Читать книгу Млечный Путь: Рассвет Башни Мрака - Аргам Артурович Егорян - Страница 1

Из истории Земли

1

21-й век стал началом конца человечества.

В 2042 году началась Третья Мировая Война. Нет, и раньше резня не считалась чем-либо странным. Люди постоянно брали оружия и шли друг на друга что тысячелетия назад, что сейчас. Но эта война перевернула всё – мир изменился. Она унесла жизни 459 миллионов людей и нанесла непоправимый удар планете. Некогда зеленая планета приняла пустынный очерк.

Но человек не умеет выносить уроки из своих ошибок. Человеку не сидится на месте.

Вот и в 2080 году развернулась война гораздо страшнее этой. Самая губительная война в истории Земли! За 17 лет войны умерло 1/3 населения человечества. 3 миллиарда трупов лежали на поверхности всего земного шара. Катастрофа убила все мечты о светлом будущем.

Абсолютное большинство стран исчезло с лица земли. На арену вышли сверхдержавы.

К концу 21-го века в мире насчитывалось 14 сверхдержав, разделяющих мир на свои сферы влияния. На территории Африки сформировались две страны: Южно-Африканская Федерация – на юге континента, Лидия – на всей остальной территории Африки. Южная Америка разделилась на три державы: Аргентина, Монтевидео и Америка. В Северной Америке всё также – три страны: Канада, США, и Нью-Йорк. Австралия соединила к своим территориям Новозеландские острова. А Евразия разделилась на Японию и 4 огромных империи: Европа, Россия, Китай и Азиатский Союз.

Они и дальше продолжали грызаться между собой, выяснять отношения ради увеличения власти, распространять свои интересы ценой жизни обычных людей.

Но помимо человека-воюющего развивался и человек-созидатель. Правда, созидал всё для одной цели. Четвёртая мировая война спровоцировала создание новых поколений боевых роботов. Механические боевые машины, наделенные искусственным интелектом, вскоре эволюционировали в совершенных солдат – биороботов.

Во второй половине 21 века человек обнаружил примитивные формы жизни на Марсе, Юпитере и её спутнике Европе. Люди впервые осознали, что они не одни во вселенной. Надежда увидеть подобное себе разумное существо крепла.

В 2151 году люди получают сигнал из открытого космоса. Часть людей воодушевилась новостью, а часть боялась истребления от руки сверхцивилизаций.

Спустя четыре года, первый в истории внеземной летательный аппарат преодолел Луну и подлетал к Земле. В Париже человек впервые поприветствовал инапланетянина.

В то время, как Земля только-только открыла для себя внеземную жизнь, в галактике Млечный Путь насчитывалось свыше тысячи планет и спутников с разумной жизнью. Большинство планет сохраняли свой суверенитет, но существовали и альянсы, могущественные и амбициозные. Галактика кипела жизнью. Галактика кипела войнами.

Земля вошла в число свободных планет Свободной Зоны, да бы отгородить себя от галактических войн.

Шёл 23-й век…

Глава 1. Лейтенант Стюарт

2

Северная Африка. Лидия. Северо-запад страны. 2215 год. 11 февраля. 08:36.

Восходящее солнце освещало безграничный океан песчаных дюн. Тяжёлый и раскалённый воздух окутал всё пространство удушающей пеленой, несмотря на раннее время. Нагретый воздух мог бы запросто расплавить ноздри и ротовую полость, попытайся сделать вдох без защитной маски.

На сотни и тысячи километров картинка оставалась неизменной – оголённый песок, многочисленные дюны, то большие, то маленькие. Испепеляющее солнце, душный воздух и отсутствие дождей превратили жизнь в этих местах в сущий ад. Странно, как вообще в таких условиях выживали разные звери, будь то пресмыкающиеся, насекомые или даже млекопитающие.

Подул первый ветер. Безмятежный и грациозный, он рисовал волны на полотне природы оранжевыми и жёлтыми цветами, их всевозможными оттенками. Но зной и не думал отступать. Ветер гладил всё тем же раскалённым прикосновением. Волны на тех дюнах с одной стороны сверкали, будто улыбаясь солнцу, а с другой – прохладная тень покрывала песок, пока солнце не поднялось бы выше, да бы улыбнуться и остальным песчинкам в этом океане.

И девственность природы осталась бы такой же непоколебимой, если б не приближающееся напоминание о существовании человека. Если б не грохот двигателя.

На расплывчатом фоне оранжево-красного солнца виднелись всё более различимые очертания летающего мотоцикла. На высоте в метр от земли этот быстроходный, внушительный аппарат уверенно двигался на запад, поднимая за собой тонкую струю пыли.

Два двигателя внизу механизма держали его в воздухе, а дополнительный, более мощный двигатель позади мотоцикла, позволял ему разогнаться до огромных скоростей. Рукотворному зверю словно было наплевать на жару, отсутствие воды и окутавший его пылевой занавес. Этот зверь умел только громко рычать и мчаться вперед без оглядки.

За штурвалом сидел темнокожий мужчина в шлеме. Его крепкие руки намертво вцепились за штурвал и сжимали его так сильно, будто от этого зависела скорость аппарата. Та уверенность, с которой он держался на сиденье при такой большой скорости, позволяло предположить, что этот мужчина довольно опытный ездок. И, без сомнений, он спешил.

– Лев – Гиене! Лев – Гиене! – повторял он. – Да ответьте же! Лев Гиене, как приняли?

Но ответа не последовало. Тогда этот мужчина, тридцати – тридцати пяти лет, посмотрел на голограмму на визоре прямо перед своими глазами. Это была своего рода тепловая карта местности, где ясно выделялась одна большая группа, к которой по синему пространству быстро двигалась одинокая красная точка.

– Проклятие! – прокричал ездок.

Его мотоцикл продолжал мчаться на бешеной скорости. Военная одежда на нём, короткая причёска, суровый взгляд, крепкое телосложение и висящее позади него оружие не оставляли сомнений. Ездок – воин. И не просто воин! Это – офицер армии Нью-Йорка. Их было легко отличить от военных других стран из-за яркой черной униформы, похожей на одеяние палача. Стильно и устрашающе – как и задумывали авторы униформы, желающие, чтоб их воины на сражениях выглядели как вестники смерти, а на парадах – как величественные боги.

– Лев – Гиене!.. Мать вашу, да ответьте! Пожалуйста, парни… кто-нибудь! – уже молебно исходили последние слова с его уст.

Но по ту сторону продолжала царить тишина. Утратив надежду дождаться ответа, он надавил ногами изо всех сил на педали, и мотоцикл с оглушающим рёвом разогнался ещё сильнее.

Наконец вдали стали видны какие-то шатры. Но тревожное предчувствие всё никак не покидало.

По всей окружности лагеря пролегали окопы. На относительно небольшом друг от друга расстоянии в любое время суток там вели дежурство солдаты, задачей которых было наблюдение за периметром и защита лагеря. Но поскольку местоположение лагеря врагам была неизвестна и никогда реальной угрозы атаки или диверсии не было, а покой только изредка нарушали блуждающие по мёртвой пустыне животные, то солдаты часто просто сидели в окопе, в прохладной тени, дожидаясь своих сменщиков. Порой дежурные не были против и поспать на вахте, что и, собственно, в тайне делали.

Грохот издалека приближался, а из окопа никто так и не поднял голову, не сделал предупреждающий выстрел. Вместо этого показались тонкие столбы дыма, что поднимались ввысь над лагерем. Постепенно сомнение у ездока сменилось на уверенность – случилась беда!

Через пару секунд он промчался над окопами, где, по идее, должны были находиться дозорные, что должны были расстрелять его уже на подлёте. Никого не было.

Мотоцикл начал снижать скорость. Он приближался к шатрам вплотную. Наконец открылась вся картина. Сотни и тысячи людей лежали рядом с разорванными шатрами, воронками от взрывов, разбитой техникой.

Сердцебиение у мотоциклиста участилось. Дышать стало тяжело. Мотоцикл остановился. Только сейчас представилось возможным ощутить настоящую атмосферу, царящую в мёртвом лагере. Повсюду были разбросаны трупы, запах свежепущенной крови въелся в песок. Дышать стало сложнее.

Воин оставил двигатель включённым – мотоцикл левитировал на небольшой высоте. Он медленными шагами проходил между телами мёртвых. Стояла невыносимая вонь, что только усиливалась от тепла нагретого песка. Куда бы не смотрел воин, везде его взгляд находил кровь, внутренности, отстреленные конечности. От стариков до детей, от могучих воинов до инвалидов, от мужей до жён – кто-только не лежал в этой могиле под открытым небом.

Воин смотрел по сторонам, еле сдерживая дрожь внутри себя. Он подбегал то к одному, то к другому изрешечённому пулями несчастному, в надежде найти хоть одного выжившего. Но в глубине себя он отлично понимал, что отряды биороботов не оставили бы живой души.

Где-то в середине лагеря воин в чёрном нашёл огромную воронку. Перед глазами так и проявилась картина, где неожиданный и мощный взрыв глубокой ночью приводит жителей лагеря в хаос. Так и пробегали перед глазами эти бедняги, что в панике хватались за ружья и испуганно кричали.

Глаза застыли. Словно это происходит сейчас. Вот подстрелили девушку в жёлтой обуви; вот ноги высокого парня оторвало взрывом; вот маленькая девочка лет четырёх падает на влажный от пролитой крови песок, с огромным пулевым отверстием в спине; вот ещё один горит прямо в машине, без шанса выбраться из огненного плена.

Воин слышал вопли всех, кто пал.

Но его внимание вдруг привлекло нечто особенно страшное. Он привстал, сделал пару неуверенных шагов и остановился над телом какого-то старика. Воин наклонился к бездыханному телу, взял старика на руки. Он приложил ладонь мёртвого старца к своей щеке, в надеже почувствовать вновь его успокаивающий, мирный пульс. Невозмутимость и непоколебимость старика придавали величия его и без того благородному, но более не живому облику. Воин смотрел на лицо человека, которым восхищался всю жизнь, и старался запомнить каждую его морщину на лице, каждый шрам, запомнить синий цвет его глаз, жёсткую тёмную кожу, сухие от пустынного ветра и всевозможных невзгод губы, кудрявые волосы, покрытые грязью и пылью лишь из-за того, что великий старик просто не имел свободного времени на умывание и не хотел растрачивать воду, которая могла бы пригодиться его солдатам или детям и женщинам. Воин восхищался этим худощавым и хрупким на вид человеком. Но кто, если не этот крепкий воин знал истинной мощи этого тела и этих рук, что сейчас, несмотря на всю свою жёсткость, прижимались к его щекам нежно. Столько лет воин брал с него пример и любил своего наставника, покровителя, идейного вдохновителя! А сейчас этот человек лежал на его руках, без возможности более встать.

По щеке солдата покатилась слеза. Горькая и солёная, маленькая долька воды в которой помещалась вся боль и опустошение могучего, как скала, воина.

Он плакал впервые за всю свою нелегкую жизнь. Даже когда был ещё совсем ребёнком, которому приходилось проходить суровые испытания, чтоб укрепить тело и дух, когда родители были убиты прямо перед его глазами, когда его любимую девушку – первую любовь жестоко изнасиловали и расстреляли вместе с сотнями других невинных подростков, даже когда он обучался в жесточайших условиях, голодал или оставался один на один с жаждой, даже когда он убил своего первого врага или получил серьёзную рану на ноге, даже когда ему пришлось внедриться в стан врага и терпеть присутствие так ненавистных им людей… даже тогда этот воин терпел, подавлял всю ярость в себе, был настолько суров и невозмутим, насколько это возможно. Но сейчас он плакал. Воин закрыл глаза. Уж лучше темнота, чем это страдание.

Почти минуту воин оставался неподвижным, пока наконец не собрался силами. Жизнь научила его быстро адаптироваться под ситуацию, какой бы сложной она не была. Он вытер с лица слезу, опустил руку старика, положил его тело на мягкий, горячий песок.

Воин не смог произнести и слова. Он лишь молча встал, оглянулся ещё раз. Теперь придётся смириться с очередной разлукой. С разлукой теперь уже длиною в вечность.

Воин в строгой чёрной форме пошёл к своему мотоциклу. Но прежде, чем пуститься в путь, он в последний раз оглянулся. Когда-то это были его братья и сёстры по оружию, теперь они – лишь воспоминание. Вечером никто из них уже не ляжет в свою кровать, никто не будет гадать, куда на сей раз сбежал его ребёнок, никого уже не будет волновать чей черёд стоять на дозоре, никому уже не будут мешать эти чёртовы блохи… Всё уже в прошлом…

Двигатель завёлся мягким гулом. Воин умчался из лагеря на всей скорости.

А солнышко так приятно гладило по щеке! И даже ветер стал нежным, и песчинки как никогда мягкими.

Воин, на груди которого висела вшитая бирка с именем “Джон Стюарт” мчался на огромной скорости в ту же сторону откуда приехал.

3

Лидия. База войск Нью-Йорка. 14:13.

Среди пустынной глуши, меж песчаных дюн возвышалась стена.

Огромная стена защищала нью-йоркскую базу как от вражеского штурма, так и от песчаных бурь или диких животных. На северной стороне крепости находились главные врата, а на юго-западной – ворота автопарка. Оба входа были под постоянным наблюдением. К юго-западному входу подъехал Джон Стюарт. Он заглушил двигатель на время и посмотрел на камеру рядом с въездом в автопарк. Сканирование прошло удачно. Через пару секунд ворота перед ним распахнулись, и Джон заехал на базу. Дверь за ним закрылась. Не останавливаясь перед солдатом, махавшему ему рукой, Джон помчался в один из ангаров. Солдат, в такой же чёрной форме, как у Джона, удивлённо смотрел ему вслед, недоумевая, почему офицер не остановился. Последовав за ним, солдат пошёл в сторону ангара.

Джон стоял рядом со своим мотоциклом и спешным образом вводил какие-то указания на панели управления.

– Сэр! – донёсся голос солдата, которого проигнорировал Джон.

Но и сейчас Джон не обращал внимания на него, продолжая усердно бить пальцами по клавиатуре.

– Господин лейтенант! – подходил он ближе, чуть ли не подбегал.

Молча, Джон углубился в монитор. Наконец солдат подошёл вплотную. Джон нажал на последнюю кнопку, монитор закрылся, и он с облегчением, но незаметно для назойливого солдата, выдохнул.

– Что стряслось, сержант? – выдал Джон, повернувшись к солдату.

Солдат немного растерялся, оцепенев на месте.

– Так что случилось, солдат, чего это ты так усердно звал меня?

– Сэр, ночью Вы… Вы выехали из базы без каких-либо записей и…

– И что, сержант? – перебил его Джон и ещё больше сбил с толку.

– Но как же, сэр? – пытался собраться с мыслями сержант.

– Я не обязан отчитываться перед тобой!

Он пронизал солдата, ниже по званию, своим суровым взглядом. И солдату ничего не оставалось делать, кроме как поддаться. Джон, больше ничего не желая слышать, просто решил уйти. Но стоило ему оказаться за спиной солдата, как он снова услышал его голос:

– Сэр, но по уставу Вы обязаны записаться как при выезде из базы, так и по приезду.

Джон остановился. В его голове крутились всевозможные ответы на уместное замечание солдата. Тут уже звание не имеет значения – устав есть устав! И Джон чуть было не растерялся. Но уже через секунду он повернулся к солдату, который всё ещё стоял к нему спиной и боялся смотреть на офицера. Джон подошёл к сержанту и встал прямо перед ним. Бедный солдат потел от одного лишь дыхания лейтенанта, стоящего перед ним и обжигающего его своим взглядом. В голове у сержанта крутился всего один простой вопрос: “Почему, чёрт возьми, я с ним связался?!”. И ведь никто его за язык не тянул, чтоб так дерзнуть перед вышестоящим лицом. Но сделанного уже не воротишь. Оставалось лишь подождать исхода.

– Ты хороший солдат, – услышал он внезапно для себя и машинально поднял глаза на Джона. Тот продолжил. – Это похвально, что ты так чтишь устав. Такие солдаты как ты – редкость, сержант!

Глаза сержанта сразу же загорелись радостным сиянием от услышанного. Как он был рад увидеть лейтенанта, который не кричит на него, а смотрит с улыбкой и хвалит.

– Но пойми одну вещь, – продолжил Джон. – Не всё, чем мы тут занимаемся, обязано подчиняться уставу. Иногда приходиться поступать иначе. Оглянись, сержант! Мы в чужой стране. Кругом война. Тут не пройдут игры по честным правилам. Порой приходиться выполнять миссии, о которых остальному миру не обязательно знать. Понимаешь меня?

Джон двумя руками ухватился за плечи солдата, и тот в одночасье ощутил мощь этого воина, который определённо знал о чём говорил.

Может и вправду за этим стоит нечто такое, о чём обычному сержанту не положено знать? Может лейтенант выполнял особую миссию? А кто знает? Это же должно быть известно только ему и кому-нибудь из главнокомандующих. Может сегодня и решился исход войны? И теперь он – непримечательный парень из глуши Западней Виргинии неким образом связан с этим исключительным событием. Может и о нём вспомнят в книгах истории?

– Это секретное задание, и никто об этом не должен знать! Я не могу рассказать о миссии, иначе мне пришлось бы убить тебя. – Джон словно прочёл мысли простака и добавил. – Если ты выполнишь мою просьбу, обещаю сделать всё, чтобы тебя не забыли, когда настанет время торжества, хорошо?

Слова Джона гладили уши бедного сержанта. Он так и представлял, как возвращается в родные края и гордо красуется орденом перед всеми знакомыми. Он уже видел, как его статую ставят рядом со статуей героя Третьей Мировой Войны – его одногорожанина Дэвида Кроули, который спас во время войны 1200 сирот. Может и заслуга сержанта поменьше заслуги Кроули и жизнью он не рисковал, как последний, но кому до этого есть дело, когда на груди блестит эта ослепляющая золотая медаль героя войны?

Джон видел, как этот солдат уже достиг Валгаллы в своих грёзах. Он был у него в кармане. Джона это даже улыбнуло, впервые за весь этот кошмарный день.

– Так я могу рассчитывать на Вас, сержант?

– Конечно, сэр! – ответил он опьянённым голосом.

– Вот и отлично! Идите теперь на свой пост и продолжайте нести службу так же хорошо, как сейчас. И запомните, никому ни слова!

– Слушаюсь! – теперь уже с уверенностью произнёс пока ещё неизвестный массам герой.

Джон похлопал его по плечам и дал честь. Сержант даже чуть растерялся от наплыва гордости. Он тоже поднёс руку к виску и встал смирно, набрав полную грудь воздуха.

Джон опустил руку и поспешил удалиться, пока вокруг сержанта продолжал витать заряжённый патриотизмом и чувством гордости воздух.

– Сержант Даниэль Бракколи, – издалось из-за спины Джона. Он остановился.

Джон повернулся и непонимающе посмотрел на сержанта.

– Что, сержант?

– Даниэль Бракколи – мое имя, сэр. Когда сообщите руководству о миссии, не забудьте меня, пожалуйста.

Джон смотрел на сержанта и удивлялся, как можно быть настолько наивным, да даже нет, настолько тупым, чтобы не понять, что это обычный развод. А еще его сильно начало интересовать, люди выше какого уровня IQ могут призываться в армию Нью-Йорка. Джон мог бы с ходу назвать семь собак, которые были и то умнее сержанта Браколли. А он в жизни видел всего восемь собак.

– Хорошо, – еле уговорил себя ответить Джон.

– Бракколи, Вы запомните? Это как брокколи, только вместо О нужно говорить А.

Не верящий своим ушам Джон молча кивнул головой. И все-таки нет, Джон понял, что может назвать восемь собак – умнее, чем сержант. Больше терпеть глупости солдата Джон не мог. Он поспешил уйти оттуда.

Солдат же вернулся в комнату пропускного пункта и сел рядом с другим солдатом-вахтером. Второго солдата чуть удивил одурманенный сослуживец. Он смотрел на него и понимал, что тот витает где-то далеко в своих небесах.

– Ну что ты узнал у него? – спросил второй солдат, но не смог вернуть сержанта на землю. – Сержант, посмотрите! Лейтенант двигался на запад. Данные остались в резервной базе, но из основной они были стёрты несколько минут назад. Он что-то пытается скрыть.

Сержант медленно повёл на второго солдата свой взгляд.

– Если он удалил данные в основной базе, – сказал он каким-то пафосным, несвойственным себе голосом. – То и из резервной базы мы это обязаны стереть!

– Но так ведь нельзя! Что происходит?

Сержант одарил сослуживца странным взглядом, который то ли должен был напугать его, то ли заинтриговать. Но ни то, ни другое не получалось, ведь взгляд второго солдата был нацелен на муху, витающую безмятежно над головой сержанта. Бедная муха скорее всего и не подозревала, что кружится над будущим героем своей страны.

– Не спрашивай, что происходит, солдат!

– Но почему? – второй солдат продолжал больше смотреть на наглую муху, чем на сержанта.

Сержант взял паузу. Видимо она должна была подчеркнуть серьёзность происходящего и нагнетать обстановку.

– Если я скажу тебе, то мне придётся убить тебя.

Второй солдат с недоумением вглядывался в своего безумного собеседника.

…Джон проходил сквозь толпы солдат. Одни бегали, одни просто сидели в курилке, хотя сторонников традиционного курения становилось всё меньше и меньше. В эти дни больше встречались те, кто предпочитал сойлы – аппараты, которые прижимались ко рту и доставляли наслаждение сойлерам – принимающим этот наркотик – опьяняя их газом со всяческими психоделическими, наркотическими ингредиентами. Ещё больше было тех, кто предпочитал “Визуальный поток” – наркотик для глаз, или “Аудоирест” – аудионаркотики. Но солдатам такие развлечения не дозволялись во время войны, так что приходилось довольствоваться сигаретами – пережитками прошлого.

Пройдя мимо огромного количества военной техники и солдат, Джон наконец зашёл в медцентр. Глаза Джона пытались побыстрее привыкнуть к белым стенам медцентра и ярко-белому люминесцентному освещению.

– Обязательно такое яркое освещение? – спросил Джон, прикрывая ладонью глаза.

– Если свет яркий, значит так и нужно, – донёсся женский голос из-за стеклянной двери.

Джон прошагал вперёд. В комнате со стеклянными стенами, сидела девушка в белом докторском халате и обследовала руку одного солдата. Джон молча встал в сторонке и стал ждать. Длинноволосая девушка взяла со стола небольшой цилиндрический аппарат и одним из краёв наложила на раненую руку солдата. Рана, которая до этого красовалась на левом плече солдата и кровоточила, зашилась, не оставив малейшего следа, кроме уже потёкшей по руке крови. Девушка салфеткой потерла больное место и с руки бесследно пропали все напоминания о ране.

Солдат поблагодарил её и быстро удалился из медцентра. Девушка поставила все приборы на стол и встала. Только сейчас Джон заметил стоящего рядом с ней биоробота класса М-5 – робота, чей металлический скелет был покрыт пластической оболочкой, которое придавало ему формы человека, очертания человеческого тела и лица.

– М-5 4990, приберись тут, – сказала девушка роботу.

– Слушаюсь, Доктор Элиот! – ответил робот с мягким женским голосом, хотя нотки механического начала в нем всё же улавливались.

Девушка повернулась в сторону Джона и с улыбкой на лице посмотрела на него. Джон не мог оторвать взгляд от её больших зелёных глаз и румяных щёк. Он смотрел ей в глаза, горя желанием утонуть в их безграничной красоте. Если б только он мог, он тотчас же бросился бы в эти зелёные реки радужки с оттенками жёлтого и голубого. Эти реки с бешеным потоком унесли бы его в глубины её глаз, в эту пленяющую черноту, туда, где стирается грань между реальностью и вымыслом, между вселенной и пустотой. Если бы он мог… Но он способен лишь издали наслаждаться их видом.

– Опять ты засмотрелся, – неловко произнесла она.

– Опять, – неловко ответил он.

Они встретились взглядами на мгновение и снова отвели глаза в сторону. Но улыбка на лице Джона простояла недолго.

– Что-то стряслось, Джон? – заметив это, спросила девушка.

– Нужно поговорить наедине.

Девушка неоднозначно посмотрела на него. Она знала, раз он так огорчён, значит произошло нечто важное.

– М-5 4990, зайди на дежурство вместо меня, – снова обратилась она к мед-роботу.

– Слушаюсь, Доктор Элиот, – вновь послышался нежный голос из уст робота.

Девушка пошла в глубь медцентра, Джон последовал за ней.

– И часто за день ты слышишь это “Слушаюсь, Доктор Элиот”?

– Достаточно, чтоб уже не обращать внимания.

Девушка дошла до кабинета, на верху которого большими золотыми буквами на табличке чёрного цвета красовалась надпись: “Доктор Джейн Элиот”. Джейн и Джон зашли внутрь. Джон закрыл за собой дверь на замок.

– Что-то серьёзное произошло, как я понимаю, – сказала Джейн.

Джон бросил на неё пронзающий взгляд. Джейн ещё не видела Джона таким подавленным. Что могло сломать такого сурового воина? Джона она знала очень долго. Доктор видела его всякого – задумчивого, веселого, еще чаще безэмоционального настолько, что казалось, будто Джон – не человек, а кусок льда, сурового, бесцеремонного, воинствующего куска льда. Но вот такого озадаченного и подавленного Джона она еще не видела. Она пыталась понять, что гложет его и одно знала точно – что бы это не было, это нечто слишком значимое.

Джон молча уселся на кресло перед рабочим столом Джейн. Он посмотрел на неё, но скоро отвёл глаза в сторону, не сумев найти подходящих слов, чтобы начать свой рассказ. Джон опустил голову. Послышался его тихий голос, наполненный горечью и сожалением:

– Я хочу показать одну вещь…

Джейн, конечно же, уже не терпелось понять в чём дело. Джон набрал на голографическом экране гаджета, прикреплённого к руке, какие-то команды. Через пару секунд началась воспроизводиться запись. Первый же кадр сразу заставил Джейн замереть на месте. На экране был Наби – старый лидер частички лидийской армии – полка, откуда родом и она, и Джон.

“Нет времени долго объяснять, что происходит, Джон, – началась трансляция записи. – Случилась беда. Они засекли наше местоположение. Видимо, боя нам не избежать… Так полагаю, нам не устоять перед роботами. – На заднем плане послышался взрыв, да так, что Джейн затаила дыхание, пока на экране старик лишь легонько пригнулся, словно это какой-то фейерверк снаружи взорвался, а не граната. – Не переживайте за нас. Не бывает войн без жертв, дети мои. Богам войны нужно подносить жертвы… и сегодня этими жертвами оказались мы… – стали слышны выстрелы и крики снаружи шатра Наби. Старик выдохнул тяжело и продолжил. – Сегодня мы – все тут находящиеся – проиграем битву, как не прискорбно. Но завтра вы выиграете войну для всех нас. Поняли?! Нужно спешить, пока и вас не раскрыли. Завершите операцию “Архангел”, Джон… Больше всего сейчас я бы хотел признаться тебе насколько ты важен для меня. Единственное, чего в жизни я боялся – признаться тебе – ученику, лучшему из лучших – об этом. Жаль, что так и не выдалось возможности лично тебе сказать… О, да! Чуть не забыл, береги Джейн! – старик улыбался довольный и счастливый. – Удачи вам, ребята!”.

Запись на этом оборвалась. Джейн замерла на месте. Она наконец подняла взгляд и посмотрела в глаза Джону.

– Джон, что всё это значит?

– Лагерь уничтожен, – послышался холодный голос Джона.

В комнате воцарилась тишина. Джейн всё ещё не могла полностью осознать слова Джона. Но бессознательное отрицание услышанного постепенно отступало. Теперь она поняла откуда в голосе сидящего перед ним воина, почти в два метра ростом, эта безысходность и детская беспомощность. Но её мозг отказывался принимать слова Джона. Она не хотела верить увиденному, верить, что лагерь уничтожен.

– Нет… нет. Этого не может быть! – произнесла она чуть ли не шёпотом.

Джон бросил на неё свой взгляд, наконец осмелился посмотреть в глаза.

– Каналы связи были сорваны. Когда я получил сообщение, отряды биороботов уже были там. Они не успели сменить дислокацию или хотя бы организовать нормальную оборону, – рассказывая Джейн об этом, Джон видел, как её зелёные глаза покрывались тончайшим слоем слёз. Теперь её глаза сияли ещё ярче и ещё сильнее очаровывали Джона. Он понимал, что это блеск от боли и страданья, но, чёрт возьми, как она была красива! Как же он наслаждался её божественным ликом. Джон знал, что в момент горя, когда он потерял своих братьев по оружию, когда его армия на грани поражения, а родина на грани уничтожения, он не имеет морального права думать о губах Джейн, любоваться её идеально красивыми, такими необычно большими глазами. Джон понимал, что поступает неправильно, но он не мог сопротивляться. В конце концов, он ведь тоже человек. Ему тоже не чужды чувства. Хотя Джон не показывал свою внутреннюю борьбу, он боялся, что Джейн может заметить его всепоглощающий взгляд и не понять его. Он продолжил рассказывать. – Я сразу направился к лагерю, но всё что я там нашёл, только… только тела… Я хотел бы быть там и сражаться с остальными. Но…

Джон замолк. Слова больше не лезли. Джейн плакала, но изо всех сил пыталась держать себя уравновешенно. Джон не пытался утешить – он знал, что слезы помогут успокоится.

Джейн молча стёрла с лица слёзы.

– Выходит, мы остались вдвоём? Все мертвы? – спросила она низким голоском, понимая, что ответа слышать она не хочет.

– Да, Джейн, – продолжая смотреть куда-то в сторону, ответил Джон.

Слова звучали как приговор.

– Что будем делать? – снова заговорила она после долгой паузы.

– Ты останешься тут до вечера. Я пойду за взрывчаткой. Вечером встретимся у моей комнаты, – слова Джона, как всегда, звучали сурово. – Ты знаешь свою часть миссии.

Джейн на секунду застыла. Неужели наконец настал этот день! Неужели совсем скоро они с Джоном воплотят в реальность своё предназначение!

Джон встал с места и поправил форму.

– Мы быстро справимся со всем.

– Буду ждать тебя, Джон…

И снова их глаза отражались друг в друге.

Джон молча повернулся к двери.

– Теперь у нас никого больше нет, кроме друг друга, – услышал он за спиной.

– Знаю, – послышалось в ответ.

Джон вышел из комнаты, закрыв за собой дверь. А Джейн продолжала стоять на месте и таращиться на такую же белую, как и вся комната, дверь кабинета.

4

Джон стоял в серой, небольшой комнате, где были только столик, стул и кровать. Он смотрелся в зеркало, висящее на стене. Трудно было понять, что крутится сейчас в его голове, но в глазах ясно читалось отчаяние.

Джон потянул зеркало на себя. За ним скрывался сейф. Распознаватель сетчатки глаза отсканировал глаза Джона. Потом Джон прислонил безымянный палец к маленькому отверстию. Его отпечаток тоже был опознан. Раздался негромкий щелчок. Джон открыл дверце сейфа. Там лежало три взрывчатки.

Вечерело. Испепеляющее солнце светилось усердно, да так, будто хотело уничтожить всё живое в этой проклятой пустыне. Хотя и уничтожать особо было нечего. Война и без того истребила почти всё, что дышит.

Небо уже раскрасилось в оранжевый цвет. Трудно было различать, где заканчивается пустыня и начинается небо. Если бы не охлаждающая система внутри базы, то эта крепость тоже бы превратилась в очередной оазис, который медленно, но верно испаряется под влиянием невыносимо жаркой погоды. Температура в 60 градусов Цельсия давно уже превратилась в норму не только в суровейших условиях пустыни, но и за её пределами, где, казалось бы, должно было быть иначе, намного прохладнее. Но Земля давно перестала быть зелёной планетой. Абсолютное большинство территорий Земли покрылись песком уже к середине прошлого века. Реки и леса превратились в нечто редкое и эксклюзивное. Даже океаны начали безвозвратно отступать. И солнце лишь пользовалось этим. Оно безжалостно напоминала людям о своём величии и об упущенном людьми шансе, об уничтоженном ими рае.

Джон шёл по базе с маленьким рюкзаком, висящим за спиной. Он уверенными шагами направлялся в сторону большого здания чуть ли не в центре крепости.

– Ну что? Ты готова? – спросил Джон, шепча.

– Да, начнём! – послышался в наушниках голос Джейн в ответ.

Джон посмотрел на двери прямо перед собой. Лазерные двери распахнулись перед Джоном, и он зашёл в здание. Он шагал по узкому коридору, пока его сканировали. В это время Джейн усердно била по голографическим клавишам очередного замысловатого гаджета у себя в кабинете.

Джон без особых проблем прошёл сканирование и вышел в холл. Перед ним раскрылось огромное пространство. Сотни солдат в разных униформах и с разными погонами на воротниках ходили туда-сюда, поднимались на многие этажи вверх. Под стенами стояли как солдаты, которые следили за порядком, так и роботы разных моделей. Охрана была организована настолько тщательно, столько много вооруженных находилось внутри, что любому посетителю этого здания показалось бы, что словосочетание “неприступная крепость” придумали именно для этого гигантского сооружения. Любому, но только не Джону. Он знал все лазейки в системе. Он знал все недочёты и недостатки. Не зря же он заходил в это здание столько лет подряд, не зря же изучал его. Он столько раз рассматривал всё здание, столько дней наблюдал за одним и тем же, что уже невзирая на своё задание, сам всеми струнами души ненавидел серые стены, лазерные двери синего цвета и особенно бесшумные лифты, с их молчаливыми пассажирами, которые также ненавидели свою работу и ежедневное копание в архивах и самых разнообразных документах. Каждый из них в глубине души был бы только рад взорвать к чертям это место, только бы не возвращаться завтра утром снова за рабочий стол, за эти документы. И только Джону была дана эта возможность. Только ему была уготована судьба мстителя.

Джон зашёл в туалет на первом этаже. Он подошёл к одной из кабинок и вошёл туда. Джон спешно достал из рюкзака одну из взрывчаток и поставил на закрытое заранее сиденье унитаза. Потом он тихонько достал одну из плит позади унитаза и положил на пол. За этой плиткой было пустое пространство в стене. Джон долгое время искал подобное место, которое было бы как удобным для размещения бомбы, так и отдалённым от чужих глаз. И как же он был удивлён шесть месяцев назад, когда нашёл самое подходящее место в туалете на первом этаже.

Джон установил мины в шахте за стеной, где заранее подготовил магниты для усилителей взрыва. Магниты сами по себе были безобидными и совершенно безопасными, хоть дай в руки детям – пусть поиграют, но стоило взорваться чему-либо рядом и мощнейший лазерный поток стёр бы всё в районе километра направленной, плоской взрывной волной. И этого хватило бы, чтоб разнести основу здания и сильнейшим взрывом сравнять его с землёй.

Джон подключил мину к усилителям и аккуратно поставил на место плитку, да так, что если бы вы даже знали, что где-то за одной из этих плиток есть бомба, то не смогли бы сразу догадаться за которой именно.

Джон вышел из туалета и, пройдя пару метров, зашёл в один из этих пресловутых лифтов. Рядом с ним стоял один из сотен похожих друг на друга офисных червей. Бледное лицо этого офисного офицера, худощавое телосложение и горбатая осанка бесили Джона. В то время, как тысячи и тысячи раскалённых в военных действиях молодых парней и девушек горели под обжигающим солнцем, уклонялись от плазменных пуль противников, сражались не щадя себя, бросались под пули, на гранаты, лишь бы спасти своих друзей, этот миниатюрный и бледный, как сама смерть, человек сидел в своём кабинете в удобном кресле и печатал на компьютере очередной приказ суицидальной миссии, может даже не осознавая, что каждая напечатанная им буква стоит жизни одного солдата. Джон хотел бы размазать его голову о стену лифта и посмотреть действительно ли в его жилах течёт кровь, или там – единицы и нули.

И такое желание он питал ко всем. Уничтожить бы каждого из своих врагов, которых он так долго терпел, пока оставался внедренным в стан противника. Но голыми руками этого не сделать. Нужно быть рассудительным и осторожным. И вот Джон ждал.

Наконец лифт достиг нужного Джону третьего этажа, и он вышел из лифта. Он прошёл по просторному коридору в самый конец и встал перед дверью. Распознавательный аппарат подтвердил личность Джона, и он зашёл в комнату, где собрались многие офицеры Шестого пехотного полка нью-йоркской армии. Офицеры сидели за столом, а во главе стола сидел главнокомандующий – полковник Майз. Седоватый полковник посмотрел на вошедшего внутрь лейтенанта. Глаза остальных тоже устремились в эту сторону.

– Лейтенант Стюарт, – заговорил полковник хриплым голосом. – Почему Вы опаздываете?

– Простите, полковник! Я был в медцентре. С самого утра меня мучают боли в голове, – невозмутимо ответил Джон.

– В следующий раз постарайтесь не задерживаться, когда есть заседания.

– Слушаюсь, сэр!

– А теперь садитесь, лейтенант!

Джон уселся на свободное кресло. Один из офицеров начал докладывать полковнику о поставке продовольствия и, воспользовавшись этим, Джон шёпотом спросил рядом сидящего лейтенанта:

– Что-нибудь интересное было?

– Обсуждали успех операции против противника сегодня ночью, – чуть наклонив к Джону свою голову, ответил тот лейтенант. – Представляешь, всего 13 биороботов было уничтожено ими, в то время как наши стёрли с лица земли весь их лагерь, всех этих ублюдков. Круто, да?

Джон смотрел на довольную улыбку лейтенанта и хотел врезать изо всех сил по этому лицу. Но как-то сумев себя сдержать, лишь чутка ухмыльнулся для виду.

Джон уже был готов податься в раздумья, как снова услышал нервирующий голос лейтенанта.

– Сегодня вечером прибудет новая партия роботов, прикинь.

– Что?

– Новейшие модели – БИО-3. Причём, самая большая партия в истории, – восхищённо говорил лейтенант. – Целых 5 тысяч единиц! Говорят, мы победим войну через месяц. Представь, если только к нам привозят столько роботов, то по всему фронту их сколько будет!

Слова лейтенанта полились на Джона словно холодный душ.

“Как же так?!”: кричал внутренний голос. Он ведь был в шаге от решения проблемы. Уничтожь он эту базу и фронт всколыхнулся бы от ужаса. Это бы вдохновило его сограждан, и лидийцы бросились бы на захватчиков с таким порывом и приподнятым духом, что ни одно современное оружие не остановило бы их. В войне и раньше были задействованы роботы. Но их еще никогда не было настолько много, и все их недостатки, слабые места давно были известны. И вот через столько лет выпускается новая модель, с которой Нью-Йорк собирается завершить войну за какой-то жалкий месяц. Джон содрогнулся от ужаса. Лейтенант что-то там продолжал говорить, но в голове Джона крутились только картины разрушений и бесчисленных трупов.

Джон спешными шагами шёл в сторону автопарка. Он не мог бежать, иначе привлёк бы ненужное внимание. Но и медлить было нельзя. Самолёты уже парили над базой и готовились к разгрузке новейших, модифицированных роботов. Чуть ли не все солдаты собрались, чтоб наблюдать за этим исключительным событием. В приподнятом настроении они смотрели, как механические разгрузочные аппараты доставали из грузовых самолётов колонны с многочисленными роботами и сортировали их на складе. Биороботы с белым покрытием были готовы хоть сейчас дислоцироваться в места военных действий и сменить свой цвет в кроваво-красный оттенок.

– Нужно спешить, Джон, – послышалось в ушах.

– Знаю, – ответил Джон в наушник.

В это время Джейн стояла у окна и молча наблюдала, как десятки роботов ежеминутно выгружаются и относятся на склад. На секунду её колени содрогнулись, и она чуть не упала на пол. Джейн, так же, как и Джон, представила себе разрушения, на которые были способны эти роботы, реки лидийской крови, которые они вскоре прольют.

Джон копался в своём мотоцикле. Он устанавливал мину в багажный отсек – маленькую корзинку, где с трудом уместились бы две подобные бомбы.

Джон закрыл крышку багажника и поставил на замок весь аппарат. Он прислонил безымянный палец к лежащему позади сиденья бластеру. Отпечаток Джона распознался и оружие отсоединилось от мотоцикла. Джон снял оружие с предохранителя и повесил за спину, к рюкзаку с оставшейся бомбой.

Когда Джон повернул за угол, из-за одной из колонок показался силуэт какого-то человека. Джон его, конечно, не видел, но вот он, он не отводил взгляда от лидийского шпиона. Он смотрел вслед Джону, подходя к его мотоциклу. Габаритный мужчина застыл на месте и всматривался в багажную корзину аппарата.

Солнце уже скрылось за горизонт, но сияющие на расстоянии миллионов световых лет звёзды освещали небосвод. Луна сияла ярким серовато-жёлтым окрасом. Единственное превосходство пустыни над городами – это то, как отчётливо видны небесные тела всего Млечного Пути, бесчисленное количество звёзд, планет и других галактик. Бесконечная синева ночного неба, нескончаемое мерцание маленьких точек на тёмном полотне вселенной пленили взгляд Джона. Если бы только было возможно лечь на ещё тёплый песок, поставить левую руку под голову, присмотреться в глубины космоса и проводить пальцем по знакомым созвездиям! Если бы только можно было прямо сейчас улететь на одну из этих дальних планет, о которых он так много мечтал! Посмотреть на жизнь на Юпитере и Европе, на Титане и Марсе, улететь за пределы Солнечной системы, побывать на Царене, Куласисе и прочих райских уголках галактики. Он всегда мечтал покинуть Землю и улететь куда-то в даль, но сейчас был обязан бегать по военной базе в центре пустыни и устанавливать взрывчатки.

Джон вбежал в медцентр. Он зашёл в кабинет Джейн, которая стояла как вкопанная на месте и пялилась на него.

Джон удивлённо смотрел на Джейн, у которой был такой странный взгляд.

– Что стряслось? – спросил Джон, ещё не приведя в порядок дыхание.

– Ничего… просто я, я… – разволновалась Джейн.

Джону было сложно видеть, как она путается в своих мыслях, но стоило ему подойти поближе и увидеть в окне разгружающихся роботов, как он понял, что девушка просто напугана. Джон взял её за руки и прочувствовал холод, бегущий по её венам.

– Не бойся, Джейн! Мы сегодня всё сделаем как надо, – попытался он утешить её. – Мы столько лет ждали этого момента, и вот он наконец настал. Мы повернём вспять ход войны, Джейн.

Джон поднял дрожащие руки Джейн и наклонился к ним. Гладко выбритая кожа лица Джона коснулась тонких пальцев Джейн. Её белые, как снег, руки от холода стали ещё бледнее. Джон уже губами чувствовал дрожь в этих нежных пальцах. Он хотел согреть их своим теплом, успокоить дыханием. По всему телу Джейн пробежала дрожь. Словно маленький электрический импульс пронёсся по её заряжённой коже. На секунду она была готова поверить в то, что все те странные события, которые она пережила за сегодня, не имеют значения, и важно лишь грубоватая кожа Джона, которая веяла защитой и теплом. Но, к сожалению, она знала, что всё не так-то просто.

– Я люблю тебя!

Хрупкий и нежный, как звуки струн тысяч самых прекрасных скрипок, голосок Джейн наполнил собой всю комнату. Глаза Джона замерли на одной точке – на мизинце Джейн. Он не был в силах шевельнуться или хотя бы моргнуть глазом. Он остолбенел на месте, держа у губ руки Джейн и пытаясь до конца принять услышанные слова.

Она призналась в любви! Разве может быть что-то важнее этого? Что-то значимее? Как бы он хотел, чтоб эти слова никогда не вылетели из уст Джейн! Когда-то давно он любил. Ещё совсем ребёнком. Но разве возраст имеет значение, когда ты находишь ту вторую половину, которая дополняет тебя; которая мотивирует тебя на героизм и доброту; которая готова держаться за тебя несмотря ни на что; которая готова полюбить твои недостатки и сделать из них преимущество? Джон всё ещё помнил боль утраты, всё ещё были живы воспоминания о нестерпимых муках. Тогда он обещал себе больше никогда не поддаваться чарам любви, никогда больше не повторять прежних ошибок. И вот сейчас Джон снова слышит эти слова, когда он на пороге смерти. Но что он может поделать? Он тоже любит её.

Наконец он поднял глаза и посмотрел во вселенную, в которой так хотел утонуть днём.

– Я люблю тебя, – раздался его голос.

Ничего больше их не удерживало от поцелуя. Они смотрели друг другу в глаза с непреодолимой жаждой познать вкус губ человека напротив. Неосознанно их головы потянулись поближе. Джон рассматривал нежные черты лица девушки, красивее которой он никогда не видел. Снова эти зелёные глаза охватили его всего. И вот они приближались к нему всё ближе. Теперь Джон отчётливо мог видеть всю палитру красок в этой безграничной вселенной, заключённой в такой маленькой точке.

Дыхание Джона на своих губах. Этот поток воздуха так нежно гладил губы женщины в белом халате. Сколько же она ждала этого! Сколько молила, чтобы он открыл эту дверь и ринулся к ней, обнял её и утопил в поцелуе! Сколько она молила, чтобы этот массивный и суровый мужчина наконец понял её чувства, наконец решился сделать первый шаг, наконец доказал, что и у него есть сердце, что он не расчётливый механизм, запрограммированный на убийства! Но все её мысли вдруг куда-то испарились, канули в небытие, и тогда она осознала – её губы вцепились в губы Джона.

Нежные прикосновения таких жёстких и сухих губ! Она не знала, как такое возможно. В этот момент она ничего не знала. Лишь его дыхание на своём лице и вкус его губ. Всё кругом замерло пока их губы сливались воедино.

Но и этому мигу длиною в вечность пришёл конец. Они отпустили друг друга и потянулись назад. Их глаза всё ещё были прикованы друг к другу. По лицам пробежала улыбка.

– Мы можем не пережить сегодняшний день, – наконец выдал Джон, вернув их в суровые реалии.

– Знаю, – ответила Джейн с такой лёгкостью, будто речь вовсе не о смерти. – Но ведь мы сражаемся за благое дело. А значит наша смерть не может быть напрасной. И мы сражаемся вмесите. Сегодня мы станем бессмертными, Джон!

Джон с восхищением смотрел на эту девушку, такую хрупкую снаружи, но такую сильную внутри.

– Ты до последнего вдоха будешь сражаться за права и свободу слабых и беззащитных, Джон! Мы будем! Пообещай мне!

Джон посмотрел ей в глаза.

– Обещаю!

– Не забывай никогда эти слова, Джон, никогда!

5

Джейн наблюдала из окна, как Джон направляется к складу. Её сердце билось с огромной скоростью.

Но она не была единственной, кого интересовал Джон. За одним из тёмных углов рядом со складом стоял высокий мужчина. Под покровом тьмы его глаза были устремлены на проходящего чуть дальше Джона. С самого автопарка он следил за Джоном, став для него тенью.

Рассматривая по сторонам, Джон подходил к складу.

– Я вижу рана на ноге уже зажила, лейтенант, – послышался незнакомый голос со стороны.

Джон удивлённо посмотрел на солдата, который обращался явно к нему. Он недоумевал, о чём говорит этот солдат.

– Вы ко мне обращаетесь?

– Да, – растерянно ответил солдат. – Вы же сегодня ходили с раной на правой ноге, сэр. Хотя сейчас выглядите бодрячком.

– Вы видимо меня с кем-то путаете, рядовой.

– Но, лейтенант Стюарт, ведь это я помог вам дойти до медцентра.

Джон всё ещё не понимал, что происходит и о чём говорил этот ненормальный солдат. Его имя известно многим солдатам этого полка, но такое обращение не могло не свергнуть Джона в раздумья. Но никакого разумного ответа у него не было кроме одной: “Этот солдат чокнутый!”. Джон помнил наизусть все события этого непростого дня, и прогулка до медцентра с этим рядовым, да ещё и с раненой ногой уж точно не выпала бы из его памяти.

В свою очередь, солдат тоже стоял на месте, как вкопанный, и настороженно смотрел на лейтенанта, свято веря своим словам и своей памяти.

– Сэр, но это же я – рядовой Дарвин, – отчаянно произнёс солдат.

– Сожалею, рядовой Дарвин. Вы явно меня путаете с кем-то.

Джон удалился оттуда, оставив рядового в полном замешательстве. Он всё никак не мог понять произошедшее. Молодой рядовой со светлыми волосами так и бы охватил всё его сознание, если бы не миссия. Попытавшись оставить позади мысли об этом казусе, он вернулся к своему заданию.

– С кем ты разговаривал? – послышалось в наушниках.

– Не важно. Камеры отключены? – спросил Джон, проходя через толпы солдат возле склада.

Он на секунду бросил взгляд назад. Недоумевающий рядовой продолжал стоять на месте и смотреть вслед Джону.

“Да что за день такой!”, – словно пластинка на проигрывателе крутился этот вопрос в голове.

– Сейчас, – сказала Джейн. – Подожди ещё несколько секунд.

Джон вплотную подошёл к входу в склад и стал наблюдать, как более массивные и примитивные роботы выгружают колонны с самыми модернизированными биороботами своего поколения.

– Готово! Можешь заходить, – послышалось в ухе Джона.

Ничего не ответив, Джон зашёл во внутрь.

Джон шёл по просторным проходам, между прозрачных контейнеров, где были ещё не активированные биороботы и множество боеприпасов. Он смотрелся в эти новоприбывшие машины для убийства и удивлялся их внешнему виду. У этой модели биороботов внешнее сходство с человеческом было усовершенствовано. Теперь уже очертания лица были не такие размытые, как раньше. Если бы не видный в некоторых местах металлический каркас роботов, Джон с лёгкостью мог бы принять такого робота за человека на довольно небольшом расстоянии. Да, в отключённом виде их лица можно было бы сравнить с человеческим, но стоило роботу функционировать и отсутствие мимики лица сразу же выдало бы его механическое происхождение. Прогресс достиг невиданных высот и люди смогли создать высокофункциональные механизмы, с каждым разом всё сильнее совершенствуя их. Но одного они пока не достигли: роботы продолжали уступать человеку, как своим внешним видом, так и интеллектом. Давняя боязнь людей, что скоро искусственный интеллект превзойдёт своего создателя и захватит власть над ним, канула в лету. Но Джону так не казалось. Он верил, что этот день рано или поздно наступит. Уж больно сильно человечество пытается уничтожить само себя…

Джон сбавил свои шаги. Он стоял в своеобразном перекрёстке проходов. Джон посмотрел по сторонам. Никого не было. Он достал рюкзак и вынул оттуда последнюю взрывчатку. Установив последнюю мину, Джон спешными шагами двинулся к выходу.

Биороботов продолжали выгружать. Джон пробежал сквозь толпы солдат, уже не задумываясь, вызовет ли это у них подозрение.

– Я установил бомбу, Джейн. Пора нам уходить! – сказал он в наушники, тяжело дыша.

Джон бежал к медцентру. Повернув за стену, перед входом он увидел Джейн. Она стояла и ждала Джона. Джейн сильно нервничала. Но на секунду тревога пропала, когда она увидела стоящего перед собой Джона.

– Нужно улетать! – послышался уверенный голос Джона.

Джейн кивнула головой и быстрыми шагами направилась к медицинскому вертолёту. Она уселась в пассажирское место, а Джон сел за штурвал. Он включил панель управления и завёл двигатель. Лопасти вертолёта начали вращаться. Большая двухлопастная машина была готова подняться. Джон тихонько потянул на себя штурвал и вертолёт оторвался от земли.

Вертолёт класса Чарли-5 был очень мобильным и быстрым, поэтому армия Нью-Йорка использовала его для спасательных миссий. К тому же почти неслышное вращение лопастей придавало машине дополнительное преимущество в секретных миссиях. И сегодня Джон собирался использовать это, чтобы убраться наконец из вражеского стана после стольких лет.

Вертолёт уже парил на достаточной высоте над базой и начинал привлекать внимание как обычных солдат, так и радаров в авиадиспетчерской, где пытались понять, почему медицинский вертолёт вдруг взлетел.

Джон поднял левую руку и на голографическом экране, прямо на своём предплечье, стал бить пальцами по всплывшей клавиатуре. Набрав набор каких-то кодов, он убрал обратно руку и посмотрел на Джейн. Та была напугана.

– Заключительная фаза “Архангела” началась, – сказал Джон с какой-то мистически напрягающей интонацией.

На складе, рядом с одним из контейнеров с роботами тикало небольшое устройство. Раздался мощный взрыв. Заключённая в такой маленькой бомбе огненная мощь вырвалась наружу и в мгновение ока расплавила всё что находилось в складе. Взрывная волна бросила в стороны всё то и всех тех, кого не уничтожило пламя. Солдаты, которые стояли рядом со входом в склад и наблюдали за разгрузкой, огромные летательные аппараты разлетелись по кругу. Бешеной силы взрывная волна раздавила и разорвала всех. В воздух поднялся огромный столб огня и дыма.

Ударная волна поколебала даже висящий на приличной высоте вертолёт, пока Джон наблюдал за этим смертельным фейерверком. Он даже не знал, радоваться ли ему за то, что он наконец получил шанс отомстить по полной, или же печалиться из-за того, что только-что погубил много невинных молодых ребят, которых одурачили лозунгами патриотизма и беспощадной пропагандой, и повели на войну. Он не хотел думать об этом. В этот миг он знал только одно – нужно улететь как можно скорее, пока не взорвалась бомба с усилителем, установленная в штабе. Из оставшихся двух бомб эта, бесспорно, была самой разрушительной.

Джон потянул штурвал налево и вертолёт повернулся в ту же сторону, чтобы улететь подальше от предстоящего хаоса. Джейн пальцами вцепившись в мягкое сиденье, испуганно смотрела на Джона. Её руки и колени дрожали. Она знала, что приближается нечто непоправимое и ужасное. По её щеке покатились слезинки. Взгляд её замер. Джейн словно смотрела на приближающуюся смерть. Словно ощущала её прикосновение на своей коже. Она посмотрела наружу, на невозмутимо спокойное небо и тысячи и миллионы мерцающих огней на тёмно-синем фоне. Джейн снова отвела взгляд на сидящего перед ней воина. Волнение охватило тело Джейн. Сердце взбешённо билось, словно вырываясь наружу.

– Я люблю тебя! – печально она произнесла.

Джон повернулся к ней и посмотрел удивлённо на плачущую Джейн.

“Что не так? Что это значит?”.

Оглушительный звук. Яркое, как солнце в зените, сияние на миг ослепило Джона. Он прикрыл лицо рукой. Дым заполонил салон вертолёта. В ушах зазвенело. В глазах застыл белый, яркий свет. Он не понимал, где находится и что происходит.

Вертолёт кружился в небе. Один из несущих винтов дымился. Равновесие было потеряно. Вертолёт падал. Чёртова гравитация и на этот раз осталась верна себе, она безжалостно тянула летательный аппарат в свои объятия.

Джон смог найти силы прийти в себя. Но его не волновало, что салон в дыме и огне, что вероятно он ранен и сейчас может умереть. Это не важно! Первым делом он бросил свой взгляд на заднее сидение. И вот его сердце словно пронзили сотнями тысяч копьями. Джон отказывался верить в увиденное. Той единственной, которая осталась у него в этом мире, не было на сиденье.

“Где же она? Где же Джейн?!”, – кричала душа Джона, беспомощный выдох смогло только выдать тело.

Это был конец. Конец всего. Он потерял её.

Смирение пришло неожиданно скоро. Будто произошла не трагедия вовсе, а нечто обыденное. Будто ушёл не последний человек в его жизни, а лишь очередной, не единственный, а один из многих.

Свет в глазах померк. Огонь в груди потух.

Джон отпустил штурвал, в который его руки доселе были вцеплены намертво, словно приклеенные. Он смирился с судьбой. Он вновь потерял всех, кем дорожил. Он решил просто сдаться. И раз ему уготовано это, то какой смысл бороться? Он хотел умереть.

В кружащемся вертолёте, что верно падал на землю, сидел он смиренно и лишь пытался краем глаза словить лик горящих вдалеке звёзд. Но вспышка ярче сияния тысяч звёзд показалась не так далеко. Джон, несомненно, знал, что это. Раньше он уже видел, как взрываются бомбы с усилителями. Синий поток плазмы, летящий параллельно земле, не оставлял сомнений. Взрывная волна этого взрыва должна была сдетонировать последнюю бомбу в автопарке.

Джон снова был прав. Раздался последний взрыв. Некогда надёжные стены базы Шестого пехотного полка рушились. Страшно представить, какой же ад происходил внутри этих стен. Раскалённая плазма уничтожила всё живое, да и не только, в этой крепости.

Джон ненавидел себя. То ли за то, что утром не помог своим собратьям в сражении с роботами. То ли из-за того, что его наставник был в мире мёртвых. То ли, потому что стал причиной смерти стольких нью-йоркских солдат. То ли за то, что когда он потерял Джейн, в его мыслях были расчёты взрывов, траектории взрывных волн, характеристика мины ЭЛ-404, которую он использовал…

А разве важна причина, когда ты всецело ненавидишь самого себя?.. И ненавидел всегда.

Вертолёт рухнул на землю.

Темнота. Тишина.

Вряд ли внутри чёрных дыр так же темно, как перед глазами Джона. Он думал, что его ждёт свет в конце тоннеля. Он думал, что сейчас почувствует, как душа отделится от тела. Ведь об этом так много рассказывал Наби. Мудрый старик! Он то уж точно не обманул бы его. Его наставник так часто и детально рассказывал, как прозрачная душа человека медленно отделяется от плоти, возвышается над ней, бросает последний взгляд на эту оболочку и потом рвётся ввысь, к миллионам таких же душ, как она, что у его слушателей не оставалось и сомнения в правоте этих слов. И каждый раз Джон слушал старика, поглощенный его манерой рассказа, той красотой и, одновременно, ответственностью с которой он передавал знания предков молодым. А потом юный Джон удалялся в потайное местечко, где его не могли бы побеспокоить, и там, закрывая глаза, представлял, как в один день, после героической смерти, его душа медленно поднималась бы из израненного тела и мчалась бы к душам своих предков, родителей и любимой девушки. Тогда он бы стал счастливым.

Но сейчас Джон чувствовал другое. Это не было похоже на счастье или радость. Это были боль, потерянность и странное жжение в спине.

Его тело катилось по песку. Кто-то тянул его за ноги. Но Джон не мог сопротивляться. Силы были растрачены. Из последних сил он пошевелил веками и немного приподнял их. В представшей перед ним размытой картинке Джон не мог отличать что-либо. Его продолжали тянуть по песку, который уже нежно гладил оголившуюся спину.

Остановились. Его ноги опустили на землю. Джон присмотрелся в человека, таскающего его. Всеми усилиями он попытался разглядеть своего спасителя. И на секунду ему показалось, что он смог увидеть. Высокий темнокожий мужчина тянул его. На минуту Джон даже был готов поверить в то, что это он сам тянул себя за ноги.

А может Наби был прав, и это действительно душа Джона таскала его тело за собой, не в силах выбраться из этой оболочки?

Может. Но веки Джона тяжелели. Силы покинули его. Он снова слился с мраком.

6

Нью-Йорк. Тюрьма Норт-Энд. 2215 год. 23 июля. 20:29.

В квадратной комнате небольших размеров и с серыми стенами, на одноместной койке лежал Джон. Он мирно лежал, всматриваясь во всё такой же серый потолок. Джон пытался освободить свой разум от всех мыслей. С тех пор, как он вышел из комы и привстал перед судом, он смирился с тем, что ему уже никогда не увидеть, как свою оставшуюся вдалеке родину, так и своих давно ушедших в иной мир друзей.

В первые дни после выхода из комы он не понимал, зачем его держат в нью-йоркской больнице, почему его не несут на расстрел, как вражеского шпиона? Но потом, со временем, Джон осознал, что никто так и не раскрыл его личность. Никто так и не догадался, что этот темнокожий солдат на самом деле родился не в каком-нибудь штате Нью-Йорка, а за десятки тысяч километров – на континенте, где проходила война, в недосягаемой глуши и богом покинутой деревушке. Никто так и не раскрыл его прошлое и не узнал, что Джон Стюарт – это всего-то липовое имя, которое он взял себе по прибытию в Северную Америку с единственной миссией – стать своим среди чужих.

Нет, его не судили за то, что он годами передавал данные лидийским силовикам, ни за многочисленные саботажи, ни за шпионаж и даже ни за уничтожение базы Шестого пехотного полка, которого здесь в Нью-Йорке уже успели прозвать “героическим”. Эти идиоты никогда бы не раскрыли его так проработанную и засекреченную личность.

Нет, его судили за то, что он нарушил устав и во время вражеского наступления не взялся выполнять свои обязанности или спасать раненых, а трусливо убежал. Это даже было смешно. Во время суда Джону так и хотелось встать с места и прокричать: “Да раскройте же наконец глаза, драть вас за ногу! Никакой я не Джон Стюарт! Я Робер Нгаду-Онуда! Это я убил всех солдат на базе! Я! Я! Я!”.

Но он не сделал этого. Что-то его сдерживало. Что-то отговаривало его так поступить. Тогда Джону казалось, что это дух Джейн отговорил его. Он помнил и её слова: “Ты до последнего вдоха будешь сражаться за права и свободу слабых и беззащитных!”. Может для него было уготовано нечто другое? Может дух Джейн берёг его для чего-то более значимого?

А может Джон хотел в это верить и надеяться, что, хотя бы душа Джейн не отправилась в небосвод к другим, а осталась с ним.

Наказание за побег с поля боя в военное время было жестоким. Джону грозила смертная казнь. Но как же он удивился, когда услышал вердикт судьи. “Вы лишаетесь всех своих воинских званий и наград! – гремел суровый голос старика в чёрной мантии. – Вас с позором выгоняют из армии. За несоблюдение устава и отлучение от своего поста, за трусливый побег Вы проговариваетесь к смертной казни. Но учитывая ваши заслуги перед страной и вчерашний приказ правительства № 2043/54А относительно служащих на фронте, Ваш окончательный приговор – заморозка на 102 года с последующей казнью, и возможностью повторного пересмотра дела через 77 лет!”.

“Может через 77 лет его дело снова рассмотрят и уже выпустят на свободу? – задавался вопросом Джон. – Очень даже может!”.

Джон знал, что Джейн будет с ним. А значит и жизнь будет иметь хоть какой-то смысл.

До приведения приговора в исполнение оставалось 4 месяца. Джон лежал на койке и, как обычно, размышлял о жизни и смерти, о мире духов, где ему уготовано место, когда вдруг лазерные решётки отключились и, с провожающим надзирателем, к камере подошёл молодой парень японско-китайского происхождения.

Джон не двинулся с места. Лишь бросил взгляд в их сторону.

Надзиратель снял с рук заключённого наручники и начал монотонным голосом говорить.

– Заключённый СИ-780234, это Ваша камера. Отныне оставшееся время до приведения приговора в исполнение Вы проведёте здесь. Любого рода ссоры и драки с сокамерником, а также сексуальные действия строго запрещены и приведут к жестокому наказанию! К любому из надзирателей обращаться на “Сэр”! После отключения света в отсеке, соблюдать тишину! Всё ясно?

Заключённый, молча слушая надзирателя, в конце кивнул головой и сделал шаг внутрь камеры.

– Вот и отлично!

Лазерная решётка за спиной новоприбывшего заключённого снова включилась, немного напугав парня. Он стоял на месте и смотрел на койку перед ним. В левом углу находилась свободная койка, а на правой стороне камеры койка была занята большим темнокожим заключённым, вид которого пугал новоприбывшего.

Лидийский некогда секретный агент читал этот страх в глазах застывшего парня.

– Не бойся! Я не кусаюсь, – Джон повернулся к стенке, чтобы лишить себя этого испуганного взгляда.

Свет в отсеке отключился. Настало время сна. Новенький стоял в полумраке и испуганно смотрел по сторонам. Наконец он пошёл к свободной койке и уселся там. Он смотрел на спину Джона и в страхе размышлял: “Кто мой сокамерник? А вдруг он маньяк? Вдруг он убьёт меня ночью? А что, если он задушит меня? А что, если изнасилует? А что, если…” и эти если продолжались до тех пор, пока ему самому не надоело гадать, и он лёг, сразу же заснув.

А Джон продолжал смотреть на серую стену и думать о Джейн.

Утром нового заключённого разбудили странные звуки. Тяжело открыв глаза, он обнаружил Джона, отжимающегося на полу. Парень смотрел на потное, мускулистое тело Джона, которое сияло под искусственными солнечными лучами, падающих с виртуального окна и освещающих пространство в комнате. Джон продолжал пугать его всё больше и больше.

Лазерные решётки отключились, и Джон перестал отжиматься. Он встал на ноги и молча пошёл в уборный отсек камеры, чтобы помыться. Новенького даже возмущало то безразличие, которым наделил его Джон.

Вскоре настало время завтрака. Все заключённые направились в столовую.

Джон взял в столовой свою порцию еды и шагал между столами, рассматривая себе тихое место, где он смог бы спокойно позавтракать. И тут ему на глаза попался сидящий в стороне от всех заключённый СИ-780234. Память Джона была слишком хорошо развита, чтобы забыть даже номер сокамерника, который он слышал разок. Вдруг какое-то непреодолимое чувство снова овладело им. Джону стало жалко растерянного парня, что боязливо оглядывался по сторонам и повсюду видел пугающие физиономии закоренелых преступников. И слепцу было ясно, что парень этот вовсе не из мира сего – он точно попал в тюрьму из-за неудачных стечений обстоятельств, а не потому, что он – бандит. Джону захотелось познакомиться с соседом по камере.

Каждый раз, когда он ощущал непонятное и труднообъяснимое чувство из-за чего шёл наперекор своим принципам и убеждениям, Джону казалось, что его направляла рука Джейн. И он слепо поддавался этому. Так и сейчас.

Джон подсел к новичку, чем изрядно удивил последнего. Тот на секунду перестал жевать свою кашу и посмотрел на сидящего прямо перед ним амбала. Его глаза были наполнены как удивлением, так и тревогой.

– Нам предстоит провести пару месяцев в одной комнате. Думаю, не помешало бы познакомиться поближе. Джон Стюарт, – протянул он руку к парню с самыми выдающимися скулами, которых видел Джон.

– Ли Фун, – чуть замешкавшись, ответил парень и пожал руку Джону. – Рад знакомству, сэр!

– Не называй меня так! – принялся за еду Джон.

– Хорошо, сэр… То есть, хорошо. Просто хорошо.

Джона эта улыбнуло, как и самого новичка, который был сильно растерян.

– И так, Ли, чтобы подружиться, я должен знать с кем я делю свою камеру и кому я должен каждый день смотреть в глаза.

Ли вопросительно смотрел на Джона.

– Мне рассказать о себе? – выдал он.

– Расскажи мне, почему ты сидишь в камере для смертников, – Джон говорил так спокойно, будто речь идёт не о чём-то фатальном и ужасающем, а о чём-то обыденным.

– Ну, трудно говорить об этом, – мямлил Ли. – Если рассказать коротко, то я обдолбался аудиорестами, сел за руль тачки и врезался в другую тачку на полной скорости.

– Жертвы были? – продолжал невозмутимо говорить Джон, прожевывая синий серданский хлеб, ожидая очевидного ответа.

Ли опустил голову. Чтобы понять его, ответа не нужно было.

– Я врезался в тачку профессора, который хотел исключить меня из университета, – смог признаться Ли. – Конечно, суд признал это умышленным убийством, хоть я ничего не понимал в тот момент… Он был в машине не один. И за двойное убийство меня приговорили к казни.

– М-да, печально это.

– Печально, – выдохнул Ли тяжело.

– А ты хотел убить его?

Ли растерялся. Он не знал, что ответить. Испуганный заключённый смотрел на своего сокамерника, мирно жующего свою еду, и пытался найти оправдательные слова на такой провокационный вопрос.

– Я… Я… не знаю… Может я был зол на него, обижен на его желание выпроводить меня из университета. Может даже хотел его смерти… Я не знаю, чего я хотел…

На эти слова Джон просто кивнул разок головой. Проглотив ещё один кусок вкуснейшего синего хлеба, он уже принялся за кашу, набитой злаками.

– А на кого ты учился?

– На юриста… Но видно уже не судьба, – горько улыбнулся парень.

Они обменялись взглядами и Ли решился тоже поинтересоваться историей Джона.

– А за что Вы… то есть, ты сидишь?

Джон посмотрел на Ли пронзающим взглядом. Ли явно был заинтригован этими таинственными глазами. Джон наклонился чуть вперёд. Ли автоматически последовал его примеру и тоже наклонился к собеседнику.

– Меня посадили за то, – говорил Джон, почти шепча. – Что я сбежал с поля битвы.

Джон улыбнулся на мгновение и откинулся назад к спинке стула. Ли в недоумении смотрел на Джона. В его голове никак не складывались две картинки – накаченный, сильный великан и трусливое бегство. Ли готов был поклясться, что Джон разыгрывает его.

– Чушь! – вырвалось из его уст, за что он даже успел пожалеть. Вдруг Джону это не понравилось бы и тот решил размазать его лицо по столу?

Но Джон вёл себя сдержанно. Через его суровое выражение лица даже просачивалась улыбка.

– Можешь спросить у любого, – ответил Джон и бросил в рот последний кусок серданского хлеба.

За последующие пару дней Джон и Ли сильно сдружились. Они рассказывали о своих жизнях, делились своими знаниями и мечтами, обсуждали каждого из заключённых, даже заключённого А-001479, которого держали в одиночной камере, почему никто из арестантов его не видел. Они обсудили все знакомые им планеты и галактики, известных им инопланетян. Они говорили обо всём. Но в какой-то момент они просто устали от этого. Словно синхронно потеряв и желание говорить, и смысл этих диалогов. Им захотелось пропасть в своих размышлениях о жизни и смерти. Смерти, которая дышала им в спину. Ли плакал ночами от страха, а Джон… А Джон держался. По крайней мере внешне. Ведь внутри себя, где-то в глубинах подсознания, в нём плакал маленький испуганный лидийский мальчишка.

Но однажды ночью это постоянное чувство ожидания взбесило Джона. Он больше не мог сидеть и ждать. Всю свою жизнь он следовал своим целям. И вот сидит он, да просто ждёт.

И решение пришло! Джон решил обучить Ли боевым искусствам – стать его наставником. Последний воспринял эту идею с энтузиазмом. Каждый день они вставали рано утром, когда виртуальное окно ещё было тёмным, и начинали тренироваться. Не покладая рук, усердно работая всё свободное время, Джон за три месяца превратил из беспомощного мальчика в сильного духом воина. Почти так же, как когда-то Наби это сделал с ним.

Ли восхищался силой и мужественностью своего наставника. Он пытался во всём походить на него. Он делал всё возможное, чтобы оправдать надежды Джона. Джон это знал, гордился своим учеником.

Чуть ли не каждый день в последний месяц совместного пробивания в камере они устраивали дружеские бои. Джон никогда не поддавался Ли, чтобы тот продолжал усердно тренироваться и не терял мотивации. Молодой протеже не обижался на свои постоянные проигрыши. Он знал, что смысл боёв самосовершенствование, а не простой триумф в драке.

Ли ни на секунду не сомневался и не разочаровывался в своём учителе. Даже когда за три дня до своей казни Джон признался, что он был соперником Нью-Йорка и всё время работал под прикрытием, Ли только всё сильнее полюбил образ своего героя – человека, который за свои идеалы, за свой народ шёл до самого конца.

Такая реакция Ли сильно тронула Джона. В момент откровения в нём бушевала тревога быть преданным новым другом. Но потом наступило спокойствие, смирение. Он осознал, что не ошибался на счёт ли.

Всё было хорошо. Вот только со дня на день Джона уже должны были казнить. Да и казнь доброго и отзывчивого Ли тоже была не за горами. Снова дорогие Джону люди были обречены на мучения. Снова ему приходилось смириться с подобной судьбой.

Завтра вечером Джона ждала смертная казнь. Он лежал на койке в мрачной комнате и всматривался в потолок.

– В Млечном Пути столько райских планет с чистым воздухом и красивой природой, а я вынужден сгнивать в стенах этой вонючей тюрьмы! – послышался безнадёжный голос Джона в тёмной пустоте.

7

25 ноября. 13:51.

На правой койке, укутавшись под тоненькое покрывало, зажмурив глаза, бесшумно плакал такой же беспомощный, как и в первый день своего прибивания в тюрьме, заключённый номер СИ-780234. Он понимал, что вскоре останется один в этих стенах.

В камеру зашли двое тюремных служащих. Джон и Ли синхронно уселись на койки. Они молча смотрели друг на друга. Лидиец встал и сделал два шага к надзирателям. Он остановился.

За спиной Джона стояли двое тюремщиков. Джон посмотрел на своего приятеля в последний раз. Они крепко обняли друг друга. Джон давал себе отчет, как это прощание только усиливает их боль. Он отпустил Ли и спешно покинул камеру. Включились лазерные решётки. Ли остался в одиночестве.

Джона вели по белому, как снег коридору. Не так он видел свою смерть, когда шёл против нью-йоркской армии. Он ждал смерти на просторах пустыни, в крови и грязи, пылю покрытой одежде, и с каплями пота, скользящими по всему телу под шестидесятиградусную жару. Он представлял муки, боль и крики, разбросанные по периметру конечности своих и чужих, лужи свежепролитой крови и вопли. Миллионы беспомощных воплей. Белый коридор и капсула для заморозки – не то, чего желал Джон. В такой смерти героизма нет!

Джон сидел за столом и смотрел на вкусные блюда перед собой – его до заморозки повели в столовую. Надзиратели всё ещё стояли за спиной, но Джон их не замечал, как и еду. Мысленно он уже был в той капсуле, где ему суждено было заморозиться.

Джона проводили до дверей лифта. Он стоял там молча. Вскоре к нему подвели ещё двоих людей в оранжевой тюремной униформе. Они встали по обе стороны Джона. Он повернул голову направо. Рядом стояла красивая девушка среднего роста и с рыжими волосами, достающих до плеч. Вогнутое переносье девушки на секунду позволило Джону разглядеть в ней Джейн.

“А ведь и вправду! Ка же они похожи. Вот если бы ещё волосы были тёмные!”.

Наверно пристальный взгляд Джона не приглянулся девушке, которая повернула голову и угрожающе посмотрела на него. Джон увидел её глаза. Они были карими.

“Эта заключённая ни разу не похожа на мою Джейн!”.

Джон опустил голову, девушка повернула голову обратно.

На сей раз Джона заинтересовала персона третьего арестанта. Не поворачивая головы, Джон краем глаза рассматривал его. Это был непримечательный молодой мужчина, на самую малость ниже него самого. Мёртвым и пустым взглядом этот заключенный смотрел на белую стену перед собой, лишь изредка моргая. Крепкое телосложение, прямая осанка, ноги, расставленные на ширине плеч, и равномерное дыхание выдавали в нём человека с военной подготовкой. Но смотря на его ухоженное лицо, лишённое морщин, голубые глаза и светлые волосы, Джон отказывался верить в такой гламурный образ солдата, которым обычно по телевидению пудрили мозги молодых людей, что рвались в новобранцы. И в чем же предназначение завербованного таким образом солдата? Правильно, стать пушечным мясом в руках вышепоставленного командования.

И тут Джон увидел номер на правой стороне груди блондина. Видно было только несколько первых знаков, но и этого хватило Джону, чтобы понять, кто стоит рядом с ним.

“А-0014..”. Остальное додумать было несложно. Несомненно, рядом с Джоном стоял заключённый, о котором говорили все. Тот, кого никто в лицо не видел. Тот, кто провёл всё своё заключение в одиночной камере. Тот, кого ненавидели все в Нью-Йорке.

“Что же такого натворил этот парень? С виду не сказать, что он изверг. Или же внешность обманчива, как говорит старая мудрость?”. Все эти мысли Джона сразу же улетучились, когда двери лифта открылись.

Заключённые вошли в лифт. Двери захлопнулись. Трое заключённых молча стояли в белом, сильно освещённом узком помещении и поднимались на морозильный этаж.

В голове у Джона всё ещё крутилась картина капсулы заморозки.

Лифт остановился. Двери открылись. Заключённые вышли к ждущим их надзирателям. Двух других повели в комнату ожидания, а Джона к кулисам. Стоя там за ширмой, Джон слушал громкий и возбуждённый голос ведущего. Донеслись аплодисменты.

– Снимите одежду, сэр! – велел один из надзирателей Джону.

Наручники с Джона сняли, и он послушно принялся выполнять приказ.

– А теперь встречайте, первый из наших сегодняшних героев! – прозвучал на всё помещение голос ведущего.

Джона пронзило сильное освещение. Он прикрыл глаза и только так заметил, что прожекторы нацелены на него, в то время как остальная студия была в темноте.

– Проходите, Джон! Прошу! – звал его ведущий.

Джон раньше видел передачу “По заслугам” по субботам в прайм-тайм, сразу после реалити-шоу “На что готов ТЫ?”, где герои выполняли самые мерзкие задания, чтобы получить гражданство Нью-Йорка. Бешеная популярность и абсолютная аморальность этих шоу, да и остального контента телеканалов, сильно раздражала Джона ещё в те временя, когда он был вынужден жить в Нью-Йорке, чтобы суметь попасть в армию. А сейчас он сам стал одним из героев подобной передачи и увлекал миллионы зрителей, слившихся со своими ультраудобными диванами и креслами; пропахших алкоголем, сойлом, потом и мерзким запахом; толстых и отупевших, главной целью которых было желание успеть подписаться на новые серии рейтинговых реалити-шоу и доставку самой вкусной продукции производителей сладких или, ещё лучше, жирных продуктов, которые так и манят своим ароматом, привлекательным видом, насыщенным вкусом и мягкой, хрустящей корочкой. Джон был пилюлей для подавления их голода. Ненасытное потребительское псевдообщество, а на деле – сборище охотно раздающих корпорациям и властям свои деньги деградантов, готово было поглотить очередную дозу визуального наркотика.

Голый Джон стоял уже на освещённой сцене перед публикой.

Ведущий вдохновлённо говорил что-то зрителям, но внимание Джона было приковано к другому – он смотрел на приближающуюся капсулу. С другой стороны сцены механизированный аппарат скользил к центру сцены. Зал прогремел овациями. К публике вышел человек в белом халате.

– Встречайте доктора Байрона! – величественно произнёс ведущий.

Джон видел доктора Байрона и в прежних сериях программы. Казалось, этот старый доктор во все времена проводил смертные казни. Не зря молчаливый, но колоритный мужчина был любимчиком публики.

Доктор начал приводить аппарат в готовность, пока ведущий рассказывал про спонсоров телепередачи.

– Главный спонсор показа – “Мадаш Инкорпорейтед”. Залог вашей безопасности! Биороботы и безопасность – синонимы! – выговаривал ведущий уже машинально.

Сколько раз Джон слышал эту рекламу! Сколько раз биороботы на его глазах убивали! Но кто поверит ему? Все поверят в рекламу.

Доктор дал знак, и публика снова разразилась овациями.

– Мистер Стюарт, прошу! – позвал ведущий Джона.

Джон послушно направился к капсуле.

– Мы начинаем приводить смертные казни в жизнь, – произнёс ведущий и половина зала засмеялась над этой игрой слов. После недолгой паузы он продолжил. – И первым на сегодня будет Джон Стюарт – некогда офицер вооружённых сил, который сбежал, как последний трус, во время вражеского наступления.

Зал начал возмущённо “букать” в адрес Джона. А тот лишь малость ухмыльнулся.

– Сразу после этого нас ждёт второй приговорённый, – продолжил ведущий. – А точнее, приговорённая. Далее – выступление Мелиссы Капп! – публика снова радостно воскликнула. – Ну и напоследок – десерт. Третьим замороженным будет никто иной, как… – пауза. Все замерли в ожидании, напряжение нарастало, звукооператоры включили запись барабанной дроби. Ведущий закричал, – печально известный Томас Норт!

Зал ахнул. Прогремели крики зрителей, призывающие убить этого мерзавца.

Джон не знал, что сделал этот блондин, что так возмутил всех людей. Об этом заключённом знали все, но Джон никогда и не интересовался его персоной. Заключённые много говорили о нём, но Джон так и не смог вспомнить хоть что-нибудь, что мог услышать от остальных. Да и он знал, что если бы людям было известно о его настоящей личности и деяниях, то главной звездой шоу, безусловно, стал бы сам Джон Стюарт, а не этот нью-йоркец.

Доктор отпорол стеклянную дверь капсулы. Джон всматривался в этот узкий аппарат. Но нужно было шагнуть туда, пока вооружённая до зубов охрана не бросила бы его туда в бессознательном состоянии, как иногда бывает на этом шоу. Джон хотел быть в момент заморозки в сознании. Говорят, в этот миг приговорённый переживает лучшие чувства и воспоминания в своей жизни. Ну что ж, Джону хотелось выяснить правоту этих слухов.

Он молча залез в вертикально стоящую капсулу и повернулся к зрителям лицом. Слышались аплодисменты, но свет прожекторов, бьющих беспощадно в глаза, не давал Джону возможности видеть их. Да и не особо хотелось. Доктор потянулся к дыхательному аппарату наверху, над головой Джона, и преподнёс его ко рту последнего. Маску надели на него. Нос и рот Джона без проблем вдыхали через неё воздух. Доктор закрыл стеклянную дверь капсулы. Джон был заперт в тесном, стеклянном ящике.

Воцарилась тишина в его ушах. Шумоизоляция была безупречной. Джон больше не слышал омерзительного голоса ведущего.

И вдруг он открыл у себя клаустрофобию. Стенки капсулы будто начали сжиматься и давить. Воздух словно высасывался из него и лёгкие тоже сжались. Его охватила паника. Тишина пронзала его уши. Чувствовалось только биение сердца. Слышалось только собственное торопливое дыхание.

Через трубку дыхательного аппарата в рот и широкие ноздри Джона начала поступать жидкость. Сначала он растерялся и запаниковал сильнее. Но вскоре Джон почувствовал, что дышит он совершенно спокойно. Жидкость похожая на воду, но чуть гуще неё, наполнила лёгкие Джона. Только сейчас Джон вспомнил – на одной из очередных серий этого шоу он услышал, как ведущий рассказывает про важность этой жижи, которая не давала сильному давлению вредить лёгким. Это немного успокоило его, как и ещё не потерянный рассудок, чего он опасался.

Джон почувствовал нежное, но холодное прикосновение у ног. Он опустил глаза. Капсула наполнялась водой.

“Вот он – конец моего пути!”.

Скоро вся капсула была дополна забита жидкостью. Сквозь воду и стекло, Джон уже смутно различал происходящее с внешней стороны капсулы. Но стоящий рядом белый облик доктора трудно было спутать с чем-либо. Джон видел, как тот набирает что-то на голографической клавиатуре и отходит назад, остановившись в метре от капсулы и смотря в его сторону.

По телу пробежала дрожь. Охватил холод. Как было необычно ощущать собственное замораживание. Это длилось доли секунды, но мозгу хватило, чтобы прочувствовать моментальную перемену в состоянии.

Перед глазами Джона появился образ Джейн. Этот образ застыл на них. Слухи о последнем миге не врали…

Глава 2. Пробуждение

8

Лысый, смуглый парень сидел на пилотском кресле на летательном аппарате и быстрыми, умелыми нажатиями на голографической клавиатуре пытался пробить защитную систему какого-то здания. За окном стояла ночь. Из далека доносился громкий и хаотичный шум большого мегаполиса. Буквально в нескольких десятках километров неоновым светом сиял ночной город. Но кораблю, на борту которого гордо красовалась надпись “Элайза”, будто было всё равно. Он всячески отказывался принять бешеный ритм города и вместо этого сливался с чёрной пустотой своего окружения.

– Ещё пару секунд, – сказал молодой пилот воодушевлённым голосом в микрофон наушников.

Последние действия с гаджетом выполнялись с ещё большим порывом. Наконец он воскликнул:

– Всё готово! Они слепы!

У лазерной ограды стояли несколько вооружённых людей в разнообразных мрачных военных формах. Один из них достал из рюкзака небольшое отражательное устройство. Он включил его и поднёс к лазерной ограде. Одно неловкое прикосновение могло бы отрезать ему руку по локоть. Но этот человек, с капюшоном на голове, отлично знал своё дело. Он был крайне осторожен. Секунду спустя в лазерной ограде образовалась брешь. Путь был свободен и можно было продолжить миссию.

– Отражатели установлены. Мы пошли! – сказал в наушники человек в капюшоне.

Он откинул назад с головы капюшон. Этим человеком был Ли Фун. Немного повзрослевший, покрытый морщинами и с щетиной. Уже трудно было разглядеть в нём прежнего потерянного заключённого СИ-780234.

– Погнали, ребята! – обратился он к остальным членам своего отряда.

Ли снял с предохранителя своё оружие и побежал через образовавшийся в решётке проход. Следом за ним побежали и его напарники: молодой солдат с рюкзаком взрывчатки на спине; старый воин с величественными белыми усами и большой сигарой во рту, которая, однако, не была зажжена; и совсем молодая воительница. Вооружённая компания бежала прямо – к стенам большого здания.

Заранее отключённые системы защиты, в виде инфракрасных камер и датчиков движения, позволили им быстро и незаметно подобраться к стенам сооружения.

Пилот отряда, который сидел в самолёте, с давних пор взламывал подобные защитные блоки. А созданный им вирус и вовсе уловить было невозможно, ровно, как и определить взлом. Присутствие этого гения в своём отряде давало Ли преимущество перед противником.

Ли и остальные стояли у запертой запасной дверью.

– Дейв, мы у двери, – шёпотом сказал Ли.

– Понятно, – донёсся ответ в наушниках.

Через пару секунд двери открылись.

– Какое холодное гостеприимство, – прошептал старик и, осмотрев периметр позади себя, последовал внутрь за остальными.

Ли шагал по пустым, мрачным коридорам здания, следуя маршруту, который им через наушники диктовал Дейв – пилот.

Пройдя сотни метров пустых коридоров и таких же пустых отсеков, где были только уже отключённые камеры слежения, отряд наконец добрался до больших дверей. Дейв снова открыл для них путь. Перед отрядом раскрылось огромное помещение. На противоположной от них стороне, синей подсветкой светились тысячи и тысячи капсул, закреплённые к огромному механизму, высота которой достигала сотен метров.

Поражающий воображение вид хранилища замороженных капсул на секунду сбил с толку отряд, заставив забыть основную цель миссии. Ли, как и остальные, обескураженно смотрел на эту картину. Он уже и забыл, как этот вид подавлял своим величием и вечно кружащим где-то по близости духом неизбежной, долгой и мучительной смерти. Давно это было, когда он в последний раз видел хранилище. Ли успел уже забыть, как ненавидит его.

– Ладно, мы пришли не на живых мертвецов смотреть, – обратился Ли к группе.

Надо же, он даже вспомнил, как замороженных звали в то время в народе! Но поддаваться воспоминаниям не было времени, нужно спешить. Ли подошёл к панели управления и начал выполнять какие-то действия. На экране появилась надпись: “Вы хотите разморозить заключённого”, а внизу всплыли ещё два окна, чуть меньших размеров – “ДА” и “НЕТ”. Ли выбрал “ДА”. Появилось новое окно: “Наберите имя или дату заморозки заключённого”.

Ли застыл на миг. “Какая же фамилия была у Джона?!”. Как он мог не знать! Почему в те далёкие времена он не узнал такую важную деталь про своего друга и наставника?! Но внутренний конфликт Ли остановил голос Дейва.

– Ли, у вас проблемы! Похоже, система разморозки была подключена к другому защитному блоку. Сейчас у вас будут гости. Поспешите! – взволнованно говорил он.

Ли был озадачен. Другие тоже напряглись.

– Дейв, ты не можешь устранить проблему? – поспешил узнать Ли.

– Работаю над этим, но охрана идёт к вам. Уже поздно это остановить.

– Проклятие! – прокричал старик. – Давай за дело, Ли! Хватит время тратить!

– Хорошо. Следите за дверьми!

Парень с рюкзаком побежал к двери. По ту сторону дверей он установил мины, поспешил к другому входу.

Ли снова взялся за клавиши. Может он и не знал фамилии Джона, зато он помнил год и месяц заморозки своего давнего друга. Ли набрал “2215” и “Ноябрь” в графе “Дата”. Эх если бы ещё и число вспомнить! Но насыщенные события в жизни Ли после разморозки стерли эту информацию из его багажа воспоминаний. Его голове и так было над чем думать и что вспоминать.

Ли подтвердил действие на клавиатуре. Раздался громкий, механический грохот большой машины, пришедшей в жизнь. В одном из верхних рядов загорелся белый свет. Отсек с двенадцатью капсулами начал плавно выходить из общего ряда. Взгляды всех были направлены на них. Полностью выйдя из ряда, капсулы опустились вниз. Стоящие друг за другом капсулы передвинулись и встали в ряд.

Пауза. Все молча наблюдали. Столб горячего пара ринул сверху на капсулы. Когда он рассеялся, члены отряда увидели, что лёд в капсулах благополучно перешёл в жидкое состояние. Только тогда Ли смог наконец разглядеть своего давнего друга в третьей капсуле справа от себя. Сердце дрогнуло.

Разморозка продолжалась. Жидкость постепенно, но довольно быстро покидала капсулы. Дыхательные маски спали с лиц приговорённых. Стеклянные двери одновременно распахнулись и все свалились на пол. Заключенные неподвижно лежали на полу.

Члены отряда подбежали к ним. Ли бросился к телу Джона. Он наклонился к нему и нащупал пульс. Сердце билось ровно, но медленно. Ли это знал, как и то, что сейчас организм Джона выводит дыхательную жидкость из организма. Через мгновение глаза Джона резко открылись, и он стал исторгать жидкость из лёгких.

Тут же это началось и у других лежащих на полу размороженных.

Друзья Ли, уставившись, смотрели на это мерзкое, странное явление. Девушка из отряда Ли увидела, как прямо у её ног выблёвывает жидкость одна размороженная девушка. Может жалость, а может женская солидарность заставила её склониться к пробудившейся от спячки и помочь.

Без сознания лежали только двое – самый худощавый из размороженных и тот самый печально известный заключённый А-001479.

Джон продолжал непроизвольно выводить изо рта эту жижу. Наконец этот мучительный процесс закончился. Он стал кашлять. Чья-то тёплая рука хлопала его по спине. Перед глазами было мутно. Он не различал ничего. Зрение ещё не оправилось от всего пережитого. Он еле как смог понять, что кто-то стоит прямо перед ним, очень близко. Звон в ушах стихал. Наконец Джон услышал нотки знакомого голоса.

“Это Ли? – думал он. – Что он тут делает? И почему голос у него другой – наполненный тяжестью и усталостью? – но он не понимал и где находится. – Что чёрт возьми происходит?!”

– Джон, я выведу тебя отсюда! – кричал Ли, не скрывая радости.

Старик помог девушке поднять на ногу заключённую. Рыжая девушка была дезориентирована, как и другие размороженные, и сильно напугана.

– Ну что там? – кричал Дейв в ухо Ли.

– Мы его взяли. Возвращаемся! – радостно ответил Ли, обмениваясь взглядами с остальными.

Раздался взрыв за дверью, через которую в отсек с замороженными и зашли Ли и его бойцы. От взрывной волны дверь откинуло в сторону. Неожиданный взрыв всех ввёл в панику. Огонь с дымом рассеялись, и увиделись конечности взорвавшихся на мине биороботов.

– Ли, быстрее сваливаем отсюда! – прокричал старик во всё горло.

Ли схватил Джона за спину и помог двигаться. Девушка и старик взялись за руки пробудившейся девушки и повели за собой.

– Пожалуйста, – с трудом выговорила девушка, вглядываясь в глаза старика. – Пожалуйста, Норта тоже заберите… Умоляю вас!

Она бросила свой взгляд на лежащего без сознания заключённого А-001479. Старик посмотрел на голое, неподвижное тело парня, потом на девушку, с которой он пришёл сюда. Та ничего не ответила. Но её взгляд просил старика выполнить просьбу только что пробудившейся девушки.

– Спасите его! – вновь раздался жалобный голос рыжеволосой.

Старик полез к парню и, схватив его, бросил себе на спину.

Изо всех сил они двинулись в том же направлении, по которому пришли. Первым шёл Ли, ведя за руку Джона. Следом шли девушки. Только что размороженная девушка, на удивление, довольно быстро оправилась и выглядела бодрее и крепче, чем тот же Джон. Третьим шёл старик, на своих старых плечах неся тяжёлое тело какого-то незнакомого себе парнишки, да к тому же и преступника. Последним шёл солдат со взрывчаткой. По мере продвижения он ставил мины, чтобы не позволить противнику нагнать себя.

– Возьмите меня с собой, – услышал голос солдат со взрывчатками.

Его звал один из заключённых – крепкий мужчина средних лет и с ирокезом на выбритой голове, который с мольбой смотрел на него, протянув руку.

– Прости, друг! Не могу, – последовал неутешительный ответ солдата, который бросился вслед за друзьями.

Коридоры, по которым отступал отряд уже освещались красными сигналами тревоги. Это освещение только сбивало их с толку и пугало. “Может такую цель и преследуют, когда ставят подобные сигналы?”, – вероятно мелькало в их головах. Но на размышления времени не было. Нужно было только быстро отступать.

Раздался ещё один взрыв. Противник, без сомнения, дышал им в спину.

– Дейв, мы не протянем до ограды, – кричал Ли в наушники. – Лети сюда!

Дейв спешно включил двигатели самолёта. Чёрный летательный аппарат поднялся на метр от земли. Это включилось её антигравитационное поле, позволяющее держаться в воздухе на плаву. Самолёт рванул с места.

Ли с остальными добежали до двери, которая выводила наружу. Он уже бросился к двери, чтоб открыть её, как с внешней стороны прогремели выстрелы. Разных мощностей и калибров оружия стреляли там за дверью. Раздались взрывы. Хаос снаружи пугал.

Ли посмотрел в глаза подоспевшей девушке.

“Что же делать дальше?”, – спрашивал мысленно Ли. “Я не знаю. Хватит гадать!”, – отвечала взглядом девушка.

Выстрелы снаружи затихли. Ждать можно было чего угодно. Почему-то первым в голову приходила армада биороботов, ожидающих их снаружи и готовых изрешетить членов отряда мощными, новенькими бластерами.

– Ну выходите уже! Я очистил периметр, – обрадовал своим голосом Дейв.

Ли открыл дверь и перед ним открылась картина бойни. Десятки роботов лежали на земле. Четыре летательных аппарата противника валялись в обломках. А над ними величественно парил самолёт Дейва. Он смотрел на ошеломлённых друзей из окна пилота и радостно махал им рукой.

Через минуту все были на борту чёрного самолёта. Летательный аппарат тронулся с места оглушительно быстро, как пуля вылетает из дула пистолета при выстреле. Набрав нужную высоту, он включил маскировку. Теперь аппарат был недосягаем для радаров противника.

Дейв сидел за штурвалом, пока все остальные находились в пассажирском салоне. Джон сидел зажмурившись, всё его тело дрожало. Он ещё не совсем понимал, что происходит. Перед ним сидела размороженная девушка, которая была в том же состоянии, что и он. Джон смотрел на неё и вскоре узнал заключённую, которую казнили в тот же день, что и его. А недалеко лежало бессознательное тело блондина. Любые попытки понять, что к чему, приводили Джона в тупик. А со стороны на них ещё и устремлялись взгляды этих незнакомых людей… Ли подошёл к Джону.

– Ну как ты?

– Пытаюсь прийти в себя, – еле выговорил Джон.

– Это нормально. Сейчас у тебя дезориентация, головная боль, слабость. Это от разморозки. После того, как вы поспите, придёте в себя. – Ли вскользь бросил взгляд и на спасённую девушку. – А сейчас не двигайся, – продолжил он свое обращение к Джону.

Размороженная девушка, которая непринуждённо сидела голой и пыталась прийти в себя, уловила взгляд солдата с каким-то рюкзаком за спиной. Этот взгляд был нацелен на её грудь. Девушка попыталась прикинуть, почему он так одурманенно смотрит на её оголённое тело. Вероятно, тот заметил, как его поймали с поличным, и поспешил увести от голой девушки свой взгляд куда-то в сторону.

Ли положил перед Джоном какой-то маленький шар, повернулся к девушке и положил ещё один у её ног. Джон и та девушка не понимали, что происходит. Они вопросительно смотрели на эти шарики, даже на миг обменялись взглядами. Из шаров выскочили зелёные лучи и начали сканировать тела этих двоих. Это, как минимум, напрягало. А после всего произошедшего бреда, немудрено, что Джона и девушку это даже напугало.

Зелёный свет растворился в шаре. Хлынуло сильное свечение на некогда заключённых. Свет тоже вскоре погас. Джон посмотрел на свои руки и тело. Он уже был одет. На нём была настоящая одежда военного типа. Джон, не поверив глазам, ощупал её. Глаза не врали. Этот маленький шар действительно одел их простым излучением. Он поднял глаза. Та девушка также удивлённо рассматривала своё тело, отныне покрытое военной униформой. Джон посмотрел на рядом стоящего Ли, который улыбался, наблюдая за реакцией давнего друга.

– Что происходит, Ли? – наконец спросил Джон. – Что, мать его, происходит!.. И почему ты выглядишь таким… таким взрослым и потрёпанным?

– Объяснить будет сложно, – ответил Ли, всё так же улыбаясь.

Из пилотской кабины в салон вышел Дейв. Он восхищённо посмотрел на гостей своего судна.

– Охренеть, Ли! Это – он? – окрылённо говорил он.

– Да. Он самый! – ответил Ли, похлопав по спине Дейва.

Следом Ли бросил взгляд на остальных членов своего отряда, сидящих чуть дальше, позади заключённых.

– Мы сделали это! – обратился он к ним.

Все члены отряда улыбнулись.

С самого конца салона донёсся громкий кашель. Взгляды всех устремились в его сторону. Улыбки стёрлись с их лиц.

Лежащий до этого без сознания блондин вдохнул полную грудь воздуха. Он начал харкать дыхательной жидкостью.

Тишину нарушил окрепший голос Джона:

– Что он тут делает?

9

Темнота. Кругом один лишь мрак. Непонятно, где право и лево, а где верх и низ. Словно в вакууме, не ощущалась гравитация. И не отпускало это странное чувство, будто всё внутри колышется, словно твои суставы, кости, мышцы живут сами по себе и, растягиваясь, пытаются освободиться и парить подальше от державших их оков. Кончики пальцев не чувствовали дуновения ветра, тепла солнечных лучей. Словно холод поглотил его.

Тишина. В ушах не слышалось ничего. Ни звуков машин, ни голосов людей, ни шуршания травы или листьев на деревьях, ни даже этого непонятного шума пространства в ушах. Эта пустота кругом пугала. Даже собственное дыхание не слышалось. Может его и не было. Но, а как же звуки трущихся об ладонь пальцев, которые сжимались от ужаса всё сильней, моргание глаз, стуки сердца, потоки крови по венам?

Все звуки были заглушены. Все цвета были потушены. Свет был погашен. Тепло было отключено.

Только давление. Темнота и окружающая пустота давили. Зубы сжались и готовы были уже взорваться. Биение сердца участилось. Казалось, оно пробьет грудную клетку и полетит куда-то в неизвестность. Все органы внутри скомкались, словно кто-то хватал их своей рукой и сжимал кулак.

Пронзительный звук. Будто нечто острое на скорости света пролетело сквозь уши, взорвав барабанные перепонки.

Обжигающей яркости сияние. Свет из глубин бездны, колющий глаза. Поток света пробрался сквозь глаза, прожигая внутренность. Ах, если бы можно было закрыть их! Но веки не слушались. А руки разрывались. Какая-то неведомая сила тянула их и терзала тело.

Органы внутри взрывались. Куски плоти бились об ещё целые кости. Кровь разлетелась по сторонам. Внутреннее тепло растворилось в пучине абсолютного холода. Разрывалось и сердце с приглушённым взрывом.

Но почему холод ещё продолжал ощущаться? Почему яркий свет продолжал прожигать глаза? Почему звук разрывал уши? Почему тело продолжало дрожать от ужаса и боли? Почему не было видно света в конце тоннеля, о котором так много рассказывают? Почему восприятие боли всё ещё сохранялось? Почему? Почему!

Выстрел. Послышался громкий выстрел. Вдали виднелся огненный след от вылета пули. Запах пороха бил по носу. Все мысли разом пропали.

Сильная боль в черепе. Чувствовалось, как куски кожи, костей и мозга разлетаются по сторонам.

Страдальческий крик пробил пространство и ударился об осколки тела, разрывая их на атомы и бросая в необъятные просторы пустоты и черноты.

Голубые глаза открылись. Они всматривались в окружение с ужасом. Паника продолжала держать тело парализованным. В груди сердце билось с огромной частотой.

Только подавив эту внутреннюю агонию, заключённый А-001479 смог заставить себя встать и усесться на койке. В голове крутились бесчисленные вопросы, главным из которых был “Где я нахожусь?”.

Потерянным взглядом он рассматривал комнату – металлическую ячейку, в которой он находился. Ответа найти он не смог. Вопросы только прибавлялись.

Боль в груди и в голове начала постепенно отступать. Он схватил стоящий на столе стакан с водой и жадно выпил её. Жажду он не утолил, но пересохшее горло наконец вспомнило сладкий вкус жизни.

Он тяжело встал с кровати и неровными, неуверенными шагами направился к двери. Ноги с трудом удерживали тело. За долгие годы неподвижности немудрено, что они разучились машинально выполнять примитивные действия.

С трудом, покачиваясь в стороны, он всё же смог дойти до металлической двери. Он встал перед дверью и ждал, пока панельная доска рядом не отсканирует его. Но этого не произошло. Блондин смотрел недоумённо на бездействующий прибор.

– Какого чёрта! – произнёс свои первые слова заключённый А-001479.

Он посмотрел на эту ржавую панель. На ней была сенсорная кнопка. Недоумевающе, он поднёс ладонь и нажал на кнопку. Дверь открылась. Блондин изумлённо смотрел на картину перед глазами – почему-то после казни он очнулся в каком-то непонятном здании со старым оборудованием и грязными, ржавыми металлическими стенами коридора, который простирался на десятки, сотни метров. Он смотрел на проходящих мимо людей с грязноватыми руками, немытыми лицами и сухими волосами. Худощавые женщины и мужчины проходили рядом с ним и внимательно изучали незнакомца. Их взгляды были неуютными, словно испуганными. В коридоре с десятками людей и сотнями дверей, похожих на ту, через которую он вышел, заключённый, или точнее бывший заключённый, А-001479 продолжал ощущать давление извне. Долго он пытался найти ответ на дурацкий вопрос “А не в аду ли я сейчас?”.

– Норт! Томас Норт! – донёсся знакомый женский голос откуда-то со стороны.

“Томас Норт”: повторил он в уме. Это же его имя! Имя, которое когда-то стала такой ненавистной! Теперь он вспомнил всё. Но даже такое мерзкое словосочетание, как “Томас Норт” из уст той девушки звучало как нечто сладкое и доброе.

Том повернулся в сторону голоса. К нему шагала девушка, которую казнили в один день вместе с ним. Лицо её озаряло хмурое пространство в глазах Тома. Её рыжие волосы вились со стороны в сторону. И Том был готов поклясться, что от них веет нежным ветром, гладившим его лицо. Том смотрел на её лучезарную улыбку. Эта картина была похожа на сон.

Девушка наконец дошла и предстала перед Томом. Они улыбались и неловко смотрели друг на друга.

– Привет, – первой заговорила девушка.

– Здравствуй, – не сразу ответил Том, продолжая наслаждаться её лицом.

– Как ты?

– Я бы сказал хорошо, если бы понимал, что происходит.

Они улыбались.

– Голова болит?

– Нет. Нет, всё хорошо, – крайне неубедительно отвечал Том.

– На ногах стоять можешь?

– Тело дрожит немного, но думаю, справлюсь.

– Пойдём. Я тебе всё расскажу, – после недолгой паузы сказала рыжеволосая девушка.

Они двинулись с места и неспешно шагали по коридору. Том продолжал оглядываться по сторонам, пытаясь вспомнить хоть что-нибудь, что связало бы его с этим местом. Но либо память его подводила, либо это место действительно было чужим. Может даже враждебным.

“Хорошо хоть она здесь!”: грела его мысль.

– Объяснить будет сложно, говорю заранее. А уж поверить, тем более.

– Я попытаюсь.

– Нас разморозила группа повстанцев, сражающаяся с нынешней властью. Они пришли за Джоном, по правде говоря, – тут она ухмыльнулась. – Выходит, мы с тобой чисто случайно тут оказались. Глава отряда был давним знакомым Джона и, также, как и мы, в своё время пробивал в заключении на Норт-Энде. Его разморозили власти пару лет назад для каких-то опытов, потом он оказался в рядах повстанцев.

Том внимательно слушал её. Следующие пару минут девушка рассказывала, что власть на всей Земле принадлежит одному тирану по имени Морнитас. Что с помощью своих покровителей и огромных ресурсов он захватил правление и с тех пор терроризирует население людей, а повстанцы хотят вернуть власть человечеству. Уже несколько десятилетий они ведут войну. Девушка рассказала, что они были в блоке замороженных, что находится во владениях Морнитаса. Замороженных ныне используют для экспериментов. Если бы они остались там, то рано или поздно их бы тоже превратили в подопытных крыс.

Том остановился, дослушав сказ девушки до конца.

– Правильно ли я понял, – сказал Том. – Мир находится в разрухе, люди – под гнетом, идёт война, царствует беззаконие, а бывших заключённых используют во всякого рода экспериментах?

– Довольно точная оценка.

Том увёл взгляд в сторону. Он вдумчиво смотрел в пустоту, пытаясь в голове переварить всю эту новую и странную информацию.

– Как так может быть! – он понимал, что внятного ответа не прозвучит, но слишком велико было желание понять, что за чокнутый мир его впредь окружает. – У меня несколько вопросов. Во-первых, какой сейчас год?

Том волнительно смотрел в глаза девушки. Ответ в любом случае был бы для него шокирующим. Девушка посмотрела на Тома. В её взгляде читалась растерянность.

– Мы провели в капсулах заморозки 178 лет, Том. Сейчас 2393 год.

Том ошеломлённо смотрел на неё. Это было безумие, в которое сложно поверить.

– Ты хочешь сказать, что на дворе конец сраного 24-ого века?

– Да, – тяжело вздохнула девушка.

Том ужаснулся. Не каждый раз услышишь, что проспал почти два века. Девушка дала ему время смириться с услышанным. Но чем больше Том пытался понять этот новый мир, тем безумнее тот становился.

– Понимаю тебя. Я сама была в таком же состоянии…

– Ладно, предположим прошло два века. Хорошо, – перебил её Том. – Это можно пережить.

Девушка улыбнулась ему.

– А сколько времени я был в отключке после разморозки?

– Почти неделю.

– Так и должно быть?

– Не думаю. Мы с Джоном сразу пришли в себя, а для восстановления сил спали только пару часов. А ты будто впал в спячку.

– Уж не знаю удивляться ли этому после всего что услышал. – Том засмеялся. Словно в одночасье пришло смирение. Его мир был мёртв ещё тогда, в начале 23-го века, и с тех пор ничего не поменялось для него.

Девушка сразу прочла это в его печальных, но сияющих глазах. Ей нравилась лёгкость, с которой Том пытался реагировать на произошедшее. Ему будто было всё равно. Она вспоминала, как сама узнала обо всём и долго не могла смириться. Но она понимала, почему Том так равнодушен. Она знала его прошлое, хоть и отчасти. Ей как никогда ранее хотелось сейчас забыть его историю. А Том просто улыбался этой удручающей улыбкой разочарования, продолжая вглядываться в пустоту перед собой.

– Я так и не узнал твоё имя.

Девушка всматривалась в голубые глаза Тома, не в силах отвести от них взгляд.

“Какие же они красивые!”.

– Скарлетт, – ответила она.

“Какое же прекрасное имя!”.

Они молча смотрели друг на друга. Непонятная сила заставляла девушку взглядом застыть на человеке перед собой. Тома, как и Скарлетт, словно парализовало.

Что это было? Да ни один из них не понимал. Они просто смотрели в глаза напротив.

– Тебе надо поесть. Пойдём. Познакомлю с остальными.

В столовой было многолюдно. Люди в военной и гражданской форме сидели группами за разными столиками и шумно беседовали. За одним из таких столов сидели Джон, Ли, члены его отряда и двое офицеров. Они ели свой небогатый завтрак и бодро обсуждали свои дела. Взгляд Ли уловил приближающихся ко столу Скарлетт и Тома. Сидящий напротив Джон уловил взгляд друга и обернулся посмотреть, что его так заинтересовало. Приближались бывшие заключённые, некогда казнённые в тот же день, что и он.

Том и Скарлетт подошли ко столу и встали там, держа в руках подносы с непонятной кашей и стаканом воды на нём.

– Привет, – сказала Скарлетт, привлекая внимание всех сидящих.

Сидящие отзывчиво поздоровались в ответ. Том кивнул головой в знак приветствия. Сидящие уселись в сторонку, освободив место для Скарлетт и Тома.

Том сел на край скамьи, напротив Джона. Лидийский воин пристально смотрел на заключённого А-001479.

– Ребята, – заговорила Скарлетт торжественно, – хочу познакомить вас с Томом.

Том чуть растеряно посмотрел на людей, сидящих за одним столом с ним, и снова кивнул головой, на сей раз немного одарив их своей улыбкой.

– Том, – обратилась Скарлетт к Тому. – Это мои новые друзья.

Она начала поимённо называть людей за этим столом начиная с Джона.

– Джон. Его ты, вероятно, видел в день нашей казни. Альберт и его дочь Сара, – продолжила она, представляя старика и девушку, которые помогали Ли вызволить их из заточения. – Рядом с ними Дейв – пилот отряда, и капитан штаба Рой Пирс.

– Можно просто Рой, – улыбчиво добавил капитан.

– А меня можешь не называть Дейв – пилот отряда. Можно только по имени – Дейв.

Сидящие за столом разразились смехом, даже угрюмый Джон оценил шутку, хоть и только улыбнулся под нос.

– Как видишь, – продолжила Скарлетт, – Дейв отвечает и за юмор.

Том продолжал молча вежливо улыбаться.

– Рядом со мной сидит человек, которому мы обязаны своим спасением, – добавила Скарлетт.

Том посмотрел на этого невысокого мужчину с благодарностью. Ли уловил это во взгляде Тома. Но реагировать на такое ему было сложно, ведь он помнил страшные истории про бывшего заключённого.

– Спасибо вам, сэр! – сказал Том. – Спасибо, что спасли меня и других.

Ли молча кивнул головой.

– Левее Ли сидит Себастьян – ещё один солдат отряда Ли, – показывала Скарлетт взглядом на парня, который в тот день нёсся с рюкзаком взрывчатки. – А там в конце сидит командир другого отряда – Эмили Мур.

– Очень приятно! – поздоровалась Эмили.

– Мне тоже приятно познакомиться со всеми вами.

– У меня такой вопросик, – снова вмешался Дейв.

Все с нетерпением смотрели на него, в ожидании услышать очередную циничную шутку главного весельчака компании.

– Кто-нибудь объясните мне, – начал он свою речь, артистично закрыв глаза и покачав головой. – Почему, несмотря на то, что защитную систему здания взломал я, как разморозить ребят подсказал я, и всех биороботов с их летательными аппаратами уничтожил я, Тому говорят, что это Ли его освободил?

Все смеялись несдержанно. Тут и Джон не смог лишить себя возможности посмеяться. Одновременно как это звучало смешно, так и огромная доля правды просачивалась через эти слова. Хоть и Дейв не пытался оскорбить Ли, а только искренне шутил. Один лишь Том не делил этой эйфории. Он ещё не ощущал связь с этими людьми.

– Чёрт! Ведь Дейв то дело говорит! – подхватила мысль Дейва Эмили.

– Ты просто завидуешь мне и моему таланту стратега, – ответил Ли в том же юморном ключе. – А говорят, Ли՛ освободил, потому что слава достаётся командирам. И именно командиры входят в историю, а не простые рядовые. План был придуман мной. Ты лишь исполнял свою часть задания.

Ответ Ли звучал достойным вопроса Дейва. Они ещё смеялись.

Том взял ложку и попробовал еду впервые за очень долгое время. Точнее за 178 лет. Вкус у еды был подобающим своему внешнему виду. Но после стольких лет голода и чёрная земля показалась бы вкусной.

– Похоже на тюремную еду, не так ли? – спросил Джон.

Том поднял голову и увидел нацеленный на себя оценивающий взгляд Джона.

– Да. Есть сходство.

– Кем ты был в той, прошлой жизни, Том Норт? – будто начал допрос Джон.

– Я был полицейским, – после небольшой паузы ответил Том, мимолётом посмотрев на сидящих за столом.

Он понимал, если Джона казнили в то же время, что и его, то тот определённо знал его историю. Неужели и сейчас, через два века, после тех событий, Тома будут преследовать осуждающие взгляды людей! А глаза Джона именно этим и горели сейчас. Том даже чувствовал, как Джон сдерживает в себе ненависть и злобу. Ему было не привыкать к таким осуждающим взглядам. Он давно уже научился различать порицание, отторжение, гнев и ненависть во взглядах, в словах других.

– Надо же! Страж порядка! – язвительно говорил Джон. – И многих полицейских в тюрьму сажали? Если мне не изменяет память, то полицейские должны сажать за решётку, а не сами сидеть там.

Напряжение за столом нарастало. Молча, все только наблюдали за происходящим.

– В тюрьму сажали только тех, – ответил уверенным голосом Том, – кто нарушал законы. Таких как я и вы.

Джон умолк. Во взгляде человека, сидящего напротив, он видел боевую хватку.

“Кем бы он не был этот Том Норт, он не боится дать отпор”.

– Да уж, мы оба нарушили закон, господин заключённый А-001479, – чуть подведя поближе голову, ответил Джон на заявление Тома. – Но важно – какую цель мы преследовали.

Ненависть так и прожигала воздух вокруг. Напряжение нарастало. Со стороны казалось, что эти двое готовы сейчас же броситься друг на друга и пустить кровь противника в дуэли. В руках у Джона всё сильней сжималась ложка. Адреналин бил в голову. Он ждал подходящего случая, неверного слова или действия, чтобы воткнуть ложку в горло Тома. Он плевать хотел на то, что с ним будет потом. Справедливость! Вот чего он жаждал здесь и сейчас.

– Я не знаю кто ты, но, уж точно, не перед тобой мне суждено отчитываться! – громогласно заявил Том.

Их глаза уже пылали огнём.

– Хватит! – приказал Ли, встав с места.

Внимание всех было приковано к ним.

Джон и Том продолжали смотреть в глаза друг другу, обоюдно испепеляя оппонента.

– Спасибо вам за еду, – высказал Том благодарность всем, продолжая смотреть в глаза Джона.

Он увёл взгляд и посмотрел на рядом сидящую Скарлетт. Она разглядела в его глазах всю ту печаль, что была в коридоре, когда Том только проснулся. Даже ненавистный огонь по отношению к Джону не мог скрыть это ощущение.

Том встал с места и быстрыми шагами удалился оттуда. Скарлетт смотрела ему вслед. Потом отвела свой осуждающий взгляд на Джона.

– Ну и зачем ты это сделал? – обратилась она к Джону.

– Не надо защищать этого безумца. Ты знаешь кто он, – непринуждённо ответил Джон, вернувшись к поеданию своего завтрака.

– В отличии от тебя, он жертва, – ответила на это Скарлетт.

Джон лишь самодовольно улыбнулся на такое заявление. Скарлетт не могла поверить в такое поведение Джона. Она встала из-за стола и возмущённо удалилась вслед за Томом.

Все сидели молча и пытались переварить только что увиденное. И только в голове у Дейва крутилась мысль: “Пришельцы из прошлого ссорятся на моих глазах после двухвековой заморозки. Видимо, этот мир всегда был поехавшим!”.

Том шёл по коридору, прислонившись к стене. В голове сильно кололо. От боли он сжал глаза так сильно, словно так он одолевал боль. Шум начал пробиваться через уши. Острый, режущий шум! Мышцы его сокращались, конечности онемели. Он упал на пол и схватил голову руками. Зубы сжимались сильнее и сильнее. Шум становился оглушительно острым. Единственное что было ему под силу – беспомощно кричать сквозь зубы.

Вдруг тепло согрело его руки. Нахлынуло неведомая лёгкость и спокойствие. Кровь снова начала протекать по венам. Пульс вернулся в нормальное русло. Мышцы перестали быть твёрдыми и напряжёнными. И даже шум стихал.

Том открыл глаза и обнаружил перед собой беспокойное, но такое успокаивающее лицо. За этим лицом словно всё пространство засияло ярким свечением, чтобы освещать её лик. Свет, пробивающийся сквозь её рыжие волосы, походил на солнечные лучи. Том смотрел на эти лучи одурманенный, забыв, как секунду назад сжимал до упора эти же глаза.

Скарлетт что-то говорила Тому, но он не слышал. Не мог слышать. Все его органы чувств в одночасье отключились. Вся энергия была направлена в глаза, дабы не упустить и малейшей детали на лице ангела.

Шум полностью стих, в голове перестало колоть. Постепенно он стал слышать её голос.

– Что с тобой, Том? Ответь же! – постепенно голос Скарлетт нарастал. – Том!

Том понял, то тепло, согревшее его руки, было теплом рук Скарлетт, которыми она схватилась его.

– Всё в порядке, – неубедительно ответил Том.

– Я же вижу, что не в порядке! Что происходит? – взволнованным голосом она продолжала добиваться истины.

Том посмотрел в её глаза. В них он увидел отражение мужчины, сидящего на холодном полу, которого согревали только нежные руки человека напротив.

– Я забыл, где моя комната. Не поможешь найти? – выдал Том вместо ответа.

Они смотрели друг на друга. Один беззаботно и улыбчиво, другая волнительно и испуганно.

– У меня идея получше.

Том и Скарлетт гуляли по пустынной местности. На многие километры ничего не виднелось – ни облаков на небе, ни растений, ни животных, ни людей. Небо было окутано бледно-пурпурной занавесью, а земля своим багровым окрасом напоминала пылающую лаву. Они были заперты в этой знойной шкатулке. Не то чтобы в прежние времена воздух был чистым и голубым, но с кровавым оттенком современности их мир сравнить было нельзя.

Выйдя на воздух Том только сейчас понял, что всё это время был под землёй. Теперь стены этой подземной базы будут только сильней сдавливать его своей тяжестью и теснотой.

– Признаюсь, я ждал лучшего вида…

– Понимаю, такой вид разочаровывает.

– Да уж. Не такого будущего я ожидал.

– Как и все мы. Но что поделать?

– Хотя, не уверен, ждал ли какого-либо будущего…

Скарлетт сняла висящий на плече бинокль и поднесла к Тому.

– Посмотри… север, на три часа.

Том начал смотреть через бинокль. В нескольких километрах показались здания. Том увеличил картинку до максимума и увидел неприятный вид разрушенного города. Некогда высокие здания сейчас лежали в руинах, города превратились в свалки – в символы былой, утраченной цивилизации. Города, что раньше были колыбелью жизни, стали могилами. Даже через бинокль он видел вдалеке парящий дух повсеместной погибели.

– Почти все города на Земле в таком состоянии. Если город не имеет промышленной или туристической ценности, то Морнитас просто превращает его в помойку, полигон для беспредела своих войск. Сопротивление отбивает их сколько может, но города в его руках. Мы слишком слабы. А люди там мучаются, – последние слова она сказала с тяжёлым сердцем.

Том опустил бинокль. Уныние охватило их лица.

– Мир умирает в руках тирана, а остановить его некому? – выдохнул Том.

– Моя надежда ещё жива. Уверена, что и Морнитас падёт.

– Считаешь, что кто-то в силах остановить его? Судя по всему, он очень могущественный.

– Может да, может нет. Мы это скоро и узнаем.

Том посмотрел на наполненную уверенностью и верой в победу Скарлетт и улыбнулся, вероятно сам не поняв, восхищается ею или насмехается над её излишней самонадеянностью.

– Было собрание в день, когда нас привели сюда, – после паузы продолжила Скарлетт. – И было принято решение атаковать их главный центр – Тёмный город. Я решила пойти с ними. Думаю, война там и закончиться.

– Пойти с ними?

– Да! – устремлённый вперёд взгляд Скарлетт говорил, что она настроена серьёзно.

– Люди никогда не закончат воевать, – высказал Том, как приговор.

Они стояли возле двери в комнату Тома и неловко смотрели друг на друга, как подростки после первого свидания, не знающие что же делать дальше. Оба засмеялись.

Скарлетт бросила на Тома проницающий взгляд.

– Знаешь, ты можешь приходить ко мне, если будет нужна помощь, – попыталась ненавязчиво предложить Скарлетт ему свою компанию. Она указала пальцем на одну из дверей на противоположной стороне. – Я там живу… уже.

– Хорошо. Загляну обязательно, – кивнул головой Том.

Он посмотрел на неё ещё раз и, словно нехотя прощаясь, открыл дверь, успев одну ногу выставить за порог, как услышал её волнующийся голос ещё раз.

– И слушай… прости за Джона.

– Нет, нет! Не стоит извиняться, – растерянно перебил её Том.

– Он вроде хороший парень. Просто…

– Он имеет право на своё мнение, Скарлетт. Я уже привык к такому, – с горькой улыбкой произнёс он.

– Ты не достоин такой участи, я знаю. Они просто слепцы. Ты не заслуживал тех мук.

Её глаза точили искренность и сострадание. Том это знал и его это ранило ещё сильнее.

– Нет, Скарлетт. Я заслуживал этого.

– Если бы они знали…

– Нет!

Скарлетт ничего не ответила. Она лишь неутешительно вздохнула и молча ушла в сторону своей комнаты.

– Увидимся.

– До скорого.

Том смотрел ей вслед. Он скорее наслаждался каждым движением её тела, каждым словом, что она произнесла и что продолжали крутиться в его голове.

Внезапно нечто поглотило весь его разум. Нечто увело всё его внимание от Скарлетт. Сердце застучало быстрее, дрожь проскочила по всему телу. Его глаза машинально переключились на другого человека.

Перед Томом, смеясь и подпрыгивая, пробегала маленькая девочка. Она прошла рядом с Томом, который смотрел словно на демона. На его лице верно застыл страх. Том быстро скрылся за своей дверью.

Том медленными шагами дошёл до кровати, приводя дыхание в порядок. Пустым взглядом он пробивал металлическую стену. Том повернулся к стене, поднёс колени к животу, руками обхватил их и закрыл глаза.

Следующее утро для Тома веяло тем же холодом, что и предыдущее. Он не знал куда деться от неприятия и ненависти окружающих. Он хотел уединиться и побыть в спокойствии. Может тогда эти боли оставили бы его в покое? Но стоило ему закрыть глаза, и страшные муки охватывали его тело и разум. Засыпая, он болезненно умирал и был вынужден воскресать снова.

Но Том даже не старался отречься от вины. Он принимал тот факт, что достоин этой участи. Он был достоин страданий. Но достоин ли был он ежедневным нападкам со стороны окружающих? Том этого не знал и боялся, что ответ будет положительным. Вероятно, он поэтому и не пошёл на завтрак, чем порадовал Джона, но удручил Скарлетт.

10

Со скрежетом открылась дверь. На пороге стояла Скарлетт. Сочувствующими глазами она смотрела на сидящего на койке и прислонившегося к стене Тома.

– Ты сегодня не пришёл позавтракать.

– Мне не хотелось, – оправдался Том. – Я совершенно не голоден.

– Я привела к тебе гостья, – будто не слушая Тома, заявила Скарлетт.

Том был заинтригован. Но даже самые смелые его ожидания стёрлись в пух и прах, когда в комнату зашёл этот гость. Том сидел на месте с разинутым ртом и взглядом, словно его приставили к расстрельной стене. Сердце снова стало биться сильнее. Знакомая дрожь снова решила пробежаться по телу.

Рядом со Скарлетт стояла вчерашняя девочка. Златовласая малышка прислонилась к ногам Скарлетт и крепко держалась за неё. Ошеломлённый вид мужчины на койке её немного смущал и пугал.

А Том пытался проснуться. Ведь не может это быть реальностью!

– Я решила, вам стоит познакомиться, – перебила Скарлетт размышления Тома.

Скарлетт взялась за ручку совсем маленькой девочки и подошла ближе к Тому. Последний был всё ещё поражён происходящим. Они встали перед Томом, и только сейчас он заметил такие же голубые, как у него самого, глаза, румяные щёки и волнистые золотые волосы, падающие на эти самые румяна. Губы, сведённые бантиком, и пухленькие щёки только подчёркивали её стеснительный, немного напуганный образ. Девочка всё время пыталась спрятать лицо за спиной Скарлетт.

Мужчина, которого обучали справляться со всякого вида стрессовыми ситуациями, преодолевать любые трудности и боль, смотреть страху в глаза и плевать ему в лицо, сейчас сидел оцепеневший, с застывшим на лице потерянным выражением.

Том наконец оторвал взгляд от девочки и поднял на Скарлетт. Та улыбалась. Солнечный лик девушки придал Тому уверенности.

– Привет, – еле как произнёс Том.

Девочка молчала.

– Меня, меня зовут Том.

– Ну же, – подговаривала Скарлетт девочку. – Он друг. Ты можешь сказать ему.

– Вики, – тоненьким голоском произнесла девочка, сначала внимательно осмотрев незнакомого человека.

– Вики раньше никогда не видела настоящего полицейского, – сказала Скарлетт.

– Правда? – удивился Том, обращаясь к Вики.

В ответ та кивнула головой. Улыбка Тома растянулась ещё шире.

– К твоему счастью, я был полицейским.

– А у него и значок есть? – спросила Вики у Скарлетт.

– Спроси у него сама.

Вики обернула взгляд на Тома, посмотрела оценивающе, как умеют только дети её возраста, и с некой долей скептицизма спросила:

– У тебя есть значок полицейского?

– Да. Был когда-то.

– А сейчас?

– Нет. Сейчас нет.

На глаза Тома наворачивались слёзы. Было сложно признать, но Скарлетт сумела растопить лёд в сердце Тома и немного утешить его боль.

Этот день они провели втроём: гуляли по длинным коридорам, поднимались на поверхность и смотрели на немногочисленные облака на фиолетово-голубом небе, перекусывали в столовой. Они веселились подобно друзьям. А может и семье. Боль Тома, его кошмары и переживания проходили, пока он был рядом с Вики и Скарлетт. Так продолжаюсь несколько дней. В дневное время Скарлетт приводила сироту к себе, потом к ним присоединялся Том, и они пытались уловить капельки радости и счастья в такое непростое время. Эти несколько чудесных дней пролетели незаметно для них.

После очередного прекрасного дня Том и Скарлетт отвели Вики в корпус для детей и, вернувшись к своим комнатам, а если быть точнее, к комнате Скарлетт, как-то машинально схватились за руки. Электрический разряд пронёсся сквозь их пальцы. Они посмотрели друг другу в глаза. Скрыть желание было уже невозможно. Губы потянулись друг к другу. Слившись в поцелуе, они вошли в комнату.

Нежные, сладкие губы Скарлетт прилипли к иссохшим губам Тома. Но после этого прикосновения потрескавшаяся, жесткая поверхность его губ снова обрела когда-то потерянную мягкость. Единяясь с её губами, Том отрывался от земли и улетал туда, где тебя окутывает одна лишь нежность. Может в облака на небе, может в цветы на лугах, может в воды океана, может в другие измерения во вселенной. Он чувствовал, как её язык гладит шершавые, грубые губы, превращая их в мягкое дуновение ветра, что гладит шею; в нежное прикосновение утренних лучей солнца, что греют щёки; в ласковое омовение прибрежной морской волной, что целует пальцы ног на песчаном берегу. Вкус её губ был совершенно потрясающим. Он целовал её и ощущал приятный вкус. Знакомый и такой нежный.

“Вкус клубники!”, – прогремело у него в голове.

Вкус, который он любил больше всего. С самого детства. В его время этих ягод уже почти невозможно было встретить. Натуральные клубники были на грани исчезновения и на их месте на прилавках появлялись заменители. Но у деда Тома был небольшой сад, где он выращивал клубнику и другие ягоды, вдалеке от суеты огромных, шумных и грязных мегаполисов. И когда маленькому Тому удавалось изредка навестить деда, то тот угощал незабываемыми ягодами. В памяти ребёнка вкус клубники так сильно запечатлелся, что, будучи взрослым, когда эти ягоды совершенно пропали из магазинов, а дедушки уже давно не было в живых, Том возненавидел этот искусственный вкус заменителя, что продавали под видом клубники. Сладко кислый вкус нельзя было сравнить с чем-либо… Кроме этих губ. И вот он опять ощущает, казалось бы, давно утерянный вкус на губах девушки, с которой так странно свела его судьба. Несколько минут они просто стояли и словно вливались друг в друга.

Руки Тома держали за её горящие щёки. Её руки лежали на его плечах и пальцы позади крепко вцепились, чтоб, не дай бог, его не отпустить. Не раз они в своей жизни целовали других, но сейчас оба осознавали, что это самый прекрасный поцелуй, самый сладкий, что у них когда-либо был. Скарлетт нравилось чувствовать сухость его губ, прикосновениями своего языка придавать им нежности. С каждым касанием она липла к этим шершавым губам и будто бы таяла от одного только осознания происходящего.

Рука Тома нежно спустилась по шее Скарлетт. Гладя её шёлковое тело, она оказалась у её груди. Держа руку под одеждой Скарлетт, он обнимал её грудь и талию, рукой проводил по её ласковой коже, чувствуя ускоряющееся биение сердца. Она ощущала то же бешеное биение у него. Оба дрожали. Ритмы их сердец сравнялись. Они пульсировали синхронно, словно одно целое.

Скарлетт спешно стянула с него верхнюю одежду, даже на миг пожалев об этом, потому что их губы разъединились. Том снял футболку с неё. На пару секунд они застыли, лишь стояли и смотрели на изгибы тел друг друга. На красивую маленькую грудь Скарлетт, на накаченные, но со временем чуть ослабшие грудные мышцы Тома. На плоский, немного бледноватый живот Скарлетт, на уже с трудом различимый пресс Тома. На безупречно тонкую и нежную шею Скарлетт, покрытую родинками. На её выразительные, изящно изогнутые в форме буквы “S” ключицы. На его крепкие руки, на пальцы, которые заметно дрожали. На его тело, покрытое шрамами, что остались от избиений в тюрьме. На его печальные глаза.

Скарлетт знала, что Том не решится, если она сама не сделает первый шаг. Она сняла с себя брюки, полностью оголив себя перед ним. Подняла руку. Поднесла к нему. Положила ладонь на его грудь. Почувствовала пылающее сердце. Скарлетт сделала шаг вперёд. Помогла ему снять последнюю одежду с себя. Скарлетт прижалась к нему. Их тела соприкоснулись. Она чувствовала его неуверенное дыхание на своей шее. Окружённые заряжённым воздухом, покрытые потом возбуждения, их тела грели друг друга. Дрожь только усиливалась.

Взгляд Скарлетт просил Тома не бояться… Снова губы сами потянулись друг к другу. Том обнял Скарлетт за ягодицы, поднял её, оторвал от холодного пола и отнёс к мягкой кровати. Он нежно уложил её на кровать и сам лёг сверху.

Поцелуи и касания заряжали воздух страстью и теплом. Пот скатывался по их вибрирующим телам и смешивал сладко-солёные запахи двух влюблённых. Воздух кругом наполнился жаром. Страсть обжигала лица. Их стоны неустанно вырывались наружу, их взгляды то цеплялись друг с другом, то пропадали под закрытыми от накала глазами. Руки обхватывали друг друга сзади и держали крепко, дыхания скользили по голым телам и обжигали своим пылом, пальцы бережно гладили языки. И всего им было мало…

Том и Скарлетт лежали на кровати и молча смотрели в потолок. Оба обдумывали только-что произошедшее. Тому наконец показалось, что всё не так уж и плохо, и даже, что что-то может получиться. Может жизнь решила дать ему второй шанс.

Скарлетт тоже мыслила о таком исходе, но давала себе отчёт, что отношения и, вероятно даже, жизнь семейная не соответствуют её планам. Как же сложно было принимать важные решения!

– Я окончательно решила пойти с остальными на Башню Мрака, а потом и на Тёмный город, – спокойным, монотонным голосом прервала тишину Скарлетт.

Том молча повернул голову к ней и всмотрелся в рядом лежащую девушку. В голову приходило лишь “Какая она красивая!”. Но всё же он заговорил:

– Не иди, Скарлетт. Останься здесь… Может, может нам удастся что-нибудь устроить в нашей жизни. Мы ведь не зря тут оказались?

– Вот именно что не зря. Люди живут под гнётом психопата. Нужно это исправить! Я не терпела молчаливое послушание тогда, не потерплю и сейчас! – на время они оба промолчали, снова всматриваясь в потолок. Но Скарлетт продолжила, – ты ведь не пойдёшь с нами, не так ли?

– Я не могу… Убийства! – с тяжестью говорил Том. – Я дал себе слово больше не убивать, и я сдержу его.

– Очнись, Том! Это невозможно. Просто посмотри на мир вокруг. Мир стал гораздо безумнее, чем в наше время. Нельзя добиться справедливости, не пролив кровь.

– Я не пойду убивать людей или кого-бы там не было.

Скарлетт приподняла голову и с высока посмотрела на Тома с неоднозначным взглядом.

– То есть, другие пусть сражаются, а ты – нет? – возмущённо спросила она.

– У каждого своя голова на плечах, Скарлетт. Человек должен нести ответственность за свои поступки. У меня за спиной тяжкий груз. Я не хочу новых поступков, из-за которых снова не смогу спать по ночам. Война – это убийство. Не убийство идей и мечтаний главнокомандующих врага, а убийство живого существа в другой форме. Меня учили ликвидировать подонков и преступников, а не солдат.

– Мы говорим о захватчиках!

– Мне осточертели убийства. Мне хочется покоя…

Скарлетт молча смотрела на Тома.

– А я думала, ты тот самый. Думала, ты готов сражаться и убить за свои идеалы.

– Я готов не՛ убивать за свои идеалы. Это гораздо сложнее.

– Ты говоришь, как обычный трус! – недовольно высказалась Скарлетт.

Том удивлённо посмотрел на неё.

– Да, вот именно, – добавила Скарлетт. – Ты жалкий трус и ничего более!

– Что с тобой? – взволновался Том.

– Ничего! Просто только сейчас у меня глаза открылись!

– Но, Скарлетт…

– Никаких “но”, Том! Уходи отсюда! – перебила его Скарлетт.

– Я никуда не уйду. Я хочу остаться с тобой.

Том попытался успокоить Скарлетт, но та была неуклонной.

– Вали, Том! Ты достоин того обращения, которое получаешь от людей, изверг!

Том пристально смотрел на Скарлетт. Боль и злость наполняли его. Он не знал какому из чувств поддаваться.

– Я думал между нами есть что-то, – подавленным голосом Том произнёс.

– Тебе просто показалось, – послышался холодный ответ.

– Мне казалось, эта ночь что-то значит.

– Уйди, прошу!

Том был предан. Сердце было разбито. Самое смешное – на ровном месте. Том просто онемел. Он больше не мог издать ни звука. Мозг его просто отключился. Он не мог думать. И лишь выполнял действия машинально, словно робот: без лишних движений просто встал с койки, вышел из комнаты, направился по коридору в свою комнату. Запирая за собой, Том всё же выдал человеческие эмоции. Он в последний раз бросил взгляд на дверь Скарлетт. По щеке покатилась капелька слезы, а в голове крутилось только “За что?”.

Скарлетт сидела за столом, в компании Джона, Ли и его команды. Пока все оживлённо обсуждали что-то, Скарлетт опустошённо смотрела в пространство и молчала.

Но её внешний покой поколебился, когда Том встал у этого стола и ударил по нему. Все замерли. Джон вскочил с места, но не стал ничего делать. Том и Скарлетт смотрели друг другу в глаза. У Тома они горели яростью.

– Ответь всего на один вопрос, Скарлетт! – разозлённо сказал Том. – За что ты так?

– Том, – заговорила Скарлетт спокойным голосом. – Это была просто ошибка.

Лёгкость, с которой говорила Скарлетт, злила Тома. Он пытался убедить себя, что Скарлетт просто шутит, но здравый смысл твердил другое.

– Как ты смела! – презренно высказал Том.

Но Скарлетт лишь молча смотрела на Тома с сожалеющими глазами.

– Ты слышал её, Норт. Так что проваливай! – вмешался Джон.

– А тебя никто вообще не спрашивал, лидиец хренов! – со злобным пламенем в глазах сказал Том, под ошеломлённый взгляд Джона.

Тяжело вдыхая и выдыхая, Том посмотрел напоследок на безразличную Скарлетт, но не стерпев больше боли, обернулся и пошёл.

Чья-то рука оказалась на его плече. Том повернул голову, чтобы увидеть кто это. Сзади стоял Джон, который в следующее мгновение ударил в лицо Тома, словно пробил кувалдой. Хруст носа Тома был слышен даже за дальними столиками. Закружилась голова. Схватившись за нос, Том упал на пол, не в силах сопротивляться. Джон несколько раз сильно ударил лежащего Тома, пока крики и мольбы Скарлетт не остановили его. Он замер на месте, в метре от лица Тома держа свой окровавленный кулак. Тяжёлые вздохи наполняли и без того огромную грудную клетку исполина, придавая его виду ещё большей свирепости. Ноздри Джона так и увеличивались, и снова приходили в исходное состояние при каждом вздохе. Глаза продолжали яростно смотреть на окровавленное и изуродованное лицо Тома. Но потом он увёл взгляд в сторону – вся столовая молча и устрашённо смотрела на него, на глазах Скарлетт наворачивались слёзы. Наконец успокоившись, Джон отпустил тело Тома.

– Не смей оскорблять меня и мой народ, ублюдок нью-йоркский! – сказал он напоследок.

Джон, довольный своей вендеттой, подходил к столу, за которым сидел со своими друзьями, как за его спиной показался чей-то силуэт. В глазах других уловив этот образ позади себя, Джон повернулся. К огромному для себя удивлению он увидел стоящего перед собой Тома. Через окровавленное лицо просачивался его озлобленный взгляд. Казалось, вся база замолкла. Никто не осмелился издать хотя бы писк. Люди просто испугано и изумлённо смотрели на двух мужчин из прошлого. Тяжелее всех было Скарлетт. Прекрасное лицо Тома было покрыто синяками и кровоточащими ранами от ударов лидийского воина. Губы, которые она вчера так страстно целовала, были разбиты. Тома словно истязало какое-нибудь страшное инопланетное животное.

Но больше всего удивлял несломленный вид Тома. Будь на его месте кто-либо другой, давно уже потерял бы сознание. А бывший заключённый А-001479 замер на месте, как скала, и хищный взгляд его нацелен был на Джона. Только сейчас последний смог уловить этот ужас, что источали глаза самого ненавистного человека своего времени. На мгновение Джон ощутил даже дрожь по своему телу. Что-что, но безумный взгляд Томаса Норта пугать мог. И сама Скарлетт аж оцепенела, увидев дьявольские глаза человека, который вчера был олицетворением неуверенности и беззащитности.

– Посмеешь ещё раз меня тронуть, лидиец, переломаю все твои кости! – зазвенела угроза по всей столовой, хотя Том говорил довольно спокойным тоном.

Джон замешкался. Никогда ещё чьи-то угрозы не пугали его. И не сказать, что он так сильно побоялся Тома, но ожидать от последнего можно было чего угодно. Да и впервые человек вставал на ноги после его ударов. На миг Джон пожалел о своём необдуманном поступке, но изменить сделанного было уже нельзя. Да и находился он в окружении своих новых друзей, что тоже придавало ему некой уверенности.

– Уходи, Норт! Тебе тут не рады! – ответил Джон.

Скарлетт сожалеюще, и в то же время испуганно, смотрела на Тома. Он не мог стерпеть этого взгляда. Том безмолвно ушёл.

Том сидел у двери своей комнаты на полу. Его лицо было изуродовано. Слёзы смешались с алой кровью на его скулах, щеках и губах. Из разбитого носа и рассечённой губы так и текла кровь, но Тому было не до этого. Он лишь бессильно валялся на полу.

– Что случилось, Том? – послышался нежный голосок Вики.

Том посмотрел на неё печально. Ему было стыдно, что ребёнок видит его в таком виде.

– Том? – повторила Вики.

– Пожалуйста, – сказал Том сквозь слёзы. – Просто уйди. Уходи, Вики!

На глазах у Вики слёзы навернулись от увиденного. Её новый друг лежал весь в крови и боли.

– Вики, прошу, уйди уже!

Громкий, сердитый голос Тома напугал девочку. Она пустила слезинку, снова свела губы в бантик и молча убежала.

Том не мог сдерживать слёзы. Он смотрел вслед убегающей Вики и громко рыдал. С вечера в сердце кололось, ночью агония с головной болью повторились, а сейчас он расставался со всеми близкими. Он безудержно плакал.

Маленькие руки внезапно обняли его плечи, и детская голова прижалась к Тому. Все плохие мысли, вся боль на миг отступили. Как спасательный круг, Вики окутала в своём объятии бывшего полицейского и не давала ему тонуть в океане страдания, ненависти и боли.

Том обнял её, продолжая плакать. Девочка положила на руку Тома пояс и убежала оттуда. Том смотрел ей вслед. Неуклюжий и такой смешной бег. В иной раз Том радовался бы и смеялся… вместе со Скарлетт. Сейчас он мог только сожалеть и плакать.

Том опустил голову. Раскрыл кулак. В его руках лежал пояс из обычной текстильной ткани, к которому был прикреплён ржавый металлический значок. Значок, на котором был запечатлён чёрный силуэт бюста ягуара в профиль. На значке детскими ручонками была выцарапана надпись: “Значок полицейского”.

Всю ночь Том обдумывал свои дальнейшие действия. Он пытался понять, что его ждёт здесь, как правильнее поступить. С одной стороны, эта горстка людей его спасла, и он должен быть им благодарен, идти им навстречу и помочь. Но, с другой стороны, Том же никого не просил себя спасать. Да и предательский поступок Скарлетт он не мог простить. Зачем она так сблизилась с ним, если в итоге так бессердечно потребовала уйти? Много вариантов крутилось в голове у Тома. Он пытался оправдать её. Но в этом не было смысла.

Том окончательно решил уйти из этой базы.

Утром он собирал рюкзак на дорогу. Несколько кусков чёрствого хлеба, бутылка воды и больше ничего. Этого ему вполне хватало, чтобы отправиться в странствие.

Том стоял в большом ангаре, где собрались все жители этой колонии. Все слушали речь главнокомандующего. Но всё внимание Тома было нацелено на девушку среди солдат в первых рядах. Вдохновляющая речь командующего проходила сквозь его уши. В голове был только образ Скарлетт. Даже сейчас, когда она просто стояла и слушала речь, забыв всё пережитое вместе с Томом в одночасье, и бездушно предав его, даже после всего этого она была ангелом в его глазах. Её волосы продолжали светиться аки лучи солнца. Он ещё ощущал её запах, нежную кожу, вкус её губ.

Среди воодушевлённой речью командующего толпы стоял один человек, с изуродованным и покрытым синяками лицом, и думал о самой красивой женщине в мире.

До самого последнего момента отправки Том стоял где-то в стороне и наблюдал за Скарлетт. Он понимал, что видит её в последний раз. Он хотел насладиться её видом сколько ещё возможно. Вдалеке Скарлетт вместе с другими солдатами поднималась на борт одного из самолётов. Том смотрел на эту воинственную девушку с бластером в руках и никак не понимал её поступков.

Том опустил свой взгляд, обернулся и ушёл.

Он зашёл в комнату и взял свой маленький багаж на дорогу. Том в последний раз посмотрел на стены этой комнаты, которые последние два дня так сильно напоминали стены одиночной камеры. Он тяжело вздохнул и вышел.

Том шагал по ржавому коридору. По обе стороны просторного коридора были такие же ржавые двери, все закрыты. Кругом тихо и спокойно. Почти никого тут нет, не считая Тома и нескольких проходивших мимо. Всеобщему вдохновению от речи лидера, последовала всеобщая тоска и грусть. Люди только сейчас осознали, что посылают своих детей и отцов, мужей и жён, братьев и сестёр на бойню. Они больше не увидятся.

Том неспешными шагами добрался до ангара, где уже никого не было. Самолёты вылетели отсюда с солдатами на борту. Всё было спокойно и тихо. Даже мертвенно тихо. Том оглянулся по сторонам, прощаясь с временным домом. Его путь больше не был связан с этим местом.

Он повернулся к выходу и бросил в ту сторону свои шаги.

Какой-то голос послышался за спиной. Чей-то знакомый голос звал его. Том удивлённо обернулся.

К нему бежал Ли. Его вид был странным. Ли бежал со всех ног и был явно испуган.

– Том, подожди! – кричал он, подбегая.

Том остановился, но ничего не понимал. Ли подбежал к нему и схватил за плечи. Его глаза источали страх. Даже Том от одного только его вида почувствовал какую-то тревогу.

– Ты – единственный, кому я сейчас могу доверять, – сказал Ли, чем изрядно удивил Тома. – Никому не верь здесь! Происходит страшная вещь!

Ли снял с устройства на руке какой-то миниатюрный чип и дал в руки Тому. Том недоумевающе смотрел на чип в руке и продолжал задаваться вопросом, что происходит…

– Если со мной что-то случиться, передай чип Дейву!

– Что? Что случилось, Ли? Что всё это означает? – растерялся Том от наплыва всей этой странности.

– Том, если я не смогу, то ты должен передать это нашим солдатам во что бы то ни стало. А сейчас спрячь его!

Ли посмотрел тревожным взглядом в глаза Тома. Эти глаза просто сдавливали последнего. Лихорадочный, одержимый взгляд, наполненный печалью, тревогой и сожалением. Эти глаза просили Тома простить за то, что вовлекает его в эту авантюру.

Ли бросился бежать, так же внезапно, как появился. Том бросил свой взор в сторону бегущего Ли. Мало было ему проблем, и тут эта странная чушь.

“Что он имел в виду?”, “Что мне теперь делать?”, “Какого чёрта меня вообще сюда привели?!”: охватило разум Тома.

Но эти мысли улетучились, все мысли канули в неизвестность. Внешний, разрывающей силы, шум сдул их. Глаза Тома ослепли от яркой вспышки. Пламя ударило по лицу. Мощная волна отбросила его назад.

Перед глазами потемнело.

Глава 3. Тот, кого хотелось слушать

11

База сопротивления. 2393 год. 27 июля. 03:56.

Статный мужчина в униформе стоял у входа в ангар и наблюдал за приближающимся самолётом. Солдаты кругом суетились, бегали туда-сюда, один лишь этот человек стоял неподвижно, словно остолбеневший. Ветер от пролетавшего мимо самолёта с лёгкостью мог бы сдуть волосы с головы. Вот только человек в униформе был лысым, и подобная порча причёски, благо, ему не угрожала. Вся голова и лицо мужчины, кроме бровей, были гладко выбриты.

Строгий взгляд в сторону приземляющегося летательного аппарата чётко давал знать, что он недоволен. Мужчина подошёл к открывшейся двери и, с ногами, расставленными на ширине плеч в уверенной стойке, встал прямо у выхода.

Из самолёта показался Ли, об руку с незнакомым ему чернокожим человеком. Ли смотрел на него виновными глазами, в ответ получая недовольный и сердитый взгляд мужчины в тёмно-серой униформе. Позади Ли показалась Сара, которая помогала шагать какой-то девушке. За ними шли Альберт и Себастьян, держащие за плечи бессознательного молодого блондина.

Ли спустился и остановился у этого человека. Мужчина в униформе бросил взгляд на темнокожего парня. Это был какой-то незнакомый ему массивный мужчина со строгой, короткой стрижкой и уверенным взглядом – явно, военный. Мужчина в униформе снова отвёл глаза на Ли.

– Джон, иди с ребятами, – сказал Ли этому незнакомцу и отпустил его руку.

Тот присоединился к остальным и ушёл вместе с ними. Солдаты отряда с озадаченными взглядами провожали Ли и мужчину в униформе.

– Объяснишь свою выходку? – строгим голосом спросил мужчина.

– Сэр, я должен был это сделать, – начал оправдаться Ли.

– Что именно, Ли? – перебил мужчина. – Рисковать жизнями своих подчинённых в личных целях? Идти на суицидальную миссию ради мало вероятного результата? Или же нарушить мой прямой запрет? Что именно из вышеперечисленного?

Ли на миг прикусил язык. Он не знал, как оправдаться перед человеком, пробивающим брешь в его голове своим взглядом.

– Конасар, я выполнил поставленную перед собой задачу, – заговорил Ли, отбросив все возможные отговорки в голове. – Я достал и принёс то, что Вы просили. Миссия была выполнена безупречно. Я обговорил с друзьями освобождение Джона задолго до этого, и они согласились. По возвращению с миссии, мы решили выполнить и эту задачу. Дейв оставался в самолёте, и в случае нашей неудачи он должен был доставить данные Вам… Сэр, я был обязан спасти его. Если бы не Джон Стюарт, то и меня бы здесь не было.

Мужчина в униформе молча слушал Ли. Слова его звучали искренне.

– Знаешь, Ли, честь – единственное непорочное, что в нас осталось. Если бы не наша честь, то и бороться у нас не было бы причин. Да, я не люблю, когда мои солдаты рискуют собой без моего ведома. Но, с другой стороны, мы ведь каждый день жизнями рискуем. Это наше предназначение.

Тихий и отцовский голос мужчины успокоил Ли. Он смотрел на мужчину перед ним и был благодарен за понимание.

– Но никогда больше так не делай!

– Так, говоришь данные у тебя? – спустя момент спросил Конасар – мужчина в униформе.

Ли посмотрел на него довольным взглядом.

Комната освещалась белыми люминесцентными лампами по углам потолка. За столом сидели несколько людей в униформе и с ними Ли. В голове стола стоял Конасар.

На белом столе к маленькому проектору был прикреплён чип, и на поверхность стола проецировались чертежи зданий.

– Откуда мы знаем, что это настоящие чертежи? – спросил один из сидящих за столом.

– Про нашу операцию никто не знал, кроме нас с вами и Ли. – ответил Конасар. – Они не могли подготовить фальшивку.

– Но даже если это так, что мы можем сделать? – снова скептически выразился тот же старый мужчина с большой белой бородой.

– А то, что помимо чертежей Тёмного города, – ответил Конасар, – в чипе есть и данные про башни.

Ли нажал на одну кнопку на проекторе, и картинка с чертежом Тёмного города сменилась на чертежи другого сооружения. Сидящие влечёно смотрели на новые чертежи.

– Это чертежи Башни Мрака.

– И что тут такого? – недоумённо спросила женщина лет пятидесяти.

– Это не нынешние её чертежи. Таким она станет через месяц внешних работ, – ответил Ли.

– То есть, – женщина попыталась ухватиться за мысль Ли, – Вы говорите, что там, в Башне Мрака ведутся работы?

– Именно! – воскликнул Конасар. – И не только там.

Ли снова переключил картину и появились новые чертежи, похожие на прежние.

– А это чертежи другой цитадели – Башни Ночи. Там, как понимаете, тоже проводятся работы. И она также уязвима сейчас. Смысл улавливаете? – Конасар смотрел на присутствующих с довольной улыбкой. – Это сейчас самые уязвимые точки в оборонительной системе Тёмного города. Защита башен слаба, как никогда. Если мы хотим действовать против Морнитаса, то лучше времени не найти.

– Предлагаете начать наступление на обе цитадели? – спросил один из офицеров.

– У нас не хватит ресурсов, – подметил другой.

– А до них ещё и добраться надо. Это просто самоубийство! – добавила вторая из женщин.

– Народ, народ, не надо так паниковать! – перебил всех Конасар. – У меня есть идея. Стал бы я созывать вас, не имея плана действий?!

Неоднозначные взгляды присутствующих направились на Конасара, который стоял смирно и с уверенным взглядом смотрел в ответ.

– Мы отправим наши силы на Башню Мрака и возьмём её. Численность наших солдат позволяет завоевать цитадель, охрана которой рассредоточена. Если мы поспешим, то успеем напасть пока ведутся строительные работы. Мы отрубим им связь с внешним миром, захватим башню, и никто не узнает даже об этом. Нужно действовать пока у нас преимущество. Когда они достроят цитадели, у нас совершенно не будет шансов против них.

– Конасар, – сказал старый офицер. – Если даже мы завоюем Башню Мрака, то нам придётся действовать моментально и взять ещё одну из башен. Иначе силовое поле над Тёмным городом нам не вырубить. Они среагируют быстро. Как мы успеем взять и второй объект?

В воздухе повис тяжёлый воздух сомнения.

– Нам одним не справиться, – заявил Конасар. – У нас столько информации про Тёмный город, что в самых дерзких снах даже не снилось. Но для того, чтобы завоевать его, нам нужна помощь остального мира. Мы отправим отряды на все стороны, и мы соберём всех, кого сможем! Земля должна объединиться!

Офицеры обменивались взглядами. Они боялись и сомневались. Уж слишком неисполнимой казалась эта затея.

– Но ведь другие могут отказаться от борьбы, – выразил свой пессимизм капитан Пирс.

– Люди могут отказаться. Это их право. Но тогда я задам вам вопрос, – все молча слушали Конасара. – Зачем мы всё это делаем? Почему так упорно продолжаем бороться?.. А я скажу вам почему. Потому что нам осточертело терпеть такую жизнь! Потому что нам не хочется больше видеть нашу планету во мраке и разрухе! Потому что мы хотим, чтобы наши дети и внуки не пережили того же ужаса, что и мы! Потому что мы готовы пойти до конца, ради нашего будущего! И уж лучше умереть в борьбе, чем жить в рабстве. Спросите себя, чего вы жаждете, чего хотите больше всего? Свобода! Ответ прост и ясен. Но не бывает свободы без борьбы. А борьба никогда не бывает лёгкой! Сейчас или никогда!

Глаза Конасара блестели пламенем решительности и жажды борьбы. В его речи каждый уловил злость и обиду на сегодняшний мир. Каждый разделил эту жажду свободы после его слов, каждый был готов прямо сейчас кинуться в бой и умереть на поле сражения, с флагом свободы в руках. Вдохновляющий дух Конасара рассеялся по комнате и охватил каждого из присутствующих.

Конасар выпрямил спину, посмотрел суровым взглядом на рядом стоящего Ли, потом повернулся к офицерам за белым столом.

– Господа, братья и сёстры мои, – звучал его вдохновляющий голос. – Я предлагаю начать подготовку ко “Дню Икс”.

В комнате царила тишина. Конасар всматривался в глаза каждому из них. И каждый был готов поклясться, что Конасар проникал ему прямо в голову, в сердце, в душу, и охватывал их своими всемогущими руками.

– Кто пойдёт со мной? – задал он свой последний вопрос и поднял над головой свою руку. – Кто готов умереть ради свободы?

Рука Ли поднялась. Его глаза искрились даже ярче, чем осветители позади себя

Поднялась следующая. Взгляды полные сомнений скоро пропали напрочь из комнаты. Все девять рук были подняты. Совет сделал свой выбор. Они шли на войну.

Конасар гордо смотрел на своих офицеров, своих товарищей и улыбался. Улыбались все. Они наконец поверили в свой успех.

28 июля. 06:30.

Конасар стоял в ангаре с несколькими солдатами и объяснял им их задачи. Молча и внимательно услышав наставления Конасара, солдаты разбежались по самолётам. На один из таких самолётов, что были на порядок больше самолёта Дейва, поднялся сам Конасар. Четыре летательных аппарата вылетели из ангара базы сопротивления и разлетелись в разные стороны.

Конасар подсел к пилоту, который был не из рода человеческого. Это был инопланетянин, один из тех, чьи предки давно прилетели на Землю и решили устроиться здесь. Сейчас же их потомок был вынужден сражаться за новый дом. Белокожий инопланетянин с маленькими синими глазами и выпуклым ртом, наподобие клюва, уверенно держал своими руками, походившими на лучи морских звёзд, штурвал.

– Сколько нам лететь? – спросил Конасар невозмутимым голосом.

– Через час будем там, – послышался ответ.

12

Австралия. 28 июля. 07:34.

Самолёт бесшумно летал над разрушенным Сиднеем. Конасар смотрел в окно и видел похожие на свой родной край пейзажи. Повсюду разрушенные дома, мусор, забаррикадировавший дороги, разбитая техника там и тут, пыль, мёртвая земля и оранжевый песок. Часть города была под водой, как и многие прибрежные города этого материка. Войны и катаклизмы добрались и до этого удалённого уголка Земли. Как бы люди не старались избежать войны, бойня их всегда настигала.

Конасар смотрел на затопленную часть города. Говорят, там когда-то стояло всемирно известное здание. Он точно не помнил, оперный театр или музей. Вряд ли он когда-нибудь это и знал. Вероятно, услышал где-то из рассказов какого-нибудь любителя старинности. Да и не важно было, потому что они уже парили над основным жилым городом.

“Странно было бы наверно увидеть людям из прошлого пустыню на берегу океана”: думал в этот миг главнокомандующий сопротивления.

Конасар знал, что власть в Австралии самая фиктивная. Здесь людям удалось свести влияние Морнитаса к минимуму. В отличии от той же Северной Америки, тут на каждом углу не крутились толпы биороботов БИО-С, готовые разнести тебе голову при мельчайшем проступке. Нет, карты в Австралии легли немного иначе. Не считая двух-трёх мегаполисов, остальной материк жил в относительной свободе. Несколько благоприятных стечений обстоятельств дали сопротивлению здесь преимущество. Конасар прилетел именно за этим преимуществом.

– Куда мне сесть, господин Конасар, – спросил пилот.

– Лети к площади.

– Но, сэр, – недоумённо смотрел пилот на своего командира. – На площади нас могут заметить.

– Нам это и нужно.

Конасар посмотрел на пилота своим решительным взглядом, какой был только у него. Ещё никто после этого взгляда не сомневался в уверенности и праведности слов Конасара.

Самолёт медленно приближался к земле. Уклоняясь от близлежащих зданий, пилот посадил аппарат на площади.

Люди кругом испуганно смотрели на странное искажённое пространство, от которого шёл шум двигателей и дул ветер. Странные взгляды прохожих только усилились, когда маскировка самолёта отключилась и показался сам летательный аппарат. Испугавшись того, что это может быть самолёт войск Морнитаса, собравшиеся в панике разбежались.

– Они что маскировку никогда не видели? – удивился пилот такой реакции.

– Оставайся тут наготове, – приказал Конасар и вышел из пилотской кабины.

В салоне сидели четверо вооружённых солдат. При виде Конасара они встали смирно. Суровый лидер прошёл мимо них и остановился у двери. Он нервничал, но держал себя в руках перед солдатами. Кто как ни он должен быть самым мужественным и служить предметом подражания для своих же подчинённых!

– Готовьте оружия! – приказал Конасар перед тем, как открыл дверь салона.

Солнечные лучи проникли в тёмный салон и наполнили тёмно-зеленоватый окрас палитрой светлых и тёплых тонов. Конасар прикрыл глаза от прямых лучей солнца.

“Почему тут нет высоких зданий, чтоб посадить аппарат под их тенью? Или почему этот идиот пилот не остановился дверью на запад?”, – крутилось в голове, пока он спускался. Ноги Конасара стояли на твёрдой сухой земле. Солнце уже не так сильно било по глазам. Теперь он уже хорошо видел здания и многочисленных людей, укрывшихся за стенами и косо подглядывающих за ними.

– Кто вы? – раздался голос со стороны.

Конасар повернулся к голосу. Чуть вдалеке перед ним стоял человек с руками, расставленными по бокам. Он крепко стоял на земле, словно вцепившись ногами в неё. Конасар молча всматривался в этот до боли знакомый облик.

– Лемони? – крикнул Конасар.

Человек вдалеке молчал в ответ. Чуть спустя его шаги направились в сторону Конасара. По мере приближения облик незнакомца становился всё более знакомым. Его разбитый, кривой нос, потрёпанные волосы и большие уши не забылись со временем. Вот и его улыбка растянулась на лице, оголив его желтоватый оскал и один отсутствующий передний зуб, за которым был такой мрак, что каждый раз видя его, Конасару казалось, что за ним властвует чёрная дыра.

Старые друзья крепко обняли друг друга. Давно они не встречались, и годы их не пощадили. Новые шрамы украшали их лица, и ещё больше стало морщин. Глаза со временем подустали и веки потяжелели. Старость над ними брала верх. Но забыть лица друзей нельзя.

– Ты совсем облысел, Конасар. Я тебя и не узнал сначала, чёрт ты яйцеголовый! – радостно выдал Лемони, и они засмеялись ржавым смехом.

Лемони и его новоприбывшие гости шли по безлюдным улицам Сиднея.

– А у вас тут мило, – саркастично сказал Конасар, разглядывая разруху и грязь кругом.

– О да, – ответил Лемони, – это же не ваш культурный континент. Но хотя у нас яиц хватило ублюдков остановить.

Конасар улыбнулся.

– С этим не поспоришь. Свобода у вас ощутимее, чем у нас.

– Да, но посмотри на последствия такой, скажем так, условной независимости. Они перекрыли нам все пути продовольствия. Нам приходиться выживать своими силами, охотиться, рыбачить, добывать еду и воду. За последние два года здесь вообще ни одного фабриката не было. Мы еле как выращиваем овощи и фрукты, но воды порой только на людей хватает. Иногда даже мыться нечем.

– Это я сразу заметил. От тебя веет, как от стада мёртвых быков.

– Это запах свободного человека, дружище, ты верно уже забыл его. – друзья посмеялись. Но Лемони быстро стих. – А если без шуток, то добавь к нашим условиям ещё и постоянные нападки сил Морнитаса, и получится, что мы медленно и верно отбрасываем копыта.

– Зато ваших людей насильно на каторги не отправляют и детей не забирают под своё крыло, чтобы потом им мозги промывать, – противопоставил Конасар.

– И то верно, – не возразил Лемони. – Пришли!

Они стояли возле непримечательного здания в непримечательной части города. Лемони проводил гостей во внутрь. Этот невзрачный дом и был главным центром обороны Сиднея. Солдаты Конасара диву давались тому, как немногочисленное сопротивление здесь смогло отстоять свои земли при таких условиях в то время, как они с их подземными колониями и сравнительно многочисленной техникой ничего толком и не добились. В одной из комнат, которая служила гостиной, за столом сидели двое – огромный мужчина в два с половиной метра ростом, с накаченными до предела мышцами и ирокезом на голове, и темнокожая девушка с кудрявыми волосами. Они смеялись над какой-то шуткой, когда в гостиную вошли Лемони и его гости.

Девушка и исполин внимательно рассматривали незнакомцев.

– Кто они, Лемони? – спросила девушка наконец.

– Ребята, познакомьтесь! Мой боевой друг – генерал Конасар, и его солдаты. А это мои храбрые воины – Титан и Саманта, – представил их друг другу Лемони.

– Очень приятно, – сказала Саманта, а Титан лишь кивнул головой.

– Мне тоже, – ответил Конасар. – Вы наверно и есть те самые одарённые ребята, о которых столько говорят.

– Они самые! – гордо ответил Лемони. – Если бы не они, Австралия сейчас была бы в инопланетных лапах.

– Не преувеличивай! – скромно сказала Саманта.

– Нет, Конасар, я серьёзно! Титан, Саманта, Саймон и другие им подобные спасли эту землю. Они появились словно чудо, и они таковыми являются.

– Слышал, Титан? Ты – чудо! – Саманта толкнула в плечо рядом сидящего Титана, и они посмеялись.

– А ещё я истинный джентльмен, – добавил Титан, сидя за столом в одних шортах и с оголённым торсом, с огромными грудными мышцами и прессом на показ.

– Сам иногда удивляюсь как мы смогли отбить столько атак противника с такими отбитыми головами как наши, – присоединился к ним Лемони.

Они начали смеяться. Конасар и его солдаты даже с завистью смотрели на счастливые и беззаботные лица борцов, казалось бы, таких же, как и они, но имеющих привилегию улыбаться. Они сожалели, что и их колония не может гордиться подобным. Там только и было, что вечное уныние, напряжённый воздух и повсюду хмурые лица. Они словно оказались на другой, бедной, но счастливой планете.

– Ладно! Всё, всё! – наконец остановил их истеричный смех Лемони. Повернулся к Конасару, – видишь, что делает здешний воздух?

– Да я и не сомневался, – улыбчиво ответил тот.

Наконец, когда смех стих и минута неловкого молчания вернула Лемони с остальными в суровые реалии, он задал самый значимый вопрос.

– Так что привело вас сюда?

– День Икс, – ответил Конасар, тяжело вздыхая.

Солнце медленно садилось за горизонт. В комнату зашёл парень, который, увидев присутствие стольких людей, явно растерялся. Он смотрел на незнакомые лица, потом на мирно сидящих друзей.

– Что тут происходит? – спросил он у Лемоны, продолжая настороженно смотреть на чужаков.

– Саймон, знакомься! Наши коллеги из Северной Америки, – ответил Лемони.

Лемони хотел, чтобы гости дождались Саймона, и отряд мог бы в полном составе выслушать предложение Конасара. За небольшим столом сидели Лемони со своими бойцами и Конасар. Последний им долго рассказывал про сложившуюся ситуацию и важность наступления именно в этот период. В тускло освещённой комнате они сидели под светом постоянно мерцающих ламп и бодро обсуждали план Конасара. Он казался нереальным и невыполнимым. Если бы всё было так легко, то Башня Мрака, следом и Башня Ночи давно были бы завоёваны. А войска сопротивления уже готовились бы к взятию Тёмного города. Но, с другой стороны, обе цитадели никогда больше не будут так уязвимы. Выбор был сложным, и раздумья терзали умы сиднейских повстанцев.

Биться насмерть или же продолжать терпеть такую жизнь и дальше? Но перспективы во втором варианте отсутствовали. Это была лишь медленная смерть. Сколько ещё детей должно было умереть от голода, чтобы чаша их терпения наполнилась, и они в отчаянии пошли на таран! Последнему сражению рано или поздно суждено произойти. Оставалось выбрать, как они должны были подходить к этой битве. Либо начать кампанию пока они достаточно сильны и на их стороне фактор неожиданности, а противник уязвим, или, когда уже силы иссякнут, а враг окрепнет окончательно.