Читать книгу Легенда о Зигфриде - Артем Белов - Страница 1

Глава 1

В век информации то, что еще полвека назад могло показаться магией, становилось реальностью. И речь даже не о виртуальной реальности, напечатанных органах и лекарствах, опасно приближающихся к понятию «панацея». Простой электронной почты порой достаточно, чтобы магическим образом стереть десятки тысяч километров одним щелчком компьютерной мыши. Однако мы так привыкли, что подобная «магия» прочно вошла в нашу жизнь, что профессор Олаф Дитлев Энгелен ничуть не удивился и не поразился могуществу технологий, когда увидел очередное письмо на электронном почтовом ящике. Если обладателей электронных адресов все-таки можно назвать немножко магами, то Олаф, вероятно, был одним из самых скучных чародеев современности. Его адрес состоял из имени, значка «собака» и названия почтового сервера университета Осло.

Скучный волшебник не потрудился даже прочесть письмо, сперва просто махнув рукой – оно стало еще одной горсткой пикселей среди десятков таких же от самых разных адресатов, так и оставшихся с пометкой «новое». Когда работаешь профессором кафедры культуры и истории, свободного времени остается чрезвычайно мало, особенно на рабочем месте; дома же читать электронные письма – плохой тон и вообще неразумно. Дома, по традиции, нужно становиться недоступным для всех рабочих контактов, чтобы не дай бог не поработать лишние пятнадцать минут.

Но что-то изменило мнение профессора Энгелена. Он сначала бегло прочел тему письма. Вслух прочитал автора. Нахмурился и сунул в зубы и так порядком обгрызенный карандаш. Ему жуть как не хотелось бросать дела и бумаги, прерывать написание очередного труда, призванного поставить его имя в одну строку с крупнейшими историками планеты, но фамилия виртуального собеседника была не из тех, которые пропускают. Тем более, что между ними пролегали не десятки тысяч километров, а всего-то меньше сотни.

– А, черт с тобой. Чего там у тебя?..

На секунду задумавшись, компьютер представил Олафу полный текст письма, укоризненно выделив жирным остальные сообщения, которые остались непрочитанными за сегодня. В графе «от кого» значилось «Ламберт Ван дер Мер», а текст заставил бы заволноваться любого историка, тем более такого калибра, как профессор университета Осло.

«Дружище! Давно не переписывались, не созванивались, и уж тем более не виделись – но, поверь, на то была причина. Мы тут напали на след чего-то очень важного прошлой осенью, и работали не покладая рук весь год. Прессе пока ничего не говорим и никого не пускаем, но появилась одна проблема. Видишь ли, мы с коллегами по экспедиции, может, копаем и хорошо, но в истории и культуре смыслим не так много, как такая шишка как ты. Есть у нас свой историк, Андерс Ольсен, но ты его знаешь – он горазд только байки травить.

В общем, Олаф, мы нашли курган. Забрались в такую глушь, в которой ты в жизни не бывал. Думали, просто холм, но потом Шарлотта решила проверить – и, представляешь, мы нашли погребальную камеру. С подношениями, костями, как положено. Сам знаешь, что это значит. Сенсация, друг! Сюда ни одна экспедиция еще не приходила! Но из-за того, что в качестве историка взяли придурка, мы не можем все систематизировать и идентифицировать как следует. С дарами и подношениями он разберется, но есть кое-что еще, на что тебе следует взглянуть. Все карты раскрывать не стану – мало ли, кто читает твою почту…

Я тут в экспедиции хвастался, что мы один и тот же университет заканчивали, пусть и в разное время, и они меня чуть не в слезах просили с тобой связаться. Очень уж не хочется такой куш упускать. Мне с этого – всемирная известность, а ты столько диссертаций сможешь написать, что больше в жизни не придется покупать туалетную бумагу. Я пока что пишу с компьютера смотрителя на железнодорожной станции, в Гульсвике. Знаешь, где это? Долго я у них интернет отнимать не смогу, а на раскопках связь не ловит совсем. Так что жду твоего ответа, друг. Ты нам тут нужен. Постарайся ответить сегодня, максимум – завтра. Дело горит. Ламберт Ван дер Мер.»

Олаф заинтересовался. Сгреб в сторону всю ту макулатуру, которой завалил рабочий стол. В то же мгновение за матовым стеклом двери его кабинета появилась неясная тень. В кабинет вошел ассистент, Герхард, вечно жующий, но, парадоксально, вечно голодный.

– Профессор Энгелен, я сейчас сбегаю до Долли Димплз, хочу взять что-нибудь. Обед скоро. Вам что-то прихватить?

Олаф задумчиво перебирал пальцами над клавиатурой и даже не посмотрел в сторону ассистента. Лишь скорчил гримасу и помотал головой.

– Ладно, нет так нет. Буду минут через десять!

Профессор пропустил слова молодого специалиста мимо ушей. Он думал, вспоминал живое, вечно смеющееся лицо Ламберта. Олаф познакомился с ним лет двадцать назад, как только Ван дер Мер перебрался в Норвегию из Голландии. Профессор перечитал письмо три раза, прежде чем открыть в интернете карту и найти Гульсвик. Деревушка, которую и деревушкой-то назвать сложно, волей судеб оказавшаяся там, где проходил ураган «Ламберт». На своем пути он сметал обычно все до последней пылинки, а в этот раз умудрился не только найти курган, но еще и не повредить содержимое. А оболтусу Ольсену даже удалось что-то опознать! Удивительно, как подношения и старинные артефакты просто не рассыпались у него в руках…

Профессор заложил руки за голову и откинулся на стуле; прикусил карандаш так, что заныли зубы. Если Ван дер Мер не преувеличивает, то ведь это и правда сенсация! Оставалось только надеяться, что у экспедиции была не только договоренность с правительством, но и местными. Потому что у Ламберта уже возникали проблемы с законом, когда его чуть ли не посадили за «мародерство». Адвокат его вытащил и разрешение на раскопки все-таки выдали, теперь же Ван дер Мер появился из ниоткуда, воспрянув, как феникс, из глубин интернета. Олаф выплюнул карандаш на стол и поцокал языком. Курган… крупный, судя по всему. Историческая находка, и Олаф Дитлев Энгелен может стать тем самым профессором, который явит миру удивительные артефакты прошлого и приоткроет завесу тайны над историей родных земель! Если бы ангелочек и дьяволенок склоняли сейчас Олафа к разным решениям, то на одном плече сидел бы целый взвод жирных чертей. Соблазн слишком велик.

Профессор крутанулся на стуле и подкатился к календарю. На нем синим маркером было размечено расписание всех встреч, конференций, слушаний и лекций. Придется парочку важных событий отменить… ничего, ассистент справится. Олаф поднял трубку телефона и набрал короткий внутренний номер.

– Привет, Ян. Да, я. Да, по делу, знаю, что обед! Послушай, тут такое дело… нужно выписать командировку. Да. Да. Очень важно. Ты же меня знаешь, если бы я хотел отсидеться дома, то так бы и сказал! Серьезно. Да. Спасибо! С меня угощение.

Профессор положил трубку и вернулся к компьютеру. Невидимый Ван дер Мер под личиной простого электронного письма терпеливо ждал решения знаменитого историка. Олаф еще раз прочитал длинное послание. В ответ написал не менее содержательный ответ: «Приеду».

***

Поезд плавно вез Олафа в неизвестность, и профессор задумчиво смотрел в окно, закинув ногу на ногу. Погода не радовала с самого утра; табло в поезде показывало всего-то плюс семь, а мелкий, противный дождик покрывал окна мокрой пеленой. Профессор подумал с досадой, что зря вырядился, одев свое лучшее пальто и шляпу – перед кем красоваться? Курганами? Впрочем, он не рассчитывал задержаться надолго. Всего лишь посмотрит на находку, оценит, вернется в Осло за инструментами, записями и прочими необходимыми вещами. Профессор Энгелен заглянул в сумку. Там притаился исписанный блокнот, старенький планшет, документы и ручка, практически без чернил.

– Желаете чего-нибудь, мистер? – елейным тоном произнес проводник, развозивший чай и сладости.

– Нет, благодарю, – улыбнулся профессор, чувствуя, как жужжит в нагрудном кармане сотовый телефон.

Олаф взглянул на притушенный экран. Ван дер Мер.

– Слушаю.

Голос доносился едва-едва, словно голову археолога обмотали мокрой тряпкой; шуршание и скрипы мешали хоть что-то разобрать. Из пучины помех внезапно прорвались слова:

– … видел твое письмо, Олаф. Здорово, что приедешь! Команда будет довольна. Поверь, оно того стоит.

– Плохо слышу тебя, Ламберт! Что там у тебя происходит?

– Ничего, просто я нахожусь там, где обычно люди по телефонам не говорят. Когда будешь?

– Уже еду. Часа два, наверное, осталось. Встретишь на станции?

– Конечно. Жду.

Профессор Энгелен провел рукой по седым волосам, заплетенным в хвост. Почесал бороду. Выудил двумя пальцами планшет из сумки и открыл файл с книгой, которую давным-давно бросил на середине. Не то чтобы она была скучной, вовсе нет, просто Олаф по праву слыл человеком крайне занятым. И он считал, что сделал Ван дер Меру большое одолжение, согласившись приехать в отдаленную деревушку только ради одного-единственного кургана. Олаф многое ставил на кон, соглашаясь помочь голландцу, и ему оставалось только надеяться, что тот ни в чем не преувеличил. А внутреннее чувство, которое Энгелена еще не обманывало, подсказывало, что преувеличил Ламберт немало. Дождь не прекращался, но и не усиливался, покрывая поезд водяной паутиной. То ли он гнался за профессором, то ли профессор сам попал в тенета дождя. А посреди паутины сидел хитрый паук Ван дер Мер и потирал лапки. Перелистывая очередную страницу, профессор цыкнул. «Пожалуйста, пусть у него будет разрешение на этот раз», – подумал он.

Спустя полтора-два часа поезд затормозил на железнодорожной станции Гульсвика. Вслед за теми немногими, кто медленно тянулся из поезда, профессор Энгелен вышел в промозглый холодный норвежский вечер. Уже потихоньку начинало темнеть, и компанию моросящему дождю составил холодный северный ветер, продувавший пальто Олафа. Профессор поежился, натянул потуже шляпу и, сжимая перед собой сумку, побежал на станцию. Внутри оказалось тепло и сухо; только пара сонных пассажиров да продавец газетного киоска населяли небольшое помещение. Стряхнув капельки воды с драпа пальто, Олаф огляделся. Вот и Ван дер Мер, идет к нему, картинно расставив руки; одет археолог был по-походному, а черные взъерошенные волосы на висках успела тронуть седина. Пышные усы выглядели так же, как и три года назад, во время последней встречи ученых – тогда Олаф даже и помыслить не мог, в какие истории горазд попадать Ламберт.

– Олаф, мой добрый друг! – Ламберт заключил профессора в объятиях, и Энгелен осклабился, мягко отстранив археолога в грязной куртке. – Ты чего так вырядился? Не на официальный прием едем! Ну что, как дорога?

– Сносно, – Олаф отряхнулся и снова посмотрел по сторонам, – если ты не против, я хотел бы побыстрее отправиться на место. Насколько я знаю, мне выдали «отпуск» только на пару дней, и если я не явлюсь послезавтра, то придется снова с Яном собачиться.

– А старый ворчун все еще ректор, а? – подмигнув, Ламберт похлопал Олафа по плечу. – Все готово. Моя машина стоит снаружи. Ехать будем где-то часа три, да еще и по бездорожью, так что, надеюсь, ты взял что-нибудь почитать.

Энгелен разочарованно вздохнул. Он дочитал книжку по пути сюда и совершенно забыл, что до кургана не ходят поезда.

– Идем, – Ван дер Мер накинул капюшон и вышел наружу.

Погода напоминала профессору о туманах, что стелятся над кладбищами по утрам: сковывала по рукам и ногам, проникала сквозь всякую одежду, морозила самое сердце и подрывала и так слабое здоровье. Ван дер Мер пингвиньей походкой направился к старенькому черному пикапу, заляпанному грязью от колес до крыши. Шмыгнув носом, Энгелен залез следом, захлопнув дверь и тут же пристегнувшись.

– Ну что, – Ламберт завел машину, и та натужно загудела, – немного потрясет. Думаю, солнце уже зайдет, как доедем, или будет на краешке горизонта висеть.

– Какое солнце? Весь день поливает… Курган этот ваш в лесу? – поинтересовался Олаф.

– Да, среди деревьев. Почти с самого края; за ними – берег и озеро. Холодное, зараза!

– Еще бы, осень, вообще-то, – проворчал Олаф, – купаться вроде не собираемся.

– Как работа? – Ламберт оглянулся, проверяя, нет ли позади машин. – Все тем же самым занимаешься, бумажки перекладываешь с одного места на другое?

– Лучше, чем в грязном пикапе кататься по такой погоде, – огрызнулся профессор, – скажи мне, что в этот раз у тебя с документами все в порядке.

– Какими документами?

– Как – какими? Разрешение на раскопки и все остальное!

Ван дер Мер махнул рукой.

– А, да сделаем! Я же не виноват, что курган нашелся до того, как мы все уладили с властями…

– О, Боже… – профессор закрыл лицо руками.

– Да не дрейфь, никто не узнает. Ну что нам, в самом деле, сидеть нужно было на этом кургане, пока разрешение не дадут? Ну, копнули немножко, ну, нашли пару артефактов… бывает!

– Не бывает. Тебя опять потащат в суд, и в этот раз все точно окончится сроком.

– Не ворчи. Ты же им не скажешь, верно? – Ламберт снова оглянулся, щурясь и хмурясь.

– Чего ты там высматриваешь все время? – Олаф проследил за взглядом археолога.

– Ничего… наверное. Не знаю. Чувство у меня странное, как курган мы нашли. Знаешь, как будто в спину кто смотрит.

Профессор лишь пожал плечами. Какое-то время пикап тащился по дороге, разбрызгивая лужи, а тучи становились чернее и чернее с каждой минутой. Тяжелая сталь неба готова была обрушиться настоящим дождем, а мрачная морось стала только прелюдией. Справа на пути показались лесозаготовки, а на дороге стали попадаться пожелтевшие дубовые листья. Профессор Энгелен молчал, погрузившись в мрачные мысли о проблемах с законом и разрешениями, а Ламберт Ван дер Мер прибавил громкости радио.

– … ожидается сильный ветер и обильные осадки, а температура ночью обещает упасть до нуля градусов по Цельсию.

– До нуля, – присвистнул Ламберт, – хорошо, что у нас есть печка.

Пикап свернул на бездорожье и сбавил скорость, меся колесами грязь. Чем дальше уползала дорога в зеркалах заднего вида, тем тише становился голос диктора и громче – помехи. Вскоре из динамиков раздавался один лишь белый шум, не нарушаемый ничем. Ламберт выключил радио и взглянул на экран мобильного телефона.

– Связь еле держится. Еще немного – и совсем пропадет. И почему курганы не насыпают там, где есть вай-фай?

Профессор Энгелен тоже бросил взгляд на телефон. Нет сети. Дождь пошел сильнее, застучав крупными каплями по лобовому стеклу; пикап выехал на каменистую местность, и его затрясло, словно на аттракционе. Дворники едва справлялись с потоками воды.

– А я удивляюсь, – проворчал профессор, – как ты умудряешься находить все не летом. Хуже погоды для раскопок не придумаешь.

– Да уж, тут ты прав, – Ван дер Мер сжал губы.

С полчаса прошли в молчании. Камни сменились деревьями, и Ламберт лавировал между ними, упорно пытаясь не вогнать пикап в какую-нибудь сосну или ель. Дрожащим от тряски голосом Олаф спросил:

– Ты говорил, что не будешь раскрывать все карты, потому что не знаешь, кто читает мои письма. Что ты имел в виду?

– А, это… – протянул Ван дер Мер. – Понимаешь ли, мы нашли внутри, в погребальной камере, множество подношений и старинных артефактов, но один из них выглядит… новым. И не спрашивай, как это возможно.

– Может, он просто не древний, и все тут? – пожал плечами Олаф.

– Черепки, традиционные посмертные дары, оружие, броня – не похоже, чтобы в наше время кто-то баловался насыпанием курганов с артефактами в глуши. Разумеется, на анализ я ничего пока не отправлял. Но поверь мне, кое-что выглядит новехоньким.

– Странно…

– Не то слово. В общем, сам все увидишь. Заодно и расскажешь нам, что же мы такое нашли. Не доверяю я словам Ольсена.

– Вы там лагерем встали?

– Да. Две больших палатки у озера, кое-какое оборудование, так что на первое время хватит. Позже подвезем что-нибудь посерьезнее, а пока приходится довольствоваться тем, что есть – да и мы ненадолго, дня за четыре разберемся. Продукты подходят к концу, но на одном из берегов озера есть деревенька. Люди в ней точно живут – мы видели рыбака ранним утром. Если что, купим еды у них.

– А как называется деревня?

– Не знаю, мы с жителями еще не разговаривали. У нас такой бардак, что они, наверное, думают, что мы какие-нибудь туристы. Так или иначе, на карте я их не нашел, так что деревенька очень маленькая.

Природа Норвегии осенью всегда казалась профессору Энгелену чем-то особенным, сказочно-мистическим; она представала ландшафтами книг о магии, альвах и цвергах. Проезжая хвойные леса, безразличные ко всему серые спящие камни, мшистые холмы-великаны, поневоле начинало казаться, что вот-вот на гребень одного из них выедет уставший всадник в развевающемся меховом плаще. Существа скандинавских легенд оживали, выходя из пелены утренних туманов, чтобы населить край фьордов. В туманной дымке появлялись и пропадали силуэты огромных турсов и злобных ётунов.

Постепенно становилось все темнее, и вскоре только лучи фар вырывали из тьмы силуэты деревьев. Ван дер Мер болтал без умолку – о своей работе, о находках, о последних исследованиях и о семье в Голландии. Олаф только слушал и кивал, клевал носом. Наконец, Ламберт указал куда-то пальцем:

– Вон там, видишь? Между деревьев огни! Это наши палатки. Почти на месте.

Зевнув, Олаф посмотрел на часы. Отстегнул ремень безопасности. Дернувшись в последний раз и подпрыгнув на большом камне, машина встала, закрыв глаза-фары. Ночь наполняла лес волшебными звуками, и даже осенью они не утихали, несмотря на холод и дождь. Профессор Энгелен поежился и вышел; Ламберт одним лишь жестом предложил ему пройтись побыстрее, и два ученых заковыляли к палаткам, кое-как прикрываясь от дождя. Сосны расступились и пропустили профессора на прекрасный каменистый берег, на который сонно наползали небольшие волны. Там раскинулся настоящий бивак: большая палатка на манер шатра, а в сторонке еще одна – «жилье» для сотрудников, с печкой внутри. Похоже, Ван дер Меру не требовался отряд крупнее. Тепловая пушка, сваленные инструменты, бензопила на троне из опилок, запас топлива, лапника и дров; в стороне, будто обидевшись на всех, стоял прицеп, укрытый брезентом. В нем покоилась основная часть лагерных запасов.

– Заходи, заходи, – подзывал Ламберт, приподняв полу шатра, – у нас тут местный командный пункт. Все, что первое время тебе может пригодиться, в том числе такая сложная вещь как микроскоп и такая простая как лопата.

Вздохнув и опустив голову, старый профессор ступил в круг искусственного света ламп. Четыре лица повернулись к новоприбывшему. Не слишком-то много для серьезной экспедиции, но вполне годится для тех, кто не хочет привлекать к себе особенного внимания. Пожалуй, тем или иным образом, Олаф был знаком со всеми членами команды Ван дер Мера: Шарлоттой Йоханссон, той еще авантюристкой, Андерсом Ольсеном, историком с маленькой буквы; компанию им составлял проходчик и неутомимый путешественник по кличке Як, а в самом дальнем углу расположился известный в узких кругах археолог из Австрии – Доминик Мозер.

– Ба, сам профессор Энгелен! – воскликнул Ольсен, вскочив с раскладного стула; он энергично затряс ладонь Олафа, который вяло пытался вырвать руку. – Рад, очень рад! Всегда хотел заняться с вами совместным проектом. Надо признаться, когда мистер Ван дер Мер сказал мне, что учился с вами в одном университете, я принял это за плохую шутку, но вот вы здесь!

– Оставь его, – засмеялся Ламберт, – успеешь еще поработать. Господа, позвольте представить…

– Мы знакомы, – коротко кивнула Шарлотта.

– Встречались, наслышан, – Як пожал Олафу руку, – почту за честь работать в команде.

Он снова уселся поудобнее у самого обогревателя, пожевывая кусок вяленого мяса. За стеной шатра противно жужжал генератор. Мозер, казалось, из-за этого шума сидел весь на нервах. Он нервно кивнул профессору и повернул голову к Ван дер Меру, взъерошив на голове соломенные волосы:

– Герр Ламберт, а нельзя ли сделать генератор потише? Он, право, мешает мне думать. Скоро все мысли превратятся в жужжание!

– Только если хотите остаться без света и тепла, герр Мозер, – ответил Ламберт.

Он взял с большого раскладного стола фонарик и проверил его, щелкнув пару раз кнопкой. Тот ответил ярким мерцанием.

– Пойдем-ка, Олаф, покажу тебе курган. Шарлотта, иди с нами: как-никак, ты этот холм начала копать.

Женщина встала, набросила теплую куртку и вышла в темноту. Профессор Энгелен и Ламберт шагнули следом. Археолог набросил капюшон на голову и направил фонарь на землю, освещая мокрую жухлую траву и рыжие иголки; Олаф поправил шляпу и поднял воротник пальто. Тишину наступившей ночи нарушало только шуршание дождя по стволам деревьев да звуки шагов трех исследователей, почти крадущихся во тьме.

– Сейчас все будет не разглядеть, – бросила Шарлотта через плечо, – но находка чрезвычайно интересная. Если что, мы несколько сотен фотографий сделали, прежде чем что-то трогать, могу потом показать. Ни я, ни Ольсен не знаем здесь ни одного крупного захоронения или даже намека на него в исторических книгах и трактатах, однако курган похож на последнее пристанище крупного военачальника, если не конунга. Более того, скелетов двое.

– Двое? – заинтересовался профессор Энгелен. – Надо думать, отец и сын, павшие в бою?

– Нет, мимо, профессор, – сверкнула в темноте белоснежная улыбка Шарлотты, – судя по подношениям и погребальным дарам, это мужчина и женщина.

Мрачный холм, обросший соснами, встретил людей в лесу. Сырой и скользкий, несмотря на иголки, он не желал принимать гостей, создавая ощущение чего-то злобного, затаившего обиду на весь мир, чуждого и враждебного. Пятно света от фонаря ерзало по коре сосен вокруг, и профессор с археологами стали обходить холм, пытаясь найти в темноте вырытый вход в погребальную камеру. Вскоре он показался – темный лаз, чернее самой ночи; пахло мокрой землей и старым кладбищем, а у профессора Энгелена сжалось сердце. Он не любил гулять ночью даже по родному Осло, а уж залезать в могильники в такое время суток и вовсе не хотелось, особенно после всяких вздорных историй о призраках и оживших мертвецах.

Команда Ван дер Мера успела протянуть внутрь какое-никакое освещение, провод от которого вел ко второму генератору, сразу у входа в курган. Ламберт завел его, и тот недовольно загудел, как потревоженный шмель. Холодный белый свет ламп осветил неровный прорытый лаз в глубины холма с кое-как сооруженными подпорками. Несмотря на искусственный свет, тьма внутри захоронения не желала рассеиваться, храня тайну о давно забытых костях.

– Давайте побыстрее закончим и вернемся поближе к печке.

Ламберт стянул капюшон, и волосы на его голове приняли самую абсурдную форму из возможных. Во мраке леса они казались слишком длинным мхом. Силуэт археолога на секунду загородил первую лампу. Свет мигнул и разгорелся снова, когда Ламберт прошел дальше; скрылась вторая лампа, третья… Шарлотта шагнула следом. Профессор Энгелен, вдохнув холодный сырой воздух, махнул рукой и последовал за ней. Внутри кургана пахло еще хуже, но не настолько, как Олаф себе представлял. Широкое помещение было погружено в вязкую, неспокойную тишину, нарушаемую только монотонным гудением лампочек. В яме посередине лежали подозрительно хорошо сохранившиеся скелеты; вокруг них, словно в сказочной сокровищнице, расположились дары. Любой археолог и историк счел бы такую находку за чудо – посуда, как целая, так и черепки, оружие и броня, не в самом идеальном состоянии, амулеты и обереги, рунические таблички и потускневшие ювелирные украшения… Подношения на любой вкус. Но профессора Энгелена поразило другое, из-за чего он стоял с открытым ртом, не видя больше ничего вокруг – идеально сохранившийся меч со сверкающим клинком, лежащий между останков. Ни одна пылинка не смела осесть на нем, ни одного пятнышка ржавчины не появилось на лезвии.

– Откуда… откуда это здесь?! Он выглядит новым!

– Именно, – Ламберт потер небритый подбородок, – это и есть самая крупная наша находка, из-за которой-то, кстати, тебя и вызвали. Мы тут уже все теряемся в догадках, а бедный Ольсен, кажется, скоро сойдет с ума. Мы набрели на что-то жутко интересное, Олаф.

– Жуткое – не то слово, – Шарлотта присела возле меча и осторожно наклонилась к эфесу, – ни царапины, ни пятнышка. Ничего! Будто только что выковали!

– Здесь материалов для исследования – не на один год, – Олаф окинул погребальную камеру взглядом, останавливаясь на секунду на дарах и амулетах.

– Верно. Говорил же – сенсация! – улыбаясь, Ван дер Мер потер руки. – Пойдемте назад. Завтра перенесем самое интересное в лагерь и начнем работу. Нужно как следует все идентифицировать и изучить, насколько возможно с полевым оборудованием – а там получим разрешение и заберем все в нормальные лаборатории. Что скажешь, Олаф? Не зря приехали?

Профессор Энгелен не ответил, в молчаливом удивлении разглядывая сверкающий клинок.

Глава 2

Дождь прекратился ближе к утру, перестав жалобно стучать по шатру. Все мирно спали в общей палатке, Олаф же остался в главной – посмотрел кое-какие документы, ознакомился со списками находок, сделанными Ван дер Мером, и тихо уснул как сумел, завернувшись поплотнее в пальто и прикрыв лицо шляпой. Спустя какое-то время он проснулся от странного холода, несмотря на то, что оставил включенным обогреватель, наплевав на все инструкции и советы по безопасности. Сонно протерев глаза, профессор сел и бросил взгляд на полог. За ним – ни пятнышка, ни лучика света. Темно, хоть глаз выколи. Может, еще слишком рано? Энгелен, порывшись в кармане пальто, достал телефон, но тот не желал включаться, сколько бы ни щелкал профессор на нужную кнопку. Из-за полога раздался звук – как будто вздох, но тяжелый, неестественный. Олаф поднялся.

– Ламберт?

Молчание. На необычно ватных ногах Олаф подошел к пологу и расстегнул его. Внутрь ворвался туман, густой и странно клубящийся, будто кто специально напустил дыма. Снаружи – ни звука. Черные стволы деревьев, синие кроны в тон едва освещенному небу. Палатка пропала; ни озера, ни берега – только бесконечный лес, карабкающийся по склонам холмов и угрюмо смотрящий на незваного гостя. Профессор пошел было наугад, но тут же остановился. Маленький темный силуэт проступил в чаще, за одним из деревьев. Будто ребенок играл в прятки, уверенный, что его не видно. Олаф сделал пару робких шагов вперед и тихонько позвал:

– Ламберт?..

Тень испарилась. Профессор Энгелен услышал частое придыхание, будто кто-то торопливо шел или бежал прямо позади него. Звук нарастал, пока не превратился в громовые раскаты, давящие на уши. Олафу показалось, что он почувствовал чье-то теплое дыхание на затылке. Обернулся…

И проснулся по-настоящему. Вскрикнув, профессор дернулся и свалился с импровизированной кровати. Ворча и пытаясь продрать сонные глаза, он, шатаясь, поднялся на ноги. Схватил телефон, который лежал на раскладном столе. Пять тридцать. Небо покрывало сплошное серое одеяло облаков, а иголки и траву даже тронуло инеем за ночь; судя по всему, день не обещал быть солнечным. Ежась, Олаф вылез наружу. Из спальной палатки не доносилось ни звука, зато что-то двигалось меж деревьев, на озере. Профессор Энгелен вышел на берег, слушая, как хрустят камни под подошвами. Вода ледяными волнами набегала на них, облизывала и без того ровные булыжники. Одинокая лодчонка, утлая и старая, плыла посередине озера, а в ней сидел человек в красной шапке – с такого расстояния Олаф не мог его как следует разглядеть. Тончайшей ниточкой тянулась леска от простой самодельной удочки. В деревне на другом берегу можно было заметить искорки света в окнах: что ни говори, а настоящая природа и люди, живущие вместе с ней, в ее ритме, просыпаются куда раньше. В отличие от городских неженок.

– Ух-х-х, – снова вздрогнул Олаф и подошел ближе к кромке озера.

Набрал полные ладони студеной воды и плеснул в лицо. Морок неприятного, неспокойного сна улетучивался прочь вместе с ночью, и профессор протопал назад, к шатру, чтобы взять из кармана сумки прихваченную зубную щетку и пасту. Олаф чистил зубы, глядя на рыбака, сохранявшего спокойствие атлантов; тот порой так неподвижно сидел, что казалось, будто на лодке по озеру пустили статую. Рыбак чуть приблизился к берегу, где стоял лагерь, и Энгелен, щурясь, вглядывался в грубое, истерзанное возрастом и погодой лицо. Оно походило на маску, сделанную резчиком по дереву. Олаф хмыкнул: подумал, что резани такого рыбака ножом – и увидишь кольца, по которым можно сосчитать возраст. Ореолом вокруг бледного лица мерцала серебряная шкиперская борода. Красная шапка, кое-где дырявая, походила больше на часть головы, чем головной убор. В дополнение ко всему, на рыбаке висела старая куртка, протертая и потрепанная. Складывалось впечатление, что деревенские жители не слишком-то часто наведывались в города поближе к железной дороге или трассам. Поплавок сидел на водной глади неподвижно, как и его хозяин.

Шумно прополоскав рот, Энгелен сплюнул белую пенящуюся пасту на круглые камни.

– Отличное утро.

Голос сзади раздался так неожиданно, что Олаф вздрогнул и обернулся. Улыбнувшись и кивнув, Як встал рядом и потянулся.

– Я бы сейчас не против присоединиться к тому мужичку, – сказал он, глянув в сторону рыбака, – жаль, что мы тут не просто так отдыхаем, а в могилах копаемся. Хоть и древних.

– Да, рыбачить и я любил, пока дел не стало так много, что я вообще позабыл такое слово, – усмехнулся Энгелен; из всей компании, пожалуй, только Як ему импонировал в определенной степени.

Длинные волосы путешественника расплескались по плечам, а борода, заплетенная в косички, легла на грудь, как волна озера ложится на гальку. Як все еще зевал и протирал глаза, тихо насвистывая какую-то мелодию. Олаф посмотрел вниз – на поясе Яка висел громадный охотничий нож. То ли Энгелену так показалось, то ли он действительно больше походил на тесак, чем простой нож.