Воспоминания

Оглавление

Авдотья Панаева. Воспоминания

Глава 1. Наводнение – Декабрьский бунт – Шаховской – Каратыгин – Пушкин – Холера 1831 года

Глава 2. Самойловы – Мартынов – Тальони – Андреянова

Глава 3. Кукольник – Щепкин – Глинка – Знакомство с Белинским – Гоголь

Глава 4. Казанские помещики – Белинский в Петербурге – Одоевский – Кольцов – Лермонтов – Соллогуб

Глава 5. Тургенев – Некрасов – Женитьба Белинского – Аполлон Григорьев – Варламов – Булгарин – Межевичи

Глава 6. Полина Виардо – Фестиваль у Тургенева – Поездка за границу – Огарев, Гарибальди, Бакунин

Глава 7. Грановский – Герцен – Достоевский и его «Бедные люди» – Публичные лекции Грановского

Глава 8. Толстые – Возникновение журнала «Современник» – Поэт Щербина – Писемский – Белинский за границей

Глава 9. Петрашевский. Цензурный террор. Столкновение Некрасова с Достоевским – Дружинин и его первая повесть

Глава 10. Фет – Михайлов – «Размышления у парадного подъезда» – Арест Тургенева – Лев Толстой

Глава 11. Третейский суд – Анненков, как издатель Пушкина – Смирдин о жене поэта – Островский – «Свои люди – сочтемся» – «Завтрак у предводителя» – Крымская война

Глава 12. Александр Дюма – Дуэль – Костомаров – Тургенев и Лев Толстой

Глава 13. Некрасов за границей – Рим – Париж – Цензурные гонения на «Современник»

Глава 14. Добролюбов и Чернышевский – Самоубийство Пиотровского – «Свисток»

Глава 15. Разрыв Тургенева с «Современником» – Огаревское дело – Болезнь и смерть Доброюбова

Глава 16. Сплетни – Смерть Панаева – «Отцы и дети» – Петербургские пожары – «Что делать?»

Глава 17. Слепцов и его «коммуна»

Глава 18. Решетников – Салтыков-Щедрин

Отрывок из книги

Еще девочкой я слышала В. В. Самойлова, когда он пел в опере «Волшебный стрелок» вместе со своим отцом. Первоначально молодой Самойлов поступил на сцену певцом. Все семейство Самойловых я знала начиная с их отца, матери, взрослых их дочерей сыновей и кончая маленькой девочкой, которая была одних лет со мной, или немного помоложе меня. Старшие дочери старика Самойлова ходили в гости к теткам, а с младшими я виделась в клубном немецком саду, который на летний сезон помещался на Мойке, близ Поцелуева моста, в доме разорившегося Альбрехта, выстроившего для себя дом с разными барскими затеями: с манежем, с оранжереями и большим садом. Экономные распорядители немецкого клуба за плату на все дето пускали детей гулять только до 7 часов вечера, потому что потом собирались члены, играли в кегли и в карты.

Старший сын старика Самойлова был уже чиновником и членом клуба; он любил разговаривать со мной, кормил сладкими пирожками и защищал меня и братьев перед распорядителями клуба, которым садовник приносил жалобы на нас, что мы лазаем по крыше беседки, по заборам, таскаем яблоки с деревьев. Его две младшие сестры также приходили в сад гулять. Надежда Васильевна была уже подросток, очень бойкая, и постоянно говорила, как она поступит на сцену и какие будет играть роли. Вера Васильевна была очень молчаливая девочка, не любила бегать и все сидела на одном месте.

.....

Мартынов очень скоро сделался любимцем публики, она всегда встречала его аплодисментами, что вызывало зависть к нему за кулисами. Я видела раз, как государь громко смеялся, смотря какой-то водевиль, где играл Мартынов; это очень редко случалось с государем.

Мартынов долго бедствовал, особенно когда сделался семейным человеком. Он не способен был, как другие актеры, заискивать расположение богатых театралов-купцов, которые давали денежные вспомоществования актерам. Некоторые артисты даже умели выпрашивать у них себе деньги на покупку дома. Имеющие власть чиновники покровительствовали тем артистам, которые в их именины и в новый год подносили им ценные подарки. В эти дни на квартиру такого чиновника, с черной и парадной лестницы, являлось множество поздравителей с приношениями. Мартынову из своего маленького жалованья трудно было делать подарки тем, от кого зависела прибавка жалованья. Только под конец его 25-летней службы уравняли его жалованье с товарищами, да и то дали ему менее разовых, хотя он, играя в один вечер в трех пьесах, получал менее, чем другой артист получал разовые за одну им сыгранную роль в водевиле. Эти разовые придуманы были директором для того, чтобы не увеличивать жалованья, которое назначалось артисту не свыше 4-х тысяч ассигнациями в год; это жалованье шло потом в пенсию за 25 лет службы на театре. Гедеонов накинул еще два года до получения пенсии; эти два года назывались «благодарностью». Бенефиса Мартынову тоже долго не давали, тогда как многие товарищи уже получили его.

.....