Читать книгу ЮЛИЯ МИХАЛЬЧИК. БАЛАБОЛ - Беседовала Виктория Катаева - Страница 1

При редких разговорах с бывшим мужем по телефону, не в силах сдержаться, говорю: «У тебя и дальше в жизни все останется «непонятно как», пока ты будешь обижать людей, и особенно ребенка, который искренне тебя любит и верит тебе».

–Многие помнят вас по проекту «Фабрика звезд», где в финале вам предложил руку и сердце бывший муж Валерии Александр Шульгин. Однако судьбу свою вы связали вовсе не с ним. – Со времени  «Фабрики звезд» прошло более семнадцати лет, только и остается сказать:  «Как быстро пролетели  годы!» Было мне тогда восемнадцать , сейчас уже тридцать пять.  До сих пор незнакомые люди подходят на улице и просят передать Саше Шульгину большой привет. Когда я говорю, что мы с ним давно не виделись, удивляются: – А разве он не ваш муж? Отвечаю чистую правду: – Нет, не мой. Наши личные отношения с ним длились всего две неде ли: первая – после финала проекта, где Александр действительно в прямом эфире предложил руку и сердце, а вторая – в Египте, куда он пригласил меня в отпуск. И мы съездили. Почти сразу после возвращения расстались. Он довез меня до поезда, и я уехала в Петербург к своим родителям. Никто никого не бросал. Думаю, Саша понял, что я слишком молодая и неопытная для него, а мне на тот момент не хватало мудрости. Я долго была наивной. Пыталась понравиться и услужить окружающим вместо  того, чтобы заниматься собой и своей жизнью. На «Фабрике» под камерами пережила стресс настолько сильный, что начались проблемы со здоровьем. Врач выписал таблетки, из-за которых я прибавила в весе. Знакомые говорили: «Что-то ты, Юляша, раздалась». Даже моя мама как-то  заметила: «Какая-то ты, доченька, стала… непривычно большая». Звучало мягко, но я подумала: «Если даже мама, которая меня любит в любом виде и образе, так сказала, значит, надо срочно садиться на диету». Что я и сделала. К профессионалам-диетологам обращаться не стала. Это было ошибкой, хочу предостеречь всех: если хотите сбросить вес, делайте это только под контролем специалистов! Ведь я чуть не погибла. Перестала есть, питалась исключительно фруктами, и то в минимальных количествах, и воду пила. Вес упал до критической отметки. Но мне этого казалось мало, смотрела в зер кало и видела «пышную девочку». Сейчас объективно понимаю, что это был обтянутый кожей скелет. Когда так издеваешься над организмом, он в какой-то момент вообще  перестает принимать пищу за исключением яблок и орехов. Так произошло и со мной. Дальше исчезают силы, а вместе с ними – любые желания, стремления: делать карьеру, добиваться успеха, да и вообще просто жить. Лежала, не в  силах даже встать с кровати. Куда-то пойти? А зачем? Полное безразличие. Я медленно умирала. Жила отдельно от родителей, одна в Москве, а они в Ленинградской области. Мы созванивались каждый день, я находила силы отвечать на их звонки, говорила, что у меня все хорошо. Но однажды мой голос настолько ослаб, что мама с папой заподозрили неладное, примчались в Москву и обнаружили меня еле дышащей.

Через много лет в одной из телевизионных программ обо мне мою анорексию сравнили с таким же заболеванием моей тезки и коллеги Юлии Началовой, которой к тому времени уже не было на свете. Ведущий программы говорил, что проблемы певицы со здо ровьем начались с ее острого желания похудеть. Довольно долго я лечилась в больнице, выбираясь из состояния сомнамбулы. Поддерживали родители, помогал психолог. Крайне эффективно делать то, что очень-очень нравится. Я рисовала. Этот пе риод был, пожалуй, самым трудным в моей жизни. Оказывается, депрессия – это серьезное заболевание, которое необходимо лечить, а загнала меня в эту депрессию неграмотная диета. Лучшим лекарством в моем случае стала учеба – я восстановилась в институте (уже не в Петербурге, а в Москве). Меня оттуда отчислили из-за пропусков, а прогуливала я снимаясь в «Фабрике звезд». Вторым этапом исцеления стала любовь. С Вовой, отцом моего будущего сына, мы были знакомы несколько лет. Встречались в общей компании, она довольно большая – классные парни и девушки,  мои ровесники, никакого отношения к музыке не имеют. Мы собирались в свободное время посидеть поболтать, поделиться новостями, посмеяться, отметить праздники. Вова на тот момент был женат. Он очень веселый, душа компании, чувство юмора искрометное, я всегда шутила, что по нему «Камеди Клаб» плачет. Интеллектуал и просто хороший парень. В феврале все той же компанией отмечали мой день рождения, собрались в ресторане. Пришел и Вова, но один, без жены, и почти весь вечер молчал, выглядел очень грустным. В какой-то момент я подошла и спросила потихоньку, что у него случилось. Он невесело улыбнулся: – Да вот, развожусь. Посочувствовала ему: – Жаль, но что делать? Это жизнь, держись, время лечит. Месяца через три он неожиданно позвонил: – Юль, привет. Чем занимаешься? Давай по Москве покатаемся на машине? Май, деревья уже в зелени, сирень вовсю цветет и совершенно не хочется сидеть дома. – А поехали! – говорю. Отлично провели вечер. С того дня стали чаще встречаться – в ресторанчике посидеть, прогуляться, поболтать. Просто по дружбе. Однаж ды  сидели в парке, мимо шли молодые мамочки, и Вова вдруг произнес: «Я так мечтаю о детях!» Эта фраза попала мне в самое сердце. Я ведь тоже с замиранием смотрела на чужих малышей, мечтала, что однажды так же пойду по парку с коляской. И я по смот рела на него другими глазами. Умный, симпатичный, юморной, Вова производил впечатление надежного человека. Не артист, у которого сегодня одно настроение, а завт ра другое – я не хотела бы связать свою судьбу с человеком публичным. Считаю, что настоящий мужчина четко знает, чего хочет в жизни, не разбрасывается обещаниями и всегда отвечает за свои слова. У меня такой папа, зовут его Сергеем. Правда, он строговат, ему бы чуть-чуть больше мягкости. В юности, когда жила с родителями, папа даже летом требовал: я обязана быть дома в 20.00. Ни ми нутой позже! А если под наши окна прибегали мои друзья и принимались кричать «Юля, выходи!» – отец говорил маме абсолютно серьезно: «Жанна, гони всех палками!» Даже на дискотеку я ходила всего дважды в жизни – летом иногда уезжала к бабушке и дедушке и они меня отпустили пару раз, провожая и встречая. Папа об этом не зна ет до сих пор. Нет, он не  тиран, в нем нет грубости, просто строгий и очень принципиальный. Мама, к примеру, не может сходить поболтать к подруге, потому что муж убежд ен: нечего там делать, разговоры – это трата времени. Впрочем, она и сама такая, если я иду в гости к соседке, через десять минут принимается мне названивать: «Когда уже домой?» По работе можно отлучиться, а больше, кроме работы и семьи, никаких дел у человека быть не может – так считают мои родные. Я с этим в основном согласна. Но вернусь к истории с  Вовой. Он занимался строительным бизнесом. Правда в самом начале наших отношений признался: «Честно  говоря, сейчас дела идут не очень. Но все выправится». Про себя отметила: какой он все-таки хороший, прямо идеальный! Другой мужчина на его месте, вероятно, пускал бы пыль в глаза, играя перед девушкой роль успешного бизнесмена, а Володя врать не стал. Подумала, что его материальное положение не имеет для меня значения, а трудности преодолеем. Буду любить и во всем поддерживать, даже приятно строить нашу совместную жизнь с нуля – новый счастливый период у  него будет ассоциироваться со мной. Мы стали жить вместе. Точнее с Вовой и его родителями, они тепло меня приняли. Мама Вовы чуть ли не каждый день говорила о том, как она мечтает стать бабушкой: «Юленька, скорее рожай, а воспитывать поможем, ведь мы теперь одна семья». Ее слова отзывались во мне. Думала, как же мне повезло встретить людей, которые так же, как и я, считают семью главной ценностью. Чувствовала себя по-настоящему счастливой. Записала клипы «Ты не бойся» и «Одна свеча», давала концерты, летая как на крыльях. Мы с Вовой сыграли свадьбу, на ней были только самые близкие – так мы с ним вместе решили. Счастье любит тишину. В семью мужа я пришла с открытой душой. Его родителей стала называть мамой и папой. Свекровь женщина  властная, такой генерал в юбке, имеет колоссальное влияние на сына и мужа. Свекор достаточно мягкий: как жена скажет, так и будет. Я пыталась перенять традиции и правила их дома, подстроиться, угодить. Со свекровью мы вместе ходили к косметологу и на спа-процедуры, смотрели по телевизору ее любимую передачу «Давай поженимся»  и обсуждали женихов и невест. Мне хотелось сделать ей приятное. Я продолжала работать, зарабатывала. Все деньги приносила в семью – «в общую копилку». В какой-то момент почти перестали рождаться новые песни. Для творчества необходимы вдохновение и максимум свободного времени, а мои силы уходили на Вову.  Свекровь внушала, что дом надо вести так, как любит ее сын. Готовить бутерброды, накрывать стол, стелить салфеточку как ему нравится и как он привык. Она довлела надо мной своим вкрадчивым голосом с железными нотками, а я ходила будто зомби и повторяла: «Ну конечно, я все буду делать только так, как Вова любит, и никак иначе». И вы не поверите – ощущала себя счастливой! Наступил декабрь 2011-го. Считаные дни до новогодних каникул. Я – на пятом месяце  беременности. В выходной муж предложил: «Поехали за город». Там Вове захотелось покататься на снегоходе. Сделал круг по полю, подкатил ко мне: «Садись сзади – я все проверил, кочек нет». Я и села. Вова дал по газам, снегоход рванул с места, я подскочила на кочке – низ живота пронзила нестерпимая боль. Она длилась всего несколь ко мгновений, и я подумала, что ничего страшного не произошло. Через несколько дней, а именно тридцать первого декабря, я собиралась работать в сборном концерте, но началось сильное кровотечение. Вместо концертной площадки оказалась в карете скорой помощи. Врачи не скрывали: ситуация серьезная. А Вова, мой обожаемый Вова, оставив меня в приемном покое больницы, поцеловал в щеку, помахал рукой и уехал. А потом всю новогоднюю ночь, сколько я ни звонила, муж не брал трубку. Мне хотелось получить поддержку по телефону. Но он, наверное, считал, что я сильная и со всем справлюсь сама. Я бы на его месте была на связи, семья – это ведь не только бутербродики «как Вова любит», но и взаимная поддержка в трудных ситуациях. Но я осталась со своей бедой один на один. Родителям – ни своим, ни его – звонить не стала, не хотела их волновать. К сожалению, ребенка спасти не удалось, беременность замерла. Когда меня через семь дней выписали, Вова улыбался и говорил: «Все будет хорошо!» – а я по ночам слезами умывалась, думала о малыше, которого мы не убе регли. И было очень больно вспоминать, что муж оставил  меня одну в больнице в такой тяжелый момент. Остался неприятный осадок.  Потом вроде бы все улеглось. Наступила вторая беременность. Я ходила в женскую консультацию на витаминные капельницы, лежала на сохранении. При этом продолжала  работать. Так вышло, что и в первую неудачную, и во вторую беременность мне не довелось осесть дома, наслаждаясь своим прекрасным состоянием. В Володином бизнесе, по его словам, продолжались проблемы. Муж выглядел расстроенным, говорил, что никак не удается выкарабкаться. Принималась его успокаивать: «Ничего страшного, ведь я зарабатываю. Готова, если надо, есть одну гречневую кашу, лишь бы мы с тобой были вместе, мы ведь семья». Думаю теперь: какой же оставалась наивной дурочкой!   Вове, конечно, было комфортно со мной: я ничего не требовала, деньги приносила. Когдато он мне весьма цинично заявил: «Ты сама виновата – все взвалила на свои плечи, а надо было меня пинать». А мне-то было его жаль, я его берегла! – Родившегося сына вы назвали Сашей. Признайтесь: всетаки в честь Шульгина? Старая любовь не ржавеет? – Нет, не в его честь. Называли по святцам, сын родился накануне дня святого Александра. Кроме того, его крестный Александр, крестная Александра, и батюшка крестил – тоже Александр. У меня дядя – Саша, двоюродная сестра – Саша… В такой компании просто не было других вариантов! Нас с сыном выписали из роддома. Встречали мои родители, муж и свекор со свекровью. В машине свекровь привычным приказным тоном говорит мне: – Так, Юлечка, сними с ребенка шапку – жарко. Я вдруг впервые посмела возразить: – Это нам с вами тепло. А ребенок маленький, голова  у таких крох самое уязвимое место, так что шапочку давайте оставим. Я сказала любезно, и подумать не могла, что этой фразой ее обижу, а она, оказывается, рассердилась. Перестала со мной разговаривать, а через несколько дней объявила, что уезжает жить на дачу за город. Решила таким образом проучить меня. Как красиво она когда-то говорила: мол, родные люди должны помогать друг другу, упрашивала поскорее родить ей внука или внучку, обещала всяческую поддержку! А тут взяла и уехала. На мне остались крошечный ребенок и двое взрослых мужчин – Вова и его отец. Мне пришлось и готовить, и кормить, и убирать, и нянчить сына. Сашенька рос беспокойным, много плакал, часто не спал по ночам, и я сидела укачивала его, пела песни. Мои родители перебрались в Москву, жили в отдельной  квартире на другом конце столицы, они ехали через весь город, чтобы днем погулять с Сашей, давая мне возможность хотя бы выдохнуть. Вот это была ощутимая поддержка, я немного воспряла. На работу вышла, когда сыну исполнилось… полтора месяца. Другого выхода не оставалось, нужно было содержать семью. Однажды чуть не упала прямо на  сцене: не могла допеть песню до конца, не хватало дыхания, настолько была обессилена. Свекровь – она уже вернулась со своей дачи, увидев меня на пороге с серым лицом, еле стоявшую на ногах, произнесла: «Если тебе трудно и не справляешься, бери няню». Теперь что бы я ни делала, она оказывалась недовольна, ругала и отчитывала меня будто школьницу. Ни за что. Например днем малыш уснул – я начинаю мыть полы. Свекровь возникает в дверях с возмущенным видом, напоминает, что свекор час назад уехал к врачу на плановое обследование: – Если человек уехал из дома, мыть полы – плохая примета! Тебе же не хочется нас похоронить?! Ну вот такое у нее мировоззрение! Пытаюсь объяснить: – У меня нет другого времени убираться, ведь скоро проснется Саша. А чуть позже отчитывает меня из-за немытых полов: мол, а надо   успевать! При том, что я умудрялась все успевать – и Сашенька весь день на мне, а вечером предстоит ехать на концерт работать. Возможно, отношение ко мне было бы другим, если б я повела себя иначе с первого дня знакомства – показала характер, а не подстраивалась. Сей час могу сказать, что с нами обращаются ровно так, как мы сами позволяем. Когда сыну исполнилось полгода, я уговорила Вову съехать от его родителей. Мы сняли дом. У меня будто груз с плеч упал – не надо больше оглядываться и думать, что скажет его мама. И все бы хорошо, но муж все чаще стал уезжать: «Юль, я на полчасика. По делам. К родителям. Скоро вернусь». Уедет – и нет его и час, и два, и пять… Возвращается чуть ли не за полночь. Объяснение одно: «Дела задержали». Свою машину продал – уезжал на моей, да я еще и денег давала. У него, как он говорил, не было даже на бензин. Спрашивала: – И все-таки – куда едешь? – По работе. Вот только от этой так называемой работы деньги в доме не появлялись. Сам Вова уверял: «Я делаю все возможное и невозможное, чтобы вытащить бизнес и начать зарабатывать». И снова уезжал. Так продолжалось месяцами и годами: он вешал мне лапшу на уши, а я безоговорочно во  все верила. И мысли не было развестись. Как можно? Ведь у ребенка должен быть отец. Мы прожили почти пять лет. Но последний год был просто беспредельным ,  муж  меня буквально не замечал. Однажды позвонил мой старый приятель и предложил сходить в театр. Сын был дома с няней, я подумала, что кроме работы и стирок-уборок давно в жизни ничего не видела, и приняла предложение. Если честно, надеялась: вдруг Вова приревнует, даст понять, что не относится ко мне как к пустому месту. Приятель заехал за мной, и мы отправились в театр. Муж лежал на диване перед телевизором – даже головы не повернул, когда я уходила. Вернулась довольно поздно.  Он по-прежнему смотрел телевизор. Хотя бы ради приличия спросил, где была. По-моему, даже не заметил моего отсутствия. Ему было просто наплевать. Наш союз стал странным: мы жили не как муж и жена и даже не как друзья, а как соседи. Вова утром вставал, завтракал, садился в машину и уезжал на весь день. Мой папа говорил: – Твой Вова тебя обманывает, это видно. Я не верила, принималась горячо защищать мужа: – У него просто плохой период в жизни, черная полоса, поэтому он так себя ведет. Однажды снова уехал «на полчасика» и долго не возвращался. Звонила – не брал трубку. А потом ответил… женский голос. Позже общие знакомые показали мне эту девушку, «утешавшую» моего мужа в очередной «сложный период его  жизни». Честно говоря, сейчас я ей даже благодарна. Ведь у меня наконец спала пелена с глаз, поняла, насколько прав был мой отец. Володя – не идеал, не принц, каким я его себе нарисовала. Он, конечно, высокообразованный человек, но балабол, который умеет красиво говорить, хотя при этом его слова расходятся с делом. Так же, как и у его мамы. Он вернулся домой утром и увидел такую картину: все его вещи – рубашки, брюки, костюмы, вплоть до зарядок, флешек, дисков – валялись во дворе. Я собрала их и выбросила с балкона. Даже не ожидала от себя такой решительной и эмоциональной реакции. Возмущаться Вова не стал, сказал: «Ну все понятно». Вернул мне ключи от моей машины и вызвал такси. Вечером позвонила свекровь. Видимо, он поехал к ней, нажаловался. Она сказала холодно: «Ты собралась разводиться? Так вот запомни: ваши отношения сойдут на нет, у ребенка не будет отца». Я все-таки надеялась: пусть мы с Вовой разведемся, но ребенок-то ни при чем. Володя же мечтал о детях! В моей семье был пример: дедушка расстался с бабушкой и при этом продолжал участвовать в жизни своих сыновей – моего будущего папы и его брата, под держивал их. Когда мальчики выросли и у них появились свои семьи, он помогал и внукам. Дедушку я обожаю. К сожалению, Вове такой подвиг оказался не по плечу, он не имеет особого желания общаться с сыном, не помогает, не вижу у него отцовских чувств. Звонит очень редко. В последний раз – четыре месяца назад. Поинтересовался: – Ну как у тебя дела? Пришлось напомнить: – Вообще-то у тебя есть сын. Ты не хотел бы с ним повидаться? Он затягивает привычную уже песню: – Приеду сразу, как решу свои проблемы. Свекровь живет в тридцати минутах езды от нас, тем не менее она не видела внука больше трех лет. И не стремится. Ни с днем рождения, ни с Новым годом она Сашу не поздравляет. Сыну семь с половиной, многого еще не понимает. Просит: – Мам, позвони папе, я соскучился. Звоню при нем. Хотя злость буквально клокочет, стараюсь говорить спокойно: – Вова, ты когда приедешь к сыну? – Завтра. Но назавтра его нет. Как меня кормил «завтраками», так теперь кормит ими сына.