Читать книгу Вирус - Артём Андреевич Горохов - Страница 1

С похмелья болела голова, но будильник зверел, заводя все свои 48 колоколов собора Парижской богоматери. Охая и покачиваясь, я был поднесён подгибающимися ногами к деревянному столу, стоящему посреди комнаты, где красовалась в лучах восходящего солнца бутылка газировки.

По мере того, как вода наполняла желудок, я стал ощущать босыми ногами холодный пыльный пол, а уши стали разбирать в отзвуках набата будильника лепет репортёров утренней передачи, которую вещал телевизор, проработавший всю ночь.

Вот так, запрокинув голову, глотая воду и почёсывая свободной рукой живот, я узнал о вирусе.

Многие задавались потом вопросом, что они делали, когда услышали об эпидемии? Я вот стоял босиком, почёсывая живот.

Когда появились первые новости о болезни, никто не обратил на них внимания. Это было начало мая 2016 года. Где-то в Африке люди стали попадать в больницы с жалобами на высокую температуру и плохое самочувствие. Но кого это могло интересовать после птичьего, свиного, чёрт его знает какого гриппа, лихорадки Эбола, Зика и другой заразы, которая вспыхивала и затухала время от времени.

Иностранный репортёр в медицинской маске салатового цвета, активно жестикулируя, рассказывал о том, что вирус распространяется невероятно быстро. Медики-де не определили, как он передаётся, но видимо любые контакты с вирусоносителем неизбежно приводят к заражению. Эпидемия неизвестного прежде заболевания распространялась со скоростью чиха.

Я, как и все тогда, плюнул на это. Мало ли чего происходит. Фармацевтические корпорации на одних медицинских масках и противовирусных препаратах заколачивают миллиарды долларов, благодаря таким вот «вспышкам» и «очагам».

***

Очередной рабочий день в мэрии не предвещал никаких радужных событий. «Мы живём и работаем в дерьме, чтобы купить дерьмо нам не нужное», – крутилось в голове.

На телефоне дважды высвечивался номер жены, с которой мы уже второй месяц жили раздельно. Всё и так шло к разводу, так что эта кутерьма меня не особо беспокоила. Детей у нас не было, поэтому меня волновало только то, что это сожрёт уйму моего времени и истончит кошелёк. Да ещё нужно будет выслушивать увещевания родственников, насмешки коллег и сплетни соседей. Изжога, как говорится.

Работа, если честно, давно опостылела. Люди, снующие по мэрии в поисках справок, подписей и печатей никогда не иссякали. Они не исчезли бы, убивайся я на работе с утра до ночи без выходных. Мало того, это бы не сделало их довольными. Они точно так же ворчали бы про коррупцию и бюрократию. Даже говорить про это не хочется.

Короче говоря, чтобы вы поняли, что я представлял из себя до вируса, я добавлю два слова: офисный планктон.

За чашкой кофе, перемежая вордовские документы страницами Интернета (преимущественно социальных сетей) я наполнял свой обленившийся мозг чужими впечатлениями и открывал уши рупорам пропаганды. Да, и при этом мне не стыдно. Это не я сделал себя таким. Не мы стали, а нас сделали такими. Общество потребления. Потребление пищи, товаров, услуг, информации, людей…

Порой, конечно, я замечал за собой зависимость, но это было моим счастьем – удовлетворить простые потребности в питании и коммуникации.

Была среда, так что после работы мы с коллегами как обычно шли в бар «Мужской уголок», чтобы накачаться пивом, обсудить наших и не наших женщин, спортивные матчи, новинки техники и автомобилестроения. Мы просто отмечали половину недели, заливаясь пенным напитком. Конец недели мы праздновали в каком-нибудь клубе.

Вот так и шла наша жизнь до вируса, который изменил всё. Мы праздновали середину и конец недели, в другие дни по расписанию было предусмотрено посещение супермаркета, престарелых родственников, прачечной, любовницы (кому посчастливилось её заиметь) и развлечение детей (кому не посчастливилось их заиметь). Потом мы ждали праздников, чтобы прогулять ещё один выходной, и конечно ждали лета, чтобы уехать к морю и там две недели прожить, стараясь каждый день превратить в праздник.

Сегодня в «Мужском уголке» мы заседали в урезанном составе. С нами был молодой клерк, которого все называли Пьер (он очень хотел влиться в коллектив, поэтому плёлся за нами, куда бы мы ни пошли), Сергей – начальник отдела статистики, давно собирающийся на пенсию (ему устроила разнос жена, поэтому он решил «надраться», как он сам сказал и теперь пускал сопли), а также лысый Алан, который считал себя мачо и не упускал ни одного шанса, чтобы сверкнуть глазками какой-нибудь женщине, когда та проходила мимо него, а потом качнуть головой и подмигнуть нам, когда она удалялась.

Ещё двое коллег прогуляли наше благородное собрание.

–Посмотрите! – неуверенным голоском запищал Пьер, – эпидемия нового вируса. – Он указывал на телевизор, который висел над барной стойкой. – Я сегодня читал про это.

Сергей, который, полулежал на стойке, оперев голову о правую руку, даже не повернулся в сторону телевизора.

–Ой, сколько можно про это говорить?! – раздражённо фыркнул он. – Каждый день то там что-то случиться, то здесь. Меня это всё касается?

Пьер, решив, что сказал что-то лишнее, молчал, но Сергей хотел разговора и продолжал вопрошать.

–Касается? Я спрашиваю!

– Нет … наверное.

–Точно не касается! Война на ближнем востоке, ИГИЛ, выборы в Греции и Америке, беженцы в Европе – всё это меня не касается и не интересно, следовательно. Вот жили бы мы раньше, так и не знали про все эти проблемы. И тоже нам не было бы ни холодно, ни жарко. А теперь даже если ты сыт и обут, и в тепле, то ты должен переживать за что-то.

Я не слушал их разговор, сконцентрировав всё внимание на экране. Там ведущие из штанов выпрыгивали, стращая новостями о стремительном распространении нового вируса по чёрному континенту. На карте мигали красные точки – места, где были зафиксированы очаги заболевания. Потом показывали врачей в комбинезонах, которые общались с больными, а также специальные сканеры в аэропортах Африки, которые выявляли людей с повышенной температурой тела. После этого ведущая напомнила, что вирус пока что никак себя не проявляет. У больного наблюдаются симптомы ОРВИ, которые проходят через несколько дней при лечении противовирусными препаратами. Врачей смущает только скорость распространения инфекции. Кажется, что она распространяется по воздуху, а также от взгляда на больного или при мысли о нём. Это, была неуместная шутка, призванная разрядить обстановку.

После этого последовали новости из Донбасса. Ну вот, значит простуда уже более важна, чем война.

–Вы уже надоели своим гомоном! – возмутился Алан. – Вы лучше посмотрите, какая там тёлочка! – он весело мотнул головой и подмигнул.

Все посмотрели в ту сторону, куда он указывал, и продолжили свой разговор.

Алан помрачнел, допил пиво, встал и направился в сторону незнакомки. Это было нарушением правил, так как обычно в баре мы с женщинами не знакомились. Для этого был клуб. Бар должен был быть пристанищем мужского духа, мужской солидарности, где плечё друга важнее бёдер подруги…

–Вот в воскресение будут муниципальные выборы в нашем районе – вот это важно! – учил Сергей. – Вот ты, Ник, пойдёшь? – обратился он ко мне.

– Вот ещё! – буркнул я в ответ.

–А что же так? – он переключился на меня, оставив в покое Пьера. – Это демократия – достижения многих столетий борьбы.

–А мне до лампочки кто там избирается в префекты. Я не баллотируюсь и не голосую. Это тоже моё право!

–Право! – согласился Сергей, думая, что возразить.

–И плевать я хотел. – Я подзадоривал Сергея. – Вот ты говоришь что Африка – неважно. А мне и муниципальные выборы не важно! У меня есть работа, бар, клуб, социальные сети и вы! А остальное – муть!

Сергей заулыбался.

–Вот это здравая мысль!

– Это даже больше, чем мысль, это – тост! – я поднял бокал.

–За что? За что пьём? – интересовался вернувшийся Алан.

–За мужскую дружбу!

–Ах, хорошо! Видали да, дала мне свой ник в сети! Всё, дело сделано! – он с довольным видом пригладил три волосинки на блестящей голове.

–Можно сделаю с вами селфи? – спросил Пьер.

На Петю внимание никто не обратил, но он достал смартфон, включил фронтальную камеру, потом свободной рукой показал значок «победа» и аппарат щёлкнул несколько раз.

После этого с довольным видом он стал просматривать получившиеся снимки, выбрал один и разместил на Фейсбуке подписав «Вот так с друзьями отдыхаем после рабочего дня». Я поморщился и отвернулся, глянув на часы. Обычно мы не засиживались позже одиннадцати, но сейчас было только 9-20, а мне очень захотелось домой. Я снова поморщился.

– Пойдёмте хоть в дартс сразимся!

***

Утром мне на Фейсбуке пришли новости моих «друзей» – Алан показывал фотки со стены своей вчерашней подруги Natali Rose, а Пьер поделился новым фото «Вот так с друзьями отдыхаем после рабочего дня».

Я послушно поставил оценки и прокомментировал посты и фотки своих «друзей», пролистывая новости о всё новых и новых сигналах о распространении вируса. Кажется, его называли H3N05 или C2H5OH. Хотя, разницы для большинства никакой.

В сетях уже стали появляться статусы типа «Ем чеснок», «Не дышу» или «Защити нас, Dr. Web».

В обед по настоянию нашей веганки Анжелы мы дружно пошли в «Здоровое кафе», где нам принесли свежевыжатые соки, фруктовые и овощные салаты, блюда без мяса, травяной чай. Всё это выглядело очень ярко, и мы тут же достали смартфоны, чтобы сфоткать эту невкусную пищу. Сразу несколько страниц в Инстаграм пополнились красочными картинками. Наблюдавшая за этим официантка подождала, пока все разобрались со своими мобильниками, и с улыбкой сообщила нам, что за размещение фотографий и постов в социальных сетях «Здоровое кафе» предоставляет нам скидку в 5%.

Мы дружно одобрительно замычали. Что и говорить – очень приятно!

– У меня вот собственный рецепт борьбы с гриппом! – заявила Анжела, причмокивая пухлыми, полными коллагена губами. – Здоровое питание, лимон, шиповник, ромашка, плюс фитнес – вот гарантия, что эпидемия пройдёт стороной.

Я смотрел, как она пытается жевать по-рекламному. Отправляет в рот маленький кусочек репки и жуёт так, словно запихала туда целый бургер. Хотя тут же мне пришла мысль, что она старается максимально разжевать эту репу, чтобы облегчить работу желудка. Наверняка говорит с нами, а сама считает, сколько раз прожевала этот кусок.

– Грипп, вы имеете в виду ОРВИ? – устало спросил Сергей. Ему меньше всего хотелось идти в это кафе, да ещё и с нами. Потом в «Мужском уголке» он поделился с нами, что думал, будто Анжела его одного позвала на веганский обед.

–Ну грипп. Любой… Тот который сейчас идёт. Любой. Это вопрос иммунитета.

– Я и говорю о том, что это наверное не ОРВИ. Есть же кишечный грипп, а это ещё какой-то.

Анжела нервно дёрнула головкой.

–Ну что вы, Сергей? Я только хочу сказать, что люди с крепким иммунитетом болеют меньше. Любым гриппом.

–Успокойтесь, – примирительным тоном обратился я. – Если этот вирус правда передаётся от мысли или взгляда, то переболеем все. Это не страшно.

–От чего умер ваш дедушка? – От гриппа! – О, так это не страшно! – сквозь смех выдавил из себя старый анекдот Пьер.

Все заулыбались, решив сменить, наконец, тему для разговора. Мне хотелось ещё сказать, что первые случаи заражения новой инфекцией уже зафиксированы на Европейском континенте, но я со своей репликой опоздал. Пришлось довольствоваться старым анекдотом.

***

Вечером я прибежал домой, впопыхах залил лапшу быстрого приготовления кипятком и включил компьютер. С моими виртуальными друзьями мы сегодня условились в семь часов встретиться в WOW. Так что опаздывать было нельзя.

Напялив наушники и негромко включив в них Radiohead, я откинулся на спинку кресла, положил на столе перед собой смартфон и в ожидании опоздавших, стал есть лапшу. Как ни странно, она была гораздо вкуснее веганской репы на постном масле. Я стал вспоминать, как называется минеральное удобрение, которое также используют в пищевой промышленности для усиления вкуса. Слово никак не шло на ум. «Супермен» какой-то…

–Ник, тащи свою жирную задницу на центр! – голос в наушниках заглушил музыку.

–Закрой свою пасть! – со смехом ответил я. – Ты с воином говоришь, так что следи за тем, чтобы из неё не воняло!

–Я маг! А ты – плебей! Воздай мне достойное уважение! – получил в ответ я.

–Молчать, салаги! – подключился третий голос. Он закашлялся в микрофон, так что я поморщился от громкого звука. – Я вообще в постели играю с вами, а вы тут трепетесь!

Это был MegaBrain. Большинства из своих виртуальных друзей я никогда не видел вживую. Да и общались мы только в пределах игрового мира. Так что даже о здоровье спрашивать было не принято. В игре ты уже не человек.

– А что это там с тобой, Брейн? – спросил Alex1981, – Вирус?

– Ага, «I love you»! – почти выкрикнул Брейн, снова закашлявшись. – Сейчас как перезаражаю вас всех!

Мы все дружно засмеялись в микрофоны.

Игра закончилась почти в три часа ночи. За это время я ещё успел выпить кофе, энергетика, съесть чипсов и отклонить голосом несколько назойливых звонков. Я даже не видел, кто мне звонил.

В глаза словно песок насыпали. Отключив компьютер, я перебрался на кровать и завалился спать, даже не раздеваясь. Среди пропущенных вызовов был один от жены, а второй от одной девушки из клуба, с которой я пару недель назад замутил интрижку. Я не сохранял её номер и теперь даже не мог вспомнить её имени. Поморщившись, я откинул телефон и сомкнул веки. Перед глазами по зелёному фону бегали цветные герои. В голове слышались только голоса персонажей игры. Вдруг телефон снова запищал, на этот раз информируя о пришедших сообщениях. Ругнувшись, я снова взял телефон в руку. Фейсбук рапортовал о новых событиях у моих друзей, а также о том, что на мои комменты кто-то ответил.

В следующий миг наступило утро. Моему организму было не привыкать к таким испытаниям, но мозг не работал. Я собрался на автопилоте и не стал бриться, чтобы быстрее купить в вендинговом автомате на выходе RedBull и выглядеть стильно.

***

Усталость была такой, что мозг отключался прямо с открытыми глазами. Я пытался развлечься новостями и перепиской в Мейле, но ничего не помогало. Работать в такой ситуации было сродни изощрённой пытке над собой.

Браузер сообщил новость о том, что, по мнению врачей, вирус наносит непоправимый ущерб иммунной системе человека и его последствия гораздо опаснее, чем думали ранее.

Надо было что-то делать. Выхода было два – либо сказаться больным и поехать спать домой, либо выдумать срочное дело и отлучиться хоть на полдня, чтобы поехать домой спать.

Я выбрал второй вариант.

Вернувшись в свою ещё не остывшую постель, я уснул сном праведника, поэтому не услышал объявлений главного санитарного врача о том, что вирус представляет серьёзную опасность для человека и для человечества.

Он заявил, что до конца не известен механизм передачи заболевания. Предполагается, что он передаётся главным образом воздушным путём, но его отличительная особенность в невероятной «заразности». Заболевание оказывало серьёзное воздействие на иммунную систему человека. В Африканских странах, где вирус был зафиксирован впервые, уже отмечены первые случаи смертельного исхода болезни. Предполагается, что умирали больные, организм которых был ослаблен ВИЧ или другими хроническими заболеваниями.

В странах Европы тщательнейшим образом следили за тем, чтобы не допустить на свою территорию заражённых людей. В аэропортах, портах и на вокзалах были усилены меры контроля. Всех, прибывающих из Африки пассажиров, у кого была повышена температура тела, отправляли немедленно в карантин. Остальные пассажиры, кто следовал вместе с предположительным переносчиком заболевания, брались на контроль и должны были в течение месяца наблюдаться в больницах по месту жительства.

Вирус продолжал распространяться по странам и континентам. Первые случаи уже были зафиксированы на Североамериканском континенте и в странах Азии.

Врач рекомендовал для профилактики традиционные средства поддержания иммунитета, а также антивирусные и иммуномодулирующие препараты. Потом прозвучали рекомендации на время эпидемии воздержаться от посещения людных мест, а в местах большого скопления народа надевать медицинские маски.

Конечно, посоветовать что-то другое они не могли. Они были бессильны.

Когда я вечером поехал снова на работу, чтобы там поставили «галочку», в общественном транспорте самые сознательные граждане уже ехали, нацепив маски, как хирурги. Я про себя посмеивался над ними. Зачем выставлять себя идиотом, если ты всё равно подхватишь простуду, только позже остальных?

Забавляли маски с принтом улыбающихся губ или усов. Люблю я тех, кто вечно на позитиве!

***

Первое негативное проявление вируса я ощутил на себе уже в субботу, когда ближе к полуночи разогретые алкоголем мы в поисках любви и приключений приехали к нашему клубу. Там нас встретила табличка «Закрыто. Карантин». Попинав ногами двери заведения и плюнув на неё по разу мы направились в другой клуб, где была тематическая вечеринка и нас не пустили, так как мы были не в той одежде.

Ехать в самое пафосное заведение города, которое находилось поблизости, мы не решились, так что вопреки традициям в субботнюю ночь мы оказались в полупустом «Мужском уголке», где искать новых подруг было равносильно поиску пальм в Антарктике.

С горя мы стали устраивать алкогольный марафон по бедному меню бара, костеря при этом злополучный вирус.

После всего этого безобразия половину воскресения я проспал, а вторую провалялся на диване.

***

Утро понедельника было мрачным и даже более мрачным, чем обычное утро понедельника. Я ощущал всем телом и разумом, что у меня украли мои законные выходные, а теперь ещё намериваются заставить работать.

Правда настроение моё странным образом поднялось, когда я спустился в метро. На платформе меня встречал эдакий фрик в медицинском респираторе, герметичных очках, похожих на плавательные и латексных перчатках на руках.

Я заулыбался, увидев его, потом отвернулся и достал телефон, одним нажатием кнопки активировав камеру. Я старался снимать незаметно и это у меня получилось, правда эффект от фрика был смазан благодаря тому, что добрая половина пассажиров также была в масках.

Я даже незаметно для себя прибавил шагу, чтобы быстрей поделиться прикольной фотографией с коллегами и выложить её в сеть. Впрочем, в офисе меня ждало некоторое разочарование: в соответствии с приказом руководства сотрудники, контактирующие с посетителями мэрии, должны были в обязательном порядке носить всё те же маски. Перед входом стояло небольшое пластиковое корыто с опилками и дезинфицирующим раствором. Ручки дверей были обмотаны мокрыми бинтами, прикосновение к которым оставляло на руках неприятный запах хлора. Открывая дверь, я поморщился.

В отделе только и говорили, что о первых случаях вируса в стране, о начале эпидемии и о том, как можно уберечься от болезни. Настроение моё упало, так что я даже решил не показывать фото коллегам, а довольствовался его размещением в Фейсбуке.

Обычно мы не работали напрямую с посетителями, но Анжела и Пьер ходили в масках. «Веди себя как мужик! – призывали бедного Петю. – Сними это тряпку!» В ответ на это он молчал из-под своего забрала. Наверное носить маску его заставила мама. Мы так и решили.

Шутки шутками, но подхватить заморскую заразу никто не жаждал. На каждого кашляющего и сопливящегося сотрудника или посетителя посматривали исподлобья и со скрытой ненавистью.

Первой закашляла наша суперздоровая Анжела. «Да я вчера на ветру замёрзла!» – бормотала она в своё оправдание, но все её сторонились. Впрочем, она тогда действительно просто промёрзла, но на работе даже такому фаталисту и цинику, как я, пришлось напялить маску.

***

Я помню тот злополучный день, когда Всемирная организация здравоохранения, сделала своё убийственное заявление. Думаю, его перевели на все языки и наречия Земли и транслировали потом нескончаемо.

Это было 31 мая. Я утром сидел у себя на кухне и за кофе с гренками пролистывал новости. Первой и главной новостью было выступление председателя ВОЗ, которое должно было начаться с минуты на минуты. Все сайты настоятельно рекомендовали просмотреть его. Некоторые отвели для этого сообщения полстраницы.

Я сунул телефон в карман своих мягких домашних штанов, взял кофе и переместился на диван. В запасе у меня было ещё 10 минут.

К моему удивлению для трансляции обращения абсолютно все каналы прервали свои программы и пустили бегущую строку с надписью «СРОЧНАЯ НОВОСТЬ». Стало как-то не по себе. В животе похолодело. Умеют они нагнать страха!

Председатель ВОЗ выступал из здания ООН в Нью-Йорке. Перевод был синхронный. Седовласый мужчина в светлом, как у Обамы, костюме, лет семидесяти читал с бумажки. Его голос заметно подрагивал.

–Всемирная организация здравоохранения обращается ко всем государствам, правительствам и всем людям. Это беспрецедентное события, но и причина его экстраординарная.

Всем вам известно, что около двух месяцев назад в одном из районов Королевства Свазиленд была зафиксирована вспышка неизвестного ранее вирусного заболевания.

Данный вирус отличается беспрецедентной скоростью распространения и заражения. Пути его распространения до конца не изучены, однако, предполагается, что его разносчиками могут быть не только вирусоносители из числа людей, но также и животные. Возможно, что заражение также происходит при употреблении воды.

Симптомы заболевания, которое получило неофициальное название «Чума XXI века» очень похожи на симптомы обычного ОРВИ. У больного повышается температура в пределах 38 градусов, раздражается слизистая оболочка горла, носа, глаз, появляется кашель. При стандартном симптоматическом лечении все проявления заболевания исчезают в течение нескольких дней. Именно по этой причине заболеванию изначально не было уделено должного внимания.

Теперь, после того, как инфекция достигла самых отдалённых точек Земного Шара, вирусологам удалось более детально изучить этот вирус.

Мы хотим, чтобы эта информация была донесена до каждого человека, где бы он ни находился…

Я сидел на диване, от напряжения со всей силы сжимая чашку с кофе в руке.

– Как оказалось, данное заболевания имеет гибельные для человека последствия. После инфицирования вирус, как и ВИЧ, начинает изменения в ДНК человека. Это необратимые изменения, которые разрушают иммунную систему организма. Есть предположения, что это мутировавший вирус иммунодефицита, который теперь распространяется при любых контактах. – Председатель вытер лоб бумажной салфеткой и глотнул воды. – То, что первоначально принималось за победу организма над вирусом, оказалось его капитуляцией. Организм просто переставал сопротивляться болезни. В результате через 2-3 недели организм, лишённый своей защитной функции, погибает от какого– либо заболевания. Смерть наступает от ОРВИ, простуды, отравления, инфекционных заболеваний различной этиологии.

Он замолчал, замялся. Я приблизился к телевизору и опустился перед ним на колени. Председатель еле сдерживался, чтобы не расплакаться. Дело было дрянь.

ВОЗ призывает все страны бросить все силы на борьбу с распространением нового вируса. Сейчас доподлинно известно, что только работа в специальных костюмах биологической защиты может гарантировать защиту от вируса.

Нами спешно проводится тестирование антиретровирусной терапии на новое заболевание. Учёные во всём мире занимаются поиском вакцины.

Друзья! С такой угрозой человечество ещё не сталкивалось. Это опасность для всего человеческого вида! Мы призываем всех принять все возможные меры для локализации заболевания, изоляции заразившихся.

Мы просим отбросить все предрассудки и не паниковать. Рекомендовано отменить все массовые мероприятия, закрыть границы, приостановить работу государственных органов и частных компаний, насколько это возможно. Отчаянно призываем граждан не контактировать с людьми или животными, ограничить все возможные контакты. Оставайтесь в домах так долго, как это возможно! Используйте для питья и приготовления пищи только воду после длительного кипячения и повторного хлорирования.

Не поддавайтесь панике! На борьбу с болезнью брошены лучшие умы и вместе мы найдём выход!

***

Это было шоком. ВИЧ, распространяющийся «от одного взгляда» – это ужасно. Я был настолько поражён услышанным, что не сразу заметил, как отчаянно вибрирует в моей руке телефон. «Отдел кадров» – высветилось на экране.

– Алло, – не своим голосом сказал я.

–Здравствуйте, Ник! – начала тараторить в трубку Паолина – девушка, которая устроилась к нам буквально на прошлой неделе. – В связи с объявленной эпидемией, на работу не выходить до особого распоряжения начальства. Следите за телевизором. До свидания!

После этого послышались гудки. Я не успел и слова сказать. Хотя, всё и так понятно – небось пришла раньше всех на работу, а тут – это. Вот и поручили обзвонить всех и предупредить, чтобы не выходили.

Я прошёлся по комнате, поглядывая на телефон, и решил набрать Сергея. Сначала женский голос просил подождать, так как абонент был занят, но почти сразу заговорил Сергей.

– Да, Ник, да, видел! Да, на работу не надо приходить. И извини, у меня дети в школе. Еду их забирать.

Снова гудки.

Я жаждал активной деятельности, очень волновался, но делать было нечего. Телевизор говорил что-то, но было не до него. Взгляд мой пал на открытое окно. Я непроизвольно задержал дыхание, и выдохнул, только заперев створки. Хотя этого тоже показалось мало. Отыскав большой ролл широкого скотча, я стал им заклеивать рамы окон и входную дверь.

От волнения меня трясло, а от активной деятельности на лбу выступил пот. Я решил, что у меня температура и чуть не грохнулся в обморок. Схватив градусник, сунул его под мышку и плюхнулся на диван. Положенные три минуты тянулись очень долго. На высунувшимся экранчике термометра росла температура. Достигнув отметки 36,4?С, она замерла. Послышался писк, сигнализирующий об окончании измерения, что позволило мне немного расслабиться.

Чёрт знает что творилось. За окном люди в масках и даже противогазах торопились схорониться в своих жилищах. Многие неслись с сумками, полными продуктов. А у меня дома было хоть шаром покати. Я практически никогда сам не готовил, привык есть в уличных кафешках или заказывать доставку фастфуда на дом. Ни тот, ни другой вариант теперь не подходили.

Исследование полок кухонного шкафа позволило обнаружить суп быстрого приготовления, банку оливок и банку вишенок зелёного цвета для коктейлей. Сахарозаменителя и кофе было предостаточно. В холодильнике было две булочки для гамбургера, пачка сосисок, банка консервов из осьминогов, кусок сливочного масла, брынзы Фета, банок 20 пива, колы и энергетика. Вот и всё. Весь мой запас и рацион до скончания дней.

Надо было занять себя, начать активную деятельность, чтобы не сойти с ума. Выпив успокоительного и заварив себе крепкого кофе, я зашёл в Интеренет. В соцсетях уже открылось бурное обсуждение новостей. Мой статус сменился на «В осаде», после чего можно было включиться в этот базар. Прокомментировав пару дюжин постов моих друзей, раздав в два раза больше лайков, я написал в живом журнале мини-статью. Слёзная получилась вещица в духе «берегите себя, друзья», «я с вами всей душой, так что мы вместе победим» и прочей дребедени. Потом я отыскал в сети изображение рук, которые как бы оберегали светящееся сердце кумачового цвета, и прикрепил его к статье.

Вообще люди разделились на три неравные группы. Представители первой были в панике. Они не представляли, что делать и искали ответы в Гугле. Вторые были уверены, что это только эксперимент правительства, средство контроля, запугивания и манипуляции и т.д. Они утверждали, что на самом деле никакого вируса нет, но при этом нос на улицу не казали. Третья группа представляла собой эдаких несгибаемых борцов, которые уже десять лет назад знали, что так и получится и запасли на этот случай полный погреб солений и варений, а некоторые даже вырыли собственный бункер на заднем дворе.

В перерывах между чатом я заглядывал на новостные порталы, чтобы ещё раз услышать то, что слышал утром. Сомнительного происхождения эксперты уже начинали обсасывать новость, представляя развитие событий в свете политики, экономики, экологии, социологии и прочих «логий». Эту галиматью читать не стоило.

Интернет заметно тормозил. Оно и понятно – все были тут. Дозвониться до кого-то по Скайпу также не представлялось возможным.

Справившись с первым потрясением, я постепенно успокаивался, поедая свои запасы. К вечеру в моих резервах была банка осьминогов, которых мне ради шутки подарил мой университетский друг, и три сосиски. Долго не протянуть.

За день ситуация не изменилось. Выступил премьер, который почти пересказал слова председателя ВОЗ, а также призвал всех оставаться дома, насколько это возможно. Он сообщил, что все службы будут работать в штатном режиме, и попросил не придаваться панике, не бросаться скупать продукты.

В общем, нам нечего было переживать – за нас уже переживают, заботятся о нас, о нашем здоровье и пропитании. Спасибо на том!

***

Уже вечерело, когда мой телефон оповестил о пришествии СМС. Контакт «Женища» писал: «Никушка… Я звонила тебе в эти дни. Я хотела попрощаться. Я умираю… Я всегда тебя любила, родной!».

Меня как будто 100 мегаватт трахнуло! Я похолодел, чувствуя, как горблюсь под тяжестью новости! Что за хрень?! Я стал набирать номер, но на том конце не отвечали.

Через несколько минут пришло ещё одно сообщение. «У меня нет сил, чтобы говорить. Мне помогает писать сестра. Я в спецблоке у аэропорта».

«Я приеду!» – быстро написал я, накидывая куртку. Но тут, взглянув на дверь, вспомнил о проклятом, долбанном вирусе! Входная дверь была заклеена скотчем.

«Вашу мать! Вашу ж мать!» – выругался я, прямо в одежде проходя через всю квартиру к окну. На улице горели фонари, сверкали вывески, в общем, всё как всегда, только тишина была необыкновенная! Ни одного прохожего не видно. Никто не спешил домой с работы, никто не выгуливал собак и не катался на роликах. Даже машины проносились по мёртвой улице крайне редко. Не хватало только перекати-поле, переносимого ветром.

Меня трясло от страха заразиться. СМС от Глории задело в моей душе какие-то глубинные бомбы, которые заставили меня переживать и чувствовать вновь. «Куда ехать? – твердил с другой стороны голосок моего самосохранения. – Если она уже больна, то ей ничем не поможешь! А ты может быть ещё не заражён. Ты можешь переждать эпидемию, дождаться вакцины и жить дальше. Пусть мёртвые оплакивают своих мёртвых!» Я противился своей слабости, старался найти в себе лучшие чувства, но победил голос разума – мне нечего было есть, так что выходить на улицу было всё равно нужно. До Глории было не так далеко ехать.

***

Несколько забегая вперёд, я расскажу о событиях в госпитале возле аэропорта, хотя о них мне стало известно значительно позже.

Военные на пустыре недалеко от аэропорта оборудовали специальный приёмник, куда на карантин помещались все приезжие, у которых наблюдались симптомы заболевания либо просто была повышена температура. Поначалу, когда о суперзаразности вируса ещё ничего не было известно, это место представляло собой несколько палаток, соединённых между собой проходом – сборный вариант полевого госпиталя. Медперсонал работал в обычных масках и перчатках.

Доктор Арнольди был здесь с первого дня. Он был свидетелем того, как приёмник разрастался, обзаводился всеми атрибутами биологически опасного объекта. Поначалу сюда привозили тех, у кого было подозрение на вирус. В основном люди, возвращающиеся из командировок и поездок за границу. Больным назначался уход и противовирусная терапия. Анализы крови направлялись в центральную лабораторию вирусологии, где исследовались в течение 24 часов. К сожалению этого времени было достаточно для того, чтобы даже те, кто имел неосторожность прихватить насморк, заразились смертельно опасной заразой. Приёмник превратился в рассадник вируса.

Врач в третьем поколении доктор Арнольди, носивший очки в золотой оправе и употреблявший ругательство «подлец», когда доходил до крайней степени раздражения, не мог смириться с тем, что пациенты покидают «учреждение» только ногами вперёд. Впрочем, как и персонал. Когда привозили нового пациента, персонал в шутку говорил «dead man coming».

Он был максимально тактичен и придерживался правил врачебной этики, даже когда особо прыткие больные пытались покинуть этот «концлагерь», и военные приковывали их к металлическим койкам наручниками.

За месяц, что Арнольди был в этом аду, медперсонал сменился практически полностью. В живых оставалось только трое из тех, кто начинал здесь работу с момента открытия.

Это вызывало чувство безысходности. Ив Арнольди почти сразу перестал ходить домой, где остались его жена и дочка. Риск принести заразу в дом был слишком велик. Со своей семьёй он, как и больные, общался при помощи Скайпа.

Утончённая личность, аристократ и педант Арнольди чувствовал, что не справляется. Сначала он выписал сам себе успокоительные, которые позже стали совершенно бесполезными. Просто не справлялись со всем этим стрессом.

1 июня, когда город опустел после объявления карантина, когда перестали работать учреждения, а больные стали поступать десятками, Арнольди сбивался с ног. Крепкий и поджарый прежде, он ссутулился, опустил плечи и сгорбился. Его благородно седые волосы, которые он носил на пробор, теперь совсем отросли и висели немытыми паклями, которые он то и дело убирал за уши.

В костюме биологической защиты, который сковывал, не давал возможности нормально дышать и ходить, он пробирался по третьему блоку, где размещалось сто инфицированных. Он старался не смотреть в лица больных, которые понимали, что шанс выйти отсюда у них один на миллион. Слишком много было в них упрёка и мольбы.

Некоторые больные даже злорадствовали, мол, какой деликатный вирус – даёт возможность попрощаться со всеми родными, отписаться в своих аккаунтах, оформить завещания или даже исповедоваться священнику для особо чувствительных.

И вправду на всей территории, огороженной колючей проволокой, стабильно работал бесплатный Wi-Fi. Специальным распоряжением мэра города нотариусам разрешено было оформлять сделки и завещания больных, используя видеосвязь и электронную подпись. Только настырные священники в костюмах биологической защиты с крестами поверх них, то и дело показывались на территории.

Когда Арнольди почти что миновал эту чумную палату, кто-то схватил его за руку. От неожиданности он одёрнул руку и покосился налево. У самого прохода стояла койка, на которой лежала красивая, но совершенно измождённая женщина лет тридцати. Блондинка своими голубыми глазами сверлила доктора сквозь маску костюма.

Арнольди наклонился к ней поближе, отмечая про себя, что ей осталось совсем недолго.

– Доктор, умоляю, свяжитесь с моим мужем. Мне хочется его увидеть, – еле прошептала она.

Арнольди положил руку в толстой перчатке на её холодную ладошку.

–Помочь вам набрать номер? – проговорил он, стараясь проявить участие.

– Он не берёт трубку… Может вы дозвонитесь.

Арнольди уже сталкивался с тем, что все родственники и друзья отворачивались от человека, едва заслышав о его болезни.

– Хорошо, я позвоню ему со своего телефона. Как его зовут?

–Ник.

–А вас?

– Глория, – одними губами проговорила больная. Запишите телефон.

– Я запомню. Покажите мне контакт.

Арнольди действительно несколько раз прокрутил в голове нескладный номер. Женщина посмотрела на него с упрёком.

– Не беспокойтесь, – понял он её подозрения, – я изучал мнемонику.

Он похлопал её по плечу, сказал «поправляйтесь» и пошёл дальше, слыша её слабый голос: «Окей, Гугл, что такое мнемоника?».

Арнольди покачал головой и заспешил в тамбур дезинфекции. Пройдя неприятную процедуру, он освободился от проклятого костюма и скрылся у себя в кабинете.

На хлипком пластиковом толе стоял нэтбук. Скайп показывал пропущенные вызовы от жены. Целых пять.

Арнольди сел перед камерой и нажал вызов. Ответили почти сразу. На экране появилось заплаканное лицо Ильзы.

–Арни! Арни! – запричетала она. – Где ты был? Я всё звонила тебе!

– На обходе, дорогая! Что с тобой? – доктор поёжился, предчувствуя неладное.

– У нас с Лизой появился сегодня кашель. Мне кажется, что у неё поднимается температура! – Ильза заплакала, её изображение запрыгало и пошло волнами. – Что теперь будет?

Арнольди поёжился, но не потерял остатков самообладания.

– С чего ты взяла, что это вирус? – непринуждённо поинтересовался он. – Вы же не выходили, как я говорил?

– Нет!

Арнольди перестал бывать дома с самого момента, когда стало ясно, с какой заразой им пришлось столкнуться.

– Ну, тогда и волноваться не стоит. Я же доктор! – он попытался улыбнуться. Ильза тоже улыбнулась сквозь слёзы. – Сейчас все напуганы. Вот и паникуют от каждого чиха!

Видимо эти слова не очень успокоили жену, так как она спросила серьёзно.

– Нас отправят туда? К тебе?

Он замешкался с ответом. Тогда она продолжила:

–Хоть свидимся!

Арнольди наклонился к самому компьютеру и серьёзно сказал:

– Послушай меня. Вы здоровы и сюда я вас не пущу никогда! Сейчас я поймаю такси и передам вам пакет с лекарствами. Я его обработаю дезинфектором, но когда ты его получишь, сразу сожги оболочку. Не контактируй с таксистом. Он оставит пакет у двери, возьмёшь его, когда он уедет. Понятно?

– Понятно! – тревожно ответила Ильза.

– Будете принимать лекарства для профилактики точно по часам. Я вышлю таблицу.

На лице жены он заметил некоторое облегчение.

– Врач я, или кто? – шутил Арнольди. – Вы для меня – самое дорогое! Я не позволю, чтобы с вами что-то случилось.

Отключив Скайп, он подошёл к стеклянному шкафу, где за замком хранились дорогие противовирусные препараты последнего поколения. Их хранили под замком, потому что были попытки их выкрасть и продать на чёрном рынке. Министерство здравоохранения выписывало лекарство на каждого поступившего больного индивидуально.

Арнольди взял пакет из плотного пластика с замочком и стал укладывать туда ампулы. Он задумался – на сколько дней взять препарата? Можно было передать его ещё раз потом, но он решил, что лишний контакт – это лишний шанс подхватить смерть и поэтому набил лекарством полпакета. В этот момент он не думал о своих пациентах. Многие и так не дотянут до конца курса. Так что пропажу никто не должен был заметить. Затем он заполнил пакет капсулами новейшего иммуномодулятора, которые хранились рядом в холодильнике.

Запечатав пакет, он положил его в специальную кювету и стал обрабатывать раствором стерилизатора. После этого он надел новые резиновые перчатки, взял пакет за самый краешек и вышел с ним на улицу, преодолев два поста охраны. Здесь он взял в автоматическом газетном киоске какую-то газету и завернул в неё пакет.

Такси поймать было очень сложно, если учитывать, что доктор ещё пристально всматривался в лицо шофёрам, пытаясь определить, здоровы ли они.

Наконец молодой индус, который выглядел прямо пышущим здоровьем, запросил за «миссию» 50 долларов. Арнольди согласился без промедления.

Вернувшись в кабинет, он первым делом связался с женой и после устало откинулся на спинку. Тут он вспомнил, что обещал позвонить мужу своей пациентки.

На звонок сразу ответили. По голосу было слышно, что мужчина страшно волнуется. Он согласился приехать и записал адрес.

Арнольди посмотрел на мониторе видео с того блока, где лежала женщина. Было видно, что она едва заметно двигается. Жива.

Вообще доктор сомневался в необходимости ехать сюда. Всё равно встречаться с больными было нельзя. Можно было только установить видеосвязь через специальный компьютер, оборудованный в отдельной будке. Глупость, но многие ехали сюда и проводили под стенами лагеря всё время, пока пациент ещё был жив.

***

Прежде чем выйти на улицу, я отыскал маску, которую мне выдали на работе, и напялил её. Но этого показалось мало. Сразу вспомнился чудик из метро. Что же было делать? «Что делать?» – повторял я себе. Наконец на глаза попались лыжные очки, которые были заброшены когда-то на антресоль после трёхдневной поездки в Альпы. Осмотрев их, я скривил губы, водя пальцем по маленьким дырочкам в пластике, предназначенным для вентиляции. Отыскав скотч, я залепил их и смазал уплотнитель кремом, чтобы очки хорошо прилегали к коже. Поверх маски намотал шарф, обвязав несколько раз всю голову. Так что открытыми остались только глаза под очками. На руки были надеты кожаные перчатки. Вид у меня был как у взбесившейся мумии-сноубордиста, но, как ни странно, меня это совершенно не волновало.

В подъезде была гробовая тишина. Никто не сновал по коридорам, не торопился домой или из дома. Та же тишина была и в маленьком подземном гараже.

Улица погрузилась во мрак, когда я вырулил с парковки. В очках было очень плохо видно, но я не собирался их снимать. Уж лучше врезаться, чем заболеть! Дальний свет отчасти решал эту проблему. Да к тому же ни пешеходов, ни машин вокруг не было. За всю дорогу мне попалось только четыре встречных автомобиля, да и то один из них был военный.

На дороге, которая вела из города, поток машин был поплотнее. «Крысы» бежали с тонущего корабля в пригород, где людей, а соответственно, по их логике, и шансов заболеть было значительно меньше. Говорят, были и такие, кто в одиночку уходил в леса или горы, но я не слышал, чтобы это помогало выжить. Если только они до сих пор там не живут, как робинзоны.

На подъезде к «лагерю военно-больных» стояли патрули и заслоны. Дорогу перегораживал шлагбаум. «Упавшее дерево» – подумал я почему-то и заулыбался под маской. На дорогу вышел солдат в камуфляже и большом противогазе с прозрачной маской. Он держал наперевес винтовку. Как ни странно, он ничуть не удивился моему виду, когда подошёл к окну.

– Куда вы едите? – спросил он. – Здесь карантин!

Я не опускал окно и прочёл эти фразы по его губам.

– Жена! – крикнул я ему через маску и шарф, показав пальцем в сторону лагеря. – Жена!

Не думаю, что он меня услышал. Было похоже, что он тоже не хочет, чтобы я опускал окно. Он немного наклонился к окну и левой рукой помахал в сторону.

– Ехать только туда! – крикнул он, отчего стекло в маске на миг запотело, и открыл дорогу.

Я закивал и поехал влево.

Видимо на этом месте раньше была служебная парковка для автомашин работников аэропорта. Теперь здесь стояли три палатки цвета хаки, между которыми шныряли люди в костюмах биологической защиты. Здесь людей с оружием видно не было. Поодаль стояло несколько десятков машин. Я приткнул свой VW к этой груде металла и нерешительно открыл дверь.

Завидев меня, к машинам направился человек в оранжевом костюме. Двигался он, словно Нил Армстронг, совершающий большой шаг для человечества. Я немного струхнул, когда он подлетел ко мне.

– Вы мистер Соломон? – заорал он мне в ухо.

Я не сразу понял, что он говорит и отрицательно замотал головой.

–Вы адвокат? – снова заорал космонавт.

Я снова не подтверждал его догадок.

– Что вы здесь делаете? – искренне удивился он. – Вы священник?

– Здесь жена! Мне позвонили! – пробубнил я, стараясь не дышать этим отравленным воздухом.

–Ааа… – он махнул рукой и поскакал от меня, не сказав больше ни слова.

Пожав плечами и, пересилив себя, я направился к ближайшей палатке. Возле входа стоял человек в таком же костюме. Судя по всему, он был тут распорядителем или ещё кем-то.

Когда я подошёл к нему вплотную и заглянул в его маску, то увидел там волевое лицо эдакого супергероя. Ему не хватало ещё обсосанной сигары за маской. Он заулыбался и постучал указательным пальцем в перчатке по моим очкам.

–Ничто не поможет от вируса, сынок! – обрадовал он меня. – Вообще ничего не поможет.

Я хотел сразу уйти от него, но потом решился спросить.

– Тут моя жена Глория Виванти. Я хочу повидать её.

– Сынок, юристы не справляются. Если она не сегодня поступила, то ты наверняка не успеешь.

Попутно он отдавал приказы другим комбинезонам, пробегавшим и проходившим мимо. Видимо все они были военными.

–Мне не нужны юристы! – удивлённо ответил я. – Повидаться.

– Ясно, – коротко ответил он. – Иди за мной. Тут просто все приезжают только чтобы завещания пациенты написали, ну или там расторгнуть брачный контракт. Другого смысла приезжать нету. – Пояснил он. – Всё равно к больным не подпустят. Тот же Скайп!

–Дежурный! Дежурный! – стал кричать супермен, когда мы завернули за палатку.

После ещё одного поворота перед нами оказалась больничная койка, которая стояла прямо на асфальте. На ней спал молодой парнишка, также одетый в костюм биологической защиты.

–Дежурный! – ещё громче заорал первый и слегка толкнул спящего ногой под зад.

Тот подскочил на ноги, стараясь протереть заспанные глаза кулаками через маску.

–Ты что, уже заразился? – продолжал натиск старший.

–Нет! Никак нет, господин полковник! – испуганно отрапортовал паренёк.

–Тогда тащи свой зад на пост и работай! Тут пришли по твою душу.

В этот момент полковнику следовало бы плюнуть и уйти, но он просто повертел головой и ушёл.

Паренёк снова сел на кровать.

–Извините, с ног валюсь! – пожаловался он. – Двое суток без сна не компенсируют никакие таблетки. Чем могу помочь?

–Я пришёл повидаться с женой. Мне звонили отсюда, что она здесь. Я ничего не хочу оформлять. Просто увидеть.

–Ага, понятно. Следуйте за мной.

Мы прошли в третью, дальнюю палатку и внутри я увидел несколько кабинок, смастерённых с помощью ширм. Всего было семь кабинок, в каждой из которых стоял стол с планшетом и стул.

Вообще-то я ожидал увидеть в палатке больных, отгороженных ширмами, ожидал, что меня самого оденут в такой же громоздкий костюм, но только теперь я понял, как глупы были мои догадки. Оставив меня в одной из кабинок, солдат взял в руки планшет, поместил его в герметичный пакет и ушёл. Планшет, который был на столе передо мной, транслировал изображение с планшета в руках солдата. Он активно махал руками, и поэтому картинка тряслась и качалась из стороны в сторону. Солдат подошёл к большому комплексу, составленному из палаток, который находился поодаль.

Возле входного шлюза, выполненного из прочного пластика, дежурили двое солдат в костюмах и с автоматами. На «связиста» они не обратили никакого внимания. Солдат зашёл в шлюз, закрыл за собой входную дверь на молнию и перешёл затем в маленькое помещение, которое, по-видимому, служило приёмным покоем. Здесь стояли две кушетки, на одной из которых лежала стопка больничных пижам для вновь поступающих пациентов. Их одежду собирали в пакеты и потом сжигали, а взамен выдавали эти пижамки. Ненадолго. На кушетке всё в том же костюме сидел человек, низко свесив на грудь голову.

–Эй, Толстушка! – позвал солдат. – Спишь?

Комбинезон поднял на него голову. За стеклом было видно уставшее женское лицо с красными глазами.

–А, это ты… – ответила она равнодушно. – Да, сплю. Сидя. Кажется, мне крышка! – слезливо добавила она. – Посмотри на меня!

Солдат потряс её за плечи.

–Не выдумывай! Посмотри, сколько мы не спали уже. Конечно, усталость и глаза красные будут. Мы тут всех переживём! Лучше скажи, где док?

– У себя, где же ещё?! – нервно ответила «Толстушка».

–Ладно, ладно, не кусайся! Я к нему. Мне пациентка нужна.

– Не трогал бы ты его. Как фамилия?

Солдат направил на себя камеру, так что я увидел его совсем близко.

– Как у неё фамилия?

– Виванти! – ответил я.

– Так, кажется, мы уже её отправили, – пробормотала «Толстушка».

Я вздрогнул. И так было понятно, что означало на их сленге слово «отправили». Отправляли они в последний путь.

– Спроси, действительно, у Арни. Так не ошибёшься.

Солдат прошёл в другую палатку, пересёк её и оказался перед монитором.

–Доктор Арнольди! – позвал он.

Перед экраном спустя минуту появилось лицо усталого седого человека лет пятидесяти.

–Да, – проговорил он нервно.

– Хотят встречи с пациенткой Виванти, – и он поднял в воздух планшет, отчего всё на экране снова запрыгало. – Как к ней пройти?

– Что я помню фамилии что ли? – пробурчал Арнольди. – Посмотреть надо. – Он исчез с экрана на некоторое время и вернулся с книгой. – Так, палата два. Место 21. Она плоха была. Посмотри сперва сам, прежде чем связь подключать.

Я заёрзал на месте, не зная, что и думать.

– Доктор, а какой прогноз? – закричал я в планшет. При этом я опрометчиво стянул очки, чтобы лучше видеть врача.

Арнольди внимательно посмотрел на меня, но ничего не ответил, словно не услышал моего вопроса.

Слышно было, как в микрофоне солдат повторял: «Два – двадцать один, два – двадцать один, два…»

Пройдя через короткий тоннель, солдат оказался в огромной палатке, больше походившей на цирк-шапито. Здесь рядами стояли койки с больными. Практически все они были заняты. Как оказалось, это был блок 1, где размещалась сотня больных. Я старался не смотреть на них. Измученные лица, выражающие безнадёжную грусть с потухшими или наоборот – горящими болезнью глазами. Некоторые равнодушно посматривали на планшет, некоторые тянули к нему руки, надеясь, что это звонок им. Меня в который раз передёрнуло. Хотелось снова стянуть очки, чтобы видеть этот ужас хоть немного лучше.

Пройдя первый блок, солдат снова преодолел тоннель, и оказался во втором. Здесь всё было точно так же, как и в первом. Я не мог поверить, что где-то там лежит моя всё ещё жена. В горле стоял ком. Я не представлял, что скажу ей. У этих пациентов был билет только в один конец.

Солдат нарочно повернул камеру планшета вперёд, чтобы мне было видно номера на кроватях. По рядам – 50, 40, 30, 21. На второй кровати в ряду неподвижно лежало исхудалое тело в больничной пижаме. Оно совсем не походило на Глорию. Совсем! Я на секунду даже обрадовался этому, обрадовался тому, что это ошибка!

«Так, двадцать один!» – проговорил глухо солдат. «Мисс, – позвал он, – мисс!» Женщина не двигалась. Я смутно видел, как её растрёпанные грязные волосы разметались по подушке. Одна рука была закинута за голову, а вторая безвольно свисала с кровати.

Солдат замер на секунду, потом отодвинул камеру в бок, так что мне была видна лишь чья-то нога, чтобы я не увидел неподвижного взгляда глаз этой несчастной.

–Мистер! – проговорил он удручённо, – мистер, мне очень жаль!

– Солдат! Солдат! – позвал я. – Это ошибка какая-то! Посмотрите на постели – там должно быть написано имя. Это не моя жена! – почти радостно прокричал я, понимая при этом, что из-за ширм мой взволнованный голос прекрасно слышен.

Солдат снова повернул камеру и аккуратно поднял руку умершей, которая свисала с постели. На ней был браслет с именем пациентки. Даже через очки я смог увидеть надпись «Глория Виванти, 27 лет». Но больше меня испугало не это. На пальце я успел разглядеть обручальное кольцо своей жены. Кольцо, которое я так долго выбирал перед венчанием. Это была она!

– Покажи мне её, солдат! – задыхаясь от нахлынувших эмоций прокричал я. Но он меня не слушал уже.

–Позовите доктора! – прокричал он кому-то. – Здесь пациент скончался.

–Покажи мне её, сукин сын! – кричал я в слезах.

Солдат между тем уже отвернул планшет, разговаривая с кем-то. Через пару секунд изображение пропало.

Я вскочил, ударив по столу кулаком. Нарочно влепил со всей силы, так, чтобы было больно, так, чтобы все услышали!

Я не ожидал этого, но эмоции, нахлынувшие на меня, были слишком бурными. Не помня себя, я вылетел из палатки, и побежал проч. Слёзы душили меня. Она не дождалась меня! Она столько дней умирала здесь и пыталась мне дозвониться, пока ещё были силы! Ах я тварь неблагодарная! О чём только раньше думал? Я, оказывается, так любил её! Я уже поднял руки, чтобы сорвать очки и маску и вдохнуть прохладный, убийственный воздух, но тут же одумался.

Безвольно опустив руки, я сделал несколько вдохов, осмотрелся и направился к спасительной машине.

За рулём мне стало гораздо лучше. Глория умерла, но я был ещё жив! Да, мы прожили несколько лет душа в душу, но потом-то всё кончилось! Потом-то она сама захотела прекратить наши отношения. Мы в последнее время были совершенно чужими людьми, и ещё не известно, зачем она звонила – может хотела что-то плохое мне бросить напоследок, или поручения у неё были какие. Может она хотела воспользоваться мною в последний раз, как пользовалась раньше!

Размышляя таким образом, я постепенно приходил в себя. Пусть мёртвые оплакивают своих мёртвых, в конце концов!

Рука потянулась к ключу. Двигатель взревел, готовый умчать меня из этого лагеря смерти. Больше ждать смысла не было.

Когда я ехал назад мимо шлагбаума, там уже никого не было. Проезд был открыт.

«Вот идиот! Кретин! И так можно было догадаться, что ехать сюда нет смысла! А теперь наверняка заразился! Дьявол! – выходил я из себя, колотя правой рукой по рулю. – Дьявол! – Сопли распустил, на встречу приехал! Как всегда не о себе подумал! А теперь что? В запертой квартире у меня хоть шанс был! А теперь до скорой встречи, сука! Ты это специально сделала! Ты так мне отомстить хотела, мразь!»

Рука ныла, машина летела на скорости более 100 километров. Я чуть приоткрыл окно, чтобы прийти в себя, вдохнув прохладного воздуха.

«Успокойся, – проговорил я вслух, – ты ведь ещё жив! Так пора, наконец, и о себе подумать! Никто тебе не поможет, кроме тебя самого. А разбиться в лепёшку всегда успеешь!».

Я сбавил скорость, потому, что ехал уже по городским кварталам в паре километров от своего дома. На улицах по-прежнему не было ни души. Не было ни одного открытого магазина или аптеки.

На одном из перекрёстков у продуктового магазина мелькнула фигура. Подъехав ближе, я увидел, что витрина магазина разбита, а фигура тем временем стала шнырять внутри, не обращая внимания на звон сигнализации.

Нужно было позаботиться о себе, поэтому я остановился и, открыв дверь, вышел из машины, не выключая мотор и не отходя от двери. Фигура притаилась за прилавком, рассматривала меня.

–Ты коп? – послышался женский голос.

– Нет, мне только нужно купить тушёнки! – крикнул я в ответ.

Это всё напоминало компьютерную игру. Простой квест – раздобыть пищи. Только и всего. Я сам удивлялся своей храбрости. Чего можно было ожидать от воровки, разбившей витрину?

К витрине вышла дебелая женщина с головой, обмотанной арафаткой. В руках она держала корзину для продуктов.

– Тогда, если ты не коп – неуверенно проговорила она, – тогда вот! – она подняла корзину повыше. – Здесь детское питание, хлеб, фрукты и молоко. Мне надо кормить своего малыша! А всё закрыто! – было слышно, что она плакала. – Я живу здесь рядом. Витрину разбили какие-то парни около часа назад. Полиция так и не приезжала. Вот я и решила, что лучше сделать покупку так.

Я про себя усмехнулся. «Сделать покупку!» – ну-ну.

– Будьте тому свидетелем! – снова заговорила она. – Я положила деньги и записку на кассу. В случае чего, всё ведь записывается на камеру!

– Не волнуйтесь, – ответил я учтиво, – я тоже колесил по району в поисках открытого магазина. А теперь последую вашему примеру.

Мои слова видимо ободрили её.

– Только не подходите ближе! – предупредила она. – Я так боюсь заразиться!

– Идите своей дорогой! – уже не столь учтиво предложил я. – Если что, будем в суде защищать друг друга.

Она хохотнула и засеменила короткими толстыми ножками по тротуару.

Когда она скрылась за поворотом, я перешагнул через разбитую витрину и оказался в этой лавке. Здесь ещё был порядок. Гудела сирена, и от опасности быть застигнутым меня трясло, но в то же время появился какой-то азарт. Голова моя была полностью завёрнута в шарф, так что в случае чего узнать меня было невозможно.

Я схватил тележку и ринулся к рядам с консервами. Мозг работал чётко – нужно брать продукты, которые не испортятся, которые хранятся долго. В результате в тележку без разбора полетели все консервы, которые попадались под руку. Сначала я клал их, как обычно, а потом стал сгребать всё с полок, отчего некоторые банки падали на пол, раскатывались в разные стороны. За консервами пришёл черёд сгущённого молока, масла, чая и кофе. Тележка быстро наполнилась, так что мне пришлось катить её к выходу, перетаскивать через витрину и разгружать. Я решил запастись основательно. Бросив порожнюю тележку на улице, я снова вернулся в магазин, взял вторую и стал на этот раз наполнять её пачками крупы, муки, макарон и прочими продуктами. Наполнив её с горкой, я подкатил к кассе и остановился в нерешительности. Пожалуй, нужной наличности у меня не было. Уйти? Я достал кошелёк, предполагая, что камера обязательно установлена где-то возле кассы, и стал демонстративно доставать из кошелька купюры и нарочито неловко, так что они падали на пол, класть их на кассу. Опустошив портмоне, я с чистой совестью вытащил тележку и выгрузил её содержимое в багажник.

Всё, миссия была выполнена! Меня никто не поймал и не заметил, а багажник был полон продуктов. Следующая миссия – доставить это всё домой и закупорить свою квартирку, как раньше. Потом можно будет отписаться в сети. Худшее позади.

***

Следующие дни были просто ужасными. В закупоренной квартире, как джинн в бутылке, я наблюдал за миром через оптоволоконный кабель. Власти ещё пытались сдерживать панику, робко заявляли о том, что лекарство против страшного вируса почти найдено, но было видно, что до победы им ещё как до Луны.

Одна за одной переставали работать различные службы. Люди сидели по своим квартирам, боясь высунуть нос на улицу. А чума тем временем не щадила никого. Болели полицейские, пожарники, врачи, политики, селебрити, преступники и отбросы общества. На опустевших улицах не было ни души. Уровень преступности снизился практически до нуля, словно человечество вступило в эру благоденствия, вот только массовые самоубийства портили статистику. Люди не обращались в больницу, обнаружив у себя симптомы вируса. Они просто умирали в своих квартирах, надеясь на иммунитет и всё самое лучшее. Они боялись оказаться в лагерях для больных, откуда нет выхода. В действительности же через две недели после моего посещения этого проклятого места, подобные лагеря были закрыты. Во-первых, в них не было необходимости. Изоляция больных не помогала остановить эпидемию. А во-вторых не осталось врачебного персонала, который бы облегчал участь умирающих.

Мэрия собрала группы волонтёров, в которые вошли ещё здоровые медики, стражи порядка, социальные работники и просто сердобольные граждане, которые брались помогать людям. Такие группы ежедневно разъезжали по своим секторам города, развозили продукты питания, лекарства, следили за порядком. Первоначально они также собирали тела умерших, но потом жертв эпидемии стало так много, что это им стало не под силу. Для подобной работы были организованы специальные группы из самых стойких.       Эти группы также перемещались по городу на крытых грузовиках, прозванных «Валькириями» и собирали трупы на улицах. Кроме того, они ездили по адресам, указанным первыми группами и забирали мертвецов из квартир.

Без всякого согласования умерших захоранивали за чертою города в больших траншеях, вырытых бульдозерами. Наверное, это было бесчеловечно, но те, из числа правителей, кто остался в живых, понимали больше рядовых граждан, насколько всё плохо. Видимо сверху был виден страшный конец человеческой истории, неумолимо приближающийся конец.

***

Я благодарил Бога за то, что ещё был свет и Интернет. Здесь можно было отвести душу, он создавал иллюзию общения. Компьютер у меня был включён всегда. Я вёл переписку со своих страниц в социальных сетях, смотрел новости, читал.

Это помогало вначале… Просто потом всё чаще стали появляться мёртвые страницы. Контакты были онлайн, да вот никакой активности владельцы не проявляли. Просто умирали пользователи один за одним перед своими компьютерами, так и не выйдя из сети. Смерть в сети. Оставались в своих закупоренных квартирах-саркофагах, да ещё со включёнными компьютерами. Спасибо им, что IP – камеры не держали включёнными!

Некоторые уходили громко… Это было ещё хуже. Контакт сообщал, что обнаружил у себя симптомы. Потом каждый день отписывался по температуре и другим показателям. Потом проходило ещё несколько дней слезливой переписки, когда он, наконец прощался со всеми своими «родными» контактами, говорил тёплые (а иногда и гневные) слова и уходил в офлайн.

Среди заболевших, также как и среди здоровых, были те, кто активно искал людей, которые бы согласились «вести» их странички, когда их самих не станет. Раньше этим за деньги занимались специальные компании в сети, но теперь они перестали работать.

Однажды моя подруга под ником Lisa стала меня упрашивать вести её страницу, когда её не станет. Она была уверенна, что непременно заразится вирусом. Хотя я на тот момент совершенно не думал об этом. Поражаюсь своему безразличию. Ожидание плохого оказалось слишком тяжёлым испытанием.

Она так и написала: «Будешь поддерживать во мне жизнь, когда меня не станет :-D?» Я пробурчал, мол, делать мне больше нечего! Да и тебе нужно думать о хорошем! В ответ на это она сказала, что настроит мне автоплатёж в 5 долларов ежемесячно со своего электронного счёта за то, что я потом буду время от времени заходить на её страницу и показывать активность.

После этого я перестал общаться с Lise. Деньги на тот момент практически потеряли свою значимость. Люди не выходили на улицу, не ходили в магазины и рестораны, никто не спрашивал платы за коммунальные услуги. Экономика тоже подхватила вирус.

Оставались, правда, ещё службы, которые продавали товары через Интернет, но и они скоро перестали действовать. Первоначально за баснословные деньги предлагалось купить секретную сыворотку, которая якобы была разработана для высших правительственных чиновников, генералитета и богатейших людей, но потом и эти сайты заглохли. Видимо самим обладателям чудодейственной сыворотки она не помогла.