Читать книгу На пути к Бесстрашию - Артем Владимирович Дьяков - Страница 1

Пролог или одна из северных легенд

Где-то на севере Нилланской Империи родился и вырос Хайдио, человек, в совершенстве овладевший абсолютно всеми стилями боя. Он по праву считался лучшим, и слава о нём облетела мир. Но чем больше становилось у него поклонников, тем больше появлялось и завистников. Много влиятельных людей жило в то время, и обидно им было, что имя лишь одного не сходит с уст.

Тем временем ни о чем не подозревающий воин обзавелся семьей и основал школу единоборств, в которую стекались ученики со всей Империи, и не только. Никто из них не получал отказа, каждый мог посмотреть на великого Мастера в деле, получить от него советы и даже сразиться с ним – проиграть – но проиграть непобедимому. И терпение завистников подошло к концу. К тому моменту они были уже повсюду, и в их рядах насчитывалось немало могущественных фигур. Но что поделать с человеком, который ещё при жизни стал легендой? Убить? Нет, ведь он превратится в мученика. Действовать тут нужно было хитрее: сломить его дух, показать всему миру, что на самом деле герой – не герой, и что ни в коем случае он не годится в кумиры. Они решили сломать Мастера, и причём – изнутри. Его любовь к жене и маленькому сыну была всем известна…

Убийцы из Цитадели Мечей, словно тени, подкрались к ничем не примечательной усадьбе на окраине города. Они нагрянули туда поздней ночью, но застать врасплох Хайдио всё же не смогли. В погребе спрятав свою семью, он достойно встретил незваных гостей. Выжившие наёмники говорили потом, что та ночь была самой кошмарной в их жизни. С ужасом они вспоминали своего противника – неуловимого, неустрашимого, всюду сеющего гибель. Обезумев от ярости, воин дрался как никогда раньше, но, тем не менее, этого оказалось недостаточно. Убийцам удалось осуществить задуманное, после чего они исчезли, растаяли во мраке ночи. А Мастер, упав на скользкий от крови пол, издал душераздирающий вопль. Таким и нашли его утром – окруженным телами врагов и горько рыдающим.

Как и рассчитывали недоброжелатели, потеря любимой жены и сына сделала то, что не по силам было ни одну воину в мире – сломала великолепного Хайдио. С тех пор он стал замкнутым, раздражительным, а временами даже злобным. С каждым днем он терял учеников, его школа пришла в запустенье, и вскоре от него отвернулись все добрые горожане.

Сам же Хайдио был только рад, что к нему перестали лезть с расспросами. Всё чаще и чаще его можно было встретить в каком-нибудь трактире. Там он ругал «дешевое пойло», которое ему наливали, но всё равно пил его без меры. Но, ни в чем себе не отказывая, воин даже не думал платить. Позвать же стражников и силой выбить из должника золотую монету никому и в голову не приходило. Даже будучи мертвецки пьяным, Хайдио оставался Мастером рукопашного боя, пусть не таким классным, как раньше, но достаточно хорошим для того, чтобы разнести трактир по бревнышку. Трактирщикам только то и оставалось, что печально вздыхать, едва на пороге их заведения появлялся человек в лохмотьях, уже успевший где-то «накидаться». За спиною его стали называть Пьяным Мастером.

Однако не вся его жизнь сводилась к попойкам. Частенько, раза два или три в месяц, Хайдио отправлялся в горы, и всякий раз блуждал там так долго, что люди начинали за него беспокоиться. Но Пьяный Мастер возвращался назад, и грудь его украшали чудовищные шрамы. На какие-либо вопросы он, как правило, отмалчивался, но иногда откровенничал и рассказывал собутыльникам удивительные вещи. Что якобы эти шрамы он наносит себе сам, словно одержимый, бросаясь на острые камни. При этом Хайдио не считал себя сумасшедшим, и объяснял, что таким образом тренируется, идёт по пути Бесстрашия, пытаясь достигнуть самую сложную – десятую ступень мастерства. Девять предыдущих, мол, ему покорились ещё давно, но их оказалось недостаточно, чтобы спасти жену и сына. И только постигший последнюю, десятую ступень может истреблять врагов одним лишь взглядом. Так быстро, что никому они не успеют причинить вреда. Местные пьяницы – те, кого с натяжкой, но всё-таки можно было назвать друзьями – одобрительно кивали и всячески его поддерживали.

Но однажды он ушел и не вернулся. Исчезновение Пьяного Мастера послужило причиной для слухов и сплетен, которые летали по всему городу. О том, куда девался Хайдио, спорили и в грязных трактирах, и в шикарных особняках, и в школах боевых единоборств, и в пансионатах благородных девиц. Некоторые утверждали, что безумец так часто проклинал Небожителей, что те решили покарать его, сделав Бессмертным, и теперь он до скончания веков будет скитаться по миру, крепким вином спасаясь от боли утраты. Другие возражали – нет – просто ему удалось постигнуть ту самую, десятую ступень мастерства, и самому уподобиться Небожителям. Но все, абсолютно все были уверены, что Пьяный Мастер жив и однажды вернется обратно.

Глава 1.

Эльтунская армия шла по разоренным землям, и не встречала на своём пути ничего живого. Здесь не было плачущих женщин или насмерть перепуганных детей, и даже стервятники не прилетали сюда, чтобы полакомиться свежими трупами. Только сгоревшие дотла деревни и мертвецы.

Армия шла на восток. Один из её отрядов, растянувшись длинною колонной, лишь на немного опережал второй, и передовые его части как раз входили в одну из таких деревень. Однако большинству солдат лишь предстояло увидеть царивший там ужас.

– И чего нам там делать? – проворчал десятник Хилин Прайтизи. Был он молод, несмотря на своё офицерское звание, и славился исключительной отвагой во время боя. Она и помогла ему заработать глубокий шрам на всю левую щёку, который, впрочем, не делал его лицо отталкивающим или неприятным. Может быть, из-за необычных голубых глаз, таких светлых, что всё остальное лицо находилось как будто бы в тени.

Облаченный в простые солдатские доспехи и тёмный плащ, что являлся опознавательным для каждого десятника, Прайтизи вместе со всеми шагал по пыльной дороге. Вооружён он был длинным мечем, который мирно покоился в ножнах, и небольшим, с ладонь длиною клинком, спрятанным в железном сапоге. В руках он нёс шлем.

– Ну как чего… вдруг выживших найдём, – пожал плечами Нэил, другой десятник, находившийся рядом. Его лицо, впрочем, как и всегда, не выражало никаких эмоций. Даже в суматохе боя он оставался спокоен и рассудителен, что не единожды спасало его людям жизнь. Нос у него был прямым, глаза карими, губы немного пухлыми. Белые волосы зачёсаны назад.

– Да никого мы там не найдём, – с досадой бросил Хилин. – Эти твари в живых не оставляют.

Под «этими тварями», само собой, подразумевались орки. Вот уже несколько лет как они разоряли восточные окраины Нилланской Империи, и не было на них никакой управы. Ночами спускаясь с гор, зеленокожая нечисть обходила укреплённые сторожевые крепости, и устремлялась туда, вглубь Империи. Плохо защищённые деревни ничего не могли противопоставить неожиданному удару из темноты. С какой-то неоправданной жестокостью орки расправлялись с мирными жителями, брали всё, что могли унести, и уходили назад. Открытого боя они избегали, и если вставал выбор, сразиться ли с подоспевшими войсками регулярной армии или бежать, побросав всё награбленное, предпочтение отдавалось последнему варианту. Неуловимые, внушающие ужас всему востоку, орки стали настоящей головной болью Нилланской Империи. Воздвигать сплошную линию укреплений на протяжении всей границы с ними было неоправданным с точки зрения экономики решением, а тех оборонительных пунктов, что имелись, было явно недостаточно. Строились дополнительные, но, как и раньше, противник их просто напросто обходил стороной. Организовать же ответный «визит вежливости» оркам не представлялось возможным, ибо жили они в горно-лесистой местности, там, где многотысячная армия непременно превратится в сотни маленьких, друг от друга изолированных и, как следствие, уязвимых отрядов.

Уже не в первый раз после разорительного набега зеленокожих Империя выдвигала Эльтунскую армию к своим восточным границам, и всё для того, чтобы спугнуть недружелюбного соседа, не позволить ему окончательно обнаглеть. Хотя куда уж больше. Уверовавшие в полную безнаказанность орки перестали ограничивать себя только лишь убийствами, время от времени практикуя разнообразные пытки. Прямо там, на месте, на глазах ещё, может быть, живой родни. И не случайно Хилин не хотел заходить в деревню. Он просто знал, что увиденное в ней ему не понравится.

…Вечером того же дня десятник был хмурым и несговорчивым. Хоть и осталась та деревня далеко позади, перед глазами у него стояла ужасная картина расправы над мирными жителями.

Поплотнее укутавшись в плащ, Хилин присел у костра, и постарался подумать о чём-нибудь отвлечённом. Но получалось не очень. Обезображенные тела мужчин и женщин никак не хотели уходить из головы.

– Командир, – обратился к нему вынырнувший из темноты солдат. – Обход завершён. Все на своих постах, ничего подозрительного ими не замечено. Моих замечаний нет.

– Хорошо, – кивнул Прайтизи.

Этой ночью их поставили на дежурство внешнего периметра восточной стороны лагеря. В обязанностях десятника было расставить своих людей на местах, объяснить им маршруты патрулирования. В помощь ему выделялся солдат из совершенно другой сотни, который проверял постовых и докладывал Хилину обо всех замечаниях. Делалось это для того, чтобы «из дружбы» не закрывались глаза на нарушения устава. Сон на боевом дежурстве, к примеру. Незадачливый постовой в этом случае не мог рассчитывать и на то, что десятник проигнорирует эпизод, ведь утром проверявший его солдат обо всём будет докладывать своим командирам. И если выяснится, что кто-то покрывает таких вот любителей поспать, ему тоже мало не покажется.

– Интересно, – произнёс Хилин, и замолчал. Затем поднял взгляд на стоявшего перед ним солдата и спросил. – Почему вам всегда верят? Ну, скажем, застал ты патрульного за игрой в карты с другим патрульным, который вообще не тут находиться должен, приходишь, значит, докладываешь обо всё командирам. А двое те возвращаются утром и говорят: «Ничего подобного! Слепой ваш проверяющий, и тупой!»

– Кто из нас говорит правду легко проверить, – улыбнулся солдат, присаживаясь рядом. Блики огня осветили немолодое уже лицо с морщинами. – Когда вернёмся в Эльтунию, участников спора допросят маги, а заклинание, помогающее отличать правду от лжи считается одним из простейших. Но почему-то мне кажется, вы не об этом хотели меня спросить.

– Да, – неожиданно признался десятник. – Скажи мне, отец, к чему эта жестокость со стороны зеленокожих?  Она неоправданна и лишена всякого смысла! Лучше разграбить несколько деревень, чем одну, но с казнями и пытками местных жителей. Разве нет?

– Хм, мы люди, и нам не понять их логики…

– А надо бы! – с досадой воскликнул Хилин. – Действуй они подобным образом всегда, я ещё поверил бы, что дело в их жестокости, но нет же, нет, раньше эти твари действовали по-иному. Что изменилось с тех пор? Мы не предпринимали карательных экспедиций, не жгли их селения, не убивали детей. Чем вызвана их необузданная ярость?

– Постой, постой, – взмахнул руками его собеседник. – Ты хочешь сказать, что орки это делают специально? Действуют по какому-то заранее продуманному плану?

– Именно! И вот одно из предположений: казни, ими устраиваемые, показательны, и, учитывая, что кроме солдат разоренные деревни никто не осматривает, всё, что в них делается, делается только для нас.

– Но зачем?!

– Чтобы запугать, – предположил десятник.

– Не знаю, кого они там запугают, но если мне повстречается хотя бы один орк, я ему кишки выпотрошу.

Больше они к этой теме не возвращались. Посидев у костра ещё немного, старый солдат отправился проверять посты, а десятник – в лагерь. Ему нужно было развеяться от своих мыслей, а там, говорят, должен был выступать какой-то знаменитый и специально к ним приехавший песенник.

Нилланский лагерь был окружён огромным количеством телег, а там, где их не хватало, частоколом и рвом. Ну и, само собой, многочисленной охраной. Пока Хилин добрался до туда, его трижды остановили, чтобы спросить пароль. Когда речь шла о безопасности нескольких сотен, даже десятникам не делалось поблажек. Орки любили атаковать по ночам, и забывать об этом не стоило. Хотя мало кто верил, что они решатся на подобное. Это, как минимум, потребует отваги, которая прежде в их действиях не наблюдалась. Нападение на сонного, неумело размахивающего вилами крестьянина – не в счёт.

В лагере горели десятки костров, больших и маленьких, а рядом с ними валялись почему-то вдруг ставшие ненужными котелки. Лишь несколько человек продолжали трапезу. Разбитые в строгом порядке шатры пустовали. И только раздававшаяся невдалеке музыка помогла Прайтизи понять, что происходит. Песенник начал выступление, и благодарные слушатели не заставили себя ждать. Он, по всей видимости, и вправду хорошо знал своё дело, если после тяжёлого дневного перехода солдаты пошли к нему, а не завалились на покой. Во дела…

Удивлённый, если не потрясённый этим обстоятельством десятник отправился к центру лагеря. Он-то думал, певца придут послушать двадцать, ну максиму тридцать человек, и то «просто поглазеть». Куда там! Сплошным кольцом песенника окружало несколько сотен людей, и думать было нечего, чтобы пробиться через их спины. Правда, в этом не было никакой нужды. Они вели себя так тихо, что его звонкий голос разносился по всей округе:

О ранах вы знаете больше, чем лекарь,

О славе вы знаете больше меня.

Вы не привыкли от гибели бегать,

Вы гибель встречаете звоном клинка!

Вы больше любого во всём белом свете

Умеете дружбу ценить и любовь.

Вы любите мир, словно малые дети,

Но малые дети не льют свою кровь!

Вы как никто заслужили бессмертья,

Груды сокровищ достойны лишь вас.

К черту все страхи, мечты и сомненья,

Близится главный в судьбе вашей час!

Я спою эту песню ещё и ещё,

Потом вместе с вами отправлюсь я в бой,

Быть может, кому-то подставлю плечо,

Быть может, кого-то прикрою собой!

Буду полезен, и то хорошо,

Ну а сегодня – пой песенник, пой!

Вы истоптали не меньше дорог,

Чем седовласый бродяга с сумою.

Познали печали и уйму тревог,

Когда шли на грозных соседей войною!

Как ангелы вы перед битвой кротки,

Но просто так не даётся победа.

Глаза-огоньки и мечи как клыки –

Раздастся приказ, превратитесь вы в зверя…

– И вправду хорош, – не мог не признать Прайтизи, когда  увидел хмурого как туча сотника Виллиниала. Отстранённо смотрел он куда-то вдаль, и крепко сжимал рукоять своего меча. Алый плащ, который положен был всякому нилланскому сотнику, небрежно закинут за плечо. Одного только взгляда на этого человека было достаточно, чтобы встревожиться и моментально забыть про певца.

Десятник подошёл к своему командиру и негромко его поприветствовал.

– Здравствуй, Хилин. – кивнул тот головой. – Вижу, и тебе не спится?

– Мне вроде как и не положено, – невесело улыбнулся Прайтизи.

– Ааа, точно, твои люди на посту. Совсем забыл. Ну что, как у них там?

– Всё тихо.

– Ну вот и славно, – вздохнул Виллиниал. Был он мужчиной в самом расцвете сил, достаточно опытным для того, чтобы командовать сотней, и не таким старым, чтобы в случае чего самому не повести её в бой. Он всегда вызывал доверие как у простых солдат, так и у выше стоящих командиров; было в нём что-то искреннее, что-то, что не способно на подлость и лицемерие.

– Славно, – ещё раз повторил сотник. – Но всё-таки будет лучше, если ты отправишься назад, на внешний периметр.

– У вас есть основания беспокоиться? – осторожно спросил Хилин. Вообще-то, Виллиниал имел полное право устроить ему хорошую взбучку, ибо приказы командира нужно выполнять, а не обсуждать, и десятник шёл на определённый риск, задавая этот вопрос.

Но сотник всегда относился к Прайтизи с симпатией, и потому прямо ответил:

– Да. Прошлой ночью в лагерь не вернулось двое постовых.

– Дезертирство? – с надеждой произнёс Хилин.

– Если бы! Мы обнаружили следы борьбы и крови. Их уволокли отсюда.

– Тела…

– Найдены не были, – вздохнул Виллиниал.

Наступило долгое молчание, которое тут же было заполнено доносившейся до них музыкой. Певец уже пел какую-то другую песню:

Я весь мир обещал к твоим бросить ногам,

А взамен – поцелуи до дрожи.

Всё готово для сделки – ну как, по рукам?

Приходи! Место встречи всё то же!

– Выходит, – заговорил наконец-то пришедший в себя Прайтизи, – орки не ушли в горы, как делали это обычно.

– Выходит что так, – согласился Виллиниал. – Но почему?

У Хилина не было ответа на этот вопрос, и всё, что ему оставалось, это пожать плечами.

– Ладно, – махнул рукой сотник. – Не забивай себе голову подобной ерундой и обо всём услышанном держи язык за зубами. Мне пересуды в армии не нужны. Ступай теперь, и чтобы всё там было нормально.

– Будет выполнено, – заверил Прайтизи.

Он и сам понимал, где должен сейчас находиться. Быстрым шагом десятник покинул территорию лагеря, и отправился к вверенным ему людям. Как знать, может кто-нибудь из них прямо в эти мгновения ведёт неравный бой? От подобных мыслей становилось не по себе, и рука непроизвольно тянулась мечу.

У разожженного им костра Хилин обнаружил своего недавнего собеседника, старого солдата, который сидел и жевал корку хлеба.

– Как там наши бравые ребята?

– Нормально, – несколько смущённо ответил тот. Столь стремительное появление десятника его явно застало врасплох.

– Мм. Но я всё равно пойду прогуляться до них, – на ходу бросил Хилин.

– Зачем? Я только-только оттуда! – изумился солдат.

Прайтизи этого уже не слышал. Он скрылся в ночи, такой же тёмной, как плащ за его спиной.

– Ну и народ нынче пошёл, – откусывая хлеб, проворчал оставшийся в одиночестве старик. – Сейчас подвернёт себе ногу, или свалится куда-нибудь, и будет без битвы побитым!

Но ничего плохого с Хилином, впрочем, как и с его людьми, не случилось. Остаток ночи он провёл вместе с ними.

Ранним утром нилланские войска двинулись в путь. Вторая часть Эльтунской армии где-то сильно задерживалась, и ждать её никто не собирался. А зря. Прайтизи считал, что в столь тревожное время было бы неплохо собрать все силы в кулак, но мнение простого десятника здесь мало кого волновало.

На протяжении трёх последующих дней, растянувшись длинной колонной, семь сотен пехотинцев, две сотни конников и бесчисленное количество обозов с провизией, доспехами, свернутыми шатрами, медленно продвигались на восток. Разорённых деревень им больше не встречалось, ну, или они заблаговременно обходились стороной. Командование должно было понимать, что моральный дух солдат и без того оставляет желать лучшего. Если так, то оно поступало мудро.

Ночами Прайтизи спал плохо, просыпаясь от малейшего шороха, и всегда в боевом снаряжении и мечом под рукой. Мало ли что. Повторялись ли инциденты с исчезновениями постовых, десятник не знал, а поговорить с Виллиниалом больше не получалось. Иногда в лагерь приезжали гонцы с какими-то срочными донесениями, и ему оставалось только догадываться, о чём в них говорится. Но после каждого такого донесения сотники ещё долгое время ходили мрачными и задумчивыми.

Вторая половина армии всё так же оставалась где-то позади.

Путь на восток с каждым днём становился труднее. Войскам всё чаще приходилось преодолевать возвышенности, переправляться через реки, обходить разного рода впадины. К тому же начиналось лето, и стоял страшный солнцепёк.

На четвёртый день после того, как они миновали последнюю из разорённых деревень, было особенно жарко.

– Вы меня простите, командир, – обратился к Прайтизи один из его солдат. – Но почему большинство идут налегке, и даже мечами себя не обременяют, а мы – как консервные банки? Пот градом бежит! Разрешите хотя бы доспехи закинуть в какую-нибудь повозку.

Звали его Кантил, был он физически силён, характером прямолинеен. Всегда говорил то, что думает, и будь перед ним такой же, как он, солдат, или сам тысячник, Кантил в глаза ему выскажет правду как она есть. Именно поэтому, несмотря на все свои многочисленные заслуги, он почти не имел медалей и благодарственных грамот. Если какой-нибудь высокопоставленный командир, уже приготовившись вручить ему медаль, спрашивал, какого ощущать себя героем, Кантил запросто мог ответить что-то типа: «Мы лишь пешки в руках тупого командования. Столько ребят полегло в том сражении, почём зря!» И вместо заслуженной, уже почти приобретённой награды – два или три ночных дежурства вне очереди. Но Кантил не унывал, и ко всему относился философски. Ну и, конечно, пользовался большим уважением среди солдат. Он, если угодно, был их лидером. Вот и сейчас, когда от жары изнывали абсолютно все, на разговор с командиром решился только один.

– Не разрешаю, – отозвался Хилин. – Во время дневных переходов полагается быть готовыми к нападению.

– Но другие…

– Я отвечаю за ваши жизни, и споры здесь неуместны! – повысил голос Прайтизи. Затем, правда, он несколько смягчился и добавил, – если другие десятники считают, что нам в принципе ничего угрожать не может, то пусть хоть до трусов своих людей разденут.

– Дело дрянь, да, командир? – спросил Кантил, и тёмные его глаза заговорщески блеснули.

– Не знаю, – честно признался Хилин. – Но всё-таки будет лучше, если вы останетесь в латах и при мечах. Вернёмся из похода, отдохнёте. Ступай к ребятам, объясни им, мол, так и так, нужно потерпеть.

– Может лучше вы сами? Они вас любят.

– Именно поэтому на разговор с ними я отправил тебя, – ответил десятник, после чего вместе с Кантилом звонко рассмеялся.

Солнце было в зените, когда на горизонте, там, по правую руку от вереницей растянувшихся войск, появились какие-то маленькие точки. Прошло некоторое время, прежде чем они стали приобретать очертания небольшого конного отряда. Ну, или чего-то, сильно на него похожего. Загадочные всадники приближались, и было их человек десять – пятнадцать.

Приказа остановиться не последовало, и армия продолжала медленно ползти вперёд. Солдаты с тревогой поглядывали на юг. Кого там несёт нелёгкая? И только спустя ещё какое-то время, стало очевидно, что приближались к ним отнюдь не люди.

– Орки, – одними губами проговорил Хилин, обнажая меч.

Их было мало, но каждый восседал на огромном волке. Они размахивали ятаганами, и что-то громко кричали.

Неожиданное появление врагов не повлекло за собой никакой суеты. Нилланцы не бросились к повозкам, расталкивая и опрокидывая друг друга, хотя подавляющее большинство из них шли без доспехов. Многие – даже без оружия. Не стали седлать коней, строиться в боевые порядки. Зачем? Зеленокожие должны были быть безумны, чтобы вдесятером атаковать многие сотни, и всерьез рассчитывать на это не стоило.

Правда, войска прекратили движение. Их колонна замерла, встречая гостей недобрым молчанием. Никто не посылал проклятий в адрес зеленокожих, не ругался, не отдавал каких-либо приказов. Даже кони вели себя тихо. Тишину нарушали лишь доносившиеся слабым отзвуком крики всадников.

А те приближались с каждой секундой, словно и вправду решили помериться силой с целой армией. Но нет, орки благоразумно остановились в некотором отдалении от людей, и слышно было, как недовольные волки жалобно заскулили. Для них нилланцы являлись простым мясом, которое почему-то вдруг стало нельзя схватить и разорвать. Но воли наездников они противиться не смели.

Зеленокожие тем временем спешились, и стали кричать что-то на своём непонятном языке. Видимо, какие-то ругательства в адрес солдат. Один из орков вытащил лук, прицелился, и запустил в их сторону стрелу. Прайтизи видел, как она взлетела высоко в воздух, описала дугу и вонзилась в землю в метрах двадцати от ближайшего к ней нилланца. Но тот всё равно отпрянул назад, и чуть не упал, споткнувшись о камень. Волчьи наездники громко заржали.

И тут терпение солдат подошло к концу. Как будто лопнула струна, сдерживавшая их до этого мгновения.  Огромное войско пришло в движение, засвистели мечи, вылетавшие из ножен, запели трубы, возвещавшие о начале сражения.

– Всем стоять на месте и не рыпаться! – заорал Хилин, но голос его потонул во всеобщем шуме.

И вот уже первый из нилланцев на белой лошади несётся навстречу дерзким. Следом за ним второй, третий… Чуть ли не половина всех конных отрядов, не дожидаясь ничьих приказов, ринулась на орков. Оставаться в стороне не пожелала и пехота. Солдаты бежали к обозам, но вовсе не за доспехами, как можно было бы предположить. Они распрягали лошадей, седлали их, и галопом подрывались в бой. Были и такие, кто лишними движениями себя не утруждал, и мчался в атаку на своих двоих.

– Куда, мать вашу, собрались?! Стоять!!! – срывая голос, кричал Прайтизи. Он одёргивал нилланцев назад, а одному, который кричал: «Вперёд!», со всей силы заехал по носу. Тот рухнул на землю, и Хилин подставил меч к его горлу. – Лучше заткнись по хорошему, понял?

– Дааа… – ответил солдат, размазывая по лицу кровь.

Другие десятники тоже пытались навести порядок, но пока они проводили «разъяснительные беседы» с одним, мимо них пробегало сразу несколько. В мгновение ока армия превратилась в неорганизованную, неуправляемую, охваченную яростью толпу. А когда Прайдизи увидел человека в тёмном плаще – десятника! – который садился на лошадь, у него опустились руки. Чего здесь можно поделать?

А виновники воцарившегося хаоса уже вовсю уносились назад. Их огромные волки не уступали лошадям по скорости, но и оторваться от преследователей на значительное расстояние тоже не могли. И тут возникал очень простой вопрос: зачем, собственно, оркам всё это было нужно?

Неожиданно Прайтизи понял, зачем. В его голове сложилась единая картина происходящего, в которой было место и жестоким расправам над деревенскими жителями, и похищениям постовых. Он был прав на счёт того, что орки зверствовали не просто так, но заблуждался про их мотивы. Вовсе не запугать хотели зеленокожие Эльтунскую армию, они хотели её спровоцировать. Не удивительно, что солдаты не сумели сдержать себя в руках, после всего-то ими увиденного в деревнях! Нужно отдать оркам должное, они хорошо изучили нилланскую армию. Ну а захваченных в плен постовых, и в этом Прайтизи был более чем уверен, пытали и допрашивали, чтобы прояснить последние интересующие моменты. Браво!

Волчьи всадники мчались вдаль, уводя за собой порядка полутора сотен конников. Пехотинцы, тоже было ринувшиеся в атаку, теперь возвращались назад, их дальнейшее участие в погоне выглядело как минимум странным. Наваждение прошло, словно его никогда и не было, и на недобрые взгляды командиров им оставалось лишь виновато разводить руками. Однако те, кто вовремя успел оседлать лошадей, о возвращении назад даже не помышляли. В пылу погони они всё дальше удалялись от основных сил Эльтунской армии. И, по логике вещей, ловушка должна была захлопнуться. Прямо сейчас. Ну же!

Хилин почти не удивился, когда увидел несколько десятков волчих всадников, несущихся с юга-запада наперерез их конному отряду. Столько же приближалось с юга-востока. Вот они, последние штрихи воистину гениального плана! Пойманные на живца нилланцы, кажется, заметили неприятеля, остановили лошадей, застыли в какой-то нерешительности. А чего им ещё делать, сейчас, когда путь к своим перерезан непонятно откуда взявшейся напастью? Расклад сил очень быстро поменялся, и никто из них не ожидал подобного. А заварившим всю эту кашу оркам было впору разворачиваться, и, воинственными воплями предвкушая победу, бросаться на своих недавних преследователей…

– Где сотники?  Кто за главного?! – бросаясь то в одну, то в другую сторону, бушевал Хилин. Раз за разом он наталкивался лишь на растерянные и ничего не понимающие взгляды солдат.

Войска пребывали в полной растерянности, и никто не знал, что им делать.

Тем временем отряды волчьих всадников соединились, образовав широкий полукруг, хищно нацеленный на угодивших в ловушку нилланцев. Перед теми же вставал нелёгкий выбор: броситься врассыпную, в надежде, что удастся спастись, и на куски порубят кого-нибудь другого, или всем вместе ринуться в бой, погибнуть, но погибнуть как воины. И предпочтение было отдано последнему варианту – конники пошли в атаку. Без доспехов, которыми пренебрегли; без копий, таких незаменимых при лобовом столкновении; без командиров, чьи приказы нарушили; и без каких-либо шансов на победу. Они пошли в бой, и их дружный крик: «За Ниллан!» был слышан по всей округе.

И, глядя, как конница несётся навстречу оркам, Прайтизи вдруг понял, что должен брать ответственность на себя. И к чёрту все кары небесные, которые могут обрушиться на него после сражения. К чёрту сотников…

– Солдаты! – закричал десятник уже охрипшим голосом. – Построение клином! За Ниллан!

Быстрыми шагами Хилин двинулся вперёд, и его люди поспешили за ним. Справа шёл Кантил, слева – ещё кто-то. Одна из немногих облачённых в доспехи десяток отправилась в бой, и постепенно к ней присоединялись остальные…

Конница уже вовсю несла потери. Лошади отказывались идти на волков, вставали на дыбы, сбрасывали на землю седоков. Ряды нилланцев смешались, и многие были затоптаны своими же. А через мгновение на них налетели волчьи всадники. Их ятаганы взлетали и падали, рубили всех, до кого могли дотянуться, и, даже вдоволь напившись кровью, ненасытно сверкали в лучах солнца. Начиналась бойня. Безоговорочный триумф зеленокожих становился вопросом времени, и счёт шёл на минуты.

Хилин невольно прибавил шагу. Он находился на самом острие атаки, и вёл за собой уже несколько сотен людей. Солдаты выстраивались в этакий исполинский треугольник, нацеленный на врага. Такое построение было хорошо тем, что с какой бы стороны не появились ещё откуда-нибудь взявшиеся волчьи всадники, везде их встретят плотными рядами. Увы, не шквалом стрел, стеною щитов и поднятыми копьями. Большинство нилланцев шло в атаку «налегке», с одними только мечами, а доспехи так и лежали в оставшихся позади повозках.

Когда до волчьих всадников оставалось метров двести, Прайтизи перешёл на бег. За его спиной запели трубы, возвещавшие угодившим в ловушку конникам о том, что подмога рядом, что нужно продержаться ещё немного.

Естественно, их заметили. Орки разворачивали своих волков, смотрели на наступавших людей и о чём-то друг с другом переговаривались. Не ожидали, поди, такой прыти от пехотинцев. В глубине души десятник надеялся, что зеленокожие не примут боя. Они уже одержали победу, чуть ли не полностью перебив конный отряд нилланцев, и втягиваться в новое сражение им было незачем. Но куда там! Волчьи всадники, кажется, поймали кураж, и ни о каком бегстве не помышляли. С яростными воплями несколько десятков из них бросились на солдат.

– Не отступать, не бояться! – прямо на ходу закричал Хилин, не зная, слышат ли его хотя бы бегущие рядом. – Нас больше, и мы сильнее! Вперёд!

Прайтизи не раз приходилось сражаться с орками, но с их свирепыми скакунами он сталкивался впервые. Величиною с доброго пони, быстрые, мощные, они внушали ужас одним своим видом. Обычный волк в сравнении с ними казался щенком, у которого и клыки-то ещё толком не прорезались. Просто удивительно, как зеленокожим удалось приручить этих созданий! И где они их вообще отыскали? Первоклассные убийцы с клыками и когтями, а против них – обычные люди, даже в доспехи не облачённые…

Умоются нилланцы кровью, ох, умоются…

Волчьи всадники налетели на клином построенные войска, и началась мясорубка. Орки без устали рубили направо и налево, а там, докуда не могли дотянуться их ятаганы, в дело вступали волчьи клыки. Прайтизи видел, как зверь схватил одного из солдат, помотал его в разные стороны, пока тот не прекратил сопротивляться, и, словно тряпичную куклу, отшвырнул далеко назад, сам же бросаясь на новую жертву. Но чем глубже зеленокожие вклинивались в их плотные ряды, тем сильнее сказывалось численное превосходство нилланцев.

– Кантил, прикрой меня справа! – велел Хилил, заходя в бок волчьему всаднику.

Зеленокожий заметил опасность, и его уродливое лицо, лишь отдалённо напоминавшее человеческое, исказилось от ярости. На десятника обрушился чудовищной силы удар ятаганом, который, правда, ему удалось парировать. Ответным выпадом он насквозь пронзил противника. Обмякнув, орк повалился на землю. Прайтизи вновь размахнулся мечом, на этот раз для того, чтобы убить и волка, но тот оказался быстрее. Развернувшись, зверь бросился в атаку, и лишь каким-то чудом Хилил успел отскочить назад. Чудовищного размера клыки пролетели перед самым его лицом. Волк приготовился к новому прыжку, но вовремя подоспевший Кантил вонзил ему в бок свой меч.

Не лучшим образом обстояли дела и у других орков. Их брали в окружение, нападая одновременно и со всех сторон. Не прошло и пяти минут, как выжившие из них бросились в бегство. Вслед за ними и те, кто сражался с конным отрядом…

То тут, то там стали слышны крики: «Победа!», но Прайтизи  никакой радости не испытывал. Слишком много убитых. Не меньше раненых. А ведь они столкнулись всего лишь с сотней волчьих всадников! Что было бы, окажись их в пять раз больше?

К десятнику, устало присевшему на корточки, подошёл Маил, ещё один из его солдат.

– Спасибо, что не разрешили снять, – сказал он, взглядом указывая на свой нагрудный панцирь. На нём виднелось несколько глубоких царапин, оставленных, видимо, волчьими когтями. – Что, командир, намучались?

– Боюсь, – невесело улыбнулся Прайтизи, – мучения мои только начинаются.

Уже ночью, когда убитые были наспех похоронены, а раненым оказана необходимая  помощь, Хилила пригласили пройти в шатёр сотника Виллиниала. Он шёл туда сам, не в статусе арестованного, и даже без сопровождения, но предчувствия у него были крайне тревожными. Уж очень сильно превысил десятник свои полномочия, когда отдавал приказ к наступлению…

Как и предполагалось, в шатре его ждал не один только Виллиниал. Здесь так же присутствовал командир Тернол, и отвечающий за конные сотни Пэил. Несмотря на позднее время суток, все они были «при параде», в доспехах и алых плащах, что свидетельствовало о важности предстоящего разговора.

Тернол был невысоким, но коренастым мужчиной с белыми, как снег, волосами. Обладал жёстким, если не деспотичным характером, благодаря которому его откровенно побаивались во всей армии. Говорят, даже тысячники лишний раз предпочитали не связываться с Тернолом. Столь необузданный темперамент не раз играл с ним плохую шутку, но в конце концов все привыкли к его заскокам, и научились не обращать на них внимания.

Иное дело Пэил. Он, если угодно, был полной противоположностью Тернола. В спорах предпочитал отмалчиваться. Не обладал ни храбростью, ни гибким тактическим умом, и многим казалось странным, что на протяжении пяти лет ему удавалось сохранять за собой должность командира конницы. Ходили слухи, что это благодаря родственным связям с каким-то могущественным чиновником, но как оно было на самом деле никто не знал. Высокий и худощавый, вечно говоривший невпопад, он был белой вороной среди офицеров. С его мнением, конечно, считались, но не более, чем того требовали формальности. Пэил прекрасно это понимал, и даже радовался, что лишний раз его не беспокоят.

Вот и сейчас он скромно стоял в сторонке, лишь изредка поглядывая на грозного Тернола, что, закинув руки за спину, чинно расхаживал по шатру. Между ними явно произошёл конфликт, о природе которого можно легко догадаться. Пэил, видимо, хорошенько «получил» за своих конников, так безрассудно бросившихся в погоню за орками. И только сидевший на кресле Виллиниал казался безмятежным. А ведь именно он являлся командиром той сотни, в которой служил Прайтизи, и при судебном разбирательстве, избежать которого почти невозможно, ему тоже влетит. Не так сильно, как десятнику, но всё же…

– Приветствую, командиры! – вытянувшись в струнку, отчеканил Хилил.

– Перейдём сразу к делу, – начал Тернол, одарив десятника испепеляющим взглядом. – Это ты отдал приказ к наступлению?

– Да.

– Держи себя в руках, Тер, – ещё успел попросить Виллиниал, но было поздно.

– Что «да», безмозглая ты скотина! – заорал сотник, и стоявший позади него Пэил аж вздрогнул от неожиданности. – Какого, спрашивается, хрена ты о себе возомнил?!

– В сложившейся ситуации…

– В сложившейся ситуации ты по уши в дерьме! Сорок человек убитыми, более сотни раненых! Слышишь, десятник, более сотни! Мы, мать её, армия, или полевой госпиталь?! Половина из них помрёт прежде, чем наступит рассвет, другая половина будет висеть на наших плечах весь остаток пути, сковывая мобильность, ограничивая возможности. Противник же не разбит, и даже не понёс хоть сколько-то значимых потерь. Чуешь, герой, чем это может обернуться?

– Нечего вешать на меня всех собак! – вспыхнул Прайтизи. – Конницу нужно было спасать, и я сделал то, что следовало делать сотникам!

– Что, гнать солдат на убой?! – негодующе воскликнул Тернол. – Значит, пока мы совещались, пытаясь найти единственно верное решение, какой-то выскочка всё обдумал, и повёл за собой людей! Да чем ты лучше по собственной глупости угодивших в беду конников, и их придурковатого командира?

– Я попросил бы вас следить за словами! – возмутился Пэил.

Тернол повернулся к нему, и, усмехнувшись, высокомерно ответил:

– Даже твои солдаты тебя не слушают, с чего я должен?

Командир конницы, покраснев, и не говоря больше ни слова, чуть ли не выбежал из шатра. Его чувства можно было понять. Выслушивать оскорбления и без того нелегко, а тут ещё в присутствии простого десятника…

– Чего-то ты и вправду перегнул палку, – устало вздохнул Виллиниал.

– Учитывая, что он, – кивок головы в сторону Прайтизи, – числится в твоей сотне, перегибать здесь палку должен не я. Вообще удивляюсь твоей выдержке, Вил.

– Ну а что мне сейчас прикажешь делать?

– Отстранить его от занимаемой должности, для начала.

– Мы уже говорили об этом…

– Поговорим ещё раз! – насупился Тернол. – Если бы мои десятники позволяли себе подобное…

– Но речь не о твоих десятниках, верно? – поднимаясь с кресла, перебил Виллиниал. – Хватит давить на меня, я своего решения не изменю. Подождём, пока приедет Воил, он нас рассудит. Или, – сделав эффектную паузу, продолжил сотник, – ты смеешь настаивать?

Прайтизи смотрел на стоявших друг против друга командиров, и чувствовал, как воздух между ними искрится от напряжения. Коса нашла на камень. Тернол не привык к отказам, но сейчас ему пришлось столкнуться с человеком, умевшим стоять на своём, и чего ждать от такого столкновения десятник не знал.

Случилось, однако, то, что казалось самым неправдоподобным. Тернол отступил. Своеобразно, конечно, но всё же пошёл на попятную…

– Не армия, а стадо баранов! – прошипёл тот, и направился к выходу из шатра. Проходя мимо Хилила, он сильно толкнул его плечом, приостановился, небрежно бросил: – как только в лагерь прибудет Воил, сразу иди вешаться.

– Так точно, – с серьёзным выражением лица ответил Прайтизи, и прозвучало это издевательски.

Тернол лишь фыркнул, в бешенстве уходя прочь. Десятник и Виллиниал остались вдвоём.

– И откуда они только берутся? – усаживаясь обратно в кресло, заговорил сотник. – Один какой-то дёрганый, резкий как чихота, второй, Пэил, вообще никакой, размазня, одно что командир конницы. И оба убежали отсюда, словно истерички какие-то. Другие вообще на военный совет не явились. Прав Тернол, не армия, а бараны, и он первый из них.

Прайтизи молчал, не зная, что сказать. Как правило, офицеры не обсуждали друг друга в присутствии младших по званию, и неожиданная исповедь командира ввела десятника в некоторый ступор. Виллиниал, правда, вовремя спохватился, с чуть виноватым видом добавив:

– Но не будем об этом. Располагайся, – жестом руки он указал на неказистый, но удобный табурет с высокой спинкой, стоявший в стороне. Дождавшись, пока Хилил присядет, сотник усмехнулся, – и дёрнул же тебя чёрт геройствовать.

– Понимаете…

– Да всё я понимаю, можешь не объяснять. Просто очень уж большие потери… Интересно, а откуда зеленокожие знали, что наши войска окажутся столь недисциплинированными?

– Ну, я думаю, у них были основания так полагать.

– Хм, у тебя есть какие-то мысли на этот счёт? – заинтересовался Виллиниал.

– Есть.

Он начал подробно рассказывать о том, зачем противнику могло понадобиться похищать постовых, зачем зверствовать в деревнях. Хилил даже припомнил разговор со старым солдатом, который говорил: «если мне повстречается хотя бы один орк, я ему кишки выпотрошу». Теперь, когда десятник вслух озвучивал свою теорию, она казалась ещё более ясной, правильной. В мельчайших деталях он описал то безумие, что охватило войска при появлении волчьих всадников, и как безрассудно нилланцы бросались в погоню…

Виллиниал слушал внимательно, лишь изредка перебивая его вопросами. Когда же тот замолчал, сотник развёл руками:

– Даже не знаю, что сказать.

Некоторое время они сидели в тишине, и слышно было, как за пределами шатра о чём-то разговаривали солдаты. Так же до них доносились приглушённые крики раненых…

– Но, если следовать твоей логике, получается, что мы имеем дело не с грабительским набегом, а с полномасштабным вторжением, – задумчиво произнёс Виллиниал.

– Именно! Иначе зачем зеленокожие остались здесь? Почему не ушли обратно в горы, как делали это сотни раз, унося с собой награбленное?

– Подожди. Сотней, да даже тысячей волчьих всадников восточные провинции Империи не отвоевать. Для этого, как минимум, нужно несколько армий, способных штурмовать города, брать в осаду крепости, противостоять, наконец, подоспевшим из Ниллана войскам! Откуда у орков такие силы?

– Мы мало что знаем об этих тварях, – пожал плечами Прайтизи. – Быть может, размножились, и стало тесно в горах…

– Ты не правильно меня понял, Хилил. Говоря «армии», я имел в виду мечи, щиты, арбалеты, копья. Представь, сколько всего нужно! И будь зеленокожих хоть сотни тысяч, если они пойдут на штурм крепости без доспехов, в одних лишь набедренных повязках, их перебьют всех до единого.

Сотник выжидающе посмотрел на Прайттизи, и, видя, что возразить тому нечем, продолжил:

– К тому же хоть сколько-то крупное скопление орков не могло остаться незамеченным для наших разведчиков. Опасаться, думаю, стоит лишь всадников с их стремительными атаками.

– Надеюсь, вы правы.

– Сейчас меня беспокоит твоя судьба, – меняя тему, признался Виллиниал. – То, что ты сделал сегодня днём, не может пройти бесследно. За подобное могут отправить на виселицу, но могут и вручить медаль, повысить по должности. Всё зависит от того, под каким углом на это посмотрит Воил.

– А кто он? – спросил десятник. Болтаться в петле ему не хотелось, что за бред, и даже мысль о таком исходе казалась дикой, но, судя по всему, дело и вправду плохо, если сперва Тернол заговорил об этом, а теперь ещё и Виллиниал…

– Воил – наш новый тысячник. Что он за человек такой, и чего от него ожидать, я не знаю. Приехать должен в ближайшие дни. Гонцами, впрочем, уже доставлены его первые указания: разбить и укрепить лагерь, ждать подхода второй половины Эльтунской армии.

– Разумно…

– Я тоже так думаю, давно было пора.

– Командир, – чуть дрогнувшим голосом заговорил Прайтизи, – мне грозит смертная казнь, не так ли? В отсутствии тысячника приказ о моём аресте можете отдать только вы, и именно поэтому меня до сих пор не посадили на цепь?

– Именно так, – вздохнул сотник. – Я сделаю всё, что в моих силах, но какое бы решение не принял Воил, мы оба ему подчинимся.

– Спасибо за честность.

– Мне очень жаль, Хилил. Но не стоит унывать раньше времени. Многие из командиров считают, что ты поступил правильно, и даже Тарнол, я уверен, попытается тебя защитить. Да, да, ты не ослышался. Это сейчас он такой колючий, а потом, когда всё обдумает и успокоится, станет душкой.

Верилось в это с трудом, после всего-то, что десятник наслушался от Тернола. На душе у Прайтизи стало совсем уж нехорошо. Он не боялся смерти в пылу сражения, и не раз это доказывал самому себе и окружающим, но чтобы вот так, бесславно… Какая жестокая насмешка судьбы: его, верой и правдой служившего Ниллану, могут вздёрнуть, словно грязного пирата!

Они ещё долго говорили друг с другом, строя прогнозы на будущее, вспоминая прошлое, и в конце концов Хилиу удалось отвлечься от своих мрачных мыслей. С Виллиниалом он распрощался лишь поздней ночью, когда тот недвусмысленно намекнул, что пора бы на боковую.

Покинув шатёр сотника, Прайтизи застыл в какой-то нерешительности. Десятник не знал, чем ему заняться остаток ночи. Вот так и стоял он, при мече и в доспехах, на которых виднелись следы вражеской крови. После дневного сражения у него не было ни одной свободной минуты, чтобы почистить их. Сперва погребение павших и обустройство лагеря, затем – разбор полётов с командирами. Ну что же, самое время привести себя в порядок. Оглядевшись по сторонам, Хилил отправился к своему шатру, что находился на восточной окраине лагеря.

Повсюду горели костры, у которых небольшими группами сидели нилланцы. Молча они смотрели на языки пламени, думая о чём-то о своём. Тишину нарушали лишь крики раненых, доносившиеся из центра лагеря. Кто-то из них умирал, кто-то мучился от боли, но для каждого из них эта ночь была страшной и бесконечно долгой. Неожиданно прайтизи подумал, а не его ли во всём этом вина? Уж очень дорого обошлось спасение конницы, и кто он такой, чтобы решать, чьи жизни стоят дороже?

Постепенно Хилил привык к этим крикам, и перестал обращать на них внимание. Ничего уже не изменить, да и нужно ли, окажись у него такой шанс?

От нечего делать он стал считать встречавшихся ему постовых. Семь, восемь, девять… изо всех сил стараясь не уснуть прямо на ходу, они бродили по своим маршрутам, подозрительно поглядывая на тех, кому не спится. А ведь это только внутренний периметр, который обычно охраняется не столь тщательно. Сколько же тогда нилланцев находится за пределами лагеря?

Значит, пока десятник находился в шатре Виллиниала, до армии довели приказ Воила, согласно которому завтра никуда идти не надо. Если в предыдущие ночи солдаты должны были отдыхать, набираться сил для похода, то сейчас это ни к чему. Днём отоспятся. Хотя был в этом, наверное, и несколько иной смысл. Орки наглядно продемонстрировали, что умеют сражаться не только с деревенскими обывателями, и пренебрегать усиленными мерами безопасности не стоило.

Но нет, думал Прайтизи, они не решатся на новый удар. Их ждут здесь высокие частоколы, глубоки рвы и нилланцы, которые жаждут реванша. Полнейшим безумием будет сунуться сюда, пусть даже и ночью…

Хилил уже подходил к своему шатру, когда сзади его кто-то одёрнул. Обернувшись, он увидел перед собой десятника Нэила. Тот был укутан в тёмный плащ, почти полностью скрывавший его доспехи.

Какие-то странные доспехи… белые, с красными рунами…

Впрочем, Прайтизи не придал этому никакого значения. Он просто обрадовался встрече со старым приятелем.

– Я уже часа два разыскать тебя пытаюсь, – заговорил Нэил. – Что, получал нагоняи от наших славных командиров?

– Не без этого, – ответил Прайтизи, вспоминая разъярённого Тернола.

– Понятное дело. У самих ни мозгов, чтобы порядок в армии навести, ни мужества, чтобы признать это, вот и делают тебя крайним. А почему на солдатах доспехов не было, никто и разбираться не станет. Они же там повязаны все, не родством, так дружбой, потому и прикрывают друг друга. Ну ничего, не долго им осталось.

Сказав это, Нэил пошёл к ближайшему никем не занятому костру. Следом за ним отправился и Прайтизи, недоумевая, к чему клонит его сослуживец. Присев у огня, десятники продолжили беседу.

– Ты неправ, – возразил Хилил. – Среди сотников немало хороших людей.

– До поры до времени – хороших. О Виллиниале речь? Наплёл, видимо, тебе всякую чушь, типа, не беспокойся, прикроем, в обиду не дадим, а ты и рад верить. Этот жук хитрее остальных, и уж точно ничем не лучше. Всё просто, друг мой: ты либо герой, либо смертник, и пока не понятно, кто именно. Как скажет тысячник. А теперь представь на секундочку, что он скажет: «Малый проявил мужество!», и подумай, какого будет тем, кто ещё недавно брызгал слюною и во всём тебя обвинял. За такую вопиющую тупость по головке их не погладят. И только Виллиниал, правильно разобравшийся в ситуации, будет умничкой, и, возможно, тут же перейдёт в разряд любимчиков.

– Но ведь тысячник может и не быть ко мне столь благосклонным, и тогда заступавшемуся Виллиниалу…

– Ничего не будет. Жестокая правда в том, что бардак повсюду, а не только в вашей сотни, и если наказывать, то сразу всех офицеров. А ведь у каждого из них найдутся заступники, и не какие-нибудь, а имеющие вес. Без долгого судебного разбирательства никого даже звания не лишить, не говоря уж о чём-то большем. Тысячнику оно надо, как думаешь? Куда как проще козла отпущения сделать из простого десятника. Но мало ли, подумал Виллиниал, вдруг новое начальство проявит принципиальность, начнёт докапываться до истины. Пойми, он обычный перестраховщик, в случае чего решивший выделиться на фоне других командиров. Твоя же судьба ему глубоко безразлична.

– Даже если так, – разозлился Прайтизи, – что мне прикажешь делать? Пойти, набить какому-нибудь сотнику морду? А что, всё равно помирать скоро!

Нэил посмотрел на друга с каким-то упрёком, и, помолчав, неожиданно признался:

– Я был среди тех, кто бросился в погоню за орками, и угодил потом в ловушку.

– Ты?! – изумился Хилил. Услышанное произвело на десятника такое сильное впечатление, что он растерялся, отказываясь верить своим ушам. Как, как такое возможно? Нэил обладал железными нервами, и спровоцировать его на необдуманный шаг было невозможно. Кого угодно, но только не его. Прайтизи хорошо знал этого человека, и потому им сказанное никак не укладывалось в голове.

– Самого интересного ты еще не знаешь, – словно подливая масла в огонь, продолжил Нэил. – Я первым оседлал лошадь и ринулся в атаку, за мной – мои люди, и лишь потом все остальные. Дурной пример заразителен, – рассмеялся он, беря в руки валявшуюся у костра деревяшку. – Очень заразителен. Но тебе ли об этом не знать?

– Почему? – только и смог выдавить Хилил.

– Врать не буду, не потому что не совладал с эмоциями. Скажем так, я делал это злонамеренно. Можешь верить мне, можешь нет, но Эльтунская армия не доживёт до рассвета, а Империя падёт во прах. Сами того ещё не зная, мы столкнулась с врагом, что нам не по зубам. Да, я говорю про зеленокожих. Они стали другими, Хилил, не теми безмозглыми и трусливыми тварями, с которыми мы сражались раньше. Орки уже завоевали гномьи царства, и гордые низкорослики, ни перед кем прежде не встававшие на колени, были вынуждены подчиниться. В глубинах гор запылали печи и застучали молоты, для наших врагов там куются мечи и доспехи. Не такие, как у тебя, а настоящие, прочные доспехи, – для убедительности Нэил постучал себя по груди, и белый панцирь отозвался глухим звуком. – У зеленокожих появился Вождь, который ведёт их от одной победы к другой, и нет такой силы, способной противостоять его железной воли. Огнём и мечём он пройдётся по Нилланской Империи, сея смерть, разрушения, хаос. Время людей прошло, наступает новый порядок. Орков нам не победить. Так присоединимся к ним, Хилил, присоединимся, пока не поздно. Они многое требуют, но и дают немало. К концу войны у нас будет столько золота, что мы спокойно сможем уехать куда-нибудь в Альянс, в Королевство Гелони, например, и жить там, ни в чём себе не отказывая.

– Значит, – едва сдерживаясь, заговорил Прайтизи, – ты тупо выслуживался перед своими новыми хозяевами, когда вёл нилланцев в ловушку, навстречу гибели…

– Не будь глупцом! – воскликнул Нэил, сжимая в руках деревяшку. – Не важно, перед кем ты выслуживаешься, важно, что с этого будешь иметь. Сколько лет ты верой и правдой служил Ниллану, проливал кровь на полях сражения, не щадил ни себя, ни врагов, и для чего всё? Чтобы быть вздёрнутым на виселице? Достойная награда, ничего не скажешь! Но мои, как ты выразился, хозяева, по крайней мере, сохранят мне жизнь. Постой, Хилил, дай договорить до конца. Зачем нам умирать? За Императора, которого никогда не видели? За город Ниллан, где не были? Пойми, слово «честь» придумано для того, чтобы держать нас под контролем, словно цепных псов, выращенных для драки… Мы не раз бились плечом к плечу, и через многое прошли вместе. Ты должен понимать, что зла я тебе не желаю. Ты дорог мне как брат, иначе стал бы я тратить время на все эти разговоры? Доверься мне…

– Как трогательно, – перебил Хилил. – Небось репетировал?

С секунду десятники смотрели друг другу в глаза, а потом чуть ли не одновременно вскочили на ноги. Прайтизи схватился за меч, и даже успел его выхватить из ножен, но Нэил оказался быстрее. Размахнувшись, он кинул в голову своему другу ту самую деревяшку, которую всё это время не выпускал из рук. Удар получился достаточно сильным, чтобы Хилил выронил меч, пошатнулся, и свалился на землю.

Свет в его глазах померк.

Глава 2

В трактире «Дом Кота» было как никогда многолюдно. Наконец-то наступили выходные, и народ не упустил возможность расслабиться. Всю неделю вкалывая с рассвета до заката, так приятно сменить обстановку и напиться вдребезги, при этом потратив почти всё, что заработал. Пусть, в городе Эльхаар немелочный народ. Временами в трактире вспыхивали ссоры, и туда, аккуратно пробиваясь сквозь толпу людей, сразу же несся трактирщик.

– Уважаемые, не надо ругаться, не надо! – звонко кричал он. – Зачем оскорблять друг друга? Давайте культурно отдохнем и разойдемся. Как всегда.

В ответ ему слышался смех, ибо все знали, что культурно в этом заведении никто сроду не отдыхал. Таверна пользовалась такой дурной славой, что даже стражники сюда не заглядывали. Ну разве что труп вынести, если прибьют кого по пьяни. Впрочем, трактирщик не жаловался, ведь плохая репутация, как ни странно, сыграла для него добрую службу. Это место стало излюбленным для всякого рода мошенников и прочего нечистого на руку сброда, а у таких всегда было чем заплатить за выпивку.

– Уважаемым меня впервые в жизни назвали, – широко улыбнулся бородатый и откровенно страшный на вид детина. Маленькие злые глаза и огромный нос  делали его похожим на тролля, с которым не станет связываться ни один здравомыслящий человек. А мощное тело и мускулистые длинные руки и вовсе заставляли задуматься о том, человек ли это или помесь человека с каким-нибудь огром.

Удивительно, но у него имелся друг – невысокого роста мужичёк, которого так и хотелось назвать пройдохой. Выражение его лица казалось каким-то подлым и не заслуживающим доверия. Улыбка была дерзкой, и, как знать, может быть именно поэтому во рту у него не хватало нескольких передних зубов. Это стало заметно, когда он криво усмехнулся:

– Джеген, не отвлекайся, у нас тут решающая партия!

Они сидели за одним столом: плутоватый на вид мужик, детина, названный Джегеном, и совсем молодой ещё парень, который пытался держаться уверенно и даже раскрепощено, но получалось у него это плохо. Ещё бы, в такой компании! Сам он скорее походил на члена знатной семьи, нежели на постоянного участника попоек. Аккуратно подстриженный и одетый, парнишка совсем не вписывался в общую картину. Его одежда не была грязной, а лицо не украшали синяки. На щеках даже имелся легкий румянец – а такие посетители приходили в «Дом кота» реже, чем эльфы, хотя за всю историю существования таверны те заглянули сюда два или три раза. Да и то по ошибке. Но если гостей из Юллиниального Королевства никто не тронет – уж очень высока вероятность поймать стрелу в брюхо – то мальчишку с благородным румянцем – легко. Со стороны было видно, что его во всю уже «обрабатывают», но сам он ещё ни о чем не догадывался, и всё принимал за чистую монету.

Джеген сидел за столом в качестве постороннего зрителя, никакого участия в игре не принимающего, но многим было ясно, что это лишь видимость, что ему предназначена самая главная роль – выбить деньги из незадачливого «клиента» силой. А сделать так, чтобы у гиганта имелись на то основания, было вопросом техники, вопросом, которым занимался его дружок-пройдоха.

– Ну давай, отгадывай, под каким стаканом находятся кубики: под первым или вторым? – говорил мошенник, с усмешкой заглядывая парню в глаза. Они «отработали» у него почти все деньги, и это была последняя партия, в которой мальчишка хотел взять реванш, а жулики – окончательно его разорить.

Суть игры была простой и понятной каждому: тот, кто отгадывал, должен был пальцем показать на один из двух стаканов, под которым находились кубики. Естественно, перед этим со стаканами совершались определенные манипуляции, целью которых было запутать игрока. Но шансы отгадать всё равно были достаточно высокими – пятьдесят на пятьдесят – и парень никак не мог понять, почему из одиннадцати партий он выиграл только две, и те в самом начале. Серия из девяти проигрышей насторожила бы и последнего простофилю, а сегодняшний «клиент» простофилей не был.

– Ни под первым, ни под вторым стаканом кубиков нет! – воскликнул парень. – Вы жульничаете!

– Погоди, погоди, – широко улыбнулся плутоватый мужик.  – Ты обвиняешь честных людей в обмане?

– А ты подними стаканы, вот и увидим, кто честный человек, а кто нет! – стоял на своем «клиент». Он покосился в сторону гиганта, и, кажется, начинал понимать всю сложность сложившейся ситуации.

– И не подумаю, – закричал мошенник. – Где ж это видано, чтобы порядочного человека оклеветали, а потом ещё заставили оправдываться? Верно я говорю?!

В таверне послышался хохот. Сторонние разговоры поутихли – всем хотелось послушать, чем закончится этот конфликт – и потому слова о порядочном человеке были услышаны многими. Могучего Джегена и его дружка здесь явно знали, и несколько людей со смехом воскликнули: «Правильно, Джол Паук, ты самый честный и порядочный из нас!»

Несчастный парнишка, словно затравленный волк, стал оглядываться по сторонам, а тот, кого назвали Джолом по прозвищу Паук, никак не унимался:

– Ты что же думаешь, негодяй, если на тебе чистые вещи, а на мне грязные, то я не человек вовсе?! Меня можно оскорблять, унижать, обвинять в обмане? Ты что думаешь, я всё стерплю и слова тебе не скажу, а?! Джеген, брат, ты как мыслишь?

– Надо выбить из него всю дурь, – оскалился детина.

– А вот мы сейчас увидим… – начал говорить мальчишка, резким движением переворачивая один из стаканов. Как и следовало ожидать, под ним ничего не оказалось. Он уже собирался опрокинуть второй, но Джеген, с поразительной для его габаритов ловкостью, схватил смельчака за руку и сдавил её с такой силой, что тот заорал во весь голос. А уже через мгновение великан отвесил ему такую пощечину, что несчастный просто вылетел из-за стола.

– Какой наглец! – кажется, искренне изумился второй мошенник, Джол. – И что нам теперь с ним делать?! Хм… Будет справедливо, если, помимо честно проигранных денег, он отдаст нам и свою одежду. Ну, в качестве возмещения морального вреда.

Таверна взорвалась веселыми возгласами, общая суть которых сводилась к примерно следующему: «До трусов обобрать мерзавца!», но было среди них и неразборчивое: «Отстаньте вы от бедолаги!» И надо же было так совпасть, что Джол услышал и это.

– Кто там такой жалостливый?!

Люди расступились, и глазам мошенников предстал одиноко сидящий за маленьким столиком пьяница. С таких, как говорится, и взять-то нечего. Облаченный в какие-то лохмотья, он являл собой жалкое зрелище. Подобных бедняков даже в самых бедных кварталах Эльхаара можно было встретить нечасто. Не брился он, наверное, лет десять, и даже Джеген, по праву гордившийся своей бородой, был вынужден устыдиться. О лице незнакомца вообще нельзя было сказать ничего определенного, ибо там, где его не скрывала темная шевелюра, оно было вымазано грязью.

– Что ты там брякнул, убогий нищий? – грозно спросил Паук.

– Говорит, вы обошлись с этим малым несправедливо, – ответил кто-то из толпы, пальцем указывая на корчащегося мальчишку. Тот прижимал к груди посиневшую руку и тихо постанывал.

– Эй, уважаемый, и почему это мы поступаем неправильно?

Кажется, на долю секунды глаза пьяницы приняли осмысленное выражение, и он трезво прикинул, чем грозит ему это заступничество.

– Я… ммм… я ничего… всё справедливо.

– Вот уж нет, говори как думаешь! – настаивал скандалист. – Я не хочу, чтобы ты вышел из таверны и начал рассказывать своим друзьям, что старина Джол и его товарищ Джеген обижают людей просто так!

– Да брось, у него и друзей-то наверное нет, – усмехнулся гигант.

– А ты не защищай, – нахмурился его соратник. – Лучше сейчас, на месте все вопросы решить, чтобы потом недоразумений каких не было. Ну так что?

Последнее относилось к пьянице, который, став центром всеобщего внимания, почувствовал себя крайне не уютно. Он, кажется, уже забыл, из-за чего заварилась эта каша, и всё, чего хотел, чтобы его оставили в покое. Но Джол никак не унимался, и незнакомец, быстренько допив бутылку с  элем, поднялся и заковылял к выходу.

– Господин, – на пути у него появился трактирщик, – вы забыли заплатить за выпивку!

– Нет… ик… не забыл…

– Как? Ведь вы не платили!

– Правильно, – не моргнув и глазом, ответил незнакомец. – И не буду платить…

– Ха-ха-ха! – рассмеялся Джол. – А нас ещё пристыдить хотел!

– У самого рыльце в пушку, – захохотали в таверне.

И только трактирщика эта ситуация не веселила. Дело тут даже не в нескольких выпитых бутылках эля, черт с ними, но если пьяница уйдет не заплатив, другие решат, что им тоже можно, а это, в свою очередь, чревато большими убытками. Народец тут лихой, и никому нельзя давать спуску.

– И почему же вы отказываетесь платить? Моя выпивка не была для вас достаточно хорошей?

– Хм… не самый худший эль в этом городе, – пробормотал незнакомец.

Трактирщик аж поморщился от столь сомнительного комплимента, но отступать и не думал.

– Тогда почему вы не желаете платить?

– Видишь ли, любезный, – пьяница сдвинул брови, и на лице его читалась напряженная работа мысли. Было видно, с каким трудом ему дается осмысленная и правильно выстроенная речь. –  Мир… э… мир задолжал мне, и угощать меня выпивкой – это самое меньшее, что… ммм… что он может для меня сделать. Ну… да, как-то так.

– Да никто тебе не задолжал, пьянь! – воскликнул внимательно за ними следивший Паук. – Все мозги поди пропил, а теперь виноватого ищешь!

– Но заплатить тебе придется в любом случае, – непреклонно заявил трактирщик. – Даю тебе последнюю возможность одуматься.

Ответом ему было невнятное бормотание.

– Ну что ж, – хозяин таверны вздохнул и, обращаясь к своим посетителям, громко воскликну, – выпивка за счет заведения каждому, кто преподаст бродяге урок! Пусть знает, каково не платить по счетам!

– Да ладно вам!.. – послышался негодующий голос Джегена, но его, само собой, никто уже не слушал. Несколько здоровых парней, расталкивая менее решительных, словно сторожевые псы бросились к несчастному нищему, а тот, кажется, ещё не до конца понимал, что его ждет.

– Сочувствую, – тихо сказал трактирщик, поспешно отходя в сторону. Ему было жалко старика в лохмотьях, но бизнес есть бизнес, и здесь не может быть места жалости. Простишь одному, и тут же придется прощать другому, а там и не заметишь, как разоришься и окажешься на улице. Потому и нужна показательная казнь, чтобы другим неповадно было. В конце концов, бродяга сам виноват, вот пусть и получает.

Один из желающих «преподавать уроки» так спешил, что не заметил у себя под ногами ползающего и безуспешно пытавшегося подняться парня, о котором все уже успели позабыть. Вся левая половина его лица была красной, как помидор, и те, кто заметил это, невольно прониклись уважением к могучему Джегену. Ещё бы, ведь одной пощечины ему хватило, чтобы послать человека в глубокий нокаут! Но детина не стал разглядывать физиономию мальчишки – споткнулся, чуть не упал, выругался и побежал дальше. А, может быть, зря. Остановись он и приглядись к незадачливому любителю азартных игр, и осознал бы, чем чревато идти против воли Джегена. А если тот сказал, что пьяницу трогать не надо, то его и вправду лучше не трогать.

– Дружище, оно тебе зачем?! – только и успел воскликнуть Джол, как его товарищ набросился на соблазненного бесплатной выпивкой мужика.

И если тех, кто кинулся к пьянчуге, можно сравнить с быстрыми псами, то Джеген был подобен медведю – большой, грозный, уверенный в себе и в одиночку готовый бороться против целой стаи.

Он схватил своего противника и поднял в воздух с такой непринужденностью, что вся таверна ахнула от изумления и восторга. Такое нечасто здесь можно было увидеть: здорового мужика – сто килограмм веса, не меньше – за шиворот вздернули вверх, словно ребенка,  а тот, ещё не понимая, что случилось, махает ногами в воздухе. Он всё ещё думает, что устроит нищему пьянице взбучку, а потом выпьет добрый эль за счет заведения…  Мощнейший удар в живот вернул его на землю в прямом и в переносном смысле слова. Согнувшись пополам, несчастный рухнул аккурат рядом с парнишкой, на которого ещё недавно наступал ногой.

Как непредсказуема жизнь! Ещё пару мгновений назад вытирал ноги о слабака, а теперь и сам улегся на грязный и заплеванный пол таверны. Всё потому, пожалуй, что на сильного всегда найдется кто-то посильнее.

Но схватка в таверне тем и отличается от, скажем, схватки в чистом поле, что грубая сила здесь не так важна, как хитрость, граничащая с подлостью. Великан собирался добить своего противника ударом ногой, как подкравшийся сзади умелец запустил в его затылок маленький, но на удивление крепкий табурет. Это, с позволения выразиться, оружие пользовалось популярностью среди местных драчунов, и подводило редко. Прямое попадание в голову практически всегда выводило человека из строя. И Джеген не стал исключением. Вздрогнув от неожиданного удара, он рухнул на пол с таким грохотом, что содрогнулась вся таверна.

Джол Паук, находившийся в этот момент неподалеку, здраво рассудил, что другу всё равно ничем уже не помочь, и отошел подальше.

Любители жестоких драк, которых собралось немало, разочарованно вздохнули, увидев лужу крови под головой Джегена. Значит, уже не боец. А вмиг повеселевшие ребята вновь бросились к нищему, и предстоящее избиение обещало быть малоинтересным для простого зрителя.

Но к всеобщему изумлению бродяга оказался далеко не так прост, как казался. Первому, кто схватил его за плечо, он в обратную сторону вывернул все пять пальцев, причем сделал это так быстро, что никто и глазом моргнуть не успел. Но поразительно другое – до того, как бедняжка почувствовал боль и заорал благим матом, нищий уложил ещё четверых. И сделано это было с какой-то своеобразной, только пьяным людям присущей грацией. От ударов уклонялся коряво и нелепо – создавалось впечатление, что даже случайно, но никто из противников  так и не смог до него дотянуться. Зато его удары попадали точно в цель, и не было от них никакого спасения.

Кулак рыжего детины прошелестел в сантиметре от головы бродяги, что не раньше, не позже, а именно в этот момент повернулась на встречу другому нападавшему. Впрочем, и тот преуспел не больше, а если точнее, не преуспел вовсе. Пьяница встретил его выкинутой вперед рукой, и та, извиваясь словно змея, ударила молодца в шею. Покраснев, тот отошел на несколько шагов и упал. Тем временем рыжий драчун повторил атаку, и – надо же! – опять промазал. На этот раз он собирался ударить в челюсть, но пьяница, шатнувшись в сторону, разминулся с кулаком. В ответ он совсем не сильно, двумя или тремя пальцами толкнул настырного в грудь. Сперва детина ничего не почувствовал, и уже собирался нанести новый удар, но неожиданно изменился в лице, прохрипел что-то невнятное и повалился на пол. В битву вступил следующий соискатель бесплатной выпивки, тот самый, что метким броском табурета сразил могучего Джегена. И он оказался умнее прочих. Насмотревшись, какие чудеса творит пьяница в ближнем бою, парень решил не сближаться и вернуться к испробованному методу. Благо табуретов хватало. Бросок получился неплохим, но он, конечно же, не был рассчитан на то, что нищий согнется, чтобы почесать свою левую ногу, а подкрадывавшийся к нему со спины мужичек окажется на пути пролетевшего мимо табурета. В общем, один негодяй вывел из строя другого, но, надо отдать ему должное, не стал убегать и продолжил бой. Это потому, наверное, что он по-прежнему не относился к бродяге как к достойному противнику, а все его трюкачества списывал на невероятное стечение обстоятельств.

Так или иначе, но «стрелок» табуретами очертя голову бросился на своего пьяного недруга, который еще недавно считался легкой добычей. Теперь же посетители таверны знали, чего можно ожидать от этого малого, и не очень-то удивились, когда тот, почесав свою леву ногу, выпрямился, громко чихнул и, даже не посмотрев в сторону быстро приближавшегося парнишки, встретил того ударом ногой. Отменным ударом в лицо! В разные стороны разбрасываясь зубами, противник на несколько метров отлетел назад. Великолепное завершение великолепного боя! Выше всяких похвал!

Истинные ценители отблагодари бы победителя громкими аплодисментами, но таковых тут не было, и нищему пришлось довольствоваться изумленной тишиной. Правда, не долго, потому что уже в следующую секунду «Дом кота» содрогнулся от душераздирающих воплей одного из нападавших, того, кто добежал до пьяницы самым первым. За своё рвение он заплатил пятью пальцами, которые сейчас были сломаны и причиняли ему массу страданий.

Нищий снова направился к выходу, но не тут-то было! У тех, кого он победил, в таверне было много знакомых, и они не хотели отпускать его просто так. У них, к слову, тоже были друзья, и вскоре все посетители таверны  восстали против одного-единственного, с виду такого жалкого и беззащитного оборванца. Только несколько людей остались в стороне от всеобщего замеса. В их числе Джол, что прислонился к стене и скрестил на груди руки, и трактирщик, спрятавшийся под барной стойкой. Сейчас он горько жалел, что связался с этим чертовым пьяницей.

Джеген открыл глаза и первый вопрос, который пришел ему в голову, был несколько странен:

– Какой сегодня день?

Впрочем, он и сам знал ответ:  14-ый день лета, в простонародье именуемый так же днем Хмельного Яра. К нему возвращалась память и о том, как пришлось заступиться за жалкого нищего…

От бессильной ярости гигант заскрежетал зубами. В который уже раз его выключают из драки трусливым нападением со спины!

– Кто?!

– Не беспокойся, «стрелок» табуретами уже получил своё, – послышался знакомый голос Джола. – А по поводу того, какой сегодня день… хм… день невероятных чудес, а иначе и не скажешь! Да ты сам посмотри!

Великан, морщась от болей в затылке, начал вставать. Он уже успел заметить опрокинутые стулья и поломанные столы, но истинные масштабы разгрома смог оценить лишь полностью поднявшись на ноги.

Ему не раз доводилось наблюдать за драками «стенка на стенку», Джеген, чего уж греха таить, и сам принимал в них участие, и не понаслышке знал, во что обычно превращаются таверны после таких потасовок, но то, что он видел сейчас, не шло ни в какое сравнение с виденным раньше. Тут словно ураган пронёсся, по разным углам раскидав добрую половину посетителей! А настежь распахнутые двери «Дома Кота» красноречиво свидетельствовали, куда девалась вторая половина.

Что за сила могла заставить самых отчаянных и беспринципных негодяев со всего Эльхаара бежать без оглядки?..

– Это я их так? – с тупым выражением лица осведомился гигант.

Ответом ему был короткий смешок – Джол не смог удержаться.

– А кто? – не унимался Джеген. Вообще-то, ему было не свойственно любопытство, но увиденное так потрясло его, что он во что бы то ни стало вознамерился узнать правду.

Испытывать его терпение Паук не решился, и потому молча, без каких-либо комментариев, пальцем указал куда-то в сторону. Там не было никого, кроме одиноко сидевшего за столиком пьяницы. Того самого, из-за которого и заварилась вся каша. Несколько долгих мгновений великан рассматривал этого человека, а потом снова повернулся к своему другу.

– Давай без шуток, а? Не смешно.

– Думаешь? А по-моему очень даже смешно. Особенно если учитывать, что я сказал правду. Ну да ладно, пойдём.

Джеген, ни капельки не поверивший на счёт бродяги, хотел уже начать возмущаться, но его опередил выскочивший из-под стойки трактирщик:

– Куда это вы собрались? А кто за угощения платить будет?!

– И вправду, платить-то некому, – расплылся в улыбке Паук. – Почти все в отключке, а кто на ногах, и гроша не заплатит. Мы крайне недовольны уровнем нашего обслуживания, крайне! Пришли, значит, в культурное место культурно отдохнуть, а тут на тебе, ужас какой-то. Крики, драки, перевёрнутые столы! А ведь мы воспитаны в лучших традициях высшего общества, не знал, да? Мы не привыкли к такому отношению. Моему другу, вон, посмотри, табуретом голову разбили. И ты ещё денег с нас требуешь? Поимей совесть, старик.

Трактирщик аж покраснел от злости.

– Ах вы… чтоб вас… ну ничего, на всех управу найду! – крикнул он, выбегая из таверны.

– А ведь и вправду найдёт, – тут же став серьёзным, вздохнул Джол. – Пора убираться отсюда, пока стражники не нагрянули.

Он схватил Джегена за руку и потянул за собой, к выходу. Неохотно, но великан поплёлся за своим приятелем. О, как хотелось ему остаться и поговорить с пьяницей! Если тот и вправду уложил на лопатки несколько дюжин здоровых парней, то неплохо с ним было бы помериться силой. Так, ради интереса. Великан вообще любил подраться, тем более с теми, кто знал в этом толк. Но Джол абсолютно прав – появление стражи не сулило им ничего хорошего.

Процедуры допроса мошенникам были знакомы: заточение в цепи, долгие часы ожидания, и, в довершении всего, жестокое избиение. Нет, стражники не выбивали таким образом признательных показаний, они в принципе ничего никогда не спрашивали. Какое им дело до всякого сброда, который они и за людей-то не считали. Пусть хоть все поубиваются, дураков меньше. Но если ты попался на месте преступления, не важно, кем совершённого, значит, был недостаточно проворен, не боялся быть схваченным городской стражей, и, тем самым, проявил к ней неуважение. А зря…

И все, начиная от мелких мошенников и заканчивая руководителями крупных бандитских Кланов, знали, что днём никаких разборок быть не должно. Но – это днём. Ночью же, по негласному соглашению между Королём и воровским миром, власть над улицами переходила последнему. Как при свете дня не найти нарушающих общественное спокойствие хулиганских шаек, так ночью не встретить патруль городской стражи. Стороны уважительно относились друг к другу, и на открытую конфронтацию шли редко. Уж очень печальным образом это могло закончиться. Да, солдаты численно превосходили воришек, были хорошо обучены и вооружены, но вступать с ними в открытый бой никто и не собирался.

На что в действительности способны бандитские группировки наглядно показала так называемая Ночная Война десятилетней давности. Правящий тогда Король решил, что располагает достаточным количеством сил и средств, чтобы раз и навсегда покончить с двоевластием. Поздним вечером на улицы вышла городская стража, чтобы огнём и кровью очистить Эльхаар от преступности. Всякого рода притоны, и просто «мутные» места, закидывались факелами, и тех, кто выбегал оттуда, спасаясь от пламени, настигали разящие копья. Без суда и следствия казнили всех, кого считали подозрительным, и город всю ночь сотрясали вопли, крики, мольбы о пощаде. Бандитский мир понёс тогда огромные потери,  и солдаты уже утром поспешили объявить о своем безоговорочном триумфе. Но тем и славятся Тёмные Кланы, что в момент крайней необходимости умеют объединиться, оставить разногласия и выступить единым фронтом. Выждав какое-то время, они нанесли ответный удар. Эльхаар захлестнула волна убийств, беспорядков, грабежей. Хоть и многочисленна была городская стража, она не поспевала всюду. Быстрой и победоносной войны не получилось, вместо неё начиналась война затяжная, изматывающая, обременительная для казны. Пришлось повышать налоги. Простые люди, изначально целиком и полностью поддерживавшие столь жестокие меры по отношению к бандитам, стали проявлять неудовольствие. То тут, то там, вспыхивали восстания. Не обходилось и дня без нападения на патрули городской стражи, что влекло за собой карательные экспедиции против целых кварталов. Город потонул в крови, и заказное убийство Короля, упрямо не желавшего прекращать войну, выглядело вполне логичным. К власти пришёл его сын, и первое, что ему пришлось сделать, это помириться с преступным миром. Негласный Договор был восстановлен.

С тех пор воришки, мошенники, головорезы и прочие «подозрительные» личности спокойно выходили на улицы, безнаказанно творя то, что им придёт в голову, но – только после заката солнца. Днём же вели себя тихо и мирно, ведь в случае чего городская стража не упустит возможности за всё с ними поквитаться, и будет иметь на это полное право. Неспроста, в общем, Джол Паук боялся быть схваченным, да и Джегена такой расклад не сильно обрадовал бы. Они уже выходили из таверны, когда пьяница неожиданно закричал:

– С… с… стойте! Меня забыли! – он успел осушить уже три бутылки, и теперь допивал четвёртую, и, судя по шальному огоньку в его глазах, останавливаться на достигнутом не собирался. – Вы ведь нормальные ребята, не так ли? Ну и я… нормальный, – нищий протянул к ним руки, словно ожидая, что после этих слов они бросятся к нему в объятия. – Мы должны держаться друг друга!

– Уважаемый, – улыбнулся застывший в дверях Джол, – я знаю, на что ты способен, и потому постараюсь ответить вежливо: нам не по пути. Сиди тут, отдыхай, а когда появятся стражники, выпей с ними за наше здоровье. Они тоже нормальные парни, и умеют ценить общество таких милых людей, как ты.

– Нет! – закричал бродяга, вскакивая со стула. Впрочем, он явно переоценил свои силы, и, пошатнувшись, чуть не рухнул обратно.

Великан не смог сдержать улыбки, и какого же было удивление, когда Джол, не на шутку перепугавшись, спрятался за его могучей спиной.

– Вы все с ума посходили, – расхохотался Джеген. – Не мог, ну не мог этот оборванец разгромить пол таверны!

– Тебе-то откуда знать, – огрызнулся Паук. – Ты, как боец, вообще никаким оказался.

– Ну да, застали меня врасплох, – легко согласился гигант. – Да, треснули табуретом по голове, но это не значит, что я стал идиотом. Ты посмотри, он и на ногах-то с трудом держится! Ткни в него пальцем, и он свалится.

– А это у него такая тактика. Подходишь к нему, чтобы врезать, и никакого подвоха не ожидаешь, а он: «Киааа!», и ты уже без зубов в отключке валяешься.

– Хм… и что нам с ним делать?

– Что делать? – изумился Джол. – А зачем нам вообще с ним что-то делать?! Пошли домой, а то стражники заметут!

Но великан его не послушал. Перешагивая через бесчувственные тела и поломанные стулья, он направился к бродяге, который, не тратя времени даром, успел обзавестись ещё двумя бутылками. Одну из них нищий уже пригубил, и в тот момент, когда Джеген подходил к нему, громко отрыгивал.

– Я хочу тебя проверить, – заговорил гигант. – Ты и я, один на один. Постараюсь не покалечить. Ну, что скажешь?

– Ничего внятного он тебе не скажет! – негодующе воскликнул Джол. – Прихлопнет, как муху, а мне потом тащи тебя, тушу такую! Кончай ерундой страдать!

– Ну, согласен? Я тебя сейчас ударю, – не обращая внимания на друга, говорил Джеген. Он нависал над пьяницей как скала, и его крепко сжатые кулаки, словно булыжники, были готовы обрушиться на несчастного. И тот, кажется, наконец-то понял, что от него требуют.

– Драться? Зачем? Ты же за меня запинался… забоялся… тьфу… заступался, когда те парни хотели мне наподдать!..

– Тогда заступался, а теперь сам хочу наподдать! Чего непонятного?! – в бессильной ярости заорал великан. Наносить удар первым ему не хотелось, а ждать, пока на это решится незнакомец, было некогда. Стража могла нагрянуть в любую секунду. Потому Джеген и нервничал, что не знал, как поступить. Здравый рассудок подсказывал бежать, а спортивный интерес велел остаться. Если пьяница и вправду так хорош, то с ним обязательно нужно сразиться!

В такие раздумья был погружён Джеген, когда бродяга, допив уже чёрт знает какую бутылку по счёту, наконец решился:

– Ай, плевать, давай драться. Защищайся!

Сказав так, он крякнул и начал оседать на пол. Лишь вовремя подставленные руки великана не позволили ему упасть. То, что не смогли сделать десятки крепких и на всю голову отчаянных парней, сделал эль, и грозный боец оказался выведен из строя. Джеген так и стоял с ним, растерянно моргая глазами. Что это, победа? Да нет, ерунда какая-то…

– Бросай эту пьянь и пошли отсюда, – торопил его Паук.

– Вот уж нет! Он задолжал мне поединок, – заявил великан, и прямо так, на руках вынес нищего из таверны.

Джол проводил их недоуменным взглядом, сокрушённо покачал головой и вышел следом.

На улице было тихо. Редкие прохожие, смотря только под ноги, спешили пройти мимо. Создавалось впечатление, что посетители таверны, те, кому удалось бежать, повсюду разнесли весть о пьяном Мастере. Вот, дескать, появился тут такой, калечит всех направо и налево, и жители Эльхаара попрятались по своим домам. Но это, конечно, было не так. Хотя бы потому, что никто им не поверит. Да и не станут крепкие ребята рассказывать, как получили тумаков и трусливо бежали от какого-то оборванца. Паук точно не стал бы.

Он видел спину Джегена, но идти решил в противоположную сторону. Хотелось прогуляться. И чем дальше молодой жулик уходил от «Дома Кота», тем больше народу встречал на своём пути. Уже через несколько кварталов он слился с толпой, и на душе у него стало спокойней. Городская стража теперь не схватит. Как рыба в воде, Джол скользил между людьми и повозками, ничем не обращая на себя внимания. А ведь это целое искусство, что постигается лишь годами практики. С самодовольной улыбкой мошенник смотрел на тех, кто сквозь толпу пробивались локтями, и, как следствие, получали пинки, толчки, выслушивали ругательства, такие, что приходилось краснеть и ещё усерднее работать локтями. Не здешние, сразу видно, и тесные, переполненные людьми улицы Эльхаара причиняли им массу неудобств. Паук, глядя на это, вспомнил, что ничего ещё сегодня не заработал. Наглый юнец, «честно» обыгранный в кости, воспользовался заварушкой и куда-то свалил. И даже не попрощался. Ну ни стыда, ни совести у человека…

Минут сорок или даже пятьдесят, Джол отыскал себе новую жертву. В столь тонком деле спешить нельзя, и все, кто хоть раз попадался на воровстве, это знали. Наконец его выбор остановился на пузатом и низкорослом мужчине, который, пыхтя, медленно пробивался через толпу людей. Паук шёл за ним, аккуратно, одними лишь кончиками пальцев, дотрагиваясь до его карманов. Во всеобщей толкотне толстяк просто не мог почувствовать лёгких прикосновений профессионала. А тот, уже выяснив, где находится кошелёк, резко ушёл в сторону и сделал небольшой крюк, ни на секунду, впрочем, не выпуская свою жертву из вида. Оказавшись спереди, Джол развернулся и отправился простофиле навстречу. Делом техники было «случайно» с ним столкнуться, и быстрым, неуловимым движением руки вынуть из кармана кошелёк. Толстяк, конечно, заметит пропажу, но вернуть её не сумеют даже самые лучшие сыщики Эльхаара.

Паук, повеселев, отправился дальше. Кошелёк был не очень увесистым, и глупо предполагать, что в нём много денег, те, у кого много денег, по таким бедным кварталам пешком не ходят, и всё же это лучше, чем ничего. День прожит не зря.

Он возвращался домой, петляя по узким, пыльным и шумным улицам. Занятие не из лёгких, ведь Эльхаар тем и славился, что заблудиться в нём могут даже местные обитатели. Всё благодаря здешним архитекторам, которым, кажется, было чуждо стремление к чему-то новому и необычному. Здания строились по одному убогому шаблону – два этажа, четыре комнаты, восемь окон. И никаких отличительных признаков между постройками, если, конечно, таковыми не считать разбитые окна или неприличные надписи на стенах. Таким был Эльхаар, один из самых могущественных городов Альянса. Нет, в нём имелись красивые дома, но, невысокие, они просто терялись на фоне мрачных и бесчисленных двухэтажек. Лишь Королевский Дворец, находившийся в самом центре города, да Башня Палача возвышались над всеми прочими постройками.

Там же располагалась Рыночная Площадь. В раскинувшихся на несколько километров торговых палатках можно было купить и еду, и одежду, ну, или выменять славный клинок на доброго пони. Торговля не прекращалась ни днём, ни ночью, и это несмотря на происходившие с городом изменения после заката солнца. Купцы, съезжавшиеся сюда со всех Свободных Королевств, платили бандитским Кланам за безопасность и заступничество перед другими Кланами, но намного больше им приходилось отдавать Светлым Властям, в качестве налогов. Впрочем, прибыль от торговли с лихвой компенсировала все затраты.

Рынок являлся сердцем Эльхаара, неутомимым, ни на секунду не затихавшим, но, каким бы огромным он не был, в сравнении с самим городом казался маленьким пятнышком. Чтобы добраться до него, купцы нередко нанимали проводников, в противном случае они рисковали просто-напросто заблудиться, и быть разграбленными в каком-нибудь неблагополучном квартале. Существовала даже поговорка: «Тот не заблудится в лесу, кто по Эльхаару поплутает».

Но Паук не относился к тем горожан, что могли заблудиться. Он вырос на улицах, и чувство верного направления у него было в крови. Даже с закрытыми глазами ему не составило бы трудов придти туда, куда нужно, причём кротчайшим путём. Ещё до наступления вечера он подошёл к своему дому – ничем не примечательному зданию, исписанному всякими ругательствами. Львиная их доля предназначалась одному из бывших владельцев, что, по слухам, задолжал денег чуть ли не всему кварталу…

Здесь, кроме него с Джегном, проживало ещё несколько человек: тихая вдова с грудным ребёнком, пожилой пьяница, который, учитывая количество выпитого им спиртного, демонстрировал чудеса долголетия, и весёлая нравом путана, что принимала клиентов прямо на дому. Они имели разные комнаты, но стены были такими тонкими, что Пауку нередко приходилось засыпать под детский плачь, пьяную ругань или сладострастные крики. А то и под все эти звуки одновременно. В общем, свой дом он не любил, предпочитая проводить время в тавернах. Сюда же возвращался, чтобы поспать или залечь на дно. При его нелёгкой работе просто необходимо было иметь место, где можно затаиться и выждать некоторое время. Такая необходимость возникала довольно-таки часто, вот и теперь, как ни тяжко это сознавать, придётся терпеть своих отвратительных соседей.

Поднявшись по жутко скрипевшей лестнице на второй этаж, Джол остановился и затаил дыхание. Всё было тихо, разве что вечно пьяный сосед снизу бормотал что-то нечленораздельное.

– Чёртов опойка, – выругался Джол, открывая дверь своей комнаты.

Войдя, он увидел ровно то, что ожидал увидеть – стоявшего у окна Джегена и подобранного им бродягу, который, негромко похрапывая, валялся на одной из двух кроватей. Конечно, это была кровать Паука.

– Почему на мою-то? – начал было возмущаться он, но, взглянув на задумчивое лицо друга, лишь печально вздохнул. И опустился на табурет, наглым образом украденный из какой-то таверны. Джеген, помнится, дрался тогда сразу с несколькими парнями, и под руку ему попалось это чудо-оружие. Ох, сколько голов оно проломило! Довольный прочностью табурета, великан утащил его к себе домой. Вспомнив это, Паук покосился на спящего пьяницу и недовольно проворчал, – постоянно ты всякую дрянь сюда тащишь.

Гигант опять промолчал, только сильнее нахмурил брови. Джол собирался уже воскликнуть: «Да что с тобой!», когда за стеной услышал мужские голоса и похотливый смех. Ну, всё понятно. Джеген давно уже был влюблен в соседку, но признаться в этом, похоже, не мог даже самому себе. Её звали Илиа, и великан старательно делал вид, что ему всё равно, кто она и чем занимается. А «заниматься» по долгу работы ей приходилось часто, и всякий раз, когда за стенкой слышались стоны продажной любви, Джеген становился задумчивым, хмурым, а если к нему приставать с вопросами, даже агрессивным. Страшно представить, какую боль он скрывал внутри. Сама же Илия ни о чём таком не догадывалась, и частенько заглядывала к ним в гости. Так, поболтать. От одного её вида Джеген расцветал, становился вежлив и неловок, даже стеснителен. Грозный воин, никого не боявшийся в драке, всякий раз пасовал перед хрупкой девушкой.

Джол знал о мучениях друга, но как помочь человеку, который от помощи отказывается? Вот и сейчас, не желая разговаривать, он сидел с непроницаемым лицом. За стеною послышался скрип кровати.

– Хочешь, – предложил Паук, – мы ворвёмся туда и всех нафиг поубиваем?

– Нет конечно, – отозвался Джеген.

– Ну как знаешь…

Смотреть на великана становилось всё больней. Пытаясь успокоиться, он сжимал и разжимал кулаки, глубоко дышал. Казалось, он вот-вот вскочит, проломит стену и голыми руками разорвёт тех мужиков на части.

Так прошло минут десять, пока голоса не стихли, и в коридоре не хлопнули двери. Хозяйка выпроводила гостей. Чудовищная пытка закончилась…

– Тебе и вправду лучше пойти к ней и поговорить.

– Мне не о чем с ней разговаривать, – гнул свою линию гигант.

– Послушай…

– Хватит об этом, – непреклонно заявил Джеген.

А уже в следующую секунду раздался негромкий стук в двери.

– Кого там ещё принесло? – крикнул Паук, извлекая из-за пазухи кинжал. Мало ли, времена нынче тревожные…

– Свои это, свои.

Джол открыл двери, и увидел Илию, пышногрудую блондину с очень милым лицом. Вид у неё был слегка возбуждённый, хоть и уставший. Короткое зелёное платьице, кожаные, по колено, сапожки…

– Что, зарежешь меня за те громкие стоны? – спросила девушка, разглядев у него кинжал. При этом она шутливо развела руками в стороны, мол, давай, бей, готова понести наказание.

– Когда-нибудь точно зарежу, – пообещал Джол, пропуская её в комнату. Илия прошла, и бесцеремонно уселась на свободную кровать.

– Ну извините, – виновато улыбнулась путана. –Умоталась.

Закрывая за ней двери, Паук покосился на Джегена, и видел, как губы того чуть заметно дрогнули.

– Ой, мальчики, ну и вонища у вас здесь, – тем временем болтала девушка, во всю рассматривая мирно спавшего бродягу. – Он сдох что ли?

– Чёрт его знает, вполне возможно, – ответил Паук. Неожиданно у него возникла идея уйти под каким-нибудь благовидным предлогом, чтобы гигант остался с Илией наедине. Может, тогда у него хватит духа заговорить с ней. – Мне надо отлучиться ненадолго, навестить старого приятеля, – хотел соврать Джол, но, натолкнувшись на умоляющий взгляд Джегена, отказался от этой затеи, – а впрочем леший с ним, с приятелем, никуда не пойду.

А как хотелось сбежать из этого дурдома, чтобы хорошенько напиться в какой-нибудь таверне…

– Мне кажется, или вы опять влипли в историю? – улыбнулась Илия. – Давайте, рассказывайте, чего приключилось.

– Да ничего особенного. Просто в «Доме Кота» нам в ближайшее время лучше не появляться, и только.

– Джеген! – рассмеялся девушка, повернувшись к великану. – Прекращай громить таверны, раз так тебя и раз этак! Скоро и выпить будет негде.

– Это не я, – смутился гигант. – Это бродяга.

Тот, словно почувствовав, что речь зашла о нём, завошкался, и, кажется, начал приходить в себя.

– Остроумно.

– Но это и вправду так, – заговорил Паук. – В жизни такого не видел. Раскидывал крепких ребят, как щенков, а те даже схватить его не могли. Если бы сам там не был, не поверил.

– Ничего себе. А Джеген стоял в стороне?

– А, нашего с тобой друга вырубили ещё в самом начале схватки. Подленько, со спины…

– Бедненький! – воскликнула девушка, добавив в голос нотки сострадания. И по лицу великана стало видно, что ради такого дела он был бы не против ещё раз получить табуретом по голове.

Тем временем пьяница уже проснулся, сел на кровать и стал рассматривать присутствующих, особое внимание уделив Илии. Вернее, её пышным формам, от чего Джеген аж заскрежетал зубами.

– Какая… прекрасная дама! – сказал нищий, извлекая из-за пазухи бутылку эля. – Пью за твоё здоровье, красавица…

– О, как приятно, – со смехом откликнулась та. – Тебя как звать-то?

– Хайдио, – ответил бродяга. – Меня зовут Хайдио.

– Хм… нилланец что ли?

– Да брось, деточка, у таких, как я, нет Родины.

– Я не про это. Просто имя твоё… оно кажется мне знакомым. Мы раньше не встречались?

– Не думаю, – распечатывая бутылку, отозвался пьяница.

– Послушай, – обратился к нему Джеген. – мне сказали, что именно ты уложил тех ребят в трактире. Это правда? Ты сам-то помнишь, что произошло?

– Да, конечно, – кивнул Хайдио, и присосался к бутылке. Одним глотком осушив её наполовину, он отрыгнул и посмотрел великану в глаза. – Ты не думай, там слабаки одни собрались, ничего особенного я это… не сделал, вот.

– Ничего особенного, – эхом повторил Джеген.

– Да, именно так. Ты и сам бы их поколотил, не напади на тебя сзади…

– Но почему сзади не нападали на тебя?

– Ещё как нападали, – вставил Паук.

Бродяга, растерянно посмотрев по сторонам, поспешил выпить эля.

– Ну хорошо, хорошо, я дерусь лучше, чем… многим того хотелось бы, – словно в чём-то постыдном признался он, низко склонив голову. Илия смотрела на него со смешанным чувством восхищения и презрения, Джол – только с презрением, а Джегена, кажется, прям таки распирало желание помериться с выскочкой силой. Хотя бы для того, чтобы вернуть себе утраченный авторитет самого грозного вышибалы Эльхаара. – Но разве это важно? – продолжал Хайдио. – Друзья, судьба собрала нас не случайно! Нас ждут великие дела, великие свершения!

– Не знаю, как нас, – усмехнулся Джол, – но тебя ждёт только одно свершение – белая горячка.

– Ну да, у всех есть свои недостатки, – нищий обвёл присутствующих долгим взглядом. – Но, согласитесь, есть и достоинства! И вместе мы… вместе… из нас получится славная комана.

– И откуда ты только взялся на мою голову…

– Может, дарован свыше? – допивая бутылку, предположил Хайдио.

– Мда, не балует меня жизнь подарками.

– Дело не в жизни, а в твоём отношении к ней. Посмотри, сколько кругом возможностей! Сколько путей к богатству, к славе, к могуществу! И всего-то нужно, что использовать свой шанс. Я – твой шанс. Помогая друг другу, мы оба осуществим свои мечты.

– Откуда тебе знать, какие у меня мечты?! – изумился Джол.

– Ну, милый, это все знают, – ответила за бродягу Илия. – Деньги, деньги, как можно больше денег, и ничего кроме них. Это у тебя на лице написано.

– Допустим, – немного подумав, согласился Паук. – Но чем ты, пропащий пьяница, можешь помочь? Пойдём на улицу и станем грабить всех подряд? Извини, мне Джегена вполне хватает. Твои приёмчики, может, и эффективнее его грубой силы, но уж точно не эффектней. Одним своим видом он насмерть перепугает «клиента», а ты – разве что вызовешь улыбку.

– Мелко плаваешь! – заявил Хайдио. – Пойми же ты наконец, что мир не ограничивается заплёванной таверной, дорогой до дома и этими убогими стенами. Мир – это нечто необъятное… Достаточно захотеть, да, просто захотеть и с готовностью идти на риск, чтобы у тебя было всё, о чём пожелаешь. Замок, так замок, груды сокровищ, так будут тебе чертовы груды! Прекращай сидеть в конуре, и довольствоваться жалкими грошами. Построй собственный мир, и будь в нём королём. Я помогу, я протягиваю тебе руку дружбы.

– О чём ты говоришь? Какая связь между тобой, грязный нищий, и этим твоим другим миром?

– Самая прямая. Встреча со мной – твой шанс выкарабкаться из этой дыры. И не только твой. Джеген! Рождённый для битвы и славы, не засиделся ли ты в этом проклятом городишке? Не забудем и о нашей красавице, – бродяга повернулся к Илии, – возьмём её с собой. Навстречу приключениям, навстречу новой жизни!

– Да хватит нам по ушам ездить! – не на шутку разозлился Паук. – С твоей философией хоть прямо сейчас манатки собирать и драпать, куда глаза глядят. Не сомневаюсь, что именно так ты однажды и поступил. Ну как, завоевал мир? Добился чего-нибудь?  Посмотри на себя: грязный, лохматый, и просто омерзительный тип! А всё потому, что ума не хватило жить спокойно. Но нет, приключений тебе подавай!

– Не делай поспешных выводов…

– И ещё одно! Чего ты так складно разговаривать начал?

– Трезвею, наверно. – Помолчав, Хайдио добавил, – Джол, будь другом, сбегай за выпивкой.

От такой наглости Паук потерял дар речи. Он просто стоял, смотрел на нахального гостя, и не мог подобрать нужных слов. В комнате повисла тишина. Слышно было, как ругался сосед снизу, у которого, по всей видимости, собрались друзья – такие же, как он, забулдыги.

– Хорошо, – неожиданно согласился Паук. – Мне и вправду лучше сходить проветриться.

Уже выходя из комнаты, ставшей ему ещё более ненавистной, чем ранее, он оглянулся и бросил Илии:

– Постарайся не сойти с ума с ними.

Глава 3

 При свете дня в этом городе не было ничего святого. Лишь чёрная зависть и плохо скрываемый обман. То ли дело ночь. Она умеет стирать фальшивые краски, и возвращать Эльхаару его истинные очертания. Люди становились теми, кем были рождены: жертвы – жертвами, убийцы – убийцами. Да, да, убийцами не становятся, ими рождаются, и нет более жалкого зрелища, чем порядочный семьянин с кровавым клинком в руках.

По крайней мере, так считал Пирайн Пио, больше известный под прозвищем Тёмный Герцог. Профессиональный убийца, в чём послужном списке было около двух сотен успешно выполненных заказов, и ни одного промаха. Собственно, первый же промах для него мог стать и последним, ибо Клан Скорпионов, на который этот человек работал, не прощал неудач. Не справившийся со своими обязанностями сам становился «заказом» для других убийц. Это – закон. Никаких исключений даже для тех, кто по праву считался Легендой Клана. Одна ошибка, и на смену тебе приходят более молодые, сильные, удачливые. Однажды вступив на скользкую тропу наёмника, свернуть с неё можно лишь в могилу. Но Тёмный Герцог не боялся смерти. Он видел столько её обличий, что в один «прекрасный» момент перестал испытывать чувство страха. К тому же Пирайн Пио трезво смотрел на жизнь, и понимал, Костлявая Старуха приходит ко всем, к кому-то раньше, к кому-то позже, так не всё ли равно, от чего погибнуть – от старости или внезапного удара клинком? Последний вариант даже несколько предпочтительней – мучений меньше.

Пирайн Пио был одним из самых обеспеченных людей в городе. Клан Скорпионов много требовал, порой даже слишком, но и деньгами никогда не обижал. Как доказательство – девять домов, расположенных в разных частях Эльхаара, внутреннему убранству которых могли позавидовать даже купцы. Не удивительно, что на месте наёмного убийцы мечтало оказаться немало людей, и это несмотря на все трудности его работы. Но уступать своё место кому-либо он явно не собирался, с блеском выполняя самые сложные задания. Конечно, не ради денег. Его уже давно не волновала материальная сторона вопроса, лишь самоутверждение. Тёмный Герцог не просто убивал, он с каждым разом это делал безупречнее.

За свою жизнь Пирайн Пио сталкивался с разными заказами, среди которых были откровенно странные. Он ничему уже не удивлялся, и выполнял свою работу без лишних вопросов. Но иногда, как, например, сегодня, при получении задания очень сложно было сохранить хладнокровие…

В доставленном через курьера письме аккуратным почерком было написано следующее:

«В городе появился человек, весьма опасный для нашего Дела. Мы вели за ним наблюдение, но ему удалось скрыться, и долгое время выйти на его след не получалось.

Сегодня днём он обнаружил себя в трактире «Дом Кота», где принимал активное участие в массовой драке. Сопровождали этого человека двое местных: Джол Паук, и его приятель Джеген. Их принадлежность к какому-либо Клану не установлена.

Описание объекта: рост невысокий, борода густая, одежда рваная и грязная. Предположительно, пьян.

Цель: уничтожить объект и всех, кто будет с ним рядом.

Выполнить: до рассвета.

Пожелания: пусть всё произойдёт за пределами Эльхаара, скажем, на Восточном Тракте, и выглядит как засада разбойников или орков.

О выполнении задания доложить лично мне.

Глава Клана Скорпионов, Каганат».

Несколько минут Тёмный Герцог осмысливал прочитанное. А не решил ли этот самый Глава Клана избавиться от своего лучшего убийцы? Поручить ему заведомо невыполнимое задание, чтобы позже, когда тот не справится, развязать на него охоту… Нет, слишком сложно. Желай Каганат его смерти, пригласил бы к себе в гости и, не мудрствуя лукаво, напоил отравленным вином. Быстрая смерть без лишних хлопот. Если он так не сделал, значит, и вправду был заинтересован в ликвидации «объекта», а более полной информацией не снабдил потому лишь, что сам ею не располагал.

Старина Каганат, а не крик ли это о помощи? Найти человека, который может прятаться где угодно, да ещё и в столь сжатые сроки почти никому не по силам. А заказ, судя по всему, очень важный. Вот Скорпионы и бросают в бой своего джокера, и если тот справится, срывают куш. Игра ва-банк, все надежды в которой возлагаются только на Пирайн Пио…

Но зачем тогда своими «пожеланиями» усложнять и без того невыполнимое задание? Очень странно…

Тёмный Герцог скомкал письмо и с силой швырнул его в камин. Яркое пламя быстро расправилось с бумажкой, а убийца не двигался с места, всё размышляя о прочитанном. Наконец он нехотя поднялся со своего уютного кресла, и, бросив последний взгляд на превратившееся в пепел письмо, отправился в оружейную комнату на втором этаже – выбрать то, что могло пригодиться этой ночью.

А выбирать там было из чего. Около трёх десятков мечей, столько же боевых топоров, копий, арбалетов, булав, и прочих прелестей, вооружить коими можно целую армию. И что удивительно, в этой комнате не найти было двух совершенно одинаковых клинков, или, к примеру, алебард. Каждый экземпляр являлся уникальным, выкованным под заказ лучшими мастерами кузнечного дела. Но особое внимание привлекал к себе меч эльфийской работы – Халиттио – истинная жемчужина коллекции. Его лезвие украшали магические руны, прочитать которые в своё время не могли самые могущественные волшебники Эльхаара. Древние чары окутывали Халиттио, и разгадать их тайну Смертным не удалось. Меч Дивных, чего уж говорить. С одинаковой лёгкостью он рассекал и пёрышко пуха, и прочные, как камень, доспехи…

Пирайн Пио пользовался им очень редко, то ли понимая ценность меча, то ли испытывая бессознательный страх перед древней магией, но сейчас он уверенным шагом подошёл к стене, на которой висело оружие, и бережно, словно реликвию, снял его. Подержал, рассматривая руны, и вложил в ножны за спиной. Затем убийца отправился за арбалетом. Выбор пал на миниатюрную, добротно выполненную модель с неплохой дальнобойностью, доставшуюся ему несколько лет назад в качестве трофея. Если честно, он не любил арбалеты, считая их оружием трусов, но деваться было некуда. Герцог помнил, что нужно инсценировать нападение разбойников, а те, как правило, нападают исподтишка. Пришлось взять с собой и стрелы.

Ну вроде всё, сборы закончены. Пора приступать к самому сложному – к поиску неких Джола и Джегена, что выведут его на «опасного» нищего. С чего только начать…

Герцог покинул оружейную и спустился на первый этаж. Подойдя к шкафу, он извлёк оттуда чёрный плащ, и плотно в него укутался. Во-первых, чтобы скрыть от любопытных глаз Халиттио и висевший на боку арбалет; во-вторых – чтобы не замёрзнуть. В тёмное время суток в Эльхааре становилось прохладно, а убийца, пусть и умевший при необходимости с головой зарываться в сугроб, и, поджидая свою жертву, находиться там по несколько дней, всё же не пренебрегал такими мелочами, как тёплая одежда для ночной прогулки.

Он вышел из дома, огляделся по сторонам. Улица была переполнена народом, которого, правда, заметно поубавилось за последние несколько часов. Близилась ночь, и тех, кто считал себя порядочным и законопослушным, становилось всё меньше. Среди прохожих нет-нет, да мелькали откровенно бандитские рожи, в то время как патрули городской стражи уже не показывались. Эльхаар перевоплощался, и Пирайн Пио не сумел сдержать улыбки. Ему нравился этот удивительный мир, рождавшийся с закатом и умиравший с первыми лучами рассвета.

Постояв на крыльце ещё какое-то время, убийца отправился в дорогу. Он шёл не зная куда, и был при этом абсолютно уверен, что движется в правильном направлении. В нём говорило чутьё охотника, без которого наёмному убийце просто не выжить в столь огромном городе. Не раз и не два внутренний голос спасал Герцога от беды, и он научился доверять ему как своим собственным глазам и ушам. Но чтобы в Эльхааре найти тех, кто найденными быть не желает, одной интуиции мало. Нужно иметь хотя бы примерное представление, где они могут прятаться…

Терзаясь этим вопросом, Тёмный Герцог шёл около часа. Улицы Эльхаара тем временем уже полностью преобразились. С наглостью, которой не встретить было днём, толпа детишек-беспризорников камнями закидывала пузатого мужичка, не успевшего, видимо, дойти до дома. Голодные волчата выпустили коготки, и упитанный горожанин, ещё днём смотревший на них свысока, теперь молил о пощаде. Не забывал он и ловко уклоняться от камней, что удивительно, при его-то габаритах. На всё это с улыбкой взирали парни постарше, стоявшие чуть поодаль. Они уже вовсю представляли, как будут отбирать деньги у тех же беспризорников, едва те закончат с толстяком. Грех не отобрать у слабых то, что было отобрано у ещё более слабого.

Людей, живших по этим законам, в Эльхааре называли опами. С их мнением в преступном мире никто не считался, но и они не признавали ничьих авторитетов. Попасться в их сети мог и обычный бродяга, и Глава могущественного Клана, реши он прогуляться по ночным улицам без охраны. Такое, правда, случалось крайне редко, и в первую очередь благодаря всё тем же опам. Забывать о их существовании было глупо, а пытаться искоренить это зло и вовсе смешно. Уничтожая одну банду, ты даёшь место для развития другой, ещё более злой и голодной. Их порождала нищета и отчаяние, и разорвать этот замкнутый круг невозможно. Кланам приходилось мириться с тем, что их люди не могли себя чувствовать спокойно даже на своей территории. Опы – неотъемлемая часть ночной жизни, имеющая такое же право на существование, как и весь преступный мир в целом. Они были, есть и будут, что, правда, не мешало тем же Скорпионам время от времени проводить чистку «особо отличившихся». Пирай Пио не однократно получал задание на корню вырезать ту или иную банду, но для этого та должна была совершить что-то воистину гениальное. Ну, скажем, исписать дом Каганата нецензурной бранью, тонко намекнув, что он, один из самых могущественных людей Эльхаара, любитель мальчиков в пассивном значении этого слова. Подобное каралось самым жестоким образом, вплоть до применения пыток, а на такие невинные забавы, как грабежи, избиения и убийства давно уже закрывали глаза. Пока опы не наглели, местные их не трогали.

Местные… Ну конечно! Вот она, зацепка.

Тёмный Герцог уже далеко позади оставил шайку опов, что и подтолкнула его на размышления, когда наконец понял, куда нужно идти. Доставленное курьером письмо убийца выучил наизусть, и прекрасно помнил следующие слова: «Сопровождали этого человека двое местных: Джол Паук, и его приятель Джеген». Местных! Значит, живут они примерно в том же районе, где находится «Дом Кота».

Для себя подметив, что всё это время шёл в правильном направлении, Пирайн Пио прибавил шагу. Трактир «Дом Кота» он знал, и, если честно, считал его редким гадюшником. Это, в свою очередь, характеризовала «клиентов» как людей не самых высоких требований, а такие в приличные заведения и носа не суют. Под стать «Дому Кота» в том районе есть ещё пять трактиров, но три из них по ночам закрываются. Если Джолу, Джегену и их безымянного приятелю захочется выпить и отдохнуть после тяжёлого дня, а им захочется, они пойдут либо в «Приют», либо в «Отважный пони». Два одинаково отвратительных места, но какое из них они выберут? Немного подумав, Герцог отправился в «Приют». Интуиция…

Когда пункт назначения стал известен, передвигаться по улицам больше не было нужды. Смысл привлекать к себе лишнее внимание, когда существует более быстрый и надёжный путь?

Оглядевшись и убедившись, что никто на него не смотрит, Пирайн Пио подошёл к первому попавшемуся дому. В следующее мгновение он уже ловко карабкался вверх, помогая себе ногами. За что цеплялся наёмный убийца оставалось не понятным – поверхность стены была совершенно ровной – но не прошло и пары секунд, как Герцог очутился на крыше. С высоты двухэтажного здания был не очень-то живописный вид, но ему и так всё нравилось. Более чем. Словно очутившись на вершине мира, где открывающаяся взорам красота впечатывается в душу, он с замиранием сердца глядел по сторонам. Но видел не рваные клочья облаков, величественные пики гор или замысловатые изгибы рек, а самую что ни на есть убогую картину: крыши других домов и озарённые фонарями улицы. А сколько восторгу в глазах! Всему виной давняя, и во многом необъяснимая любовь к этому городу. Убийца на всякий случай проверил, на месте ли меч, арбалет и стрелы. И только убедившись, что ничего не потерял, разбежался и перепрыгнул на другую крышу. Сделано это было по-кошачьи бесшумно и красиво.

На второй крыше Тёмный Герцог задерживаться не стал, тут же рванул вперёд и очень скоро очутился на третьей, потом на четвёртой, пятой… Он перемещался с крыши на крышу с такой скоростью, что случайным прохожим и взглядом поспеть за ним было трудно. Ещё и потому, что одет был во всё чёрное. Казалось, не человеческая фигура, а частичка ночи, обретя собственную жизнь, скользила над крышами домов. И даже краешком глаза заметить её не представлялось возможным.

Бег, прыжок, бег, прыжок, бег – и снова прыжок. Он и сам уже сбился со счёта, на скольких крышах побывал, но, что убийца знал наверняка, каждая приближает его к трактиру «Приют». Да, там может и не оказаться тех, кто ему нужен, но люди, их хорошо знавшие, должны были быть. Они-то и подскажут, где искать этих парней. В любом случае, на переправе коней не меняют, и если он решил посетить «Приют» в первую очередь, значит – туда.

Заблудиться Пирайн Пио не боялся. В те времена, когда его блистательная карьера только начиналась, приходилось целыми ночами лазить по крышам, тщательно изучая каждую из них. Превратив свои руки в кровавые мозоли, и вдоволь намучавшись от постоянного недосыпания, он приобрёл воистину бесценный опыт – научился по одному только рельефу крыши определять, в каком квартале она находится и куда дальше держать путь. Такое умение ориентироваться в огромном городе дорогого стоило. Вот и сейчас, опустившись на одно колено, Тёмный Герцог ладонью провёл по шершавой поверхности крыши. Всё верно, он почти у цели.

Шаг в пустоту – секунда полёта – изящное приземление. Изящное на столько, что проходившим мимо опам показалось даже, что человек в тёмном плаще возник из ниоткуда. Ребятам хватило ума не задавать ему вопросов и, тем более, не пытаться ограбить. Сделав вид, что ничего сверхъестественного не произошло, они прошли мимо, за что Тёмный Герцог был искренне им благодарен. В его планы совсем не входила разборка с малолетками, которая для них закончилась бы не лучшим образом. Скорей всего, гибелью. Это – бессмысленная трата времени.

Подождав, пока компания опов скроется за углом, Пирайн Пио двинулся вперёд. Если память ему не изменяла, трактир должен находиться где-то поблизости. И, судя по всему, так оно и было. Чем дальше он шёл, тем больше встречал людей, злоупотребивших алкоголем. Спросив у одного из них, где находится «Приют», наёмный убийца не только узнал где, но и выслушал плаксивые стоны о неоправданно завышенных ценах на эль. Парень не соврал, и Тёмный Герцог очень быстро нашёл трактир. У входа туда толпилось человек десять, и каждый из них, пытаясь перекричать другого, доказывал свою правоту. О чём был спор – неизвестно, но, судя по разгорячённым лицам, закончится он нешуточной дракой. Такое частенько случалось: выпили, вышли подышать свежим воздухом и чего-то там не поделили. Чего именно, они завтра утром и сами не вспомнят. Какое заведение, такие и клиенты. Как бы то ни было, Пирайн Пио вошёл в «Приют», уже догадываясь, что там увидит.

На редкость отвратительные люди сверху донизу переполняли трактир. Одним своим внешним видом они выводили убийцу из себя, заставляя того сжимать кулаки и бороться с желанием поубивать всех на месте. Сделать, так сказать, одолжение любимому городу. Кто-то, согнувшись в три погибели, блевал, другой громко над ним смеялся, не подозревая, что выглядит не многим лучше – слюни из его рта разлетались во все стороны. То, чем занималась основная масса посетителей, и вовсе не поддавалось описанию. Здесь словно проходил конкурс на звание самого мерзкого животного, и Тёмный Герцог, спроси у него, первое место отдал бы всем сразу. Все молодцы, все достойны.

И какое удовольствие может быть в том, чтобы нажраться как свинья и вести себя соответствующим образом? Пирайн Пио таких вот, с позволения выразиться, людей не понимал. Нищета, по его глубокому убеждению, должна давать стимул, расставлять приоритеты, рождать желание чего-то добиться, наконец. И уж точно не ставить на человеке крест.

Слишком долго не приходилось ему спускаться на самое дно Эльхаара, вот и забыл, видимо, какого здесь. Это не Верховного Командующего Городской Стражей в роскошном доме валить, в таких заведениях, как «Приют», и запах, и обстановка специфические. Но наёмный  убийца уровня Пирайн Пио в каком угодно месте должен оставаться профессионалом, холодным, расчетливым, умеющим влиться в любую компанию. Он и старался, но ничего не мог поделать с презрительной усмешкой, возникавшей на его губах всякий раз, когда кто-нибудь случайно до него дотрагивался. Нет, о такой сброд и обычный меч марать жалко, чего уж говорить о Халиттио…

Но хватит топтаться на месте, пора вспомнить, зачем сюда вообще нужно было приходить. Медленно, уклоняясь от всякого отребья, что так и норовило в него врезаться, Пирайн Пио двинулся вглубь трактира. Он должен был что-то почувствовать. Что-то, что не почувствовал бы другой. Ведь именно поэтому его и считали лучшим…

Шаг за шагом убийца шёл по скрипучему полу, внимательно вглядываясь в лицо каждого встречного. В голове у него лихорадочно кипела работа мысли: «Этот точно не при делах, а из этого и слова не вытянуть, тупой, как пробка». Но чем дольше Тёмный Герцог вглядывался в окружавшие его пьяные физиономии, тем чаще бросал взгляд на одиноко сидевшего за барной стойкой человека. Парень только то и делал, что кружками выпивал эль, и ни с кем не вступал в разговоры. А когда кто-то к нему подходил и что-то спрашивал, он угрюмо отмалчивался. В общем, мутный тип. Но почему-то именно к нему раз за разом поворачивал голову Пирайн Пио.

Ну что ж, выбирать не приходилось. Наёмный убийца подошёл к нему со спины, глубоко вздохнул и, манерой общения пытаясь быть похожим на остальных, широко улыбнулся:

– Чего такой грустный, словно в штаны наложил?

Парень повернулся и посмотрел на него исподлобья. Затем снова вернулся к своему прежнему занятию – пьянству, потеряв к подошедшему незнакомцу интерес. Пирайн Пио подсел к нему, со злостью подумав: «Ну и урод! Неудивительно, что сидит один. У него же на лице написано, что за пару монет продаст кого угодно». Несильно толкнув его локтём, убийца продолжил:

– Или что, с тобой никто дружить не хочет, а единственный друг – хомячок, и тот падох?

Тёмному Герцогу и самому было тошно говорить это. Он считал себя нормальным и, несмотря на выбранную им профессию, воспитанным человеком. Просто тут принят именно такой стиль общения, хамоватый и беспардонный, и прояви он к своему собеседнику хоть каплю вежливости, выглядел бы подозрительным.

– Отвали, – тем временем прорычал незнакомец.

– Не, серьёзно, о чём переживаешь? – не отставал Пирайн Пио. – Твои мелкие неприятности того не стоят.

– Откуда тебе знать, мелкие у меня неприятности или нет?

Опасливо посмотрев по сторонам, словно собираясь открыть страшную тайну, которую никто другой услышать не должен, убийца прошептал:

– Я знаю тех, у кого действительно крупные проблемы, – и, выдержав эффектную паузу, продолжил, – ходят слухи, будто Тёмный Герцог, этот цепной пёс Скорпионов, опять вышел на охоту.

Внимательно его слушавший незнакомец поморщился и, уже сам оглядевшись по сторонам, зашипел:

– Не называй этого человека псом! Тут везде есть уши, и если слова твои будут услышаны кем-то не тем, нас обоих потом…

– Да не бойся! – перебил Герцог. С большим трудом он удержался от самодовольной улыбки. Ну надо же, его имя внушает страх и трепет даже на самом дне преступного мира.

– Это ты не бойся, если мозгов нет! – огрызнулся парень.

– Сегодняшней ночью у него найдутся дела поважнее, чем разборки со сквернословами, – громко рассмеялся Пирайн Пио.

– И… какие же у него найдутся дела?

Клюнул! Теперь пора приступать к самому главному, к тому, ради чего и затевался весь разговор. Внимательно наблюдая за незнакомцем, убийца медленно произнёс:

– Говорят, какие-то негодяи разгромили таверну, находившуюся под защитой Скорпионов…

И по реакции своего собеседника Тёмный Герцог понял, что не ошибся. Вообще ни в чём не ошибся.

Глава 4

Паук почувствовал, как земля уходит у него из под ног. При этом он, видимо, изменился в лице, потому что в глазах его странного собеседника промелькнула насмешка. Но какая теперь разница? Мертвецам всё равно, кто и почему над ними смеётся. А Джол как раз и считал себя мертвецом, ибо все знали, что от Тёмного Герцога спасения нет. Но оставалась ещё крошечная надежда, что это всего лишь нелепое совпадение…

– Послушай, – сглотнув слюну, заговорил мошенник. – А о какой таверне речь?

– Так сходу и не вспомнить, – почесал затылок подсевший к нему человек. На вид ему было не больше 25-30 лет, но назвать его молодым язык всё равно не поворачивался. Это, наверное, благодаря внутренним качествам, к числу которых можно было отнести спокойную уверенность в своих силах, и плохо скрываемую заносчивость. Он словно бы смотрел на всех свысока, но, странное дело, никого это не обижало. Словно недовольный отец глядит на разбаловавшихся сыновей, и те, то ли под страхом порки, то ли в силу испытываемого к нему уважения, не могут набычиться и сказать: «Эй, ты чего так уставился?» А ведь речь шла не о маленьких детишках-проказниках, а о взрослых, отпетых негодяях, что, как правило, не прощали незнакомцам высокомерия. Ни в словах, ни во взглядах. Но этого человека всё равно не трогали, на каком-то интуитивном уровне чувствуя – оно того не стоит. В общем, сильная личность. Косвенно об этом свидетельствовал и волевой подбородок, и цепкий, колючий взгляд синих глаз. – Нет, не вспомнить, – наконец сказал он. – Вылетело из головы.

– Ну хотя бы примерно!

– Хм… «Хижина Кота», что ли.

– Может, «Дом Кота»? – бледный, как покойник, выдавил из себя Паук.

– Да, именно так! – воскликнул незнакомец. – Ты что, был там?

– Нет, нет… друзья рассказывали.

– Уж не те ли друзья, что так славно в том трактире порезвились? – рассмеялся отчего-то вмиг повеселевший парень.

– Нет, не они, – угрюмо отозвался Джол. Он и так не знал, что ему делать, а тут ещё с неудобными вопросами приставали…

– Ясное дело. Я бы на их месте тоже подвигами не хвастал.

– А что бы ты делал… на их месте?

– Дал бы дёру из Эльхаара. По Восточному Тракту, скажем.

Точно! Бежать, нужно бежать. И как Паук сам не додумался до столь очевидного решения проблемы? Скорпионы всесильны, споров нет, но только в этом городе. А ведь есть места, о которых они даже не слышали. Да и Тёмный Герцог не может преследовать Джола вечно. В конце концов, он убийца – не следопыт.

Буркнув что-то типа: «Мне пора», Паук вскочил на ноги, швырнул на трактирную стойку монеты за выпивку и очертя голову бросился к выходу. Он уже напрочь позабыл о том незнакомце, с которым беседовал, а зря. Оглянись Джол назад, увидел бы, как тот не спеша двинулся следом. Но о чём может думать человек, только что узнавший, что его «заказали»? Естественно, лишь о своём спасении.

Покинуть Эльхаар он собирался немедленно, и, выбежав из трактира, даже направился в сторону Тракта, но здравый смысл очень быстро возобладал над эмоциями. Одинокий путник без съестных припасов – покойник при любом раскладе. Его либо убьют разбойники, либо – голод и жажда. Пауку не протянуть и нескольких дней. В дорогу нужно как следует собраться, заодно и прихватить с собой Джегена. Друг, как-никак. Хотя, если поразмыслить, Тёмный Герцог может поджидать его именно там, дома…

Никогда прежде дорога домой не казалась такой долгой… и страшной. Словно сумасшедший, Джол шарахался от прохожих, ибо в каждом из них ему мерещился убийца. Те же провожали его удивлёнными возгласами и насмешливыми взглядами. И так продолжалось целую вечность. Джол бежал изо всех сил, но, как бы ни старался, ему всё казалось медленно, слишком медленно. Один раз Паук и вовсе влетел в толпу опов, которые и глазом моргнуть не успели, как он растолкал их и помчался дальше. Конечно, за ним бросились в погоню, да только куда там! Ребята не выдержали предложенного им темпа, и, запыхавшись, отстали уже через несколько минут. А Джол бежал дальше, даже не догадываясь, что сильно разозлил опов. Компании из нескольких человек его вообще не волновали, зато одинокие прохожие вызывали прям таки неописуемый ужас. Тёмным Герцогом мог оказаться любой из них. А опы… пошли они куда подальше, эти опы, не до них сейчас.

Ну наконец-то, добежал. И не думая сбавлять темпов, Паук влетел в дом, молнией пронёсся по лестнице и пнул по своей двери. Жалобно скрипнув, та распахнулся, и он перешагнул порог. Страха, что Герцог пришёл сюда первым, уже не было, тут, как говорится, либо пан, либо пропал, а одиночке в горах не выжить, и это без вариантов. Ну что же…

Успел! Глядя на слегка удивлённую Илию, Джол готов был поспорить, что так, как он, её миловидному личику никто не радовался. Даже какой-нибудь отщепенец, в жизни не испытывавший платонических утех, и наконец-то накопивший для этого нужную сумму денег. Окрылённый восторгом, Паук готов был кинуться в её объятия и расцеловать губы, махнув рукой на то, какие непристойности она этими руками обычно совершает. Позыв его, однако, девушка остановила предупредительным жестом ладони.

– Эй, ты чего? – изумилась она. – Весь бледный такой, запыхавшийся и на людей кидаешься. Скажи лучше, ты принёс с собой эля?

– Лучше бы ты его принёс, – прогремел могучий голос Джегена. Гигант стоял на ногах, держась за свою левую руку и болезненно морщась. Он, видимо, уговорил-таки Хайдио помериться силами, о чём теперь горько жалел.

Какого эля? Ах, да, бродяга просил прихватить для него бутылочку…

А уже в следующую секунду произошло что-то воистину странное. Пьяница оттолкнул в сторону Джегена (что выглядело несколько несуразно, учитывая габариты обоих), одним прыжком настигнул Джола, схватил его, и с силой прижал к стене. При этом Паук так сильно ударился затылком, что в глазах потемнело. Придя же в себя, он увидел злое, поросшее колючей бородой лицо нищего. И в голове у него мелькнула чудовищная догадка, на тот момент казавшаяся более чем правдоподобной: это и есть Тёмный Герцог! Мастер конспирации, он всё время был рядом, и сейчас душу из Паука вынет…

– Ты принёс? – закричал Хайдио, ещё сильнее прижимая Джола к стене. Нужно признать, силой он обладал нечеловеческой. – Эль, где эль?!

– Н-нету,– прошипел Паук.

Несчастному показалось, что теперь его будут бить. Причём ему не отделаться так же легко, как тем головорезам из «Дома Кота». С ними, по большому-то счёту, пьяница и не дрался даже, а просто развлекался. Да, особо не церемонился, и руки, и ноги ломал, но делал это без какой-либо злости и ненависти. Сейчас же в его глазах пылала настоящая ярость…

Бог знает, чего ему это стоило, но нищий сдержался. Сперва ослабил хватку, а потом и вовсе отпустил перепуганного Джола и сокрушённо присел на кровать рядом с Илией.

– Послушай, – потирая ушибленный затылок, начал Паук. – Я, конечно, понимаю, похмелье и всё такое, но зачем же так…

– Ни черта ты не понимаешь! – вскакивая, закричал бродяга. – Попросил же по-человечески: сбегай, принеси чего-нибудь выпить! Если так трудно, сразу бы и сказал!

– У нашего соседа снизу сегодня пирушка, – неожиданно пришёл на помощь другу Джеген. – Может, у него попросить? Хотя… он жадный до этого дела.

Последние слова Хайдио не слышал. Он уже спускался по лестнице, и почему-то никто из оставшихся в комнате не сомневался, что «жадный до этого дела» сосед не сможет отказать их знакомому. Ну разве что по началу…

– Совсем съехал с катушек, алкаш, – бросил ему вслед Паук, мысленно гадая, успеют ли они смыться до того, как этот сумасшедший вернётся.

– Ты должен был купить ему выпивку, – с укором бросила Илия. – Он чуть не убил Джегена!

– Ещё посмотрим, кто кого, – вставил гигант, не смирившийся, видимо, с поражением. Тем более нанесённым в присутствии девушки, к которой он испытывал тайные, но очень сильные чувства.

– Итак, – обратился к нему Паук. – У меня есть две новости: хорошая и плохая. С какой начать?

– С хорошей.

– Мы всё ещё живы. А теперь к менее приятному – Клан Скорпионов объявил на нас охоту.

– Что?! – хором воскликнули великан и путана.

– Этой ночью мы должны погибнуть от рук Тёмного Герцога. Да, да, – беспощадно продолжал Паук, глядя на исказившееся ужасом лицо Джегена, – ты не ослышался. С нами желает встретиться самый жестокий и беспощадный убийца в Эльхааре.

– Но почему?!

– А потому что нечего заступаться за всяких вонючих алкашей! – давая волю эмоциям, закричал Джол. – Свалили бы, когда заварушка в «Доме Кота» только начиналась, и дело с концом, так нет же…

Его перебил послышавшийся внизу шум борьбы. Как и предполагалось, сосед не захотел по добру по здорову делиться элем с каким-то проходимцем, и Хайдио был вынужден воспользоваться своими железными аргументами – кулаками.

– Пора валить отсюда, – устало вздохнул Паук.

– Валить?

– Ну да, Джеген, да, чего нам ещё остаётся? Я, по крайней мере, здесь точно не задержусь.

– Но ведь на улице вас может поджидать Герцог, – с тревогой поглядывая на тёмное окно, сказала Илия.

– А ты предлагаешь залезть под одеяло и выставить попу к верху? – с нескрываемой насмешкой парировал Джол. Одновременно с этим он залез под свою кровать и извлёк оттуда небольшой походный мешок. В нём находилось несколько буханок несвежего хлеба, бутылки с водой и довольно-таки приличная сумма денег. В общем, сборы были недолгими. Паук по праву считал себя человеком предусмотрительным, и вариант развития событий, при котором придётся бежать из Эльхаара, никогда не откидывал. Как оказалось, не зря.

– Ну так что, Джеген, ты со мной? – уже полностью готовый к дороге, спросил Паук.

Великан нахмурился:

– Если придётся сражаться с Тёмным Герцогом, я хотел бы, чтобы это случилось здесь, в замкнутом помещении. Напасть из-за угла может каждый, а вот так, когда тебя ждут…

– Ты со мной или нет? – нетерпеливо перебил Джол.

Гигант нахмурился ещё больше, сел на кровать и угрюмо замолчал.

– А знаете что, мальчики, – неожиданно повеселев, заговорила путана. – Я, наверное, с вами пойду. Осточертело, как ты правильно выразился, попу к верху выставлять. Давно уже думала об этом.

Изумлённые друзья и глазом моргнуть не успели, как Илия выбежала из комнаты. Обратно она вернулась с большой сумкой, в которую, видимо, наспех побросала всё необходимое. В дорогу засобирался и Джеген. Теперь, когда девушка изъявила желание идти с ними, его больше ничего здесь не удерживало.

Пожитки у великана оказались ещё более скромными, чем у Паука. Собственно, их не было вовсе, если за таковые не считать прислоненный к стене топор. Джеген без видимых усилий закинул мощное оружие себе на плечо и забрал у Илии её тяжёлою сумку. Так же ему пришлось взять и мешок Джола.

– Ну вот и славно, – улыбнулся тот. – А теперь поспешим, пока этот безумец колотит нашего соседа.

Но они опоздали. Нищий в лохмотьях поджидал их внизу, и по довольному выражению его лица было ясно, что сосед повержен, а трофеи достались победителю. И уже использованы по своему прямому предназначению.

– Это хорошо… хорошо, что вы за мной спустились, – послышался пьяный лепет. – Я соскучился!

– Не могу сказать того же, – проворчал Паук, как будто и не замечая широко расставленных рук бродяги, который, кажется, хотел с ним обняться. Джол проследовал к выходу.

– Он не в настроении? – спросил Хайдио проходивших мимо Джегена и Илию.

– Всё нормально, – улыбнулась ему девушка.

Пьяница пожал плечами и пошёл за ними. Оказавшись на улице, он тут же стал засыпать их вопросами: куда они пошли, зачем, почему…

– Слушай, – мило улыбнулся Джол. – Я виноват перед тобою. Ну, что забыл купить эля. Решил исправиться. Ступай обратно домой, а мы до ближайшего трактира и – к тебе. У нас ещё, помнится, незакончен разговор о Великих свершениях.

– Да, тот разговор нужно продолжить…

– И я о том же! Так что иди, отдохни, мы скоро вернёмся.

На секунду могло показаться, что Хайдио и вправду сейчас развернётся и пойдёт, счастливый, ждать выпивки, и Паук с трудом уже сдерживал победную ухмылку, когда…

– Я пойду с вами, – сказал бродяга, и в глазах его зажёгся лукавый огонёк.

– Ну и чёрт с тобой, – махнул рукой Джол. Может, при других обстоятельствах он и не оставил бы попыток обвести Хайдио вокруг пальца, однако сейчас на это просто не было времени. Когда по следу идёт Тёмный Герцог, каждая секунда на счету.

Их небольшая компания двинулась в путь. Первой шла Илия, размышляя, правильно ли она поступала. Бежать от привычной жизни в неизвестность, да ещё и с людьми, которых плохо знаешь, это ли не есть безрассудство? Пожалуй, но только если судьба твоя светлая и безмятежная, а назвать таковой судьбу Эльхаарской путаны язык не поворачивался. Да, может стать ещё хуже, чем было, но узнать, как оно обернётся на самом деле, можно лишь шагая вперёд. Вот девушка и шагала, беспрекословно повинуясь приказам идущего следом Паука: «Сворачивай налево, детка», «Теперь – прямо», «Топай быстрее, не на прогулку вышли!»

Джол запретил себе думать о чём-либо, кроме дороги. Выйти из Эльхаара, к тому же в тёмное время суток, непростая задача, которая требует максимум концентрации. И только бредущий за ним пьяница выглядел беззаботным и жизнерадостным. Он, кажется, всё ещё был уверен, что они держат путь в ближайший трактир. Замыкал шествие Джеген, на одном плече тащивший мешок с сумкой, на другом – свой огромный топор. Сейчас в гиганте боролось два чувства: радость от того, что Илия рядом, и страх опять перед ней опозориться. Как только появится свободная минутка, он намеревался вызвать Хайдио на поединок, хотя и подозревал, что ничего хорошего из этого не выйдет.

Так они шли по улицам Эльхаара, и никто не решался встать у них на пути. В первую очередь, благодаря Джегену. Великан с топором в руке – совсем не тот человек, с которым хочется поспорить в тёмном переулке. И Паук понимал это, взглядом провожая очередную банду повстречавшихся им опов. И всё-таки он молодец, не стал убегать в одиночку…

– А куда мы идём? – спросила Илия.

– Скоро узнаешь, – коротко ответил Джол.

Но, как оказалось, этот вопрос волновал не только  девушку.

– Нет, а вправду… куда? – сбивчиво заговорил пьяница.

Паук с удовольствием ответил бы ему что-нибудь грубое, но, вовремя вспомнив о боли в затылке, принялся объяснять:

– Нам осталось пройти ещё немного, и мы выйдем на одну из Неживых троп. Всего их около десятка, и каждая ведёт к Восточному Тракту.

– К Восточному Тракту, – эхом повторила Илия.

– Ага, к нему, родненькому. Это, мягко говоря, не самое подходящее место для ночной прогулки. Вечно голодные шайки разбойников и небольшие отряды орков там так и кишат, но не в них даже дело. Говорят, – чуть ли не шёпотом продолжил Паук, – в лесах неподалеку завёлся Холодный Ужас, девушка-мертвец, восставшая из ада. Восставшая для того, чтобы пить кровь. Терзаемая неутолимой жаждой, она несёт смерть каждому, кого повстречает.

– Экая стерва, – засмеялась путана. – Но зачем…

– Затем, что никакой вампирши может и не быть. Говорю же, слухи. Но если даже она существует, и мы о ней знаем, значит, кто-то повстречался с этой бестией и остался жив. А из тех, на кого охотился Тёмный Герцог, в живых не осталось никого. И, выбирая между встречей с лучшим наёмным убийцей Эльхаара и каким-то ожившим трупиком, я выберу трупик. А ты?

Девушка не ответила, и неожиданно возникшей паузой поспешил воспользоваться бродяга:

– Э, не, я так не согласен! Вообще! Накостылять вашему Герцогу мне труда не составит, будьте уверены, но что прикажете делать с мертвяком? Это ж, считай, ни болевых точек, ни удушающего приёма не провести… Дважды не убить, ха-ха! Ну, вы меня поняли…

Понял его кто-нибудь или нет, так и осталось не понятным, и дальнейший путь отряд продолжил в молчании. Илия, Джол и Джеген вновь погрузились в размышления, общее у которых было только одно – с каждой секундой нараставшее беспокойство. В немалой степени этому способствовали окружавшие их пейзажи. Кругом и всюду – тёмные силуэты одинаковых домов, и сколь путники не шли вперёд, никуда не сворачивая, их преследовало ощущение, что минутой ранее здесь уже проходили. Так рождается безысходность. Похожие друг на друга при свете солнца, по ночам дома и вовсе становились неразличимыми, нескончаемыми. Как будто сам Эльхаар не желал отпускать этих четверых. Глазницами окон глядел он на дерзких беглецов, отчего-то решивших, что им по силам найти верную дорогу.

На небе, как назло, почти не было звёзд, луна спряталась в тучи. Джолу пришлось положиться на своё чутьё. Он знал, что идти нужно вперёд, но уверенность его таяла с каждым новым шагом. Они должны были выйти из города уже пару часов назад… И не вышли. Неужели заблудились?

Навстречу им больше никто не встречался. С одной стороны, это обнадёживало, ибо в столь поздний час на восточных окраинах города всегда немноголюдно, с другой – вызывало чувство какого-то дикого одиночества. Нечто подобное, пожалуй, испытывают люди, оказавшиеся посреди моря. Куда ни глянь – стихия, и только она одна. И если даже известно, в какую сторону нужно плыть, на душе всё равно скребут кошки. Необъятны морские просторы. Необъятен Эльхаар.

– Чёрт, тоскливо-то как! – не сдержалась Илия. – Походу заплутали…

– Нет худа без добра, – отозвался Паук. – Нас не найдёт Тёмный Герцог, коль уж мы сами себя найти не можем.

Они ещё долгое время двигались вперёд, когда Эльхаар, восхищенный, видимо, упрямством беглецов, решил-таки выпустить их на свободу. А кто сказал, что стихии, пусть даже и воздвигнутой из камня, не может быть свойственно милосердие?

Между городом и окружавшей его природой не было преград. Ни рвов, ни каменных стен – ничего, кроме незримой линии. Она словно разделяла два совершенно разных мира. Достаточно было сделать один шаг, чтобы оказаться не на выложенной камнем улице, а на так называемой Неживой тропе. Прежняя жизнь с её тусклым однообразием осталась позади, теперь – прямиком к Восточному Тракту.

– Ну наконец-то! – одновременно воскликнули Джол, Джеген и Илия.

– Ага, я тоже рад, – вставил Хайдио, плохо понимавший, о чём речь.

Впрочем, на этом всеобщее ликование и закончилось. Зазевавшуюся было девушку Паук несильно толкнул в плечо, и они двинулись дальше. На душе полегчало…

– Стоп, – спохватился пьяница. – Ты куда нас завёл? Где обещанный трактир?

– Ну началось, – вздохнул Джол. – Я ведь уже говорил, куда идём. Хмелем память отшибло? Видишь ли, – не сбавляя шага, принялся объяснять он, – мы угодили в немилость Скорпионам, а это, к твоему сведению, не последние люди в Эльхааре. Вот и пришлось бежать.

– То есть мы… мы не в городе что ли?

– Какая проницательность, – усмехнулся Джеген, оглядываясь по сторонам. В темноте, правда, ничего разглядеть не получилось, и великан, приуныв, уставился себе под ноги.

– Да ведь это просто замечательно! – обрадовался нищий. – А я голову ломал, как уговорить вас, друзья, отправить… отправишь… отправиться в путешествие!

– Чего тебе вообще от нас надо? – со злостью закричал Паук. От нахлынувшего на него негодования он остановился, обернулся и хотел даже накинуться на бродягу с кулаками, но сдержался. – Только из-за тебя мы вынуждены скрываться, и шарахаться от собственной тени! Только из-за тебя мы покинули город, жить вне пределов которого не хотим и не умеем!

– Из-за меня?

– Естественно! Не я же к чертям собачьим разгромил «Дом Кота»!

– Ну извините…

– Да пошёл ты! – в сердцах воскликнул Джол. Он, видимо, хотел ещё что-то добавить, но, взглянув на Хайдио, лишь сплюнул. Чего с такого обормота взять?

– Скоро рассвет, – произнесла Илия. – Поспешим!

Они снова пошли вперёд, и теперь, когда мрачные силуэты домов остались позади, идти стало легче. Прохладный ветерок вздымал их плащи, трепетал волосы и заставлял щурить глаза. Тут, на равнине, ему было где разгуляться, не то что в тесном городе. Но беглецы, по крайней мере, трое из них, привыкли к тесному Эльхаару, и потому проказник-ветер их несколько смущал.

Из-под косматых туч выполз полумесяц. Словно только проснувшись, он решил посмотреть на крошечный мир Смертных. Удалось ли ему разглядеть в нём четверых идущих на Восток путников – неизвестно, зато тем стало многое видно. С обеих сторон тропу окружали кустарники. Они были невысокими, человеку по пояс, но, судя по выставленным в разные стороны веточкам, на редкость колючими. Прорываться сквозь них могло придти в голову лишь горному троллю, у которого кожа, как известно, твёрже камня. Но существа эти от Туманных Гор так далеко не забредали, и кустарники поросли плотными рядами, лишь изредка расступаясь петляющими линиями. Такие места и назывались тропами, а Неживыми потому, что на них ничего не росло. Днём здесь можно было увидеть серый песок под ногами.

Считалось, что это благодаря стараниям волшебников. В те времена, когда Эльхаар дружил ещё со своим могущественным соседом – Нилланской Империей, они магическим огнём выжгли несколько коротких путей к Восточному Тракту. И оказали торговым караванам как с той, так и с другой стороны огромную услугу. Теперь, чтобы попасть в город или оттуда выехать, им не нужно было делать огромный крюк на запад. Но вот уже более сотни лет, как Империя предприняла неожиданную попытку захватить Эльхаар, и потерпела неудачу. Дипломатические отношения были разорваны. Тракт пришёл в упадок. Жить без нилланских товаров оказалось не то чтобы легко, но возможно, всё необходимое местное население получало от восьми других Непокорнных Королевств, и плакать о потерянной выгоде никто не собирался. Нет, в Эльхаар приезжали купцы из Империи, но – очень редко. Своими действиями они нарушали законы родной страны, и потому рисковали жизнью. А если вспомнить ещё и обо всех опасностях пути, как, например, разбойничьих засадах, то смелости нилланцев оставалось лишь позавидовать. А ведь когда-то Восточный Тракт считался одним из самых безопасных в мире…

Многое изменилось с тех пор, а Неживые тропы остались такими же, как сотню лет назад. Недаром, видимо, говорят, что Эльхаарские колдуны и пальцем лишний раз не пошевелят, но если уж за что-то возьмутся, сделают на века.

Тем временем путники вышли на Тракт. Причём никто из них так и не заметил, когда закончилась Неживая тропа. То ли из-за темноты, то ли из-за собственной невнимательности, но о том, что дорога стала значительно шире, и под ногами не песок, а мелкий камень, они догадались не сразу. И первым, как ни странно, был пьяница.

– Ну вот мы и на месте, – останавливаясь, сказал он.

– Чего встал? – прорычал идущий сзади Джеген.

Вместо ответа бродяга взмахнул рукой, и стрела, прилетевшая откуда-то из темноты, оказалась у него в ладони. Джол и Илия обернулись назад, ещё не понимая, что происходит.

– Чуть не убил, шельмец, – показывая им стрелу, улыбнулся Хайдио.

***

Он шёл за ними от самого дома. Ну, как шёл – скользил по крышам, ни на секунду не выпуская беглецов из виду. Их было четверо: повстречавшийся Тёмному Герцогу в «Приюте» парень, здоровенная детина с топором, какая-то симпатичная девушка и грязный оборванец. Компания собралась удивительная, но только нищий волновал наёмного убийцу. И не только потому, что являлся первоочередной целью. Было в нём что-то неуловимо знакомое.

Вспоминай, Пирайн Пио, вспоминай, где и при каких обстоятельствах с ним встречался. В Эльхааре? Нет, намного раньше…

Не может быть…

Неужели…

Неужели убогий пьяница ни кто иной, как Хайдио, лучший из всех, с кем Пирайн Пио сражался?

От осенившей его догадки наёмный убийца чуть не свалился с крыши. Возможно ли это? Достойнейший из людей не должен был пасть так низко. Вести жалкое существование, стать отбросом общества, внешне ничем не отличаясь от тех, других, истинных отбросов…

Но всё в нём, начиная от походки и заканчивая движением рук, напоминало прежнего, великого Мастера, которым и знал этого человека Тёмный Герцог. Ошибки быть не могло.

Перебираясь с крыши на крышу, Пирайн Пио вспоминал дни своего ученичества в Цитадели Проклятых, испокон веков выпускавшей лучших убийц во всём мире. Выживали в ней только сильнейшие, в числе которых оказался и Тёмный Герцог. Впрочем, своё прозвище он получит гораздо позже, когда бежит из Цитадели и, спасаясь от преследования, прибудет в Эльхаар, а тогда, ещё молодому и неопытному, ему предстояло пройти очередное испытание. Своего рода выпускной экзамен, устроенный сразу для нескольких десятков учеников – под видом паломников отправиться на север и отыскать знаменитого Мастера единоборств – Хайдио, чтобы расправиться со всей его семьёй. Казалось, что может быть проще для первоклассных убийц, каждый из которых в бою стоил десятерых, а то и сотни мечников? Цитадель сделала из них настоящих воинов: сильных, быстрых, жестоких, а взамен попросила о такой малости – расправиться с беззащитной женщиной и ребёнком. Многие сочли экзамен оскорбительным. Слишком простое задание для слишком хороших убийц…

Люди, облачённые в тёмные одеяния, одновременно и со всех сторон ворвались в дом, и, в то время как одни из них стали исследовать его, заглядывая в шкафы, под кровати, за шторы, другие столкнулись с Хайдио. И тут же умылись кровью. Те, кто ещё недавно считал себя первоклассными бойцами, на фоне истинного Мастера оказались медлительными, неловкими, растерянными. Они ничего не могли поделать с этим человеком, но и отступить, не  выполнив задания, не смели. Ценой собственных жизней воспитанники Цитадели сдерживали хозяина дома, пока другие искали его где-то спрятавшихся близких.

Пирайн Пио видел эти глаза, налитые кровью, страхом и отчаянием, и понимал, что столкнулся с величайшим воином. Хайдио перемещался с какой-то немыслимой, захватывающей дух скоростью, успевая ударить и тут, и там, и уклонялся от ответных ударов. Теперь уже никто не питал иллюзий о лёгкости задания. Мальчишек бросили в настоящую мясорубку, и они погибали, один за другим, оказавшись бессильными против свирепой ярости Мастера.

Да, он был хорош, но, видимо, не достаточно, чтобы спасти семью. Воины Цитадели Проклятых отыскали женщину и маленького ребёнка в погребе, и сделали то, для чего приходили. Сражаться с Мастером больше не было смысла, и наёмные убийцы отступили, оставив потерпевшего неудачу, но так и не побеждённого хозяина дома в одиночестве. Экзамен был пройден.

С тех пор прошло много времени, и Пирайн Пио стал другим. Более сильным, более опытным. Не проходило и дня, чтобы он не истязал своё тело многочасовыми тренировками, пытаясь стать таким же классным бойцом, как Хайдио. Тот, если угодно, был Кумиром Тёмного Герцога, и что же он видит сейчас? Грязного, оборванного нищего, так слабо напоминавшего себя прежнего.

Ну что же, близится второй раунд их противостояния. Первый, как ни крути, был за Хайдио. Он оказался наголову сильнее своего противника, и теперь, спустя столько лет, они снова померяются силами. И на этот раз любая ошибка Тёмного Герцога могла стать фатальной, ведь, в случаи промаха, его спину не прикроет целая группа хорошо обученных наёмных убийц. Всё придётся делать одному. Но, с другой стороны, некогда великий Мастер явно сдал, утратил львиную долю своих способностей и умений, в то время как Пирайн Пио окреп, набрался опыта и ума. Поединок должен получиться жарким, с одинаковыми шансами на успех. А чего ещё нужно для счастья откровенно заскучавшему в последние дни воспитаннику легендарной Цитадели Мечей? Скорей бы бой!

Наблюдая за беглецами, Пирайн Пио заключил, что его давний противник в Эльхааре находится недавно, и как следует ориентироваться здесь ещё не научился. Даже не оглядываясь по сторонам, он шёл за своими приятелями, которых, кстати, назвать знатоками местности тоже было нельзя. Сделав несколько неправильных поворотов, они пошли в противоположную от Неживых троп сторону. В бессильной ярости убийца заскрежетал зубами. Что ему теперь делать? Самим собой напрашивалось решение напасть прямо сейчас, но, в таком случае, придётся на руках тащить их мёртвые тела к Восточному Тракту. Сомнительное удовольствие, которое, к тому же, потребует от Герцога титанических усилий. Вон, чего только стоит здоровяк, за сотню килограмм весом. Нет уж, пусть сами себя несут. Можно попробовать спуститься вниз, и, под видом случайного прохожего, пойти к ним навстречу, чтобы подсказать верную дорогу. Но тут существует риск быть узнанным  парнем из «Приюта». Тогда придётся принимать бой, и, опять-таки, остаток ночи таскать трупы. Убийце оставалось лишь успокоиться и ничего пока не предпринимать, отведя себе скромную роль наблюдателя.

И, как выяснилось, не зря. Путники очень быстро сориентировалась в тёмных переулках, и пошли в верном направлении.