Читать книгу Клуб алкогольных напитков - Айгуль Айратовна Гизатуллина - Страница 1

За круглым столом захудалого бара сидели такие разные личности, что вы даже представить не можете! Седовласый старик Самогон, японская милая Саке, роковая креолка Текила, изысканная дама Красное Вино и ее сестра по крови, но не по внешности Белое Вино. Разбавлял их атмосферу веселый парень из Монголии Кумыс, да и совсем еще зеленый (то бишь молодой) Ёрш.

Последнего из компании вообще особо не признавали. Даже не из-за возраста, сколько считали его самозванцем. Напомню вам, дорогие господа, что родителями Ёрша были мадам Водка – волевая сильная женщина с тяжелым характером и отец – прямая ее противоположность: добряк и весельчак из Германии герр Пиво. Мальчишка больше пошел в папаню по широте души, но с тяжелой подноготной мадам Водки. С ним всегда было весело во время разговора, но оставалось тяжелое послевкусие, когда надо было идти домой.

Буквально через несколько минут звенит колокольчик и заходят одновременно еще два представителя столь дурной компании: два харизматичных европейца, джентльмены до глубины души и прекрасные ретро танцоры – это ковбой Виски и его старый друг Коньяк.

Две сестры за столом сразу же начинают любезничать и кокетничать с ними, давно мечтая заключить с ними союз, на что нескрываемо фыркает Текила. Гордая и необузданная, она никогда не воспринимала всерьез этих созданий голубых кровей, считая их как бриллианты, то есть разрекламированными пустышками.

Разговоры за столом стали куда интереснее, благодаря историям появившихся джентльменов, а Кумыс лишь усмехнулся: его все это время напрягала это роль шутника и заводилы. Он нес в себе глубокие традиции Азии, живность кобылы-матери и свободный дух кочевничества. Возможно поэтому, глубоко влюбленный в Текилу, он ее понимал как никто другой. Да у них был абсолютно разный генный набор, но это чувство вольной птицы – было их визитной карточкой.

И когда уже Красное Вино вот было уже дошла до апогеи своего флирта, вновь зазвонил колокольчик и в теплое помещение сначала зашел звонкий смех (который в какой-то мере уже оповещал о хозяйке), а следом появилась местная Мери Сью, то бишь легкомысленное Шампанское. Очаровательна, одним словом. Не зря ее так полюбили в светском обществе. Шарма ей было не занимать.

Сестры издавна ее недолюбливали, потому что там, где появляется Шампанское, все мужчины падают к ее ногам. И, естественно таким образом, перетягивая все одеяло внимания на себя, оставляя Красному и Белому Вину лишь исключительно редкую роль на заднем плане.

А вслед за кудрями Шампанского нога в ногу появляется ее подруга (вот ведь удивительно, как они сошлись) шальная Ром прямо, видимо, с пиратского корабля, ибо, во-первых, от нее разило солью и рыбой, а во-вторых, такой дерзкой могут быть лишь морские хищники. Она редко выдерживала свои границы, не видя ничего зазорного переходить их каждый раз, когда ей вздумается. Необычная особа, однако ж, по крайней мере сыскавшая плохую репутацию, но ценную все еще прибрежных бухтах.

Остались лишь еще два представителя, которых собравшиеся ждали на этот вечер: сладкую парочку разных культур, которым не судьба было вообще сойтись на этом свете, и только столь необычное, общество могло и свести: скромная глубокая Чача и иллюзионист из Франции Сидр, по усам которого тащились многие в баре: они были столь великолепны, на сколько это вообще было возможно – пышные, послушные и будто кричавшие о достоинствах своего месье: «я красавчик». Кстати, его самого, то бишь месье Сидра легко можно узнать по его отменному запаху наливных яблок. Что он нашел в такой богом забытой Чаче остается загадкой для всех. Конечно, никто за столом не отменял того факта, что она была по своему симпатичной девушкой, но столь малозаметной и тихой, что вспоминали о ней лишь когда дело доходило до тостов. Здесь ей не было равных! Как раз-таки вся ее глубина мудрости вырывалась наружу, заставляя плакать даже таких храбрецов как ковбоя Виски и Коньяка, что уж говорить о добряке-старике Самогоне, он так вообще мог часами реветь от такой пылкой речи.

Многие не смогли приехать на эту встречу: кто-то был так занят своей беззаботной и никчемной жизнью, например, такие как брат Коньяка – Бренди, знойный красавчик, что никто и никогда бы не подумал, что они в родстве с тем самым джентльменом из департамента Шаранта, что находится на западе Франции. Бренди скорее был близок к своему кузену Ликеру, сладкий мальчик со смазливой физиономией, что не было дня, когда на его шее не висело какое-нибудь прекрасное творение, что сам Бог назвал слабым полом. А другие, кто не смог приехать – это была Джин, чертовка, от которой срывало крышу, как и от ее двойника братца Абсента. Те еще близнецы со взрывным характером! До того они были всегда на взводе, что не помнили даже времени суток, не говоря уже о таких сборищах, как это. Все за этим столом были до того уверены, как пить дать, что и Джин, и Абсент находятся сейчас в каком-нибудь диком клубе в компании таких же угорелых, как они сами, что никому и в голову не пришло спросить, где близнецы.

Конечно было много еще колоритных представителей алкогольного мира, таких как шарлатан-факир Фени, родом из прекрасной Индии, в котором умещались все ее краски и традиции. Ах, как он заливал на санскрите свои великие легенды из Махабхарата, аж заслушаешься! Так же Соджу, что так любит говорить о своей родине Корее, о ее тонкости манер и о том, как она изящно вмещает в себе культуру традиционную и современную.

О коллегах и друзьях данной компании можно говорить долго, описывая их черты характера и привычки, но вернемся же, дамы и господа, к тем, кто все же соизволил раздеть сегодня с нами круглый стол.

– О, Виски, Вы так остроумны, – гнула свою палку Красное Вино, в то время как ее сестра уже изящно положила свою ладонь на плечо Коньяка, давай всем знать, что он занят как минимум на этот вечер.

– А мне нравятся Ваши истории, что вы привезли из дикого запада, – воздушно вставила свое слово Шампанское, – никогда не забуду образ апачей и чероки, что столь красочно вы описали в прошлую нашу встречу, – за что поймала взгляд полный ненависти и зависти от Красного Вина.

– О, дамы, это было так давно, – за скромничал Виски, – боюсь, я уже не тот рассказчик, что был прежде.

– Боги, когда черт возьми вы перестанете лобызать друг перед другом? – взорвалась Ром, – мой корабль отчалит уже к полуночи с рабами, а вы тут развели Санта- Барбару.

За что любили Ром в этой компании мужчины, так именно за это – ее прямолинейность была сродни мужской. Пылкие фразы, порой и слегка преувеличенные, и долгие разговоры о прекрасном были ее прямой противоположностью.

– Что ж, друзья, – по-отцовски начал самый старый из собравшихся Самогон, – коль уж никто больше к нам не явился, пора и впрямь переходить к делу.

– Дядюшка, куда вы-то торопитесь? – притормозил его Ёрш, видимо еще всласть не наслушавшийся местных историй и перепалок, что его веселили.

– Слышь ты, отморозок, тебе бы помолчать, когда старшие разговаривают, – привстала Ром, давая знать, что готова влезть в драку хоть в эту же минуту.

– Не стоит, Ром, – оттянула ее Шампанское, вовремя благотворно повлияв на эту погубленную душонку.

Итак, мы здесь все собрались по одному очень важному вопросу, – начал было вновь свою речь Самогон, но…

В этот момент вновь зазвенел колокольчик и в бар зашла та, кого воистину никто не ждал. Мартини. Прославилась она в этом обществе своей двуличностью, циничностью и туда же можно приплести алчность. Она никогда не скупилась использовать других в своих корыстных целях. Хитрость и проворство были её коньком, и все присутствующие знали это, поэтому едва она удостоила каждого надменным взглядом и развалилась вальяжно на стуле, прикурив сигарету, никто не посмел поздороваться.

– Мальчики, – выдыхая едкий дым, обратилась она, намеренно не обращая внимания на женский пол, – продолжайте. Она говорила так уверенна, будто все это время присутствовала здесь и лишь невзначай перебила кого-то.

Гражданин Самогон выждал ещё с минуту, как дань причастности к основному составу и сказал:

– Мартини, мы не ждали твоего прихода, но рады, – все знали, как и сама эпатажная блондинка, что это наглая ложь, но в конфликт спутать некто не спешил. Ром было привстала в один момент, но жёсткая рука Шампанского попридержала вожжи в лице подруги.

Мартини ничего ответила, лишь ехидно улыбнувшись. Сам же старик немного смутился, не сколько потому, что он был далёк от этого модного мира с их жестокими играми, сколько понимал, что теперь ему придётся взвешивать каждое произнесенное слово, дабы не разжечь костёр слухов и скандала.

– Что ж, – прочистил он горло, – как я уже начал, собрались мы здесь, д… – он хотел добавить «друзья», но осознал, что этому разношёрстном коллективу вообще ни разу не подходило это понятие, поэтому запоздало заменил его на…, – дорогие, из-за возникшей проблемы с мистером Суррогатом.

– Этот чёртов сурикат ещё жив? – высказалась Ром, отчего хихикнули все, кроме самого Самогона и Мартини, которые продолжали смотреть друг на друга как хищник и жертва. Не стоит, думаю, уточнять, кто какое занимал место в этой системе.

– Да, и живёт превосходно, даже припеваючи, – сказал Коньяк, любивший почитать газеты и быть в курсе того, что происходит в мире.

– Гори он в аду! – выругалась Текила.

– Мы все бы рады, – поддержал её Кумыс, которого она не удосужилась даже взглядом наградить. Скажем там, роль несчастного в любви героя парню в какой-то мере уже была привычна.

– Что вновь натворил этот негодяй? – умело орудуя веером, обратилась Красное Вино.

– Боюсь, он вновь перешёл все границы, – ответил ей Самогон.

– Тоже мне новость, – гаркнула Ром.

– Он набирает обороты и пытается пробиться в высшие круги, – продолжил старик, от чего громко ахнула Белое Вино.

– Он не посмеет! – отозвался Бренди.

– Что он себе возомнил? – взорвались одновременно Сидр и Шампанское.

– Наглости ему всегда было не занимать, – спокойно констатировал Самогон, почесав густую бороду.

– С этим надо что-то делать, – ответила Саке, впервые открывшая рот за весь вечер.

– Непременно, – кивнул бородач, – поэтому жду ваших горячих предложений, – говоря это он качался с носка на пятку, при этом большими пальцами рук играя с подтяжками для брюк.

– Ждёшь предложений? – фыркнула Текила.

– Ну поверьте, господа, он более предприимчив относительно вас, – указал старик на угол, где сидели две сестры и ковбой со своим другом.

– Это потому что мы не по карману славному народу, – выпалила Красное Вино.

– Вот именно, – поддержала её Белое.

– Оу, давай не будем торговаться, милочка- запричитал Ерш, за что схлопотал огненный взгляд сродни материнскому от дамы в кровавом платье.

– Может договоримся с ним, – предложил Сидр.

– Я тебя умоляю, ты серьёзно? – напала Текила.

– А он прав, – вставила слово молчаливая Чача, что видимо решила поддержать своего мужчину.

– Он не понимает намёков, – напомнила ему Текила.

– Тогда можно припугнуть, – усмехнулся Кумыс, эффектно проведя пальцем по горлу.

За всей этой перепалкой внимательно следила, продолжая томно курить, Мартини. Она, всегда уверенная в себе, знала, когда и как вставить свое слово, чтоб заткнуть их всех. И поэтому, едва официант принёс ей дополнительную порцию напитка, эффектно разбила его, уронив на пол. А когда поняла, что на мгновение зал притих, сказала:

– Упс, – при этом не уделив осколкам даже толику внимания. Как не странно, во время жаркого спора, все собравшиеся имели непростительную возможность забыть о ней, в связи с чем с ненавистью уставились сейчас.

– С годами ваше общество все более и более тошнотворно, – высказалась роковая дама, стряхивая почти докуренную сигарету в пепельницу.

– Так какого лешего ты здесь забыла? – прогремела Ром.

– Ты не поверишь, – и выдержав паузу, – чтобы помочь вам.

Через несколько секунд рассмеялась Шампанское, а следом и все за ней. Даже скромная Чача и традиционная Саке соизволили похихикать.

– Что ты нам можешь предложить, Мартини? – спросил её Самогон, который первым пришёл в себя.

– Я знаю Суррогата, – ответила ему блондинка.

– Ой, кто бы сомневался, – подразнила её Текила, напоминая всем присутствующие, в каком кругу крутится столь распутная, по её мнению, девица.

– Ты бы выслушала для начала, прежде чем открывать рот, – ничуть не смутилась Мартини.

– Чья бы корова.... – начала было Ром, когда на этот раз её остановил сам Самогон.

– Давайте послушаем её хоть! – он умел говорить по-отцовски строго, но в мягкой манере, поэтому на него никто никогда не обижался.

– Мудрое решение, – улыбнулась ему соблазнительно Мартини. – Что ж, как я уже сказала, я знаю мистера Суррогата. Он и впрямь отчаянный псих, но у меня есть ключ, что заткнет его надолго.

– А где же такой от тебя? – шепнул на ушко Саке Ерш, от чего она, сдерживая смех, покраснела. Этот парень любил подкатывать ко всем женщинам, поэтому всерьез его и не воспринимали, ну а лесть и флирт, по душе многим дамам, согласимся же.

Их разговора не услышала Мартини, поэтому продолжила:

– Дайте мне неделю, и вы забудете о его существовании.

– Не хочешь поделиться своим ключом, Мартини? – спросил Виски.

– Нет, дорогой, не сегодня, – и так двусмысленно облизала губы, что Белое Вино вцепилась за его манжет.

– И что ты хочешь взамен? – поинтересовался Коньяк.

– Да так, минимум, – отмахнулась она, при этом понимая, что все знают, насколько высоки её ставки в этой игре.

– И все же? – спросил Самогон.

– Может быть признания для начала, – выпустила Мартини кольцо дыма и затушила сигарету.

Все молчали, пока Текила все же не произнесла:

– Ты это серьёзно?

И далее не будем вдаваться кому, и какая фраза принадлежала, ибо суть всех выражений была примерно: «да ты из ума выжила?», «да я ни за какие коврижки даже дела с тобой иметь не буду!», «наивная!», «вот насмешила», «не родился ещё тот, пред кем я голову сложу, не говоря уже о тебе»…

На что Мартини улыбалась как малым детям, не принимая ни одно слово на свой счёт. Можно сказать даже, что она специально и заваривала эту кашу, чтоб посмотреть данный спектакль. А когда уже эти выкрики сошли на нет, она подлила масла в огонь:

– Или место Самогона, – улыбнулась она ему, – прости, дорогой, но ты уже весьма стар для этого клуба, – на что он фыркнул, но ничего не ответил. Скажем так, в глубине души он всегда это знал.

«Да как смеешь?», «Наглость – это вся ты», «Пошла вон отсюда!», «Не смей нашего предводителя трогать!», «Куда тебе до нашего Самогона!»…

И тут все крики разом развеялись от слов Чачи:

– Чего ты хочешь на самом деле, Мартини?

– Я всегда знала, что ты мудрее их всех, моя грузинская подруга, – похвалила её блондинка.

Всё удивлённо переглядывались.

– Она просто играла, а вы поддались её провокациям, – пояснила девушка.

И тут в Мартини полетела бутылка и, не попав в цель, разбилась вдребезги за её спиной.

– Меньше пей, Ром, а то так скоро бутылка даже до стены не долетит, – бросила непрошенный совет «жертва».

– Что на самом деле тебе от нас надо? – прогремел Самогон, заставив всех замолчать и остыть одновременно.

– Я хочу всю нишу Суррогата, после его снятия с поста, – спокойно ответила она.

– Не слишком много для тебя одной? – спросил Босс сие компании.

– Вполне достаточно, – мило улыбнулась она в ответ.

Самогон взглянул в лицо каждого здесь присутствующего и когда понял, что всем как минимум наплевать, кивнул Мартини.

Она гордо встала, поправила белый мех на своём шикарном шарфе и проскользнула на выход.

Минутой спустя:

– Думаю, нет смысла более задерживаться, – сказал Ерш и тут же забавно подпрыгнув оказался у двери, лишь на прощание махнув всем шляпой с пером.

– Воистину лепрекон1, – пошутил вслед уходящем парню Самогон.

Вскоре встал Сидр, поправил свои пышные усы, и сказал:

– Нам пора, милая, – отчего Чача кратко всем кивнув, вышла вместе с ним.

– Дамы, – обратились ковбой и джентльмен одновременно Белому и Красному Вину, – нам тоже пора.

– Нет, вы что? – остановила их дама в красном, – я думала, мы ещё потанцуем.

– Мы же так редко видимся, господа, – поддержала её сестра.

– Возможно в следующий раз, – вежливо предложил Коньяк.

– Я откланяюсь, дорогие мои, ибо дела требуют неотлагательного их решения, – ответил Виски.

Вина переглянулись.

– Тогда будьте любезны проводить нас, – попросила Белое Вино.

– На улице темно и нам слегка страшно, – отозвалась Красное.

– Так вас же двое, – вставил свое слово Кумыс, за что его под столом кто-то пнул, он чего он взвыл.

– Ну хорошо, – немного растянуто ответили двое мужчин. Было сразу заметно, что не из желания сколько из-за воспитания.

– Тогда мы сначала в дамскую комнату, припудрить носик, и сразу к вам, – быстренько зашуршали бальными платьями сестры, в то время как друзья остановились около выхода и о чем-то зашептались.

– Думаю, мне тоже надо идти, – скромно отозвалась малышка Саке.

– Я тебя провожу, дорогая, – встал Самогон и по-отцовски помог ей накинуть замысловатый шёлковый плащ.

Так за столом остались четверо: Текила, Кумыс, Ром и Шампанское. Не то, что им некуда было идти или у них не было горящих дел, скорее им хотелось все ещё пообщаться.

Кумыс, как единственный мужчина, взял на себя смелость разлить по бокалам напитки.

– Ты ей веришь? – спросила вроде как у Ром Шампанское, но при этом так громко, будто обращаясь ко всем.

– Кому? – девушка кое-как принимала сидящее положение из-за большого количества выпитого.

– Мартини, – напомнила ей Шампанское.

– Она блефует, – вклинилась Текила.

– Откуда ты знаешь? – спросил её Кумыс.

– Разве есть повод ей верить? – наконец-то обратила она на него внимания.

– У неё и впрямь могут быть полезные связи, – возразил он.

– Ты её защищаешь? – ахнула Шампанское.

– Ты не так поняла, – улыбнулся Кумыс, – я говорю, что она не дура. Возможно у неё и впрямь есть козырь в рукаве против Суррогата.

– Я ей не верю, – наконец-то ответила подруге Ром.

– Напомню, выбор у нас ограничен, – комментировал факт Кумыс, – идей ведь не поступало, как бороться с этим ублюдком.

– Она играет нами, ты же видел, – гнула свое Текила, возможно впервые за всю свою жизнь ведя с ним такого рода мирный диалог.

– Послушай, – и он нежно положил ей ладонь на предплечье, – я не говорю, что Мартини ангел, в конце концов она имеет неплохой куш при завершении своей миссии. Она исключительно здесь из-за своих корыстных целях.

Текила посмотрела на его руку, что все еще имела место лежать там, где ей не место, но не отбросила. Кто знает почему? Возможно, ей прискучило одиночество, либо она наконец-то увидела в Кумысе достойного партнёра. Не исключено так же, что она заценила его упорство. В одном она могла не ошибаться: этот восточный парень – надежный.

Что же думал обо всем Кумыс мы тоже можем лишь догадываться. Стоит предположить, что его мысли летали от «она приняла меня» до «как бы это не было ложными надеждами», хотя к последнему он, как мы уже упоминали, привык. Бесспорно, это каждый раз разбивало его сильное сердце, но выжидать – это у него в крови, и он не сдастся.

– Она проведет вас вокруг пальца, вот так, – и пьяная Ром крутанула указательным пальцем по кругу с выражением лица полным отвращения при одной только мысли о Мартини.

– Откуда такая неприязнь, о Боги, – рассмеялся Кумыс.

– Вспомни, как она ворвалась в наш мир! Она сразу возымела наглость ворваться в верхи, стала символом роскоши и богатства! Для нее сразу бокал нашелся даже! Треугольный, как она сама. Выскочка – вот кто она, – причитала Ром с заплетающимся языком.

– Звучит, как зависть, – поддел ее Кумыс, ухмыльнувшись.

– Черт с два, парень, не нарывайся! – пожурила как-то смешно его Ром.

– Может пойдем, дорогая моя, – предложила ей милая Шампанское, на что пьяная девушка лишь капризно покачала головой. – Пойдем-пойдем, – запричитала она все же, пробуя поднять подругу. – У тебя же скоро корабль, ты что забыла?

– М? – как бы проснулась Ром, – ты права, Шампань, – ласково потрепала она ее за щеку как младшую сестренку.

И она обе встали. Ну как встали. Ром кое-как держалась на ногах и поплелась, при этом сбивая с ритма пружинистые шаги Шампанского. Самая необычная пара из всех. Что их вообще удерживает вместе? Столь утонченную и богатую блондинку и в какой-то мере конченную и буйную брюнетку с морских бухт. Кто-то однажды сказал: «не верь своим глазам». Видимо он прав, ведь мы никогда не узнаем всю глубину их душ. Возможно легкий шлейф Шампань не настолько и поверхностен, а тяжелый характер Рома бездонный и интересный, что мы даже представить не можем.

Когда бар практически опустел и за столом остались лишь смуглый парень с лисьим разрезом глаз и горячая креолка из далекой Мексики. Они посмотрели друг на друга, погруженные каждый в свои мысли. Кумыс в какой-то мере боялся надавить на Текилу. Страх того, что она может сбежать в столь прекрасный вечер потом преследовала бы его всю жизнь. В связи с чем он просто спросил:

– И? – и опустил руку.

– Проводишь меня? – улыбнулась девушка.

И в этот момент некогда разбитое сердце юноши склеилось. Что стоили эти страдания, если сейчас она наконец-то соизволила окружить его своим вниманием? Он заулыбался как мальчик, которому все же достали звезду с неба и так задорно закивал головой, что казалась она вот-вот оторвется.

Текила артистично закатила глаза, улыбнувшись, и начала накидывать изумрудное пальто, с которым в ту же секунду помог Кумыс, считая про себя сколько раз он успел коснуться ее невзначай.

На улице было прохладно, даже морозно можно сказать. Вот-вот должен был пойти снег. К счастью, не было ветра, что так ненавидела девушка с югов. В ее родной Мексике круглый год знойная жара, да и солнце светит 203 дня из 365, а остальное время просто облачно. Не то что здесь: промозгло и серо, отчего мурашки мгновенно пробежали по ее нежной коже.

– Эй, – казалось от глаз Кумыса не пройдет ни одно ее видоизменение, – на, – и он, сняв себя меховой широкий шарф, нежно обвязал им ее тонкую шею. – Согласись, так теплее.

– Пахнет моей Фэго, – принюхалась она и улыбнулась.

– Фэго? – не понял Кумыс. – Прости я плохо знаю испанский.

– Да, так звали мою любимую кобылу, – поностальгировала Текила.

– О, – немного засмущался парень, хотя вряд ли кому был бы подобный комплимент по вкусу: ты пахнешь как моя лошадь. Но в данный момент, он читал между строк: как ее ЛЮБИМАЯ лошадь, а это что-то, да и значило.

Это, с одной стороны, была приятная тишина, хоть оба человека и застыли в неловкости.

– Пойдем? – спросила Текила, на что парень кивнул. И даже то, что она не спешила брать его за руку, как обычно делают парочки, само то, что она идет рядом, не игнорирует, окрыляло его. Порой для счастья много и не надо, не так ли?