Реклама. ООО «ЛитРес», ИНН: 7719571260.
Том 3
Книга первая. Новая жизнь на Востоке
Глава 1. Персидская нация
Глава 2. Возникновение персидских государств
Глава 3. Саманиды и буиды
Глава 4. Султан Махмуд из Газны
Книга вторая. Кочевание турок
Глава 1. Сельджуки
Глава 2. Турки, ассасины и крестоносцы
Глава 3. Разложение Сельджукского царства
Глава 4. Нуреддин и Саладин. Западная Азия во время Крестовых походов
Глава 5. Восточные государства и предвестники катастрофы
Книга третья. Нашествие монголов
Глава 1. Чингисхан и Хулагу
Глава 2. Ильханы и мамелюки
Глава 3. Тамерлан
Книга четвертая. Конец средневекового Востока и новое время
Глава 1. Наследие Тимура и Османское царство
Глава 2. Новая Персия и ханства
Глава 3. Великий Могол
Том 4
Книга пятая. Утверждение и расцвет арабского государства в Испании
Глава 1. Курейшитский сокол
Глава 2. Арабы и испанцы
Глава 3. Кордова
Глава 4. Регентство и междоусобная война
Книга шестая. Берберы и вытеснение ислама из Западной Европы
Глава 1. Севилья
Глава 2. Берберы в Африке и Сицилии; альморавиды и альмохады
Глава 3. Гранада
Много удивительных вещей повествует старик Геродот про чужие страны и народы, а в числе этих вещей чуть ли не самой удивительной является его утверждение о персах, будто бы они своих сыновей с 5 до 20 лет обучали лишь ездить верхом, стрелять из лука и говорить правду[1]. Хотя чересчур мудрствующие старинные и, к сожалению, новые критики упрекают отца истории в легковерии или даже в неправдивости, но в большинстве случаев течением времени блистательно выяснилась полнейшая неосновательность подобного обвинения. Однако, приписывая персам правдивость, Геродот действительно, если можно так выразиться, попал впросак. Так и вижу перед собой хитрую физиономию того иранца, который, обращаясь к много странствовавшему ионийскому гостю с ласковой любезностью, среди других, более или менее верных сообщений, подсунул ему этот рассказ о правдивости персов. Очевидно, что добрый наш Геродот не проник в иронический смысл сообщения, переданного ему восточным человеком, но еще труднее объяснить, как мог рассудительный Страбон, более чем 400 лет спустя, почти дословно списать у Геродота эту его фразу о персах[2], так как в указанный 400-летний промежуток времени римляне имели достаточно случаев убедиться, насколько персам присуща «любовь к правде». Вряд ли следует относиться серьезно к частым жалобам римлян на лживость парфян[3], а также к тому добродетельному возмущению, с которым они умеют рассказывать о вероломстве греков и пунийцев. С их стороны это просто-напросто та самая высочайшая степень лицемерия, которая составляет наиболее непривлекательную основную черту этих сыновей волчицы[4]. Впрочем, в данном случае мнение римлян оказывается верным. Персы, или, точнее, различные ветви иранского племени, все без исключения слишком остроумные люди, чтобы решиться говорить неприкрашенную, голую истину. «Кто привык говорить правду, если однажды согрешит – позволительно; но кто уже известен по своим лживым речам, то, если скажет и правду, ему не поверят»[5]. Отсюда до изречения Мирзы Шаффи «Кто лжет, того нужно бить» расстояние, очевидно, значительное. Но, как известно, Мирза этот не перс, а турок из Генджи или, еще вернее, немец из Ганновера.
Остальные сообщения Геродота по поводу персов заслуживают гораздо более доверия. Персы были искони превосходные всадники, да и в настоящее время остались таковыми. Перед иностранцами, посещающими Персию, жители этой страны могут блеснуть разными рыцарскими упражнениями. Не имея ни малейшей склонности к мореплаванию и морю[6], персы с удвоенной горячностью посвящают себя искусству верховой езды и коннозаводству с мирными и военными целями. Впрочем, на войне успех дела редко соответствует тому усердию, с которым они им занимаются. Персидский народ вовсе не представляет из себя трусов, нет, – хотя, впрочем, и в Персии, как и во многих других странах, сильно изнеженное городское население лучше сражается языком, чем мечом, – но даже и современный нам персидский солдат способен на геройскую храбрость и презрение к смерти лишь только тогда, когда его вдохновит пример полководцев. Те же самые обитатели восточных провинций Персии, которые со времени битвы при Нихавенде подчинялись обыкновенно почти безо всякого сопротивления всякому набегу арабов, после столетнего рабства, при Абу Муслиме, в два года неодолимым натиском отбросили за Тигр своих, правда находящихся в распрях между собой, властителей. Подобный народ, всегда обладавший подвижностью и предприимчивостью, соединенный при благоприятных обстоятельствах воедино могучим владыкой, – как бы он ни назывался: Кир, Ардешир или Аббас Великий – всегда способен во всякое время быстро и победоносно завоевать себе преобладающее положение среди остальных народов. Но гораздо менее способен он отвратить от себя напор врагов, как только этим последним благоприятствует первая удача.
.....
В числе его военачальников находились три сына Абу-Шуджа, Буя из Дейлема, который раньше сражался под знаменами Саманидов и их потомков. Это были: Али, Хасан и Ахмед, Бунды, как их обыкновенно называют по имени их родоначальника. Это были суровые, жестокие люди, которые едва ли признавали какую-либо религию, кроме своего меча, хотя по привычке они выдавали себя за шиитов. Старший из них, Али, повелевал всем войском, которое находилось под их знаменами; он отнял Исфахан у наместника халифа Кахира. Эта победа особенно обеспокоила Мердавиджа, который и без того относился с недоверием к Бундам; он предчувствовал в них неудобных конкурентов и предпочел вернуть Исфахан бессильным халифам, чем оставлять его в руках таких опасных друзей. Но этим он превратил их в открытых врагов: хотя сначала они отступили на юг к Арраджану, лежащему в Фарсе (320 = 932 г.), но теперь стали воевать совершенно самостоятельно. Счастье покровительствовало Бундам, и они несколько раз разбили наместника халифа, покорили Шираз (322 = 934 г.) и завладели целой провинцией; после смерти Мердавиджа (323 = 935 г.) они отняли у его брата и преемника Вашмегира Мидию от Исфахана до Рея и Казвина. Борьбу из-за индийских городов, не прекращавшуюся до смерти Вашмегира, вел Хасан; Али оставался в Фарсе. Третий Буид, Ахмед, занял Кирман и затем направился к Хузистану, правителями которого именем халифа были тогда сыновья Баридия.
Борьба между ними и различными эмир аль-умара облегчила Ахмеду его наступательное движение на запад; если бы ему не приходилось так часто уклоняться, чтобы поддержать брата своего Хасана против Вашмегира, он бы мог еще гораздо раньше добраться до Багдада (334 = 945 г.). Одновременно с тем, как халиф вынужден был дать ему почетный титул Муызз ад-Даула («укрепитель государства»), братья его, Али и Хасан, названы были Имад ад-Даула («опора государства») и Рукн ад-Даула («столп государства»): и подобные же прозвища наряду с собственным именем, а иногда и вместо собственного имени получали их преемники.
.....