Бедлам как Вифлеем. Беседы любителей русского слова

Оглавление

Борис Михайлович Парамонов. Бедлам как Вифлеем. Беседы любителей русского слова

О названии этой книги

Писатель как преступник: Набоков

Мистическая баба: Розанов

Плебей на пути к культуре: Максим Горький

Тяжелый рок: Блок

Младопушкин: Тынянов

Барышня и хулиган: Ахматова и Маяковский

Юродивый: Платонов

Конский глаз: Пастернак

Одна из всех, за всех, противу всех: Цветаева

Три жизни: Эренбург

Серебряный голубь: Андрей Белый

Монах и батюшка: Бердяев и Булгаков

Философия конца: Соловьев

Академия надписей: Мандельштам и Лившиц

Фламандец: Алексей Толстой

Футурист: Шкловский

Плевок в пасть льва: Михаил Булгаков

De profundis: Солженицын и Бродский

Отрывок из книги

Набоков в русскоязычном «Даре» сказал, что Достоевский – это обратное превращение Бедлама в Вифлеем. Это не просто очередной пинок в спину нелюбимого классика, но, как водится у Набокова, лексическая ловушка. Мастер-командир английского языка, Набоков знал, что слово «бедлам», bedlam, есть испорченное от bethlem, а оно, в свою очередь, испорченное от Bethlehem, что и означает по-английски Вифлеем. Провербиальный сумасшедший дом, существующий с тринадцатого века, был наречен, как водилось в давние времена, священным именем. То есть Набоков не только о Достоевском в данном случае высказывался, но также каламбурил – и делал это, по своей привычке, тайно.

Это не мешает признать, что каламбурное высказывание в сущности верно – касаемо не только Достоевского, но и русской литературы в целом, более того – всей русской истории и жизни. Русские райские песни поются в психушке, в дурдоме. Россия и есть Бедлам в Вифлееме или обратно – Вифлеем в Бедламе. Это одно и то же. Русский Христос родился в Бедламе и недаром прогуливается с красногвардейцами, а Сталин твердо укрепился в амплуа спасителя православия.

.....

Б. П.: Вспомним другие примеры набоковской ругани – вот, скажем, это известное место из послесловия к «Лолите»:

Посмотрим на этого смельчака. Начнем с отечественных параллелей, с Горького. Кто ж будет спорить, что Набоков пишет лучше Горького, что Горький вообще, как сказал помянутый Шкловский, «сомнителен, часто не в форме». Но у него в самом начале «Жизни Клима Самгина» в компании господских детей появляется нянькин внук Иван Дронов, которого интеллигентные хозяева привечают за способности и обучают вместе со своими детьми. Этот Иван сам себя называет по фамилии и даже няньку заставляет так его звать. Что это такое? Да Лужин набоковский, больше всего пораженный тем, что в гимназии его будут называть по фамилии – и обретающий имя только в самом конце, когда уже выбросился из окна ванной. Это пустяк, конечно, – но вот такие пустяки и демонстрируют и объясняют набоковские полемические приемы: ругаться там, где его можно в чем-то уличить.

.....