Читать книгу Ночь рождения - Айгуль Малахова - Страница 1

Семенихин Александр, по прозвищу Семак, стоял на балконе, жуя зубочистку и задумчиво глядя остекленевшими глазами на осеннюю хмарь на улице. Сегодня был праздник: ему исполнилось целых тридцать лет. В связи с этим событием с раннего утра в его квартире громогласно царствовал Юра Хой со всем своим панковским репертуаром.

Сегодня было тридцать первое октября, Хэллоуин или языческая Велесова ночь. Вообще, Семак не верил в мистику и суеверия. Если он нечаянно рассыпАл соль, а после этого случался скандал, Саня был уверен, что ругань произошла бы в любом случае. Сашка был твёрдо убеждён, что все странные события можно объяснить чередой совпадений, а потому посмеивался над всем необъяснимым.

Строго говоря, родился он в ночь с тридцать первого октября на первое ноября, но записали его по просьбе матери на октябрь, потому что в этот же день (по совпадению) был день рождения у его отца. Поэтому праздновали обе даты в один день, в целях небольшой экономии семейного бюджета.

Стоя на балконе, Семак решал гораздо более жизненную дилемму: имеет ли он право выпить прямо сейчас, то есть в десять утра или стоит всё же дождаться так называемого «приличного» вечернего времени. Хлюпающая с утра монотонным дождём октябрьская погода нашёптывала, что на правила этикета можно наплевать.

К тому же, неделю тому назад от мужчины ушла жена и это веское основание перечёркивало всякие разумные доводы об этических нормах. Была ещё одна причина, по которой ему страстно хотелось забыться. Вчерашний день, который вновь и вновь всплывал в памяти, холодя душу и вызывая физический озноб. Посещение им ведьминой квартиры.

Началось всё с прихода теперь уже бывшей жены. Сашку бесило даже не то, что Танька ушла – это он мог бы как-нибудь пережить – тем более, что после десяти лет брака и сам привык относиться к жене с такой же теплотой, как к обеденному столу. Больше всего его злило то, что располневшая и подурневшая Танюха умудрилась найти себе на каком-то сайте иностранца и уйти к нему. Степенный канадец, писькин доктор, то есть дерматовенеролог, а значит, очень обеспеченный человек, ещё не ведал, какое счастье ему привалило. Иногда Семак закрывал глаза и мстительно вспоминал о привычках Татьяны: ходить в нестиранном, провонявшем готовкой халате, нацепив на жирные волосы бигуди, орать с выпученными глазами, брызжа слюной и громко чавкать, поедая шоколадные конфеты.

И даже это было полбеды. Но вместе с собой в новую жизнь она забрала Димку, их восьмилетнего сына. Вот это было даже не обидно – больно. Потому что Семак осознавал, что в Оттаву ездить часто не сможет, да что уж там – будем смотреть правде в глаза – совсем не сможет, а значит своего Димоса – Клопоса он будет видеть только по видеосвязи и на снимках в соцсетях. То, что Димка не приедет к нему в гости, Семак понял без лишних слов. Потому что взгляд супруги, когда она явилась вчера за вещами, ясно дал Сане понять, что приравнен он теперь к статусу амёбы, а к одноклеточным детей не отпускают.

Танька забрала буквально несколько вещей, своих и сына. Видимо, для новой жизни остальные были недостаточно хороши. Двумя пальцами брезгливо покидав на пол ненужную одежду, она посмотрела на Саньку густо накрашенными глазами, в которых скользило высокомерие:

– Что надо, взяла. Вот это я забирать не буду. Новое купим.

После ухода Таньки, Семак несколько минут стоял перед двумя большими кучами тряпок, бессильно сжимая кулаки. Потом схватил Димкины вещи и, не складывая, запихнул обратно в шкаф. Танькины же, собрал в несколько больших мусорных пакетов и без сожаления отнёс на помойку. Даже новенькую шубу из «чебурашки», которая очень шла Татьяне. Цвет у шубки был забавный, во время покупки Семак подумал, что он похож на снег, лежащий чуть дальше, чем у обочины. Продавец гордо именовала этот оттенок «айвори».

Стоя перед мусорными контейнерами с этой дурацкой шубой в руках, он ощущал под пальцами мягкую искусственную шерстку и воспоминания сыпались одно за другим. За что Танька так поступила с ним? Ведь жили не хуже других. Да, всякое бывало, но вот так небрежно перечеркнуть десять лет совместной жизни?

И в этот момент накатил такой адский коктейль различных эмоций: обида, боль, ярость, жажда мести, жалость к себе, что разум его помутился. Как пьяный, он побрёл к подъезду, а когда пришёл в себя – увидел перед собой деревянную дверь с тусклыми жестяными цифрами: тридцать восемь. Он вздрогнул и невольно попятился, дико оглядываясь и не понимая, как его сюда занесло. В этой квартире жила местная ведьма, по крайней мере, с детства Семак привык думать, что это было именно так.

Ирина Викторовна выглядела очень благообразной дамой лет шестидесяти, с невероятно кротким и добрым выражением лица, милой улыбкой и ласковыми голубыми глазами. Поэтому, когда Саня в первый раз услышал про неё прилетевшее от друга Лёхи слово «Ведьма», то недоверчиво воззрился на него.

– Кто, вот эта тётка? – удивлённо переспросил он.

– Тсс, – зашипел в ответ Лёшка, делая вид, что занят разглядыванием качелей, – не смотри на неё и не ори! А то сглазит тебя и зачахнешь!

Им тогда было лет по восемь и слова Лёшки отложились в мозгу жутковатым запретом. Сначала Сашка не поверил, но, понаблюдав за жизнью в их дворе, обратил внимание: все, даже старушки, сидящие на лавочке перед подъездом – при появлении этой женщины начинали вести себя одинаково: копошились в сумках, выискивали что-то на земле под ногами, куда-то торопились, либо просто каменели лицами, глядя в пространство. Словом, делали всё, чтобы не здороваться с Ириной Викторовной. А когда она проходила, соседи словно оживали, вздыхая с облегчением.

Это всеобщее поведение настолько не вязалось с кроткой внешностью старушки, что Саня так до конца не поверил, что Ирина Викторовна и есть самая настоящая ведьма. Какие-то разговоры проскальзывали, о том, что кто-то из соседей в незапамятные времена поругался с женщиной, потом заболел и умер, а потом ещё кто-то, но всё это говорилось очень быстро, словно рассказчик всегда опасался даже упоминания этих историй: вдруг и его настигнет карающая рука ведьмы?

Как бы то ни было, одна вещь оставалась достоверной и за неё Семак мог поручиться лично. А именно: Ирина Викторовна не старела. То есть, как увидел её много лет тому назад мальчик Саша Семенихин, ровно так же она выглядела двадцать два года спустя. И это, конечно, наводило на мысли, что всё сказанное шёпотом с круглыми от страха глазами про благообразную бабулю – являлось правдой.

И вот вчера, после похода к мусорке именно перед дверью Ирины Викторовны оказался Саня. Он знал, конечно, в какой квартире она живёт. Об этом все знали. Зачем? На всякий случай.

Мысли проносились в голове с бешеной силой, сталкиваясь и тут же исчезая, пока Семак спиной пятился к лестнице. Внезапно он остановился, словно наткнувшись на препятствие.

Саня осознал, для чего пришёл. Танька. Надо её вернуть. В секунду вернулись злость и обида, вновь затуманило разум. Да, конечно, это выход. Ведьма поможет. Поднимая руку, чтобы надавить на круглую кнопку древнего звонка, Саня был уже уверен, что ему обязательно надо поговорить с женщиной.

Дверь распахнулась и появилась Ирина Викторовна, в тёплом цветастом халате и клетчатых тапочках. Некоторое время она стояла, без улыбки изучая его лицо, потом спросила не слишком приветливо:

– Что случилось?

– Здравствуйте! Я… У меня… Мне нужна ваша помощь! – выпалил Семак, которому показалось, что его язык распух во рту: так тяжело было им ворочать.

– Тихо. Не ори, я не глухая, – почти неприязненно прошипела Ирина Викторовна и посторонилась, пропуская мужчину вглубь тёмной прихожей. – Заходи.

Ощущая себя словно в дурном горячечном сне, Саня прошёл в комнату, на ходу скидывая кроссовки. Голова кружилась и всё больше наваливалось чувство, что он спит. Старушка прошлёпала вслед за ним, указала на кресло под старинным абажуром. Он плюхнулся в него, мимоходом успев отметить, какая странная обстановка в квартире. Саня словно оказался в восьмидесятых годах, какими он их видел в фильмах и на старых снимках родителей: обои в полоску, круглый абажур лампы, узорчатый ковёр на стене и почти такой же расцветки, только более вытертый – под ногами. Даже телевизор был пузатый и неуклюжий, годов этак девяностых и Семаку на долю секунды стало любопытно: неужели работает? Впрочем, он тут же забыл об этой мысли, потому что вспомнил, зачем пришёл и его вновь почти физически скрутил приступ обиды.

– Что случилось? – Ирина Викторовна вновь повторила свой вопрос, стоя перед ним. Руки она скрестила на груди. Обычно приветливое кроткое лицо – казалось холодным и равнодушным.

– У меня жена ушла. Помогите вернуть! – выпалил Семак.

Ирина Викторовна подошла к круглому столу, стоящему посреди комнаты, села на стул, задумчиво подпёрла рукой щёку. Посмотрела на Саню внимательно и печально:

– Оно тебе надо, сынок? – её голос оказался неожиданно мягким, – поди домой, проспись. Завтра с утра всё по-другому будет видеться.

И вновь как будто пелена тумана окутала мозг Семака. Все эмоции, от которых хотелось выть в голос – вернулись, нестерпимо свербя его душу.

– Надо! – он решительно кивнул.

– Эх, – как будто сожалея, произнесла старушка, – бесполезно говорить, молодёжь. Только себя слышите. Ну, раз так, то желание загадай. Не вслух. Чётко загадай, как в аптеке. Ошибёшься с формулировкой – пеняй на себя.

Саня прикрыл на секунду глаза, подумал: «Хочу, чтобы Татьяна с Димой вернулись обратно.» Он даже увидел перед мысленным взором картинку: заплаканная Танька входит в квартиру, держа за руку сына. По лицу Семака скользнула удовлетворённая улыбка. Да, именно так. Пусть приползёт, как побитая собака. А он ещё подумает, прощать её или нет. Простит, само собой, но потом уж она будет, как шёлковая!

– Загадал? – сиплый голос старухи ворвался в его мысли.

Семак открыл глаза.

На долю секунды его охватило надвигающееся подобно айсбергу на «Титаник» ощущение непоправимости. Вот сейчас, надо вскочить, отказаться от всего и бежать со всех ног прочь… Но… Он остался сидеть, пропустив момент, когда можно было уйти. А потом кивнул, окончательно закрыв себе дверь к бегству.

– Ну и хорошо, – Ирина Викторовна вскочила неожиданно по молодёжному шустро, подошла к Сане и поднесла какой-то прибор к его ладони.

Семак даже пикнуть не успел, как почувствовал укол в палец.

– Что это? – невольно шарахнулся он.

Женщина отошла, как ни в чём не бывало. На лице её играла довольная улыбка.

– Глюкометр, – пояснила она, – Всё, как положено, кровью подписали.

Увидев его перекосившееся лицо, она засмеялась:

– Шутка, конечно. Так положено просто.

Она улыбалась, но Саня не мог отвести взгляда от глаз колдуньи. Обычно голубые, сейчас они подернулись тёмной дымкой, как будто сизые тучи набежали на ясный небосвод.

– И что дальше? – спросил Саня, понемногу приходя в себя. Словно ночная мгла рассеялась перед глазами.

– Ничего, – окончательно теряя к нему интерес, ответила Ирина Викторовна, – иди домой. Жди, когда желание исполнится.

– А как же… Оплата? – Саню вдруг окатило ледяной волной подозрения. Как будто его только что бессовестно обманули.

– Оплата потом, – равнодушно ответила ведьма, – а, да. Имей в виду, что цена исполнения желания может быть очень высокой. В зависимости от сложности. Всё по-честному. У тебя будет три.

В подтверждение своих слов, она показала три пальца. Глядя на её руки, которые уродливо вытянулись и сейчас больше напоминали когтистую лапу монстра, Семак почувствовал, как по спине побежали холодные ручейки пота. Вот идиот! Да что такое на него нашло?! Что, если цена окажется сравнима со стоимостью квартиры?

– Что такое «три»? Три тысячи? Миллиона? – последние слова Саня произнёс вслух. Ох, сейчас он бы многое отдал, чтобы всё переиграть. Решимость вернуть жену с сыном таяла на глазах.

– Ну что ты, – ведьма перестала улыбаться, лицо изменилось, щёки ввалились, как будто женщина мгновенно постарела на много лет, – бумажки ничего не значат в другой реальности. Там другие ставки.

– К-какие? – Саня начал заикаться. Страшное предчувствие накрыло его душу.

– Всему своё время. Обязательно узнаешь, – она вновь стала прежней, натянула маску доброжелательности, – но ты не переживай. Оплата будет потом. Когда тебя не станет.

– А когда меня не станет? – Семак внезапно осип. Его обожгло сознание только что совершённой непоправимой ошибки.

– Не переживай, – хихикнула Ирина Викторовна, – иди себе и жди. Желание твоё скоро сбудется.

Вновь словно пьяный побрёл Семак к себе домой. Его мутило. По мере того, как он приближался к своей квартире, становилось всё хуже.

«Отравила ведьма. Ой, дурак!» – корил он себя, с трудом поднимая ноги. Войдя домой, Саня едва успел добежать до уборной, где его вырвало. «Ну, точно отравила!» – мужчина трясущейся рукой вытер рот и на подгибающихся ватных ногах поплёлся к дивану. Голова кружилась, а перед глазами обильно мельтешили мелкие крапинки, похожие на мошек. Семак потряс головой и вдруг остро осознал, что сейчас умрёт.

Паника нахлынула ледяной волной, вовсе лишив его сил и обездвижив. С огромным трудом он нашарил в кармане куртки телефон, непослушными пальцами набрал номер сто двенадцать.

В висках стучало, в голове гудело, словно кто-то изнутри молотил кувалдой по стенкам черепа. Саня застонал, потому что гудки телефона острыми стрелами втыкались в мозг.

– Скорая слушает, – через вечность раздался бесстрастный голос.

– Помогите… Умираю… – из последних сил просипел Семак.

– Что именно беспокоит? – странная женщина видно решила его добить.

Где-то в глубине души он понимал, что это необходимый вопрос, но его кипящий от боли мозг отказывался воспринимать реальность и капризничал. Кое-как описав симптомы и продиктовав адрес, он с облегчением услышал, что бригада к нему выехала и закрыл глаза, приготовившись к самому худшему. Семак погрузился в вязкую полудрему.

В тяжёлом забытьи Саня блуждал по бесконечному лабиринту. На каждом повороте его ждал шлагбаум и надо было вставить карту в приемник. Сами карты были необычные, больше походили на игральные. Вот только на лицевой стороне попадался то похабно подмигивающий джокер, то Ирина Викторовна в разном настроении: хохочущая, хмурящаяся, а то вовсе со злобно опущенными книзу уголками губ и тянущимися к нему костлявыми пальцами.

Из кошмарного забытья Семака вырвал звонок в дверь. Спотыкаясь и держась за стены, он поплелся в прихожую. Врач оказался совсем юным, стройным, хотя явно старался выглядеть старше. Этому должны были способствовать борода и строгое выражение лица. В другое время Саня бы понимающе усмехнулся, но сейчас ему было так плохо, что он едва не упал. Доктор заботливо поддержал его и повёл в комнату. Там он помог лечь Сане на диван, а точнее, сам Семак свалился бесформенным кулем.

– На что жалуетесь? – быстро оборачивая предплечье Сани манжетой, спросил врач.

– Ведьма отравила! – страдальчески морщась, пожаловался Семак. За спиной доктора насмешливо хмыкнула помощница.

– Тёща чем-то накормила, что ли? А если серьёзно? – без тени улыбки уточнил доктор, следя за цифрами на мониторе тонометра.

– Серьёзно. Бабка одна, соседка, уколола чем-то и потом мне плохо стало, – тут Саня вспомнил, как всё происходило, почувствовал, что настаёт карачун и закатил глаза.

– Давление двести на сто сорок. Давай, ампулу… – доктор спокойно и веско произнёс мудреное название лекарства. Девушка засуетилась, наполняя шприц жидкостью. Доктор помог снять куртку, закатил рукав футболки. Потом в оголенное предплечье Сани вонзилась игла, на секунду вновь напомнив о кошмарном визите к ведьме.

«Что они делают? Какое на хер давление? Меня от отравления спасать надо!» – пронеслось в голове Сани. Он хотел было возмутиться и потребовать должного лечения, но вдруг почувствовал, как становится лёгкой, почти невесомой гудящая голова, как отпускают оковы, только что давившие на мозг. Семак с удивлением открыл глаза.

Снова измерив ему давление, доктор довольно улыбнулся:

– Ну, что, полегче? Давление вам сбили. В космос не обещаю, но скоро должно опуститься до нормального. В больницу поедете? С давлением шутить не рекомендую, а там обследуют, из-за чего оно поднялось.

– Нет, в больницу не надо, – страдальчески сморщился Семак, с удивлением обнаружив, что может без тяжких последствий сесть. Ему стало значительно легче, и Саня даже смог пошутить, невзирая на то, что жены-то как раз теперь у него не было, – в больницу никак, у меня дом, жена, а ещё же скотина… Как они без меня?

– Какая скотина? – вытаращился на него молоденький доктор, очевидно прикидывая, что мужчина ещё и головой хорошо приложился.

– Такая… Начальник у меня скотина, – без тени улыбки вздохнул Сашка.

– А, шутите, – не сразу понял и улыбнулся доктор, за спиной которого прыснула со смеху девушка. Тоже, доктор, наверное. Или медсестра. Семак в этом не разбирался, – что же, значит, и вправду полегчало. На всякий случай полежите, пока окончательно не отпустит.

Он ещё раз измерил давление и удовлетворённо кивнул:

– Сто тридцать на восемьдесят пять. Почти нормальное. Ещё жалобы есть?