Александр Васильевич Суворов – величайший из полководцев в истории России. Одинаково оригинален и смел как в тактике боя или сражения, так и в искусстве войны, именуемом стратегия. Яркая, самобытная человеческая личность, истинный сын и украшение русского народа. Человек религиозный и одновременно интеллектуальный: мог писать на девяти языках, изъяснялся на шести. Воитель, воистину непобедимый для турок, поляков и французов, сумевший покорить саму природу, перейдя с армией через Швейцарские Альпы. Грозный на поле битвы, он никогда не был мстителен или жесток к поверженному противнику. Истинный сын эпохи русского Просвещения, нежный отец, а в редкие минуты отдыха поэт-любитель. Большую часть жизни его преследовала зависть бездарностей и клевета завистников. Боготворимый войсками, он как никто знал душу русского солдата. Самая смерть его открыла ему врата бессмертия в памяти народной.
В формате PDF A4 сохранен издательский макет книги.
Оглавление
Борис Кипнис. Непобедимый. Жизнь и сражения Александра Суворова
Глава первая. Рождение героя
Глава вторая. Жизнь в семье. Как формируется личность
Глава третья. Солдат гвардии и армейский офицер
Глава четвертая. Семилетняя война
Глава пятая. Командир полка
Глава шестая. Три войны вместе
Глава седьмая. Мирные годы и немирные заботы 1775–1778 гг
Глава восьмая. Семейная драма и «маленькая» секретная экспедиция
Глава девятая. Тяжкая пора перед грозой
Глава десятая. Гроза разразилась
Глава одиннадцатая. Война входит в зенит
Глава двенадцатая. Солнце Рымника
Глава тринадцатая. Год Измаила
Глава четырнадцатая. Поражение при дворе
Глава пятнадцатая. Годы тягот и треволнений
Глава шестнадцатая. Новый взлет судьбы
Глава семнадцатая. Остаться человеком на войне
Глава восемнадцатая. Фельдмаршал
Глава девятнадцатая. Тщетные надежды и неожиданный закат
Глава двадцатая. Погребен в Кончанском
Глава двадцать первая. Воскресение российского мАрса
Глава двадцать вторая. Гроза над берегами По
Глава двадцать третья. Италия почти свободна
Отрывок из книги
Откуда б ни явился пришлый воин, земля, его породившая, была для русичей не столь важна, сколь волновала их вера, которую исповедовал витязь. Ибо клятва верности, которую он должен был принести тому или иному русскому князю, включала в себя вероисповедальный обет, а следовательно, вставал вопрос: насколько можно было доверять ее прочности и святости. А посему, и мы знаем это из текстов Общего Гербовника дворянских родов Российской империи, чаще всего присяге на верность сопутствовал переход в православие. Необходимо понимать, что для искренне верующего человека это означало духовное рождение заново, то есть обретение души человеческой вечной. Присоединившемуся как снова рожденному давалось новое, теперь уже православное, имя. Он становился новым членом огромного православного сообщества, то есть столь оригинальным образом возникающего русского народа. Довольно часто новокрещеный присоединялся к русским людям не только духовно, но и телесно: либо он сам, либо сыны его женились на здешних честных девицах.
Если с происхождением поместного дворянства более или менее теперь понятно, то правовой статус его вытекал из условной формы пользования поместьем. Оно жаловалось на время службы, это было условное содержание, длившееся до тех пор, пока помещик служил своему князю. С окончанием службы поместье отнималось. По наследству оно не передавалось. Старший сын мог рассчитывать быть поверстан отцовским поместьем, но для этого было нужно, чтобы он уже служил. Что же касается младших, то их верстали лишь по поступлении на службу, но чаще всего уже в других волостях княжества. Переход помещика на службу к другому князю не практиковался. На командные должности, а тем более на начальнические до середины XVI в. дворяне не назначались. Все это говорит нам, что западноевропейскому рыцарству они никак не были равны. Родовых потомственных замков у них не было; перестав служить, теряли они как право на поместье, так и помещичий статус. Следовательно, были они привилегированными слугами своих удельных князей, а с конца XV в. стали «холопьями государевыми», как и называли они сами себя в челобитных на царское имя вплоть до запрещения Петром Великим так им себя именовать.
.....
А ведь выходит, что первые десять лет она, Авдотья Федосеевна, в основном воспитывала своего тогда единственного сына Сашу. Отец ее если на старости лет и принял какое-то участие во внуке лично, то не ранее 1738 г., когда по старости лет стал просить отставки. Служил он к тому времени уже шестьдесят лет, а богатства не нажил:
Так писал он в прошении в Правительствующий сенат. Но участвовал ли он в воспитании внука на самом деле, нам неизвестно.
