Читать книгу Горячий Декабрь - Айрин Лакс - Страница 1

Мартина

– Скорее, скорее… Трахни! Вставь мне! – громко просит женский голос.

Святые яйца…

Услышав эти звуки, доносящиеся из супружеской спальни, я застываю на пороге квартиры, а пакеты, нагруженные едой, так и валятся из рук.

На пол.

Хрясь…

Вот и два десятка отборных домашних яичек превратились в битые скорлупки, желток вытек.

– Прогнись. Булки раздвинь! – командует мой муж, Георгий.

Говорит с аппетитом, которого я не слышала в его голосе уже давным-давно!

У меня начинают дрожать колени и подмокать трусы, но я приказываю себе не пускать слюни на харизматичный голос любимого мужа, ведь приказывает он не мне, а другой женщине.

Может быть, показалось?!

– Смазки побольше… – попискивает женский голос.

– Бля… Кончилась! Аппетитная жопка у тебя, Людмила… На такую смазки не напасешься. Давай я на кухню сгоняю, возьму какое-нибудь масло. Моя… накупила хуеты всякой, масло для лица, масло для волос, для того, масло для сего. Полхолодильника заставила склянками!

– Еще бы пользовалась! – мерзко хихикает женщина, голос которой начинает казаться мне знакомым.

Нет! Нет… Не может быть.

Что, измена по классике? Муж и лучшая подруга? Не верю…

– Ты права, Людка. Пользовалась бы еще, а так только бабки просерила и результата ноль. Но ничего, мы сейчас это маслице с тобой с большей пользой и удовольствием используем, да?

Звучит сочный шлепок.

– Скорее, Жора. Сил терпеть нет. Горю…

Слышатся уверенные шаги моего мужа вразвалочку.

Я иду ему навстречу. Едва живая…

Боже, лишь бы не сдохнуть на полпути!

Так хочется посмотреть мужу в глаза и в глаза подруге.

Людка, как так могла! Сучка ты… Крашеная! И ведь я не совру – она всю жизнь красится, экспериментирует с цветом волос!

Жора… Жора… Она его еще Жорой называет!

Знаю, муж терпеть не может, когда его Жорой называют, мне так точно в начале пару раз прилетело несколько крепких замечаний!

А ей… Значит… Можно?! Все-все можно?!

Дверь спальни распахивается. Мы сталкиваемся.

– Гоша… – шепчу я. – Как же так?!

Хотела бы я, чтобы он отшатнулся!

Но нет же…

Этот бык откормленный ничуть не шелохнулся, только потянулся за дверь и взял трусы.

Я не смогла перевести взгляд вниз, чтобы оценить, насколько сильно и крепко у него стоит член.

Наверное, там просто аншлаг на Людкин круглый аппетитный зад! Не то что мой – тощий, как у девочки-подростка…

– Манюнь? Ты, что ли!

Муж перекатывает сигару из одного угла рта в другой.

«Еще и курить снова начал», – думаю возмущенно.

Мы же договорились, что он ради рождения второго ребенка курить бросит. И он обещал, клялся, что бросает!

Вот, значит, как он бросает…

Ничего не бросает. Только подбирает… Все самое нехорошее – пить, курить и гулящих женщин!

– А ты чего дома? Разве у тебя там на работе не должен быть завал, аврал? Словом, полный анал! – говорит невозмутимо.

Этого у моего мужа, Декабрина Георгия, не отнять. Он всегда такой – невозмутимый. В любой ситуации.

Я по пальцам руки могу пересчитать случаи, когда видела его тронутым, до самого сердца, полным эмоций. Броня невозмутимости слетала лишь несколько раз, и всегда – из-за меня, из-за чего-то, связанного со мной: когда предлагал мне выйти за него замуж и клялся, что завязал с криминалом, когда я наконец-то смогла забеременеть после множества неудачных попыток, когда родился наш сын – Мирон.

Наверное, стоит забыть, что Декабрин Георгий может быть другим.

Забыть и точка.

Сейчас передо мной стоит грубиян, мужлан, мудак и сволота в квадрате – именно такой, каким я его встретила впервые.

И, как тогда, ему просто насрать, что и как глубоко меня может задеть. По моему лицу слезы градом, а он прикуривает сигару и расправляет скрученные трусы.

– Хуйня, никак не расправить! – цыкает муж. – Че-то ты дерьмово шмот наглаживаешь…

Я забираю у него трусы, расправляю ткань, протягиваю супругу. Он поблагодарил меня кивком ленивым и снова спрашивает:

– Насчет работы соврала, что ли?

– Всего лишь сюрприз сделать хотела, – говорю хрипло. – Ужин приготовить.

– Борщей наварить хотела?

В последнее время мы с Георгием мало проводили время вместе. Я хотела кое-что исправить. Сегодня я хотела приготовить ужин для двоих. Договорилась, чтобы мама взяла к себе Мирошу с ночевкой.

Ужин для двоих, любимые блюда мужа – на столе, красивое эротичное белье – на мне.

Вот они, планы…

Коту под обоссаный хвост.

– Тошнит меня уже от твоих борщей!

– Позволь спросить. Ты в спальне не один? Я женский голос слышала.

– Не думала же ты, что я порнушку точу и надрачиваю тихонько? – фыркает муж.

– То есть там женщина. И вы… Вы сексом занимались! Гоша, любимый, как же так? Никогда не думала, что ты пойдешь налево! – вытираю слезы.

– Хороший левак укрепляет брак! – заявляет муж, натягивая трусы.

– Ты… Ты мне изменяешь?!

После моего вопроса дверь спальни снова распахивается, и из нее тенью выскальзывает женская фигура. Я вижу, как из нашей спальни бочком протискивается одна из моих подруг, пряча взгляд. Она в одном белье, с одеждой в руках.

Люда покраснела до самых ушей. Краской залило не только лицо, но еще и шею, и грудь.

Стыдно? Нет! Не думаю. Скорее, это от сильного желания!

Даже не смотрит в мою сторону, гадина!

У меня в ушах звенят его похабные приказы и ее смешки в ответ. Они меня обсуждали.

Интересно, долго они трахаются у меня под носом?

Всегда ли в процессе секса меня обсуждают? Хихикают, дурой считают… Может быть, это их возбуждает? Делает секс острее?!

– Люда, ничего мне сказать не хочешь? – спрашиваю я.

Подруга в коридоре торопливо надевает платье, напялив наизнанку, хватает туфли в руки и выбегает босиком, перепрыгнув через брошенные мной пакеты.

Георгий бросает ей вслед:

– Людк, созвонимся!

В ответ моя подруга пищит что-то неразборчиво и громко хлопает дверью.

Я еще раз вытираю слезы со щек и смотрю на мужа с возмущением:

– «Людк, созвонимся?!» – спрашиваю. – Ты серьезно?

– А че такого? – пожимает широченными плечами.

Георгий берет нож для сигар, откусывает им кончик, поджигает и раскуривает неторопливо. В воздухе коридора начинает тянуть ароматным дымом. Декабрин всегда мог рассказать о сигарах по их аромату – хороший ли табак, просушены достаточно или пересушены… А я ничего этого не понимала. Для меня – курево и курево, которое я терпела только потому, что любила его. ЛЮБИЛА!

Но теперь… Теперь я даже не знаю. Нет, я все еще его люблю, но больше терпеть его выходки не намерена.

Я сердито размахиваю ладошкой, отгоняя дым.

– Ты совсем обалдел?! Потуши немедленно! Или на балкон иди курить!

– Курить только на балконе. Курить только на улице. С тобой, даже если поебешься, и сигаретку не прикуришь. Больно ты правильная стала. Шаг влево, шаг вправо – расстрел.

– Шаг влево – расстрел? – смеюсь горько. – Судя по всему, ты налево ого-го как бегаешь, и ничего, еще жив. А вот это я не потерплю!

Разозлившись, я привстаю на цыпочки и выдергиваю из губ мужа сигару, сердито топаю на кухню, чтобы погасить ее под струей холодной воды.

– Такую сигару испортила! – вздыхает. – Другую возьму.

Он поворачивается ко мне широкой спиной и неторопливо, с чувством превосходства направляется к припрятанной коробке с сигарами. Как только коробка появляется у мужа в руках, я мгновенно выдираю ее, словно коршун, и бросаю туда же.

В мойку. Под мощную струю воды.

– Ахереть! – хватается за голову муж. – Ты что натворила, дурная?! Ты хоть знаешь, сколько ты бабла сейчас прохерила? ЗНАЕШЬ?!

Муж двигается на меня, испепеляя взглядом.

Я начинаю чувствовать себя кнопкой крохотной, по сравнению с громадной скалой.

– Курить в доме не позволю! – кричу в ответ, сжав кулачки. – У нас ребенок первоклашка, а еще я прохожу курс очищения перед планируемым зачатием. Ты же знаешь, что врач советовал. Тебе тоже надо бросить курить. Ты обещал бросить, а что в итоге?! Куришь, как паровоз… Изменяешь мне! Изменяешь же! Я своими глазами видела и слышала, о чем вы говорили.

– А ты что думала, Манюня? Сама виновата! – продолжает любимый. – Работа-дом-газета-сон. Скучная ты стала, пресная… А я мужик горячий и хочу разнообразия…

– Разнообразия?! Как же верность?! Как же наши клятвы?

– Я не давал никаких клятв! – заявляет муж и демонстративно поднимает большой золотой крест, болтающийся на толстой цепочке.

Он целует его, добавив:

– Я перед богом тебе в верности не клялся, а штамп и свидетельство о браке – это лишь бумажки, которыми подтереться можно.

– Ты обещал. Обещал…

Я должна быть сильной, но снова плакать начинаю. Отвернувшись. Не хватает сил держаться. Схватившись за края раковины, рыдаю над мойкой, пока там шумит вода и размокают дорогущие сигары.

За спиной слышится вздох протяжный.

Сзади накатывает жар мужского тела.

Так близко-близко.

Кажется, он меня сейчас обнимет, опустит подбородок на плечо и начнет раскачивать легонько из стороны в сторону. Декабрин – не самый красноречивый мужчина и точно не мастер по утешению. Когда я плакала, оттого, что долго не могла забеременеть от него, муж всегда утешал меня именно так – горячо обнимал, держал бережно и просто ждал. Ждал, пока я выплачу все, что накипело. Мне всегда становилось легче от его молчаливой, но ощутимой поддержки.

Сейчас я почему-то жду, что он меня обнимет, извинится… Может быть, скажет, что ничего не было? Не знаю, как можно оправдать то, что я услышала и увидела, но вдруг он найдет необходимые слова, и я поверю?!

Я жду, чтобы он спас меня от разочарования, но этого не происходит.

Декабрин проходит по кухне и замирает у окна, разглядывая двор многоквартирного дома.

Мне становится холодно, как тем ноябрьским вечером, когда я встретила Декабрина Георгия. Холодно, страшно… Кругом одни пугающие тени, и никто не спешит протянуть руку спасения.

И он – такой же – чужой, пугающий, грубый мужик.

– Ты мне изменяешь, – повторяю я ломким голосом. – С подругой моей. Потому что… Потому что скучно тебе стало со мной?! Скучно, да?

– Я сказал.

– Все? Ты все сказал, Декабрин? Так вот ты не сказал того, о чем забыл, когда просил меня выйти за тебя, когда клялся, что с твоей прошлой жизнью – разбитной и полной блядей, покончено! Может быть, ты не богу клялся, но ты мне… Мне клялся! Выходит, что твои клятвы – это просто пшик холостой!

Плечи мужа напрягаются. Но он не поворачивается, только крепче хватается пальцами за пластик подоконника. Того и гляди – треснет!

Уже трещит…

Муж разжимает пальцы.

– Пресный брак, Манюня. Пресный. От преснятины все идет. Прими этот урок в наказание и исправляйся, иначе будет тебе развод и девичья фамилия.

Охренеть. Он еще мне и разводом грозится?!

– В случае развода сына я при тебе не оставлю, – добавляет муж негромко и выходит, так и не посмотрев на меня.