Читать книгу Айса. Незваные гости - Антон Ферт - Страница 1

Глава 1

Этот день Евгений Туранов будет вспоминать в течение десятилетий: сегодня его жизнь перевернется.

Он стоял в гостиной в собственном доме на третьем холме дачного кооператива «Малина Хосю» и смотрел на человека, который должен решить его судьбу. Имя вершителя – Петр Степанович Немесов.

Немесов – высокий и худой, как дым от дальнего костра, шатен в темно-синем дорогом костюме; глава консалтинговой фирмы «Кому на Руси жить хорошо». Волосы щепетильно причесаны, будто он только из парикмахерской. Небольшие светло-серые глаза прятались за прямоугольными очками, как за прозрачными щитами, а тонкие малокровные губы без тени улыбки излучали строгость и деловитость. В Администрации президента Немесова знали как PC – Туранов полагал, за любовь к компьютерным играм (он не копал глубоко, понадеялся на харизму), но на самом деле за тягу к различных техническим новшествам; кличка прикипела еще в студенческие годы обучения в МГУ. Немесов разбирался в любой технике, от советских автомобилей до американских шлемов виртуальной реальности, был сторонником повальной цифровизации и роботизации и заменил людей на железо везде, где мог. Он покупал все новинки – не для нужды, а с целью их пощупать и составить мнение. Его дом в Хамовниках оборудован прототипной умной системой, которая позволяла ему удаленно включать свет и музыку (что он порой делал, дразня, а на самом деле пугая жену), вскипятить чайник, поуправлять роботом-собачкой Пумбой, роботами-пылесосами и роботами-мойщиками окон. У Пумбы вместо глаз присобачены камеры, поэтому Немесов всегда мог подглядеть, чем занимается его жена Виктория, и даже сказать ей гавкающей речью, как он ее любит. Виктория обычно вздрагивала и с пару секунд глядела на Пумбу как на исчадие ада, но потом приходила в себя и говорила, что тоже его любит. А главное достоинство PC заключалось в том, что он давний друг Кирилла Улбречтовича по кличке КУН. КУН, тоже бывший дипломат, входил в нынешний состав Администрации президента РФ и, следовательно, мог все.

Обычно дело шло так: в «Кому на Руси жить хорошо» обращался влиятельный и богатый человек с определенной просьбой и тяжелым «тортиком» в подарок. С этой просьбой и слегка покусанным «тортиком» Немесов устремлялся к КУНу, а КУН волшебным указом сносил все препятствия перед клиентурой Немесова. За время передачи «тортиков» из одних рук в другие Немесов сколотил внушительный счет в сингапурском оффшоре, завел Пумбу и жену – австрийскую модель – и обзавелся связями и должниками во многих сферах, от ФСБ до продуктовых сетей. Евгений Туранов тоже приготовил «тортик». Он желал перевода в столицы, так как сибирские болота, по его мнению, он давно перерос. И тут между Турановым и Немесовым возникла проблема.

Немесов уже пресытился, у него было все: он полностью удовлетворен, как отъевшийся колбасой кот. Есть люди, которым всегда чего-то не хватает: амбициозный моторчик толкает их вперед, они устремляются все выше и выше, на самый Олимп, – и обычно сгорают в пламени солнца или пускают по пути кровь друг другу. Немесов умнее Икара и не взлетал дальше верхних слоев атмосферы – где и царила самая благодать. К власти он никогда не рвался, прекрасно себя контролировал и потому не имел врагов, кроме клановых врагов КУНа. И как большинство сметливых людей, скопивших передачками состояние, Немесов больше озабочен не многократным его приумножением, что могло выделить его среди остальных (а выделяться Немесов не хотел), а тем, как это состояние сохранить. Однажды, при смене или смерти старенького Капитана, попутный ветер изменит свое направление… Губернаторы, генералы, нефтяники и прочая элита РФ звали Немесова на обеденные лобстеры и легонько заискивали, но без коленопреклонства, ища благорасположения в передвижении «тортиков». Но «сладости» Немесов теперь брал редко, а связи использовал неохотно – и только ради поддержания и усиления своей позиции. В организме человека существует фильтр крови на входе в мозг, который называется гематоэнцефалический барьер: он не пускает в голову различные бактерии и прочие чужеродные для мозга вещества. Включая, например, лекарства, которые могли бы этот мозг вылечить… Но при этом именно через фильтр проходят все питательные вещества, которые мозг кормят. Для элиты России Немесов был таким фильтром.

И Туранов не проходил.

Немесов не хотел брать у Туранова никаких «тортиков», «корзинок с колбаской», «ведерок с белым трюфелем» или еще каких бы то ни было «лакомств». У Немесова их в избытке, а Туранов сверх предложить ничего не мог. Более того, Туранов ему вообще не нравился. Он просто очередная нагловатая выскочка, каких в России, как мух в прачечных «Айсы». Немесов любил людей, которые четко выражали мысль, говорили быстро и только по делу, а Туранов излагался медленно, чванливо и вальяжно, как барин, все только о себе, и расплывался: начинал с бузины, а заканчивал киевским дядькой. Все попытки Туранова впихнуть «тортик» Немесов со свойственной дипломатам вежливой уклончивостью неизменно отклонял. И Туранов почти отчаялся, когда Немесов сам ни с того ни сего подошел и согласился приехать в гости.

Вот оно! Очаково наконец-то пало! – обрадовался Туранов.

Но шиш: когда он предложил Немесову пройти в кабинет, дабы повосхищаться коллекцией кубинских папирос и попутно решить «один пресладкий вопрос», Немесов отказал. Изучить коллекцию дорогого французского вина в подвале Немесов тоже не захотел. Чего он тогда приехал? Не картины же посмотреть! Туранов искренне недоумевал.

В данный момент Немесов прохаживался перед парадной стеной гостиной, которая в три ряда завешана портретами российских монархов, и молча и въедливо разглядывал лица царей, императриц и императоров. Походка у него расслабленная, но уверенная и слегка высокомерная – Немесов любил смотреть свысока. Мимика у него бездушная, как у рыбы, – и Туранов не мог уразуметь, как именно Немесов относится к предмету обсуждения. Из-за этого подлизнуться было геморройно. Туранов нервничал, прикидывал, что делать дальше, и искал путеводные Знаки. Вдобавок золотой жаккардовый галстук затянулся висельной петлей: Туранов не привык носить каких бы то ни было указателей на подчиненное положение – он царь в своем поместье.

Берет он или не берет – ядрена вошь! – злился Туранов. – Дипломатик хренов! Немчура!.. Может, просто положить на стол да посмотреть, что будет?..

Класть при посторонних неудобно, а в гостиной, кроме Туранова и Немесова, находилась еще жена Немесова, Виктория, – женщина удивительной красоты и изящества. На ней светло-бежевое приталенное платье, дизайнерское, с ювелирным вырезом, но строгое. Крупные черные жемчужины – гири на подвесках – загарпунили уши, жемчужное ожерелье цепью пережало горло. У нее интересные духи: древесно-пудровые; в сердце – корица, в базе – мягкие пачули. Теплый и обволакивающий аромат, терпко-сладкий, как гречишный мед, – к Виктории хотелось приблизиться и навеки угнездиться рядом. Но запаху отчаянно не хватало харизмы – ему, как и самой Виктории, чего-то не доставало. Она едва заметно улыбалась и задумчиво смотрела себе на руки, которые положила на колени, а колени перехлестнула. На безымянном пальце, как пойманная звезда, сиял шести-каратный бриллиант. Туранов таких, как Виктория, навидался: личность ведомая, несамостоятельная, слабая. В голове кот наплакал, храбрости и уверенности шиш, но зато красоты хоть отбавляй. Такие только и цепляются за свою внешность, да и то до поры до времени, пока мужское внимание не переметнется на более молодых и холеных. Туранов был убежден, что за личико Виктории прощали многое – надо лишь улыбаться, как сейчас, ходить паинькой и делать, что ей велят. Впрочем, на Викторию Туранов неосознанно переводил раздражение с Немесова. Вдобавок она на несколько сантиметров выше, и Туранова это напрягало: он не любил женщин, на которых смотришь снизу.

– Евгений, вы знаете, сколько морщин на лице Ивана Грозного? – вдруг спросил Немесов.

– Сколько… морщин? – нахмурился Туранов. – Вы про что?

– Я про вашу впечатляющую коллекцию портретов российских монархов, – повернулся к нему Немесов. – Я спросил вас, знаете ли вы, сколько морщинок на лице вашего Ивана Грозного?

– Не имею ни малейшего понятия.

– Девять, всего девять маленьких морщин. Завидное хладнокровие для правителя, вы так не считаете?

Туранов ничего не ответил. Благодаря отцу, который был и остается школьным историком, Туранов хорошо знал историю в юности, но ныне помнил немного. Он мог отличить портрет Ивана Грозного от, допустим, Петра Первого или Екатерины… Он даже мог рассказать пару анекдотов исторического содержания и знал, что грозным Ивана прозвали за «справедливые и суровые решения», но каковы они – он позабыл. В целом замшелыми древностями Туранов не интересовался, а коллекция монархов на парадной стене показывала его приверженность России-матушке и, что важнее, верноподданническую любовь к царям… Это должно прояснить, что он «свой» для головы, и пропустить через фильтр.

В наступившем молчании Туранова озарило, что Немесов с присущей дипломатам уклончивостью количеством морщинок намекал на вес «тортика». Руки опустились: девять – это многовато даже для него, он не рассчитывал, что «тортики» ныне такие увесистые. И Туранов решил поторговаться.