Читать книгу Криминальный мир. Испытание - Арсений Алмазов - Страница 1

Все события, названия и персонажи являются вымышленными

Иолай поджег факел и стал прижигать им места на теле Гидры, с которых отлетали срубленные Гераклом головы. На этом месте уже не вырастали новые головы. Все слабее и слабее становилась Гидра. Наконец Гераклу удалось отрубить и бессмертную голову. Рухнула Гидра мертвой на землю. Вышел победителем Геракл из этой страшной битвы.

Миф Древней Греции

Второй подвиг Геракла

Лернейская Гидра

Глава 1. Встреча

15 апреля 201x года

Борис вышел из гостиницы в центре Парижа во второй половине дня. Спешить ему было некуда, собирался просто сделать променад. В офис компании «Парижская мода», которую возглавляет тесть, сегодня заходить нет необходимости, там его ждут завтра, а в гостинице сидеть невозможно: организм без движения костенеет: требует активности. Да и нравятся Борису уютные улочки, что в центре столицы Франции.

Борис Шкаренков был заместителем директора московской компании «Мэйд ин Франс лимитед», «дочки» «Парижской моды». Прошло уже два года, как он занимает эту должность, но шеф, он же – тесть, Самсонов Матвей Васильевич, пока не выдвинул своего родственника на первую позицию, хотя Шкаренков и владеет бизнесом практически с ним напополам. А директор – наемное лицо, так Самсонову и Шкаренкову проще.

Погода была ясной, дождя не намечалось. Борис такую погоду любил: не холодно, не жарко, легкая облачность, весеннее солнышко не надоедает, светит ласково. Городские деревца и газоны радуют свежей зеленью. Одет Борис по погоде, в полуспортивном светло-бежевом костюме, полуботинках, похожих на кроссовки, но вполне подходящих «для выхода», барсетка на боку.

Шкаренков Борис Александрович был мужчиной тридцати пяти лет, роста выше среднего, крепкого телосложения. С стороны четко видно, что бывший спортсмен. Даже, если судить по физической форме, его можно принять и за действующего. В прошлом теннисист-профессионал, Борис постоянно и активно поддерживает свою спортивную форму. Иначе никак: и привычка, и необходимость – Шкаренков знает, что если бросить спорт, организм постепенно развалится… Встречаясь с приятелями, бывшими спортсменами, для которых теперь лишнее движение в тягость, что было прекрасно видно по их внешнему виду, Борис неизменно говорил себе: что бы ни происходило в жизни, буду уделять время для движения и спорта! Поэтому придется забыть про лень и плохое самочувствие, тренироваться надо всю жизнь… Волосы у Шкаренкова короткие, темно-русые, не слишком густые, но вполне приличные. Он их всегда набок зачесывает. Прямой лоб, широкие надбровные дуги. Брови черные, из-за чего у имеющих воображение напрашивается эпитет: породистый парень. Нос большой, с горбинкой. Несмотря на такую характерную черту, не скажешь, что лицо кавказского типа. Однозначно, европейское. Подбородок квадратный. Нетолстые правильные губы. Черты лица сами по себе не красавчика, грубоватые, но серые добрые понимающие глаза сильно меняют портрет Бориса в лучшую сторону. Будь на таком брутальном лице глазки острыми и колючими, наш герой бы производил неприятное впечатление. А так – ничего, смотрится прилично, вполне симпатичен. Женщинам такие нравятся, особенно в сочетании с крепкой спортивной фигурой и быстрыми, но плавными и точными движениями.

Около часа Борис слонялся по улочкам, заглядывая в витрины и, ради тренировки памяти, запоминая дорогу, как игроки в компьютерной игре запоминают движения. Пошататься по улицам незнакомого города, тем более который некоторые называют столицей мира, это и отдых, и развлечение. Кроме того, таким образом Борис настраивался на переговоры, проще говоря, разговор с тестем и его работниками, который был спланирован на завтра. Уют и обустроенность центра Парижа приятно грели душу. Кое-где воняющие мусорные баки не в счет, их можно обойти. «Видимо, я по призванию не только теннисист, но и турист, – думал про себя Борис, – Ходить, разглядывать и запоминать заграничные улочки – это занятие для меня». Шкаренков запросто мог бы так шастать еще пару часов, его уровень физической подготовки и любопытство позволяли и гораздо большее, но он любил разнообразие, поэтому зашел в кафе.

Смолоду Борис привык не давать волю фантазии в питании, всегда брал что-нибудь хорошо ему известное. Сказывался образ жизни в прошлом профессионального спортсмена: если будешь экспериментировать с едой, то в какой-то момент, особенно соревновательный, это дорого может обойтись. Поэтому взял большую чашку американо и большой круассан, типичный продукт для Парижа, хотя и нетипично внушительных размеров. Уселся в уютную глубь кафе, куда, впрочем, слегка доходил свет из окна. Шарма добавлял легкий красно-коричневый свет от светильника. Борис чувствовал полную расслабуху. То, что надо. Сел через столик от двух девушек, негромко, но увлеченно беседовавших друг с другом по-английски. Девушкам лет по двадцать пять, не больше, сразу отметил Борис. Обе вполне симпатичные, одна, черненькая – особенно. Даже не просто симпатичная, а красотка, как будто произведенная на свет специально, чтобы удивить и порадовать мир! Бывший спортсмен мгновенно оценил четкие, вполне развитые формы девушки. Прическа милая, почти как у Мирей Матье, только уши видно, за которые девушка время от времени непринужденно закладывала прядки волос. Правильные небольшие ушки. И черты лица правильные, некрупные, как и надо для девушки. Личико овальное, довольно бледное, насколько можно было рассмотреть при неярком свете. Волосы черные, с красноватым отливом, хотя, возможно, это от светильников. Черненькими же, как угольки, глазками она несколько раз взглянула на Бориса, разговаривая с подругой. Или, по крайней мере, Шкаренкову так показалось. Одета она была в брючный костюм светло-синего цвета, какой-то нестрогий, показалось Борису. Наверное, потому что хорошо подчеркивал достоинства фигуры: и высокую небольшую грудь, и изгиб бедра, на которые бы любой мужчина не мог бы не обратить внимание. Обратил и Борис, неважно, что женат…

Штамп в паспорте был, но Шкаренков был почти уверен, что брак оказался неудачным… Вторая девушка была «тоже ничего», но Борис, что называется, «не запал» на нее. Может быть потому что его сознание было уже поглощено ее более симпатичной подружкой? А так, если бы она была одна, вполне могла бы понравиться. Тем более что была хорошо сложенной, стройной блондинкой, к тому же с виду натуральной. Одета в цветастое платье с небольшим разрезом на груди. Она что-то со сдерживаемым темпераментом говорила своей черненькой собеседнице на английском языке, Борису даже показалось, убеждала.

Шкаренков прислушался:

– Ничего он тебе не сделает, да и зачем ему это надо! Помнишь, у него похожая ситуация с Эльзой сложилась. И ничего, говорят, отпустил. Я слышала, она теперь в Бельгии живет, как ни в чем не бывало.

– Моника, откуда у тебя такая информация, кто все это тебе рассказал?.. Кому-то точно известно, что она в Бельгии?.. Может быть знаешь, кому, чтобы я могла поспрашивать? Или где она может быть? Между прочим, если бы было все в порядке, Эльза бы из этой Бельгии давно уже позвонила, да и прежде чем уехать, попрощалась бы по-человечески, оставила бы координаты, мы же были подругами!.. Ну, сама подумай! Помнишь? Мы и сейчас подруги, согласна? Да и что ей делать в этой Бельгии? Она же немка! У нее в Мюнхене родители… А на меня Виктор и долг, и неустойку повесил, как и предполагалось, по договору выплатить его надо немедленно… И все официально, вот так получается. Неофициальные добрые отношения закончились, остались только официальные злые бумаги. Если не расплачусь, то он заберет квартиру, заплатит копеечную компенсацию и адьё! – брюнетка аккуратно прикладывала платок к глазам. Слезы выступали сами, помимо ее воли.

– Не переживай, Мила, простит он тебе этот долг дурацкий, все будет хорошо, – блондинка убеждала, но, судя по выражению ее лица, была далеко не уверена в том, в чем сама же пыталась уверить подругу.

Борис прислушивался, жуя круассан и запивая его кофе. Вкуснятина какая, надо будет сюда заглядывать иногда…

– Простит? Вряд ли. Думаю, прощение – это не про него. Все шло к конфликту, который просто был неизбежным. Теперь я это понимаю… Да и больше того! Есть подозрение, что он все спланировал! Чувствую, что Виктор – такой человек, все слухи о нем – правда, как я могла так ему верить… Ну, ладно, Моника, я тебя уже не могу задерживать! Ты уже опаздываешь на работу, – Борис отметил, что черненькая говорит с каким-то знакомым акцентом.

Блондинка заглянула в небольшой серебристый айфон:

– Да, Мила, побегу, извини, мне действительно уже пора. Будем на связи! Пока!

– Хорошо, Моника, на связи!

Расстроенная девушка проводила подругу глазами и, как показалось Борису, как-то жалобно взглянула на него. Взяла чашечку, раза в четыре меньшую, чем у Бориса, допила остывший кофе, причем слеза капнула, ему показалось, прямо туда, в чашечку. Шкаренкову стало ужасно жалко черненькую, смолчать и просто так «отпустить» девушку он не мог.

– Простите, я услышал случайно, у вас какие-то проблемы? Могу я как-то помочь? – спросил по-английски Борис, едва блондинка закрыла за собой дверь. Конечно, дома была жена – Алена Матвеевна Шкаренкова, девичья фамилия Самсонова, которая к тому же недавно заявила во время взаимных упреков, что беременна. Но, во-первых, у Бориса с супругой крайне напряженные взаимоотношения, при одном воспоминании о которых бросает в дрожь. Во-вторых, Борис уже подумывал о разводе и новость о беременности даже слегка его раздосадовала, к тому же женатый мужчина не только подозревал, но даже был уверен процентов на восемьдесят, что будущий ребенок – не его. После объявления новости о будущем пополнении он и вспомнил-то не сразу, когда между ними в последнее время что-то такое было, в этом смысле память Бориса избирательна… Правда, далеко идущих планов в отношении черненькой у него не было. Профессионального казанову или даже любителя по этой части он в себе не чувствовал и не видел… Ведь если просто пообщаться, а то и помочь девушке, что в этом плохого?

Брюнетка попыталась улыбнуться сквозь слезы, обнажив ровненькие белые зубы:

– Помочь? Ну, наверное, можете. Мне кажется, любой может помочь другому человеку хоть в чем-то, если захочет. Правда, это только теоретически. А на практике – зачем вам это нужно, вы же меня в первый раз видите!.. Да и кому нужны чужие проблемы?.. Нет, простите, не могу, мне надо идти…

Девушка встала и, уже не обращая внимание на слезы, которые, кажется, закапали сильнее в ответ на участие незнакомца, вышла из кафе.

Борис чувствовал, что он обязан был помочь девушке, хотя и не двигался с места… Теперь эта черненькая девушка застряла у него в голове. Мало того, что понравилась, ещё и задела в нем мужские струны. Борису показалось даже, что с черненькой у него возникла связь – и ментальная и чувственная, несмотря на короткий промежуток времени общения. Возможно, как таковая, искорка еще не проскочила, не успела, но теперь просто так забыть Шкаренков незнакомку не мог. Тем не менее, девушка ушла, а вскочить и побежать за ней Борис не решился. Чуть позже, может быть, он уже и сожалел об этом, но было поздно, во всяком случае.

На следующий день Борис проснулся, сделал заказ на завтрак, немного повалялся в постели, принял душ, побрился, дождался и съел яичницу, выпил кофе с тостами и отправился в офис своего тестя, Самсонова Матвея Васильевича.

Борис подходил к зданию бизнес-центра, где располагался офис Самсонова, когда из стеклянных дверей прямо ему навстречу выскочила та самая черненькая девушка, вчерашняя незнакомка. Двигалась она быстро, но выглядела спокойной, хотя Борису показалось, что глаза у девушки чуть припухшие, а лицо – чуть бледнее.

Просто пройти мимо было немыслимо, и Борис воскликнул, по-английски, разумеется:

– Доброе утро! Неужели это вы?.. Я так жалел, что не сумел вас вчера удержать!.. Очень надеюсь, что не откажетесь составить мне компанию в кафе или ресторане… Сейчас или когда будете свободны…

Миле и самой было досадно, что убежала тогда от такого интересного мужчины, но в тот момент все равно невозможно было общаться: не то настроение, мягко говоря. Теперь она понимала: мужчина ей нравился, и даже очень: ее типаж! Сейчас, в начале нового дня – другое дело, можно и пообщаться, черненькая улыбнулась:

– Да, с удовольствием! Я сейчас свободна! Кофе с пирожным – это то, что мне нужно в данный момент!

– Отлично!

Шкаренков, разумеется, и не собирался забывать, что его ждет тесть, Матвей Васильевич Самсонов. Но так как конкретно о времени не договаривались, можно будет и позже заехать. Проезжавшее мимо такси было кстати, Борис и Мила на нем подъехали к кафе, которых в центре Парижа – хоть отбавляй. Борис попросил таксиста остановиться у одного из них.

Брюнетка расположилась за столиком, Борис подошел к стойке, заказал, дождался и получил пирожные и кофе.

– Познакомимся? – спросил бывший теннисист, ставя на столик кофе и вазочку с пирожными. Он помнил ее имя из вчерашнего разговора девушек, но не показал этого.

– Да, конечно, – мое полное имя Людмила, но друзья зовут меня Милой, я привыкла, да и мне так больше нравится.

– А я Борис… Не Беккер, но я, как и он, тоже когда-то играл в профессиональном теннисе, в рейтинге АТР был не последним… Кстати, родители и назвали меня в честь него. До сих пор очень любят теннис.

– Вот как? Здорово! А каким вы были в рейтинге?

– До третьего десятка однажды добрался. Но давайте обо мне потом, расскажите лучше, что с вами произошло… Между прочим, акцент у вас какой-то знакомый…

– Это русский акцент, я родом из России, хотя не живу там около пяти лет.

– Ого, какое совпадение! Может, это знак свыше? – воскликнул Борис по-русски, – Тогда тем более, помочь землячке – моя обязанность! Я тоже из России, живу там сейчас, в Москве. Здесь, в Париже я сейчас в командировке. Расскажете, что с вами произошло?

– Да, конечно. Все довольно прозаично, – не стала затягивать со своей историей Людмила Чернина, почти с ностальгическим наслаждением перейдя на русский, – человек, которому я сейчас должна, торгует недвижимостью и сдает ее внаем. Его зовут Виктор Сорно, он еще и по совместительству мафиози. Это слух, но так все говорят. Вам это я говорю, как земляку. Впрочем, возможно, в недвижимости невозможно без незаконных действий…

– Получается, задолжали за недвижимость? Тогда, если говорить о стандартной ситуации, должен был вмешаться банк, вы же ему должны? Собственник же вашей квартиры банк?

– Нет, здесь была покупка в рассрочку. Договор был неудачным, для меня, во всяком случае. Это я потом поняла, точнее, в момент его заключения я просто не хотела ничего понимать… Согласно договору, если в платежах просрочка, он либо расторгается с возвратом незначительной части уплаченного, либо необходимо заплатить приличную неустойку. Виктор тогда, при заключении договора, так уверенно сказал, что это только формальность, что я ему поверила, не могла не поверить в той ситуации, он ведь меня устроил на высокооплачиваемую работу. Это теперь я понимаю, как это было глупо, как похоже на подставу… Впрочем, сейчас это уже не имеет значения… Обидно, ведь оставалось заплатить не так много, но меня совершенно неожиданно уволили. Платежи по договору, естественно, прекратились, но теперь я должна либо заплатить приличную сумму, либо остаться без квартиры, при этом Виктор возвращает мне лишь какие-то крохи.

– Вот как! И большую сумму оставалось заплатить?.. А за что уволили? И что это была за работа? – про деньги Борис спросил «на автомате», скорее, чтобы показать участие, но тут же пожалел. Еще не так поймет! С одной стороны, как-то глупо при первой встрече интересоваться такими подробностями и предлагать приличную сумму денег, с другой, ему казалось, что для этой девушки он бы ничего не пожалел!

– Я работала в страховой компании, – отвечала Мила, тактично не называя суммы, – Офис находится как раз в том здании, на входе которого мы сегодня встретились. Они, кстати, сегодня полностью со мной рассчитались. Я как раз выходила… Между прочим, меня туда Виктор устраивал три года назад, больше, чем три года! Так же, как Монику, блондинку, с которой мы были вчера были в кафе, и Эльзу, немку, нашу подругу. С ней недавно произошло практически то же самое. Говорят, что Эльза получила от Виктора деньги за квартиру, ничего никому не сказала и отправилась в Бельгию. Но это просто слух, в который я не верю. На самом деле мы с ней общались, были подругами, а сейчас от нее ни слуху, ни духу. Она обязательно бы перед отъездом пригласила бы нас с Моникой куда-нибудь, по крайней мере оставила бы свои контакты, если уж так срочно нужно было уехать. А так – забрала деньги за квартиру, за которую еще не полностью расплатилась, исчезла и все.

– Вот как?.. И вы уверены, что все это подстраивает именно Виктор, или как там его? – живо интересовался Борис, с аппетитом доедая второе пирожное, несмотря на душещипательное повествование. Вкусное, не слишком масляное, прямо-таки сбалансированное по вкусу. Или это ему показалось: сладости Виктор ел нечасто, но с удовольствием. Мила откусила только половинку, отложила, отпивая кофе маленькими глотками.

– Больше чем уверена… Моника, подруга, правда, в это не верит. Она идеалистка. Мне же кажется, не подозревать здесь криминала как-то наивно… Кофе здесь хороший…– заметила Мила, – И перед Эльзой еще были девчонки, между прочим. Теперь их нет, исчезли, потом как-то так оказалось, что теперь именно Виктор – владелец их бывшей недвижимости. Совпадение? Может быть, но у меня такое чувство, что сейчас именно со мной происходит то же самое!

– Закономерность это или совпадение, думаю, должны профессионалы определять…– Шкаренков не мог не высказать здравую мысль.., – Я, правда, хочу вам помочь и сделаю все, что смогу! Но мне почему-то кажется, это в большей степени – дело полиции, выяснять, куда деваются люди и деньги.

– А некому было даже заявить в полицию, если уж формально рассудить. У этих девчонок нет близких родственников и друзей… По-близости, во всяком случае. К тому же они вполне логично исчезли. Уволились с работы, продали квартиры, либо получили компенсации по договору, и пропали. Без официального криминального следа, хотя и их телефоны не отвечают.

– Понятно, – мрачно произнес Борис. Заметив, что Мила сунула свой айфон в сумочку и слегка заерзала, поинтересовался, – Я провожу?

Девушка улыбнулась, кивнула. Борис ей нравился, и она хотела, чтобы у этой встречи было продолжение.

Глава 2. «Главный по мафии» и его «бизнес»

16 апреля 201х года

Руководитель крупной организованной преступной группировки Виктор Сорно сидел в своем собственном баре под названием «Одинокая чайка», попыхивая гаванской сигарой и потягивая шотландский виски. Это был мужчина за сорок, среднего роста, плотного телосложения. Он хотел бы быть мускулистым, и даже прикладывал к этому определенные и немалые усилия, но слишком часто позволял себе излишества, которые и сказывались на внешнем виде, сглаживая мускулатуру и увеличивая живот. Впрочем, это несильно расстраивало Виктора: он знал, что за все нужно чем-то платить, в том числе за удовольствия. Голова у Сорно круглая, кудрявая и чернявая, с легкими пролысинами. Зато между бровями – уж точно, никакой пролысины не наблюдается. Брови срослись, придавая парижскому «главному по мафии» недружественный, даже свирепый вид. Что, впрочем, было и нужно Виктору по роду его деятельности. Глаза по-французски карие, с густыми ресницами, что делало их почти черными, нос – здоровенный, да еще торчком, как у мистера Бина, только массивнее, подбородок заостроен, хотя и с виду тоже немаленький. Для стороннего наблюдателя – довольно хищная морда, много раз помогавшая ему и «в работе», и в далеко не гламурной жизни. Несколько позже, во второй половине его криминального пути, в помощи «физиогномики» уже не было необходимости – играла роль репутация. Очень странно было при таком-то интерфейсе, что он нравился женщинам. Тем не менее, что-то они в нем находили… Впрочем, им виднее.

Виктор обожал жизнь во всех ее проявлениях, поэтому сегодня с утра провел тренировку по «боям без правил». Тренером и щадящим спарринг-партнером у него был экс-чемпион Франции по боям без правил версии «М-Max» Жюль Гобер. По правде говоря, именно Жюль вдохновил Виктора посвящать время тренировкам по различного вида единоборствам. Вот где Сорно расширил свой криминальный кругозор! Научился, как калечить людей и по правилам, и без. В свою очередь, и Виктор сделал добро для Гобера, хотя и с дальним прицелом, вдруг пригодится! Оплатил ему учебу в Сорбонне на адвоката по гражданским делам, затем – и учебу в Парижском универе по уголовке. Было тяжко, но Гобер учебу осилил, так как был настойчивым и упрямым. По окончанию начал работать по специальности. В практике защиты разного рода уголовников оказался довольно способным, вытащил нескольких на свободу за недостаточностью улик, и даже двоих – подопечных Сорно.

После тренировки Виктор пообедал с новой знакомой, красивой русской девушкой, которую пригласил в Париж отдохнуть на недельку. Ранее Виктор внушил себе, что имеет русские корни, и поэтому периодически прилетал в Москву, знакомился с девушками, старательно и качественно ухаживал за ними, затем продолжал это ухаживание в Париже, приглашая их то на фешенебельный отдых, то на специально продуманную интереснейшую «культурную программу». Разумеется, все по вип-варианту. Отношения Сорно с девушками развивались почти по шаблону, согласно которому в нужный момент они резко ухудшались. Помимо приятного времяпрепровождения у Виктора был в России еще один, точнее, первоочередной интерес, налаженный «бизнес» – незаконная транспортировка наркотических средств из Парижа в Москву, организация и контроль за которым требовали периодического личного участия. Три года назад Виктору удалось провезти в Москву довольно большую партию наркоты, после чего поставки успешно повторялись. Надежный канал незаконного оборота наркотиков образовался только потому, что Виктор был смел и решителен, умел пользоваться открывающимися перед ним возможностями и продумывал все до мелочей, не пренебрегая советами своего ближайшего окружения.

***

10 марта 201(х-3) года

(три года назад)

Первой исторической поставке наркотиков предшествовала увеселительная прогулка Виктора в Россию, позволившая ему познакомиться с так называемыми московскими «северянами». Северянами они назывались не потому, что с севера России, наоборот, эти ребята были выходцами с юга, кавказцами, а потому что под своим контролем «держали» север Москвы. Этакие северяне без якутского разреза глаз.

Виктор Сорно иногда любит классно, с размахом «погудеть», Россия к этому располагает, в Москве ведь полно заведений, где тебе за твои деньги предоставят все, что только ни пожелаешь. И даже то, о чем и не думал. Разумеется, Виктор, который «отдыхал» с двумя французскими «коллегами» и подчиненными – Валери Геллем и Готье Манжо в одном из солидных злачных заведений Москвы, денег не жалел, и, видимо, поэтому был замечен местным воротилой, руководителем группировки «северян» Рустамом Вегемовым. Рустам почувствовал спинным мозгом, что так славно «отдыхать» можно только на незаконно нажитые денежки, то есть увидел во французах своих «коллег». Валери знал русский, был переводчиком. Готье в это время был как бы «правой рукой» Виктора.

«Предводитель северян» был невзрачного вида черноволосым узкоплечим субъектом неопределенного возраста с выпуклыми мутно-карими невыразительными глазами и слегка «банановыми» губами, которыми он немного напоминал девчонок, в угоду текущей моде закалывающих губы. Правда, в отношении Рустама видно было невооруженным взглядом, что они натуральные. Да и на кой ему это.

Рустам галантно пригласил Виктора с товарищами за свой столик, в свою компанию, где они и «оттянулись по полной». Как это иногда бывает, разговорились, прониклись доверием друг к другу. Видимо, подействовала криминальная аура, источниками которой были два преступных главаря. Через какое-то время они встретились вновь, поделились соображениями о развитии двустороннего криминального бизнеса. Взаимное доверие не пропало, Виктор пообещал Рустаму поставку кокаина. Правда, как он это будет делать, еще в деталях не знал, но сказал, что найдет возможности. Эти слова оказались «не пустым звоном». Виктор такой канал организовал. Сорно и ранее по мере возможностей курировал наркотрафик через Марсель, причем его часть «заворачивал» в Париж «для местных нужд». Теперь стояла задача увеличить объем трафика, с тем чтобы часть от парижского потока перенаправить в Москву. Партии для столицы России должны быть солидными. Эта задача оказалась выполнимой на базе экспорта автомобилей из Франции в Россию, куда Сорно имел доступ. Правдами и неправдами Виктор добился, чтобы кокаин на стадии автомобильного производственного цикла монтировался вовнутрь, в железо автомобилей. Обнаружить его при транспортировке без целенаправленной специальной проверки было невозможно. Вегемову оставалось только организовать процесс покупки именно тех автомобилей, которые из всей партии были «нужны», либо – отследить покупателей, после чего старыми добрыми проверенными методами «экспроприировать» у них машины с начинкой… Впрочем, термин «оставалось» здесь не подходит: это важная и ответственная работа, с которой не каждый справится, а Вегемов выполнил ее «на отлично». Кокаин был отличного качества, от покупателей отбоя не было. Криминальный бизнес был выгоден обеим сторонам. В определенных узких кругах известно, что совместный бизнес, и в особенности нечестный, криминальный, прекрасно скрепляет дружбу. Так что теперь у Виктора были в Москве свои люди, на которых он мог теперь положиться…

***

16 апреля 201х года

А сегодня Виктор расслаблялся в своей привычной обстановке – в баре «Одинокая чайка», который он купил себе относительно недавно, три года назад. Видоизменил его под свой вкус. Перед тем как зависнуть в любимом кресле бара, поинтересовался, как положено, что происходит в «Чайке» по всем, что называется, направлениям. Все было хорошо.

В скором времени в «Одинокую чайку» должен был прийти его ближайший помощник по «бизнесу» Жан Вассо с деньгами, требующими отмывки. До его прихода оставалось еще минимум полчаса, было время порелаксировать, чем Виктор и занялся. Уселся в кресле, закурил сигару. Бармен принес полбокала виски. Виктор Сорно был французским мафиози, «вором в законе», если использовать привычные россиянину понятия. Управлял недвижимостью и разного сорта людьми. Ему было всего сорок три, но к этому времени он уже достиг многого. Восседал на вершине карьерной криминальной лестницы.

Начал свою «карьеру» Виктор около тридцати лет назад с тюрьмы для малолетних преступников. С двумя друзьями взломал и обчистил магазин обуви. Обувь была Виктору не нужна, нужны были бабки, которые той ночью хранились в магазине. Виктор это прекрасно знал. Он организовал за магазином слежку, цель которой – выяснить дни и время прибытия инкассаторов. Инкассаторы приезжали три раза в неделю: воскресенье, вторник и пятницу, по вечерам. С учетом посещаемости магазинчика, субботняя выручка была – то, что нужно. Операцию Виктор планировал на час ночи. Как раз, когда народ уже рассосался по домам. Кое-где в городе что-нибудь – нет-нет, да зашумит, это не страшно, район не спальный. Придется к городскому шуму немного добавить своего. Тут надо всего-то угнать машину, подъехать на ней, долбануть витрину, забежать, подцепить на трос сейф, дернуть, забрать сейф и уехать. Работа, хоть и шумная, но рядом, вроде, никто не живет, а займет всего пару минут, полиция же сюда будет ехать минут двадцать. Сейф – это сильно сказано, там стоял железный ящик, совсем нетяжелый, прикрепленный к стене на шурупы. Практически на соплях, Виктор видел. Он раньше с такими ящиками имел дело. Дернуть его несложно будет при помощи легковушки: Виктор прикинул, что мощности с лихвой хватит. Подцепить фомкой сейф с баблом, просунуть трос, дернуть, закинуть сейф в машину и смотаться. Все было предусмотрено, но не все сработало. Сделано было как в кино, быстро и красиво, но поймали компанию на дороге. Было шумно, нашлись жители, которые вызвали полицию. Она почти случайно перехватила юных воров: переулков-то много, и пацаны случайно завернули не в «тот»!

Ускользнуть не удалось.

Как впоследствии оказалось, нет худа без добра: в тюрьме Виктор заработал авторитет. Ничего, что преступнички были несовершеннолетними. Этот их недостаток быстро проходит. Все равно в тюрьме почти все было по-настоящему. Как и во взрослой тюрьме – противостояние между заключенными, конфликты с администрацией, риск для здоровья и жизни, сила воли, умение показать пренебрежение собственным здоровьем и жизнью, одерживать вверх и добиваться своего…

К тридцати пяти годам Виктор Сорно больше ни разу не попался, был состоявшимся руководителем разветвленной преступной группировки, многие рядовые члены которой даже и не знали о своем руководителе почти ничего: конспирация! Но те, кто знал, уважали его и боялись. С ним было непросто! Однако, если выучишь правила Сорно и будешь их придерживаться, все у тебя будет прекрасно. В основном это правила, касающиеся выполнения своих незаконных, так сказать, обязанностей. Но были и другие, необычные. Например, кто «работает» у Виктора Сорно, никаких «погонял». Зачем это ему надо, кому-то было непонятно, некоторым приходилось чуть ли ломать себя, чтобы привыкнуть к именам, другие из-за этого уходили или их за что-нибудь «провожали». Непонятно многим, но только не Виктору. Он-то знал, что в его деле, во-первых, без дисциплины – никуда, а дисциплина начинается с малого, во-вторых, Виктор и компания «работают» в обществе, а зачем в обществе «отсвечивать» уникальными кличками? Ни к чему. Виктор прекрасно знал, что шифроваться при помощи погонял – пустой номер, полиция вычисляет их обладателей «на раз». А для посторонних кличка – демаскирующий признак! Да и вообще, по-настоящему преданные «бойцы» безоговорочно и аккуратно будут выполнять приказы, даже если они им не нравятся, и не будут при этом «бухтеть».

Наконец Виктор дождался своего ближайшего помощника, Жана Вассо, который принес бабки. Это был жилистый субъект тридцати двух лет, ростом выше среднего, с круглым лбом и зелеными глазами навыкате. Щеки немного впалые, подбородок круглый, который немного не сочетается с худобой. Жан всегда был очень подвижен, никогда не сидел на одном месте. В детстве такая неусидчивость приводила его в спортивные секции, в которых, правда, больше полугода он не задерживался. Не хотел и не мог. Зато перебрал их с десяток, приобрел хорошую физическую форму и двигательные навыки, позволявшие ему быстро расправляться с врагами, которых в детстве было хоть отбавляй, а в юношестве «рассосались», исчезли. Никто не хотел с ним ссориться, себе дороже! Периодические нечастые выпивки и курение, казалось, идут ему только на пользу, на физических качествах не сказывались. Семья, которая взяла его из детского дома и воспитала, была с виду вполне благополучная, но Жан из-за непоседливости и нежелания доводить дела, которые ему были не очень-то интересны, до конца, а также из-за внутренней противоречивости, всегда был со своими домашними в плохих отношениях. Поэтому в конце концов ушел из дома, едва достигнув совершеннолетия. Из-за нетерпеливости не мог и учиться, хотя сообразительности для этого хватало. Мог вникнуть в задачу, добраться до ее корней, а потом – выполнить. Но только если задача интересна. А поскольку часто интерес пропадал на полпути к ее решению, добиваться долгосрочных побед в учебе и нормальной работе Жан Вассо не хотел и не мог.

Теперешняя работа, которую Вассо выполнял под руководством Сорно, ему нравилась: всегда оставались результаты труда в виде денежных знаков. Работа простая, но эффективная. В силу своих обязанностей Вассо собрал бабки с «подшефных» юридических и физических лиц и теперь сидел с отчетом перед Виктором. По правде говоря, Сорно тихо ненавидел своего помощника за независимость мышления и смелость. Из-за них Жаном трудно было управлять, иногда – невозможно. Хотя работу по сбору денег лучше Жана не мог выполнить никто, да и не только ее, Виктор чуть ли не скрипел зубами в моменты, когда тот «умничал». Поэтому мечтал, как он пустит пулю в затылок своему независимому подчиненному, а труп замурует в фундамент какой-нибудь недвижимости. Будет прикольно, если эта недвижимость окажется в собственности Сорно. Впрочем, таким образом расстаться с подчиненным целесообразно не раньше, чем он провезет очередную партию наркоты от Марселя до Парижа. Плановое мероприятие, однако, требующее незаурядных качеств, которыми Жан Вассо обладал, и здесь ему нет равных! Вот такое противоречие, с которым некоторое время Виктору придется жить…

Сорно, вообще-то, мог бы и не принимать деньги лично, не прикасаться к ним. Для этого существуют помощники, бухгалтеры. Но Виктору недостаточно осознания, что деньги у него есть. Он их по-настоящему любил, как скупой рыцарь. Откуда она, эта любовь, Виктор и сам не знал, а психоаналитика была лишним элементом его жизни. Любил искренно и трепетно, поэтому предпочитал «пропускать наличные через себя», через свои руки. Время останавливалось, когда он смотрел на бабки, перекладывал с места на место, трепал и перебирал их, прежде чем отправить «в прачечную» бара на отмывку. На душе у мафиозного шефа становилось радостно. Приподнятое радостное настроение после приема наличных сохранялось у Виктора долго, часа полтора, как минимум. А потом еще и послевкусие. Он видел и трогал руками результаты своего труда, ради таких моментов стоило жить! Не беда, что у кого-то в результате появлялись жизненные проблемы, у кого-то ломалась жизнь. Наоборот, это хорошо! На то и жизнь, на то и судьба, чтобы ими управлять. А Виктор – перст судьбы. Указал на этого, и у него все хорошо, указал на того, и ему плохо. Виктор любил свою работу, любил ее нюансы, связанные с судьбами людей. С этого момента он терял к деньгам интерес. Мог с ними легко расстаться, хотя и пускал их исключительно на дело, как он его понимал.

Сейчас все было по плану. Даже небольшой недобор в деньгах. Жан докладывал почти бесстрастно:

– Людмила Чернина с работы уволена, я об этом позаботился. Соответственно, не заплатила взнос по договору за жилье. Работодателю «взнос» за это уплачен. Новой работы, разумеется, не нашла. Я ей звонил, интересовался, когда будут деньги, она сказала, что ищет.

Сорно был доволен. Проведя рукой по купюрам, подытожил:

– Хорошо. Сдашь деньги в бар, пусть проведут их как доход за прошедший месяц, – заведение Сорно выполняло свою двойную функцию – помимо того, что «Одинокая чайка» была отдушиной для Виктора – он любил там просто зависать, тусоваться среди посетителей – этот бар еще был и прекрасной «прачечной» для оставшегося от других «проектов» левого бабла. Вот уже несколько лет замечательно отмывались и деньги по нелегальной торговле девками, и нарко-, и «рэкетные», и другие криминальные. Как оказалось, легальный бизнес иметь – это правильно. Даже в отношении отмывки бабосов хорошо – никаких процентов никаким зажравшимся банкирам платить не надо. Все в семью, как говорится, если бы она была. Впрочем, она есть, просто состоит из одного человека, Виктора. Остальные работают на него. Впрочем, нужно отмывать не все денежки до копейки. Для «работы» нужны и черные, и белые бабки. Так что «Одинокая чайка» здорово помогает регулировать баланс между ними. Недвижимость в вопросе отмывки и наращивания капитала – здорово, но здесь медленные деньги, быстро их оттуда при необходимости не вытащить.

В этот раз Вассо был покладистым, никаких соображений не высказывал:

– Понял. Потом могу идти? А то у меня тут дела кое-какие…

– Нет, нам надо будет организовать рандеву с Черниной, посудачить с ней, выяснить, как она думает дальше жить, как расплачиваться.

Точно так же, как Виктор любил прикасаться к деньгам, он обожал и «прикасаться» к судьбам людей, так называемых «клиентов». Сначала он организовывал им проблемы, после чего встречался с ними, спрашивал, как они собираются «дальше жить». Потом эти проблемы усугублял, наблюдал за «клиентами», как они себя ведут. Виктору было интересно, он чувствовал себя исследователем, творцом и архитектором человеческих судеб. Но это не все. Природный злой ум и чувство своеобразной эгоцентристской справедливости привели его к концепции, которая давала ответы на все вопросы, касающиеся правильности его жизни и поступков. Во-первых, неравенство людей не нами придумано. У кого-то власти, силы, смелости, денег и имущества больше, у кого-то меньше, так было всегда. Что из того, что не какое-нибудь мурло из властных структур, а именно неформальный лидер Сорно перераспределяет наличие этих бабок? Во-вторых, то, что Виктор управляет людьми, их судьбами, это нормально. Должен же кто-то это делать. Почему не Виктор, если он способен управлять людьми, люди его боятся и слушаются. В-третьих, всегда было так, что у кого-то из людей здоровья больше, у кого-то меньше. Если во власти Виктора, чтобы управлять здоровьем и жизнями людей, то так тому и быть. Эта власть дана богом, не иначе. В-четвертых, каждый сам для себя делает свою судьбу. И если он «попал» под раздачу, он виноват сам и такова его судьба. Не повезло! Жизнь так устроена, что уничтожает физически и морально одних и поднимает других. И морально, и физически, опять-таки. Да и не только общество, но и сами люди таковы, что в угоду своим удовольствиям уничтожают свое здоровье. Если Виктор немного поучаствует в процессе уничтожения здоровья «клиентов», плохо не будет. Будь то путем продажи наркотиков или отдавая приказы об избиении металлическим прутом провинившихся. Или, к примеру, отправляя в сексуальное рабство тех, кто этого заслуживает или кому не повезло. Эти люди все равно обречены попасть в неприятную историю. Рукой Виктора управляет рука бога, попускающая черные силы для блага тех, кто этого заслуживает.

И так далее, и тому подобное. Чем дальше Виктор углублялся в размышления, тем больше обоснования и подтверждений правильности своей жизни и действий он находил. Тем более что и сам время от времени подвержен мимолетной власти какой-нибудь сволочи, которая ради своей выгоды или из-мести может, например, спустить курок в его голову. Должна же быть даже за это компенсация! Так что все в равных условиях.

Сейчас Виктор Сорно управлял жизнью Людмилы Черниной, Милы. В этот раз она была его «клиентом». Сорно строил ее судьбу и наблюдал за ее поведением в положительных аспектах внешних для нее обстоятельств, а теперь пришло время понаблюдать за ней в отрицательных. Попросту – сначала он как можно красивее ухаживал за ней, заставил почувствовать себя королевой, потом попросил ее якобы помочь его другу – устроил на интересную несложную работу в страховую компанию с огромным окладом, тем самым помог ей почувствовать уверенность в себе и завтрашнем дне, позаботился о том, чтобы Мила обосновалась в Париже, пустила здесь корни. Девушка влюбилась в Виктора, несмотря на то что он был далеко не красавец, да и возраст у него был уже отнюдь не юношеский. Тем не менее у Виктора присутствовало обаяние «отрицательного героя», что и притягивало к нему девушек и женщин, хотя и не сразу, не в момент знакомства. Он умел так искренне, по-настоящему показать понравившейся ему особе свое восторженное отношение, в деталях и по-крупному, что «сбоев» в отношениях с прекрасным полом у Виктора не было почти никогда. С Милой все было так же, по наработанной схеме. Виктор сделал все, чтобы ей понравилось на новом месте и в новых взаимоотношениях, чтобы Людмила почувствовала вкус жизни в новом для себя, цивилизованном обществе. Виктор не знал в деталях, каковы были все обстоятельства жизни девушки в России. Но они были, как их оценивала Мила, «дерьмовыми». Для нее было, с чем сравнивать. Затем пришло время внести изменения в этот безоблачный сюжет. Ситуация созрела, это всегда происходило. Виктор заметил, что Мила уклоняется от встреч с ним, что подсказало ему перейти к наработанной схеме – сделать так, чтобы Людмилу Чернину уволили с работы. Технически это было несложно: фирма, где работала Мила, была «под ним», что называется. Теперь Виктору интересно поставить свою пассию в безвыходное положение и полюбопытствовать, как она будет себя вести. Далее могло быть несколько разных вариантов развития событий. Архитектор человеческих судеб еще не решил, какой вариант выбрать: все же это творческий процесс – строить судьбы других людей. Да и сам ход развития событий должен был подсказать, куда двигаться. Сорно знал одно определенно – встречаться с ней он больше не будет, а, учитывая незаурядные внешние качества девушки, можно извлечь из Людмилы Черниной доход по максимуму, способов для этого существует много, и все они отработаны, причем в промышленных, так сказать, масштабах.

Одно из направлений деятельности Виктора – торговля женщинами, превращение их в рабынь для занятий проституцией. Он занимался продажей их «на экспорт» в связи с тем, что местный рынок в этой сфере уже был практически полностью освоен, и Виктор в нем имел свою долю. Методика процесса торговли была уже доведена почти до совершенства.

Для начала Виктор, взяв с собой Жана Вассо, намеревался выполнить лично «наезд» на Милу, заставить ее запаниковать. Технически это было необязательно, но для Виктора – очень любопытно. Хотелось посмотреть на реакцию девушки, при необходимости скорректировать ход событий так, как будет выгодно и правильно. Это была игра с заранее неизвестным, но прогнозируемым результатом – извлечением дивидендов из ресурса под названием «Людмила Чернина». Главное, что на результат можно по-настоящему влиять лично самому.

Глава 3. Шкаренков Борис. Поворот в судьбе

16 апреля 201х года

Встреча с Милой ввела Бориса в состояние легкой эйфории, возможные трудности, которые предстояло преодолеть, помогая девушке, его не пугали. Бориса не покидало ощущение, что повезло. Далеко он не заглядывал, но чувствовал, что Мила – его девушка.

Он был по жизни всегда везунчиком, привык к этому. С детства родители воспитывали Борю в полной свободе выбора. Нравится тебе игрушка, в общем-то недешевая, получай. Не хочешь делать уроки, не надо. Захотел идти в секцию тенниса, пожалуйста! Единственный момент, когда родители на него надавили, это когда мальчик вознамерился покинуть секцию тенниса: видите ли, достало однообразие, надоело. Отец с матерью любили теннис. Может быть, поэтому и назвали Борисом в честь Беккера, своего кумира.

Они ему поставили ультиматум: либо ты ходишь, аккуратно занимаешься своим теннисом, либо – конец твоей «вольной» жизни. Будет ежедневный контроль выполнения домашнего задания, на улицу будешь ходить только с разрешения. Будешь минимум раз в неделю ходить на английский и отчитываться за выполненные задания. Маленький Боря поверил родительским «угрозам», ужаснулся таким перспективам почти тюремного существования и остался в секции. Тем более что заниматься ему нравилось, получалось у него намного лучше, чем у товарищей по команде. А что надо почти каждый день ходить на тренировки и получать большую физическую нагрузку, а иногда и выполнять скучные однообразные задания – ничего, к этому он уже привык, можно и потерпеть.

Правда, Боре нравились многие виды спорта, и он иногда, все же пропуская тренировки по теннису, ходил с друзьями в другие секции – то бокса, то борьбы, то стрельбы. Тренеры по теннису ему прощали пропуски: мальчишка был очень перспективным.

Позже, когда перед Борей встал вопрос стать профессиональным теннисистом, иначе и быть не могло, как только следовать по этому пути: теннис был единственное, что он знал, умел и любил. И Борю, и родителей это вполне устраивало. Прошло много лет, Борис был очень активным по отношению к прекрасному полу, но не женился, так как в каждой ему чего-то не хватало. Ни с кем не мог найти душевной и ментальной близости, а секс в конце концов приедался: почти одно и то же.

Потом, когда Борису родители настойчиво предложили выгодно жениться: планируемый будущий тесть Матвей Васильевич Самсонов владел группой российско-французских компаний, а у него дочка – классная девчонка, Аленка, тридцатиоднолетний мужчина сдался: решил плыть по течению, да и пора уже, не в старости же жениться! Родители Бориса, Шкаренковы, дружили с семьей Самсоновых, от которых они и слышали, что Аленке нравится их сын. Нет причин не объединиться.

И Борис был не против. Алена симпатичная, даже красивая особенной русской красотой. Немного своенравная и эгоистичная, правда. И на это есть причины. Не у всех же родители добиваются таких успехов практически с нуля. Не у всех могут, а у нее – смогли. Значит, особенные, не такие, как все. А из этого следует – что и она не такая как все, а намного круче. Закончила филфак МГУ, правда, говорят, еле-еле… Но это неважно, девушка не должна быть отличницей.

В общем, характер Аленки можно и потерпеть, если что не так, рассуждал Борис: я-то ведь тоже не лыком шит, и мой характер не сахар. Да и возраст уже немаленький! Ладно, если что, можно и потерпеть.

Однако все эти рассуждения оказались ошибочными. Характеры Алены и Бориса оказался категорически несовместимыми. Через полгода уже любой нормально начинающийся разговор супругов заканчивался жуткой руганью. Мирились, конечно: Алена все-таки была неравнодушна к Борису: всегда просила потом прощения, что и подкупало. Но потом – все заново. Правда, всегда оставалась надежда на восстановление отношений.

Как раз перед убытием Бориса в Париж в разгар ссоры Алена сказала, что находится «в положении», срок два месяца. Борис уже морально был готов к разводу, поэтому остался, мягко говоря, недоволен.

…Сейчас Шкаренков провожал свою новую очаровательную черненькую спутницу до дома с надеждой быть приглашенным «попить чайку», рассказывая ей по дороге разные историйки из своей прошлой спортивной жизни вперемешку с анекдотами, которые у него всегда были заготовлены, располагаясь по темам в голове и в идеальном порядке. Большая часть их была с бородами, но в разговор всегда вписывались. Мила, хотя слушала и рассеянно, но всегда отвечала, что называется, «в тему». Какая милая девушка Мила! Время от времени Борис поддерживал свою спутницу за локоть и, кажется, ей это нравилось. Борис взял такси: жила Людмила далеко не в центре, в округе Анкло Сен-Лоран, на правобережье Сены… Надежды оправдались: Мила предложила ему зайти, выпить «кофе или чего-нибудь».

Поднимаясь по лестнице на третий этаж к квартире Милы, Борис Шкаренков почувствовал какое-то смутное беспокойство, но постарался отбросить это чувство: компания девушки ему сейчас была необходима.

Достав из сумочки ключ, Мила открыла дверь.

– Разуваться? – на всякий случай осведомился Борис, заходя вслед за Милой в прихожую.

– Можно не разуваться, – Мила улыбнулась, – к тому же здесь это не принято, давайте придерживаться местных традиций.

– Да, я знаю, – отвечал Борис, также улыбаясь, и заходя вслед за Милой в комнату, – я просто так спрашиваю, из природной вежливости…

От неожиданности Борис осекся: на него смотрел зелеными, как болото, выпуклыми глазами жилистый субъект с небольшим пистолетом в руке. Жан Вассо, человек Виктора, небрежно показал стволом Борису «садиться» и Миле – знак зайти в комнату и указал на стулья:

– Не стесняйтесь, смелее, месье, мадемуазель, проходите, садитесь. Битый час уже вас ждем. Точнее, ждем мадемуазель Людмилу, но раз и вы пришли, не знаю, как вас зовут, тоже садитесь.

В кресле в углу комнаты сидел Сорно, из под густых сросшихся бровей сверля взглядом парочку. Чем-то он был похож на коршуна, готового приступить к поеданию добычи:

– Людмила, присаживайся! Кого это ты с собой привела, что это за перец?

Ранее, когда между Людмилой и Виктором пробежал холодок отчуждения, он почему-то перестал ее называть «Мила», хотя русского значения этого слова и не понимал.

– Меня зовут Борис, – подал голос Шкаренков, сделав вид, что не заметил оскорбление.

– Что он здесь делает? – обратился Виктор к Миле, не удостаивая вниманием ее спутника.

– Это мой гость… Какое, впрочем, для тебя это имеет значение?

– Если спрашиваю, значит, имеет, – весомо возразил Виктор и перевел жесткий взгляд черно-карих глаз с девушки на Бориса.

Изучающе рассматривая его, как вредное и противное насекомое, сделал внушение:

– Предупреждаю, не вздумай потом бежать в полицию! Вон она знает, проблем это и ей, и тебе только прибавит!

– Думаю, ему надо для профилактики мозг вышибить! – вмешался в разговор Жан Вассо, посмотрев на Бориса через прицел.

«Конкретно, даже слишком!» – напрягся Шкаренков. Вассо подошел к нему ближе и пистолетом показал, садиться. Ствол находился в двадцати сантиметрах перед носом бывшего спортсмена, кисть долговязого была расслаблена. Очевидно, бандит чувствовал полную безнаказанность и не ожидал никакого сопротивления. Однако Борис, хотя и не проходил систематического обучения самозащите без оружия, сработал четко, «на автомате». Помогли чувство опасности, реакция, двигательные навыки и кистевая сила теннисиста-профессионала: если к тебе летит мяч, надо его отбить, причем направить в корт наиболее неудобным для соперника способом. А сейчас Шкаренков мягко, но цепко схватил пистолет за ствол, рванул рычаг и зафиксировал его в положении «от себя», благо, что ствол не был на него направлен, затем резко ударил другой рукой, кулаком, в запястье противника. Координация Бориса не подвела, пистолет он отобрал с надежно, с запасом, но выстрел все-таки раздался. Пуля раздробила руку Вассо, впилась в стену под подоконником. Выстрел подействовал на Бориса, как дополнительный раздражитель и сильнодействующий допинг. В упор глядя на искаженное злобой лицо Вассо, Борис размахнулся и резко ударил его прикладом пистолета в область головы, сбоку. Жан Вассо крякнул и свалился: удар пришелся точно в висок.

Виктор, вытаращив глаза, насколько это было возможно для его типа лица, наблюдал за происходящим. Чувствовал он себя как игрок, сделавший нехилую ставку на скачках и увидевший, как его лошадь безнадежно проигрывает на финише. Сорно прекрасно знал из личного опыта, какие последствия влечет такой удар, в отличие от погорячившегося Бориса, и не удержался от комментария. Мрачно усмехнувшись, прохрипел: «Это ведь мокрое дело, уважаемый. И если ты думаешь, что в парижской тюряге тебя ждет курорт, глубоко ошибаешься…»

Видя шальные глаза Бориса, Виктор подумал, что в будущем не мешало бы самому начать носить с собой оружие. Да еще, пожалуй, не стоило горячиться, затевая в такой момент дискуссию с этим с виду интеллигентным, но оказавшимся таким крепким и физически, и духом новым знакомым Черниной. Лучше было бы учесть, что подобного рода упрек и боком может выйти.

Темный сверлящий взгляд Сорно из-под сросшихся бровей как будто притягивал… Наконец бывший теннисист пришел в себя, направил ствол на Виктора и выдавил, почему-то по-русски:

– Что уставился, ублюдок?

И эта его фраза как будто выбила из собственного мозга пробку, восстановив его нормальную реакцию: следующая получилась правильной, на этот раз, как положено, по-французски:

– Проваливай отсюда, пока не отправился вслед за приятелем!

Говорил Шкаренков на ломаном французском, но знал, что его все всегда прекрасно понимают, поймет и этот. Вызвать полицию Борису как-то в голову не пришло: чувствовалась личная вина в том, что здесь на полу лежит человек, интуиция подсказывала, что так будет правильно. С минуту назад полный жизни и агрессии, сейчас вон, скрючился в неудобной позе, не шевелится и кровоточит… Виктор не заставил себя долго уговаривать. Сначала, наклонившись над телом товарища, забрал из внутреннего кармана бумажник, ухмыльнулся, проинформировал: «Возьму». Затем вперевалку, как Борису показалось, важно, будто с достоинством, пошел к выходу. Никто ему и не собирался мешать, дверь хлопнула, зазвучали шаги на лестничной площадке, по ступенькам, потом все стихло.

…Борис, конечно, любил приключения, которые могут пощекотать нервишки, но не такие и не до такой же степени! Приключения должны быть позитивными и легитимными. Трупы, тем более, собственного производства, в его планы никогда не входили… После ухода Сорно Шкаренков еще сидел несколько минут, приходил в себя. О Миле и говорить нечего: она была как в анабиозе. Борис на всякий случай поискал пульс неподвижно лежащего убитого бандита: не прощупывался. В сущности, это и так можно было предположить по его искаженной физиономии и застывшим выпуклым стеклянным глазам.

Прошло еще несколько минут. Борис и Мила сидели и молчали. Из раны на виске уже не пульсирущим фонтанчиком, а вяло текла кровь, продолжая окрашивать вокруг головы линолеум. Большая лужа натекла и из раны на руке.

– Дай тряпку, пожалуйста, – наконец окончательно пришел в себя Борис, – и тазик с водой! Мила несколько секунд оставалась еще неподвижной, как будто не сразу поняла, но затем встала, сходила и принесла из ванной комнаты простынь, пошла за тазиком.

Борис вытер пистолет, сунул его за пояс, бросил простынь в лужу крови. Поинтересовался:

– В полицию будем заявлять?

Спросил скорее механически, для порядка: надо было что-нибудь сказать… Если вызывать, то это надо было сделать, когда Виктор Сорно был еще на месте. А теперь в присутствии мертвого тела отмазаться от ответственности будет значительно труднее, скорее всего, невозможно. И уж точно все разборки затянутся на месяцы. И назад не отмотаешь, вот ведь досада! Еще двадцать минут назад все было в ажуре!

– Не знаю, ничего не знаю, – опять с задержкой ответила Мила, слезы снова потекли по ее щекам.

Борис ответил на свой вопрос, по большей части, сам:

– Не будем этого делать. С правосудием, чье бы оно ни было, наше или французское, лучше не связываться. А то не успеешь оглянуться, обвиняемым окажешься… Не плачь, Мила, все будет хорошо… Свари лучше кофе… сможешь?..

Мила сначала несколько секунд подумала, потом кивнула, с трудом встала и на деревянных ногах пошла на кухню.

Борис видел, в каком состоянии находится девушка, но он знал: чтобы успокоиться человеку, надо его чем-нибудь осмысленным занять – пусть это будет кофе. А, судя по всему, Миле надо успокоиться… Да и вообще, возбуждающего напитка сейчас хоть и не хочется, но он будет кстати. Поможет привести мысли в порядок.

Борис послушал «шуршание» Милы и жужжание кофе-машины, после чего вышел на кухню. Кофе был готов, Мила все еще была «в ауте», но все-таки «на автомате» готовила тосты. Поставила две чашки, тосты, достала сыр.

– Ну вот, Борис… А ведь и правда, помог, как и обещал в самом начале нашей встречи, – пошутила отошедшая от оцепенения хозяйка, показывая устойчивость нервной системы и некоторую склонность к черному юмору.

Борис прекрасно осознавал весь ужас происходившего, особенно пикантным казалось кофе с тостами, когда в соседней комнате благодаря ему остывал труп, поэтому с любопытством посмотрел на девушку: кажется, уже отошла от шока. Чтобы попробовать пошутить в такой ситуации, нужно быть сильным человеком! А то было подумал, что ей потом еще долго придется сопли вытирать после случившегося. По всей видимости, ошибся. Помешивая ложечкой кофе, ответил на эту шутку с кислой улыбкой, намекая на сложившееся положение и предполагаемые в связи с ним проблемы, незаметно для себя переходя на «ты»:

– Помог?.. Что касается помощи, Мила, боюсь, что теперь именно мне ее придется у тебя просить.

***

16 апреля 201х года

Шеф группы компаний и, конкретно, фирмы «Парижская мода», Самсонов Матвей Васильевич, тесть Бориса, подсчитывал ее доход за прошедший квартал. Дела шли очень хорошо. Матвею Васильевичу в прошлом году удалось заключить выгодные договоры с десятком довольно приличных фирм-производителей шмоток и обуви, которые по налаженной схеме шли на экспорт в Россию. Сеть магазинов в Москве и Питере под руководством зятя прекрасно их сбывала. Что и подтверждалось бухгалтерскими проводками компании «Парижская мода». Матвей Васильевич специально к приезду зятя «подбивал бабки», чтобы выписать Шкаренкову премию, которая как нельзя кстати придется и дочке Алене. Она недавно в телефонном разговоре заметила, что как было бы хорошо купить домик в деревне, чтобы использовать его как дачу!..

Рабочий день перевалил далеко за половину. Все отчеты уже лежали перед Матвеем Васильевичем, когда секретарша доложила, что в офис прибыл и просится войти Борис Шкаренков.

– Пусть войдет, – разрешил Матвей Васильевич, нетерпеливо поднимаясь с места, – наконец-то явился!

Матвей Васильевич был немного недоволен, так как ожидал Бориса утром, однако постарался своего недовольства не показать.

– Матвей Васильевич, добрый вечер! – поприветствовал тестя, шефа и партнера по бизнесу Шкаренков.

– Пришел, Борис? Молодец! – на всякий случай похвалил зятя Самсонов, хотя и не любил, когда кто-то или что-то не оправдывает его ожидания. Сейчас был как раз такой случай: Борис прибыл по крайней мере на полдня позже расчетного времени, пусть и не договаривались. Матвей Васильевич считал, что зять сам должен был догадаться о времени прибытия! Единственно, что смягчает ситуацию, так это то, что есть и положительный аспект в его позднем визите: Самсонов успел полностью закончить бухгалтерский анализ квартального отчета.

Глава «Парижской моды» показал рукой на кресло. Борис присел.

– Ну, парень, рассказывай!

Голова Бориса была занята далеко не бизнесом, выкинуть хотя бы на секунду из головы труп, лежащий в квартире новой парижской знакомой, было невозможно:

– В бизнесе, слава богу, все хорошо. О подробностях потом расскажу. Сейчас у меня кое-какая напряженка возникла: мне нужна машина… Надо подвезти кое-куда одного очень нужного человека…

– Какие проблемы! Бери мою тачку, – не стал допытываться Матвей Васильевич и дал Борису ключи своей рабочей лошадки «Тойоты Ленд Крузер», – пока будешь здесь, катайся, сколько нужно.

– Спасибо большое, Матвей Васильевич! Не представляете, как вы меня выручаете! – с облегчением выдохнул Борис. Он ожидал дальнейших расспросов, но их не последовало: тесть умный мужик, понимает, что если Борис ничего не рассказывает сам, значит, так надо.

– Ну как там Аленка? Чем занимается? Надо бы ей на работу…

– Теперь уже не надо, мне кажется.

– Это почему?

– Ожидается пополнение… Но только это – пока закрытая информация, не подлежащая разглашению, даже для вас, если честно! Алена сама хотела сообщить вам эту новость, – изобразил улыбку Борис. Из чувства благодарности тестю за то, что не зажал машину, отдельно за то, что не стал допытываться подробностей и по причине наличия приличной дозы остаточного адреналина в крови после визита к Миле Борис поделился секретом о жене.

– Ого! Вот это новость, молодцы! Дай-ка, я тебя обниму!.. – Самсонов обнял Бориса, похлопал по спине.

– В ближайшее время отметим это событие, как на это смотришь?…. И хорошо, что сказал, а то моя Аленка тянула бы резину, откладывала бы момент торжественного провозглашения! А мне необходимо владеть информацией, особенно о своих близких… Не волнуйся, ей не скажу, что мне известно про будущего внука… или внучку.

Борис покивал и направился к выходу:

– Спасибо огромное, Матвей Васильевич! Я свяжусь с вами, когда всю текучку здесь улажу, хорошо?

– Договорились… Между прочим, тебе за производственные достижения премия полагается! – Самсонов был раздосадован, что зять так быстро сваливает, так толком ничего и не рассказав, но, будучи добрым человеком в пределах разумного, решил хотя бы перед расставанием подсластить пилюли и себе, и зятю.

– О, здорово! Благодарю вас еще раз, Матвей Васильевич!

***

17 апреля 201х года

Так удачно сваливший из «гостей» Людмилы Черниной Виктор, по сравнению с судьбой своего подельника, пока еще не решил, что после случившегося делать с Черниной и ее неожиданным защитником. Ясно было одно: им обоим придется платить, остается только определиться с деталями, кто из них получит по сколько и за что. Вообще-то, эти двое в равной степени виноваты: одна за то, что не вовремя привела этого рэмбо, да и вообще, должна, второй – за незапланированную ликвидацию человека из другого, криминального мира, Жана Вассо. Даже если бы случайно это сделал, обязан ответить.

Не изменяя своим привычкам, с утра Виктор потренировался в зале единоборств в спарринге с Жюлем Гобером, после чего подъехал к бару «Одинокая чайка», уселся в кресло в своем излюбленном уголке, закурил сигару и налил себе дневную норму – полбокала виски. Шеф мафии окружного масштаба столицы любил, чтобы все приятные и нужные детали повседневной жизни сохранялись независимо от остроты текущих событий. У бандитствующего элемента общества, пусть и руководящего, тоже бывает неторопливая размеренная жизнь, хотя и в другой системе измерений.

Особенно значимым событием в этой системе была утрата Жана Вассо. В сущности, Виктору было глубоко наплевать «на потерю бойца», тем более что сам в перспективе собирался избавиться от него. Другие найдутся, может, еще и лучше. Сорно уже это давно понял. Положительным моментом в этой истории было и то, что у убитого отсутствовали постоянные связи с какими-либо родственниками или вообще, с кем-либо. Если не считать девочек легкого поведения. Никто его не хватится, не будет искать.

Первым делом после убытия из опасной квартиры Черниной уже по мобильнику Виктор организовал наблюдение за своей бывшей подругой и за Шкаренковым. Надо же знать, что они с трупом делать будут! Послал двоих на машине, тщательно проинструктировал, чтобы вели видеосъемку. Упускать шансы для возможного шантажа он не хотел. Правда, как именно он будет использовать результаты съемок, Виктор еще не знал.

В одном Сорно был уверен: компромат никогда не бывает лишним. Кроме того, Виктору было просто любопытно, как Мила и ее защитник обойдутся с трупом Вассо, хотел лично посмотреть. В этом вопросе все оказалось просто, как, впрочем, Виктор и ожидал: через два часа Борис вышел из квартиры и куда-то отправился. Еще через два часа подъехал на черном джипе «Тойота Ленд Крузер». Разумеется, наблюдатели Виктора зафиксировали номер, чтобы позже его «пробить». Мила со своим рэмбо загрузили в джип большую круглую сумку, отвезли ее на заброшенную стройку, там сожгли, забросав деревяшками и время от времени поливая бензином. Все оставшееся закопали. Сидя в кресле, Виктор несколько раз пересмотрел все заснятые кадры. Интересное кино. И «оператор» молодец, придется дать премию. Как это он умудрился снимать так, чтобы его не заметили?

В определенной степени Виктор все же жалел своего кремированного на заброшенной стройке соратника. Но больше жалел, что, во-первых, не сам отправил его в мир иной, а во-вторых, потому что это произошло в самый неподходящий момент времени: он еще не выполнил запланированную для него миссию – перевозку партии кокаина из Марселя в Париж… Жан Вассо уже давно раздражал Виктора своей самоуверенностью, наглыми манерами, своеволием и нежеланием точно выполнять приказы. Раздражение достигло предела, поэтому Жан должен был отправиться на тот свет по воле Виктора, но только после выполнения задания по доставке партии наркотиков. Тогда это было бы правильно, но никак не сейчас. Что же, теперь надо было продумать, как извлечь выгоду из случившегося по максимуму.

Глава 4. Коалиция: криминал и комиссар

18 апреля 201х года

Сорно набрал номер телефона комиссара полиции Фредерика Габена. Это комиссар был неслабо «прикормлен» Виктором, больше того, можно даже выразиться, что «стоял у него на довольствии». Периодически доход Габена существенно пополнялся из черной кассы «главного по мафии». Первый «взнос» состоялся, когда Виктору нужно было выкупить партию оружия из Албании. На Габена тогда Сорно вышел через знакомых. Фредерик внимательно выслушал Виктора и счел нужным войти в его положение, а заодно и решить свои задачи по мелочи: предлагаемая сумма была хорошая, а в деньгах он в тот момент очень нуждался: нужно было платить за смену машины, да еще долг за ремонт квартиры висел. Одним махом было решено две проблемы, а то бы это растянулось на полгода, в лучшем случае. Второй взнос был, когда Габену пришлось «прикрывать» перевозку наркоты из порта Марселя. Сорно распределял порошок по публичным домам, кабакам, дискотекам и просто по точкам: это входило в его сферу «профессиональной» деятельности. Для пополнения запаса, впоследствии покойный Жан Вассо, как бы выразился поэт Бездомный, примерно раз в квартал мотался в Марсель, где Жак Вирпан, друган Виктора по подростковой тюряге, передавал ему наркоту для доставки в Париж. Другими словами, преступная группа осуществляла незаконный транзит наркотиков из стран третьего мира в Соединенные Штаты Америки и Европу, а Габен теперь был ее полноправным участником. По сходной цене договорились, что Вирпан сделает ответвление потока наркоты Виктору «для местных парижских нужд». Чтобы было меньше проблем, Виктор договорился с давно ставшим «своим» комиссаром Габеном о сопровождении. Хочешь – не хочешь, власть надо подкармливать! А зачем платить просто так, если можно это сделать за конкретное дело! В общем-то, все хорошо пошло… Если не считать, что каждый раз Габен просил за сопровождение немного больше. На самом деле комиссар не говорил своему заказчику, что это «сопровождение» ровным счетом ничего не значит: единственное, что он мог сделать в пути, так это перехватить переговоры подразделения по борьбе с незаконным оборотом наркотических средств и вовремя условным знаком предупредить перевозчика. Что называется, «спасти» доставку, если будет задержание, он все равно не сможет. Но Габен этого не говорил Виктору, чтобы не срывать заказ на «сопровождение», деньги-то лишними никогда не бывают!

Время от времени Виктор сдавал Габену какую-нибудь «шестерку» для улучшения показателей раскрываемости преступлений в округе, к тому же здесь и для Сорно была польза, пусть это и цинично немного, чтобы свои люди «проходили» тюрьму – полезный университет для преступного бизнеса, уже не говоря о том, что в тюрьме всегда должны быть свои представители, там тоже дел невпроворот. Да и «шестеркам» иногда тоже нужно расти, пусть пробиваются, если способны на это, иначе как проверять и готовить кадры?..

На звонок мобильного комиссар Габен ответил сразу, как дежурный менеджер:

– Слушаю.

– Салют, Фредерик! Нужна твоя помощь: пробить номерок одной тачки.

– Готов, говори! – комиссар с готовностью приготовился записывать. Он знал, что Виктор Сорно без «гонорара» его никогда не оставит, пусть даже по поводу такого относительно невинного и незначительного дельца, как выяснение владельца автомобиля по базе данных полиции.

– Если будет возможно, пробей как можно больше информации по хозяину тачки.

– Ладно, сделаем.

– Черная «Тойота Ленд Крузер», регистрационный номер…,– Виктор назвал номер машины Самсонова.

***

19 апреля 201х года

…В офисе бара «Одинокая чайка» раздался звонок. Виктор взял трубку:

– Слушаю.

– Алло, Виктор! Это Габен.

– Рад тебя слышать, Фредерик! Есть новости?

– Машина принадлежит главе компании «Парижская мода» некоему Самсонову Матвею Васильевичу. Выходец из России. Я пробил его основную компанию по базам – неплохой доход показывает. Даже я бы сказал, огромный, по сравнению с аналогичными компаниями этого профиля. Берет за счет разветвленной сети и активной торговли с Россией. Самсонов имеет доли и в других компаниях, имеет в них право на управленческие решения, хотя ни разу пока этим правом не пользовался.

– Вот как! Что же, в таком случае нужно встретиться, кое-что обговорить!

– Что же, не возражаю.

– Если в два часа в ресторане «Морские причуды», – нормально?

– Да, прекрасно!

Через два часа шайка в составе двух единиц из противоборствующих лагерей сидела за столиком ресторана «Морские причуды» и не спеша проглатывала устриц под «Шардоне» девяносто первого года. После этого желудки приятелей ждал жареный морской окунь, которого здесь всегда отменно готовили, не говоря уже о том, что Виктор заказывал его заранее и много, для постоянного ценного клиента повара старались. Комиссару Габену нравились такие обеды не только потому что он за них никогда не платил, хотя это по крайней мере приятно, но и потому, что Виктор никогда не жадничал и заказывал не только экстравагантные блюда типа устриц или других морских чуд, но и просто вкусные, которыми можно наесться. Вот как сейчас – жареные морские окуни. Неплохая кулинарная отдушина среди суровых трудовых будней!

После порции окуней Виктор, у которого в его изобретательной голове уже складывались схемы будущих свершений, перешел к делу:

– Фредерик, мне нужно получить более полную информацию об этом Самсонове, о его родственных связях, сильных и слабых сторонах.

– Какие проблемы! То есть это не так просто, но для тебя сделаю, не сомневайся. Только зачем он тебе? В криминальных схемах он замечен не был.

– Кое-какие планы у меня на него есть, – Виктор самодовольно улыбнулся, – Вот, возьми флешку, установи личность водителя, который едет на тачке Самсонова. Узнай про его активы. По его родственникам тоже нужна как можно более полная информация, – Габен положил флешку в карман, застегнул на пуговицу, кивнул.

…На следующую встречу Габен пришел в гражданской одежде. Он никогда не выходил на подобные мероприятия в форме, не любил неудобство и ненужный риск по мелочам. Зачем нужно, если он в форме будет заснят каким-нибудь случайным блогером в этой сомнительной компании. Если такой снимок или видео будут опубликованы, тогда – прощай, карьера! Да даже и в гражданской одежде. Во всяком случае, неприятностей не избежать, а зачем они нужны! Этот вопрос он ранее обсуждал с Виктором, и тот обещал взять его «под контроль», то есть организовать ужины в этом ресторане таким образом, чтобы ни одна репортерская сволочь или похожий на блогера субъект не посмели их снимать. А Виктору в подобных вопросах можно доверять, теперь риски для снимающего будут гораздо выше, а возможностей гораздо меньше.

Комиссар Габен был хорошо упитанным, всегда загорелым, как будто неделю назад вернувшимся с курорта Испании, мужчиной средних лет. «Особые приметы», помимо загара, – всегда ежик черных с проседью, густых волос. Под толстым носом – усы а ля Де Голль, правда, погуще и черного цвета: он их подкрашивал. Почему тогда волосы не крашеные, а только усы? Недоработка?.. Ерунда, каждый создает себе имидж такой, какой хочет. Нос картошкой, двойной подбородок и живенькие маленькие, как два черненьких жучка, глазки. В отдельности черты какие-то неважнецкие, а все вместе – ничего, на человека вполне похож, этакого энергичного упитанного живчика. И не просто на человека, но и на полицейского начальника, которого уважают и побаиваются.

– Хорошо, – сказал Габен относительно заказа ресторанных блюд и напитков.

– Хорошо, – эхом отозвался Виктор, – А теперь – насчет Самсонова. Раз этот русский за счет французов нажил себе капитал, пусть делится. Надо бы его поймать на чем-нибудь существенном.

В поле зрения Виктора, прирожденного преступника, главаря парижской организованной преступной группировки, попал Самсонов, у которого имеются хорошие деньги. Пусть они и законно нажиты, но ведь на месте этого русского должен был быть француз! Несправедливость, которую можно и нужно исправлять. Или, по крайней мере, компенсировать дополнительными налогами в пользу «правильных пацанов». Стало быть, грех не воспользоваться возможностью немного подоить этого Самсонова.

– Так просто не поймаешь. Я сделал поверхностную проверку его компании по экономическим и налоговым показателям, у него все в порядке. Налоги, приличные, между прочим, платит исправно, ни с кем не ссорится. Да и сам вроде законопослушный, ни в чем замечен не был.

– То, что он законопослушный, неважно. Важно, что этот русский крутит наши французские деньги, и не где-то в России, а у нас, во Франции. Надо заставить его поделиться… Вот что. Проверь, есть ли у него поддержка у больших людей. Если нет, надо готовить подставу.

– Хочешь «пройтись» по нему по полной программе? Пожалуй, это можно устроить, надо подготовиться только. Можем взять с партией наркоты, к примеру. Как думаешь? В зависимости от количества – от пяти до двадцати лет. Если заплатит хорошие отступные, можно будет потом все оперативные материалы уничтожить, и на этом закончить.

– Да, мне нравится этот вариант. Ты прав: когда на одной чаше весов двадцать лет тюрьмы, а на другой – деньжата, которыми просто надо поделиться, умный человек выберет второе. Каждый решает за себя, вот пусть Самсонов и решит.

– Тогда с тебя наркота, с которой ты готов ради операции распрощаться, а остальное я организую.

– Да, сделаю, проблем не будет.

– Только имей в виду, что такая «подстава» влечет за собой много рисков. Они чисто профессиональные, поэтому если можешь придумать что-нибудь другое, это было бы лучше.

– Ладно, буду иметь в виду.

Комиссар Габен ушел из ресторана в приподнятом настроении, на самом-то деле риски его не пугали, он всегда оставался доволен «сотрудничеством» с Сорно, который оказался для него долгожданной кормушкой, источником настоящего благосостояния с элементами сладкой жизни. С его появлением Габен перестал экономить, а уж это он ненавидел с детства. Стал жить на широкую ногу, насколько это было возможно в его статусе. О моральных принципах и поломанных судьбах при этом лучше не думать. Страха попасть в жернова закона у Фредерика не было, по правде говоря. Он хотел жить по своим собственным правилам, и теперь жил. Если придется за это ответить, наплевать. Не хотелось бы, но если придется за все заплатить, он будет готов.

***

21 апреля 201х года

Совсем скоро Виктору сделал звонок комиссар Габен и сказал, что установил личность персоны, фигурирующей на носителе, который Виктор передал ему в ресторане. Это был Борис Шкаренков, заместитель директора русской компании «Мэйд ин Франс лимитед» с долей Самсонова, он же – его зять. Жена Шкаренкова, Алена, разумеется, живет в России. Фирма, одним из руководителей которой является месье Шкаренков, имеет неплохой доход и, как водится, по-родственному взаимодействует с компанией «Парижская мода» Самсонова. Габену удалось даже получить оперативную информацию о том, по какому адресу Шкаренков и его жена Алена живут в Москве.

Криминальная комбинация в изобретательной голове Виктора возникла почти мгновенно. Например, можно похитить жену Бориса, а затем состричь с него бабла. Удвоить, так сказать, основание для шантажа – съемка плюс похищенная жена, что-нибудь, да сработает. Тем более, для этого есть отличные российские человеческие криминальные ресурсы! Похищение жены Шкаренкова выглядит гораздо справедливее, хотя Виктору на справедливость наплевать, но главное – безопаснее «подставы» Самсонова с наркотиками, да и Габен что-то о рисках говорил, сомневался, вот при таком раскладе их и не будет. Надо иногда идти навстречу партнеру по «бизнесу».

Что же, решение принято, осталось только его проработать. После разговора с Габеном Виктор, посадив на вторую трубку Валери Гелля, переводчика, который был с ним в Москве при первом знакомстве с Рустамом, после нескольких неудачных попыток дозвонился российскому «партнеру» – Рустаму:

– Рустам, салют! Есть выгодное для тебя дело!

– Привет, мой французский друг! Я всегда рад от тебя слышать о нашем великом и нужном деле, – Рустам иногда любил изъясняться по-кавказски высокопарно.

– Завтра к тебе прилетит мой человек, расскажет о деталях бизнеса и твоем интересе!

– Отлично, встретим, как надо! Кто это будет?

– Тот, с кем ты сейчас говоришь, – засмеялся Виктор, – мой       переводчик, Валери!

– Привет, Рустам! – теперь уже от своего имени продолжал вещать Валери, – постараюсь быть у тебя к трем часам дня!

– Да, Валери, прилетай, ждем!

В четыре часа дня Рустам уже принимал переводчика в отдельном кабинете одного из московских злачных заведений, где он был уважаемым завсегдатаем с особыми привилегиями. Для Рустама Виктор Сорно был очень интересным, перспективным компаньоном, поэтому к приезду его полномочного представителя он отнесся с огромным вниманием и интересом:

– Ну, Валери, выкладывай, какие там у вас бизнес-идеи.

– Идея одна и простая. Надо похитить одну дамочку, это молодая женщина, и подержать ее в надежном месте. Адрес и фотография есть. Ну а после получения сигнала от босса ее нужно будет выпустить. Цена вопроса – пятьдесят тысяч евро. Лучше, если это будет взаимозачет при последующей поставке кокаина.

– Ну что же, постановка задачи и вознаграждение мне нравятся. Кто такая?

– Некая Шкаренкова Алена, жена заместителя генерального директора компании «Мэйд ин Франс лимитед».

– Ну что же! Деньги хорошие, но так сразу принять решение не могу. Сначала надо подумать, все проверить, насколько это приемлемо.

– Да, разумеется, Рустам, будем ждать решение, – согласился Валери.

Глава 5. Шантаж

28 апреля 201х года

После соответствующего анализа всех деталей, которые могут повлиять на успех операции, Рустам пришел к выводу, что «работу» выполнить вполне приемлемо, никаких препятствий к этому нет, а оплата вполне адекватна. Он согласился. Необходимо было только провести предварительную подготовку, для Рустама с его связями и возможностями это – дело техники.

Теперь о Борисе Виктору было известно все. В том числе, где он живет с супругой Аленой. Немаловажная часть полученной информации заключается в том, что у Бориса тоже есть деньги. А уж в способах их силового отъема Виктор профессионал, особенно если использовать хороший компромат. Для него лучше было бы, конечно, если бы эти бабосы Бориса были нелегальные, тогда бы «клиенту» сам бог велел бы поделиться. Хотя, конечно, Виктор не верил ни в какого бога. Верил только в человека, а более конкретно, в одного из самых правильных представителей человечества, себя.

Это ничего страшного, что Шкаренков зарабатывает законным способом. Раз уж Борис счел возможным сначала отправить на тот свет, а затем сжечь и закопать бедолагу Жана, в прямом смысле слова, значит, он уже вышел в нелегальное поле деятельности, а здесь – главный Виктор. Умел перейти в криминал – сумей и ответить. Кино с записью будет лежать в надежном месте до нужного момента. Второй фактор – похищенная в недалеком будущем жена. Если Рустам сработает как надо, конечно. Вот тогда и придется Борису делиться денежными знаками. По расчетам, доход будет от него хороший… И нет нужды налоги отстегивать. Правда, немного придется заплатить в казну Парижа при отчете о доходах бара «Одинокая чайка»… А что делать, легальные деньги в наше время тоже необходимы.

***

5 мая 201х года

Ставка на «коллегу» из России сработала. Теперь есть две причины, чтобы Борис поделился своим благосостоянием. Вторая – более чем веская. Рустам организовал похищение Алены, все было сделано «без происшествий», чисто и аккуратно.

…Валери набрал номер Виктора:

– Бонжур, шеф! Готов сообщить о подарке из России!

– Салют, Валери! Валяй!

– Россия работает по намеченному плану. Птичка уже в клетке! И будет там чирикать столько, сколько потребуется.

Вот это уже прекрасный аргумент для разговоров как со Шкаренковым, так и Самсоновым!

– Молодцы! Теперь мне нужны фотографии и видео.

– Уже сделали, переправил, лови! Как всегда, заберешь текст из киношки, а пароль архива – мои имя с прописной буквы и телефон без пробелов и первых двух цифр.

– Отлично! Пока!

– Пока! Удачи!

Виктор шел в ногу со временем благодаря своему продвинутому в сфере IT-технологий переводчику: защищенная передача информации – важная вещь в преступном бизнесе, поэтому Валери Гелль использовал стеганографическую программу, которой научил пользоваться Виктора, а затем и Рустама. Последний заархивировал под паролем съемку пленницы Алены и разместил эту цифровую информацию с использованием стеганографической программы в фильме, который Виктор затем и скачал из файлообменника.

***

5 мая 201х года

После того как Борис со своей добровольной помощницей избавился от тела Жана Вассо, напряжение не исчезло. Шкаренкову даже казалось, что в таком тяжелом нервном состоянии он теперь будет находиться еще долгое время. Облегчало ситуацию то, что Шкаренков не чувствовал угрызений совести за то, что лишил человека жизни. А ведь совесть не давала ему покоя даже если, например, он делал или говорил что-то не так по отношению к другим. В этот раз Борис чувствовал себя правым на сто процентов… И в самом деле! Этот бандит оружием угрожал? Угрожал. Ясно, что шутить, если что, с Борисом и Милой он не стал бы. Ну вот и получил то, что заслуживал. А что не стал в полицию заявлять, так это просто потому что не дурак…

Еще повезло, что на стройке никто не засек! Когда Борис собирался сжечь и закопать труп Вассо, он не хотел брать с собой Чернину, но она на этом настояла. Мила совершенно случайно знала законсервированную стройку на окраине Парижа и была уверена, что здесь все будет сделано без свидетелей, она должна показать это место Борису и поддержать его хотя бы своим присутствием. К тому же она почему-то чувствовала себя в какой-то степени ответственной за все случившееся.

Поэтому Борис и Мила действовали вдвоем. Кажется, все обошлось благополучно, хотя Милу всю дорогу не покидало чувство, что вот сейчас их остановит полиция и тогда… Этого не произошло. Борис долго поддерживал огонь, периодически поливая сумку бензином, затем закопал.

***

Когда Шкаренкова гнетут какие-либо проблемы, он откладывает все свои дела и уходит в более интенсивные тренировки, спорт. Здесь, в Париже, отложить рабочие дела не представлялось возможным, поэтому весь предыдущий день он ими и занимался. Но сегодня провести тренировку, снять напряжение, просто необходимо. На самом деле легких регулярных тренировок он никогда не прекращал, несмотря на занятость. В этот день Шкаренков тренировался в теннисном клубе «Ракетка парижанина» в спокойном районе Парижа. Сегодня он пригласил Милу с твердым намерением приобщить ее к большому теннису. Если человек не берет в руки теннисную ракетку, он многое теряет. Несмотря на подкинутые судьбой шокирующие события, предшествующие приглашению Бориса, Мила согласилась. Не сразу, правда. Сначала отказалась, какое-то время в раздумье шастала по квартире, затем перезвонила Борису, заявила, что передумала. Клин клином нужно вышибать.

…Мила должна была вот-вот прийти, но запаздывала. А пока Борис сражался с теннисной пушкой: тренировал острый форхенд – как ответ пушке, пулявшей в его сторону мячами. Пятнадцать минут, двадцать пять… Борис вспоминал молодость, когда он часами отрабатывал какой-либо удар: приходилось входить в состояние, близкое к трансу, в котором уже и делать невозможно, но прекратить никак нельзя… Ведь нужны результаты, которые просто так не приходят! В этом деле, думал Борис, все просто: не будешь себя заставлять, результатов не будет: движения должны быть доведены до автоматизма. А сейчас, хотя и для Бориса после ухода из спорта теперь результаты и не нужны, зато на снятие стресса такое упражнение действует безотказно, это Шкаренков знал прекрасно по собственному опыту. Вот и результат, который нужен Борису. На пятидесятой минуте пришла Мила. Борис вздохнул с облегчением: вынужденная, хотя и по собственной воле, нескончаемая разминка закончена.

– Здравствуй, красавица! – на кавказский манер и с соответствующим акцентом артистично поприветствовал девушку Борис, – выходи на корт, разминайся!

– Привет, Борис! – ответила Мила, улыбнувшись как-то не очень весело, и начала выполнять разминочные упражнения.

Спортсмен-профессионал с любопытством наблюдал разминку девушки, по которой было видно, что двигается не совсем новичок. По фигурке и движениям вполне смотрится!

– Ну как? Разгорелась?.. В принципе, можно уже потихоньку начинать играть, – минут через пятнадцать заявил Борис, – в процессе игры разомнешься, главное – поначалу не спешить и не дергаться!

– Хорошо, давай!

Борис с Милой заняли свои места на корте, теннисист аккуратно послал девушке мяч, чуть ли не на ракетку… Шкаренков, в общем-то, не надеялся, что у новой знакомой присутствуют хоть какие-то теннисные навыки. Однако партнерша по теннису приятно его удивила. Чувствовалось, что Мила не первый раз держит в руках ракетку. Борис с большим удовольствием подвигался, хорошо побегал: дал подруге прилично погонять себя по корту: мастерство профессионального теннисиста требуется не только чтобы заколачивать, но и не в меньшей степени, чтобы дать поиграть партнерше, да и самому набегаться. Девушка раскраснелась, даже слегка развеселилась.

Через час с небольшим Борис и Мила сидели в ресторанчике недалеко от клуба, с аппетитом поедая рагу с бараниной и овощами под сухое красное вино, весело болтая о российских делишках и вспоминая всевозможные случаи из прошлой жизни. Недавнее происшествие «стояло рядом», но не мешало. Мила с благодарностью смотрела на Бориса, понимая, какой он молодец, что организовал интересное мероприятие, иначе, точно, ходила бы как в воду опущенная.

На выходе из ресторана к молодым людям решительно подошли четверо субъектов не слишком интеллигентного вида. Заговорил с Борисом и Милой самый «мелкий» из них, хотя по «повадкам» было похоже, что самый главный:

– Месье, мадемуазель, предлагаю поехать с нами, – внимательно взглянув на парочку, добавил, – Лучше по-хорошему. Это в ваших интересах. С вами обоими хочет говорить наш шеф, с которым лучше не спорить.

Этого «мелкого», но шустрого звали Ален Дюпре, и он не только подавал большие надежды в смысле восхождения по преступной карьерной лестнице, но и уже организовал с подачи Виктора продажу девочек, а иногда и мальчиков, без их согласия, в нелегальный публичный дом в дружественной Турции. Туда за последние несколько лет уже «ушли» более сотни девчонок-проституток, выходцев из третьих стран, «работавших» в Париже, а также – шесть симпатичных девчонок, включая Эльзу, относящихся «к приличным». Эти приличные, разумеется, погоды не делают в финансовом отношении. Больше того, всевозможные риски из-за них увеличиваются многократно. Но для Сорно тем интереснее! Рутина заедает, а Виктор любит разнообразие, любит вершить человеческие судьбы. Так он чувствует себя на подъеме. Неплохую статью доходов давали и мальчики, которых «коллеги» Дюпре похищали из неблагополучных районов Парижа и которые «уходили» туда же. Такое название для заведения, куда попадали девчонки, впрочем, было условным, под ним понималась сеть закрытого типа по всему Стамбулу – домов с усиленной охраной, содержащихся местным бизнесменом в легальной и нелегальной сферах Доганом Кучуком.

Взаимодействующий с ним француз Ален Дюпре был типичным представителем повзрослевшего хулигана, ушедшего не в уличные грабители, а в интеллигентный высокотехнологичный криминал с хорошими перспективами. Ален был, что называется, «живчик» со знаком «минус», и это качество в нем проявлялось – не только в поведении, но и даже в его внешности. Когда нужно было разговаривать с преступными «низами», если можно так выразиться, лицо его было жестоким, страшным и низменным, а говорил он жестко, хлестко, с неприкрытой угрозой и соответствующей лексикой. Когда нужно было общаться с криминальными «верхами» конкурирующих группировок, лицо Алена менялось. Некрасивое, но вполне пригодное для обмена мнениями. И говорил с оттенком интеллигентности и уважительности к собеседнику, однако же сразу было видно, что своих интересов он не упустит, а если потребуется стрелять, у него не заржавеет. При этом, как ни странно, все забывали, что он «мелкий», «хлюпик» и тому подобное, проникались уважением.

Бизнес по комплектации турецкого нелегального публичного дома обещал прилично разрастись. Начинался он исподволь, с «личных» проституток Виктора и Алена. Затем этот канал налаживался. Все больше и больше.

Пока Ален, по виду далеко не Делон, беседовал с Борисом и Милой, остальные демонстрировали, что возражения не принимаются, правда, старались держать в руках стволы таким образом, чтобы это не было видно из кафе и из наружных видеокамер.

– Кто такой ваш шеф и что ему надо? – полюбопытствовал Борис, хотя уже было ясно, что в общении с этой компанией ни от вопроса, ни от ответа на него ничего особо не зависит.

– Вы его отлично знаете, встречались, его зовут Виктор, и он хочет вас обоих пригласить к себе! А это значит, что мы вас сейчас доставим живыми или мертвыми, – по физиономии Дюпре было видно, что шутить он и не думал.

Борис взглянул на Милу:

– Что скажешь? Надо ехать?

– Думаю, да, куда деваться! Сейчас только сделаю звонок, предупрежу подругу, – Мила отвернулась от компании, набрала номер: «Моника, это Мила. Мы с Борисом, это мой новый знакомый, я тебе говорила, едем сейчас к Виктору. Целую делегацию за нами выслал, что-то рассказать хочет… Да, созвонимся. Пока!»

Дюпре мешать звонку не попытался: не было нужды. Борис и Мила, усевшись в свою «Тойоту Ленд Крузер», отъехали вслед за головной машиной – черной «Субару Форестер», которой управлял «мелкий» Ален Дюпре, по направлению к загородному дому Виктора. Замыкала колонну «Гранд Чероки» с тонированными стеклами, в которой, предположительно, сидели несколько боевиков.

Ехать пришлось довольно долго, особняк располагался на окраине. Дом окружал сплошной двухметровый забор, на котором, в свою очередь, располагались фигурные топорики. «Это каким же ловким надо быть, чтобы перелезть и не пораниться», – подумал Борис, когда проезжали ворота, которые заблаговременно открылись. Объехав аккуратный бассейнчик с небольшим фонтаном, положенный здесь перед входом по классике жанра «главный по мафии», машины припарковались у дома на стояночных местах.

Дом, покрытый оригинальной облицовочной плиткой, был не маленьким, но и не огромным. Двухэтажный с аккуратными небольшими балкончиками на втором этаже, он не производил впечатление чего-то особенного. Тем не менее, как будто, говорил гостям: «Я хоть и не памятник архитектуры, но принадлежу непростому, богатому человеку, облеченного властью, не сомневайтесь».

Когда вынужденные гости с сопровождающими подходили к дверям, те раскрылись. Очевидно, гостей поджидали, – на пороге их встречал Виктор в домашних элегантных брюках и пуловерчике, хотя на улице не было холодно. Чернявый хозяин широко, гостеприимно улыбался. Видно, что у человека прекрасное настроение, хотя на его хищном лице такая улыбка выглядела странновато. «Уютный» вид хозяина дополняла дымящаяся между указательным и средним пальцами гаванская сигара. Запах от нее распространялся приятный.

– О-о-о, бонжур, бонжур, дорогие гости! Рад вас видеть, очень рад! Заходите, заходите, давно вас жду!

Если бы не знать, что представляет собой Виктор и каким образом русская пара сюда была приглашена, он бы вполне сошел за радушного хозяина, но Милу и Бориса от такого приема коробило.

– Здравствуйте! – неохотно отвечал Борис, проходя в дом. Мила, минуя Виктора, кивнула.

Обстановка в доме импонировала Борису уютом и минимализмом: гостиная не была заставлена мебелью и вещами, но на душе у него становилось все тоскливее.

– Проходите, присаживайтесь на диван, за столик! – предложил Виктор.

Мила и Борис уселись.

– Кофе?.. Покрепче? Есть коньяк, виски, текила и еще много чего, – предложил Виктор. Кажется, он уже наслаждался тем эффектом, который им будет достигнут, когда перейдет к делу.

– Пожалуй, коньяк, – решил дать себе возможность слегка снизить уровень стресса за счет алкоголя Борис, насколько это возможно в такой ситуации.

– Мне кофе, – сказала Мила, когда Виктор вопросительно посмотрел на нее.

Виктор сделал повелительный жест рукой женщине средних лет, с виду филиппинке, у бара, та налила коньяку в бокал и нажала кнопку кофе-машины. Виктор сел в кресло, взял в руки стоявший на столике ноутбук, начал в нем проводить какие-то манипуляции.

– Вот, это для вас кино! Уверен, будет интересно! – Виктор торжественно включил видео, повернул ноутбук к гостям. Он уже заранее наслаждался эффектом, который будет произведен. Заготовлено было два видео – со «сладкой парочкой», сжигающей сумку на стройке, и с находящейся в плену в рязанской области женой Бориса. Важно показать, какие у хозяина дома длинные руки и понаблюдать за произведенным эффектом.

Филиппинка поставила перед Борисом бокал с коньяком, Миле она подала чашечку кофе и сливки, подошла к Виктору с подносом, на котором стоял бокал с налитым виски – немного, с палец толщиной. Виктор удовлетворенно кивнул, забрал бокал, сделал маленький глоток.

«Главный по мафии» включил первое видео. Борис и Мила сразу поняли, что в этой «киношке» основные действующие лица – они… Девушка почувствовала, что ей не хватает воздуха, Борис же как будто оказался в ситуации, когда проигрывает матч, который был обязан выиграть, но ситуация безнадежна: все равно проиграет… Сюжет видео известен: от самого подъезда Черниной, до стройки на окраине Парижа, где Борис в присутствии Милы долго сжигает сумку с содержимым, вполне похожим на упакованный труп, а потом закапывает. Кино досмотрели до конца. Виктор, улыбаясь и попыхивая сигарой, с любопытством поглядывал на парочку. После окончания показа заявил:

– Как видите, серьезные вещи у меня есть против вас. Но можете не переживать слишком сильно, сразу говорю! Кино никуда не пойдет. Это просто аргумент к тому, чтобы нам было легче разговаривать. Борис, ты убил моего человека. За это ты мне должен компенсацию. Людмила, а у тебя завис долг за квартиру, помнишь? Ты знаешь, она пока еще не приобретена. По договору после просрочки платежа я имею право его расторгнуть, и расторгну. Деньги за нее ты получишь, конечно. Все по закону, дорогая…

У Людмилы Черниной засосало по ложечкой. Что делать, нужно было признать, что Виктор Сорно был конченым ублюдком, мерзавцем! Какой был обходительный в начале встречи, искренне готовый, кажется, на все ради девушки! И вот теперь – прямо противоположный человек. Ненавидящий и готовый сделать любую подлость! Мила понимала, что теперь компенсацию за квартиру по договору получит с гулькин нос, компромиссов не будет. Она и раньше предполагала такой исход, как только ее по сути выгнали с работы, можно сказать, ни за что. Придрались к пустякам! Но она не хотела верить, на что-то надеялась, вплоть до этого дня. Последние надежды растаяли, Виктор если и мог передумать, то только в худшую для нее сторону, она его уже «видела».

На самом деле Виктору было наплевать на деньги Черниной, для него они особой роли не играли. Но он был «вершителем человеческих судеб», которые управляются посредством простых вещей. Для Черниной эта вещь – договор на продажу квартиры в рассрочку с соответствующими последствиями. Пусть девица мучается и страдает, это ее крест. Виктору нравилось чувствовать себя кукловодом, дергающим за нитки, нравилось смотреть, как ведут себя эти куклы, которые попадают, мягко говоря, в неприятные ситуации.