Читать книгу На улице Крестьянской. Поэма - Борис Алексеевич Ефремов - Страница 1

Оглавление

Ефремовской родне


Если Господь не построит дома,


напрасно трудятся строители его…


Пс. 126, 1


ВСТУПЛЕНИЕ


* * *


В те дни мы жили небогато.


Я помню наш полуподвал,


Когда усталый свет заката


Неярко стены озарял.


Зубря уроки у окошка,


В своем исконном уголке,


Я слышал, как бурлит картошка


На жаркой печке в чугунке.


С листом лавровым, солью, луком,


Уже который день подряд


Она по комнатным излукам


Струила острый аромат…


* * *


Вздыхала мать… А свет заката,


Теряя силу, освещал


Комод, что грузно и пузато,


Почти в полгорницы, стоял;


Кровать железную с периной


В холодном северном углу,


И на стене ковёр старинный,


И круглый коврик на полу;


И этажерку формы редкой,


Что подарили к школе мне;


И старый стул, и табуретки,


И куст герани на окне;


И тюль узорчатый у входа,


И лак клеёнки на столе,


И в толстых рамках над комодом

Три фотографии в стекле…


* * *


Но вот гремела дверь сенная,


И, как всегда, в привычный срок


Отец, по лесенке сбегая,


Переступал через порог.


И мы втроём за стол садились,


И свет включали в полумгле,


И вновь рассыпчато дымилась


Картошка в мисках на столе…


* * *


Но было и другое время


(Вот только жаль, что вскачь неслось),


Когда забот легчало бремя

И шел бойчее жизни воз.


Отец по случаю рюмашки


Бодрился: – Нынче праздник. Вот! –


И с хрустом банковским бумажки

Бросал небрежно на комод.


Весь вечер говорил в ударе:

– …Ну, и пельмешек!.. Ох, люблю…


Мяска купите на базаре,


А я «Плодовой» прикуплю…


* * *


И снова день рождался ясный,


Пылал восток, как в печке жар.


Я шел по улице Крестьянской


С семейной сумкой на базар.


Еще едва травой зелёной


Пушилась тёплая земля,


И друг за другом, как в колонне,


Стояли молча тополя.


И всё тянулись то заборы,


То деревянные дома.


И был базар еще не скоро,


Как даль предместная сама…


* * *


Крестьянская! Нас было много


Незрелых уличных жильцов,


Что кулаки сжимали строго,


Когда ватагой огольцов


Раздоры-споры заводили,


Какую улицу считать


В округе главной. Все мы были


За нашу рады постоять.


* * *


Обычно речь держал Аркашка,


Один из наших заводил.


Он без трибуны и бумажки


На зависть многим говорил:

– А ну, мальцы, кончайте каркать!


Крестьянская – она важней.


Другие все пойдут насмарку,


Поставь их только рядом с ней.


Во-первых, что отметить надо:


Ее начало – у реки:


Купайся летом до упаду,


А чуть зима – востри коньки…


* * *


Случалось, что в минуту эту


Аркашку кто-то обрывал:


Мол, а у вас кинушки нету! –


И вмиг Аркашка умолкал.


Сопя, смотрел на карапуза.


С кино серьёзный был удар.


– А где тебе берут арбузы?


– Так мамка ходит на базар… –


Аркашкин рот в улыбке вязкой


Вмиг разрастался до ушей:


– А он, базар-то, – на Крестьянской!


А не на Ачинской твоей…


* * *


И вот туда весенним утром


Спешил я с сумкою в руке.


Базар в своём движенье смутном


Уже виднелся вдалеке.


Из голубой колхозной дали,


Уняв просёлочный разбег,


К нему машины подъезжали


И вереницы шли телег…


* * *


Еще заря на небосклоне


До белизны не отцвела,


А в утеплённом павильоне


Уже вовсю торговля шла.


Ножом вилки кромсая с хрустом,


От суеты пунцово-ал,


Толстяк кочанную капусту


Без перекура продавал.


Старушка в ситцевом платочке


Свою нахваливала снедь:


Такие мелкие груздочки


Под «мелкоскопом», мол, смотреть!


С ее соседкой для потехи


Ругались два здоровяка,


Украдкой черпая орехи


Из неохватного мешка.


А чуть левей, в ладонь икая,


Стоял невзрачный старичок,


Через минуту повторяя:


– Лучок! Лучок! Кому лучок?.. –


И, общей гаммы не нарушив,


Приподнимаясь на носки,


Рубил мясник коровьи туши


На аккуратные куски…


* * *


По тем рядам не меньше часа


Я в толчее людской сновал


И на прилавках тесных мясо,


Как мать учила, выбирал:


Чтобы в куске была и мякоть


И чтобы косточка была,


Не как пушинка, но, однако,


Чтоб и не очень тяжела.


* * *


И вот с покупкою хозяйской,


Свой вес утроившей в руке,


Я шел по улице Крестьянской,


Уже в другой конец, к реке.


А в тот, где голубели дали,


Порожняком беря разбег,


Машины тряско уезжали


И вереницы шли телег…


ЧАСТЬ ПЕРВАЯ


* * *


Я помню, как к отцову брату


Из той неведомой дали


В телеге с кладью небогатой


Отца отцова привезли.


С рассветом при любой погоде


Он на крылечко выходил,


Закуривал и в огороде


До ночи время проводил.


И, если уж совсем ненастье,


Бывало, выбьет из седла,


Ворча, он по сапожной части


На кухне затевал дела.


* * *


Как повелось, отцова брата


Браня вовсю, он без очков


Чинил, водя по вару дратвой,


Худую пару башмаков.


– Ты погляди… Ах, Гоша, Гоша…


Обувку выбросил – беда!..


И верх совсем еще хороший,


Да и подошва хошь куда…


Тут – город всё…


Ведь вот не поздно,


Всё сам собою видит взгляд,


А фонари уже, как звезды,


Во всю-то моченьку горят…


* * *


Так он бранился за работой,


И креп ядреных слов накал.


Но словно кто-то по субботам


Отца отцова подменял:


– А ну-ка, Гоша, вместе с Аней


Давайте дуйте в огород,


Да горячей топите баню,


Да кличьте, коли так, народ.


* * *


И вот пока он в бане мылся,


Так что и ждать уже нельзя,


Народ, действительно, сходился,


Свой пай субботний принося.


Столы со стульями сдвигая,


Народ шумел, народ шутил:


– Под старость память-то какая,


Поди, где выход позабыл… –


Но нестареющей походкой


Румяный дед к застолью шел


И за пельменями и водкой


Такую речь, с насмешкой, вел:


– Хошь в Минусе вы раньше жили,


Учились сеять и пахать,


А вот, похоже, позабыли,


Как лошадь надо запрягать?..


* * *


Держа всего застолья марку,


Встревал один из сыновей:

На улице Крестьянской. Поэма

Подняться наверх