Читать книгу Во власти двоих - Бель Чагрин - Страница 1

Боже, какие красивые пальцы… какие красивые длинные пальцы… разве у парня могут быть такие? Ну что за несправедливость? Почему мне не досталось таких же? Теперь даже смотреть на свои руки противно, какие-то сосиски, а не пальцы… Да и кожа у него непозволительно чистая и такая… такая нежная…

Черт возьми, я снова на него залипаю! А ведь только сегодня утром дала себе обещание не делать этого. Его слишком много в моих мыслях, в моей голове… Слишком, слишком много… я начинаю сходить с ума…

Опустив глаза, я упираюсь тупым взглядом в открытую тетрадь. Должно быть, вид у меня сейчас просто идиотский! На полях дата, по центру тема и больше ничего, одни клетки. Историчка что-то сонно рассказывает, ее голос звучит как далекое эхо, как ветер за окном. Я ее не слушаю и подозреваю, что не я одна.

Карандаш в моем рту превратился в хлебный мякиш, на языке вкус графита, а на губах воображаемые поцелуи… такие сладкие, что я не выдерживаю и облизываю их.

Меня слегка бросило в жар, ладошки потные и… сморщенные от влаги. Надо бы вытереть их о брюки, но я боюсь, что он может это заметить.

Впрочем, когда это Денис смотрел на меня? Я для него пустое место, ходячая невидимка, пятый угол в квадратной комнате!

А он такой… такой… Первое, что приходит на ум – странный. Да, именно. И только после этого – красивый. Очень красивый мальчик… Никогда бы не подумала, что смогу так втрескаться во внешность.

Но, если я и являла в своем лице правило влюбляться в первую очередь во внутренний мир человека, то Денис был тем самым исключением, которое всегда найдется на каждое правило.

(Проклятие!)

И угораздило же его перевестись именно в нашу школу! Просто наитупейшее стечение обстоятельств, иначе не скажешь. Выпускной класс, надо думать об экзаменах, а тут появляется он: высокий с русыми волосами, вечными синяками под глазами (ммм, такими милыми, что я не могу подобрать слов), фигурой, которую прежде мне приходилось видеть только у этих симпатичных корейцев из иностранных поп-групп. И что самое главное – грустными глазами. (О, они больше всего сводят меня с ума). Глядя на него, складывалось впечатление, что он вот-вот заплачет. Увидев его впервые, я подумала, что он всерьез был чем-то расстроен или же его кто-то сильно обидел. Признаться, с этими мыслями я ходила чуть больше недели, пока не поняла, что печальный вид – естественное состояние этого парня. Да, я много раз видела, как он смеется, продолжая оставаться таким же грустным.

Денис… удивительно, раньше мне никогда не нравилось это имя. Более того, из всех остальных, именно его я всегда считала самым тупым. Наверное, из-за моего придурковатого двоюродного брата, который однажды разом высосал три бутылки томатного соуса (если память мне не изменяет «шашлычного») и по сей день носит прозвище – Кетчуп.

Теперь же я представить себе не могла имя, которое будоражило бы меня сильнее, чем это!(Без шуток.)

Наталья Васильевна повысила голос, кажется продиктовала дату для записи или какое-то определение. Я это уловила, но не обратила внимание на ее слова. Просто схватила ручку и сделала вид, что записываю.

Пальцы влажные. Ручка скользит. На тетради остались влажные следы от моего неосторожного касания. Тем временем где-то в круговороте мыслей пронеслась одна – «если понадобится, я знаю у кого переписать конспект. Это не проблема».

Сейчас же мой рассудок всецело был занят другим. И я вновь припомнила его глаза… Детально нарисовала их в своем воображении. Сопротивление всегда бессмысленно, когда тебя накрывает плавно словно от ловкого прикосновения анестезиолога, которого ты даже не почувствовал. Темно-голубые… почти синие… большие, округлые… слегка припухшие и красноватые по уголкам. Веки нижние и верхние будто подкрашены ненавязчивыми, едва уловимыми фиолетовыми тенями. Ресницы густые темно-коричневые (еще одна несправедливость природы!) и брови вполне привлекательной формы, учитывая то, что он наверняка ничего не делает, чтобы они выглядели такими.

Я закусываю нижнюю губу, все еще ощущая у себя во рту горький вкус графита. Покусанный карандаш лежит справа. К счастью, мне хватило ума и осознанности положить его подальше от тетради и учебника. Впрочем, тот все ровно закрыт. Но, это неважно.

Ничего неважно. И все потом. А сейчас…

Я вновь поворачиваю голову в его сторону. Денис сидит в соседнем ряду, прямо напротив меня. Я не замечаю, как снова поддаюсь самому запретному желанию, как разрешаю себе смотреть на него.

Это происходит плавно и почти не ощутимо, как смерть во сне…

В такие мгновения мне всегда невольно вспоминается цитата из книги Камера Обскура Набокова: «Если мне бы сказали, что за это меня завтра казнят – я всё равно бы на неё смотрел».

А я бы смотрела на него. Пусть даже такой ценой. И я могу поклясться жизнью, что этот мальчик самый красивый из всех, что я когда-либо видела!

Ох, Денис… хорошо, что ты не замечаешь меня. Потому что, если бы он сейчас посмотрел в мою сторону, я бы захлебнулась собственной слюной или воздухом. И умерла бы на границы с раем.

А он, к слову сказать, какой-то душный в этом кабинете. Хотя отопление еще не включили, а солнце поднялось не настолько, чтобы согревать.

Но это не удивительно. Ведь главная причина повышенной температуры находится от меня в расстояние протянутой руки.

Он сидит как-то слишком свободно, будто не на уроке, а дома перед телевизором. Наталья Васильевна заставила его снять кепку (забегая вперед, скажу, что не все учителя это делают) и теперь его разметавшиеся волосы стали доступны моему взору.

Цвет – светло-русый, какой редко встретишь у взрослого человека. Обычно такие бывают только у совсем маленьких детей, а с возрастом они темнеют.

Ну, разумеется, я видела, как он всего раз провел по ним рукой (с этого и начался мой залипательный гипноз) и поэтому они лежали на его голове небрежно. Даже взлохмачено.

Несколько прядей падало на его лоб, едва касаясь бровей. Волосы торчали из-за ушей, на правом виске и немного на макушке. Слегка придурковатый вид для словесного описания. В реальности же это выглядело очень-очень сасно…

Никогда бы не подумала, что так сильно полюблю историю… Что в одиннадцатом классе этот предмет неожиданно станет моим любимым. Я буду с нетерпением ждать его, начиная с той секунды, когда звонок на перемену отнимает у меня возможность быть настолько близко к нему и пялиться на Дениса весь академический час.

Ох… несмотря даже на то, что это невыносимо…

А Наталья Васильевна со своей категоричностью в вопросе головных уборов стала для меня едва ли не феей крестной! Если Татьяна Николаевна (наша замечательная математичка) не всегда настаивала, чтобы он снял с головы кепку или капюшон, а чаще всего и то и другое, то она (долгих ей лет жизни) никогда не уступала в этом вопросе.

Хотя всегда с презрением наблюдала за тем, как он высвобождал свои отрощенные примерно до ушей волосы. У меня же от этого каждый раз выделялась слюна и не было еще и раза, чтобы я находила в себе волю не посмотреть на него в этот момент. Даже сегодня, когда я с самого утра морально готовила себя к этому, на репите повторяя в голове слова: «Я сильная, я смогу. Да я ведь и так уже видела его волосы! Ну на что там смотреть?!»

Проклятье… какой же он красивый… Очень красивый мальчик… Я это уже говорила? Да, точно. Просто мой разум немного не в себе, когда я смотрю на него или думаю о нем. Такое чувство, что я каким-то образом умудрилась провиниться перед Богом и тот решил наказать меня самым изощренным способом, а именно: лишить рассудка. Он создал его таким специально для меня, выдумав его образ до мелочей, начиная с грустного взгляда и заканчивая его манерой крутить ручку в длинных тонких пальцах. После чего закинул этого парня в мою школу, (мой класс!!!) и ко всему прочему сделал его предельно недоступным, чтобы помучить меня и добить окончательно.

Артем хлопает Дениса по плечу. Парень поворачивается к нему, показав мне взлохмаченный затылок из почти золотистых волос и я снова прихожу в себя.

Черт! Ну и как после этого доверять собственным обещаниям? Слабачка, просто противно!

Уперев рукой подбородок, я делаю вид, что слушаю Наталью Васильевну. Историчка развалилась на своем стуле не хуже Дениса, так же вальяжно, но более тучно из-за своей полной фигуры. По-хорошему, ей требуется пара стульев, а не один. С правого угла ее парты видно вывалившуюся часть ее задницы, одетую в изрядно тянущиеся черные брюки. Голос ее звучит монотонно, немного с отдышкой. Как только я обращаю на нее внимание, она снова призывает класс к записи и я делаю вид, что пишу. На самом же деле, мои уши в данный момент являлись приемниками звука только для одного голоса. Ладно, для двух. Но голос Артема был для меня второстепенным, незначительным.

– Пойдем покурим на перемене? – обращался к нему он.

Когда Денис ответил, мои коленки подкосились и я с нажимом прикусила кончик ручки. У него был немного хрипловатый низкий голос.

– Я и так собирался.

– Сука, я со вчерашнего вечера не курил! Можешь себе представить, маман опять спалила меня на балконе и вставила люлей! Вот как будто я маленький! Ууу, как же бесит…

По голосу Артема было слышно, как он вскипал. Я не видела, но прекрасно знала, что в этот момент он в свойственной себе манере сжал кулак и скорее всего силился, чтобы не ударить им по парте. Этот парнишка еще с младших классов отличался вспыльчивостью. Не понимаю, как Алена могла с ним встречаться; в отношениях он был очень ревнив (в частности из-за этого они и разошлись) и часто давал волю эмоциям. Денис же, с которым они как-то даже слишком быстро подружились, был полным его прототипом и являл собой чуть ли не божественное спокойствие (что так же немного пугало).

Мой новоприобретенным краш сдавленно посмеялся. Ладошки начали запотевать вновь и в этот раз, пользуясь моментом, я отерла их о брюки.

Он и так на меня не смотрел, я знаю. Но когда его глаза направлены в другую сторону, мне комфортнее.

– Еще и сушняк, сука, замучил, – продолжал Артем. – На ночь выжрал несколько банок энергетика и до трех часов рубился в комп. Спать хочу, подыхаю. Вот, кто придумал эту гребанную школу? Гори она в аду.

– Уверен, – спокойно сказал Денис, – школа думает тоже самое про дебилов-учеников.

Они говорили достаточно громко, чтобы я, сидящая в соседнем ряду, могла прекрасно слышать их разговор, но и достаточно тихо, чтобы его не слышала учитель, находящаяся в другом конце кабинета. Однако, после последних слов Артем громко захохотал и Наталья Васильевна сделала им замечание. Денис развернулся к ней лицом и продолжил виртуозно лавировать ручкой в своих длинных пальцах, на что, очевидно, никто кроме меня не обращал внимания. Либо же не придавал этому подобного мне значения. А я просто залипала на то, как он это делал… и мечтала только об одном – стать этой самой ручкой в его руках. Да. И пусть он делает со мной все, что только пожелает…

Прозвенел звонок. Еще прежде, чем выйти в коридор, меня за руку поймала Сашка. Я неторопливо собирала вещи в рюкзак, опустив глаза на парту, при этом все мои органы чувств были сосредоточены на его движениях. Момент, когда Денис прошел мимо меня всего в нескольких сантиметрах мне хотелось растянуть навечно. Мне даже показалось, что я уловила нотки его аромата. Он не душился дешовым парфюмом, как это делало большинство наших ровесников мужского пола, полагая, что девчонки, как в рекламе начнут сходить от них с ума, при этом и табаком от него не фанило, несмотря на то, что без сигареты я видела его только на уроках, поэтому уловить его запах было крайне трудно. Зато он был – его. По-настоящему. Я закусила губу и тут же вздрогнула. Сашкина рука была холодная.

– Ни хрена не вышло, да? – понимающе смотря мне в глаза, спросила подруга.

Мне было стыдно ей в этом признаться, но и лгать ей я тоже не могла. Да и не было в этом смысла. Она все прочитала на моем лице.

– Дашь мне списать конспект? – только и всего сказала я.

Сашка вздохнула и на доли секунды отвела взгляд в сторону. Я видела, что она силилась с собой, чтобы не ляпнуть лишнего, после чего вновь посмотрела мне в лицо и улыбнулась.

– Конечно, – сказала она. – Нет проблем. Я сфотаю и отправлю тебе на вацап.

Настоящая подруга. В этот момент я была очень ей благодарна за то, что она не стала осуждать меня за слабость и вообще свернула эту тему. Я и сама прекрасно знала, что слабачка. Жалкая безвольная слабачка! Но слышать это в добавок и от других мне не хотелось.

– У нас физра совмещенная с девятым классом, – напомнила она, когда мы выходили из кабинета в числе последних.

Боже, а я совсем забыла.

– Говенный сегодня день, да? – отозвалась подруга на мой тяжелый вздох. – Еще и две физики. Ну как такое может быть?

– Нам ее ставят, потому что Татьяна Николаевна заболела, а Марина Ивановна уехала на курсы, – сказала я, уже по привычке выискивая глазами его фигуру. Но Дениса в коридоре не было. Они с Артемом вышли первыми и успели спуститься по лестнице.

– Знаю! Но почему бы в таком случае не поставить окно? То есть, я хочу сказать: зачем нам две физики? Одной хватает сполна! А мы бы пораньше уходили домой, как будто в последний год учебы нам не хватает нагрузки…

Я пожала плечами. Конечно, Саша была права, однако, лично для меня существовал более отяжеляющий фактор, который не давал мне не то, что спокойно готовиться к экзаменам, но еще и отнимал здоровый сон и аппетит.

– Физик у нас еще малость странноват… – будто случайно обронила она, когда мы спускались по лестнице на первый этаж.

– Странноват? Почему? – удивилась я.

Саша выдержала непродолжительную паузу, как будто снова боролась с собой, чтобы не ляпнуть какую-нибудь глупость, после чего сказала довольно громко и утвердительно.

– Да, странноват! Странный он, Алиса. И странно, что ты этого не замечаешь.

Последнее временя я вообще замечаю только одного человека, – хотелось сказать мне, но вместо этого я воспроизвела вслух следующее:

– По-моему, физики все немного странные. Вспомни Энштейна.

И я повернулась к ней, чтобы высунуть язык. Сашка рассмеялась. Смех ее чем-то напоминал смех Артема. На самом деле, хоть внешне они были абсолютно не похожи, мне всегда казалось, что в них есть некоторое сходство. Едва ли не с первого класса. Иногда я ловила себя на предательской мысли, что из них могла получиться хорошая пара. А то, что они открыто ненавидели друг друга и грызлись, как кошка с собакой при каждом удобном случае, казалось мне идеальной почвой для зарождения сильной любви. Как это обычно бывает в фильмах о подростках и старшей школе.

Но все это, разумеется, из ряда моих фантазий, которые годятся разве что для сюжета какого-нибудь заезженного с примитивным сценарием дешевенького фильма. Для реальной жизни они непригодны. Создать из них пару – все ровно, что изнасиловать обоих.

– Да, нет, Алиса, – просмеявшись, продолжила она. – Не в этом плане. Может ты будешь смеяться надо мной, но мне кажется он постоянно смотрит на меня… И взгляд у него, как лезвие – такой острый и… жуткий, что ли.

Саша тряхнула головой, словно выбрасывая из нее ненужные мысли. Лицо ее в этот момент на редкость было серьёзным. Я же не выдержала, чтобы не посмеяться.

– Да он на всех так смотрит! – сказала я. – Следит, чтобы не списывали и в телефонах не сидели. Это я тоже замечала. Но то, что преподаватель смотрит на тебя еще не значит, что он странный! Может тогда и Наталью Васильевну назовем странноватой и вообще всех учителей в школе!

– Причем тут Наталья Васильевна? – фыркнула она.

– А при чем Константин Андреевич?

– При том, что он мужчина! – заключила Саша и, сложив руки на груди, быстро сбежала вниз по лестнице, оставляя меня позади. Я не погналась за ней, но она осталась ждать меня у подножия.

– Хочешь сказать, ты углядела в его взгляде что-то подозрительное? – стараясь быть серьезной, спросила я, когда мы сравнялись.

– Ничего я не хочу сказать, кроме того, что он странный. И все. Зря я высказала эти мысли вслух. Не всем следует делиться даже с лучшей подругой.

По тому, как Сашка надула губы было видно, что она обижена.

Я в шутку толкнула ее в плечо, вспоминая, что не так давно говорила ей приметно тоже самое. Только о Денисе. И не говоря при этом, что он как-то не так смотрит на меня (если бы). Саша согласилась со мной, но сейчас я подумала не из солидарности ли? Может странным он казался мне одной?

Но так или иначе, тупо кивать головой и называть физика странным, только потому что так решила моя подруга, я не могла, если не находила его таковым.

Вообще, что есть «странность»? Все люди странные, раз уж на то пошло. Если говорить более верным языком, то Денис скорее необычный, а Константин Андреевич – интересный. Вполне. Но не первое умозаключение не второе я озвучивать не стала. А поскольку Саша не возвращалась к этому разговору, я решила, что мы вновь негласно закрыли тему, как это было в кабинете истории.

Одна из черт, которые я в ней любила – не зацикленность и способность легко и быстро переключать сознание.

– Кстати, у тебя губы в чем-то черном, – непринужденно доложила она, заправляя за ухо толстую прядь светлых густых волос, которые она не так давно подвергла кератиновому выпрямлению. – Забыла тебе сказать. Ой, да. И вот еще, что: ты помнишь про день рождения Лели?

(Оля – ее двоюродная сестра, учившаяся на класс младше).

Я не забывала, просто не держала эту информацию в своей голове, поэтому посчитала, что ответить утвердительно не будет считаться за ложь.

Мы подошли к раздевалки. Из-за закрытой двери доносился просто идиотский девичий хохот, из которого режущими искрами вылетали бранные слова, по большей части состоявшие из различных вариаций глагола «трахаться». Саша закатила глаза и оторвала руку от ручки двери.

– Пусть эти малолетки переоденутся, – сказала она, морща маленький носик. – А потом уж и мы. Не понимаю, как можно быть такими тупыми? Неужели всего пару лет назад мы были такими же?

Я вспомнила, как в девятом классе Саша едва не испортила свои волосы, по дурости перекрасив их в черный, а после почти сразу обесцветилась и решила стать как я – «лисичкой». Вместо этого несколько месяцев ходила огненно-рыжая, что, впрочем, было не совсем плохо. Как мы пробовали курить и вместе с пацанами с седьмого класса бегали на переменах в соседний двор, потому что были одинаково трусливы. Как мечтали тайком сбежать из дома, накраситься по-взрослому, чтобы добавить годков и впервые в жизни попасть в ночной клуб. Воистину, запретный плод сладок. Посмотрите на нас теперь – обоим уже есть восемнадцать, а потусить в ночнике желания пока не возникало.

– Думаю, так оно и было, – сказала я, прислоняясь вслед за ней к широкому подоконнику возле гардероба. Все мое внимание тут же было приковано к окну. Точнее к толпе, нагло курившей за металлическими воротами школы.

Последнее время я настолько привыкла выискивать Дениса глазами, что в моем мозгу уже образовались крепкие нейронные соединения, отвечающие за этот процесс, которые посылали сигналы моему телу и то безвольно починялось. Иногда мне удавалось словить себя за этим занятием, но я буквально тут же сдавалась и несмотря на угрызения воли продолжала жадно его искать.

Денис… даже его имя звучит как то сладко. Я облизала губы и отерла их тыльной стороной ладони. Следы от графита остались на руке.

– Бесят меня эти сучки! – воскликнула Саша и бросила свою ярко-фиолетовую сумку на подоконник. – Удивительно, но я помню что, когда мы были в девятом эти малолетки уже меня раздражали. Какие-то они не такие, более взрослые что ли. А еще распущенные. Слышала о чем они говорят? Поверь, два года назад было тоже самое. Парни у них гораздо старше. Черт! Ты вообще помнишь, какие у них были сиськи в седьмом классе? Да у нас даже сейчас таких нет! Ну, что за несправедливость! Наверное, мамочки кормят их какими-то радиоактивными сосисками или чем-то вроде того. Ну, знаешь, для роста. А, впрочем, плевать! Во сколько сегодня встречаемся? Ты уже решила, что наденешь? Кстати, на счет подарка можешь вообще не париться. Мама сказала, что раз Леля и ее мамаша никогда мне ничего не дарили, то и мне можно. Ну а вы с Аленкой типа со мной будите. Ты слышишь меня?

Звонкий щелчок пальцами перед моим лицом заставил меня вновь обратить внимание на подругу. Дениса отыскать мне так и не удалось, из-за чего я чувствовала какое-то жгучее давление в грудной клетке, которое стало уже привычным во время его отсутствия в моей жизни. Чаще оно бывало легким, иногда даже приятно щекотало (те самые бабочки), но временами меня по-настоящему крыло от боли… А ведь я знаю этого парня всего месяц.

Один. Гребанный. Месяц.

– Да-да, сиськи, помню, – ответила я, хватаясь за отрывки ее слов, которые уловила во время «слежки».

Саша тяжело и наигранно выдохнула.

– М-да… – пробормотала она. – И как после этого тебе доверять…

Я сжала зубы. Обещание выкинуть его из головы и больше не залипать на Денисе я дала при своих подругах, о чем теперь жалела. Но в моменте мне казалось, что слова, сказанные им, подкрепят мои силы и дадут стимул не сорваться. Только я не учла одного – новенький действовал на меня гипнотически. Я просто не в состоянии ему сопротивляться. Это выше моих сил.

– Я знаю… – пробормотала я в ответ.

– Хреново, что на истории одинарные парты. Я бы тыкала в тебя иголкой, только заметив, что ты начинаешь дышать в его сторону! Черт! Ну что ты вообще в нем нашла!

Ох, мне вспомнились его пальцы, глаза, улыбка, нежная белая кожа, волосы, голос… как он крутит на уроках ручку, как спокойно передвигается по коридору походкой человека, настолько осмысленного, что, казалось, он постиг Дзен, перевелся в нашу школу прямиком из Нирваны… А как он выдыхал дым… это отдельная история.