Читать книгу Питомник - Антон Павлович Кротков - Страница 1

Антон Кротков

«Питомник»

Глава 1

Наши поздравления, Марина и Платон! Ваши кандидатуры одобрены Советом домовладельцев, а ваш дом полностью готов к заселению. Управляющая компании элитного охраняемого посёлка «Новая Венеция» и совет домовладельцев рады вам и желают счастливого новоселья. Вы можете приехать сюда в любой момент, электронные пропуска и комплект ключей высылаем вам с курьером.

21 декабря 2016 года

Сегодня у них начиналась новая жизнь. Больше года семья привыкала к мысли, что однажды они переберутся из привычной четырёхкомнатной среды обитания в собственный загородный дом. И вот все сомнения и страхи остались позади. В неприметном месте они съехали с общего шоссе и остановились у шлагбаума со строгой надписью «зона санитарной охраны, проезд только по пропускам»; после короткого общения с сотрудниками полиции ещё несколько километров езды в полном одиночестве по «блатной» спецдороге до указателя с названием их нового места жительства.

Навигатор показывал, что они оказались в центре крупного лесного массива, в райском заповедном уголке дикой природы. Даже удивительно, как буквально под боком у огромного мегаполиса, зажатый со всех сторон трассами федерального значения и городами-спутниками столицы, сохранился островок первозданного леса, который ещё не успели «окультурить» и полностью превратить в лесопарк. Раньше здесь категорически запрещалось что-то строить, но нынче всё решают деньги, и для тех, у кого они есть, возможны исключения…

Впрочем, природа природой, а о комфорте обитателей элитного посёлка его строители позаботились – от разбитой «запретки» к их новому месту жительства была проложена отличная асфальтовая дорога. Не смотря на то, что было воскресное утро, дорогу уже успели расчистить после ночного снегопада. Так что напрасно они волновались и гадали, сумеют ли пробиться на своём семейном внедорожнике через сугробы. Итак, можно было расслабиться, и сидящая за рулём худощавая брюнетка с удовольствием глазела по сторонам и болтала с детьми. Ей было около сорока, хотя фигурой она вполне могла бы сойти и за двадцатипятилетнюю: спортивная, ухоженная, волевая, явно успешная современная бизнес-вумен. Расположившийся на пассажирском сиденье супруг брюнетки, хотя и был младше супруги, смотрелся на её фоне блекло. Это был полнеющий домосед с кудрявой шевелюрой и щетиной на пухлых щеках; на переносице его сидели очки, в прямоугольных линзах которых отражалось голубое сияние экрана ноутбука.

Очкарик с самого утра был погружён в свою работу и потому рассеян. Он явился сегодня последним, когда вся семья уже минут пятнадцать как сидела в машине – с ноутбуком в одной руке и старомодной печатной машинкой «мерседес» в другой (на тот случай если электронный гаджет вдруг сломается). «Пожалуйте, Лев Николаевич» – шутливо распахнула перед мужем дверцу жена, – садитесь, авто подано»…

– Пап, а тебе здесь правда нравится? – вопрос был задан их девятилетней дочерью Эммой, худенькой и хрупкой девочкой с угловатым личиком и с большими выразительными глазами.

Сидящая за рулём Марина покосилась на что-то утвердительно буркнувшего в ответ мужа и шутливо пихнула его в бок.

– Да оторвись же ты от своего шедевра, мсье Бальзак! Будто не с нами едешь! Посмотри, какая красотища вокруг!

Платон поднял голову и обвёл рассеянным взглядом заснеженный лес:

– И впрямь, красиво.

Все пребывали в приподнятом настроении, даже лабрадор по кличке Вениамин и кошка породы перс Алиса выглядели приятно взволнованными. Жить посреди заповедника, да ещё со всеми удобствами! Многие об этом лишь мечтают.

– Посмотрите, какая необычная птица, – Марина указала глазами на обочину, – вон, сидит на столбе.

– Похоже, это орёл или сокол – предположила девочка и уточнила: – Пап, это орёл или сокол?

– А ты как думаешь, Лука? – Платон обернулся к мальчику лет пяти с очень серьёзным, не по-детски сосредоточенным лицом. Тот внимательно посмотрел на птицу, снова перевёл взгляд на отца, однако отвечать не спешил.

– Ты полагаешь, что сокол – понимающе произнёс мужчина. Малыш кивнул.

– Смотрите, она взлетела! – радостно воскликнула Эмма, обернувшись.

– Какая же она крупная! – Марина заглянула в зеркало заднего вида.

Вместо того чтобы улететь по своим делам, птица стала описывать широкие круги над машиной, она появлялась то справа, то слева, то спереди.

– Они тут в заповеднике совсем не бояться людей, – объяснял глава семейства, – видимо ему просто любопытно, что мы за «зверь такой».

Всё было забавно и познавательно до тех пор, пока необычный пернатый неожиданно на начал пикировать на них со стороны лобового стекла. Люди в машине не понимали, что происходит, но восхищались красотой момента, редким необычным зрелищем, не догадываясь, что за этим последует. А зрелище в самом деле было очень эффектным: маленький снаряд стремительно нёсся прямо на них, быстро увеличиваясь в размерах.

– …Сумасшедшая птаха, она что, и в самом деле приняла нас за потенциальную добычу? – после немой паузы ошарашено поинтересовалась Марина и нервно заёрзала на водительском сиденье. Хотя лицо брюнетки оставалось спокойным, зеркальные стёкла солнцезащитных очков наверняка скрывали её страх.

Щурясь на слепящее солнце, Платон следил за быстро увеличивающимся в размерах небольшим тёмным снарядом и тоже не верил своим глазам.

– Только спокойно, – мужчина коснулся рукой плеча жены. – Сейчас в своей маленькой головке сокол поймёт, что ошибся, ведь в природе птицы так себя не ведут.

– Очень на это надеюсь, – жена натянуто улыбнулась, чтобы скрыть растущую тревогу; она вся напружинилась, тонкие холёные руки на руле побелели в костяшках пальцев от напряжения.

Когда окончательно стало ясно, что никакая это не ошибка, а свихнувшийся стервятник действительно намерен протаранить машину в лоб, спасла их только молниеносная реакция многоопытного водителя: в последний момент Марина резко крутанула руль влево, а затем сумела выровнять тяжёлый джип, прежде чем его унесло в занос…

Сумев избежать столкновения и переворота, женщина поддала газу; они понеслись на бешеной скорости, оставляя за собой белый бурун поднятой снежной пыли.

Некоторое время ехали молча под гул выведенного на высокие обороты двигателя. Все находились под впечатлением. Дети то и дело испуганно оглядывались. Первой заговорила Марина:

– Что это было?

Пять минут назад, в момент виража, все почувствовали отчётливый удар в переднюю часть машины и услышали короткий вскрик, словно это была и не птица вовсе…

– Не понимаю, как такое возможно, – пробормотал Платон.

– Заповедник! – с язвительной усмешкой дёрнула плечом Марина, хотя не совсем было понятно, что она хочет этим сказать.

– Давай я поведу – предложил мужчина.

– Нет, нет, всё нормально, я контролирую, – Марина вскинула руку, и по этому непроизвольному жесту стало понятно, какой стресс она только что пережила.

Через пятнадцать минут они подъехали к КПП посёлка и остановились у шлагбаума. Марина предъявила охранникам пропуск. Один из них, молодой парень в чёрной форменной бейсболке и в расстегнутой «нараспашку» щеголеватой куртке «пилот» с яркими нашивками на рукаве и груди, разминал крепкими челюстями жевательную резинку и с интересом разглядывал их машину. Почти мальчишескую его физиономию обрамляла лопатообразная борода, а шею и бритый череп покрывали загадочные татуировки. При виде Марины у молодого бородача загорелись глаза, он приосанился, явно «приняв стойку»; даже развернул бейсболку козырьком назад.

– Вы кого-то сбили по пути? – полюбопытствовал охранник.

– Простите? – недоумённо переспросила Марина, будто не понимая о чём речь.

– У вас фара разбита и радиатор забрызган кровью.

– Ах да, мы столкнулись с птицей.

– С птицей?! – недоверчиво переспросил парень и переглянулся с напарником.

– Обычно с ними сталкиваются самолёты, – подал реплику второй охранник.

– Значит, мы стали исключением. Звери у вас тут непуганые, и кажется немного сумасшедшие.

– А вы ничего не перепутали? – молодчик в кепке ухмыльнулся. – Этот ваш птиц, когда протрезвеет, сам-то сумеет выползти из кювета и доковылять до дома?

На это Марина ничего не ответила. Платон не видел лица жены, но почувствовал, что вот сейчас на нём должна появиться ледяная улыбка. Однако бесцеремонного охранника это не остудило:

– Возможно ваш муж напрасно доверил вам руль? – язвительно спросил он.

Это было уж слишком. В первый момент Платону даже показалось, что сейчас терпению жены придёт конец и она, задохнувшись от негодования, бросит: «Да как вы смеете!» и гневный взгляд в сторону нахала. А потом потребует вызвать кого-нибудь из начальства. Но он недооценил в высшей степени безупречное самообладание супруги.

– Я двадцать лет за рулём, мальчик, – усмехнулась она.

– Ого! – уважительно присвистнул бородач. – Тогда может поделитесь как-нибудь опытом?

Молокосос откровенно флиртовал с его женой у него на глазах, да ещё при детях! Надо было как-то отреагировать, – «включить мужика», но Платон всегда терялся перед такими нахрапистыми типами. Впрочем, Марина и сама могла поставить любого нахала на место, не стесняясь быть грубой:

– Когда тычинка вырастит, – пообещала она потенциальному ученику.

Парень беззлобно хохотнул и велел напарнику поднять шлагбаум.

– Добро пожаловать в «Новую Венецию»!

И вот они едут по аккуратным улочкам, похожим на средневековую Голландию или Англию. Разноцветные фасады с венецианскими окнами радуют глаз. Везде, куда ни посмотришь, красота и порядок. Одним словом – оазис гармонии посреди непричёсанной российской действительности. Половина посёлка состояла из таунхаусов, второй же квартал (ближе к берегу водохранилища) был отдан под особняки большой площади и элитные виллы.

Их новый дом в итальянском стиле располагался на холме недалеко от набережной и причалов яхт-клуба, так что из многочисленных окон должен открываться прекрасный вид и на водную гладь, и на окрестные леса. Особенно красиво здесь должно быть летом. Жена вложила все деньги и массу сил в эту стройку: она регулярно ругалась с прорабом и архитектором, которым, объективно говоря, можно только посочувствовать, ибо заказчица постоянно вносила поправки в готовый проект, а потом и вовсе всё переиначила. Изначально замасливалась несколько осовремененная копия виллы «Ротонда» знаменитого Андреа Палладио, но затем Марина передумала и решила строить более практичное и актуальное жильё – нечто среднее между шале в альпийском духе и домом-конструктором в стиле конструктивизм, смешав казалось бы несочетаемое. Это была дерзость, самоуверенная авантюра, ведь до этого Марина никогда профессионально не занималась архитектурой, однако врождённое чувство вкуса её не подвело. В итоге получилось весьма оригинальное и главное предельно функциональное жильё, радующее глаз внешней гармонией и очень разумно организованное (некоторые фотографии их будущей резиденции Платон уже видел на смартфоне супруги). Этот дом просто был создан для счастливой жизни. Здесь, в тишине, на свежем воздухе, посреди девственной природы, они непременно обретут гармонию.

В последнее время их семейный бизнес процветал. Хотя, строго говоря, то, что они смогли себе позволить такой дом, было заслугой исключительно Марины. Предприятие, которое она когда-то начинала с крохотной фирмочки, расширилось до крупной компании международного класса, и приносило очень хороший доход. И всё благодаря её кипучей энергии, таланту, харизме…

К коттеджу вела взбегающая на холм дорожка, выложенная импортным декоративным кирпичом. Пока семья в своём автомобиле поднималась по ней, радостное предвкушение у всех только нарастало. В больших светлых окнах были видны живые цветы, тропические растения на подоконниках и в кадках, торшер возле окна, диваны и кресла – дом, словно живой организм, начал существовать собственной жизнью ещё до приезда хозяев. Что ж, согласно китайскому учению феньшуй, любой дом – особый мир, живущий по своим законам, в своём собственном ритме. Если место для строительства подобрано правильно, то у каждого жильца под его крышей всё будет в порядке. А они с местом явно угадали…

Настроение несколько подпортило плачевное состояние машины. Выйдя первой, Марина велела детям пока оставаться на своих местах. Зрелище оказалось не для слабонервных: помимо разбитой фары, весь передок внедорожника был забрызган кровью, из решётка радиатора торчали перья, клочья пуха вперемешку с кусками мяса.

– Месиво. Словно на войне… – брезгливо скривился Платон.

– Штуки на три точно влетели, – на глазок подсчитала вероятный ущерб Марина. – Придурочный камикадзе! Не мог выбрать чью-нибудь другую машину.

– Не злись, мы же застрахованы.

– Не мели чепуху, – раздражённо огрызнулась жена, – твоя блаженная неосведомлённость сейчас некстати, не ты же подписывал договор со страховщиками, а там учтено всё, за исключением разве что встречи с шаровой молнией. О подобных крейзанутых представителях фауны в нашем договоре тоже ничего не сказано.

Выпустив пар, Марина обняла супруга:

– Ладно, Пупс, не дуйся. Просто я переволновалась за всех вас.

– Всё нормально, – он заставил себя улыбнуться.

Марина снова стала спокойной и деловитой.

– Детям не стоит это видеть, я уведу их в дом, а ты пока загони машину в гараж, чуть позже я свяжусь со здешним автосервисом, чтобы пригнали эвакуатор.

Глава 2

Как и положено при новоселье, первой в новое жилище запустили кошку; вслед за Алисой взрослые и дети стали обходить комнаты. Дом был огромный. Пахло свежей краской и деревом. Хотя рабочие, делавшие ремонт, ушли буквально накануне, после себя они оставили идеальный порядок: пушистый ковёр в гостиной при включённом освещении засверкал и заискрился белоснежной чистотой, в сложенном из красивого горного камня камине горкой лежали дрова, на скатерти стола приготовлены хрустальные бокалы и бутылка французского шампанского.

Марина была талантливым декоратором – отделка интерьеров главных комнат была выполнена по её эскизам и получилась стильной и неповторимой. Она сама придумала дизайн, так сказать, с английским акцентом. Впрочем, кое-что жена взяла из интерьерных журналов Парижа, Нью-Йорка и Сингапура.

Первый этаж занимали кухня-студия, столовая, гостиная, зимний сад, гостевые комнаты и различные подсобки. Спальни и детские комнаты располагались этажом выше. А ещё имелись библиотека и кабинеты.

Платон был впечатлён. Впервые у него будет свой кабинет! Настоящий! Как у кого-нибудь классика. С массивным «министерским» столом, панорамным окном в полстены, книжными шкафами от пола до потолка, «кессонными» дубовыми перекрытиями-балками потолка, кожаным диваном… Ко всей этой роскоши ещё надо привыкнуть. Письменный стол просто великолепен! Зеркально отполированный дуб, блестящие латунные ручки, массивный письменный прибор из потемневшего от времени серебра и нефрита стиля ампир.

Фикусовое дерево у окна было не из пластмассы, хотя выглядело настолько безупречно, с совершенно чистыми без единой пылинки листьями, что с равным успехом могло бы быть искусственным. К их приходу чьи-то руки протёрли повсюду успевшую осесть пыль.

Видя, по глазам мужа, что он в полном восторге, Марина проворковала:

– Здесь ты напишешь свой великий роман.

Пока Лукас и Эмма резвились в детской, супруги поднялись по лестнице в спальню. Марина стащила с себя чулки с трусиками и упала спиной на широкую постель,

– Обновим ложе? – игриво предложила она и принялась нежно мять голой ступнёй его ширинку. Платон почувствовал пульсацию в том месте, где она массировала, и стал поспешно стаскивать с себя свитер…

…Сегодня Марина позволила ему кончить в себя. Они продолжали лежать в объятиях друг друга, и Марина повторяла, словно заклинания:

– Я люблю, люблю тебя! Милый мой, родной, хороший, так у нас будет всегда, слышишь: ВСЕГДА!

– Конечно всегда, разве может быть по-другому?

Снизу донёсся звон колокольчика: кто-то пришёл и настойчиво жал на кнопку дверного звонка. Странно, они ведь ещё не успели завести друзей на новом месте.

Платон торопливо оделся и поспешил встречать незваных гостей.

На пороге стояла дородная дама лет пятидесяти. Назвать её толстой язык как-то не поворачивался, скорее подходило определение «величественная»: византийской красоты крупное лицо без единой морщинки, ни намёка на дряблость в районе подбородка и шеи. Хотя в таком возрасте мраморная кожа и девичий овал маловероятны без многократных круговых подтяжек и прочей пластики, тем более что губы у тётеньки явно подкачены силиконом. Бронзовый загар и яркий макияж современной матроны вполне были в духе нынешних новых русских с их своеобразным пониманием шика.

Барыня была в модной перламутровой косынке, песцовой жилетке-«душегрейке» без рукавов и в перчатках-митенках без пальцев – она только что вылезла из белоснежного Лексуса – пухлые пальцы с безукоризненными ногтями унизаны драгоценными кольцами и перстнями.

– Здравствуйте, я Маргарита Наумовна Бояринова, председатель Совета домовладельцев и руководитель управляющей компании, – с лёгкой хрипотцой представилась барыня.

Председательша пояснила, что приехала познакомиться, и стала расспрашивать, как они доехали.

– Спасибо, хорошо, хочу поблагодарить за оперативно расчищенную дорогу, – ответил Платон.

– Стараемся, – расплылась в улыбке польщённая хозяйка.

В прихожей появилась успевшая одеться Марина. Она кивнула председательше, словно они были знакомы. Узнав, в чём дело, Марина пригласила гостью в дом, но Бояринова предложила провезти их по посёлку:

– Понимаю, что вам надо отдохнуть и начать обустраиваться, но это не займёт много времени. Я хочу показать вам, где у нас что расположено, чтобы вы знали…

На территории посёлка имелось всё необходимое для автономной комфортной жизни: школа, детский садик, медицинский комплекс премиум класса, несколько ресторанов, пиццерий и кафе, включая Макдоналдс. А ещё торговый центр, спорткомплекс; даже собственные гольф-клуб, океанариум и небольшой аэропорт для частной авиации. Ландшафт мини-городка был прекрасно продуман.

Хозяйка посёлка хорошо поставленным голосом профессионального гида рассказывала, что «Новая Венеция» – уникальный проект, сравнимый с лучшими европейскими посёлками такого класса. Он расположен на берегу водохранилища, которое ещё иногда называют Московским морем. Для реализации проекта была приглашена лидирующая архитектурная компания из Швейцарии, инженерное обеспечение было поручено англичанам и немцам; отдельные резиденции возводили зодчие со звёздными именами.

Большинство объектов общего назначения тоже строили немцы и турки. Все работы велись в строгом соответствии с самыми высокими экологическими стандартами, ведь главное условие получения разрешения на строительство было обязательство не нарушить хрупкое равновесие уникальной экосистемы заповедника.

– Клиентами-«звёздами» у нас тут никого не удивишь, – не без гордости сообщила экскурсовод. – Заселение только началось, а ко мне чуть ли не каждый день наведывается какая-нибудь «селебрети» – на разведку. Вот хотя бы обратите внимание на резиденцию справа, знаете, кто тут живёт?

Супругам было лестно узнать, что фактически их соседом будет ведущий популярнейшего скандального телешоу. А ещё из медийных персон поблизости обосновалась семья известных цирковых дрессировщиков; актриса, которая благодаря мужу-продюссеру кочевала из одного сериала в другой; бывшая восьмая ракетка мира и модный музыкант-репер. И это не считая преуспевающих банкиров и прочих финансовых и бизнес-магнатов. В общем, довольно презентабельная компания.

– А как у вас школа? – поинтересовалась Марина.

– А давайте подъедем туда, я познакомлю вас с её директором, – предложила радушная хозяйка посёлка.

Но уже через минуту экскурсия была неожиданно прервана её рассерженным возгласом. Госпожа Бояринова даже употребила несколько крепких выражений в адрес тех, кто вывел её из себя.

Глава 3

– Опять напоросятничали, мать их так! – взорвалась хозяйка посёлка. Её гнев вызвал рисунок на заборе. Кто-то белой краской из баллончика изобразил контуром мужской силуэт в широкополой остроконечной шляпе. В общем-то, ничего особенного, но Платону отчего-то сделалось не по себе от вида этой фигуры, которая показалась ему зловещей.

– Наверняка мальчишки самовыражаются, – тем не менее, миролюбиво предположил он.

– Знать бы кто это сделал, я бы их родителям объяснила, где именно их детям следует самовыражаться, – не приняла его благодушия Маргарита Бояринова. Уже который месяц боремся с этим вандализмом, на каждом углу камеры стоят, и всё никак не можем вычислить партизан.

И всё же видно тётка была отходчивой, не умела долго держать на кого-либо зло, потому что быстро смягчилась:

– Ну пришли бы ко мне эти художники, я бы направила их творческий зуд в нужное русло – согласовали бы рисунки, и ради Бога (!) – расписывайте культурно мне трансформаторные будки. У меня полно стен, которые требуется оживить яркими красками. Вон, в соседней Москве во многих префектурах используют граффити в уличном дизайне. Но нет, этим поросятам хочется похулиганить. Ну ничего, я до них доберусь…

Председательша вызвала кого-то по рации. Буквально через пять минут подъехал крохотный японский грузовичок, раскрашенный под корову, с двумя рабочими в аккуратных утеплённых комбинезонах голубого цвета. Работяги достали из кузова всё необходимое и начали приводить стену в порядок.

Следом подкатил видавший виды «боевой» джип, напоминающий закамуфлированную боевую машину. Из «броневика» неторопливо выбрался крупный мужчина – этакий медведь, в такой же чёрной форме, как у охранников при въезде в посёлок. Куртка на нём была нараспашку, ворот рубашки тоже расстегнут, будто мужик не замечал мороза; шея его раскраснелась, на волосатой груди блестел массивный золотой крест, а под ним обручальное кольцо на простом шнурке. И это притом, что другое – точно такое же кольцо, он носил на безымянном пальце правой руки.

Шапок хозяин закамуфлированного джипа тоже не признавал, стрижку имел самую простую – а ля Кашпировский; был высок – под два метра ростом, и широкоплеч. Лицо имел самое обыкновенное славянского типа. Взгляд у него жёсткий. Суровость лица незнакомца подчёркивал побелевший на морозе шрам под нижней губой и на правой части подбородка. Незнакомец ещё и слова не успел произвести, а чувствовалась за ним непростая биография, выковавшая суровый характер. И запах его парфюма был подстать создавшемуся образу – такой же грубый и резкий.

– Богдан Тимофеевич, – не без женского кокетства обратилась к нему председательша, поправляя выбившийся из-под косынки локон осветленных волос, – когда вы, наконец, изловите мне этих граффити-террористов?

– Работаем, Маргарита Наумовна, работаем… – с чувством собственного достоинства заверил мужик. При этом левым глазом он спокойно, твёрдо, уверенно, и даже с насмешливой искрой глядел на начальницу, а правым с хмурым прищуром косился на её спутников. Такое складывалось впечатление. Хотя скорее всего этот взгляд был единым, просто мужик обладал профессиональным навыком сканирования пространства вокруг себя, отчего создавалось впечатление, что где бы ты ни стоял и что бы не делал в его присутствии – ты на прицеле.

– Вот, хочу вам представить нашего местного «шерифа» – объявила новеньким Бояринова, при этом вся буквально сияя. – Звать его Богдан Тимофеевич Лялечкин. Он у нас отвечает за безопасность, так что прошу любить и жаловать.

Трудно было подобрать более неподходящую фамилию для такого «терминатора», у которого даже походка была такая, словно он шёл под огнём поднимать батальон в атаку. Платон про себя решил, что станет называть его «Майором». Мужик излучал ауру надёжности, которая так подкупает в полицейских, военных, а ещё в мужчинах-хирургах.

Остаток дня был посвящён разбору вещей. Вечером, перед сном, в спальне, Марина стала перечислять мужу, что он должен сделать на следующий день. Её командно-административный тон задел Платона, но выяснять отношения не хотелось.

– Послушай, – мягко попытался он объясниться, – я ведь тоже работаю, хоть и не езжу в офис. Не забывай, пожалуйста, об этом. Может нам стоит кого-нибудь нанять, чтобы помогала по хозяйству, и хотя бы иногда, – когда я особенно занят, – забирала Эмму из школы; водила детей по кружкам и секциям?

Высказанная им мысль казалась вполне разумной. Однако реакция, которая на неё последовала, была сродни внезапному взрыву светошумовой гранты. То есть шок. В этот момент Платон лежал в постели, а жена в одном пеньюаре сидела за туалетным столиком и наносила на кожу питательный крем. Он смотрел на её отражение в зеркале: лицо Марины выражало абсолютное спокойствие, внезапно его тронула лёгкая улыбка, глаза их встретились, и вдруг Платон услышал:

– А может, это тебе, любимый, пора, наконец, стать мужиком?…

Жёсткая фраза была произнесена ласково, однако Платона словно ударили ногой в пах. Прежде ему не приходилось слышать от жены ничего подобного. Всё что ему оставалось, это молча встать и выйти из спальни, прихватив с собой плед и подушку.

Глава 4

Проснулся Платон непривычно поздно для себя. Сквозь плотно задёрнутые гардины кабинета дневной свет не проникал, да и новый диван оказался очень удобным, так что спалось ему на удивление хорошо.

Дом уже опустел. В кухне на стойке бара из-под салатницы выглядывает листок бумаги:

«Подогрей себе завтрак в микроволновке и не скучай. Позвоню, как только решу вопросы.

Марина»

И странная приписка в самом низу:

«Если возникнут проблемы, позови меня громко».

Счастливый характер! После любых размолвок жена умела делать вид, будто ничего особенного не произошло. Да и в самом деле, стоит ли придавать значение словам, излишне драматизировать ситуацию? В конце концов у них появился шанс перезагрузить отношения на новом месте. Утром вчерашняя сора показалась не такой уж серьёзной.

Волевым усилием Платон постарался придать собственному лицу беззаботное выражение. Кажется это японцы открыли, что если заставить себя хотя бы пять минут выглядеть счастливым, то обязательно почувствуешь как на душе будто выглянет солнышко.

Вот только снова что-то твориться с глазами… – В последнее время он стал видеть хуже, пришлось даже купить более сильные очки. «Видать перенервничал вчера – быстро нашёл причину Платон. – Неужели мой доктор прав и это действительно начальная степень диабета?!… Лучше не думать об этом пока. Просто надо стараться не принимать всё близко так к сердцу. И поменьше баловать себя вредными удовольствиями! В конце концов, можно и без допинга обойтись…».

Пока завтракал, рассеянно щёлкал пультом телеканалы. Работать тоже решил здесь же на кухне, для чего сварил крепкий кофе, и открыл ноутбук. Вначале дело шло со скрипом, но постепенно он так увлёкся, что и не заметил, как пролетели два часа.

Бегло просматривая получившийся результат, Платон довольно гладил спящую рядом на пуфике кошку.

– Сегодня твой папочка молодец, – благодушно проворковал мужчина, – настучал аж пять страниц вполне приличного текста! Если так пойдёт, то к майским праздникам готовую рукопись можно будет показать издателю.

Алиса в ответ потянулась и заурчала. У него тоже на душе царило приятное удовлетворение собой. Всё-таки не зря он связывал столько надежд с этим переездом – на новом месте, да на свежем воздухе, непременно должно открыться второе дыхание, как у марафонцев. А что? Он и есть марафонец, даже супермарафонец, – на какую махину замахнулся! Книга, которую он замыслил, должна вобрать в себя весь его журналистский и человеческий опыт, разогнать тину в застоявшейся творческой жизни, придать всему новый смыл.

И пока всё складывается как будто неплохо. Можно даже вознаградить себя «контрабандной» сигареткой, пока никто не видит.

С наслаждением затягиваясь и попивая крепкий кофе, Платон привычно и рассеянно подумал о том, что вообще-то желательно завязывать с вредными привычками. В последнее время появилась одышка, сердце пошаливает, опять же лишний вес… Врачиха в поликлинике пригрозила, что высокое давление чревато ранним инсультом и диабетом. «Так и копыта откинуть можно, в рассвете то сил» – усмехнулся писатель, будто его это не слишком касалось. Иногда он удивительно легкомысленно относился к собственному здоровью…как и большинство мужиков.

Хотя если взглянуть на проблему с другой стороны, то без необходимого «топлива» его мозг часто саботажничал работу, так что изредка всё же можно позволять себе чашечку кофе и «глоток» никотина – исключительно в интересах дела. «Строго одну сигарету утром и ещё одну вечером во время работы» – дал себе слово Платон и окончательно избавился от возникшего чувства вины.

Ещё два часа прошли довольно плодотворно. Он работал пока не почувствовал начавшийся спад энергии. Оторвавшись от экрана, Платон поднял глаза. За окнами пошёл снег, он валил крупными хлопьями, из-за чего за пеленой скрылись соседние дома, чернели только стволы ближайших сосен и елей, а дальше непроницаемая белая мгла. Странное ощущение: вокруг должны находиться люди, много людей, а ты будто один в глухом лесу, отрезан от мира…

Можно было сделать перерыв в работе до вечера. Платон с удовольствием размял затёкшие плечи и отправился бродить по дому. По пути он покатал шары в бильярдной, поупражнялся в метании дротиков дартса в игровой комнате, полистал журналы в мягком кресле. Так он прогуливался по новым семейным владениям, пока не оказался на пороге неприметной комнатки. Вначале мужчина решил, что это одна из кладовок. Но затем изменил своё мнение. Его смутила дверь. Такая толстая заслонка на мощных петлях пришлась бы в пору какому-нибудь бункеру, но к чему она здесь? Стоило потянуть дверную ручку на себя, как в комнате автоматически зажглось освещение. Ещё более странным выглядело отсутствие здесь мебели, зато имелось мягкое напольное покрытие; по стенам развешаны стеклянные рамки с яркими тропическими бабочками, стрекозами, чучелами жуков и прочих насекомых.

Платон переступил порог и прошёлся по загадочной кладовой, пытаясь угадать её истинное предназначение: ни окон, – ничего, кроме коллекции засушенных чешуйчатокрылых на стенах. И ещё пульт с красной кнопкой.

Из коридора, со стороны лестницы, как будто послышалось поскрипывание чьих-то шагов – новый дом был полон необычных звуков, порой тревожащих, – рука сама потянулась нажать на кнопку. Через секунду дверь автоматически закрылась, щёлкнули самозаблокировавшиеся замки.

– Вот так сюрприз, – присвистнул мужчина, оказавшись изолированным внутри большого сейфа. Стало не по себе, словно застрял в лифте. Нет, клаустрофобией он не страдал, потому панике не поддался. И всё же ничего приятного в ощущении себя пойманным в ловушку не было, словно ты – одна из этих бабочек перед тем, как её аккуратно насадили на булавку и навечно поместили под стекло…

«Спокойно, спокойно, – сказал он себе, – Марина умная предусмотрительная женщина, наверняка это её затея. А если это так, значит, должен быть предусмотрен способ выбраться отсюда, либо сообщить о себе».

Платон вспомнил озадачивший его постскриптум в её записке: «Если возникнут проблемы, позови меня громко».

– Эй! – попробовал Платон.

Ноль реакции.

Тогда он позвал жену по имени – снова тишина. И тут его осенило:

– Молоткова! – Это была девичья фамилия жены, так она разрешала шутливо звать себя только дома. После свадьбы Марина взяла его фамилию и стала Воронцовой, что конечно звучало более благозвучно и аристократично, и стильно ложилось золотым теснением на визитные карточки.

– Добрый вечер, чем могу вам помочь? – внезапно непонятно откуда прозвучал приятный мужской баритон, словно собеседник стоял всего в паре шагов от него. От неожиданности Платон опешил. Но затем до него дошло, что ему ответил не живой человек, а робот, точнее электронная система управления домом! Такие интеллектуальные штучки на Западе давно в ходу, ему приходилось о них слышать и читать, и вот похоже, что научно-техническая революция в этой сфере докатилась до родного отечества.

Вероятно, система восприняла его голос через невидимый микрофон и ответила через скрытый в стене или в потолке репродуктор, как только он активизировал её при помощи кодового слова; и теперь ожидала команды. Платон щёлкнул пальцами и тут же вновь услышал услужливого «домового»:

– Желаете связаться со службой безопасности? Должен лишь проинформировать вас, что опрос системы датчиков на внешнем периметре показывает, что незаконного проникновения в дом не зафиксировано. Итак, решение за вами.

– …Нет, пожалуй, не стоит…

– Вы в этом уверены? – деликатно уточнил невидимый страж, демонстрируя поразительную способность к диалогу. – Может быть, оптимальным решением всё же будет послать сигнал тревоги на пульт охраны?

– Нет, в этом нет необходимости – более уверенным голосом отклонил совет Платон. – Просто разблокируйте, пожалуйста, дверь.

– Вы можете сделать это сами, повторно нажав красную кнопку на пульте – сообщил голос.

«И всего-то! И как я сам не догадался» – удивился себе писатель. Он последовал совету, и через пару секунд снова оказался на свободе. На пороге комнаты его радостно встречал, помахивая хвостом, Веня. Так вот чьи шаги на лестнице его напугали!

Вместе с четвероногим приятелем недавний пленник стал спускаться по лестнице на первый этаж. По пути он размышлял над устройством впечатлившей его системы: «Вероятно, при настройке в неё заложили образцы наших с Мариной голосов, которые компьютер безошибочно распознаёт. Ведь нельзя допустить, чтобы гипотетические злоумышленники даже случайно смогли воспользоваться удивительным ноу-хау вместо своих фомок и отмычек».

Платон с удовольствием отдавал новые команды невидимому слуге, которому даже наскоро придумал имя «Майкл», ведь так часто называют дворецких в английских фильмах. Правда, выяснилось, что система «умный дом» ещё не полностью активирована: пока задействовано лишь не более пятидесяти процентов от её возможностей. Но даже этого было довольно, чтобы почувствовать себя немного олигархом, окружённым на своей вилле целым штатом слуг!

Например, оказалось, что достаточно слова или короткой фразы, чтобы во всём доме или в конкретном помещении стало на несколько градусов теплей или, напротив, прохладней, а воздух наполнился влажностью тропического леса и приятным ароматом экзотических цветов.

Даже удалённо (с помощью мобильного приложения) ничего не стоило распорядиться, чтобы к твоему возвращению тебя ожидала ванна строго определённой температуры и разогретый ужин. А ещё умный дом умел сам своевременно пополнять запасы продуктов в холодильнике и бороться с вездесущей пылью, для чего на каждом этаже имелось аж три роботизированных пылесоса с единым сетевым управлением.

Таким образом, проблема поиска помощницы по хозяйству практически снималась с повестки дня. Но с другой стороны, теперь Платон не мог взять в толк, зачем накануне жене понадобилось провоцировать скандал, нагружая его поручениями, если дом буквально нашпигован умной электроникой!

Глава 5

Ближе к обеду они отправились с Веней на прогулку. По пути зашли в зоомагазин, потом погуляли по дорожкам парка. В симпатичном кафе Платон согрелся чашечкой двойного эспрессо с шоколадным круассаном.

Второй круассан получил Веник, за то, что терпеливо ожидал снаружи, пока хозяин наговориться с молодой барышней в белоснежном кружевном переднике – юная официантка оказалась не прочь поболтать с единственным в этот час посетителем.

Веник на лету поймал брошенное ему угощение и с удовольствием принялся жевать. Он всегда мгновенно «подметал» всё вкусное, что падало на пол, за что и заслужил своё неофициальное прозвище.

На улице мужчине снова сильно захотелось курить, он машинально сунул руку в карман пальто и нащупал заветную пачку! Однако через секунду преждевременная радость сменилась полным разочарованием, ибо это оказалась коробочка с антиникотиновыми конфетами, которую заботливо положила Марина.

Зазвонил телефон – легка на помине!

– Вопрос со школой для Эммы решён, – деловито сообщила жена. – С Лукасом тоже всё в порядке. С ним станут заниматься дома: пять раз в неделю по рабочим дням будет приходить специалист по детскому развитию.

– Вы сейчас где? – спросил Платон.

– Тут рядом. Через двадцать минут я привезу тебе детей, будь, пожалуйста, дома. Да, кстати, – вдруг вспомнила Марина, – в агентстве по подбору персонала мне обещали в ближайшую среду выслать пять анкет с портфолио кандидаток.

– Каких анкет?

– Ну ты же хотел, чтобы мы взяли няню и прислугу в дом, – с явно слышимой усмешкой напомнила вчерашний неприятный разговор супруга. – Видишь, Пупс, я готова к диалогу. Теперь ход за тобой.

– Это очень мило с твоей стороны. Хотя с другой стороны, зачем нам кто-то ещё, если у нас уже есть Майкл.

– Майкл? Какой ещё Майкл? – пришёл черёд недоумевать жене.

– Наш новый дворецкий, – невозмутимо пояснил Платон.

– Так у нас теперь есть дворецкий?! – Марина была заинтригована.

– Я так назвал того электронного мужика, что вещает голосом всевидящего «Старшего брата».

– Ах, это, – сразу поскучнела жена. – Так вы уже познакомились.

– Твой сюрприз вытащил меня из мышеловки, в которую я угодил, – признался Воронцов.

– Это была не моя идея, – в оправдание заявила Марина. – Убежище оборудовано по рекомендации дирекции посёлка. Правда меня уверили, что домовладельцам ничего не угрожает, ибо охрана надёжно контролирует внешний периметр. Якобы, застройщики просто стремятся соответствовать высшему европейскому уровню безопасности S4.

…Марина подъехала на арендованной машине, высадила детей, после чего супруги обменялись лёгкими поцелуями, – от жены волнующе пахло новыми восхитительными духами; она была в короткой шиншилловой шубке и, несмотря на мороз, в мини-юбке. Ноги у неё действительно были сногсшибательные, тут уж ничего не скажешь. Он всегда ими восхищался, а тут ещё она их так эффектно подчеркнула.

Хотя прежде Марина сама называла девиц при подобном «параде» – вульгарными особыми.

– Мне надо в офис, – сообщила она немного виновато.

– Давай хотя бы поужинаем вместе, – Воронцов взял супругу за руку.

– Не могу, я и так сегодня полдня потеряла, – она мягко высвободилась. – Сам знаешь: мы взяли крупный заказ, сроки поджимают.

– Когда вернёшься?

– Часов в одиннадцать, – неуверенно ответила Марина. – Но ты меня не жди, укладывай детей и сам ложись.

Платон заставил себя улыбнуться и заверил:

– Не беспокойся. Я тебя люблю.

– Я тебя тоже.

Они снова поцеловались. Перед тем как уехать, Марина вдруг вспомнила, что сегодня должны вернуть их отремонтированный автомобиль.

– Я дала им твой номер. Они сказали, что сами смогут пригнать машину.

– Не волнуйся, я всё сделаю. Езжай спокойно, и будь, пожалуйста, осторожна: дорога скользкая, а ты на незнакомой машине.

Через два часа позвонили из местного автосервиса и спросили, удобно ли будет господину Воронцову, если они прямо сейчас пригонят отремонтированный автомобиль.

Не прошло и десяти минут, как за окнами посигналили. Подъехавший на их машине парень в комбинезоне автослесаря, с въевшимся в кожу рук машинным маслом, улыбнулся Платону, словно хорошему знакомому:

– Здравствуйте. Принимайте работу.

– Фирма веников не вяжет, верно? – в ответ улыбнулся писатель и с ходу подписал акт – простоватое, без тени лукавства, открытое лицо механика вызывало у него инстинктивное доверие.

– Точно! – весело подтвердил механик и протянул хозяину ключи. А ещё он привёз алюминиевое кольцо, которое вместе с фрагментом птичьей лапы нашёл в моторе. На ободке кольца имелась фигура восьмиугольника и ещё шёл ряд каких-то цифр.

– Раз птица была окольцована, то, наверное, это её личный номер, – предположил механик в ответ на недоумённую реакцию клиента.

– А восьмиугольник?

– Не знаю, может знак питомника – пожал плечами парень и посоветовал не придавать находке большого значения. – Оставьте колечко себе на память, как сувенир. Не ваша вина, что всё так вышло. Однако если заявите о случившемся в заповедник, то могут возникнуть серьёзные неприятности.

Глава 6

23 декабря 2016 года

Утром в почтовом ящике Марина обнаружила вместе с кипой счетов и буклетов красивый голубой конверт, в котором оказалось приглашение в местный океанариум на экскурсию с гидом (с возможностью увидеть, как происходит кормёжка подводных обитателей) и на детскую новогоднюю шоу-программу. Семейный билет на четверых предлагался с 50% скидкой, как новым членам клуба и в честь приближающихся праздников. Представление должно было состояться на следующий день в десять часов утра.

Марина вздохнула и сказала:

– Придется вам идти втроём.

– Но послушай, ведь завтра суббота, – напомнил Платон, – разве ты не можешь хотя бы раз в квартал использовать свои законные выходные? В конце концов, ты хозяйка на своей фирме! Оставь на пару дней все дела подчинённым! Сама же говорила, что набрала очень толковых молодых ребят.

– Ну мам, – заканючила дочь, – давай сходим на представление все вместе! Посмотри, в програмке написано, что там можно будет увидеть настоящих акул, скатов, пираний! А ещё будет шоу дрессированных дельфинов, моржей и морских котиков.

Окончательно смягчил сердце матери Лукас. Мальчик ни о чём не просил, он просто обхватил молодую женщину за ноги и трогательно прижался к ней.

– Ну вы и соблазнители! – сдалась Марина, – Хорошо, завтра я остаюсь дома.

После завтрака Марина посадила дочь в машину, чтобы по пути на работу завезти в школу, а Платон с сыном решили обследовать окрестности посёлка.

Впервые со дня приезда они выбрались за четырёхметровую стену внешнего периметра. Снаружи их поселение выглядело настоящей крепостью.

…К одиннадцати часам солнце уже хорошо припекало, белоснежные поля сверкали россыпями алмазной пыли и слепили глаза; удачно смазанные по погоде лыжи легко скользили по чуть подтаявшему снежку. Вырвавшийся на волю Веник с радостным лаем носился вокруг, временами утопая по самую морду в глубоких сугробах. Изо рта его валил пар, однако на его улыбающейся физиономии читалось, что он просто по-щенячьи балдеет от происходящего. Отец и сын по очереди бросали четвероногому приятелю палку, а счастливый пёс отыскивал её и довольный и гордый собой тащил обратно.

В какой-то момент лабрадор заметил вдали вынюхивающую мышей-полёвок лисицу, – её пушистый хвост маячил над снежной целиной, – и азартно бросился в погоню. Да куда там! Лисица исчезла в чаще прежде, чем домашний питомец успел всерьёз напугать её своим тяжеловесным бегом.

На опушке леса лыжники остановились, чтобы снова полюбоваться зрелищем великолепных просторов. На сухом дереве деловито стучал дятел в красной шапочке, – занятый делом «кузнец» не обращал внимания на появившихся зрителей; с дерева на дерево перепрыгнула шустрая белочка. Между тем, закончив работу в одном месте, дятел перелетел с шишкой в клюве на старый пень и ловко начал долбить её. Во все стороны полетели смолистые чешуйки. Вокруг пня много валялось разбитых шишек. Лука во все глаза смотрел на диковинную птицу, губы его шевелились, но отец не слышал слов сына. Даже Веня перестал с лаем носиться по сугробам и, склонив лобастую голову набок, с любопытно-удивлённым видом наблюдал за работой лесного трудяги; при этом хвост пса как обычно продолжал игриво мести снег.

Когда птица улетела, снова стало очень тихо. Большая снежная шапка бесшумно упала с высокой ветки, рассыпалась снежной пылью. Удивительное застывшее безмолвие! Особенно после города с его броуновским движением и вечной суетой.

Первым не выдержал и начал нетерпеливо поскуливать Веня, которому не терпелось продолжить игру. Платон размахнулся и зашвырнул палку подальше. Через несколько секунд Веник исчез из виду за деревьями. Следом углубились в лес и отец с сыном. Здесь царил полумрак, но на верхушках сосен снег сверкал, точно на горных вершинах. Платон не очень любил идти чужой лыжнёй: возле проторенных людьми путей редко увидишь что-то интересное. Поэтому вскоре они свернули. Лыжи ходко, с лёгким поскрипыванием скользили по нетронутому снегу. Старый бор был полон патриаршей могучести. Высоко над головой негромко с величественным достоинством шумели кроны старых сосен; заснеженные ели попадались одна краше другой, словно из новогодней сказки. Некоторые из них – с толстыми стволами – раскинулись гигантскими шатрами, и кажется не было в природе такой силы, что сможет когда-нибудь одолеть их. А вот молодым берёзкам пришлось несладко в прошлую зиму, многие из них как согнулись в три погибели под тяжестью инея год назад, так и стояли теперь, словно скрученные жестоким радикулитам старушки.

Возле покрытой снегом муравьиной кучи Платон остановился и стал рассказывать сыну, что тёмные муравьи отлично зимуют в таких условиях в своих отрезанных от солнца и дневного света городах-муравейниках.

Идиллию прервало появления Вениамина, который вместо своей палки держал в зубах здоровенную палку. Впрочем нет, это была не палка а кость, очень напоминающая человеческую!

…– Где ты её взял?! – после некоторого замешательства снова обрёл дар речь Платон, и с тревогой взглянул в ту сторону, откуда прибежал питомец. Лабрадор непонимающе смотрел на хозяина, который вместо похвалы (ведь что может быть привлекательней косточки, да ещё такой здоровенной?!) будто чем-то недоволен. Веня заворчал.

– Ну, ну, Веник, не обижайся – мужчина потрепал собаку по голове. – Ты молодчина, и спасибо тебе за подарок, я оценил. А теперь нам пора домой, так что давай находи свою палку и догоняй нас.

Засунув кость в рюкзак, Платон повернулся к сыну и сообщил с виноватым видом:

– Извини старик, но я вспомнил, что у меня осталось важное дело на сегодня. Но обещаю, что в следующий раз мы пройдём гораздо дальше вглубь леса…

На обратном пути Платон объяснил сыну, что кость скорей всего коровья. Сам он очень надеялся, что это не так, пусть лучше она будет лосиная или кабанья. Ибо в противном случае у них крупные неприятности. Ведь если пёс каким-то образом отыскал, а главное сумел раскопать под снегом скотомогильник, то, как ни гони прочь дурные мысли, а в голове возникало жуткое словосочетание «сибирская язва». Впрочем, откуда здесь – в заповеднике взяться скотомогильнику, если крупных колхозов поблизости по всем раскладам быть не должно.

О том, что они могли наткнуться на человеческие останки, не хотелось даже думать. Нет, такая версия выглядела нелепой и дикой. Откуда им тут взяться, если война обошла эти леса стороной?

Едва зайдя в дом, Платон поспешил к компьютеру, чтобы установить биологическую принадлежность зловещей находки и перевести дух. Но после часа сравнительного анализа найденного «артефакта» с различными рисунками и фотографиями спокойней ему не стало: то, что лежало перед ним на столе, слишком напоминало бедренную кость человеческого скелета. Хотя конечно он не специалист…

Возникла идея сообщить о находке в полицию. Но после некоторых раздумий Платон решил не спешить с этим, а пока завернул кость в целлофан и спрятал в гараже.

Глава 7

Суббота 24 декабря 2016 года

Экскурсия в океанариум оставила поистине океан впечатлений. Туннели для посетителей были как бы встроены в огромные бассейны с морскими обитателями, отчего создавалось ощущение присутствия, будто плаваешь с аквалангом. Внезапно из синей глубины вдруг появилась акула, Лука весь вжался в отца, да и у самого Платона дух захватило, когда в каких-то миллиметрах от него прошла огромная пасть с тремя рядами острых зубов.

Очень понравились искусно воссозданные подводные пейзажи, воссоздающие коралловый риф, загадочный храм, поглощённой морем мифической страны Атлантиды и лежащий на дне сбитый самолёт.

Вдоволь насмотревшись на ярких обитателей тропических вод, пираний и огромных крабов, семья пообедала в детском кафе, после чего отправилась в другую часть океанариума на представление.

Шоу было в самом разгаре, когда Марине позвонили. Она не выключила мобильный перед началом представления, как поступала всегда, вероятно, ожидала звонка, и быстро ответила:

– Я перезвоню, – коротко произнесла в трубку и сразу отключилась.

Платона удивило выражение её лица – на нём мгновенно отразилась целая гамма чувств – волнение и радость, беспокойство и досада.

– Что случилось, кто это? – поинтересовался он, наклонившись к самому её ушку. Жена мгновенно взяла себя руки.

– Лили – ответила она спокойно. Так звали её помощницу, точнее настоящее имя секретарши было Люба, но Марине больше нравилось «Лили».

– Что-то серьёзное?

– Да нет…не бери в голову, – небрежно взмахнула рукой жена, – обычный рабочий момент. Я попросила, чтобы Лили немедленно сообщила мне, когда придёт важный факс из Парижа. – Марина произнесла это с напускной небрежностью, после чего обхватила мужа за руку и вся прильнула к нему, показывая, что сейчас для неё самое важное быть здесь и сейчас.

И всё же после звонка жена сидела как на иголках. Платон чувствовал, что с близким ему человеком что-то твориться. Словно мысли Марины витают где-то далеко, и то, что происходит в огромном бассейне, она уже не воспринимает. Несколько раз он чувствовал, как жена украдкой поглядывает на него, словно оценивает.

Минут через пятнадцать Марина сказала, что ей нужно выйти в туалет. Он проводил её взглядом брошенной собаки. Почему-то стало жалко себя до щипания в глазах. Оставшись один, Платон снял очки и принялся рассеянно массировать переносицу, при этом подбородок его и пухлые губы слегка дрожали. Перед глазами всё расплывалось…

С этой минуты он не мог вернуть себя нормальное расположение духа, что-то мучило его. Шоу давно закончилось, они вернулись домой, а он по-прежнему буквально не мог найти себе места. Необходимо было куда-нибудь съездить – проветриться. Причём неважно куда, хотя…

Ещё накануне вечером Платона вдруг осенило: внезапно он понял, что означают цифры на латунном кольце с лапы случайно раздавленной ими птицы. Это же номер мобильного телефона! Ну конечно! И как он сразу не догадался. Ведь это лежало буквально на поверхности. Да и привёзший кольцо механик тоже проявил поразительную несообразительность, а вроде показался ему смышленым парнем.

Некоторое время Платон колебался – позвонить или нет, памятуя о совете механика «не будить лихо». И всё-таки решил рискнуть, рассудив, что лучше проявить инициативу, пока информация окольными путями не дошла до дирекции заповедника. «Надо подстраховаться, чтобы нас не обвинили в браконьерстве» – рассудил Воронцов.

Ему почти сразу ответили. Несколько мгновений Платон прислушивался к незнакомому голосу, который показался ему приятным.

– Ну что же вы молчите? – в тоне незнакомца слышалась улыбка снисходительного дружелюбия.

– …Здравствуйте, дело в том, что у меня случайно оказалось кольцо с вашим номером, – смущённо начал Платон, затем стал сбивчиво объяснять, как это всё произошло, тем самым лишь умножая свою неловкость.

Незнакомец спокойно выслушал путанный рассказ Платона и предложил:

– Я вас понял. Послушайте, не могли бы вы подъехать ко мне? – в его тоне по-прежнему не чувствовалось злости или досады, и Платон успокоился. Они условились встретиться через час, хозяин сокола объяснил, как его найти.

Сказав жене, что хочет опробовать машину после ремонта, Платон спустился в гараж. Пока прогревал мотор, появился Лука.

– Я хочу… – односложно произнёс он.

– Ты хочешь поехать со мной? – уточнил мужчина.

Малыш кивнул.

– Ну хорошо, – Платон распахнул правую дверь. – Только давай позвоним маме, чтобы она не волновалась.

…К расположенному в глубине леса питомнику вела старая дорога из уложенных в стык бетонных плит. Хозяин сокола жил в семи километрах от посёлка, в глубине леса, за высоким деревянным забором. Настоящий отшельник. По голосу в телефонной трубке чувствовалось, что он немолод. Наверное местный лесничий, всю жизнь отдавший службе этому лесу.

Остановившись перед зелёными воротами, Платон посигналил. Однако пришлось подождать минут десять.

Наконец створки ворот приоткрылись, и появился хозяин – в дублёнке, шапке-ушанке (с бесшабашно поднятыми «ушами») и в высоких валенках. С ним были две огромные мохнатые собаки. Велев сторожевым псам сидеть, хозяин подошёл к машине, стащил с правой руки большую рукавицу и протянул Платону руку.

– Тим Алексеевич Трояновский, – представился лесничий.

– Платон Юрьевич Воронцов – в свою очередь назвался гость.

– Я гляжу с вами мальчик, так вы не бойтесь, мои собачки его не обидят, – успокоил старик.

На вид хозяину было лет шестьдесят. Этакий энергичный старикан с пышными белыми усищами, румяными от морозца щеками и по-мальчишески задорно оттопыренными крупными ушами, которые он почему-то не боялся отморозить. Моложавый бодрый вид пенсионера, его блестящие умные глаза, конечно же, объяснялись свежим лесным воздухом, который он тут потребляет в неограниченных количествах.

Платон отдал леснику кольцо и ещё раз рассказал как всё случилось. Лесник слушал его очень внимательно, не перебивая, но на вопрос писателя, отчего его птица повела себя столь странно, не ответил, будто не расслышал. Зато попросил показать место, где именно случился инцидент, для чего открыл на своём смартфоне карту. «Вот так лесной затворник, валенки, да ушанка!» – подивился про себя Платон, увидав в руках деда ультрамодный гаджет последней модели.

Разговаривали они в воротах, в дом хозяин гостей не пригласил, сославшись на беспорядок. Пока Платон отыскивал на электронной карте нужное место, Лука крутился рядом. Но в какой-то момент сын исчез.

– Куда же он подевался? – спохватился Платон. Его собеседник отчего-то забеспокоился не меньше отца:

– Мальчик же мог проскользнуть во двор! – произнёс он озабоченно. – Вот что, вы постойте тут, а я сейчас его приведу.

Их не было довольно долго, Платон собрался уже было пойти узнать в чём дело, но стоило ему сделать шаг, как сидевшие до этой минуты смирно сторожевые псы предупреждающе зарычали.

Наконец, в проёме ворот появились две фигуры – хозяин вёл мальчика за руку, при этом они о чём-то оживлённо беседовали! Это было поразительно, ведь Лука с трудом воспринимал устную речь, обычно преподавателям и психологам приходилось строить большую часть диалога с ним с помощью письменных вопросов-ответов или жестов. Даже с родителями и сестрой ребёнок-аутист общался с помощью очень коротких предложений всего из нескольких слов, и ему требовалось время, чтобы «переварить» информацию. Зная об этой особенности сына, Платон всегда искал правильную «длину волны», на которой им общаться. Поэтому-то он и не мог поверить собственным глазам: впервые в жизни отец видел на лице сына широкую улыбку! Да, да мальчик улыбался, глядя на забавного лопоухого старика, и даже смеялся!

– У вас чудесный, умный малыш, – сказал Трояновский, отдавая сына отцу – мы, кажется, нашли с ним общий язык.

Платон был так поражён, что даже не нашёлся, что сразу сказать. И только проехав пару километров в сторону дома, мужчина немного пришёл в себя и стал осторожно узнавать у сына, о чём они говорили с лесником.

Но Лука уже стал прежним собой и ответил не сразу, и слова его ещё больше озадачили Платона.

– Он открыл клетку – загадочно сказал мальчик.

– Какую клетку?

Лука молчал, Платон знал, что давить на него нельзя и просто ждал. Наконец мальчик прибавил:

– Вначале я испугался, у него были злые жёлтые глаза.

– Разве у лесничего злые глаза? – удивился отец.

– У него были злые глаза, – снова повторил мальчик, будто не слыша вопроса, но он всё равно добрый. А потом мне стало хорошо…

Глава 8

Воскресение 25 декабря 2016 года

На шесть часов вечера у супругов был заказан столик в итальянском семейном ресторанчике возле причалов местного яхт-клуба. Ресторанчик был стилизован под старинную харчевню. Вначале вечера им было предложено фирменное блюдо. Они могли выбрать один из вариантов местного спагетти: с тремя сортами мяса, с рыбой, с овощами или даже десертное – с орехами, ягодами и фруктами. Но Марина предпочла салат с сыром.

– Ты снова на диете? – удивился Платон. – Зачем тебе это, у тебя ведь почти идеальная фигура.

– Вот именно «почти», – поморщилась жена. Зато она проявила большую щепетильность в выборе вина, минут десять продержав возле себя сомелье.

…Дети уже наелись и теперь ими в игровой комнате занимались аниматоры в костюмах пиратов. В кои веки взрослые смогли не просто выбраться куда-то из дома, а провести вечер вдвоём, почти наедине. Мягкое освещение, живая музыка, хорошее вино настраивали на особый интимный лад. Это было что-то особенное. Они с женой только что вернулись с танцпола, и по пути к столику Платон видел, что взгляды присутствующих мужиков устремлены на них, точнее на его партнёршу, на её безупречную фигуру – стройную, спортивную, с прямо-таки осиной талией, упругой грудью и сногсшибательными ногами. А как она танцевала! Свободно, дерзко, вся отдаваясь музыке. Марина в самом деле была сегодня ослепительно красива и…чертовски стервозна, это он чувствовал на уровне энергоизлучений. В глазах её черти раздували угольки!

Вальяжно расположившись на своём стуле с грацией отдыхающей после охоты львицы, Марина повернулась к оркестру, а Платон жадно смотрел на её длинную лебединую шею с такой знакомой родинкой возле пульсирующей жилки. На мягкой оливковой коже её щеки Платону почудился нежный тёмный пушок, отчего он ощутил приятное эротическое волнение. Хотя при маниакальной помешанности жены на совершенстве наличие на её лице хоть одной неучтённой волосинки было совершенно невозможно.

Вечернее платье, которое Марина сегодня надела, ей очень шло. Она по праву гордилась своей великолепной фигурой и, обладая отменным чувством вкуса, умела подчеркнуть свои женские прелести. Наверное, поэтому ограничилась лишь ниткой жемчуга и изящной бриллиантовой брошью-бабочкой, хотя могла бы обвешаться дорогими побрякушками.

– Послушай – Воронцов накрыл своей ладонью её тёплую руку. Марина резко повернулась к мужу, мгновенно всё прочла в его глазах, и вдруг ошарашила:

– Да, я тоже хочу тебя!

– …Тогда…поехали домой?

– Нет, ты не понял, – капризно дёрнула плечиком проказница, – я хочу этого немедленно, понимаешь? Прямо здесь!

– Здесь?! – такого поворота Платон совсем не ожидал и смущённо покосился на чинную публику за соседними столиками. – …Но… как ты себе это представляешь?

– Придумай что-нибудь, ты ведь мужчина! – Марина поискала вокруг оценивающим взглядом. – Наверняка тут есть какое-нибудь подходящее помещение.

– Но что о нас подумают, если застукают на месте преступления, – ужаснулся Платон, на самом деле зачарованный сексуальностью своей дамы и восхищённый её бесстыдством.

– Какая разница!… Ну?! Учти, на мне нет трусиков, только пояс с чулками. Сам можешь убедиться, – она игриво опустила глаза, указывая под стол.

Из-за звучащей в зале музыки их не могли подслушать, и слава богу! Иначе от стыда он не знал бы куда ему деваться. Хорошо и то, что в полумраке никто не может видеть его покрасневшего растерянного лица. Марина же сегодня была просто зажигалка.

– Ну, что же вы молчите, Платон Юрьевич? – в тоне жены появилась насмешка. – Да ещё с таким видом, будто вас хотят совратить как молоденькую целочку.

– Понимаешь, Марго, всё это несколько неожиданно…и непросто. Ведь я давно уже не тот бесшабашный гусар, который мог выкидывать подобные штуки, не думая о последствиях, – был вынужден признать Платон.

– Так выпейте для храбрости, господин бывший гусар! – Марина наклонилась к нему, аккуратно сняла с него очки и проворковала: – Ну неужели так трудно вы… собственную жену, когда она вас об этом просит! – неприличная фраза была произнесена слишком громко, так что разговоры и звон посуды по соседству смолкли и на них стали бросать недоумённые и осуждающие взгляды. Но Марине и в самом деле было плевать, она наполнила бокал и выпила его за здравие почтенной публики.

– А как же дети? – ухватился Платон за пришедшее в голову оправдание собственной нерешительности.

Марина не могла скрыть своего разочарования:

– Ты всегда был слишком осторожен и предусмотрителен, Пупс, – произнесла она сразу ставшим бесцветным и уставшим голосом. – Ладно, поехали домой.

Глава 9

Пробудившись и ещё не успев открыть глаза, Платон протянул руку: Марины рядом уже не было, смятая простыня успела остыть от её тела. Она поднялась рано и наверняка уже стоит где-нибудь в пробке на полпути к своему офису.

Ещё некоторое время Платон продолжал лежать, уныло вспоминая, как накануне ночью пытался реабилитироваться перед супругой за свою нерешительность в ресторане. И всё же, кажется, вышло у него не слишком впечатляюще, хотя честно пытался превзойти себя. Что поделаешь, он уже далеко не тот молодой Геракл, который когда-то мог и пять раз за ночь заниматься любовью.

Взглянув на часы, мужчина подивился сам себе: стрелки показывали без пятнадцати двенадцать! «Да, поздновато я сегодня», – зевнув, пожурил себя Платон, и подумал о сыне: как он там один, чем занят? Хотя в том, что Лука до сих пор не заявил о себе, не было нечего особенного: дети-аутисты даже в столь нежном возрасте удивительно самодостаточны и прекрасно чувствуют себя в одиночестве.

И всё же нельзя так наплевательски относиться к родительским обязанностям. Неправильно это… Как хороший папа он должен пойти и чем-нибудь заняться с сыном, да и обедать скоро пора.

Платон потянулся, сел на кровати, сунул ноги в тёплые меховые тапочки, и снова зевнул. Уютно свернувшаяся в складках одеяла Алиса также зевнула и сладко потянулась. За окном было серо и хмуро. Откровенно говоря, идти никуда не хотелось. Перспектива провести ещё хотя бы часик в постели перед телевизором выглядела гораздо соблазнительней. А потом можно будет попросить всегда готового услужить Майкла согреть обед и сварить ему кофе, и тогда уж идти за сыном, который наверняка сейчас что-нибудь увлечённо конструирует из «Лего» в своей комнате, лепит или рисует.

– Как думаешь, Алиса? – обратился Платон к кошке и прочитал в её мудрых зелёных глазах полную поддержку и понимание. –Правильно, красотка! – обрадовался писатель. – Кому, как не тебе, знать об исключительной пользе небольших доз лени в нашей нервной жизни.

Воронцов снова забрался под одеяло, взял пульт от телевизора, но тут в комнату влетел Веник и с разбегу вскочил передними лапами на постель; соскучившийся за ночь пёс принялся радостно лизать хозяину лицо. Заодно любвеобильный зверь попытался «чмокнуть» и подружку, но вместо благодарности удостоился пощёчины – никогда не одобрявшая столь варварских манер приятеля кошка слегка долбанула мягкой лапой по добродушной физиономии лабрадора.

Наблюдая за их забавной вознёй, Платон улыбался, но тут его улыбка стала ещё шире. На зеркале перед туалетным столиком губной помадой было нарисовано пронзённое стрелой сердечко с подписью: «Люблю! Ты лучший». Ого, выходит этой ночью он был не так уж и плох! Просто он слишком критично сам к себе относится.

…В превосходном настроении мужчина направился к сыну. По пути он заглянул к себе в кабинет, чтобы прихватить рабочий компьютер. Взгляд Воронцова задержался на фотографии, где он был запечатлён на вручении ему премии от ассоциации независимых журналистов. Этот снимок был очень дорог ему.

Но что это?! Из-за близорукости мужчина не сразу заметил, что кто-то воткнул булавку прямо в глаз его фотографии.

…Как только Марина взяла трубку, Платон поинтересовался, не заходил ли к ним кто-нибудь из посторонних сегодня рано утром. Или накануне поздно вечером, пока он выгуливал собаку.

– А что случилось, милый? Ты как будто чем-то расстроен.

– Ты случайно не знаешь, кому понадобилось вонзать мне иголку в глаз?

– Ты шутишь, – опешила Марина. – Прости, конечно, но для «пронзённого» у тебя слишком бодрый голос.

– В смысле проткнули не меня, а моё фото, – немного смутившись, поправился Платон.

Марина замолчала, видимо, соображая.

– У нас что дома, завёлся колдун Вуду? – помимо своей воли начал заводиться Платон. – И что в следующий раз он выкинет? Вывесит на входной двери похоронный венок или придумает что-нибудь похлеще?

– …Нет, никого не было, – наконец подала голос ошарашенная не меньше его Марина, – но я утром разрешила Лукасу, пока ты спишь, поиграть за твоим рабочим столом в кабинете. Может быть он…только дай слово, что не станешь давить на ребёнка, ты же знаешь, что он особенный.

…Сына Платон нашёл в игровой комнате, обычно не слишком любивший сладкое малыш сам достал из кухонного буфета леденцовую конфету, которую увлечённо лизал, и что-то рисовал. Воронцов подошёл и встал за спиной мальчика: на мольберте был закреплён большой лист бумаги и почти всю его площадь занимали огромные жёлтые глаза, полные затаённой злобы и ненависти.

Платон деликатно кашлянул, мальчик оглянулся, и отец ласково спросил его:

– Кто это?

– Оно следит за нами – резко, с выдохом, будто вытолкнул из себя ответ малыш. Мужчина внимательно посмотрел в глаза сыну и словно заглянул в тёмную бездну: в них не было ничего живого. Раньше он не замечал, что глаза самого близкого ему человека могут быть такие – холодные и пустые. Причмокивая от удовольствия, Лука продолжал увлечённо сосать леденец, палочка от которого торчала у него изо рта.

Платону стало не по себе, муторно и тоскливо.

– Откуда оно следит за нами?

Лука не ответил, а подошёл к окну и встал перед ним, словно маленький старичок. Через минуту он поднял руку, указывая вдаль.

– Оттуда.

Из окна была видна полоска леса вдали, где-то там недавно они нашли человеческую кость.

Глава 10

31 декабря 2016 года -1 января 2017года

С утра Платон и детьми наряжали новогоднюю ёлку и украшали гирляндами и мишурой гостиную, и занимались этим до самого обеда. Затем, взяли ледянки и отправились втроём к торговому центру, там местные коммунальщики залили грандиозную горку. По пути перекусили на скорую руку в закусочной быстрого питания.

Горка оказалась настоящим чудом, так что Платон и сам не удержавшись, съехал вслед за детьми несколько раз.

…К пяти часам вернулась с работы Марина и стала выгружать из багажника множество свёртков со всякой вкуснятиной. Только вид у неё отчего-то был не слишком праздничный и Платон предложил:

– Давай я помогу тебе с готовкой.

– Я справлюсь, – устало улыбнулась Марина и заговорщицким шёпотом напомнила, что осталось всего два часа до сюрприза, который они приготовили детям.

Пока жена на кухне распаковывала привезённые продукты, потом готовила и занималась сервировкой праздничного стола, Платон подучивал с Эммой стишок и помогал Луке отобрать рисунки на тот случай, если вдруг сам дедушка мороз со своей симпатичной внучкой решат заглянуть к ним на огонёк.

Наконец, пришло время выбрать самому себе fancy dress «причудливый наряд» для новогоднего вечера. Копаясь в гардеробе, Воронцов наткнулся на маскарадный костюм, который Марина купила ему в Италии. Это было семь лет назад на карнавале в Венеции. Их отношения тогда ещё были на подъёме. Со стороны они тогда, наверное, напоминали итальянскую парочку, не скрывающую страстного темперамента. Как же давно это было!… А ведь кажется, будто лишь вчера. Платону захотелось примерить навеявший приятные воспоминания сюртук, но оказалось, что за последние годы он так располнел, что банально не влезает в старый костюм. По ходу дела выяснилось, что подкладка и рукав подпорчены молью. Не помогли рассованные по карманам пакетики с отпугивающими травами, содержимое которых, вероятно, за давностью просто выветрилось. Стало совсем грустно. Возможно, он сам во всём виноват: пока Марина развивалась, стремилась вверх, его журналистская карьера не задалась; и ещё неизвестно, получится из него писатель или нет. Наверное, на её месте он тоже бы после стольких лет заскучал в браке с таким засидевшимся дома жирдяем!

В комнату вбежала взволнованная и счастливая Эмма и от переизбытка чувств обняла отца.

– Папочка, я так тебя люблю!

– Я тебя тоже, зайчонок, – отец ласково погладил дочь по голове. Этот заглянувший в комнату лучик солнышка немного развеял мрачные мысли.

А вскоре раздался звонок по домофону и в прихожую ввалились с мороза заказанные Мариной дед мороз со снегурочкой. Эмма чуть не визжала от восторга, по Лукасу тоже было видно, что шестилетний мальчуган взволнован и с нетерпением ожидает обещанного подарка. Но подарки ещё требовалось заслужить – ответить на заковыристые вопросы волшебной парочки, прочитать им стишки или восхитить своими рисунками.

…Наконец, счастливые дети получили вожделенные коробки, и отправились открывать их в игровую комнату.

– Теперь ваша очередь рассказать стишок, – хитро прищурился на Воронцова из-под пышных накладных ресниц бородатый Санта с нарумяненными щеками и красным носом. Руками в больших рукавицах он аккуратно извлёк из своего мешка ещё одну коробку, перевязанную атласной голубой лентой. Пришлось Платону вспомнить недавно выученный с дочерью стишок про дядю Стёпу. Только этого оказалось недостаточно. Коварная парочка переглянулась, и круглолицая девица в кокошнике снегурки потребовала от хозяина дома ещё что-нибудь им станцевать. Делать нечего, пришлось изобразить «яблочко», но так как и этого изуверам показалось мало, то следующим был матросский танец.

В этот момент в комнату заглянула переодевшаяся к празднику жена. Её наряд представлял собой причудливый этнический коктейль. Хотя чего-чего, а экзотики в нынешней Марининой жизни хватало, ведь партнёрами её компании бывали и арабские шейхи, и потомки японских самураев. Один японец даже презентовал ей прошлым летом пару великолепных вееров ручной работы, которые теперь украшали её туалетный столик в спальне.

На голове Марины была надета расшитая золотыми нитями, искусственным жемчугом и стразами турецкая шапочка. Она венчала её красиво уложенные волосы, словно королевская тиара, и сверкала. Верхняя часть костюма вызывала ассоциации с чоли, короткой кофточки с коротким рукавом, которую индианки надевают под сари. Обнажённые руки украшало множество блестящих браслетов. Поверх кофточки решившая быть сегодня восточной царицей Марина завернулась в нечто одновременно похожее на индийское сари, китайский шёлковый халат и фантазийный плащ, покрытый причудливым узором. Вещь явно была авторской работы и скорей всего тоже являлась чьим-то подарком. Увидав хозяйку дома в таком наряде, приглашённые аниматоры пооткрывали рты и какое-то время глаз не могли отвести от явившейся им «райской птицы». Да и сам Платон был впечатлён преображением своей Марго в «Маревну прекрасную».

Между тем после короткой паузы, вызванной впечатляющим появлением жены, Платону пришлось продолжить свой танцевальный экспромт. Его неумелое размахивание руками и ногами сопровождалось хохотом жены и подбадривающими притопами, да прихлопами её ряженых наймитов. Лишь вдоволь натешившись, гости отдали танцору подарок. Под упаковочной бумагой оказалась весьма увесистая синяя фирменная коробка, внутри которой был упакован новенький мощный ноутбук последней модели с логотипом в виде надкусанного яблока на крышке экрана.

– Я специально заказала его для тебя в Штатах, – пояснила Марина. – У большого писателя обязательно должен быть хороший рабочий инструмент. Талант талантом, а согласитесь, – тут Марина будто призвала в свидетели приглашённых артистов, – что классикам было гораздо удобнее и приятнее создавать свои великие романы на «ремингтоне» или «ундервуде», чем на какой-нибудь раздолбанной печатной машинке марки «Эврика» с безвозвратно убитой клавиатурой, с жутко западающими клавишами и ссохшейся лентой. Уверена, что «Война и мир» и «Преступление и наказание» печатались на первоклассных аппаратах.

– Во времена Толстого и Достоевского как-то обходились гусиными перьями, милая, – смущённо заметил Платон.

– Значит, корифеям не так повезло, как тебе, милый, – легко нашлась прекрасная Маревна.

Также Платон получил в подарок от жены флакон мужских духов, название которых можно было перевезти примерно как «мужик», «мачо» или «крутой самец».

Затем пришёл черёд Платона преподнести подруге жизни свой подарок. Сильно смущаясь, он вытащил из внутреннего кармана пиджака небольшой футляр; пока его открывал, на лицах гостей читался живейший интерес. Вероятно, случайные люди ожидали, что муж такой дамы должен сейчас небрежным движением извлечь из коробочки что-нибудь бриллиантово-драгоценное, но уж никак не авторучку в скромном сувенирном исполнении стоимостью всего в несколько десятков евро.

– Спасибо, милый, – Марина поцеловала мужа и с довольным видом принялась разглядывать подарок. – Этим пером я обязательно подпишу новый контракт на миллион долларов.

Однако артисты не могли скрыть своего удивления, разочарования и иронии. А Марина ещё потащила свидетелей его позора за стол! Хотя Платон готов был от стыда сквозь землю провалиться.

Впрочем, и сама парочка не очень то была расположена задерживаться сверх оплаченного времени. Ссылаясь на то, что у них сегодня ещё полно заказов, они стали отказываться. Однако Марина умела для любого найти нужный аргумент, пообещав ребятам всё компенсировать.

Выпив за здоровье хозяев и за то, чтобы им счастливо жилось в новом доме, гости поскучнели и сидели напряжённые, ёрзая на стульях. «И зачем Марине понадобилось их задерживать?» – недоумевал Платон. А потом до него дошло: других то гостей всё равно не ожидается, вот хозяйке и захотелось хоть какого-нибудь общества, пусть даже за счёт случайных людей. Как-то так вышло, что в этот раз они не позвали никого, хотя обычно в Новый год у них в доме всегда бывало очень шумно и весело…».

Между тем Марина предлагала гостям попробовать того и другого; наложила Деду морозу всего понемногу полную тарелку, и заодно всячески пыталась растормошить приумолкшую снегурочку. При этом сама Марина выглядела очень оживлённой – говорила почти без умолку, много шутила и смеялась. Словно уже была прилично подшофе, хотя успела выпить всего бокал лёгкого вина. Платон видел как жена соскучилась по празднику, как ей хочется оторваться хотя бы на несколько часов от привычной рутины, где она серьёзная и очень ответственная бизнес-вумен, всеми уважаемый топ-менеджер. Понимая это, он тоже старался «быть лёгким». Но получалось это у него недолго, ибо вскоре позвонили Маринины родители.

…– Желаю тебе, Платоша, найти нормальную работу в этом году – бесхитростно напутствовала зятя тёща. Тесть пытался быть более дипломатичным:

– Пусть год у вас будет денежным и удачным. И не обижайся на мою старуху, зятек. Просто она вбивала себе в голову, что её любимый Булгаков был последним стоящим писателем на Руси, который имел право на это звание. А в наше время мужик, мол, не должен тратить себя на графоманию, а заниматься чем-то более приземлённым.

– Спасибо, Николай Пахомович, я учту.

– Нет, ты меня не так понял, Платоша, – почувствовал по голосу его раздражение тесть, – я то так не считаю. Надеюсь, что и Маринка тоже. Она ведь у вас в семье временно за добытчика…

– Спасибо за тёплые слова, Николай Пахомыч.

– Ну, ну, не дуйся на меня, затёк, в наше время все живут не по старозаветному дедовскому «Домострою», а как им удобно. Вон, в Швеции я читал, муж-домохозяйка – обычное явление. У них в Скандинавии «кормящим мужикам» даже декретные платят по уходу за новорождённым, если молодая мама весь день на работе пропадает…

После таких напутствий Воронцову не просто было продолжать изображать лёгкое праздничное настроение, к счастью за стол вовремя вернулись дети.

В десять часов вечера всей семьёй отправились на улицу, чтобы, загадав желание, запустить в новогоднюю ночь небесные фонарики. Это была его идея и детям она понравилась. Всё получилось и в самом деле очень красиво. Задрав головы, Марина, Эмма, Лука заворожено провожали глазами удаляющиеся красные огоньки. Платон же снова и снова, словно мантру, мысленно повторял своё желание, но отчего-то не мог отделаться от неприятного ощущения прощания с чем-то очень важным, будто это уплывала во мрак последняя надежда.

Неожиданно его фонарик, летевший с левого края, погас! В то время как три других продолжали свой полёт.

– Не бери в голову, – бросилась утешать его Марина, – я и без всяких примет знаю, что это будет наш год. К тому же сегодня у тебя будет ещё одна железная возможность повторить попытку.

Вернувшись с прогулки, семья снова ненадолго в полном составе собралась за столом для чаепития. Вскоре не привыкший к поздним посиделкам Лука заснул прямо на плече у папы; Эмма тоже то и дело зевала и клевала носом, у неё слипались глаза.

Уложив и поцеловав детей, родители вернулись в гостиную. До Нового года оставалось всего то нечего: по телевизору уже выступал с традиционной речью президент. Платон взял бутылку шампанского, готовясь открыть её. Но прежде супруги по заведённой у них традиции записали на листочках каждый своё желание. Записки требовалось сжечь одновременно с боем курантов, а пепел растворить в бокале с шампанским и выпить залпом – тогда желание точно исполниться. Новой осечки быть не должно и Платон заранее подготовил всё необходимое для ритуала. При этом он был так серьёзен, что Марина не выдержала и рассмеялась.

Но вскоре и ей стало не до шуток, ибо в самый ответственный момент его пламя погасло, лишь слегка опалив заветную бумажку с самого края. Однако Платон не мог допустить, чтобы его желание не сбылось, поэтому самоотверженно сжевал листочек с написанным и запил его бокалом шампанского. На душе стало немного спокойнее, хотя в животе началась неприятная возня. Но это конечно ерунда, на которую не стоит обращать внимания, ведь теперь у них действительно всё будет очень хорошо. От нахлынувших чувств, захотелось сказать жене что-то очень приятное.

– Ты сегодня просто ослепительна! И этот наряд…он просто супер!

Марина восприняла комплимент как должное, и ответила шутливым упрёком:

– А ты не нашёл ничего оригинальнее этого свитера?

На Платоне действительно был старый свитер грубой вязки. Когда-то в молодости он просто тонул в нём, а теперь едва натянул на себя. Но ему захотелось быть сегодня именно в нём.

– Разве ты забыла, как всего через два месяца знакомства я потащил тебя в байдарочный поход с нашей компанией? И как ты называла меня медведем. Мне вначале это казалось обидным прозвищем, пока ты не рассказала, что я напоминаю тебе в этом свитере, с наметившейся бородой отца. Твоего настоящего отца. (Марину воспитывал отчим, но она говорила, что ей очень долго не хватало отца, который погиб на Севере, когда ей исполнилось всего 13 лет).

– Конечно, помню, – с нахлынувшей ностальгией подхватила Марина. – Ты тогда страшно робел передо мной, но изо всех сил пыжился выглядеть бывалым мачо. И от этого казался мне ещё более милым и каким-то очень родным, будто мы уже были знакомы целую вечность.

Они продолжали азартно вспоминать прошлое и не могли остановиться. Получилась ночь ностальгических воспоминаний. Чудесная ночь. После двух часов супруги снова вышли на улицу и неспешно направились к центру посёлка. Марина держала Платона под руку, тесно прижимаясь к нему. Как же давно они так не гуляли!

Став жителями небольшой изолированной колонии, новички были удивлены, увидев так много людей вокруг, которые поздравляли друг друга и веселились от души. Уже больше недели они жили тут, а Платон впервые увидел многих обитателей домов на своей улице. Вокруг Воронцовых то и дело запускали фейерверки.

Установленная на главной площади гигантская ель казалась высотой до неба, и сверкала разноцветными огнями.

– Всё-таки хорошо, что мы сюда переехали! – взволнованный от вдруг нахлынувшего ощущения абсолютного счастья, прокричал жене Воронцов сквозь грохот петард и хор чужих голосов. – Здесь мы обязательно будем счастливы, я в это твёрдо верю. Так что ты абсолютно права – это будет наш год… И знаешь что…, – мужчина привлёк жену к себе и стал вглядываться в её лицо, будто желая впечатать в собственное сознание родной образ именно таким – любящим, нежным, открытым и тёплым, – ты самое дорогое, что у меня есть! Ты и наши дети…

– Я тебя тоже люблю, родной! – с нежностью улыбнулась Марина и нежно провела прохладными пальцами по его щеке. – Только прошу тебя, подушись сегодня ночью духами, которые я тебе подарила.

Глава 11

10 января 2017 года

Утром в своём кабинете Платона ожидал новый неприятный сюрприз – кто-то сбросил его любимый ноутбук с рабочего стола. Вряд ли весящий примерно полтора килограмма лэптоп мог сам по себе случайно шлёпнуться на пол. Алиса уже давно вышла из детского возраста, когда она шальным котёнком носилась по квартире, как угорелая, снося всё на своём пути; Веник тоже был вполне добропорядочным псом. Дети подобных проказ раньше себе никогда не позволяли. Оставалось заподозрить потусторонние силы…

– Вы не подскажите, любезный Майкл, – на всякий случай обратился к электронному дворецкому Платон, – у этого дома кроме вас, имеется ещё домовой или приведение? Кто бы это мог сделать?

Ответ последовал лишь после короткой недоумённой паузы:

– Просите, вопрос не понял. Пожалуйста, повторите запрос или сформулируйте пожелание более корректно, система умный дом активирована и находится в режиме ожидания.

– Отбой, – буркнул мужчина, испытывая досаду. Хотя с другой стороны, разве это был последний пригодный для работы компьютер в доме? Но такова уж черта его непростого характера, что он слишком привязывается к старым вещам.

Однако ничего не поделаешь, остаётся отнести разбитый компьютер в ремонт, а пока использовать для работы новенький ноутбук, подаренный Мариной на Новый год. Тем более что машина, действительно, кажется великолепная – мощная, с большим экраном. Жена ерунду покупать не станет, у неё принцип – выбирать всё только самое наилучшее…

Дома никого не было: дочь в школе, Марина повезла Луку в какой-то крутой детский центр на консультацию к логопеду и нейропсихологу. Сегодня за женой заехал на служебной машине её личный шофёр, который, наконец-то, вышел с больничного. С собой они прихватили и Веника: в присутствии четвероногого друга Лука не так боялся незнакомой обстановки и чужих людей, особенно врачей (они специально купили сыну лабрадора – так им посоветовал один толковый психолог: мол, собака-компаньон из специального учебного центра Общества слепых станет для их сына посредником между ним и окружающим миром).

Итак, можно ни на что не отвлекаясь, полностью посвятить себя творчеству. Но стоило ему всерьёз погрузиться в текст, как неожиданно вернулась из школы Эмма. Она пришла явно рановато, ведь сегодня у неё должно быть шесть уроков. Девочка выглядела чем-то сильно расстроенной. Глухо бросив отцу «привет», дочь устало опустилась на табурет и задумчиво уставилась в окно, подперев подбородок сцепленными в замок руками.

«Вероятно, снова возникли какие-то неприятности в новой школе», – догадался отец. Он понимал дочь и сочувствовал ей, сам в детстве оказывался в подобной ситуации, когда приходишь в новый класс и бывает не просто наладить отношения со сверстниками и учителями. «Надо подбодрить её, найти нужные слова – размышлял Платон, глядя на грустное лицо малышки. – Можно попробовать рассказать какую-нибудь обнадёживающую историю из чьей-нибудь, а лучше из собственной жизни».

Однако, видя состояние дочери, Платон тактично не стал донимать её расспросами и нравоучениями, решив отложить разговор по душам до более подходящего случая. Тем более что лежащая перед ним телефонная трубка вдруг призывно заиграла рингтоном. Позвонившая дама представилась классной руководительницей Эммы.

– Я уже сообщила Марине Викторовне, вашей супруге, что ваша дочь без разрешения покинула школу посреди учебного дня – раздражённым тоном объявила классная дама. Платону тут же представилась оскорблённая ханжеская физиономия воспитательницы, и ему ещё больше стало жаль свою малышку, которую против воли вырвали из привычной среды и бросили в ледяную неизвестность.

– При этом Эмма обманула охранника на выходе из школы, – продолжала возмущаться учительница. – Такое поведение противоречит правилам нашего учебного заведения. Хотя у нас в посёлке совершенно безопасно, но всё же мы несём персональную ответственность за каждого ученика, вы меня понимаете? Она сейчас дома?

Платон перевёл глаза на сбежавшую с занятий дочь и прочитал страх и отчаяние в её расширившихся глазах на побледневшем личике.

– Я обязательно серьёзно поговорю с ней, – пообещал Воронцов строгим голосом, а сам подмигнул дочери из-за очков, она растерянно улыбнулась ему в ответ. – Она у меня узнает, что значит сбегать из школы! – продолжал понарошку бушевать Платон.

– …Пожалуй, слишком суровое наказание будет чрезмерной мерой, – после паузы смущённо сказала учительница. – Это противоречит принципам, исповедуемым нашей школой, она же ребёнок!… Достаточно будет, если вы тактично объясните Эмме, что она поступила некорректно.

Инцидент был улажен, и мужчина перевёл дух:

– Ну что, Кролик, кажется на этот раз мы тебя отмазали… Ты как, голодна?

Эмма облегчённо улыбнулась, отрицательно помотала головой и попросила:

– Пап, давай лучше съездим куда-нибудь вдвоём, а?

– А куда ты хочешь? Может, в кафе-мороженое?

– Нет, лучше куда-нибудь на природу.

Быстренько наготовив бутербродов, Платон залил в термос горячего чаю с лимоном, и спустился в гараж.

Эмма – уже одетая – ожидала его на улице. Притормозив, чтобы подобрать её, Платон вдруг снова поймал себя на неприятном ощущении чужого взгляда и машинально оглянулся. За последние дни такое с ним уже происходило не раз – внезапно появлялось чувство, будто кто-то пристально наблюдает за тобой и изучает. Но ничто вокруг как будто не подтверждало этого. Как не пытался Платон обнаружить наблюдателя, это ему не удавалось. Тем не менее, дискомфорт не проходил. «Просто паранойя какая-то, – недоумённо подумал Воронцов, – но с какой стати?! Хотя если верить учёным, «шестое» чувство редко обманывает нас. Такая способность – одно из проявлений заложенного природой в человека инстинкта выживания».

Глава 12

Они остановились в двух километрах от посёлка, в лесу, на обочине пустынной дороги. Некоторое время просто болтали, пока Платон не заметил впереди метрах в пятидесяти нечто необычное: точно красные яблоки неожиданно выросли на ветвях заснеженной ёлки.

– Посмотри-ка, снегири! – указал он дочери и полез за фотокамерой; сделал несколько снимков через лобовое стекло и предложил Эмме попробовать приблизиться к редким птахам поближе и снять их на камеру своего телефона.

– Хорошо, папочка.

Чмокнув вылезающую из машины девочку в щёчку, Платон открыл компьютер. Первое время он украдкой поглядывал на дочь, которая увлечённо фотографировала заснеженные ели и ещё что-то заинтересовавшее её на снегу. Но постепенно работа так захватила, что Платон забыл обо всём на свете. К тому же его поджидало неожиданное открытие. В поисковом браузере совершенно нового компьютера была оставлена закладка. Да ещё какая! После щелчка мышью перед ним открылась статья с весьма цепляющим названием «Десять причин для симуляции оргазма в супружеской постели», опубликованная на сайте известного женского журнала. Пробежав глазами заголовок и «шапку» статьи, Платон уже не мог остановиться. Он читал и читал, пока не дошёл до письма, на которое ссылалась в качестве примера психолог, приглашённая автором материала в качестве эксперта. Послание было написано некой М., стиль и некоторые словечки авторши письма показался Платону очень знакомыми…

Это были откровения уже немолодой, но категорически не желающей ставить крест на своей личной жизни женщины. Она переживала не просто кризис в браке, это была настоящая драма. «Иногда, – признавалась М., – мне так и хочется сказать своему благоверному: «В своём глупом самодовольном неведении ты тешишь себя мыслями, что я кончала с тобой в те наши прошлые разы, а я просто подыгрывала тебе…».

Ещё письмо содержало такие – убийственные для, вероятно, пока ещё ни о чём не догадывающегося, супруга М. строки: «Я не просто больше не люблю своего мужа, иногда мне хочется сказать ему прямо в лицо: «Ты даже во время секса боишься смотреть мне в глаза, потому что давно превратился в ничтожество». <…> Мне всё труднее заставлять себя ложиться с ним в постель, чтобы выдерживать очередную пытку, я считаю мух. Никогда не думала, что наступит время, когда этот человек будет вызывать во мне такое неприятие….».

«Почему статья оказалась в компьютере? Зачем Марина читала её?» – задавался вопросами Платон, ведь у них всё стало понемногу налаживаться. Особенно после переезда в новый дом. Супруги будто переживали здесь заново медовый месяц. Конечно, не всё было так безоблачно, но в целом-то налицо Ренессанс, перезагрузка отношений!

«А ведь до переезда у нас с Мариной тоже наметилось охлаждение, – всё же невольно примерил описанную в статье ситуацию на себя Платон. Не так то просто было выкинуть всё из головы, тем более что он и сам стал замечать, что Марина в последнее время изменилась: – Она всё реже стала интересоваться моей жизнью, из отношений стали исчезать теплота, искренность. Мы даже часто стали спать раздельно, чего раньше почти никогда не случалось! То у неё какие-то недомогания по женской части, то она желает подольше поработать в постели с документами и якобы не хочет мне мешать. Когда же секс всё-таки случался, то всегда по моей инициативе, она же будто исполняла повинность… – От таких параллелей с письмом неизвестной М. холодок жути пробежал по позвоночнику мужчины. – Впрочем, стоп! – сказал он себе. – Не рано ли ты запаниковал, вот ведь автор письма-исповеди сообщает, что со своим мужем в браке она состоит на четыре года дольше, чем мы с Мариной, да и живут они в небольшом провинциальном городке. Так при чём же тут ты?».

И всё же тут было о чём задуматься. Все эти годы он жил с ощущением, что ему жутко повезло со второй половинкой. Да, у них и в прежние годы случались недомолвки и даже ссоры, как и в любом браке, но в отличие от тысяч других пар они умели услышать друг друга в критический момент, простить обиду, и гибко подойти к возникшей проблеме. А такое в этом мире встречается не так уж часто. Так что у них были почти идеальные отношения, насколько вообще возможно что-либо идеальное в этом несовершенном мире… «Впрочем, почему «были» – суеверно спохватился Платон. – У нас всё будет хорошо! И Новый год тому доказательство. Просто Марина слишком много времени стала уделять работе. С другой стороны, это совершенно естественно, ведь она успешный талантливый человек, очень амбициозный. Компания, которой Марина руководит, в последнее время сильно расширилась – в её деятельности появилось много новых направлений, значительно выросли финансовые обороты. Это не могло не отразиться на семейной жизни… Но все проблемы преодолимы, если есть любовь. А Марина – умная женщина и дорожит нашим браком, поэтому она недавно набрала новую команду помощников – с расчётом, что толковые молодые менеджеры смогут постепенно взять на себя часть её работы…».

В этот момент по стеклу боковой двери забарабанила детская ручонка. Дочь буквально впрыгнула в машину, она была чем-то напугана.

– Пожалуйста, поехали! Прошу тебя! Быстрее!

– Что произошло? – удивлённо спросил Платон, однако машинально надавил на педаль газа.

– Там Он! – сбивчиво стала объяснять Эмма, её буквально трясло. – Я думала он добрый, он вёл себя совсем как выросший Бэмби из мультика. Но он совсем не добрый. Он не добрый, совсем не добрый!

С дочерью началась истерика. Одной рукой отец прижал её к себе, чтобы успокоить, а другой продолжал вести машину. Ему пришлось приложить немало старания, чтобы добиться от дочери объяснений, что же всё-таки с ней произошло.

Оказывается, прогуливаясь по дороге, Эмма внезапно заметила невдалеке среди деревьев оленя. Он вёл себя очень необычно для зверя, выросшего в лесу – совсем не испугался человека, пусть и маленького, и даже позволил приблизиться к себе. Словно в зоопарке! Отчего городская девочка пришла в полный восторг и стала говорить оленю, что он очень красивый. Её голос не спугнул животное, он продолжал доверчиво смотреть на неё и шевелил ушами.

– Он что, внезапно напал на тебя? – предположил самое худшее Платон.

Эмма замотала головой и снова зарыдала…

Оказавшись в посёлке, Платон сразу повёз девочку в медицинский центр, там Эмму тщательно осмотрели, но никаких следов укусов на её теле обнаружено не было. Однако взволнованный отец не мог успокоиться, он настоял, чтобы врачи вызвали местного начальника службы безопасности.

Через десять минут появился медведеподобный гигант, которого писатель когда-то про себя назвал «Майором».

– В чём дело? – осведомился он хриплым басом, буравя Платона своим жёстким взглядом.

– На мою дочь едва не напало дикое животное. Я думаю, оно заражено бешенством.

– Где это случилось? – уточнил охранник.

– В паре километров от вашего КПП. Мы остановились немного погулять, оно появилось возле самой дороги и по словам моей дочурки совсем не боится людей.

– Можете описать мне зверя?

– Дело в том, что сам я его не успел разглядеть, – немного смутился Платон, – но дочь рассказала мне, что внешне олень не производит впечатления агрессивного, но затем её что-то сильно напугало…в выражении его глаз.

– Хорошо, мы свяжемся с руководством заповедника и санитарной службой и решим проблему – пообещал охранник и повернулся, собираясь уйти, но Платону этого было недостаточно. Ему требовалось услышать что-то более конкретное.

– Когда вы это сделаете? Я хочу быть уверен, что моим детям ничего не угрожает в вашем лесу. Мы купили здесь дом вовсе не для того, чтобы иметь подобные проблемы.

Охранник резко повернулся к нему и сузил глаза, рваная губа его сердито дёрнулась.

– Я же сказал… – он произнёс это почти с угрозой. Впрочем, тут же миролюбиво осклабился (хотя улыбка в его исполнении получилась довольно зловещей). – Проблема будет решена. Безопасность наших клиентов для нас – превыше всего! Так что со своей стороны мы всё сделаем… Вам же впредь стоит более внимательно следить за дочерью. Если бы её всё-таки укусили, именно вам пришлось бы объяснять полиции, как такое стало возможным, и где в это время находились родители.

Глава 13

Ближе к концу месяца у Платона прибавилось забот с детьми. Во-первых, из-за крайней загруженности жены на работе, ему пришлось не только встречать дочь из школы, но и часто самому отводить Эмму утром на занятия. Пока дочь привыкала к учителям и одноклассникам, необходимо было постоянно держать ситуацию под контролем, что называется «в режиме реального времени».

А ещё дважды в неделю к ним на дом стала приходить детский психолог, – специалист по развитию малышей с диагнозом аутизм, а также учительница по рисованию. И это было ещё не всё. Марина как-то сумела договориться с тренером дельфинов из здешнего океанариума, что он станет заниматься с Лукой у себя в бассейне. Жена вычитала в каком-то журнале, что при диагнозе их сына дельфинотерапия творит чудеса.

Вот только при такой плотной загруженности у Воронцова всё меньше времени оставалось на себя, а ведь он очень надеялся, что переезд в загородный дом подхлестнёт его творчество. Приходилось как-то выкручиваться, работать урывками, чтобы выполнить дневную норму. Не всегда это получалось, и тогда в конце дня писатель испытывал недовольство собой и ситуацией вообще: зачем тогда он отказался от журналисткой карьеры и добровольно запер себя в четырёх стенах?! Не для того ведь, чтобы окончательно превратиться в «домохозяйку»! Конечно, это здорово, что можешь много времени проводить с детьми, и всё же…

Однажды, пребывая в таком противоречивом настроении, Платон возвращался с сыном и дочерью из парка, где они не менее двух часов лепили снеговика. А ещё предстояло помочь Эмме с уроками и приготовить ужин. В лучшем случае к собственным делам можно будет приступить не раньше полуночи. «Ничего, наверстаю, – успокоил себя писатель. – Зато вся ночь моя! Никто и ничто не сможет отвлечь меня от работы».

Предстояло заново привыкать к новому режиму, ведь в последние годы он стал почти «жаворонком» и отвык полуночничать. Но слава богу на свете существуют такие, хотя и бесспорно вредные для здоровья, но крайне полезные для творчества, вещи, как крепкий кофе и сигареты…

Был вечер, зажглись фонари. В их мягком свете бесшумно падающие крупные хлопья снега сверкали и переливались, хрустел под ногами свежий снежок. Они шли уже по своей улице и Платон рассказывал детям сказку, которую сочинял прямо на ходу. Получалось недурно, отчего настроение улучшилось. Метров за сто до своего дома им повстречался пожилой мужичок, который, не дожидаясь появления коммунальных служб, энергично махал лопатой у себя перед крыльцом. Незнакомец первым их поприветствовал. Лет шестидесяти, небольшого роста, кругленький, этакий крепенький колобок; уши шапки-ушанки опущены и завязаны бантиком под подбородком, ворот старенького тулупчика поднят. Ничего примечательного в этом толстощёком лице не было, разве что крупное родимое пятно в углу рта, по форме, словно раздавленный таракан. Зато фамилия у «колобка» оказалась необычная – Куш! Семён Янович Куш – так звали соседа. Познакомились. Завязалась беседа. В основном расспрашивал сосед, при этом взгляд его делался особенным – будто оценивающим, когда на лице Воронцова появлялась улыбка.

– Вы давно делали чистку зубов?– неожиданно поинтересовался сосед.

– В каком смысле? – не понял Платон.

– Я дантист-надомник, – пояснил Куш. – В этих местах уже целую вечность обитаю. У меня тут неподалёку раньше дом был, – он неопределённо махнул рукой, – а несколько лет назад переехал сюда в «Новую Венецию». Кстати, не хотите зайти сделать стоматологический осмотр? У меня дома оборудован кабинет… Заодно угощу вас также отличным турецким кофе, сам готовлю на углях по особенному рецепту.

– Спасибо в другой раз – вежливо отказался Платон.

Вечер прошёл так, как он и планировал: едва дети заснули, Воронцов сел за компьютер и работал, не отвлекаясь, до половины третьего ночи, когда вернулась с работы Марина. Она зашла к нему в кабинет – какая-то загадочная и будто совсем не уставшая, в глазах неуловимый блеск. Удивительно соблазнительная в новом облегающем вечернем платье (чаще всего он видел жену в деловых костюмах; Марина вообще предпочитала мужской или спортивный стиль в одежде: обожала носить галстуки и джинсы. Но сегодня у неё на работе было что-то вроде светского раута).

Марина подошла к нему и присела на краешек стола, стала вроде с интересом читать напечатанный им за вечер текст, болтая при этом полуобнажённой, благодаря боковому вырезу юбки, ножкой, но когда он спросил её мнения, ответила рассеянно и невпопад. Платон решил не придавать этому значения, заинтригованный и зачарованный обликом жены. Её вид волновал и немного смущал его, будто он претендовал на что-то принадлежащее ему не совсем по праву, но эта мнимая её недоступность ещё больше заводила Воронцова…

Да, Марина была просто обворожительна в эту минуту – стройная и грациозная как профессиональная танцовщица, томная и чувственная как восточная пери, окружённая незримым облаком тонкого, очень необычного аромата, который подчёркивал её таинственный образ и настроение. Её бархатистые глаза сверкали точно грани чёрного алмаза. Глубокий вырез декольте и боковой разрез юбки откровенно подчёркивали её прелести. Марина словно дразнила его…

Перехватив заинтересованный взгляд, она деланно зевнула, прикрывшись ладошкой, и сладко потянулась.

– Пойду-ка я баиньки в свою тёплую постельку. Что-то я устала.

– А может… – он выразительно взглянул ей в глаза и положил руку на её соблазнительно обтянутое тканью бедро, провёл ладонью по обнажившейся тёплой бархатистой коже.

Она рассмеялась:

– Неужели, Платон Юрьевич, в вас всё же просыпается тот молодой гусар? – И шутливо двумя пальчиками подняла его руку со своей ноги и положила мужу на пах, недвусмысленно намекая, что ничего в этот раз у них не выйдет, и лучше ему поискать что-нибудь возбуждающее в своём компьютере на порносайтах. «Ледяной душ» не охладил, а напротив – вывел обычно невозмутимого и добродушного увальня из себя:

– Не забывай, – ты моя жена! – воскликнул он несколько взвинчено.

Но в ответ же получил материнский снисходительный взгляд, королевскую улыбку и точно рассчитанную капельку яда в ласковом голосе:

– Я понимаю, милый, люди свободных профессий живут страстями, ведь им нет нужды каждое утро вставать по будильнику и тащиться в офис.

– Я просто хочу честности в отношениях!

– Не обижайся, Пупс, и пожалуйста не раздувай сейчас вселенскую драму, у меня осталось не так много времени, чтобы немного поспать. – Марина произнесла это устало с зевком, по-прежнему разговаривая с ним, словно с маленьким мальчиком. Платона это просто бесило, но что он мог?! Не насиловать же собственную жену?

– Я тебя люблю, Пупс, – уже в дверях с улыбкой сожаления оглянулась Марина и чмокнула его воздушным поцелуем.

Через полчаса Платон спустился в кухню, достал из бара бутылку. Как-то иначе справиться с сильным раздражением и душевной болью не получалось.

Хотя с другой стороны, жена в самом деле сильно устаёт на своей чёртовой работе, а он думает лишь о собственных желаниях. Вот и получается, что он обычный эгоист как все мужики! Виски приятно обожгло горло, по мере того, как тёплая волна разливалась по венам, душевная боль становилась всё глуше…

Глава 14

28 января 2017 года

Местный торговый центр предлагал массу возможностей для развлечений. Здесь имелось несколько кинозалов класса люкс, в том числе для просмотра фильмов в формате 4 G, игровые площадки, парк аттракционов и много чего ещё. Обычно если за покупками Платон выбирался не один, то они обязательно заходили в одну из кафешек, расположенных на открытой галерее второго этажа, откуда открывался прекрасный вид на каток.

И вот однажды Эмма предложила:

– А почему бы и нам тоже не попробовать.

– И в самом деле, – легко согласился отец. Они взяли в прокате коньки и вышли вдвоём на лёд – Лука пока согласился наблюдать за ними из-за бортика.

…Час пролетел незаметно, подарив массу положительных впечатлений, а оставшиеся после падений синяки были не в счёт. С этого дня Эмма загорелась желанием начать всерьёз заниматься фигурным катанием: на катке работала спортивная секция для детей разных возрастов, вели её две девушки, мастера спорта. Вскоре Эмма стала посещать группу для новичков.

Сегодня была суббота, и у Марины снова выдался редкий в последнее время выходной. Можно было подольше поваляться в постели после напряжённой трудовой недели, но она решила тоже отправиться с ними на каток. Пока дочь каталась, Воронцовы познакомились с такой же семейной парой – Андреем и Викой. Он – с гривой ярко-рыжих волос и красивой бородкой-эспаньолкой; гордый, словно лорд, с львиными повадками и хрипловатым низким басом. И одет модно с претензией на оригинальность: одни ковбойские сапоги с острыми носами и декоративными шпорами чего стоят! Этакий классический мачо, кажется, больше всего на свете обожающий собственную неповторимую персону.

Супруга Андрея – Вика несколько терялась на фоне свого «звёздного» мужа, хотя тоже была недурна собой. Зато природного обаяния ей было не занимать. Молодая женщина так и лучилась расположенностью к новым знакомым. Ребята были примерно одного с ними возраста, и главное, их дочь Полина училась с Эммой в одном классе. И вот теперь девочки ещё и занимались вместе на льду. Одноклассница была выше их дочери на целую голову, крепенькая – прирождённая юная спортсменка. Очень живая и непосредственная. Её родители с гордостью рассказали, что ещё водят дочь заниматься верховой ездой и спортивными танцами.

– А вы знаете, что Надежда Николаевна бывшая чемпионка Европы? – Вика указала взглядом на молодую тренершу их девочек.

– Молодцы, держат марку! – похвалила дирекцию торгового центра Марина.

– Они тут во всём держат марку, – гордо тряхнув своей огненной гривой, заверил новичков на правах старожила Андрей. Хотя перед этим сам проговорился, что в свой дом они с женой и дочкой заехали только в октябре прошлого года, то есть всего-то на пару месяцев раньше новых знакомых.

После занятия обе семьи посидели в кафе-мороженом и вместе вышли на парковку. В некотором отдалении на фоне серого неба отчётливо прорисовывалась загадочная башня с остроконечной крышей.

– Это главный охранник отгрохал себе замок в средневековом стиле со сторожевой башней, – прищурилась из-под руки Вика.

– А дядька то – большой оригинал! Хотя по его виду этого сразу и не скажешь, – иронично заметила Марина.

– Просто мы пока не всё знаем, – многозначительно хохотнул Андрей. – Вот когда окажемся за внешней поселковой стеной, как в осаждённой крепости, вот тогда вспомним дальновидного мужика добрым словом. Он и сейчас наверное сидит там на своей верхотуре и бдительно обозревает окрестности: не приближается ли коварный враг.

– Поглядите-ка! Кажется местные партизаны снова активизировались, – Платон указал Андрею и Вике на знакомое граффити на стене стеклянного павильона, предназначенного для оставленных на стоянке товарных тележек. На этот раз нарисованная фигура в широкополой остроконечной шляпе представляла собой не пустотелый силуэт, а была полностью «залита» чёрной краской. – Кстати, местная председательша, госпожа Бояринова, кажется, близка к тому, чтобы назначить вознаграждение за голову неуловимого арт-гангстера, – иронично сообщил Платон.

– Странно, а я раньше не замечала – разглядывая мужской силуэт на стене, удивлённо пожала плечами Вика. – По-моему, обыкновенное хулиганство.

– А, по-моему, у паренька серьёзные проблемы с психикой, – помрачнел Андрей и сурово заявил. – Будь я на месте его отца, я бы снял ремень и всыпал ему по голой заднице!

Платон с мягкой иронией не согласился:

– А вдруг мы имеем дело с новым Риверо, который ещё только ищет собственный неповторимый стиль? Возможно когда-нибудь эти «фрески» будут стоить миллионы.

– Вы действительно так думаете? – Вика впервые с интересом посмотрела на кудрявого полноватого очкарика.

В этот момент проходящий мимо них шаркающей старческой походкой плохо одетый тип отчётливо пробормотал, ни к кому персонально не обращаясь:

– Они думают, что это чьи-то шутки…хм…им невдомёк, что это автограф Зверя. Ведь Он вернулся!

Несколько ошарашенные родители проводили удивлёнными взглядами чудака: из-за поднятого воротника его плохенького пальтишка и нахлобученной на глаза засаленной осенней кепки выглядывал только крючковатый мясистый нос сизого цвета и выдающийся вперёд «бараний» подбородок.

Когда странный тип скрылся, Андрей разрядил обстановку:

– А в этом милом посёлке, оказывается, обитает немало занятных персонажей, – он прыснул со смеху, а за ним рассмеялись остальные.

– А давайте завтра устроим барбекю! – предложил рыжий.

Вика активно поддержала мужа:

– А действительно, давайте!

– Хорошая идея, – согласился Платон и вопросительно взглянул на жену.

– Почему бы и нет – улыбнулась Марина. – Грех отказываться от такой хорошей компании.

Обещанное барбекю устроили следующим вечером на заднем дворе дома новых приятелей. Для этого здесь была оборудована специальная кирпичная печь и выстроена симпатичная зимняя беседка с декоративными фонарями. Андрей заранее начал запекать часть заготовленного мяса, и к приходу гостей на столе уже стояли подносы с аппетитно пахнущими дымящимися стейками и сочными сардельками.

Дети, быстро наевшись, затеяли игру в снежки. Веник, которому тоже досталось много вкусного мяса, с весёлым лаем носился вместе с девочками и Лукой по огромному участку.

– Отличный у вас дом, – желая сделать приятное радушным хозяевам, отпустил комплимент Платон.

Подбежала запыхавшаяся Эмма.

– Так пить хочется! Папочка, налей мне, пожалуйста, ещё соку.

Платон наполнил стакан и протянул дочери.

– На, зайчонок.

– А можно я возьму конфету? – дочь увидела через стекло приготовленное в беседке для чаепития угощение и просительно посмотрела на всегда добродушного и безотказного отца.

– Конечно, возьми! Иди, выбери сама и не забудь о компании.

– Спасибо, папочка, я тебя очень люблю, – Эмма прижалась к отцу, после чего радостно поспешила в беседку.

Неожиданно молча наблюдавшая за всем Марина подскочила к дочери, буквально вырвала у неё из руки конфеты и прошипела истерично:

– Не позорь меня! Разве я тебе не говорила, что вести себя так неприлично.

Из глаз Эммы брызнули слёзы стыда, губы её задрожали.

Будто опомнившись, Марина присела на корточки пред дочерью и, обняв, стала целовать её.

– Ну не обижайся на меня, просто в следующий раз не поступай так. – Марина сама схватила со стола горсть конфет и насыпала дочери в ладошки. – А теперь иди.

Хозяева вечеринки постарались сделать вид, будто ничего особенного не произошло.

– Предлагаю отметить наше и ваше новоселье! – Андрей стал распаковывать красивую деревянную коробку с бутылкой подарочной финской водки. – А то из-за всех этих забот с обустройством всё не было времени.

– Мы ведь не москвичи – откровенно призналась захмелевшая Вика. – В Харькове снимали жильё в «хрущёвке» на окраине. Всего год назад мы и не мечтали о собственном доме, да ещё в таком шикарном месте, под боком у столицы!

– Тогда выпьем за ваш успех! – предложил Платон. При этом он удивлённо заметил, как у Марины отчего-то похолодели глаза.

– Давайте! – Вика первой подняла свою стопку. Её искренняя открытая улыбка, заразительный звонкий смех всё больше нравились Платону. Впрочем, отметил он и мелкие белые зубки харьковчанки, такими матушка-природа обычно наделяет хищниц…

– Если бы не наша благодетельница, до сих пор сидеть бы нам в глуши – сообщила Вика, но тут же прикусила губу, наткнувшись на потемневший взгляд мужа…

…– В следующий раз позовём вас на плов, – пообещал Андрей, когда прощались.

– Приходите, не пожалеете, – подхватила Вика и кивнула на мужа, – видели бы вы как он колдует над своим казаном, прокаливает баранью косточку. Такого плова вы больше нигде не попробуете, муж знает рецепт настоящего узбекского плова, который ему завещал один аксакал…

На обратном пути Марина вдруг спросила Платона:

– Знаешь, чей это дом?

– И чей же?

– Ольги Агурбаш, владельцы преуспевающего бизнеса.

Марина назвала сеть пиццерий очень известной торговой марки.

– Откуда тебе это известно?

– Не забывай, каким я бизнесом занимаюсь, Пупс, – будто шутя щёлкнула супруга по носу женщина. – Я многих в этом мире знаю, а с Ольгой мы периодически пересекались по делам бизнеса на протяжении наверное лет шести. В последний раз мы встречалась в офисе строительной компании, когда решался вопрос с покупкой нашего дома. Уже тогда выглядела она, откровенно говоря, не очень, я даже удивилась, когда её увидела: прежде Агурбаш всегда выглядела сногсшибательно, была такая мадам! А тут… Но тогда я решила, что она просто гриппует… Ума не приложу, как эти бойкие ребята оказались хозяевами такого роскошного особняка. Знаешь, сколько он стоит?!… Тебе не кажется, что они чем-то напоминают кота Базилио и лису Алису? Ещё та парочка, не правда ли?

Платон пожал плечами, ему вспомнился тёплый, немного наивный взгляд Вики, дружеское рукопожатие Андрея, и счастливое лицо их собственной дочери, которой нравилось в гостях у Полины:

– Не знаю, мне трудно судить, мы ещё плохо их знаем…Зато у Эммы благодаря этому знакомству, наконец, появилась в школе настоящая подруга.

– Да, пожалуй, – помолчав, неохотно согласилась Марина. – Интересы дочери важнее наших личных предпочтений или антипатий. К тому же мы не знаем, что там у них в действительности произошло с покойной Агурбаш.

– Ты сказала покойной? – насторожился Платон.

– А разве я тебе не сказала, что она внезапно скончалась несколько месяцев назад? – удивилась Марина. – По-моему официальных наследников из числа родни там не было. Насколько мне известно, муж Ольги скончался ещё лет десять назад, а детей они так и не завели.

Глава 15

1 февраля 2017 года, среда

К десяти часам утра к Луке в очередной раз пришла учительница рисования. Они прозанимались полтора часа в игровой комнате. Но перед тем как уйти преподавательница захотела поговорить с кем-то из родителей малыша. Выглядела она очень озабоченной, даже растерянной. Платон предложил пройти к нему в кабинет.

– Вы ведь консультируетесь у детского психолога по поводу сына? – осторожно начала учительница.

Платон подтвердил:

– Вы же знаете диагноз Луки, моя жена привлекла самых разных специалистов для работы с ним.

– Очень хорошо – кивнула учительница. – Тогда вам стоит показать им это. – Она извлекла из своей папки несколько листов и пояснила: – В прошлый раз я попросила Луку пофантазировать с фломастерами в руках на свободные темы к нашему сегодняшнему занятию. И вот посмотрите, что он изобразил.

Рисунки были жутковатые – с расчленёнными телами, фонтанами крови; отрубленные головы катились по земле с распахнутыми ртами и округлившимися глазами; висящие на деревьях трупы клевали птицы. Не верилось, что это мог нарисовать ребёнок, к тому же его собственный сын!

– Можете представить, каково было моё состояние, когда я это увидела! Я спросила его, что ты хотел этим показать, Лука, а он мне: «Я смерть, и я за вами иду», и с такой злостью, что я обомлела. – Молодая учительница растерянно смотрела на отца ученика, а тот не знал, что и сказать.

– Видимо это какая-то игра – после паузы предположила художница, вероятно пытаясь смягчить впечатление. – Вероятно, Лука что-то увидел в мультиках или от других детей. Или что-то услышал… А вообще он у вас ребёнок ласковый, домашний, послушный. И всё же вам стоит проконсультироваться со специалистами.

Вечером Платон пересказал разговор Марине и показал ей рисунки.

– С нашим мальчиком действительно что-то происходит. И по-моему, это началось вскоре после переезда в этот дом.

Однако жена отнеслась к случившемуся с удивительным спокойствием, по-философски:

– Не драматизируй, милый, я постоянно нахожусь в контакте со специалистами, которые занимаются с Лукасом. Они говорят, что с ним всё прекрасно. Терапия даёт отличные результаты, в его состоянии есть устойчивая положительная динамика.

А эта твоя училка – слишком молода и излишне впечатлительна. Просто наш мальчик взрослеет. Ему необходимо учиться, в том числе и тому, как надо злиться, сердиться, грустить и проявлять прочие нормальные человеческие эмоции. Ему, как и всем, нужно пространство, чтобы побыть злым и нехорошим. Не может же он все время улыбаться и быть всем довольным. Он ведь Живой! А в этом доме у него появилось очень много личного пространства, так что повода для опасений нет.

– Ты действительно в том уверена?

– Ну конечно. Обычно детские неврозы не возникают на пустом месте, но мы ведь не скандалим с тобой при детях, ты не избиваешь меня в пьяном виде, а я не закатываю тебе сцен. Так что всё в порядке, Пупс.

– А если психолог спросит нас, куда мы деваем своё раздражение? – Платон неожиданно почувствовал себя задетым за живое. – Как мы с тобой выясняем спорные моменты нашей личной жизни?

Марина снисходительно улыбнулась.

– Умные родители на такой вопрос сказали бы, что даже если бы имели претензии друг к другу, то постарались бы держать свои проблемы при себе.

– Грустно. Скрывать свою боль и злость и с улыбкой делать вид, что у вас всё о,кей, а ночью рыдать в подушку, или втихаря заливать печать алкоголем? Это по-твоему надёжный рецепт семейного счастья?

– Просто ты, как истинный писатель, обожаешь сгущать краски, – со снисходительной ласковостью проворковала жена. – Но таковы правила игры и миллионы семей как-то живут по ним и даже бывают вполне счастливы…

Тем не менее, уже в пятницу для родителей прозвенел очередной тревожный звоночек. Тренер из дельфинария неожиданно сообщил, что не сможет больше заниматься с Лукой. Якобы он очень занят со своими хвостатыми артистами в связи с подготовкой новой шоу-программы. Но оказалось, что это всего лишь благовидный предлог, а истинная подоплёка отказа выяснилась десять минут спустя. В дверях океанариума Платон столкнулся с ассистенткой дельфиньего тренера (они были немного знакомы). Она то и рассказала оторопевшему отцу, что дельфины стали бояться его сына и категорически отказываются даже приближаться к нему.

– Это началось несколько занятий назад – как-то вдруг, – пояснила молодая женщина. – Умные и очень коммуникабельные животные, всегда прекрасно ладившие с детьми, неожиданно повели себя крайне неадекватно. И даже после того, как вы забирали сына после занятия, это не заканчивалось. Мы ещё не могли их успокоить почти сутки.

Глава 16

16 февраля 2017 года, четверг

День выдался очень холодным, мороз разрисовал оконные стёкла причудливыми узорами. К вечеру стрелка термометра опустилась за отметку тридцать градусов, вдобавок поднялась вьюга. В окнах дрожали стекла от набиравшего силу бурана. Ветер выл в каминной трубе, стараясь загнать дым обратно в комнату. Но огонь ярко пылал в очаге и даже сильнее разгорелся, будто назло приближающейся буре.

Напольные часы пробили полночь. Дети давно разошлись по своим спальням и уже должны видеть третий сон. Марина как обычно задерживалась на работе, похоже её отсутствие дома по ночам становилось в их семье традицией.

Платон сидел в кресле перед камином, накрывшись тёплым пледом, и задумчиво глядел на колышущееся пламя. В ногах у него дремал Вениамин, а вот Алиса куда-то исчезла, хотя ещё недавно любимица тоже уютным клубочком свернулась у него на коленях.

Вдруг Веник встрепенулся, будто услышал что-то, он вскочил на лапы и стремглав выскочил из гостиной; в прихожей беспокойство его лишь усилилось – пёс скулил и тревожно лаял, вставал передними лапами на входную дверь, словно пытаясь самостоятельно её открыть, и выразительно оглядывался на хозяина, явно зовя его за собой. Приоткрыв дверь, Платон зажмурился от ударившего в лицо ветра вперемешку с колючей снежной шрапнелью, от ледяного воздуха перехватило дыхание. К счастью вьюга ещё не успел замести уходящую вглубь двора цепочку кошачьих следов. Это было очень странно: хотя в нижней части двери имелась специальная кошачья дверка, Алиса никогда ею не пользовалась; она выросла в квартире и панически боялась незнакомого ей внешнего мира.

Платон повернулся к собаке.

– Подожди, я надену куртку!

Но добрая душа Веник не мог ждать и самоотверженно сорвался с крыльца куда-то во мрак. Через какие-то секунды он призывно залаял. Вначале мужчина ничего не мог разглядеть, но потом возле самого забора ему вроде померещился тёмный клубочек. Сердце сжалось от сопереживания бедняжке, и он тоже бросился – прямо в домашнем джемперочке и в тапочках – спасать замерзающую Алису.

Кошка была ещё тёплой, только сильно дрожала и едва могла мяукать, – голосок её звучал слабее, чем у двухмесячного котёнка. Платон сунул бедняжку себе под свитер, чтобы согреть собственным теплом, и вместе с Веней поспешил обратно. Где-то в глубоком сугробе остался правый тапочек, но искать потерю в такой мороз – себе дороже; теперь скорее в дом! – согреться у камина.

Да не тут то было: дверь оказалась запертой изнутри! Вероятно, сама захлопнулась от сильного порыва ветра.

На этот случай под рукой имелся домофон, по которому можно связаться с электронным дворецким. Надо лишь в правильном порядке набрать нужную комбинацию кнопок и произнести кодовое слово. Вот только пальцы без перчаток быстро закоченели и плохо слушаются, а собственный срывающийся голос кажется чужим.

…– Я к вашим услугам, – наконец прозвучал из динамика приветливый баритон.

– Слава богу, Майкл! Знал бы ты как я рад тебя слышать, старина. Открой скорее дверь, здесь ужасно холодно.

– …К сожалению, это невозможно – доброжелательно сообщил электронный страж.

– Почему?!

– Система заблокирована по красному коду, это означает, что открыть её можно только изнутри.

– Мы же замёрзнем! Ты это понимаешь?

– Прошу прощения, обратитесь в службу поддержки компании-оператора, могу продиктовать телефон их прямой линии.

– К дьяволу тебя с твоим оператором!

– Рад был помочь, – невозмутимым бодрячком отрекошетил дворецкий.

В отчаянии Платон стал звать спящих детей и биться во все окна и двери, однако дом оставался погружённым во тьму. Он обежал его уже два раза, но только без толку, разве что немного согрелся. И всё же дело дрянь: на таком морозе, да раздетым, – долго не протянешь. Из-за дурацкого сбоя системы вполне можно превратиться в сосульку. Утром вернётся Марина и наткнётся на его окоченевший труп, хорош же он будет – посиневший, весь скрючившийся, оскалившийся, да ещё в одном шлёпанце!…

Однако должно же быть какое-то решение! Надо лишь успокоиться и поискать его, наверняка оно рядом. Воронцов поднял глаза, и тут его осенило: окно спальни Эммы находилось прямо над ним, попасть в него снежком было не так уж сложно.

Плохо слушающимися руками писатель принялся лепить снаряд, как вдруг случайно наткнулся взглядом на тёмный детский силуэт за прозрачной панелью зимнего сада.

– Лука! – с радостным криком полураздетый мужчина бросился к сыну. – Ты должен открыть мне дверь изнутри. Давай! А то я совсем окоченел. – Платон изо всех сил напрягал голосовые связки, чтобы быть услышанным сквозь стекло и завывания ветра. Для верности он дополнял слова знаками, показывая, что и как нужно сделать.

Только странное дело, мальчик в пижаме не выказывал в ответ на обращённые к нему просьбы никаких эмоций, будто не слышал отца. Он по-прежнему неподвижно стоял по ту сторону прозрачного экрана, – словно маленький истуканчик, – и глядел с поразительным равнодушием.

– Да что с тобой?! – Платон отчаянно замахал руками перед лицом сына и забарабанил ладонями по стеклу. Но и это не возымело ни малейшего действия: Лука продолжал безучастно глядеть на него, или сквозь него, а потом зевнул, повернулся и неторопливо побрёл вглубь дома!

Глава 17

…Спасительное укрытие Воронцов нашёл в доме зубного врача, с которым недавно познакомился. А ведь задержись он на морозе ещё немного, и история могла бы закончиться для него скверно. Но к счастью обошлось без обморожений и застуженных лёгких.

Сосед без лишних вопросов принял нежданного гостя и его собаку. И сразу взялся за дело. Для начала Семён Янович Куш усадил заявившегося к нему в одном тапке задрогшего бедолагу, у которого зуб на зуб не попадал, а тело совсем одеревенело, в горячую ванну, стал отпаивать его горячим чаем с малиновым вареньем. Потом дал переодеться в тёплые вещи.

Постепенно Платон отогрелся и смог рассказать, что за напасть с ним приключилась. Выслушав, медик неожиданно истолковал причину странного поведения ребёнка:

– Вероятно ваш мальчик находился в состоянии лунатизма, – предположил Куш. – И если это так, то нет ничего удивительного в том, что он вас в упор не видел, так как по сути продолжал спать.

– Но раньше мы с женой за Лукой такого не замечали! – озадаченно произнёс Платон.

– Да вы не расстраивайте, – улыбнулся ему дантист, подливая чай. – Говорят, лунатизм – признак одарённости ребёнка. Вероятно, многие гении детьми были лунатиками, просто в этом состоянии человек себя не помнит, а рассказы родителей с возрастом забываются.

– Пожалуй вы правы, – согласился Платон, – хотя должен признаться, был момент, когда мне почудилось, будто на губах сына появилась улыбочка. Даже сейчас у меня вновь мурашки побежали по спине, стоило мне вспомнить ухмылку на лице Луки, хотя благодаря ванной и вашему превосходному чаю я вполне согрелся.

– Ну, ну, – старый доктор мягко похлопал его по колену, – не стоит предавать случившемуся такое значение, в конце концов он ведь ребёнок.

– Нет, вы не подумайте, я по-прежнему всей душой люблю сына, и этот случай никак не может повлиять на моё к нему отношение, – пояснил Платон, – просто эта история застала меня абсолютно врасплох.

– Я понимаю – сочувственно покачал крупной головой сосед. Его круглое лицо казалось Платону забавным и симпатичным, и даже «тараканье» родимое пятно возле рта сейчас его не портило. После всего пережитого сумерничать на тёплой уютной кухне соседа за столом с настоящим тульским самоваром было райским удовольствием.

– Раз уж вы у меня в доме, может быть, всё-таки проведём стоматологический осмотр? – предложил хозяин.

На этот раз отказаться было бы невежливо. Они отправились в другую часть дома. Хозяин жил весьма небедно и, похоже, очень интересовался искусством: повсюду были живописные полотна в тяжёлых старинных рамах, бронзовые канделябры, огромные напольные вазы из китайского фарфора, скульптуры…

Оказавшись в стоматологическом кресле, Платон имел время осмотреться, пока доктор менял домашнюю фуфайку на белый халат, тщательно мыл руки и готовил инструмент. Посреди стерильного белокафельного пространства взгляд притягивали макеты челюстей в стеклянных шкафах. Вероятно выполненные из пластика, гипса и металла, они тут были выставлены в качестве рекламы возможностей мастера. А ещё зубастые конструкции вполне могли служить демонстративным материалом для пациентов – надо же было на чём-то показывать клиенту, какие зубы ему надо заменить и что примерно он будет иметь во рту в итоге.

Имелось тут и несколько черепов, по всей видимости тоже пластиковых.

…– Вы нуждаетесь в основательном протезировании, – заключил доктор, закончив осмотр, – я могу изготовить для вас отличные импланты. У меня ведь фирма! – Куш взял из шкафа один из челюстных макетов и стал показывать на нём, какую именно работу мог бы выполнить для гостя.

…– По-соседски сделаю вам приличную скидку – пообещал он.

– Благодарю вас – вежливо ответил Платон.

Куш внимательно взглянул на него.

– Я сужу о людях по улыбке. Это профессиональное. Мы с вами видимся во второй раз, а вы ещё ни разу по-настоящему не улыбнулись.

Платон машинально растянул губы и щёки в вежливой улыбке, на что дантист пренебрежительно хмыкнул.

– Людей не обманешь. Хоть и говорят, что встречают по одёжке, но на самом деле нас в первую очередь оценивают по взгляду и по зубам… Хотя я понимаю, что ваше нынешнее появление в моём доме не может вызывать у вас положительных эмоций, и всё-таки надо улыбаться чаще, – это продлевает жизнь! Как доктор вам говорю.

– Да как-то поводов в последнее время нет для особого веселья, – стал оправдываться Платон.

– Вы не правы. Повод уже в том, что ваши зубы ещё при вас, а не в чьей-нибудь коллекции, – Куш выразительно указал глазами на шкаф, в котором у него были выставлены черепа.

– Так они настоящие? – заинтересовался гость.

– А как же! – с ноткой искренней обиды заверил дантист. – Зачем мне муляжи? У меня всё настоящее – и картины и челюсти… Я к вашему сведению передвижников собираю с 1967 года. Признаю в жизни только подлинники!

Доктор извлёк из прозрачного шкафа костяную голову с полным комплектом великолепных белоснежных зубов и хитро прищурился на Платона.

– Хотите такие? Своим лучшим клиентам я ставлю самое лучшее – натуральное! Ибо никакая импортная металлокерамика не сравниться с настоящими природными зубами. Хотя, конечно, такой вариант обойдётся вам подороже. У меня много первоклассного материала припасено.

Видимо у Платона вытянулось лицо, потому что доктор поспешил его «успокоить»:

– А чему тут удивляться?! Ещё каких-то двести лет назад это была обычная практика. Вам когда-нибудь приходилось слышать выражение «зубы Ватерлоо»?

Куш с удовольствием поведал ошарашенному клиенту, как после знаменитой битвы, которая стала окончательным фиаско для Наполеона, на поле закончившейся брани осталось 50 000 трупов французский, английских, и союзных им солдат. И когда сгустилась тьма, за дело принялись мародёры…

– Стервятники не брезговали рыться в карманах изорванных мундиров, забирая все мало-мальски ценное. Но главным образом их интересовали здоровые человеческие зубы – сырье для зубных протезов, которые охотно приобретались состоятельными людьми по всей Европе. После Ватерлоо предложение на рынке настолько выросло, что «подержанные» зубы, вне зависимости от их реального происхождения, начали именоваться «зубами Ватерлоо». То был знак качества: лучше иметь во рту зубы молодого здоровяка, павшего на поле брани, чем те, что вырваны у повешенного преступника или безвестного покойника в морге, если не у полусгнившего мертвеца. Ведь в XVIII веке основными поставщиками зубов были ловкачи, которые воровали трупы из могил и продавали медицинским школам.

Дантист выдержал паузу, довольный произведённым эффектом, и захихикал, поглаживая череп по гладкой макушке:

– Шучу, конечно. Все челюсти здесь, естественно, искусственные. Это раньше мастерам приходилось изгаляться, чтобы изготовить импланты, похожие на настоящие. Вот хотя бы взять первого президента США Джорджа Вашингтона, так у него во рту размещался настоящий шедевр! Верхняя половинка протеза была изготовлена из челюсти бегемота, а для нижней взяли человеческие зубы. Поговаривали, что часть своих здоровых зубов для президента пожертвовали его чернокожие рабы… Но при современном обилии материалов нужда в этом отпала.

Они вернулись на кухню. Хозяин выставил в знак особого расположения к гостю бутылочку домашнего винца собственного изготовления. Румяное лицо его приняло задушевный вид, как и зашедший разговор. Платон с интересом слушал как непросто приходилось самостоятельному и предприимчивому человеку в советские времена делать свой небольшой бизнес.

– Спасало меня только то, что те, кому по роду службы положено было меня изобличать, сами у меня лечились. Большинство моих коллег рано или поздно оказывались на лесоповале. Многих сажали за афёры с золотом для коронок. Но у меня была лучшая, как теперь принято говорить «крыша», из сотрудников ОБХСС и крупных партийных шишек. А чтобы не мозолить лишний раз глаза советской власти и не компрометировать наведывающихся ко мне важных клиентов, я перебрался сюда: вроде как в лесу живёшь, а до Москвы рукой подать.

Куш вздохнул и с ностальгической поволокой в глазах протянул.

– Да-а…были времена…, – но тут же оживился. – Впрочем, даже теперь, при нынешней конкуренции, я своих позиций не теряю. Во-первых, репутация, – принялся он загибать пальцы, – во-вторых, опыт и уважение к клиенту. А, кроме того, обхожусь без медсестры, и имею квалификацию и зубного техника, и хирурга. Поэтому и цены у меня разумные, хотя оборудование самое лучшее, как видите. Даже есть хирургический микроскоп…

Послышались приближающиеся слегка шаркающие шаги, и на кухню вошёл заспанный молодой человек в наброшенном на голое тело шёлковом халате в драконах, и в мягких домашних тапочках на босу ногу. Это был смазливый красавчик с фигурой бодибилдера и сеточкой на голове, сохраняющей идеально уложенную причёску.

– Знакомьтесь мой сын Эрик, – представил его Куш.

– Здрасьте, – небрежно кивнул парень, заглядывая в холодильник. Не стесняясь постороннего человека, он капризно высказал папаше претензию:

– Я же просил тебя не есть мои йогурты! Эту упаковку я просил купить для себя! И почему у нас собака в доме?! Ты же знаешь, что у меня аллергия на шерсть животных.

Не смотря на большие мышцы и мужественный подбородок, парень чем-то напоминал манерную девочку. Платону стало крайне неловко и он попросил разрешения позвонить жене, чтобы скорее вернуться домой.

Глава 18

2 марта 2017 года

Дочь новых знакомых Вики и Андрея – Полина стала довольно часто заходить к ним. Девочки вместе делали уроки, смотрели мультики, что-то рисовали, дурачились. С новой подругой Эмма буквально расцвела и уже ходила в новую школу без прежней принуждённости.

А вот сына специалисты порекомендовали свозить к морю. Лука всегда неплохо ладил с родителями Марины и на этот раз легко согласился отправиться с бабушкой и дедушкой в Италию. Так что у Платона появилось больше свободного времени на писательство. Что же касается их с Мариной отношений, то в них как будто наметилось потепление, они даже снова стали спать в одной постели. В конце концов, семья, – это самое ценное, что у них есть, и никто из них двоих не может желать её разрушения…

Сегодня среди ночи их разбудил настойчивый звонок по видеодомофону, на экране монитора какой-то человек в одних трусах(!) призывно размахивал на камеру руками, знаками умоляя скорее впустить его.

– Может лучше вызвать службу безопасности? – благоразумно предложила Марина.

– Подожди, я кажется знаю его, – удивлённо произнёс Платон, всматриваясь в фигуру на экране. – Ну да! Это же Эрик, сын зубного врача, нашего соседа. Помнишь, я тебе рассказывал?

– Интересно, что ему понадобилось от тебя среди ночи? – недоумевала жена. – И почему он голый? В такой то мороз!

– Сейчас узнаем, – Платон решительно нажал кнопку и поспешил навстречу странному визитёру с тёплым пледом.

Едва Воронцов открылась дверь, посиневший от холода парень почти упал на руки Платону. Обнажённое тело Эрика покрывали кровоточащие рубцы, словно его от души отстегали нагайкой.

– Господи! Да кто же такое сделал с вами? – всплеснула руками спускающаяся по лестнице Марина.

Платон помог парню пройти в гостиную, усадил его на диван и стал закутывать в одеяла.

– Давайте мы отвезём вас в больницу, – предложила Марина.

Эрик отрицательно замотал головой, по лицу его прошла судорога, словно бедняга едва сдерживался, чтобы не зарыдать.

– Не хочу скандала, мы опозоримся на весь посёлок…если все узнают, в нас станут тыкать пальцами, – с трудом проговорил он трясущимися посиневшими губами.

– Тогда хотя бы надо поставить в известность вашего отца, ведь он наверняка беспокоиться. – Высказанная Платоном мысль казалась более чем разумной, тем более что Воронцов считал себя должником Семёна Яновича Куша, и потому, не дожидаясь согласия молодого человека, он поспешил в спальню за телефоном.

– Подождите! – догнал его окрик парня. Удивлённый, Воронцов вернулся:

– Но почему вы не хотите, чтобы я позвонил вашему отцу?

– Поверьте, не стоит этого делать…ведь это его работа. – Молодой человек скривил разбитые губы в горькой усмешке и приподнял плечо с глубокой резаной раной в районе сустава.

Платон не мог в это поверить, разве мог такой милый, обходительный человек проявить подобную жестокость, да ещё по отношению к собственному сыну! Нет, представить себе такое было совершенно невозможно. За то короткое время, что они провели вместе, Куш успел произвести впечатление более чем нормального, вполне уравновешенного человека. Да и как ему – невысокому, толстому и старому – удалось бы справиться с молодым атлетом, который на голову выше и гораздо шире в плечах?! Вот ведь все его – Воронцова старые свитера оказались малы этому задрогшему на морозе Гераклу. Чтобы сладить с таким здоровяком требуется недюжинная молодая сила, так что пока всё происходящее плохо вязалось между собой. Однако Платон оставил своё недоумение при себе и не стал никому звонить. Спать Эрика уложили в одной из гостевых комнат.

– А мальчик то ничего, – неожиданно мечтательно произнесла Марина, когда супруги вернулись в свою постель, – сложён он как бог и красив… Такого симпатяжку приятно пожалеть.

– Так в чём же дело? – угрюмо буркнул уязвлённый Платон.

– Так ты не против? – с игривым удивлением осведомилась жена и, схватив подушку, принялась шутливо колотить ею супруга. – Ах ты мой ревнивец, я же тебя проверяла! Ты ведь знаешь, что такие слащавые жеребцы не в моём вкусе. У них обычно мозг заменяют мускулы…

Но на этом приключения этой беспокойной ночи не закончились. Стоило им заснуть, как снова призывно загудел звонок домофона. Затем нетерпеливый посетитель принялся нервно сигналить автомобильными гудками, отчего уже должна переполошиться вся улица.

Неожиданно ночным дебоширом оказался «спокойный и добродушный» сосед.

– Я знаю, Эрик у вас… мы немного повздорили, – с порога заявил дантист, вид у него был очень взволнованный, если не сказать неадекватный – взгляд Куша постоянно блуждал, подбородок слегка подрагивал. Совершенно заурядная, добродушная его физиономия неожиданно приняла какой-то хищный вид.

– Здравствуйте, Семён Янович, – поприветствовал соседа Платон.

– Да, простите, здравствуйте – Куш сделал движения рукой, показывая, что он немного не в себе и заранее прося его извинить за это.

– Ваш сын сейчас спит – пояснил Платон. – Думаю, завтра он придёт немного в норму и вы, вероятно, сможете поговорить, если конечно он сам этого пожелает.

– Что он вам сказал? – ещё больше забеспокоился Куш.

– Думаю, это не так важно, что именно он сказал, гораздо важнее в каком виде он тут появился.

– Вы не так всё поняли, – толстяк растерянно взмахнул руками, затем принялся растирать себе сморщенный лоб; брови его изогнулись в страдальческой складке, голос зазвучал с искренней скорбью: – Эрик только выглядит таким, на самом деле он болен, серьёзно болен… Сегодня у него случилось обострение его болезни, вы должны пустить меня к нему. – Дантист попытался войти без приглашения, но Платон вежливо преградил ему путь.

– Я вам очень признателен за прошлый раз, Семён Янович, и всё же давайте отложим этот разговор до утра.

Дантист удивлённо отступил на пару шагов, но отнюдь не смирился с полученным отказом.

– А ведь вы показались мне благоразумным человеком…Напрасно, напрасно вы так… Вы ещё пожалеете о своём опрометчивом поступке.

– Вы мне угрожаете? – удивился писатель.

На лице дантиста не было и следа прежней приветливости, на прощание он смерил Платона холодным враждебным взглядом и пошёл к своей машине.

Утром за завтраком Эрик уже выглядел значительно лучше и отсутствием аппетита не страдал, что свидетельствовало о том, что неприятный инцидент обошёлся для него без серьёзных последствий для здоровья.

– А ваш отец уверял меня, что вы серьёзно больны, – сказал ему Платон.

– Отец? – удивился Эрик и даже перестал жевать.

– Он был тут ночью, добивался немедленной встречи с вами.

– Прошу вас, не пускайте его в свой дом! – чуть не взмолился парень.

Платон был в полном недоумении:

– Я конечно недостаточно хорошо знаю вашего батюшку, и всё же мне трудно поверить, что он такой уж тиран.

– Вы действительно плохо его знаете. Всё началось с угроз.

– Он угрожал вам?!

– Вам трудно в это поверить, потому что я моложе и сильнее, ведь так? – здоровяк обидчиво захлопал пушистыми ресницами. – Но когда на вас направляют пистолет – мышцы бесполезны.

– Не хотите же вы сказать…

–Именно это я и хочу сказать, – подтвердил Эрик, – этот человек хранит дома пистолет.

– И всё-таки он вам отец, – наставительно заметила Марина. – А между родными людьми не всегда царит безоблачная атмосфера, и всё же попробуйте поговорить с родителем по душам.

– Папик всем так говорит, но на самом деле мы чужие люди.

Эрик, смущаясь, признался, что живёт в доме старого врача на правах любовника.

– Так вышло – оправдывался он, – я приехал из другого города в чужую мне Москву, где у меня не было ни одного знакомого, мне просто некуда было пойти! Деньги, которые у меня были с собой, закончились через неделю…

Услышанная Платоном и Мариной история оказалась вполне типичной: симпатичный молодой провинциал, попав в трудную ситуацию, попытался зацепиться за богатую возможностями столицу с помощью богатого случайного знакомого – «папеньки». А вот дальнейшее (если верить Эрику) не вписывалось в стандартные каноны: оказавшись на своей территории, спонсор сбросил маску благодетеля, превратив любовника в своего сексуального раба: заперев его в доме и заставляя заниматься разными извращениями.

Платону трудно было в это поверить. Впрочем, и не верить молодому человеку становилось всё сложней, ведь он был очень убедителен, даже продемонстрировал запястье с неснимающимся электронным браслетом, навроде тех, какими «кольцуют» подследственных, которых до суда приговаривают к домашнему аресту.

– Папик постоянно угрожал мне, что если я попытаюсь сбежать, он всё равно быстро выследит меня с помощью чипа, встроенного в браслет, и тогда меня ожидает жестокое наказание. Вот почему он безошибочно вычислил, что я прячусь у вас в доме.

Эрик стал рассказывать, как бывший хозяин часто в его присутствии фантазирует вслух, придумывая разные сексуальные забавы вплоть до зверских убийств, и заставляя раба играть в свои извращённы игры.

– Не пойму, как я до сих пор жив, – с дрожью в голосе произнёс молодой человек, он схватился за горло и закашлялся, на щеке его появилась слеза. Марина сходила за успокоительными каплями. Выпив их чувствительный гигант снова смог говорить:

– У него дома в секретном месте хранятся диски с коллекцией страшных фотографий. Думаю, старый развратник специально показывал их мне, чтобы я забыл даже думать о неподчинении и тем более о побеге. Папик чокнутый, опасный псих! Он получает удовольствие от мучений других.

– Почему бы вам тогда не обратиться в полицию?

– Вы думаете, они поверят какому-то нелегальному мигранту с сомнительной репутацией? Да у папика ещё с советских времён вся полиция прикормлена! Вы знаете какие у него связи?! Я был в шоке, когда узнал. Он убедил меня, что благодаря своим связям занимает очень высокое положение в этом городе, а я практически никто в пищевой цепочке. Мерзский толстяк не раз мне хвастался, что лечил зубы многим гэбэшным и милицейским генералам, а они за это оказывают ему покровительство.

Глава 19

Сегодня Эмма снова вернулась из школы вместе с новой подругой, девочки пообедали и сели учить уроки.

Неожиданно среди дня домой заехала за какими-то документами Марина. Зайдя в кабинет к мужу, она выразительно взглянула на распахнутую форточку, затем подошла и заглянула в полное окурков мусорное ведро, об остальном уже догадалась сама. Но вместо того, чтобы упрекать, посочувствовала:

– Снова дымишь как паровоз! Что, совсем не идёт работа?

– Всё не то, шлак один бесполезный! – Платон устало махнул рукой.

– Ну-ну, не отчаивайся, милый, – Марина потрепала мужа по пышной шевелюре, – ты ведь у нас талантище!

– Не знаю, теперь я в этом уже не уверен. – Платон постепенно действительно утрачивал веру в себя и не смог не поделиться мыслями о будущем: он так и состариться, сидя дома и пописывая никому не интересные графоманские книжки; пыжась сделать что-то значительное, но не имея к этому настоящего дара. Похоже, он переоценил себя, бросив журналистскую работу, а теперь вернуться в профессию уже нереально. Таких как он, – безработных репортёров, сейчас на рынке – тысячи! Редакции телеканалов и журналов из-за кризиса продолжают сокращать штаты, без дела сидят даже асы… Наступило время взглянуть в глаза горькой правде.

– Похоже, ты была права, когда не советовала мне круто менять всё в жизни и пускаться «в одиночное плавание к туманной цели», – уныло признал Платон, пряча глаза. Нет, он не слышал от жены «нет, нет и нет», когда поставил её перед фактом, что решил всерьёз заняться писательством и посвятить этому себя целиком, но она и не повторяла ему без конца «всё получиться, я в тебя верю!».

Успешная в отличие от него в карьере, Марина смотрела на потуги супруга с ироничной отстранённостью. Когда между ними иногда возникала эта тема, Марина говорила о его новом литературном поприще с каким-то лёгким налётом иронии и насмешливости, будто не всерьёз, играя высокопарными словами типа «гениальный», «новый бестселлер», «будущий классик». Однако сейчас в её глазах он не заметил затаённой насмешки.

– А мне кажется, ты рано списываешь себя со счетов, – сказала жена серьёзно. – Ты ведь сам мне говорил, что на свежем воздухе, да на новом месте вдохновение неизбежно появиться, помнишь?

Он кисло подтвердил. Тогда жена предложила ему представить самое худшее:

– Ты у меня трудяга, без дела сидеть не сможешь, в крайнем случае устроишься учителем, у тебя ведь диплом педагогического института.

Платон кивнул. Самым страшным было то, что втайне он терпеть не мог чужих детей. Ученики его раздражали, пугали своей жестокостью и непредсказуемостью. До того как податься в журналистику, он пять лет честно отработал в школе. И в конечном итоге преподавание стало для него пыткой. В те годы он спасался только ночным сочинительством. Каждую ночь, закончив проверять тетрадки своих оболтусов, строчил рассказы и придумывал сюжеты будущих романов, несмотря на то, что рукописи регулярно возвращались из издательств с пометкой «не пойдёт». И всё же тогда он работал как проклятый, несмотря на все неудачи и совершенно жуткие рецензии, – продолжал гнуть свою линию: сочинял ночами напролёт; словно молодой художник, жил с предвкушением успеха. Ах где то золотое времечко?! Как и где он расплескал тот задорный настрой, несокрушимую веру в себя?!

– А с кем это там играет наша Эмма, не с Полиной ли? – вдруг изменилась в лице Марина.

– Да с Полиной.

– Я не хочу, чтобы мне что-то напоминало дома об этих людях, – с неожиданной холодной непреклонностью заявила жена.

– Ты о её родителях?

– Они вызывают у меня большое подозрение. Я навела ещё справки: Ольга Агурбаш завещала харьковчанам всё своё состояние, хотя эти проходимцы ей никто!

Марина стала говорить, что в истории смерти её знакомой много тёмных пятен, хотя, как она выяснила, уголовного дела по факту смерти Агурбаш до сих пор не возбуждено по непонятной причине. Там вообще были сплошные загадки.

– Вначале я слышала, что вроде как оторвался тромб и смерть Ольги была мгновенной и внезапной. Но потом мне рассказали, что за последний год Ольга сильно сдала, и почти перестала общаться с бывшим окружением. Не исключаю, что её намеренно спаивали, а может и травили чем-то.

– Но послушай, это всего лишь твоё предположение, нельзя же на догадках строить мнение о людях.

Марина с досадой взглянула на мужа, до которого всё слишком медленно доходит.

– Я ведь говорила тебе, что знала Ольгу. Она была очень расчётливой, жёсткой, когда это было надо. Приехав 18-летней девочкой из Мурманска, сделала основное состояние в лихие 90-е; потом руководила крупным бизнесом. Тем не менее, сама жила очень бережливо. Всегда в Интернете искала билеты на самолет подешевле, хотя могла себе позволить летать личным джетом или хотя бы первым классом. Помню, однажды мы сидели в кафе и, уходя, она попросила официанта положить ей недоеденное пирожное в пластиковый контейнер: ей жалко было. И ещё была очень разборчивой в выборе людей. Не могу представить, чтобы Ольга так странно распорядилась своими деньгами. Здесь явно имело место какое-то мошенничество…

– Ты же сама только что сказала, что она была железной, что её непросто было обвести вокруг пальца…

– У каждого из нас есть ахиллесова пята, – очень внушительно заявила Марина. – Ольга в 23 года сделала на большом сроке беременности неудачный аборт. Для нее это была ужасная трагедия. Её могли на этом поймать. Я где-то читала про похожий случай. Кажется это было в Штатах, там молодой любовник сумел убедить престарелую, но очень богатую подругу, что его новорожденный сын – это кармическое воплощение ее неродившегося когда-то ребенка. После этого женщина стала крестной матерью сына ловкого провидца, а потом отписала любовника и его молоденькой пассии всё своё состояние в наследство…

По лицу жены Платон видел, что она всерьёз подозревает харьковчан.

– Мне даже никто не сказал о похоронах, я узнала о смерти Ольги совершенно случайно! Один наш общий знакомый сказал мне, что Агурбаш чуть ли не на следующий день кремировали. А вчера мне сообщили, что она будто бы вообще исчезла!

– Тогда вряд ли наши новые знакомые смогли бы воспользоваться наследством, – недоверчиво покачал головой Платон.

– У нас в России всё возможно! Сам знаешь, были бы деньги. Я не удивлюсь, если у этой парочки с тёмным прошлым на счету есть и более зловещие истории. Неизвестно чем они промышляли у себя на Украине. Так что лучше нам держаться от этой семейки на расстоянии.

…Вместе с женой Платон вошёл в комнату Эммы. Подружки о чём-то оживлённо шушукались и смеялись. Марина с милой улыбкой обратилась к гостье:

– Полина, тебе придется сейчас пойти домой, у нас появилось важное дело.

Девочки растерянно переглянулись и Полина начала собирать учебники в ранец.

… Когда за ней закрылась дверь, Марина горделиво взглянула на мужа.

– Я послала её родителям ясный месседж, полагаю, они достаточно понятливы, чтобы его прочитать…

Полина действительно перестала заходить к ним. Платон видел по настроению дочери, что она сильно переживает из-за этого. А через неделю ему позвонил Андрей и как ни в чём не бывало проинформировал:

– Тут из Европы цирк приехал с гастролями, говорят очень крутой, они уже выступают в «Вегас Сити холл»: дикие кошки, акробаты, клоуны, иллюзионисты… Мы смотрели отзывы – народ хвалит. Давай сводим наших девчонок, шоу первоклассное! Заказ билетов беру на себя.

С одной стороны Платон обрадовался, что родители Полины не держат на них зла, за то, что они фактически выставили их дочь из своего дома, но с другой стороны он вроде как обещал жене порвать все отношения с этой семьёй.

– Идея классная, спасибо Андрей! Только нужно посоветоваться с женой, я тебе перезвоню.

До самого вечера Платон пребывал в раздумьях, и к моменту появления Марины решение им было принято:

– Послушай, мы не знаем наверняка, как эти люди сумели получить своё наследство, пускай с этим разбираются компетентные органы. Но в любом случае в нашей стране дети не отвечают за грехи родителей, и думаю это правильно. А Полина очень хорошая, воспитанная девочка, её влияние на нашу дочь я считаю благотворным…

Марина слушала его сбивчивый монолог, скрестив руки на груди, впрочем, спорить не стала.

– Хорошо, – согласилась она. – Но только запомни: ты берёшь на себя всю ответственность, снова допуская этих людей в жизнь нашей семьи. И если благодаря твоей доброте и благородству, произойдёт что-то очень плохое, то не говори мне потом, что я тебя не предупреждала о последствиях…

Глава 20

Их с Мариной дом не долго служил убежищем беглому «сыну» дантиста. Эрик похоже лукавил, когда уверял, что у него больше нет в посёлке никого. Некий тайный приятель или подруга у парня всё-таки имелся, ибо однажды Эрик исчез. То есть ушёл и не попрощался, а на следующий день Платон нашёл под дверью спортивную сумку со своими вещами, которые одалживал «беженцу». Ещё в сумке лежала короткая записка со словами благодарности. Но ещё до того, как Эрик покинул их, Платон помог парню с помощью слесарного инструмента снять с запястья электронный браслет, чтобы «папенька» не смог его снова найти…

Отныне проезжая мимо дома зубного врача, Платон каждый раз прибавлял газу, а чаще вообще выбирал объездной маршрут. И всё же однажды они случайно столкнулись в толчее возле кассы супермаркета. Встретившись глазами с нежелательным знакомым, Платону пришлось кивнуть в ответ. Но этим дело не ограничилось: Куш подошёл к нему, и спросил с виноватой улыбкой

– Простите за навязчивость, но мой сын по-прежнему живёт у вас?

– У нас его давно нет, – сухо ответил Платон.

– А вы случайно не знаете, где он? – Куш произнёс это заискивающе, словно прося об одолжении. Его слезящиеся стариковские глаза, сгорбленные плечи на секунду растрогали Платона, но потом ему вспомнились кровавые рубцы на теле Эрика и зловещий рассказ парня о тайной жизни «папеньки». В тот же миг из-за фасада безобидного на вид «колобка» будто выглянул мимикрирующий паук.

– Послушайте, – начал Платон довольно резко, однако, спохватившись, понизил голос, чтобы не привлекать внимание окружающих, – я не собираюсь помогать вам в ваших поисках! Нам с женой следовало бы обратиться в полицию после того, что мы узнали… Возможно, мы так и поступим в будущем, если вы не угомонитесь. Пусть мои слова послужат вам предупреждением: только из сочувствия к вашей старости мы ещё не превратили вашу жизнь в кошмар, – сказав так, совершенно выбитый из колеи, Воронцов бросил тележку с неоплаченными продуктами возле кассы и быстро зашагал прочь. Пристальный взгляд Куша буквально буравил его между лопаток, и приходилось бороться с собой, чтобы не оглянуться.

Глава 21

12 марта 2017, воскресение

В цирк они с Эммой всё-таки выбрались, правда без Марины, которая сразу твёрдо заявила, что не хочет продолжать неприятное ей знакомство. К счастью, Платон оказался избавлен от необходимости врать Андрею и Вике, чтобы как-то объяснить им отсутствие своей половинки, ибо все выходные жена всё равно собиралась провести в своём офисе. Родители Полины легко удовлетворились таким объяснением и больше не расспрашивали о Марине. Зато Вика напомнила Платону, что в прошлый раз его супруга обмолвилась, что он якобы писатель. Настоящий! Для харьковчанки это было экзотикой.

Дело было так. Перед началом представления они прогуливались по фойе, фотографировались с клоунами и животными, а потом остановились перед прилавком с буклетами и книгами.

– Ваша жена не шутила, вы действительно пишите книги? – спросила Вика с явным украинским акцентом.

– В некотором роде, – неохотно подтвердил Платон, с интересом раскрыв буклет, чтобы скрыть смущение на лице.

– Вот здорово, настоящий писатель! – неожиданно эмоционально, несколько провинциально, отреагировала жена Андрея, будто познакомиться с настоящим писателем было её давней мечтой. Чрезвычайно разговорчивая и любопытная, она стала с интересом расспрашивать его о работе. Так за разговором они прошли в зрительный зал.

– А можно получить автограф? – попросила Вика, когда они уже сидели в креслах.

– Вот когда выйдет моя книга, а вам её обязательно подпишу, – пообещал Воронцов.

– Только не забудьте! Вы так просто от меня не отделаетесь, – простодушно пообещала Вика, – а то я коллекционирую автографы знаменитостей.

В это время основное освещение зрительного зала стало медленно гаснуть.

– А пока всё равно распишитесь где-нибудь! – Вика стала торопливо рыться у себя в сумочке и протянула Платону несколько листов, которые он размашисто подписал уже почти в полной темноте. Через несколько мгновений снова вспыхнул яркий свет софитов, заиграли разноцветные огни – шоу началось. Андрей заказал лучшие места в первом ряду, то есть у самой арены и в центре. Отсюда всё было видно лучше всего. И представление не разочаровало. Зажигательные танцевальные номера артисток кордебалета в ярких костюмах сменялись, словно в калейдоскопе, выступлениями эквилибристов, жонглирующих самыми неожиданными предметами на самых невообразимых опорах, и фокусников-факиров. На смену им на арену буквально выкатывались под детский хохот клоуны со своими оригинальными репризами, они же выступали и как дрессировщики вместе с различными животными, даже такими необычными как свиньи и кенгуру. А в качестве главного десерта ещё предстояло выступление больших хищных кошек в финале второго отделения после антракта. Первое же отделение программы закрывал номер воздушных гимнастов…

В перерыве Вика с детьми отправилась в буфет, а мужчины вышли ненадолго перекурить. Андрей находился под впечатлением от трюков миниатюрной циркачки, которая выполняла акробатические элементы на обруче в десятках метрах над ареной, держась одними зубами за специальное крепление.

– Это какие ж челюсти надо иметь! – хрипло недоумевал Андрей. – Такую лучше не заставлять ревновать, а то откусит тебе ненароком… – он захохотал над собственной пошловатой шуткой, потряхивая роскошной огненной гривой. – А нервы? Там же вместо нервов стальные тросы! Ты видел? Девчонка то без страховки работала!

У Платона у самого временами дух захватывало при виде, как маленькая акробатка кувыркается в воздухе на опасной высоте, ничем не пристёгнутая лонжей на случай падения.

– Да-а, цирк – удел сверхлюдей, – уважительно согласился Воронцов.

Но как оказалось, чрезмерно самолюбивого собеседника задело, что его вроде как не считают суперменом, и он заверил:

– Я бы тоже так смог, если бы немного потренировался, – чтобы не выглядеть голословным отец Полины подкрепил свои слова впечатляющим оскалом, зубы у него и в самом деле выглядели крепкими и здоровыми. Правда, Андрей честно признался, что часть из них вставные.

– Собственные выбили в юности: не так с одним человеком поговорил. Но эти даже лучше. Тот, кто мне их вставил, дал пожизненную гарантию на свою работу.

– И выглядят как настоящие, я бы не отличил, если бы не знал, – признался Платон, желая сделать приятное неравнодушному к собственной внешности обладателю красивой бородки и ковбойских сапог со шпорами.

– А знаешь, кто их мне вставил? – снова горделиво сверкнул голливудской улыбкой Андрей. – Наш общий знакомый!

– Куш!?

– Он самый! Я слышал, вы поссорились… Старик теперь всё время дома лежит – плохо с сердцем. Хочешь, я вас померю?

Платон заглянул в глаза Андрею, зрачки его были расширены, что было знаком искренности и дружелюбия.

Глава 22

17 марта, 2017 года, пятница

Весна всё решительнее вступала в свои права, дни становились длиннее, всё чаще припекало солнце. В такие дни в посёлке текло с крыш, радостно по-весеннему чирикали воробьи. И хотя порой ещё бывало морозно, пахло уже по-весеннему… В самом воздухе было разлито томительное предчувствие важных перемен. И словно просыпаясь от зимней спячки, душа рвалась на простор.

После обеда Платон решил пройтись на лыжах по последнему снежку. Неважно, что ковёр из опавших хвойных иголок почти исключал свободное скольжение, всё равно, даже черепашьим шагом, кое-где проваливаясь на рыхлом снегу, было нескучно гулять по пробуждающемуся лесу.

Природа наполнялась новой жизнью: яркие пятна солнечного света лежали на голубой, хрупкой корке просевшего наста, на бронзовых стволах сосен, кроны которых, казалось, возносились к самому небу, а там – в прозрачной и чистой синеве проплывали лёгкие ажурные облака, от которых веяло свежестью высоты. Ещё дух бодрили запахи смолы, вечнозелёного багульника и кое-где показавшейся из-под снега земли. Вспорхнет, прошумит стремительными крыльями и скроется в глубине лесного заросшего оврага пугливый рябчик. Однажды метрах в пятидесяти вдруг с шумом вырвался из-под снега большой чёрный тетерев. Неясное сонное бормотание где-то поблизости только пробующих силы токующих косачей сопровождало лыжника почти всю дорогу. Обычно в жизни миролюбивый, на этот раз Платон даже пожалел, что не охотник, ведь столько дичи вокруг! Впрочем, для него желаннее трофеи иного рода: по пути Воронцов то и дело останавливался, чтобы записать в блокнот появляющиеся дельные мысли по книге…

Так он вышел на солнечную, окружённую березняком, поляну, сел на пригретый солнцем высокий пень, и снова взялся за авторучку. На какое-то время он полностью сосредоточился на своих мыслях и не замечал того, что происходит по соседству. Пока чуткое ухо не уловило знакомый звук. Через минуту звонкая барабанная дробь дятла раздалась уже почти над самой головой, хотя самого барабанщика пока не видно за широким стволом сухой ели. Зато неподалёку, в глубине леса, мелькнув, бесшумно пролетела рыжеватая птица.

А вон и ещё какой-то обитатель чащи наблюдает за человеком. Похоже, небольшой олень или косуля, вероятно молодой самец с подросшими за зиму рогами. Или по-народному просто козёл. Зверь стоял к нему немного боком, на фоне солнца, отчего был рельефно очерчен контровым светом. Красивый изящный силуэт сохранял неподвижность – застыл, словно статуя, слившись с кустами и деревьями. Забавно. Скорее всего, заметив человека, юнец решил притаиться в надежде, что двуногий не заметит его и пройдёт стороной, кто же знал, что очкарику приглянется этот пень.

Заинтересовавшись, Платон тоже стал всматриваться в редкого представителя местной крупной фауны. Происходящее напоминало игру, надо лишь подождать, что последует далее, если никак не подгонять естественный ход событий. Первым шевельнулся рогач, но вместо того чтобы убежать, доверчиво двинулся навстречу. Вот так удача! Вероятно, ещё молодой совсем! Правда, при более близком рассмотрении оказалось, что лишь один рог у него имеет красиво разветвлённую форму, а второй будто обломан или неправильно развит и напоминает острый шилообразный обломок. И всё же момент удивительный и надо его ловить. Мужчина улыбнулся и зашарил рукой в рюкзаке, торопясь достать фотокамеру. Только без спешки и резких движений, чтобы ненароком не вспугнуть такую красоту, иначе упустишь редкую возможность сделать впечатляющий снимок…

Улыбка стала сползать с лица Воронцова по мере того как олень становился ближе, что-то в его поведении было не так. Вслед за пробежавшим по спине холодком и волной внутренней дрожи писателя бросило в пот, спина почти мгновенно стала мокрой: из шкуры безобидного копытного на него смотрели глаза… матёрого хищника! Умного, расчётливого, читающего все его мысли. Будто из туши вот-то вылезет что-то иное, безжалостное и страшное – прямо из брюха или через эти дыры в черепе… Они смотрели лоб в лоб и человека буквально парализовало: он не мог пошевелить ни рукой, ни ногой, видел только эти страшные глаза.

Неизвестно, чем бы всё закончилось, если бы Платону всё же не удалось взять в себя в руки. Справившись с наваждением, он неожиданно для себя вдруг яростно по-звериному зарычал, скаля зубы, затем рявкнул «Пш-ш-л прочь!», и замахнулся тяжёлой фотокамерой. Рогач сразу будто потерял к нему интерес, спокойно развернулся и так же неторопливо пошёл прочь.

Глава 23

…В первых числах апреля вернулся Лука, его привёз дедушка, ибо мать Марины была срочно госпитализирована в итальянскую клинику. Тесть спешил на обратный рейс к больной жене и не успел толком рассказать дочери и зятю, что же там у них произошло. Но по отдельным фразам Платон понял, что причина во внуке. На прощание дедушка даже не поцеловал мальчика, хотя прежде буквально души в нём не чаял. Однако Платон был так счастлив снова видеть сына, что решил не придавать этому большого значения, мало ли что у них там случилось! Старики могли просто не справиться с внуком-аутистом и вместо того, чтобы правильно истолковать его нестандартную реакцию на какой-то раздражитель сильно обиделись на мальчика вплоть до проблем с сердцем.

И судя по всему, их с Лукой радость была взаимной: при встрече, едва издали заметив отца, мальчик бросился к нему через весь зал прилёта, с разбегу запрыгнул к Платону на руки, обхватил ручками и ножками и долго не желал отпускать. И по пути из аэропорта он трогательно прижимался к мужчине, всё время норовил обнять, поцеловать в щёку, показывая, как соскучился.

И всё же, когда эмоции немного улеглись, Платон решил, что вечером, когда жена вернётся с работы, расспросит её о том, что же всё-таки случилось за границей.

Но Марина вернулась с такой новостью, которая на время заслонила собой всё.

– Я, вероятно, скоро должна буду лететь с клиентом в Париж, милый.

– А как же мы?

– Ничего справитесь.

– И надолго ты планируешь оставить нас?

– Ну почему оставить, есть же скайп.

– Хорошо, как долго нам придется видеть тебя лишь по скайпу?

– Пока не знаю, всё зависит от пожеланий клиента. Ему, видите ли, захотелось, чтобы рекламный фильм мы снимали именно в Париже. Кстати, в качестве режиссёра я планирую пригласить Вадима Парамонова, вы ведь кажется с ним на дружеской ноге?

– Да, мы были знакомы.

– И как он тебе, как постановщик, порекомендуешь?

Платон ответил, не задумываясь:

– Да, он толковый профи и мужик мировой.

Марина благодарно улыбнулась мужу, сказав, что его рекомендации ей вполне достаточно, правда вот, заполучить «звезду» не так то просто, – с явным намёком тут же посетовала она.

– Если хочешь, я попробую ему позвонить, – вызвался Платон, а у самого снова, будто кошки по сердцу заскребли. Ведь парень то когда-то был простым ассистентом, то есть мальчиком на подхвате – таскал кофры из-под камеры и штатив за другими. Потом всеми правдами и неправдами сумел выбиться в операторы. Они познакомились в Останкино, когда Воронцов уже стал фигурой в Службе новостей одного из федеральных телеканалов. И Вадик часто упрашивал его взять с собой на хорошие съёмки, в выгодную и интересную командировку. Зато теперь карьера «Парамоши» на подъёме, он нарасхват. А его Воронцова телефон безнадёжно молчит, – старые друзья почти вспоминают вышедшего в тираж журналиста…

Впрочем, Вадик как будто искренне обрадовался его звонку, они проболтали почти два часа. Душевный получился разговор. Обычно Платон не любил жаловаться и просить, а тут будто плотину какую в душе прорвало – так расчувствовался, что обмолвился, что хотел бы снова «тряхнуть стариной» – хотя бы эпизодически поработать по специальности, да вот только не зовут, а сам он напрашиваться не умеет. Сказано это было как бы вскользь, без всякого намёка, а приятель оказывается отнёсся к его словам предельно серьёзно, что называется, взял информацию на заметку. Прошла какое-то время и вдруг однажды Воронцову позвонили с бывшей работы.

– Здравствуйте, Платон Юрьевич, я выпускающий редактор сегодняшнего выпуска новостей, меня зовут Анна, – представилась незнакомая барышня. – Не могли бы вы нас выручить?

– А в чём дело? – чувствуя как бешено заколотилось сердце в груди, постарался унять волнение Платон.

– Смотрите, – деловито начала редакторша, – тут только что прошла информация, что на территории Национального парка случайно нашли какие-то древние кости. Мы оперативно связались с Институтом археологии, наш инсайдер подтвердил, что у них уже все на ушах стоят в предвкушении научной сенсации. У академиков слюнки текут, археологи уже в пути.

Конкуренты тоже не дремлют и скоро налетят, а у нас, как назло, все съёмочные группы сейчас на выезде. Вы ведь в «Новой Венеции» обитаете?

Платон подтвердил.

– Так это же совсем недалеко от вас! – обрадовалась редакторша и с детской непосредственностью заканючила: – Выручите бывших коллег, а? Это всего пятнадцать километров от вас, а у нас, говорю же, запарка: все толковые корреспонденты далеко, просто не успеваем на место. Обидно ж будет упустить такой материал, а вдруг там действительно что-то топовое поднимут со времён Рюрика!

– Разве можно отказать бывшим коллегам, – изобразил снисходительность Воронцов, а у самого сердце колотилось в груди как при быстром беге.

– Отлично! – обрадовалась редакторша. – Платон Юрьевич, теперь такой вопрос: у вас есть на что снять для нас пятиминутный сюжет? Это на всякий случай, если наши технари к вам вдруг не поспеют.

У Воронцова имелась хорошая профессиональная камера, что снимало почти все вопросы.

– Успеете к девятичасовому выпуску? – на прощание деловито поинтересовалась телевизионщица.

Платон едва сдержался, чтобы не воскликнуть «в лепёшку расшибусь, но успею!», ведь речь шла о прайм-тайме (лучшем времени), то есть самом престижном выпуске дня.

– Постараюсь – ответил он нарочито спокойно, хотя в жилах уже кипел знакомый адреналиновый коктейль. За это то ощущение «движухи» он и обожал репортёрскую работу.

Глава 24

Платон очень торопился, и всё же, садясь в машину, снова отчётливо уловил на себе чей-то пристальный изучающий взгляд. Даже показалось, будто в верхнем окне дома дантиста что-то блеснуло. Всё это уже стало порядком доставать его. Впрочем, сейчас не до рефлексий, ведь предстоит ещё отыскать посреди незнакомого леса нужное место. Можно сказать, придется искать иголку в стоге сена, тут ведь не город: навигатор может и не выручить.

…Воронцов сам удивился, когда через какие-то полчаса уже вылезал из машины посреди довольно большой поляны. Место лишь недавно расчистили от леса. Похоже на делянку «чёрных» лесорубов: вокруг десятки пней, по краям вырубленного пространства сложены штабеля готового к вывозу кругляка, под ногами месиво из грязи вперемешку с опилками. Вероятно, артель расчищала площадку под незаконное коттеджное строительство, место-то козырное! Вон за лесом возвышаются башенные краны высотных новостроек, там подмосковный город-спутник, наукоград. Да и до самой столицы отсюда каких-то двадцать километров, даже слышен отдалённый гул МКАДа.

А может и просто нахрапистые ребятки лес «по-дикому» валили, тоже бизнес наверняка прибыльный.

Но самих «старателей» и след простыл, можно лишь понять в каком направлении они сбежали по следам гусениц, да всё ещё тянет запахом приготовленной пищи со стороны их бытовки. Но кто же тогда сообщил о находке?

Неподалёку стоял тёмно-синий микроавтобус с красной полосой по борту и надписью «криминалистическая лаборатория», полтора десятка сотрудников полиции в форме и в штатском с сосредоточенными лицами прочёсывали поляну.

Ещё человек десять копошились в центре поляны, возле ямы, образовавшейся в основании выкорчеванного огромного пня. Похоже, что именно там происходило главное, если судить по резиновым перчаткам на руках экспертов и раскрытым на бруствере раскопа чемоданчикам-«дипломатам» с какими-то инструментами или реактивами. Платон предположил, что кто-то среди них вероятно представляет археологическое сообщество, ибо трогать древнее захоронение без «специалистов по древностям» нельзя. Так можно непоправимо нарушить целостность исторической картины.

Двигаясь вдоль полосатой ленточки полицейского оцепления, репортёр снимал на камеру всё, что на его профессиональный взгляд представляло интерес, и одновременно продолжал осматриваться. Брать интервью пока было не у кого. Хотя вон возле копошащихся вокруг ямы полицейских неприкаянно ошивается какой-то парень, по виду трудовой мигрант: с тёмным азиатским лицом, в простой рабочей одежде, в грязных сапогах. «А ведь он их единственный свидетель! – осенило Воронцова. – Похоже, паренёк не успел сбежать с остальными, а может и специально остался, а перед этим втайне от дружков вызвал полицию, когда, выкорчёвывая пни, лесорубы случайно наткнулись на человеческие кости». Платону очень захотелось переговорить с ценным источником информации.

Пока Воронцов размышлял, как бы это сделать, к нему подошли двое – мужик лет сорока пяти, суровой угловатой внешности, с ямочкой на мужественном подбородке, и молодая девица – большая и нелепая в своей безразмерной форменной куртке и вероятно оттого смущённая. Более несочетаемых персонажей и придумать было трудно.

– Что вы тут делаете? – сурово прожевал мужик, не вынимая папиросы из угла рта и враждебно сверля красными от недосыпа глазами Воронцова, кожа у него была плохая бугристая, словно на барабан натянута на острых скулах, пальцы правой руки пожелтели от табака. Одним словом, типичный мент! Наверное он родом с рабочей окраины и по молодости воспользовался службой в «органах» как социальным лифтом. И выражение лица у него, ну прям самец гориллы, готовый порвать чужака, посмевшего нарушить границу его территории.

– А разве здесь запрещено? – попробовал «качать права» Платон.

– Ваш паспорт предъявите, – процедил мужик, неприязненно разглядывая Воронцова, словно перед ним стоял преступник, которого неудержимо потянуло на место совершённого злодеяния.

– Я журналист!

– Да хоть Папа римский, – с хамской усмешкой передразнил мужик.

– Да по какому праву вы так разговариваете со мной?! – возмутился Платон.

– Я следователь по особо важным делам Василий Иванович Кащеев, – нехотя представился мужик, после чего небрежно кивнул на напарницу: – А это стажёр Анастасия Смашная. А теперь предъявите редакционное удостоверение.

– …Понимаете, – Платон растерянно перевёл глаза на напарницу мужлана, ища признаки простого человеческого сочувствия на её широком, будто налитом, розовом лице, – я пока работаю внештатно, а внештатникам удостоверения не полагаются.

Девица смущённо поправила на переносице солидные очки в прямоугольной оправе, промямлила что-то невразумительное и словно собачонка взглянула на своего куратора, тот же хищно ощерился, продемонстрировав на удивление ровные белые зубы.

– Документы показывать будете или нам вас задержать до выяснения вашей личности?

– У меня с собой только права, – признался Воронцов, таращась на крепкие «клыки» волкодавистого мента. Они производили впечатление не фарфоровых, а самых настоящих, хотя при явной любви их обладателя к крепким дешёвым папиросам, у него во рту давно должны были остаться лишь коричневатые пеньки.

«Важняк» взял протянутое Воронцовым пластиковое удостоверение и, даже не взглянув, небрежно передал стажёрке.

– «Пробей» по нашей базе.

Толстушка с энтузиазмом отправилась к микроавтобусу выполнять поручение, хотя из-за своей комплекции двигалась она довольно неуклюже и медленно. Провожая напарницу неприязненным взглядом, Кащеев не сдержал мысли вслух (а может, просто не счёл нужным стесняться присутствия какого-то «полурепортёра»).

– А поживей шевелить своими батонами ты можешь, мисс очарование? – пробурчал он. – Такой кобыле неплохо бы дать шенкелей (пришпорить – прим. автора), чтобы понудить её пойти галопом. И за что мне такое счастье?!

…Через пятнадцать минут следователь вернул Платону права и разрешил уехать, но Воронцову от него нужно было другое. Подходящую «картинку» он уже набрал, но без записанного интервью с кем-нибудь из присутствующих должностных лиц и свидетелей цена такому репортажу будет невысокая.

Набравшись наглости, Платон поднырнул под полосатую ленточку и стал нагонять неторопливо возвращающегося к раскопу следователя. Ближе к яме он отчётливо уловил жутковатые миазмы разложения, но лишь ускорил шаг и окликнул «важняка»:

– Василий Иванович, один вопрос.

Кащеев остановился и повернул к нему удивлённое лицо. Не давая следователю опомниться, Платон сунул ему под нос микрофон и буквально выстрелил вопросом:

– Конечно, прошло, вероятно, тысячу лет, и всё же, как специалист, скажите: была ли смерть этих людей насильственной?

– Я же сказал: без комментариев! – отрезал «важняк» и раздражённо приказал подчинённым, чтобы постороннего немедленно выпроводили обратно за периметр.

Настойчивого стрингера корректно, но решительно выдавили обратно за ленточку, но прежде Платон всё же успел заметить некоторые важные детали. На расстеленном по земле брезенте лежали два черепа. Один похож на стариковский с жёлтыми старыми зубами, второй же будто принадлежал ещё достаточно молодому человеку, но почему-то он был без нижней челюсти, да и верхние зубы тоже отсутствовали, словно их аккуратно извлёкли, за исключением коронки из белого металла…

…Вечерело. Солнце, ярко-светившее весь день, клонилось за горизонт. Снова позвонили с телеканала.

– Как у вас там дела? – бодро осведомился знакомый женский голос выпускающего редактора.

– Что мог, я снял, – устало доложил Платон.

– А какие-нибудь интересные артефакты они случайно не подняли из земли – мечи или золотые украшения? – живо поинтересовалась редакторша. – Вот бы нам в выпуск заполучить такие «крупняки»!

– Понимаете, Анна, тут что-то не так, – скрепя сердце, признался в собственных сомнениях Воронцов. – К тому же эксперты, работающие в яме, надели респираторы…

Редакторша будто не поняла его, бойко сообщив, что они выслали к нему передвижную телевизионную станцию (ПТС) для выхода в прямой эфир прямо с места событий.

– Вы готовы?

– Сначала я хотел бы дождаться официальных комментариев экспертов и официальных лиц, – предупредил Платон.

– За это не волнуйтесь, у нас в студии скоро появится большой авторитет в этой области, академик, – затараторила Анна. – Он как раз специалист по норманнской версии, уже много лет занимается темой варягов на Руси. Как мы его откопали, это отдельная история. В общем, мужик занятный. В своих книгах он выдвинул гипотезу существования в наших краях тайной могилы знаменитого варяжского конунга, прибывшего по княжескому приглашению со своей дружиной. Якобы его дружинники-викинги могли устроить своему вождю временное захоронение как раз в ваших местах. Чтобы потом откопать прах и увезти на родину, а уж там устроить всё по правилам, чтобы далёкое плавание их «пахана» в Вальхаллу было удачным. Но что-то у них там пошло не так… Кстати, можете использовать всё сказанное мною в своём стендапе, – предложила Воронцову коллега и предупредила, что уже через полчаса ему предстоит выйти в прямой эфир.

– История грандиозная, – согласился Платон, – только я хотел сказать вам о другом…

– Простите, Платон Юрьевич, – вежливо остановила его теленачальница, – я должна срочно идти. У нас ещё много работы до выхода в эфир. Сами ведь знаете, какой бедлам твориться накануне итогового выхода. Ведущие свяжутся с вами через инженеров за пятнадцать минут до вашего включения, мы на вас очень надеемся. Успеха вам!

В этот момент на поляну, светя мощными фарами, вполз тяжёлый фургон ПТС с массивной складной антенной спутниковой связи на крыше.

…Платон мог гордиться собой: после такого профессионального перерыва он уверенно вышел в эфир на огромную аудиторию со словами «прямо тут, на этой поляне, возможно, рождается археологическая сенсация. Хотя ещё недавно человека, который её предрекал, многие коллеги-учёные отказывались воспринимать всерьёз. Но ведь и открывателя знаменитой Трои тоже в своё время объявили фантазёром…». Одним словом, всё прошло успешно. Пока инженеры собирали аппаратуру, Платон принимал по телефону поздравления коллег-журналистов. В двух шагах от него двое техников возились с осветительным прибором, случайно один из них развернул включённый софит в сторону раскопа, там – в луче яркого света – криминалист только что вылез из ямы с оранжевым кроссовком или лыжным ботинком в руке. Через несколько минут над ямой была установлена специальная криминалистическая палатка…

Домой Платон возвращался в превосходном настроении. «Всё ол-райт, – объявил он по телефону жене, – я им понравился, не исключено, что скоро они предложат мне настоящий контракт. А ведь многие из прежних знакомых записали меня в «сбитые лётчики»…».

Когда некоторое время назад бесконфликтный Воронцов после незначительной стычки с руководством неожиданно взбрыкнул и подал заявление об уходе из новостей, коллеги лишь покрутили пальцем у виска.

«Интересно, что обо мне сейчас говорят в останкинских курилках? – размышлял он. – Наверное, шутят про то, что мол «иногда они всё же возвращаются», а ещё называют «ловким ублюдком, который без мыла в задницу влезет», и это будет ещё мягко, ведь я могу занять чьё-то место. – Платон поднял глаза и подмигнул своему отражению в зеркальце, – А я и в самом деле не так уж плох».

Впрочем, залихватское настроение вскоре покинуло его. Возвращаться обратно в посёлок приходилось медленно из-за ям и выбоин. К тому же Платон плохо запомнил дорогу от посёлка, а теперь в ночном лесу и вовсе потерял ориентиры! Навигатор же вёл себя крайне подозрительно, в конце концов пришлось обходиться без его сомнительных советов. «Господи боже! Как я мог быть так беспечен? – ругал Платон себя. – Допустим, ты понадеялся на навигатор, но где были твои рассудительность и дальновидность? Признай, приятель, это была полная авантюра, мимолётный успех вскружил тебе голову и ты забыл про осторожность. И ещё неизвестно, чем всё это закончиться для тебя…».

…Из-под самого бампера вылетали непуганые дикие птицы, мощный внедорожник начал цеплять днищем грунт и пробуксовывать в вязкой болотистой жиже. И никакого просвета впереди, наоборот, впечатление, что дорога окончательно вот-вот закончится. Через километр пришлось остановиться и выйти, чтобы осмотреться. Две глубоких колеи вели в глухую чащу, похоже на заброшенную лесовозную дорогу. Если продолжать движение на свой страх и риск, можно прочно сесть…

Платон тревожно озирался, местность была абсолютно незнакомая. В голову лезла всякая дрянь. Вспомнилось как сын, стоя возле окна и глядя на лес вдали, сообщил, что нечто следит за ними оттуда; а тот олень с жутким взглядом! Воронцову стало по-настоящему не по себе, он набрал номер жены и обрисовал ей ситуацию.

– Только не паникуй, я сейчас всё выясню и перезвоню, – пообещала Марина.

Через десять минут телефон вновь зазвонил, но определился незнакомый Платону номер.

– Это говорит заместитель начальника службы безопасности посёлка – сообщил некто голосом уверенного в себе человека. – Можете описать место, где находитесь? Дайте хоть какие-нибудь ориентиры.

– Да нет тут никаких ориентиров! – от нервного напряжения сорвался Воронцов.

– Хорошо, я вас понял, берегите нервы. Теперь слушайте меня внимательно: закройтесь в машине, погасите фары и держите телефон включённым.

– А зачем фары то гасить?

– Делайте то, что я вам говорю, и избежите проблем. В течение часа мы вас найдём. И чтобы не случилось, не покидайте машину! Зафиксируйте мои слова очень хорошо: ни при каких обстоятельствах, слышите меня? Ни при каких! Не выходите из автомобиля, если хотите встретить завтрашний рассвет…

Глава 25

Потянулось время ожидания. От вынужденного сиденья на одном месте и накопившейся за день усталости Воронцова стало клонить в сон, глаза слипались, и бороться с этим становилось всё труднее, Платон и не заметил как задремал.

…Разбудило его уже знакомое ощущение чужого пристального взгляда. Будто кто-то стоял прямо перед ним и разглядывал. Мужчина вздрогнул и открыл глаза, но никого не увидел, лишь непроницаемый сумрак леса вокруг. И всё же там впереди, за ближайшими деревьями, что-то или кто-то появился. От этого невидимого присутствия дрожь пробежала по телу. Рука сама потянулась, чтобы врубить мощный свет фар, и замерла на полпути из-за незнакомого голоса, который прозвучал так близко, словно человек сидел на соседнем сиденье. Тихий, почти ласковый шёпот позвал его тоном старого друга: «Не бойся меня! Я пришёл помочь. Выйди…».

Платон открыл водительскую дверь и вылез из машины.

– Эй, это вы со мной разговаривали по телефону? – позвал он, хотя вкрадчивый голос совсем не был похож на грубый бас охранника.

– Тебе ведь требовалась помощь, вот я и пришёл, подойди, – дружелюбно предложил приятный бархатный баритон.

– Где вы? Я вас не вижу.

– Увидишь, – приветливо пообещал некто, – я тут, совсем рядом. Мне тоже требуется твоя небольшая помощь…

Платон почти поддался на уговоры, но после нескольких шагов вдруг спохватился: «Мне же категорически было запрещено покидать машину!».

– Ну что же ты?! – с обидой произнёс невидимый собеседник. – Я к тебе со всей душой, а ты…

В сумраке, всего в каких-то тридцати шагах грустно блеснули глаза. Одновременно где-то неподалёку возник и стал быстро нарастать гул приближающегося мотора. Платон попятился.

– Как хочешь, – словно ветер опавшими листьями прошелестел на прощание голос, глаза погасли, и писатель уловил едва различимый шорох удаляющихся мягких шагов.

…Платон не сразу решился рассказать подъехавшим охранникам о странном разговоре, не хотелось выглядеть шизиком, который слышит голоса в собственной голове. Однако заместитель «Майора» отнёсся к его рассказу без тени иронии.

– Где вы видели глаза? – деловито поинтересовался он.

– Вон там – махнул рукой Платон.

Старший группы и двое его сотрудников взяли наизготовку полуавтоматические карабины и очень осторожно двинулись в указанном направлении. Минут десять троица что-то внимательно рассматривала в том месте на земле и на кустах. До Платона доносились отдельные фразы.

– Может, попробуем догнать? – предложил шефу один из подчинённых.

– Нет, – отрезал начальник. – Пока шеф не прибудет, будем оставаться на месте.

– Зря! Впереди болото, он сам себя загнал, – не сдавался парень лет двадцати пяти. Кажется, это он дежурил на КПП, когда они впервые приехали в посёлок. Да, это был он – «бородатый нахал». Неунывающий весельчак и искатель приключений азартно рвался в бой. На этот раз вместо форменной кепки-бейсболки он надел лихо заломленный к правому уху берет парашютиста с зачернённой кокардой.

– Когда он упрётся в границу трясины, ему всё равно придётся повернуть налево, – убеждал начальника бывший десантник, – мы срежем ему угол и встретим через три километра отсюда. Я давно приглядел то место, там есть отличная позиция за грядой камней. Никуда он не денется!

– Я же сказал, нет! – сурово повысил голос старший, давая понять, что вопрос закрыт. – Это его территория, здесь мы заведомо добыча. Полагаю, он может умышленно заманивать нас в ловушку. Надо дождаться шефа и скорее убираться отсюда.

Охранники всё время вызывали по рации своего шефа, но Лялечкин почему-то не отзывался. Это сбивало их с толку, вероятно, они условились встретиться на месте. Но приходилось ждать начальство. А пока мужики занялись машиной Платона, её необходимо было вытянуть из глубокой колеи, и развернуть. Один из охранников временно заменил Платона за рулём его джипа и попробовал выбраться самостоятельно, но из этого ничего не получилось. Неожиданно выяснилась крайне неприятная вещь. Видимо, случайно подвернувшимся на пути булыжником пробило масленый картер, даже броня защиты днища не спасла, хотя никаких сообщений на бортовом компьютере не было и аварийная лампочка не загоралась.

От увиденного в свете фонарика Воронцова оторопь взяла. Одновременно до него в полной мере дошло, в какую нешуточную переделку угодил.

– Я вам очень признателен! – от всего сердца во второй раз поблагодарил он своих спасителей. – Без вас мне бы пришлось до утра тут куковать.

– Это уж точно! – хохотнув, заверил его бородач в берете, и вроде как пошутил: – А может и значительно дольше, чем до утра… Была бы вам крышка, если бы не мы. И кстати, трос у вас имеется?

Охранники стали цеплять машину журналиста к своей, чтобы тащить на буксире. С этими простыми надёжными парнями можно было чувствовать себя спокойно. Страх и тревога остались позади, зато писателя прямо распирало от любопытства:

– А всё же, что бы это могло быть? Глаза, и этот необычный голос…

Молодой парень собрался было что-то ответить, но начальник перебил его:

– Ночной лес – не лучшее место для прогулок, к тому же здесь заповедник, даже волки водятся.

– Так вы нашли там в кустах следы волка? – живо отреагировал Воронцов.

Вместо ответа старший группы довольно бесцеремонно сменил тему:

– А мы вас видели пару часов назад по телеку. Признаюсь, впечатлило. Что, в самом деле, в нашем лесу откопали могилу викингов?!

– Вы не хотите говорить мне правду, потому что я журналист? – напрямик поинтересовался Воронцов.

– О чём говорить? – прикинулся, что не понимает мужик.

Вдруг все трое охранников, как по команде, разом повернулись в одном направлении и настороженно замерли, взяв оружие наизготовку. Опытные охотники – они уловили едва слышный шорох шагов. В той стороне, где Платон совсем недавно видел чьи-то светящиеся глаза, снова кто-то появился. Через пару минут в темноте стала различима огромная фигура. Она приближалась. Три ружейных дула взяли неизвестного на прицел. Вдруг рация старшего группы ожила и из неё прозвучал низкий хриплый, похожий на рык, голос Лялечкина.

– Спокойно, это я иду.

Из мрака проступила мощная фигура главного охранника. Он не спеша подошёл к ним, поздоровался с Воронцовым за руку, глаза его жутко поблёскивали, словно в них отражалась луна, от «Майора» почему-то несло зверем и кровью; он придирчиво оглядел подчинённых и с удивлённым видом повернулся к своему заместителю.

– А где Митяй? – вдруг с неподдельной тревогой спохватился тот.

– Только что был здесь, – удивлённо стали озираться двое оставшихся охранников.

– Похоже Митяй «его» в одиночку решил достать, – догадался товарищ исчезнувшего бородача. – Вы же его знаете, Богдан Тимофеевич, если Митяй всерьёз завёлся, – его уже не остановить: вцепится в зверя и будет сутками гнать, пока не доконает. Хватка то у него – настоящего бультерьера!

Платон взглянул в направлении, куда ушёл обладатель мужественной бороды и десантного берета, и поёжился: словно в чёрную глубину заглянул.

– Ладно, позже этим займёмся, – после некоторого раздумья принял решение Лялечкин. Он сам занял место за рулём застрявшего автомобиля, пока второй джип тащил воронцовскую машину из грязи.

…Через два часа Платон был дома. На этом все волнения и тревоги необычного дня завершились, если не считать одного малозначительного события, которое, впрочем, обратило на себя его внимание. Убираясь в салоне машины после лесных приключений, Воронцов обнаружил на половике под водительским сиденьем несколько куколок бабочек. В общем-то, ничего необычного в этом не было, они могли попасть сюда с грязью на подошвах ботинок. И всё же этот малозначительный факт отложился в его сознании.

Глава 26

На следующий день Платон проснулся если и не «звездой», то уж во всяком случае действующим медийным лицом, его даже стали узнавать на улице. Это было приятно. Правда, автографы у «прогремевшего» накануне своим репортажем журналиста пока не просили, но в супермаркете несколько человек всё же заговаривали с ним, расспрашивая о вчерашнем событии, которое у многих вызвало большой интерес. Даже сама местная Председательша, госпожа Бояринова позвонила ему на мобильный:

– У нас в «Новой Венеции» сегодня небольшое, но очень приятное событие – новое диагностическое отделение в детской поликлинике открываем, оборудование естественно самое современное, – с характерной хрипотцой похвалилась Маргарита Наумовна. – Вот, хочу пригласить вас на открытие.

– Пожалуйста, я с удовольствием, – протянул Воронцов немного смущённый оттого, что отвык чувствовать себя персоной.

– Не скрою, имею некоторый шкурный интерес, – прямодушно пояснила дама, – вдруг захотите снять об этом репортаж, так сказать, прославить новую малую родину.

Хозяйка посёлка – как всегда величественная, элегантная, обаятельная – встретила Платона возле украшенного разноцветными шарами и гирляндами входа в детское медучреждение. Они прошлись по всей поликлинике, Бояринова выступала гидом, рассказывая и с гордостью показывая всё, что считала своим достижением. В конце экскурсии они заглянули в новое отделение, а потом Бояринова предложил:

– А теперь давайте зайдём к заведующей. К сожалению, она была занята и не смогла нас встретить, но я всё же хочу вас познакомить.

Платону было неловко отказываться, хотя с другой стороны отведённая ему роль свадебного генерала начинала его утомлять. Поэтому он с некоторым сомнением взглянул в лицо Председательши, на котором похоже всегда царило выражение спокойной самодовольной самоуверенности.

– У вас ведь маленькие дети, – напомнила женщина, намекая, что такое знакомство может оказаться для него весьма полезным.

Однако кабинет заведующей оказался пуст, казалось, хозяйка отлучилась всего на несколько минут и сейчас вернётся. А пока Бояринова села в удобное гостевое кресло и предложила второе Платону. На маленьком столике кто-то предусмотрительно расстелил скатерть-«самобранку» с открытыми коробками шоколадных конфет, вазочками с вкусными печеньем и пастилой.

Маргарита Наумовна стала разливать по фарфоровым чашкам свежесваренный ароматный кофе и попутно завела неторопливую беседу о том, что всё, мол, у неё в поселке хорошо и правильно, и руководимая ею строительная компания тоже процветает – от выгодных клиентов просто отбоя нет.

– Одна проблема, – посетовала барыня, – давно ищу толкового пресс-атташе, и за ценой бы не постояла, а найти всё равно не могу. Взяла тут недавно опять на пробу девочку, хорошая такая, миленькая, и вроде смышлёненькая, а – не тянет.

– Да хороший корпоративный журналист, это проблема, – сочувственно согласился Платон, деликатно прихлёбывая кофе и откусывая печенку.

– Вот, вот, – вздохнула собеседница, – хороших журналистов пруд пруди, а такого, чтобы и умён был и лицом компании мог стать – не найти. Иной вот кажется всем хорош, всё вроде при нём, а никакого доверия к нему нет: вместо того, чтобы блюсти корпоративные интересы и не выносить сор из избы, по вредной своей журналисткой привычке начинает везде совать нос…

Спохватившись, хозяйка посёлка всплеснула руками:

– А что это я вас своими проблемами то загружаю?!

Она стала с восторгом говорить, что видела его репортаж во вчерашнем выпуске новостей.

– Я и не знала, что у нас поселится такой человек! Журналист с федерального телеканала! – Бояринова кокетливо улыбнулась, и, между прочим, поинтересовалась, не намерен ли он продолжать копать эту историю с найденными в лесной могиле костями.

– Пока не знаю, – неуверенно ответил Платон

– Почему? – казалось, искренне удивилась Бояринова, – по-моему, это так увлекательно: тайна древнего захоронения, суровые бородатые викинги, скрытые сокровища, магические ритуалы! Сейчас все помешаны на Средневековье после всех этих фэнтезийных книг и сериалов! Я бы на вашем месте на этом не успокоилась.

Платон скромно пояснил:

– Я ведь внештатный корреспондент, журналистскими расследованиями занимаются спецкоры – элита.

– Ну уж не скромничайте! – заиграла повлажневшими глазами моложавая бизнесменша, поправляя высокую причёску.

Она ещё довольно долго любезничала с Платоном, расспрашивая о прошлой работе и о планах на будущее, прежде чем перейти к главному.

– А я ведь хотела вам предложить должность главы пресс-службы «Новой Венеции». Для начала положу вам оклад в полмиллиона.

– Мне?! – удивился Воронцов.

– А чему вы удивляетесь? У вас всё есть для этой должности – собеседница принялась перечислять: вы ещё достаточно молоды, но уже многого достигли, вы умны, харизматичны; и к тому же живёте здесь, а это значит, что репутация родного дома для вас кое-что значит. Так что вы послушайте и обдумайте моё предложение.

Зазвучали весьма соблазнительные щедрые посулы, от которых безработный писатель должен был потерять голову…

… Хозяйка кабинета так и не появилась, но Бояринова всё равно пообещала, что обязательно их познакомит – как-нибудь в следующий раз. На этом и расстались. А на прощание Маргарита Наумовна ещё раз повторила, что хочет, чтобы он хорошенько обдумал её предложение, может быть посоветовался с женой, а она будет ждать его звонка.

Глава 27

Вернувшись домой, Платон сразу сел за компьютер: в нём словно сработал какой-то спусковой крючок. Профессиональный инстинкт его не обманул: стоило сделать несколько шагов в правильном направлении и Платон наткнулся на очень интересную информацию, относящуюся к периоду начала строительства «Новой Венеции». Оказывается при рытье котлована или прокладке коммуникаций рабочие случайно наткнулись на некую загадочную находку, кто-то сообщил о ней в прессу, и на место событий выезжали корреспонденты, но толком ничего конкретного им выяснить не удалось. Лишь на страницы нескольких бульварных изданий попали пересказы непроверенных слухов, в большинстве своём довольно фантастичных и нелепых.

Тем не менее, Воронцов был заинтригован. Сам он не застал описываемых событий, ибо в то время его не было в Москве, но у него имелись друзья-журналисты, которые могли быть в курсе. Платон стал обзванивать коллег, и один из них смог вспомнить этот случай.

– Кажется туда от нас Ефимов выезжал, помнишь такого? Костик «бешенный». Толковый парень был. И по-моему, он привёз отличный материал, только в эфир его не пустили.

– Почему?

– Я слышал такую версию, что руководство строительной компании приложило максимум усилий, чтобы наши боссы убрали кассету с отснятым материалом подальше в архив с запретом кому-либо выдавать её для просмотра без специального разрешения. Полагаю, ребята-строители хорошо проплатились.

– А сейчас ту кассету можно найти?

– Не знаю, не знаю, старик, – засомневался приятель, – но если она тебе так нужна, я могу попробовать. Хотя скорее всего, того исходника уже в природе не существует: кассету, спустя время, могли снова пустить в оборот и затереть прежнюю «картинку».

– И всё же попробуй поискать, – очень попросил Платон, впрочем, не слишком рассчитывая на успех.

Однако приятель перезвонил в этот же день. Платон чистил зубы в ванной, когда раздался телефонный звонок. Саму кассету коллега, как и предполагал, найти не смог, однако сумел переговорить с оператором, который выезжал в тот день на место. И тот рассказал, что строители наткнулись на неглубокое захоронение. В яме лежали три или четыре (точно он не запомнил) скелетированных трупа и, судя по их одежде и степени разложения тел, попали бедняги в землю не в прошлом веке, и даже не пятьдесят лет назад.

– Я думаю, – уже от себя вставил приятель, – что руководство строительной компании струхнуло, когда сообразило, что факт находки этих трупов в котловане может серьёзно осложнить их взаимоотношения с инвесторами и отпугнуть покупателей.

Такая версия выглядела правдоподобно, хотя источник Платона придерживался того мнения, что застройщики напрасно перестраховывались. Либо причина в чём-то ещё. Ведь если неопознанное захоронение – результат бандитских разборок девяностых годов, то тогда все лесопарки вокруг Москвы можно объявлять одним огромным некрополем.

– Я ведь застал то время, – ударился в ностальгию приятель, – тогда почти каждую неделю происходили бандитские разборки, то и дело в лесах и на свалках вокруг города находили трупаки и сожженные автомобили с обуглившимися жмуриками в салоне. Операм часто лишь по зубам удавалось установить личность, да и то не всегда…

…Закончив разговор, Платон вернулся в ванную, снова выдавил на щётку пасту, но вместо того, чтобы закончить чистку, задумчиво замер, глядя на свои оскаленные зубы. Покойная бабушка учила его интерпретировать сны – выпавшие зубы – к смерти знакомого, но не близкого человека, потерянный зуб с кровью – ещё хуже, ибо это к смерти родственника. А если ты не во сне, а наяву заглянул в чьи-то пустые глазницы, и с тех пор находишься под гнётом, будто скрежет беззубых челюстей звучит в ушах, нашёптывая, что отныне не будет тебе покоя, пока не разгадаешь эту загадку.

***

Это случилось ещё зимой, в самый канун нового года. Четверо молодых людей – две девушки и два парня, а точнее две влюблённые пары – решили встретить наступающий Новый год необычным способом. 31 декабря с утра Наташа со своим молодым человеком Вадимом, и Оля с Петром собрались вместе в условленном месте возле леса. Надев лыжи и закинув за спину рюкзаки, четверо друзей и собака отправились по лыжне вглубь заповедника. Впереди шёл Вадим, высокий парень ростом с баскетболиста. Плечистый, Вадик был заядлым спортсменом и хорошо знал эти места. Идея отметить праздник на природе принадлежала ему.

Примерно в десяти километрах от стартовой точки находилось маленькое озеро. В центре него располагался заросший лесом островок – Вадик заранее выбрал место для лагеря.

Парни поставили палатку. Настроение было прекрасное. Всё-таки молодчина Вадик, что придумал необычное приключение! Здесь, всего в каких-то десяти километрах от города, была настоящая сказка: ослепительной белизны снег, яркое солнце в безоблачном голубом небе, заснеженный нетронутый человеком заповедный лес вокруг. Опьянев от лесного воздуха и впечатлений, двадцатилетние молодые люди дурачились, словно дети: валяли друг друга в снегу, бросались снежками. Мимо острова по замёрзшему льду озера постоянно текла разноцветная цепочка лыжников. Любопытные взгляды немного смущали туристов. Им хотелось поскорей остаться своей компанией наедине с природой.

Наконец, начало вечереть. Вадик и Пётр взяли пилу, топорик и отправились за ёлочкой. Правда в заповеднике рубить деревья было строго запрещено и приравнивалось к браконьерству, но Вадик уверял, что егеря у себя в сторожке уже наверняка начали встречать приближающийся Новый год, и не станут заморачиваться патрулированием отдалённых уголков леса.

Вернулись ребята с удивительной пушистой красавицей. Пока парни готовили всё для костра, девушки наряжали ёлку. Потом все вместе, обнявшись, стояли на краю островка, любуясь фантастически красивым зрелищем заката. Тени от деревьев на снегу стали длинными и резкими, время от времени в ближайшем замёрзшем болоте тоскливо вскрикивала какая-то птица.

Когда солнце полностью скрылось за лесом, запылал костёр. В ночное небо летел сноп искр и туристические песни, которых Пётр знал великое множество, он же аккомпанировал себе на гитаре. В двенадцать, как и положено, хлопнули под бой курантов бутылками шампанского; в ночное небо взметнулись огненные стрелы фейерверков. Потом с хохотом водили шутливый хоровод вокруг ёлки, танцевали на вытоптанном перед палаткой пятачке. Овчарка Вадика «Махараджа» радостно носился вокруг.

Примерно часа в два ребята стали укладываться в палатке в спальные мешки, но все были так возбуждены, что долго не могли заснуть, – дурачились, пугали друг друга страшными историями. Махараджу в палатку не пустили, он лёг снаружи, у входа на постеленном пенопластовом коврике.

Первой среди ночи проснулась Ольга – оттого, что пёс Вадика жутко выл снаружи. Вначале она решила, что это волки и разбудила Петю. Затем проснулись и остальные. Одевшись, выбрались из палатки.

На противоположном берегу озера за деревьями мигал огонёк костра.

– Надо ёлку спрятать, это могут быть лесники, – предложил Петя.

– Спокойно, если бы это были егеря, они бы уже были здесь, и выписывали нам штраф, – ответил ему приятель.

– Смотри, семафорят вроде,– озадаченно произнёс Петр – со стороны костра замигал огонёк фонарика.

– Ага, наверное, что-то хочет нам сказать.

– Ты понимаешь азбуку Морзе? – спросил у друга Пётр.

– Нет.

– Ребят, может, ему нужна помощь, – сказала Ольга.

Быстро собравшись и надев лыжи, парни ушли, с собой они взяли портативные рации, чтобы поддерживать связь. Девчонки смотрели, как две тёмные фигуры и собака идут по льду, пока их молодые люди не скрылись за деревьями.

Прошло полчаса. Девушки начали понемногу волноваться, почему друзья не сообщают, как у них дела. Они пытались сами запрашивать по рации парней, но те почему-то не отвечали. Так протянулись ещё пятнадцать минут.

Вдруг сигнал. Это был Пётр, только голос у него сильно изменился, так сильно он был чем-то взволнован и даже будто напуган.

– Девчонки, это исчадие ада! Бегите!

– Что такое, ты можешь сказать спокойно? Где Вадим?

– Оно вспороло Вадика! – раздался из динамика потрясённый голос Петра.

– Как это вспороло? – опешила Наташа

– Вспороло и раскидало. Оно чудовище! – уже кричал, сбиваясь из-за хриплого напряжённого дыхания, голос из рации. – Бегите! Я попытаюсь его задержать.

Рация замолчала. Девушки стояли потрясенные. Первая пришла в себя Наташа.

– Так, быстренько собираемся. Надо сделать так, как велел Петя. Палатки и всё барахло оставим тут, уходим налегке.

– Что ты говоришь, не можем же мы их вот так просто бросить?! – после первого шока возмутилась Ольга.

– Никто никого не бросает! – жёстко отрезала Наташа, надевая лыжи.

– Я не уйду! – у Ольги по щекам потекли слёзы.

– Если начнём истерить, всё равно ничем им не поможем, – стала уговаривать её подруга. – Пойми, надо добраться до города, это недалеко. Это единственная возможность им помочь. Мы всё расскажем полиции и вернёмся сюда через несколько часов.

До бетонки лесом было километра три, потом ещё четыре через поле и перелесок до водоканала, а там уже рукой подать до ближайших жилых домов. За день десятки лыжников отлично накатали лыжню, и лёгкая, тренированная Наташа шла довольно бойко. Но ей приходилось постоянно останавливаться и поджидать плетущуюся следом Ольгу, даже страх не мог подогнать медлительную подругу. Наташа постоянно подбадривала приятельницу, уговаривала потерпеть, собрать волю в кулак. Так они прошли километра два.

Наталья первая проехала под аркой из наполовину упавшей осины и оглянулась. Подруга снова застряла далеко позади. Пришлось возвращаться. С раздражением Наташа нашла Ольгу стоящую на месте с безвольно опущенными плечами и поникшей головой.

– Ну ты что, оленёнок? Потерпи немного, скоро отдохнём, надо скорее выйти из леса!

Приятельница ничего не ответила, а посвятила фонариком на лыжню. Прямо по ней шёл свежий кровавый след. Снег стал красным от крови. Наталья поразилась, как она сама этого не заметила. И всё же раскисать нельзя!

– Здесь могли пройти охотники – нашлась Наталья, хотя знала, что в заповеднике охота запрещена.

По обеим сторонам лыжни стояли высокие, в человеческий рост стебли с тяжёлыми бутонами. Она напоминали гигантские засохшие одуванчики. А немного впереди, – там, где лыжня делала поворот, показалось засохшее дерево, кора крупными лоскутьями слезла с его ствола, словно кожа. Неизвестно, что погубило дерево – старость, какая-то болезнь. Или же облепившие его ствол наросты чаг, похожие на бородавки, высосали из него всю жизненную силу, только теперь оно напоминало скелет. К его стволу была прибита человеческая голова!

Девушки застыли, поражённые ужасным зрелищем. Это был Пётр! Глаза несчастного были открыты и блестели. Лунный свет, отражённый от белого наста, хорошо освещал его расплывшееся в ужасной улыбке бледно-синее лицо. Углы рта были разрезаны, отчего гримаса зловещей ухмылки просто леденила кровь девушкам.

Неожиданно запищала рация в кармане у Наташи. Незнакомый голос хихикая поинтересовался:

– Две прекрасные куколки попытались упорхнуть? Дурочки, зря торопитесь. Тело – лишь темница. Красота внутри. Надо только выпустить бабочек наружу… Это подлинная свобода и счастье. И я вам помогу… Только не пытайтесь бежать…всё равно бесполезно.

Глядя полными ужаса и слёз глазами на приближающуюся смерть, подруги обнялись…

Глава 28

29 апреля 2017

Минувшая ночь выдалась тревожной: ещё накануне с десяти часов вечера пошёл дождь и с небольшими затуханиями лил почти до утра, Марина где-то задерживалась, её телефон долго оставался недоступным. В своём воображении Платону рисовались картины одна мрачнее другой, несколько раз он порывался выехать навстречу жене, чтобы встретить её на дороге, и только невозможность оставить детей одних удерживала его.

Наконец вернувшись, Марина ответила на его мягкие упрёки обычной смесью раздражения и пренебрежительной иронии: она, мол, уже взрослая девочка. А ведь он искренне беспокоится за неё, особенно теперь…

Сегодня была суббота. И глядя на беспечно болтающую с гостем супругу, Платон в который раз задавался вопросом: надо ли рассказать ей обо всём, что он узнал – поделиться ли с родным человеком, что уже некоторое время ему повсюду мерещится запах тлена как из той безымянной могилы? И не пора ли ей узнать и про остальное… Ведь это может в корне изменить их жизнь, которая только начала налаживаться на новом месте.

Но жена уже пребывала в хорошем настроении, выглядела такой умиротворённой, что пока у Платона просто не доставало духа вывалить на неё не лучшие новости. Ведь его слова, вероятно, погрузят её в печаль, уныние или же напротив – вызовут приступ бешенства. Марина столько вложила в этот дом, в переезд, что мысль о необходимости всё здесь оставить несомненно причинит ей большую боль. Нет, пока лучше отложить неприятный разговор, пусть после тяжёлого дня Марина отвлечётся в разговоре с гостем от своих служебных проблем.

В последние недели к ним стал заходить Эрик: где-то скрывавшийся сын дантиста вышел из подполья, и уже пару раз заглядывал на огонёк, подгадывая так, чтобы хозяйка была дома. По его словам, Эрик пристроился персональным тренером у какой-то «шикарной блондинки», а за это она приютила у себя дома беглого сына дантиста. И всё было бы роскошно, да вот напасть – благодетельница собирается куда-то уезжать и надолго. Беззаботная жизнь жиголо заканчивалась.

В отличие от Платона, Марина не уставала высказывать свои сочувствия бедняжке. Ей то накаченный красавчик понравился сразу, и жена этого не скрывала, а ревновать… Ну уж нет. Платон не собирался уподабливаться примитивным самцам, которые недалеко ушли от прародителей человека. К тому же парень сам признался в своей нетрадиционной сексуальной ориентации, а Марина весьма щепетильна в этом вопросе. Так что пусть себе приходит, тем более что он производит впечатление симпатичного и доброжелательного молодого человека. С ним можно поговорить на разные темы, да и с юмором у парня вроде всё в порядке. Тем более что на безрыбье, как говориться, и рак – рыба, ведь после того, как жена фактически отказала от дома Вике и Андрею, они ни с кем тут не общаются.

Сегодня Эрик живо и достаточно откровенно – с обилием пикантных подробностей, – рассказывал о своих похождениях в качестве бомжа, когда он только пытался закрепиться в столице и обитал на вокзале и в других традиционных для бездомных местах. Марину рассказ гостя страшно забавлял. Видя её такой, – с осунувшимся после тяжелого дня лицом, но заразительно хохочущую, – Платон лишь укрепился в решении, что если и откроет ей тайну этого места, то только не сегодня.

Марина перехватила его взгляд, её бровь удивлённо изогнулась.

– Что с тобой, милый? Ты что-то хочешь мне сказать?

– Нет. То есть, да. – Платон виновато улыбнулся. – Понимаешь, паспорт не могу найти? Куда-то видимо сунул, хотя обычно он у меня в ящике стола лежит.

– Чего это он тебе вдруг так понадобился?

– Да не вдруг. С телевидения звонили, просят заехать получить гонорар за репортаж, только у них в бухгалтерии обязательно потребуется паспорт.

– Так скажи им, чтобы перевели деньги тебе на карточку, – легко нашла выход из положения Марина.

– Всё равно придётся давать им свои данные, к тому же послезавтра я собрался на медкомиссию, а там снова нужен паспорт.

– Медкомиссию? Зачем ещё? Ты же только недавно обменял права.

– Это не для прав. Я решил оформить лицензию на оружие.

– Оружие?! – по-настоящему изумилась супруга. – Что за вздор! Взбрело же тебе в голову. Оружие! Нелепость какая!

– Что же в этом нелепого? – Платона покоробило от прозвучавшей в её тоне резкости. – По-моему, иметь дома оружие, чтобы быть в состоянии защитить свою семью, – естественное и разумное решение для мужчины.

– Вы слышали, Эрик? – обратилась к гостю женщина, апеллируя к нему, как к независимой стороне в их споре. – Мой муж возомнил себя героем боевиков, не понимая, что оружие в себе самом таит большую угрозу.

– Да это опасно, – тотчас согласился гость. – Лично я бы предпочёл, чтобы моей защитой занимались профессионалы. – Эрик произнёс это несколько взвинчено. – Лично меня воротит от всех этих пистолетов, винтовок, патронов…

– Вот видишь, – торжествующе воскликнула Марина.

А глаза гостя подёрнулись поволокой задумчивости, дымка каких-то мыслей отвлекла его в прошлое:

– Этот тошнотворный запах ружейного масла, пороха, крови… По-моему все охотники и вообще любители пострелять – в душе убийцы. А уж если ты считаешь себя врачом, то вообще не имеешь никакого морального права лишать кого-то жизни – не важно кого и за что.

– Но я не собираюсь убивать! – не вытерпев, воскликнул Платон.

Эрик даже поглядел на него с опаской, вероятно не ожидая от обычного спокойного домоседа такого всплеска эмоций.

– Я хочу лишь быть в состоянии – защитить! Если это понадобиться – более миролюбиво закончил свою мысль Воронцов.

– Не мели ерунду! – словно большому ребёнку снисходительно сказала Марина. – Ты органически не способен выстрелить в человек даже пейнтбольным шариком с краской. Вспомни, как на прошлом корпоративе ты стал безответной мишенью для всех моих сотрудников. Это было забавно. Ты должен был извлечь для себя урок. Посмотри же правде в глаза: ты не способен причинить страдания даже котёнку! Ты сам – большой ребёнок, а большие пушки детям не игрушки.

– Не шути так.

– Я и не шучу. Если ты меня не послушаешь, то всё кончится тем, что ты случайно подстрелишь сам себя – по небрежности… Пойми же, я боюсь за тебя! – Марина привлекла большую вихрастую голову мужа к своей, висок к виску, и ласково заворковала, не стесняясь миловаться при постороннем человеке: – Будь же реалистом, Пупс! Признай же, что твоя идея – сумасбродна. И потом, разве в этом есть реальная потребность? Я понимаю, если бы мы жили прямо в лесу, – тогда другое дело. А тут повсюду камеры, мы за шестиметровой каменной стеной.

Платон мягко высвободился из её рук, ему стало неприятно то, в каком виде его выставляют при посторонних. Ещё чуть-чуть и супруга потреплет его за пухлую щёчку с оскорбительной снисходительностью: «Кажется мой пупсёнычек не на шутку разошёлся…».

Почему-то в последнее время Марина взяла себе за моду фамильярничать с ним на людях, не стесняясь показывать какую очередную глупость сморозил её муженёк, каким нелепым увальнем выглядит… Да, пусть в её глазах он уже не так хорош, каким наверное казался прежде, и всё же он мужчина…

– И запомни, – Воронцов постарался, чтобы голос звучал достаточно твёрдо, «с металлом», – я не хочу, чтобы ты возвращалась одна после работы.

– Что? – перепросила Марина, щурясь, словно не узнавая.

– У меня к тебе большая просьба, – старался не замечать иронии жены Платон, – впредь возвращайся, пожалуйста, домой только со своим водителем. А когда это по каким-то причинам невозможно, то давай я буду тебя встречать.

– Вы только посмотрите на этого человека! – всплеснула Марина руками. – Скажите, пожалуйста, какие у нас перемены. Я погляжу, Пупс, ты не на шутку разошёлся. Спасибо тебе, милый, – голос Марины стал вкрадчивым, – но уверяю тебя, твои волнения излишни. Ты сам знаешь: случись что, я смогу за себя постоять…

– Ваша жена просто искренне беспокоиться о вас – счёл нужным вставить слово Эрик. – Она у вас чудесная.

…Платон выскочил из дома на улицу, чувствуя досаду и одновременно облегчение, что неприятный разговор закончился. Хотя последнее слово снова осталось не за ним, а за женой. Эти дурацкие споры не приводят ни к чему, только оставляют после себя тяжесть на душе.

Он довольно долго шёл по улице, удаляясь от дома, и то и дело останавливался, пытаясь закурить, но ветер тушил огонь, наконец, ему удалось забиться между припаркованными у тротуара автомобилями, и с наслаждением затянуться. Вспоминая недавний разговор, Платон испытывал всё большее смущение: правильно ли он вёл себя с Мариной, не перегнул ли палку. Похоже, они просто не поняли друг друга, ведь в сущности говорили об одном и том же, что искренне беспокоятся друг о друге.

«Надо купить её любимые орхидеи, потом зайти в кондитерскую за кофе лате и пирожными – стал продумывать план примирения Воронцов. – Скажу ей: «Я хочу только, чтобы у нас всё вернулось, как тогда в Венеции, помнишь? Там ведь нам даже слов порой не требовалось, чтобы понять друг друга»».

Мужчина снова остановился и прищурился на припекающее солнышко, расслабленно улыбнулся тёплым лучам. Что-то заставило его обернуться: с ветки дерева за ним наблюдал ворон – крупный самец, угольно-чёрный, нахохлившийся. Редкая птица, такую и в лесу то не часто увидишь. Платон знал, что вороны очень умны и осторожны, и полез за телефоном, торопясь сфотографировать пернатого гостя, чтобы показать детям. И при этом продолжал чувствовать на себе очень знакомый острый цепкий взгляд.

Пока он возился с настройками камеры, чёрная тень бесшумно спикировала на него! Лишь в последний момент мужчина уловил над головой свист перьев и инстинктивно пригнулся, избежав удара крепким клювом, телефон выпал из его рук и шмякнулся об асфальт, гибельно звякнув разбитым экраном и сокрушённой начинкой. Всё произошло быстро и неожиданно. Ошеломлённый, Платон провожал глазами удаляющегося в сторону леса крылатого демона, сжимающего в лапах его любимую кожаную кепку.

Глава 29

15 мая, понедельник

Новость шокировала: Полина, дочь Андрея и Вики, в выходные вернулась с конной прогулки и рассказала, что свалилась с лошади. Одноклассница Эммы занималась в группе верховой езды, и обычно занятия проходили в закрытом манеже или на специально оборудованной площадке для выездки, но по случаю весны и тёплой погоды было решено устроить воскресную прогулку на природе. Под руководством двух тренеров дети выехали за стены и оказались среди полей и лесов. Вероятно, взрослые всё-таки недостаточно хорошо приглядывали за своими подопечными, потому что проморгали момент, когда одна из девочек исчезла…

Платону удалось узнать подробности. Будто чего-то испугавшись, обычно очень спокойная и послушная лошадка Полины вдруг понесла маленькую наездницу в чащу. Почти два часа не на шутку перепуганная преподавательница рыскала по окрестностям, пытаясь отыскать пропавшую, которая к счастью нашлась сама: Полина вышла из леса одна, без своей пони.

Родители сразу обратились в детскую поликлинику, однако подробнейшее обследование не выявило ни сотрясения мозга, ни вывихов, всадница отделалась удивительно легко – лишь парой синяков и небольшой ссадиной на локте. Немного настораживало только странное поведение школьницы: Полина выглядела чересчур спокойной, какой-то заторможенной, была погружена в себя, на вопросы отвечала бесцветным голосом. Живой нормальный ребёнок превратился в механическую куклу. Но так как явных признаков нервного расстройства врачи тоже не выявили, то всё списали на усталость после пережитых волнений. «Подождите до завтра, пусть ваш ребёнок вместо школы как следует выспится, и всё вернётся в норму»,– обнадёжили в поликлинике. Весь вечер Полина просидела чересчур прилежным истуканчиком, смущая своим видом родителей, не привыкших видеть своего ребёнка таким. Поэтому сразу после ужина мама поспешила уложить дочку спать.

А посреди ночи Андрей вдруг проснулся, дочь стояла у изголовья их кровати, над головой спящей жены.

– Ты что? – ласково позвал мужчина, полая, что малышке просто приснился страшный сон. Полина шевельнула головой на его голос, и вдруг резко взмахнула рукой, издав какое-то злобное шипение. Андрей едва успел перехватить занесённую над супругой детскую ручку с остро отточенным кухонным ножом…

Знакомый сам поведал Воронцову шокирующую историю, перед этим попросив его о срочной встрече. Рыжий сидел в баре небольшого ресторанчика, вся его поза – сутулая спина, опущенные плечи свидетельствовали о том, как сильно он удручён произошедшим. Ещё было слишком рано для выпивки и кроме них других посетителей не было. Но Андрею требовалось кому-то выговориться: крепкого мужика всё ещё трясло, даже спиртное на него не слишком действовало.

– Не понимаю, что с ней произошло?! – убито произнёс рыжий. Перед ним на барной стойке лежало раскрытое портмоне с фотографией дочери.

– А где она сейчас? – деликатно спросил Платон.

По словам отца, пока Полину госпитализировали в местную больницу, но вероятно им с Викой придётся подыскать другое место, ибо здешние врачи лишь разводят руками. Никто не понимает, чем вызвано внезапное помрачнение рассудка у до этого абсолютно нормального ребёнка.

Платон сочувственно глядел на соседа по барной стойке: пижонистый харьковчанин сам на себя не был похож, он был будто раненый лев: грива огненных волос в большом беспорядке, мятая рубашка расстегнута почти до пупа и выбилась из-под брючного ремня, в бар он явился в домашних шлёпанцах на босу ногу! Мужику определённо требовалась дружеская поддержка.

– Не стоит отчаиваться, дружище. Главное не опускать руки и что-то делать. – Платон стал рассказывать о своём сыне, которого они с женой уже не первый год вытягивают из аутизма с помощью лучших специалистов. – И ваша Полина тоже обязательно поправится. Она сильная, смышлёная девочка. Главное – больше не отпускайте её одну за стену.

Оказавшись у себя дома, Платон первым делом обнял ничего не понимающую дочь и долго не выпускал из объятий. Оказывается для счастья человеку нужно так уж много. Главное, чтобы близкие были живы и здоровы.

– Ты чем-то расстроен, папочка? – удивилась Эмма. – Это из-за мамы?

– Дай мне слово, что никогда не будешь выходить из посёлка одна, – ласково попросил он.

– Но папа, зачем ты мне это говоришь, ведь детей всё равно не выпускают за шлагбаум без взрослых, – ещё больше удивилась дочь.

– Всё равно ты должна обещать мне это, – присев перед девочкой на корточки, Платон почти с мольбой заглянул в её непонимающие глаза.

– Ну хорошо. А куда ты уходил, пап?

– Понимаешь, дяде Андрею, папе Полины, нужно было поговорить со мной. Но ты ведь отлично справилась и без меня, верно, Кролик? А Лука не спрашивал, куда я ушёл?

– Нет, папочка, наш «Эдисон» снова что-то конструирует у себя в комнате из «лего». Я проследила, чтобы он съел фрукты, как ты просил.

– Ты умница.

– А почему Полины сегодня не было в школе?

– Она немного заболела, но ничего серьёзного, хотя до каникул, вероятно, уже не будет ходить в школу.

– Понятно. – Эмма грустно покачала головой, затем снова вскинула свои огромные глаза на отца. – Пап, а ты будешь часто навещать нас, если вы с мамой решите… – она запнулась с таким выражением, будто не была уверена стоит ли продолжать.

Платон почувствовал неладное и уточнил:

– Что мы с мамой решим?

– Я знаю, взрослые могут захотеть пожить в разных местах.

– …Тебе это мама сказала? – осторожно поинтересовался он после минутной паузы, дочь кивнула и пояснила:

– Мы разговариваем о разных вещах, когда у мамы есть время… Но в тот раз мы читали энциклопедию про семью и мама объяснила, что так иногда бывает.

– И мама сказала, что и у нас тоже – так может произойти?

Эмма кивнула, но тут же отрицательно мотнула головой, отцу стало жаль растерявшегося ребёнка, он снова обнял её и принялся успокаивать:

– Поверь мне, у нас всё будет по-другому, потому что мы с мамой очень любим друг друга.

Девочка улыбнулась, но всё же спросила:

– Только если вы всё же разойдётесь, как вы станете делить нас с Лукой?

– Что ты такое говоришь! Детей делить нельзя!

– Но ведь делят же – упрямо не согласилась дочь. – Когда я спросила об этом маму, она объяснила, что иногда родители не могут решить, кто с кем останется, и тогда просят судью их рассудить. Иногда больного ребёнка никто не хочет брать, и взрослые ссорятся, кому из них достанется здоровый, а другого отдают тому кто проиграл. Потому что когда у взрослых проблемы, больные дети никому не нужны. Они всем только мешают.

По взгляду Эммы Платон догадался, что у него за спиной появился Лука и немедленно замял тему.

…Перед сном он рассказал Марине о происшествии с Полиной, но не упомянул о тягостном финале разговора с дочерью. Реакция жены его удивила:

– И ты им поверил? – скептически скривилась Марина, она была уже в пеньюаре: сидела за туалетным столиком, массируя кожу шеи и лица перед тем как нанести питательный крем; и придирчиво рассматривала себя в зеркало. – А если это инсценировка, спектакль? В журналистике ведь принято перепроверять достоверность информации, разве не так?

– Но какой смысл Андрею меня обманывать?! – удивился Платон.

– А такой, что эти люди не вызывают у меня ни малейшего доверия, ты же чересчур доверчив. – Кажется, Марина была готова усомниться во всём, если дело касалось этой парочки. – Если уж на то пошло, – продолжала она, – то я даже не уверена, что это их дочь, она совсем на них непохожа.

– Ты это серьёзно?

– А почему нет? Разве ты не знаешь, что мошенники на доверии очень изобретательны.

– Извини, дорогая, но ты слишком предвзята. Ну нельзя же так в самом деле! Поверь, мне искренне жаль твою «пицерийную» подругу, но подозрительность не должна переходить в паранойю.

Жена всё это время почти не спускала с мужа проницательных глаз и вдруг спросила:

– Этот Андрей ведь просил тебя о чём-то?

Платон замялся:

– Так можно любого начать подозревать бог знает в чём, даже самого близкого человека.

– Например, дать своё поручительство, – не обращая внимания на его бормотание, допытывалась жена, – если им потребуется взять банковский кредит на оплату дорогостоящего лечения, ведь они такие несчастные, у бедняжек даже нет гражданства.

Платону стало не по себе, Марина же теперь смотрела на него как на блаженного.

– Таких как ты надо в музее показывать. Удивительно, как ты дожил до своих 33 лет, да ещё работал журналистом. Ты феномен, Воронцов!

Некоторое время супруги молчали. Платон маялся чувством вины: кажется, жена права и он действительно слишком доверчив. Марина же продолжала придирчиво разглядывать себя в зеркало.

Вдруг она спросила:

– Как по твоему, не осветлить ли мне волосы?

Платон оторопело поглядел на неё:

– Зачем тебе это?

– Я подумываю о кардинальной смене имиджа, мне надоело быть брюнеткой. А потом я прочитала, что светлый цвет волос убавляет возраст. Нет проще и вернее способа помолодеть в собственных глазах, да и в чужих тоже…

– Зачем, ведь я люблю тебя и такой.

– Видишь ли, я должна нравится и другим, потому что я женщина, и не просто женщина, а деловая женщина! – с лёгкой укоризной игриво промурлыкала Марина, а далее сообщила, что новая модная стрижка – удачный способ выглядеть эталоном для подчинённых, а главное – привлекать новых бизнес-партнёров, ибо большинство из них как раз мужчины. С привлекательной шикарной женщиной им приятнее иметь дело.

– Я полагал ты берёшь своих бизнес-партнёров другим.

– Ты, Пупс, безнадёжно застрял в прошлом веке со своими представлениями о роли женщины, – насмешливо заявила Марина.

Глава 30

Следующее утро снова выдалось солнечным. Платон возился в саду, высаживая цветы. Неожиданно для себя на новом месте он увлёкся садоводством, хотя раньше никогда не понимал знакомых дачников с их грядками, рассадой и прочей садово-огороднической суетой, даже иронизировал над их страстью к собственным соткам. И вот сам по пол дня стал проводить с лейкой и лопатой в руках. Правда пока ещё он был неопытным садоводом, но главное, что копаться в земле пришлось сугубо городскому жителю вполне по вкусу. Садоводство оказалось великолепной сменой деятельности, которая давала отдохновение от писательства. Мозг отдыхал и заряжался. В такой смене деятельности литератор черпал энергию и вдохновение. Дурные мысли – переживания, тревоги, волнения – сами собой уходили прочь.

Во время возни в саду в голову неожиданно приходили свежие идеи, порой очень сильные. Причём оказалось, что процесс выращивания понравившегося цветка не менее творческий, чем писание книги или серьёзной статьи. А какое это удовольствие и радость, когда фактически на твоих глазах из зёрнышка или саженца вырастает прекрасный цветок!

Иногда Воронцов отрывался от работы, чтобы полюбоваться на высокое весеннее небо, в котором плыли ослепительные, как горный снег, пышные шапки облаков. Там – на фоне безбрежной синевы воздушного океана и белоснежных островов что-то временами мелькало – стремительное и потому неуловимое. Вероятно вернувшиеся с юга ласточки.

Платон так увлёкся, что пропустил время обеда. Сопровождаемый угрызениями совести, мужчина вернулся в дом, чтобы накормить сына. Лука сидел на полу в игровой комнате в окружении россыпи деталей конструктора и что-то сосредоточенно мастерил. Платону стало интересно. Стараясь не спугнуть заигравшегося сына, он тихо стал приближаться к нему, толстый ковролин заглушал шаги и отец слышал бормотание сына:

– Замолчи! – сердито говорил кому-то шестилетний мальчик. – Я не хочу тебя слушать, ты больной и всем только мешаешь.

Под стрелой игрушечного грузовика-крана болтался подвешенный на крючок за шею пластмассовый человечек из набора конструктора, который сын получил в свой недавний день рождения.

– За что ты его? – грустно спросил отец, когда сын обернулся.

– Он лишний – зло буркнул сын…

Через два дня Платон сам позвонил Андрею и по голосу знакомого понял, что дела у рыжего пошли на поправку. Андрей поделился радостью: состояние Полины заметно улучшилось. И всё благодаря счастливому случаю. Навещая дочь в больнице, они с женой случайно узнали, что в отделении находится очень крутой специалист в области психиатрии и психологии. Это не афишировалось, ибо пожилого профессора пригласили неофициально – для какой-то консультации. Андрей решился подойти к заезжему светиле и рассказал о беде, приключившейся с их дочерью. Старичок неожиданно заинтересовался необычным случаем и согласился осмотреть девочку.

– Прикинь, он всего лишь полчаса с ней поговорил наедине, – всё ещё на эмоциях рассказывал Андрей, – и Полина вернулась в своё прежнее состояние. Мы с Викой просто обалдели, когда старичок позвал нас в кабинет, и мы увидели улыбающееся просветлённое лицо Поли! Этот дед невероятно крут, я тебе точно говорю.

– А как его фамилия?

– Этого я не знаю, он не оставил нам визитки, сказал, что с дочерью теперь всё будет хорошо, и ушёл, – похоже, спешил по своим делам. Но я всё равно кое-что выяснил. Представляешь, мы с ним почти соседи! Хотя в Москве у него есть четырёхкомнатная квартира в сталинской высотке возле зоопарка, но большую часть года он живёт тут неподалёку в лесу, местные называют его резиденцию «восьмиугольником»…

Попрощавшись с Андреем, Платон сразу набрал номер жены: