Читать книгу Праздник за чертой - Антон Кобец - Страница 1

Праздник за чертой

* * *

Как же мне умирать по-сербски?

Умирание – это спорт.

Безъязычный, лишь взмах занавески,

Как покойника вздутый живот.

Самосуд на борту самолёта,

Мой теракт происходит внутри,

Бог познал, что теракт это нота.

Для меня это всполох зари,

Но не нота, банальное нате,

Нате – жрите, всё то, что болит.

Слог разбился на множество стадий,

Показать свой теракт всё же стыд.

Холст внутри раскрошился на фрески,

Нет холста, пустота лучше лжи.

Как же мне умирать по-сербски?

Раз по-русски не смог прожить.

* * *

Ну и что, что порой как Есенин

Я надрывно стихи ору.

Может этим мой голос и ценен,

Что латает во мне дыру!

Говорят мне, что я органичен.

Органична – лишь шея в петле,

А эстрада есть старый обычай,

Быть рыдальщицей на селе!

Это как оглашать похоронки -

Выходить и читать стихи.

Кто же будет надрывным и громким,

Чтобы тихо страдать другим.

Говорят мне, что я устроен

Как поэт – это метко, но плоско.

Ведь на сцене ору от горя,

Чтоб не кончить, как Маяковский!

Над Византией падал снег

I

«Над Византией падал снег,

В снегу остался след сандалий», -

Мы ехали с тобой, как Чук и Гек,

И эту книгу вроде бы читали.

Шипит по рельсам змей чугунный,

Ещё чуть-чуть – Йошкар-Ола:

Вот снова Рим разбили орды гуннов.

Россия это где-то проспала.

Вот мы приехали, и будет Чук без Гека,

Все зеленеет в царствии марийцев,

Константинополь проживет без снега.

И так же мы – на станции простимся.

II

Назначим встречу на щите Ахилла,

Какая разница, что это пуп земли,

Жаль, Трою рельсами эпоха обделила,

А так бы встретиться и там вполне могли.

Чтоб наблюдать за греками в туниках,

Но наблюдать отсталость интернет,

А Греция – как постановка ВГИКа

В экране, присобаченном к стене.

А сообщения со скоростью Гермеса

Летят, летят из пункта Б до пункта ноль,

Ни ты ко мне, ни я к тебе не лезу,

Тут был ковчег, но не отсюда Ной.

III

Расставаться – спартанское дело,

Пусть не очень-то по-людски.

Циферблат как очерченный мелом,

Всё стирается время с доски.

Надо звать не друзей, а Горгону,

Просто хочется окаменеть,

Проводница зовёт: по вагонам.

Я стою тут худой, как жердь.

Что мне дело до древних спартанцев?

Привокзальная площадь плыла.

По-спартански не буду прощаться

И заплачу. Такие дела.

* * *

Из мертвых петель свяжу узлы,

Зелёных глаз узлы – заумной речи,

Речь Золушка надраила полы,

Скользить по ним к тебе (на смерть?)

На встречу.

Я наливаю виски (высоту)

И тру виски, для слова (чтобы спутать)

Сейчас сезон логических простуд,

Знать звукофарш сегодня мое блюдо.

И вот теперь в дохаосе низов,

Где Хлебников ловил себе улов,

Воспринимаю узы точно зов,

В гудрон кипящий. Дикая любовь.

Стадион

I

На растерзание стадиона,

Весь стадион как единый зверь,

Его боюсь – больше нет Антона!

Его и не было, ты проверь.

А был ли мальчик? Остался прочерк,

Скорее два – от густых бровей.

Мне это видится темной ночью,

И разделяется жизнь на две.

Вот нет Антона, его не надо!

Зато есть крики и стадион.

А есть поэзия где-то рядом,