Читать книгу Веер - Артем Семенов - Страница 1

I

Графиня Марион де Шанти была очень опечалена своим возрастом. Через два дня ей исполнится семьдесят пять.

Ах, как она грустила по молочной белизне кожи, как вздыхала, когда глядя в зеркало видела паутину морщин на лбу, возле глаз, вокруг высохших губ, которые так недавно ещё пленяли взоры ее бесчисленных кавалеров своим рубиновым цветом.

А эта шея! Сейчас она похожа на кусок сухого дерева.

А что случилось с грудью? Некогда налитая и упругая, она висела теперь сморщенными мешками, напоминая пару старых пустых кошельков.

Эти ноги, самые стройные в Лангедоке, с годами превратились в блёклые палки, опутанные узлами вен.

Ах, молодость! Сколько она дала и сколько теперь забирает с помощью воспоминаний. Как терзает сердце, которое не раз вспыхивало от страсти, наливая чистое лицо румянцем неги. Графиню покинули все, когда старость своей неумолимой рукой постучалась в храм ее прекрасного тела. Она уже никого не привлекала. Все эти молодые повесы, с лихо закрученными усами, теперь желали только ее денег. Бедный граф де Шанти! Как он был прав, когда говорил ей о неизбежных страданиях, которые принесут годы. Как будут притворяться все эти юные франты, припадая к ее сморщенной руке, при этом внутри содрогаясь от отвращения.

Теперь граф лежит в фамильном склепе и слова его сбываются. Насколько была она легкомысленна в свои молодые годы, когда не помня себя от страсти пускалась во все тяжкие, не стесняясь своего доброго мужа. А он любил ее. Любил по-настоящему. Эта привязанность была болезненна. В его душе, попеременно, кипели ревность и обожание. Случались минуты, когда он готов был сомкнуть руки на шее своей жены, но взгляд ее больших черных глаз мгновенно подавлял всякий гнев и обманутый граф, в который раз, прощал ей очередную измену.

Марион сидела перед зеркалом, из которого на нее взирала ужасная старуха с плохими зубами и глубокими морщинами, напоминающие пересохшие поймы рек. Она снова вздохнула. Жизнь подходит к концу. Раньше ей казалось, что она всегда будет молодой. Старость представлялась графине какой-то необозримо далекой и несуществующей. Это было то, что случалось с другими; сама же она останется цветущей и юной особой навсегда. Но проза жизни была неумолима. Из зеркала смотрела старая развалина, у которой даже не осталось слез, чтобы пролить их по случаю безрадостного заката жизни. Все высыхало в этом теле. Даже душа.

Графиня схватила черепаховый гребень и с ненавистью швырнула его в зеркало. Стекло треснуло, добавив ее отражению дополнительные морщины.

В опочивальню, привлеченная шумом, вошла служанка и спросила госпожу, что стряслось. Графиня тяжело обернулась и уставилась на нее покрасневшими глазами. Это снова напомнило ей утраченную молодость.

Насколько же Катрин была свежа! В каждом движении ее кипела энергия. Жизненные соки питали молодое тело. Марион и подумать не могла, что когда-нибудь станет завидовать служанкам.

– Все хорошо, Катрин,– ответила графиня,– я уронила гребень.

– Я пришлю Люка, чтобы он принёс вам новое зеркало.

– Перед обедом я хочу прогуляться.

– Мне сопровождать вас?

– Поможешь мне спуститься в оранжерею. Пьер сказал, что сегодня орхидея раскрыла свой бутон.

– Да. Это случилось рано утром. Ах, как она красива! В жизни своей не видела такого чуда.

Катрин несколько театрально поднесла руки к груди и закатила глаза.

– Через четверть часа придёшь одеть меня.

– Хорошо, госпожа.

Служанка поклонилась и вышла.

До обеда оставалось около получаса, когда графиня с помощью Катрин спустилась в оранжерею, чтобы взглянуть на распустившийся цветок орхидеи, который старый садовник ревностно лелеял на протяжении целого месяца. Орхидея была прелестна. Она тоже напомнила графине о молодости и красоте – этих двух неразлучных и коварных спутницах, которые на закате жизни так цинично отдают человека на растерзание безжалостной старости. Графиня, который уже раз за день, горестно вздохнула.

– Вам плохо, госпожа?

Упредительная Катрин была начеку.

– Ничего, милочка,– ответила Марион, грустно улыбаясь. – Я только восхитилась цветком. Поднимись наверх – пусть обед подадут позже, я хочу прогуляться по саду.

Графиня неспешными шагами покинула оранжерею.

День выдался солнечный и теплый. Дворцовый сад утопал в зелени деревьев. По бокам гравиевой дорожки, которым была обсыпана широкая аллея, росли кусты шиповника, сирени и жимолости. Птицы резвились в листьях ветвей, заходясь звонкими трелями.

"Одна лишь природа вечна",– подумала графиня, усаживаясь на скамейку.

Она подняла голову вверх, туда, где между могучими кронами скользили лучи солнца, и ей стало легче. Отступило утреннее раздражение и внутри потеплело. Марион прикрыла глаза и не опуская головы, улыбнулась.

– Прошу прощения, ваша светлость.

Голос прозвучал неожиданно; графиня даже слегка вздрогнула. Перед ней стоял незнакомец. Несмотря на теплую погоду одет он был в шерстяное трико и куртку с глухим капюшоном, скрывавший его лицо. Через плечо незнакомец перекинул небольшой короб, который обычно носят торговцы. Как он мог бесшумно появиться на алее засыпанной гравием, осталось загадкой.

– Что вам угодно? – несколько удивлённо спросила Марион.

– Жизнь слишком быстротечна, а к старости ещё и жестока.

Глаза незнакомца странно блеснули из глубины капюшона.

– Я не понимаю вас.

Графиня была в замешательстве. Кто впустил в замок этого человека?

– Не бойтесь меня, мадам. Я знаю о чем печалится ваше сердце. Знаю как вы плохо спите, почти ощущая холод могилы, в которую уже приготовились сойти. Как терзает вас память об ушедшей молодости и сколько вы выплакали слез.

– Да кто вы такой? – вскричала графиня, негодуя и одновременно досадуя на то, как точно незнакомец угадал состояние ее мятущейся души.

– Врач, возможно,– ответил тот, – но врач не совсем обычный.

– Вас кто-то пригласил в замок?

– Вы, мадам.

– Это неправда.

– Однако – это так. Ваше горькое отчаяние и безутешность заставили меня явиться к вам и положить конец всем страданиям.

– Каким образом?

Этот человек пугал и в то же время притягивал к себе, словно магнитом.

– Я же сказал, что я врач, а у каждого врача непременно найдется рецепт и лекарство, которое утишит боль. Но так как врач я необыкновенный, то и микстура моя будет не совсем обычная.

С этими словами незнакомец пошарил в коробе и достал оттуда продолговатый черный предмет. Потом щёлкнул пальцами, и в руке его раскрылся веер, украшенный причудливыми символами и монограммами.

Графиня смотрела как завороженная.

– Это и есть лекарство? – спросила она.

– И смею заметить – самое лучшее от того недуга каким страдаете вы.

– Как же оно лечит?

– Совсем просто: в определенный час вы обмахиваетесь им три раза и возвращаете себе пять лет жизни.

Графиня с интересом взглянула на веер, который незнакомец, будто нарочно, крутил перед самым ее носом.

– Потом, в определенное время машете ещё три раза и вот вам уже возвращены десять лет жизни.

– Значит пользоваться им можно сколько угодно?

Марион заволновалась.

– Не совсем, – ответил незнакомец и голос его приобрел некоторую торжественность, словно он собирался сказать нечто важное.– У этого волшебного веера, как и у всякого другого лекарства, есть некоторые ограничения. Побочные эффекты, так сказать. Данный предмет можно использовать до десяти раз, учитывая возраст владельца. После чего от веера надо будет избавиться.

– Если эта штука и вправду может делать такие чудеса, сколько же она должна стоить ? – спросила графиня.

– Ваша светлость, я не из тех врачей, что норовят поживиться за счёт пациента. Я всего лишь фигляр, который поглядывает на деньги сквозь пальцы. Меня больше радует смех выздоровевшего, нежели звон монет в кошельке.

– Вы уступите мне его просто так?

– Он ваш, мадам,– ответил незнакомец и протянул веер графине.

Марион неуверенно взяла странный подарок.

– Теперь запоминайте: тринадцатого числа каждого месяца, ровно в полночь, вы можете сделать три взмаха. Через десять месяцев, когда сила веера иссякнет, вы должны будете бросить его в старый колодец, что находится в семи лье отсюда, возле мельницы старого Кристофа. Выполните в точности все, что я вам сказал, и вы сможете в полной мере насладиться вновь обретенной молодостью. Ни в коем случае никому не передавайте и не оставляйте у себя веер по истечении срока его службы. И упаси вас бог воспользоваться им не в назначенный срок.

Графиня почти не слушала, что говорил ей незнакомец. Она была увлечена подарком. Но когда Марион на минуту отвлеклась, чтобы поблагодарить его, на аллее уже никого не было.

"Какой странный незнакомец. Но его подарок ещё удивительнее. Если этот веер в самом деле способен возвратить человеку молодость, он бесценен. Хотя есть условности. Он что-то говорил про колодец…Нет, про мельницу. Ах, право, я настолько увлеклась его подарком, что пропустила все рекомендации. Как там сказано: тринадцатого числа каждого месяца… В полночь сделать три взмаха…Десять раз – это предел…Избавиться от веера…Это я запомнила, вот только что насчёт мельницы и колодца? Не могу припомнить",– графиня коснулась пальцами лба, пытаясь собраться мыслями.– "Проклятая старость! В голове уже ничего не держится. Колодец и мельница… Мельница и колодец… Хотя это может не так уж и важно. Я ведь запомнила самое главное."