Отрывок из книги
Хорошо бы поехать в Венецию зимой. Одеться в тогу, ходить по набережным, не зная латыни декламировать Вергилия и Горация, зависать в загородных палаццо с развратными итальянками. Но кто ж тебя пустит в Европу с российским паспортом. Блажь.
Еще лучше было бы тусоваться в Дублине. Дублин – город с ярко освещенными витринами, пабами, магазинами, отвратительной погодой, еще более тяжкой от того, что окна освещены; город, где хорошо чувствовать одиночество среди толпы, где хорошо и сладко страдать: входишь в магазин, но у тебя нет денег, идешь в бар, но у тебя нет денег и компании; можно купить один кофе или посмотреть на прилавки, пока греешься от промозглого ирландского вечера, но служители быстро вычисляют таких, даже хорошо одетых, подходят, вежливо спрашивают по-английски, что угодно-с; если ничего не угодно, волей-неволей приходится уходить. С другой стороны Лиффи, в Темпл-баре, дым стоит коромыслом, сидят туристы из разных концов света, играет кельтская музыка, так, что и не поговоришь ни с кем. В пригородах унылые одинаковые домики, даже погреться некуда зайти, может, только в церковь. Вот так устроено ирландское одиночество, да и любое северное, шведское, например, или датское.
.....
Мы отправились спросить в кассу, но ее бетонная коробка оказалась пустой и заброшенной, и только ветер гулял в ее некрашеных стенах. Когда-то здесь жгли костер и пили пиво «Вятич», а может быть, «Рифей» или «Трифон», но теперь тут было пусто, холодно и мертво. Явно не было тут больше веселья и радости, очевидно царивших в этом месте в иные времена. Но, тем не менее, перрон был, и ни один фонарь не был разбит, правда, ни один и не светил, но было еще достаточно светло, чтоб дождаться электрички в любую сторону и уехать в настоящую цивилизацию, а не поддельную, как ушанка иностранца.
Раздался стук колес поезда, идущего в направлении Перми (и, соответственно, Шали). Мы выскочили из кассы. Это оказался грузовой. Галя стала махать ему, чтоб он остановился, но, разумеется, безуспешно. Иностранец стоял и безучастно смотрел на все пустыми глазами. Мы пытались говорить с ним на разных языках, спросить его, как он попал-то сюда, но он отвечал только «нихьт панимайт» или «муа-туа не компран па».
.....
