Читать книгу Аромат смерти, страсти, любви - Анна Владимирова - Страница 1

Глава 1.

Я открыла утром глаза и почувствовала, что ее нет.

Когда она просочилась в нашу жизнь, я так и не заметила… Смерть близкого человека. Человека, который был для меня всем.

Мир вокруг меня как будто выцвел. Я поднималась с постели, а Смерть уже встречала меня. Я чувствовала ее всей кожей… Ее равнодушный взгляд смотрел на меня спящую, скользил за мной пустыми глазницами, пока я ползала по комнате, пока готовила кофе… Один раз я ей даже его предложила. Нет, кажется, просто тихо налила чашку и поставила с глухим стуком на стол…

Я думала о Смерти. Ее раньше никогда не было в моей жизни. Никогда. Никто вокруг меня не умирал… Родственников кроме мамы у меня не было, друзей, которые были бы рядом – тоже, отца я вовсе не знала. Даже кошка, и та просто сбежала. Удивительно, но паршивка бросила меня со Смертью один на один, когда маму увезли на скорой…  Хотя, может она просто чувствовала запах Смерти также, как и я, и была не согласна с ее обществом. Но она могла себе позволить убежать, а я – нет.

Запах Смерти…  Может это была лишь игра моего натренированного годами обострённого чувства обоняния, но я различала ее запах. Не скажу, что неприятный. Затягивающий и пугающий, сбивающий дыхание… Какой-то день мне казалось, что я слышу один вариант аромата, а в другой он либо полностью менялся, либо дополнялся новыми нотами… Мне казалось, что я схожу с ума.

А теперь Смерть ушла. Забрала маму и оставила меня одну. Безразличная, неотвратимая, молчаливая. И запаха тоже не стало.

Было воскресенье. После похорон прошла, кажется, неделя. Я просто сползла с кровати в очередной раз и подняла глаза в окно. Солнечное, летнее, равнодушное утро. И вчера погода была такой же – неуместно ясной и безоблачной. Как и всю прошлую неделю.  Как и в день похорон…

Взгляд упал на тумбочку. На ней лежало два телефона – мой и мамин. Глупо. Я хотела положить ей телефон… ну, туда… Потом передумала. Ведь это и правда глупо. В итоге положила пару теплых носков… Так уж мы устроены… Не готова была к тому, что мамы не станет в моей жизни. Да и невозможно к такому подготовится. Это… просто не поддается принятию. Как в нашей жизни может существовать такое явление, как Смерть, которое мы просто не можем осознать и принять?!  Я не могу.

Я встала, пошатнулась… Тело еле передвигалось. Каждая мысль причиняла нестерпимую боль утраты. И все вокруг, конечно, напоминало об этом.

Наша квартира располагалась в центре города и была собрана из двух смежных квартир довольно старого дома. Место, наполненное до краев нашей личной с ней историей, нашими мыслями и распорядком, вещами и одеждой, запахом…

Кажется, я стукнула рукой по столу. Проползла по нему взглядом и наткнулась на пачку сигарет. Значит, я все же оказалась на кухне.

Начала курить совсем недавно, когда это все случилось. Не много. Много не получалось. Меня тошнило от сигарет, кружилась голова, но я упрямо курила. Казалось, что легчает. Хотя бы на время переставала чувствовать все эти ставшие непереносимыми запахи.

Потянулась к пачке. Потом одернула руку.

– Сначала завтрак… – прохрипела и оглянулась вокруг.

Как я пережила день похорон – до сих пор не понимаю. От запаха цветов тошнило до сих пор. Я ненавижу теперь цветы. Любые… Машинально бросила взгляд на цветок спатифиллума, благодарно радующего меня хрустящей лаковой зеленью и нелепыми белыми чашечками цветов. Он точно будет последним цветком в моей жизни, мамин ведь. Рука сама потянулась к листку, захотелось его прижать к себе и наконец поддастся истерии.

Но вдруг гробовую тишину моей квартиры раздавило дверным звонком. Я сморщилась. Сказать, что я не хотела никого видеть – ничего не сказать.

Но пришлось признаться, что надежда отвлечься хоть на что-нибудь, снабдила силами, и я поплелась к входной двери.

Взгляд скользил по полу из бамбука, цеплялся за каждую шероховатость… Я мечтала о бамбуке под ногами. Он был такой живой и уютный, но в то же время прочный и несгибаемый. Материал с характером моей мамы.

Дверь скрипнула, и перед моим хмурым (наверняка) взором в сумеречных очертаниях коридора возник мой помощник Родион. Он молчаливо смотрел на меня из-под светлых бровей, ожидая моего вердикта.

Родион был, в каком -то смысле, первым и последним человеком, которого мне бы хотелось сейчас видеть. Учитывая, что видеть сейчас мне вообще никого не хотелось. Для него это, очевидно, был бой, опасное техзадание, которое он сам себе прописал, и теперь был готов корректировать его по ходу событий кучей планов «Б», «В» и так далее, что ясно читалось сейчас на его решительном лице.

Ко мне нельзя было заявляться лично. Негласно. И теперь я признавалась себе, что это явление мужества у меня на пороге с кофе из моей любимой кофейни «Гланс» было куда более приятным, чем соседка, зашедшая за сахаром. И что там говорить, я малодушно схватилась за этот, обнадёживающий, с терапевтической точки зрения конечно же, шанс.

Смерть ушла, но Жизнь предстояло еще возвращать…

Кивнула Родиону следовать за мной. Он ничем не выдал радости, что планы с «Б» и другие не пригодились. Лишь молча прошествовал в квартиру, предварительно скинув свои ботинки.

– Я в ванную, – не оглядываясь, прохрипела я, – только проснулась…

Волосы вдруг встали дыбом от осознания того, что я не помню, в чем была одета! Спешно окинув себя взглядом, обнаружила, что на мне помятая синяя пижама.

Непроизвольно застонала от собственной никчёмности, чем наверняка заслужила встревоженный взгляд помощника из кухни.

Пока стремительно удалялась в сторону ванной, радовалась, что меня не было последние дни на кухне. Если бы я туда вторглась, там было бы просто олицетворение картины «Последний день Помпеи»!

Еще одна глупость: я не хотела ничего трогать и переставлять там. Кухня – мамино произведение искусства и ее любимое место в нашей квартире. Я пока не была готова проститься с ней. И не скоро буду.

Когда ее увезли в больницу, я перестала готовить и почти перестала есть. Мне с трудом удавалось что-то в себя запихнуть раз в день.

А вот ванная была нашей общей территорией. Втолкнув свое тело под струи воды, я намылила себя нейтральным гелем для душа, им же вымыла голову.  Я не могла выбросить все ароматные флакончики, скрупулёзно подобранные мной и мамой для ванной. Но и пользоваться ими тоже…

Запахи связывают нашу память с прошлым сильнее всего. Они сопровождают наши самые дорогие моменты в жизни и потом безжалостно окунают нас в воспоминания спустя годы. Поэтому к ним нельзя относится безответственно.

Под струями воды в моей голове зашуршали слабохарактерные мысли о том, буду ли я из последних сил геройствовать и изображать Миранду Присли, как моя мама, или все же перестану усугублять свое положение и позволю себе помочь. К примеру, Родиону. То, что он пришел за этим, сомнению не подлежало…

 Я стянула свои длинные светло-пепельные волосы в жгут, решив, что распущу их позже. Надо было хоть немного строже выглядеть. Усмехнулась: в пижаме, серьёзно?

С зеркалом мы не виделись давно, но наша встреча прошла также успешно, и отражение меня нисколько не огорчило.  С внешностью мне очень повезло. С генетикой, кажется, тоже. В свои 27 я выглядела на 23, и даже две недели личного ада ничего непоправимого мне не нанесли. Лицо бледнее только стало, а от этого зеленые глаза показались больше и ярче.

Через четверть часа я грациозно, как мне показалось, вплыла в кухню в огромном махровом халате. Мамином.

Родион сидел за столом, положив руки на ноутбук, и буравил взглядом белое надгрызенное яблоко в серебристой каёмочке на его крышке. Он все же молодец: ни к чему не прикасался, только поставил кофе на стол.

– Шеф… – сказал он тихо, не поднимая на меня взгляда, – у меня мама умерла пять лет назад…

Я застыла, не зная, что дальше делать. Мы помолчали, переваривая сказанное. Наконец я села, схватила кофе, но тут же одёрнула руку.

– Горячий, – констатировала хрипло. Опять упрямо стиснула скрипнувший стаканчик, венец дизайнерского искусства с картонными кружевами цвета «тиффани».

Мама говорила, что я вижу в людях только хорошее. Вообще-то она сокрушалась по этому поводу… Вот и сейчас гляжу на Родиона и думаю, что он – хороший парень. Отзывчивый, трудолюбивый… Таких поискать же на самом деле.

И как я без нее? Без ее умения разбираться в людях… Отхлебнула кофе.

– Может, отпуск, а, Родион? Лето все-таки… – спросила вдруг.

Бедный мой помощник! Нет, к моим странностям он привык… кажется. Я могла отправить его в отпуск прямо с планерки. При чем, на которую он и не успевал дойти со всеми необходимыми бумагами и регламентом. Но сейчас, видимо, не ожидал.

Ну что я могла поделать? Мне нужно было возвращать жизнь. И я не хотела его втягивать в это. Так бы у меня работы было бы больше, и, соответственно, меньше времени на себя и свои скачущие мысли.

– Я тебя не брошу сейчас, Каролина, – прервал мой хаос в голове Родион.

Я некрасиво сглотнула большой глоток кофе, который сделала секундой ранее, и уставилась на него. Кажется, я даже голоса его не узнала. Он стал какой-то низкий и проникновенный. Не тот, которым он произносил свое обычное «Да, шеф!». Нахмурила брови и добавила выражению лица требовательного недоумения. Да, после такого взгляда он должен был начать сникать и болезненно кривится. Но он был спокоен. Лишнего не позволял, смотрел серьезно и по-деловому.

– Хорошо.

Решила не придавать значения. Ну, назвал меня по имени, подумаешь! Мне даже понравилось. Но галочку поставила. Не ему – себе. Как – то я недопустимо бурно на это реагирую.

– Рассказывай.

Подобрала под себя ноги крест на крест, стиснула слегка остывший стаканчик и вытянула шею, намекая, что пора бы уже разбудить третьего участника нашего импровизированного заседания. Краем глаза заметила, что Родион не сразу оторвал взгляд от моего лица, замешкался ровно дозволительную долю секунды, чтобы у меня не закралась мысль срочно искать нового помощника, и покорно выполнил мою просьбу.

– У меня с собой в основном только бумаги на подпись, – по-деловому сухо сообщил он, уставившись в ноутбук. – Позволите, я кратко пробегусь по всем статьям, что мы обычно проверяем?

Ага, мы снова на «Вы». Кивнула, позволяя. Пока Родион зачитывал статьи расходов, закупок и прочего, я было принялась открыто его рассматривать, но дальше мужественной морщинки между бровей дело так и не пошло. Я как будто застряла в ней! Даже и не думала, что она мне так нравится. Ну, не у Родиона конкретно… А вообще. Мужчины с морщинкой между бровей всегда казались мне такими надежными…

– Я что-то больше не могу…

Это мой голос был сейчас? Встретила обеспокоенный взгляд помощника своим смущенным.

– Простите, Каролина?

Морщинка стала еще более глубокой.

– Простите, – повторил Родион и опустил смущенный взгляд на экран. – Думал, это лучшее, что вам сейчас может хоть немного помочь.

Его голос так трогательно охрип в этот момент, что меня аж пробрала дрожь.

– Ты был прав, – пожала плечами как можно более равнодушно. – Это лучшее… Ты можешь мне оставить документы, я прочту и подпишу.

– Я уже все подготовил, – вскинул он брови, и мой объект пристального внимания разгладился, – так что…

Наши взгляды встретились.

И вот оно началось. Он дышал ровно, держался превосходно. Первая секунда, и вот сейчас он убежден, что вообще –то мужчина прежде всего. Вторая – и он начинает выходить из зоны комфорта и наших прежних ролей «шеф – помощник». Рискует и прекрасно осознает это, но идет дальше. Конечно, он же все обо мне знает! Что друзей нормальных у меня нет, только странные. Еще со времен Грасской Парфюмерной Академии, под стать мне. Один говорит на английском, другой – на французском, присылают мне многозначительные подарки на все известные праздники, соревнуясь друг с другом в оригинальности…  Знает, что мне некому плакаться в жилетку. Что даже кошка от меня сбежала, а готовить я не умею. И что сейчас все наше с мамой дело вертится благодаря ему. Мгновения текут, а я смотрю и вижу все эти метаморфозы, как в калейдоскопе.

Родиону, кажется, на год больше, чем мне. Гладко выбритый, обычно сложно пахнет его личной историей… то есть, своим селективным парфюмом, который собирает из нескольких. Но его история всегда оставляла меня равнодушной. Обычно он пах уютным вечером в недорогом кафе и пустой болтовнёй ни о чем, неуверенностью в завтрашнем дне и одиночеством. Сегодня же вокруг него витает только запах моего кофе. Стоп! Кофе… только кофе?

– Родион, – прищурилась я.

Он молча вскинул слегка подбородок. Я спустила ноги на пол и скрестила руки на груди. Он не пах сегодня ничем! Не стал пользоваться старым запахом, чтобы начать что-то новое. Новое между нами? Ох, слишком много он обо мне знает…

– Шеф? – нахмурился помощник и подобрался. Но борьба взглядов продолжалась.

– Ты… – я сжала губы.

Я вдруг вздохнула и приоткрыла рот, скользнула по нему взглядом, полным интереса. Следом разомкнула руки и подалась вперед, опуская локти на стол. Родион нервно сглотнул и слегка отпрянул. Еле заметно, но этого было достаточно.

А дальше последовала жирная точка – мой взгляд в обрамлении сдвинутых бровей, плотно сомкнутый рот. Откинулась на спинку стула, но ладони оставила равнодушно лежать на столе. И вот оно ожидаемое: Родион заполз на свою комфортную территорию, повесил себе мысленно табличку перед глазами «Придурок», стиснул зубы и потупился на свои руки, сложенные на коленях.

– Я покурю и вернусь, – произнесла холодно и поднялась со стула. – Готовь пока документы.

От собственного тона замутило, не успела я еще и сигарету даже закурить… Ну вот зачем, а? Или это я виновата и со мной что-то не так?

Я громко хлопнула балконной дверью и обернулась на залитый солнцем город.

В эти гляделки научила меня играть тоже мама. Надо ли говорить, что она была одна всю жизнь? Слишком сильная, чтобы позволять садиться себе на шею еще кому-то, кто не способен был выдержать ее взгляд. Один раз она решила, что у меня все же должен быть отец и пренебрегла своей психологической уловкой… Мы, кстати, до сих пор с ним общаемся. Глеб Владимирович очень хороший мужчина, мягкий, заботливый. Они расстались тихо-мирно, мама даже плакала.

Затянулась сигаретой, почувствовала привычный приступ головокружения, переждала, затянулась еще раз. Дождь бы пошел, что ли…

У меня тоже был один серьезный роман. И в гляделки я тогда проиграла.

Роман был с Романом. Долгий и мучительный. Роман (никогда не получалось назвать его Ромой) терпеть не мог мой несерьезный бизнес (ага, такой несерьезный, что я сейчас даже на балконе стою на самом дорогом бамбуковом полу). С мамой у них тоже не заладилось. Даже кошка моя, образчик терпения, и та цапнула его за ногу однажды. Ему много чего не нравилось во мне, а мне – вот беда – нравился его запах. Нет, он не пользовался каким-то сложным парфюмом, а просто чем-то из люкса. Но, смешиваясь с его природным запахом, получался просто наркотический коктейль для меня. В нем необыкновенно вкусно смешивались рычащие горькие древесные и цитрусовые нотки свежести, немного плоского жженого запаха метро, глубокого запаха дорогих новых авто, их кожаных сидений и смазки новеньких деталей… Я долго довольствовалась только этим. Меня не напрягало ничего больше. И это начало напрягать Романа.

 Я спокойно слушала его претензии по поводу отсутствия у меня признаков обычной женщины и моих странностей до тех пор, пока к его запаху однажды не добавился шлейф приторных дворовых маргариток, навсегда оскорбивших примкнувшую к ним ноту благородного дикого ириса.  И я резко, по мнению Романа, приобрела не самые лучшие признаки обычной женщины. Он только, помню, сделал шаг в мою квартиру, и тут же выпал из нее. Орал, что я психованная невротичка, прижимая прохладную поверхность айфона к своей горящей физиономии.  А я вынуждена была проветривать квартиру пол дня и обкуривать ее смолой с эфирными маслами и кофе. С тех пор я люблю кофе…

Докурила сигарету и скользнула внутрь. Я знаю, что мужчины в большинстве своем терпеть не могут запах сигарет от женщины. Тем лучше.

Прошла за стол. Села. Родион посмотрел на меня из-под бровей. И, кажется, все понял. Хотя, скорее это произошло еще раньше – до того момента, как я вышла курить. От этого почему-то стало еще хуже.

– Шеф, что я могу еще сделать для Вас?

Как контрольный в голову. «Что я могу?» Ты мог бы не задавать этого вопроса, а просто сделать что-то.

Сцепила зубы.

– Я приеду завтра на работу… Нет, сегодня.

– Я с Вами.

– 

Хорошо.

Глава 2.

Одевшись в драные джинсы и какую-то растянутую футболку с психоделическим принтом, я распустила влажные волосы, которые с готовностью закрутились крупными блестящими колечками. Любила летом сушить волосы на ходу… Взгляд зацепился за телефоны на столе.

«Надо включить свой», – пронеслось неумолимое в голове. Сцепила зубы и подхватила свое «яблоко», порывисто нажала кнопочку включения. И бросила его на кровать оживать.

Вот бы мы так могли! Экран загорелся, и гаджет влился в нашу с ним новую одинокую жизнь. Тут же завибрировал, зазвенел на разные лады: сообщения посыпались на все мессенджеры, пропущенные звонки, смс… Жизнь рванулась ко мне с пугающим напором.

Пока мы ехали в такси, Родион хмуро пялился через окно на улицу, а я разгребала хаос в своем телефоне. Читала сочувственные письма, отвечала всем, благодарила, а сама на что-то надеялась. На что? Кинула взгляд в окно. Что кто-то напишет, что стоит уже на моем пороге и готов носить меня на руках, выслушивать мои сумбурные мысли, гладить по голове и готовить кофе? Перевела взгляд на Родиона… Вот зачем я заставила сыграть его со мной в эти глупые гляделки? Может, сядь я ему на руки и уткнись в шею, он бы и стал для меня этим самым человеком?

Ох, Каролина, не тот он… Очень противно заходить в море, и понимать, что тебе даже не по колено, а так, едва по щиколотку. Вода непременно нагреется и станет противно… от себя самой! Ведь знала, что не искупаться! А лезла…

А мы просто не полезли и остались на берегу. Все правильно… Все было правильно, но безнадежно плохо.

Я вдруг осознала, что мы с Родионом смотрим друг на друга уже какое-то время. И ничего. Спокойно так смотрим… Он вдруг слегка улыбнулся. Я ответила и опустила взгляд.

– Я знаю, что не оправдал ваших ожиданий, шеф, – услышала его голос, – надеюсь, впервые?

– Не впервые, – покачала серьезно головой, – еще ты носишь синюю рубашку периодически, а на фоне нашей оранжевой стенки в отделе винтажной парфюмерии от вашего дуэта на контрасте у меня просто глаза каждый раз готовы выпрыгнуть…

Он вдруг рассмеялся так тепло, с хрипотцой. И стена утреннего разочарованного напряжения между нами рухнула.

– Шеф, – покачал он головой, отсмеявшись, – вы все-таки необыкновенная.

И вдруг посмотрел на меня так серьезно.

– Пожалуйста, звоните мне в любое время… Я знаю, будет тяжело.

Кивнула. Ну вот, уже и не так плохо.

Магазин «ГРАСС» встретил нас прохладой и ненавязчивой вуалью аромата мяты, лаванды и апельсина с выраженным сопровождением терпко – сладковатой ноты березовой древесины. Эта композиция побуждала остаться и углубиться в себя, сделать паузу и очередное открытие, удивиться новому или остаться верным прежнему выбору. Ее много лет назад создала мама именно для этого места…

Нас с Родионом поприветствовала Марина, консультант магазина, изо всех сил старающаяся улыбнуться так, будто ничего не случилось. Я улыбнулась ей в ответ, и мы двинулись через главный зал, затем по коридору налево, и оказались в маленьком винтажном зале. Родион толкнул старинную зеленовато-голубую дверь с красноречивыми потёртостями, и мы прошли в кабинет.

Дверь эту мама привезла из своей поездки в Рим лет десять назад. Так чудно было: ее багаж потеряли, а дверь выгрузили за ней исправно (еще бы, потерять дверь было сложно). И она без вещей, но с дверью, стояла в аэропорту…

Я, изо всех сил цепляясь за это воспоминание, чтобы не начать думать о чем-то еще, ступила на ковер. Да, здесь был наш второй дом, и уютно было также. Мой взгляд вцепился в стол густого медового цвета, стоящий у противоположной стены, а мысли вдруг увязли в приторном пряном аромате, чуть не сбившем меня с ног. К счастью, Родион придержал меня за плечо и провел внутрь.

Пространство замкнулось вместе с дверью, которую он поспешил закрыть. Мне почудилось, что аромат комнаты ударился о крашеное дерево двери и с разочарованным шорохом откатился назад, упруго ткнувшись мне в спину.

Я на ватных ногах направилась вдоль шкафов и полок, расположенных вдоль боковых стен кабинета к столу, стараясь не думать и не различать запахов. Все здесь кричало о маме и о том времени, которое мы здесь провели…

Тонкий аромат вечерней фиалки, апельсина, казалось, парили под самым потолком, а вот пряные сухие ноты сандала и амбры согревали и обволакивали тело в районе солнечного сплетения. Вдоль стен струились десятки менее явных нот, связанные со своими многочисленными источниками, хранившимся в ящиках шкафов.

– Каролина, – позвал Родион извиняющимся тоном, как если бы мы были в храме.

Ну нет, я сначала преодолею расстояние до стола и мужественно усядусь за него. А потом уже можно и его послушать. Но вместо этого ноги вдруг подкосились, и я обессилено рухнула на толстый индийский ковер с витиеватым узором, вцепилась в него судорожно скрюченными пальцами и зажмурилась. Горло сжалось, в голове помутнело…

– Плохая идея, – смущенно выдавил Родион и подхватил было меня под руки, пытаясь поднять, когда вдруг за нашими спинами послышался резкий требовательный стук в дверь. И тут же ручка нетерпеливо дернулась и провернулась, явив нам посетителя…

Мы с Родионом так и замерли: я, полуоторванная от индийского ковра со слезой, катящейся по левой щеке и забывшей, как дышать, и он, хмуро воззрившийся на незнакомца, осмелившегося ворваться в такой момент в кабинет.

Посетитель перевел холодный взгляд с Родиона на меня и обратно несколько раз, а потом застыл, выбрав меня в качестве доминирующего объекта своего внимания.

Он был очень необычный… Я висела на руках помощника и беззастенчиво рассматривала мужчину. Очень высокий. На вид ему можно было  бы дать лет тридцать пять… Выглядел он в общем сногсшибательно. Но что именно сшибало с этих самых ног, так сразу сказать было сложно. Я не могла оторвать от него глаз. Все в его внешности резало и морозило (в произвольном порядке): четкие черты лица, жесткий подбородок и скулы, колючий властный взгляд… Светлые, или даже белые, волосы аккуратно зачесаны назад, собранные в хвост. Брови темные, но не черные, кажется… Вернее, они казались черными на фоне слишком светлой кожи. В середине-то лета? Ворот рубашки с длинными (летом!) рукавами был легкомысленно распахнут, никакого галстука. Черные джинсы идеально подчеркивали длинные ноги.

Он наконец шагнул внутрь, не дождавшись приглашения. Но не застыл, едва переступив порог, а стремительно приблизился, подхватил меня под вторую руку и поставил на ноги.

– Грегхан Даррейн, – он протянул руку Родиону, заметно "подвисшему" от услышанного. Помощник даже руку не сразу протянул, и посетителю пришлось подождать пару мгновений. Ответно представится тоже забыл.

А я лихорадочно размышляла, на каком языке с ним разговаривать. Имя точно не русское, но произнес он его совершенно без акцента. Наконец, решила, что с языковым барьером разберемся в процессе.

– Я – Каролина Артемьева, – обратила на себя внимание водянисто – зеленых глаз. – А это – мой помощник Родион.

Судя по реакции, никакого языкового барьера не предвиделось. Осторожно протиснулась между мужчинами и незаметно даже для себя оказалась за столом.

– Присаживайтесь, – указала на противоположное кресло.

– Будете чай или кофе? – поспешил загладить оплошность Родион.

Вопросительно посмотрела на… как там его?

– Ничего, – прозвучало слишком резкое, как будто мы его оторвали от чего-то важного какой-то незаслуженной мелочью! При этом он просто морозил меня своим взглядом не моргая.

– Мне – кофе, – хрипло выдавила я. Но Родион так и не двинулся. Я уж было подумала, что упала и в переносном смысле  в глазах своего помощника, и теперь даже кофе не достойна. Но, с трудом оторвав взгляд от посетителя и переведя его на Родиона, обнаружила, что тот хмуро пялится на его профиль и… не решается нас оставить?

– Родион?! – гаркнула так, что помощник вздрогнул и, одарив меня удивлённым взглядом, наконец скрылся за винтажной дверью. Уверена, чтобы очень быстро сделать мне кофе и кинуться с ним обратно.

– Примите мои соболезнования, – чуть склонил голову мой странный гость, а я, получив несколько дозволительных мгновений, пробежалась взглядом по деталям, не бросившимся в глаза сразу… Пара сережек в левом ухе из белого металла, шрам на виске… довольно серьезная была рана… что-то, висящее на черном шнурке, терялось на груди, скрытое складками ворота рубашки. Он сидел, сцепив пальцы и чуть наклонившись вперед, и все также внимательно рассматривал меня, прищурив глаза.

– Спасибо, – прошептала. – Вы… знали маму?

– Знал, – короткое. – И был на похоронах.

Он чуть откинулся на спинку и, казалось, расслабленно выдохнул. Но цепкий изучающий взгляд никуда не делся.

– Я… – нервно сглотнула, – не помню… Вообще плохо помню… все…

– Это понятно, – выпустил он меня на миг из плена своего взгляда и нахмурился, устремив его в пол.  – Каролина, я все понимаю, но времени у нас с вами мало. Если позволите, я бы хотел перейти сразу к делу.

Кивнула. Еле уловимый акцент у него все же был.

– У Изабеллы был контракт, который она не закончила. – Имя мамы в его исполнении прозвучало, как выстрел для меня. Я даже вздрогнула. – И заканчивать его придётся вам…

Повисла ожидаемая пауза. Я все пыталась вспомнить его имя…

– Простите, но не могли бы вы мне напомнить ваше имя? – нарушила тишину.

– Грэгхан.

Никогда такого не слышала… Какой контракт?

– Я ничего не знаю о контракте, – подалась вперед и ответила наконец ему таким же взглядом. Кто он такой вообще?!

– Это само собой разумеется, – кивнул он. – Основное требование контракта – неразглашение его третьим лицам.

В коридоре вдруг раздался возмущённый голос Родиона под аккомпанемент позвякивающей о блюдце чашки. Грэгхан даже не удостоил вниманием эти звуки, а я вот подскочила с места.

– Каролина, – укоризненно процедил он, – за дверью стоит мой помощник и обеспечивает приватность нашего с вами разговора, только и всего.

Уставилась на него непонимающе.

– Для блага вашего же сотрудника, – добавил он. – Сядьте, будьте добры.

У меня сложилось впечатление, что ему стоит больших усилий разговор со мной в такой вот манере. Хмуро опустилась в кресло.

В этот момент дверь распахнулась, и в комнату шагнул возмущённый Родион. Молчаливо отмерил шагами пол до моего стола, бросил убийственный взгляд на Грэгхана и брякнул чашку с кофе передо мной:

– Если что, я все равно рядом, – не спуская глаз с постороннего, процедил он упрямо. Надо ли говорить, что Грэгхан даже не удостоил его внимания.

– Все в порядке, – поспешила заверить его, – я позову тебя. Спасибо.

В полумраке дверного проёма маячил кто-то еще, но было не разглядеть. Он отошёл, давая Родиону выйти, и закрыл за ним двери. Дождавшись, когда мы останемся вновь наедине, Грэгхан откинулся на спинку стула и продолжил:

– Компания моего отца давно сотрудничает с Изабеллой, она – очень талантливый парфюмер, – он смутился оговорке, но поправляться на «была» не стал. И я вдруг испытала к нему нерациональное чувство благодарности за это. – Она не могла говорить вам об этом, это – требования компании.

Он сделал паузу, очевидно на случай моих всевозможных реакций, но я пока не решилась ни на одну из них.

– У меня с собой все документы, а также фотоматериалы, – продолжал он. – Но прежде, чем мы перейдем к главному, у меня для вас будет тест. От его итогов будет зависеть ход нашей дальнейшей беседы. Вы не против?

– Нет, – мне уже порядком надоело то, что он постоянно говорит, а я только хлопаю глазами. Но я тут же пожалела о своем опрометчивом ответе, так как Грэгхан рывком поднялся и направился ко мне.

По мере его приближения, я вжималась в кресло все сильнее. Он обошел стол, остановился надо мной и протянул мне руку. При этом ему пришлось изрядно наклониться, и из складок рубашки на груди выскользнул металлический клык, перехваченный шнурком у основания. Я завороженно уставилась на него, изо всех сил избегая обращенного на меня взгляда.

– Каролина, – вывело меня из оцепенения раздраженное рычание хозяина объекта моего пристального внимания.

– В чем заключается тест?! – рявкнула в ответ, так и не протянув руки.

Грэгхан удивлённо поднял бровь, но в следующее мгновение крутанул мое кресло в свою сторону и обхватил его обеими руками так, что я оказалась в его западне. Наши взгляды скрестились.

– Я могу посмотреть документы и фото, о которых вы говорили? – схватилась за последнюю возможность, стараясь не зажмуриться.

– Когда расскажете мне о моем запахе, – жестко ответил он.

– Что?

Вопрос вырвался сам собой. Это вообще-то моя прерогатива вводить в ступор людей.

– Задачка нетривиальная, Каролина, – вдруг усмехнулся он. – Боитесь?

– Я не боюсь вашей "задачки"! – огрызнулась я.

– Тогда мы теряем время! – не остался в долгу он. – Начинайте!

Взбесил меня! Я порывисто качнулась в его сторону, но запала хватило только сантиметров на двадцать. Грэгхан сверлил меня раздраженным нетерпением взглядом, к которому, как мне показалось, я уже начинала привыкать, и не двигался. Я сосредоточенно закусила губы, не отпуская судорожно сжатых подлокотников, и осторожно приблизилась лицом к его шее.

Вообще-то, его запах уже давно теребил кончики моих нервов, витая рядом с хозяином, а теперь я просто нырнула в него, неосознанно прикрыв глаза (или ,наконец, зажмурившись). Названия составных частей аромата сами всплыли в голове. Я уже чувствовала привкус каждого разными участками языка, осталось лишь оформить их в названия…

– Достаточно! – он рывком отпрянул от меня.

Я обескуражено захлопала глазами, провожая спину мужчины.

– Но я даже не успела…  – начала возмущаться, не подумав. Ну и что, что не успела! Сейчас он просто уберётся из моего кабинета и оставит в покое. Закрутил тут все в каком -то хаосе! Контракт, неразглашение, мама…

– Вы прошли тест, – процедил он, направляясь к двери.

Может, я ослышалась, и он уходит? Но нет. Он вернулся из коридора с аккуратным чемоданчиком и, подойдя с ним к столу, принялся раскладывать передо мной документы, извлекая их один за другим.

– Здесь, – он прижал первую бумагу к столу, – договор Изабеллы.

Я распласталась взглядом по маминой подписи внизу, затем с трудом подняла его в начало документа. Договор был, кажется, на итальянском. Кинула взгляд на нависшего надо мной Грэгхана. Он был похож на итальянца, как волкодав на чихуахуа.

– Здесь, – тычок в очередную стопку, – ваш договор…

– Подождите, – решительно тряхнула головой. – С чего вы взяли, что я соглашусь?

Он выпрямился и хмуро уставился на меня сверху.

– А почему бы и нет, Каролина? – прищурился он. – Вы получите возможность учиться в самой закрытой школе парфюмеров, о которой выпускники Грасса могут только мечтать и говорить о ней шепотом и с придыханием…

Мои глаза расширились, но от другого.

– Мама…

– Изабелла училась в Альрийской академии, – сухо подтвердил он, стремительно отводя взгляд, в котором скользнуло что-то… Но я едва обратила на это внимание, так как мысли рванулись в другую сторону.

Об Альрийской парфюмерной академии в Грассе ходили лишь слухи. Говорили, что этой академии на самом деле не существует, а также, что она просто спонсируется высшим обществом, и в нее попадают только самые перспективные мастера, доказавшие свой неоспоримый талант не одним годом работы на ведущие парфюмерные дома.

Видя, как разгорается огонь в моих глазах, Грегхан поспешил добавить:

– Только после завершения контракта Изабеллы.

Я очнулась и недоверчиво воззрилась на него.

– Я не могу оставить магазин, – возразила я.

– Какая помощь по магазину вам нужна? – сложил руки на груди мой собеседник. – Я предоставлю вам управляющего высшей категории. Если посчитаете нужным, проведете собеседования с несколькими кандидатами.

Я продолжала недоверчиво смотреть на него.

– Кроме того, ваш помощник заслуживает доверия, – легкая улыбка или мне показалось? Скорее, сарказм.

У этого странного типа все было под контролем и подготовлено к тому, чтобы все шло только по его плану.

– Что вам от меня нужно, Грэгхан?

Он лишь на мгновение задумался, но мне этого хватило, чтобы начинать понимать неоднозначность всего происходящего. Он недоговаривает. Вернее, он почти не говорит мне правды. А еще этот его запах… в нем появилось что-то новое… Я облизнула губы, непроизвольно пытаясь усилить восприятие, и вдруг обнаружила, что мужчина смотрит на мой рот и совершенно не торопится отвечать! Поспешила протереть губы ладонью и хмуро уставилась на него, напоминая, что вообще-то жду ответа!

– Чтобы вы завершили дело Изабеллы, – наконец послышался его заледеневший голос.

– Что такого она делала? – потребовала я. Мне все больше казалось, что тип, стоящий надо мной, таких как я вообще не считает за достойных себя собеседников. Или партнеров.

– Она занималась разработкой парфюмерной композиции.

Ну и что в этом такого особенного? Мои глаза, кажется, разочарованно потухли.

– Это очень необычная композиция, Каролина. Она стоит баснословных денег… – вероятно, заметив это, продолжил Грэгхан.

Деньги! Как это нетривиально! Это все меняет! Я подперла подбородок ладонью и уставилась на контракт. Конечно, мифическая Альрийская академия зацепила меня сильнее… Перевела прямолинейный взгляд на гостя.

Похоже, он сбросил ворох козырей, и теперь смотрит, на что я клюну: деньги, работа или мечта…

– Давайте точнее: я завершаю состав парфюма, вы его принимаете, и дальше я получаю шанс…

– Вы поступаете в академию.

Ого, даже так.

– Как вы можете это гарантировать? – театрально прищурила глаз, выражая сомнение. Сомневаться в словах этого мужчины, как подсказывала интуиция, было крайне недозволительно. От этого почему-то вдвойне было приятно это сделать!

– Могу, – взгляд его потемнел, желваки заходили туда-сюда, подтверждая, что такая, как я, просто не имеет права сомневаться в словах такого, как он. Я его, похоже сильно взбесила этим вопросом. В окружившем меня запахе стали преобладать угрожающие горькие ноты… полынь… дягиль… и, черт возьми, мускус… натуральный! А никакая не…

– Каролина, – низкое рычание словно окатило меня холодной водой. Я поспешила потереть лоб смущенно и опустить глаза. Меня еще никто не называл по имени столько раз за пол часа. Да еще и так…

– Мне нужно подумать, – деловым тоном заявила я, не придавая значения вопиющей фамильярности с его стороны. «И пострадать не помешало бы».

Все сегодняшние события чертовски отвлекали от мыслей о потере, о пережитом, о предстоящем… меня манил индийский ковер, в конце концов! Да, запереться, упасть на него и нарыдаться наконец!

– У вас есть десять минут, – процедил вдруг этот…

Распахнула чуть не вылезшие за пределы черепа глаза, рванулась с кресла и задела чашку с остывшим кофе. Та предсмертно взвыла тонким фарфоровым голоском и начала свое триумфальное шествие в сторону документов, разложенных Грэгханом на столе.

Я вообще не очень тороплива по жизни… Может от этого и восприятие мое настолько заторможено?  Но мой собеседник вдруг с такой прытью рванулся с кресла и смел документы от эпицентра падения чашки, что мне показалось, я стала свидетелем какого-то спецэффекта!

– С чего вы взяли, что я смогу завершить ее дело? – пролепетала завороженно. – Если мама училась в академии, то я – то еще нет…

Он бросил на меня убийственный взгляд, смахивая лужицу с кофе в противоположную сторону от спасенных бумаг.

– Сможете, – процедил он, – раз Изабелла вписала ваше имя в свой контракт. А ее мнению я доверяю … и лично прослежу за этим.

Я нервно сглотнула.

– Мне нужно прочитать контракт!

– В самолете прочитаете. У вас осталось семь минут.

– А если я все же откажусь?

Он вопросительно поднял бровь: «Не знаю такого слова».

– Почему, Каролина? – спросил как-то подозрительно мягко. – Приглашение в нашу академию не валяется на дороге. Закончите работу Изабеллы – заслуженно войдете в стены Академии. И я не вижу причин, по которой вы можете от этого отказаться.

«Наша академия»? Да кто он такой?! А мужчина вдруг подался вперед и проникновенно добавил.

– Кроме того, это хорошая возможность отвлечься…

Кинула на него возмущенный взгляд.

– Пять минут, – чуть насмешливо напомнил он, прекрасно понимая, что я уже согласна.

Действительно, он все обернул так, что мне не было никакого резона отказываться!

– У вас потрясающее чувство времени, – процедила, злобно сверля его взглядом.

А он, похоже, относился к распространенному мужскому типу, у которого улучшается настроение при осознании собственной непревзойденности!

– И все же я хочу позвонить своему юристу и получить его консультацию, – сказала холодно. Эта европейская (язык не поворачивался, глядя на Грэгхана, сказать – итальянская) манера «все бросили и побежали» меня напрягала еще с учебы во Франции…

– Сделайте это сейчас, и попросите доложить вам о результатах в течение пары часов, – Грэгхан достал мобильный, углубился в его экран на некоторое время. – Сейчас мы едем к вам… Самолет в 21.30.

Да что же это такое?!

– В контракте написано, что я должна с вами ехать к себе домой? – прорычала, стискивая подлокотники.

– Договор у вас на почте, Каролина, – поднял он на меня взгляд. – Пересылайте.

– Я никуда с вами не поеду, пока мой юрист не даст свое заключение.

Попыталась посмотреть на него с вызовом, но сразу поняла, что погорячилась. Из его глаз разве что ледяная крошка не сыпалась. Волосы у меня на голове зашевелились и привстали посмотреть, кто этот тип, что так наэлектризовал пространство в нашем с мамой кабинете? Но свою свободу отдавать так быстро я не собиралась. Не знаю, что все это значит, но пока не разберусь хотя бы с доступной информацией, с места не двинусь!

– Звоните юристу, – рявкнул Грэгхан. – Я жду вас в машине на улице. Мой помощник останется здесь.

Он резко поднялся и вновь обратился к своему чемодану.

– На случай, если у вашего юриста будут вопросы, – он припечатал к столу свою визитку, а рядом положил фотографию.

И уже выходя, добавил:

– У вас час.

А я не отрываясь смотрела на лицо моей мамы на фото. Каштановые волосы развевались на ветру, лазурное море маячило за ее плечами, на лице играла легкая улыбка, глаза щурились от солнца. А рядом с ней, приобняв ее за плечи, стоял Грэгхан. Оказывается, он умел улыбаться…

Глава 3.

Я ходила по вожделенному индийскому ковру туда-сюда уже двадцать минут. Родион сидел на кресле и внимательно вчитывался в документы, оставленные нашим утренним гостем. Мой экземпляр был на двух языках: русском и итальянском. Как только удалось оторваться от улыбки Грэгхана на фото с мамой, я набрала нашего семейного юриста, объяснила ситуацию и сбросила все документы.

– Даррэйн, – вдруг задумчиво произнес Родион, – договор между частными лицами…

– Я так понимаю, что мама работала на него, – раздраженно выпалила я.

Только почему она мне ничего не рассказывала об этой своей работе? Требовал контракт того или нет, я бы никому ничего не сказала. Хоть бы намекнула! А знать мне о таких знакомых не помешало бы. И то, что она занималась какой-то композицией… Так она часто ими занималась. Мы часто ими занимались.

– И ты поедешь с этим типом… – начал было поднимать на меня глаза Родион.

– Когда это мы перешли на «ты»? – рыкнула я, свирепо раздув ноздри. – Если Слава скажет, что все в порядке, может и поеду. Может, в договоре все так подогнано, что я даже не смогу отказать?! По крайней мере ведет этот Даррэйн себя именно так. Он сказал, что мое имя просто вписано в контракт мамы…

Одно только слово юриста, и у меня будет возможность потянуть время и разобраться во всем этом! К чему такая спешка? Надо было придумать какие-нибудь непреодолимые обстоятельства… Только что-то подсказывало, что все мои вопросы, сомнения и непреодолимые обстоятельства Даррэйн уже просчитал, продумал и преодолел.  Я ему была очень нужна. Это льстило. Только зачем? Чем я так уникальна? У него же есть «наша» Альрийская академия! Неужели ее выпускники или даже ученики не могут завершить работу над этой композицией?

Я сама окончила европейскую школу в Грассе, столице парфюмерии, легендарном городе, оказавшемся в свое время в центре событий романа Зюскинда, и не просто так. Академия Грасса является одной из самых престижных в мире, и мне действительно было, чем гордится. И маме тоже, как оказалось.

Я остановилась у стола и вновь опустила взгляд на фото.

– Я пару раз слышал, как она называла его имя в телефонном разговоре.

Изумленно распахнула глаза и перевела взгляд на Родиона. Телефон! Мамин телефон! Там же могли быть ответы!

– Что-нибудь еще помнишь? – потребовала нетерпеливо, плюхнулась на кресло и начала вскрывать ящики один за другим, заглядывая внутрь.

– Всегда называла его полным именем, – недоуменно наблюдая за мной, начал помощник, – поэтому мне и запомнилось его имя. Сокращенное «Грэг» я бы вряд ли запомнил. А так – имя действительно странное. Я от этого и обалдел, когда он представился.

Я продолжала пересматривать стопки документов, листать папки…

– Звонил всегда он сам. Говорили на итальянском.

Представить Грэгхана, говорящего на итальянском, было сложно. Скорее, отдающего рявкающие распоряжения на немецком! Я села на пол и уже было углубилась в нижний ящик, когда услышала:

– Разговаривала она с ним всегда с теплой улыбкой… – От неожиданности вынырнула из-под стола и уставилась на лицо Родиона. – С одной из самых теплых, которые я когда-либо у нее видел.

Помощник смотрел на меня, я – на него.

– Ты на чьей стороне? – прищурилась я.

– На вашей, – выделил он последнее слово особенно. – Если вы решите ехать, то можете не сомневаться, я справлюсь…

– Я тут, похоже, ничего не решаю, Родион, – опустила голову и снова принялась пересматривать содержимое нижнего ящика. – И он предложил своего управляющего, пока меня не будет.

Прислушалась к реакции помощника.

– Не перегибает палку? – после некоторой паузы послышался его голос.

Не перегибает ли он палку? Да он тут уже забросал все щепками!

– Тебе самому будет тяжело, какой бы ты молодец ни был, – пожала плечами. – Я пока не могу предположить, насколько меня этот тип загрузит, смогу ли я руководить процессом удаленно…

– Каролина, мы справимся, – прервал мои размышления вслух Родион, – я бы не хотел впускать в ваше семейное дело посторонних…

Нахмурилась. Родион был прав. Но мог не справится сам… Все же он помощник, а не руководитель. Хотя, а какой руководитель из меня?! Я же тоже могла не справится!

Я переложила очередную стопку документов с пола в ящик и задумалась: что, собственно, я сейчас искала? Какую-то записку, помарку на полях, что-то, что могло пролить чуть больше света на Грэгхана Даррейна… Но ничего. Я только –только заползла обратно в кресло, как позвонил мой юрист.

– Слава?

– Да, Каролина…

– Ну?

– Ты знаешь, я позвонил господину … или, как будет правильнее, синьору Даррейну, так как он является гражданином Италии…

– Слава, – зарычала я и спохватилась, что уподобляюсь Грэгхану.

– С документами все в порядке, – Слава не обратил на мой тон никакого внимания, – не подкопаться. Я уточнил некоторые пункты, показавшиеся мне двусмысленными, попросил переделать три из них. Он заверил, что сразу же внесет изменения в документ, и на подпись ты получишь уже согласованный со мной вариант. Я пришлю тебе фото моих поправок. И мне показалось, что синьор Даррэйн заслуживает доверия. Знаешь, почему?

Насторожилась.

– В договоре есть пункт о баснословных неустойках в случае твоего отказа. Договор действительно двойной. В случае…

Смерти мамы, пытался выдавить Слава.

– Я поняла.

– Да, – устало продолжил он, – ты являешься как бы запасным лицом. Ее договор на тебя не распространяется, ты будешь следовать только своему приложению. Имеет значение лишь сам факт твоей преемственности, поэтом переводить договор мамы смысла нет. Я консультировался уже с коллегой…

Стиснув телефон пальцами, задумалась. Похоже, Грэгхан скинул не все козыри…

«Заслуживающий доверия синьор», не успела я отбить звонок Славы, написал мне: «Жду вас в машине!» Хотя номер моему телефону не был знаком, он совпал с номером на оставленной визитке. Пришлось их познакомить. «Час еще не прошел!» – написала в ответ. Я не была уверена в том, что написала, так как не засекала время. Но раз он пока не вышиб дверь кабинета, я была не далека от истины.

Делать было нечего, но этот приказной тон вызывал резкое неприятие. Я тоскливо оглядела кабинет, и с удивлением почувствовала, как сильно хочу оказаться подальше отсюда.  От своей потери, от воспоминаний, вьющихся вокруг меня вместе с родными запахами, от индийского ковра… Я не могла смириться с произошедшим, не могла бороться с реальностью. Но могла от нее сбежать. Пока что. А там – посмотрим. Перевела взгляд на Родиона. Главное теперь было позаботиться о нашем с мамой деле.

– Пожалуй, я соглашусь на предложение Даррэйна.

Тот кивнул.

– Пока что останешься за главного, – продолжала я. Все доверенности у Родиона были. – Слава тоже в твоем распоряжении. С управляющим решим. Посмотрю, кого Даррейн мне порекомендует.

Встала из-за стола, похлопала по карманам джинс, проверяя ключи. Чувство самосохранения подсказывало, что час уже на исходе.

– Шеф, я могу вам звонить? – поднялся Родион мне навстречу.

– Так часто, как нужно, – посмотрела ему в глаза.

– И вы звоните, хорошо? – напряженно добавил помощник.

– Родион, давай уже на «ты».

Помощник улыбнулся, качая головой.

Шагая по магазину к выходу, скользила взглядом по полкам… Сколько тепла было вложено в каждый уголок этого места… Смогу ли я его удержать? Кинула взгляд через плечо на сосредоточенного Родиона, идущего следом.

– Видишь, надо было соглашаться утром на отпуск, – усмехнулась я. – Теперь он тебе долго не посветит.

Подойдя к двери, повернулась к нему. Он остановился, пряча остатки улыбки.

– Ничего, я люблю свою работу, – сказал серьезно. – И тебя тоже.

И он толкнул дверь на улицу, не давая мне возможности среагировать. Сразу за ней оказался оставленный Грэгханом помощник. Он сделал шаг назад, выпуская меня.

– Пойдемте, – лишь скомандовал нетерпеливо.

Стремительность его движений наводила на мысли, что я сильно превысила отведенные нам лимиты по времени.  Удивилась, обнаружив, к какому именно автомобилю мы направляемся. Ожидала все, что угодно: от непременно черного «Икс шестого» до катафалистого Лэнд Крузера… А тут – шведская практичность Вольво цвета шоколада с перламутром. Самая большая из их линейки, кажется.

– Каролина, – окликнул меня Родион, застывшую в нерешительности перед распахнутой дверью автомобиля. Обернулась и увидела тревожный взгляд помощника. – Звони в любое время дня и ночи. Мало ли… Я брошу все и примчусь.

– Ты не можешь все бросить, – напомнила и мягко улыбнулась. – На связи.

И нырнула в салон.

Грэгхан сидел на заднем сиденьи и с кем-то разговаривал по телефону. Тихо, отвечая коротко и напряженно. На меня он только кинул холодный взгляд и вновь углубился в разговор. Помощник тем временем сел на сиденье рядом с водителем, и машина тут же мягко тронулась с места. Я обернулась на стоявшего у магазина Родиона и глубоко вздохнула. Мимо замелькала смазанная акварель летнего города: дома, деревья, заборы, рекламные вывески… Кажется, я еще никогда так внимательно не рассматривала пейзаж за окном.

В машине царила тишина, нарушаемая только односложными ответами Грэгхана. Заметила, что все мужчины были в рубашках с длинными рукавами. Может, дресс-код или прихоть главного? Не удержалась и бросила взгляд на своего будущего шефа. Его профиль притягивал, как оказалось, еще больше, чем фас. Жёсткие линии скулы, сдвинутые густые брови, жесткий взгляд соревновались за моё внимание с умопомрачительной рельефной шеей. Безуспешно… Мужская шея всегда была моей слабостью. Наверное потому, что запах кожи на шее ярче и вкуснее. Целомудренный и эротичный одновременно …  А ещё говорят, что к особенно пахнущим участкам тела душа ближе…

Вдруг Грэгхан глянул на меня недоуменно, и я, словно ошпаренная, отвернулась. До самого своего дома я больше на него не смотрела, а он со мной не разговаривал. Когда машина затормозила у подъезда, я было схватилась за ручку, но тут же почувствовала тяжелую ладонь на своем плече.

– Подожди, – услышала его голос, а помощник уже вышел из машины и принялся пристрастно вглядываться в окружающий нас старый дворик.

Что-то у всей этой компании навязчивая паранойя… К чему все эти «танцы и прелюдии»? Обойдя машину по периметру, он наконец распахнул мою дверь.

– Пригласите нового босса на кофе? – вдруг послышалось вкрадчивое. Обернулась на мужчину. Грэгхан умел улыбаться по-разному, как оказалось… Сейчас это была слегка усталая легкая улыбка уголками губ, первая на моем счету. Можно было бы встать в позу и напомнить ему, что пока контракт не подписан, он мне не босс. Но, с другой стороны, нужно было начинать с ним дружить, раз уж я решилась на этот самый контракт.

– Конечно, – вежливо кивнула, – пойдёмте.

И только подумала на лестнице, что придется нарушить неприкосновенность маминой кухни, когда вдруг Грэгхан толкнул меня к стенке у самой двери в квартиру и перегородил ее своей широкой спиной.

– Что случилось? – прошептала и выглянула сбоку от него, чтобы тут же замереть в ужасе: дверь в квартиру была приоткрыта.  Грэгхан, прислонившись к стене, вглядывался через брошенную щёлку в прихожую, задвигая упрямую меня обратно себе за спину.  Наконец, он открыл дверь и тихо двинулся внутрь. Я последовала за ним по пятам.

Едва мы прошли через коридор, с моих губ сорвался стон отчаянья: все в квартире было перевернуто вверх дном. Повсюду валялись вещи, осколки стекла и керамики, одуряюще пахло смесью запахов десятков раздавленных в центре коридора флаконов духов… Грэгхан,  судя по интонации, выругался на незнакомом мне языке и потянулся к телефону. Я хотела уже пройти мимо него и углубиться в осознание масштаба бедствия, но он перехватил меня за плечо и остановил.

– Подожди, – помотал он головой, и продолжил разговор. Действительно, по –итальянски. И это поразило меня на столько, что я с готовностью переключилась на это действо. Итальянский в его исполнении был непривычно жестким и холодным, как если бы он говорил на шведском. Но что-то было в сочетании этих двоих: Грэгхана и итальянского языка. Что-то, чего не встретишь больше нигде и ни с кем…

– Пару часов хватит на сборы? – вернул он меня в реальность. И мне пришлось все же погрузиться в этот ад… Я молча прошла в свою спальню, холодея от догадки, и первым делом посмотрела на тумбочку у кровати. Телефон предсказуемо пропал.

– Телефона мамы нет… – пролепетала жалко и стиснула зубы.  Кто-то посмел забрать у меня последнее, что осталось от нее! Наш дом, наши вещи, наши воспоминания! Сама не поняла, как зарычала от бессилия и стиснула кулаки. До боли. Мгновение, и рычание вдруг перешло в крик. А крик в истерику… Я орала и плакала, отбивалась от рук, пытавшихся меня скрутить, била по кровати ладонями…

Понятия не имею, как долго была не в себе. Очнулась я на коленях Грэгхана. Мы сидели на полу, я – лицом к нему, уткнувшись лбом в его грудь. Меня всю трясло, а он растирал мои плечи и что-то говорил… Но я не понимала, что именно. Только тембр низкого голоса упруго вибрировал в моих ушах, удивительным образом успокаивая…

– Каролина, – наконец прорвалось в мою голову, – ты меня слышишь?

Он обхватил ладонями моё лицо и заставил посмотреть в его глаза. С трудом кивнула.

– Сейчас… сделаю кофе…

– Какой кофе! – прорычал мужчина и, подхватив меня на руки, стремительно шагнул к двери.

Последнее, что выцепил мой взгляд, были остатки бедного маминого цветка, растянутые по полу в осколках горшка…

Мы быстро спускались по лестнице, а я болталась лоскутком в мужских руках и совершенно не возражала против его действий. Наоборот, он сделал именно то, что было нужно. Молча, не спрашивая.

Мне показалось, что только сейчас мне кто-то снова сказал: «Каролина, мама не вернется. Ее больше нет.» И до меня наконец это дошло… Кто это сделал? Кто посмел растоптать наш с ней храм? Дом, в котором могла еще жить ее душа, вещи, которых она касалась!!!

Я стискивала рубашку Грэгхана пальцами на плечах, по щекам снова потекли слезы, смазывая реальность…

Выйдя со мной на улицу, он в два больших шага оказался рядом с машиной. Навстречу уже кинулся его помощник и распахнул задние двери. Усаживая меня на сидение, Грэгхан о чем-то говорил с ним снова на не знакомом мне языке. Я пялилась в спинку переднего кресла, обхватив себя руками. Перед глазами стояла разрушенная квартира. Дом, который у меня отобрали…

Я вздрогнула от хлопка двери и посмотрела на Грэгхана, севшего рядом.

– Поехали! – скомандовал он водителю, и мы мягко тронулись. Безликий охранник остался у моего подъезда. А рядом со мной легла моя сумочка, которую Грэгхан удосужился поднять с пола вместе со мной. Хоть что-то осталось… Я открыла ее и пробежалась взглядом по остаткам своей прежней жизни: телефон, кредитки, фото, что он кинул на мой стол, покидая кабинет… Кое-что было новым: на дне сумочки под моими пальцами зашелестели блистеры таблеток, прописанных психотерапевтом. Справляться самой все же было мне не под силу.

– Квартиру опечатают и уберут, – прервал мои мысли Грэгхан, едва глянув на меня. – Ваши вещи пришлют чуть позже…

– А милиция?

Голос охрип, вынуждая меня прокашляться.

– Ваши правоохранительные органы тут бессильны, Каролина. Этим займутся мои люди. Я выясню, кто это сделал, обещаю…

Я с удивлением обнаружила, что он в ярости. Его и так суровое лицо сейчас помрачнело еще больше.

– Скажите, вы с мамой… – стушевалась под внимательным холодным взглядом, – вы просто… так реагируете…

Отвернулась к окну, не в силах оформить мысль, и захлопнула сумку. Он ответил не сразу, и я поняла, что все, что было между ними, так просто в одно предложение не уложишь.

– Мы с ней очень давно знаем друг друга, – отозвался он наконец.

Опять он говорит о ней в настоящем времени.

– Почему она ничего мне не говорила? – вернула свой требовательный взгляд на его лицо. – Или в вашем контракте прописано и запрещено говорить даже о том, что не касается работы?

– Что-то типа того, – он отвел взгляд и отвернулся к окну, заканчивая разговор.

Ну и ладно! Сложила руки на груди и откинулась на сиденье. В молчании мы ехали довольно долго, пока впереди не замаячило здание аэропорта.

– Вы же говорили, что самолет вечером…

– Ничего не мешает нам улететь сейчас, – не глядя на меня, ответил он.

Меня охватила привычная дрожь: я была «счастливой» обладательницей аэрофобии. Не безнадежной, но гарантирующей мне неизменно неприятное времяпрепровождение в ожидании полета и в его процессе.

Я облизала пересохшие губы, впиваясь взглядом в проплывающие за окном терминалы. Грэгхан вышел из остановившегося на парковке автомобиля, быстро обошел его и встретил суровым взглядом меня, вылезающую со своего сидения самостоятельно.

– Вы что, приверженка феминистского движения? – скривил лицо мужчина, все же придерживая тяжелую дверь с моей стороны.

– Нет, – буркнула я.

– Тогда будьте добры, – проникновенно заговорил он, заключая меня в кольцо своих рук, хватаясь второй за крышу авто, – не выскакивайте самостоятельно из машины и куда-либо вообще, пока я не разрешу!

И не давая мне возможности возразить, взял меня за руку, второй рукой принял у подошедшего водителя знакомый мне чемоданчик, и мы зашагали к зданию аэровокзала. Я еле поспевала за ним, временами переходя на бег, но мысли мои крутились вокруг ощущений моей руки в его ладони. Он тащит меня куда-то в совершенно неизвестную жизнь, а я даже не знаю, куда! Как моя жизнь докатилась до такого? За пол дня!

– Куда мы летим? – повысила голос, стараясь перекрикнуть звуковой хаос зала аэропорта.

– В Рим, – не оборачиваясь, ответил он.

Стоило нам приблизиться к одному из международных терминалов, Грэгхан показал сотрудникам какую-то карту, с которой они быстро считали информацию, и нас пропустили, ничего не потребовав. И лишь пройдя в зону отправления, я опомнилась.

– У меня же нет с собой паспорта…

Даррэйн вообще не удостоил вниманием мою фразу. Посчитала, что с меня хватит, и в балласт я больше не играю.

– Мне нужно в аптеку, – сказала я, пытаясь одновременно вырвать свою руку из его хватки. Грэгхан сбросил скорость и одарил меня недоуменным взглядом. Решила добить его окончательно. – А еще – в туалет!

Сработало! Мужчина обреченно выпустил мою ладонь.

– Я буду вон там у окна, – неожиданно спокойно кивнул он, указывая рукой в сторону небольшого кафе с множеством столиков, расположенных вдоль панорамного окна с видом на взлетную полосу.

– И сколько времени у меня есть? – как можно серьезнее спросила я.

На этом его благосклонность разом и кончилась.

– Двадцать минут, – процедил он, сдвинув брови, и направился к обозначенному месту встречи.

Фыркнула и неторопливо пошла в дьюти фри. Внутри все как будто вибрировало, сердце бешено скакало в груди, а ноги подкашивались. Боялась даже начинать прислушиваться к себе. То, что мне было плохо, понятно было и так. Зайдя в аптеку, первым делом купила бутылку воды и выпила антидепрессант с транквилизатором, которые всегда теперь лежали у меня в сумке. Прислонилась к стенке помещения и постаралась выровнять дыхание. Выходило плохо. Пришлось выпить еще и адреноблокатор, чтобы унять скачущее сердце. Перед разговором, который я собиралась затеять со своим новоиспеченным боссом, нужно было успокоиться и набраться сил. Второе, что нужно было сделать – привести себя в порядок.

Вышла из аптеки и углубилась в косметические ряды ближайшего магазинчика. У меня было мало претензий к себе даже без косметики. Только все пережитое на пользу не шло. У мелькавшего в маленьких зеркалах моего отражения было много всяких не нужных мне в переговорах следов пережитого: синяки под глазами и неровный цвет лица, к примеру. Перед Родионом меня это не смущало. Все знали, что мне было плохо, и я соответствовала их ожиданиям. А перед Грэгханом так было нельзя. Он жалеть меня не собирался…

Кроме того, ничто мне так не поднимало настроение, как ритуальное приведение себя в порядок. Купила самое необходимое, уместила все это в небольшой бумажный пакет и направилась в туалет. Не улетит же босс без меня в конце концов?

За что любила свое лицо – незаметных усилий было достаточно, чтобы поменять его в лучшую сторону. Увлажнила бедную кожу, нанесла легкий тон, убрала синяки под глазами, слегка припудрила лицо сияющей пудрой, ей же прошлась по ключицам, накрасила ресницы, расчесала брови и растёрла каплю тинта по губам – и вуа-ля. На меня из зеркала смотрела уже не потерпевшая несчастная жертва, а симпатичная девушка без признаков косметики на лице. Не стыдно теперь и такого мужчину сопровождать. Встряхнула волосы руками и вышла из туалета. Таблетки начинали действовать, жизнь – возвращаться.

Вопреки ожиданиям, Грэгхан встретил меня спокойно, несмотря на то, что я опоздала минут на двадцать, и то лишь по ощущениям.  Вернее, он даже не обратил внимания на моё возвращение.

Он уже успел устроить из маленького стола филиал рабочего, разместив на нем ноутбук, а также две чашки с кофе и аппетитный сандвич. Села за столик почти вплотную к нему (другого варианта не было) и молча придвинула к себе кофе.

– Спасибо.

– Каролина, – начал было Грэгхан, отрываясь от монитора, но едва поднял взгляд на моё лицо, замер, и даже немного подался вперед. Видимо, не готов был к таким переменам. Еле удержалась, чтобы не улыбнуться. Видеть его таким удивленным, пусть и на несколько секунд, было очень приятно. Но он быстро пришел в себя и невозмутимо продолжил, – постарайтесь придерживаться временных рамок, которые я вам обозначаю.

– Вы будете обозначать мне подобные рамки на весь день? – прорычала, неожиданно быстро теряя самообладание.

– Нет, – холодно ответил он, буравя меня взглядом. – Только в тех случаях, когда посчитаю нужным. Если вы планируете работать на меня успешно, советую вам учитывать мои требования…

– Я могу выпить кофе? На это у меня есть время? – всеми силами сдерживаясь, чтобы не смахнуть весь его импровизированный рабочий стол, произнесла я.

– Пейте.

– Поесть тоже можно?

– Каролина, – он наклонился ко мне, и мне почудилось, что в солнечном сплетении что-то отозвалось на вибрацию его низкого раздраженного рычания, – не испытывайте меня на прочность… Вашим воспитанием, конечно, могу заняться. Но длинные терпеливые объяснения – не моя сильная сторона. Буду беспощадно пороть…

Последние три слова он выдохнул шепотом почти-что мне на ухо, наклонившись так близко, что я могла потереться носом о бьющуюся на его шее вену. Облизала вмиг пересохшие губы и отшатнулась.

– Что это за тест такой? – спросила возмущенно. – С вашим запахом?

Грэгхан выпрямился, оценивающе глядя на меня, и, кажется, еле заметно улыбаясь.

– Я же не успела даже начать отвечать на ваш вопрос…

– Но ты же собиралась это сделать, – ответил он с той же снисходительной "недоулыбкой", неожиданно переходя на «ты».

– Откуда вам знать? – сложила руки на груди. – Может, я бы назвала составляющие неправильно…

– Запах таких, как я, Каролина, различают только такие, как ты.

Его глаза вдруг сверкнули каким-то пугающим золотистым бликом, и волосы у меня на голове с готовностью снова начали вставать дыбом… Я собралась было привстать вместе с ними, а потом либо упасть в обморок, либо рвануться подальше, как получится… Но он вдруг мягко прикрыл своей ладонью мою.

– Успокойся, пожалуйста. Я здесь, чтобы защищать тебя.

То ли таблетки все же действовали, то ли после всего пережитого я уже просто не могла больше впадать в панику, то ли его жест и голос обладали гипнотическими свойствами, но внутри все быстро улеглось, дыхание выровнялось, и я совершенно спокойно откинулась на спинку стула.

– А теперь поешь, – неожиданно заботливо продолжил он, как ни в чем не бывало, – скоро вылет…

Глава 4.

Кусок предсказуемо мне в горло так и не полез, а кофе давно остыл. Сидела, теребя ручку фарфоровой чашки, и делала вид, что рассматриваю снующих туда-сюда людей, а сама пыталась понять, почему так спокойно внутри? Ведь с его глазами было явно что-то не так! И с ним тоже!

Он углубился в монитор, периодически отвечая на звонки, и на меня больше не смотрел. Но я чувствовала, что стоит мне дернуться, и я увижу тот же самый спецэффект, что и в моем кабинете, когда я опрокинула кофе на документы.

Вскоре к нашему столику подошел служащий аэропорта, передал Грэгхану какой-то пакет и попросил нас следовать за ним, объяснив, что частному рейсу моего предполагаемого босса через полчаса дают разрешение на взлет. Точнее, через тридцать минут и двадцать пять секунд.

Шла рядом с ним и удивлялась: как давно весь мир начал так следить за временем? А я совершенно «не в теме».

Пройдя через пару терминалов, мы двинулись одинокими коридорами, наполняя их звуками наших шагов. Вскоре, они вывели нас к выходу на взлетное поле, где нас ждал другой автомобиль: тоже Вольво, только черный, и, кажется, другой модели. Грэгхан открыл передо мной двери, сам сел рядом.

– Это – из вашей квартиры.

Он снова перешел на «вы», а на мои колени лег переданный ему пакет. Я кинула долгий напряженный взгляд на непроницаемое лицо мужчины, не зная, чего ожидать от содержимого, но в конце концов все же развернула его с опаской и заглянула внутрь. В нем обнаружился мой паспорт, отдельный пластиковый пакет с украшениями и три флакона селективных духов. Ничего не скажешь –  самое необходимое! Посмотрела удивленно на Грэгхана.

– Парфюм?

Он выдержал мой взгляд.

– Я бы хотел попросить вас впредь пользоваться каким-либо парфюмом…

У меня просто перехватило дыхание от этой просьбы!  Возмущенно распахнула глаза и с хрустом смяла пакет.

– Тестеры экспериментальной японской парфюмерии с запахами «раскалённого асфальта», «преющей осенней листвы» и «лошадиного пота» будут пахнуть на мне не лучше, чем я без них! –  прорычала, прожигая мужчину взглядом.

По мере произнесения мной этого уничижительного замечания, железобетонный взгляд Грэгхана все больше становился недоуменно-смущенным. В конце он откинулся на спинку сидения и схватился рукой за подбородок, а я кинула смятый пакет к косметике и отвернулась в окно. Какая там аэрофобия! Я собираюсь запереть себя в самолете на несколько часов с человеком, который моему запаху предпочитает запах лошадиного пота!

– Вероятно, это все, что осталось целым, – услышала я его усталый, но не сломленный голос. – А мой помощник не разбирается в парфюме…

Да, я помню кучу битых флаконов в центре коридора моей квартиры… Только зачем это было сделано?

– Потому и осталось, что те, кто это сделал, разбираются в нем лучше… – выдавила обиженно. Мне это показалось какой-то издевкой над делом всей нашей с мамой жизни…

– Все равно, каким парфюмом отбивать нюх, – сухо возразил он и потянулся к дверной ручке. Оказывается, мы прибыли. Стоило двери распахнуться, и по ушам ударили звуки двигателей самолета, раскинувшего свое железное тело в нескольких шагах от автомобиля.

Самолет был небольшой, по сравнению с теми, к которым я привыкла. Но очень красивый… По низу он был оторочен полосой темно-красного цвета, в зоне которой ближе к трапу красовалась вызолоченная надпись «Skyacht Neo”. Трап был уже опущен и представлял собой всего несколько ступенек, за которыми начиналась роскошная … гостиная? У подножия нас встречал улыбающийся мужчина лет сорока в черном строгом костюме. Превозмогая слабость в ногах – напоминание о моей аэрофобии – поднялась по аккуратным ступеням, следуя приглашению  встречающего.

За моей спиной Грэгхан перекидывался фразами на итальянском с кем-то еще, а я, осторожно ступая, прижимала к себе сумку с пакетом, не представляя, куда тут ее можно поставить.

Сказать, что это было шикарно, не сказать и половины. Сразу из гостиной мягкая ковровая дорожка вела через маленькую кухню в роскошный салон. Кресел было всего ничего: два слева, между которыми изящно был вставлен деревянный блестящий столик, и еще одно с противоположной стороны. А за ними раскинулась зона с нереальной красоты диваном, напротив которого располагалась плазма с тумбой и колонками. Дальше шла перегородка с дверью, оставляющая пространство для фантазии. Но это было даже к лучшему… Что-то мне подсказывало, что там меня ждало бы еще большее потрясение…

– Садитесь, – услышала сзади голос Даррэйна и легкое направляющее касание по руке в сторону левых кресел, разделенных столом.

– А курить тут можно? – спросила, усаживаясь.

Грэгхан сел напротив и привычно пристрелил меня своим взглядом, словно бабочку к листку бумаги булавкой. Отметила с какой-то мелочной радостью, что это меня впечатляет с каждым разом все меньше.

– Может, вы, в конце концов, прочитаете свой контракт? – с еле уловимой насмешкой произнёс он.

– Я доверяю своему юристу, – огрызнулась неуверенно. Мужчина вдруг хищно улыбнулся и нажал кнопку вызова бортпроводника на изящной панели возле иллюминатора справа от него. К нам незамедлительно подошел тот самый улыбчивый тип, что встречал нас у трапа.

– Каролина, это Бернард, – представил его Грэгхан, и тот с готовностью так искренне мне улыбнулся, что я не удержалась от ответной улыбки. – Мой друг и помощник, главный координатор моего времени.

Грэгхан многозначительно изогнул бровь, подчеркивая этим жестом последнюю фразу. Я сделала вид, что восхищена услышанным и слегка кивнула.

– Buonasera, Signorina, – чуть поклонившись, приветствовал меня помощник.

– Бернард, – обратился к нему Даррэйн, – принесите, пожалуйста, договор Каролины.

Пока Бернард выполнял поручение, с интересом рассматривала детали салона, и почти искренне увлеклась этим занятием, не сразу заметив, что передо мной положили два экземпляра и ручку. Бернард тут же удалился. Мягкое гудение самолёта в этот момент начало сменяться утробным рычанием, переходящим в нарастающий гул.

– Подписывайте, – бросил Грэгхан.

Он сидел, положив руки на подлокотники кресла, и неприкрыто наслаждался ситуацией.

– Я проверю, все ли, согласованные с юристом пункты, учтены, вы не против? – спросила как можно хладнокровнее.

Удостоилась такого же насмешливого кивка.

– Можно чего-нибудь… попить?

Пока выискивала в телефоне пункты, правленые Славой, мне принесли чистой воды в стакане. Самолёт тем временем тронулся и мягко заскользил по полосе. Изо всех сил пыталась отвлечься от страха перед предстоящим взлётом, от этого приходилось перечитывать абзацы по два раза. Тем не менее, скрупулёзно проверила наличие всех правок в обоих экземплярах, демонстративно игнорируя замершего напротив мужчину.

Молча потянулась к ручке и, не удержавшись, все же бросила взгляд исподлобья на Грэгхана. Он, как оказалось, был поглощён происходящим за окном. Опустила взгляд обратно и поставила свою размашистую подпись на обоих экземплярах договора.

– Так боитесь летать? – вдруг спросил он.

– Боюсь, – смутилась я и откинулась на спинку. Та неприятно холодила спину мягкой кожей. – Так заметно?

Он задумчиво кивнул.

– Так что же на счет покурить? – уже зная ответ, все же напомнила я. Нет, в договоре я ничего не успела выискать, но и так было ясно…

– Вам запрещено курить. Совсем. Даже вне работы и моего общества. Услышу запах табачного дыма… – он сделал эффектную паузу, – будете наказаны…

– Понятно, – вцепилась в подлокотники, услышав рев двигателей вышедшего на взлётную полосу самолёта и прикрыла глаза, стараясь успокоиться. Как и кто меня собирается наказывать, решила выяснить позже.

Летала я всегда по-разному. Иногда терпимо, а иногда меня жутко трясло весь полет. От чего это зависело, сказать было трудно. Сейчас же, после пережитого, моя нервная система разве что не полыхала красной лампочкой, сдаваясь очередным стрессовым обстоятельствам без боя. Было жутко страшно до дрожи.

А самолёт тем временем начал свой разбег, и моё сердце вместе с ним. Свет в салоне стремительно угас до интимного полумрака. Мои руки вспотели, во рту вновь пересохло. Я в панике распахнула глаза и встретилась с обеспокоенным взглядом своего, теперь уже самого настоящего, босса. Он медлил еще пару секунд. Потом резко встал со своего места, шагнул ко мне и подхватил на руки. Взмахнула от неожиданности руками, но Грэгхан тут же уселся на мое сидение и устроил меня у себя на коленях. Пропустив свои руки под моими, он прижал меня к себе.

– Трусишка, – услышала его смешок над своим ухом, и в этот самый миг самолёт оторвался от земли.

Я вцепилась в его руки и сжалась на его груди, тяжело дыша. Он же переместил одну руку мне на шею, привлекая меня еще ближе.

– Тише, Каролина, все хорошо, – говорил он мне на ухо, пуская волну мурашек по коже. – Я никому тебя не дам в обиду. Даже самолёту…

– Самолёту? – вяло усмехнулась.

– У меня хороший самолёт, правда, – продолжал он, улыбаясь. Я чувствовала его улыбку. Наверное, она сейчас была очень похожа на ту, с фотографии… Или мне этого бы хотелось. Мысли в голове застыли в страхе перед появлением новых. Я ощущала легкое подрагивание подушечек его пальцев на своей шее, и старалась пока что не думать о событиях последним минут. Сначала – пережить взлет, с остальным разберусь позже.

Самолет некоторое время вел себя хорошо и взлетал ровно, но внезапно стал наклоняться, разворачиваясь, и я сдавила запястье мужчины сильнее.

– Давай рассказывай, что чувствуешь, – вдруг скомандовал он, – все ноты, оттенки… Вдруг я правда ошибся?

– Выкинешь с парашютом? – от страха сама не заметила, как тоже перешла на «ты».

– Я слушаю, – непреклонно потребовал он все с тем же ощущением улыбки.

Постаралась сосредоточиться, чуть повернула голову в его сторону, хотя этого и не требовалось… Прикрыла глаза…

– Дягиль… – заговорила медленно и осторожно, словно ступая по минному полю, – его больше остальных… дальше… что-то древесное… сердцевина японского кедра скорее всего… только она дает такой многослойный горьковато-пряный оттенок…

Поразительное сочетание. На поверхности запаха его кожи колыхалась благородная горечь, как будто ограждая более изысканную и чувственную сердцевину. Облизала пересохшие губы и задержала дыхание…

– Что дальше? – вдруг услышала его охрипший напряженный голос. Он тяжело сглотнул. Его пальцы замерли на моей шеи.

Дальше… Дальше – сплошная эротика. Под горьким слоем вскрывался дуэт из тонка и мускуса. Но не привычного… а какого-то незнакомого, пугающего и притягательного одновременно.

Я открыла глаза и повернулась к Даррейну, не в силах произнести то, что чувствовала.  И обнаружила, что он смотрит на меня таким пронзительным темным взглядом, полным какой-то непонятной борьбы и удивления, что я забыла совершенно о том, что еще мгновение назад пыталась ему сказать. Его лицо было очень близко, грудь вздымалась от частых вдохов, словно моя аэрофобия передалась и ему. Его руки заметно сильнее сжались на мне.

Он вдруг порывисто подался еще ближе, и мои губы уже обдало жаром его дыхания. Но вдруг свет в кабине стал ярче, за нашими спинами что-то мелодично звякнуло, очевидно, обозначая окончание набора высоты самолетом. Даррэйн отпрянул от меня и отвел взгляд, на мгновение прикрыв глаза.

– Синьор, ужин подавать?

Я обернулась и встретилась взглядом с улыбающимся как ни в чем не бывало Бернардом. Заерзала, выпутываясь из рук босса, и попыталась достать ногами до пола. Даррэйн, наконец, соизволил помочь мне подняться и встал следом.

– Каролина, может, у вас есть особые пожелания? – не унимался помощник.

Тут руки Грэгхана легли мне на талию… чтобы отодвинуть с дороги.

– Я пока пойду в кабину, – глухим голосом обратился он к Бернарду, – покажи синьорине здесь все. Каролина, – а это уже ко мне, но не оборачиваясь, – поешь, в конце концов…

И он вышел из салона.

Я провожала его взглядом, пока его белая рубашка не растворилась в полумраке гостиной, и не могла прийти в себя. Меня мелко потряхивало, но уже совершенно не от страха перед взлетом.

– Каролина?

Бернард, кажется, уже не первый раз, пытался меня дозваться.

– Простите, – тряхнула головой, – а можно мне в туалет?

– Конечно, – с облегчением улыбнулся он, – пройдемте.

Под размеренный мягкий гул я проследовала за ним через зону с плазмой и диваном в хвост самолета. Бернард распахнул передо мной дверь, за которой оказалась спальня.

– Прошу вас, – вновь легкий поклон, – налево.

Уже шагнула в указанную сторону, когда услышала его голос вновь:

– И все же об ужине…

Обернулась к нему:

– Можно на ваше усмотрение? Что-нибудь легкое…

– Хорошо.

Он прикрыл двери в спальню, а я не задерживаясь прошла наконец в такую необходимую мне комнату. Закрылась на замок и сползла по стенке на холодную золотистую плитку пола.

Я уже совершенно не понимала, что чувствовала… События крутились вокруг меня с такой скоростью, что я не успевала их переживать. Жизнь напоминала мне калейдоскоп, который тряс непослушный ребенок. Картинки разлетались, не успевая складываться перед моими глазами!

Смешно подумать, что еще сегодня утром я злилась на нерешительность Родиона, его страх брать ответственность и принимать решения. И что же я получила в итоге? В мою жизнь ворвался тип, который стукнул кулаком по столу (ну и что, что он просто спасал документы от кофе), заставил меня бросить магазин и улететь с ним в Италию! А стоило мне поставить подпись в договоре, как я оказалась у него на коленях с детальным отчетом о нотах, которые я слышу в его запахе!

Я решительно поднялась и подошла к раковине, расположенной слева. Маленькая и изящная, квадратной формы, она венчалась весьма затейливым и атмосферным краном, похожим на штурвал. Справа от входа располагалась душевая. Задумчиво рассматривая ее, я поймала себя на мысли, что здесь совершенно нет ощущения полета, а с ним – и страха этого самого полета. А если еще залезть под душ и включить музыку погромче, так вообще будет отлично! Может, всерьез задуматься о том, чтобы посидеть тут до самой посадки? Представляю лицо Даррэйна…

Я отыскала фронтальный свет сбоку от зеркала и всмотрелась в свое отражение.

Если отбросить кучу ненужных мыслей и домыслов…  Может, Грэгхан сделал именно то, что мне было нужно? Примчался, отодрал меня от индийского ковра и заставил продолжить жить. И там в кресле он просто отвлек меня от страха перед взлетом… Ну на что бы я отвлеклась еще с такой отдачей и полным погружением?

 Хорошо… Только погрузились мы каким-то непонятным образом оба… Достаточно было вспомнить его взгляд.

Что же до странных наблюдений – я готова была все это списать на стресс. Подумаешь, чашку кофе поймал… Странность с глазами тоже могла быть всего лишь бликом от… ну… чего-нибудь. История с запахами вообще могла быть им придумана… или я не так что-то поняла, что еще более вероятно.

Приедем на место, осмотрюсь и начну работать. Грэгхан прав: это отличный способ отвлечься.

Размышляя так, я успокоилась, и выглянула в спальню. Уютная, несмотря на большое количество темных цветов в оформлении и давящего густого запаха белой древесной смолы элеми. Вдохнула его глубже, и рот сразу наполнился слюной от сладковато-пряной составляющей. Интересно, что здесь так пахнет? Скорее всего, ароматизатор. Натуральный, вне сомнений. Но явного источника запаха видно не было. Зачастую это мешочки с сырьем, или вазочки, наполненные сухоцветами, кусочками дерева или смолы.

Треть комнаты занимала кровать с тумбочкой. Над ней был расположен иллюминатор, зашторенный в данный момент. Справа в стене, к которой примыкала кровать, были сделаны полки, плотно забитые книгами. Кто в наше время еще читает книги? Корешков отсюда было не разглядеть, а ползти к ним по кровати я не решилась.

В общем, если бы не гул летящего самолета, можно было бы решить, что я в отеле.

Вышла обратно в гостиную, и снова увидела Бернарда. Он обернулся на мое появление:

– Все хорошо, Каролина?

– Да, спасибо.

– Прошу вас, присаживайтесь!

Он изящно подхватил поднос со стола, открывая мне чудесный вид на приготовленный ужин. Стол оказался сервирован только на меня одну.

– А синьор Даррэйн? – как можно равнодушнее спросила я, садясь в свое кресло. Моего контракта на столе уже не было.

– Синьор пока что не выходил из кабины, – с готовностью отозвался Бернард, – мне позвать его?

– Нет-нет, – замотала головой, – в этом нет никакой необходимости…

Кивнув, он удалился, оставив меня то ли обедать, то ли ужинать, в одиночестве.

Ужин оказался таким же шедевром, как и все вокруг. Теплый салат с мясом какой-то птицы, но точно не курицы, и различными орехами с кисло-сладким соусом, жареные в чем-то невообразимом по вкусу гренки и десерт, похожий на самый лучший в моей жизни тирамису, только со светлым бисквитом и изумительно нежной ванильной прослойкой.

Закончив с ужином, я решила пересесть на диван, и теперь наслаждалась чаем и видом из противоположного иллюминатора. За ним солнце садилось в малиновый пудинг облаков, обволакивая меня умиротворением и теплом. Сама не заметила, как сползла вслед за его лучами по спинке дивана, обняла подушку и провалилась в сон.

Очнулась от того, что меня кто-то тихо звал. Оторвала тяжелую голову от подушки и приподнялась на диване.

– Каролина, – услышала голос Бернарда, – мы прилетели.

Протерла глаза и села. Гул двигателей все еще не стих, но иллюминатор подсказывал, что мы уже едем по полосе.

– Решили вас не будить до самой посадки, – улыбнулся помощник моего босса. Значит, Даррэйн так и не возвращался. Может, я все же провалила его тест, и это он так расстроился?

Зябко обхватила себя за плечи и кивнула:

– Спасибо.

Посадки я почему-то никогда не боялась, но объяснять своей аэрофобии, что риск разбиться в момент посадки такой же, как и в момент взлета, я не спешила. Странная она у меня.

Тем временем Бернард удалился, а самолет наконец замер. Я разглядывала суету на поле, когда вдруг услышала голос Грэгхана:

– Как себя чувствуешь?

Вздрогнула от неожиданности и повернула к нему голову. Похоже, что по итогу дня мы все же перешли на «ты». Вернее, сделал это пока что только он. Я еще не определилась в этом вопросе.

 Он стоял в проходе и как будто не решался ко мне приблизиться.

– Отлично, спасибо, – кивнула сдержанно.

За его спиной послышался звук открывающейся двери и громкие голоса. Я уже потянулась к своим пакетам, когда услышала:

– Каролина, мы в Эдинбурге.

Глава 5.

Я так и застыла с повисшей в воздухе рукой. Что-то мне подсказало, что мы не случайно сюда залетели, и что это не просто временная остановка по каким-нибудь срочным делам. Ну что там у людей с такими самолетами может вдруг случиться? Документы какие-нибудь забрать, или сходить на какую-нибудь премьеру…

Я молча встала, так и не взяв вещей. Он следил пристально за мной, готовый, похоже, ко всему.

– И почему мы в Эдинбурге? – осторожно начала я с очевидного вопроса.

– Этого требуют правила, – ответил он, – никто не должен знать о том, где ты. Для остального мира ты улетела в Рим.

– Ваше вранье никак не способствует налаживанию нашего сотрудничества, синьор Даррэйн, – выпалила возмущенно, пытаясь удержать его взглядом на достаточном расстоянии. – Откуда мне знать, что у вас в голове?!

Кажется, я превысила допустимый для делового общения децибел, потому как выражение лица Грэгхана стало напоминать мне о его слабой стороне, проявление которой я вот-вот на себе, похоже, прочувствую. Я вдруг рванулась в противоположную сторону с такой скоростью, что мне очень захотелось посмотреть на это со стороны! За моей спиной послышался звук погони, но я точным движением распахнула дверь спальни, и стремительно захлопнула ее, провернув дверной замок. Окинув затравленным взглядом комнату, уже хотела было рвануть в туалет, чтобы отделиться еще одной дверью, но тишина снаружи остановила меня. Либо хозяин самолета не собирался его ломать ради меня, либо просто позволил мне тут запереться.

Я пятилась спиной к кровати, пытаясь унять скачущее где-то в горле сердце, и соображала, что я сделала и, главное, какой у меня выход из данной ситуации.

– Каролина, – услышала я голос Даррэйна так ясно, как будто двери между нами не было вовсе, что навело на мысль о ее в общем-то символической прочности. – То, что мы в Эдинбурге, ничего не меняет, кроме того, что я тебе соврал.

Обычно дальше извиняются за ложь. Грэгхан, видимо, об этом не знал.

– Я вам не верю, – выпалила зло в ответ, – и я вас боюсь! Вы и маму в свое время так похитили?!

– Я никого не похищал! – возмутился мужчина за дверью.

– Что-то я не помню, чтобы вы мне предлагали синюю пилюлю, – проворчала себе под нос.

– Я предложил вам договор, – после мгновенной заминки возразил он, видимо, все же расслышав меня. – Правила для всех одинаковые.

– И что сделала мама? – вдруг спросила я.

Последовало молчание.

– Она не разговаривала со мной до тех пор, пока я не выучил итальянский… – наконец выдавил он.

Я неожиданно для себя фыркнула, сдерживая нервный смешок.

– Каролина, я уже говорил, что не дам тебя в обиду, – услышала я его мрачный голос снова. – Я обещал это Изабелле…

Повинуясь порыву, шагнула к двери и открыла ее. Очень хотелось успеть увидеть его лицо, когда он это произносил. Успела ли я – не знаю. Он встретил меня прямолинейным взглядом, готовый, казалось, ко всему.

– Вы все равно не похожи на итальянца, – мстительно констатировала я.

– Я знаю, – пожал он плечами.

– И теперь мой договор с вами недействителен?

– Договор настоящий и действительный, – возразил он, – и, если бы ты его все же прочитала, обнаружила бы там пункт о том, что место работы выбирается работодателем.

Он усмехнулся.

– Но ты же доверяешь юристу.

– Доверяю, – упрямо кивнула я.

– Тогда мы снова теряем тут время.

Я еще пару мгновений сверлила его раздраженным взглядом, потом молча обошла его и направилась к своим пакетам. Он следовал за мной.

Подхватив свои вещи у кресла, я прошла в сторону выхода.

 Аэропорт Эдинбурга встретил меня пронзительным ветром и запахом мокрого асфальта.  Все накопленное тепло, казалось, выдуло из меня в один миг, и я сразу же задрожала. Бернард подхватил мою руку у подножия трапа и, едва мои ноги коснулись вожделенной земли, поспешил к двери автомобиля – двойника того, что привез нас к самолету в несколькими часами ранее. Зеркального двойника. Руль у авто был справа.

 Едва я села на заднее сиденье, дверь за мной сразу же захлопнулась, и я оказалась в полумраке салона.

Водитель сдержанно кивнул мне, а я поспешила его злорадно поприветствовать:

– Buona sera!

Честно сказать, с итальянским у меня не заладилось с музыкальной школы.   Я свободно говорю на английском и французском, а вот с итальянским я пообещала себе никогда больше не связываться.

– Buonasera, signorina, – расплылся водитель в улыбке.

Тоже мне, шутник! Они тут все издеваются надо мной с улыбкой! Кроме Грэгхана. Этот издевался в основном без нее…

Передняя дверь открылась, и рядом с водителем сел Даррэйн. А с моей стороны раздался сперва вкрадчивый стук в стекло, обращая мое внимание, а затем Бернард приоткрыл мою дверь и подал мне аккуратно свернутое одеяло и подушку.

– Спасибо, – выдавила смущенно и перевела взгляд на Грэгхана.

– Нам долго ехать, – сдержанно объяснил тот, едва поймав мой вопросительный взгляд в зеркало заднего вида, и приоткрыл окно со своей стороны.

Я не заметила, как мы выехали с территории аэропорта, поглощенная мыслями о предстоящем. А когда опомнилась, за окнами уже мелькали фонари вдоль трассы. Однообразие пейзажа вскоре наскучило мне, и я, завернувшись в предложенное одеяло и устроившись удобнее, закрыла глаза.

Так много хотелось спросить у Даррейна! И в тоже время ничего не хотелось знать. Почему, я пока не понимала. Совершенно очевидным было то, что довольно большая часть жизни мамы от меня была скрыта то ли договором, то ли ее личным решением. Если она скрывала от меня этих «итальянцев», значит причины у нее были более серьезные, чем какой-то там договор!

Поерзала на сиденьи, вытащила из-под себя подушку и устроилась так, чтобы видеть профиль Грэгхана. Он сидел, отвернувшись к приоткрытому окну, ветер из которого трепал свободный ворот его рубашки, и все, что я могла видеть – лишь жесткий рельеф его профиля, подчеркиваемый игрой светотени от фонарей, мимо которых мы проезжали.

После нашей (или моей) беготни по самолету у меня все еще подрагивали ноги. Почему я ему верила? Может, не зря мама сокрушалась по поводу моей доверчивости, и мне не стоило соглашаться на все это? Что бы она сказала, узнав, во что я вляпалась?

Глянула в противоположное окно и покачала головой. Я же в Шотландии, в конце концов! Интриган так задурил мне голову, что я была совершенно не готова к такому повороту! Я же всю юность мечтала о Шотландии! Зачитывалась Скоттом, делала зарисовки с его описаний, даже однажды уже собралась в Лондон, только нашей группе не выдали визу. И вот – на тебе! За окном – лишь какие-то мрачные поля, хотя по моим представлениям тут на каждом повороте должен стоять какой-нибудь старинный замок! Как же мы все-таки обманываемся стереотипными представлениями!

Когда-то я также прилетела в Барселону, где мы договорились встретится с моими друзьями Михаэлем и Орландо. Эти двое разнесли в пух и прах мое представление о городе, не последнюю роль в котором, стыдно признаться, сыграл и Вуди Аллен. Днем мы обходили достопримечательности, а ночью погружались в ночную клубную жизнь, которая неизменно напрочь вытесняла все мои дневные впечатления, не давая им усвоиться.

Вообще наша компания сложилась еще в Грассе. Едва разъехавшись, мы начали планировать наши совместные каникулы и неизменно встречались раз в год где-нибудь в Европе. Ребята не теряли надежды затащить меня в какой-нибудь более отдаленный кусочек нашей планеты, но я все никак не отваживалась на такие далекие путешествия самолетом.

Что нас так привязало друг к другу? Сложно сказать. Дружба, общая страсть к парфюмерии и похожие взгляды на мир. С друзьями я могла быть самой собой, до умопомрачения спорить на английском и французском вперемешку о композициях в целом, ингредиентах и новых технологиях, захватывающих наше старейшее ремесло. Ребята были бОльшие фанаты своего дела, чем я. По крайней мере, мне так казалось. Для них это было смыслом всей жизни и способом самовыражения, а также средством заработка. А для меня – больше способом восприятия окружающего.

Поддавшись какому-то порыву, как это часто со мной бывает, зашла в наш обветшалый чат в Вайбере и послала им сообщение:

«Еду по ночному Риму».

Не успела я сделать и пару вдохов, как получила первую реакцию.

«Кароль», – это от Микаэля, – «почему не сказала?! Я как раз в отпуске, встретил бы!»

Мик был в отпуске почти всегда. Его родители, как и моя мама, владели сетью парфюмерных магазинов, давая возможность Мику избирательно подходить к предлагаемым заказам и проектам. На сколько я знаю, он все собирался вникнуть в коммерческую составляющую бизнеса, но никак время не мог найти.

«Я сама не знала, сегодня все решилось. Но у меня не отпуск, а работа. Поэтому встретиться пока не получится.»

«Каролин…», – а это Орландо.

Терпеть не могла произношение своего имени на английском. Поэтому Орландо долго учился называть меня не «Кэролайн», а «Каролин». Для этого я поменяла написание имени для него с «Сaroline» на «Сarolynn».

«Нечестно, почему ты оказалась ближе к Микки?! За моей спиной договорились?!»

Эх, знал бы ты, что, на самом деле, я нахожусь ближе к тебе!

Орландо жил и работал в Лондоне на парфюмерный дом Burberry. Его путь к Грассу был более тернист, нежели у обеспеченных меня и Микаэля. Орландо был из малообеспеченной семьи, и долгое время зарабатывал на свое обучение, работая механиком в мастерской.

«Что за работа такая, что даже кофе попить не отпустят?» – резонно возмутился Мик.

«Пока что только еду на место. Контракт очень жесткий, шаг влево – шаг вправо – расстрел. И все очень секретно.»

«Ничего себе, – а это Орландо. – Ничего не знаю! Мы должны увидеться!»

Вот о чем я думала, оживляя наш чат? Конечно, эти двое сорвутся в любую точку мира, стараясь друг перед другом. Как это, их Каролина – трусиха вдруг оказалась в Риме, а они еще не там?! Вздохнула обреченно.

«Я вынужденно вру, ребята. Я в Риме только для остального мира. Но я в Европе. Пока не могу говорить, где именно… Условия договора, чтоб его!»

Последовала минутная заминка.

«Во что ты вляпалась, девочка наша любимая? – начал ласково Мик. – Ты уверена, что тебя еще не надо спасать?»

Хотела бы я знать…

«Ты самолетом летела?» – начал практично допытываться Орландо.

«Угу.»

«Нормально все прошло? Не умерла?»

«Ну я же разговариваю с тобой сейчас!»

Знали бы вы, как прошел мой полет… Бросила взгляд на сидящего спереди босса. Он как раз смотрел в сторону водителя, и я поспешила опустить взгляд обратно на экран айфона.

«Кажется, у нас появился конкурент, Мик», – предложил вдруг альтернативную версию Орландо.

Чуть не выронила гаджет от неожиданности. И с чего он вдруг это взял?!

«Как ты могла, детка? – схватился за предложенную тему Мик. – Мы потратили лучшие годы в надежде, а ты вот так поступаешь?»

Закатила глаза, фыркая. И тут же спохватилась, настороженно взглянув на Грэгхана снова. Конкурент, как же…

«Не говорите ерунды, я по вам соскучилась!»

В окошко телефона посыпались сердечки и иконки теплых объятий.

Я не сказала ребятам ничего о маме. Знала, что стоило мне сказать, они бы сразу примчались. Но почему-то не хотелось этого…

Потому, что всем нужно будет возвращаться к своей жизни рано или поздно. А мне напротив, предстояло возвращать жизнь себе, и мне было бы еще больнее… Ничего, переживу, успокоюсь и расскажу им все… Они поймут. Обидятся сильно. Но потом поймут.

«И все же, Каролин, надо будет как-то увидеться, – написал Орландо. – Решай быстрее свои вопросы с работой».

И вдруг на наш солнечный и уютный чат грозной тучей наползло уведомление о новом входящем сообщении.

«Каролина, позволь напомнить, что говорить о своем местонахождении нельзя никому».

Сначала не поверила глазам, потом устремила взгляд на Грэгхана. Но он все также сидел, отвернувшись носом в форточку.

«И вам хорошего вечера! – бросила ему сообщение в ответ. – Нечем заняться, синьор Даррэйн?»

«Я всего лишь напоминаю, – пришло мне тут же. – Все еще злитесь?»

А что мне остается?

«Что за детский сад? Вы не можете разговаривать со мной лично?»

Ну на самом деле!

«Я не планировал с вами разговаривать, просто напомнил об условиях договора. Вы же там с кем-то переписываетесь!»

«Каролина! – прорвалось из моего дружеского чата от Мика. – Так все-таки кто он?»

«Никто!» – бросила, раздраженно, не подумав.

«Я же говорил, Орландо, у нее кто-то есть!»

«Вообще-то, это я говорил», – поправил друга Орландо.

«Нет у меня никого!» – огрызнулась, как мне показалось, в общем чате.

«Я помню про правило, на память не жалуюсь!» – а это улетело по моим расчетам Даррэйну.

«Приму к сведению,» – вдруг пришло от последнего.

«Каролина, Орландо прав? Это ты с ним там ругаешься?» – а это пришло от Михаэля.

Я болезненно скривилась, стиснула телефон руками и раздраженно засопела. Я перепутала чаты! Ууууу, сейчас добавлю Грэгхана к ним, а сама удалюсь! Будут знать!

Я так увлеклась моделированием этой ситуации, что чуть не забыла объяснится со всеми.

«Ошиблась, это не вам! – обозначила я очевидное в окошке чата с боссом. – Хорошей поездки, мистер Сми… то есть, Даррэйн!»

Кинула на него взгляд, и мне показалось, что он улыбается, но старательно прячет от меня этот факт. Хотя, могло и показаться. Интересно, у него английское чувство юмора? Или все же итальянское?

«Я просто перепутала чаты! – ответила наконец друзьям. – Хватит глупости писать!»

«Вас там не продует?»  –  поинтересовалась у Грэгхана.

Просто я уже куталась в одеяло всерьез, а не просто для уюта. А он там сидел у самой форточки…

«Вы за меня переживаете?)»

Это что, «улыбка»? Третья на моем счету, кажется… Ничего не скажешь, целая коллекция!

«Нет, за себя. Мне холодно.»

Он молчал дольше, чем я ожидала.

«Могу предложить плед.»

Вполне предсказуемый ответ. Только откуда столько разочарования взялось в моих закромах, что так накрыло меня с головой? Чего я ожидала? Наверное, что хотя бы прикроет свой воздухозаборник! Ему что, жарко или душно? Не Рим же за окном!

«Не надо, спасибо.»

Я демонстративно заерзала, заворачиваясь в плед плотнее, натягивая его по самые уши. Пусть мучается угрызениями совести!

«Каролин! – кажется, в пятый раз мелькнуло вверху напоминание о дружеской беседе. – Мы с Орландо посовещались и решили, что обиделись на тебя! Ты изменяешь нам!»

«Да ну вас всех!» – я в порыве погасила экран телефона и бросила его в щель между сидением и одеялом.

Дальше мы ехали «молча». За окнами совсем стемнело, фонари попадались все реже, а вскоре и совсем исчезли. Вместо сна ко мне начала подкрадываться паранойя, подводящая все менее радостный итог наблюдений: мне наврали про Рим, и теперь никто не знает, где я, и я еду по темной дороге в автомобиле с человеком, которого знаю всего несколько часов… Не способствовала оптимизму и проселочная дорога, сменившая вскоре трассу, и обозначившая свое появление ощутимой тряской. На борьбу с паранойей встал здравый смысл (я надеялась, что это был он): у маньяков не бывает таких самолетов, если бы маньяк захотел кого-то убить, выбрал бы более доступную цель. И потом, он обещал! Словно почувствовав мое настроение,

Грэгхан обернулся ко мне:

– Каролина, мы скоро приедем, не переживай.

Откуда он узнал, что я переживаю?

Последние полтора часа автомобиль ехал преимущественно вверх. По стеклам временами хлестали ветки, нагоняя на меня еще больше страха. Я ловила внимательный взгляд Грэгхана в зеркале заднего вида и продолжала нервничать. И вот, после очередного подъема, мы выехали на освещенную поляну перед большими деревянными воротами. Грэгхан бросил что-то короткое водителю, и тот кивнул. Едва мы подъехали, ворота начали свое величественное движение нам на встречу. Их затейливый орнамент причудливо преломился в движении, и тени оживили морды каких-то животных, вырезанных на их поверхностях. И мне почудилось, что я попала в какую-то страшную сказку.

Но стоило нам проехать внутрь двора, сказка неожиданно обернулась вполне современной реальностью. Автомобиль остановился у освещенного крыльца большого деревянного дома. Такие называют «шале», насколько мне известно. Грэгхан вышел, отворил двери с моей стороны и подал мне руку, выпуская в просторный двор.

Едва шагнув наружу, я утонула в густом лесном аромате. Теплом, пряном, терпком… У меня с непривычки сдавило в груди, и я открыла рот, жадно вдыхая им воздух. Вокруг засуетился народ: на крыльцо вышел какой-то мужчина и поспешил принять у босса чемодан. Слева из тени выскользнул еще кто-то с корзиной и потащил ее внутрь. Водитель, получив разрешение, завел авто, и Вольво медленно двинулось от крыльца с глухим хрустом гравия под колесами. И я расслабилась и задышала спокойнее. Сделала очередной медленный вдох, привычно прислушиваясь к составляющим окружившего меня запаха, и умиротворенно зажмурилась.

– Каролина…

Я нехотя открыла глаза и посмотрела на Грэгхана, замершего в моем ожидании. Я только сейчас поняла, насколько он не подходил моему миру, и насколько вписывался сейчас в свой. Высокий, сдержанный, требовательный… Все, что я когда-либо читала о Шотландии неизменно сопровождалось описаниями вот таких вот людей…

– Кто придумал легенду про итальянцев? – спросила я насмешливо, подходя к нему.

Он понимающе усмехнулся, но тут же стал еще более серьезен.

– Мой отец.

– Юморист он у вас…

– Если бы, – тихо ответил он. – Пойдем.

Мы поднялись по каменным ступеням на широкое крыльцо, освещенное по периметру подвесными светильниками. Грэгхан открыл передо мной массивные двери, и мы попали в изумительную гостиную.

– Голодна? – спросил он, обходя меня, застывшую почти у самого порога.

Завороженно покачала головой. Гостиная была большой, но такой уютной и теплой, что захотелось тут же и улечься перед вон тем камином, который как раз растапливали сейчас. Этим занимался тот, кого я видела заходящим в дом с корзиной. Из нее он сейчас и доставал небольшие поленья. Седой и морщинистый, особенно в свете вспыхнувшего под его руками огня, он вдруг кинул на меня теплый взгляд и улыбнулся, приветственно кивая. Я улыбнулась в ответ.

Справа от камина располагалась зона с диваном и пушистыми креслами – пуфами. Часть стены зоны была заменена панорамными окнами, за которыми светилась пара светильников, сгущая лесную тьму за их пределами. Слева же располагалась обеденная зона: большой деревянный стол и дюжина стульев вокруг, за ними виднелась современная кухня со всеми атрибутами, оставляющими меня неизменно равнодушной.

– Доброго вечера! – подошел к нам старик от камина. – Добро пожаловать в Шотландию, мисс. Я – Аллан.

Так вот он какой английский с шотландским акцентом… Он протянул мне сухую теплую ладонь, все также тепло улыбаясь.

– Очень приятно, Кэролайн. Лорд Даррэйн.

А это предназначалось Грэгхану за моей спиной. Значит, лорд. Мне вдруг подумалось, что я очень рада сейчас говорить на хорошо знакомом мне языке, нежели хлопать глазами и ничего не понимать, как было бы в случае с Италией.

– Чувствуйте себя как дома, я всегда к вашим услугам, – улыбнулся напоследок Аллан и направился на улицу.

– Точно ничего не хочешь?

Грэгхан терпеливо (видимо, насколько мог) ждал, пока я осмотрюсь, но мое время, очевидно, вышло.

– Нет. Я очень устала.

И это было чистой правдой.

– Пойдем, я покажу тебе твою комнату.

И тут до меня достучался смысл происходящего.

– А чей это дом? – спросила я, следуя за ним на лестницу. Она примыкала к стене слева, как бы огибая кухню.

– Мой.

– А где я буду жить, пока буду работать?

– Здесь.

Я так и застыла посредине лестницы, ожидая, что Даррэйн обернется. Но этого не произошло, и мне пришлось его догонять. Кажется, это отняло у меня оставшиеся силы разом. Когда я нагнала его в коридоре, распахивающего дверь комнаты, меня это волновало уже не так сильно.

В самом деле, дом был просто мечтой! Везде в нем маняще пахло древесиной и травами, выпечкой и пряностями, и сказка моя из страшной явно становилась все более радостной и доброй. А когда я увидела большую кровать, то перед моим мысленным взором ясно всплыло и название моей сказки: «Спящая…»! Ну ладно, не "красавица", а просто "уставшая женщина". Я очень устала! И я больше не могу бояться, думать, нервничать… Все завтра!

– Твоя комната, – констатировал очевидное Даррэйн. – На кровати найдешь все необходимое на первые несколько дней. Потом привезут твои вещи из дома.

– Спасибо, – слабеющим голосом пролепетала я.

– Если захочешь что-нибудь, напиши мне.

– Какие планы на завтра? – оторвала я с трудом свой вожделеющий взгляд от кровати. – Когда мне приступить к работе?

– Завтра поговорим, – умудрился мягко скомандовать он. – Спокойной ночи.

– Спокойной ночи.

Мой телефон показывал уже около двух часов ночи, и я понятия не имела, перестроился он под местное время или нет. Я прошла на ватных ногах по теплому деревянному полу к кровати. Возле нее на мягкой белой шкуре лежал круглый шар-светильник, создавая мою любимую атмосферу. У стены имелся шкаф из светлого дерева, за шкафом – дверь, которая привела меня в небольшую ванную. Резонно посчитав, что я уже не смогу сюда вернуться во второй раз за сегодня, я сразу же умылась, скинула вещи, постирала нижнее белье (когда я еще смогу обзавестись сменным?), и уже чуть ли ни на четвереньках поползла в комнату голышом.

А на кровати меня ждали обещанные вещи на первое время… Почему я сразу не посмотрела? В одном из пакетов обнаружилось целых три комплекта нижнего белья! Они подозрительно напоминали мне те, что я обычно выбирала для себя. Никакого кружева и швов, гладкая однотонная ткань. Взглянув на бренд, поморщилась… Очень дорогое. И как мне это понимать? Это в счет будущего гонорара? Ладно, разберемся.

Что тут еще было? Пакет с верхней одеждой. Его ворошить и удивляться я буду завтра. Еще один небольшой пакет со всякими ванными принадлежностями.

В последнем маленьком пакете обнаружилась белая прямоугольная коробка с приятным на ощупь теснением. И мой нос уже подсказывал мне ее содержимое. Нет, снаружи она, конечно, содержимым не пахла. А вот то место, где она провела свои лучшие времена, ее запах выдавал безошибочно. Даррэйн делал очередной шаг в нашем парфюмерном противостоянии. Это что, вопрос принципа? Я не то, чтобы собиралась ему противостоять, но тестер с «лошадиным потом» так просто не забудешь…

«Спасибо, – отправила ему. – Только не кажется ли вам, что так настойчиво указывать мне на то, что вас не устраивает мой запах, некрасиво?»

«Пожалуйста. Я просто извиняюсь за вчерашнее.»

Плохо у вас с враньем, «синьор» … Вы, помнится, просили меня очень настойчиво полить себя чем-нибудь из предложенных бутылочек. А теперь вот этот подарок!

«И, Каролина, меня очень устраивает твой запах.»

А вот тут меня бросило в жар, перехотелось спать и захотелось есть.

Я порывисто встала и распахнула окно, прижимаясь к шторам. Вместе со свежим воздухом комната стремительно наполнилась лесными запахами и звуками. Я сгрузила пакеты на пол, расстелила постель и выключила свет. На сегодня с меня было достаточно.

Глава 6.

Утром я обнаружила себя завернутой в одеяло так, что сразу выбраться не получилось. Спросонья подумала, что меня кто-то связал, и сердце с готовностью пустилось в бега, включив режим экстренной эвакуации.

Но стоило выпутаться, и все встало на свои места: комната, выстуженная, но совершенно не враждебная, подушки, разметанные по полу моими военными действиями, и занавески, взлетающие под напором холодного воздуха чуть ли не до самого потолка.

 Я поднялась с постели и поспешно захлопнула форточку, обзывая себя бестолочью. О чем нужно было думать, бросая открытым окно на всю ночь? Ночи тут даже летом зябкие. Растерла плечи и кинулась в ванную греться.

Пока мое тело млело под горячими струями, я озадаченно рассматривала флаконы, найденные в пакете: все, предложенное мне, не имело запаха. Нейтральные шампунь, бальзам и даже маска для волос, гель для душа и дезодорант… Угу. А в комнате меня ждет обязательный к применению аромат.

Так обычно делалось для того, чтобы не перебивать самый нужный запах.

И вроде бы ничего странного: к большинству очень дорогих селективных духов не выпустишь гель для душа.

Но уж очень серьезный подход к этому вопросу у моего босса. Он же не парфюмер, чтобы так заморачиваться. Не итальянец, но с гражданством, не парфюмер, но с замашками…

Первое, чем я озаботилась, выйдя из душа, было время. Мое отношение ко времени больше бы подошло Ирландии с их понятием «ирландских часов». Но с Грэгханом можем не сработаться. Телефон подсказал, что я проспала до десяти, а Google – что мой телефон не ошибся и перестроился на местное время. Значит мне оставалось только последовать его примеру.

Я высыпала содержимое пакета с верхней одеждой, до которого не снизошла вчера, и присвистнула. Мой куций гардероб пополнился теплой кофтой горчичного цвета, парой футболок, и целыми (то есть, без модных потертостей и дырок) джинсами!  Роман тоже терпеть не мог «мое дранье», как он называл эти джинсы.

Компромиссов не должно быть много. Либо духи, либо джинсы. Но примерить мне их все же захотелось. Я одела первый попавшийся под руку комплект белья, сверху – джинсы… и подумала, что одним компромиссом больше одним меньше. Они сели как влитые, и ногам разу стало тепло и уютно… Пожалуй, мои модные действительно лучше оставить для солнечной Италии.

Наконец, пришло время вскрывать «ящичек Пандоры», как я прозвала про себя «подарок» босса.  Я, наверное, еще никогда не была так заинтригована!

Выудив из коробки мягкую сумочку из белого бархата, я замерла, наслаждаясь ощущениями.  Покрутив ее некоторое время в руках, я, наконец, извлекла из нее флакон. Гладкий, в форме плоского лепестка, он лег в мою ладонь так, как будто по ней и был сделан. Крышка была выполнена в винтажном стиле в виде пробки без распылителя, но с прорезиненным краем, чтобы не рассохлась. Никаких названий, рисунков или гравировки я не обнаружила. А внутри плескалось содержимое цвета густого красного вина. Покрутив флакон на свет и налюбовавшись переливом красно-малиновых оттенков на фоне зеленой листвы за окном, я осторожно потянула пробку.

Та подалась без усилий, и вот к моему лицу устремились первые ноты из бутылочки… И я, не удержавшись, тут же села прямо на ковер. Что меня так сбило с ног, я поняла не сразу. Я как будто бы разучилась чувствовать и была не в состоянии понять ни одной ноты из тех, что окружили меня. Ни одной! Хотя, нет! Что-то порхало на границе сознания, но такое неуловимое… как ускользающий сон…

Такого не вытворяли даже молекулярные духи… Все известные поддавались моему восприятию и разбору. А эти…

Я сосредоточенно поднесла палец к горлышку и набрала на него пару капель, затем растерла их на сгибе локтя и прислушалась вновь. И вот тут случилось вполне ожидаемое: духи раскрылись на моей коже сложным свежим ароматом, вместившим все любимые мной ноты травяной свежести, цитрусовой горчинки и толику пряностей… Но все это только завуалировало ускользающий от меня главный компонент! Я явно ощущала эту стремительно крепнувшую «стену», и беспомощно хлопала глазами, не в силах понять…

Поспешила вновь обратиться к запаху из флакона, но было поздно. Обоняние уже перестроилось, и я чувствовала тот же запах от его горлышка, что исходил сейчас и от моей кожи.

Это было круче нашумевшей «Молекулы»! Нужно только разобраться, что осталось там, за гранью. И зачем. Может, оно раскроется позже? Наверняка! Или это что-то, что «услышит» только кто-то сторонний! А может каждый услышит что-то свое… Я в восторге закрыла бутылочку и вновь потрясла ее содержимым перед глазами. Это определенно был шедевр!

Закончив приводить себя в порядок, я надела футболку и, подумав, прихватила кофту.

В столовой царил полумрак и уютная тишина. Только в камине уже горел огонь, изредка потрескивая поленьями, а над столом витал запах свежего кофе и какой-то выпечки…

 Сделав к нему пару шагов, я бросила взгляд через панорамные окна на улицу и замерла. Там на крыльце стоял Грэгхан… Но какой-то непривычный. Он был в сером свитере с широким воротом, поверх которого висел знакомый мне металлический клык. В руках он держал большую дымящуюся кружку, волосы были знакомо убраны в хвост на затылке, а на лице играла улыбка… Сдержанная, как обычно, но такая искренняя и незатейливая, без привычного мне ехидства и насмешки в глазах, что я не могла оторвать глаз.

Он стоял полубоком ко мне и смотрел на кого-то, скрытого от меня колонной, внимательно слушая. Улыбка его то угасала, то становилась чуть ярче, как если бы ему рассказывали что-то наивно милое… Так, наверное, можно смотреть на ребенка или… любимую девушку.

 За его спиной открывался захватывающий вид на раскинувшуюся далеко внизу равнину, подернутую утренним туманом.

– Мисс Кэролайн, доброе утро, – вдруг раздался за моей спиной скрипучий голос. Я обернулась, и увидела Аллана, – пожалуйста, присаживайтесь.

Старик улыбнулся мне и кинул взгляд на объект моего недавнего внимания.

– Доброе утро, – кивнула я, – спасибо.

– Как спалось? – вежливо поинтересовался он, проходя к кофеварке.

– Замерзла, – поежилась я и натянула на себя прихваченную кофту.

– Вам надо лучше питаться, – усмехнулся Аллан, доставая кружку из шкафа. – Надеюсь, завтракаете вы не так, как ужинаете?

Я улыбнулась, садясь на один из стульев. За моей спиной послышался звук открывающейся двери, и звонкий юношеский голос ворвался в царящую вокруг тишину. Он что-то восторженно говорил без остановки, приближаясь, а я не понимала ни слова.

Тут говоривший осекся и замер. А потом последовало уже понятное:

– Ух ты!

Я поспешно обернулась и уставилась в искрящиеся любопытством темно-синие глаза. Парню, замершему рядом с Грэгханом, на вид было лет четырнадцать. Он был ниже его на две головы, худой, с копной тугих рыжих завитушек, торчащих беспорядочно во все стороны, в растянутом зеленом свитере крупной вязки и мешковатых светло-коричневых штанах.

– Привет, – восторженно улыбнулся он, – какая классная!

Я сдержанно улыбнулась в ответ.

– Привет, я – Каролин.

– Я – Льен.

Краем глаза я ловила на себе внимательный взгляд Грэгхана все это время.

– Доброе утро, Каролина, – вставил он при первой возможности, обращая на себя мое внимание. Мое имя он произнес по-русски.

– Доброе, – сдержанно кивнула ему.

– Лорды, прошу к завтраку! – на сколько мог, повысил свой глухой голос Аллан, – как раз все готово…

– Кароли-и-и-на, – попытался повторить Льен за братом произношение моего имени, – а ты к нам на долго?

Бросила вопросительный взгляд на Грэгхана.

– На долго, – ответил тот без церемоний, даже не глядя на меня.

– А ты ей уже показал окрестности? – пытливо посмотрел на него парень, усаживаясь за стол.

– Мы только ночью прилетели, – Даррэйн обошел Аллана и подхватил две чашки ароматного напитка, помогая старику накрывать на стол.

Не так я себе представляла рабочее утро…

– Как тебе самолет моего братца, Каролина? – прищурив один глаз, хитро спросил Рыжий.

А я не нашла в себе сил, чтобы скрыть изумление в своем взгляде, устремленном на поставленную передо мной чашку. Это его брат?! Машинально подняла глаза сначала на Льена, потом перевела взгляд на спину Грэгхана у плиты, накладывающего что-то, похожее на пирожки, на тарелку. Ответ Рыжего не сильно интересовал, и он продолжал:

– Меня вот он никуда с собой не берет, – посетовал Льен, наливая сливок в свою чашку.

– К тебе нужно брать целый штат персонала, – усмехнулся Грэгхан, ставя передо мной огромную тарелку с выпечкой. Это действительно оказались пирожки, а также что-то типа слоек с беконом и сыром.

Аллан также расплылся в улыбке, расставляя в центре сковородку с яичницей и беконом и хлебную корзинку.

– Я только начал очаровывать Каролину, а ты вот так все обломал! – возмутился Рыжий.

– Я очарована, несмотря ни на что, Льен, – поспешила я вставить в этот нескончаемый словесный поток.

Рыжий благодарно расцвел и потянулся к ближайшему пирожку.

– Научи, пожалуйста, и его быть таким же милым, – проворчал он, тыча в брата пирогом, и, откусив большой кусок, продолжил с полным ртом, – хофь инофда!

– Боюсь, в моем контракте это не прописано, – с сомнением покачала головой.

Грэгхан, садившийся в это момент рядом с братом, вопросительно изогнул одну бровь, но тут же усмехнулся.