Читать книгу Белая кошка - Анна Юрьевна Савоян - Страница 1

Первая часть. Кошачья

Большая белая кошка

Около полуночи

Огненные кони,

Ветер-шалопай, возьми меня.

«Кошка и дракон» – Дом ветров

Ветер порывами взбивал угольную чернь кипящих над долиной туч. Воздух был влажным, туман лохмотьями жался к земле, и в нем тонул пронзительный, натужный скрип хвойных деревьев.

Усадьба борского князя Милоша Кольчека располагалась в низине у самой кромки соснового бора; грубо сколоченные, но добротные домики небрежной вереницей выстроились вдоль реки, что прошивала даль бурным потоком вплоть до самого безымянного яра.

Глухая, неосвещенная луной ночь обрушилась на долину. В главном доме закрыли на ночь высокие резные ворота и погасили огни. Кто потревожит хрустальный ночной покой?

Большая белая кошка бесшумно спрыгнула с крыши на землю и подлезла под забор, плотно прижав к голове уши с кисточками. Светлой кляксой на фоне темной земли она устремилась через долину туда, где сосны пели колыбели для диких зверей. Нехожеными тропами белая кошка бежала сквозь хлопья тумана и заросли колючего кустарника, бежала, мягко касаясь земли подушечками лап и почти не оставляя следов. Щурясь и не разбирая дороги, она двигалась по наитию, точно ведомая неизвестной силой.

Мех белой кошки под луной сияет волшебным, искрящимся светом так ярко, словно таинственный лесной огонек из северных сказок. Белая кошка скользит по земле, и трава сама припадает к земле, давая ей дорогу.

У большой белой кошки усы – паутинки, и глаза глубже топких болот. Темные, человечьи глаза.

Большая белая кошка не боится сбиться с пути.

Большую белую кошку манят лесные духи.

Большая белая кошка этой ночью будет свободнее ветра. Опьяненная колдовской свободой она почти летит над землею, и дикие лесные тени бегут за нею, оставляют на пушистой шерсти темные пятна смолы и травяного сока.

Кому суждено за нею угнаться?..

Большая белая кошка гуляет сама по себе. Ходит по окрестным селам, заглядывает в окна, морщит свой белый нос, но никогда не показывается никому на глаза, ведь в темноте ее случайно могут принять за нечисть и до смерти перепугаться! Она очень осторожна, эта чудная белая кошка.

А с рассветом большая белая кошка вернется в усадьбу. Перепрыгнет через забор и войдет в свою светлицу через распахнутое окно. Резные ставни и лощеный подоконник княжеского дома бросает на пол затейливые тени. Она устроится на подушке, будет вдыхать запах леса, исходящий от шерсти, и так заснет.

Но проснется человеком. Женщиной.

Человек из степи

За цунами лишь флейта поет

Золотыми голосами в бездонной тьме, в тишине…

«Изольда» – Мельница

Чудесная песня звучит из темноты, зовет к себе большую белую кошку. Она почти не разбирает слов, но яснее для нее говорит мелодия, волшебная, чарующая, густая.

Белая кошка подходит ближе, туда, где одинокий путник стреножил своего коня и устроился на ночлег, а теперь поет свою песню, свою одинокую песню.

У путника хищный разлет бровей и глаза-щелки. Черные глаза и медового цвета кожа. Свои длинные черные волосы он стянул в тугой хвост на затылке и накрыл широкой меховой шапкой. Белая кошка смотрела, без робости и стеснения рассматривала диковинные одежды и украшения путника, который, по видимому, был родом из Золотой степи.

Там, откуда белая кошка была родом, даже женщины не носят на себе так много золота. Должно быть, этот человек из знатного сословия. У него тяжелые цепи из сусального золота, плотный дорожный плащ, подбитый кожей и мехом, и даже сапоги со шпорами из белого сплава с драгоценными каменьями.

Потеряв бдительность, белая кошка вышла на освещенный огнем островок и замерла, потому что путник перестал петь. Он тоже смотрел на нее своими раскосыми степными глазами, замерев, боясь спугнуть. Смотрел завороженно, дико, с каким-то странным, безумным торжеством во взгляде.

Сперва большая белая кошка тоже застыла. Еще не поздно убежать? Быть может, она уже попалась, но пока еще не поняла этого?..

Путник осторожно протянул к белой кошке руку.

Она медленно отступила назад, в темноту.

– Постой! – воскликнул путник, вскакивая на ноги. Его меховая шапка упала на землю, конь всхрапнул, испугавшись окрика.

Но белая кошка его, конечно, не послушала. Бросилась наутек так быстро, как только могла.

Путник простоял так, протянув руку и вглядываясь в даль, еще какое-то время, а затем устало рухнул на землю. Схватился за голову и зашептал:

– Что же это? Лесные духи шутят со мной… Что, Бурый, думаешь, духи этого леса явились ко мне в таком обличии?

Жеребец, само собой, не ответил. Только прижал уши и вновь громко всхрапнул.

– Белая, белая кошка… Какие были глаза, какой мех! Чья она? Любопытно…

В темных раскосых глазах полыхнул злой интерес. Мужчина вновь вскочил на ноги и принялся расхаживать из стороны в сторону, заламывая руки. Тяжелые, горячие мысли заполонили его сознание, завладели разумом одинокого путника. Одна из тех страшных, потаенных граней человеческой сущности, которые наиболее прочих подвластны алчности и зависти, вдруг проявила себя, вспыхнула, точно пламя от искры, случайно попавшей в стог сена.

Черная одержимость – ядовитая капля греха в безмятежном море душевного спокойствия. Зачем же ты попалась на глаза этому человеку, милая белая кошка? Твои чары для него стали сетью, липкой паутиной, из которой и не выпутаться теперь по собственной воле.

Он погонится за тобою, он будет искать тебя и – найдет?

Твой чистый мех – в его руки в бурых пятнах порока.

Спасешься?..

– Белая, белая кошка… Кому же она принадлежит? Почему же она принадлежит не мне?

Глава 1

Если б тебя мне встретить,

Моя царевна, как ты далеко ходишь?

Мельница

Однажды князь Милош Кольчек разрешил своей большой белой кошке отправиться на городскую ярмарку. Она ехала в богато украшенной повозке вместе с дочерьми князя, лежа на расшитой серебром подушке и щуря свои светлые глаза. По правде говоря, белая кошка жила в княжеском доме уже давно. Она давно пришла в эти чужие для нее края, где ее, тем не менее, приняли с большим радушием.

Сам князь любил держать эту белую кошку возле себя, когда она была в обличии животного. Он брал ее с собой, когда выезжал осматривать владения, или же когда ему приходилось выслушивать жалобы подданных.

В свободное же время большая белая кошка гуляла по дому, словно сама была в нем полноправной хозяйкой.

Когда она становилась человеком, а это, к слову, происходило чрезвычайно редко, князь даже доверял ей обучать грамоте свою младшую дочь. А большая белая кошка была очень грамотна, разумела читать и знала много языков помимо языка своей родины, северной стороны Норгэр.

Ее и саму-то звали по северному – Вефридхлив. Свое колючее имя эта кошка носила с гордостью, но в усадьбе князя ее все одно называли иначе.

– Пшла отсель, глупая Лив! – сказала однажды кухарка, когда белая кошка прыгнула с подоконника на стол, а затем на пол. Вефридхлив тогда очень обиделась и в отместку стащила из кладовой связку копченой дичи.

Сама белая кошка была очень аккуратной и никогда ничего не ела с земли, поэтому свою добычу она милостиво отдала дворовым псам, которые ее очень уважали несмотря на кошачью сущность.

– Будь я в доме хозяйкой, ни за что не стала бы держать у себя черного беса в белой шкуре! – любила говаривать кухарка Еля, когда думала, что белая кошка ее не слышит. – Ворожба, чистой воды ворожба… Чтоб ей пусто было!

– Да, – соглашались остальные работницы. – Заворожила князя, запутала.

– Верно-верно, – повторяла Еля. – Зверем ли, человеком – все одно!

На самом деле Вефридхлив могла слышать все плохое, что про нее говорят женщины в доме, но по большому счету она никогда не злилась на такие слова. Быть может потому, что сама верила в их правдивость, или же по иной причине – сложно сказать. Во всяком случае, она совсем не стремилась делать что-то хорошее, чтобы про нее стали говорить лучше.

И вот теперь, лежа на удобной подушке и блаженно прикрыв глаза, большая белая кошка осторожно прислушивалась к разговору княжеских дочерей, которые ехали в повозке вместе с ней.

Или все таки – она вместе с ними?..

– Возьмем на сей раз больше тканей, – важно говорила старшая, смуглая и зеленоглазая Милорада. – Для твоего приданого. Парчи, шёлка… Пусть будет всем на зависть!

Младшая, Славицка, потупила взор:

– За тебя отец все одно больше даст.

– Глупости, – нахмурилась Милорада, отворачиваясь. – Никакого приданого с собой не возьму.

Большая белая кошка навострила уши. Она знала, что князь Кольчек хочет сделать свою старшую невестой степного хана. Милорада не смела ослушаться, но смела сделать так, чтобы кроме нее самой «проклятый степной шакал» ничего не получил. Белая кошка хорошо помнила, как спорили отец и дочь.

– Пусть язык прикусит, жадный пес, – говорила Милорада тогда, не в силах сдержать ярости. – Ни одного сундука с собой не заберу, ни единого платья или ожерелья! Пусть захлебнется.

– Твоей красоты будет достаточно, – спокойно отвечал ей князь и был прав. Один взгляд Милорады, взгляд с темной поволокой, глубокий и важный, стоил всех ее богатств, как и ее кровь – кровь древнего рода борских князей. – Хан – богатый человек. Не нужны в его ханстве твои сундуки.

– Пусть захлебнется, – упрямо повторяла Милорада.

– Чего ты хочешь?! Чтобы я не тебя, а Славицку сосватал?

– Нет! – быстро отвечала Милорада, бледнея. – Нечего ей там делать!

– Значит, ты пойдешь.

– Значит, пойду…

Милорада и теперь не смирилась. Большая белая кошка уважала ее за твердый голос и верность долгу. Сама Вефридхлив никому ничего должна не была – жила, где хотела, и как хотела. А если и бы у нее когда-то долг, перед семьей ли, перед отчизной ли – она ему верной быть не смогла. Или не захотела.

Зачем, право, кому-либо быть верной, если ты – большая белая кошка?

Повозка княженок подъехала к ярмарке к полудню. День был ясным и свежим. Спустившись на землю, Милорада потянулась, разминая затекшую в дороге спину, и взяла белую кошку на руки.

– Ох, Хлив, ну и тяжелая же ты стала! – рассмеялась она. Белая кошка фыркнула и спрыгнула на землю, махнув пушистым хвостом. – Не уходи далеко!

Вефридхлив, по правде говоря, и не собиралась. Ей было сегодня интереснее держаться к княженкам поближе – быть может, и на ее долю перепадет отрез красивой ткани для нового платья.

– С чего начнем? – спросила Славицка, подбирая подол, чтобы не запачкаться в грязи.

– Посмотрим золото.

Услышав эти слова, Вефридхлив встрепенулась. Красиво выгнула спину. Ее светлые глаза нехорошо блеснули. Она потерлась боком о ногу Славицки и заторопилась к первой лавке с драгоценностями. Там за прилавком стояла невысокая и очень худая женщина, которая смотрела на прохожих хмуро и неприятно жевала губы. Вефридхлив прищурилась и, мягко оттолкнувшись от земли, запрыгнула на прилавок, чтобы лучше рассмотреть товар.

– Эй, эй! – замахала руками торговка. – Убирайся, ну, сейчас же!..

Она замахнулась на большую белую кошку первым попавшимся под руку удобным предметом, который, к слову, оказался изрядно поношенным ботинком. Большая белая кошка фыркнула и спокойно взглянула на торговку, ничуть ее не страшась. Зачем же ей бояться? Она ничего не сделала дурного. У нее есть такое же право поближе посмотреть на товар, как и у других прохожих.

Торговке же от этого странного кошачьего взгляда сделалось не по себе. Она выронила ботинок. Попятилась, вдруг согнувшись в спине, точно кланяясь, но при этом не опуская головы, а по прежнему пристально смотря на Вефридхлив.

– Хлив, прекрати сейчас же, – зашипела на белую кошку Милорада.

Славицка в свою очередь беспокойно вздохнула и сгребла Вефридхлив в охапку, снимая с прилавка.

– Что же это…– пробормотала торговка, приходя в себя и выпрямляясь. – Колдовство… Подумать только! Средь бела дня!

– Тише ты, раскудахталась, – сказала ее товарка, хозяйка лавки по соседству.

– Нет же, ты подумай! – не унималась женщина. Она перегнулась через прилавок, притянула заговорившую с ней женщину к себе за рукав и быстро-быстро заговорила: – Нет же… Осторожнее! А то она и тебя тоже…

Тут уж не выдержала белая кошка. Она громко мяукнула, вырвалась из рук Славицки и запрыгнула обратно на прилавок, становясь между двумя женщинами и смотря на обоих попеременно с укоризной.

Зачем ты говоришь ей о моем колдовстве?

В то же мгновение торговка успокоилась.

– Ничего, ничего, мне показалось, – сказала она, краснея от стыда.

Милорада важно кивнула и обратилась к Славицке:

– Что же, по сердцу тебе здесь что-нибудь?

– Нет, сестра. Пройдем дальше. Иди ко мне, Хлив, я возьму тебя, чтобы ты могла видеть все, что хочешь.

Белая кошка демонстративно прижала уши к голове и махнула хвостом. Милорада свела на переносице тонкие темные брови, нетерпеливо подтолкнула белую кошку ногой и сама пошла дальше вдоль прилавков.

– За тобой по пятам ходит раздор, – сказала княженка довольно громко, когда они отошли на приличное расстояние. – Ты срамишь нас, глупая Лив.

Белая кошка сделала вид, что не услышала ее слов.

– Ты несправедлива, сестра, – возразила Славицка.

– Молчи.

– Я молчу. А ты зря ругаешь Хлив.

– Будет этой твоей Хлив! Не съела я ее, – раздраженно отмахнулась Милорада и тут же обратилась к торговцу тканями, давая понять, что разговор завершен: – Откуда везешь свой товар, друже?

– Из степи, – важно ответил торговец. Но, заметив, как недовольно скривила губы Милорада, затараторил: – С юга еще имеются пестрые ткани, прочные, гладкие, самое лучшее платье у тебя будет!

– Откуда – с юга? – не дрогнула старшая княженка. Она, высокая и строгая, сейчас больше была похожа на взрослую женщину, нежели на юную девицу.

– Из Шалиха, драгоценная! Лучшие ткани…

Милорада молча коснулась свертка, лежащего ближе всего к ней, проверила натяжение ткани и скосила взгляд на Славицку.

– Этой двадцать локтей. И парчи – десять.

Торговец воспрял духом:

– Конечно, конечно! Все будет готово немедленно.

Старшая княженка важно кивнула:

– Отнесешь все в мою повозку. Это та, что с вышитым древом на пологе. И смотри мне – проверю!

– Это конечно, это само собой…

– Сестра, – робко шепнула Славицка, когда торговец отвлекся на упаковку тканей. – Я думаю, этот цвет мне не очень уж к лицу…

– К лицу.

– Коли ты так считаешь…

Большая белая кошка совсем по-человечески хмыкнула и покачала головой.

Торговец выложил упакованные свертки на прилавок.

– Экая у вас, госпожа, однако, кошка, – усмехнулся торговец напоследок, принимая из рук Милорады плату.

– Какая?

– Чудная. И уши как у рыси.

Неожиданно Милорада рассмеялась:

– Чудная, да. Ученая. Мой отец особенно ценит ее умения…

Славицка мягко коснулась руки старшей, привлекая к себе внимание, и покачала головой. Ей отчего-то совершенно не хотелось, чтобы на большую белую кошку обращали внимание люди, подобные этому мужчине.

– Какие же у нее есть умения? – спросил тем временем суконщик. Белая кошка улеглась у ног Милорады и принялась нервно бить хвостом по земле.

– Тебе-то что за дело до этого? – хмыкнула Славицка, опередив сестру. – Делай свою работу.

– Хм…

Суконщик отвернулся и стал демонстративно поправлять складки на выставленных тканях, однако Славицка с внутренней дрожью заметила, как хитро блеснули его раскосые степнячьи глаза. Когда княженки и их белая спутница перешли к обувной лавке, торговец махнул рукой куда-то себе за спину и сказал:

– Иди-ка, Зару, погляди.

Из глубин суконной лавки, прихрамывая, вышел мальчишка очень высокого роста.

– Ну, что? – спросил он.

– Да вот… Кошка. Не о такой ли ты в ханском стане слыхивал?

Мальчишка прищурился и нехорошо улыбнулся:

– Похожа.

– Ну, давай, отнесем ткани этой госпожи. Посмотрим за одно, чейная она у нас будет.

– Как же ты это узнаешь, дядька Зук? – изумился Зару.

– У нее повозка с гербом. Посмотрим, узнаем…

Глава 2

Я за тобою следом,

Не размыкая век, дороги не зная –

Мельница

Золотая Сифь простиралась на раскаленном просторе песчаных степей. С одной стороны омываемые водами южного, Воловьего моря, а с другой подпираемые вековыми деревьями Борского княжества, развернулись земли хана Хаган Унура.

Ханский шатер был расшит золотом и драгоценными камнями. Внутри, на шелковых подушках, лежали ханские жены – двенадцать красавиц, каждая – дочь верного хану человека с границ великой Золотой Сифи. Сам хан уже не молод, но широк в плечах и тверд рукой. При нем двадцать его сыновей один другого храбрей, а еще старшая сестра-советник, Кара Суль, слово которой в стане ценится наравне с мужским.

Каждое утро Кара Суль сопровождает старшего ханского сына, когда тот уезжает проверять, все ли спокойно в округе.

– Зря ты берешь всегда с собой так много людей, Арвай, – сказала она ему однажды, когда они вернулись в стан после очередной поездки и стреножили лошадей. Кара Суль была довольно высокой женщиной по меркам сифской степи, поэтому ей не было нужды задирать голову, разговаривая со своим тыне1. – Зря меня не слушаешь.

– А если беспорядок какой? – ответил Арвай Батар, качая головой. – Ты не права, арпа2.

– Э, мальчишка! – фыркнула Кара Суль. Она небрежно сорвала с головы меховую шапку и прошла мимо Арвая к ханскому шатру. Арвай Батар не пошел за ней. Вместо этого он передал кому-то из мужчин своего коня и отправился на сторону ткачих. Там, спрятавшись от солнца под пологом, женщины мастерили ткани, который так дорого ценятся в степи и за ее пределами.

У ханского же шатра, прядая ушами, стояла пара хороших, но незнакомых коней, а сторожил их очень высокий и худой юноша.