Читать книгу За два столетия до конца - Болдырева Елена - Страница 1

Четыре года тому назад перед Милеей Грайв даже не стоял вопрос о том, куда ей поступать после школы. Когда шебутной девчонке с курносым носом, белыми кудряшками, зеленющими глазами и несносным характером исполнилось двенадцать, подружка Битси подарила ей книжку о приключениях высшего боевого эмтэгра Гаройна. Воображение Милеи было просто потрясено этим достойнейшим произведением со звучным названием «Великий Негаборец», и она уверенно заявила отцу, что, когда вырастет, тоже станет высшим боевым эмтэгром.

Родители безусловно «поддержали» идею малолетней дочери. Еще бы! Учитывая, что семья Грайв была одной из влиятельнейших в Империи, а, собственно, сам Лорд Грайв занимал пост заместителя министра имперских транспортных сообщений, то он, буквально, «мечтал» о том, чтобы его возлюбленная дочь посвятила свою жизнь поиску и уничтожению различного рода нечисти в богами забытых уголках Вселенной.

Ференс и Дейра Грайв посмеялись и забыли, но деятельная и упрямая Милея приступила к реализации своих планов на будущее со всей присущей ей настойчивостью.

Перво-наперво она повесила над кроватью стереографию Председателя комиссии по отбору в Управление высшей боевой макротрансконфигурации и по совместительству ректора Императорской Академии Макротрансконфигурации энергии лорда Эрхиона Эрдена. Мудрые ясные глаза крупного седовласого мужчины в необъятной мантии, взиравшие на нее со стены комнаты, являлись прекрасным мотиватором для того, чтобы окончить школу с отличием и без всяких протекций со стороны влиятельного родителя, оказаться студенткой лучшего эмтэ-учебного заведения Империи у лучшего макротрансконфигуратора всех времен и народов, которого, собственно, так и называли – Великий эмтэгр. И потом стать одной из ВБМ.

О да! А потом…

Живое и яркое воображение Милеи тут же подсовывало ей героические батальные картины с нею и Гаройном в главных ролях. Они были неизменно выполнены на фоне павших от их ауронеров и мечей негативов. Вместе с Гаройном она перешагивала через бесчисленные хладные трупы поверженных врагов, а затем ее герой, конечно же, изрекал нечто пренебрежительно-ироничное. И они, взявшись за руки, шли…

В общем, это уже не так важно куда. Возможно, на следующую планету, оккупированную нежитью, или же отдыхать от трудов ратных в компании других, неизменно смотрящих на них с завистью и восхищением, негаборцев. Главное, с чувством выполненного долга и уверенностью в светлом будущем Империи. Короче – полнейший восторг.

Как существо разумное, Милея понимала, что одних только мечтаний мало, поэтому все свое свободное время посвящала учебе. К окончанию школы у нее был не только «золотой» аттестат, но и солиднейший запас знаний в области эмтэ.

Обычно, перед тем как поступать в ИАМ, желающие обучаться в Академии заканчивали профильный эмтэ-вуз, или, на худой конец, колледж. Но никто не запрещал подавать документы и сразу после школы. Другое дело, что ты вряд ли туда поступишь, имея в запасе только школьные знания.

Суть в том, что первым сдаваемым абитуриентом предметом являлась макротрансовая дисциплина, а в школе этому не обучали. Закладывали только базисные научные знания. А управлять своей аурой разумное существо начинало лишь с подросткового возраста, а до этой поры доступ к высоким энергиям ему был закрыт. В двенадцать-тринадцать лет начинала проявляться способность видеть свою энергетическую оболочку, еще через год-полтора – производить с ней элементарные манипуляции. И только к пятнадцати годам открывалась возможность полноценно управлять ею. А потом все зависело от самого ребенка и, конечно, его родителей.

Милее не стоило сильно надеяться на родителей. Они, естественно, занимались развитием эмтэ-способностей дочери, но без фанатизма. А Мили нужен был как раз-таки фанатизм. Причем до такой степени безумный, чтобы сразу после школы пойти в ИАМ. И она знала, кто ей поможет в деле осуществления ее мечты – бабуля. Она была очень сильным эмтэгром.

И Милея принялась за осаду бабушки.

Конечно же она не сказала, что собирается в ИАМ. Понятное дело. Просто сообщила, что хочет двигаться по эмтэ-линии и в будущем стать чиновником не ниже папы. Бабуля в тоже занимала не самый низкий имперский пост. Она была девятым эмтэгром, то есть специалистом по макротрансконфигурации энергии девятого государственного ранга. А это вообще о-го-го! Так что, главное было ее уболтать, а там пойдет как по маслу. И, естественно, Мили с ее упорством это удалось. Плюс ко всему она много занималась сама. Побросав все свои танцы и музыки ко всеобщему расстройству родителей, Мили полностью погрузилась в эмтэ.

Где-то года через два Милея слила себе на визер из потока информацию по программе обучения на первом курсе общеэмтрансовского факультета ИАМа. Она с жадностью впивалась глазами в строчки с наименованиями тем профильных лекций и… ничего не понимала. Вот совсем.

Возможно, кого-нибудь другого это и сбило бы с пути и повергло в уныние. Кого-то другого – да. А Милея стиснула зубы, мысленно вопросила себя: неужели она настолько тупа и безнадежна, и, решительно дав себе отрицательный ответ, опять с головой погрузилась в эмтэ-науку.

Через год упорных занятий она повторила попытку освоения программы первого курса. Чуда, конечно, не произошло, и ее взгляд, увы, не смог побежать легко и непринужденно по строчкам тяжелых фраз, впитывая информацию, но уже что-то наметилось, появился какой-то контур. Это как собрать рамку у паззла – да, перед тобой карта с одним сплошным белым пятном, но ты уже понимаешь, что начало положено, и довести его до конца – дело времени. Теперь к энтузиазму добавилась еще и вера в успех. Понимание этого окрылило Милею, и она полетела навстречу своей мечте.

Мили все чаще и чаще открывала программу. Теперь она уже не казалась ей каким-то потусторонним набором символов и слов, а служила важным источником информации. К концу школы для нее стало ясно, что при желании она могла бы сдать экзамены за первый курс ИАМа экстерном, но, во-первых, это было невозможно, а во-вторых, Мили коварно надеялась на то, что ей почти целый год ничего учить не придется, и она сможет все время проводить в обширнейшей библиотеке Академии и тренировках по фехтованию, чтобы достичь звания хотя бы кандидата в премастера.

По мере ее взросления, в ее мечтаниях все реже и реже обнаруживалось присутствие великолепного Гаройна. Его блестящие аскиановые доспехи слегка потускнели на фоне других не менее выдающихся персонажей негаборческого эпоса, да и подросшая Милея научилась отличать вымысел от реальности и поняла, что служба в УВБМ это, скорее, тяжелая почетная работа, нежели романтическое приключение. Тем не менее ее желание пойти в высшие боевые эмтэгры в семнадцать лет оставалось таким же непоколебимым, как и в двенадцать, и она отослала документы на поступление в ИАМ на общеэмтрансовский.

Все еще не воспринимая всерьез решение Милеи пойти в УВБМ, родители не препятствовали ее поступлению в Академию, справедливо полагая, что она, в конце концов, образумится и выберет себе нормальную профессию на эмтэ-поприще. Да и, как бы там ни было, главное для девушки – это замужество.

Следуя этому принципу, отец Милеи на одном из приемов представил дочери молодого демона, который работал в его ведомстве.

Ференс Грайв был давно знаком с батюшкой этого юноши и являлся его хорошим приятелем. К тому же Лайнес Верг его привлек еще и тем, что был очень упорным, настойчивым и принципиальным. А чтобы совладать с характером его дочери, нужно было быть ей под стать. Но жестче.

Милея только фыркнула в адрес своего потенциального ухажера. Ну да, отличная пара: конторский служащий и без пяти минут студентка ИАМа – будущая негаборщица.

«Вы бы меня еще с визажистом познакомили» – думала Мили и свысока разглядывала стоящего перед ней молодого симпатичного демона, несмотря на то что уступала ему в росте сантиметров тридцать.

Легко поступив в Академию на общеэмтрансовский факультет, Милея отдала все силы учебе. Ее соседка по общежитию Мирра, с которой они затем четыре года делили комнату, поначалу часто недоумевала, зачем так напрягаться.

– Тебя что, отец наследства лишит, если ты ему диплом с отличием не предъявишь?

– Да нет, как раз наоборот. Родители считают, что после Академии я сразу выйду замуж за какого-нибудь парня из хорошей семьи и нарожаю им внуков. Представляешь, они уже присмотрели мне кого-то там с папиной работы. Достойнейший юноша, достойнейший, – спародировала Мили отца и так же, как и он, многозначительно потрясла пальцем в воздухе.

– А чего ты тогда дни-ночи в библиотеке?

– В УВБМ хочу пойти.

Подруга покрутила пальцем у виска.

– Ненормальная. Туда женщин не берут.

– Берут. Я даже читала о нескольких, которые там служили.

– Дурная ты, Милька, тебе вон само счастье в руки плывет, а ты…

За четыре года общения обе подруги своего мнения так и не поменяли.

Итак, впереди был последний пятый курс и, соответственно, специализация. Студенты переходили из «мальковой общаги» в главный корпус.

Можно было вполне себе уйти и после четвертого: образование ИАМа и квалификация «Эмтэгр общей практики. Шестой ранг» давали широчайшее поле для профессиональной деятельности на благо Империи. Многие так и поступали. Но только не Милея Грайв. О нет! Ее ждал курс Высшей боевой макротрансконфигурации энергии в исполнении маэстро Эрдена, по окончании которого ей сразу дадут не седьмой, как всем остальным закончившим пять курсов ИАМа, а восьмой – уже высший – ранг. А потом иные миры, битвы и приключения.

Мили завизжала от счастья, когда увидела свою фамилию третьей в списке из восьми счастливчиков, приписанных в группу ВБМ. От переполнявшего ее восторга она даже бросилась на шею Мирры. Ее подруга тоже, кстати, решила пойти на пятый курс Иамского факультета общей эмтэ, но, понятное дело, не к «вышакам», а к «правоведам».

– Мирка, я счастлива! Я попала туда. Представляешь? Попала!

– Ты лучше подумай, что родителям скажешь. Они же ждут тебя домой с чемоданами и дипломом.

– Да что-же ты за зануда такая? Даже не дашь победой насладиться!

Милея отправилась домой на каникулы, внутренне готовясь к жесткому противостоянию с родителями и мысленно прокручивая в голове их аргументы и свои контраргументы.

Выйдя из порткабины во дворе своего дома, Мили увидела развалившегося в шезлонге у бассейна брата.

– Болкан! – завопила она и бросилась ему в объятия.

Старший сын и наследник Грайвов Болкан в прошлом году окончил летное военное училище и на данный момент служил Империи в чине лейтенанта пограничных космических войск. Несмотря на прекрасные перспективы, родители понимали, что успешная карьера Болкана все-же находилась под вопросом. Насколько молодой человек был умен и сообразителен, настолько же одарен неуемной фантазией и склонностью к хулиганству и авантюризму. В общем, они с Милеей были два сапога пара.

Болкан закружил сестру в воздухе и расцеловал в обе щеки.

– Милька, какая же ты взрослая! Парень есть?

– Будет потом когда-нибудь. Не до того сейчас.

– Как учеба?

– Отлично. Даже без четверок.

– Значит, так и осталась зубрилкой, да?

– Вот сейчас как тресну тебя по старой памяти. Будешь знать!

– Ладно-ладно. Ну что, сестренка, успела попрощаться со своим любимым лордом Эрденом?

Милея видела лорда Эрхиона Эрдена только единожды, когда он произносил приветственную речь перед поступившими в ИАМ. Он почти никогда не появлялся в допкорпусе Академии. Ректорат находился в основном здании, где лорд ректор проводил занятия у пятикурсников. А «мальки» – студенты с первого по четвертый курс – жили и обучались во вспомогательном. В главный корпус им хода не было.

– А я его так и не видела ни разу с первого курса. Но теперь все – я же на пятом и перехожу в основной. И теперь он будет у нас преподавать. Высшую боевую макротрансконфигурацию энергии. Целый год.

Несколько секунд Болкан стоял с открытым ртом.

– Что??? Ты поступила в группу лорда Эрдена? Боги, Милька, неужели ты до сих пор не бросила эту бредовую идею насчет УВБМ? Ты ж уже взрослая!

– Ну да. Поэтому и не изменяю своим принципам!

После того как выяснилось, что Милея не только остается в Академии еще на год, но и поступила в группу боевых эмтэгров лорда Эрдена, был грандиозный скандал. Мама, пригорюнившись, сидела на диване в гостиной и молчала, папа бушевал, а Болкан, получая неземное удовольствие от всего происходящего, изредка вставлял едкие фразы.

Все аргументы родственников разбивались о непробиваемую стену Милеиного упрямства.

Нет! Она не отступит, кто бы что не говорил.

– Милея, деточка, – пыталась урезонить ее мама и зайти с другого конца, – мы на выходных пригласили в гости Лайнеса Верга. Ты не забыла его?

– А… Потенциальный женишок. Помню, а как же! Смазливенький такой кросавчег, – откомментировала Мили папиного протеже.

На ее лице заиграла лучезарно-ядовитая улыбка:

– Пусть приходит, – произнесла она голосом, не сулящим парню ничего хорошего, – пообщаемся, чего уж… Вы по-прежнему, значит, замуж спихнуть меня хотите? А почему я? А? Пусть вон Болкан женится.

– Не, – лениво заметил со своего места младший Грайв, облизывая крем с десертной ложки, – мне он не нравится. Не в моем вкусе. Я по части девчонок спец.

Это были самые длинные каникулы в жизни Милеи. Она считала дни и нетерпеливо ждала, когда же закончится этот проклятый «отдых» и начнутся суровые академические будни. С одной стороны, ее постоянно пилили родители, взывая к разуму и предлагая «бросить дурить», уйти из Академии и вернуться домой, в семью, в их объятия.

«Ага! Ага! – кривилась про себя Мили. – Знаю я вас. В ваши объятия, как же… И в объятия Лайнеса Верга тоже. Вам дай палец укусить – так вы сразу на него кольцо наденете!»

С другой стороны, ее осаждал Верг. Своими цветами, страстными взглядами, настойчивыми ухаживаниями он доводил ее до истерики. К тому же Милея была абсолютно уверена, что основная доля чувств ухажера приходится не на нее саму, а на статус «дочери шефа».

Как же он был ей противен этот Лайнес, кто бы знал!

Но была еще одна сторона – третья и самая ужасная – Болкан. Его издевательства над ней были просто чудовищными. Да, естественно, объектом его насмешек были и ухаживания Верга тоже. Но это полбеды. Милея сама не питала к своему поклоннику никаких возвышенных чувств, поэтому легко переносила словоблудия Болкана по этому поводу. Но то, как он высмеивал ее будущую карьеру в УВБМ, было просто невыносимо!

– Скажи мне, любезный братец, а тебе не пора ли на службу? Что-то ты подзадержался. Может тебя давно уволили, а ты боишься признаться?

– Что ты, дорогая сестрица! Я попросил продлить мне отпуск за свой счет, чтобы в полной мере насладиться общением с будущим великим боевым эмтэгром Империи Милеей Грайв.

К величайшей радости Мили наконец-то Болкан отбыл во флот. Дышать стало легче. Сконцентрировав все силы на своем ухажере, она вскоре так запинала бедного Лайнеса, что тот боялся лишний раз с нею встречаться.

Родители, приняв неизбежное, тоже немного успокоились, теша себя надеждой, что ей все равно в Управление не попасть. Туда и не таких не брали. А она просто фантазерка и пигалица.

Так что, остаток лета Мили провела более-менее спокойно, наслаждаясь будущими мечтами о своей службе в УВБМ.

То, что она там рано или поздно окажется, не вызывало у нее никакого сомнения.

***

Эволюционный процесс на любой планете всегда идет одним и тем же путем и приходит к единственной жизнеспособной форме разумного организма, обитающего в воздушной среде – человекоподобной. Вся история существования цивилизации от Большого взрыва до настоящего времени подтверждала тот факт, что вершинной моделью эволюции является двурукое, двуногое дышащее кислородом существо с вертикальной осью симметрии.

Статус непреложной у этой аксиомы утвердили демоны – цивилизация, возникшая на планете Триал звездной системы Сколлари в величественной и прекрасной Туманности Андромеды.

Главным фактором, определившим стремительное развитие демонов, а в последствии и всей многорасовой цивилизации, была их способность управлять квантовыми процессами, характерными для микромира, и применять их на макроуровне. Если для других существ было невозможно понять, каким образом физический объект макромира может быть и материей, и энергией одновременно, так как это полностью противоречило их жизненному опыту и понятию о здравом смысле, то демоны пожимали плечами и говорили: «да все нормально, это макротрансконфигурация энергии, это легко, смотрите…» И моря вскипали пламенем, земля превращалась в воздух, а планеты рассыпались на кварки.

Эмиссары демонов с помощью переходных кристаллов, позволяющих телепортироваться в пространстве на любые расстояния, отправлялись в иные миры, год за годом расширяя исследованную область своей Галактики.

Процесс этот был не так прост, как казалось на первый взгляд. В переходной кристалл нужно было вложить идеально выверенные динамические координаты нужной точки в пространстве. Учитывая, что любая планета вращается вокруг своего светила, одновременно с этим светило вращается вокруг центра Галактики, а Галактика находится в расширяющейся Вселенной, проблема внесения точных динамических координат в переходной кристалл оказывалась достаточно сложной. Ведь нужно было учесть все: от влияния находящихся на орбите планеты спутников до релятивистского масштабного фактора. Но в любом случае эта задача была выполнимой.

По мере развития переходных перемещений в кристалл вносились такие дополнительные параметры как невозможность попадания переходящего тела в никакую иную среду, кроме воздушной, или в среду, имеющую больший температурный диапазон, чем тот, который может выдержать живой организм без катастрофических для себя последствий.

Но в конце концов, система переходных перемещений была отлажена, усовершенствована, и процесс поиска новых миров вышел на качественно новый уровень.

Во время одной из таких исследовательских экспедиций демоны обнаружили планету, населенную разумными существами, которые называли себя гномами. Расу, произошедшую от приматов.

Планета гномов Гнорин, вращающаяся вокруг Горна, находилась в одной из звездных систем, находящейся в галактике местной группы Андромеды. Для своих размеров Гнорин обладал очень большой массой, и, соответственно, повышенной гравитацией. В его коре и мантии содержалось огромное количество пород, насыщенных тяжелыми химическими элементами: осмием, платиной, иридием и золотом. Кроме этого, климат на планете был достаточно суров – жизнь была распространена только в узком экваториальном поясе. Остальная часть Гнорина была покрыта льдами.

Все эти факторы не могли не отразиться на населяющей планету расе. Сила притяжения повлияла на рост гномов, а холодный климат – на их внешность.

Повышенная густота волосяного покрытия мужчин и женщин гномов была крайне важна в суровом климате Гнорина. Причем, если у гномов-мужчин он был распределен по всему телу, защищая голову, подбородок, руки, ноги и другие стратегически важные места, то у гномов-женщин это был длиннейший плащ шикарных рыже-каштановых волос, в который при острой необходимости можно было закутаться с ног до головы. Заплетенную косу женщины-гномы носили обернутой вокруг талии или, по современной моде, в специальной сумке экроссе.

Маленький рост, шикарная грива медных волос и янтарно-медовые глаза заставляли мужчин из других рас сходить по представительницам прекрасного пола Гнорина с ума. Однако патриархальный строй на планете не давал девушкам-гномам свободы выбора спутника жизни. Как выяснилось, в межрасовом браке у них никогда не рождались дети-гномы. Только дети расы партнера. Поэтому немногочисленные браки гном с представителями других народов резко осуждались ортодоксальным домостроевским гномьим обществом.

Следующими демоны отыскали в Млечном пути людей. Так же, как и у гномов, у людей отсутствовали способности к макротрансконфигурации энергии, но технологии развивались семимильными шагами. Уже был освоен в промышленных масштабах термоядерный синтез, пилотируемые космические корабли долетали до дальних планет Солнечной системы, совершенствовались средства связи. Земля – родная планета людей – стала слишком маленькой для бурно растущей человеческой цивилизации, а процесс витерации (адаптации к жизни) планет ими освоен еще не был, поэтому демоны появились как нельзя более кстати.

Не прошло и трехсот лет после присоединения людей, как в галактике Треугольника демоны отыскали расу шарнов, произошедших от летающих приматов птеропоидов.

Мужчины-шарны были двухметровыми сильными существами с белоснежными перьевыми крыльями, благодаря которым могли развивать просто фантастическую скорость. К сожалению, их женщины крыльев были лишены. Своей внешностью они практически ничем не отличались от земных. Разве что у всех шарианок был сиреневый цвет глаз и такие же волосы.

Шарны обладали узкоспециализированным эмтэ-даром – если они чувствовали опасность для себя или своих близких (а интуиция у них была развита просто потрясающе), то могли поставить ментальный и физический блок от любой возможной угрозы и защитить как себя, так и свою семью.

Но все же самым потрясающим открытием в случае шарнов стало не это. Дело в том, что они являлись кремнийорганическими существами, хотя были настолько похожи на все остальные расы, что это казалось невероятным. Существование шарнов полностью попрало уже начавший свое прочное укрепление белково-углеродный шовинизм.

Но вскоре цивилизованный мир получил от шарнов еще один сюрприз. Выяснилось, что у них была одна особенность, которую в скором времени по достоинству оценили все народы – шарны являлись непревзойденными кулинарами. Видимо, природная интуиция помогала им как-то считывать идеал вкусовых ощущений, которых ждет конкретный клиент от конкретного блюда и, соответственно, сочетать его ингредиенты в самых оптимальных пропорциях.

Вскоре на освоенных планетах начали открываться шарианские заведения общепита, попасть в которые было истинной удачей. Постепенно рестораны и кафе, принадлежащие другим народам, позакрывались. Остались только гномьи таверны, где разливали их эль, отказаться от которого вряд ли бы кто согласился, да востребованные во все времена человеческие фастфуды.

И, наконец, в спутнике Млечного пути Большом Магеллановом Облаке демоны обнаружили эльфов – потрясающе красивую расу, произошедшую от калеонусов – крылатых кошачьих. В процессе эволюции у калеонусов атрофировались крылья, но кости остались полыми, это сделало тонких высоких эльфов такими легкими. Эмтэ у них не было, но культура и искусство были на таком высочайшем уровне, что никто иной даже сравниться с ними не мог. Оперные певцы, художники, композиторы, писатели, поэты, балетные труппы… Другие расы могли только молчать в восхищении, приобщаясь к этой величайшей и несравненной культуре.

Изучая вновь открытые расы, демоны видели, что для всех них выполняется правило: «одна планета – один вид». Однако на самом Триале эволюционный процесс пошел несколько иначе, чем в остальных мирах.

На заре своего существования ветвь несущих в себе ген осознанности ящеров разделилась на две: летающих и передвигающихся по земле. Бескрылые ящеры превратились в прямоходящих, покрытых в большей или меньшей степени чешуей существ с красноватым отливом кожи, красным волосяным покровом, почти немигающими зелено-желтыми глазами, раздвоенным языком и рудиментарным хвостом.

От ветви летающих ящеров сначала отделилась одна самостоятельная ветвь, из которой впоследствии возникли так называемые демоны-воины. Они мало чем отличались от бескрылых, но имели гораздо более выразительные черты: мощные крылья, исполинский рост, достигающий двух с половиной метров, темно-карминовую кожу, рога, длинный хвост, плечевые и локтевые шипы.

Оставшаяся после отделения демонов-воинов ветвь еще очень долго просуществовала как одно целое, пока, наконец, не разделилась на две: драконов и демонов-правителей. Драконы разумом почти не обладали, но имели колоссальный эмтэ-потенциал. Демоны-правители, в свою очередь, были тесно связаны с драконами ментально и могли управлять их макротрансконфигурационной энергией по своему усмотрению.

В дальнейшем именно эта способность правителей позволила демонам покинуть родную планету и отправиться на поиски и освоение иных миров.

Процесс этот выглядел так. Сначала ученые находили в дальнем космосе экзопланету, пригодную для жизни. Затем подвластные демонам-правителям драконы заряжали кристаллы добываемого на Триале ванадинита энергией, необходимой для квантовой телепортации объекта живой или неживой природы на дальние космические расстояния. Насыщенный концентрированной энергией ванадинит телепортировал исследователей нового мира до нужной точки в пространстве. Первопроходцы трансформировали планету для комфортабельной жизни, которую затем заселяли колонисты.

Внешне демоны-правители были поменьше воинов, хотя двухметровый рост для них был вполне нормален. Кожа их была серой, волосяной покров черным, а черты лица очень напоминали драконью морду: две щели ноздрей, желтые глаза с перепончатым веком, выдвинутая вперед челюсть с очень тонкими, почти незаметными губами. В отличие от старшей ветви, они не обладали столь выдающимися эмтэ-способностями. Собственно, это не так было важно, потому что им все с лихвой компенсировали драконы.

Благодаря плотной ауре и, соответственно, способности влиять на процесс энергообмена в организме, жизнь демонов бескрылой ветви могла продолжаться до пятисот лет. Возраст правителей и воинов мог достигать двух тысяч из-за их способности трансдифференцировать клетки организма.

Увы, по закону компенсации, все эти преимущества с лихвой нивелировались одним большим и существенным «но», в котором просматривался гениальный рационализм природы.

Дело в том, что бескрылая ветвь была самостоятельным видом, и у нее не было проблем с воспроизводством потомства: демоны встречались, влюблялись, рожали детей по своему усмотрению с понравившейся демоницей. У летающей ветви разумных ящеров было все гораздо сложнее. Их репродуктивный возраст не был ограничен, но родиться у них могли только особи их вида и мужского пола. Природа не наделила их способностью передачи Х-хромосом, а эмтэ была в этом случае бессильна. Поэтому крылатые и не могли существовать как самостоятельный вид – у них попросту не было женщин. Чтобы продолжить свой род, им были необходимы обычные демоницы. Но и тут было все не так просто. Инстинкт размножения просыпался только с появлением диады – женского организма, комплементарного организму крылатого демона. Определить диаду было достаточно просто: визуальный контакт и запах. Только вот сначала нужно найти ее! Но если правитель или воин все-таки встречал свою пару, то обмениваясь с ней своей энергией, зацикливал их ауры в одну и продлял как свою, так и ее жизнь еще на полтора-два тысячелетия.

К счастью, драконов минула участь их разумных крылатых собратьев, и они выжили, не утратив способность к воспроизведению внутри своего вида. Да, драконы стали самодостаточны, но, увы, не обрели полноценного разума.

По мере роста и расширения общей цивилизации, демоны столкнулись с большой проблемой – несмотря на доброжелательность, разумность и максимальную транспарентность всех намерений, представители других рас их боялись. И гномы, и люди, и шарны, и эльфы произошли от видов, не принадлежащих к ящерообразным. Это была больше инстинктивная боязнь, и ничто было не в силах побороть ее. С демонами общались, взаимодействовали, но открытости и симпатии в отношениях не было. И этот психологический барьер был непреодолим.

Поняв, что с этим поделать ничего нельзя, разумные ящеры приняли единственно правильное на тот момент решение, сплотившее все расы и подтолкнувшее уже начавшую формироваться общую цивилизацию к ее бурному развитию – они приняли схожий с ними облик. Самым подходящим и заурядным был человеческий – эдакое среднее арифметическое. Чтобы все-таки как-то обозначить свою расу, демоны оставили зеленые или желтые глаза с узким зрачком и когти. Это было вполне себе в рамках и не шокировало окружающих так, как их истинное обличие. Они внедрили свой новый облик в ауру и, таким образом, обрели вторую сущность, которую могли принимать по своему желанию.

У демонов крылатой ветви вторая сущность тоже довольно удачно внедрилась, за тем лишь исключением, что для продления рода они вынуждены были принимать свое изначальное обличие. Вступать в связь с диадой, находясь в другом виде они просто физически не могли. Обнародовать эту информацию крылатые не стали, чтобы заранее не отпугивать потенциальных невест из других рас. Хотя, конечно, с трудом можно было представить, что демон-воин обретет свою пару среди людей или шарианок, не говоря уже о гномах.

Со временем демоническая раса настолько свыклась со своей второй сущностью, что первая начала постепенно атрофироваться и вымываться из ауры. А когда началась эпоха межрасовых браков, первый демонический облик исчез совсем, оставшись только в анналах истории.

После того как от демонов перестали в страхе разбегаться другие существа, началась великая интеграция народов. В общую цивилизацию, фундаментом которой, естественно, стала раса демонов, постепенно влились гномы, принеся с собой глубочайшие знания в геологии, минералогии и разведке полезных ископаемых в тяжелейших климатических условиях. Пришли люди с их научно-техническим потенциалом, и над освоенными разумными существами планетами полетели флаеры, появился ИППС – информационная потоковая подпространственная сеть – универсальное средство межгалактической связи, построенное на принципе квантовой запутанности, а перелеты между планетами внутри звездных систем стали общедоступными, так как космические корабли на созданном людьми антиводородном топливе могли достигать почти световой скорости.

Конечно же, переходные кристаллы демонов были непревзойденным средством по скорости передвижения, но на заре формирования общего пятирасового мира их использовали только ученые в целях разведки и освоения новых миров, да органы государственной власти в случаях экстренных ситуаций. Процесс зарядки квантовой телепортационной энергией тогда еще не был достаточно хорошо отлажен технологически и очень дорогостоящ, поэтому внедрение достижений человеческой инженерии было трудно переоценить.

Затем в общую семью влились шарны, способные предчувствовать опасность и предотвращать ее с помощью своих уникальных возможностей. Они поставили эту способность на службу всем разумным существам.

И, наконец, как апофеоз развития цивилизации, пришли эльфы. И народы всего мира замерли от восторга, впитывая их культурное наследие.

***

Радость и предвкушение – это были первые чувства, которые ощутила Милея, выйдя из переходной кабины у ворот любимого ИАМа.

Вдохнув полной грудью холодный бодрящий осенний воздух, она гордо задрала нос и направилась в основной корпус Академии. Туда ее без проблем пропустил верификатор. Теперь она больше не «малёк»!

Общежитие основного корпуса было гораздо более просторным, чем ее бывшее жилище. И, хотя студентов по-прежнему селили по двое, в их распоряжении уже была не одна комната, а целые апартаменты, состоящие из спальни, гостиной (она же кабинет, она же все остальное) и совмещенного санузла. Соседкой Милеи по-прежнему была Мирра, уже успевшая заселиться и радостно встречающая подругу в их новом обиталище.

Самым главным преимуществом главного корпуса Академии перед вспомогательным было то, что здесь разрешалось пользоваться визуальными стереографическими передающими устройствами, а попросту визерами, как их все называли. Ну и ИППСом, соответственно, тоже. В их прежнем корпусе это было запрещено, да и, собственно, там ничего не работало.

Согласно мнению ректората, учебники, библиотека и преподаватели – достаточные источники получения информации. Если нет – иди в свой еженедельный выходной в городскую библиотеку. Или дома найдешь в потоке все дополнительные сведения. А наличие у студентов визеров отнимает у них драгоценное время, ведет к расхолаживанию и снижает успеваемость. Тем не менее существа, желающие получить диплом ИАМа, готовы были терпеть подобного рода неудобства ради возможности обучения в Академии.

Кроме наличия информационной свободы у студентов-пятикурсников, им также разрешалось покидать территорию Академии в любое время. То есть, в отличие от мальков, выпускники не сидели в стенах ИАМа безвылазно по пять-шесть дней в неделю безо всякой связи с миром, а были вполне себе мобильными и самостоятельными. Ограничений по времени для походов за пределы Академии и возвращения из города не было. Да, в этих двух аспектах руководство ИАМа смягчало требования к студентам, оставшимся на курс специализации. А вот во всех остальных они, наоборот, ужесточались.

Отметившись в деканате и получив на визеры расписание занятий, Милея с Миррой вернулись в свою квартирку и весь вечер провели в болтовне и обустройстве. Пятикурсницы не могли нарадоваться простору и комфорту после тесной мальковой общаги.

Натолкавшись, набегавшись и наболтавшись, раскладывая и развешивая свои вещи по полкам и шкафам, студентки улеглись спать очень рано. Но возбужденная донельзя Мили все никак не могла заснуть, находясь в радостном и нервозном предвкушении следующего дня. Она то и дело смотрела на расписание своих завтрашних занятий. В очередной раз над ее визером завис виртуальный лист бумаги, на котором в последней шестой строке значилось: «ВБМ каб. 38 преп. Э. Эрден».

Это был восхитительнейший миг в ее жизни!

Нет, конечно, моментом истины его назвать было нельзя, он наступит, когда в ее руках окажется бордовая книжица с черной надписью УВБМ на обложке. Но и сегодняшний день тоже был очень важен, как реперная точка ее продвижения в боевые эмтэгры.

– Ох, Милька, дурная ты! Вот выгонят тебя из группы… А ведь выгонят – будешь страдать. Не радуйся раньше времени. Там, знаешь, какие требования? Попасть в список – это одно, а выдержать их нагрузки… А ты девчонка. Слабая.

– Не заводи свой бракованный звуковой кристалл по стопятьсотому разу. Никто меня не выгонит! Я четыре года в библиотеке пропадала. И с Ульриком занималась. Он, помнишь, как меня гонял? Как того упыря по болоту.

Мирра помнила, как Мили уговорила их однокурсника заниматься с ней по выходным физподготовкой за плату. Деньги копить на тренировки она начала еще со школы. В УВБМ не попадешь, если не владеешь холодным оружием на уровне премастера. Когда Милея выяснила, что ее новый однокурсник – мастер по единоборствам и премастер по фехтованию, участь бедного Ульрика была предрешена.

На зимние каникулы после первого курса он уехал домой с внушительной суммой в кармане, а довольная Милея с несколькими до автоматизма заученными приемами рукопашного боя, неплохими навыками метания ножей и парой красивых сабельных финтов.

Для пополнения своих финансовых активов Мили обратилась к единственному существу, которое бы ей не отказало – да, конечно, бабушке.

Бабуля Кора была для Милеи всем: лучшей подругой, жилеткой и убежищем от родителей в случае чего. А случаев этого самого «чего» было более, чем достаточно.

Кора прожила со своим мужем долгую счастливую жизнь. К сожалению, так уж сложилось, что детей у нее и ее мужа Прайна не было, и они сосредоточили свое внимание на племяннике Ференсе, а потом и на его детях – Болкане и Милее.

Бабуля Кора была в курсе всех тайных страстей юной Милеи. Знала и о УВБМ, и о Гаройне. Мили была девочкой-экстравертом, поэтому не могла в себе держать долго информацию, чтобы ею не поделиться. А ближе бабули Коры у нее не было никого.

Выпросив у нее деньги на занятия с Ульриком, Милея продолжила совершенствоваться в искусстве фехтования и рукопашном бое.

Она мучила Ульрика все четыре года их совместной учебы в ИАМе. После четвертого курса парень решил уйти, так как не считал свою дальнейшую учебу на общеэмтрансовском факультете необходимой. В боевую группу лорда ректора он не прошел по способностям к эмтэ, а все, что могли ему преподать в плане физической подготовки на пятом курсе, он умел, да и вообще восьмой ранг он сам быстрее заработает, чем еще год сидеть в Академии. Но к этому времени у Мили уже был солиднейший запас боевых навыков, все, что она могла выжать из Ульрика, она выжала, так что будущая негаборщица его милостиво отпустила.

***

Милеин кумир лорд Эрхион Эрден в течение последних трех веков, когда уже окончательно уверился в том, что жизнь его плавно движется к ее закономерному финалу, по максимуму поснимал с себя полномочия в Совете Высших Эмтэгров, делегировав их более молодым и перспективным сотрудникам. Он справедливо полагал, что свое уже отслужил, и случись с ним чего завтра – все застопорится. Ведь именно он, как глава Совета, обладал всей полнотой власти в эмтэ-сфере Империи.

Единственной его нерешенной проблемой была ежегодная проверка «двенадцатых» – самих членов Совета Высших Эмтэгров. И вот эту функцию ему было передать как раз некому. И это являлось огромной проблемой. Хотя, прогнозируя судьбу Империи в ближайшие столетия, он понимал, что скоро это будет не так уж и важно.

Увы, многое станет не важным. Практически все. И где-то глубоко внутри демон был даже малодушно рад тому, что не застанет эти времена – времена распада и краха Империи Виеров, приближающиеся с абсолютной неотвратимостью гибели фотона, перешедшего горизонт событий черной дыры.

Но сейчас он совсем не хотел об этом думать.

Кроме председательства в СВЭ у лорда Эрхиона Эрдена была еще одна должность – он был главой отборочной комиссии, набиравшей сотрудников в Управление Высшей Боевой Макротрансконфигурации.

Работа в УВБМ считалась самой престижной на эмтэ-поприще в Империи, но проходили отбор туда очень немногие. И ежегодно в ноябре лорд Эрден с коллегами искал этих самых немногих. Задача служащих в Управлении была самой ответственной в государстве – крепко держать оборону против ее единственного врага – негативов, то и дело возникающих в разных уголках многотриллионного государства и атакующих мирное население.

Основным же занятием Великого эмтэгра было руководство Императорской Академией Макротрансконфигурации. Он был предметником у пятикурсников – вел Высшую боевую макротрансконфигурацию. Группы у него были маленькие, не больше десяти студентов, и попасть туда было нереально! Деканы факультетов направляли к лорду ректору своих самых выдающихся студиозусов, готовых землю грызть, чтобы оказаться в группе «самогО».

Но если передать пост главы ИАМа Эрден был готов хоть сегодня, то отказаться от занятий со студентами не мог. Это была его связь с реальностью. Он знал, что год, когда он откажется от детей – будет последним годом в его жизни.

И вот новый набор. Демон шел в свою 38 аудиторию и знал наперед, что сейчас будет. Каждый раз было одно и то же. Ему так надоело быть легендой… Смертельно надоело. Только к концу первого семестра студенты переставали относиться к нему как к небожителю и супергерою и начинали видеть в старом демоне вредного препода.

Как всегда, в первые дни сентября Эрден чувствовал себя слегка не по себе. Перед началом каждого учебного года он выпивал высококонцентрированный парафарм асмелии. Несмотря на то, что он находился в облике своей второй сущности, органолептическое восприятие у него оставалось типичным для демона-воина. Человеческая оболочка не могла как у бескрылых демонов полностью подавить обостренные чувства.

Эрдену было трудно находится в толпе народа, которой он был постоянно окружен в Академии. Поэтому по его просьбе один его старинный товарищ-парафармацевт разработал и сварил парафарм, притупляющий остроту восприятия запахов до тех самых пор, пока не выпьешь нейтрализатор. Основой его выступила обычная настойка из асмелии, действия которой хватало только на двенадцать часов. Ее, кстати, иногда принимал и Император пред шумными, многолюдными мероприятиями.

В течение нескольких дней после приема этого парафарма было очень непривычно ощущать свое притупленное восприятие. Будто мир разом лишился запахов, звуков и красок, а еда потеряла вкус.

Но пройдет немного времени, и демон привыкнет. Ему станет казаться, что все в порядке, что мир таков и есть, и его новые оскудевшие чувства станут казаться нормальными и полновесными, будто такими и были всегда.

Привычным взором Эрден окинул высокие стены своего учебного заведения. Сколько столетий он уже ходит этими коридорами… По одному и тому же маршруту. И будет продолжать ходить. До конца.

Империи нужны негаборцы, а народу защитники. Он будет их обучать пока может передвигать ноги, пока в состоянии зажечь ауронер в руке, и пока разум и память не покинут его окончательно.

Это и есть его функция. Его бремя. Ну да, нести его осталось тут не так уж и долго, но сколько бы ни было… Главное, Эрден знал, что умрет с чувством выполненного долга.

Сможет ли его друг Вилеорн подумать перед своей смертью о том же самом?

Нет. Как это ни чудовищно, но, скорее всего, нет.

«Боги, помогите Ви в его поисках!»

Конечно же и сам Великий эмтэгр не был в стороне от устремлений Повелителя найти способ сохранить Империю после его смерти. Во время летних каникул, когда стены Академии пустели до самой середины осени, он полностью погружался в исследования в своей собственной домашней лаборатории. Тоже искал. Боролся. Но и в это лето не нашлось ничего существенного, способного как-то помочь найти выход из этого страшного положения.

«Боги, помогите нам всем!»

Нет, лорд Эрден не верил в богов, собственно, как и все остальные существа в Империи. Демоны, по сути, сами были богами. Гномы – слишком рациональны для религиозности. Эльфы чересчур утонченны и возвышенны – их богом было искусство. У шарнов тоже был свой бог – их интуиция. Лишь у людей остался этот пережиток атавистического мышления. Именно они принесли в культуру цивилизации богов.

Но, как ни странно, иррациональные людские боги прижились. Как некий абстрактный символ всевластия и последняя виртуальная инстанция для обращающегося с просьбой в осуществлении неисполнимых желаний. Ну и, понятное дело, как эмоциональное подспорье в разговорной речи и средство усиления вербальной экспрессии. Тут «богам» и излюбленному в Империи «Мраку» равных не было.

Эрден, естественно, понимал, что его воззвания к высшим силам бесполезны из-за отсутствия таковых. Просто до того хотелось найти выход из этого чудовищного тупика, что было уже все равно к кому и как обращаться.

Лорд Эрден далеко не впервые обдумывал все это. Подобного рода размышления все чаще и чаще занимали его голову последние несколько сот лет.

«Будет ли когда-нибудь конец этим мыслям?» – задал он вопрос сам себе.

И вдруг демон понял, что на этот раз что-то не так. Да, сейчас в его подсознании появилось нечто иное, какое-то непонятное предчувствие.

Странно, но он обратил внимание на него только когда подумал о своем последнем годе в Академии.

«Неужели потому, что это он и есть – этот самый последний год…»

Ректор Эрден зашел в аудиторию и поздоровался с застывшими по стойке смирно студентами. На преподавательском столе уже лежал услужливо подготовленная секретарем бумага со списком группы. Так. Восемь существ. Не густо в этом году. Семь парней и… девушка? Надо же. Ну, девушки и раньше забредали. Где-то с десяток за всю его более, чем тысячелетнюю историю ректорства. Доучились до конца года только четыре или пять. Поступили потом на службу в УВБМ две или три.

– Итак, студенты. Надеюсь, что вы все в курсе, что меня зовут Эрхион Эрден, и встреча со мной не сулит вам ничего приятного в обозримом будущем. Я называю фамилию-имя, вы встаете. Ивор Астинг… Адам Беркин… Милея Грайв…

«Знакомая фамилия. Ах, ну да. Ференс Грайв. Замминистра. Ну и зачем его дочери высшая эмтэ? Прихоть избалованной барышни?»

– Сударыня, – самым светским тоном произнес лорд Эрден, слегка наклонив голову, – Вы уверены, что готовы изучать высшую боевую макротрансконфигурацию?

– Абсолютно, лорд ректор, – задрав нос, уверенно произнесла Милея.

Лорд ректор еле заметно улыбнулся и слегка приподнял брови.

По классу пронесся легкий шелест мужских хмыканий.

Милея очень опасалась, что заробеет перед своим кумиром. Ведь это не кто-либо, а сам лорд Эрден. Почти божество! Но то, как он пренебрежительно к ней отнесся… Вот это его снисходительное «сударыня», а не стандартное «студентка», и даже не «леди», если уж придерживаться норм светского общения, настолько ее взбесило, что она внутренне вскипела от злости.

С детства она только и мечтала о том, чтобы увидеть Великого эмтэгра. Училась и тренировалась как ненормальная ради вот этой сегодняшней встречи. А сколько раз в голове были прокручены возможные варианты их первого общения.

Его эмоции в ее адрес должны были колебаться в диапазоне: легкое недоумение и плохо скрываемое уважение – крайняя степень удивления и полнейший восторг. Что же касается сарказма и пренебрежения, то Милеины мечты их не предусматривали ни в каком варианте.

Получается, ее приняли за избалованную светскую особу, которая оказалась пред светлыми очами лорда Эрдена только ради того, чтобы впоследствии похвастаться своим легкомысленным подругам, что обучалась у «самогО»!

Все оставшееся время до конца урока, хотя Мили и слушала все, что говорил лорд ректор об их будущей профессии, но все равно никак не могла отойти от его слов в ее адрес в самом начале занятия.

«Я Вам покажу! – негодовала Мили, идя после занятий к себе в общежитие. – Ну я Вам покажу!»

Она еще не знала, что конкретно она собирается показать лорду ректору, чтобы он впечатлился, но желание непременно это сделать было непоколебимым.

Но как же все-таки обидно…

– Эй, Милея, – окликнул кто-то расстроенную девушку. – Ты же Милея, да?

– Ну да, – шмыгнула носом Мили. – Чего тебе?

К ней шагнул симпатичный светловолосый улыбающийся парень-человек и протянул руку:

– Я Харад Зарк. Я сзади тебя сидел.

– А… тоже «один из», – Милея вяло пожала протянутую ладонь.

– Ну да. Никогда бы не подумал, что девчонка может быть настолько хороша в эмтэ, что ее допустят в группу ВБМ. Расскажу родителям – они обалдеют! Знаешь, мы с ребятами после урока поспорили сколько времени ты тут протянешь. Я поставил на полный срок.

– Спасибо, Харад, – у Мили потеплело на душе.

– Погнали отмечать? Я одно место на Восьмом Триале знаю – закачаешься. Даже два.

– Ну… ладно, – Милея решила, что не против завести себе союзника. – Погнали.

Когда кто-то произносил «Триал» или «столица», то имел ввиду вовсе не одну планету, а целых восемь.

По той же самой орбите, на которую природа поместила свой первый и единственный Триал, вокруг Сколлари вращалось еще семь.

По мере прирастания Империи, стало понятно, что одного Триала уже не хватает и, чтобы разместить все необходимые государственные службы, понадобилась добавочная планета непосредственно рядом с уже существующим Триалом. Тогда, недолго думая, эмтэгры создали еще один – абсолютно такой же – и поместили его на противоположной точке орбиты.

Его скопировали с Первого с идеальной точностью вплоть до последней речушки. Единственным отличием новой планеты было то, что эмтэгры, не мудрствуя лукаво и не заморачиваясь с наклоном оси вращения, просто подвесили ее на орбиту «вверх ногами», чтобы синхронизировать ее сезонность с прототипом.

Потом появилось еще два. А через тысячу лет еще четыре. Здесь эмтэгры уже не гнались за идентичностью, а, скорее, подгоняли под нужды имперских ведомств, которые планировалось там расположить.

После создания последних четырех планет, Император Виденгор – дедушка нынешнего – сказал: «Хватит!», рассудив, что проще будет разжечь находящийся в пяти парсеках от Сколлари коричневый карлик и накидать планет на его орбиту, чем утрамбовывать столичную.

В Империи даже существовал так называемый «Департамент стабильности», который зорко следил за тем, чтобы система работала как часы, и немедленно пресекал малейшие перекосы в непростых гравитационных взаимоотношениях между Сколлари и расплодившимися Триалами.

Планеты систематизировали. На Триале Первом, помимо дворца Императора, располагались также дворцы его приближенных, шикарные отели для туристов, желавших обозреть, так сказать, в натуральном виде самую главную планету государства, специальные жилые комплексы, отведенные для постоянно аккредитованных журналистов из всех миров, ну и целый сонм других зданий и сооружений, прямо или косвенно относящихся к жизни монаршей особы и его окружения. Космопортов не было. Только стационарные переходы.

Второй Триал – «ратушу» – занимала администрация Империи. Третий ученые. Четвертый – с равной степенью прилипшими к нему названиями «ставка» и «бункер» – военщина. «Пятеркой» заведовало министерство культуры. Шестым – эмтэгры. Седьмым – «участком» – министерство внутренних дел. А Восьмой занимался обеспечением жизнедеятельности семи предыдущих. В народе Восьмой Триал именовался «подсобкой». Помимо складов тут была куча космопортов, трущоб, борделей и прочих заведений как сомнительной, так и не очень, репутации.

Милея первый раз в жизни была на Восьмом Триале. И он ей сразу понравился. На «восьмерке» была своя ни на что не похожая жизнь. Особенная. Рабочий народ, обслуживающий космопорты, перемежался с обнищавшими аристократами, мелкой административной сошкой, пытающейся сэкономить на арене квартиры и представителями богемной публики, которые снимали здесь чердаки и углы.

Последние обитали на «подсобке» по принципиальным соображениям. Они доказывали друг другу, что даже если бы их позвали жить на Пятый Триал, где обретались все маститые и именитые деятели культуры Империи, то они ни за что бы не согласились. Таланты «от народа» относились к публике с «пятерки» со всем возможным презрением и считали ее представителей рафинированными снобами.

«Чтобы истинно творить – необходимо претерпевать беды и лишения, – так считали непризнанные гении от «подсобки». – В сытости искусство умирает, превращаясь в работу»

После того, как все приобщились к культуре эльфов, многие творческие существа из других рас скопировали их стиль и привнесли в него что-то новое, свое. Естественно, и для эльфов знакомство с наследием остальных народов не прошло даром. Их новые музыкальные произведения, художественные полотна, оперные либретто обрели новые грани звучания, иной колорит и во многом трансформировались.

В общем, с присоединением расы эльфов, культура и искусство стали целым мощным пластом становления цивилизации. С неимоверной быстротой в нем появлялись новые стили и направления, сочетающие в себе влияние культурного наследия нескольких народов. Музыкальных, художественных и иных течений было столько, что даже классифицировать их стало нелегкой задачей. Профессия культуролог стала одной из самых тяжелых в Империи, потому что разобраться во всех этих влияниях, направлениях и ответвлениях было практически невозможно.

Не имеющая, как правило, за душой ни гроша маргинальная творческая публика, число которой всегда высоко в культурной среде, и которой непременно нужна многочисленная аудитория, прочно обосновалась на Восьмом Триале. Здесь она разделилась по интересам. У каждой из групп было свое облюбованное заведение.

В одном из них, носящем странное название «Недоскакавшая лошадь», Милея со своим новым знакомым и однокурсником пришла отметить свое поступление в группу ВБМ.

Оказывается, в этом месте по субботам собирались поэты-декаденты и читали друг другу свои стихи. Еще Харад сказал, что широкую известность в узких кругах «лошадь» завоевала под названием «Пристанище унылых виршеистов».

Внимательно ознакомившись с меню, самым затрепанным и засаленным в Милеиной жизни, молодежь выбрала два по литру эля и жареные острые ребрышки гарма.

– Ну, за знакомство, – облапив одну из быстро появившихся на столе громадных кружек, произнес Зарк.

– За УВБМ, – чокнулась с ним Милея.

– За УВБМ, – согласился с ней Харад. – Ну? И как ты сюда попала?

Понимая, что речь идет вовсе не о питейном заведении, а об учебном, Милея начала свой незамысловатый рассказ, естественно, стыдливо опустив роль Сильды Блум и Великого Гаройна.

После недолгого Милеиного повествования, настала очередь Харада. Его история начиналась еще во младенчестве.

Зарк всей своей пламенной душой ненавидел негативов.

Он родился в любящей семье человека и шарианки в одном из спутников Треугольника. Планета их, как, собственно, и звезда, не имела своего названия – только каталожный номер, потому что система относительно недавно была витерирована и освоена. Местные жители в обиходе называли свою планету «двушкой», потому что она была второй от светила. Еще были «трешка» и «единица».

Отец Харада работал инженером на заводе по производству комплектующих к ракетным двигателям. Мама трудилась помощником финансового директора в частной компании. Дедушка уже давно вышел на пенсию и всего себя посвятил долгожданному внуку. Кроме Харада в семье больше детей не было.

В общем, среднестатистическая имперская семья.

Они мирно жили со своими маленькими радостями и проблемами до тех самых пор, когда однажды в их семью пришла огромная беда.

Хараду едва исполнилось три года, и он был еще слишком маленьким для того, чтобы все хорошо помнить. В памяти запечатлелся только смутный эпизод, что как будто кто-то громко закричал в соседней комнате, и там начали шуметь. А потом, через какое-то время, к нему подошел мужчина в странной одежде и с мечом в руках. Он достал Харада из кроватки и взял на руки.

Много позже родители рассказали сыну, что его дедушку убила нежить. В соседней квартире от сердечного приступа умер мэтр Гарс и превратился в негатива. А дедушка до последнего защищал дверь в комнату Харада. И там же и погиб – на ее пороге. Негаборцы прибыли слишком поздно.

На те деньги, которые Империя выплатила их семье в качестве компенсации, Зарки переехали в столицу их Галактики Далларкан.

Харад пошел в школу со спортивным уклоном, а потом, когда родители поняли, что парню очень хорошо дается макротрансконфигурация, его отправили на собеседование в один из лучших в их Галактике эмтэ-колледж. И Харад поступил. Закончив его с отличием, он прошел и в ИАМ.

– Знаешь, Мили, я поклялся себе, что не умру до тех пор, пока не положу их ровно миллион.

У Милеи округлились уже порядком окосевшие глаза.

– Ты что, серьезно?

– Конечно, – кивнул Харад. – Вот смотри. Я все посчитал. Пятьсот лет – это порядка ста шестидесяти восьми тысяч дней. Так? Убираем семь-восемь тысяч дней на всякое детство, учебу, стажировку и прочее. Получается что-то около ста шестидесяти тысяч дней. Если я в течение этих ста шестидесяти тысяч дней буду убивать по шесть-семь тварей ежедневно, то миллион я наберу.

– Ха! Ты хоть представляешь каково это – хотя бы одного вампира убить?

– Нет. Но не боги горшки обжигают. Их убивают такие же ребята, как и мы, только обученные, опытные и тренированные. Десятками.

Вечер затянулся.

Харад Зарк был отличным свойским парнем. Веселый, ироничный, с великолепным чувством юмора. Но, самым главным для Милеи было то, что он являлся ее единомышленником и мечтал о службе на благо Империи. Зарк, как и она, жил только этим. Дышал. И не представлял себе иной судьбы, кроме поприща высшей боевой макротрансконфигурации. А еще он не смеялся над ней, как все остальные, и вполне серьезно относился к ее мечте. Единственный. Мили была безумно благодарна ему за это.

Под конец их веселого вечера, когда была выпита не одна кружка гномьего эля, Харад отправился вместе с Милеей назад в Академию. В следующий раз он пообещал сводить ее в «У осипшего петуха».

Милее вдруг пришло на ум, что кто-кто, а Харад точно сгодился бы через три-четыре года в прототипы Гаройна. Именно таким, как Зарк, Мили и представляла себе своего героя.

***

Его Императорское Величество Вилеорн Виер стоял у огромного панорамного окна в Триальском дворце – главной императорской резиденции.

Несмотря на потрясающий по своей красоте вид, во взгляде Повелителя не было даже малейшей искры радости. Он знал, что его ждала работа. Тяжелая, беспросветная, изнуряющая работа в поисках средства спасения Империи, которую тысячелетиями выстраивали его предки.

Его Величество происходил из рода демонов-правителей Виеров. Судя по его внешнему виду, выдающему возраст с головой, а также отсутствию у Императора жены и наследника, не трудно было определить, что его род вряд ли продолжится.

Больше полусотни галактик с сонмами населенных миров, которыми он управлял из столицы Империи Триала, не сразу оказались под его протекторатом. Они присоединялись постепенно. Сначала Триал объединил миры внутри Андромеды, потом примкнули восемнадцать соседей из местной подгруппы галактик. Затем в Империю влился Млечный путь со своими двенадцатью спутниками и, наконец, Треугольник сотоварищи. Это происходило потому, что все его родственники Виеры умирали, не оставляя после себя потомства.

Вилеорн никогда не проводил захватнической политики, просто временное руководство оставшихся без монарха систем понимало, что: либо они переходят под покровительство ближайшего Виера, либо их государство рушится в пламени междоусобных войн. Без переходных кристаллов, заряжаемых подвластными только Виерам драконами, народы оставались привязанными к своим звездным системам. Желающих отколоться и начать самостоятельную жизнь не было. Слишком сильна была экономическая интеграция в выстроенных демонами-правителями государствах. Это понимали как сами Виеры, так и народ. Скатываться в темные века с привязкой только к родной планетарной системе не хотелось ни власть предержащим, ни простым обывателям. Поэтому звездные миры просились под крыло очередного Виера до тех пор, пока не остался только один из них. Последний.

Общее объединение всех галактик местной группы завершилась около тысячи трехсот лет назад, и вся полнота ответственности легла на Вилеорна. Он тащил на себе без преувеличений колоссальнейшее бремя, пытаясь не только сохранить всю эту махину, но и улучшить в меру своих возможностей.

Самым важным достижением в своей жизни Император Вилеорн считал искоренение коррупции.

Выстроенная им система контроля за имперскими чиновниками действительно была просто потрясающей.

Степень овладения макротрансконфигурационными способностями в Империи подразделялась по шкале от одного до двенадцати, а государственный пост изначально могло занимать только существо, владеющее макротрансом не ниже шестого ранга. Эмтэгры седьмого ранга раз в год проводили ментальную проверку на мздоимство у шестых. Седьмых, в свою очередь, проверяли эмтэгры следующей восьмой ступени. Если эмтэгр любого уровня нарушал закон и хотел подкупить своего проверяющего, то тому уже необходимо было подкупить вышестоящего и так далее до самого Совета Высших Эмтэгров – так называемых «двенадцатых».

Чиновника не увольняли с должности, пока он не проходил выпускную проверку и не доказывал, что чист перед бюджетом Империи как слеза младенца. Степень ответственности перед законом за поборы была прямо пропорциональна объему присвоенных средств и эмтэ-рангу чиновника. Умыкнуть казенные денежки по-тихому было просто нереально и бессмысленно. Все равно станет известно сколько взял и куда дел. И, кроме увольнения или острога, грозила еще и конфискация имущества. Всего. Полностью. Поэтому у чиновников смысл воровать у государства исчез как таковой. А платили на госдолжностях хорошо.

Проверку эмтэгров двенадцатого уровня проводил лучший друг Императора – глава Совета Высших Эмтэгров лорд Эрхион Эрден. Собственно, лорд Эрден только потому и занимал должность главы СВЭ, что раз в год проводил тест на лояльность Империи у высших «двенадцатых» эмтэгров. Перед его способностями были бессильны самые могущественные из них. «Собеседование двенадцатых» было окончательным актом проверки имперских чиновников «на лихоимство». В течение последних девятисот семидесяти трех лет ее никто из «двенадцатых» не проваливал. Для них для всех без исключения наказанием за коррупцию была смерть.

Всеми остальными эмтэ-делами Империи Совет занимался без ведома Эрдена. У каждого «двенадцатого» был свой участок, который он контролировал в качестве высшей инстанции. Если случалось что-то сверхэкстраординарное, затрагивающее политическую сферу – эмтэгр напрямую шел к Императору.

Естественно, как и у любого великого государства, у Империи имелись две беды. Но если над первой из них Вилеорн одержал решительную победу, то теперь все силы Его Величества были брошены на борьбу со второй – нежитью и нечистью. И борьба с нею была гораздо сложнее, чем с нечистыми на руку чиновниками.

Как известно, основы физического мира зиждутся на единстве и борьбе двух противоположностей – положительно и отрицательно заряженных частиц, которые вступают между собой в электромагнитное взаимодействие. В мире макротрансконфигурации энергии было то же самое. Но происходящие в нем процессы измерялись не «плюс – минус» категориями, а категориями «добро – зло». Чем больше трансконфигурированной энергии тратилось на благо цивилизации, тем больше накапливалось негативной, старающейся своим воздействием уравновесить развитие и процветание Империи. И со временем ее проявления стали носить все более агрессивные и уродливые формы.

Сливаясь с зачаточной аурой животных или остатками энергетической оболочки умерших существ, она трансформировала их в опасных и враждебных для всех живущих тварей – нечисть или нежить.

Оборотни и зомби, вурдалаки и упыри то и дело появлялись в разных концах обширной Империи, причиняя вред ее населению.

Вилеорн понимал, что для того, чтобы искоренить ее полностью, необходимо просто отказаться от использования эмтэ «во благо».

Но это невозможно! Если, допустим, в родильном доме умирает от порока ауры ребенок, неужели целитель, у которого нет иного пути, кроме применения макротранса и который поклялся лечить и спасать, не придет ему на помощь, мотивируя это тем, что где-то произойдет всплеск негативной энергии? Где-то там – на краю Вселенной?

Естественно, нет! Он исполнит свой профессиональный долг, и другие целители это сделают тоже. А служащие УВБМ потом исполнят свой, нейтрализуя накопившуюся отрицательную эмтэнергию.

Но время – решающий фактор. Пока негаборцы доберутся до порожденной этими энергетическими всплесками нечисти или нежити – она натворит много бед.

Император бился над этой проблемой дни и ночи, понимая, что времени у него осталось очень мало, а успеть нужно чудовищно много.

Во-первых, конечно, зарядить кристаллы ванадинита. Как можно больше переходных кристаллов, чтобы после его смерти Империя еще жила какое-то время. Чтобы дать ей шанс на маневр, на адаптацию к новым условиям существования. Без него. Чтобы не обрубить все сразу, а позволить народу прийти в себя и осознать факт случившегося в комфортных условиях привычной жизни.

Эмтэгры работали не покладая рук над проблемой привязки драконов к другим существам. На свои исследования и эксперименты они уже высосали из Вилеорна десятки литров крови и пару сотен раз снимали слепок ауры. Увы, пока безуспешно. Драконы не шли на ментальный контакт ни с кем, кроме него.

Боги, если бы демоны-воины не вымерли так же, как и правители – все было бы гораздо проще! Но, от их вида остался тоже всего лишь один представитель. Так же, как и Виер, без пары и в преклонном, мягко говоря, возрасте.

Пока эмтэгры пытались сделать что-то с драконами, все самые крупные коллаборации ученых в Империи искали возможность превысить порог скорости света. Да, ИППС был, но переносчиками его информации были квантово-запутанные фотоны. Для физических же тел преодолеть скорость электромагнитного излучения в вакууме без применения эмтэнергии было пока невыполнимой задачей. И тут пока тупик.

Ни эмтэгры, ни ученые не сдавались, продолжая свои поиски. Вилеорн тоже не сдавался. Он знал, что будет биться до последнего. Он обязан найти способ сохранить Империю. И просто не имеет права умереть, не выполнив эту задачу.

Это они – демоны – дали цивилизации макротрансконфигурацию. До них она была доступна только шарнам, и то в очень узком диапазоне. Демоны восстановили у них полноценные энергетические функции ауры, а у гномов, людей и эльфов вообще смогли присоединить ее заново.

Каждый ребенок при появлении на свет имел первый уровень эмтэ-способностей – просто привязку энергетического тела к физическому. Дальше эти способности нужно было развивать, много учиться и тренироваться, чтобы переходить со ступени на ступень. С уровня на уровень. От ранга к рангу. При рождении все были равны перед природой. А вот кем ты станешь – докером в космопорту или членом Совета Высших Эмтэгров – зависело полностью от твоего характера, настойчивости и трудолюбия.

А сейчас условия жизни таковы, что если убрать макротрансконфигурацию, то мир рухнет. Она настолько упрочила свои позиции во всех сферах существования пяти рас, что от нее уже невозможно отказаться, а значит, нужно продолжать поиски универсального средства борьбы с негативами. Ведь рано или поздно переходные кристаллы закончатся.

Структура УВБМ тем и хороша, что может мгновенно концентрировать силы на определенном участке и, в случае необходимости, перебрасывать туда нужное подкрепление.

И, как никто другой, Вилеорн осознавал что, если эмтэгры не найдут полноценную замену переходным кристаллам, а ученые не построят двигатели, способные развивать сверхсветовую скорость, после его смерти негативы постепенно отвоюют у пяти рас всю Империю.

В последнее время над этой проблемой стали задумываться и многие другие. Чувство приближающейся катастрофы тенью нависло над всеми населяющими Империю народами. Да, в повседневной суете и заботах имперцы часто забывали обо всем этом. Но где-то там глубоко внутри они знали, что закат эпохи Виеров надвигается все ближе и ближе. Отчетливо и неотвратимо. И рано или поздно любое разумное существо в Империи задавало себе вопрос: «Император умрет – и что дальше?»

Однажды во время своего очередного тайного рейда в народ под личиной Император побывал на одной из номерных планет в галактике Куртор (он же Млечный Путь Девять). Шанс встретить в таком захолустье кого-то выше десятого уровня, чтобы его инкогнито было раскрыто, был исчезающе мал, поэтому Вилеорн не таясь прогуливался по набережной реки и наблюдал за спешащим по своим делам местным трудовым народом.

Планетообразующим предприятием в этом мире был госконцерн при министерстве энергетики, занимающийся производством и обслуживанием стеллараторов, токамаков и прочих термоядерных установок.

На одной из лавочек, стоящих вдоль набережной, Вилеорн увидел трех мирно беседующих стариков – шарна, демона и человека.

О чем могут разговаривать трое мужчин пенсионного возраста? Естественно, политика и экономика. Что же еще? Император любил послушать, что говорят в подобных компаниях. Частенько, сквозь стандартное брюзжание «а вот в наше время», Вилеорн слышал разумные вещи, отражающие адекватное положение дел на планете или в системе. Он, не спеша, подошел к ближайшей к ним скамейке, сел на нее и прислушался к разговору. Демонический слух позволял делать это совсем не напрягаясь.

Шарн ратовал за отставку правительства их планеты, человек говорил, что корень зла вовсе не в планетарном руководстве, а в ГалУправлении энергетики, которое своими бездумными действиями развалило не только их, но и всю галактическую отрасль, демон вообще считал, что корень зла – минэнерго.

В какой-то момент Вилеорн отвлекся на проходящую по набережной мимо их скамеек семью.

Мама-демоница и папа-гном держали за ручки с двух сторон своего малыша-сына и на счет "три" поднимали его высоко в воздух, чтобы он смог перепрыгнуть широкую полосу голубых плиток на тротуаре. Их было в половину меньше, чем белых, и малыш-гномик по каким-то своим детским соображениям не желал наступать именно на голубые, а мама с папой ему в этом помогали.

Старики на лавочке тоже заметили их и заулыбались.

Шарн, провожая взглядом замечательное семейство, сказал:

– Ох, и мой триправнук сейчас такой же. Вот вчера его родители мне графку скинули. Он покопался в визере и что-то показал своим собеседникам.

Человек заулыбался, видимо, вспомнив своих внуков, а демон вздохнул и произнес:

– Не знаю, мужики. В последнее время мне все чаще и чаще приходит в голову мысль, что я правильно сделал, что не завел больше семьи после того, как мои погибли.

После этих слов у его друзей как-то сразу поникли улыбки. Шарн спрятал свой визер, а человек вздохнул, сцепил руки на груди и откинулся на спинку скамейки. И в этот момент раздался веселый смех малыша-гномика. Он звенел как маленький серебряный колокольчик и был таким заразительным, что Вилеорн тоже непроизвольно улыбнулся, взглянув ребенку в спину, а потом бросил взгляд на своих соседей. Нет, они так и не улыбнулись.

В последние несколько сот лет Вилеорн стал все чаще и чаще замечать озабоченность на лицах имперцев. Встречаясь на заседаниях, брифингах, советах со своими подданными, Император чувствовал, что каждый из них хранил этот отпечаток размышлений о будущем. В каждом устремленном на своего Повелителя взгляде, он обязательно читал какой-нибудь немой вопрос: «Что будет с Империей?», «Что делать нам и нашим детям?», «Ваше Величество, а Вы уже нашли способ спасти нас?». Демон чувствовал эту все возрастающую тревогу и подгонял себя, эмтэгров и ученых больше и больше, пока она еще не успела перерасти в панику.

Ведь время…

Вспомнив о времени, Вилеорн очнулся от своих раздумий. Сколько он простоял у этого окна? Пять минут? Десять? Это слишком много. Нужно идти работать.

***

Преподаватель эмтэ-права Имперской Академии Макротрансконфигурации мэтр Реймер Саргус был мечтой всей женской части Академии. Высокий стройный красавец-человек брюнет с голубыми глазами, легкой щетиной и ослепительной улыбкой с первого взгляда потрясал женское воображение. К тому же Реймер был самым молодым в истории Триала грандмастером по фехтованию. Он получил этот титул в двадцать восемь лет, что было просто беспрецедентно.

Реймер помнил, как новостные ленты после его победы будоражило целую неделю, и его имя еще долго не сходило с первых страниц ведущих спортивных СМИ. И, естественно, за красавцем-Саргусом тянулся длиннейший шлейф из разбитых дамских сердец.

Папой Реймера был демон, а мама человеком.

В Империи было очень много смешанных браков, но расу родившегося от такого брака ребенка невозможно было предугадать заранее. Так же, как и его пол. Вступая в семейный союз, родители не знали кто у них родится: мальчик или девочка. Точно так же они находились в неведении относительно того, к какой из двух рас он будет принадлежать.

Поэтому, приходя не прием к врачу на обследование по поводу идентификации своего будущего чада, родители сначала задавали ему свой первый главный вопрос:

– Доктор, кто?

– Девочка.

А потом они задавали свой второй главный вопрос:

– А кто?

– Шарианка.

И начиналась беготня по магазинам в поисках розовых конвертиков непременно с сиреневой оборочкой (А как же! Под цвет глазок же!) и всех сопутствующих атрибутов, демонстрирующих половую и расовую принадлежность младенца.

Генетически расы не смешивались никогда. Плотный эмтэнергетический поток, циркулирующий в организмах существ, давал им возможность завести общее потомство, но иметь признаки обоих видов они не могли. Не было детей с когтями как у мамы-демоницы и белыми крыльями как у папы-шарна. Природа не давала рождаться полукровкам.

Единственное, что стало схожим – это возраст. Из-за обмена энергией начала выравниваться продолжительность жизни. По мере взаимопроникновения рас друг в друга, средний возраст каждого существа из пяти народов постепенно стал приближаться к демонским пятистам.

Также было в порядке вещей, если в межрасовой семье рождались дети как принадлежащие к народу матери, так и отца.

Вот у Реймера Саргуса, например, так и было. Его старшая сестра родилась демоницей, как отец, а он был человеком, как мать.

Реймер в свое время тоже окончил ИАМ. Причем блестяще. Учился в группе ВБМ. Но уже перед самым окончанием Академии у него умерла мама, и отец начал чахнуть на глазах. С каждым днем ему становилось все хуже и хуже, и тогда Реймер решил, что не пойдет в УВБМ, а останется рядом с отцом. Он бы ни за что не смог бросить его в таком состоянии.

И тут выяснилась еще одна новость – их семья была в жутких долгах.

Чтобы содержать особняк на Втором Триале, нужны были немалые средства, и отец постепенно погряз в банковских кредитах. Отказаться же от своего уютного просторного жилища и перевести семью на Восьмерку или за пределы столицы он, по своему убеждению, не мог. Его жена и дети были достойны лучшего.

И теперь весь колоссальный долг лег на плечи Реймера. Да, в Академии он зарабатывал прилично, но недостаточно. На ум ему приходила только одна идея решения всех своих финансовых проблем – удачная женитьба. Обладая великолепными внешними данными, незаурядным умом, грамотно поставленной речью и отличным чувством юмора, Реймер Саргус имел все шансы стать зятем какого-нибудь крупного имперского чиновника или богатого предпринимателя. И прекрасно понимал это. В скором времени он рассмотрел этот шанс у себя на занятиях.

Милея Грайв ему понравилась сразу.

Естественно, Саргус знал, что ее папа занимает не самый последний пост в Империи, но бонусом к этому шла довольно-таки приятная внешность, даже, можно сказать, симпатичная. И девочка к тому же была отнюдь не глупа и совсем не была похожа на ровесниц ее круга, гордо именующих себя «светскими львицами».

Этих надутых пустых девиц Саргус знал великое множество. Каждая из них бесспорно подходила для его целей, но как только он вплотную задумывался о возможной женитьбе на одной из них и экстраполировал на будущее возможность их совместного проживания, у него сводило скулы оскоминой. Реймер понимал, что не выдержит.

Главное достоинство подобного рода дам заключалось в капиталах и положении их родителей, и, какими бы они курицами не были, не осознавать этого они, естественно, не могли. А так как гонора по этому поводу в них было хоть отбавляй, Саргус рисковал до конца своих дней быть попрекаемым своей нищетой.

Реймер заметил, что Милея дружит с Харадом Зарком, и решил выяснить каков характер этой дружбы. Так как у мэтра был богатый опыт по части взаимоотношений с противоположным полом, он понял, что Грайв с ним только для того, чтобы не чувствовать себя изгоем в группе ВБМ. Она была единственной девушкой там и, видимо, только Зарк по-доброму к ней отнесся. Возможно, с ее стороны и была какая-то симпатия к студенту, но всерьез она им увлечена не была. А вот Зарк, пожалуй, да. Ему очень нравилась Милея.

С тех пор, как Саргус окончательно решил, что лучшей кандидатуры ему не сыскать, он стал появляться на глаза Мили чуть чаще, чем обычно.

Бывало, он сталкивался с ней в коридоре, одаривал ослепительной улыбкой и интересовался как идет процесс освоения его предмета. Или спрашивал, нужна ли ей его помощь или консультация. А иногда, как истинный джентльмен, помогал донести учебники из библиотеки.

Все было в рамках приличий и придраться к его безупречному поведению не мог даже лорд ректор, знаменитый своими драконовскими карательными мерами в отношении преподавателей, допустивших себе панибратство или вольности со студентами.

Таким образом, Саргус все время был у Милеи на виду, оказывая мелкие знаки внимания и заставляя ее взгляд как можно чаще останавливаться на нем.

Реймер порвал все свои прежние связи, послав обоим любовницам дорогие подарки и высокопарные заверения в вечной дружбе. Одна из его пассий все-таки выбила у него свидание и закатила истерику. Но Реймеру было к таким пассажам не привыкать, и он успокоил нервную особу, заверив ее, что только под гнетом безысходных обстоятельств, он вынужден в скором времени попрощаться с холостяцкой жизнью, но, как человек честный, не имеет права дурно поступать со своей будущей женой и иметь связи на стороне. Особа доводам вняла и оставила Саргуса в покое. Горизонт был чист, и молодой человек приготовился к длительной осаде крепости по имени Милея Грайв.

***

– Эмтэ-переход через внутренний энергетический барьер частицы с единичным спином… Студент Зарк!

Преподаватель квантовой физической макротрансконфигурации профессор Ясин редко встречал студентов, которым бы нравился его предмет. Квантфизмак был дисциплиной теоретической, поэтому интереса никогда не вызывал, в отличие от его прикладного воплощения – ВБМ.

Но без общего понимания механизмов эмтэ-взаимодействия частиц в микромире и его применения на макроуровне образование высшего боевого эмтэгра нельзя было считать полным, поэтому студентам приходилось вгрызаться своей трепетной эмалью в злой корунд этой специфической и непонятной науки.

Милея Грайв и Харад Зарк тоже не относились к поклонникам квантфизмака. Но если Милея держала себя в руках и старалась, если не осмыслить, то, по крайней мере, зазубрить весь этот непонятный поток информации, который излагал профессор Ясин, поскольку она должна быть просто безупречной, чтобы попасть на службу в УВБМ, то Харад прекрасно знал, что в будущем эта наука ему не пригодится вот вообще ни разу и относился к занятиям квантфизмака соответствующим образом.

– Будет сессия – посмотрим, – отвечал он на все увещевания Милеи более серьезно подойти к предмету.

Зарку было до лампочки на теорию. Ему нужен был в правую руку меч, а в левую атакующий ауронер. А какие физмаковские формулы описывают процесс материализации этого ауронера в его руке, ему было без разницы.

Сегодня на лекцию Харад притащил книжку об эмтэ-артефактах, используемых в Управлении. И все время дергал Милею, пытаясь привлечь ее внимание.

Книженция у Харада была на самом деле очень занятная. И полезная.

Артефакт, во все времена используемый негаборцем в борьбе с врагами, был только один – его меч. Внутри толстой стальной оболочки находился стержень из радиоактивного элемента. Чаще всего полония. При острой необходимости, когда силы были уже на исходе, негаборец открывал на гарде меча доступ к стержню и, черпая оттуда энергию распада атомного ядра, преобразовывал ее в атакующую.

В Харадовой книжке было подробно описан процесс изготовления такого меча. Затем следовал анализ сильных и слабых сторон стержней из того или иного элемента, схема защитной оболочки вокруг стержня и прочая, и прочая. Волей-неволей, Милея тоже поглядывала в сторону увлекательного чтива, и профессор Ясин, в конце концов, не выдержал.

– Студент Зарк, я понимаю, что общение с противоположным полом гораздо интереснее, чем переход мюоном энергетического барьера. Но, может быть, Вы и нам расскажете, что там так сильно привлекло Ваше внимание? Нам тоже интересно послушать. Вдруг это гораздо важнее, чем то, о чем говорю я?

Зарк закрыл книжку, спрятал ее на коленях, и поняв, что на этот раз он профессора все-таки разозлил, решил пойти ва-банк.

– Да, профессор, так и есть. Я как раз знакомлю студентку Грайв со своим потрясающим исследованием в области квантовой физической макротрансконфигурации энергии. На основе этого исследования я разработал собственную эмтэ-теорию. Она называется «Исчезновение Второго носка в барабане химмашинки как проявление квантовых взаимодействий элементарных частиц на макроуровне».

– Да что Вы говорите! – изрек профессор. – Любопытно послушать.

Зарку ничего не оставалось, как сунуть книжку на колени Милеи, встать и начать излагать:

– Итак, в основу моего исследования лег постулат, что Второй носок не является постоянным объектом макромира. «Как же так?» – удивитесь Вы, профессор. А я с уверенностью скажу: «Да, так и есть!» Моя теория, проливающая свет на так называемый парадокс исчезающего Второго носка, базируется на предположении, что во время очистки в барабане химмашины имеет место наличие квантового эффекта туннелирования. Когда мы засовываем в числе всех остальных два одинаковых носка в машинку и закрываем дверцу, то каждый из них автоматически является как правым, так и левым. Т.е. у каждого носка два состояния, и он находится в суперпозиции. Обладая колоссальной энергией макротела, но являясь при этом квантовым объектом, в одном из этих состояний Второй носок покидает пределы нашей Вселенной и оказывается в параллельной, где такой же умник решил почиститься и напихал в свою парамашинку своих воню… ээээээ… несвежих параносков. Таким образом, Второй носок из нашего барабана оказывается в парабарабане, а евоный туннелируется к нам. Кстати, профессор, вот почему Ваша коллекция одиноких носков, засунутая в левый угол нижнего ящика комода, всегда только пополняется и никогда не убывает. В итоге мы имеем квантовый мост между нашей и параллельной Вселенной и взаимно обогащаемся одинокими носками. А все почему? Да потому что наша и ихняя химмашинки во время работы являются взаимозависимыми, но полностью изолированными от внешнего мира системами, где проходят процессы квантового обмена между мирами на радость носочных воротил имперской и параимперской легких промышленностей, обеспечивающих стабильный рост своих прибылей за счет чистоплотного населения.

Профессор приподнял и опустил брови, затем откинулся на спинку кресла и произнес:

– Я поражен, студент Зарк…

Харад встрепенулся, задрал нос и гордо оглядел одногруппников.

– Я просто поражен степенью Вашей осведомленности о месторасположении моих носков, – невозмутимо добавил преподаватель.

Класс заржал, а Зарк покраснел до кончиков ушей.

– На следующем уроке жду Ваш реферат по сегодняшней теме. А в случае отсутствия оного, Вы рискуете нарваться на разбирательства с руководителем группы. А учитывая, что в Вашей группе это никто иной как милорд ректор, я, студент Зарк, заранее могу спрогнозировать евоную, – подчеркнул профессор, – реакцию.

Мили сидела, как шуршун за веником, но увы, это ее не спасло.

– Студентка Грайв, Вас касается то же самое. Или Вы вслед за студентом Зарком тоже хотите меня поразить какой-нибудь революционной теорией трансвселенского гардеробного обмена?

– Нет, – пискнула Мили.

– Несказанно рад, – профессор встал. – Все свободны.

После занятий Мили с Харадом печально перемещались по академическому коридору в сторону столовой.

– Эх, Милька, влипли мы. Слушай, а давай рванем в «петуха»?

– Куда?

– Помнишь мы в «лошади» были? Ну? Я тебе еще про «У осипшего петуха» рассказывал? Еще более культовое место, чем «лошадь».

– А профессор Ясин и реферат?

– На выходных забацаем. Все равно квантфизмак только на следующей неделе.

Мили мгновение поколебалась и решилась.

– Ну давай.

«Петух» и впрямь понравился ей больше «лошади».

Здесь была своя особенная уникальная атмосфера. Мили как будто попала в шпионский боевик. Создавалось впечатление, что вся таверна состоит из одних темных углов, где встречались и обтяпывали свои темные делишки всякие подозрительные личности. И антураж был соответствующий: стены, облицованные серым камнем с настолько натурально выполненной сочащейся водой и плесенью, что поначалу казалось удивительным, что в помещении нет затхлого воздуха. Тяжелые, грубо сколоченные серые деревянные табуреты окружали собой столы такого же серого цвета, напоминающего цвет омытого тысячей ливней кольчатого деревенского забора.

Милее было до жути интересно рассматривать хмурых обросших гномов, зыркающих своими темными глазами из-под кустистых бровей, и эльфов с ног до головы закутанных в темные плащи, плохо скрывающие их тонкие высокие фигуры. У самой барной стойки сидели двое шарнов, плотно прижав к плечам крылья, прикрытые широкой накидкой. Они склонили друг к другу головы и что-то тихо, но эмоционально обсуждали. Четверо демонов в толстых кожаных перчатках уставились в визеры, закрывая длинными волосами и надвинутыми на лицо капюшонами свои желто-зеленые глаза.

Милея пребывала в каком-то восторженном возбуждении. Теперь она поняла, зачем Зарк попросил ее надеть плащ, закрывающий как можно больше поверхности тела, и сам надел такой же.

Красота!

Харад познакомил ее с Конером и Полли – хозяевами таверны. Они оказались милейшими демонами и очень понравились Мили.

В общем, в компании темного гномьего эля и не менее темных личностей вечер прошел просто шикарно. Личности эти тем не менее потасовок и поножовщин не устраивали, а тихо и мирно строили свои «кровавые» планы под надвинутыми на глаза плащами.

Глядя на своего симпатичного веселого спутника, Мили в очередной раз подумала о том, что Харад очень похож на Гаройна.

А может стоить реанимировать свою детскую любовь?

***

С некоторых пор Эрхион Эрден начал испытывать некий дискомфорт на своих уроках. Даже, наверное, не дискомфорт, а раздражение. Какое-то мелкое, но противное, как крошка в постели – вроде бы и никакого существенного вреда, но присутствие ощущаешь постоянно. Сначала он решил, что это из-за этой девочки – Милеи Грайв. Но однажды, зайдя в класс, демон увидел, что она еще не пришла, но это мерзкое чувство все равно возникло. Значит, не она. А что тогда? Или кто?

Ответ он, в конце концов, нашел, и он его поразил. Раздражающим фактором был Харад Зарк. И, что самое неприятное, лорд ректор никак не мог понять почему. Студент как студент. Умный, сообразительный. В группе ВБМ других не водилось. На занятиях вел себя сосредоточено, задания выполнял правильно, был вежлив и почтителен, активно развивал свои эмтэ-способности. И что, Мрак забери, в нем не так?

В этом году ему досталась хорошая группа. Даже наличие девчонки ее не портило. У каждого студента была какая-то яркая индивидуальная особенность, отличающая его от остальных, но не являющаяся очевидным недостатком.

Лессер Тиригорн, например, являлся классическим примером молодого имперского аристократа: гордый, заносчивый и считающий себя выше других. Он держался чуть прохладно со своими одногруппниками, ни с кем особо не сближаясь.

Природные данные у Лессера были вполне на высоте. Кроме породистой внешности, он обладал недюжинным умом и едким ироничным чувством юмора. Мальчику рано начали развивать эмтэ-способности, поэтому учиться для него не составляло великого труда. Даже в ИАМе.

Эрден видел, что Тиригорн парень неплохой, нужно только слегка сбить с него спесь. И это рано или поздно случится.

Ивор Астинг был интеллектуалом. Он не демонстрировал нарочно свои умственные способности, но через два-три занятия Эрдену стало ясно, что в тесте на IQ он набрал бы в этой группе наибольшее количество баллов. Любую информацию Ивор впитывал буквально на лету и тут же продвигался вперед, анализируя ее и делая правильные, далеко идущие выводы. И в этих выводах он редко ошибался. Эрден не знал, что сподвигло Астинга пойти в высшие боевые эмтэгры. Он полагал, что ему гораздо лучше подошло бы научное поприще. Интеллект этого парня можно было использовать с гораздо более высоким КПД, чем скитания по Империи и изничтожение нежити и прочих негативных порождений. Но молодой шарн сделал свой жизненный выбор и добился места в его группе. Что ж будем учить.

Рубаха-парень душа нараспашку Харад Зарк являлся, что называется, клейкой массой группы. Абсолютный альтруист и экстраверт Зарк не скрывал своего покровительственного отношения и симпатии к Милее Грайв.

Анализируя свои эмоциональные состояния, Эрден пришел к выводу, что вот эти «неуставные отношения» его и раздражают. Парень хороший, но, получается, мягкотелый. Если уж ты решил податься в негаборцы, то будь добр оставить свои душевные порывы за пределами службы. В УВБМ нет времени на нежности. Хотя, конечно, женщин там тоже нет.

Несмотря на отсутствие симпатии к Хараду, демон понимал, что парень обладает, пожалуй, самым важным качеством для сотрудника УВБМ – он свято верил в идеи негаборцев и готов был положить на алтарь службы свою голову. И, несмотря на свою антипатию, Эрден очень уважал его за это.

Семью Адама Беркина лорд Эрден знал очень хорошо. Все предки парня по мужской линии отслужили в УВБМ, поэтому в выборе профессии Адама не стоило сомневаться. Он с детства был погружен в атмосферу службы боевых эмтэгров. Физически очень крепкий, знающий негативов не только по учебникам, но и по многочисленным рассказам своего отца, дяди, деда и прадеда, Адам уже и так был наполовину готов к службе и знал, чего от нее ожидать.

Александр Иларриль. Второй сын наместника системы Треугольника Келлера Иларриля был откомандирован отцом в боевую группу факультета общей макротрансконфигурации ИАМа по политическим соображениям. Старшего брата Александра отец подспудно готовил себе на смену, погружая его в мир двухсторонних встреч, расширенных заседаний и политических интриг. Рано или поздно встанет вопрос о назначении нового руководителя системы Треугольника, и Иларриль-старший надеялся, что Император не оставит без внимания его заслуги и тот колоссальный опыт, который он может передать своему первенцу. А для поддержания имиджа преданного Империи служаки, наместник отправил свое среднее чадо в столицу на учебу в ИАМ с дальнейшим поступлением в УВБМ. Александр прилежно учился с глубоко укорененным в нем сознанием того, что «так надо ради семьи».

Эрдену было жаль парня, живущего во имя чьи-то установок и стереотипов. В Александре была удивительная врожденная эльфийская артистичность. Он мог бы запросто найти себя на творческом поприще, например, в качестве актера, потому как исподволь вызывал искреннее доверие и симпатию у любого, кто общался с молодым эльфом. Демон надеялся, что, проведя пару десятков лет на ниве борьбы с темными силами, Александр поймет, что это не его стезя, и когда-нибудь сможет раскрыть свои таланты.

Так, дальше.

Индеструс Карраган. Вот зачем так называть детей? А?

Эрден знал, что демоны любили все эдакое витиеватое и с подтекстом. Вот и Индеструсу хочешь не хочешь, а пришлось соответствовать своему имени, намекающему на несокрушимость. Габаритный силач с рельефной мускулатурой и взглядом исподлобья мог бороться с негативами не только огнем и мечом, но и своим видом тоже. По крайней мере, многим его сокурсникам, которым довелось сойтись с Карраганом на спарринге, точно хотелось сбежать еще до боя.

Какое-то подразделение УВБМ неплохо так укрепит свои ряды за счет этого монстра.

Еще один парень из группы – Маркус Фарнис. Вот был он каким-то скользким, непонятным и мутным. Перед Эрденом Маркус буквально преклонялся. Для старого демона такое отношение было не внове, но он чувствовал, что Фарнис не слишком искренен в проявлении своих чувств. Однако со всеми заданиями он успешно справлялся, замечаний касательно поведения не имел, дополнительные работы сдавал в срок, поэтому Эрден просто закрывал глаза на его льстивое подобострастие. Видимо, парень решил, что таким образом может себе с большей вероятностью обеспечить путевку в ряды УВБМ. И, возможно, это и сработало бы, если бы речь шла не об Эрдене. Демон никогда не заводил себе любимчиков, но и не игнорировал никого. И тем более неприятно ему было его инстинктивное неприязненное отношение к Хараду Зарку.

Ну и Милея Грайв. Ох, уж эта Милея! Откуда только она взялась с укоренившейся в голове музой романтических странствий по иным мирам во имя борьбы со злом? Лорд ректор твердо решил, что завалит ее на зимней сессии. Нечего ей делать в его группе, а в УВБМ так тем более. Так уж и быть, потерпит ее четыре месяца, потом отчислит назад на общеэмтрансовский. После этого поведение Зарка на его занятиях точно придет в норму. И закончится вот это вот всё: отодвинуть подошедшей соседке по парте стул, поднять упавший стилус или поддерживающе пожать ладонь перед тем, как ей идти к доске.

Безобразие! Иначе и не назвать. Развели тут институт благородных девиц!

«Все, довольно!» – лорд Эрхион Эрден отвлекся от своих мыслей начал очередное занятие.

Темой сегодняшнего урока было преобразование энергии распада ядер радиоактивных элементов в атакующую эмтэнергию. Начали с самого элементарного – распад солей урана.

Эрден поставил на преподавательский стол круглое блюдо с куполообразным прозрачным верхом. На нем лежали куски темно-коричневого минерала.

– Это уранинит. Слабый радиоактивный минерал. Сейчас будем учиться преобразовывать излученную им энергию распада атомного ядра в боевую эмтэ.

Сначала Эрден показал сам, как преобразовывать каждый из видов частиц, испускаемых при радиоактивном распаде в эмтэнергию. Для каждого из видов излучения – альфа, бета и гамма – был свой механизм. Показав несколько раз как следует работать с каждым из них по отдельности, лорд ректор для начала заблокировал бета- и гамма- излучения и прогнал всех по альфе. До тех самых пор, пока каждый мог все повторить без ошибок.

Он тренировал своих подопечных, пока они не усвоили правильный алгоритм действий. Потом аналогично по двум другим. После этого, окрыленные своими успехами студенты начали попарно соединять два вида испускаемых частиц и преобразовывать в нужную энергию. И, наконец, научились оперировать всеми тремя.

Убедившись, что у всех получается свободно управлять совокупной энергией распада атомного ядра и преобразовывать ее в нужное эмтэ-русло, лорд ректор сказал, что пора переходить к практическим тренировкам.

Разбив учеников на пары, Эрден разделил имеющийся уранинит на четыре части и велел первому из пары создавать атакующую энергию из излучаемых минералом радиоактивных частиц, а второму выставлять щит и отражать атаку своего соперника.

Щиты формировались из эмтэнергии, циркулирующей в теле и ауре самого существа, поэтому выставлять их учили уже с детства, по мере овладения ребенком умениями управлять своими энергопотоками. Степень сложности такого щита зависела от ситуации. При нынешних условиях было достаточно защитного щита второго уровня, потому что энергия распада ядра была не такой сильной, как, допустим, нуклеосинтеза. Да и излучающий минерал был так себе.

Милее достался в партнеры Лессер Тиригорн. Первой нападала она. Сделав все в соответствии с тем, как показывал лорд преподаватель, Милея запустила в своего соперника крохотный ауронер. Тиригорн даже не счел необходимым посмотреть в сторону атакующего светящегося шарика. Только поморщился, когда он рассыпался, столкнувшись с его щитом, и презрительно измерил Милею взглядом. Мили тоже в долгу не осталась и демонстративно скривилась, когда очередь атаковать перешла к ее партнеру.

Лессер не мог простить такого пренебрежительного отношения к своей персоне, да к тому же хотел лишний раз продемонстрировать свои высочайшие боевые способности лорду ректору. И он потянул энергию не только из своего камня, но и из трех других.

Рассчитав силу так, чтобы не повредить девчонку, а только поломать ее энергощит и как следует припугнуть, чтобы в следующий раз думала, как кривиться в его адрес, Тиригорн бросил в Милею шар концентрированной атакующей эмтэнергии.

Девушка даже не поняла, что произошло. Просто как будто ее кто-то оглушил, с силой подбросил в воздух и толкнул назад. Воспринимая действительность словно в замедленной съемке, Мили сначала увидела глумливую физиономию своего соперника, а потом недоумевающие лица одногруппников для которых она выглядела, наверное, глупее глупого: с раскрытым ртом, выпученными глазами и вытянутыми по инерции вперед тощими конечностями. Она почувствовала, что падает, и сейчас вместе с твердой поверхностью аудиторского пола ее настигнет боль, смех сокурсников и крепкая трепка от лорда ректора за то, что она не умеет пользоваться защитой.

Но долететь до земли Милея не успела. Она почувствовала, что кто-то поймал ее в воздухе и держит на руках.

– Студентка Грайв, с Вами все в порядке? – услышала она невозмутимый голос лорда Эрдена у себя над головой.

Мили широко распахнула глаза, запрокинула подбородок и наткнулась на встревоженный, в отличие от голоса, желто-зеленый взгляд своего преподавателя.

– Дддда, спасибо, – чувствуя, как краснеет, промямлила она.

И тут с ней что-то случилось. Мили не поняла, что именно. Какое-то странное событие, не имеющее не только названия, но и объяснения тоже. Нет, не событие, а мысль. Да, мысль. Хотя, в ее случае, эта мысль как раз таки была событием.

«Мрак, как же уютно и надежно у него на руках. Вот бы не отпускал» – сказала она себе.

Это возникло у нее в голове как-то самопроизвольно, как будто это подумала не она, а кто-то другой, но ее мозгами.

«Боги, да что же я такое вообразила?!» – ужаснулась Милея.

И потом вдруг поймала себя на мысли, что смотрела сейчас на лорда Эрдена не как на учителя, а как на мужчину. На очень привлекательного мужчину, который как настоящий джентльмен пришел на помощь даме в трудную минуту.

И тут он осторожно опустил ее ноги, чтобы поставить на пол.

В этот момент Мили отчетливо ощутила, что колени ее не держат, и она продолжает оседать. Распахнув глаза от ужаса и растеряно вперившись в лицо лорда ректора, она в тот же миг снова очутилась у него на руках.

– Кажется, Вам необходимо навестить лазарет, студентка Грайв. Все свободны, – громко объявил Эрден остальным ученикам и шагнул в переход.

Через полчаса, прошедшая полное сканирование у врачей и целителей Милея смотрела на медицинское заключение о своем физическом и энергетическом состоянии. В его конце было две графы: «энергетика» и «физическое здоровье». В обоих из них стояла запись «в норме».

Тогда что это было с коленями?! А?

Внезапно дверь широко распахнулась, и в палату влетел Харад.

– Мили! Мили, с тобой все в порядке?

Следом за стремительно появившемся студентом пришла медсестра, пытающаяся его как-то урезонить и объяснить, что это лечебное учреждение и его крики здесь более чем неуместны.

Милея села на кровати и посмотрела на своего друга.

– Чего разорался? Все норм. Простите, метресса Юсмер, – обратилась она к медсестре. – Студент Зарк уйдет через десять минут. Я Вам гарантирую.

Женщина-шарианка тяжело вздохнула, покачала головой и оставила их наедине.

– Мили, – Харад сел рядом с ней на кровать, – я ужасно испугался. Этот Тиригорн… Я его придушу, честное слово.

– Да прекращай ты возмущаться, Харад. Пойдем в УВБМ – там и не такое будет. Ведь это же мелочи.

– Ну да. Ты права, – поник Зарк, секунду помолчал, а потом встрепенулся. – Точно все в порядке? Ничего не болит?

– Точно.

Харад внимательно посмотрел на свою подругу глаза в глаза, а потом, поддавшись порыву, наклонился и поцеловал ее в губы.

– Прости. Это я так. В целях проверки твоего хорошего самочувствия, – он отвел взгляд от изумленно открывшей рот Милеи. – Ладно, я пойду. Поправляйся.

Молодой человек быстро вскочил с кровати, пока Мили не опомнилась, и понесся к выходу.

«Ничего себе! Ну ничего себе!» – других мыслей почему-то в ее звенящую голову не приходило.

Это был ее первый поцелуй с мужчиной. Первый!

И как он случился? На лазаретной койке!

«Вечно у меня все не как у нормальных существ. Тьфу» – грустно подумала Мили.

Она даже не поняла, понравилось ей ли нет. Нет, сам молодой человек ей определенно нравился. Не без того. Но штука в том, что и без «этого самого» тоже: без замирающего сердца, без учащающегося пульса от его прикосновений, без долгих дум по ночам. Да, он был чем-то похож на ее старую любовь Гаройна. Но Милея понимала, что она уже выросла, и ее мечта о могучем боевом эмтэгре трансформировалась в мечту о службе в УВБМ. А образ Гаройна как таковой поблекнул и остался только в воспоминаниях о наивном и веселом детстве.

Милея подумала, что если завтра Зарк признается ей в своих чувствах и предложит встречаться, то она даже не будет знать, что ответить: соглашаться или отказать? Чувств – тех самых чувств – не было!

И вдруг после раздумий о чувствах, ей пришел на ум сегодняшний инцидент с милордом Эрденом.

Эти руки, которые держали ее на весу… и ее мысли…

Мили ясно почувствовала, что уши и щеки ее запылали. И ей стало жарко и страшно.

Нет. Тысячу раз нет. Что это такое она себе напредставляла? Ужас какой! Ну ведь глупости… Ну! Или нет?

Будто чего-то испугавшись, Мили стремительно залезла под одеяло и укрылась с головой. Все верно, нужно отгородиться от этого мира, который вдруг сошел с ума.

Пытающийся оставаться хладнокровным разум Милеи сказал ей что: во-первых, нужно выкинуть сегодняшний эпизод из головы – с точки зрения морали он вполне себе уместен; во-вторых, самой предложить Хараду встречаться. Она прекрасно понимает, что ему нравится и, соответственно, для пресечения недопустимых мыслей по отношению… по отношению… необходимо активно окунуться в… в правильные отношения. Двадцать три года как-никак уже. А ее только сегодня впервые поцеловали. Потому-то и лезет в голову всяческий бред.

Милея откинула одеяло и снова села, являя себя миру.

Да, все верно, именно так она и поступит. Зарк – то, что нужно!

«А когда ты будешь целоваться с Харадом, ты точно не станешь никого другого себе представлять?» – тихо-тихо прошептал наимерзейший внутренний голосок.

Мили чуть не вскрикнула от этой чудовищной мысли и снова забилась под одеяло. Она накрыла голову подушкой и начала стучать кулаками по ней в районе своих ушей, чтобы не слышать…

Не слышать…

***

Придя на занятие к пятикурсникам общеэмтрансовского факультета, в составе которого состояла группа ВБМ, мэтр Саргус не обнаружил Милеи Грайв. Выяснив, что девушка попала в лазарет после занятия у лора Эрдена, он, можно сказать, даже обрадовался. Это был отличный шанс.

После уроков, «случайно» порезав себе руку ножом от корреспонденции и засунув в карман брюк шоколадку, Реймер отправился в лазарет.

Из-за такой пустяковой травмы ни врач, ни целитель не были необходимы, поэтому его передали метрессе Юсмер. Естественно, галантный мэтр Саргус рассыпался перед ней тысячами извинений из-за своей неуклюжести. Ну естественно, ведь теперь ей придется тратить свое время еще и на него. А у нее, видимо, и так полно пациентов, не так ли?

Вытягивая из поддавшейся его обаянию бесхитростной женщины нужную информацию, Реймер выяснил, что Милея Грайв лежит во второй палате. Травмы нет, но, согласно регламенту госпитализации с эмтэ-травмами, пролежит еще положенные два часа.

Вручив медсестре шоколадку за труды и попросив разрешить ему еще посидеть в приемной несколько минут, Реймер дождался, когда метресса Юсмер выйдет, проверил коридор лазарета на наличие медицинского персонала и нырнул в палату номер два.

– Метресса Юсмер, Вы здесь? – поинтересовался Саргус, входя в палату и плотно прикрывая за собой дверь.

Милея подняла голову над своей подушкой.

– Студентка Грайв? – «изумился» мэтр Саргус, стремительно приблизившись к ее кровати. – Боги, что с Вами произошло?! Лежите, лежите, куда Вы встаете?

– Здравствуйте, мэтр Саргус. Ничего страшного. Просто не рассчитала силу своего щита.

Реймер схватил с прикроватной тумбочки заключение и быстро пробежал его глазами и облегченно вздохнул.

– Фух, как же Вы меня напугали, Милея! Но, слава богам, все хорошо. Поправляйтесь.

– Спасибо, мэтр Саргус. А с Вами что случилось? – она показала на его забинтованную руку.

Мужчина ослепительно улыбнулся.

– Да это такие пустяки, что даже упоминать не стоит. Берегите себя. До завтра.

Саргус изысканно ей поклонился и вышел в дверь.

Вернувшись из лазарета в свою комнату, Милея застала соседку Мирру, как всегда, за учебниками.

– Ты чего так поздно? – спросила Мирра, отхлебывая чай из своей неизменной желто-фиолетовой чашки.

– В меня ауронером долбанули. Вот в лазарете была.

– Да ты что! Ты цела? Все нормально?

– Да нормально, только чувствую, завтра милорд Эрден похоронит меня за то, что не справилась с атакой, – всхлипнула Милея.

– Да брось. Это ж учеба. С кем не бывает?

– Эх, Мирра, это у тебя учеба, а у меня ВБМ. Я ж девчонка. Милорду ректору только дай повод избавиться от меня. Он и так еле-еле меня терпит, – у Милеи из глаз покатились слезы.

– Ну все. Не рыдай. Вспомни как ты сама рвалась в эту группу и доказывала мне, что служба боевым эмтэгром и женский пол вполне себе совместимы. Так что все, подруга, назвалась шарном – продавай флаер.

Милея умылась, переоделась в ночнушку, залезла под одеяло и начала ворочаться под грузом своих невеселых мыслей.

– Мирра, – позвала она подругу.

– Что?

– А меня Харад сегодня поцеловал.

– Правда? Вот и отлично. Пора бы тебе, Милька, пристроиться. Хороший парень. Глядишь, вдвоем будете крушить нечисть где-нибудь на подступах к Жаркомару и его окрестностям, – рассмеялась Мирра.

Жаркомар в Империи был синонимом фразы «у Мрака на куличиках».

Много тысяч лет тому назад, во время освоения пятью народами новых территорий, группа эльфов-антиглобалистов, полностью истратив запас переходных кристаллов, забралась настолько далеко от цивилизации, что долгое время их считали пропавшими без вести. Пока, наконец, колонию не обнаружила военная разведка. Вот с тех пор Жаркомар стал притчей во языцех.

– А ну тебя, – заворчала Мили и зарылась поглубже в одеяло.

***

Тем же вечером лорд ректор вызвал в свой кабинет студента Тиригорна.

– Присаживайтесь, – Эрден кивнул ему на стул для посетителей.

Лессер сел, внимательно глядя на своего преподавателя.

– Студент Тиригорн, Вы считаете, что вправе демонстрировать свое неприязненное отношение к другим студентам группы и тем самым срывать мне учебный процесс?

Лес как-то сжался в комок и судорожно сглотнул.

– Милорд ректор, я… я просто хотел показать, что я хорошо понял изученный на уроке материал и…

– Нет, Тиригорн, – перебил его Эрден. – Вы просто хотели продемонстрировать мне свои, как Вам кажется, незаурядные способности и досадить Милее Грайв, видимо, посчитав, что она не достойна стоять в паре с таким светилом эмтэ-искусства как Вы. Завтра перед занятием Вы выйдете перед классом и публично принесете свои извинения студентке Грайв. В следующий раз, если я обнаружу с Вашей стороны хотя бы намек на пренебрежение к одногруппникам и попытку самоутвердиться за их счет, сразу можете собирать вещи. И, видимо, тогда отправляться бороться с нежитью Вам придется в одиночестве. В соответствии с духом индивидуализма. В УВБМ не в чести желание унизить товарища, чтобы показать свое превосходство. Спокойной ночи.

Эрден указал молодому шарну на дверь. Красный как рак Тиригорн встал, дергано поклонился и вышел. Было вдвойне обидно и унизительно от того, что лорд ректор был абсолютно прав.

***

Эрдену почему-то снилась Милея Грайв.

Ее уносил ужасающей силы ураган. Она кричала и звала на помощь, а он никак не мог рассчитать динамические координаты для перехода, чтобы поймать ее. Перемещаясь в воздухе следом за ней, он каждый раз опаздывал на какое-то мгновение. Первая сущность вопила в его голове: «Расправь крылья!», но он упорно пытался догнать ее в своем обычном обличии. А потом она исчезла, а ее жуткий крик, будто закрученный вихревым потоком, вращался вокруг него, не стихая ни на минуту. И тогда он сам закричал…

…И вскочил на кровати.

Что за Мрак? Демон тяжело дышал и чувствовал на себе холодные липкие остатки клочьев ночного кошмара. И, хотя разум уже разобрался, что это всего лишь игры подсознания, в крови по-прежнему кипела повышенная концентрация адреналина.

Демон опустил ноги на пол, потер лицо и размял плечи. Ну и ну. Кошмары ему не снились уже лет восемьсот-девятьсот.

После того, как он покинул службу в УВБМ по настоянию Императора и занялся гражданской службой, прошло уже более тысячи двухсот лет. Образы былых битв выветрились из его головы под грузом новой информации, не связанной с риском для жизни, поэтому и жуткие ночные видения постепенно сошли на нет.

И что тогда сегодня было?

Нет, кошмары ему точно не нужны. Нужно просто завалить Грайв на зимней сессии и дело с концом. А пока как-то еще вытерпеть три месяца.

***

Утром под дверью Милея обнаружила букет. Просто нереальной красоты. В нем была записка: «С искренней надеждой, что это поспособствует Вашему выздоровлению»

Это явно не Зарк. Не в его стиле. Да и с какой бы стати он стал «выкать»? И никто из студентов-одногруппников точно. У Мили был только один вариант по этому поводу – преподаватель эмтэ-права.

А ну-ка почерк? У нее же есть его ремарки в тетрадке по праву…

Точно. Это он. Ну и дела!

Но приятно-то как! Просто чудесно осознавать, что ты небезразлична такому мужчине, как мэтр Саргус. По нему сохла половина женского населения Академии, с завидным постоянством перемывая ему в потоке косточки и обсуждая, женится ли он на своей очередной пассии или нет. Последняя сплетня, которую читала о нем Милея, когда была дома на выходных, была о том, что он типа бросил всех своих любовниц и находится в свободном полете. По крайней мере, в ресторанах и на мероприятиях, которые он посещал, Реймер был в гордом одиночестве.

Мили занесла цветы в комнату, обрезала пустую пластиковую бутылку из-под лимонада и водрузила в нее букет, а записку спрятала в ящик.

Первым занятием сегодня было ВБМ. Вот Мрак…

Когда Мили вспомнила об этом, настроение у нее опять упало ниже некуда. Спасибо мэтру Саргусу – его букет хоть немного сгладил неприятные мысли, которые роились у нее в голове перед встречей с однокашниками и лордом ректором.

Милея решила, что обязательно поблагодарит его сегодня же после занятий и с этой мыслью потащилась на ВБМ. Она шла как можно медленнее, стараясь прийти к самому звонку, чтобы не видеть ухмыляющихся рож. Ни на кого не глядя, Милея вошла в 38 аудиторию за полминуты до начала занятия. Практически следом за ней появился лорд Эрден, и класс мгновенно затих.

Демон прошел к своему столу и сказал всем сесть. Окинув глазами аудиторию, он произнес:

– Студент Тиригорн, Вы хотите нам что-то сказать?

Лессер встал:

– Да, милорд ректор.

– Прошу.

Тиригорн вышел к доске и, опустив глаза в пол, проговорил:

– Студентка Грайв, я хочу попросить у Вас прощения за свое поведение во время вчерашнего занятия. Мне очень стыдно за свой поступок.

Он замолчал.

– Все? – спросил Эрден.

Тот кивнул.

– Садитесь. Обращаюсь к каждому присутствующему в этом классе. Если вдруг кто-то из вас считает себя всесильным эмтэгром, то милости прошу через два месяца на заседание отборочной комиссии в УВБМ. Там и посмотрим на ваши способности. А здесь учебное заведение. Все всё поняли?

– Да, милорд ректор, – хором ответили восемь голосов.

– Отлично. Продолжим.

Сегодня у Мили не было по расписанию эмтэ-права, поэтому она отшила Харада, ссылаясь на занятость, и побежала искать мэтра Саргуса.

Она заранее выяснила, что у него сейчас должна была закончиться лекция у парафармацевтов в 27 аудитории.

Милея уже хотела было приоткрыть дверь, чтобы заглянуть в класс, когда та сама распахнулась, и она нос к носу, вернее нос к груди, оказалась перед преподавателем.

Она отпрянула и покраснела.

– Мэтр Саргус, я… э… хотела бы Вас поблагодарить, – замялась она.

Саргус понятливо улыбнулся.

– Не стоит благодарности. Вам лучше, Милея?

– Да, мэтр.

– Это самое главное. До свидания.

– До свидания.

Реймер обошел ее и направился своей дорогой. Мили смотрела ему вслед. Саргус прекрасно ощущал ее взгляд спиной и мысленно праздновал свою первую победу.

***

В течение следующих полутора месяцев Харад больше ни словом, ни делом не напоминал Милее о том, что произошло между ними в лазарете. И она была благодарна ему за это.

Мили сама находилась на распутье. С одной стороны Харад, так ярко напоминающей ей ее детские романтические устремления, с другой стороны неуловимые, но приятные знаки внимания, которыми периодически одарял ее мэтр Саргус, а с третьей… О нет, нет. Нет никакой третьей стороны, Милея. Не было, нет и не будет.

НА тебе книжкой по дурной башке!

Вскоре Милея поняла, что бьет себя по башке практически каждый день. Поначалу она, конечно, пыталась проводить сама с собой внутренние диалоги:

«– Милея Грайв, ты понимаешь, что ты конченая идиотка?

– О да, леди Грайв, я это отлично понимаю.

– А понимаешь ли ты, Милея, что лорд Эрхион Эрден не может быть объектом твоих романтических устремлений ни при каком (ты слышишь!) ни при каком раскладе?

– Да, леди Грайв, это я тоже прекрасно осознаю.

– Я, конечно, не хочу тебя огорчать, девочка, но думаю и со стороны лорда Эрдена, в отличие от студента Зарка и мэтра Саргуса, вряд ли возникнут в твой адрес какие-либо поползновения. Даже предпосылок к этому не было. Так?

– Так.

– А за каким тогда Мраком ты о нем думаешь каждую ночь вместо того, чтобы посвятить это время учебе, ну или на крайний случай сну?

– Кажется, я влюбилась, леди Грайв. Что мне делать?

– Застрелись, Милея.

– Не могу. Мама, папа и бабуля огорчатся, а Болкан, благодаря мне, получит внеочередной отпуск. Вот этого я точно не могу допустить.»

Мили понимала, что толку от этих бесед было мало, но больше ничего поделать не могла. То, что творилось в ее душе было выше нее. И день за днем оно все сильнее укоренялось. С каждым его взглядом в ее сторону, с каждым обращением в ее адрес, Милее становилось все очевиднее и очевиднее, что она пропала.

Боги, а что было, когда Он взял ее за руку, чтобы поставить жест, которым легче всего было направлять поток эмтэнергии для формирования вакуума в водной среде! Да у нее чуть сердце наружу не выскочило от этого. И разве это учеба, когда думаешь только о том, как бы своих чувств не выдать?

Да, вот, кстати, и это в придачу ко всему. С некоторых пор милорд Эрден в мыслях Мили стал «Он», а не «милорд Эрден». А еще ей стало неловко произносить при других его имя вслух, да и про себя тоже. К тому же Милее постоянно казалось, что она краснеет и нервничает, если кто-то при ней упоминал имя лорда ректора.

Если же она случайно встречалась со своими бывшими однокурсниками с общеэмтрансовского, и те спрашивали у нее, как ей занятия у милорда Эрдена, то Мили делала настолько непроницаемое лицо, что ее собеседник, скорее всего, думал, что она понятия не имеет ни о каком милорде Эрдене. Милея представляла, как по-идиотски она выглядит со стороны. Кошмар!

Будь проклято ее двенадцатилетие, подружка Битси, Сильда Блум и мраков Гаройн. Это из-за него она решила сюда поступить!

***

Последнюю неделю ноября лорд Эрхион Эрден проводил на заседании отборочной комиссии в УВБМ, а его студенты во время отсутствия преподавателя должны были самостоятельно изучать начитанные им темы.

Для тех, кто внимательно слушал лорда ректора во время занятий и с точностью выполнял его рекомендации и требования, сложного в них ничего не было. Они должны были все хорошенько изучить и отработать потом новые навыки в паре.

Мили с Харадом договорились, что свои новые знания в области управления энергией они будут закреплять в Иамском лесу.

После уроков они вместе пообедали и отправились тренировать левитацию. Общие принципы процесса уже были прочитаны и усвоены. Но теория – это одно.

– Мили, давай я первый тебя поднимаю? – нетерпеливо потирая руки, спросил Зарк.

– Давай, – доверчиво согласилась Милея, не обратив внимания на хитро блестящие глаза своего друга.

Она стала напротив Харада. Тот еще раз пробежал глазами по строчкам конспекта, потом вытянул руки перед собой и сосредоточил взгляд на почве под ногами девушки.

Мили почувствовала, как медленно отрывается от земли.

– Давай, Харад. Еще. Молодец! У тебя получается. Ну!

И тут этот гад хитро взглянул на Милею, заржал и легко переместил ее по воздуху с стоящему рядом столистнику. А потом нацепил шкиркой на торчащую ветку.

– Мил, ты повиси чуток, я быстро. Проголодался что-то. Мотанусь в столовку за булочками, ладно?

И убежал.

Ах ты ж зараза! А Мили-то думала – чего он вчера на занятость после обеда ссылался? Тренировался, значит, в левитации! А она сегодня попалась на его удочку.

С помощью той же левитации Мили попыталась себя снять, но разлапистый столистник еще крепче вцепился своими многочисленными сучками-крючочками в Милеину мантию. Она начала дергаться и увязла окончательно.

И в этот миг случилось самое ужасное, что вообще можно было вообразить – на середину поляны из перехода шагнул лорд Эрден.

Мили замерла, провожая ректора одними глазами. Он медленно шел, заложив руки за спину и глубоко задумавшись над чем-то.

Мрак. В ее сторону. Боги, ну пусть он уйдет скорее, а?

Но у богов по этому поводу, видимо, было слегка иное мнение.

Мили вдруг почувствовала, как правая туфля на ее ноге начинает соскальзывать. Она пошевелила ступней, пытаясь задрать носок, но тем самым только придала колебаниям своей обуви дополнительную амплитуду.

Запаниковав, Милея дернула ногой сильнее, но добилась лишь того, что сама стала раскачиваться на ветке из стороны в сторону.

И тут туфля сорвалась и полетела вниз.

«Конец!» – подумала Мили, обреченно провожая ее взглядом.

Слава всем богам, обувь пролетела мимо головы лорда Эрдена.

Да. Но перед самым носом.

Демон остановился, отступил от дерева на шаг и задрал вверх голову:

– Что вы тут делаете, студентка Грайв? – поинтересовался он у колышащейся на суку Милеи.

– Любуюсь красотами окружающего ландшафта, милорд ректор.

– Ах вот как. Ну что ж, я с Вами согласен – виды здесь прямо-таки великолепные.

– О да!

– Я могу Вам чем-то помочь?

– О нет, милорд. Пожалуй, я пока продолжу оборз… обозревать окрестности. Погода нынче чудная стоит, не правда ли?

Эрден огляделся по сторонам.

В этих широтах Шестого Триала как раз шла середина зимы.

Это у Первого и «ратуши» сезоны были синхронизированы, а для эмтэгров Шестерки это было не так уж и принципиально, поэтому для Академии, находящейся в северном полушарии планеты каждое последующее время года наступало раньше, чем на Первом на полтора месяца.

Зима в этом году выдалась теплая и бесснежная. Иамский лес давно стоял голым, а редкий снежок, изредка посыпавший серые ветви его деревьев, долго не лежал, сдуваемый частыми здесь ветрами.

– Именно так, студентка Грайв. Прекрасная погода. Что же, желаю приятного времяпрепровождения в гармонии с природой. Это благотворно влияет на усвоение учебного материала и, соответственно, ведет к росту успеваемости.

– Спасибо, милорд, – Милея не могла присесть, поэтому не придумала ничего лучше, чем поджать ноги в импровизированном реверансе, от чего с ее левой ноги полетела вторая туфля.

Лорд Эрден отследил траекторию полета Милеиной обуви, потом взял обе туфли и аккуратно поставил под деревом, после чего галантно поклонился и, развернувшись, ушел, оставляя раскачивающуюся Милею наслаждаться природой и вынашивать планы кровной мести Зарку.

Вскоре появился и он. Весело вгрызаясь в румяную булочку, он расхохотался и изо всей силы пнул несчастный столистник. Дерево покачнулось, ветка, на которой висела Мили, хрустнула.

Когда лорд Эрден обернулся на шум, то увидел, что студент Зарк держит на руках студентку Грайв и радостно ей улыбается.

Так, а сколько времени? Хватит гулять, пора на заседание. Сегодня еще несколько кандидатов. Причем, из других учебных заведений. Демон открыл переход и шагнул в комнату отдыха отборочной комиссии.

– Где личные дела оставшихся? – поинтересовался он у коллег.

Лорд Ванс, просматривающий одно из них и попутно прихлебывающий чай, протянул ему папку.

Эрден обхватил голову руками и буквально погрузился в чтение. Он сжимал голову так сильно, что пальцы слегка побелели.

Лорд Ванс перевел взгляд на зампреда лорда Гурина, который, собственно, и являлся главой УВБМ, и слегка приподнял брови в немом вопросе. Гном, сам слегка обескураженный поведением лорда Председателя, ответил аналогичной недоуменной мимикой и слегка пожал плечами.

Все это было как минимум странно.

Коллеги по отборочному цеху меж собой именовали Эрдена «карбид вольфрама» за его твердость, непробиваемость и невозмутимость. И что такого могло произойти, чтобы вывести его из себя до такой степени?

***

– Мили, ты чего на туфли уставилась такими глазами вроде они не твои, а с ног какой-нибудь богини?

– Мирра, вот ты любила когда-нибудь кого-нибудь по-настоящему?

– Ааа. Все ясно. Зарк?

Милея вздохнула и, конечно же, не ответила. Она, наверное, много бы отдала, чтобы это было так. Легко, просто и понятно. Но нет! Нужно же было выбрать самый невероятный объект из всех невозможных.

Как она прожила оставшиеся две недели перед зимней сессией, Мили плохо помнила. С большим трудом, наверное, прожила. Занятия по ВБМ превратились в каторгу. Полтора часа она думала не о преобразовании одного вида энергии в другой, а о том, как бы не рассекретиться. Чтобы, не дайте боги, Он ни о чем не догадался. А учитывая Его колоссальный педагогический опыт, это было для Милеи архисложной задачей. Конечно же, не стоит сомневаться в том, что в Его практике и раньше были влюбленные студентки. Хотя, он никогда не был женат.

ИППС на запрос информации о лорде Эрдене выдавал его расовую принадлежность, возраст, должность, биографию, сведения о карьере, а также указывалось, что он демон-одиночка. Это значило, что он не мог обменяться энергией с женщиной и продолжить свой род. Это было связано с дисфункцией биоэнергообмена организма. Но, с другой стороны, продолжительность жизни демонов-одиночек была в четыре раза больше других представителей их расы. Примерно, как у демонов-правителей. Но такая аномалия была достаточно редкой, поэтому одиночек можно было пересчитать по пальцам. Среди них был сам лорд Эрден, церемониймейстер императорского двора лорд Байер и еще несколько. Некоторые из них были женаты уже третьим или четвертым браком, что естественно при такой продолжительности жизни, а вот в биографии лорда Эрдена подобные сведения отсутствовали. И, вообще, нигде в потоке не было упомянуто о его романах или любовницах.

Сейчас лорду ректору было уже 1835 лет. Но Милея не хотела об этом думать. Нет. Только не об этом. И не о том, что ему вступать в брак все равно смысла никакого нет.

Так на что же она тогда рассчитывает? Зачем страдает? Риторические вопросы.

Однажды ей в голову даже закралась малодушная мысль о том, чтобы уйти с ВБМ и вообще из Академии в другой вуз. Но, поразмыслив как следует, Мили пришла к выводу, что это краткосрочное решение проблемы, которое только усугубит ситуацию.

Ну, допустим, после зимней сессии она перейдет назад к общеэмтрансам или в Первый МТЭ, закончит его, но ведь тут же на нее насядут родители со своим Вергом. И даже если получится отбиться от замужества, то придется сидеть дома на Триале и заниматься ничем.

Тогда она точно спятит от своих дум о Нем и о том, что Он тут, рядом, но даже увидеть Его невозможно. Он не ходит через ворота Академии. Только переходами.

А так у нее будет служба в УВБМ. Не жизнь, а сплошной драйв. Находясь на службе, она гораздо быстрее Его забудет.

«Потерпи, Мили, еще чуть больше полугода. И все будет хорошо!»

Милея не могла ни с кем поделиться своими думами. Даже бабуле Коре не хотелось бы рассказывать о том, что с ней произошло. Но ведь так можно сойти с ума! Нужно было куда-то деть все эти изломавшие голову, душу и сердце переживания.

А если завести дневник! Да, это выход. Наверное, если она будет выплескивать на бумагу все, что чувствует, то станет легче. Потом можно перечитывать и пробовать анализировать ситуацию как-бы со стороны. Но бдительность в этом случае необходимо повысить до самой высшей отметки, ибо, не дайте боги, кто его прочитает.

Вот таким образом в прошедшую субботу Милея Грайв и обзавелась лучшим другом. Он был в черной кожаной мягкой обложке, формата infolio и со слегка желтоватыми листами.

Оставшуюся неделю до сессии дневник пролежал у нее без дела – не до того было. Вот на каникулах Мили твердо решила с головой погрузиться в самоанализ. А сейчас – экзамены.

***

Лорд Эрден все время думал об отчислении Милеи Грайв. Чем бы он ни занимался в последнее время – мысли все равно сводились к этому.

Он знал, что без Милеи ему будет проще на занятиях, да и ей эта учеба ни к чему. Леди Грайв вообще не нужно идти в боевые эмтэгры. Убьют ведь. А она девушка поразительной красоты. По крайней мере Эрхион признавал, что ему еще никогда не доводилось видеть столь совершенное существо женского пола. Она могла бы осчастливить какого-нибудь достойного мужчину. Вот о чем ей нужно думать, а не о том, как гонять упырей у Мрака на куличиках.

Но, с другой стороны, существовала проблема этического характера. Следует признать, что Грайв со временем стала бы хорошим боевым эмтэгром. И если он ее отчислит, то это будет демонстрация его предвзятого к ней отношения, связанного с дискриминацией по гендерному признаку. И как это отразится на его репутации жесткого беспристрастного преподавателя?

Ха! А вот не все ли ему уже равно на свою репутацию?

Короче, Милею нужно отчислять и дело с концом. Сколько уже можно ему портить свои нервы? Да даже если она доучится, то отбор в УВБМ провалит. В этом лорд Эрден был уверен.

Хотя, какой тогда смысл отчислять ее сейчас, если потом можно будет просто не пустить ее в Управление? Ведь непосредственно от него зависело – кому идти на службу, а кому нет. И это уже будет не столь очевидным свидетельством его необъективности.

Минуточку, что-то он вообще все в кучу перемешал. О чем вообще речь идет: о его нервах или о студентке Грайв?

Так выгонять или нет?

Как же ему надоели эти мраковы размышления день за днем об одном и том же! По замкнутому кругу.

Эрден начал свирепеть.

Ему какое в принципе дело до того, что будет с Милеей Грайв? Какая разница: выйдет она замуж или сожрет ее вурдалак?

Все! Забыли!

Что там у нас сегодня на повестке дня?

Тааак, новые изменения в имперском законе «Об образовании». М-да, если сравнить его нынешнюю редакцию с первоначальной, то неизменными остались, наверное, только название самого закона и фамилия подписанта.

Что там еще? Лорд Клеверил просит перенести итоговое заседание Совета Высших Эмтэгров на более позднюю дату.

Честно признаться, все равно. Перешлет в секретариат – пусть утрясают. Лишь бы в выходной, когда в Академии занятий не будет. И не во время экзаменов. Нет, все-таки не стоит в эту сессию отчислять. Это ужасный удар по самолюбию, тем более для такой целеустремленной девушки как Милея. А если нервный срыв? Ведь она так старается. А он потерпит. Ничего страшного. Хоть какое-то разнообразие. Куда еще ему свои нервы тратить, кроме как на студентов?

«Что? Опять?» – даже не с досадой, а с гневом на себя самого подумал Эрден.

Слишком резво для своей комплекции он вскочил с места и рванул на выход из кабинета.

«Нужно просто погулять. Я заработался. Нужно просто погулять».

Рациональная часть личности лорда ректора вдруг констатировала, что он находится в предпаническом состоянии. И от осознания этого факта ему стало муторно и дурно.

«Мрак! Мне больше нельзя преподавать. Я становлюсь неадекватным. Видимо, предчувствия не обманули – это мой последний год в Академии», – рассудил Эрден и отправился в Иамский лес, по обыкновению пустынный в это время из-за приближающейся сессии.

Примерно через полчаса демон вспомнил, что так и не отправил прошение лорда Клеверила в секретариат.

«Боги, вот же старый маразматик! А все потому, что… Отчислить! Решено!»

***

Сначала шли зачеты, которые Милея сдала легко и непринужденно. Последним из них было право.

Группа сдавала отдельно от остального факультета, потому что у тех был экзамен по этому предмету. Мэтр Саргус вызывал «вышаков» по одному и гонял в свое удовольствие. Милея зашла последней. Оба вопроса из билета рассказала и ответила на два из трех дополнительных вопроса.

– Студентка Грайв, поздравляю Вас с успешной сдачей зачета.

– Спасибо, мэтр Саргус.

– Идете в этом году на Новогодний Императорский бал? – спросил преподаватель пока вносил информацию в академический журнал.

– О нет. Пока мне еще ни разу не доводилось там присутствовать. А вот родители идут.

– А у Вас двадцать девятого последний экзамен? Да? Так что же, получается, это Вы вернетесь домой после сессии и даже отметить успешно сданные, в чем я не сомневаюсь, экзамены будет не с кем? Просто чудовищная несправедливость! Леди Грайв, в таком случае приглашаю Вас в одно удивительное место на Первом Триале. Полагаю, что в этот вечер там будет пустынно из-за Новогоднего Императорского Бала.

Милея уже открыла рот, чтобы отказаться, но мэтр Саргус ее опередил:

– Подождите отказываться. О нет, не думайте, что это одно из тех шарианских заведений, куда даже заходить страшно без выученных наизусть правил столового этикета. Наоборот. Хозяева – гномы старой закалки. Даже доступа к потоку там нет. Оно находится глубоко под землей в старой заброшенной каменоломне демонов. А посетители добираются на вагонетках.

У Милеи расширились глаза:

– Правда? Я даже не слышала о таком.

– Посмотрите в ИППСе при случае. Называется «Шахта». Я не жду от Вас немедленного ответа, но столик все-таки закажу. Вот мои комкоординаты, – мэтр Саргус протянул ей свою визитку. – Напишите мне свой ответ, когда решите. Хорошего дня и удачи на экзаменах.

Милея поблагодарила, попрощалась и вышла.

Нет, она не хотела никуда идти с мэтром Саргусом. Но и отказывать вот так сразу тоже было неловко. Потом.

В бесконечной зубрежке выходные пролетели как один миг.

В понедельник была физподготовка. Милея сдала на четыре. Ну не дотянула поединок с мэтром Боргеном до конца третьей минуты. Что делать!

Квантфизмак, как и предполагалось, был сдан на пятерку. Теперь суббота, экзамен по ВБМ и домой!

Отдохнув немного после квантфизмака, Мили решительно взялась за высшую боевую макротрансконфигурацию. Тренировалась вместе с Зарком. К вечеру пятницы у нее болело все, что только могло болеть.

Вынув из свинцовой оболочки выданные студентам для тренировок куски радиоактивного материала, Мили и Харад попеременно тренировались в преобразовании энергии, без конца долбя друг друга то ауронерами, то атмосферными вихрями, попутно проверяя энергощиты на прочность.

Иногда бросали один другого в вакуум или окутывали магнитной аномалией. В общем, к концу тренировки сил у них оставалось только на то, чтобы привалиться к стволу крадуса в Иамском лесу и тяжело дышать. Зато позанимались перед экзаменом на славу.

– Мили, ты знаешь, – позвал Харад, – ты прости меня за то, что я тебя тогда поцеловал. Ты мне очень нравишься, правда. Честно тебе скажу, что я не встречал девчонки лучше, чем ты. Но я вижу, что мне ничего не светит. По крайней мере пока. Для тебя существует только служба в УВБМ.

– Ты тоже классный парень, Харад. Знаешь, еще в детстве мне подружка книгу подарила о приключениях одного негаборца. Мне она так понравилась, что я тоже захотела идти в Управление. Настолько сильно, что я сейчас здесь. Так вот, я все чаще ловлю себя на мысли, что ты похож на главного героя этой книги. Но ты прав. Давай сначала осуществим свою заветную мечту и попадем в УВМБ. А там видно будет. Согл?

Милея протянула сидящему сбоку Хараду руку.

– Согл! – пожал ее парень.

***

Утром волнующиеся и слегка помятые «вышаки» собрались на учебном полигоне. Построились по росту. И замерли в ожидании лорда ректора. Он появился из перехода без минуты девять.

– Доброе утро, господа студенты, – поприветствовал он собравшихся.

Его взгляд заскользил по стройной шеренге выпускников, остановился на стоящем предпоследним Адаме Беркине и вернулся назад к Каррагану.

Милее было невыносимо обидно, что на нее даже посмотреть не соизволили. Разве ж она виновата, что гном оказался выше нее? Рост у Адама был 162, а у нее 160.

– Начнем по порядку. Студент Карраган, прошу Вас остаться. Остальные ждут там, – милорд ректор открыл переход в аудиторию №38. – На экзамен заходим в переход по одному после того, как я скажу «следующий».

Все дружно ответили: «да, милорд ректор» и так же гуськом отправились в учебную аудиторию, кроме оставшегося на полигоне отчаянно переживающего Индеструса.

Для Милеи начались самые тяжкие часы за все ее время пребывания в Академии.

Ее одногруппники один за другим исчезали в переходе с интервалом пятнадцать-двадцать минут, и через полтора часа в аудитории остались только она и Адам. Они посмотрели друг на друга и тяжко вздохнули. Плохо быть маленьким. То ли дело Карраган или Иларриль.

Наконец, ушел и Беркин.

Прошло пятнадцать минут, потом двадцать, двадцать пять…

Милея уже начала не на шутку волноваться, когда, наконец, открылся переход и низкий голос произнес: «Следующий!»

Мили шагнула в открытую брешь в пространстве.

– Берите билет, – лорд Эрден даже не повернул головы в ее сторону, хмуро что-то записывая в журнал.

Мили взяла.

– Десять минут на подготовку, – лорд ректор небрежно ткнул пальцем в сторону стоящих на полигоне стола и стула для студентов. Кроме них, на экзаменационной площадке стоял еще один узкий, но длиннющий стол, уставленный разнообразными подручными материалами для экзамена «вышаков». Чего там только не было: от обычной воды до стабилизированного ливермория. И, непосредственно перед самим экзаменатором, маленький столик для демонстрации.

Милея села и углубилась в чтение своего задания. Всего было два теоретических вопроса и практическая часть.

Первый вопрос гласил: преобразование энергии, выделенной при ядерной реакции смеси, состоящей из урана-235 и урана-238 с добавлением продуктов распада (плутония, нептуния, изотопов палладия, цезия и других химических элементов) в макротрансконфигурационную наступательную энергию, и второй: использование естественного магнитного поля планеты для укрепления индивидуального эмтэ-щита.

– Вы готовы? – через десять минут спросил лорд ректор, так и не отрываясь от изучения академического журнала.

– Да, милорд.

– Прошу. Какой у Вас первый вопрос?

Милея назвала.

– Приступайте, – лорд ректор откинулся на спинку своего стула, глядя куда-то мимо нее.

Милея подошла к столу со вспомогательными материалами, выбрала необходимые и перенесла их на стол для демонстрации. Затем поснимала колпаки и начала магичить.

После того, как Мили продемонстрировала лорду ректору маленький ауронер в своей руке, она развеяла его, опять закрыла радиоактивные материалы прозрачным экранирующим колпаком и посмотрела на экзаменатора, ожидая его реакции.

– Нет, студентка Грайв, не правильно, – произнес он своим невозмутимым голосом. – В данном случае, необходимо запустить ядерную реакцию с быстрыми нейтронами, в результате которой одним из продуктов распада является плутоний-239, который, в свою очередь, становится исходным материалом для следующей реакции. Таким образом, сама природа Вам дает возможность создать замкнутый цикл. А Вам остается только лишь черпать энергию и трансконфигурировать ее. Очень плохо, что Вы, в отличие от студента Астинга, оказались неспособны это понять. Какой у Вас следующий вопрос?

– Укрепление индивидуального эмтэ-щита при помощи магнитного поля планеты.

– Отлично. Продемонстрируйте.

Милея потянулась к ближайшей линии магнитной индукции, шедшей параллельно поверхности планеты и, разбив ее на целый пучок тонких нитей, пропустила сквозь свой щит. Создавалось впечатление, что яркий диск перед ладонью Милеи ощетинился бесконечными тонкими иглами. Мили укрепила его таким образом почти до максимального пятого уровня.

– А энергию циркулирующего в недрах планеты ферромагнитного сплава почему Вы не используете? – произнес лорд Эрден. – Вы же запросто можете потянуть ее из линий индукции.

Мили опустила руки, а милорд ректор тяжело вздохнул и произнес:

– Видите ли в чем дело, студентка Грайв, служба в Управлении высшей боевой макротрансконфигурации не предполагает тривиальных решений. Вы глубоко заблуждаетесь, если считаете, что нечисть – это глупые безмозглые твари. Они разумны. И раз за разом становятся все умнее, а их действия изощреннее. Думаю, Вам следовало бы озаботиться выбором другой профессии, не находите?

Лорд Эрден впервые за сегодняшний день посмотрел в глаза несчастной Милеи. И завис. Он не отводил взгляда, а Милея тоже ни жива, ни мертва смотрела на него. Она заметила, что внутри лорда Эрдена сейчас идет какая-то борьба. Он будто колебался и что-то решал для себя.

– Хорошо. Оценка «три». С минусом. Обойдемся без практической части. Свободны, – как-то немного нервно произнес он.

Милея вежливо попрощалась и пошла по направлению к своему общежитию, задрав нос выше, чем необходимо, чтобы слезы не потекли по щекам.

«Я никчемное, жалкое существо!» – твердила себе Мили всю дорогу.

Несчастная студентка сама не помнила, как дошла до своей комнаты. Ей казалось, что она черепаха без панциря – нервы были настолько обнажены, что любой, кто косо посмотрел бы сейчас на нее, мог бы вызвать истерику.

«Он уничтожил меня, – подумала Мили, – мое чувство собственного достоинства и мою самооценку»

Мили села и посмотрела в окно. На душе было мерзко и тошно. Хотелось под землю провалиться.

«Под землю. Ну конечно же! Хватит киснуть. Идите во Мрак, милорд ректор, ясно Вам?»

Милея подошла к своему рабочему столу и достала оттуда визитку.

– Мэтр Саргус, Ваше предложение еще в силе? – спросила она, услышав ответ на другом конце линии связи.

– Конечно, Милея.

– Я согласна.

– Значит, жду Вас в шесть вечера на Первом Триале у портвокзала.

– Договорились.

Все! Домой!

***

Эрхион Эрден сидел на полигоне. Уже прошло не менее десяти минут после окончания экзамена, а он даже не шелохнулся.

Почему он изменил решение в последний момент, несмотря на свое твердое и окончательное намерение отчислить Грайв? Это проявление мягкотелости или приближающегося маразма? Что за Мрак? Что произошло?

«Чувство объективизма – вот что! Милея справилась с обоими заданиями. Минимальные требования экзамена она выполнила. А это уже не «два». Мне совесть не позволила» – Эрден внутренне кивнул, принимая такую мотивацию своего сегодняшнего поступка.

«Боги! Еще целых пять месяцев терпеть и ее, и Зарка. Как жаль, что у меня есть совесть!»

***

Без двух минут шесть Милея вышла из дверей портвокзала на Первом Триале. Она не очень морочилась по поводу одежды.

«Раз каменоломня, значит, штаны будут уместны», – решила она и надела академическую униформу ВБМ: черные штаны (юбки и платья в этой группе не были предусмотрены из-за невостребованности), белую сорочку, сапоги до середины икр и плащ.

Мэтр Саргус стоял в расслабленной позе у фонтана перед портвокзалом и сосредоточенно втыкал в визер, даже не заметив, когда подошла Милея.

– О, леди Грайв, – встрепенулся он, выпрямился и поклонился. – Рад Вас видеть!

– И я, мэтр Саргус.

– Ну что? Начнем наше увлекательное путешествие?

Место, куда они вышли из порткабины было абсолютно не типичным для Первого Триала.

Их встретила абсолютная тишина и черный зев горной пещеры. Рядом с ним стояла поржавевшая, держащаяся на одном гвозде табличка «Шахта». Своим покосившимся погнутым концом она указывала куда-то вглубь пещеры, где в лучах заходящего Сколлари можно было различить грубо сколоченную деревянную вагонетку на неровных рельсах.

– Прошу, – произнес мэтр Саргус, поддерживая Мили под локоть и подталкивая ее вперед.

Они сели в вагонетку. Реймер потянул за какой-то рычаг, и она пришла в движение. Сначала медленно. Но уклон становился все круче и круче, и скорость увеличивалась. Милея вцепилась в большую скобообразную ручку, прикрученную ржавыми шурупами к деревянной передней панели и начала глазеть по сторонам.

Изредка мелькали тусклые фонари, выливающие свой слабый свет разве лишь на небольшой участок свода узкого темного штрека. Мили издалека замечала бледное пятно на стене и сосредотачивала на нем свой взгляд, пытаясь запечатлеть в памяти сырые камни сочащихся влагой стен, с перемежающимися выпуклыми пластами светлого торчащего кварца. Она держала это светлое пятно в поле своего зрения, пока можно было следить за ним, не поворачивая головы. А потом где-то там впереди в темноте появлялось следующее.

Вагонетка начала замедлять свой ход, фонари стали появляться все чаще и становилось все светлее. И вот в конце тоннеля забрезжила темно-оранжевая надпись «Шахта».

Стены побелели, рельсы выровнялись, и вагонетка остановилась.

Мэтр Саргус ловко выскочил, открыл дверцу и подал руку Милее. Она перевела дух и только сейчас поняла, насколько было захватывающим их путешествие вглубь Триала.

– Как настроение? – поинтересовался мэтр Саргус.

– Уже замечательное, – отозвалась Милея.

– А на что ВБМ сдали?

– На три. С минусом. И больше не упоминайте, пожалуйста, при мне в этом году экзамены, Академию и все, что с ней связано. Хорошо, мэтр Саргус?

– Договорились!

Он открыл дверь, и Милея вдруг оказалась в темной пещере, заваленной сокровищами.

Между горок и стопок золотых монет лежали драгоценные чаши и сосуды с выгравированными или нанесенными эмалью на них батальными и пасторальными сценами. В открытых сундуках, небрежно свешиваясь по бокам, сверкали алмазные и сапфировые ожерелья. Вырезанные из огромных изумрудов и рубинов пиалы были заполнены разноцветными жемчугами. И все эти несметные богатства было хаотично и бессистемно нагромождены друг на друга.

Среди всего этого великолепия виднелись островки неровного черного пола, на которых были расположены столики с двумя или четырьмя стульями. К столикам вели дорожки. Создавалось впечатление, что их расчищали лопатой, чтобы дать посетителю пройти, не спотыкаясь о сокровища.

– Мэтр Саргус, а это все настоящее?

– Да, Милея.

– А…?

– Клиенты только проверенные.

– Ясно.

К ним подошел официант – серьезный гном, узнал на кого забронирован столик и повел в нужном направлении.

Все то недолгое время, что они шли, Милея глазела по сторонам.

Если приглядеться, то помещение было не таким уж и большим, как казалось сначала. Низко висящие на колоннах факелы не доставали своим тусклым светом до потолка и стен, поэтому создавалось впечатление, что пещера очень большая. Оптический обман эффективно поддерживался гулким эхом.

Из девяти столиков занято было только три. Милея с Саргусом сели за четвертый.

Кавалер Мили галантно отодвинул ей стул, а затем прошел на свое место.

Милея отлично провела время. Это был самый радостный и легкий вечер за долгое время.

Она разговаривала со своим спутником обо всем на свете. Общаться с ним было легко и приятно. Такая замечательная отдушина после того, что ей довелось пережить этим утром. И Мили была очень благодарна мэтру Саргусу за это.

Она пришла домой поздно вечером. Мама и папа еще не вернулись. Конечно! Ведь бал. Она тоже когда-нибудь побывает на нем. Может быть, с мэтром Саргусом, а, может, с Харадом. Но точно не с Лайнесом. Сто процентов!

Мили пришла в свою комнату, бросилась на кровать и уставилась в потолок. Три кружки гномьего эля давали о себе знать, и настроение было приподнятым.

Минут пять она просто лежала, потом извлекла из сумки все еще чистый дневник, села за стол, открыла его на первой странице и написала:

«29 декабря, суббота. Здраво, друже! Сегодня прекрасный день! Я была в классном месте с классным мужчиной. Хотя, я была бы рада, чтобы этот мужчина приударил за кем-нибудь другим, а не за мной. Да, он замечательный, но со мной ему, увы, ничего не светит. В любом случае я сегодня отлично отдохнула. «Шахта» – обалденное место. Настроение – супер. Сессия – сдана. Пусть ТАК, но сдана. И вообще у меня все хорошо. Просто отлично. Замечательно! И я счастлива!»

***

Две недели новогодних каникул Мили провела со своим новым другом, рассказывая его тонким листам, как прошел ее прошлый семестр. За каникулы Милея исписала почти половину страниц.

Родители пытались как-то ее растормошить, вытащить из комнаты и разговорить, но она только просила оставить ее в покое. Только бы не начались расспросы об Академии.

Мили писала, перечитывала, потом писала о своем отношении к тому, что написала раньше. Спорила сама с собой. «Его» назвала «Он». А если и обращалась к Нему, то не иначе как «Вы, сударь»

Ференс и Дейра решили, что Милея влюбилась. Другого объяснения для подобного рода странного поведения своей дочери они найти не могли. Склонностью к затворничеству она до сих пор не страдала.

Грайвы-старшие еще более уверились в своей догадке, когда однажды вечером Милея вышла из своей комнаты, одетая в платье.

В это вечер она, как всегда, сидела у себя, когда на ее визер пришло сообщение от мэтра Саргуса. Он приглашал ее на прогулку по Пятому Триалу.

Пятый Триал был самым неординарным из всех восьми образующих столицу планет. Тут окопался минкульт во главе с его руководителем – лордом Левераллем. Личностью он являлся очень яркой, но поразительно противоречивой и эксцентричной. Являясь жестким, даже авторитарным руководителем, эльф в то же время был невероятно восприимчив к новым веяниям в искусстве.

Не было такого течения в живописи, музыке, театральном искусстве или архитектуре, которое он пропустил бы мимо, отбросил как нежизнеспособное или недостойное внимания имперского министерства культуры.

– Помните, что творчество – это выражение индивидуализма и субъективизма, – говорил он своим подчиненным, – и любое его проявление должно быть проанализировано и оценено по достоинству. Как только мы станем стереотипичными и законсервируемся во мнении «это допустимо для нашего рассмотрения, а это не допустимо» – все! Можем искать новую работу! Нет ничего более динамичного, чем искусство, дамы и господа. И наша с Вами задача поддержать эту динамику.

Лорд Левералль, несмотря на свою катастрофическую загруженность на службе, успевал писать музыку. Причем, музыку, которую нередко потом исполняли на приемах в Императорском дворце. И вовсе не потому, что это была музыка, созданная министром культуры Империи. Он был бесспорно талантлив.

Иногда, сидя на очередном заседании, эльф прерывался на полуслове, хватал лист бумаги, отрывистыми движениями рисовал на нем пять абсолютно ровных параллельных линеек и начинал стремительно разбрасывать по ним ноты.

Подчиненные министра сидели, затаив дыхание, и восторженно наблюдали за лицом шефа и за самим процессом творения. Тайком они делали его стереографии и выкладывали в поток.

Многие крупнейшие коммерческие компании Империи отдали бы, не задумываясь, сотни тысяч империев, чтобы заполучить лицо лорда Левералля в минуты его вдохновения на свой рекламный плакат. Но, естественно, эльф даже не допускал такой мысли.

Он творил! При чем тут деньги?

Ландшафт и архитектура Пятого Триала чем-то напоминали самогО хозяина планеты. Они были настолько разноплановы и неоднородны, странны и нелогичны, что часто вызывали недоумение. Но факт, что они гениальны, отрицать было невозможно.

Вся «пятерка» являлась одним большим произведением искусства.

Здесь рос неоновый лес. На самом деле, в соке растущих в этом лесу деревьях и кустарниках отмечалось повышенное содержание фосфора, а вовсе не неона, но название за ним закрепилось именно такое. Прогулка по ночному Неоновому лесу была просто за гранью фантастики. Никакая новогодняя иллюминация не могла сравниться с этим. Светилось все – от массивного тусклого ствола, волокнистая структура которого слегка проглядывала в местах истончения коры, до ярчайших тоненьких прожилок на молодых листочках.

Был «Небесный город», на котором располагался парк развлечений – огромная базальтовая платформа с компенсирующим гравитационное поле планеты устройством. По периметру она была окружена пятиметровым забором из сверхпрочного абсолютно прозрачного материала, так что свалиться было невозможно. Но если вдруг какому-нибудь креативному суициднику стукнуло бы в голову уйти из жизни красиво – его ждало жестокое разочарование. Внизу располагалось воронкообразное силовое поле, которое подхватывало оказавшееся за пределами Небесного города тело и отправляло его в специальный приемный пункт, находящийся на земле под самым центром города. Именно там папаши и мамаши забирали улетевшие от их чад воздушные гелиевые шары, мячи и прочие атрибуты счастливого детства.

А Море песчаных островов? Это удивительный водоем колыхал свои теплые воды вокруг бесчисленного количества замков, выстроенных на этих островах из песка. Каждый их них был один другого причудливее. «Песок», являющийся для них строительным материалом, был абсолютно белого цвета и держал четкую форму, только соприкасаясь с определенным материалом-отвердителем. Из него и делали специальные мастерки, при помощи которых делался замок. Ежегодно в июне острова разравнивались, и Пятый Триал принимал тысячи архитекторов, желающих сразиться в конкурсе за звание самого креативного творца в Империи, сопровождаемое немалым денежным вознаграждением. И песчаные замки вырастали вновь.

Была Поющая пещера в Ярлейских горах, имеющая уникальную акустику. В ней росло огромное количество стеклянных сталактитов и сталагмитов. К каждому из них был подведен звукоизвлекатель. Бери в руки пульт управления и твори музыку, тем более что в ИППСе имелся в наличии абсолютный аналог пульта с имитатором звука. Научиться играть на «пещере» можно было, не выходя из дома. Стереотрансляции из этого уникального природного объекта собирали у домашних визеров миллиардные аудитории.

А Арт-континент?! Какая прекрасная забава – раскрасить континент, правда? Вся площадь Арт-континента была засеяна травой, имеющей специфические свойства хамелеона. Достаточно было нанести на траву каплю коллоидной краски, и весь материк окрашивался. С помощью специальной программы и вмонтированных в землю датчиков, художник задавал границы для распределения краски по поверхности. И на огромном холсте размером с материк появлялась картина. Из космоса такое полотно выглядело просто потрясающе!

И это, не говоря о том, что каждый город Пятого Триала строился в своей уникальной стилистике. Здесь можно было найти отражение исторических архитектурных тенденций всех пяти рас. Кстати, некоторые города являлись симбиозом нескольких стилей, причем, во многом противоречивых. На первый взгляд эта эклектика казалась странной и даже неприемлемой. Как вообще могло прийти в голову архитектору сочетать элементы гномьих этнических мотивов и человеческого хайтека? Но, при ближайшем рассмотрении и непосредственном погружении в местную атмосферу, она оказывалась поразительно гармоничной.

Немалое количество учебных заведений Пятого Триала: консерватории, художественные академии, архитектурные институты и театральные студии, а также сопутствующие им концертные залы, галереи и прочие учреждения культуры тоже имели свой неповторимый колорит. Пытаясь перещеголять друг друга во вкусе и изяществе, они устраивали многочисленные конкурсы, фестивали, ярмарки и прочая. В любой момент времени культурная столица Империи могла предоставить развлечение на любой, даже самый изысканный вкус. Так что, для того чтобы наверняка поразить девушку и произвести на нее яркое впечатление, достаточно было просто купить билет в порткабину до Пятого Триала. А там уж точно найдется чем ее занять. Пусть выбирает и удивляется.

В общем благодаря мэтру Саргусу, последние каникулярные выходные Милеи стали незабываемыми.

Мили была искренне рада этому. Она хотя бы вздохнула с облегчением, потому что уже сил не было изливать свою горечь несчастному дневнику. А так хоть какое-то светлое пятно и положительные эмоции.

В воскресенье вечером она уже была в ИАМе в своем общежитии.

Милея прибыла раньше Мирры, поэтому у нее было время найти хорошее потайное место для своего бумажного страстотерпца. Подальше от любопытного носа подруги.

Потянулись насыщенные занятиями будни. Учеба приближалась к своему финалу, поэтому сил на нее уходило все больше и больше. Возвращалась Милея из библиотеки все позже, домой на выходные отправлялась все реже.

Лорд Эрден с нового полугодия тоже стал как будто жестче. Хотя, куда уж больше? Демон лютовал и не давал студентам продыху, вновь и вновь тренируя их реакцию, стойкость и выносливость, заставляя выматываться в хлам, пока уже не оставалось никаких сил, чтобы пошевелить даже пальцем. Однако сам он чувствовал себя весьма комфортно, не высказывая и малой толики усталости.

«Железный он что ли?» – думала Милея, без сил опираясь после таких занятий то на забор, окружающий полигон, то на Харада, то на гладкое термостойкое покрытие самого полигона.

После каникул группа ВБМ начала проходить преобразование энергии ядерного синтеза в эмтэнергию и теперь не вылазила с учебной площадки. В аудитории заниматься такими сильными преобразованиями было просто опасно.

– Энергию излучения звезды направляем на выделение из паров находящейся в атмосфере воды дейтерия и трития, – объяснял милорд Эрден, проводя манипуляции руками в воздухе. – Запускаем реакцию нуклеосинтеза. Энергию термоядерного синтеза преобразуем в атакующую эмтэнергию.

Он показал классу маленький бело-голубой ярчайший ауронер.

– И ограничиваем поток фотонов, чтобы не ослепнуть.

Шарик стал не таким ярким, но свой цвет сохранил.

– Это понятно?

– Да, милорд.

– Тогда приступим к реализации этого алгоритма на практике. Студентка Грайв, идите сюда и продемонстрируйте нам, как Вам понятно.

Мили пыталась повторить все только что услышанное и увиденное, но лорд ректор был так близко, помогая правильно поставить руки для фильтрации воздуха на предмет водяных паров, что она никак не могла настроиться на выполняемое задание.

В голову лезло все что угодно, только не энергетические преобразования, от чего Милея волновалась и злилась, что, в свою очередь, еще больше усугубляло ситуацию.

– Студентка Грайв, не заставляйте меня думать, что я завысил Вашу экзаменационную оценку, – произнес он где-то у нее над головой.

И как-то резко отпустил ее руки, даже, скорее, бросил.

– Идите на свое место! Студент Фарнис!

Вечером того же дня, после занятий и четырех часов, проведенных в библиотеке, понурая Милея шла к себе. Остановившись у самой двери в женское общежитие, она на секунду замерла, а потом развернулась и пошла по направлению к воротам Академии. Ей никого не хотелось сейчас видеть. Ужасно хотелось побыть в одиночестве.

На дворе было начало февраля, и, хотя в Иамскому лесу еще лежал снег, первые робкие весеннее позывы уже ощущались. Вот-вот – еще неделя или две – и на его деревьях начнут набухать клейкие почки, снег полностью растает, и лес, наконец-то, оживет. Вся природа проснется в предвкушении новой жизни, надежд, цветения, любви…

А у нее как раз все наоборот…

Вот зачем ей такая любовь? Она не приносила никакой радости. Не было ни единого светлого пятна в ее истории. Беспросветно. Бессмысленно.

Уже смеркалось, и на центральную аллею леса легли желтые пятна от зажженных тусклых фонарей. Центральная аллея Иамского леса была единственной освещенной. Многочисленные боковые ответвления постепенно погружались в вечернюю темень, но, хотя на них и отсутствовало освещение, каждая из них была тщательно расчищена от снега. Милея свернула на одну из идущих вправо дорожек и побрела по ней к поляне, где когда-то они с Зарком занимались перед сессией.

«Вот так и жизнь моя свернула в какую-то непроглядную тьму» – Мили оглянулась на освещенную аллею.

И ей очень захотелось вернуться назад – в беззаботное детство, в свою легкую, радостную юность. Но для этого нужно как-то вытравить из себя это безумное, выедающее душу чувство.

Стоп. Вытравить?

Милея вспомнила, как одна из ее знакомых переживала бурный роман с молодым симпатичным гномом, который потом ее бросил.

«О, боги, Милея, – говорила она, трагично закрывая ладонью глаза, – у меня нет иного выхода, кроме оскаронского парафарма! Я люблю его, но он такой негодяй. Я просто обязана избавиться от этой несчастной любви!»

Знакомую потом успешно утешил другой мужчина, а Милея, запомнив ее слова, нырнула в поток, чтобы выяснить, что это за штука такая – оскаронский парафам.

Штука была мерзкой, но действенной.

И теперь, дойдя до конца расчищенной тропинки и уткнувшись носом в трехсотлетнюю альтерцию, Милея поняла, что ей нужно поворачивать назад во всех смыслах этого слова. Дальше хода нет: там только глубокие сугробы и кромешная темнота. Ей пора назад на чистую дорогу, к свету. К своей прежней беззаботной жизни.

Она задрала голову вверх и посмотрела на небо. Такие яркие крупные звезды! Там – на свету – их нет.

«И не надо! Все равно в руки не возьмешь!» – Мили опустила голову, развернулась и решительно шагнула в обратном направлении.

Ради чего эти мучения? Беспощадные, бесцельные и бесконечные мысли об одном и том же?

«Решайся, Милея! Один глоток, две недели состояния эмоциональной нестабильности – и все кончено!»

***

Великий эмтэгр за последние полтысячелетия практически не выходил «в народ». Кипящая жизнь, веселые лица и улыбки – все это давило на него, мешало покою в душе, так тщательно выпестованному одинокими вечерами. Он не хотел, чтобы что-то тревожило его отрешенно-созерцательное состояние. Вот он – а вот его приближающаяся к концу жизнь. Так зачем дополнительные раздражающие факторы? Все тихо и спокойно внутри практически окаменевшей оболочки, и пусть так все и продолжается. До самого конца.

Демон на секунду остановился, глядя на сохранившиеся остатки сугроба в темном арочном проходе одного из дворов. В грязной ледяной куче бился на ветру оброненный кем-то еще в начале зимы тетрадный листок. Дворник, расчищая дорожки, бросил его в кучу снега у стены, куда лист постепенно вмерз. Из-за пришедшей в середине февраля бурной весенней оттепели, сугроб почти растаял и наполовину обнажил брошенную страницу из-под спекшегося снега. Залетевший в арку теплый февральский ветер подсушил бумагу и сейчас трепал надорванную белую плоть с еще сохранившимися размытыми синими буквами.

Возможно, мимо будет идти тот, кто потерял его и вспомнит свои записи. Может быть, они когда-то были очень важны для него.

Когда-то, но не теперь. Теперь это лишь кусок рыхлой никчемной бумаги.

Нет, весны не хотелось. Старый демон давно перестал обращать внимание на смену дней, времен года, десятилетий, веков. Он уже наполовину вмерз в сугроб своей тысячелетней зимы. И, хотя ветер его догорающей жизни все еще пытается трепать размытую под натиском времени память, вряд ли когда-нибудь случится оттепель. В отличие от тетрадного листа, его никто никогда не найдет. И не узнает. И не вспомнит.

Постояв несколько мгновений, задумчиво глядя на листок, демон, наконец, оторвал взгляд от темной арки и пошел от нее прочь.

На одной из узких улочек его внимание привлекла парочка, идущая впереди.

Саргус и Грайв!

Вместе.

Эрден перешел на другую сторону в тень и заметил, как они вдруг остановились, и Саргус стал в чем-то настойчиво уверять студентку. Потом он взял Милею за руку и, глядя в глаза, приблизил ее ладонь к губам.

От этого у демона на душе вдруг стало ужасно мерзко. До одури.

Преподаватель не имеет права так поступать. И, даже не беря во внимание этическую сторону проблемы «учитель-ученица», (хотя это еще как важно, и он обязательно проведет со своим работником серьезную беседу по этому поводу) Милее Грайв не стоит встречаться с ним.

Да, Реймер Саргус был обходительным, галантным, умел ухаживать. Но лорд Эрден не верил в его искренние чувства.

Когда-то Реймер, как и все талантливые дети, обучался в Академии. Более того, Эрден преподавал ему высшую боевую макротрансконфигурацию и, откровенно говоря, надеялся на то, что парень дальше пойдет в Управление ВБМ. Но на заседание комиссии он так и не пришел. Зато появился перед его кабинетом через несколько лет с просьбой взять на место младшего преподавателя эмтэ-права. Представил документ о стажировке в Высшем эмтэ-суде и блестящие рекомендации.

Эрден его, конечно же, взял. Но где-то в глубине души поставил на него клеймо труса, несмотря на то что слава о нем как о фехтовальщике гремела на всю Империю.

Потом кто-то из преподавателей при Эрдене вскользь упомянул о том, что у Саргуса материальные трудности, и он ищет себе богатую невесту.

В этот момент демон не мог не подумать о том, что Милея Грайв для молодого человека не более, чем просто подходящая кандидатура. Заморочить голову юной девушке красивыми словами такому сердцееду, как Реймер Саргус, вообще ничего не стоило.

Эрден не хотел, чтобы Милея выбрала его в качестве своего спутника жизни. Она была достойна гораздо лучшего.

***

Мили вернулась в свою комнату уже под вечер. Сегодня она встречалась со старым знакомым в «петухе» на «подсобке» и, как обычно, за кружечкой эля разговор затянулся.

Она стащила с себя ботинки, села к своему столу и с удовольствием вытянула ноги к все еще налитой теплом стене. Устала и находилась сегодня. А еще нужно подготовиться к завтрашним занятиям.

Взгляд девушки пробежался по стопкам учебников и тетрадей, остановившись на «праве».

Она тут же вспомнила, как мэтр Реймер Саргус признался ей сегодня в любви и сказал, что единственное, что его останавливает перед тем, чтобы бросить все свои силы на покорения ее сердца – это этика преподавателя. Но выпускные экзамены все ближе, и после них он был бы счастливейшим из смертных, если бы Милея согласилась… и прочая… и прочая… Как все же странно все это: ей признается в своих чувствах самый красивый мужчина в Академии, а она лишь вечером об этом вспоминает. Боги, до чего она дошла…

Мили на эти выходные решила не ехать домой. Пока нет Мирры, она хотела подготовить минилабораторию у себя под кроватью для того, чтобы сварить оскаронский парафам. Сегодня она сходила в параптеку и приобрела все необходимые для этого инструменты и разрешенные препараты, а еще заскочила в «петуха» забрать кое-что у Конера.

Мэтр Саргус догнал ее, когда она выходила из ворот Академии, и навязался ей в сопровождающие, сказав, что ему тоже нужно «в город». Милея поняла, что просто так отвязаться не получится, поэтому согласилась на предложение мэтра. Потом она планировала попрощаться с ним и смотаться на Восьмой Триал. После трех часов совместных походов Саргус пригласил ее вместе пообедать. Милея поблагодарила, но сослалась на просто-таки катастрофическую занятость и на то, что у нее очень много не решенных вопросов на сегодня.

Пока он шли к центральной площади, откуда можно было бесплатно попасть с помощью порткабин из города в Академию, Саргус и затеял разговор о своих видах на нее.

Ладно. В конце концов, он ей ничего плохого не сделал, поэтому вот так вот категорически отказывать она не хотела. Ей еще в конце года зачет сдавать по праву. Да и в свете ее решения об оскаронском парафарме, кто его знает, как дальше жизнь повернется после того, как она вытравит эту проклятую любовь из себя.

Милея сказала, что подумает над его словами, но, естественно, не сейчас. И вообще, сначала необходимо закончить учебу. А пока даже думать не может ни о каких романтических устремлениях. Времени на это просто нет.

Да, конечно, она, как и обещала, подумает над словами Реймера. Через несколько месяцев. Не сегодня.

Сегодня ей так хотелось покоя. Тишины. Так хорошо быть в одиночестве.

«Февраль. Достать чернил и плакать! – всплыло в голове Милеи, когда она извлекла из тайника дневник. – Писать о феврале навзрыд…»

Стоит ли поведать чистым листам терпеливого друга о том, что сегодня ей признался в любви мужчина?

Нет. Не хочется. Это так не интересно. Плоско, банально и несправедливо. Почему так получается, что ее любит не тот? Может быть потому, что она тоже любит не того. Но почему именно с ней так? Так больно!

Нет, о признании она писать не будет. Лучше, как всегда, о том, что ее жизнь сломалась полгода назад. Разделилась на «до» и «после». Как всегда, проклясть всех богов за то, что они придумали такую чудовищную вещь, как душевная привязанность к другому существу, от которой невозможно никак избавиться. И в очередной раз о том, что просто невыносимо продолжать скручивать в тугую спираль свои раздирающие душу эмоции. О том, что остается только калечить себя мерзким снадобьем. Что нет другого выхода. И что пора убирать чернила, слезы, бросать писать и начинать готовить парафам. Вот так. Сейчас и сразу. Навзрыд.

Блуждающий по темным дорожкам Академии взгляд девушки выхватил стремительно идущую по направлению к зданию общежития массивную фигуру в мантии.

«Это Он, – подумала Милея. – Зачем Он здесь?»

Мужчина решительно шагнул к входу и потянулся к ручке двери. Да, это был именно он – лорд Эрден.

«Да нет, это не Он. Просто это я уже спятила»

Милея на мгновение зажмурилась.

«Сейчас бы куда-нибудь в горы» – Мили подняла лицо вверх, чтобы остановить слезы и опять открыла глаза. У двери, конечно же, никого не было. Ей просто померещилось.

Вот совсем недавно она видела там – на небе – такие яркие звезды. Но вынудила себя вернуться к искусственному свету – и вернулась. А сейчас так страстно хотелось взглянуть на февральское ночное небо. С самой высокой заснеженной горной вершины. Полюбоваться. И закричать. Так громко, как только можно. Кричать до тех пор, пока из легких не вылетит последний атом кислорода. До хрипоты, до посинения.

Но нет. Это не для нее. Никаких гор и звезд.

Мили потянулась в карман и достала маленький кисет, наполненный терпко пахнущим порошком. Силерский горник.

Вот она – первая нота будущего реквиема по ее любви.

***

В вечер того же дня, когда лорд Эрден встретил на улице Саргуса и Грайв, он вызвал Реймера к себе в кабинет.

Хмуро кивнув ему в сторону кресла, демон отложил в сторону стилус и откинулся назад.

– Мэтр Саргус, когда Вы устраивались на работу, Вам отдел кадров давал для ознакомления свод правил поведения преподавателя Академии?

– Да, милорд ректор.

– Отлично. В таком случае, процитируйте мне пункт, где говорится о том, какие взаимоотношения не допускаются между преподавателями и студентами.

– Аааа, я Вас понял, – Реймер принял более расслабленную позу. – Видите ли в чем дело, милорд, мне очень нравится Милея Грайв. Очень. Даю Вам слово, что с моей стороны намерения по отношению к ней более, чем серьезные.

– Это прекрасно, мэтр Саргус. Но меня, как руководителя учебного заведения, где Вы изволите трудиться, Ваши намерения, какими бы благородными они не были, нисколько не интересуют. Меня волнует лишь морально-этическая сторона вопроса. И я вынужден настаивать на том, чтобы Вы все свои матримониальные планы по отношению к моим студенткам вынесли за рамки учебного процесса.

– Милорд, но ведь она уже почти выпускница. Осталось тут всего ничего. Я просто не могу упустить эту девушку. Она слишком хороша. Милорд ректор, Вы должны понять меня. В любви, как и на войне все средства хороши, я должен обратить ее внимание на себя, пока она рядом. Потом может быть поздно.

Лорд Эрден вдруг оглушительно хлопнул ладонью по столу.

У Саргуса недоуменно поднялись брови.

– Извольте потерпеть еще три месяца до выпуска, – ядовито произнес лорд ректор, – потом Вы с Вашим предметом обожания вольны делать все, что заблагорассудится. Я достаточно понятно выразился, мэтр Саргус?

И тут Эрден понял, что последнюю фразу он просто проорал.

«Боги, что я творю?» – вопросил сам себя демон, увидев иронично искривленные губы мэтра.

– Более чем, милорд, – в ответе Реймера проскальзывал легкий сарказм. – Я могу идти?

– Да, Вы свободны.

– Милорд ректор, – поклонился Саргус, не стирая с губ той самой еле заметной усмешки.

Закрыв за собой дверь, Реймер постоял секунду у двери, потом обернулся на табличку с надписью «Ректор Э. Эрден» и хмыкнул.

Взбешенный Эрден налил себе стакан воды. Выпил. Потом еще один.

«Все средства хороши. Вот же сволочь!»

Он пошел к окну.

Вернулся назад за стол. Сел.

Этот наглец хочет жениться на Милее Грайв! Да как он вообще может говорить такое своему руководителю о студентке? Выговор – это самое малое, что он заслужил. Нужно утром обязательно сказать метрессе Гайдин, чтобы подготовила приказ. Он ему покажет «все средства». А в следующий раз, если увидит этого молокососа рядом с Милеей, просто уволит и дело с концом.

Мысль об увольнении мэтра Саргуса показалась безумно заманчивой… Но лорд ректор решил, что пока потерпит. Хотя, конечно, нарушение этических норм и академических правил было просто вопиющее, и без выговора не обойтись.

«Но что значит выговор для человека, который влюблен и собирается жениться?» – вдруг с тоской подумал Эрден.

Вот его бы он остановил? Этот выговор. Да ни за что на свете!

И увольнение бы не остановило.

И смертная казнь тоже, если бы он собрался жениться на…

«Неужели?!» – эта мысль, так внезапно возникшая в его голове, будто окатила ледяной волной и смыла с разума пелену, которую он раз за разом методично наслаивал, чтобы отгородиться от очевидного.

Демон замер на месте и со всей отчетливостью и обреченностью понял, что он влюбился.

Давно.

И наглухо.

Вот он – выход из лабиринта, в котором последние полгода беспокойно блуждала его душа.

Вот оно – неприязненное отношение к Зарку, бесконечные думы об «отчислить – не отчислить» и сегодняшний разговор с мэтром Саргусом.

Ха, «неприязненное отношение»! Нужно называть вещи своими именами. Ревность, вот что это.

«Боги, вы что творите? – лихорадочно думал лорд ректор. – Может все-таки я ошибся, а? Я не могу теперь. Нет! Нет… Только не это!»

Эмоции фонтанировали через край. Эрден даже не замечал, что покинул свой кабинет и, не разбирая дороги, куда-то зачем-то идет по опустевшим гулким коридорам Академии.

Он пришел в себя, когда его ладонь почувствовала металлический холод медной ручки двери… Двери в академическое общежитие студенток пятого курса.

Когда взгляд лорда Эрдена сфокусировался на коричневой табличке с золотистыми буквами, услужливо подсказывающей его конечный пункт назначения, он буквально замер от ужаса. Открыл переход прямо там, на месте. И исчез, не заботясь о том, видел его кто или нет.

Через мгновение демон понял, что находится в состоянии свободного падения и, судя по разряженной атмосфере и низкой температуре, он был очень высоко над землей.

Отрешенно посмотрев на заснеженные горы внизу, Эрден поймал себя на мысли, что открыл переход, сам не ведая куда. Наверное, его внутренне душевное состояние само интуитивно выбрало место. Он примерно представил со стороны, как выглядело его эффектное появление в воздухе.

Только бы флаеров не было поблизости. Иначе завтра весь поток будет любоваться стереографиями, на которых глава Совета Высших Эмтэгров материализуется в воздухе и со скорбной физиономией летит вниз.

Эрден окинул окрестности острым демоническим взором.

Нет. Никого не было. Ну что? Будем разбиваться о скалы или сначала поразмышляем над сложившейся ситуацией и проанализируем ее?

Ладно…

Первая сущность. Крылья. Пике. Выход на планирование. И сверкающая горная вершина под ногами.

***

Лири сидела на грубо сколоченной деревянной лавочке, стоящей в углу покосившегося домика ее бабки, и слегка покачивалась взад-вперед… взад-вперед… взад-вперед… Старые электронные часы с помутневшим экраном мигали двумя красными точками между цифрами, отсчитывая секунды. На их выцветший от времени коричневый в разводах корпус села муха и начала потирать лапки. Глядя на муху, Лири вдруг осознала, что придется все делать самой. На помощь никто не придет.

Мальчик, приезжающий из деревни на стареньком дребезжащем гравицикле со списком парафармов, появится неизвестно когда: через день, а, может, через месяц. Она не может ждать. И где деревня, чтобы позвать на помощь, она не знает. Никогда не была там.

Взад-вперед… взад-вперед… Муха потирает лапки… Да, она права эта муха. Именно так. Только самой. Лири встала, посмотрела на закрытый белой простыней труп бабки и пошла в сарай за лопатой.

Была ранняя весна. Промерзшая за зиму земля не поддавалась и отпружинивала лопату, которую слабые ручки Лири пытались протолкнуть в ее недра. Слезы застилали глаза, и мир вокруг воспринимался очень мутно, как за политым дождем стеклом. Если бы не было так холодно. И так тяжело. Часа через три, когда сил уже никаких не осталось, Лири положила лопату на дно вырытой ею ямы, выбралась и поплелась домой.

«Вишка голодный», – пронеслось в ее голове.

Звук от долбящей землю лопаты продолжал пульсировать в голове, и Лири казалось, будто ее кто-то бьет изнутри по черепной коробке.

Она добралась до дома, зашла в сенцы и спустилась в подпол за вяленым мясом. Дикая усталость не позволяла ей хорошо контролировать собственное тело, ее нога соскользнула с третьей снизу ступени, и Лири упала на холодный земляной пол. Она даже не вскрикнула, просто молча лежала на полу, не шевелясь.

«Вот бы сейчас умереть», – подумала девушка. И эта мысль ей показалась вдруг чудесной мечтой. Ведь тогда все закончится. Все-все. Не будут ощущаться эти болючие кровавые мозоли на ладонях, и исчезнет пронизывающий насквозь холод, от которого невозможно скрыться.

«Нет! А Вишка?» – Лири распахнула глаза и приподнялась на локтях.

Вишкой звали маленького виверна. Она нашла его конце прошлого лета в лесу рядом с мертвой матерью. Ее лапа застряла в стволе расщепленного бурей дерева. Скорее всего, она охотилась, чтобы добыть малышу пропитание и попала в ловушку. А он, не дождавшись маму, отправился на ее поиски. И в конце концов, нашел.

Лири забрала его уже чуть живого домой и выхаживала. Окреп он только месяца через три. Сначала она отпаивала его молоком, добавляя в него укрепляющие и восстанавливающие парафармы, потом потихоньку начала вытаскивать из дому мясные запасы. Прятала его Лири в дальнем сарае, справедливо полагая, что, если его обнаружит бабка – Вишке не жить. Она тут же выкинет ящерка в лес, и поминай как звали. Но на счастье виверна, бабка Лири практически полностью слегла в октябре и не обнаружила нового жильца. А если и выходила когда на улицу, то до сарая точно не добиралась.

За это время Вишка настолько привязался к Лири, что стал ассоциировать ее с матерью. И однажды в самом начале зимы, зайдя в сарай, она отчетливо услышала раздавшееся от соломы «мя-мя».

«Заговорил. Вишка заговорил!»

Лири так обрадовалась, будто она на самом деле была его мамой. С этих пор она начала его называть не только «Вишка», но и «сыночек».

Виверны, так же, как и драконы, были полуразумными существами. Полностью взрослели они в возрасте четырех лет, а до этого времени были сильно привязаны энергетически к своей матери. Обычно, если погибала мать – погибал и ребенок, но в случае с Вишкой, Лири сумела полностью заменить ему мать, и его привязка перекинулась на нее. Он стал отлично ощущать ее эмоции и слышать мысли, обращенные к нему.

Когда с его настоящей матерью случилась беда, он именно так и нашел ее – ориентируясь на боль.

И то, что Вишка привязался к Лири на энергетическом и ментальном уровне, очень сильно помогло в деле их совместной конспирации.

Бабка Лири начала болеть еще с прошлогодней весны. Ну как болеть – двигаться все меньше и меньше. Диагноз был простой – старость. Организм был изношен уже настолько, что никакие снадобья не помогали. И вообще бабка была для Лири не бабкой, а прапрапрабабкой. Но девочка все равно называла ее «бабушкой». А та все время цыкала на нее и повторяла: «Учи парафармацевтику, подкида, глядишь хоть какой толк из тебя будет»

И Лири больше ничего не видела и не знала. Все свое время она проводила за парафармацевтикой. Тысячи ингредиентов, растений, рецептов, наименований болезней вбивались в ее голову ежечасно, ежедневно, еженедельно, ежегодно. Научилась читать она в четыре года по рецептам, узнала какие расы населяют мир по наименованиям болезней, астрографию изучила по названиям планет, на которых произрастали те или иные растения, имеющие те или иные свойства.

Но образование ее было слишком однобоким: зная лекарства от всех болезней, она не знала самих болезней: ни что болит, ни где находится в организме тот или иной орган. Алгоритм был четким: бабка говорила название болезни и показывала рецепт парафарма.

Бабка Лири не любила свою внучку. «Нагуляная ты» – частенько напоминала она девочке ее сомнительное происхождение. «Мать твоя – потаскуха. Отец ее был кобель, вот и она такая же получилась. И ты такая же. А какая ж? Но пока я живая гулять тебе не дам. А то потом тоже как мать твоя будешь от позора сбегать»

Лири не знала, что такое потаскуха, но думала, что это что-то очень плохое. И нагулянной быть, наверное, очень стыдно, и она до конца дней своих не отмоется от «нагуляности». И что нужно делать, чтобы «гулять» девочка никакого представления не имела. Воображение ей рисовало мужчину и женщину, которые взявшись за руки ходят кругами по лесной поляне.

Однажды бабка оставила ее дома приглядывать за готовившимся сложным парафармом, а сама ушла в лес за травами, и Лири решила осуществить свою давнюю мечту и слазить на чердак. Старуха никогда ее туда не пускала, говоря, что ничего интересного там нету.

Чердак и впрямь был забит кучей ненужного хлама: старыми котлами, поломанными табуретками, но, кроме всего прочего, там еще были книги. Среди них отыскался потрепанный женский роман, который Лири тогда же забрала с собой. Она украдкой прочитала его за два вечера, когда бабка ложилась спать.

В предпоследнем предложении книги автор поведала о страстном поцелуе героев, а в последнем героиня уже держала на руках ребеночка. Таким образом Лири выяснила, что, помимо совместных прогулок, в истории ее появления на свет имел место еще и страстный поцелуй.

После романа Лири утащила с чердака невесть откуда там взявшийся «Светский этикет». Книга настолько ей понравилась, что она заучивала ее целыми кусками. Месяца три после этого наедине с собой Лири жила в образе светской дамы.

Потом пришла очередь «Жизнеописания парафармацевта Молиуса Каборна». В этой книге знаменитый эмтэгр, помимо всего прочего, также рассказывал о своем посещении столицы Империи Первого Триала, куда его пригласили для вручения ордена «За государственные заслуги». Получал он его лично из рук главы Совета Высших Эмтэгров Великого эмтэгра лорда Эрхиона Эрдена и затем был приглашен на Новогодний Бал Его Императорского Величества Вилеорна. И даже имел честь лицезреть самого Императора и его венец, который, как известно, был выточен из цельного алмаза.

Лири сразу поняла, что в руки ей попало нечто уникальное, потому что на пустых страницах в конце книги было написано много рецептов от руки. Помимо того, что многие из них являлись сложнокомпонентными и трудными для изготовления, так Лири зачастую еще и не понимала, для чего они вообще нужны. Даже наличие динамической энергокарты воздействия на ауру иногда не вносило ясности. И только на предпоследней странице Лири поняла, что записи от руки принадлежат самому автору. Там значилось: «Полагаю, что, если к разработанному мною рецепту стабилизации энергоциркуляции в нейронах, который публикуется в этой книге на 211 странице ввести дополнительный катализатор, парафарм станет намного эффективней».

Несмотря на то, что Лири толком даже не разобралась во всех хитромудрых рецептах великого парафармацевта, через полгода она знала всю книгу наизусть.

Остальные книги с чердака были прямо или косвенно посвящены травам, парафармам, инвентарю парафармацевта и проч. и проч.

К сожалению, ни одной книги по анатомии на чердаке не обнаружилось. Лири катастрофически не хватало знаний в этой области. Да, логическая цепочка «раса – название болезни – лекарство» была в нее вбита на уровне подсознания, но, если бы к ней подошел человек или демон, или шарн и сказал, что у него «болит что-то в груди», то она ему ничем не смогла бы помочь.

«Эх, бабушка, ну почему ты самому главному меня не научила?» – думала Лири.

Она заспала в эту ночь в одном доме с трупом. И у нее даже не было сил из-за чудовищной усталости, чтобы хотя бы как-то осознать это.

Перед рассветом она проснулась от того, что безумно хотелось пить. Лири зажгла ночник и пошла в сенцы. Чтобы попасть туда, нужно было пройти через комнату бабки.

Она открыла дверь.

Вздыбившийся белой простыней горб кровати в свете чуть тлеющего ночника окунул ее в такую пучину ужаса, что Лири стремительно метнулась назад в свою комнату и начала судорожно хватаясь за ручку двери, чтобы закрыть. Взгляд на мгновение выхватил в темноте бабкиной комнаты табло электронных часов.

04:00.

«Четыре утра – зомби спать пора» – всплыла в ее мозгу поговорка бабки.

Иногда, если парафарм было очень сложным по рецептуре и длительным по процессу приготовления, обе парафармацевтки, бывало, засиживались до утра. Бабка употребляла эту фразу применительно к ним обеим, когда они без сил ползли по своим кроватям. Лири вдруг стало жутко стыдно за то, что она испугалась. Значит, та ее учила-учила, а внучка – сволочь неблагодарная – даже к ее трупу подойти боится.

Лири встала и решительно шагнула в соседнюю комнату. Сжавшись внутри от страха в точку, она дошла до сенец, напилась воды, вернулась в бабкину комнату, придвинула к ее кровати стул, откинула простынь с лица и поцеловала покойную в лоб.

– Привет, бабушка. У меня все хорошо, надеюсь сегодня я уже докопаю тебе могилу. Ты не переживай за меня. Я решила, что месяца через три-четыре, как только Вишка окрепнет и подрастет, я полечу с ним в Стратс к дяде Кириаму.

Дядя Лири Кириам Лорк был ее единственным оставшимся родственником. Он всегда тепло относился к девочке. Когда Лири была маленькой, он каждое лето приезжал к ним, чтобы проведать ее. Как-то раз он сказал бабке, что пора бы Лири отправлять в школу и он готов оформить на нее опеку и забрать в столицу. А та устроила дикий скандал. Лири была на улице, но слышала ее ужасные вопли о том, что «еще одна потаскуха ей не нужна», и она сама ее всему научит. Дядя смирился. Потом он начал упрашивать скандальную старуху отпустить Лири в столицу учиться на парафармацевта хотя бы после ее совершеннолетия. Он ругался с ней до тех пор, пока бабка запретила ему у них появляться. Но, несмотря на это, ежегодно на день ее рождения дядя Кириам обязательно отправлял ей эмтэ-почтой подарок.

– Ты знаешь, бабушка, – продолжала Лири, – я решила, что возьму с собой только астрографический визер и кое-какие книги. А ты помнишь, как у нас визер сломался?

Лири просидела рядом с кроватью бабки, пока не забрезжил рассвет. С первыми лучами Йора она отправилась докапывать могилу.

***

Ректор Императорской Академии Макротрансконфигурации стоял у окна и хмуро наблюдал за идущими по двору смеющимися студентами.

Стояла середина мая, и лето на Шестерке было в самом разгаре. Каждый очередной его день приносил Шестому Триалу насыщенный сочными запахами ветер, жаркий лучистый свет Сколлари и радостные надежды. Лорду ректору перепадало от этого чудесного времени года все, кроме последнего. Надеяться было не на что.

Не так давно он возненавидел всеми фибрами души весну. А теперь вот, вслед за ней, еще и лето. Всем было весело и радостно в его Академии. Только одному ему плохо до безумия. И он знал, почему сходил с ума. Вернее, по кому. Все его мысли вращались вокруг Милеи Грайв.

Эрден вспомнил, как он пару месяцев назад вынул мозг Реймеру Саргусу. Потрясал воздух высокопарными высказываниями типа: «морально-этические нормы», «академические правила»… М-да… И что же это было на самом деле? Правильно. На самом деле это была обычная, ничем не примечательная ревность.

А жизнь самого Эрдена за эти пару месяцев превратилась в одну бесконечную продолжительную пытку. Теперь демон понимал, что для его первой сущности она началась еще в сентябре. Залитая крепким и стойким экстрактом асмелии, бедная страдала и взывала к сознанию своего носителя через сны и раздраженную нервную систему. А теперь, когда она, наконец, достучалась до него, Эрдену ничего не оставалось, как скатиться в бездну оглушительного несчастья, которая обрушилось на его доселе спящую эмоциональную сферу тяжелым формовочным прессом.

На занятиях он игнорировал Мили. Вот не смог придумать ничего более приемлемого. Понятное дело, что не в открытую. Группа была слишком маленькой, и резкая смена отношения к студенту, тем более, к студентке, могла натолкнуть остальных на некоторого рода подозрения. Так что он, как и раньше, обучал Милею наравне со всеми: вызывал «к доске», спрашивал, давал задания, но не смотрел на нее. После слов «студентка Грайв» его взгляд оказывался где угодно, только не на ее лице. А ведь она старалась, из кожи вон лезла, учила, стремилась доказать ему свою профпригодность к негаборцам, а он…

Теперь сущность крылатого демона лишилась не только так необходимого ей запаха, но и визуального контакта.

«Так тебе и надо!» – думал про себя Эрден.

Его психика, чтобы не сломаться от всех событий, произошедших за последний год в такой ранее размеренной и спокойной жизни, просто взяла и отмежевалась от сути крылатого демона, выделила ее в отдельную личность и свалила на нее вину за все эмоциональные потрясения.

Всё просто: виновато оно – существо внутри. Оно – это не он. Вот пусть само теперь и страдает, если додумалось до такой дикой вещи, как влюбиться.

Но, увы, это мало помогало.

«Две недели… две недели… две недели…»

Осталось всего лишь полмесяца, и Мили уйдет из Академии. Насовсем. Навсегда. И что он потом будет делать? Жить, как жил раньше, уже не получится. Можно, конечно, вытравить из себя это чувство. Нет, не медикаментозно – наука тут бессильна. А вот парафармом запросто. Но он ни за что на свете на это не согласится. Будет мучиться, страдать, биться головой о стену, но не откажется от него. Впервые за восемнадцать веков он чувствовал подобное. И его страдания были жестоки, беспощадны, удивительны и прекрасны. Если веков пять назад в подобной ситуации он, скорее всего, выбрал бы «отказаться», то сейчас однозначное «сохранить».

Демон отошел от окна и сел в мягкое кожаное кресло в темном углу кабинета. Тут было гораздо комфортнее, чем под слепящим светом Сколлари.

В ярком столбе падающих из окна лучей кружились кажущиеся такими большими редкие пылинки. Вместе с этими лучами в старый кабинет проникала жизнь. Подгоняемая инфракрасными посылами жаркого светила, она хаотично пульсировала внутри упирающегося в пол светового раструба. А за его пределами был абсолютный покой. Тишина. И полумрак.

Да, все так: лучше жить в озаренных лучом страданиях, чем в бесконечном стазисе. Метаться, не находя себе места. Знать, что ты всегда будешь в подвешенном состоянии, и покой не наступит. Да, пусть так. Но не тишина и полумрак.

Спасибо вам, боги, хотя бы за это.

Съевший сам себя практически до мозга костей Эрден вернулся в кресло за рабочим столом. На нем лежал список желающих поучаствовать в ежегодном академическом турнире. Как обычно, турнир проходил после сдачи всех экзаменов. По этому случаю руководство Академии устраивало грандиозный праздник, а на следующий день студенты начинали разъезжаться на летние каникулы. Участвовали в нем все без ограничения: и студенты, и преподаватели.

Сейчас до турнира осталось только две недели.

«Две недели. Всего лишь» – с тоской подумал Эрден.

Отогнав от себя бесконечные мысли о Мили, лорд ректор начал изучать список. Двадцать три фамилии.

«Реймер Саргус» – наткнулся его взгляд на ожидаемое имя.

Эрден, после памятного разговора со своим преподавателем, навел тщательные справки и выяснил, что тот находится в больших долгах перед банком, где у него был заложен дом, поэтому и ищет себе выгодную партию. Так что, его серьезные намерения по отношению к Милее продиктованы отнюдь не любовью. Или не только ей.

Конечно, он не упустит такой шанс, как ежегодный турнир. Еще бы! Выигравший его получал голубую ленту Победителя и отдавал ее даме сердца, а та, в свою очередь, посвящала ему вечер. Или не посвящала. На ее усмотрение. Но, как правило, посвящала. Кто бы в здравом уме отказался от романтического вечера с Победителем академического турнира, тем более что ужин в шарианском ресторане «Золотые крылья» полностью оплачивало руководство Академии?

Организацией всех этих увеселительных мероприятий занимался главный администратор с командой. Работу свою мэтр Аскрин выполнял качественно, и претензий к нему по организации и проведению академических празднеств лорд Эрден никогда не получал. Сам ректор в турнире никогда в жизни не участвовал, хотя в зрителях ему, конечно, доводилось побывать. Но очень много лет назад.

А сегодня перед ним стояла мучительная дилемма: позволить Саргусу увести Милею из Академии в ее последний вечер, а потом еще и ресторанный чек подписать или…

Эрден на секунду завис, а потом решительно внес в двадцать четвертую строку свое имя. Затем он сделал легкую корректировку правил турнира, указав, что Э. Эрден будет драться только с победителем соревнований.

Спрогнозировать его было несложно.

Он вызвал мэтра Аскрина и попросил не спешить с обнародованием его участия и объявить об этом непосредственно перед началом Турнира.

И только когда ошеломленный распорядитель вышел из его кабинета, Эрден понял, что совершил сейчас нечто вопиющее. Не укладывающееся в рамки.

Ну и ладно…

***

Последние две недели семестра Академия напоминала улей или муравейник. Студенты сдавали экзамены.

Для Милеи наконец-то настал момент истины. Она не опасалась за квантовую физическую макротрансконфигурацию, которую не то, что вызубрила, а высекла клинописью на своем мозгу.

Зачет по праву она получила с неимоверной легкостью, да другого не могло и быть.

Положа руку на сердце, Милее были неприятны ухаживания и признание мэтра Саргуса. Вроде бы мужчина красивый, умный, обходительный, но какой-то… Что-то в нем было фальшивое, не настоящее, не искреннее. Это никак не проявлялось, но Мили это чувствовала.

Она избегала мэтра Саргуса после его признания. На занятие по праву заходила последней и выходила первой. И зорко следила за тем, чтобы с ним не пересекаться во время перерывов.

Естественно, это все замечал и понимал сам Реймер. Наверное, в глубине души он осознавал, что не нравится Милее, и ничего у него не выйдет. Но Саргус не привык к отказам. Поэтому решил поступить следующим образом. Скоро в Академии будет ежегодный турнир. Конечно же победит в этом турнире он. Наградой был поход в лучший шарианский ресторан академической столицы Шестого Триала. Вот там он с Милеей окончательно все и разрешит. И если в ее отношении к нему он увидит хоть малейшую симпатию – он не оставит ее в покое.

Милея, естественно, не знала о планах своего преподавателя и спокойно готовилась к сессии дальше. Гораздо больше, чем право, ее беспокоили другие предметы. Например, за физподготовку она тоже опасалась, хотя все нормативы у нее были на высоте. Конечно же было страшно выходить на поединок с мэтром Боргеном. Да, Мили девушка и человек, но в этой связи от шарна поблажек не жди. Ему плевать на твою половую и расовую принадлежность. Пришел на экзамен, встал со шпагой напротив него – значит будь добр. Не смог выстоять три минуты, зацепило или упал – давай до свидания.

Ну и в конечном итоге оставалось то, что наводило страх на каждого из их восьмерки – ВБМ.

Принимал, естественно, «сам».

Пощады? Не ждите.

Как Милея и ожидала, с квантфизмаком она справилась в два счета. Досталось ей самое легкое – сверхтекучесть эмтэнергии в макромире и три задачи. Одна на расчет преобразования ядра тория в стерильный нейтрино, вторая на превращение тепловой энергии синтеза гелия-три и дейтерия в целительскую энергию и третья про металлический водород, то есть вообще ни о чем.

Прощайте, квантфизмак и профессор Ясин!

Теперь на очереди трехминутное свидание с мэтром Боргеном.

Мамочки…

«Каких-то несчастных сто восемьдесят секунд, – думала Мили, стоя перед огромным шарном и судорожно сжимая в руке тренировочную шпагу. – Нет, сто семьдесят семь. Три секунды на приветствие»

Бой начался.

«Нападайте» – услышала Мили и пошла в атаку.

Первая минута была посвящена проверке навыков на приемы нападения. В течение второй мэтр Борген прогнал ее по теме знания основных правил фехтовального боя в защите. Милея справилась хорошо. И, наконец, третья минута – импровизация от мэтра Боргена. Следует отметить, что импровизации его были основаны на сведениях, почерпнутых из журнала посещений занятий.

Чего там прогулял студент Зарк? Обманные движения? Нате Вам, студент Зарк, обманные движения. А студент Астинг? О, кор-а-кор! Замечательно. Ах, вы болели. Ну что ж, скажите это упырю, который напал на Вас и собирается вцепиться в глотку. Так, мол, и так, друг, прости, я болел, как правильно из кор-а-кор выходить не знаю.

Милея знала о милой склонности ее преподавателя к злопамятству и действовала в течение года соответственно. Ею не было пропущено ни единого урока. Даже когда зимой она слегла с жутким вирусом, то наглоталась таблеток и приперлась на занятие. И хотя сумеречное состояние души вследствие сорокаградусной температуры не дало ей ничего запомнить и шпагу она еле держала, в журнале стоял заветный плюс.

Все. Сто восемьдесят. Стоп. Милея вдруг поняла, что она стоит на ногах, и на ее теле не видно следов уколов от оружия. Боги, неужели она это прошла? Мэтр Борген ей тепло улыбнулся. Да! Так и есть!

Теперь самое сложное.

Самое сложное со всех возможных точек зрения.

Милорд Эрден. Этот ее… камень преткновения.

Милея в глубине души была уверена, что сдаст. Она столько положила на алтарь своей будущей службы в УВБМ, что просто не мыслила, что может быть иначе.

Мили подумала о том, что не увидит его потом полгода. Целых полгода. До заседания отборочной комиссии. Эти полгода она будет учиться и тренироваться. Тренироваться и учиться. День и ночь. Чтобы попасть в боевые эмтэгры, мало закончить ИАМ. Наоборот, как раз иамским лорд Эрден и устраивает самые суровые испытания. Он знает их слабые стороны и бьет на отборочной комиссии именно по ним. Все об этом знали.

Сейчас Мирры не было в комнате, она как раз сдавала экзамен, и Милея нырнула под кровать, отодвинула коробку и посмотрела, как там чувствует себя ее парафарм. Фиолетовый цвет стал чуть светлее. Так и должно было быть. И появился легкий осадок. Хорошо. Осталась неделя.

За три дня до профильного экзамена по ВБМ студенты из группы Мили уже напоминали тени. Пока все восемь всё сдали. Некоторые, правда, с горем пополам, но на пересдачу еще никого не отправили.

И вот, наконец-то настал день икс.

В девять утра семь парней и одна девушка выстроились у кромки учебного полигона.

Где-то через минуту на полигон из перехода шагнул лорд Эрден в своей традиционной мантии. Он посмотрел на выстроившуюся перед ним по росту шеренгу. В самом начале стоял монструозный Индеструс Карраган, потом Иларриль, Тиригорн, Астинг и так далее. Милея стояла, естественно, последней.

– Итак, студенты, – провозгласил он. – Все, что от вас требуется – сразиться в эмтэ-поединке с одним из служащих Управления. И продержаться как можно дольше. Кто продержится больше минуты – оценка три, двух – четыре, трех – пять. Меньше минуты – пересдача.

Лорд ректор замолчал и посмотрел поверх голов студентов:

– Господа, прошу вас.

Шустро обернувшись назад, выпускники увидели стройный ряд существ в коричневой форме. Они дружно слегка склонили головы в приветствии, достали шпаги и указали на своего соперника. Каждому студенту достался противник его же расы. Каррагану и Фарнису – демоны, Астингу и Тиригорну – шарны, Иларрилю – эльф, который, кстати, преподавал в Академии, но раньше работал в УВБМ, Беркину – гном, Зарку – человек, Милее тоже достался человек, но, естественно, мужчина.

Против Каррагана лорд ректор «по блату» поставил громилу такой же комплекции, как и он.

Негаборцы рассредоточились по полигону, студенты поспешили за ними. Став лицом друг к другу, они поклонились и экзамен начался.

Первым вылетел Ивор Астинг. Он не продержался даже минуты. Да, Ивор был гением, но его рефлексы, к сожалению, оставляли желать намного лучшего.

Эрден хотел поговорить с парнем после экзамена. Успокоить его и посоветовать переходить в науку, но если вдруг у него есть какие-то личные причины идти по эмтэ-стезе, то он мог дать Астингу самые лучшие рекомендации и договориться с руководителем Центра Исследования МТЭ Аномалий, чтобы тот пообщался с парнем. Лорд Неверов быстро поймет, что в ЦИМА такие мозги еще как пригодятся.

Вторым за Ивором со временем 1,07 рухнул в песок Иларриль. Когда его противник мэтр Слеррелл подошел и подал руку, чтобы поднять Александра, то в поднятых на него зеленых глазах сородича увидел немой вопрос с мольбой.

Эльф слегка ему кивнул и услышал, как тот аж застонал от счастья. Сдал!

Остальным студентам стало чуть легче, когда они поняли, что уже точно не завалили экзамен. Теперь они подбодрились и с удвоенной силой стали сражаться, пытаясь вытянуть на четыре и пять.

Следующим с тройкой ушел Карраган. Когда Индеструс упал, то вверх взметнулось такое количество песка, что его соседям по полигону пришлось прищуриться.

После Каррагана выбыл Тиригорн. Уже с четверкой.

За ним Зарк с той же оценкой. Он дрался аки лев, глядя на своего соперника так, как будто перед ним был не сотрудник УВМБ, а оборотень, порешивший целую деревню. Лорд Чевес Коллерс, который сам только в прошлом году закончил Академию, сражался, внутренне улыбаясь рвению соперника, и вспоминал себя год назад. Видимо, не зря лорд Эрден вызвал именно его для поединка. Чтобы посмотрел на свои действия со стороны и увидел ошибки, которые допускает рвущийся в бой новичок.

Потом вылетела Милея, продержавшаяся ровно три минуты. Было просто безумно тяжело. За эти несколько минут Мили, наверное, прожила целую жизнь, выжав из себя все возможное и невозможное. К началу третьей минуты у нее не осталось больше никаких сил на создание ауронеров, вакуума и смерчей. Когда она поняла, что макротрансконфигурацией больше ничего не добиться, Милея перехватила меч и, решив, что, либо продержится эту минуту, либо умрет, пошла на своего, кажется, уже врага. Через сорок секунд Милеин клинок по параболической траектории улетел куда-то в сторону дерущегося Фарниса. Ничего не оставалось, как только вытянуть вперед руки и держать щит, который ее противник вскоре порвал в клочья.

Кто удивил Эрдена, так это Фарнис. Он, кстати, так и не поменялся за год – остался все тем же скользким лизоблюдом, каким был изначально. Но сражался он просто превосходно. Рефлексы Маркуса были идеальны. Он заслуженно заработал свою пятерку.

Ну и последним на полигоне остался Адам Беркин. Обессиленные студенты с восторгом наблюдали, как сражается потомственный негаборец. В Беркине все было идеально: и уровень эмтэ-искусства и техника боя и владение щитом. Он не упал в песок как все остальные, просто опустился на одно колено и коснулся мечом земли, признавая свое поражение. С начала его поединка прошло пять с лишним минут. Все выпускники закричали приветствия и зааплодировали. Через несколько секунд их прервал строгий голос:

– Итак студенты, думаю, каждый уже знает свою экзаменационную оценку. Студентка Грайв, чтобы потом не возникло вопросов, сразу поясню, что у Вас четыре. Объяснить почему?

– Нет, милорд ректор, – поникла Милея.

«Вот зараза вредная! Вот же зараза! Из-за одной секунды!» – внутренне бушевала Мили.

– Все свободны, – Эрден взглянул на студентов, потом повернулся к своим помощникам, поблагодарил их и исчез в переходе.

***

Последние дни мая выдались дождливыми, но по случаю проведения ежегодного турнира на территории Академии на один день тучи устранили.

Трибуны большого стадиона вспомогательного корпуса Академии начали заполняться уже за полтора часа до начала. Сегодня будет драться сам мэтр Саргус. Места старались занимать как можно ближе к ристалищу. За полчаса до начала все десять нижних рядов зрительских мест были до отказа заполнены преимущественно мужским населением Академии.

Милея с Миррой пришли, когда осталось что-то около пятнадцати минут. Места еле нашли. На самом верху, сбоку от колонны освещения. Вид на сражающихся отсюда был, прямо скажем, не очень.

Мили вообще не хотела идти, но накануне вечером она нашла под своей дверью очередной букет с выражением надежды на ее присутствие на состязании. Этикет предусматривал, что отказ от подобного рода предложения является моветоном. Пришлось идти.

Мирра, видя ее кислую физиономию, подумала, что Мили разочаровалась из-за того, что у ее Зарка нет шансов на победу, потому что участвует мэтр Саргус. Но, по правде говоря, Мили было без разницы, кто победит.

Ровно в десять утра мэтр Аскрин вышел в центр поля и объявил очередной академический турнир, посвященный окончанию учебного года, открытым. Толпа на трибунах заревела и зааплодировала, предвкушая великолепное зрелище. Но всех ждал еще один сюрприз.

Мэтр Аскрин сообщил, что в этом году в турнире принимает участие ректор Императорской Академии Макротрансконфигурации лорд Эрхион Эрден. Он будет сражаться с победителем соревнований.

На мгновение трибуны умолкли, а Милея, наоборот, услышала, как застучали барабаны в ее ушах от разлившегося в крови адреналина. Она вцепилась руками в подлокотники своего сидения до хруста в пальцах.

«А вдруг? – билось молотом в ее голове. – Ведь не просто так Он это решил. А вдруг?»

У воодушевленных перспективой сразиться с «самИм» участников соревнований загорелись глаза. Вот это праздник устроила им в этом году Академия! Трибуны зашумели так, что мэтру Аскрину пришлось два раза призывать всех к порядку.

Под шум и гвалт возбужденных зрителей, все двадцать три участника выстроились в шеренгу, чтобы тянуть жребий для образования пар.

Делалось это просто: все имена писали на свернутой вчетверо бумаге и бросали в чашу. Потом распорядитель турнира достал бумаги с именем участника, а следом за ней его будущего противника.

– Так как в этом году нечетное количество участников, – возвестил мэтр Аскрин. – Я прошу мэтра Саргуса, как более опытного бойца, пропустить первый тур.

Реймер учтиво улыбнулся и отбыл на скамейку.

Ему уже было всё ясно по поводу этого турнира. В тот момент, когда распорядитель произнес фразу об участии лорда ректора, наверное, Реймер единственный из всех присутствующих понял, что его толкнуло на это.

Ну что ж! Старый демон-одиночка решил сыграть в «собаку на сене»: сам не ам – и другому не дам. Придется его проучить. Жаль старикана, но никто не виноват. Но, с другой стороны, может Милея хотя бы этим впечатлится?

Откровенно признаться, Саргус мало верил в то, что Мили наконец-то проявит к нему чувства. Даже если он выиграет в турнире. Он шел на него с расчетом на «ну, а вдруг». А вот если ему удастся пошатнуть непоколебимые позиции идеального во всем всеобщего кумира, то, пожалуй, можно еще будет на волне собственного героизма попробовать на что-нибудь претендовать.

Пока в голове Саргуса мелькали все эти мысли, начался первый этап состязаний.

Из одиннадцати пар более-менее равными оказались три. Но когда прозвучал пятиминутный гонг, они остановились и опустили оружие.

Через две минуты судьи произнесли имена одиннадцати победителей и объявили небольшой перерыв.

Во время перерыва в огромном кубе, висящем над центром Иамского стадиона, транслировали стереографии героев первого тура с попутными комментариями о том, на каком курсе и факультете они учатся или кем работают.

Перед началом второго тура в шеренге уже стояли двенадцать существ.

Реймеру выпало биться с парнем по имени Алеус Кирбин. Противник ему достался откровенно неудобный, потому что он был гномом. И следить за ним нужно было особенно тщательно, потому что силищи этот тип был немереной и одним из первых закончил предыдущий этап турнира.

Когда Реймер с ним сошелся, то чуть не выпустил при первом ударе из рук шпагу – настолько был силен удар. Но на стороне Саргуса было самое важное, что есть у фехтовальщика – опыт. И Реймер одержал победу.

Он, кстати, заметил, что друг Милеи Харад Зарк тоже победил и остался в шестерке сильнейших.

Противник из следующего тура для него труда не составил. А вот двое оставшихся вместе с ним в рядах соревнующихся после четвертого этапа, были очень интересными соперниками – Кастер Ставинг, одержавший победу над Зарком, и Маркус Фернис.

Саргус знал, что Маркус Фернис один из двух выпускников лорда ректора, который за итоговый экзамен получил «отлично». И это было серьезно. Лорд Эрден выпускал мало отличников.

Ставинг тоже был крут. Во-первых, потому что являлся мастером сабельного боя, а звание «мастера» просто так никому не дается; а, во-вторых, как любой шарн, обладал прекрасной интуицией. Ставинг был очень тяжелым соперником. И сложным.

Мэтру Саргусу, как пропустившему первый бой, дали право выбрать себе соперника. Если выиграет, то сразу же будет сражаться во втором бою. Это, между прочим, ужасно тяжело под конец турнира, когда остаются только избранные. А если проиграет… Ну что ж, всех ждет получасовой перерыв перед финальным поединком. Хотя, учитывая вмешательство лорда ректора, не финальным, а полуфинальным.

Саргус выбрал Ставинга и победил. Причем легко. Он на второй минуте провел один из своих тактических приемов, сначала сделав ложный выпад, а затем перехватив шпагу в нижнее положение.

Короткий перерыв, и – Фернис. Вот тут пришлось тяжко. Парень был какой-то ускользающий, неуловимый.

«Сразу видно, что рептилоид» – подумал про себя Саргус.

Он все-таки одолел Маркуса. На исходе третьей минуты.

Все. Теперь лорд ректор.

Реймер решил, что из уважения к шефу, он не сразу его обезоружит. Пофехтует две-три минуты. Так уж и быть.

Реймер знал, что где-то тысячу лет назад Эрден служил в УВБМ. И, видимо, фехтовальщиком был хорошим, если уж согласился на поединок с ним. Но с тех пор прошло ни много ни мало, а целая тысяча лет, в течение которой демон погряз в гражданской службе. Даже носил широкую бесформенную мантию-балахон, наверное, чтобы окружающие не видели округлившийся от сидячей работы живот и расплывшееся тело.

«Зря он это затеял, – с некоторой долей жалости подумал Саргус. – Хотя… Любовь штука такая… Странная…»

Он увидел, как на середину стадиона вышел мэтр Аскрин. Трибуны тут же притихли, в предвкушении финального аккорда сегодняшнего мероприятия.

– Дамы и господа. Милорд ректор, который соизволил выставить свою кандидатуру на предстоящий поединок, просил передать, что прибудет в течение десяти – пятнадцати минут. Ему пришлось отбыть по неотложным делам.

Саргус про себя усмехнулся и оперся спиной об стену.

«Что ж. Хорошо. Пока отдохнем» – он закрыл глаза и полностью расслабился.

Десять минут? Опытному фехтовальщику этого вполне достаточно, чтобы восстановить силы.

Ровно через пятнадцать минут посреди стадиона открылся переход и из него шагнул лорд Эрден, как обычно одетый в свою бессменную мантию.

Трибуны заревели от восторга, приветствуя патрона.

Лорд ректор поздоровался, снял свой необъятной балахон и принял из рук мэтра Аскрина шпагу. А мэтр Саргус с удивлением отметил, что под ректорским одеянием скрывается вовсе не живот, а плечи. Фигура у демона была очень внушительной.

Реймер вышел на середину поля и стал к нему лицом.

Распорядитель объявил о начале финального поединка.

– Милорд, – легкий поклон и салют шпагой.

– Мэтр, – аналогичное приветствие.

Противники стали в стойку.

Саргус начал поединок первым, осторожно атаковав своего противника и проверяя его реакцию. Эрден отбил его удар скупым отточенным движением и продолжил спокойно следить за дальнейшими действиями Саргуса. Следующая атака была уже смелей.

Почти три минуты Саргус пытался найти уязвимое место лорда ректора. Не получалось. В его обороне не было ни единой, даже самой микроскопической, бреши. Мэтр идеально легко скользил, наступая и атакуя, но видимого успеха не добивался. Употребив все свои хитрости и наработки, Саргус решил перейти к «техзаготовкам».

Первая не прошла.

А через некоторое время и вторая тоже.

И тогда Реймер решил закончить поединок своим коронным приемом.

Он провел молниеносную атаку из нижнего положения и, дождавшись соответствующего парирующего удара своего соперника, вывернув кисть, ударил шпагой с неожиданной стороны.

Никто из его предыдущих соперников не отбивал этот удар. Саргус потратил годы своей жизни на то, чтобы достичь просто фантастической скорости и точности этого приема.

Но его клинок наткнулся на пустоту.

Реймер Саргус пораженно взглянул в глаза своего противника. И ему пришло понимание того, что все это в жизни лорда ректора пройдено-перепройдено, и его уже ничем не удивишь.

Как опытный фехтовальщик, Реймер проанализировал общую картину боя и понял, что ему не победить. Никогда и ни за что. Он догадался, что перед ним кто-то повыше, чем грандмастер. Но в таком случае…

А вдруг получится чему-то научиться?

Эрден спокойно отбивался, в сотый раз размышляя над тем, что скажет Милее, когда будет вручать ленту, и тут произошло то, чего он не хотел – Саргус отпустил от себя инициативу и начал выступать с позиции защиты.

Практикующий в поединке технику минимализма Эрден не любил быть в активной атакующей позиции. Он всегда вел оборонительный бой, изучая тактику соперника, ища его ошибки, и затем быстрой точной контратакой завершал схватку. Хитрый мальчишка решил изменить логику боя.

Что сказать? Молодец.

Демон внимательно посмотрел на Реймера и увидел в них просьбу. Просто огромную просьбу.

«Ладно, – подумал Эрден, – научу тебя парочке приемов. Раз уж взял оружие в руки в кои веки и вышел на площадку. Заодно и другие посмотрят. Кто разбирается, может, что поймут»

Со временем зрители поняли, что бой из турнирного поединка плавно трансформировался в учебный. Даже в мастер-класс. Лорд Эрден медленно проводил атаку, чтобы мэтр Саргус в меру своих возможностей успел среагировать. Затем он проделывал то же самое, но чуть быстрее. Саргус отвечал. Потом тот же прием проводил Реймер, а лорд Эрден показывал, как правильно отражать нападение.

Регламентные пять минут уже давным-давно закончились, но на это никто не обращал внимания.

Мужская часть зрительской аудитории повскакивала со своих мест, взгромождаясь на кресла, или пробралась поближе к площадке для боя. Со временем весь периметр ограды был облеплен любопытным народом. А как иначе? Сам милорд ректор обучал искусству владения шпагой. Кто бы мог подумать, что он не только эмтэгр великий, но и фехтовальщик?

Почувствовав, что его противник начинает уже не так быстро реагировать на выпады, лорд Эрден посмотрел ему в глаза и слегка кивнул, надеясь, что тот опустит шпагу. Но решивший поступить по всем правилам честного поединка Саргус еле заметным движением корпуса сам напоролся на клинок Эрдена.

На этом турнир был закончен.

Трибуны и сбившиеся к ограждению вопили так, что мэтру Аскрину пришлось три раза прерывать свою речь.

С четвертой попытки Распорядитель торжественно поздравил Победителя и вручил ему заслуженный трофей.

– А теперь наш Победитель вручит ленту одной из присутствующих здесь дам, – произнес мэтр Аскрин заученную фразу.

Лорд Эрден протянул ему эфес своей шпаги, и Распорядитель турнира повязал на него клочок светло-голубой ткани шириной сантиметра два и длиной около тридцати. Затем лорд ректор повернулся к трибунам и произнес своим вредным профессорским тоном:

– Студентка Грайв.

Головы присутствующих начали вращаться на 360 градусов, выискивая «королеву турнира». Она нашлась на самом верху, где-то в середине сгрудившихся в кучу пятикурсниц. Милея встала и медленно пошла вниз, сопровождаемая перешептываниями сидевших неподалеку девиц.

Она вышла на турнирную площадку и как-то скованно приблизилась к стоящим посередине лорду Эрдену и мэтру Аскрину. Остановившись в двух шагах, Мили посмотрела в лицо Победителя, сжимающего шпагу с лентой в руках. Какое-то мгновение они зависли взглядами в глазах друг друга.

И Эрден что-то увидел в них.

Что это было? Радость? Нет.

Может, ожидание?

Кажется, она надеется, что он, как благородный демон, вернет свою награду ее воздыхателю.

Да ни за что!

Лорд Эрден, согласно всем заведенным традициям, воткнул шпагу в песок, отвязал ленту от гарды, стал на одно колено, повязал ее девушке на руку и произнес:

– Полагаю, что это Ваше.

Затем встал с колена, учтиво ей поклонился, забрал шпагу и покинул поле боя. Сертификат на ужин и номер брони столика в ресторане «Золотые крылья» так и остались у мэтра Аскрина в руках.

В этот момент Мили поняла, что она только что подверглась публичному унижению на глазах всей Академии. Хотя, если честно, мужской части зрителей точно было не до Милеи, она была всецело поглощена поединком лорда ректора и мэтра Саргуса.

Тут же стихийно образовалось большое количество пар для спарринга.

Из-за того, что турнир по традиции проходил на стадионе вспомогательного корпуса Академии, где ни один визер не работал, студенты торопились разбиться на пары, чтобы не забыть увиденное и успеть закрепить урок. Взволнованно переговариваясь, ребята спешили на выход, бурно обсуждая только что закончившийся поединок.

А к Мили стали подходить подружки и однокурсницы со словами утешения. Одни возмущались тем, что ради урока фехтования лорд ректор испортил ей сегодняшний вечер. А ведь она могла его провести вместе с красавцем Саргусом в одном из лучших заведении Шестерки. Другие, наоборот, оправдывали его за то, что он наказал Саргуса. Вот нечего ему было увиваться за Милеей. Нарушил правила Академии? Получи!

Некоторые вообще высказывали предположение о том, что Эрден зажал денег на ресторан. Никак в ИАМе финансовый кризис.

Мили вяло кивала сочувствующим и шла по направлению к своей комнате. Побыстрее отсюда.

***

Реймер Саргус вернулся в свой огромный пустой гулкий дом и прошел к себе комнату. Завтра у него срок очередного платежа по закладной. Он уже много раз говорил отцу, что нужно съехать, но старый упрямец ни в какую не соглашался переезжать в квартиру на «подсобке».

– Я столько сил и денег вложил в этот дом, Реймер, что ни за что не уеду отсюда. Да и ты, когда женишься, должен привести свою жену сюда, а не в какое-то там захолустье. Ты – Саргус, в конце концов! – тыкал в сторону сына иссохшимся пальцем демон.

Реймер много раз пытался его переубедить, но тот был непробиваем. Чтобы набрать необходимую сумму на обслуживание долгов, ему со временем пришлось уволить всех слуг. Потом постепенно начали продаваться картины и мебель. В конечном итоге Саргус-младший принял решение заложить дом, чтобы рассчитаться с многочисленными кредитами. Благо к тому времени отец переоформил бумаги на домовладение на его имя.

Сумма ежемесячного платежа по закладной была значительно меньше, чем обслуживание кредитов, но все равно весомой. И в любом случае нужно было платить…

Реймер без сил опустился на свою кровать.

Он больше не хочет так жить. После сегодняшнего турнира Саргус понял, что ему надоели эти бесконечные поиски денег и подходящей партии. И он, наконец, решился.

Завтра он пойдет в банк и попросит произвести перерасчет. Дом достанется банку, а на сумму, которая полагается ему, он купит отцу квартиру и наймет сиделку. А потом будет ежемесячно переводить ему деньги на расходы. Конечно, с упрямым стариком придется повздорить, но Реймер намеревался твердо стоять на своем.

Он решил в ноябре податься на службу в УВБМ – туда, куда всегда хотел.

Боги, как фехтует лорд Эрден! Как вообще такое возможно? Реймер теперь знал имя своего идеала. Без преувеличения. Но для начала…

Саргус достал визер и набрал комкоординаты лорда ректора, чтобы договориться о встрече.

Через час он вошел в кабинет Эрдена и учтиво поклонился начальнику.

– Присаживайтесь, мэтр Саргус. Вы хотели меня видеть?

– Да, милорд Эрден. Я на минуту. Вот.

Саргус полез в карман и достал сложенный вдвое лист бумаги.

– Подпишите мое заявление об уходе, лорд ректор. Знаете, это, конечно, практически невозможно, но я когда-нибудь очень хочу взять у Вас реванш. Как думаете, двухсот пятидесяти – трехсот лет в УВБМ будет достаточно?

Эрден улыбнулся и поставил подпись. Да, из парня еще выйдет толк.

– Спасибо, милорд. До встречи, – Саргус встал и осмелился протянуть на прощание Эрдену руку.

– Подождите еще минуту, мэтр Саргус. Мне нужно кое о чем с Вами поговорить. Садитесь.

Озадаченный Реймер сел и внимательно посмотрел на своего уже бывшего руководителя.

– Я, конечно, понимаю, что вмешался не в свое дело, поэтому прошу Вас меня извинить. Но Вы до сегодняшнего дня являлись моим сотрудником, и я в связи с этим позволил себе навести о Вас справки. Реймер, я в курсе о Вашем плачевном финансовом положении. Знаете, по моему глубокому убеждению, Вы зря выбрали в качестве метода избавления от материальных трудностей выгодную женитьбу. Думаю, студентка Грайв не заслужила такой участи. Поверьте, это не принесло бы счастья и Вам.

Заканчивая свою фразу, лорд Эрден открыл ящик стола и достал оттуда какие-то бумаги.

– Вот. Я погасил Ваш заем, – он придвинул их к Реймеру по столу. – Отдадите долг, когда поступите на службу. Частями. Я Вас не тороплю. Теперь дом Ваш, мэтр Саргус. Надеюсь, что выходного пособия из Академии будет достаточно для того, чтобы первое время обеспечить достойную жизнь отцу, пока Вас не примут в Управление.

Саргус сидел и ошеломленно молчал. Когда, наконец, понял, что сейчас произошло, протянул руку и взял со стола бумаги.

– Но как? Как это возможно?

Эрден грустно улыбнулся, но ничего не ответил.

– Милорд Эрден, я не знаю есть ли на свете слова, способные выразить мою благодарность, но… Спасибо! Клянусь, что отдам Вам все до миля!

– Не торопитесь. Это, правда, не важно, – тоскливо произнес Эрден.

Саргус помолчал мгновение и решился:

– Милорд, я не слепец и прекрасно понимаю, что дело не во мне.

– Да, это так, – не стал отпираться демон.

А какой смысл? Саргус еще во время их последнего памятного общения в этом кабинете догадался, что к чему.

Они понимающе посмотрели друг на друга, и Саргус увидел в желтых глазах демона одиночество и обреченность.

– Но как же так, милорд Эрден? Нельзя же вот просто взять и отказаться от… Это неправильно!

– Все в порядке. Я переживу. Да и переживать мне тут, надеюсь, уже недолго осталось. До встречи на заседании комиссии.

***

Милея Грайв лежала на своей кровати и взахлеб рыдала, уткнувшись в подушку. Злосчастная лента Победителя валялась на полу. Мили было абсолютно плевать на то унижение, которому, по мнению подружек, подверг ее лорд ректор. Дело-то вовсе не в этом.

Просто, после вспыхнувшей надежды и последующего жестокого разочарования, она окончательно убедилась, что ее любовь пуста и бессмысленна.

Послезавтра оскаронский парафарм уже обретет полную силу, и Милея, наконец-то, избавится от этого проклятого богами чувства.

Кто бы знал, что творилось в ее душе, когда вдруг мэтр Аскрин объявил о том, что в турнире будет участвовать лорд ректор… Будет драться с Победителем…

У Милеи были все основания полагать, что этим Победителем станет мэтр Саргус. И она также прекрасно знала, кому он собирался отдать голубую ленту. Значит, если Он бросает вызов Саргусу, то считает, что может его победить. И если победит, то…

Эти полтора часа турнира были самым прекрасным временем в ее жизни. Тугая дрожь безумной надежды пополам со страхом и предвкушением сжимались все сильнее где-то в животе.

Мили, с пульсирующим восторгом внутри, представляла себе, как Он обезоружит Саргуса, вручит ей ленту, затем возьмет из рук распорядителя сертификат в «Золотые крылья» и протянет ей ладонь, приглашая с собой. Она конечно же примет ее. И…

Там, на трибуне, дойдя до точки экстремума своей мечты, Милея вдруг ощутила, что счастье может быть материальным. Вот оно – разливается по ее венам и горит жарким пламенем в груди. Неужели это все так и будет, как она себе представила? Неужели возможно?

И эта великая надежда закончилась сухой отстраненной фразой: «Полагаю, что это Ваше». Спасибо, милорд Эрден. Сегодня Вы показали со всей определенностью, на что стоит надеяться влюбленной в Вас девушке. Уж не на ужин в ресторане точно. Спасибо хоть за ленту.

Рядом с Милеей на кровать села Мирра и погладила по голове.

«Боги, только ты не начинай, ладно?» – мысленно взмолилась Милея.

Ей сейчас только не хватало опять о «Золотых крыльях» выслушивать или о красавчике Саргусе.

– Мили, ну не нужно, – тихо произнесла Мирра. – Успокойся. Все наладится.

Она неожиданно для себя поняла, что за все эти годы так и не стала по-настоящему близкой для своей подруги. Нельзя было так рыдать из-за какого-то проигрыша ухажера – это очевидно. Тогда из-за чего? Из-за поступка милорда ректора? Но не до такой же степени? Только если во всем этом не было личных мотивов.

Милея перевернулась на спину, а потом села на кровати:

– Нет, подруга, ничего уже не наладится. Да и налаживаться нечему, – она хмуро посмотрела на Мирру.

Ха, а вот послезавтра точно все наладится. И это просто замечательно. Парафарм, который она приготовила, убьет чувства наглухо. Все они со временем восстановятся, кроме приобретенных за последний год. А за последний год ей удалось приобрести на свою голову только одно. Оно исчезнет. Насовсем.

Вот и прекрасно.

А сейчас у нее было одно незавершенное дело.

Милея знала, что если не сделает этого, то потом, когда «выздоровеет», очень сильно пожалеет.

Поэтому наматываем нервы на кулак и приводим в порядок зареванное лицо. Не забываем улыбку на губы и легкую нотку сарказма в голос. Только бы Он был на месте!

Лорд ректор был на месте. Сидел и осмысливал все произошедшее.

«Молодец! – угрюмо размышлял он над своим поступком. – Виртуозно сработал: и ухажера к Милее не подпустил, и лицо сохранил, и ничем своих чувств не выдал. Все сделал просто идеально… Сволочь… А Мили сейчас каково? Что она теперь чувствует? Что стала разменной картой в споре двух преподавателей по вопросу соблюдения правил Академии?»

Наверняка, для всех его показательные выступления выглядели как публичная порка мэтра Саргуса за несоблюдение преподавательской этики. Чтобы другим неповадно было.

«Прости, девочка, я испортил тебе последний вечер в Академии. Я виноват. Но завтра ты вольна делать все, что тебе заблагорассудится. Завтра ты уедешь»

Эрден уронил голову на руки и закрыл глаза. Он о чем-то думал. О чем-то давно прошедшем, неопределенном. Какие-то обрывки прежних мыслей, встреч, фраз, битв. Гулко, словно под водой, он слышал голос отца, смех мамы. А вот их лица. Такие смазанные черты. Столько лет прошло… Прости, отец, на мне жизнь твоего рода прервется. И вида тоже. Как хорошо, что ты не дожил до этого дня…

Демон потянулся к верхнему ящику стола и достал оттуда темный флакон с нейтрализатором асмельского парафарма. Он выпьет его, а завтра, после отъезда Мили, войдет в девятнадцатую комнату женского общежития ИАМа, насыщенную ее запахом. И это будет самым тяжелым для него наказанием за сегодняшний поступок – жить дальше с ее образом в голове и запахом в крови.

Низко загудел стационарный визер-коммуникатор и возвестил о том, что к нему посетительница. У его двери стояла Милея Грайв.

Эрден смотрел на ее стереокопию и мысленно просил, чтобы она сейчас развернулась и ушла. Зачем его добивать окончательно?

А вдруг она хочет, чтобы он сопроводил ее в «Золотые крылья»?

Мысль показалась такой же невероятной, как и заманчивой. А вдруг?

Эрден лихорадочно нажал на символ открытых дверей, сунул флакон с парафармом в ящик стола и замер в своем кресле.

Милея вошла и сделала легкий реверанс:

– Милорд ректор, я Вас не слишком потревожу, если займу минуту Вашего времени?

– Нет.

– Я безмерно благодарна за оказанную Вами мне честь, но, к сожалению, вынуждена вернуть Ваш трофей.

Милея шагнула к столу Эрдена, и на его поверхность из ее ладони мягко соскользнула голубая лента.

– Думаю, в следующем году она достанется более удачливой девушке, чем я. Конечно же, в том случае, если Вы опять не решите сэкономить казенные деньги на ужине в «Золотых крыльях». Прощайте, милорд ректор.

Она еще раз слегка присела в реверансе и вышла из кабинета.

Застывший в кресле Эрден, не отрывая взгляда от закрывшейся за Мили двери, протянул руку к ящику стола и достал только что убранный туда антидот к асмелии. Все так же продолжая смотреть на дверь, отвинтил крышку, принял облик первой сущности и залпом выпил.

Минута… Две… и его начала окутывать паутина запахов Академии. Острый демонический нюх различал малейшие оттенки витающих в воздухе ароматов. Сотни, тысячи не похожих друг на друга сочетаний органических молекул впитывались его рецепторами, и демон в будущем с легкостью мог бы определить любого из их бывших обладателей. Оттенки, полутона чужой плоти, смешанные с ними запах парфюма, одежды, книг…

И над всем этим главенствовал он – запах его диады.

Огромный красный демон взял в руки оставленную недавней посетительницей голубую ленту Победителя и вдохнул ее полной грудью, насыщаясь волшебным ароматом своей возлюбленной. Наполняя и переполняя себя сладким ядом, который теперь не вытравить никогда. Не избавиться от него, и нигде не скрыться. Только смерть остановит циркуляцию в его крови этой незримой субстанции. Он крепко стиснул ленту в руке и прижал ее к груди – его сокрушительную победу над собственными чувствами.

«Лента Победителя, – подумал Эрден. – Какой чудовищный символизм».

***

Его Величество Император Вилеорн сидел в своем кабинете в Триальском дворце и изучал очень тревожные документы, подготовленные одной из исследовательских групп, касающиеся некой физической аномалии.

Он как-то сразу даже не понял, что его вызывает через ментал его друг, настолько это было редким явлением.

– Слушай, Ви, мне нужно с тобой поговорить.

– Конечно. Жду. Я в кабинете.

Через пару мгновений в дверь постучали.

– Заходи.

Вилеорн внимательно посмотрел на шагнувшего через порог демона. Какой-то он весь был дерганый, тревожный. И это как-то совсем на него не было похоже. Видимо, случилось что-то серьезное.

Император бросил все свои дела, сел в кресло напротив Эрдена и вопросительно на него уставился.

– В общем, – неуверенно начал свои объяснения Эрхион, – я встретил ее.

– Кого «ее»? Не говори загадками. Выкладывай начистоту.

Эрден грустно усмехнулся, постучал когтями по гладкой поверхности столика и поднял взгляд на Вилеорна:

– Диаду… кого…

– Ээээ… Сейчас? А ты не ошибаешься? – медленно проговорил Император.

– Увы, нет. Вчера я выпил нейтрализатор асмелии и ощутил это на себе, так сказать, всеобъемлюще. До этого я страдал только визуально.

Новость ввела Вилеорна в ступор, и он молча смотрел на Эрха, внешне никак на нее не реагируя. А потом, будто очнувшись, он подскочил, рванул к другу и стиснул его так, что тот вдохнуть не мог.

– Эрх! Эрх, это же чудо! Да мы теперь… Это же все меняет! Эрх! Друг мой! Дружище мой дорогой!

Ви был рад до умопомрачения. Он сейчас готов был взлететь, впервые за безумно долгое время почувствовав, что как будто столетия сжимавшая его сердце ледяная ладонь чуть ослабила свою хватку.

Она наконец-то появилась! Она самая – такая долгожданная, но внезапная надежда.

– Расскажи! Ну расскажи! Кто она? Как ты ее встретил? Стой! Вспомнил, в потоке что-то было о том, что ты в академическом турнире участвовал. А ленту Победителя отдал девушке какой-то. Это она, да?

– Да отпусти ты, кости переломаешь.

Счастливый Император не рассчитал силу и слегка помял своего товарища.

– Она, Ви. Она, – как-то грустно вздохнул Эрден. – А как встретил? Очень просто. В тридцать восьмой аудитории ИАМа. Она ко мне в группу на ВБМ поступила. Мелкая такая, ниже гнома, тощая. Думал, даже первый семестр не протянет. А она и второй протянула. И закончила. Вот так.

– А зовут как?

– Милея Грайв.

– Грайв…

– Ее отец – лорд Грайв. Заместитель Сабурова.

– Да, я уже понял. Умнейший человек, между прочим, и прекрасный управленец. Ты хоть признался? Как она отнеслась?

– Никому ни в чем я не признавался, – понурился еще больше Эрден. – О чем ты вообще говоришь? Ви, мне помирать скоро. Ну куда? Ну? Мне девятнадцатый век идет. А ей двадцать три года.

Широкая радостная улыбка Императора как-то сразу померкла.

– Слушай, Эрх! Ты хоть понимаешь, что это твой единственный шанс? И это единственный шанс для твоего рода. И для вида демонов-воинов, в конце концов! И, наверное, это единственный шанс для Империи!

– О, ну естественно! О чем же ты можешь еще рассуждать, как не об ответственности? А для Милеи? О ней ты подумал? Ей это все на что? Да я испорчу жизнь прекрасной молодой девушке и, если уж на то пошло, ты отлично знаком о репродуктивных особенностях крылатых демонов.

– Эрх, нет. Нет! Ты идешь в противоположную сторону от правильной. Туда, куда проще. Ты должен искать все возможности для того, чтобы быть со своей диадой. А ты закуклился в своем коконе и даже шага навстречу не делаешь. А в нужную сторону поставил перед собой массу барьеров. Ты хоть что-то сделал, чтобы ее обрести? Скажи.

– Нет.

– А ко мне зачем ты тогда приперся? – вызверился на него Вилеорн. – Поплакаться? Поговорить, говоришь, хотел? Поговорил? Ты мне только что дал великую надежду и сразу хочешь ее отобрать?!!

– Ты никак не можешь понять, что она маленькая человеческая девушка.

– Ну и что? Крылатые демоны брали в жены женщин других рас.

– Ага. Правители брали. Три раза. Шарианку и эльфиек, у которых организм и энергетика намного сильнее человеческих. А я, между прочим, воин. Она мне макушкой до пояса не достанет в моей первой сущности. Ты это себе хорошо представляешь? Где гарантия, что она все это выдержит? Ви, ведь если она умрет…

– Да что ты паникуешь раньше времени? С чего ты так решил? Ведь ни с шарианкой, ни с эльфийками ничего страшного не случилось, энергия демонов отлично перестраивала их организмы. Почему с человеческой девушкой все должно быть иначе?

– Потому что прецедентов нет.

– Да просто раньше на человеческих девушках не женились! Скажи-ка мне, Эрх, сколько демонов-воинов рода Эрденов всего осталось?

– Ну я остался. И все. Ты и так знаешь. И что? Да какая разница продолжится твой род или нет? Вон других полно.

– При чем тут другие? Если кто и может заменить Виеров, то это только Эрдены. Ты заберешь трон.

– Ты с ума сошел? Я – не правитель, я – воин. Какой мне к Мраку трон?

– Империя…

– Да, Мрак с ней, с этой Империей, – вспылил Эрден. – Ты думаешь, что с нашей смертью все рухнет? Да ничего подобного. Просто примет иную форму…

– Ты соображаешь, дебил ты малолетний, что ты говоришь? – перебивая друга, ужаснулся Вилеорн.

– Что ты сказал? Это я дебил малолетний? Да я младше тебя всего лишь на тридцать лет. Это зашибись как существенно при двухтысячелетнем возрасте. Да мы оба еще максимум пару сотен лет протянем, и все – помирать пора.

– Все верно. Вот я и помру. А ты диаду встретил. Вот и женись! Империю нужно сохранить, что бы ты там не говорил про ее трансформацию. И ты это сделаешь!

– Нет! Не сделаю! Только продлю агонию. Без правителя с генами и аурой Виеров, Империя обречена. И ты сам это прекрасно понимаешь. Драконы никому не повинуются, кроме тебя.

– Но шанс есть, – Вилеорн рубанул кулаком по изящному подлокотнику кресла, и, не обращая внимания на треск ни в чем не повинной мебели, продолжил. – Ты – самый сильный эмтэгр в Империи. Ты попробуешь наладить связь с драконами, подчинить их себе. Ученые сейчас работают над синтезом антиуглерода, чтобы заменить им в двигателях кораблей антиводород. Возможно, удастся с его помощью преодолеть световой барьер и нырнуть в подпространство. Да, идея, не слишком заслуживающая доверия, но ее тоже нужно проверить. Все нужно проверить! Я выделил триллионы на исследования. Эмтэгры день и ночь пытаются решить проблему с драконами, пытаясь связать их с разными расами. Но одно дело – обычный демон, или шарн, или гном – а другое ты! И ты хочешь плюнуть на все наши старания? Да ты не смеешь не использовать этот шанс! Ясно тебе? Империя должна быть сохранена. Я приказываю тебе жениться!

Эрден вскочил.

– Приказываешь? Это моя жизнь! Понял? Иди ты во Мрак со своими приказами!

Начальник службы личной безопасности Императора лорд Лорел Каранг стоял под дверью своего августейшего поднадзорного и обливался потом. За дверью явно происходило что-то, что происходить не должно. Крики становились все громче и громче. Привлекать младших сотрудников он бы не решился, все-таки, Его Величество скандалит не с кем либо, а с лордом Эрденом, но и допустить, чтобы Повелителю нанесли вред он не мог. Что делать?

Охрана Вилеорна состояла из расы шарнов – существ, безошибочно определяющих опасность и даже дурное намерение по отношению к Правителю. Никакая сущность – живая или мертвая, никакая материя – органическая или неорганическая, имеющая цель нанести вред Императору, не могла преодолеть их ментальные и физические барьеры и обмануть безупречную шарианскую интуицию относительно своих намерений.

Страсти тем временем накалились уже до предела.

– Да ты эгоист конченый! И трус! Ты даже девушке боишься признаться, что любишь ее. Куда тебе с Империей справиться, – Император тоже поднялся и уставился в лицо своему другу. – Трус! Сволочь безответственная!

И тут Вилеорну прилетело в челюсть. Видя приближающийся по дуге кулак, он решил в долгу не оставаться и тоже полез в драку.

Ворвавшийся в кабинет лорд Каранг застал просто чудовищную, по его понятиям, картину. Двое преклонного возраста лиц: одно (венценосное) с покрасневшей челюстью другое (высокопоставленное) с заплывшим глазом вцепились друг в дружку в отчаянной надежде еще хоть раз дать в морду своему оппоненту.

Лорд Каранг мгновенно оказался между ними и растолкал на ширину вытянутых рук. Ловко маневрируя, и упираясь в грудь каждого ладонью, он не давал им опять сойтись. Однако те упорно тянули вперед руки и попыток сблизиться не оставляли.

– Сир! Милорд! Прекратите! – пытался достучаться до сознания двух злобных демонов разумный шарн.

Но какое там!

Каранг понимал, что в крайнем случае придется их одновременно укладывать на пол, держать и ждать, пока успокоятся.

Конечно, справиться в одиночку с демоном-правителем и демоном-воином, хоть и в их человеческой сущности, для любого другого существа было задачей маловыполнимой. Но не для Каранга. Ему в единоборствах равных не было. Просто очень не хотелось бы тыкать своего Повелителя и Великого эмтэгра носами в ковер.

– Пусти, Лор, – рычал на него Эрден, – сейчас я ему рога пообломаю и в глотку забью.

– Кишка тонка, – Император безуспешно пытался не натыкаться на выставленную руку шарна, чтобы достать соперника.

– Милорды, я прошу вас! – взмолился лорд Каранг.

– Иди во Мрак! – зарычали демоны одновременно.

«Боги, за что мне это?» – риторически вопросил высшие силы Каранг и, перехватив обоим дерущимся запястья, неуловимым движением заломил руки за спину. Начальник охраны слегка потянул их ладони вверх, заставляя нагнуться вперед. Ругаться в таком положении было не очень удобно.

– А ну отпусти!

– Отпусти, гад!

– Милорды, я еще раз взываю к вашему разуму. Прошу прекратить. Пожалуйста.

Противники замолчали, оценивая свое положение. Оба поняли, что шансов вырваться из захвата Каранга и сохранить при этом конечность нет. Оставалось только подчиниться.

– Хорошо, Лор. Отпускай. Я в порядке, – подал голос Эрден.

– Ладно. Все. Я тоже, – буркнул Император.

Следующее мгновение они уже стояли, злобно озираясь друг на друга и потирая плечи.

– Сир, милорд, я… – начал свою покаянную речь Каранг.

Вилеорн поднял раскрытую ладонь, останавливая его.

– Нет, Лор, все нормально. Спасибо. А ты, – обратился он к Эрдену, – пообещай мне, что еще раз все хорошо обдумаешь. Без эмоций. Пообещай мне, Эрх!

– Ладно, обещаю, – вздохнул несчастный демон.

– Давай так, я сейчас отправляюсь на одну планету. Там происходит кое-что странное и, кстати, мне понадобится потом твоя консультация.

Император раньше хотел привлечь к этому мероприятию и Эрха, но в свете всего произошедшего, решил не дергать друга.

– А завтра вечером встретимся и спокойно все обсудим. Хорошо?

У Эрдена вдруг прощелкал визер, доставляя сообщение. Демон достал коммуникатор. Активировал и удивленно поднял брови.

– Странно.

– Что? С ней что-то?

– Нет, но секретарь пишет, что ее соседка по комнате категорически настаивает на срочной встрече со мной.

– Так чего ты до сих пор здесь? Иди немедленно!

Эрден вышел из кабинета и исчез в переходе.

Император облегченно вздохнул.

Боги, наделите этого глупого демона разумом! Только бы у него все сложилось! Нет, не так. Все просто обязано сложиться.

– Идем, Лор, – он повернулся к Карангу и открыл переход.

***

Император Вилеорн прибыл на планету Крейт в системе Йора, находящуюся в Млечном Пути, чтобы лично посмотреть недавно найденную энергетическую аномалию, которую местное население называло Зарейская топь. В отчетах имперских исследователей она шла под названием «Ледяное болото».

Планета, на которой он оказался, была примечательной. Когда-то она являлась переходным узлом галактики. Еще до начала периода становления пятирасовой цивилизации, здесь успели побывать все: гномы, демоны, шарны, эльфы, люди. Они везли с собой своих питомцев: агардов, собак, виверн, сергаров, конготов и т.д. Некоторый шли дальше, осваивая новые территории, но многие и оставались на Крейте насовсем, открывая мелкие кафе, бары и магазины для транзитных путешественников.

По мере разветвления системы переходных перемещений и продолжения захвата пятью расами жизненного пространства во всех звездных мирах, транспортные потоки сместились, и Крейт потерял ключевую роль в Млечном пути. Но тем не менее так и остался многорасовой планетой, каждый житель которой по праву считал себя аборигеном.

Вилеорн прекрасно знал историю Крейта, и тем более для него было удивительно, что на такой древней, давно освоенной планете, появилась такая странная вещь, как простирающееся перед ним Ледяное болото. Он пока стоял поодаль и не приближался к его берегу.

Окруженный непробиваемым шарианским щитом Император с интересом рассматривал на первый взгляд ничем не примечательную местность. Тусклый буро-зеленый цвет воды с каким-то серебристым отливом. Кочки, поросшие невысокой темной травой. Несколько скрючившихся полусгнивших низкорослых деревьев с обломанными ветками… Но в этом стандартном антураже все же было что-то чуждое. Пока он не мог понять, что именно, но какая-то смутная тревога витала в воздухе. Нет, не опасность. Нечто иное. Чтобы понять источник этой тревоги, ему будет необходимо снять охранные щиты. Тогда он сможет разобраться.

Нужно будет потом обязательно привести Эрха и показать ему это место. Обязательно. Попозже. Его другу сейчас было совсем не до того. И Ви улыбнулся, вспомнив его несчастное лицо. Как, наверное, чудесно быть влюбленным. Даже несмотря на все Эрховы метания и сомнения, Вилеорн верил, что он одумается и поступит правильно.

– Вы свободны. Пятнадцать минут, – слегка повернув голову к лорду Карангу и его ребятам, произнес Император.

Это означало, что он хочет остаться наедине с исследуемым объектом.

– Да, сир, – шарны ушли переходом на расстояние несколько сот метров, оставляя его в одиночестве, но вполне достаточное для того, чтобы контролировать окружающее Императора пространство.

Лорд Каранг стоял поодаль и зорко наблюдал за своим Повелителем. В любой момент Император мог связаться с ним через встроенный в ухо ментал – прибор для телепатического общения.

Каранг чувствовал, что место куда они прибыли «злое». Но пока Императору ничего не угрожало. Защита Каранга и его парней была абсолютной.

Другое дело, если Повелитель попросит ее убрать. Но заранее ответить, как это повлияет на дальнейшее развитие событий Каранг не мог. Чтобы сработала его интуиция – факт должен произойти, то есть Его Величество должен отдать приказ. И тогда либо шарн подчинится, либо у него сведет зубы от чувства опасности, и он откажется его исполнять.

Вдруг над болотом раздался какой-то то ли писк, то ли крик. И прямо в его середину спланировал небольшой ящер, несущий на своей спине седока.

Примечательным было то, что брызг почти не было. На поверхности болота в месте падения виверна с седоком просто приподнялся зелено-серебристый бугорок и тут же вода разгладилась. В следующий миг из жижи вынырнула голова, и по окрестностям разнесся предсмертный захлебывающийся крик. Вверх взметнулась судорожно растопырившая пальцы посиневшая детская ручка.

Ви понимал, что ребенок, летевший на ящере, обречен, и решение было принято мгновенно. Сейчас он уже мог себе позволить такое решение.

Ведь он был стар. Очень стар. А так, если погибнет – то хоть не зря – спасет чью-то жизнь. И Эрх в этом случае обязан будет одуматься. Тогда ему уже точно некуда будет деваться.

Переход.

Боги, какой холод. Нет, это не ледяное болото – это какой-то температурный антипод звезды. Оно тащит из тела все – ощущения, мысли, чувства, энергию, душу. Как такое могло оказаться на живой и даже населенной планете?

«Выживу – привлеку Эрха. Вдвоем разберемся, – пронеслось в голове демона. – Почему так тяжело? Мрак все побери, мальчишка намертво вцепился в своего ящера. Ну мне только дохлого виверна не хватало»

Переход!

Да. Есть воронка. Получилось.

Все это происходило какие-то доли секунды. Императорская охрана на берегу, естественно, заметила падающего ящера с наездником. Но было очевидно, что это их последние минуты жизни. Повелителю они не могли причинить вреда по определению.

Беда пришла – откуда не звали. От самого Императора. Он решил добровольно отправиться в это зелено-серебристое антипекло.

– Сир! – в отчаянии закричал Каранг, успевая лишь уйти переходом в то место, где он стоял рядом с Повелителем семь минут назад. Шарн расправил крылья, взвиваясь в воздух, когда увидел переходную воронку в том месте, где упал ящер.

– Спокойно, Лор. Я уже на Триале. Возвращайтесь, – раздался в ментале спокойный голос.

Вилеорн все-таки сумел на грани сознания уйти на Триал. Нет, не во дворец. Не хотелось показываться перед кем-то в таком полувменяемом виде и слушать потом бесконечные пересуды по этому поводу. Он спроецировал образ своей «конспиративной» квартиры на Восьмерке. Иногда он обманывал бдительного Каранга и шел, как он сам говорил, «на поиски приключений», а для этого был просто необходим «запасной аэродром».

Ви с трудом соображал, что происходит, Ледяное болото высосало из ауры почти всю энергию. Переход забрал оставшуюся. Сил на макротрансконфигурацию энергии не осталось совсем. Даже на маломальский тепловой вихрь, чтобы согреть ребенка. Оторвав мертвой хваткой вцепившегося ногами мальчонку от виверна, Ви потащил его из гостиной в душевую. Опуская его на дно кабины, чуть не уронил. В глазах все плыло.

Только бы не вырубиться.

Держаться!

Держаться!

Кран… Да, вот он… Горячая вода… Руки ничего не чувствовали, сознание расплывалось. Переключить воду на верхнюю подачу. Снять с себя и парнишки пропитавшуюся болотом одежду.

В утилизатор. Немедленно.

Туман… Сплошной туман перед глазами.

Ви перевалился через бортик и упал следом за мальчишкой на дно кабинки. Остатками зрения он видел, что благодаря включенному на максимально сильный режим потоку, с него постепенно смывается зелено-серебристый налет.

Ви подставил лицо живительным теплым струям чистой воды. Да, убирать эту дрянь. Смывать. Перед глазами поплыли разноцветные круги, и зрение окончательно исчезло. Ви протянул руку и схватил предплечье распластанного по дну душевой мальчика. Он никак не мог нащупать пульс на запястье. Нужно попробовать дотянуться ухом до груди и послушать сердце. Ви не слышал шума падающей воды. Значит, слуха, как и зрения, не было, но быть может он почувствует вибрации внутри грудной клетки. Из последних сил Ви потянулся вперед и уткнулся носом в…

«Мрак! Девчонка!»

Насколько мог судить Вилеорн в его состоянии, болотного налета на них обоих уже не было. Нужно выбираться из душа.

Каким-то необъяснимым образом, он дотащил девушку до кровати, собрав по пути все углы, но, все же, устояв на ногах. Буквально уронил ее, максимально подвинул к стене и рухнул рядом сам. Сгреб позади себя пятерней покрывало и укрыл их обоих. Все, что он мог в эту минуту – это греть ее своим телом.

И дальше все. Темнота.

***

– Милорд ректор, – Мирра присела в реверансе перед появившемся в секретарской демоном.

– Студентка Перелиан, случилось что-то серьезное?

– Очень, милорд ректор. Это касается моей соседки по комнате Милеи Грайв. Боюсь ей грозит опасность.

Внутри Эрдена что-то перевернулось. Мили!

– Заходите, Перелиан, – Эрден стремительно распахнул двери своего кабинета перед Миррой.

Указав девушке на место в кресле, он сел напротив и нетерпеливо посмотрел ей в глаза.

– Итак?

– Милорд ректор, дело в том, что последние два месяца Милея занималась изготовлением оскаронского парафарма. Вчера после турнира она очень долго плакала, а потом забрала врученную Вами ленту и куда-то ушла. Она была очень расстроена и не заметила, что, когда забирала свою сумку, оттуда вывалились листы. Часть из них улетело под ее кровать, и, когда я их доставала, то увидела, что там у нее минилаборатория. Я испугалась и решила прочитать ее записи. Это были странички из ее дневника. Так я узнала про парафарм. Я ждала Милею около двух часов, чтобы поговорить с ней. Пыталась связаться, но визер не отвечал. Она так и не появилась. И я отправилась на ее поиски. Обошла всю Академию, а когда вернулась, в комнате не было ни вещей Милеи, ни парафарма, ни ее самой. Видимо, мы где-то разминулись. – Мирра протараторила все это на одном дыхании, а потом, будто решившись на что-то, продолжила. – Милорд ректор, я понимаю, что сейчас поступлю очень неблаговидно в глазах своей подруги, но я обязана Вас предупредить и попросить остановить ее.

Мирра залезла в сумку и достала оттуда несколько листов.

– Вот страницы из дневника Мили. Я надеюсь, что Вы поймете, почему я отдаю их именно Вам. Я Вас очень прошу помочь моей подруге. Думаю, она никого иного не послушает.

Оставшись один, Эрден впился глазами в корявые строчки знакомого почерка.

Боги… Мили… Она любила его! ЕГО! Любила настолько сильно, что затеяла изготовление этой дряни, чтобы избавиться от своего чувства. А он не видел… Не понимал.

Ее нужно остановить! Во что бы ему это не стало!

Тревога в душе демона перемежалась с каким-то безумным восторгом, накатывающим волной мурашек от кончиков пальцев до места где-то в районе солнечного сплетения. Мили тоже любит его. Но как? Она же ни словом, ни взглядом даже не намекнула ему о своих чувствах.

«Вчера после турнира она очень долго плакала» – Эрден вспомнил слова ее соседки Мирры.

Какой же он кретин! Наверняка, Мили ждала и надеялась, что он пригласит ее в «Золотые крылья», а вместо этого…

Что же он натворил?! Ладно, его разум еще успеет распнуть своего обладателя на кресте собственной глупости. Сейчас главное – остановить ее. Не дать выпить эту гадость.

Еще раз сравнив даты записей в дневнике с наблюдениями о степени готовности парафарма, Эрден понял, что он еще не вошел в полную силу, но это вот-вот случится. Так что, пока есть шанс предотвратить все это.

Нужно признаться в своих чувствах. Попросить прощения за безобразное поведение после турнира. Объяснить, что оно было вызвано ревностью, а не всем тем, что пишут во вчерашнем потоке. И конечно же, не тем, о чем она сказала, когда возвращала ему ленту.

Так, сначала к родителям. Эрден выучил личное дело Мили до последней буквы, поэтому построить переход к воротам особняка Грайвов ему вообще не составило труда.

Узорчатая чугунная решетка ворот возникла перед глазами демона, и он автоматически нажал на кнопку звонка.

«Только бы она была дома!» – твердил демон как заклинание.

– Слушаю Вас, – раздался голос в динамике.

– Добрый день, мне необходимо срочно видеть леди Милею Грайв. Меня зовут Эрхион Эрден, я являюсь руководителем учебного заведения, в котором она обучалась.

– Одну минуту, – произнес голос.

Секунд через десять дверь щелкнула и распахнулась перед посетителем. Эрден шагнул за ограду и меньше, чем через минуту оказался в просторной гостиной, где его ожидали хозяева особняка.

– Милорд Эрден, – поприветствовал высокого гостя Ференс Грайв и склонил голову.

Дейра присела в реверансе.

– Миледи, милорд, – поклонился демон, – простите за незваный визит, но мне крайне необходимо срочно встретиться с вашей дочерью.

– Но она еще не возвращалась из Академии, – удивилась леди Грайв. – А что случилось?

– Поверьте, миледи, пока еще, надеюсь, ничего. Но у меня есть все основания предполагать, что Милея собирается приготовить один очень опасный парафарм и протестировать его на себе. Последствия могут быть самые плачевные. Я узнал об этом буквально несколько минут назад из ее собственноручных записей. Я должен ее найти. Срочно!

– Боги, ужас какой! Но что за парафарм, милорд? Зачем она хочет это сделать? – воскликнула Дейра.

– Думаю, об этом Ваша дочь расскажет больше, чем я.

– Могу ли взглянуть на эти записи? – спросил Ференс Грайв.

– Боюсь, что нет.

Лорд Грайв вскинул голову.

– Какова причина Вашего нежелания? Смею напомнить, что речь идет о моей дочери, милорд Эрден! Что бы ни было там написано, я обязан это знать.

– Увы, лорд Грайв, мой ответ прежний. Тем не менее хочу проинформировать Вас о том, что времени у нас всего несколько часов. Потом будет поздно. Я очень прошу Вас помочь мне организовать поиски Вашей дочери.