Читать книгу Гряда, или Чёрная сторона луны - Анти Фимас - Страница 1

Тихой сапой

(вместо пролога)

Глухие удары лопаты о мягкий грунт в полутёмном подземелье были едва слышны. Они заглушались более громким и учащённым дыханием человека, который копал не переставая. Блики фонаря напарника, стоявшего сзади, помогали плохо. Приходилось работать полусогнувшись, и это обстоятельство тоже мало помогало в продвижении. Но человек упорно копал и копал, постепенно продвигаясь вперёд.

– Как там, Лёха? – спросил напарник. – Грунт поддаётся?

– Чёрт знает что! – с досадой процедил копающий. – Гляди, опять стали попадаться человеческие кости. Здесь, вроде, раньше располагалось большое кладбище. Ох, и нагрешили мы, однако…

– Я слышал, таким образом иногда грабят банки. Гы-гы, с таким туннелем мы бы точно обогатились.

– Эй, что вы там лопочите? – раздался из темноты третий голос, который был намного сильнее и строже. – Какие ещё грехи? Какие банки?! Именно из-за проклятых банкиров мы и живём так плохо! И ради такого святого дела, как наше, можно и б`ольшие грехи взять на душу. Работайте быстрее!

Напарник землекопа стал молчком набивать отваленной землёй мешок, передал третьему, тот – уже четвёртому. В узком тоннеле мог протиснуться лишь один человек, и этот четвёртый, с фонариком на лбу, потянул мешок куда-то прочь.

– Чувствуя я, – раздался вновь голос третьего, – мы уже близки к цели. К великой цели… – Тональность голоса даже в столь мрачном месте, отдающем сыростью, зазвучала торжественно и торжествующе: – Мы станем знаменосцами новой эры…

Гл. 1. Ой, где был я вчера…

Сорокадвухлетний корреспондент газеты «Волженская правда» Владимир Павшук проснулся рано, что уже само по себе было нонсенсом. Обычное время подъёма для него – около девяти утра. А тут пришлось подниматься аж в семь часов! Ведь надо ещё зайти в редакцию оформить командировку.

Он вяло проплюхал в туалет, а после на кухню, где долго соображал, что взять в дорогу из продуктов. Возвращаясь в спальню, Владимир приостановился напротив большого зеркала, посмотрел в отражение полусонным взглядом: оттуда на него тоже смотрел недовольный тип с рыжеватыми усиками и небольшими залысинами спереди.

– М-да, так вот ты какой – человече начала двадцать первого века… – самокритично промычал он, и слегка потряс ну о-очень тяжёлой головой. Саркастично добавил: – тяжела и неказиста жисть простого журналиста…

**

Причина болезного состояния Владимира заключалась во вчерашней творческой встрече с собратьями по перу – местными писателями-фантастами. Такие междусобойчики проводились редко, но весьма метко! Каждый раз «творческими площадками» становились то скамейки центральной набережной города, то холостяцкие квартиры молодого розовощёкого фантаста Сергея Синякова или старого журналиста Игоря Брешина. Но всегда весёлые пирушки заканчивались для их участников на следующий день головной болью, расстройствами желудочно-кишечного тракта, а то и печёночными афтершоками. Да разве кто думает о последствиях дружеской попойки заранее?

В последний раз «фантастическая» встреча проводилась в редакции «Волженская правда» по окончанию рабочего дня. Набралось восемь человек, из которых лишь двое были журналистами. «Похоже, в нашем городке пока есть кому фантазировать…» – воскликнул тогда довольный Владимир, предваряя встречу. Прочие бурно откликнулись и стали расставлять принесённую снедь и горячительные напитки.

О, это была настоящая встреча без галстуков! В неформальной обстановке они без умолку хохмили, каламбурили и весело подкалывали друг друга, подпитываясь энергетикой из каждой открываемой бутылки. Радостное действо приправлялось всё новыми былями и небылицами о писательско-журналистской тусовке.

Начинали, разумеется, с пива. А вот чем закончили…

Помнится, стоял гвалт, когда каждый рассказывал о своём и не слушал прочих. Cизо-табачный змей медленно выползал в открытую форточку, звучали тосты за свободу слова во всех её проявлениях. Случился даже дополнительный поход в ближайший магазин за порцией «беленькой». Как вдруг – прямо как в фантастической околесице – материализовалась ниоткуда уборщица с криками: «Паразиты! Хулиганы! Ишь, намусорили! ХодютЬ тут всякие, потом половые тряпки пропадаютЬ. Всё расскажу начальству!..»

Как известно, главные начальники в России – уборщицы и дворники, которых боятся все вышестоящие рангом. Потому немедленно началась эвакуация на выход с вызовом такси, пьяными лобызаниями и чистосердечными заверениями, что «такую дружбу ни за что пропьёшь!», и в следующий раз они обязательно обсудят-таки проблемы современной фантастики.

**

Павшук тяжко вздохнул и почесал затылок. Затем, приосанившись, бодро подмигнул зеркальному двойнику:

– Ничего, не такое видали – через… себя кидали!

И решительно снял майку, дабы взбодриться обычной для него утренней физзарядкой с элементами ци-гуна.

Гл. 2. Нежданчик из телевизора

Причина сегодняшнего раннего подъёма была проста: Павшук отправлялся по заданию в одно очень занимательное местечко. Если говорить совсем откровенно, то он сам надоумил старого и циничного редактора Бурого на написание столь занятного материала для их газеты.

Тот выслушал, вздохнул и вяло махнул ладонью:

– Валяй! До выборов далеко, от претендентов в депутаты денег не дождёшься, а тиражи издания падают. Скоро нашими читателями останутся я, корректор да областная администрация, которая выделяет скудные крохи на газету только из-за того, что лижем им задницу. Потому надо хотя бы как-то привлечь побольше читателей.

Речь шла о, так называемой, аномальной зоне «Волчья гряда», расположенной в области. Она представляла собой возвышенность на степной равнине и располагалась неподалёку от посёлка Лещёво. Благодаря ничем не контролируемому вдохновению борзых щелкопёров, по стране распространились вести, будто там чёрт знает что происходит! То, якобы, инопланетяне с летающих тарелок устроили настоящий космодром с прилётом по расписанию, то люди сами собой вспыхивают, как спички, превращаясь в чёрные головешки, то шаровые молнии вылетают из-под земли и жгут всё на своём пути. В общем, есть чем удивить народ.

Конечно, об этой «зоне» не писал только ленивый, даже по телевидению не однажды показывали. Но народу свойственно вечно тянутся ко всякой ерунде, которую они любят называть тайнами, секретами, неизведанным… А коли читатель требует, надо удовлетворять его запросы. Как-никак журналисты для того и существуют, чтобы разъяснять публике подобные «тайны», даже если те отдают нафталином. Жить-то акулам пера тоже надо на что-то! И ничего страшного, что областная администрация требовала от своего официального органа строго придерживаться девиза, звучащего почти как клятва на Библии в суде: «Писать правду, и только правду!»

**

Владимир сладко потянулся, включил телек. Он любил начинать день с просмотра новостей. Причём начинал не с центрального ТВ, двусмысленная пропаганда коего уже набила оскомину, а с европейского канала «Allnews». На последнем канале освещали события более-менее объективно, хотя тоже прибрёхивали. Но всё, как известно, познаётся в сравнении. И ст`oило обязательно знать, чем потчуют европейцев с «духовной кухни» его коллеги.

Журналист по привычке отмечал, в какой тональности преподносятся новости, в какой последовательности показан видеоряд, включающий как бы случайные кадры, что на деле подразумевают как бы объективные дикторы, обращая внимание зрителей на несущественные моменты, а о чём-то важном будто забывают сообщить, в том числе по важным событиям в России. И тогда можно было узнать очень удивительные вещи о собственной стране. Как раз начинался очередной показ новостей.

Перед тем, как обычно, шла заставка «No cоmment». На экране появилась знакомая до коликов Красная площадь. Её показывали лишь издалека. И настораживало то, что по периметру площадь была оцеплена полицией – видимо, туда никого не пропускали. Возле мавзолея Ленина замечалось суетливое движение небольшой группы лиц. Оператор пытался увеличить изображение, но его и место события разделяло около двухсот метров, и различить, что же там происходит, не получалось. Сновали сноровистые люди в военной форме и штатском, подъезжали большие чёрные джипы и микроавтобус с антеннами, доносились возбуждённые крики. Как обычно, голос за кадром отсутствовал, и телезритель сам должен был домысливать, что же происходит воистину в самом центре родной страны.

«Что за странная движуха? – гадал озадаченно корреспондент. – Не надумали ли случаем переселять Ульянова по новому адресу с соответствующим, как требуют горячие головы, отпеванием по православной традиции? Или втихоря похоронили бы под чужим именем где-нибудь, как писал один поэт, чтобы лежал он спокойненько, подобно другим покойникам, и не дёргал бы его никто. Да вряд ли получится! Тут сразу такая буза начнётся в России-матушке».

Следом пошла очередная яркая заставка, предваряющая новости. И первая же фраза российского корреспондента заставила Павшука напрячься:

– Сегодня ночью в Москве произошло экстранеординарное событие. К сожалению, мы не владеем до конца полной информацией на этот счёт, так как в настоящий момент власти делают всё возможное, чтобы скрыть происшедшее. Тем не менее, информационные агентства располагают сведениями…

Далее диктор зачитал сообщение, от которого у Павшука непроизвольно открылся рот.

– Это же полный абзац… – слетела с его губ любимая поговорка. Журналист в нём не умирал никогда, и он прошептал: – Сколько же получит счастливец, успевший заснять такое видео?

Гл. 3. Кремль потребовал

За длинным столом роскошного зала заседаний в Кремле собрались члены Совета Безопасности страны. В преддверии совещания одного из важнейших органов власти все несколько удручённо и вполголоса переговаривались. Их подняли сегодня утром с постелей срочными звонками из главной цитадели власти и сообщили о срочном сборе; в присланной повестке дня значился всего один пункт. Но какой! По этому поводу заседание сделали закрытым даже для президентского пула журналистов. И теперь эта тема оживлённо обсуждалась собравшимися.

Не принимал участие в беседе лишь министр внутренних дел. Он сидел хмуро и перелистывал документы из красной папки с гербом. Время от времени он проводил ладонью по седым волосам – за истёкшие сутки его шевелюра могла бы поседеть уже дважды, если это представлялось возможным… Не менее понурый вид был у худощавого руководителя наисекретнейшего ведомства России.

Члены Совета безопасности с сочувствием глядели на предстоящих жертв выволочки. Но чем они могли помочь в столь невероятной до сюрреализма ситуации?

**

За высокой резной дверью послышался мало заметный шум. Присутствующие тут же вскочили, едва ручка двери начала поворачиваться. Вошёл президент, окинул всех внимательным взглядом, как бы лишний раз удостоверяясь, что эти персоны соответствуют занимаемым ими должностям и на них можно положиться; энергично кивком головы предложил:

– Присаживайтесь.

Члены Совбеза загремели тяжёлыми креслами. Следом наступила весьма неопределенно-тягостная тишина. Президент то ли вправду озаботился представленными на столе документами, лежащими перед ним, то ли только делал вид, что собирается с мыслями, в любом случае, выдерживал паузу. Затем порывисто произнёс:

– Уважаемые коллеги, всего несколько часов назад произошло очень неприятное – и я даже скажу, из ряда вон выходящее! – для нашей страны событие. Что же это получается, Алмаз Кумарович? – вдруг резко обратился президент к министру МВД. – Прямо за нашим забором из красного кирпича происходят столь невероятные вещи! Вы не можете как-то объяснить это?..

Грузный глава внутренних органов поднялся, как провинившийся школьник, с поникшей головой. Развёл слегка руками:

– Случай, действительно, не вмещающийся в голове…

– А вы попробуйте вместить… – со свойственной лишь ему иронией посоветовал глава государства. – Докладывайте, как положено.

– Докладываю, господин президент. Сегодня ночью, восемнадцатого августа в двенадцать часов двадцать минут пополуночи во внутреннем помещении мавзолея, где находится тело, гм… гражданина Ульянова-Ленина солдаты роты почётного караула, находящиеся на дежурстве, услышали сильный шум. Точнее, страшный грохот…

– Лучше без эмоций, – посоветовал председательствующий. – Выдержки из утренней прессы со сногсшибательными перлами уже предоставлены сегодня моим помощником Нафкиным.

– Так я говорю… В помещении с саркофагом Ленина раздался сильный шум. Солдаты мгновенно ворвались внутрь, но тут же столкнулись с облаком ядовитого газа, и почти сразу же получили серьёзное отравление. Одновременно сработала система сигнализации, и дежурные бойцы ФСО через три минуты прибыли на место происшествия. Войти в помещение, где находился саркофаг, они сразу тоже не могли из-за его загазованности – ведь никто не предполагал такого развития событий…

– Что значит «не предполагал»? – в голосе президента зазвенела высококлассная сталь. – Вы все, – он оглядел представителей силовых структур, – просто были обязаны наперёд просчитывать, что может произойти! И ответьте, кто и как мог сделать это?!

– Так ведь это ж не моё ведомство! – вновь беспомощно развёл руками министр внутренних органов. – Мои сотрудники лишь осуществляли контроль непосредственно на Красной площади.

– Я это знаю не хуже вас, – отрезал глава государства. – Непосредственно виновные уже наказаны… Но как? Как мог исчезнуть этот.. Эта самая усыпальница вместе с-с… – он никак не решался произнести соответствующее имя. – С исторической реликвией.…

– Мы все вместе сейчас ведём активный поиск злоумышленников, – вставил своё слово глава самого секретного ведомства России. Он отлично понимал, что в «разборе полётов» его очередь – следующая.

– Насколько успешно?

– Пока особых зацепок нет, – начал торопливо докладывать представитель спецслужб, – хотя следов оставлено немало. Предварительно можно сказать, что… злодеяние совершили пять-шесть человек. По отпечаткам обуви уже составлены портреты приблизительно пятерых – их рост, вес, даже некоторые привычки.

– Например?

– Ну, один кособочит, двое имеют несколько избыточный вес, все злоумышленники, несомненно, сильны, коли сумели столь быстро скрыться с места преступления с таким тяжёлым грузом. Взяли даже анализы их личного запаха. Удивило, что нет ни единого окурка! Из чего сделан вывод, что злоумышленники могут быть спортсменами или лицами, ведущими здоровый образ жизни. После проникновения в главное помещение они похитили саркофаг и где волоком, а где на руках утащили его по подземным ходам.

– Любопытно. Но как вообще они могли додуматься до такого? Как умудрились проникнуть в это, как его?.. Египтизирующего сооружение? Каковы их истинные цели?

– Вы имеете в виду, как чисто технически это стало возможным? Да ведь никто не подозревал, что в районе Кремля и Красной площади окажется так много подземных пустот! Ещё с царских времён здесь располагался так называемый Алевизов ров. Причём он покоился, в свою очередь, на руинах ещё более древней крепости Дмитрия Донского. Уже, казалось бы, всё перерыли в целях безопасности! Как вы знаете, ещё в 1960 году была замечена микроскопическая трещина в полу мавзолея. Стали копать, и тут выяснилось, что под данным объектом подземный ход высотой в человеческий рост на глубине 15 метров! А в 1972 году при рытье котлована по обе стороны от Мавзолея недалеко от кремлёвской стены обнаружили западную стену того самого рва. Он в своё время изначально заполнялся водой с подземных горизонтов. Ров неоднократно осушали, в его местах за столько веков всё перестраивалось – были там и торговые ряды, и кладбище, даже слон – подарок персидского шаха – жил!..

Все присутствующие в зале, не выдержав, смущённо засмеялись.

Президент резко хлопнул по столу ладонью:

– Какой ещё слон?! Я же сказал, без лирики, пожалуйста!

– Так я и говорю. Без сомнения, оставались какие-то незасыпанные пустоты. Они, разумеется, продолжали ещё подмываться подземными источниками. Вот и результат…

**

– Это не ответ! – отрезал глава страны. –Я хочу знать, кто именно стоит за столь тщательно продуманной и аморальной по сути акцией. Вы понимаете, о чём я говорю? Во всём мире только и трубят об этом невероятном инциденте! Народ взволнован не на шутку, это грозит внутриполитической нестабильностью в стране. Сегодня – разговоры и слухи, завтра – митинги, послезавтра – бунты? Нам только новой революции не хватает в преддверии столетней годовщины Октября! Этого никак нельзя допустить. А этот выскочка из оппозиции – Зюзюкин, настолько осмелел, что уже заявляет во всеуслышание: в нашей стране лишь один иждивенец на шее народа – государство. Зато, мол, олигархи вообще не платят налоги! Представляете, до чего может дойти с такими наглыми рассуждениями? Он почти открыто начинает подстрекать к активным действиям. Забыл, наверное, кто его партию подкармливал, чтобы создать видимость оппозиции!.. Это же почище, чем история с Матиасом Рустом!¹ Так каковы ваши версии?

– Версий несколько. Но все они, логично размышляя, делятся на два направления – на происки внутренних врагов…

– Это интересно! Наш народ много чего может натворить! Особенно либералы во главе с Нюшей Дубчак. Ну, и…?

– …И, разумеется, операции спецслужб заклятых западных «друзей». Сейчас наши сотрудники зондируют всю информацию на местах – в других странах.

– Тоже возможно. Хороший повод посмеяться над нами, а заодно и попытаться дестабилизировать обстановку в России, – размышляя вслух, президент позволил себе выразиться не столь официально среди доверенных лиц, – теперь начнут гундеть, что мы не в состоянии контролировать ситуацию даже в центре Москвы, и пора к нам вводить международные силы, и так далее… Ладно. Продолжайте.

– Усилена прослушка всех коммуникаций с кодовыми словами и даже подозрительными фразами. Привлекли даже нашего американского друга Моудена, – глава секретного ведомства всеми силами хотел показать, что не зря ест белый хлеб с чёрно-красной икоркой. Благо, он понимал, что перед ним бывший коллега, который не хуже его осведомлён о положении в стране. – Активизирована агентура в криминальной, богемной и даже антикварной среде. Перекрыты все дороги вокруг столицы.

– Отлично, – мозг экс-разведчика чётко анализировал, тотчас выдавая собственные идеи: – в любом случае, это дело крупной, хорошо слаженной организации. Не забывайте о главнейшем вопросе – Qui prodest?² Разработайте алгоритм поимки негодяев. И помните о факторе времени! Они использовали его очень эффективно в силу внезапности действий. Время помогает им и сейчас. Но саркофаг – не иголка! Он весит – ого-го! Держите меня постоянно в курсе дела.

– Так точно, господин президент.

– Все свободны, господа!

На том самое краткое совещание Совета Безопасности в новейшей истории страны было закрыто.

Гл. 4. Здесь вам не Египет!

После вышеназванных событий в самом «сердце» Москвы и страны громоздкая машина Следственного комитета вздрогнула, будто от удара кувалды, качнулась и стала, заскрипев, набирать обороты. Шестерёнки всех уровней розыскного механизма закрутились в полную силу, дабы доказать: они работают отлично и весьма необходимы в общем устройстве государства.

Были задействованы наилучшие умы и супертехнические средства, чтобы разобраться в мегакриминальной истории, грозившей вновь повернуть всю историю России в иную, не слишком предсказуемую сторону в канун столетнего юбилея революции. Тут не до дешёвых телесериалов, перекопированных с зарубежных, о супертехнологиях, когда крутейшее преступление раскрывается за сутки! Тут нужно воистину отличиться, иначе стальная решётка живо загремит за твоей спиной…

Предварительное следствие показало, что действительно фантасмагорическая акция (или всё-таки злодеяние?) в мавзолее с похищением вождя мирового пролетариата может вызвать ступор даже у бывалых спецслужбистов.

**

Заместитель руководителя секретнейшего ведомства страны проводил очередное совещание в своём кабинете с ближайшими подчинёнными. Облако дыма от дорогих сигарет уже целиком затмило потолок с хрустальной люстрой, но это обстоятельство не способствовало более активным интеллектуальным процессам в понимании происшедшего.

Озадаченность вызывал сам способ исполнения преступления. По всем данным получалось, что оно совершалось с помощью совершенно примитивных средств – кирки и лопаты. Конечно, злоумышленники применили ядовитый газ, но на нынешнем криминальном рынке можно приобрести чуть ли не атомную бомбу! Был бы клиент с деньгами, найдётся и купец с товаром.

В связи со случившимся сотрудниками спецслужбы вспоминались попытки различных инцидентов и терактов, которые уже происходили в мавзолее. А их случилось немало за истекшие десятилетия. Правда, это всегда были злонамерения психически неустойчивых одиночек. То камень или молоток метнут в стеклянную крышку гроба, и потому пришлось ставить в 1973 году пуленепробиваемое стекло. То вообще какой-то свихнувшийся запуздырил в Ленина рулоном туалетной бумаги! Что он этим хотел сказать? Что в СССР существовал дефицит бумаги для пользования пятой точки, или что сам вождь мировой революции ей никогда не пользовался? А те ненормальные художники на синих кобылах, которые пытались окропить святой водой мистическое сооружение, напоминающее нечто среднее между пирамидой майя и зиккуратами³ древнего Вавилона?

Вроде бы, после всех тех случаев, были предусмотрены самые различные варианты предотвращения новых неприятных инцидентов. Даже пол-Москвы в случае ядерной бомбардировки могло бы превратиться в прах, но зато это весьма странное для русской культуры могильное сооружение с определённых пор представляло собой настоящее бомбоубежище, способное выдержать даже атомный взрыв. И для кого? Для мумии? Эту мысль высказал некто с ехидцей из сидящих.

– Не умничайте! – осадил генерал-спецслужбист своего подопечного. – Лет пятнадцать назад вы бы уже сидели на нарах и судорожно искали себе оправдательные аргументы, когда к вам обратились: мол, почему не уследили за главной святыней Советского Союза? И ваши личные перспективы были бы очень туманны…

– Вот именно, святыней… советского образца, – съёрничал опять его заместитель. – Ныне у нас иные святыни в цене. Я отдыхал в Египте, так там за вход внутрь пирамиды или погляд на мумии и то берут деньги.

– Я же сказал не умничайте. Шефа предупредили – коли не найдёте саркофаг с телом, пусть обижается на себя. Давайте проводить этот… как его? Мозговой штурм!

Все несмело засмеялись. Они любили своего руководителя и за глаза часто так и именовали: «Штурмит-твою-душу».

Но шутки шутками, а пора уже изобразить на своих лицах усиленную мыслительную деятельность. И в глазах присутствующих загорелся волчий огонёк, который всегда разгорается в преддверии крупной охоты у работников сего ведомства.

Гл. 5. Вояж в незнаемое

Павшук без особого интереса глядел на типично унылый пейзаж из окна дребезжащего ЛиАЗа, автобуса ещё советского образца. На журналисте были только голубые джинсы и футболка с фото Джимми Хендрикса, выделывающего на гитаре очередные пассажи, и надписью «Rock`n`Roll forever!» Чёрная кожаная куртка в заклёпках болталась рядом на крючке. Из люка в потолке автобуса струилась полоска сверкающей на солнце пыли, что совсем не радовало Владимира: иногда от неё так щекотало в носу, что нестерпимо хотелось чихнуть.

Уже истекло часа два, как он отправился с автовокзала Волженска. Бесконечная лесостепь расстилалась до горизонта, прожариваемая августовским пеклом. Всё усугубляла «чугунная» голова после попойки накануне. «В общем, вчера так хорошо погуляли, что нынче стало плохо…» – вертелось в мозгах. Правда, он всё равно был доволен встречей, помогавшей хотя бы немного отдохнуть на не всегда дававшей остановиться журналистской стезе.

Приятным моментом было лишь то, что в транспорте сидело всего десять человек, и каждый мог расположиться отдельно. Владимир положил рядом с собой любимый тёмно-синий рюкзак, с которым не расставался ни в одной служебной командировке. В рюкзаке, как обычно, покоились мелкие предметы обихода, два яблока, бутылка лимонада и стандартный набор любого журналиста: диктофон, фотоаппарат, блокнот с ручкой.

Чтобы отвлечься, корреспондент воткнул в уши наушники плейера и включил любимый «Пинк Флойд». Он отлично знал композиции с этого известнейшего альбома «Dark Side of the Moon» ⁴, и даже чем они навеяны у странных гениев рока. Однако забавный парадокс заключался в том, что у Владимира каждая композиция ассоциировалась совершенно с другими чувствами. «Гениальные вещи в искусстве тем и хороши, что у слушателей, зрителей, читателей они вызывают личные эмоции, но в то же время – созвучные с эмоциями художника, – искал журналист некое оправдание личному пониманию их музыки. – Не зря же великие мастера похожи на всех прочих людей, но никто не похож на них».

Владимир в который раз переслушивал композицию «On the Run», где «Пинки» увязали свою музыку с параноиком, который против собственной воли покидает больницу на каталке и несётся куда-то по коридорам. Все к нему добры и благосклонны – медсёстры, улыбчивые джентльмены и сотрудники аэропорта, все предлагают проехать ему дальше и дальше… И несчастный на кровати с колёсиками мчится сквозь распахивающиеся двери, чтобы вырваться, наконец, прямо на взлётную полосу. И вот он взлетает! Чтобы взорваться… Что всё это значит? То, что люди, одержимые болезненной идеей, иногда слишком далеко заходят в извращённых фантазиях? Что они несутся на сумасшедшей каталке, когда рады бы остановиться, да не могут? И тогда происходит неминуемый взрыв мозга?

Правда, у корреспондента музыка вызывала иные ассоциации: некто хочет предупредить, что террористы готовятся взорвать самолёт, и он бежит в аэропорт, дабы предупредить, но не успевает, самолёт взлетает, человек ахает, и мощный взрыв разбрасывает в воздухе куски аппарата и тела жертв… Что ж, современные реалии мира диктуют соответствующие умонастроения. Как-никак, упёртые в своей тупой вере террористы сейчас – увы – главная угроза человечества. Других угроз, вроде бы, пока не предвидится.

**

Владимир всё косил краем глаза на унылую буколику за окном, как вдруг из ближайших кустов выскочил какой-то бородач с базукой на плече. Миг – и огненная ракета помчалась прямо в стекло автобуса. Раздался страшнейший взрыв, и… Журналист одновременно с этим чихнул.

М-да, укачало-таки его…

Павшук потёр нос, в котором вновь защекотала от пыли.

– Будь здоров, касатик! – весело отозвалась сухонькая старушка в сатиновом платочке с синими васильками. Она сидела через проход.

При посадке Павшук помог бабуле подняться по ступенькам, да ещё занёс её вещи. Вот она и хотела хотя бы таким образом отблагодарить помощника. Говорливую старушку, как оказалось позже, звали чисто по-русски: Настасья Петровна.

– Спасибо, маманя, – ответил он.

Но бабуля – божий одуванчик, не унималась:

– Кудый ты едешь? Уж не в нашу ли сторону?

– Ну, если к вам в Лещёво…

– В Лещёво, в оно самое, – закивала она. – Живу я там. А ты к родственникам или как?

Павшук не испытывал особого желания болтать лишнего, потому молчком кивнул головой. Любознательная соседка не отставала:

– А кем же ты работаешь?

Только этого не хватало! Владимир вообще не любил распространяться о своей профессии с незнакомыми людьми. По опыту знал, что сразу возникает два варианта: либо на тебя начинают смотреть как на «шпиёна», выведующего чужие тайны, либо начинают делиться «наболевшим», надеясь, что журналист тотчас настрочит об этом в газету. Не зная почему, брякнул неопределённо:

– Да вот езжу по стране, описываю жизнь…

– А-а… – протянула в ответ бабулька, соображая, что же это за чудаковатый род деятельности, и кто за такую ерунду ещё платит деньги? Не осилив столь замысловатого ребуса и поняв, что лучше отстать, она с обиженным видом откинулась на спинку сиденья.

Павшук сделал то же самое, вздохнув свободнее. «Скорее бы добраться до места назначения, – подумал он, – не то спекусь в этом стодушном гробе ужасном, как написал знакомый поэт о таких автобусах».

Гл. 6. Зов прошлого

«Главное затемно успеть найти пристанище», – загадывал Павшук. По времени он прикинул, что уже скоро приедет в Лещёво.

Разумеется, он заранее позвонил из редакции в администрацию посёлка, интересуясь обстановкой, и его обнадёжили, что у них есть свой «Дом колхозника». Впрочем, по прошлому опыту журналист знал, что это вовсе не означает, будто для него найдётся приличное жильё в забытой сельской глуши.

Попутно на ум пришло и иное: «Удивительно, что судьба занесла меня в этот забытый богом край, откуда родом мой отец». Однако, что он за человек был, Владимир не мог добиться ни единого слова от матери. Она нехотя рассказывала о той далёкой поре. Как помнил Павшук из её отрывочных рассказов, Григорий отличался жестоким характером, и отпечаток того брака так повлиял на женщину, что она больше не выходила замуж.

**

Лещёво являлось поселением поволжских немцев, чьи предки два с лишним века назад заселяли огромные степные территории вдоль Волги. Точнее, те колонисты являлись выходцами из различных стран Западной Европы. Среди них было много скандинавов, чехов и французов, однако основную массу составляли именно выходцы из германских княжеств. Но для русских они все были «немцами». Их призвала сюда своим манифестом императрица Екатерина II, обещая свободные – не хуже, чем в неосвоенной тогда ещё Америке – земли и массу льгот, дабы переселенцы удобно устроились.

В результате на территории, равной приличному европейскому государству, взросли сотни колоний со своеобразным бытом, культурой и религией. Правда, все колонисты делились строго по главному признаку – одни являлись яростными католиками, другие – протестантами различного толка. Что касается нынешнего Лещёва, то изначально оно было немецкой колонией Тусенбах. Его улицы педантично простирались под углом в девяносто градусов, дома, амбары и хозпостройки закладывались основательно из камня и с учётом европейской архитектуры, кирхи возводились такой высоты и красоты, что приезжавшие к ним крестьяне долго чесали «репу», глядя вверх от изумления. Впрочем, это не меняло отношения тамошних жителей – как казаков, так и азиатов-степняков – к немцам. Старались при каждом случае сотворить гадость «пришлым», приговаривая: «Ишь, понаехали, басурмане!..»

После того, как немцев всем колхозом выселили отсюда прямо перед войной, их дома позанимали уже строители «нового общества». Правда, с расселением последних всё в посёлке стало стремительно захеревать: дороги не ремонтировались, новые дома возводились абы как, да и новая «красная» вера была какой-то ущербной. Хотя по привычке новосёлов в полушутку тоже называли «немцами».

И вот теперь, неисповедимыми путями Павшук вновь оказался в местах обитания своих далёких по времени родственников. «Не странно ли?» – подумал он снова.

**

Внезапно автобус начал притормаживать. Сквозь липкую дремоту с наушниками на голове Владимир едва услышал встревоженные голоса пассажиров. Он приоткрыл веки и увидел, как все прильнули к широким окнам – рядом с дорогой что-то случилось.

Автобус стал двигаться медленнее, так как впереди скопился транспорт. Журналист тоже перевёл взгляд туда, куда глядели остальные.

Вдоль обочины шла густая лесопосадка, и в ней суетилось много людей, некоторые были в штатском, некоторые – в полицейской форме. Там же стояли одна полицейская машина и один белый фургон с синими полосами на котором читалось: «Лаборатория криминалистическая»; рядом находился ещё зелёный УАЗик.

Присмотревшись пристальнее, журналист понял, что люди суетятся вокруг серебристого «Хаммера». Здоровенный джип почти полностью заехал в кювет. Его задняя дверь была распахнута, и на фоне чёрной кожи сидений бледным манекеном застыл труп молодой блондинки. Почти посредине её светлого костюма алел кровавый цветок смертельной раны. От увиденной сцены Владимира передёрнуло.

Но тут же цепкий взгляд журналиста уловил, как двое в штатском заглядывали внутрь машины, а третий что-то записывал в блокнот. В это время из лесопосадки стали выносить на носилках человека, и его рука безвольно упала. Интуитивно Владимир понял, что это – ещё один труп. Но каким образом он оказался так далеко от машины? Убийство? Профессиональное нутро корреспондента аж засвербило: «Сейчас бы выяснить, что там происходит…»

Увы, надо было продолжать свой путь.

Гл. 7. Об истоках чудес

К трём часам пополудни ЛиАЗ уже подъезжал к Лещёво. Точнее, как выяснил в и-нете Павшук, раньше посёлок назывался Лещёво озеро, но после название само собой укоротилось.

Ещё пять минут езды по посёлку, и автобус уже выкатывает на площадь перед одноэтажным автовокзалом из белого кирпича и крышей из синего сайдинга.

Выйдя из автобуса, Павшук вежливо, но наскоро, попрощался с общительной старушкой. Напоследок Настасья Петровна наставительно произнесла:

– Будь осторожнее, милок. У нас кулугуры не любят приезжих…

Журналиста озадачило столь невнятное предупреждение: «Что ещё за кулугуры?». Однако он не хотел показаться неосведомлённым в местных делах и непринуждённо выдал:

– Ничего, маманя, не такое в нашей работе видали!

Остановился у края площади, оглядел цепким взглядом обожжённые солнцем окрестности. В местных постройках преобладают белые и синие цвета, и эта палитра обрамлялась летней зеленью садов. Между домами – пустыри, заросшие диким разнотравьем. Хотя кое-где встречались старинные здания из красного кирпича. «Сохранились ещё от колонистов, – отметил Павшук. – Их дома, будто зольдатен⁵, выстроились почти в линеечку – следы германской педантичности». Но больше ничто не напоминало о том, что здесь когда-то расцветала колония западноевропейских поселенцев.

Впрочем, далеко за посёлком едва виднелась огромная красноватая постройка. Павшук знал ещё по видео из интернета, что там высится настоящий архитектурный реликт той, другой, эпохи – католическая кирха. Её призрачный остов доминировал над окружающей местностью, и корреспондент намеревался обязательно осмотреть местную достопримечательность.

**

В остальном виды не впечатляли. «Тем не менее, – иронично подумал корреспондент, – меня тут ждёт встреча с чудесами. По крайней мере, так пытается кое-кто убедить российских любителей чертовщины. Надо же было так пропиарить забытое захолустье, что сюда ежегодно слетаются, как грачи по весне, толпы сумасшедших и прочих чудиков, дабы обнаружить нечто «аномальное…»

Перед тем ему пришлось ознакомиться с кое-какой уфологической и эзотерической литературой. Из неё следовало, что здесь инопланетяне прямо-таки облюбовали окрестности, оборудовав настоящий межпланетный космодром. И прибывают чуть ли не по расписанию…

Помимо этого, тут происходят иные малопонятные явления. Занимается же, якобы, их изучением группа энтузиастов, объединённая в организацию «УФОРосс». Её возглавляет широко известных в узких кругах любителей всякого неизвестного Витольд Белоус. Иные его почитатели отзывались о нём с восторгом и безо всяких экивоков: «Русский Аз – герой-исследователь, который пробудил от спячки миллионы обывателей!»

Сей властитель дум об аномальных явлениях представлял собой типа средних лет с мясистым носом и кучерявой бородкой псевдоинтеллигента. Судя по фотографиям в книгах и интернете, зимой и летом он носил куртку одним цветом – «милитари». Несмотря на столь простецкий вид Белоус вёл весьма кипучую деятельность по всей стране и даже за рубежом! Его основной интерес – найти что-либо интересное, а заодно – подозрительное и тайное, и после на том хорошенько подзаработать. Он то искал чудовищ в озёрах Якутии и снежных человеков на Кавказе, то исследовал огромные круги и прочие загадочные фигуры на сельхозполях, то проникал в таинственные развалины, якобы, древних гигантов на Алтае, то начинал уверять с экранов телевизоров, что нашёл-таки ключ к порталу потустороннего бытия.

Правда, конкретных результатов никто толком не видел. Но это не важно! Главное, что Витольд бесконечно штамповал книжки о «научных» исследованиях, и десятки тысяч последователей сносили их с прилавков. Таким образом, все оставались удовлетворёнными: читатели новыми ужасами и таинствами необъятного мира, издатели – огромными тиражами, Белоус – духовным капиталом среди любителей мистики и финансовым – в банке. В общем, аномальщина может недурно кормить, ежели за неё взяться одновременно и творчески, и по-деловому.

Гл. 8. Что вас сюда тянет?

Обо всём этом журналист размышлял, пока шёл, спрашивая дорогу у случайных прохожих, в направлении администрации посёлка. Он открыл внешнюю дверь, затем внутреннюю и дальше двинул вправо по коридору, в конце которого висела табличка «Приёмная».

В маленькой комнатушке сидела невзрачная девчушка-секретарь с пшеничными волосами, закрученными в косу. Она сразу отрапортовала, что «главы администрации нет, но возможно будет чуть позже».

Тогда Павшук развернулся к двери напротив с не менее важной надписью как бы золотыми буквами «Заместитель главы администрации», толкнулся туда. Из-за стола на него подняла глаза широкоплечая женщина с короткой рыжей стрижкой. На её чуть удлинённом носу восседали в тон строгому костюму очки в тонкой оправе.

– Что вы хотели? – спросила дама недовольным голосом.

– Я должен был встретиться с вашим главой, но его нет на месте. Приехал к вам в командировку. Вот моё удостоверение журналиста.

Недовольная заместительница поправила своё подобие причёски, чуть прикрывавшее крупные клипсы из перламутра со знаками «инь-ян». Затем проскрежетала:

– Он сейчас должен подойти.

**

Действительно, почти сразу сзади стукнула дверь. Оглянувшись, журналист увидел толстого, рыхлого сложения мужчину с вислыми усами, который входил в комнату. За ним ещё стоял тщедушный старикашка тоже с длинными усами, весьма неопрятного вида.

– Это вы к нам из газеты? – спросил мужчина. Подал руку: – глава администрации Михаил Иванович Тряпкин. Мне уже сообщили о вас. Не удивляйтесь, это же деревня – все новости вмиг разносятся.

Он пригласил журналиста в свой кабинет, сел в кресло за столом, который стоял перекладиной буквы «Т» к другому, более длинному столу напротив входа. Справа от кресла главы располагался ряд окон просторного кабинета. Тут же стояли два знамени – Российской Федерации и сельского поселения. Над креслом висело деревянное панно с гербом Лещёва.

Павшук сел справа за вторым столом. Показал редакционное удостоверение.

Тряпкин с любопытством оглядел гостя и с добродушной улыбкой протянул:

– И что вас сюда тянет? Как поднял один крикун шумиху на всю Россию, так теперь к нам и едут все, кому не лень – журналисты, всякие как бы исследователи, туристы и просто проходимцы. Местные жители совсем измучились! Поля и огороды за посёлком вытоптали – уфологи ищут чёрте-что. Я отсюда родом, и ни разу, – он подчеркнул интонацией, – ни разу ничего удивительного не замечал. Но приезжие почему-то не верят. Верят сумасшедшему, который строчит дурацкие книжки! Угораздило же его родиться в наших местах. Поймите меня правильно, как главу местной власти.

– Да вы не расстраивайтесь, – улыбнулся Павшук. – Нет так нет. Хотя… Разве бывает дыма без огня?

– Ай! – махнул рукой глава поселения, – пишите, что хотите! Вам же сейчас свободу слова дали. Впрочем, не скрою, с другой стороны, приятно, что прославились хотя бы как-то на всю страну. Жители имеют даже доход от приезжих: сдают комнаты для проживания, транспорт предлагают. Иные даже начинают вспоминать, что где-то когда-то что-то замечали невероятное на Гряде… Приезжих становится всё больше, и скоро начнём переделывать бывший «Дом колхозника». Назовём его по-заморски «хотель». А знаете, что мы ещё инсценировали?

Корреспондент не понял вопроса:

– Что «инсценировали»?

– Да решили инсценировать на следующее лето вместе с Белоусом грандиозный праздник с представителями правящей партии «Денежн…». Тьфу ты! «Надежная Россия»!

– А-а, инициировали, – поправил его Павшук. – Да, весьма… – Он чуть не брякнул слово «забавно», но благоразумно промолчал.

А Михаил Иванович продолжал:

– Уже приезжала к нам их представительница – депутат Кавычка, которая пообещала государственную поддержку. Представляете, если представители этой партии однажды первыми встретятся с инопланетянами, а после, благодаря посланцам Вселенной, понесут свои прекрасные идеи в далёкий космос? Да, скоро развернёмся.

Журналист держал паузу, почувствовав замаскированную иронию в пассаже Тряпкина. Лишь подумал: «И роли, наверное, уже всем прописали под «инсценировку». Велика, однако, притягательная сила власти – кто познал её медовый вкус, вряд ли после оторвётся от тёплого креслица. Всё понимает человек, но виду не подаёт. А уж если в это Нью-Лещёво потечёт финансовый ручеёк из областного бюджета, его седалище вообще не вырвешь из синекуры».

Тут глава поселения высказал озабоченность:

– Правда, меня беспокоит, что люди очень не любят членов этого самого «УФОРосса». Вот уфологи устраивают летние лагеря ежегодно, а наши – чуть те уедут – всё разоряют! Так и ведётся у них скрытая война. Вы лучше бы написали о музее на соседней улочке. Много чего узнаете об истории Лещёво. Можете также осмотреть нашу главную достопримечательность – развалины храма колонистов. А больше что тут смотреть? На месте немецкого кладбища давно разбили прекрасный парк с Дворцом культуры. Хотя… зря вы сюда приехали. Беспокойные у нас края. На днях опять сообщили, что убили на трассе целую семью, которая ехала отдыхать на Чёрное море. И это не первое убийство! За полицией те «висяки» уже третий год числятся.

– Можно ещё вопрос? – вставил Владимир. – Слышал, будто у вас тут люди сами собой сгорают. Даже приводят конкретный случай. Это правда?

Тряпкин хмыкнул и кивком показал за спину корреспондента:

– На ловца и зверь бежит. Знакомьтесь, вот наш пастух. Расскажи, Иваныч, что случилось с тем парнем.

– Чо-чо, – замялся тщедушный старикашка, почесав длинный ус, – был такой случай, гребут-твои-сто-колёс. Мы с этим парнишкой вместе коров пасли в то лето. Шебутной был малость товарищ, вечно во всякие истории встревал! А как раз перед тем случаем ходил, как в воду опущенный. Я его всё расспрашивал: что случилось? Молчит! Однова как-то обмолвился: нет справедливости на земле! Только, мол, в раю счастье можно обрести. Я как услышал это от него, молодого, чуть с копыт не свалился! Потом узнал, что он в религию сильно вдарился. С кулугурами якшался, вот и повредился умом.

– Ну, и?.. – в нетерпении уставился журналист. – Дальше что?

– А ничё! Он после меня на следующий день пас коров. И вдруг прямо сгорел на рабочем месте! Гребут-твои-сто-колёс, прости, господи.

– Как же его обнаружили? – растерянно спросил Павшук.

– Дык, меня послали за ним в обед. Говорят, чёй-то нету его. Узнай в чём дело. Я пошёл в степь и почуял очень знакомый мне запах. Пахло жареной человечиной, гребут-твои-сто-колёс…

Журналисту чуть не перекосило от подобного откровения. Он спросил с непонятным волнением в горле:

– Вы откуда знаете… как пахнет… э-э… сгоревший человек?

Старик посмотрел на него взглядом много повидавшего на своём веку, и произнёс:

– Когда сюда пришла война, я был совсем маленьким – около десяти лет. Однажды во время бомбёжки бомба попала в соседский дом, и он сгорел с большой семьёй. С тех пор помню тот отвратительно-сладковатый запах… Мне кажется, и сейчас такой запах иногда чую в степи. Говорят, после ещё два-три человека сгорели, как спички.

Павшук сделал понимающую физиономию, скривив губы. Повернулся к главе администрации:

– Жуть у вас кромешная.

Тряпкин показал в окно дорогу к местной гостинице и смущённо пробормотал:

– Гм… Это всё сказки. Вы извиняйте, комфорт в «хотеле» совсем не заморский, могут бегать тараканы.

Выходя из административного здания, Павшук краем глаза отметил, как из-за шторы в окне своего кабинета выглянула заместительница главы. «Вот любопытная Варвара, – разозлился он. – Оторвёт кто-нибудь твой комариный нос».

Гл. 9. Неожиданная встреча

Убогий «Дом колхозника», который вот-вот должен был превратиться в «хотель», размещался в старинном двухэтажном здании. На первом этаже размещался, так сказать, «ресепшен», где за ободранной полированной доской стояла бледно-мордатая сотрудница неопределённых лет и почему-то в косынке. Как выяснилось позже, она одновременно выполняла функции горничной. Верный своей привычке давать всем прозвища Павшук, сразу окрестил её «Рыбой».

Тут же располагались бытовые помещения и «общественная точка питания» в виде бара с кафешкой. Второй этаж занимали «нумера».

Поехать на Гряду сразу не получалось. Его знакомый ещё по Волженску – Гапон Мелимов, не отвечал на звонки, хотя они договорились созвониться, как только Павшук объявится в Лещёво. Ведь должен был видеть звонки журналиста! Но не отвечал.

Необязательность Гапона раздражала журналиста. Его вообще бесила необязательность многих людей, что уже стало приметой сегодняшних времён: тебе могут пообещать всё, что угодно, заверить, что обязательно перезвонят, поклянутся, что за тебя душу выложат, но в нужный момент вдруг исчезнут с поля зрения. А при следующей встрече такие товарищи прямо-таки с чистым сердцем будут уверять, что обстоятельства складывались невероятнейшим образом, и они не могли помочь. Но как теперь отправляться в лагерь без провожатого?

**

Владимир бросил рюкзачок на кровать и вышел из номера. Пройдя по коридору, спустился вниз по скрипучей деревянной лестнице, направился в небольшой бар.

Открыл дверь, и его обдало прохладой кондиционера. В помещении было полутёмно. Только за стойкой, где суетился бармен, переливались от неяркого света всевозможные бутылки с алкоголем. Присмотревшись, журналист заметил всего одного посетителя, приютившегося за столом в углу. Перед ним стоял коньяк и лежала плитка шоколада. «Батюшки, – изумился Владимир. – Это ж Иван»

В самом деле, там сидел сотрудник уголовного розыска, с которым корреспондент был немного дружен. Фамилия у него была примечательная – Каинов. Это был моложавый мордатый мужчина с коротким «бобриком» пшеничных волос и в чёрной джинсовой рубашке.

Павшук отвечал в газете, в частности, за криминальную хронику и еженедельно посещал брифинги для журналистов в ГУВД Волженска. Поэтому ему постоянно приходилось пересекаться с работниками следственного аппарата, которые рассказывали с разрешения начальства подробности очередного криминала.

Владимиру показалось, что Каинов как-то пригнулся, словно хотел остаться незамеченным. Но куда скроешься в небольшом зале? «Что это он так дёрнулся? – удивился Павшук. – Не рад встрече?» Журналист попытался изобразить непринуждённый вид и раскрыл объятия:

– Какими судьбами, Иван?!

Каинов приподнялся из-за стола и пожал руку:

– Да вот… Нелёгкая занесла.

Журналист заказал небольшой ужин и повернулся к следователю:

– Наверное, в служебной командировке?

– Да нет… – замялся Иван. – Просто по делу приехал.

Павшук понял, что больше из следователя ничего не вытянешь и переменил тему. Выяснилось, что оба – соседи по номерам. Владимир кратко поведал о цели своей командировки:

– Какой только чертовщины в этих краях не случается! Неведомые подземные тоннели, таинственные огни, инопланетяне с собственным космодромом.

– Ладно, хватит заливать. Знаю тебя, циника – делаешь вид, будто веришь во всё, о чём пишешь. Вам ещё случайно не присылали письмо в редакцию с просьбой рассказать «про реактор или любимый лунный трактор»? Вы же любите всех пугать говорящими руинами с «тарелками»⁶.

Именно в этот момент на столе приземлилась заказанная тарелка с яичницей-глазуньей, принесённая барменом. Иван иронично кивнул на блюдо:

– Даже здесь инопланетяне объявились.

Павшук глянул в тарелку: действительно, с двух желтков-голов за собеседниками наблюдали по паре глаз-горошинок, на головах пристроились антенны из петрушки, а рты из пёрышек лука нагло улыбались. Мало того, пятно кетчупа у одного из пёрышек лука создавало впечатление, будто у изо рта хищного «инопланетянина» изливается кровь. «Тьфу ты! – сплюнул Владимир. – Заметил же такое. Натуральная мистика». Но голод пересиливал глупые фантазии, и корреспондент с аппетитом принялся за «гостей иных миров».

Той порой Иван сопел и небольшими глотками попивал коньяк. Предложил и Павшуку рюмашку. Журналист не отказался, но видел, что беседы не получается. Видно, следователь был погружён в не очень весёлые мысли.

Когда ужин подошёл к концу, Владимир попрощался и напоследок спросил:

– Долго-то в здешних местах пробудешь?

Каинов буркнул:

– Не знаю. Как выясню кое-что, так отчалю.

На том и расстались.

Гл. 10. Притяжение звёзд

После ужина Павшук вернулся в номер. Сел на кровать, засунув за спину подушку, и принялся за чтение любимого Гиляровского.

Записки далёкого по времени коллеги всегда привлекали журналиста. В них можно было почерпнуть многое об истории России, о жизни и обычаях людей, населявших её, различных событиях глазами очевидца, описание живых лиц тех, о ком мы знаем лишь по учебникам да портретам, о русском языке, чьё изменение с эпохами давало пищу для нынешних диспутов о его плачевном будущем. Что может быть интереснее и познавательнее? Владимир так увлёкся, что удивился, когда глянул на часы: далеко за полночь!

**

Павшук встал, потянулся. Захотелось чем-нибудь заморить неожиданно проснувшегося внутри «червячка». Он вытащил из рюкзака пачку печенья и вяло принялся жевать. После подошёл к окну и выглянул наружу.

Ни единого звука не доносилось с улицы – ни людских голосов, ни шума машин. Где-то забрехал на минуту встревоженный пёс и потом замолк.

В сельской местности ночная тьма быстро вступает в законные владения. Отсветы электричества были видны лишь внизу, под козырьком «хотеля» да от одинокого телеграфного столба, стоявшего метрах в пятидесяти отсюда. Глаза сами собой обратились вверх, к чистому, но тёмному небу. Там, по синеве безбрежного космического океана скользила лодочка полумесяца. И сразу вспомнились проникновенные строки:

«Открылась бездна звезд полна; Звездам числа нет, бездне дна».⁷

При столь ясной погоде далёкие светила казались ближе, чётче, чем в городе. А опрокинутая на тебя небесная чаша вызывает неудержимо малообъяснимый страх. Как там дальше у русского гения? «Скажите, что нас так мятёт?..»⁸

Действительно, с чем так связан общечеловеческий страх перед космосом? Нет, это даже не страх, а непреодолимая тяга понять то, что наш разум отказывается понять: это мир бесконечен и вечен, а мы лишь в нём недолгие гости? Разум восстаёт против вселенской несправедливости, отказываясь верить в такую веру. А отсюда – уже страх. Потому людям нужна иная вера – в справедливость! А она заключается в том, что наши души будут парить меж звёздами, или уж совсем идеально – блаженствовать в раю. Ну, уж в крайнем случае – мучиться в аду, зато ведь вечно! И сотни миллионов рядом живущих задавались, задаются таким же непостижимым и томящим сердце вопросом, не находя ответа… И всё равно будут по-прежнему им задаваться. Вот потому человек и сбивается в кучу, чтобы придумать себе спасительную веру, пусть самую бредовую.

Журналист приоткрыл окно, закурил. Его размышления приняли другое направление: «Возможно, с мучительным неведением связано наше неистребимое желание точно, безо всяких сомнений, знать: есть ли в бездонной пустоте родственные души, инопланетчики, как говорили в старину? Хотя бы кто-нибудь! Пусть даже какие-нибудь разумные цветочки, грибы, бактерии, наконец! Или мы – единственные в безумно-огромной Вселенной? Я стебаюсь, над забавными уфологами, – признался себе журналист. – Однако, по большому счёту, они жаждут получить тот же ответ, как и я, как все остальные. Когда всматриваешься в сумбурные видео на ю-тьюбе о «неопознанных объектах», то тебя охватывает чувство досады на тех, кто создаёт фейки об инопланетянах: зачем путать карты, когда уже вообще не понимаешь, где правда, где ложь или просто миражи нашего воображения? Все эти НЛО различаются по форме, размерам и движению в пространстве. Но вот скорости и траектории этих объектов полёта просто ставят в тупик, наглядно говоря о технологиях, до которых нам ой как ещё далеко! Да, они пренебрежительно глядят на нас, недоразвитых, тогда как мы пыжимся всем видом показать, будто не хуже. И при этом мы надеемся получить от старших братьев по разуму ответы на любые вопросы – ведь они действительно боги для нас».

При некотором размышлении Павшук сделал весьма оригинальное для себя открытие: «Если исходить из бесконечности и вечности Космоса, то в любом случае напрашивается однозначный вывод: где-то обязательно существуют иные миры, наполненные жизнью! Более того: где-то непременно должны существовать разумные твари, подобные нам. Однако почему они до сих пор не откликаются на наши отчаянные призывы?» Хотя разве обычные люди интересуются муравьями? Конечно, мы признаём, что иные насекомые имеют весьма занимательные устройства своих сообществ, но на том всё заканчивается. Наверное, также прилетают на Землю отдельные космические «специалисты», чтобы понаблюдать за наивно-диким человечеством, и – не более того…»

**

Журналист прицелился в урну, стоявшую под окном и пульнул туда окурок. Тот искрящимся метеоритом точно попал в цель. Владимир закрыл раму и грустно вздохнул: «Ищем себе подобных. Но следом возникает второй вопрос, не менее терзающий нас: не опасна ли будет встреча с этими, как бы, «братьями по разуму»? Есть ли у них вообще понятие о доброте? Тут люди до сих пор друг друга не любят, и при каждой возможности стараются уничтожить! Какая уж этика в религии. И, возможно, у этих сынов этика заключается лишь в абсолютной выгоде? Сожрут тебя, как ты бедную яичницу! И даже не знаешь, что лучше – оставаться сиротой в ледяном космосе или радоваться так называемой «родственной душе»?.. Одно успокаивает: коли инопланетяне настолько всемогущи, что преодолевают немыслимые парсеки с помощью немыслимых технологий, давно могли бы уничтожить землян! Но пока этого не сделали. Значит, дело в чём-то ином, коли не хотят с нами знакомиться? Так что получается, не эти чудики на Гряде «изучают» инопланетных пришельцев, а они – нас. Кто бы знал!..»

Он подключил нетбук, который взял с собой. Ради интереса он решил прочесть одну статейку, которую выудил из мировой сети ещё дома. Она была написана американским журналистом Джоном Килем, занимавшимся изучением НЛО аж с 1945 года. В том материале заинтриговал душераздирающий вывод уфолога-янки: «В моей почте уйма писем, взывающих о помощи, а я вынужден наблюдать, как ухудшается состояние свидетелей, многие из которых уже дошли до безумия, а кое-кто покончил с собой». А коллеги Павшука из всероссийской «Молодёжки», окончательно впавшей в «желтизну», как-то посвятили этому целый разворот. В статье, посвящённой загадочной смерти, разумеется, «всемирно известного» уфолога, автор стращал: «Все, кто занимался темой НЛО и посещением нашей Земли пришельцами с других звёзд, таинственно погибали…» Тут, действительно, любая мятущаяся душа любителей таинственного спотыкнётся: «Не во вред ли себе будешь заниматься поисками чёрного кота в тёмных подвалах?». И с тобой случится нечто, как с теми исследователями. А после докажи, что это – не работа рук-щупалец-клешней звёздных пришельцев. Так и погибнут таинственным образом лучшие кадры уфологов в вечной охоте за неведомым!

«Что-то я отвлёкся, – осадил сам себя Владимир. – Вернёмся к нашим «баранам», точнее, к любителям невероятного. Да, накрутили уфологи и прочие любители мистики чёрте-что о Волчьей гряде, но ведь не бывает дыма без огня! Возможно, есть действительно непонятные феномены, ради которых ст`oит порыться в местных легендах? И остаётся надеется, – оптимистично заключил журналист, – что утро, которое мудрее вечера, даст завтра верные ответы хотя бы на некоторые вопросы. Пора ложиться спать».

Гл. 11. Фрукт раздора и страсти

Павшук открыл глаза в половине восьмого утра. Спать уже не хотелось, так как мешало вчерашнее раздражение на Мелимова. Тот так и не ответил на настойчивые звонки.

Владимир поднялся, по привычке сделал зарядку. Подогрел на кухне в конце коридора кипятку и попил чайку и наскоро перекусил. Стал обдумывать сложившееся положение. «Что ж, подожду ещё немного, глядишь, всё-таки объявится неуловимый уфолог, – размышлял он. – Не поедешь же незваным гостем! А пока надо разведать обстановку на месте».

Приезжая в чужие места журналист старался как можно больше о них узнать. Вот и сейчас он быстренько оделся и поспешил в посёлок.

В воздухе раздавался благостных звон колоколов. Ноги сами вынесли Владимира к возвышающейся посреди посёлка церкви. Он видел, как туда направлялся местный люд на богослужение. «Кажется, сегодня какой-то православный праздник, – мелькнуло в голове. – Зайду-ка тоже в храм».

В церкви начиналась литургия, связанная с Яблоневым Спасом. Народу собралось столько, что Павшук едва протиснулся от дверей вперёд.

**

Священник с амвона произносил страстную проповедь. Это был крупный, высокого роста, мужчина с пышной седой шевелюрой благообразного вида. Как ни странно, его усы и борода ещё сохраняли естественный каштановый цвет. От внешности настоятеля храма веяло нереальной, прямо-таки подавляющей энергетикой. Чёрные, густые брови, блестящие, слегка навыкате глаза. И ещё в священнике чувствовалась некая военная выправка.

– Братья и сестры! – начал он. – Сегодня мы празднуем Яблочный Спас. Он приурочен к Преображению Господню. Люди и раньше верили, что живительная сила райских плодов наливает тело силой и любовью. Но наша церковь наполнила обычаи предков новым смыслом, придав им небывалую духовную мощь. За сорок дней до распятия Иисус Христос и его ученики поднялись на гору Фавор. Там Спаситель явился последователям в сиянии небесного света. И ученикам открылась его божественная сущность. Но Иисус запретил им рассказывать об увиденном, а, спустившись с горы, повелел людям собирать яблоки, чтобы Бог-Отец мог освятить их. Так и вы можете освятить в нашей церкви плоды, чтобы после из них готовить всякие постные блюда. Раздавайте яблоки друзьям и родственникам, относите на кладбище, ешьте сами. Ибо по поверью от съеденного яблока вы получите здоровье, отведёте от себя горести и несчастья. Яблочный Спас – второй, но самый главный из трёх Спасов. Отмечайте же его с радостью!

Прихожане умилительно вздыхали, слушая речь священника:

– Хорош, хорош наш батюшка Серапион. Такого во всём районе не сыскать! А ведь сколько пострадал, когда в Чечне воевал…

«Насчёт яблок, приносящих любовь, пожалуй, не соглашусь, – сострил про себя Павшук. – Здесь лучше благодарить хитрого змия, который преподнёс перволюдям сладостный презент. Забавно, однако: запретный плод – а его славят!».

**

Но священник на том не закончил. Его голос в воодушевлении поднимался к полусферам церковных куполов, в нём послышались грозные нотки:

– Вы знаете, что в наши дни многие впали в адские соблазны. Князь тьмы завладел миром! Он заполонил головы людей, взял в плен тело благодаря сатанинским порождениям – телевизору, интернету, газетам и журналам. Даже в самом изобретении Сатаны – телевизоре – вещают: он – всюду! Мало того, слуги Нечистого подсовывают эту мерзость под видом блага о нас, и многие уже впали в прелесть. Но не ст`оит бояться! Скоро, уже совсем скоро сойдёт с небес Христос, и будет всех судить! Никто не уйдёт от его всепроникающего ока и праведной десницы! Бедным воздастся по их заслугам и страданиям, а вот богатые не все сумеют войти в райские врата лаже через игольное ушко! Если они к той поре вообще не исчезнут в гиене огненной».

От столь грозной инвективы батюшки Павшук чуть не проглотил язык. Зато паства одобрительно кивала головами. «Видимо, у них считается это нормой», – иронично резюмировал журналист. Правда, тут же вспомнил, как однажды пришлось писать рекламную статью для одного олигарха, и тот буквально вымотал у него нервы неожиданными капризами, а позже ещё тянул резину с оплатой. Владимир подумал: «В общем-то, они правы. В своё время хотелось собственными руками задушить того ублюдка. Хотя в городе подобных речей уже не услышишь – там святые отцы весьма озабочены привлечением, так сказать, инвестиций в клерикальные фирмы под названием «храмы божьи». Не зря феномены веры и чистогана ныне напрямую связаны. Или точнее так: вера в одно – в деньги. А вот здесь иная жизнь со своими нравами, и священник, соответственно, подстраивается под них. Да, неведомы твои пути, Господи…».

Гл. 12. Странные прихожане

Павшук уже, было, развернулся уходить, как заметил группу прихожан, которые держались как бы особняком от остальных. Они носили бороды лопатой, кое-кто – с усами, одинаково одеты в чёрные или серые брюки и белые косоворотки, без сомнения, старого покроя. Несколько разновозрастных женщин в белых платках на голове и каких-то чёрных, серых платьях или юбках. Никаких цветных рисунков или цветочков, как полагается, для женского пола. Но более всего, Павшука поразил воистину нервно-горящий взор этих верующих: «Настоящие фанатики! Неужто те самые кулугуры, о которых говорила старушка в автобусе? Таких не всегда найдёшь и в Волженске».

**

Среди группы внимание Владимира привлекла троица, стоящая в средине. Мужчина среднего роста с широкой седой бородой и носом-картошкой, статная, седовласая женщина в годах и грудастая симпатичная девушка. Все трое держались несколько отстранённо.

У голубоглазой, очень юной девушки на голове была скручена толстая белая коса. Округлое лицо, пухлые губки, чуть вздёрнутый носик. Во всех движениях и манерах блондинки непонятным образом смешались грусть, некое отчаяние и всё тот же фанатизм верующей.

Второй женщине было около сорока пяти лет. Её некогда тёмные волосы уже покрыл густой иней седины. Прямоугольное лицо украшал ровный носик и хорощо очерченные губы. В разрезе сорочки на груди виднелась крупная золотая цепь с не менее крупным крестом. Почему-то женщина сразу вызвала в Павшуке чувство неприязни: «Натуральная мегера, даже не смотря на то, есть в её лице привлекательные черты. Высокомерия в ней хватает». От неё, действительно, так и веяло чувством превосходства над окружающими. А те так и заискивали перед троицей – пропускали вперёд, уступая место, следили за каждым их жестом.

Наблюдение за странными прихожанами укрепило журналиста во мнении: «Те самые… сектанты. Но кто эти трое среди них? Кто эта грустная блондинка?» Владимир не хотел признаться в тот момент, что последняя заинтриговала его больше всего.

Единой семьёй троица никак не была: девушка нисколько не походила лицом ни на женщину, ни на мужчину. И это ставило в тупик. С другой стороны, между ними явно присутствовала незримая для постороннего связь. Как, впрочем, и между остальными членами группы. Он заметил, что прочие прихожане смотрят на отдельно стоящих людей в косоворотках не слишком одобрительно, сторонятся, однако ничего не говорят. Затем Павшук заметил двух старушек, которые тоже враждебно смотрели на ту группу и о чём-то шептались. В одной из них журналист признал знакомую Настасью Петровну. Обе были почти одинаково одеты: в длинных белых шалях на голове и серых кофточках, различались лишь длинными юбками – Настасья Петровна в тёмно-синей, её подруга – коричневой.

Каким-то интуитивным чутьём Павшук перевёл снова взгляд на неведомых ему верующих. Ему показалось или всё-таки на него смотрела беловолосая девушка? Правда, сейчас она как-то с излишним напрягом смотрит, вроде, на амвон.

Но вот осторожный взгляд блондинки скользнул по верху толпы, потом к окну рядом с Владимиром… И вдруг их глаза на миг встретились, и тут же она устремила свой взор снова на амвон. Однако этого мимолётного соприкосновения взглядов было достаточно, чтобы Павшук кое-что уловил. «Некоторые познания в психологии меня не обманывают, – с удовлетворением резюмировал он. – Я девушке любопытен… Хотя сколько в её глазах невыразимой тоски и даже боли! Словно у птицы, заточённой в клетку».

**

Тем временем священник уже начал церемонию, обходя с кадилом присутствующих. Все склоняли головы и усиленно крестились. Подошёл черёд и группы странных прихожан. Они все повалились в пол, отвешивая поклоны перед настоятелем храма. Остались стоять лишь мужчина с седой бородой и та статная женщина с голубоглазой девушкой. Хотя и они истово молились и клали поклоны перед батюшкой.

Наконец, литургия закончилось, люди начали покидать церковь. У всех на лицах отражалось состояние, будто они только что прикоснулись не иначе как к святой плащанице.

Почти сразу вышли и те фанатики. Вслед за ними направился к выходу и журналист. Неожиданно рядом остановилась знакомая Настасья Петровна:

– Что, милок, понравилась тебе наша церкв`a?

«Милок» развёл руками:

– А как же!

Затем Павшук наклонился к бабуле:

– Мать, а вон это – те самые кулугуры, о которых вы говорили?

Бабулька махнула недовольно рукой:

– Они самые, поганцы! Не хочу даже о них говорить.

Её спутница с не меньшим осуждением бросила:

– Сатанисты они, а не верующие.

И обе старушки торжественно удалились прочь.

Гл. 13. Контактёр с дипломом

В кармане Павшука затренькал мобильный телефон. Высветился номер Мелимова.

Гапон сразу, без переходов, затарахтел:

– Привет, Владимир! Извини, раньше не получалось позвонить, заняты очень важными делами. Ты не представляешь, что мы обнаружили! Слышишь меня?

Из мобильника буквально хлынул экзальтационный водопад. Мелимов постоянно сбивался на скороговорку, путал слова, и всё это перемежевалось восторженными междометиями.

– Конечно, я тебя отлично слышу, – прорвался кое-как сквозь вербальные редуты корреспондент. – Только давай сейчас это полностью не рассказывай – я всё запишу, когда подъеду в ваш лагерь.

– Да-да, разумеется! Через полчаса будем на машине в Лещёво и заберём тебя.

Мелимов также внезапно отключился, как и включился. Теперь оставалось только ждать его приезда.

**

Владимир познакомился с Гапоном Мелимовым, когда год назад прослышал, что в Волженске объявилась некая «группа по изучению аномальных явлений». Павшук, как истинный охотник до сенсаций, не мог пропустить такую информацию без внимания. Выяснил заветный номерок телефона и позвонил. Договорились о встрече.

Последовавшее знакомство с тем мучеником науки произвело на корреспондента неизгладимое впечатление. С виду – солидный мужчина в строгом костюме с белой рубашкой и очках в толстой роговой оправе; представился как физик-радиоэлектронщик. Правда, тогда он тоже тарахтел без умолку, сообщив, что их «научной» группе удалось установить контакты с «иномиром». А ради таких новостей чего только не перетерпишь! Ведь в советские времена за них запросто можно было загреметь в психбольницу. Зато после того, как рухнул «железный занавес» не только на границах родной страны, но и в сознании граждан, её населяющих, появилась замечательная возможность писать и говорить обо всём, что придёт в твою болезную голову. Потому газетчики кинулись, подобно гончим псам, наперегонки за сенсациями. Главное – успеть первым сообщить о неведомом, секретном или сверхъестественном.

Гапон и являлся настоящей находкой. Он сразу сунул журналисту свой опус под скромным названием «На связи – иные миры». Тут же на форзаце небрежно вывел дарственную надпись, хотя о том Павшук даже не просил его: «С надеждой на прорыв в исследованиях в области аномальных явлений (АЯ). Доктор философии Международной академии информатизации», далее – размашистый автограф.

Сей уфологический философ к той поре уже бодро читал лекции по тем же аномальным явлениям, в том числе авторские курсы – «Конструктивные особенности НЛО» и «Изучение проблематики добрых и злых духов». Пока министерство образования в ступоре размышляло, нуждаются ли студенты в эзотерике, Мелимов давал разъяснения в СМИ о формах летающих тарелок: «Бывают выгнуто-пупырчатые, вогнуто-пузырчатые и углублённые – навроде суповых…» Позже он стал проводить в «Международной академии» видеосеминары «Практика общения с загробным миром», и их посещаемость восторженными студеозами просто зашкаливала! А успеваемость юных поклонников Гапон оценивал с помощью металлической рамки, которую прикладывал к чакрам на телах; особенно ему нравилось измерять при этом энергетику на груди у студенток…

И тем хуже для ретроградных профессоров, не понимавших свежих веяний ломающей всё перестройки! Слава богу, хотя бы один вуз Волженска вовремя заметил луч света в захиревшем царстве отечественной науки и предоставил в распоряжение Мелимова типографию; там и увидели свет грандиозные работы по новому познанию мира. Также благодаря очень писучему перу пока «всероссийски известного» уфолога, были опубликованы несколько десятков статей и очерков по малопонятным АЯ в других изданиях. Как писали в те дни рецензенты-единомышленники: «Автор исследовал проблемы с серьезных научных позиций, а не просто спекулятивных и сенсационных измышлений».

Однако на том Мелимов не успокоился. Позже он перешёл к иным глобальным проблемам мироздания: откуда появилось столько детей «индиго», кто же по-настоящему управляет нашей планетой, почему занимаются репродукцией гуманоиды с помощью наших женщин-землянок? По мнению уфолога, эти проблемы ещё ждали своего срочного решения. С этой целью была создана вышеназванная группа по изучению «аномальных явлений», которые прямо-таки заполонили нашу жизнь целиком.

**

«Да уж, – подумал тогда Павшук, – это вам не родня доморощенным магам энной степени и экстрасенсам в двадцать пятом поколении. Всё солидно – не подкопаешься! А пышные звания и регалии в России любят – сразу рот от обалдения разевают. Наукообразные звания гипнотизируют так, что даже никто не замечает, кто в реальности перед ним стоит».

Впрочем, то была личная лирика журналиста. Ведь нужно было спешить со сногсшибательным материалом, иначе тебя никто не будет держать за просто так в редакции. Благо, Мелимов обрушил с энтузиазмом на корреспондента такой вал «потусторонней» информации, что последний едва из-под него выкарабкался.

Через неделю в «Волженской правде» вышла огромная статья «Там чудеса, за разум ум заходит!», где живописались «контакты с иномиром». Павшук постарался на славу, соединив в блестящей «нетленке» всё мыслимое и немыслимое. Благо, «контактёр», недавно закончивший лечение в закрытом медучреждении, нёс в массы такие «потусторонние знания», что мало никому не казалось! Материал имел огромный успех. Восторженные любители этих самых АЯ звонили журналисту, благодарили и требовали описания дальнейших исследований.

Гл. 14. В лагере аномальщиков

Мелимов примчался на покрытом пылью зелёном «Патриоте» с водителем после трёх часов пополудни. На нём были в клетчатая рубашка с коротким рукавом и потёртые джинсы. Беспокойное бухтение уфолога сразу же заполонило гостиничный номер:

– Какие страшно интересные исследования мы ведём в этом поистине уникальном по аномалиям месте! Или аномальном по уникальности? Впрочем, не важно!

Журналист знал уже из прежнего общения с Гапоном, что сей словесный фонтан невозможно заткнуть зараз, и потому согласно кивал. Лишь спросил:

– Сам-то Белоус на месте? Хотелось бы лично повидать эту легендарную личность. Вы идите вниз к машине, а я быстренько загляну к одному человеку.

**

У Павшука действительно было желание хотя бы мельком увидеться с Каиновым, чтобы попрощаться. Постучался к нему:

– Ты в номере?

Из-за приоткрытой двери выглянул следователь:

– А-а, это ты… Собрался на поиски непознанного и удивительного? Удачи на неведомых дорожках!

– А ты не скоро уедешь отсюда?

Следователь хмыкнул:

– Вопрос слишком подозрителен. Ладно, я шучу. Пока не знаю, как всё сложится.

Журналист понял, что нет смысла что-то более уточнять, и махнул рукой:

– Удачи! Надеюсь, увидимся.

**

Волчья гряда – километров на пять возвышенность, полумесяцем окаймляющая долину. Вдоль всей возвышенности рос не слишком густой лес. Сама долина представляла собой поросшую сухой травой и кустарником местность, хотя кое-где расцвечивалась зелёными куртинами деревьев и кустов. От Лещёва до пункта назначения нужно было проехать около двух десятков километров.

Павшук трясся по грунтовке на заднем сиденье российского «джипаря» и слушал вполуха трёп Мелимова. «Откуда они нашли столько чудес на квадратный километр в столь безрадостной дыре? – с тоской обозревал он довольно унылый ландшафт. – Тут за счастье вообще что-то увидеть интересное!» Тем не менее, он понимал, что сейчас нужно цепко внимать всему вокруг, чтобы после описать бойко и натурально. Не зря же он потратит деньги, время и силы, чтобы после уехать, не солоно хлебавши!

«Патриот» пропылил ещё около двадцати минут в лабиринте степных стёжек и стал приближаться к леску. Павшук почти сразу заметил раскинувшийся на обширной поляне лагерь «космитов», как он сам для себя обозвал их. Около пяти-шести различных по размеру и цвету палаток прятались между берёз и осин: некоторые были рассчитаны на двух человек, некоторые – на четырёх. Ближе к кострищу располагался большой зелёный шатёр.

Костёр ограничивался по периметру четырёхугольником из прилаженных друг к другу стволов крупных деревьев. На стволах сидело несколько человек, которые как раз проворно черпали ложками обеденный суп из общего котелка. Мелимов тут же присоединился к ним.

**

А к машине уже подходил среднего роста и мало определяемого возраста человек с кучерявой бородкой а-ля капитан дальнего плавания. На нём была камуфляжная куртка, у которой на левом рукаве красовалась эмблема с приветливо машущими инопланетянами на «тарелочке»; на правом грудном кармашке – группа крови, видимо для того, чтобы если «зелёные человечки» начнут с ним медицинские опыты, не перепутали его группу с другой.

Он протянул руку, важно представился:

– Витольд Белоус, руководитель всероссийского общественного научно-эзотерического движения «УФОРосс». Меня предупредил о вашем приезде Мелимов. Нет, документы показывать не надо! У нас вполне демократическая обстановка, и нет никаких секретов от представителей СМИ. Располагайтесь, знакомьтесь с моими коллегами. На сколько дней к нам?

– Думаю, дня на два-три…

– Замечательно! Можете заселиться в одну из палаток, где есть свободные места.

Мимо беседовавших к кострищу проковылял молодой заросший космит тоже в камуфляже, бейсболке и крупных солнцезащитных очках. Он подмигнул и мотнул в виде приветствия головой:

– Добрый день! – И тут же пробормотал с хихиканьем: – Да пошёл ты на х..й!

– Что-о? – вытянулось от изумления лицо Павшука.

– Вы не обращайте внимания! – прыснул от смеха Витольд. – У него с детства душевный бзык – посылает всех подряд куда подальше и подмигивает при этом! Говорят, неизлечимо. Но мы уже привыкли. Хотя его многоэтажные конструкции любого придавят! ⁹ А так вполне добродушный парнишка. Его звать Алёшка.

Владимир отстранился от сквернословящего юнца, так как от того ещё исходил столь смрадный дух, словно он не мылся с рождения, или, по крайней мере, пока находился в «научном» лагере.

После этого Белоус без дальнейших экивоков развернулся и отправился по бесконечным «потусторонним» делам.

– Когда сделаем с вами интервью? – крикнул вдогонку корреспондент.

– Интервью? – переспросил тот, полуобернувшись. – Давайте оставим на завтра, сегодня других забот полно.

Гл. 15. Первая история Аэлиты

Народ здесь подобрался действительно разношерстный, но объединённый неодолимой страстью: узрить собственными очами хотя бы какие-то проявления чудес в округе. Это стало понятно сразу, как только Павшук присел у костра. Здесь только и мусолились разговоры о местных легендах, полтергейсте, инопланетянах и хронопришельцах, спиритизме, телепатии и прочей «аномальщине». Иногда кто-то отлучался то в степь, то в ближайший лесок. Кто-то отправлялся спать в палатку или лениво сидел у костра, бездумно попивая чай из кипящего на огне чайника.

– Вы корреспондент? – послышался за спиной Павшука кокетливый голос, когда он изучал взглядом окрестности. Журналист обернулся.

**

Перед ним стояла девушка лет двадцати двух с чёрными волосами до плеч. Короткие шортики почти полностью прикрывались футболкой, что придавало обладательнице весьма завлекательный вид. На футболке были изображены три головы инопланетян, их руки – по аналогии с трёмя известными индийскими обезьянами – прикрывали рот, уши и глаза. На ногах слегка стянулись складками гетры, что делало девицу ещё более эротичной…

«Для исследовательницы аномальных явлений она недурна, – гендерно оценил Павшук. – Ещё лучше будет, коли у неё не окажется дружка».

– Ну, да. Из газеты… Звать Владимиром.

– А меня – Аэлита. Я из Лещёво, а сюда приехала к друзьям.

– Назвали случаем не в честь…

– Вы в точку попали – в честь той знаменитой марсианки!¹⁰ Сейчас же модно говорить о «красной планете», почти как в двадцатые годы. Так захотел мой папаня, большой любитель фантастики. Его фамилия – Гайдук. В Лещёво он основал свой краеведческий музей, и всех посетителей уверяет, что наш посёлок в XXIII веке станет мегаполисом с собственным космопортом. Он заменит Санкт-Петербург, который в будущем уйдет под воду из-за глобального потепления, и его жителей эвакуируют в наши степные районы. Вы слышали об этом пророчестве?

От столь апокалиптического откровения создателя странного «музея» Павшук обалдел и едва выдавил:

– Не-ет.

А дочь местного пророка уже переключилась на иную тему:

– Как вам тут?

– Пока осваиваюсь. А у вас есть что-то интересное?

– Опять угадали. У меня есть фотографии непонятных огненных столбов. Сама случайно сняла.

– Огненных столбов? – переспросил озадаченно журналист.

Аэлита интригующе поманила корреспондента за собой. Оба двинулись к палатке девушки. Она пролезла внутрь своего жилища, сверкнув аппетитными ягодицами, и вернулась уже с двумя фотографиями.

В самом деле, на снимках были зафиксированы загадочные изображения: на фоне облаков и телеграфных столбов висели отсвечивающие зловещим пурпуром столбы огня. К сожалению, на нечётких фотографиях с трудом различались штрихи частных построек и садов.

Дальнейшая исповедь Аэлиты ввергла Павшук окончательно в недоумение. Впервые ещё девочкой она столкнулась с «чудом» в конце девяностых годов¹¹. Поздним августовским вечером, когда Аэлита готовилась ко сну, её внимание привлёк шум на улице. В комнату вбежала взволнованная мать и закричала: «Иди за мной, кое-что покажу!» Она выскочила во двор дома и охнула от поразившего её зрелища…

Примерно в пятистах метрах над их посёлком парили три странных огненных столба. Они мерцали, переливаясь различными цветами от розоватого до красного и оранжевого. Чуть позже неожиданно возникли ещё два столба, но более тусклые.

– Высота равнялась приблизительно трём метрам, – пояснила Аэлита. – Диаметр – около полуметра. Я сделала такой вывод из соотношения «столбов» и телеграфных опор. Хотя правильнее говорить, это были некие веретенообразные сгустки пламенеющей энергии. Мы стояли, как заворожённые, минут пять. Затем «столбы» начали тускнеть и через десять минут растворились.

Позже Аэлита вновь видела подобный феномен осенью того же года. И опять вечером приблизительно в той же части неба, что в прошлый раз. Именно тогда удалось запечатлеть необычные объекты любительским фотоаппаратом, хотя снимки не передавали всей красоты картины.

Что же это было на самом деле, она затруднилась ответить. Однако после того случая Аэлита решила установить связь с уфологами на Волчьей гряде, как можно теснее.

– Я стала у них очень популярна после тех случаев, – с гордостью сообщила земная марсианка, расправив грудь.

Журналист, обозрев её тазобедренные формы, и в том не усомнился.

– Да, это полный абзац, – только и произнёс он.

Гл. 16. Вторая история Аэлиты

– А однажды вот что случилось на Гряде, – распалилась Аэлита, польщённая вниманием журналиста. – Как-то слышу среди сна дикий крик Алёшеньки, который дежурил у костра. Спросонья подумала, что опять объявились местные хулиганы, которые нам вечно гадости делают. Выскочила из палатки, следом появились другие ребята. И тут… Прямо над головами медленно плыла огромная треугольная «тарелка». Тот угол, которым она двигалась вперёд, был острее двух задних. НЛО завис над нами, после полетел в юго-западном направлении, постепенно растворяясь в темноте. Это произошло в двадцать два часа тридцать семь минут, и наблюдалось около пяти минут.