Читать книгу Амплитуда - Антон Альбертович Немцев - Страница 1

Искусственный ветер в вестибюле метро также прекрасен, как бриз тропических островов, из-за того, что он развевает твои светлые волосы. Видеть в свете фар электропоезда свет солнечный, совсем просто, если обнимаешь тебя.

Я вообще считаю, что, находясь в самом сказочном месте с любимым человеком, нельзя почувствовать самое большое счастье. Гуляя под солнечным светом и ощущая удовольствие от этого света, ты чувствуешь, как эта земная красота дополняет ощущение от любви, и это дополнение, если любишь всерьез, ты считаешь ненужным, твоя любовь и так переполняет тебя, тебя и так приподнимает над землей. Зачем же оно, это дополнение? Я всегда мечтаю о море, но, когда я приезжаю на него, я злюсь, когда слушаю свою любимую, и ее слова заглушает шум волн, тогда я понимаю, что шум прибоя, и вся эта красота отвлекает меня от нее, а значит, забирает часть моего ощущения.

Счастье находится не в самых красивых местах на земле, оно ждет нас в самой обычной комнате. Где бы мы ни были, мы можем сделать все мгновения на земле самыми счастливыми, но единственный шанс почувствовать всю силу любви – отдать ей все пространство – и мысленное, и зрительное, и слуховое.

Но осенним тусклым днем ты решила уйти от меня, собственно, он и стал тусклым от этого. Еще днем я ходил по разноцветным опавшим листьям и думал, что все это только что распустившиеся цветы, удачно ловил то правой, то левой рукой только летевшие с ветвей листья, а теперь я ловил губами твои поцелуи и не находил их, и было ощущение, что все они опали с нашего дерева любви, и все, что было садом нескончаемым и душистым, и таким обильным, что за каждой веткой можно было уютно спрятаться, теперь прервалось ревом бензопил и ревом души моей. Слышу до сих пор, как я пытаюсь докричаться до вырубающих сады рабочих, но они не понимают меня, и вижу еще сейчас, как стоят мои огромные корабельные сосны, которые мы посадили, чтобы сделать из них наш плавающий по жизни дом, но все они безжизненны, и если постучать по коре, то в лучшем случае услышишь пустоту, а в худшем – проломишь дыру и поранишь руку. Что уж говорить, и леса теперь нет, уже бросила ты бензин слов и уходя, так сильно торопилась, что трение колес чемодана, создало искру и подожгло и сад, и лес, и даже наше озеро пролитых слез счастья – испарилось. Все сожжено было практически молниеносно. Из леса пришлось бежать. Я, спотыкаясь, спешил, далее бежали все придуманные нами мечты и планы, но их я уже описывать не буду, так как они были лучезарные, но из причудливых форм превращались в черные засохшие волдыри грязи, прямо на руках и на теле, и потом не все смог я отмыть, даже сдирая мылом кожу, и сейчас уверен, проникли они гораздо дальше, чем поверхность моего тела, и остались внутри, похоже, навсегда.

И ушла ты.

Весь мир изменился. Любая местность, в которой мы живем, с точки зрения наших чувств, это не здания, площади и дороги, это наше ощущение от всего этого, потому ваш любимый парк и любое место на земле, наполненные впечатлениями и счастьем с одним человеком, с отсутствием этого человека никогда не будет такими же. Я лично видел, стоя посередине улицы, как каждый дом приподнялся своими крыльями-окнами, как каждый лист дерева отделились от себя, и все они улетели в неизвестном направлении. Выходишь на улицу, на которой жил несколько лет, смотришь на все близкое и знакомое и не узнаешь их. И почувствовал я, что куда не отправься, сколько бы не лететь и не плыть, везде, и каждое, море поднялось над морем, и гора поднялась над горой, целая планета создала двойника и оттолкнула его без определённого направления в бездну, и на этом двойнике теперь живу я. Вспомните ощущение, которое все время с тобой, когда любишь, где ты не будешь на своей земле, оно всегда с тобой, но на двойнике его нет. Вот потому отправь в соседнюю комнату недавно любимого человека и, проходя мимо, будешь бояться упасть в пропасть, отправь на самый далекий континент ныне любимого и будешь каждый день чувствовать, засыпая, на своих устах его жаркие поцелуи.

А потом через размышление о любви ко мне пришло осознание места Солнца во вселенной. Все знают с детства, что земля движется вокруг него, но сколько человек это полностью осознают, выходя на прогулку и жмурясь от него. Мы не думаем о нем, мы его воспринимаем вовсе не как объёмную картинку, и вот впервые я посмотрел на него по-другому, поймал его теплоту и свет на себе и одновременно подумал, как далеко это все летело сюда, и понял, что заменить свою любовь какой-то новой любовью, также нелепо, как попытаться заменить эти лучи, прошедшие миллионы километров, превышающие в своем расстоянии многократно весь мир, в котором живет человек, обычной настольной лампой. Моя любовь была как все это расстояние, а на вид просто как этот свет, а теперь любой возможный вариант будет только светом лампы без самого солнца и вообще без расстояния. Мне потом думалось, что это как раз и есть определение настоящей красоты, это не просто внешний свет, это обязательно еще и огромное расстояние его, то есть если мы видим красивого человека, то это просто свет, как и свет солнечный на нашем лице, но сколько он летел к нам, какой глубины его источник, это и есть самое главное.

Несколько дней спустя я встретился со своей подругой Ефой.

– Ты не прав, – грустно сказала мне она. -Кто бы что не говорил, а любящий мужчина никогда не позволит девушке уйти.

– На первый взгляд я согласен с тобой, я хотел бы быть согласным с тобой, я хотел бы остановить ее и избежать этого ужаса, но я вот что чувствовал. Я долго думал о наших отношениях и о том, почему в мире есть добро и зло, но все не мог найти ответ в себе, потом нашел, уже не помню в какой книге, мысль, безусловно спорную, простую, но, с зерном истины – все устроено так потому, что у человека должно быть право собственного выбора, без этого он не может быть счастлив. И тогда же я понял, что так и любой человек в паре должен быть уверен в своем выборе, и именно поэтому я позволил девушке уйти.

Она долго молчала и смотрела в сторону, я продолжил:

–Есть один фильм нашего режиссера, не про него я хочу рассказать, хочу только передать одно из моих параллельных ощущений, которое возникло во время просмотра. Один из главных героев – офицер царской армии, который был успешен и наслаждался жизнью до Революции, теперь спрашивает: "Где все это?". Целый мир его пошатнулся и пропал.

Вот такое же ощущение и от потерянной любви. Революция – вот кривой образ разрыва отношений, когда тебе кажется, что скоро все изменится к лучшему, а потом только становится видно, что, во-первых, не для всех, а во-вторых не так уж все хорошо и на все нужно время и силы, и страдания.

Дальше я уже не говорил. А рассуждал про себя. Я раньше совсем не думал о детях, теперь же понял, что отношения – это и есть первый ребенок, их надо расти и воспитывать, находить подход к другому, при этом оставаясь собой, запоминать, что другому приятно и делать это. Знать, когда человеку нужна поддержка и поддерживать его еще раньше. Понимать, когда ты прав и не прав, и мириться в любом случае. И много-много еще всего.

Она написала мне через три месяца. Написала, что любит меня, вызвав во мне, чувства похожие на ощущение после взлета самолета в жарком аэропорте, когда уши вдруг закладывает, и ты чувствуешь себя некомфортно потому, что твое тело находится в непривычной обстановке. И она написала, что любит, а я ответил, чтобы она возвращалась, и я бы так написал через любое время.

Мы встретились. Она была чудесна, я уныл не знаю почему, хотя нет, из-за того, что она сказала, что целовалась с другим. Пережил и обдумывал я это мучительнейше, но все-таки простил ее. Но потом я узнал, что это были не просто поцелуи.

Сразу после расставания я читал книгу. В ней рассказывается о посещении офицерами изумительного дворца, окруженного старинным парком с прудами. Его владельцы оставили его на время войны, и он сейчас был пустым. Дворец производит на них неописуемое впечатление, от впечатления от его роскошной отделки им становится сложно дышать, они смотрят на картины, гравюры, статуэтки и не узнают от восхищения свои лица, отражающееся в паркете, и восторгаются всем.

Но первая часть замка не только головокружительная, но и уцелевшая, в остальных частях его хаос и разграбление. Читая все это, я подумал сколько же потребуется сил и средств, чтобы вернуть ему прежний вид. Через какое-то время становится известно, что граф, вернувшийся во дворец с семьей, больше всего расстроился не из-за полуразрушенного замка, а не обнаружив возле него старинного парка, который состоял из редких деревьев и был посажен его предками. Дело в том, что солдаты использовали привезенные из разных уголков мира редкие деревья как дрова, и вернуть те деревья было уже нельзя.

И тогда я вновь подумал, но уже о том, что есть на свете вещи действительно страшные, страшные тем, что исправить их нельзя. И так как тогда я был полностью в состоянии расставания, я инстинктивно сравнил этот дворец с образом отношений. Когда все хорошо, то мы находимся в самой пышной его части, наша обычная квартира кажется нам роскошной, любой парк кажется нам сказочным. Когда сильно ссоритесь, вы переходите в ту часть здания, которая разрушена, вам больно от того, что вы видите, но все поправимо. Но когда кто-то из вас изменил, вы обнаруживаете, что самое ценное и красивое, посаженное навечно, было вырублено и сожжено ради одноразовой потребности.

Согреть людей, которые замерзают конечно важнее, но что они могли знать о редком саде, мужественные и бедные, они, как и эти редкие деревья, свезены сюда со всего мира, каждый индивидуальный и особенный, чтобы пропасть, давая тепло чему-то совсем чужеродному и несвойственному им.

И продолжая про измену. При всех размышлениях о наличии параллельных миров, вот он минимум один из них – быть с человеком, который искренне любит тебя, быть счастливым, получать поддержку и свет его, но знать, что если бы он знал всего лишь одну вещь из того, что ты скрываешь, то первый бы и, самое главное, первый по справедливости своей, с ненавистью презирал тебя.

Вы знайте, что я понимаю, что простить нужно и можно, и я вообще считаю, что сила любви есть степень и возможность прощения, но есть вещи непоправимые, вещи, которые нельзя вернуть.

В те дни я часто смотрел в окно задумавшись. Несколько дней была солнечная теплая погода. И все эти дни я не приходил в себя. Потом резко, будто вырвавшись откуда-то и ждавший этого, пошел снег хлопьями. Шел уже он во всех мирах, в которых я был. Пишу так потому, что сердце мое онемевшее было не в том месте, где я. Он все таял, но напором своим создавал небольшие поселки снежинок на лавках и совсем уже мегаполисы их под деревьями. Не знаю, зачем описываю вам следующее мое чувство – оно похоже на чувство пробуждения после крепкого сна, следующего за неприятностью вечером, когда ты со сна надеешься подсознательно, что все это тебе приснилось.

Итак, три дня шел снег непрерываемо, и все были готовы закутаться в теплые вещи, когда солнце растопило все, стало казаться вдруг, что следующее время года не зима, а весна, и неуправляемое чувство теплоты разрослось во мне, раз дальше весна, значит и ты со мной, думало подсознание, лишь через минуту я почти справился и поборол бессмысленную радость, а уже в обед шел снег хлопьями, и я вышел наловил их кучу и проглотил горсть не почувствовав холода, и проглотил бы и большой сугроб, также не простудившись.

Прошло несколько месяцев, и в целом это было огромное путешествие, самое печальное. Когда мы расстались, я резко упал, было страшно падать, я противился этому и хватал ветви, растущие на склоне, чтобы удержаться, но когда достиг дна, начал рубить уже лестницу, зовущую наверх, и, разрубив, сознательно пошёл дальше вниз. И если разобраться и быть честным, чем ниже, тем сильнее была моя к тебе ненависть. И я был абсолютно правдив к себе, я очень старался быть честным хотя бы здесь, и понимал, что моя злость лишь ответ на то, что ты покинула меня. Но через несколько месяцев я заплутал и странным образом вышел на возвышенность, это вышло потому, что я не только позволил себе нельзя.

Прощай, милая, я буду кричать про себя о том, что ненавижу тебя и шептать молитву о тебе.