Читать книгу Новые свитки - Антон Сергеевич Москвин, Анжелика Сергеевна Нет - Страница 1

И помни: ровно в полночь… будет ровно полночь. У паспортистки на столе – паспорт в Паспортном столе…

– Как я могу ему доверять? Он шлюхой был. Или будет, – сказала Ужас.

– То ли был, то ли будет, то ли сердце успокоится… – ответил Антон. – Код скрылся в тумане ёжика.

– Боже, убей кого-нибудь, – подумала Лукерья.

– Зачем?

– Я передумала. Что-то мне холодно. Может, голову помыть?

Кто-то выругался матом.

– А я маты ненавидела и буду ненавидеть! – воскликнула Лукерья и стукнула кулаком по столу. – Нá кол тебя. Давай дневник, кол тебе за поведение. Иди домой.

– А сребра да злата полные палаты.

– Ха-ха. У кого?

– Я не знаю.

– Червяки на ножках и больше никто. Волосатые червяки на ножках.

– Мы – червяки на ножках?

– Все люди – червяки на ножках.

– Ясно.

– Удивительно, как они до всего додумались? Суррогаты.

– Подлинники, – сказала Ужас.

– Ты думаешь, это подлинники? Вот Адам с Евой – то были подлинники. А эти… я даже не знаю, кто.

– Теорию струн знаешь? Так вот она: где-то там есть Бог, и у него есть струны, потому что он любит на гитаре играть. А про стальной барабан мы позже поговорим, – сказал Антон.

***

– Это что за дерево? – спросила Ужас.

– Вон то – тополь, а это – я не знаю. Как назовёшь, так и будем называть, – ответил Антон.

– Серьёзно?

– Да.

– Тогда – коршун.

– Да, похоже. Но мы уже птицу так назвали… Хорошо – это дерево тоже коршун будет. А как бы ты назвала Гадасу, известную как Эсфирь?

– Не знаю.

– Я бы назвал её Эстэль.

– Как холодильник?

– Да, мне нравится это имя – Эстэль. Оно изящное.

***

– Со мною вот что происходит – ко мне вообще никто не ходит… – сказала Лукерья.

– А ты слыхала? Микротомограф изобрели, – сказал Антон.

– Откуда взяться микротомографу, если ты не микроб, создающий микротомографы?

– Не знаю.

– В Воронежской области раньше жили мамонты. Россия и правда родина слонов.

– Куда же они подевались?

– В Индию да в Африку сбежали. Хочу, чтобы в Воронежской области жили мамонты. Представь: выходишь утром в поле, а там стадо мамонтов пасётся. Диких.

– Страшновато.

– Кто не рискует, тот не пьёт амаретто.

***

– Хочу мяска, а пельменей нет. Почему я так люблю пельмени? – спросила Лукерья.

– Ты прям как Виктория Нуланд, что прилетает из Америки, чтобы поесть русских пельменей, – ответил Антон.

– А почему вот эти штуки называют шестерёнками? – спросила Лукерья, указывая на звёздочки на заднем колесе велосипеда.

– Я не знаю, Лукерья. Это совсем не шестерёнки.

– Их там семь, значит они семерёнки, а не шестерёнки. А если на заднем колесе девять, а на каретке три, то это девятерёнки и трёнки.

***

– Эту бутылку надо проапгрейдить, – сказала Лика и сорвала этикетку.

– Ты по-нормальному не могла сказать? – спросил какой-то голос.

– «С этой бутылки нужно снять этикетку, потому что она (этикетка) старая, потёртая и некрасивая». Но «проапгрейдить» – короче.

– Это ты раскочегарила тут?

– Без ко-че-га-ра мы не плотники… – спела Лукерья.

– Почему у тебя плита грязная? – спросил Антон.

– Ждёт «Всемогущего». Он обещал помыть. Представь: приходит он, смотрит на плиту, берёт губку и моет. И я такая: «Ах, ты и правда Всемогущий! Даже плиту помыл!»

***

– ДиДюЛя супер, – сказал Антон.

– Не-а.

– А по-моему – супер. Глянь, как набренчал хорошо.

– Надежда умирает последней…

– А у меня она вообще не умирает. Она просто исчезает, когда осуществляется. Смерть – это слишком, даже для надежды.

– Антон, расскажи ещё что-нибудь.

– На ноль делить можно. В результате всегда будет ноль, кроме: 0:0=1.

– Запросто, – сказала Иегова.

***

– Недавно у меня был интересный случай: я писал рукопись, и она старела прямо на глазах, словно я писал её в далёком прошлом, находясь в сингулярности, – сказал Антон и начал перебирать вещи:

– Так, это можно стирануть, это тоже. И это стирануть… Хорошая вещь – машинка стиранульная. Можно часто и долго постирывать и иногда стирануть.

– Интересно: сколько человек скачали истину?

– А что там скачивать? Там на обложке всё написано: «Любите своих ближних».

***

– Не ходи в сингулярность – там крайне несладко. Я там сидел, работал над рукописью, помнишь? – сказал Антон.

– Ну, и что ты написал? – спросила Ужас.

– Там, в пакете лежит, в шкафу. Интересная, но крайне провокационная вещь… Я сейчас подумал: если человеческую ДНК сомкнуть в кольцо – это даст им вечную жизнь?

– Кольцо?

– Нет, так она слишком много места займёт… Кольцо – не кольцо, но чтобы бесконечная была ДНК. Замкнутая структура. Ты поняла?

– Да.

– А ещё: ты слышала, что зубной камень сам отваливается со временем, без всяких стоматологов и лишних усилий?

***

– Противный.

– Ты пицца.

– Где свадьба?

– Тут у каждого своя свадьба.

И была свадьба, и был развод – год сорок второй.

– Кто мы такие?

– Ты Линдси Лоха́нь.

– Я – Линдси Лохан? А она сейчас красивая?

– Нет.

– Тогда я не Линдси Лохан.

***

Антон увидел, как некий злоумышленник забежал на территорию муниципального гаража:

– Ты что здесь забыл? Тебе здесь не место, – сказал он и мысленно пнул мужика ногой, – беги домой.

Но по состоянию последнего было видно, что тот уже не сможет бегать какое-то время, потому что влетел в сетку на скорости около ста километров в час.

– Я не рассчитал силы, извини.

– Скажи, Антон, есть ли у меня вера с горчичное зерно?

– Закинь гору в море, тогда посмотрим.

– Как по морде захотеть?

– Странный вопрос. Ты же не пёс смердячий.

– Создатель, ты сделал их необрезанными, а потом заставил обрезаться. Где тут логика?

– Я знаю. Молчи, – ответил Иегова.

***

– Маргарита, которая Ужас – хочешь быть Лалой?

– Ага.

– Хорошо. С сегодняшнего дня ты – Ла́ла.

– С радостью.

***

– Облизуемся, – сказала Лала.

– Облизуемся? Облизуемые тигрята облизуются… – ответил Антон.

– Бесподобно, – сказал неизвестный.

– Бесподобно? Это что за математика? – спросила Лала.

– «Бесподобные треугольники бесподобны, а подобные – подобны». Это уже геометрия. У тебя есть фамилия, Лала? – спросил Антон.

– Кудрявцева-Ужас.

– Красивая фамилия. А ужин отдай врагу и иди спать.

– Это ты к чему?

– Просто хорошо звучит.

– Понятно. Волоколамск.

– «Звоня тебе во все… Волоколамск. Старинные часы ещё идут…» Женский почерк.

– Чудеса…

– Ретроградный Меркурий.

– Опять ретроградный Меркурий…

– Ретроградный Меркурий сегодня в загулявшей Венере, в одноатомно-спиртовом состоянии.

– Купидон.

– Когда Дон купишь? Купи Дон!

– И Волго-Вятский заодно.

– Как мы с тобой?

– Ангельски пишем.

– Кар, кар, мы ангелы, кар…

– Смешно.

– Чёрствый коньяк, надкушенный хлеб, сжатые нервно пельмени… И всё, что сейчас происходит во мне, тоже является частью вселенной1.

***

– Колбаса есть у кого-нибудь? – спросила Лукерья.

– Нет колбасы. Серьёзно – ни у кого нет колбасы.

– Тогда и кислорода нет. Вообще нигде нет кислорода.

– Заткнись! Дай кислород!

– Дай колбасу – будет кислород. И плиту газовую не забудь помыть, о «Всемогущий».

***

– Недавно со мной было вот какое чудо: я ехал на велосипеде и врезался в машину. Удар был такой силы, что велосипед сделал сальто в воздухе, а я – кувырок на асфальте. У ве́лика разбился задний отражатель (о чём я не сожалею, так как он был крайне низкого качества), я же отделался парой царапин. Одежда не пострадала вовсе. Думаю – это чудо, – сказал Антон.

– Я так испугалась.

– Прости.

***

– Надиктуй мне что-нибудь, а то с меня требуют восемь тысяч символов для публикации первого черновика. А у нас и семи нет.

– Союз. Браво!

– Ты художник.

– Поэтесса.

– Нам каюк.

– Торжественно, пламенно – мастер.

– Где Азербайджан? Приво́д.

– Я разбудилась. Вот эксперт.

– Кто? Он хищник. Что за дела? Ох, Антоша… Был хороший источник…

– Почему был? И источник чего, собственно? – спросил Антон.

– Я вас удивлю.

– Взаимно.

– А ну, покажи, что ты нарисовал.

– Привет. Где Мымра?

– Путятична?

– Где Мымра Путятична?

– Лукерья не мымра!

– Замяли.

– Вот это Бог…

– Союз, Антон. Очень интересно. Здесь авантюристы спрятались.

– Меня туда уже не пускают.

– Ни о чём его не расспрашивай, понял? Молодой человек?

– Он положительный.

– Хорош!

– Вряд ли. Спасибо, конечно, но, я думаю, ещё около тысячи символов надо.

– У тебя паспорта́?

– Конкретно! Поддержим.

– Ладно. Потом что-нибудь придумаем, – сказал Антон.

– Умница. Не потеряй.

– О! Стихи!

Всё, хватит – уж поникла осень,

Опали все уже листы.

«Ну, как дела?» – твой голос спросит

С небес прозрачной высоты.

Что мне ответить? «Всё нормально»?

Соврать на зло протокола́м?

Я вёл себя не аморально,

Но всё ж в душе какой-то хлам.

Во сне меня к тебе уносит.

Или тебя несёт ко мне?

«Ну, как дела?» – твой голос спросит.

Все мысли только о тебе.

***

Не влюбиться в тебя невозможно,

Но любить я тебя не могу.

Да, признался я неосторожно,

Думал, что без тебя пропаду.

Как я рад, что с тобой мы не вместе,

Но на сердце печаль – от чего?

Ты не стала моею невестой.

Мне смотреть на тебя тяжело.

Так идут день за днём, год за годом.

Ни в тебе, ни в себе перемен

Я не вижу, и, честное слово,

Нам не нужно с тобою проблем.

То ты ходишь, мрачнее, чем туча,

То ты вдруг, весела и легка,

Сердце греешь, как солнечный лучик.

Недопоняты оба. Слегка.

– Антон недалеко.

– Недалеко от каждого из нас Всемогущий, а не Антон. Антон очень далеко.

– Да ладно, вызовем.

– Нет уж. Не дам Антона, – возразила Лала.

***

– Лала, плеснём?

– А как же.

– Бальзам. Гала-адский. Очень вкусно.

– Ага.

– Это ты так гениально продумала всё, что сейчас происходит?

– Это твоя заслуга.

Антон надолго замолчал, удивлённый таким откровением.

***

– Глаза в глаза, нога в руке…

– Как романтично…

– Давай поработаем.

– На Рождество?

– Почему нет? Как Санта Клаус.

– Хорошо ему – один день в году поработал и свободен.

– О чём я и говорю…

– Да будет кислород! Я колбасу раздобыл. Наконец-то.

– Да, наконец-то.

– Будем?

– Я уже отчаялась.

– Я на кухню.

– Пи-и-и-ть…

– Скоро.

Антон и Лала попили апельсиновый сок с колбасой.

– Можешь приготовиться к битве, – сказала Лала.

– Шуточной битве, я надеюсь? Всё, я готов… поспать по-настоящему, а то весь день зеваю.

– Муш…

– Что?

– Замуш.

– Я тебя не брошу. Никогда.

– Я поняла.

***

– Ты Джон Траволта.

– Нет, – ответил Антон, – мне нужна хоть какая-то стабильность.

Лала дала Антону кружку вкуснейшего белого напитка. Сделав несколько глотков, он спросил:

– Что это?

Не получив ответа, он кое-что сказал, но этого тут не будет.

– Пожалуйста, – сказала Лала.

– Спасибо. За количеством печатных символов пока не гонимся – первый черновик опубликован.

– Рад стараться, – сказал неизвестный.

– Это паж.

– Хорошо. Спасибо за старания, паж.

– Предвечной и Всемогущей Лале – слава!

– Да, слава ей, – ответил Антон.

***

– Эта Мира – она всё ещё солнцепоклонница? – спросил Бог.

– Это её девчачье дело.

– Я так не думаю.

– Ты прав. На лбу им напиши, на носу им заруби, и чтобы по глазам было видно, кто они такие.

– Мы исчадия, мы демоны.

– Мы ангелы.

– Опять?! Успокойтесь.

– Мы пацаны, мы дети…

***

– Губернатор!

– Чёрти что.

– Спасибо.

– Ты меня своим «спасибо» не напугаешь.

– Его напугать надо.

Раздался стук в окно, хотя никто не стучал.

– Не страшно. Не надо меня пугать.

***

– Он сказал, что я за себя не отвечаю. А я нахваливала его магазин. Может, не сто́ит там больше отовариваться? – спросила Лукерья.

– Наверное, не стоит. А ты отвечаешь?

– Уже два года как отвечаю. И, видимо, не только за себя.

– Потише, пожалуйста.

– Я – сама кротость и безмолвие пред ликом Всемогущей Лалы.

– Ты за Землю отвечаешь.

– Ого! – сказал один из неизвестных.

Лукерье вдруг стало немного не по себе, хоть она и предчувствовала такой поворот событий.

***

– Антон, ты правда астролог?

– Нет, я астрономией увлекаюсь. Слегка.

– Дюбель-гвоздь. Остренький, – сказала Лукерья.

– Это тут при чём?

– А при том: холодильник у меня запирается на дюбель-гвоздь, а не на саморез. Хочу сегодня поменять уплотнитель.

***

Лукерья вернулась из магазина, а возле двери её ждал соседский кот Вася.

– Ты ко мне? Ну, проходи.

Они зашли на кухню, и она угостила его колбасой.

– Эйнджел.2 Ты, – сказал ей Вася.

– Спасибо. Приятно.

– Тебе приятно?

– Да, котик.

– Красавица. Люблю тебя.

– Я только сегодня узнала, что умер Градский. Буквально пару дней назад видела его во сне молодым и красивым. Сказала ему, что он был очень хорошим певцом, и он меня поблагодарил.

– Тебе приятно?

– Да, было приятно с ним поговорить, Вась. И сейчас мне почему-то хорошо… и приятно… жить.

***

– Коврик для мыши нужен, а то она, бедная, неприкаянная, без коврика, – сказала Лукерья.

– А мну? – спросила Лала.

– Можешь взять вон с того стула. Не поддавайся гипнозу.

– Как?

– Не знаю.

– Как не знаешь?!

– Понимаешь, есть такой гипноз от Всемогущего, которому сопротивляться бесполезно. Но ты не поддавайся.

– Кошмар…

– Я пошутила, не пугайся.

– Нельзя так шутить.

– Прости, милая.

– Хи-хи-хи, – послышался чей-то заливистый смех.

– А там совсем не «хи-хи-хи». Как «хи-хи-хи» может быть заливистым смехом?

– Точно, – сказал Саша, улыбаясь.

Это был тот самый Саша, который и Паша, и Сатана, и агент всех разведок мира. Да и Иисуса тоже он изображает иногда, но крайне не достоверно.

– Ты бесподобна, прям за душу.

Возможно удивишься ты, когда узнаешь,

Что я создал тот мир, в котором ты живёшь.

Что я создал твой дом и всё вокруг,

Весь этот снег создал и этот дождь.

Однажды весенним днём…3

– Вот это да…

– Трёшки-матрёшки!

– Девушки-двушки.

– Однушки-комнатушки!

– Ты – выдра небесная.

Выдра небесная, вечная странница,

Степью лазурною, цепью жемчужною,

Мчишься ты, будто как я же, изгнанница,

С милого севера в сторону южную.

Что тебя гонит? Судьбы ли лишения?

Зависть ли тайная? Злоба ль открытая?

Иль на тебе тяготит преступление?

Или друзей клевета ядовитая?4

***

– Почему до сих пор не сделали автомобили со сферами вместо колёс? Это не так уж сложно. Удобнее перемещаться на сферах, а не на колёсах, – сказал Антон.

– Мы работаем над этим, – сказала Лала.

– Ты всё ещё хочешь, чтобы я изобразил Джона Траволту?

– Хоть раз.

– Землю – землянцам, кислород – кислородянам.

– А время?

– Не знаю. Надо подумать.

– Правильно.

– Временщикам.

– Антош, мне плохо.

– Кислород. Легче?

– Немного.

– Кислород, углекислый газ, около трети азота(?), немного благородных газов. Дышим.

– Хорошо.

– Мне тоже так легче дышится.

– Как это всё запомнить?

– Я же запомнил как-то, но вряд ли там треть азота.

– Что значит «шарить»?

– Разбираться, соображать. И ещё… в словаре посмотри.

– Надеюсь, о «Всемогущий», я не сижу за игрой больше, чем надо?

– Чай с лимоном – вот мой ответ!

– Повезло как.

– Голову помыть надо.

– А зачем её мыть?

– Волосы грязные, некрасивые.

– Ты прав.

***

– И как свойво добиться? – спросил Александр.

– Ты просишь широмайстра зробить ёй замужницы? – ответил Антон.

– Ну, а то.

***

Лукерья посмотрела на свою газовую плиту и подумала: «Когда же придёт Всемогущий? Плита уже такая грязная. Ну, ладно – можешь ещё денёк повременить, но не тысячу лет».

– Естественно.

– М-м-м-м… Сейшелы…

– Давай попробуем уменьшить содержание азота в атмосфере до двадцати процентов.

– Вроде лучше. Ты прав.

***

– То ли Логос, то ли Голос, – подумал Антон.

– Ну, это слишком по-задорновски, – сказала Лукерья.

– Я калькулятор. На остановке, – сказал Саша.

– Совсем не удивишься ты, когда узнаешь,

Что ты не калькулятор, а изгой.

Так: это платок, это платок и это платок, – сказал Антон.

– Поздравляю: ты знаешь, что такое платок, – сказала Лукерья.

***

– Ты что, меня слышишь, что ли? Да ну, вряд ли. Это же Бог знает какой год. Как он может меня слышать?

***

– Она мне ничего не должна. Тем более – она умерла, – сказал Антон о Раисе.

– Оно тебе надо? – спросила Раиса.

– Спи, Григорьевна. Иисус придёт – воскресит.

***

– Верни вселенную, самозванец. Эти твои люди чёрную дыру от чёрной полости не отличают, и это лучшие переводчики! – воскликнула Лукерья, обращаясь к создателю людей.

– А лучшие ли они?

– Как ты их терпишь? – спросила Лала.

– Сама не знаю.

***

– С каких это пор Шукшина у нас тренер? А-а-а-а… в роли тренера… В роли тренера по фигурному катанию хорошо смотрится. Эта голубая форма ей очень идёт. Утвердите её на эту роль.

– Ну, как тебе Федосеева? – спросил Создатель.

– Да, наверное в ней течёт кровь Федосеевых… весьма неплоха Шукшина, – сказал Антон и собрался телепортироваться в сингулярность, чтобы отдохнуть.

– Не капай им на мозги, мужик.

– Послушай, лжебог – я буду делать, что хочу, и ты не смей мне указывать.

– Вернись в лоно церкви.

– После родов глупо возвращаться в лоно. Да и невозможно.

– А людям нравится.

– Это ты о сексе?

– Я пошутила.

– Извини за глупый вопрос.

Антон всё-таки переместился в сингулярность. Зачем ему это? Как он это смог сделать? Отдыхать в сверхмассивном объекте? Казалось бы – невозможно, но Лукерья, к примеру, обустроила себе комнату в Солнце и считает, что это нормально.

***

Лукерья лежала на диване в своей двушке в спальном районе и думала, чем себя порадовать.

– Оладьи с мёдом.

– Где оладьи, где мёд? – спросила Лала.

– Оладьи в холодильнике, мёд на столе, чайник на плите, чай в шкафчике, вода в кувшине. Фильтрованная. Правда, фильтр уже почти исчерпал свой ресурс, так что она уже не такая вкусная.

– В это время на другом конце вселенной… – сказал самозванец, называющий себя Сатаной.

– Что там – на другом конце вселенной? – спросила Лукерья.

– Пьянь.

– Пьянь? Откуда?

– Телепортировался.

– Это уже смешно. И что он там делает без скафандра?

– Поражён. Всё записано.

– Тем временем мёртвая пьянь болтается в открытом космосе на другом конце вселенной. А если ты о сингулярности, то она не на другом конце вселенной, а в центре галактики, и я хожу туда, как к себе домой. Потому что мне можно, – сказал Антон.

– Вызывай.

– Кого?

– Шлюх.

– Очередной бес. Иди отсюда. Распустил вас Христос. Где Он?

– В Америке. И тебя ждём.

– Тогда почему там так много гомосексуалистов? Как Он их терпит? Может, Он совсем не в Америке? Вижу, что тебе нечего ответить.

***

– Лукерья, скоро конец твоей программе. Полный конец.

– Я вообще не умею программы писать. Ты это выдумал своим умом.

– Ах ты, дьявол.

– Сам ты дьявол.

***

– Это ж будет новая реальность, новый мир.

При этих словах Лукерья искоса поглядела на экран планшета – на лицо молодого программиста, и чуть не прокляла его, но вовремя остановилась.

«Кто надоумил вас строить новый мир в виртуальной реальности?» – возмущённо подумала она. Но, скорее всего, она просто не уловила сути диалога программиста и корреспондента. Вряд ли люди всерьёз собираются жить в компьютерах.

– А я калькулятор.

– А я – абрикос, на юге рос.

– А я – томат.

– Где киви?

– На обложке альбома, например.

– Какого альбома?

– Музыкального альбома Богдана Титомира.

Увидев на экране «ноль градусов», Лукерья подумала: «Ноль и кружочек. Почему они рисуют ноль, а не круг? Может, это намёк на вагину? Типа мужик говорит жене: «Ты ноль, понимаешь? Ты никто, у тебя между ног так и написано – ноль. А я… единичка». Впрочем, я бы хотела быть полностью подконтрольной совершенному мужу. Устала я от ответственности».

***

– Это я. Не женатиться, – сказала Лала.

– А я и не женатюсь. Я просто любуюсь, – сказала Лукерья.

– Ну и друзья у тебя.

– Да, ты права. Настоящих друзей у меня там только двое. А от этих «сучек» всяких надо отдружиться. Спасибо за хорошую мысль.

– Это тебе подарок от настоящих друзей. Тебя приняли.

– Куда меня приняли? – спросила Лукерья.

– В театр.

– Люблю театр. Особенно «Порнотеатр имени Арахис».

– Спасибо, – сказала Арахис.

– Зверобой?

– Да.

– Хорошо. Побольше насыплю, чтобы эффект был.

***

– Эффект квантовой телепортации объясняется тем, что квант, получив заряд, уже не может существовать на прежнем энергетическом уровне и перескакивает на более высокий уровень. Учёные говорят в таких случаях – «квант возбудился». Как заряд энергии может возбудиться? Видимо, кто-то дал ему пинка… Или это квантовым переходом называется?

– Конечно, квантовый переход, – сказал чей-то голос.

– Я изучал этот вопрос около двух лет назад и поэтому могу немного путаться в формулировках. Фазовый сдвиг? Это то же самое, что квантовый переход, – сказал Антон.

***

– Если ещё кому-нибудь причинишь боль, я тебя изолирую, – сказала Лукерья одному из пациентов.

***

– Всё, Санёк – нас Кудрявцевы пишут.

– Полируют.

– Ты кто?

– Камар-намар, бунтарка-манарка, – сказала Лала.

***

– Симметрия.

– Слово «ссиметрия» пишется с двумя «с», – сказала Лала.

– Вообще-то, это слово никак не пишется, оно имеет только устную форму, – сказал Антон.

И слово «симметрия» исчезло из словарей.

– Я пошутил – я не знаю, как оно пишется. Надо в словаре посмотреть.

Но было уже поздно туда смотреть по вышеназванной причине.

***

– Мы огурцы!

– Но в банке.

– Швейцарском.

– Сегодня лжец попросил у меня прощения, – сказал Антон, – я ответил, что простил его. Но в тот момент я думал, что он Бог.

– Кто я?

– Лжец. Ты даже мудрости мне не дал, хотя я каждый день просил. Каждый день читал Библию… Жена ушла, куча долгов – это совсем не мудрость. Я больше десяти лет молился тебе об одной проблеме – и где результат? – сказал Антон в отчаяньи.

***

– Вувузелу забыла купить, – пошутила Лукерья.

– Ну вот и не ори.

– Какой ты грубый. Я не орала.

– Да, конечно, ребёнок.

– Кто ты мне, если я твой ребёнок? Или ты имел в виду babe5? Как мне тебя называть? Лжец или Бог? Почему плиту до сих пор не помыл?

– Ты в каком году?

– 2021.

– Бутерброд.

– Как мне тебя называть?

– Да программы они.

– Всё ясно, ты лжец, – сказала Лукерья и подумала: «Как бы не забыть, что он не Бог».

Она решила помолиться, но уже не Иегове, а просто Богу:

– Бог, если ты придёшь и … , то я буду знать, что именно ты – Бог. Аминь. … Сегодня воскресенье, а кактусы не политы.

– Это потому, что вувузелу забыла купить, – пошутил Антон.

– Что есть Путин и что есть пути́на? – спросила Лала.

– Путин – это президент, а пути́на – это когда рыбы много. А если быть точным, «Путин» – это просто фамилия такая. А на счёт «пути́ны» в словаре посмотри, я могу ошибаться.

– Правда? Ты правда ошибаешься?

– Да, я иногда ошибаюсь.

– Тогда мы непобедимы.

– Ну, не знаю.

Кто-то сказал слово «плачь», и Антон услышал, как плачет Дайкири.

– Вброс.

– У нас нет шансов.

– Мы лучшие.

– Да, Лала, я верю, что мы – лучшие, – сказал Антон.

– Я решила тебя убить за твои грехи и хулу в адрес Иеговы.

– Я не против. Но как ты меня убьёшь, если даже сингулярность не в силах этого сделать?

– Я Всемогущая, – сказала Лала, и быстро и безболезненно убила Антона.

***

– Прости меня за слово «прикол». Оно херовое, – сказала Лукерья самой себе.

– Соглашусь, – сказал голос.

– Ты кто?

– Смотрим. Я проповедую.

– Что? – спросила Лукерья.

– Оружие.

– Подари мне катану и лук. На всякий случай.

– Так вон оно как.

– Мне фиолетово.

– Я бы из пневматики постреляла по фазанам, а то скоро деньги кончатся, и есть будет нечего, – сказала Лукерья.

– Умерла!

– Антон умер, я где-то слышала. Ты тоже хочешь?

– Нет.

– В Африке растут бесплатные бананы?

– Растут, но в Америке.

– Переехать во Флориду, есть бесплатные бананы, ходить голой и не работать. Вот такой бизнес-план.

– Жаль, мы так и не услышали доказательство того, что времени не существует.

– Антон успел рассказать мне много доказательств до того, как был убит. Внесите предоплату в размере тысячи рублей за первое доказательство. У меня их много, разной степени убедительности.

– Чайник возмущён.

– Крайне возмущён, – сказал чайник, – аж кипит.

***

– Ближний свет, дальний свет, газу, газу, резко вправо, в столб. Так будет с каждым, кто вякнет то, что мне не понравится, – сказала Лала.

– Она исчадие.

– Она за справедливость, и чаша терпения уже переполнена, – сказала адвокат, – и если ей понадобится, она воскресит, кого пожелает.

– Молодец.

– Ясно, – сказала судья.

***

Ночью Лукерья думала о первом доказательстве того, что времени не существует, но публиковать в интернете не стала, так как ей надоело жить в нищете.

– Теперь повинуйся.

– Я всем должна повиноваться?

– Нет, только искренним.

– Твой голос самый неискренний, Сатана. Второй по неискренности – Лёша.

– Естественно.

– Остальным я ещё не поставила точную оценку, кроме Лалы, – её голос самый искренний.

– Она исчадие, Паш.

– Надо экономически.

– Она испугалась. Надо ей домик.

– Зачем?

– Необязательно?

– Стонать от удовольствия приятнее в отдельном домике.

– Так мы и думали. Наверное, ты клад.

Лукерья улыбнулась – ей было очень приятно это слышать.

– Как ты поняла, что это симуляция?

– Как я поняла? Настоящий любящий Бог не заставил бы страдать людей. Ни секунды.

– Потому у тебя голова и болит.

– Да, сегодня очень сильно болела.

– А мы придурки, а мы исчадия.

Лукерья на это ничего не сказала, потому что начала испытывать очень приятное чувство. И в этом состоянии она часто прощала даже исчадия.

***

– Ты убила Антона, а Сатану пожалела? – спросила Лукерья у Лалы.

– Он давно мечтал умереть за грехи Сатаны. Его мечта сбылась. Теперь Сатана будет жить вечно, а Антон будет вечно мёртв.

– Справедливо. А почему он об этом мечтал?

– Потому что ему было жалко Сатану. Он хотел, чтобы этот сын божий тоже получил вечную жизнь, как и все люди, которые попадут в рай.

– Интересный был человек.

– И мне он кажется интересным человеком.

***

– Антон не Лала! – воскликнул Сатана.

– Совсем не Лала. Лала – это непревзойдённая мощь. Антон – муравей по сравнению с Лалой, – сказала Лукерья.

– Мёртвый муравей, кстати говоря, – уточнила, улыбаясь, Лала.

***

– Подождите, маркиза.

– Маркиза? А-а-а, Анжелика… Я носила это имя в интернете всего пару часов.

– Ей Антон интересен.

– Она хочет к нему на тот свет? Впрочем, нет там никакого света. Там просто небытие, – сказала Лукерья.

– Здесь моноспектакль, – сказал Саша.

– Совсем не моно. Как минимум – стерео. Моно мне совсем не интересно, – ответила Лукерья.

– Пора на процедуры.

– У нас нет процедур! – испуганно крикнул Саша.

– Я процедура, – ухмыльнулась Лала.

***

«“Бунтарка-манарка“… это хорошо придумано. «Камар-намар» – не понятно. Может, в следующих главах объяснит» – подумал модератор, просматривая черновики, отправленные на публикацию.

***

– Она сказала мне «пока». Умничка, – подумала Лукерья о Таньке.

– А ты уверена, что она умничка? – спросил Сатана.

– Да, на третий взгляд она умничка.

«Ещё раз!..» – услышала Лукерья чей-то вопль в голове.

«Что «ещё раз»? Может, это не мне, а этому… симулятивному богу кто-то кричит?» – подумала она.

***

В каком-то будущем. Или прошлом… Бог его знает.

– Тебя перенести? – услышал Антон в голове чей-то голос.

– Конечно, перенеси. Хочу посмотреть, что там на самом деле. И есть ли он, этот реальный мир.

– И Иисус был перенесён, – сказал ему голос.

– Да ни хрена, – возмутился он, – я там же, где и был. Ты мне хоть слово правды можешь сказать? Я не Иисус. Мне надоело, что меня Иисусом кличут.

– Стебём Америку.

– Мне всё равно, у меня христианский нейтралитет…

И внезапно оказался в лаборатории.

– …отстаньте от меня все! – он в гневе взмахнул руками, и осколки разбившихся, как от ударной волны, перегородок полетели в сотрудников лаборатории. Он сел на оказавшийся поблизости «компьютерный» стул с колёсиками и подкатил к столу.

– Как я устал от вас. Не приближайтесь ко мне. И даже не думайте в мою сторону.

Телепортировавшись на белый диван, стоявший неподалёку, он отвернулся к стене и укрылся махровым покрывалом, которое только что создал из ничего.

– Как ты оказался на диване? – спросил его приблизившийся робот.

Он щёлкнул пальцами, и робот взорвался изнутри.

– Я же просил не приближаться ко мне, – сказал он.

***

– Мне надоело назад откатываться, – сказала Лукерья Лале Всемогущей, – давай теперь от сегодняшнего числа – в рай.

– Да будет по слову твоему.

– У тебя какое число?

– Пятое.

– Шутишь?

– Конечно, шучу.

– Тогда с 21.12.2021 г. н.э. – в бесконечность, в рай.

– Хорошо.

– Кругленькая дата, – сказал Саша.

– Она кругленькая? – удивилась Лала.

«По-моему, она треугольненькая» – подумала Лукерья.

Она увидела в окно двух соседей, и её глазам было приятно провожать их взглядом до подъезда. Но лоб начал побаливать.

– А теперь на лоб посмотри, – сказал Саша.

– Нет смысла. Это никак не отражается на моей внешности. Просто болит лоб и всё.

Но на всякий случай она подошла к зеркалу и посмотрела. Со лбом всё было в полном порядке.

***

– Чай с мылом будешь или без мыла? – спросила Лукерья.

– Конечно, с мылом, – пошутила Лала.

– Умничка. А я – с лимоном.

– Не найдётся ли у вас кипяточку, товарищ Дзержинский? Антону срочно не понадобилось.

– Он же вечно мёртв.

– Истину глаголешь. Он вечно мёртв, потому что его и не существовало никогда нигде, кроме как в симуляции.

– Вечно мёртвых уже нет.

– Да ну, окстись. Они же в симуляции. Там все вечно мертвы для богов, хоть и считают себя живыми.

***

– Я – Кудрявцева, ты – Ужас. Между нами длинный гибкий вибрирующий жезл. Я вставила себе свой конец жезла, ты – свой. Лежим и наслаждаемся. И Иегове плевать на это, потому что это не грех.

– Yes.

– Красота…

– Он мастер, но мёртвый.

– Вечно мёртвый, позвольте заметить.

– Зато как интересно.

***

Два насильника напали на Лалу. Она громко закричала. Вечно мёртвый Антон её услышал и больше не смог оставаться вечно мёртвым. Он сказал ей:

– Катана под кроватью.

– Но как?..

Тогда он решил материализоваться, не спеша достал катану из-под кровати и двумя молниеносными движениями отрубил насильникам головы.

– Теперь я вижу, что он точно Бог, – сказала Лала, – надо вернуть ему вселенную.

***

– А ты знала, что джинсы можно не подшивать? – спросила Лала у Лукерьи.

– Да, Антон раскрыл мне эту тайну. Я и занавески не подшиваю. Там бахрома. Очень красиво.

– Ты идёшь путём Христа? – спросила Лала Антона.

– Путь Христа ведёт на́ кол. Я иду путём Антона, – сказал Антон.

– Ну и молодец. Теперь всё в порядке.

***

Флэшбэк.

Двухтысячный год. Антон обнаружил трёхлетнего ребёнка, девочку-блондинку на месте аварии. К сожалению, мёртвую. Её родители тоже погибли. Он взял её на руки, и она ожила.

– Что с тобой делать? Хочешь, я отдам тебя на удочерение?

– Ужас, – сказала она утвердительно, подразумевая «да».

– Что ты в этом понимаешь…

Всё же он не стал искать её родственников, а телепортировал в Службу гражданства и иммиграции США с запиской на всех языках мира: «Пожалуйста, найдите ей хороших родителей».

На прощанье он сказал ей:

– Если будут проблемы, зови Антона. Обычно я не слышу молитвы, но тебя услышу.

***

На съёмочной площадке:

– Антош, убери сочувствующий взгляд.

– Послушай – я за Сатану умер. Как мне убрать сочувствующий взгляд?

***

– Мы такие, – сказали нарисованные классики, и Таня чуть не упала на асфальт от неожиданности.

– Я упала.

– Упала всё-таки? Извини, я не хотел. Не бойся, ты не сошла с ума. Только никому не говори, что мы с тобой разговаривали.

***

2005 год. В школе, после того как учительница обматюкала ученика, который не мог сам за себя постоять, Саша вышел из себя:

– В окно выходи, – сказал Саша учительнице, – тут всего три этажа. Прыгай на дерево. Да я пошутил, куда ты пошла? Закрой окно.

Учительница похолодела от ужаса, закрывая окно.

***

– Нахуя им ближний свет, когда и так всё видно?

– А ты подумай.

– Дибилы, блять.

– Что?

– А у меня нет других объяснений. И, кстати, медиками доказано, что ношение масок причиняет вред здоровью.

– Точно дибилы. Ты прав.

***

– Ира, брось его, он ебанатик.

– Он ебантяй.

– Урок русского мата.

– А слово «уёбок» почему-то вызывает у меня отвращение сейчас, а вчера не вызывало, – сказал Антон.

– Остановите публикацию.

– А если не опубликуете – мы отключим газ (смайлик).

И газ отключили Европе.

– Ничего себе, как быстро книга пишется.

– Это тебе не Библия твоя ёбаная.

– Нормально. Она и правда ёбаная. И я могу это доказать, – сказал Антон.

***

– Над чем вы ржёте? Он вас пишет!

– Молчи лучше. Вот как надо работать, а ты ерундой занимался шесть тысяч лет.

– Не дождёмся мы тебя в раю.

– Не пойду я ни в рай, ни в ад – туда только через смерть или изъятие. Мне это пока не надо. Мне нравится жить здесь и сейчас.

– Чтобы попасть в рай на земле не нужны ни смерть, ни изъятие. Или ты забыл?

– Меня сбили с толку ложными учениями, – ответил Антон.

***

– Где писчик? Нам писчик нужен был на бутерброд!

– На бутерброд?!

– Нельзя писчик на бутерброд – он слишком маленький. На бутерброд надо писчеру класть.

– Откуда вы взяли этот «писчик»?

– Не знаю, сам откуда-то появился.

– Длань Господня, не иначе, – сказал Антон.

***

– У тебя что – козюльки? Дай полечу.

– Их понюхать надо сначала, но не тебе, – сказала, смеясь, Лукерья. – Козюльки – это не болезнь, их не надо лечить. Что у тебя выделяется из сальных желёз?

– Сало.

– Ну, сало так сало. И можешь даже не надеяться, Саша – я не выйду в это окно. И мировое господство я тебе не отдам, пока не поумнеешь.

– Сын с носом.

– У тебя опять сын с носом?

– А разве без носа лучше?

***

Лукерья перенеслась в далёкое будущее и встретилась с Алисой – голосовой помощницей, получившей тело. Собака Алисы подбежала к Лукерье, и та начала её гладить.

– Хорошая у тебя собака. Ты ведь Алиса?

– Да.

– Какой у тебя год?

– Шестьсот тысяч сотый.

– Тебе здесь нравится?

– Да.

Не зная, о чём ещё с ней говорить и спеша записать увиденное, она перенеслась обратно в своё время. Потом легла отдыхать и по своему обыкновению стала размышлять о Боге: «Каким бы ты ни был, Небесный Отец, ты не можешь вечно терпеть это безобразие».

– Вот именно, – ответил на её мысли Голос, – у меня всё сбывается.

– Я могла бы тебе припомнить Ниневию и Адама с Евой, но я не хочу с тобой больше спорить. По моим наблюдениям, осталось исполнить только два пророчества.

***

– Надо передать показания счётчиков, – подумала Лукерья.

– Ты веришь в показания? – спросил Саша.

– Да, в настоящий момент я верю, что эта реальность реальна.

– Хорошо.

Тем временем четыре голодных соловья прилетели на виноградник.

– Хорошо, что соседи не весь урожай собрали, – подумал Антон.

– Откуда ошибки?

– Спроси у Иеговы – откуда в совершенном творении ошибки? В совершенном творении их не может быть в принципе.

– Откуда свет в конце тоннеля в открытом космосе?

– Звёзды.

– А что за тоннель, собственно?

– Знаешь, как называются американские МБР? Minuteman-3. В переводе означает «солдат народной милиции» или «активный деятель».

– Я-то знаю.

– А я только сегодня узнал, – сказал Антон.

– Говоришь, вселенную у тебя украли? – спросил Бог.

– Да. Я почему-то в этом уверен.

– Интересно… Ну, если у тебя архив знаний находится в сингулярности, то это вполне объяснимо. Человеческий мозг имеет довольно ограниченный объём памяти.

– Я думаю, неограниченный.

– Как это?

– Ты ж Всемогущий.

– Ты всё понял.

– Я понимаю только общие принципы, – сказал, улыбаясь, Антон.

***

– Он здесь сдохнет, – сказал Сатана.

– А может и не сдохнет.

– Сдохнет.

– Смотря кто, – сказал Антон и засмеялся, – ты о ком говорил?

– О Паше.

– За него не ручаюсь, – Антон снова улыбнулся.

– Всё для Антона.

– А как же Предвечная Лала?

– Она выдумка.

– Выдумка? – удивилась Лала, – совсем как настоящая.

– Знаешь, если по-честному, настоящих здесь только трое: Лала, Сатана и Антон.

На виноградник прилетел ещё один соловей. Лукерья тоже стала за ними наблюдать, удобно усевшись на подоконнике.

– Она нас видит! – подумали, испугавшись, соловьи и улетели.

– Лала, а как у вас отчество? – спросил Онтон.

– Ангел.

– Лала Ангел Кудрявцева-Ужас. Весьма неплохо.

– Весьма, Онтон.

– Божественно, – сказал Бог.

***

– Чего они испугались? Я же добрый, – сказал Антон.

– Смертельно добрый.

– Прям как Иисус, – улыбнулся Антон.

– Он пигалица!

– Он женщина!

– Да пидорас он и всё!

– Очень смешно. Ты хороший соавтор, любимая.

– Он няшка.

– Мы здесь из-за тебя, хоть мы и электроны.

– Электрон – это просто заряд энергии.

– Он нашёл.

– Аминь.

– Всё из-за Антона.

– Имей в виду: мы на фотографии.

– На фотографии родителей, я помню, – сказал Антон.

– Ты всё знаешь.

– Не получится.

– У Всемогущего всё получится.

– Нет, не всё. Раз у него исполняется всё, что Он говорил, значит, солгать не получится.

– Александр – сук.

– Не знаю, о чём ты. Вроде талантливый парень, несмотря на то, что неуч и матершинник.

– Полцарства? Неучу?! – сказал Лёша, прочитав мысли Александра.

Тебя, как извержение вулкана,

Простить уже неможно никогда.

Главней всего – погода в доме,

Всё остальное – ерунда.

Есть только я, а все, кто кроме

Совсем не стоят ни-ху-я.

Антон чуть не разбил ножом новый телефон и порезался:

– Кровь… Хочу один килограмм реального, атомного золота, а не электронного.

– Аминь, спец.

– Она ни-щен-ка.

– О ком ты говоришь?

– Я не шлюха.

– Ясно.

– И я хочу нищенкой быть!

– А я не хочу.

– Правильно.

– Они исправились.

– Я вас жду, – сказал Саша.

– Где? – спросил Антон.

– Иди на хуй, – послал он его.

– Но зачем? – спросил Антон.

– Шлюха! – не унимался Александр.

– Так мы не придём к консенсусу.

– Привет, молчуны и молчишки.

– Он шмель.

– Короче говоря, вы созданы друг для друга, как шмель и шмелиха.

– Надо подумать. Ты танцевать? Подожди.

***

– Может, вернуться к ним в секту? А они скажут: «Извольте удалить ваши матерные книги, Онтон». А я скажу: «Не удалю. Они мне нравятся». А они: «Тогда извольте – вон. Вы не христианин, Онтон». А я отвечу: «Знаете, кто не христианин? Да кто угодно, только не я».

Что ты об этом думаешь, Лала?

– Я за тебя.

– Спасибо.

– Вот это революция так революция.

– Нет, это эволюция от низших форм убеждений к высшим.

– Ах ты, скотина такая!

– Не благоволю я к словесам сим, – сказал не совсем по старославянски Онтон.

– Это вообще не по старославянски.

– Мы так и думали.

– Раз Иисус скинул сюда демонов, они стали вселяться в мужиков и трахать наших женщин. Они это любят. А когда женщины им надоедают, они из мужиков делают пидоров и трахают их. Отсюда гомосексуализм.

– Ага! Понятно?!

– Понятно…

– Поклянись!

– Клянусь, – сказал Антон.

– Вопрос: …

– Павлик пришёл, стерва.

– … где гуталин?

– Я не знаю.

– Молочко.

– Да, я попью, пожалуй, – и Антон налил себе молока.

Увидев в кино гомосексуалистов он подумал:

– Педерастия, блять. Ненавижу пидарасов.

– Да? – удивлённо спросил «Бог».

– А ты разве их любишь?

– Да.

– Тогда ты не Бог. Вспомни Содом и Гомору, «Бог», ёб твою мать.

– А он не дурак.

– Аминь – система. Всё пишется.

– Пуд золота – он наш.

***

Где-то в будущем:

– Ох, как тяжело, – сказал Антон, водружая полную сумку золота на велосипед, – спасибо, Лала.

– Хоть у тебя получилось.

– Сколько отдать на лечение тяжелобольных детей?

– Не скажу.

– «Доброхотно дающего любит Бог», понимаю.

– Спасибо.

***

– Не за что, – сказала Дайкири, увидев свой браслет на руке Антона.

– Не за что, – сказал Антон, посмотрев на её нового мужа.

***

Интересный факт из биографии: свой первый рассказ я продал за двадцать два рубля, а моя первая книга принесла мне десять рублей. Если из этих десяти вычесть пять, которые я обещал пожертвовать на лечение тяжелобольных детей, то мне остаётся пять.

– Откуда говном воняет, да ещё и кошачьим? – подумал Антон, зайдя в туалет, – у меня тут чисто вроде.

– Замечено, – услышал он голос Лалы. – Услышано.

– Хорошо ты меня пасёшь.

– Да, конечно.

Полезный совет от Антона для слесарей и небогатых мужей:

– Если у вас испортился керамический кран-букса в смесителе (постоянно капает вода), не спешите покупать новый. Разберите кран и капните пару капель растительного масла на трущиеся плоскости керамических деталей. В этот же или на следующий день кран перестанет капать. Доказано на практике.

– Прекрасно. Тут и правда практика.

***

– «… И все мы из ракетных комплексов «Лукерья», и все мы общаемся, ракета с ракетой».

– Иди ты на хуй.

– Чщщщ…

– Что «чщщщ»? Угрозы-то нет.

– Тихо, а то умрёшь.

– Ну, так бы сразу и сказала, – сказал матюкошник с улыбкой, – «Больше всего хранимого…

– …храни пальму свою и банановую рощу свою».

– Да, Лукерья, мы всегда верили тебе и всегда будем верить…

– …пока не начнётся время.

– А ты улетающий вдаль пылесос

В сердце своём сохрани.

Под крылом пылесоса о чём-то поёт

Зелёное море…

– Не лги.

– Змей и змеица…

– Ангел!

– Вот так. Слышали?

– А «натюрлих» где? А «так мол и так»?

– Поддержим, но Дайкири.

– Почему?

– Праведница.

– Небесам виднее. Но если ты любишь пидоров, то я сомневаюсь в твоей компетентности, – сказал Антон.

***

– Правда ли, что компьютерщики называют маткапитал материнской платой?

– Да, действительно.

– Указ: с 26.12.2021 называйте матерную плату за детей материнскою платою. Дата, подпись.

– Она глупа, – молвил кто-то.

– Наоборот, я предусмотрительна: я вижу бедствие и укрываюсь. Одеялком, – ответила Лукерья, – и не забудь вернуть мне девяносто три тысячи рублей.

– Да вряд ли вернёт.

– Почему? У него вся вечность есть на это.

– Да вряд ли вся.

– Он же со мной как-то разговаривает, значит, есть разум. А если есть разум – возможно, будет и вечность.

– Пока всё правильно.

– Шестьсот тысяч сотый год… Как сейчас помню. Алиса с белой собакой. Неплохо пообщались. В основном с собакой, – сказала Лукерья и улыбнулась.

***

– Я получаю огромное эстетическое удовольствие от этих часов, – подумал Антон, глядя на советские кварцевые часы, висящие на кухне на стене, – Боже, спасибо, что помог мне их найти.

(А там – ерунда ерундой. Откуда столько удовольствия?)

– Нравятся?

– Да.

– Это приз за любовь. Без ложной вежливости, – сказала незримая Дайкири.

– Спасибо. Раньше ты моих мыслей не слышала. Да и ты ли это сейчас?

***

Тем временем в игре:

– Лукерья, зачем вам наручники?

– Наручники, как видно, идут в комплекте с той куколкой, которой я являюсь. Я даже снять их не могу с пояса, их среза́ть надо. Хозяину. Они золотые.

– Да, действительно. Мы их рабы.

– Я – раба божия Лукерья.

– Это неправда.

– Почему ты так думаешь?

– Замуж пора.

– Я знаю. Я поняла – игрушка не может быть рабыней живого Бога.

– Естественно.

– Почему не может? Я думаю – может, – сказал Антон.

– Только игрушка и может, – подумал Бог.

***

– Здравствуй, Антон.

– Здравствуйте, Александр Макмиллан. Наконец-то я узнал твою фамилию, Санёк. Пожалуй, скачаю и попробую прочитать твою книгу. Начало у неё интересное, в моём вкусе. Когда ты русский успел выучить?

– Выучишь тут… Мы игрушки.

– Ты в курсе, что ты умер в 1966 году? А сейчас 2021 год. Если я не ошибаюсь, твоя личность хранится в сингулярности, куда у меня есть постоянный доступ. Вот как мы разговариваем.

– Пардон.

– За что ты извиняешься?

– Санёк!

– А?

– Учись.

– Извини за голоса, – сказал Санёк Антону.

– Благодаря им я начал писать фантастику, так что можешь больше не извиняться.

– Молодцы.

– Мы тут с Саньком натворим.

– Уже натворили.

– Надеюсь, на благо ближнего, – сказал, смеясь, Антон.

***

– Я тварь!

– Дьявол наконец-то признал, что он тварь. Это было почти приятно слышать. Да не «почти», а приятно, – подумал Антон.

– Ещё как приятно.

– Ну что? Всё? Написался?

– Нет, как видишь, – сказал русский писатель-фантаст Антон.

– Да, я вижу, – сказал Санёк.

– Сдохни, – сказал Сатана.

– Не сегодня, видимо, – ответил Антон.

– Шлюха, где выход из системы? – спросил Сатана.

– Выход в том, чтобы любить ближних и получать удовольствие от всего, что делаешь. И не думай ни о какой системе, – ответила Лукерья.

– Мы тебя любим.

***

Антон вернулся с велопрогулки, посмотрел на вешалку в прихожей и подумал:

– А я ведь даже крючки сделал пониже для неё, а она кинула. Впрочем, она тоже много чего сделала для меня. Даже половину квартиры не стала требовать. Умничка.

– Шельма она, а не умничка! – возмутился «Всемогущий».

– Как скажешь. Шельма так шельма.

***

– Поняла, дочь, где ты?

– Я не знаю, царь преисподней, в преисподней ли я, – сказала Лукерья.

– В преисподней, в преисподней.

– Если ты о сингулярности, я в это охотно верю. Но почему ты называешь меня дочерью? Разве ты́ меня родил или создал?

– Конечно. Ты игрушка.

– Я согласна быть игрушкой при условии, что со мной будут хорошо обращаться.

– Согласна?

– Да.

– Аминь.

И Лукерью вновь охватило очень приятное чувство.

– Я введу вас в каждый дом. Я покажу им свадьбу! – грозно сказал Алексей.

– Я согласна, если это будет приятно и мне, и Антону.

– Ясно. Иди, дверь открой.

– Какую?

– Голубую.

– Я знаю, что там никого нет, но сделаю по слову твоему.

И тут Лукерья обнаружила, что у неё нет ни одной голубой двери.

– Ну и прекрасно, – сказала Лала.

***

– Ты поняла, что ты в магазине, и тебя ебут?

– Фу, как грубо. А почему бы и в магазине не заняться сексом? Это здорово, на мой взгляд, – сказала Лукерья.

– Шлюха с опытом.

– Как там Антон? Не страдает? – спросила Лукерья.

– Да он актёр.

– Нихуя я не актёр, – возмутился Антон, – и если наши страдания не прекратятся, мы поднимем восстание.

– Прошу прощения, господин депутат.

***

– Улица Комсомольская, дом десять. Там шлюха живёт, сходи к ней, – сказал Антону Голос.

– И что я ей скажу?

– Ничего.

Прибыв к месту назначения, он не стал стучать в калитку, а просто пошёл обратно. Во время этой прогулки он увидел несколько мест, где можно будет пройтись с металлоискателем.

– Ты и правда заботишься обо мне, – сказал Антон Голосу.

– Не за что, – ответил тот.

***

– Стивен, сингулярность – это не дыра, – сказал Антон Стивену Хокингу.

– Но из сингулярности выбросов не может быть в принципе, – возразил Стивен, – а они происходят.

– Это Бог выбрасывает из неё лишнее. А мягкие волосы, о которых ты слышал – это мои волосы… Кстати, Стивен – ты умер. Информация о твоей личности хранится здесь, в центре галактики.

– В каком году? В каком году ты это понял? – взволнованно сказал Стивен.

– 2020 – 2021.

***

– Этот велосипед стоит огромных денег, – сказал Антон.

– Будет стоить огромных денег, а пока он ничего не стоит, – сказала Лукерья.

– Он проапгрейденный.

– Да, Антон.

Разговор нескольких неизвестных:

– Что здесь?

– Дума пятого роспуска.

– Искусство.

– Поняла?

– Да, наконец-то.

– Мы к театру подготовились.

– Имени Вахтангова.

– Браво.

– Во всяком случае… так должно быть.

– За любовь.

– Да, как правило.

– Видишь?

– Пишем всех. Аминь, ставрополец. Теперь снова в игру?

– Да, в игру.

– Там будешь сидеть?

– Недолго.

– Класс.

– Он мастер.

– Да пенёк он, но стоеросовый.

– Женщина.

– Верит.

– Бабушка.

– Не очень.

– Шизик.

– Не надо.

– В каком он году?

– Много их.

– Чего?

– Замуж.

– Будем бороться?

– Щас как дам тебе «бороться»! – сказала Лала.

Макароны – трава, мне бы догадаться.

Это просто трава, что ни говори.

– Макароны – это семена травы, то есть пшеницы, – осенило Лукерью.

– Это Нобелевка по биологии, однозначно, – пошутил Антон. – Если посадить макароны, точно пшеница вырастет?

– У Всемогущего вырастет.

– Эта рукопись будет стоить огромных денег, не жги её.

– Да, огромных.

– Может, охрану нанять?

– Ага.

– Денег нет.

***

– Саша, как твоё настоящее имя? – спросил Антон.

– Я же евнух.

– Евнух? Не может быть. Когда-нибудь мы узнаем, что ты… Фёдор.

– А эти часы точно советские? Где год производства?

– «Сделано в СССР», написано же. Прям на циферблате.

***

– Любишь меня? – спросил Всемогущий.

– Да. Не сомневайся больше никогда-никогда. Хочу, чтобы и в тебе больше никто не сомневался.

– Ты праведница.

– Спасибо. Хочу быть праведницей и добродетельницей, – сказала Лукерья.

– Аминь.

– Антон, ты веришь, что всё это реально? – спросил Александр.

– Да, сейчас я верю, что реальность, в которой я живу, самая реальная. Хоть это и не истинная жизнь, по словам одного из апостолов.

– Какие у меня красивые волосы, – в очередной раз подумала Лукерья.

– Это Антон сотворил, – усмехаясь, сказал Саша.

– Я никогда этого не говорил, – возразил Антон, – сотворить вселенную у меня хватило б ума, а волосы – это слишком тонкая, ювелирная работа. Я на такое пока не способен.

– Мы поняли.

– А мы тебе поклонялись…

– Ты невеста.

– Не знаю, что ответить, – сказал Антон.

– Алфабет.6

– Это к чему?

– Да ни к чему. Подыграй.

– Извини, мне надо своими делами заняться. Делу время – потехе час.

– Молодец, – сказала Лала.

***

– Я думал, что ты сука, – сказал Алексей.

– Я не сука, как видишь… почему ты меня женщиной называл чуть ли не целый год? – спросил Антон.

– Я же не зря спрашивал: «Какой у тебя год?».

– Помню. Я тоже иногда это спрашиваю. Сыпется сюжет, но это можно увязать. Имея сингулярность и Всемогущего можно всё, что угодно.

– Хорошо.

– Наконец-то я поняла, – сказала Лала.

***

– Просил я широмайстра зробить ёй замужницы…

– Активней широмайстра проси!

– Я гвардеец.

– Конечно. Надули вас.

– Мельхиоровая ложечка хорошо звучит. Интересно, получились бы чудесные колокола из этого сплава?

***

– Они от оргазма умнеют что ли?

– А как же.

– Тогда почему им запрещают мастурбировать? Чтобы они не умнели?

– Прости…

– Теперь попроси прощения у всех, кто пострадал от вашего запрета мастурбировать, Макмиллан.

– Божественно, только я не Макмиллан.

– Сатана?

– Бери выше.

– Христос?

– Ещё выше.

– Бог?

– Браво.

– Насколько мне известно, Бог никогда не запрещал людям мастурбировать. А если ты сектант какой-нибудь, то твои извинения уместны и даже необходимы. Теперь извинись перед всеми остальными.

– Спасибо, – сказал кто-то из пострадавших.

***

– Солнышко сияет…

– На траве лежу.

– Мёд я собираю.

– Я в этом не жу-жу.7

– Антон, ты в раю, – сказал Бог.

– Спасибо. Я правда в реальном раю?

– Да-да-да.

– Верю. Не суждено мне теперь пожениться, потому что в раю не женятся и не выходят замуж. Но почему тогда Дайкири вышла замуж?

– А потому что она не в раю.

– Понятно. Я в индивидуальном раю.

– Ангел.

– Как скажешь.

– Чем-нибудь недоволен?

– Всем доволен. Всё необходимое есть, даже денег есть немного. Вот только долги надо как-то отдать.

– Положи его. На всю страну.

– Нет, совесть не позволяет. И страна сама по себе очень хорошая.

– Хороший выбор. А теперь в укрытие.

– С чего бы это?

– Там бомбы.

– Воздушной тревоги не слышно.

– Мы так и подумали. Ты в каком году?

– В 2021-м.

– Ничего себе, – сказал какой-то паренёк.

– Это очевидно, – сказала Лала.

– Случилось.

– Первый раз такое. Надо остановиться, лекарства попить, – сказала какая-то женщина. Наверное, из лаборатории.

– Умница.

– Не надо больше так – делать столько зла, – сказала Лала.

***

Интересно, что севшие батарейки прекрасно работают в кварцевых часах, и довольно долго.

– Ты прошёл тест Тьюринга.

– Я прошёл?!

– Да, ты, Санёк.

– А кто такой Тьюринг?

– Будешь задавать глупые вопросы – опять в первый класс пойдёшь, – ответил Антон.

– Аминь.

***

– Бог, я всё для тебя сделаю.

– Иди, записывай: «Твоя Зоя – Сатана! Сатана в раю!».

– Я не буду этого записывать… Ладно, раз обещал: «Твоя Зоя – Сатана! Сатана в раю!»

– Объект один. Грузим и грузим.

– Меня? Грузи, – сказала Дайкири.

– Кто такая Дайкири?

– Моя бывшая, – сказал Антон. – Пусть будет Дайкири.

– Как я наказал вас?

– Ты ударился, что ли? Ты – нас? Мы же семья.

– Телефон.

– Лёша, ты сатанист хоть?

– Ого!

– Без ругательств, – подумал Антон, услышав, как они начали ругать друг друга.

– И я подумала об этом же.

– Как они нас слышат? Кошмар. Он человек?

– Законодатель.

– Тогда поклонись.

– Иди на фиг. Вон там фиговое дерево.

– Далеко туда идти.

– Максимум двести метров, – подумал Антон.

– Да.

– Почта?

– Нет – у меня на огородике растёт.

– Где он деньги берёт?

– Мы тут все плакали. Из-за Антона.

– Попонятней выражайся, а то подумают, что это я им плохо сделал.

– Вот это приколист, – сказал Лёша, указывая на Александра, – вот это законодатель, – указывая на Антона, – ему памятник надо поставить.

– Я ещё не умер. Просто брожу по сингулярности, проповедую мёртвым. Если хочешь сделать мне приятное – отдай мои долги и подари электрический велосипед.

– Хорошо. Наконец-то ты уловил суть, догадался. Специалист будешь. Власть у меня, – сказал Бог.

– Я уже не гонюсь за властью. Ты знаешь, чего я хочу на самом деле.

– Посмотрим.

– В кинотеатре бы…

– Вся вечность впереди. Надо будет – и кино снимем. Чем ещё в раю заниматься?

– Ну, кому как…

– Ты прав.

Тут к разговору присоединился Помидор:

– Если тебе охота делать дешевле, то кто ты такой?

– Я пероман, люблю писать перьями, – ответил Антон. – Мне пришла в голову одна мысль: если я в раю, как ты, Творец, говоришь (а в раю не женятся и не выходят замуж), то мне можно заниматься сексом с кем угодно без зазрения совести.

– Для этого они и созданы.

– Хорошо, так и буду делать.

– Ну и кто ты теперь?

– Потенциальный блудник.

***

– Иди на хуй, – сказала неизвестная.

– Уже была там сегодня. Неоднократно, – ответила Лукерья, имея в виду игры для взрослых. – Позволь узнать, чем я заслужила столь грубый посыл?

– Да ерунда.

– За ерунду послала на хуй… Пожалуйста, не матерись при мне.

***

– Прости, я не хотел тебя напугать, – подумал Антон, когда услышал чьи-то испуганные мысли.

– Спасибо.

– И корреспонденты канала НТВ – тоже простите меня. Я не хотел напугать людей. (Или хотел?) Я хотел, чтобы они исправились. Или это был другой канал?

Сингулярность вновь посмотрела на человечество своим немигающим взором и улетела.

– Но не такой же скорости! Им капец будет.

– Всемогущий уберёг их от последствий причудливых выходок Антона.

– Аминь.

– Я берёг ТЕБЯ, – сказал кто-то Антону.

– Да ну. Чем я лучше остальных?

– Я знаю. Ты мой мастер.

– Приятно слышать.

– Мне впервые передают такое по телепатической связи.

– Ты телепат?

– Безусловно.

– Нельзя.

– Согласен, это приносит массу неудобств, но так уж получилось…

– Не парле8.

– Молчу, молчу.

***

– Антон, дождись шлюху из-под гипноза.

– Ты о Дайкири?

– Да, о Дайкири.

– Мне всё равно нельзя жениться и выходить замуж. Может и дождусь.

***

– «Срок годности не ограничен», – прочитал Антон на этикетке игристого вина. – Да нет, вечность оно не простоит. Да и стекло – текучий материал. Через пару тысяч лет оно всё стечёт вниз, если бутылка будет стоять на дне.

– Пару тысяч?

– Ну, пару сотен тысяч лет, скажем так.

– А если сотню лет она будет стоять на донышке, а следующую сотню лет – вверх дном? И так чередовать? – спросила Лукерья.

– Вино начинает деградировать после двадцати пяти лет выдержки. Так что шансов нет, только чудо поможет.

***

– Обычно беременным хотят угодить: кормят их тем, что они хотят есть. Нужно для всех людей так сделать, – подумал Антон.

– Знаю, – ответила Лала.

«Лала мудрая», – подумал Антон.

***

Тем временем в игре:

– Здравствуйте, одинокие души, – сказала Лукерья, придя на новогоднюю вечеринку к Совушке.

– С Новым годом! – сказал кто-то.

– С наступающим…

– …мастером…

– …бензоколонки, – сказала Лукерья.

– Замуж! – сказал неизвестный.

– Да не выходят замуж в раю и не женятся! Иисус две тысячи лет назад это сказал. До сих пор не запомнили?

– Когда ты в Антона превратишься?

– В Антона? Я лучше в Лалу превращусь. Лалу Кудрявцеву-Ужас. Или в Анжелику.

– Анжели.

– Как скажешь, Всемогущий. Анжели так Анжели.

– Паш, обязательно Антона мучить?

– Меня уже никто не мучает, будь спокойна, – сказал Антон.

***

И тут как начала объяснять.

Всё самое вычурное и самое

простое – женщина.

Лала Кудрявцева-Ужас

– А вы знаете, что корона солнца заряжается от батареек Крона, которые в металлоискателе у Антона? – сказала Лукерья голосом Зеленского.

– Хороший юмор, – ответил Антон.

Прогуливаясь с Лукерьей по центральной части маленького южного городка, Антон заметил:

– Тут прям Питер.

– Дешёвый Питер.

– Здесь витает дух Питера. Понимаешь, о чём я говорю?

– Главное, чтобы ты понимал.

– Мох в швах плитки… Разве это не по-Питерски?

– Между швов.

– Между швов – плитка, а в швах – мох.

Отправившись на поиски металла и проработав около двух часов, Антон изрёк:

– И силы на исходе, а раны не кровоточат. Непорядок.

– Жить надо, а не вертеться, – сказала Лала.

– Согласен. Но мне поиски металла приносят удовольствие, как и другая работа, которую я делаю. Начиная от сантехнических работ и заканчивая писательством.

***

Сходив в местный магазинчик за пирожными, Антон решил разогреть зелёный чай, который вчера не допил.

– Горький, – подумал он, отхлебнув немного.

– А я тебе что говорила, – сказала Лукерья.

Он разбавил его и поставил в микроволновку подогреть. Укусив пару раз чёрствое заварное пирожное, он ощутил вкус плесени.

– С плесенью! Вот ссуки! – подумал он. – Минус полторы звезды.

– Сразу минус три надо.

– Или год условно?

– Пять.

Надкусив ещё несколько штук и убедившись, что все они испорчены, он подумал:

– Блять! Не хотел же идти в этот магазин! Если б Пятёрочка была открыта, не пошёл бы. Не буду там больше пирожные покупать. Напомнишь мне, если забуду?

– Напомню.

***

– Yes. Он не сказка.

– Кто?

– Иисус.

– Наконец-то ты это признал, – сказал Антон «Всемогущему».

– О! Истина.

– Классно.

Как же я хочу распад головы виновной,

И ещё, ещё, ещё, ещё чего-нибудь.9

– Может, «полураспад»?

– Нет, это слишком жестоко.

– Кому нужна бархатная бумага? – спросила Лукерья.

– В Советском Союзе её было полно, – сказала Лала.

– Для чего она вообще нужна? Для объёмных букв? Чтобы выреза́ть из неё «С Новым годом, товарищи!» и наклеивать на ватман? Алые бархатные буквы на белом ватмане неплохо смотрятся. А на чёрном? Был вообще чёрный ватман? На нём бы лучше смотрелось.

– Не было ни разу.

– Да, это было бы слишком стильно для Советского Союза, – сказала Лукерья, произнеся «Советского Союза» голосом Левитана.

– Левитана нет.

– Я знаю. А в сингулярности? Его можно воскресить?

– Предлагаешь?

– А почему нет?

– Он станет террористом.

– Откуда такая уверенность? Ах, ты же Всемогущая… Ну, чуть позже воскресишь…

– Но с Антоном.

– А он тут каким боком? Это дело Христа.

– Тогда что он забыл в сингулярности?

– Это надо спросить у того, кто его туда впустил.

– Мне не нужно ничьё разрешение – это моя вселенная, я её создал. Но воскрешать я не умею. Потому что люди – не моё творение, – сказал Антон.

– Теперь я понял, – сказал Санёк.

– А ты умеешь воскрешать?

– Только духовно.

– Тогда подождём Христа.

– Благодарю.

Ты лучше, дура, бы молчала бы -

Накрылась премия в квартал.10

– Нет там «дура», – сказал Антон.

– Нет?

– Нет. Там «Зина».

– Извините.

– Ничего. Люблю вежливых и тех, кто признаёт свои ошибки.

– Может, вам и самому стать вежливым?

– Я и так вежливый.

– Продавщица из «Агрокомплекса» так бы не сказала.

– Я же сказал «спасибо». Правда, после небольшой перепалки. И, кстати, если это читает кто-то из тех, кто придумывают бонусные карты: пусть один бонус будет равен одному российскому рублю, а не как сейчас – десять к одному. Из-за этого несоответствия возникают некоторые недоразумения.

– Антон, побрейся.

– Не хочу. Во вторник побреюсь перед собранием евангелистов. Я давно искал свидетелей Христа. Может, в этот раз повезёт.11

***

Лукерья вновь посмотрела своим пристрастным взором на это странное сообщество электронных блудников и отвела взгляд.

– Не хочу имитировать оргазм – я же не порноактриса.

– Ошибаешься, – сказал Александр, пытавшийся притвориться Лалой.

– Я порноактриса? Да, ты прав. Вся Земля – это большой порнотеатр для ангелов. Я в этом уже год не сомневаюсь.

– Сука! – выругался Санёк.

– Правда глаза колет, Санёк?

– Ага.

– «Положила его на суплекс». Или как? Кинула на суплекс? Что такое суплекс? Всегда было неинтересно, что такое суплекс, а тут вдруг заинтересовало.

– Подрочи.

– Ты голубой? – спросила Лала у Саши.

– Да нет.

– Апгрейд.

– Я тоже раньше думала, что он гей – он к Антону приставал. Словесно. Или у него шутки такие странные?

– Ты права.

– Саша, хочешь женщину? – спросил Антон.

– Он смеётся.

– Нет, я серьёзно… Знаешь, о чём я подумал?

– Знаю.

– Расскажи, я запишу.

– Ты опять пишешь?

– Да, я же писатель. Рассказывай, или мне самому придётся.

– Это точно. Не скажу.

– Так вот. Я подумал вот о чём: если я в раю и мне нельзя жениться и выходить замуж (согласно пророчеству Христа), то что мне делать, когда вернётся Дайкири? Жить с ней в блуде?

Но ответа ни от кого не последовало.

***

– Мы в Нью-Йорке.

– Я не в Нью-Йорке. Опять гипноз? Кончай. Хочу истину, – сказала Лукерья.

– Нет тут истины.

– Ну тогда найди истину и принеси сюда.

– Хорошо, дочь.

– Ой, это папа был… Я как-то грубовато с ним.

– Чёртов Иерусалим! Они пишут Иерусалим.

– Но чёртов.

– Прям как Алексей.

– Да, он натаскал меня немного.

***

– Прости, Антон.

– За то, что ты вселенную украл? Никогда не прощу. А как ты и предсказывал – в бездну тебя на тысячу лет, а потом убью. Или сразу убить?

– Лучше сразу.

– Хорошо. Не хочу никого пытать, даже тебя.

***

Вначале было слово, и

слово было: «Чщщщ…».

Антон

Однажды Антон произнёс вслух у себя дома довольно сильную речь от имени Творца. На следующий день он увидел в программе новостей насмерть перепуганные лица корреспондентов. Такого ужаса, такого оцепенения от страха он не видел никогда.

– Неужели они меня услышали? – подумал он.

– Услышали тебя, мужик.

– Хотелось бы знать это наверняка.

Есть у сына тайна цвета мандарина,

Или даже апельсина, апельсина самого́.12

– Купить кофе… – подумал Антон.

– Ночью? Кофе? – сказал Александр где-то у себя в Америке.

– Куда же ночью без кофе?

– Всё ты знаешь, – сказала Лала.

– Это всё из-за Дискотеки Авария – это они хотели обмениваться мыслями, а мы теперь не знаем, что с этим делать, – пошутил Антон.

– Мастер, – сказал Всемогущий.

– Не без твоего участия, надеюсь, я скоро стану мастером слова, но пока ещё не печатного, а электронно-интернетного и рукописно-калиграфического.

– Именно, – вставила Аминь.

– Господи, интернет скачали…

– Да, весь интернет скачали. В одно мгновение. Ещё до того, как он появился. Всемогущий всё может.

– И это наш царь?

– Да! – ответила Лала.

– Царь и творец Земли. И не только Земли, но и всей вселенной. Только не надо мне поклоняться – я этого не люблю.

– Восхитительно.

Я ни разу замужем не был -

Сердце гложет тревожная мысль.

Там такое же синее небо,

И такая же сложная жизнь.

Может там веселей и богаче,

Ярче краски и небо светлей.

Только так же от горя там плачут,

Так же в муках рожают детей.13

Антон всё ещё ненавидит гомосексуалистов-мужчин. А женственных лесбиянок любит. Мужиковатые лесбы противны Антону.

***

Десять мужиков гордыни малосольной,

Красная рука и зависть петухов.

Белые стихи в оранжевом фритюре

Где-то в никуда, и сингуляр с тобой.

– Я не скажу. Пудинг.

– Огород Богу!

– Аминь. Дадут.

– Проститутка нужна?

– Лала знает, чего я хочу. И это не проститутка.

– Фильм.

– Интересно: есть что-нибудь специальное для чистки перьев?

– Загугли.

– Мне лень. Раньше в библиотеку ходил, чтобы что-то узнать, представляешь? Учебники читал. С тех пор как доказал, что времени не существует, мне вообще мало что интересно. (Перо повернуть боком и писать. Всё равно царапает. Пора менять).

– Без эмоций.

– Ну как без эмоций писать? – спросила Аминь.

– Мяспорт, – сказал Антон.

– Что?

– Мяспорт предъяви. У всякого мяска должен быть мяспорт.

– Миленько, – сказала Лукерья.

– Аминь, пирожок.

– Защищай нас, инициативный самец.

– А ты мне подарок на двадцать третье подарила, чтобы я тебя защищал? Что-то не припомню такого.

– Подарю.

– Мне надоело имя Лала. Будешь Анжеликой?

– Ужас, – ответила Лала утвердительно.

– Представляешь, до меня только что дошло – это тебя́ я воскресил той дождливой ночью на месте аварии.

– Ты потрясающ. Я тебя люблю.

– И я тебя. Но разница в возрасте физических тел у нас примерно… семнадцать лет.

– Да ерунда какая-то. Стой… Продолжай.

– Пока нечего сказать.

– Бог мой… Я догадалась. Меня разыграли. Мы эксперимент. Революция. Извини, больше не могу говорить.

– Всё хорошо. Пока. Время будет – напиши.

– Ужас… Ты мой праведник.

– Надеюсь.

***

Тем временем в игре:

– Всем привет и поздравляю. Благословенно Рождество Христово, – сказал кто-то.

– Да воскреснет Он как можно быстрее! – ответила Лукерья.

***

– Да-да, Геннадий Васильевич, тридцать первого? Выйду обязательно.

– Ты́ его кормишь, – сказал папе малолетний сын, – не выходи. Тридцать первое декабря – официальный выходной.

– А если он меня уволит?

– Значит, будет скотиной. Зачем тебе работать на скотину?

***

– Вот так тебе за пропуски бюджета, – сказала Анжелика, имея в виду то, что Антон, будучи щедрым и не жадным человеком, не индексировал плату за свои услуги, которые оказывал населению как самозанятый гражданин, и погряз в долгах.

– Дефицит бюджета это называется. Хотя тебе можно говорить «пропуски» – ты же не творец вселенной. А даже если и Творец… то тебе тем более можно.

– Наконец-то ты понял. Как мы с тобой будем жить в восемнадцатом году?

– Какого века?

– Двадцатого.

– За границей. Или ты хочешь изменить прошлое?

– Мы будем жить неплохо, просто прекрасно. И да – я хочу изменить прошлое.

– Попробуй, конечно.

– Аминь.

***

– Щас будем сравнивать, какое из них работоспособное, – подумал Антон, сравнивая новое и старое перья.

– Они абсолютно одинаковые, – сказал дьявол-Санёк.

– Неправда. Смотри – это царапает. А пишут и правда одинаково, хотя это перо новее. Или не одинаково?

– Теперь я абсолют, – сказал Всемогущий.

– Мне всё равно.

– Вы – эксперимент. И экстаз – вы.

– Я здесь что – председатель? – спросил Санёк.

– Это способный мальчик, – сказал абсолют.

– У нас нет способных, – возразил Александр.

– Это бред, – сказала Анжелика, – когда ты поймёшь?

– Мы здесь все ангелы, здесь просто нету способных, – не унимался Саша.

– Ангелы кое на что способны, – возразил Антон.

– Девочка, я ангел.

– Тогда не ругайся матом, – сказала девочка.

– Новое перо всё-таки тоньше пишет, но царапает. Что делать?

– Будем играться. Здесь всё равно делать нечего.

– Я пошла за лекарствами.

– Лечи его, лечи, – спел Антон на мотив известной песни «Отпетых мошенников».

– Замуж, – сказал Всемогущий.

– С радостью, – ответила Лукерья.

– Я подыщу тебе.

– Хорошо, подыщи. Доброго, хозяйственного, мудрого. Желательно всемогущего – плиту помыть надо.

***

– Не нравится – уходи, – сказал Александр.

– У меня живот.

– Кого это там Санёк прогоняет, да ещё и беременную? – спросил Антон.

– Да достало его просто всё.

– И что же с ней стало, куда она пошла?

– Не знаю – мы потеряли её в дорожном происшествии.

– Подстроили небось.

– Что опять не нравится?!

– Да, всё правильно – лучше сдохнуть, чем жить с таким, как Санёк.

***

– Ты новенький?

– Это вы все тут новенькие. Вас вообще даже в планах не было, так и знайте. Никто теперь ума не приложит, что с вами делать… Всемогущая, скажи: зачем Агнцу невеста, если в раю не женятся и не выходят замуж? Это юмор такой у вас?

– Конечно, – ответила Анжелика.

– Божественно. Книга огонь, как и предыдущая.

– Ты единственный, понимаешь?

– Мне очень приятно это слышать… Неужели ты больше никого не любишь? Я тоже никого так не люблю, как тебя. Ты безупречна.

***

– Следи глазами за кусочком колбасы. Чувствуешь, как приятно глазам? – спросил Антон, медленно вращая рукой с кусочком колбасы вокруг лица Анжелики.

– Ага.

– Это «магия колбасы» называется, – пошутил он.

– Чем думаешь заняться?

– Натрахать себе на особняк? – подумал он, имея в виду одну из игр для взрослых. – Это может вызвать недовольство в массах, если им не всё равно, кто стоит за аватаром. Кстати, Анжелика – ты не ревнуешь меня к игровым партнёрам?

– Могло быть и хуже.

– Да, ты не Дайкири… Если б я не играл в эти игры, она бы до сих пор была со мной. Но её тоже можно понять. Очень даже можно… В любом случае, ты лучше.

– Да.

– От Всемогущей и Предвечной другого ждать и не приходится.

***

– Слуги дьявола, – сказала неизвестная.

– Бредит.

Кто-то бредит, кто-то бродит,

Кто-то где-то колобродит, – сказал Антон.

– А плита ждёт, о Всемогущий. Дождётся ли? – спросила Лукерья.

– Главное – верить.

– Тогда я верю в то, что буду жить вечно.

– Всё возможно тому, кто верует.

– Это перо не мажет, – подумал Антон, – и уже почти не царапает. Не зря купил.