Читать книгу Пляска смерти - Август Юхан Стриндберг - Страница 1

Действующие лица

Эдгар, капитан крепостной артиллерии.

Алис, его жена, бывшая актриса.

Курт, начальник карантина.

Второстепенные персонажи:

Енни.

Старуха.

Часовой (без слов).

Внутреннее помещение круглой крепостной гранитной башни. На заднем плане – массивные ворота с застекленными дверями, через которые видны морской берег с расположенными на нем батареями и море.

По обе стороны ворот – окна, на подоконниках – цветы и клетки с птицами.

Справа от ворот – пианино; ближе к просцениуму – столик для рукоделия и два кресла.

Слева, в середине сцены – письменный стол, на котором установлен телеграфный аппарат; на переднем плане – этажерка, на ней стоит фотография в рамке. Возле этажерки – кушетка. У стены – буфет.

Под потолком – лампа. На стене возле пианино, по обе стороны от портрета женщины в театральном костюме, висят два больших лавровых венка, перевязанных лентой.

Рядом с дверью стоит вешалка, на ней предметы военного обмундирования, сабли и т. п. Возле вешалки – секретер. Слева от двери висит ртутный барометр.

Теплый осенний вечер. Крепостные ворота распахнуты настежь, вдали виден артиллерист, стоящий на посту возле береговой батареи, на нем – каска с султаном; время от времени в багровых лучах заходящего солнца поблескивает его сабля. Чернеет неподвижная гладь воды.

В кресле слева от столика для рукоделия сидит Капитан, крутя в пальцах погасшую сигару.

На нем – поношенная полевая форма и кавалерийские сапоги со шпорами. На лице – выражение усталости и тоски.

В кресле справа расположилась Алис. У нее усталый вид, она ничем не занята, но как будто чего-то ждет.

Капитан. Может, сыграешь что-нибудь?

Алис (равнодушно, но без раздражения). Что именно?

Капитан. Что сама хочешь!

Алис. Мой репертуар тебе не во вкусу!

Капитан. А тебе мой!

Алис (уклончиво). Двери не закрыть?

Капитан. Как тебе будет угодно! По-моему, тепло.

Алис. Тогда пусть их!.. (Пауза.) Почему ты не куришь?

Капитан. Перестал выносить крепкий табак.

Алис (почти дружелюбно). Так кури послабее! Это ведь твоя единственная радость, сам говоришь.

Капитан. Радость? Что это за штука такая?

Алис. Ты меня спрашиваешь? Мне об этом известно не больше твоего!.. Виски тебе еще не пора?

Капитан. Чуть погодя!.. Что у нас на ужин?

Алис. Откуда мне знать! Спроси Кристин!

Капитан. Почему-то скумбрия еще не пошла; на дворе ведь осень!

Алис. Да, осень!

Капитан. И на дворе и дома! Конечно, с осенью наступят холода – и на дворе и дома, – но полакомиться жаренной на решетке скумбрией с долькой лимона и бокалом белого бургундского весьма недурственно!

Алис. Какое вдруг красноречие!

Капитан. У нас в винном погребе осталось бургундское?

Алис. Насколько я знаю, последние пять лет наш погреб пуст…

Капитан. Ты никогда ничего не знаешь. А ведь нам непременно надобно сделать запасы к серебряной свадьбе…

Алис. Ты в самом деле намерен ее отмечать?

Капитан. Естественно!

Алис. Намного естественнее было бы скрыть от чужих глаз наш семейный ад, наш двадцатипятилетний ад…

Капитан. Дорогая Алис, ад адом, но ведь у нас бывали и хорошие минуты! Так давай воспользуемся отпущенным нам кратким сроком, ибо потом – конец всему!

Алис. Конец! Если бы!

Капитан. Конец! Только и останется, что вывезти на тачке и унавозить огород!

Алис. И столько суеты из-за огорода!

Капитан. Да, именно так; я тут ни при чем!

Алис. Столько суеты! (Пауза.) Почту получил?

Капитан. Получил!

Алис. Счет от мясника пришел?

Капитан. Пришел!

Алис. Большой?

Капитан (вынимает из кармана бумажку, надевает очки, но тут же откладывает их в сторону). Посмотри сама! Я плохо вижу…

Алис. А что у тебя с глазами?

Капитан. Не знаю!

Алис. Старость.

Капитан. Вздор! Это я-то старый?!

Алис. Ну не я же!

Капитан. Гм!

Алис (проглядывает счет). Оплатить можешь?

Капитан. Могу; но не сейчас!

Алис. Значит, потом! Через год, когда выйдешь в отставку с крошечной пенсией и будет поздно! Потом, когда тебя вновь одолеет болезнь…

Капитан. Болезнь? Да я сроду не болел, один раз нехорошо стало, вот и все! Я еще двадцать лет проживу!

Алис. У врача другое мнение!

Капитан. У врача!

Алис. А кто же лучше разбирается в болезнях?

Капитан. Нет у меня никаких болезней и никогда не было. И не будет, ибо я умру в одночасье, как и положено старому солдату!

Алис. Кстати, о враче. У доктора-то сегодня званый вечер, слышал?

Капитан (возмущенно). Ну и что из того! Нас не пригласили, поскольку мы не общаемся с семейством доктора, а не общаемся потому, что не желаем, потому, что я презираю их обоих. Подонки!

Алис. У тебя кругом одни подонки!

Капитан. А кругом одни подонки и есть!

Алис. Кроме тебя!

Капитан. Да, кроме меня, ибо я во всех жизненных обстоятельствах веду себя пристойно. Посему я не подонок!

Пауза.

Алис. Сыграем в карты?

Капитан. Давай!

Алис (вынимает из ящика стола колоду карт и начинает ее тасовать). Надо же, доктор-то! Сумел заполучить на свой званый вечер военный оркестр!

Капитан (гневно). А все потому, что стелется ужом перед полковником в городе! Вот именно, стелется! Мне бы такие способности!

Алис (сдает). Я Герду подругой считала, а она оказалась насквозь фальшивой…

Капитан. Все они фальшивые!.. Какие козыри?

Алис. Надень очки!

Капитан. Не помогают!.. Да, да!

Алис. Козыри пики!

Капитан (недовольно). Пики!..

Алис (ходит). Да, как бы там ни было, а жены молодых офицеров сторонятся нас, словно зачумленных!

Капитан (делает ход и берет взятку). Ну и что с того? Мы званых вечеров не устраиваем, так что никакой разницы! Я вполне могу обходиться один… и всегда обходился!

Алис. Я тоже! Но дети! Дети растут без общества!

Капитан. Ничего, пусть сами ищут, в городе!.. Эту я взял! У тебя остались козыри?

Алис. Один! Эта взятка моя!

Капитан. Шесть и восемь будет пятнадцать…

Алис. Четырнадцать, четырнадцать!

Капитан. Шесть и восемь – четырнадцать… Я, похоже, и считать разучился! И два – итого шестнадцать… (Зевает.) Тебе сдавать!

Алис. Ты устал?

Капитан (сдает). Ничуть!

Алис (прислушивается). Музыка аж сюда доносится! (Пауза.) Как думаешь, Курт тоже приглашен?

Капитан. Он приехал утром, так что фрак распаковать успел, а вот к нам зайти не успел!

Алис. Начальник карантина! Здесь что, карантинный пост будет?

Капитан. Да!..

Алис. Как бы там ни было, а он мой кузен, когда-то и я носила ту же фамилию…

Капитан. Велика честь…

Алис. Ну вот что… (резко) оставь в покое моих родственников, если хочешь, чтобы и твоих не трогали!

Капитан. Ну ладно, ладно! Не будем заводить старую песню!

Алис. Начальник карантина – это значит врач?

Капитан. Нет! Что-то вроде гражданского лица, управляющего или бухгалтера, ведь из Курта-то так ничего и не вышло!

Алис. Бедняжка…

Капитан. Который обошелся мне в кругленькую сумму… А уйдя от жены и детей, он покрыл себя позором!

Алис. Не суди так строго, Эдгар!

Капитан. Да, позором!.. И чем он потом там в Америке занимался? А? Не могу сказать, чтобы я особенно по нему стосковался! Но он был приличный юноша, я любил с ним побеседовать!

Алис. Потому что он тебе всегда уступал…

Капитан (высокомерно). Уступал или нет, а с ним, по крайней мере, можно было разговаривать… Здесь, на острове, ни одна сволочь не понимает того, что я говорю… просто сборище идиотов…

Алис. Удивительно, надо же было Курту приехать как раз к нашей серебряной свадьбе… не важно, будем ли мы ее отмечать или нет…

Капитан. Что же тут удивительного!.. Ах да, это ведь он свел нас, или выдал тебя замуж, как это называлось!

Алис. Дурацкая затея…

Капитан. Расплачиваться за которую пришлось нам, а не ему!

Алис. Да, подумать только, если бы я не ушла из театра! Все мои подруги стали знаменитостями!

Капитан (встает). Ну ладно!.. Пора выпить грога! (Идет к буфету, делает себе грог и стоя пьет.) Сюда бы перекладину, чтобы ногу поставить, и можно было бы представить, что находишься в Копенгагене, в «American Bar»!

Алис. Сделаем тебе перекладину, лишь бы это напоминало тебе о Копенгагене. Как-никак, а то были наши лучшие денечки!

Капитан (судорожно пьет). Точно! Помнишь рагу из барашка с картофелем у «Нимба»[1]? (Причмокивает.) М-ма!

Алис. Нет, зато помню концерты в Тиволи[2]!

Капитан. Ну ясно, у тебя ведь такой изысканный вкус!

Алис. Должен бы радоваться, что у твоей жены есть вкус!

Капитан. Я и радуюсь…

Алис. Изредка, когда тебе надо ею похвастаться…

Капитан (пьет). У доктора, наверное, танцуют… Бас-трубы играют на три четверти… бом… бом-бом!

Алис. Вальс «Алькасар»[3]. Да… давненько я не танцевала вальс…

Капитан. Силенок-то еще хватило бы?

Алис. Еще?

Капитан. Ну да! Разве твое время, как и мое, не миновало?

Алис. Я на десять лет моложе тебя!

Капитан. Стало быть, мы ровесники, ибо женщине полагается быть моложе на десять лет!

Алис. Постыдился бы! Ты ведь старик; а я в самом расцвете лет!

Капитан. Ну, разумеется, ты, когда захочешь, само очарованье… с другими.

Алис. Зажжем лампу?

Капитан. Пожалуйста!

Алис. Тогда позвони!

Капитан, с трудом передвигая ноги, подходит к письменному столу и звонит.

* * *

Енни входит справа.

Капитан. Енни, будь добра, зажги лампу.

Алис (резко). Зажги верхнюю лампу!

Енни. Слушаюсь, ваша милость! (Возится с лампой под пристальным взглядом Капитана.)

Алис (неприязненно). Стекло хорошо протерла?

Енни. Да чуток протерла!

Алис. Это что еще за ответ!

Капитан. Послушай… послушай…

Алис (Енни). Убирайся! Я сама зажгу! Так оно будет лучше!

Енни (идет к двери). По-моему, тоже!

Алис (встает). Убирайся!

Енни (медлит). Интересно, что вы скажете, если я совсем уйду?

Алис молчит. Енни уходит. Капитан, подойдя к лампе, зажигает ее.

Алис (обеспокоенно). Думаешь, она уйдет?

Капитан. Нисколько не удивлюсь, но тогда нам придется туго…

Алис. Это ты виноват, ты их балуешь!

Капитан. Ничего подобного! Сама видишь – со мной они неизменно вежливы!

Алис. Потому что ты перед ними пресмыкаешься! Впрочем, ты вообще пресмыкаешься перед подчиненными, поскольку ты деспот с рабской натурой.

Капитан. Да ну!

Алис. Да, пресмыкаешься перед своими солдатами и унтер-офицерами, а вот с равными тебе по положению и с начальниками ужиться не можешь.

Капитан. Ух!

Алис. Под стать всем тиранам!.. Думаешь, она уйдет?

Капитан. Непременно, если ты сейчас же не пойдешь и не поговоришь с ней по-доброму!

Алис. Я?

Капитан. Если пойду я, ты скажешь, что я увиваюсь за служанками!

Алис. А вдруг она и правда уйдет! Все хозяйство опять, как в прошлый раз, ляжет на меня, и я испорчу руки!

Капитан. Беда не в этом! Уйдет Енни, уйдет и Кристин, и тогда прислуги нам здесь, на острове, больше не видать! Штурман с парохода запугает любого, кто приедет сюда искать место… а он не сделает, мои капралы об этом позаботятся!

Алис. Ох уж эти мне капралы… я их корми у себя на кухне, а у тебя духа не хватает выставить их за дверь…

Капитан. Не хватает, потому что иначе никто не останется служить на следующий срок… и оружейную лавочку придется закрывать!

Алис. И мы разоримся!

Капитан. Посему офицерский корпус решил обратиться к его королевскому величеству с просьбой выделить пособие на провиант…

Алис. Для кого?

Капитан. Для капралов!

Алис (смеется). Ты ненормальный!

Капитан. Посмейся, посмейся! Это полезно.

Алис. Я скоро совсем разучусь смеяться…

Капитан (зажигает сигару). Никак нельзя… и без того тоска сплошная!

Алис. Да уж, веселого мало!.. Сыграем еще?

Капитан. Нет, карты меня утомляют.

Пауза.

Алис. Знаешь, меня все-таки бесит, что мой кузен, новый начальник карантина, перво-наперво отправляется к нашим недругам!

Капитан. Велика важность!

Алис. А ты видел в газете список прибывающих пассажиров? Он записан там как рантье. Выходит, разжился деньжатами!

Капитан. Рантье! Та-ак! Богатый родственничек; воистину первый в этом семействе!

Алис. В твоем – первый! А в моем – богатых много.

Капитан. Коли разжился деньгами, значит, задрал нос, но я его поставлю на место! Мне он на шею не сядет!

Застучал телеграфный аппарат.

Алис. Кто это?

Капитан (замирает). Помолчи, пожалуйста!

Алис. Ну, подойди же!

Капитан. Я и так слышу, я слышу, что они говорят!.. Это дети! (Подходит к аппарату и выстукивает ответ, после чего аппарат работает еще какое-то время, Капитан отвечает.)

Алис. Ну-у?

Капитан. Подожди!.. (Отстукивает знак «конец приема».) Это дети, телеграфируют из штаба. Юдифи опять нездоровится, она сидит дома, в школу не ходит.

Алис. Опять! Что еще?

Капитан. Деньги, естественно!

Алис. И чего это Юдифь так торопится? Сдала бы экзамен на следующий год, ничего страшного!

Капитан. Попробуй скажи ей это, увидишь, будет ли толк!

Алис. Ты скажи!

Капитан. Сколько раз говорил! Но ты ведь знаешь, дети всегда поступают по-своему!

Алис. По крайней мере в этом доме!

Капитан зевает.

Не стыдно зевать при жене?

Капитан. А что делать?.. Ты не замечаешь, что мы изо дня в день говорим одно и то же? Вот ты сейчас произнесла свою излюбленную реплику «по крайней мере в этом доме», на что мне следовало бы ответить, как я обычно отвечаю: «Это не только мой дом». Но поскольку я отвечал так раз пятьсот, не меньше, я зевнул. Мой зевок может означать, что мне лень отвечать, или: «Ты права, мой ангел», или: «Все, хватит».

Алис. А знаешь, доктор-то – заказал ужин из города, из «Гранд-отеля»!

Капитан. Ну да?! Значит, лакомятся рябчиками! (Причмокивает.) М-ма! Рябчик – птица наиизысканнейшая, но жарить его в свином сале – варварство!..

Алис. Фу! Говорить о еде!

Капитан. Ну, тогда о винах? Интересно, что эти варвары пьют к рябчикам?

Алис. Поиграть тебе?

Капитан (садится за письменный стол). Последний резерв! Что ж, давай, только уволь меня от своих похоронных маршей и элегий… больно нарочитая музыка. А я обычно сочиняю к ней текст: «Вот какая я несчастная!» Мяу, мяу! «Вот какой у меня чудовищный муж!» Брр, брр, брр! «Ах, если бы он поскорее отдал концы». Радостная дробь барабана, фанфары; финал вальса «Алькасар»! Галоп «Шампанское»[4]! Кстати, о шампанском – у нас вроде осталось две бутылки. Давай откроем – сделаем вид, будто у нас гости, а?

Алис. Нет, не откроем, это мои бутылки; их мне подарили!

Капитан. Бережливая ты у меня!

Алис. А ты – крохобор, по крайней мере по отношению к жене!

Капитан. Уж и не знаю, что придумать!.. Станцевать, что ли?

Алис. Спасибо, уволь. Твое время, пожалуй, миновало.

Капитан. Почему бы тебе не завести себе подружку?

Алис. Благодарю покорно! А почему бы тебе не завести себе дружка?

Капитан. Благодарю покорно! Уже опробовано, к взаимному неудовольствию. Но эксперимент был не без интереса – стоило в доме появиться постороннему, и мы были счастливы… поначалу…

Алис. Зато потом!

Капитан. Да, и не говори!

В дверь слева стучат.

Алис. Кто бы это так поздно?

Капитан. Енни обычно не стучит.

Алис. Пойди открой, только не кричи «войдите», словно ты в мастерской!

Капитан (направляется к двери слева). Ах, как мы не любим мастерские!

Снова раздается стук.

Алис. Открой же!

Капитан (открывает и берет протянутую визитную карточку). Это Кристин… Что, Енни ушла? (Поскольку ответ зрителям не слышен, обращается к Алис.) Енни ушла!

Алис. И я снова становлюсь служанкой!

Капитан. А я батраком!

Алис. А нельзя кого-нибудь из солдат взять на кухню?

Капитан. Не те времена!

Алис. Но карточку-то ведь не Енни прислала?

Капитан (разглядывает карточку через очки, потом протягивает ее Алис). Прочитай, я не вижу!

Алис (читает карточку). Курт! Это Курт! Иди же, приведи его!

Капитан (выходит в левую дверь). Курт! Какая радость!

Алис поправляет прическу, похоже, она воспряла духом.

* * *

Капитан (входит слева с Куртом). Вот он, наш изменник! Добро пожаловать, дружище! Дай тебя обнять!

Алис (Курту). Добро пожаловать в мой дом, Курт!

Курт. Спасибо… Давненько мы не виделись!

Капитан. Это сколько же? Пятнадцать лет! И мы успели состариться…

Алис. Ну, Курт, по-моему, ничуть не изменился!

Капитан. Садись, садись!.. Первым делом, твоя программа! Ты вечером идешь в гости?

Курт. Я приглашен к доктору, но прийти не обещал!

Алис. В таком случае остаешься у родственников!

Курт. Это было бы самым естественным, но доктор как бы мой начальник, у меня потом будут неприятности!

Капитан. Вздор! Я никогда не боялся начальников…

Курт. Бойся не бойся, а неприятностей все равно не избежать!

Капитан. Здесь на острове я хозяин! Держись меня, и тебя никто и пальцем не посмеет тронуть!

Алис. Помолчи, Эдгар! (Берет Курта за руку.) Хозяева, начальники – Бог с ними, ты остаешься у нас. Никто не посмеет упрекнуть тебя в нарушении приличий и правил!

Курт. Что ж, так тому и быть!.. Особенно учитывая, что мне здесь, кажется, рады.

Капитан. А почему бы нам не радоваться?.. Мы на тебя зла не держим…

Курт не может скрыть некоторой подавленности.

Да и с чего бы? Ты, конечно, был шалопай, но то в молодости, и я все забыл! Я не злопамятен!

Алис стоит со страдальческим выражением на лице. Все трое садятся за столик для рукоделия.

Алис. Ну, поездил по белу свету?

Курт. Поездил, а теперь вот очутился у вас…

Капитан. У тех, кого ты сосватал двадцать пять лет назад.

Курт. Ничего подобного, но это не важно. Но я рад, что ваш брак держится вот уже четверть века…

Капитан. Да, тянем лямку; бывало по-всякому, но, как сказано, держимся. И Алис жаловаться грех: без дела не сидит, и деньги рекой текут. Ты, наверное, не знаешь, что я известный писатель, автор учебника…

Курт. Как же, помню, помню – еще до того, как наши пути разошлись, ты выпустил удачный учебник по стрелковому оружию! Им все еще пользуются в военных училищах?

Капитан. Да, он по-прежнему на первом месте, хотя его пытались заменить другим, намного хуже… сейчас, правда, занимаются по этому, новому, но он никуда не годится!

Мучительное молчание.

Курт. Я слышал, вы побывали за границей!

Алис. Да, пять раз ездили в Копенгаген, представляешь!

Капитан. Да-да! Видишь ли, тогда я забрал Алис из театра…

Алис. Забрал?

Капитан. Да, забрал тебя, как положено брать жену…

Алис. Ишь как расхрабрился!

Капитан. За что потом и нахлебался сполна, поскольку прервал ее блестящую карьеру… гм… Мне пришлось взамен пообещать своей супруге свозить ее в Копенгаген… и я… честно сдержал слово! Пять раз мы там были! Пять! (Вытягивает левую руку с растопыренными пальцами.) А ты бывал в Копенгагене?

Курт (с улыбкой). Нет, я все больше в Америке…

Капитан. В Америке? Говорят, разбойная страна, верно?

Курт (подавленно). Да уж не Копенгаген, конечно!

Алис. От детей… ничего не слышно?

Курт. Нет!

Алис. Прости меня, пожалуйста, но все-таки бросать их вот так было необдуманно…

Курт. Я и не бросал, суд присудил их матери…

Капитан. Хватит об этом! По-моему, ты только выиграл, уйдя подальше от всех этих передряг!

Курт (Алис). А как поживают твои дети?

Алис. Спасибо, хорошо! Учатся в школе, в городе; скоро совсем взрослыми станут!

Капитан. Да, они у меня молодцы, а у сына – так просто блестящая голова! Блестящая! Пойдет в Генеральный штаб!

Алис. Если примут!

Капитан. Его-то? Да он военным министром будет!

Курт. Да, кстати!.. Здесь устраивается карантинный пост… чума, холера и все такое прочее. Доктор, как вы знаете, мой начальник… Что он за человек?

Капитан. Человек? Он не человек, а бездарный бандит!

Курт (Алис). Весьма для меня огорчительно!

Алис. Не все так страшно, как утверждает Эдгар, но не могу отрицать, что мне он несимпатичен…

Капитан. Бандит и есть! И остальные тоже – начальник таможни, почтмейстер, телефонистка, аптекарь, лоцман… как его там… начальник лоцманской станции – все бандиты, и посему я с ними не общаюсь!

Курт. Ты в ссоре со всеми?

Капитан. Со всеми!

Алис. С этими людьми и правда невозможно общаться!

Капитан. Можно подумать, что на этот остров сослали тиранов со всей страны!

Алис (с иронией). Это уж точно!

Капитан (добродушно). Гм! На меня намекаешь? Я не тиран! По крайней мере не в семье!

Алис. Духу не хватает!

Капитан (Курту). Не слушай ее! Я вполне приличный муж, а моя старушка – лучшая жена в мире!

Алис. Курт, выпьешь чего-нибудь?

Курт. Спасибо, не сейчас, я соблюдаю меру!

Капитан. Ты что, заделался американцем?

Курт. Ага!

Капитан. А я меры не соблюдаю – или все, или ничего. Настоящий мужчина должен уметь пить!

Курт. Возвращаясь к вашим соседям здесь, на острове! По своему положению мне придется иметь дело со всеми… и лавировать, полагаю, будет нелегко, ведь как ни старайся, а тебя все равно втянут в интриги.

Алис. Иди, иди к ним, к нам ты всегда успеешь – ведь здесь у тебя настоящие друзья!

Курт. Ужасно, должно быть, жить так вот, как вы, среди недругов?

Алис. Веселого мало!

Капитан. Ничего ужасного! Я всю жизнь прожил среди недругов, но вреда от них не видел, наоборот, одну пользу! И когда однажды пробьет мой смертный час, я смогу сказать, что никому ничего не должен и даром мне никогда ничего в жизни не доставалось. Все, что я имею, я добыл собственным горбом.

Алис. Да, путь Эдгара не был усыпан розами…

Капитан. Колючками и камнями он был усыпан, кремнем… но я полагался на собственные силы! Знаешь, что это такое?

Курт (просто). Знаю, их скудость я осознал десять лет назад!

Капитан. Бедняга!

Алис. Эдгар!

Капитан. Да, бедняга, коли не может положиться на собственные силы! Конечно, когда механизм выйдет из строя, останется лишь тачка и огород, это верно, но пока он работает, надо брыкаться и драться, руками и ногами, насколько тебя хватит! Вот моя философия.

Курт (улыбается). Забавно рассуждаешь…

Капитан. Но ты так не считаешь?

Курт. Не считаю.

Капитан. И тем не менее это так!

Во время последней сцены поднимается сильный ветер, и сейчас створка ворот на заднем плане с громким стуком захлопывается.

(Встает.) Ветер поднимается! Как чувствовал! (Идет, закрывает ворота, потом пальцем стучит по стеклу барометра.)

Алис (Курту). Останешься ужинать?

Курт. С удовольствием!

Алис. Но ужин будет без изысков, наша экономка ушла!

Курт. И отлично!

Алис. Ах, милый Курт, ты воистину неприхотлив!

* * *

Капитан (у барометра). Посмотрели бы, как падает барометр! Я нутром чувствовал!

Алис (Курту, заговорщицки). Он нервничает!

Капитан. Не пора ли ужинать?

Алис (встает). Как раз собиралась пойти что-нибудь приготовить. А вы посидите, пофилософствуйте… (Курту, заговорщицки.) Только не возражай ему, а то у него настроение испортится. И не спрашивай, почему он не дослужился до майора!

Курт кивает в знак согласия. Алис идет направо.

Капитан (присаживается рядом с Куртом за столик для рукоделия). Приготовь нам чего-нибудь вкусненькое, старушка!

Алис. Дай денег, получишь вкусненькое!

Капитан. Вечно эти деньги!

Алис выходит.

* * *

Капитан (Курту). Деньги, деньги, деньги! День-деньской таскаюсь с портмоне, такое чувство, будто я сам превратился в портмоне! Тебе это знакомо?

Курт. Еще как! С одной разницей – мне казалось, будто я – бумажник!

Капитан. Ха-ха! Да, ты тоже испил сей чаши! Ох уж эти мне женщины! Ха-ха! А тебе к тому же и экземпляр достойный попался!

Курт (терпеливо). Оставим эту тему!

Капитан. Настоящий бриллиант!.. Мне-то все-таки – несмотря ни на что! – досталась хорошая жена: надежная, несмотря ни на что!

Курт (добродушно улыбается). Несмотря ни на что!

Капитан. Не смейся!

Курт (с тем же выражением). Несмотря ни на что!

Капитан. Да, она верная супруга… прекрасная мать, превосходная… правда (бросает взгляд на правую дверь)… правда, характерец – не приведи Господи. Знаешь, бывают моменты, когда я проклинаю тебя за то, что ты повесил ее мне на шею!

Курт (добродушно). Да не делал я этого! Послушай же…

Капитан. Та, та, та, глупости болтаешь, пытаешься забыть то, что неприятно вспоминать! Не обижайся, видишь ли, я привык командовать и шуметь, но ты ведь меня знаешь и не будешь сердиться!

Курт. Конечно, не буду! Но жену не я тебе сосватал, наоборот!

Капитан (не дает перебить себя). Тебе не кажется, что жизнь все-таки странная штука?

Курт. Пожалуй!

Капитан. Взять хотя бы старость – веселого мало, но интересно! Я-то еще не старик, но возраст начинает давать о себе знать! Знакомые умирают один за другим, наступает одиночество!

Курт. Счастлив тот, кому дано стареть бок о бок с женой!

Капитан. Счастлив? Да, это счастье; ибо дети тебя тоже покидают. Не надо было тебе уходить от своих!

Курт. А я и не уходил. Их у меня отняли…

Капитан. Не сердись, что я тебе это говорю…

Курт. Но ведь все было не так…

Капитан. Как бы там ни было, это в прошлом; но ты одинок!

Курт. Ко всему привыкаешь, мой дорогой!

Капитан. И можно… можно привыкнуть… и к полному одиночеству?

Курт. Посмотри на меня!

Капитан. Чем ты занимался все эти пятнадцать лет?

Курт. Ну и вопрос! Все эти пятнадцать лет!

Капитан. Говорят, ты разбогател…

Курт. Разбогатеть не разбогател…

Капитан. Я не собираюсь просить взаймы…

Курт. Если понадобится, я готов…

Капитан. Большое спасибо, но у меня есть чековая книжка. Видишь ли (бросает взгляд на правую дверь), этот дом должен быть полная чаша; а в тот день, когда у меня не будет денег… она уйдет!

Курт. Да не может быть!

Капитан. Не может быть? Мне лучше знать! Представляешь, она только и ждет момента, когда я окажусь на мели, чтобы иметь удовольствие уличить меня в неспособности обеспечить семью.

Курт. Но, если мне не изменяет память, ты говорил, что у тебя большие доходы.

Капитан. Конечно, большие… но их не хватает.

Курт. Значит, не особенно они большие в обычном понимании…

Капитан. Жизнь – странная штука, и мы тоже странные!

Застучал телеграф.

Курт. Что это?

Капитан. Просто сигнал времени.

Курт. Разве у вас нет телефона?

Капитан. Есть, на кухне; но мы пользуемся телеграфом, потому что служанки разбалтывают все наши разговоры.

Курт. Ужасная, должно быть, здесь, на острове, жизнь.

Капитан. И не говори, просто чудовищная! Жизнь вообще чудовищная штука! Вот ты веришь в ее продолжение, неужто ты и впрямь полагаешь, что потом наступит покой?

Курт. Там тоже, наверное, будут бури и борьба!

Капитан. Там тоже – если «там» существует! Лучше уж уничтожение!

Курт. А ты уверен, что уничтожение пройдет безболезненно?

Капитан. Я умру в одночасье, без боли!

Курт. Вот как, ты в этом уверен?

Капитан. Уверен!

Курт. Ты, похоже, не слишком доволен своей жизнью?

Капитан (вздыхает). Доволен? Доволен я буду в тот день, когда умру!

Курт. Этого тебе знать не дано!.. Скажи мне лучше – чем вы тут, собственно, занимаетесь? Что происходит? Стены этого дома словно источают яд, в голове мутится, стоит зайти сюда! Не пообещай я Алис остаться, ушел бы немедленно. Тут где-то под полом гниют трупы. И ненависть сгустилась так, что трудно дышать.

Капитан обмяк, взгляд устремлен в пустоту.

Что с тобой? Эдгар!

Капитан не реагирует.

(Хлопает Капитана по плечу.) Эдгар!

Капитан (приходит в себя). Ты что-то сказал? (Оглядывается.) Мне показалось, что это Алис!.. Так это ты?.. Послушай… (Снова впадает в прострацию.)

Курт. Ужасно! (Идет к правой двери, открывает ее.) Алис!

* * *

Алис (входит, на ней фартук). В чем дело?

Курт. Не знаю! Посмотри на него!

Алис (спокойно). Это с ним бывает, отключается!.. Сейчас я ему поиграю, и он очнется!

Курт. Нет-нет, не надо! Не… Позволь мне!.. Он слышит? Видит?

Алис. В данный момент и не слышит и не видит!

Курт. И ты так спокойно об этом говоришь!.. Алис, да что же у вас тут творится?

Алис. Спроси вон того!

Курт. Вон того?.. Ведь это твой муж!

Алис. Для меня он чужой человек, такой же чужой, каким был двадцать пять лет назад! Я про него ничего не знаю… кроме…

Курт. Молчи! Он может услышать!

Алис. Сейчас он ничего не слышит!

Снаружи доносится звук трубы.

Капитан (вскакивает, берет саблю и фуражку). Извините! Я только проверю посты! (Выходит через ворота на заднем плане.)

* * *

Курт. Он болен?

Алис. Не знаю!

Курт. С головой не в порядке?

Алис. Не знаю!

Курт. Пьет?

Алис. Больше похваляется!

Курт. Садись и рассказывай, только спокойно и всю правду!

Алис (садится). А что рассказывать?.. Что я всю жизнь просидела взаперти под присмотром человека, которого всегда ненавидела, а сейчас ненавижу так, что в ту минуту, когда он отдаст Богу душу, громко расхохочусь?

Курт. Почему вы не развелись?

Алис. Спроси чего-нибудь полегче! Мы два раза разрывали помолвку, а с тех пор, как поженились, каждый день собираемся разводиться… но мы скованы одной цепью и не в силах освободиться! Однажды мы разошлись – не разъезжаясь – на целых пять лет! Теперь же нас только смерть разлучит; мы это понимаем и потому ждем ее как избавления!

Курт. Почему вы так одиноки?

Алис. Потому, что он никого не подпускает ко мне! Сначала он вытравил из дома моих сестер и братьев – это его собственное словечко «вытравил», – потом моих подруг и всех прочих…

Курт. А его родных? Их вытравила ты?

Алис. Да, поскольку они, сперва лишив меня чести и достоинства, намеревались лишить и жизни… В конце концов я была вынуждена поддерживать связь с миром и людьми с помощью вот этого телеграфа – ибо телефон прослушивается прислугой… я научилась обращаться с аппаратом, и он этого не знает. Пожалуйста, не проговорись, а то он меня убьет.

Курт. Чудовищно! Просто чудовищно!.. Но почему он возлагает вину за ваш брак на меня? Вот послушай, как было дело!.. В юности мы дружили с Эдгаром. Потом он увидел тебя и влюбился с первого взгляда! И явился ко мне с просьбой замолвить за него словечко. Я, ни секунды не колеблясь, ответил отказом. Мне ведь, моя милая Алис, был хорошо известен твой тиранический и жестокий нрав, поэтому я его предостерег… но он не отставал, и я посоветовал ему взять в сваты твоего брата.

Алис. Я тебе верю, но он все эти годы ломал комедию сам перед собой, так что теперь тебе его не переубедить.

Курт. Тогда пусть продолжает все валить на меня, если это хоть как-то облегчает его страдания.

Алис. Это уж слишком…

Курт. Я привык… но меня удручают его несправедливые обвинения – что я, дескать, бросил своих детей…

Алис. Такой уж он человек: говорит, что в голову взбредет, и потом сам в это верит. Но ты, похоже, пришелся ему по душе, главным образом потому, что не перечишь… Постарайся выдержать нас. Мне кажется, нам повезло с твоим приездом; можно сказать, само Провидение тебя послало… Курт! Пожалуйста, не бросай нас, ибо мы самые несчастные люди на земле! (Плачет.)

Курт. Наблюдал я вблизи одну супружескую пару… это было невыносимо! Но вы, пожалуй, еще хуже!

Алис. Ты так считаешь?

Курт. Да!

Алис. И кто в этом виноват?

Курт. Алис! Перестань задавать вопрос, кто виноват, и у тебя сразу камень с души свалится. Попытайся смотреть на это как на данность, как на выпавшее на твою долю испытание…

Алис. Не могу! Это выше моих сил! (Встает.) Безнадежно!

Курт. Бедные вы, бедные… Ты хоть понимаешь, почему вы ненавидите друг друга?

Алис. Нет! Это какая-то нелепая ненависть, без причин, без цели, но и без конца. Знаешь, почему его так пугает смерть? Он боится, что я снова выйду замуж.

Курт. Значит, он тебя любит!

Алис. Наверное! Но это не мешает ему ненавидеть меня!

Курт (как бы про себя). Любовь-ненависть, вот что это такое, порождение ада!.. Он любит, когда ты ему играешь?

Алис. Любит, но только всякую гадость… к примеру, этот жуткий «Марш бояр». Как заслышит, делается словно одержимый и желает танцевать.

Курт. Он танцует?

Алис. Да, иногда он бывает очень забавным!

Курт. Один вопрос – прости, что спрашиваю. Где дети?

Алис. Ты, вероятно, не знаешь, что двое умерли?

Курт. Тебе и через это пришлось пройти?

Алис. Через что я только не прошла!

Курт. Ну а двое других?

Алис. В городе! Им нельзя было оставаться дома! Потому что он настраивал их против меня…

Курт. А ты – против него.

Алис. Естественно. И началось – образование партий, борьба за голоса, взятки… ну и, дабы не погубить детей, мы с ними расстались! Вместо того чтобы быть связующим звеном, они стали яблоками раздора, благословение семьи превратилось в проклятие… да, порой мне кажется, что наш род проклят!

Курт. После грехопадения так оно и есть!

Алис (ядовито, резко). Какого грехопадения?

Курт. Первых людей!

Алис. А я думала, ты о другом!

Смущенное молчание.

(Сцепив пальцы.) Курт! Мой брат, друг моей юности! Я не всегда относилась к тебе так, как должна была бы! Но теперь я наказана, и ты отмщен!

Курт. Какое отмщение? Ни слова о мести! Замолчи!

Алис. Помнишь, как-то в воскресенье, вскоре после вашей помолвки, я пригласила вас на обед!

Курт. Молчи!

Алис. Дай мне выговориться, сжалься!.. К вашему приходу нас не оказалось дома, и вы ушли несолоно хлебавши!

Курт. О чем тут говорить – вас ведь самих пригласили в гости!

Алис. Курт! Приглашая тебя сегодня, вот только что, остаться к ужину, я была уверена, что у нас есть какие-то запасы! (Закрывает лицо руками.) А оказалось – ничего, даже корки хлеба!.. (Плачет.)

Курт. Бедная, бедная Алис.

Алис. А вот когда он, вернувшись домой голодным, узнает, что есть нечего… он придет в ярость. Ты не видел его в ярости!.. О Боже, какое унижение!

Курт. Разреши мне… уладить дело?

Алис. Здесь, на острове, ничего не достать!

Курт. Надо что-то придумать – не ради меня, ради вас… что-то придумать… обернуть все в шутку, когда он придет… Я предложу ему выпить, а тем временем что-нибудь придумаю… Постарайся привести его в хорошее настроение, сыграй ему любую ерунду, что угодно… садись за пианино и приготовься!

Алис. Посмотри на мои руки – разве такими руками можно играть! Я драю кастрюли, вытираю посуду, топлю печи, убираю…

Курт. Но у вас же двое слуг!

Алис. Да, по рангу ему положено… но они у нас не удерживаются, и временами… по большей части… мы остаемся без всякой помощи. Как же мне быть… с ужином? О, если бы дом загорелся…

Курт. Перестань, Алис, замолчи!

Алис. Если бы море вышло из берегов и поглотило нас!

Курт. Нет, нет, нет, даже слушать тебя не хочу!

Алис. Что он скажет, что он скажет?.. Не уходи, Курт, не оставляй меня одну!

Курт. Конечно, дружочек… я никуда не уйду!

Алис. Да, но когда уйдешь…

Курт. Он тебя бьет?

Алис. Меня? О нет, он знает, что тогда я его брошу! Надо же иметь хоть каплю гордости!

Снаружи слышится: «Стой! Кто там? – Друг!»

Курт (встает). Он?

Алис (испуганно). Да, он!

Пауза.

Курт. Черт, что же нам делать?

Алис. Не знаю, не знаю!

* * *

Капитан (появляется из ворот задника, бодро). Вот я и освободился!.. Ну а она уже успела тебе нажаловаться! Несчастная женщина, правда?

Курт. Как погода?

Капитан. Штормит! (Приоткрывает одну половинку ворот, шутливо.) Рыцарь Синяя Борода и заточенная в башне девица; а снаружи с саблей наголо ходит страж, караулит красавицу… Тут появляются ее братья, но страж на месте, видите?! Раз, два! Замечательный страж! Смотрите! Тарам-па-па, тарам-парам-пам-пам! Станцуем танец с мечами[5]? Есть на что поглядеть, Курт!

Курт. Ну, давай лучше «Марш бояр»!

Капитан. Неужто знаешь?.. Алис в фартуке, иди сюда, сыграй нам! Иди, я сказал!

Алис неохотно подходит к пианино.

(Щиплет ее за руку.) Наговорила про меня гадостей!

Алис. Я?

Курт отворачивается.

Алис играет «Марш бояр».

Капитан по другую сторону письменного стола изображает что-то вроде венгерского танца, звенит шпорами и падает на пол. Курт и Алис, которая доигрывает марш до конца, ничего не замечают.

Алис (не оборачиваясь). Повторить?

Молчание.

(Поворачивается и видит лежащего без сознания Капитана, скрытого от зрителя письменным столом.) Господи Иисусе! (Стоя со скрещенными на груди руками, шумно вздыхает, словно бы с благодарностью и облегчением.)

Курт (оборачивается, бросается к Капитану). Что такое? Что случилось?

Алис (напряжена до предела). Он умер?

Курт. Не знаю! Помоги!

Алис (не двигается с места). Не могу притронуться к нему… Он мертв?

Курт. Нет, жив!

Алис вздыхает.

Курт помогает Капитану встать и сесть в кресло.

* * *

Капитан. Что произошло?

Молчание.

Что произошло?

Курт. Ты упал.

Капитан. Что-то случилось?

Курт. Ты упал на пол. Как ты сейчас?

Капитан. Я? Да никак! Со мной все в порядке! Чего вы уставились?

Алис. Ты болен!

Капитан. Вздор! Играй, Али… Ох, вот опять! (Хватается за голову.)

Алис. Видишь, ты болен!

Капитан. Не ори! Простой обморок!

Курт. Надо вызвать врача!.. Я иду звонить!..

Капитан. Никаких врачей!

Курт. Надо! Ради нас, иначе нам отвечать придется!

Капитан. Пусть только явится, я выставлю его за дверь!.. Пристрелю!.. Ох, опять! (Хватается за голову.)

Курт (направляется к правой двери). Я иду звонить! (Выходит.)

* * *

Алис снимает с себя фартук.

Капитан. Воды не подашь?

Алис. Да уж деваться некуда! (Дает ему стакан с водой.)

Капитан. Очень любезно с твоей стороны!

Алис. Ты болен?

Капитан. Извини, пожалуйста, что я нездоров.

Алис. В таком случае, может, начнешь следить за собой?

Капитан. Тебе, кажется, этого страшно не хочется!

Алис. Да уж будь уверен!

Капитан. Настала минута, которой ты так долго ждала!

Алис. Да, и которая, как ты полагал, никогда не наступит!

Капитан. Не злись на меня!

* * *

Курт (входит справа). Прискорбно…

Алис. Что он сказал?

Курт. Дал отбой, безо всяких!

Алис (Капитану). Вот к чему привела твоя безграничная спесь!

Капитан. Мне, кажется, становится хуже!.. Вызови врача из города!

Алис (подходит к телеграфу). Тогда воспользуемся телеграфом!

Капитан (приподнимается, пораженный). Ты… умеешь… телеграфировать?

Алис (телеграфирует). Умею!

Капитан. Вот как?.. Ну что ж, давай!.. Какая лицемерка! (Курту.) Подойди, сядь рядом!

Курт садится рядом с Капитаном.

Возьми меня за руку! Того гляди грохнусь на пол, представляешь! Лечу куда-то вниз – поразительно!

Курт. У тебя бывали раньше такие приступы?

Капитан. Никогда!..

Курт. Пока вы тут ждете ответа из города, я схожу к доктору и поговорю с ним. Он тебя прежде пользовал?

Капитан. Пользовал!

Курт. Стало быть, твой организм знает!.. (Идет к левой двери.)

Алис. Ответ придет с минуты на минуту! Ты так добр, Курт! Только возвращайся поскорее!

Курт. Ни секунды лишней не задержусь! (Выходит.)

* * *

Капитан. Славный он человек, этот Курт! И так изменился!

Алис. И в лучшую сторону! Только жалко его – угодил прямехонько в наш ад, и именно теперь.

Капитан. С поздравлениями!.. Интересно, как у него самого дела? Ты обратила внимание, что он избегает рассказывать о себе?

Алис. Обратила; правда, по-моему, его никто и не спрашивал!

Капитан. Представляю, что у него за жизнь была!.. А у нас! Неужели все так живут?

Алис. Вполне возможно, только, в отличие от нас, они в том не признаются!

Капитан. Иногда мне кажется, что несчастья липнут исключительно к несчастным, а счастливые бегут от беды! Потому-то мы ничего, кроме несчастий, и не видели!

Алис. А ты встречал хоть одного счастливого человека?

Капитан. Дай подумать!.. Пожалуй, нет!.. Хотя да, встречал… Экмарки!

Алис. Что ты такое говоришь! Ее ведь в прошлом году оперировали…

Капитан. Верно! Ну, тогда не знаю… впрочем, вот – фон Краффты.

Алис. Да, до пятидесяти лет они наслаждались семейной идиллией – достаток, уважение, хорошие дети, удачные браки. Потом появляется кузен, совершает преступление и попадает в тюрьму, со всеми вытекающими отсюда последствиями, – и конец миру и покою. Родовое имя обесчещено газетами… Из-за убийства, совершенного одним из Краффтов, знаменитое семейство не может больше показываться на людях; детей приходится забрать из школы… О Боже!