Читать книгу «ТЕЛЕФОН СЕГОДНЯ – ОТПЕЧАТОК ДУШИ» - Беседовал Андрей Архангельский - Страница 1

Герой нового романа Дмитрия Глуховского по подложному обвинению отсидел семь лет; теперь он мстит обидчику – офицеру наркоконтроля, расправляется с ним. До какого-то момента все напоминает нам голливудский сюжет о «мести и справедливости» – но далее повествование совершает неожиданный пируэт; перед нами оказывается роман в письмах – правда, электронных. А также в эсэмэсках, твиттах и постах. Завладев смартфоном врага, герой обнаруживает там целую вселенную. Оказывается, имея в руках всего лишь чужой гаджет, ты становишься обладателем информации, по объему сопоставимой с «Войной и миром». Причем, в отличие от традиционного романа, тут можно самому выбирать стратегию чтения: углубляться в детство героя, его любовные связи или историю карьерного роста или же сосредоточиться на изучении второстепенных персонажей. Которые – опять же при желании – могут превратиться в главных. А затем можно перейти на следующий, самый волнующий уровень: вступить в переписку с этими людьми, выдавая себя за другого. Подобно тому, как герои американских сериалов бессознательно используют наработки русской литературы, герой, не имея ни капли сострадания к своему обидчику, внезапно убеждается, что даже в самом черством человеке, своем обидчике, возможно отыскать душу. Этот достоевский переворот кардинально меняет и самого героя драмы: теперь он вмешивается в судьбу других, с тем чтобы по мере сил внести в их жизнь хоть немного любви и надежды. Роман-отмщение превратился в роман-сострадание – и покаяние. Дмитрий Глуховский известен прежде всего своими антиутопиями (серия «Метро»). Однако этим романом он бросает вызов своей писательской судьбе, в точности, как герой его «Текста». – У вас уже были «Рассказы о Родине» и другие реалистические зарисовки, но нынешний роман – резкий прыжок в социальную драму. Принималось ли это решение сознательно – уход от жанра антиутопии в реализм? Как это вообще происходит у писателя, под влиянием каких факторов, спонтанно или сознательно? – Почему автор должен быть заложником своих прежних вещей, почему он имеет право выбрать свой жанр только единожды?.. Потому что читатель от него ждет бесконечного повторения первой удачной книги или издатель?.. Для меня жанр не принципиален, мне тема романа гораздо важней. Она определяет и жанр, и героя, и язык. Но у писателей обычно нет той свободы, какая бывает у режиссеров,– выбирать запросто жанр своего следующего фильма и работать. Режиссерам это дозволяется, потому что широкая публика их и не знает. А у писателей жанровое клеймо на лбу выжигается, и чем жарче читательская любовь, тем глубже и четче клеймо. «Текст» – это побег раба с плантации, конечно. Но и попытка добиться отмены рабства. С одной стороны, мне давно хотелось написать о сегодняшней России, о сегодняшней Москве. И обойтись совсем без жанровых костылей, без фантастических допущений. С другой – сегодня Россия – сама по себе антиутопия, и наша жизнь уже вполне фантастична,≈только мы в этом себе отчета не отдаем.

– Может быть, это сделано под воздействием русской интеллигентской традиции «хождения в народ» – желание что-то сделать «для ныне живущих»? – В удивительное время живем. Достаточно стало просто называть вещи своими именами, чтобы, с одной стороны, тебя начали поливать помоями и угрожать, а с другой – восхищаться твоей отвагой или жалеть за слабоумие. По телевизору ничего сказать нельзя, но пока еще остаются книги. И вот я пользуюсь этой возможностью, пока лавочку не прикрыли. Просто говоришь, что черное черно, а белое бело, и выходит уже документ эпохи. Мечта лентяя!.. У кино есть производственный бюджет, у радио есть бюджет, у телевидения есть. Надо идти к государству клянчить деньги. Хорошо, что у книг бюджет нулевой. И государство позволяет писателям пока болтать всякое… Я к выходу никого не веду, я не знаю, где он находится. У меня просто фонарик есть, мне с ним в темноте видно.