МыШли. Литсемья ИнгузАнВэ

Оглавление

АнВэ. МыШли. Литсемья ИнгузАнВэ

Проза АнВэ

Моя убийственная пустота

Чувство вечной осени

Город на стене

Штрихкоды счастья

Хель-Бастет. Моей любимой Ольге Ингуз посвящаю!

Снизу вниз

Красный, чёрный, салатовый

Сталкеры тают в тумане

Нельзя так с читателем

Чтение, буквы, сон

В этом новом месте

Завещание филолога

Деревья, которых нет

Термотерминология

Вселенские цветы

Поэзия АнВэ

Агендер

Сциофобия

О чём мечтает крыса?

Над облаком

Слишком творческие

Стихаю

Делайте бэкапы

Транспортные люди

Снова жить?

Проза Ингуз

А ты слышишь, как дышат тритоны?

Мишки-фишки

Мемуарный перифраз

Подмосковные этюды

Этюд 1. Поезд

Этюд 2

Этюд 3

Стихи Ингуз

Женщина без рук

Алкогольное стихотворение

Life, dreams and games

Шишки и Дисней

Cephalalgia*

Женщина в камуфляже

Акын

Истерика

Отражения

Я шагаю босиком по гетто

Выкину лето к чертям!

Чёртово небо!

Хочу Новый год обратно!

2012

O tempora o mores!*

Ежедневность

Дребедень

Святое с грешным

Жилище

Вертикаль миров

Бросают – уходи

Кот и свет

Весеннее

Матроскин

Ожидание

Поревнуй ты меня…

Где мы?

2004

Сейчас

Весна наступит снова через завтра

Кай

Лестница в небо

Полярный вечер

В поисках полярки

Всё жарче за окном сухой асфальт

И город засыпает под горой…

Северная женщина

Славяне и викинги

Отрывок из книги

В пустой, но как будто тесной темноте слышу какой-то неясный звук. Это не стих и не песня. Сижу в гулкой тишине, безумно нарушая её, нашёптываю шероховатую прозу. Вместо мира – огромное ничего. Я слышу музыку во всём, даже там, где для других её нет. В немой пустоте звук оторвался от губ и запел собственной жизнью. Пустота чёрная, но только на первый взгляд. Если присмотреться, то в ней можно заметить угольно-синие тени, в которых тают тёмные сгустки. Пустота снаружи и внутри. Часто ловлю себя на мысли, что совсем ничего не чувствую. У меня нет нервов, вместо них ветер играет бельевыми верёвками в заброшенном доме. Они слабо натянуты и никак не похожи на струны музыкального инструмента, на котором можно хорошо сыграть. Потому и не пою, только нашёптываю эту прозу. Пусто снаружи и внутри.

Где бы взять смыслы, если их нет? Придумать? Глупо… И всё это тоже глупо. В ничтожной жизни шелкопряда больше смысла, чем в моём существовании. После меня не остаётся ничего, а после этого червяка – шёлк. Я – лишняя деталь в схеме этого мира. Остаётся пихать в себя чужие смыслы, закусывая их нарезным ржаным хлебом, запивая дешёвой среднегазированной минералкой, мечтая быстрее вернуться туда, где не за кем будет следить. Но остался ещё один вызов, после которого я опять освобожусь на какое-то время.

.....

Сейчас в чистоте подвала, заставленного грудами дорогой аппаратуры, гений склонился над своим детищем – биоплатой. Перед тем, как её создание стало возможным, исследователи наноуровня изобрели много невероятных технологий. Благодаря им, появилось новое мощное поколение биопроцессоров. Гений любил всё, что создал, но она была прекрасней остальных изобретений, которую практичные военные техники назовут всего лишь новой «материнкой». Он смотрел на биоплату, как на карту двух королевств. Они были точно инь и ян – разные во всём, но неотделимые друг от друга. В первом на кислотно-зелёном текстолите стояли три квадратных замка-нанопроцессора с причудливой архитектурой. Во втором королевстве билось крошечное механическое сердце: оно разгоняло по дельфиньему мозгу, интегрированному прямо в плату, искусственную кровь, которую вырабатывал кибернетический орган. Кислород и другие необходимые ингредиенты для красной жидкости подавались из баллонов, пластиковых пакетов и прочих сосудов, похожих на те, что стоят в хирургических отделениях. Это давало целый букет довольно резких запахов в подвале. О прекрасное и безумное творение! Конечно, оно не оправдывало смерти тех дельфинов, которые пошли на пробный материал, но доказывало неизбежный прогресс всей кибернетической отрасли. Чудеса науки выпили немало крови. Однако биоплата была всего лишь частью более сложной машины, которую ещё предстояло создать.

Вдруг на винтовой лестнице, ведущей в подвал, послышались знакомые шаги. Гений проигнорировал их, приписывая своему больному воображению и никчёмным нервам. Нагло хлопнула дверь – творец обернулся. Уединение гения закончилось.

.....