Читать книгу Я не дам тебе упасть - Балнохи - Страница 1

О, Англия!

Как ты прекрасна, как ты неповторима, как ты волшебна, как ты таинственна.

О, твои туманы! В них так и хочется утонуть. Как, люблю я твои улочки, твой потёртый кирпич и твой весенний аромат.

Ах, эта поганая война! Сколько бравых ребят она унесла. Ох уж эти немцы! Разгромили, разграбили…, а, сколько жизней забрали!

Ладно, не будем о плохом. Страна поднимается, люди хотят жить и забыть этот кошмар, но не всем удаётся. И, тут я хотел бы вам представить нашего сорванца…:

Кол Майклсон. Хороший парень, как по мне. Красив, умён, богат, добр и одновременно жесток. Что нужно ещё? Это, вопрос конечно интересный…

Ему было примерно лет двадцать семь отроду. Кол вырос в довольно богатой многодетной семье. От куда он родом сложно сказать. Его родители невероятно влиятельные люди и в состоянии обогнуть весь земной шар и заселится на любой клочок суши. Поэтому двери в мир для него были распахнуты широко-широко. Сейчас он остановился в Англии, в тихом местечке в близи речки Девон. Местечко знатное, мечта любого поэта.

Как, я уже говорил, он был красив. Да, у него были каштановые, вечно взъерошенные волосы. Карие, можно сказать ореховые глаза. Спортивное телосложение, в общем, гора мышц, что можно было заметить только, когда Кол лишится части своего гардероба. В его лице были и милые черты деревенского паренька, и мужественные, даже жёсткие черты солдата.

Ох, сколько красавиц он попортил. Любил он женщин, но всего лишь, как объект. Не было трепета и любви, не было нежности в его сердце.

Будь это прекрасная парижанка или страстная итальянка, он "осушал" их. Его друзья смеялись над ним и тихо завидовали, а он лишь говорил: "Они для меня пустышки", "Мне с ними скучно", "Я могу просчитать их ходы наперёд", "Они, могут лишь меня удовлетворять, на большее они не способны", "Они не вызываю у меня никаких чувств". Жёстко, но честно. Он мог заполучить любую, но он не хотел любую. Он хотел – "Свою".

Чем, занимался Кол Майклсон, кроме обольщения бедных девушек?

Он лечил людей. Сейчас, он очень нужен людям, пережившим войну, ведь не все смогли перешагнуть ад. И, в столь нелёгкий час, для них нужен лекарь души и сердца. Психиатр, кем и являлся Кол. Несколько лет назад он выучился на психиатра. Ему нравилась его роль. Он любил возиться с ними, распутывать паутину их разума. Порой можно было сказать, что ему было приятнее общаться с сумасшедшими, чем с образованными и здравомыслящими людьми.

Он был многолик: вот он взрослый-ребёнок, вот он тиран, вот он нежный и заботливый, и не проследишь за сменой.

Сорванец, герой любовник, мистер " Каменное сердце", уже известный многим психиатр…

Дорогой и любимый всеми Кол Майклсон, найдёшь ты свою погибель в собственном царстве…

POV Кол

Трррр!.. Какого чёрта! Что это за жутко раздражающий звук?! Телефон…

Чертыхаясь, не открывая глаза, я поплёлся в коридор.

– Кол Майклсон. Чем могу помочь? – сонно пробурчал я.

– Здорова, Кол! Как утро, а важнее, как ночка? – из трубки активно звучал голос моего надоедливого коллеги-друга Джереми Гилберта.

– Как обычно. Если, ты звонишь в такую рань, только, чтобы спросить у меня про это, то ждёт тебя на работе неприятный сюрприз! Тебе совсем нечем заняться на дежурстве?!

– Нет, не только по этому, – его голос изменился.

– А, почему? – сколько можно тянуть… говори уже…

– К нам привезли пациентку, ты должен приехать. Я думаю, она тебя заинтересует. Нам ни известно о ней ничего, кроме того, что она была в концлагере. Через несколько часов придут анализы по крови и прочей всячине. Приезжай.

– Через час буду, – я положил трубку на место. Уже, заинтересовала…

Что, это за запах? Вкусно…

Быстрыми шагами я пошёл на кухню, кто-то хозяйничает у меня дома…

– Что ты ещё тут делаешь?

– Доброе утро, Кол! Ох, ты бы оделся, – у стола стояла девушка этой ночи. Дебора, кажется. Я же ей ещё ночью говорил уйти, а она тут. Прилипла, мать её. – Я приготовила нам завтрак. Присаживайся, – а поесть не мешало бы.

– Почему, ты не ушла? – она поставила передо мной тарелку с едой, чашку кофе и бутерброды.

– Ну, я не могла уйти после такой ночи. Да, и поздно было уже. Неприлично, молодой, незамужней девушке слоняться по ночному городу, – неприлично запрыгивать первому встречному в постель, дура.

– Спасибо, за завтрак. Можешь идти.

– Но…

– Мне пора на работу. Приятно, было пообщаться, – наконец-то я выпроводил пиявку из дому. Где вся моя одежда?

Примерно через час, как и договаривались, я вошёл в двери лечебницы и почти сразу встретился с Джереми.

– Так, что за пациентка? – спросил я, по пути к её палате.

– Как, ты сам знаешь, сейчас строго следят за всеми этими концлагерями, фашистами. Если, получается, то закрывают. Так, вот, буквально день назад прикрыли один такой лагерь, и нашли её там. Они сразу повезли её к нам, видишь ли, по словам генерала, её содержали не в общих комнатах и норах. Она находилась в каком-то заброшенном здании, в отдельной, ужасной комнате. И, выглядит она очень необычно. На руке нет номера. По результатам она полностью здорова, ей примерно шестнадцать лет. Она всех боится, тело всё в синяках, ранах, некоторые из них немного загноились и очень истощена. Вот, её дверь. Посмотри, – через решётку в двери, я увидел девушку. Она была в какой-то ужасно перепачканной серой ткани, которая играла роль платья. Девушка сидела спиной к двери, в самом углу комнаты, прижав ноги к груди и обняв их, закрывая голову руками. Сложно понять, какая у неё кожа, т.к. вся она была перепачкана грязью и кровью.

– Как её зовут? – не отрывая от неё глаз, спросил я.

– Неизвестно.

– Я возьмусь за неё. Эй, повернись ко мне, – попросил я её. Судя по реакции тела, она поняла меня. Поэтому, она ещё больше вжалась в угол и начала трястись.

– Она ужасно боится. Кол, я думаю, немцы ставили над ней опыты. Если убрать всю грязь и привести её в порядок, то она будет прекрасна. Может, как в той книжке, типа, как сделать идеальную девушку, – начал смеяться Джереми.

– Замолкни. Дай мне ключ.

– Ты собираешься к ней зайти? Это не очень хорошая идея. Не понимаю, как ты к ним так хорошо относишься, – опять он завёл свою песню…

– Они такие же люди, как и мы. Просто они брошенные и напуганные, – я отворил дверь, а она начала рыдать. Да, она первая такая у меня. Я решил снять больничный халат, может, в обычно одежде она будет бояться меня меньше, – закрой за мной дверь, вдруг она подумает убежать.

Медленными, тихими шагами я приближался к ней. А, у неё оказывается кровавые, длинные волосы. Они сейчас грязные и запутанные, ей срочно нужна ванна. Я присел перед ней на колени и положил свою руку на её ладонь. Она затряслась ещё больше и начала громко рыдать.

– Не бойся меня. Я не причиню тебе зла, – она же ещё совсем ребёнок. Я обязан ей помочь. Что бы хоть, как-то её успокоить я начал гладить её по голове. Меня это всегда успокаивало. Через несколько секунд она нерешительно подняла голову. Джереми был прав. У неё были довольно милые черты лица. Необычные глаза, один серо-голубой, а другой зелёно-голубой. Это были, заплаканные, но ясные глаза. Пышные ресницы, красивые кровавые брови. Пухлые губы. Но, под глазами были синяки, скулы впали, губа была рассечена. Они избивали её. Я улыбнулся ей. Она тут же отодвинулась от меня и опять закрылась. Я, молча опять подошёл к ней, наклонился и поцеловал в лоб, – Я спасу тебя. Я не дам тебе упасть ещё ниже.

Молча, я вышел из палаты. Джереми выжидающе смотрел. Я жестом указал на курилку, нужно чуток никотина…

– Что, скажешь? – выпуская облако дыма, спросил надоедливый друг.

– Опыты ставили, но не над ней. Скорее всего, над родителями, от туда цвет глаз и волос. Что, сказал главврач о лечении?

– Колоть, как и всех.

– Нельзя. Она просто напугана.

– Но, её реакции. Когда мы ставили необходимые прививки, она укусила меня. А когда закрыли в палате, то она кричала и металась по ней.

– Она с рождения в концлагере, что ты от неё хочешь… Один писатель сказал, что ясные глаза, признак разума. У неё ясный взгляд. Джер, она ребёнок, испуг и психологические травмы можно вылечить и без лекарств. Ей, просто нужны тепло и забота. Думаешь, можно договориться с главным?

– После последнего раза, думаю, он и слушать тебя не станет. Сам, знаешь, он не одобряет твои методики.

– Я просто отношусь к ним по-человечески, а не как к скотине. Я заберу её. Если, позволить её "лечить" ей станет только хуже. Я заберу её…– выбросив, бычок в окно, я пошёл к маразматику-параноику или, как его называю все – главный врач психиатрической лечебницы Номбери.