Оглавление
Борис Хайкин. Книга судеб. «Писатели Израиля»
От автора
Автобиография
Факультет изгоя
Катапульта жизни
«Андрюша» Григория Каплана
Зеркало его души
«Я и Бейт-Шемеш выросли вместе!»
Сядешь и просто нажимаешь на педаль
«Коники» в богадельне
Линия судьбы. Поэма
Книга Судеб
Поле боли
Перекати-поле
Измена
Скрипки
Видение
Подаяние
Козлодрание
Метаморфозы века
Философия души
Издержки возраста
Детство
Случайная встреча
Грызуны
Стансы
«Жизнь длинна, но годы коротки…»
Ломка
Рысаки
Первая пороша
Восхождение
Прерванные сны
Перспектива
Костёр
Мираж
Светильник
Ироническое
«Живу, о вящем беспокоясь…»
Расстрига
Имена
Нолики
Перед уходом
Брызги. Эпиграммы
Поля надежды
«Решив познать на вкус иную жизнь…»
«Снежинкой летаешь во сне…»
Пуповина
Радуга
Дятел
Ничей
Лошадь
«Тополя ли, платаны, берёзки —…»
«Что тобой только в жизни не движет!»
«Мне бы азы познать, и далее…»
«Мы листаем завета скрижали…»
«В поэзии это не ново…»
Харизма
«Нам маяться, рождённым в мае…»
Узел
«И мёд, и яд, лёд и огонь…»
Розовый свет
Чернобыль
Вокзалы печали
«Не ждал, покуда грянет гром…»
На финише
Мир иллюзий
«По вешнему полюшку рано…»
«Заглох в сплетения терновых…»
«Данность нашего века – невроз…»
«На берег кладут травяные ковры…»
Зимнее
Светотень
Распад созвучий
Радуга
Пожар заката
«Порой, ослабив коновязь…»
«Обласкан и любим…»
«Тихо живу под сиротскою крышей…»
Отражение
«Из жизни пройденной совет —…»
Факел Моисея
«На счастье, жизнь неутомима…»
Высшая мера
«Не прибегать в сердцах к посулам ложным…»
«На фоне водного стекла…»
«У праведника – слов наперечёт…»
«В основе истин – простота…»
«Когда большие гири горя —…»
Собеседники
Пробуждение
«Нехитрая утварь походных столов…»
Сердце на ладони
«Наедине с собой остаться…»
«На сердце такая свобода…»
«Воздать привычную браху…»
«Разнопарные мы сапоги…»
«В укромные места…»
«Для урожая новых лет…»
Два берега
«Заболтанность – что фарисейство…»
«Кому-то воля, словно мать…»
Третий глаз
Скульптор
Волнорез
Некошеные травы
На исходе сил
Тупик
Замкнутый круг
Стансы
Гордыня
Выход в свет
Стимул
«Порой общенье – бремя…»
«Пусть серые будни не радуют…»
Тупик
Сонник
«Мы к опаре желаний идём от закваски…»
Накопление
Загадка
«Нам уютно, тепло и светло…»
«Дамы предъявят нам массу улик…»
«Мы к эпистолам причастны…»
Метелица
«Путь проходим на порыве…»
Зарево
Золотой песок
Женская логика
В гору
Надежда
Звукоряд
«Свежий ветер улыбке твоей рукоплещет…»
Диалог
Пробка
Очищение
Дымка тумана
«Запахнет йодом, стеарином…»
Параллели
Причал
Лозоходство
«Возжелаешь ранета —…»
Западня
Ночное
Зимний лов
В трюме
«Неприкаянный сноб, легковерный простак —…»
Учение
«Недёшево стоит свобода…»
Разлад
На кухне столетий
Послесловие к оргазму
«Обозвал тишину глухоманью…»
Взгляд в поднебесье
Наследственность
Круговорот
«Огонёк угасает в глазах…»
Кибуцные поля
«Возраст зрелости поздним не кажется нам…»
Шахматы
Метель в мае
Лесоповал
Примирение
«Страна моя, семья моя…»
«Нарушить заведённый раз порядок…»
Детские сны
«Рад подружке и другу…»
Второе дыхание
Эпилог
Границы
Курс молодости
«Отмыл тёплый дождь мостовые до блеска…»
«Не укрыться в пору лета…»
«Кто – в море, кто уже на берегу…»
«Не до услады – нету сладу…»
«Вослед обретеньям – потери…»
Переходный возраст
«Но вот и узаконилась дорога…»
Ироническое
Икра лучей
«Пробились в бреши земляные…»
«Коплю, взамен потери…»
Позднее прозрение
Увы, не вы
Старый пень
Всё, что было, позабыл я
Кукушка
Заплата
Ключи
Охлюпка
Голос
Ревность
Книга Судеб
Отрывок из книги
В этой книге всё сделано не так. Смешаны жанры: эссе, публицистика, стихи, сатира. Эссе «Факультет изгоя» – в жанре научного исследования; публицистика представлена в виде документальных рассказов; автобиографический роман назван поэмой, написан верлибром и сужен до невероятно малых размеров; стихи похожи на цикл, а вернее, «венок» циклов стихотворений, обобщающих всё, что было заложено в разноплановую, многоуровневую, разновременную тематику произведений. Да и название издания имеет историческую подоплёку. Как известно, евреи просят Всевышнего о хорошей записи в Книгу Судеб. Да и содержание этой книги, будь то война, нахождение в еврейском гетто, сталинские репрессии, освоение целины, репатриация в Израиль и строительство страны, нахождение пожилых в Доме престарелых – всё это является активным проявлением судьбы людей, поставленных в определённые сложные жизненные ситуации. Вдумчивого прочтения Вам, читатель, и лёгкого проникновения в жизненные коллизии!
Стихи поэта вошли в антологию поэзии Израиля (2005), антологию рассказов и стихов «Взрослым – не понять!» (Москва – Тель-Авив, 2008), в альманахи «Год поэзии» Израиля и США, в рукописный сборник «Автограф» (Москва, 2015), Альманах-2 журнала «Российский колокол» (Москва, 2016) и другие издания. Борис Хайкин – дипломант фестивалей литературы и искусства в Израиле (2001 г. и 2008 г.)
.....
В 1932 году Юрий Домбровский окончил Высшие государственные литературные курсы («Брюсовские»). Он слушал лекции в Гиттисе, проходил практику в московских издательствах. Но вскоре был обвинен в непонятных наказуемых деяниях (в студенческом общежитии под его койкой оказалось какое-то знамя), и был выслан в Алма-Ату. До первого ареста это был сильный, красивый, высокий, уверенный в себе человек. Поначалу приезжий ссыльный снимал угол в домике вдовы-казашки в Тастаке. Несмотря на бедность, эта жалостливая женщина делила последнюю лепешку на равных между приезжим и своими пятью детьми. Работы для ссыльного не находилось. Но постепенно молодость взяла свое. Домбровский полюбил Алма—Ату, ставшую для него вторым домом. Как рассказывает близко знавший писателя Павел Косенко (журнал Родина №2 за 2004 г) (3), как искусствовед, критик, переводчик, педагог, Домбровский увлеченно участвовал в становлении и мужании профессиональной казахской литературы, профессионального казахского искусства. Он мог ответить на любую затронутую тему из области общественных наук или искусства. Многие люди с признательностью и гордостью называют его своим учителем. Юрий Домбровский не только оценивал по достоинству чужую творческую судьбу, но и чутко воспринимал ее, как собственную удачу. Известны его высокие оценки художественного творчества будущего народного художника Казахстана Абылхана Кастеева. Вот впечатление от живописной работы Кастеева «Царица Анна принимает посольства»: «Основой вещей была сказочность. Сказочность события и обстановки, сказочность зала дворца. Высокие церковные свечи, трон, вылитый из золота. Сказочными были придворные, осыпанные звездами и орлами, с пышными буклями и шпагами. А самым центром была царица – великанша с толстыми руками и ногами, с чудовищным бюстом, не человек, а людоедка, символ империи, сама империя, превратившаяся в необъятную, ненасытную и все-таки полусонную бабу».
Из казахских писателей Домбровский был особенно близок с Сабитом Мукановым, много работал с ним как переводчик. В 1960-е годы у него были тесные отношения с Зеином Шашковым, Ильясом Есенберлиным (перевел его романы «Схватка» и «Опасная переправа»). Дружески общался с Абдижамилом Нурпеисовым и Тахави Ахтановым. Павел Косенко вспоминает, при каких обстоятельствах Домбровский бросил курить. На допросе в следственном изоляторе, расположенном в транспортном отделе МВД, Домбровский попросил следователя дать ему закурить. А тот предложил вначале дать признательные показания. После этого случая Юрий к табаку не прикасался.
.....
