Читать книгу Навка - Арис Гальт - Страница 1

Немногие люди могут похвастаться тем, что знают когда закончилось их детство. Юна и Альберт могли точно назвать этот момент – когда мать посадила их перед собой и серьезным, но грустным голосом сообщила что уезжает работать в другую страну. Мать воспитывала их одна и они знали как тяжело ей было, хотя она никогда не жаловалась. Новость стала для них настоящим шоком – немые, они сидели и растерянно смотрели на нее, пытаясь понять что происходит, а она пыталась обьяснить, сбиваясь и стирая катящиеся по щекам слезы своими тонкими, дрожащими от волнения, пальцами. Юне было 14, а Альберту 9, но в тот момент они оба остро осознали что их детство безвозвратно закончилось.

– Некоторое время вам придется пожить у вашей тетушки, но я заберу вас сразу как все налажу! – она всхлипнула и подалась вперед, чтобы обнять их.

С тех пор прошел почти год. Они сидели в своей маленькой комнатке, когда дверь распахнулась и вошла тетушка – на самом деле она была их двоюродной бабушкой, но всем знакомым она говорила что приходится им теткой и заставляла их только так себя и называть. В свои 60 она и правда выглядела намного моложе – с короткой огненной стрижкой и худощавым телосложением в приталенных платьях она могла бы показаться даже симпатичной, если бы не постоянно недовольно поджатые губы и прищуренные блеклые глаза от которых веяло холодом и чем-то змеиным.

– Собирайтесь, завтра мы уезжаем. – коротко бросила она.

– Куда? Зачем? А как же школа? – встревоженно наперебой выпалили Юна и Альберт. Тетка никуда их не выпускала кроме школы и сама ни разу никуда с ними не ездила. К тому же был конец октября, когда учеба в самом разгаре.

– Не страшно, пропустите пару деньков, вы бестолочи и так ходите туда зря, – процедила она злобно прищурившись. Когда она была в таком настроении, задавать дальнейшие вопросы было бесполезно и просто опасно, поэтому дети молча опустили головы стараясь ее не провоцировать. – Увидите хоть наш фамильный дом, стыдно не знать где поколениями жили ваши предки! – наконец небрежно бросила она и вышла из комнаты.

Когда мама только привезла их, тетка выглядела полной своей противоположностью – она пригласила их выпить чаю со свежеиспеченным медовиком, и премило рассказывала как рада что ее одиночество разбавят такие замечательные дети. Она показала большую пустующую комнату и сказала что квартира будет в полном распоряжении Юны и Альберта, чтобы они почувствовали себя как дома, пока не вернется мать. Мама, уходя, со слезами радости благодарила тетку за ее радушие. И правда, первый месяц с ними обходились хорошо, но когда мать прислала скромную сумму денег и сообщила что пока не может присылать больше, тетка как с цепи сорвалась: больше они не видели свежих медовиков – еду она им готовила из дешевых продуктов и самую простую. Из большой комнаты, под предлогом ремонта, она перевела их в маленькую, узкую и вытянутую, больше похожую на кладовку, в которую только и помещалось что двухъярусная кровать, шкаф и небольшой стол. В комнате пахло сыростью, а по утрам Юна и Альберт стали замечать странные укусы на ногах в виде рядов небольших точек. Потом они выяснили откуда берутся эти укусы – одним поздним вечером, читая перед сном на своем верхнем ярусе в свете тусклой лампы, Юна краем глаза заметила как что-то бежало по стене у ее кровати и соскользнув упало в ее одеяло. Приглядевшись она увидела, что это была небольшая многоножка – извиваясь блестящим черным телом и беспорядочно двигая множеством лапок, она пыталась вывернуться и Юна в шоке и отвращении придавила ее книгой в ту же секунду. На следующий день они с Альбертом просили у тетки вернуть их в прежнюю комнату, но об этом, конечно же, не могло быть и речи.

Утром за ними приехал какой-то теткин дальний родственник, немолодой добродушный толстяк в клетчатой рубашке с подвернутыми до локтей рукавами, на старой замызганной «Ниве». Юна с Альбертом разместились на заднем сидении, а тетка, не замолкая ни на минуту, болтала с толстяком впереди, казалось бы напрочь забыв о детях. А те, убаюканные монотонным гулом дороги вскоре заснули.

Юна резко проснулась от барабанящего звука. Тяжелые редкие капли, разбивались о лобовое стекло и стучали по крыше. На ее глазах ливень рассвирепел и яростно хлестал потоками воды в боковые стекла, словно они с размаху влетели в бурную реку – все вокруг резко посерело и размылось в неясные фигуры. Голоса спереди замолчали и машина сбросила скорость, старалась продвигаться как можно медленнее, подрагивая от налетевшего шквала. Брат проснулся и дрожа прижался к ней. «Как будто все живое вокруг исчезло и мы остались одни, противостоя враждебной стихии» – подумала она, поддавшись тревожному настроению. К счастью, вскоре ливень постепенно стал стихать, оставляя после себя размытые обочины и смятение в душе Юны. Грозовые тучи рассеялись, но небо оставалось плоским и серым без намека на солнце. Невдалеке от дороги раскинулось старое болото, уже почти поглощенное еще более древним лесом, раскинувшимся до самого горизонта. Густой туман превращал низкие болотистые кустарники в уродливые силуэты, и в зыбкой дымке казалось что они становятся подвижными. Юна вспомнила что болото находилось неподалеку от их деревни и ей вдруг страшно захотелось поскорее добраться до домика бабушки и ощутить его уют и покой.

И вот наконец они свернули с дороги и за деревьями стали просматриваться почерневшие и покосившиеся от старости деревянные дома.

Село показалось Юне заброшенным – вокруг не было ни одной души пока они пересекали его, сами дома казались неприветливыми и обветшалыми. Она уже было решила что все они пустуют, но потом заметила в некоторых из них лица стариков, с любопытством глядящих из окон на их машину. Альберт пытался высмотреть других детей, но с этим ему повезло еще меньше.

Наконец они добрались до дома бабушки и от одного его вида на душе у Юны потеплело. Он был почти такой же каким она запомнила его – с восхитительными узорчатыми наличниками и уютной светелкой, только зеленая краска на фасаде и наличниках кое-где облупилась и выцвела, напоминая что заботливая хозяйка покинула его.

– Заходи, чайку выпьешь, – любезно улыбнулась тетка толстяку когда они выгрузили вещи из машины и повернувшись к Юне незаметно прошипела ей на ухо:

– Поднимайтесь в светелку и сидите там тихо!

Дважды им говорить не пришлось, они и сами хотели побыстрее убраться от тетки подальше. Маленькая комната на чердаке пахла пылью и нагретым за день деревом, которым были обшиты стены. Вещи были на тех же местах где она их запомнила – большая кровать с периной, на которой она спала в детстве каждое лето, старый комод, накрытый узорчатой тканью и сервант с фарфоровыми фигурками, которые любила собирать бабушка. Из нового появилась лишь вторая кровать – видимо тетка заранее приготовила ее для Альберта. Юна с облегчением плюхнулась на кровать, Альберт присел на свою и вздохнул с облегчением. Наконец-то они могут расслабиться и побыть одни.

– Как думаешь, зачем она нас сюда привезла? – спросил Альберт. Юна, помолчав, задумчиво ответила:

– Когда мы ехали, я слышала как они говорили о празднике Осенних Дзядов… Кажется в детстве я слышала о нем от бабушки…

– Что за праздник может быть в таком убогом месте? В этом селе даже не живет никто… – недоверчиво сказал Альберт.

– Я видела стариков в домах по пути, так что все таки кто-то живет. – Она грустно улыбнулась Альберту. Неизвестность тяготила их обоих. Юна достала бабушкин амулет и привычно крутила его в руках. Он достался ей от матери, «Береги его, это старинный оберег, который достался нам по наследству» – сказала тогда мать. Это была небольшая, искусно вырезанная из черного оникса фигурка птицы с головой девушки. Юна с тех пор часто брала его в руки и рассматривала – его шероховатая поверхность и тусклый блеск странным образом успокаивали ее. Она с удивлением поняла что чувствует себя уютно – вокруг чувствовалось присутствие бабушки, словно она сейчас, как обычно, войдет с подносом молока и свежеиспеченного хлеба с медом, а перед сном расскажет одну из любимых сказок Юны.

Утро в день праздника выдалось прохладным и пасмурным, после ночного дождя от земли поднимался густой сырой запах. Видневшийся из светелки густой лес казался почти черным, и его туман поднялся настолько, что добрался до деревни и стелился теперь между покосившихся домов, превращая самые дальние из них в угрюмые силуэты. Но ближе к вечеру, когда они собрались и вышли из дома, на улице было не так мерзко как им казалось, а когда они обогнули последний дом и вышли к площади, Юна не поверила своим глазам – старая площадь ярко освещалась растянутыми повсюду гирляндами огоньков и была уставлена лотками со всякой всячиной, и кругом было полно народу, и не стариков, а молодыми, шумными людьми в пестрых нарядах! Тетка сразу направилась к какой-то своей знакомой в длинном атласном платье сиреневого цвета и отойдя в сторону, они принялись увлеченно болтать друг с другом, иногда бросая взгляды на Юну с Альбертом. У брата разбегались глаза глядя на все это великолепие, и завидев разноцветные леденцы в виде разных животных, он рванулся к ним и через секунду растворился в толпе. Юна чувствовала себя не в своей тарелке от столь резкой перемены деревни. Чтобы не привлекать взгляд стоя у входа в одиночестве, она решила пройтись вдоль рядов этой небольшой ярмарки. Все люди что-то пили или жевали – повсюду стояли лотки и столики с разной едой, но в основном это были длинные деревянные палочки, на которые была нанизана разной формы еда: особенно Юну удивила шпажка с бутербродом и черной икрой – кругляш из хлеба был наколот на палочку и обвалян в черной икре, которая каким-то чудом не падала с него. Юна взяла такую шпажку и с удивлением рассматривала ее, когда за спиной послышался голос: