Читать книгу Научу тебя любить - Айрин О'Хара - Страница 1

Утром я проснулась раньше Тагира. Это первая ночь, которую я провела у него. И по моим планам последняя. Почувствовав тошноту, я понимаю, что ничего не ела часов с четырех прошлого дня. Вчера вечером меня тоже сильно тошнило. Я списала это на суши, которые мы съели с сестрой. Однако в душе моей зарождаются сомнения. Я вдруг вспоминаю слова Лики, которые она сказала мне, когда мы прощались: «Загляни в сумочку, я там тебе кое-что положила». Я встаю с кровати – Тагир все еще мирно спит и даже не чувствует, как я выскальзываю из его объятий.

Свою сумку я нахожу на столике в гостиной, открываю ее и открываю рот в изумлении. Чего?! Не может этого быть! Или может?! Бросаюсь в ванную комнату и жду… Жду долгую минуту. Потом еще одну.

Две полоски! Господи! Две чертовых полоски! Ну как же так?!

Нет, я, конечно, прекрасно понимаю, что такое вполне возможно. Те два раза, что мы с Тагиром занимались любовью, мы не предохранялись. И я знала, к чему это может привести. И привело же! А он! О чем думал он? Черт бы его побрал!

Мне хочется тут же собрать свои вещи и сбежать, поехать к Лике. Сестра поможет решить этот вопрос. Ха-ха! Младшая сестра поможет решить старшей вопрос с нежелательной беременностью. Глупее ситуации не придумаешь.

Вместо того, чтобы взять ноги в руки и бежать от Тагира подальше, я плетусь на кухню. Я голодна, как волк. Даже руки мелко дрожат и темно в глазах. Видимо, упал сахар. Я понимаю, что если сейчас, сию же чертову минуту, что-нибудь не съем, то грохнусь в обморок. В холодильнике я нахожу баночку клубничного джема, а на столе – нарезанный хлеб в упаковке. Что ж, хоть что-то. Делаю себе бутерброд с вареньем и съедаю его за считаные секунды. Мне становится лучше. Тошнота отступает, в голове наконец-то прояснилось. За первым бутербродом я съедаю второй. Теперь совсем хорошо.

Только вот я ума не могу приложить, что же мне теперь делать. Стоит ли рассказывать Тагиру? Какова будет его реакция? Или лучше ничего не говорить ему? Можно ли скрыть и все решить без его участия? Правильно ли это? В конце концов, это мое тело и я в праве сама решать, что мне с ним делать. Или нет?

Господи! Ну почему? Почему именно со мной это случилось? Почему сейчас? По кочану, Ева! Надо было думать прежде, чем спать с Тагиром. Надо было предохраняться, черт тебя побери. Не зря, видимо, папочка все время пытался во всем тебя контролировать. Знал, какая ты идиотка. А теперь? Что теперь делать-то?

Я возвращаюсь в спальню и бросаю взгляд на спящего Тагира. Мне понравилось спать в его объятиях. Раньше мне казалось, что я ни за что не смогу уснуть, когда в постели рядом со мной будет лежать мужчина. Можно сказать, совсем чужой человек. Раньше мне вообще не нравилось, когда парни прикасались ко мне. Объятия – да. Поцелуи – да. Но все, что должно было быть дальше, меня отталкивало, остужало мой пыл. Наверное, просто нужно было дождаться подходящего мужчину. И я дождалась. Тагир пробудил мою чувственность, пробудил во мне страстность и желание. Вчера я сказала ему, что это будет первый и последний раз, когда я останусь у него на ночь. А сегодня я узнала, что беременна. Нет, я все равно собираюсь строго придерживаться своего плана.

Тагир успел перевернуться, пока я принимала душ и остервенело поедала бутерброды с вареньем. Он растянулся на животе, засунув руки под подушки. Удивительно, но этот огромный мужчина не храпел во сне. Всю ночь он крепко, но ненавязчиво обнимал меня. И мне было приятно спать, прижавшись к его сильному телу.

Решение, что делать в сложившейся ситуации, приходит само, пока я рассматриваю спящего Тагира. Что бы я ни надумала сделать дальше, но он имеет право хотя бы знать. Я кладу руку ему на плечо и начинаю легонько тормошить.

– Ммм? – Тагир приоткрывает один глаз.

– Вставай, – командую я.

– Уже? Может, еще поваляемся или займемся кое-чем более приятным?

Он переворачиваетя на спину и пытается притянуть меня к себе, но я резко вырываю руку.

– Иди в душ, а я пока сварю кофе. Нужно поговорить.

Я тут же выбегаю из комнаты, чтобы у Тагира не было другого выбора, как встать и последовать за мной.

Через десять минут он входит в кухню с мокрыми после душа волосами, но, слава богу, одетый, а не в одном полотенце. Он замечает, как сосредоточено мое лицо, и вопросительно приподнимает бровь.

– Ты хотела поговорить о вчерашнем?

Я молча ставлю перед ним дымящуюся чашку кофе, а рядом кладу тест на беременность с двумя отчетливыми полосками на нем.

***

Я беру в руки узкую полоску плотной бумаги, которую Ева положила передо мной, верчу ее перед глазами. Неужели, это и правда… Тест на беременность? Перевожу взгляд на Еву и обратно на эту штуковину у себя в руке. Что значат эти две ярко-малиновые полоски? Понимание так резко накатывает на меня, что я чувствую, как мое сердце на мгновение замирает, а затем пускается в бешеный галоп.

– Ева, это то, что я думаю? – наконец-то нарушаю я тишину.

– А что ты думаешь? – бросает она резко.

– Ты беременна? – мой вопрос звучит с утвердительной интонацией.

– Как видишь, – кивает Ева на полоску бумаги в моей руке.

Я вдруг понимаю, что совершенно не знаю, как реагировать. Еще вчера я хотел жениться на Еве, отправился к ее отцу и, как полагается по старинке, попросил у него руки Евы. Правда, вчера завязалась такая кутерьма у них дома, что я все проклял. И Ева вчера заявила, что замуж за меня не пойдет. А сегодня она огорошила меня новостью о своей беременности. Черт! Ну это же все меняет!

Я отрываю взгляд от двух полосок и смотрю на Еву.

– Видишь, жизнь сама все расставляет по своим местам.

– Что ты имеешь в виду?

– Я имею в виду, кроха, – улыбаюсь я, – что теперь нам сам Бог велел пожениться.

– С чего бы это?! – она скрещивает руки на груди и упрямо вздергивает подбородок. – Я уже говорила и повторю еще раз – я не хочу замуж.

– Это было раньше.

– Не вижу, что изменилось.

– Вот это изменилось, – тыкаю я пальцем в тест, лежащий на столе. – Ты беременна.

– Ну и что, – пожимает она плечами. – Кто сказал, что я буду рожать этого ребенка?

Вот дрянь! Мне хочется придушить ее прямо здесь на месте.

– Я сделаю вид, что я этого не слышал.

Я так резко встаю с места, что Ева испугалась и дернулась, прижавшись к столу, находившемуся позади нее. Да не бойся ты, дуреха! Бить тебя я уж точно не буду. Я подхожу к барному острову и нахожу пачку сигарет и зажигалку. Сажусь тут же, на один из высоких стульев. Затягиваюсь, выпускаю дым и пристально смотрю на Еву. Я вижу, что испуг ее уже прошел. И она, не отводя взгляда, говорит.

– Я сама вправе решать, что мне делать с этой беременностью.

Твою дивизию! Вправе она! Я снова затягиваюсь, перевожу дух. Нужно держать себя в руках. Держи себя в руках, Тагир.

– Ты, конечно, вправе, Ева, – усмехаюсь я. – Но как быть с тем фактом, что это и мой ребенок тоже?

Я вдруг вспоминаю ее слова: «Первый не значит единственный». Думаю, что если у нее сейчас хватит дурости заявить, что, может, вовсе не я отец ее ребенка, то я отвешу ей такую пощечину, что она заткнется на всю жизнь. Но Ева – умница. Она не говорит эту дичь. Она прячет лицо в ладонях, потом убирает руки, нервно запускает пальцы в волосы, кое-как собранные в хвост.