Читать книгу Твоя маленькая ложь - Christina Wood, Кристина Вуд - Страница 1

«Прогнило что-то в датском королевстве»,

– Уильям Шекспир

Часть 1

Пролог

Впервые я сбежала, когда мне исполнилось шесть лет.

ОН поднимает брови, на лбу скапливаются морщинки, уголок губ нервно дергается, челюсть крепко сжата. Я знаю, что ОН сейчас сделает, и не должна допустить этого.

Мое дыхание учащается, в ладонях скапливается пот.

ОН тянется к двери, нащупывая тяжелый ремень.

Я почти не дышу.

Мигом бросаясь вперед, краем глаза улавливая коричневый кожаный ремень в ЕГО руках. Злобный рык злости режет мой слух, но я уже бегу, направляясь к двери.

– А ну, стой, мерзкая девчонка! – раздается грубый голос, который снится мне каждую ночь в самых страшных снах.

Я резко захлопываю дверь, вдыхая знакомый аромат Копенгагена. На мгновение он опьяняет, но спустя несколько секунд я осознаю всю серьезность происходящего. ОН гонится за мной. ОН никогда не оставит меня в покое.

Я бегу изо всех сил, хватая ртом воздух. Прохожие странно озираются на меня, но я продолжаю бежать. В горле ощущается привкус желчи, и я практически не дышу.

Не знаю, бежит ли ОН за мной, оглядываться в данной ситуации не лучшая затея.

Когда-нибудь я буду свободной, словно птица, и никто не посмеет поднять на меня руку.

Чувствую прохладные слезы.

Ветер обдувает влажные щеки, отчего создается впечатление, будто кожу обмазали мятным бальзамом. Я хочу раствориться, исчезнуть, уйти в небытие, больше не чувствовать страх, и эту ноющую боль в груди и лодыжках, которая напоминает мне, что я все еще бегу.

Когда-нибудь я буду свободной, словно птица, и никто не посмеет…

Больше не могу дышать.

Заворачиваю за угол улицы и ощущаю резкий толчок в бок, отчего мигом лечу на асфальт, всем нутром ощущая, как начинают гореть ладони, разодранные до крови. Бросая взгляд на едва проступающую кровь на поверхности кожи, я задерживаю дыхание, пытаясь стерпеть жуткую боль.

– Прости, я не хотел, – раздается растерянный мальчишеский голос сверху.

Оттряхивая пыль с разодранных ладоней, я поднимаю испуганный взгляд, одним движением руки пытаясь незаметно смахнуть предательскую слезу.

Мальчик.

Он стоит передо мной с нелепым выражением лица, будто только что съел самый кислый лимон на рынке «Израиль Пладс». Очередной поток бесшабашного копенгагенского ветра колышет его пушистые волосы цвета спелой пшеницы, а тревожная голубизна глаз с неким удивлением бегло рассматривает мое лицо.

– С тобой все в порядке? – растерянно проговаривают его губы.

Я с ужасом оглядываюсь за угол улицы и натыкаюсь на противное выражение лица отчима, которое источает всю вселенскую злобу. ЕГО лицо будет встречать меня в аду, и оно приближается с каждой безбожной секундой.

Ноги уже несут меня на другой конец улицы со скоростью света, стараясь как можно быстрее исчезнуть из этого чертового города.

– Стой! – раздается громкий мальчишеский голос. – В машину!

Недолго думая, я резко останавливаюсь, заглатывая огромный поток воздуха, отчего мои легкие говорят мне спасибо. Оглядываясь назад, я натыкаюсь на того голубоглазого мальчика, активно машущего из черного автомобиля. Спустя мгновение я мигом усаживаюсь на мягкое прохладное сиденье, громко захлопывая за собой дверь.

Тяжело дыша, на заднем сидении автомобиля я встаю на колени и оглядываюсь назад, наблюдая как мужчина яростно озирается по сторонам, пытаясь отыскать свою излюбленную жертву. Несколько секунд спустя наши взгляды встречаются: ЕГО прищуренный и мой растерянный. Я перестаю дышать. Сгибаюсь пополам, пытаясь стать продолжением задних сидений, слиться с черной кожей. Кажется, мое сердце сейчас выпрыгнет из груди и все люди в мире поймут наконец, что это за громкий и тикающий звук…

– Все нормально, он тебя не увидел, – спустя целую вечность раздается тихий голос мальчика, отчего я слегка вздрагиваю. – У нас в машине необычные окна! Ты видишь всех, а тебя никто не видит. Правда, я забыл, как это называется…

– Тонировочные окна, – напоминает мальчику уверенный мужской голос с переднего водительского сиденья.

Я поднимаю взгляд и только сейчас осознаю, что все это время не дышала. Замечая, что мы здесь не одни, я направляю взгляд вперед и натыкаюсь на мужчину средних лет в потертой потной футболке и старых спортивных штанах, мельком поглядывающего на меня через зеркало заднего вида. Его лицо отражает небольшую вспышку удивления, исчезнувшую ровно в тот момент, когда он удивился и больше ничего, абсолютно ничего.

– Кто это был? – любопытно спрашивает мальчик, все еще поглядывая мужчине вслед.

Я не привыкла жаловаться людям, но как только в воздухе звучит этот невинный вопрос, мои губы тотчас же начинают дрожать и из глаз градом льются слезы, словно оплакивая всю бедность моего положения.

– Эй! Не плачь. Девчонкам не идут слезы, они портят их красоту, – с искренней улыбкой говорит мальчик, протягивая горстку маленьких конфет в пёстрых упаковках. – Меня Чарли зовут, а этот угрюмый мужчина мой дядя Хенрик.

Я хлюпаю носом, вытирая оставшиеся слезы и ощущаю, как сердце приходит в себя после бешеного, практически ежедневного марафона.

– Элизабет, – неожиданно раздается мой тихий голос в салоне автомобиля.

На меня смотрят пара искренних глаз с ноткой детской наивности, а широкая улыбка на его лице лишь подтверждает мои догадки. Я с осторожностью беру из его рук самую яркую конфетку кислотного желтого цвета, будто покупая билет в лотерею или всего лишь путевку в новую жизнь…

Глава 1

Тринадцать лет спустя

– Совсем скоро в Копенгагене начнется отбор на будущую принцессу, супругу нашего дорогого принца Дании Кристиана!

– Да, Нилс, совсем не верится, что всего через месяц этот замечательный дворец Фреденсборг, возле которого мы ведем прямой репортаж, заселят прекрасные и талантливые дочери Дании.

– Согласен с тобой, Хелл. Но также через месяц у нашего принца будет двадцать четвертый день рождения и после оглашения результатов первого отборочного тура – Его Высочество впервые за двадцать четыре года откроется публике.

– Я уверена, что каждому жителю нашего королевства интересно посмотреть на будущего монарха. Тем более, что по многолетней традиции, к сожалению, принцев нашего королевства скрывают от народа до их женитьбы. Но мы с вами все прекрасно знаем, что все это делается ради безопасности не только принца, но и нашего королевства в целом.

– Действительно, Хелл, через несколько дней мы все увидим нашего обожаемого принца. И да, дорогие девушки, у всех у вас есть шанс стать принцессой и, возможно, даже королевой нашей родной страны! Не упусти свой шанс, ведь именно ты можешь стать будущим нашего королевства!

– Внимание, сообщение с пометкой "молния": вооруженные повстанцы только что захватили «Оперный театр» Копенгагена, где, по неофициальным данным находятся несколько титулованных особ. Повстанцы требуют незамедлительное внимание властей и с каждой минутой выдвигают новые условия, угрожая расправой над приближенными королевской семьи. Напоминаем, что это уже не первый случай, когда экстремисты заявляют о себе. Ровно две недели назад мятежники устроили протест на Центральной площади столицы, нападая на Королевскую гвардию и разрушая памятники культуры. К счастью, это восстание было подавлено вооруженными силами…

– Элизабет, прошу тебя, выключи это, – раздаётся усталый голос матери с кухни. – Можешь прогуляться до ужина. Сегодня чудесная погода, а ты сидишь дома.

Я подхожу к кухонному столу и, опираясь на него локтями, высматриваю что-нибудь вкусненькое.

– У Чарли какие-то дела наметились, – говорю я, запихивая в рот четвертинку огурца, – он говорил что-то насчет бабушки. Я не уточняла.

Мама тихонько бьет меня по рукам, подавая знак, что ингредиенты из салата брать не стоит.

– Что вы за друзья такие, что не уточняете планы на день?

– Мам, не начинай… – мычу я, облизывая пальцы от майонеза.

– Может, у него что случилось? – обеспокоенно спрашивает она, вытирая влажные руки об кухонное полотенце.

В гостиной звенит мой мобильник и, не дослушивая мамин вопрос, я бегу, схватывая телефон на лету. На большом сенсорном экране высвечивается сообщение:

Чарли:

«Я заеду через пять минут».

Элизабет:

«???».

***

– Почему так долго? – спрашивает он, приглушая звук радио.

– Потому что надо заранее предупреждать, – ворчу я, закрывая дверь машины. – Эй, ты опять не закрепил волосы лаком? Я же говорила, что небрежная прическа тебе к лицу, – говорю я и тянусь к нему, чтобы растрепать волосы.

– Честное слово, у тебя какая-то мания к моим волосам, – с ухмылкой проговаривает Чарли через зеркало заднего вида, пытаясь исправить ситуацию на голове после прошедшего урагана, который носит мое имя.

– И почему ты постоянно ходишь в этих черных очках? – спрашиваю я, надевая очки друга на себя.

– Потому что мне так нравится, Элизабет, – говорит он, поворачивая голову в сторону проезжающих машин.

Я закатываю глаза.

– Боже, Чак, ты в курсе, что их придумали, чтобы защитить глаза от солнца? Или ты боишься, что твои глаза раскроют все твои скелеты в шкафу? – с ухмылкой проговариваю я, подозрительно прищуриваясь.

– Прошу, не называй меня так, я чувствую себя какой-то двенадцатилетней девчонкой, —улыбается он.

– Чаки, Чаки, Чаки…

Он закатывает глаза, и мы оба смеемся, а я откидываюсь на спинку сидения, устремляя взгляд на пешеходную часть. И через несколько секунд замечаю, как молодая девушка в светлом элегантном платье по колено, в легком небрежно накинутом на волосы платке и коричневых очках наблюдает за нашей машиной. Она удерживает несколько разноцветных фирменных пакетов в руках, стоя возле огромного цветка, листья которого слегка скрывают черты ее лица.

– Кто это? – тихо спрашиваю я, продолжая смотреть на девушку. – Почему она так смотрит на нас?

– Где? – Чарльз устремляет взгляд на пешеходную часть и плотно сжимает губы, проведя рукой по волосам. – Черт, только не это.

– Эй, с каких это пор ты начал употреблять мои словечки? – ухмыляюсь я.

– Не сейчас, Лилибет, – говорит он, глубоко выдыхая.

Я уже хочу вновь упрекнуть его в том, чтобы не называл меня этим противным именем, но как только я открываю губы, чтобы произнести хоть что-то, так замечаю, как спустя мгновение, девушка начинает быстро приближаться в нашу сторону, стараясь не споткнуться на огромных каблуках.

– Чарльз, – говорит она, запыхавшись, – Чарли, это ты?

– Да, Белла, это я, – говорит он с натянутой улыбкой. – Что ты здесь делаешь?

Девушка просовывает голову через окно салона, чуть ли не сталкиваясь со мной идеально накрашенным лицом. В салон автомобиля пробивается запах дорогих фирменных духов с ноткой ванили.

– Знаешь, дорогой, этот вопрос тебе должна задать я, – говорит Белла и широко улыбаясь, приподнимает огромные фирменные очки, закрепляя их на голове.

Мне кажется, ее белоснежной улыбкой можно осветить половину Копенгагена. Несколько светлых волнистых локонов падают с ее плеч, а с легким дуновением ветра короткая челка наполовину прикрывает ее яркие карие глаза, и свободной рукой она ловко смахивает ее обратно.

– Не хочешь нас познакомить? – она продолжает улыбаться неестественной улыбкой.

– Элизабет, – обращается ко мне Чарльз, – это моя кузина…

– Изабелла, – она протягивает мне руку, я отвечаю на рукопожатие.

– Приятно познакомиться, – говорю я, кивая головой.

– Так, почему ты не в Швеции? – задает вопрос Чарльз, поджимая губы.

Его глаза невольно сужаются, что свидетельствует о том, что эта ситуация явно напрягает его.

– Приехала повидать родственников, ты разве не рад? – быстро проговаривает девушка, усаживаясь на заднее сиденье.

– Нет, почему же, – он пожимает плечами, направляя взгляд в зеркало заднего вида, голубые глаза настораживаются. – Ты уже виделась с бабушкой?

– Нет, планирую сделать это через месяц, – она изображает хитрую улыбку на своем идеальном лице. – Не подвезешь меня до отеля?

– Без проблем, – отвечает Чарли, заводя автомобиль.

– Элизабет, значит, – задумчиво проговаривает Изабелла, – и как давно вы?..

– О, нет, – говорю я, разворачиваясь в ее сторону, – ты не так поняла, мы с Чарли дружим уже больше десяти лет, так что…

Белла удивленно поднимает брови, сжимая губы в одну плотную линию.

– Тебе как обычно в Англетер? – спрашивает Чарльз, растерянно почесывая затылок.

Интересно, почему он хочет избавиться от общества своей кузины?

– Естественно, дорогой кузен, – наигранно отзывается Белла. – Знаешь, а ты подрос, стал таким мужчиной, – улыбается она, взъерошивая его светлые волосы.

Левой рукой я дотягиваюсь до магнитолы и прибавляю звук радио, чтобы хоть как-то отвлечься от странной беседы кузенов.

– Во Фреденсборге уже началась масштабная подготовка комнат будущих финалисток отбора. И вот уже мы видим, как к дворцу подъезжает персонал, который будет обслуживать девушек. В данный момент заметно, как дворец обновляют, появляется новая мебель и различного вида современные технологии. Мы с нетерпением ожидаем свежих новостей от наших корреспондентов и должны признать, что…

– Тебе не надоело это слушать? – недовольно спрашивает Чарльз, выключая радио.

– Мне надоело слушать эти бесполезные попсовые песни по радио, – отвечаю я, отворачивая голову в сторону.

– А ты будешь участвовать в отборе? – Изабелла подается вперед, дотрагиваясь до моего плеча.

– Нет, я не думала об этом, ведь я не титулованная особа, – я загибаю два пальца, изображая кавычки. – Да и к тому же, после выпускного я подаю документы в университет, и мне будет совсем не до этого.

– Вот тут я тебя полностью поддерживаю, – кивает Белла, поджимая алые губки. – Я вообще считаю все это полным бредом. Чарльз, не кажется ли тебе, что там все заранее куплено?

Чарли устремляет странный взгляд на зеркало заднего вида.

– Какая разница, что я думаю? Нашего мнения никто спрашивать не будет, – говорит он бесцветным голосом.

– Вот именно! – подхватывает девушка.

– Почему в нашей стране существует такая традиция? – я нахмуриваю брови. – Почему кронпринц должен жениться на какой-то простолюдинке. В его жилах, черт возьми, течет королевская кровь, он в родстве со всеми королевскими домами Европы, а их дети получатся полукровками!

Изабелла активно хлопает в ладоши.

– Браво! – восклицает она. – Наконец-то нашелся в мире человек с таким же мнением!

– Ты воспринимаешь все близко к сердцу, Лилибет, – говорит Чарльз. – Думаешь, принц будет принимать в этом хоть какое-то участие? – он ухмыляется. – Ему выберут в жены какую-нибудь аристократку, у которой семья будет богаче, чем Виндзоры.

Автомобиль медленно останавливается, и в окна салона бросаются светлые блики шикарного отеля.

– Да и к тому же, ты разве не хочешь стать принцессой? – обращается он, поворачиваясь в мою сторону. – Не желаешь увековечить свое имя в истории?

– Поверь мне, Чарли, – говорю я, и уголок его губ приподнимается вверх, – каждая девчонка хочет стать принцессой, потому что в этом случае всем плевать, красавица ты или нет, ты – принцесса и этого достаточно.

– А мне нравится ход твоих мыслей, – задумчиво отзывается девушка, игриво поправляя уголок алых губ указательным пальцем. – До встречи, надеюсь, еще увидимся.

Я коротко киваю, улавливая, как дверь машины закрывается и несколько секунд я наблюдаю, как, девушка виляя бедрами следует к главному входу отеля.

– Почему ты хотел избавиться от нее? – спрашиваю я, разворачиваясь к другу. – Чем она тебя напрягает?

Одним резким движением он схватывает руль обеими руками, глубоко выдыхая. Натыкаясь на немую стену, через некоторое время я вновь задаю вопрос, который все это время весит в воздухе.

– Ты сердишься?

– Я и забыл, что от тебя ничего не утаишь, – медленно проговаривает он, всматриваясь в лобовое стекло автомобиля.

Несколько минут мы молча смотрим на проезжающие мимо машины, зарываясь в собственные мысли.

– Ты не познакомил нас раньше, вероятно, на то были какие-то причины? – наконец, я решаюсь нарушить тишину.

Одной рукой он медленно проводит по волосам, на мгновение прикрывая глаза.

– Она проживает в Швеции. Приезжает сюда очень редко, последний раз мы виделись лет пять назад, – он направляет взгляд в мою сторону и заглядывает мне в глаза. – Поэтому я не ожидал ее здесь увидеть.

– Ты ведь не хочешь об этом говорить? – я аккуратно беру его руку и рассматриваю знакомые очертания линий и различных узоров на его ладони. Спустя несколько секунд он кивает. – Хорошо, ты не забыл, у меня завтра выпускной?

– Я приду, – его губы лишь вытягиваются в плотную ровную линию, вместо привычной расслабленной улыбки.

– Мне почему-то совсем не хочется отмечать выпускной, – признаюсь я. – В прошлом году я видела проезжающих выпускников, которые что-то кричали, держа пиво в руках, и один из них вывалился из грузовика, причем грузовик в это время ехал, представляешь?

Едва заметная улыбка озаряет лицо Чарльза.

– Мне слабо верится, что твоя мама будет рада увидеть тебя завтра в неадекватном состоянии.

– Я постараюсь, чтобы все было не как на мой восемнадцатый день рождения, – усмехаюсь я. – Меня до сих пор тошнит от апельсинов. Кстати, ты еще ни разу нормально не выпивал со мной, надо это срочно исправлять.

– Ну, уж нет, в нашем случае кто-то должен оставаться трезвым, – отстраненно улыбаясь, он устремляет взгляд в лобовое стекло.

Глава 2

Выпускной в Дании имеет весьма специфичные традиции, которые каждый датчанин считает своим долгом выполнить. После официальной части в школе начинается самая основная традиция: выпускники забираются в огромные открытые грузовики и запасаются большим количеством спиртного. После того, как все бывшие школьники загружаются в грузовики, машины по одной отъезжают от здания школы и едут к каждому из учеников домой, чтобы каждый родитель смог выпить за окончание школы и за будущие успехи своего ребенка. Это действие происходит в течение дня во всей Дании, так что почти на каждой дороге можно встретить проезжающих мимо ребят, которые вопят во все горло и выпивают алкоголь.

В одиннадцать часов утра мы идем в школу, которая находится в паре кварталов от моего дома. Нас встречает огромное прозрачное здание, с прозрачными классами и большим залом на первом этаже, где собираются все ученики, учителя и родители. Все ребята одеты в выпускные шапки, которые отличаются только цветом окантовочной ленты.

Наш выпускной начинается с выступления директора школы, далее слово берет одна из учениц. Девушка произносит долгую речь с благодарностями и почестями, публика смеется и аплодирует. После ее выступления на сцену выходят все учителя и поют гимн нашей страны, им подпевают все выпускники и родители. После всего этого официальная часть нашего выпускного заканчивается.

Весело, правда?

Все бывшие ученики выходят на улицу вместе с родителями, чтобы начинать готовиться к отъезду на грузовиках. На автостоянке стоят несколько открытых машин, украшенных разноцветными шарами, различными надписями на ватмане и старыми консервными банками, увешанными по сторонам фургона, чтобы они заранее оповещали о нашем визите.

– Ты кого-то ищешь? – с волнением спрашивает мама, кладя руку мне на плечо.

– Нет, уже никого, – утешаю я ее, поправляя прическу, над которой потела все утро.

– Эли, пожалуйста, будь аккуратнее, – обеспокоенно говорит мама, направляя взор в сторону грузовиков.

– Постараюсь, – киваю я.

– Эли, давай живее! – кричит Грета из самого крайнего грузовика с неприличными надписями.

Я в последний раз оглядываюсь на маму и бегу к грузовику.

– Давай помогу, – Грета протягивает руку, и я быстро залажу в странный грузовик.

– Кто придумал эти идиотские надписи? – спрашиваю я, отряхивая джинсы.

– Я думала, ты сама догадаешься. Кто еще может придумать такое, кроме Томаса? – усмехается она, потягиваясь за банкой пива.

В грузовиках собирается достаточное количество выпускников и через несколько минут машины начинают по очереди отъезжать от здания школы. Все ребята машут родителям, те, в свою очередь, машут чадам в след. Как только мы отъезжаем от школы на приличное расстояние, сразу начинает грохотать музыка и все выпускники принимаются разливать спиртные напитки в одноразовые стаканчики.

– Кто у нас первый на очереди? – спрашивает Томас, отпивая прямо с горла бутылки.

– Ноа, его родителей не было в школе, – сквозь сумасшедшую музыку кричит Лоун.

– Отлично, Ноа, тебе повезло, – кричит Томас, взъерошивая парню волосы.

Ноа смущенно улыбается, позволяя своему однокласснику уничтожить аккуратно уложенную прическу. Сквозь лучи утреннего солнца, кажется, словно у этого смущенного парня стало еще больше мелких бежевых веснушек.

– Эли, лови! – перекрикивает музыку Грета, бросая бутылку пива в мою сторону. – Пора развлечься по-взрослому!

– Эй, что с тобой? – Карен надувает губы. – Почему не веселишься? У тебя впервые появилась возможность прийти домой пьяной на законном основании!

– Уже не важно, – перекрикиваю я, делая несколько глотков пива.

Мы едем на огромной скорости по центральной дороге города. В ушах раздается ни на минуту не стихающий ветер, вперемешку с грохочущей попсой. Мимо проезжают машины, которые не прекращают сигналить нам вслед. Пешеходы останавливаются, чтобы внимательно рассмотреть нас, некоторые достают смартфоны и начинают снимать все происходящее на камеры. Ребята начинают безудержно кричать и прыгать по салону одновременно. У кого-то вываливается из рук стеклянная пивная бутылка и разбивается вместе с содержимым на дорогу. Несколько секунд мы провожаем ее странными взглядами и спустя мгновение забываем про этот случай. Некоторые особо буйные выпускники даже не замечают этого противного стеклянного треска.

Мир вокруг начинает пошатываться, и я цепляюсь за первую попавшуюся руку.

– О, детка, тебе плохо? – усмехается Томас, обхватывая мою талию.

– Эли, тебе помочь? – вмешивается Грета, я замечаю ее волосы ржавого оттенка, свободно развивающиеся на ветру.

– Не стоит, – слабо отвечаю я, крепче ухватываясь за парня.

– Ну, что ты, детка, я помогу тебе, – тихо говорит Томас, приближаясь ко мне.

Спустя секунду наши губы соприкасаются, и я ощущаю ураган эмоций. Во рту появляется странный привкус мяты и текилы, вперемешку с пивом. В животе возникает неприятное ощущение, будто за несколько секунд в моем организме проносится торнадо, переворачивая все к чертям. Я резко отрываюсь от него и бросаюсь к бортику грузовика, оставляя свой завтрак на дорожной части. Вокруг раздаются яркие аплодисменты от мужской половины нашего класса.

– Эли, сколько ты выпила, чтобы лезть к нему? – спрашивает Грета, удерживая мои волосы.

– Все верно, подруга, у меня была бы такая же реакция после поцелуя с этим придурком, – усмехается Карен.

– О, смотрите, а ведь кто-то все это заснял, когда мы стояли на светофоре, – ухмыляясь, замечает Томас.

– Посмотрим триумф Эли сегодня в сети, – со смехом проговаривает кто-то.

– Черт, только не это, – со стоном проговариваю я, усаживаясь на пол грузовика. – Я всего две бутылки выпила.

– Тормози тут, шеф, – кричит Томас водителю. – Мы приехали.

Машина резко останавливается, и все мы подаемся вперед. Ребята начинают спускаться вниз со спиртными напитками в руках.

– Чувак, открывай свои хоромы! – кричит кто-то.

Я медленно вылезаю из грузовика, аккуратно удерживая руку Греты.

– Сколько мы ехали? – тихо спрашиваю я.

– Примерно час с половиной, Ноа живет достаточно далеко, – отвечает она.

Я оглядываю местность и не замечаю ни одной знакомой улицы.

– Черт, мы где вообще? – вновь задаю вопрос я.

– Не волнуйся, мы по-прежнему находимся в Копенгагене, – улыбается подруга.

– Здесь есть отличное местечко поблизости, не желаете прогуляться? – спрашивает у нас Карен, удерживая в руках две стеклянные бутылки с известным содержимым.

– С удовольствием, – улыбаясь, говорит Грета, сверкая зелеными глазами.

Спустя пятнадцать минут мы приходим в какой-то странный и невиданный район города; вокруг нас спокойно располагаются бычки, пустые бутылки, салфетки от хот-догов. За все это время мы не встречаем по дороге ни одного человека. Заходя в небольшой бар, я интуитивно морщусь. В нос одновременно ударяют запах сигарет, перегара и пота. Бар представляет собой мало освещенное помещение со странными людьми, взгляды которых вызывают мурашки по коже.

– Ты уверена, что мы должны были прийти именно сюда? – с сомнением спрашивает Грета.

– Бармен, пиво! – кричит Карен, присаживаясь за барную стойку.

– Карен, можно потише? – шепчет Грета, встречаясь с грозными мужскими взглядами с соседних столиков.

– Да ладно тебе, – еле проговаривает Карен, поправляя каштановые вьющиеся волосы, – когда я еще смогу так крикнуть на весь бар?

– Можно мне воды, – говорю я, обращаясь к бармену.

– Так у вас сегодня выпускной? – раздается посторонний мужской голос с легкой хрипотой, в нос ударяют расслабляющие ноты шалфея, сосновой смолы и хвои. Я мгновенно узнаю в этом запахе знакомый аромат «Hugo Boss».

Поворачивая голову в сторону, я замечаю парня с короткими каштановыми волосами и большими темными глазами странного оттенка при плохом освещении. На его шее красуется татуировка в виде черного перевернутого католического креста. Он широко улыбается и совсем не похож на человека, который только что выпил.

– Эй, чувак, всю их выпивку запиши на наш счет! – кричит другой парень, который приноравливается к Карен, по всей видимости, его друг. В глаза бросается его футболка камуфляжного оттенка и схожая татуировка на шее.

– Смело, – удивляется Карен, допивая очередную кружку пива.

– Не хотите присоединиться к нам? – спрашивает он.

– С удовольствием! – подхватывает подруга, поднимая кружку с пивом.

– Карен, может не стоит? – неуверенно добавляет Грета, вставая со стула.

– А кто это у нас такой стеснительный? – спрашивает юноша и подхватывает девушку за талию, уводя к столику. – Сейчас мы это исправим.

Грета несколько обеспокоенно оглядывается в мою сторону, но я продолжаю сидеть на месте, свершено не осознавая, что происходит.

– Ты и твой друг сатанисты? – резко спрашиваю я, разворачиваясь к парню, который подошел к нам чуть раньше.

Он подавляет глухой смешок, и спустя несколько секунд я осознаю, что он совсем не моего возраста. Возможно, старше на добрые шесть или семь лет.

– Ты имеешь в виду крест? – он продолжает улыбаться.

А я продолжаю хмуриться.

– Нет, я определила это по твоей черной футболке, – с сарказмом отзываюсь я.

– Не волнуйся, я не приношу в жертву кошек и не поклоняюсь сатане, – спокойно проговаривает он. – Этот крест имеет совершенно иное значение.

– Правда? – удивляюсь я. – И какое же?

На секунду улыбка парня меркнет.

– Я тайный агент Его Королевского Величества, – шепотом говорит он, сохраняя серьезное выражение лица.

– Неправда, – я сощуриваю глаза.

– И с чего это ты решила, что это неправда? – забавная улыбка вновь касается его губ. – Ты ведь совсем не знаешь меня.

– Ну, во-первых, такого агентства не существует, – с важным видом я складываю руки на груди.

– На то оно и тайное, согласись? – он приподнимает брови.

– А во-вторых, когда ты сообщал это, ты на секунду отвел взгляд в сторону и приподнял правый уголок губ, что свидетельствует о том, что ты презираешь либо тайных агентов, либо… Его Величество.

– Пожалуй, не так уж ты и пьяна, – замечает он. Парень с интересом разглядывает меня с ног до головы, с вызовом складывая руки на груди. – Сможешь еще раз продемонстрировать? Сыграем в игру две правды и одна ложь?

– Да я тебя даже не знаю и если я немного выпила, то это еще не значит, что я потеряла рассудок, и буду играть в игры, с кем попало, – я повторяю его жесты и тоже переплетаю руки на груди.

– Ладно, хорошо, – он поднимает руки перед собой, словно сдаваясь в плен. – Будем знакомы, я Макс, – он протягивает руку.

– Макс? – я удивленно приподнимаю брови.

– А кто сказал, что это имя? – интригующе добавляет он. – Тебя как звать?

– Лилибет, – я пожимаю его руку. Его ладонь кажется совсем теплой по сравнению с моей. – Так что за игра?

Я нарочно называю имя, которым назвал меня однажды Чарли в третьем классе и называет до сих пор, что невероятно раздражает меня, но в данном случае лучше перестраховаться. Мало ли, что это за подозрительный парень.

– Я говорю три факта из моей жизни, а ты должна отгадать, что из этого правда, а что ложь, – он поднимает брови. – Так ты согласна или как?

– Валяй, – говорю я, отпивая стакан с водой.

– Я с отличием окончил школу, – говорит он, слегка прищуриваясь. – Дрался с королевским гвардейцем. А еще, мой кузен имеет титул графа, – он деловито кладет руки на барную стойку. – Твоя очередь.

– Отличник дрался с гвардейцем? – удивляюсь я, подаваясь вперед. – И ты все еще на свободе?

– Он оказался… предателем, – Макс на секунду отводит взгляд, словно погружаясь в события минувших дней. – А теперь открой свой секрет, как тебе это удается?

Ощущая вибрацию в кармане, я аккуратно достаю телефон и замечаю на дисплее знакомое имя. Поразмыслив над ситуацией, я беру трубку.

– Лилибет, прости, я не успел прийти, у меня были неотложные дела… где ты сейчас? – раздается взволнованный голос Чарльза.

– О, у тебя были дела? Интересно, это какие такие дела у тебя были, что ты не смог прийти к нам на пару часиков?

– Лилибет, сколько ты выпила?

– А ты думал, что я буду тебя ждать?

– Говори название заведения, в котором ты сейчас находишься.

– Я не знаю, где я сейчас нахожусь, понятно? И не звони мне больше.

– Хорошо, больше не буду, до встречи.

Я блокирую телефон и пихаю его в карман штанов.

– Твой парень? – спрашивает Макс, вопросительно выгибая бровь.

– Нет, – отмахиваюсь я. – Ну, что сыграем снова?

Глава 3

– Вот скажи мне, зачем ты общаешься с какой-то незнакомой пьяной девчонкой? – спрашиваю я, зарывая руки в запутанные каштановые волосы.

Дверь бара со скрипом открывается, и мы все с интересом поворачиваем головы назад. В помещение заходят три сотрудника полиции, несколько раз оглядывая всех изучающими взглядами. Макс медленно отворачивается в сторону барной стойки, сосредоточенно всматриваясь в одну точку, максимально изображая вид, будто эта ситуация совершенно не волнует его.

– Добрый вечер, будьте добры, покиньте заведение, – уверенно проговаривает один из полицейских, продолжая осматривать столики.

– Если мы сейчас сбежим, ты пойдешь с нами? – тихо спрашивает Макс, наклоняясь в мою сторону.

– Что? – удивляюсь я. – Но куда? И зачем нам убегать?

– Просто скажи – да или нет, – шепчет парень.

– Нет, – со стальной решимостью оповещает знакомый голос. – Она никуда не пойдет.

Я резко оборачиваюсь и натыкаюсь на Чарльза. Его стальное лицо, полное ненависти и безрассудства слегка пугает меня.

– А кто ты такой, чтобы решать за нее? – громче проговаривает Макс, вставая со стула.

– А что здесь, собственно, происходит? – присоединяется друг Макса.

– Алекс, да все нормально, – успокаивает его Карен.

– Вам нужна помощь? – обращается один из полицейских к Чарльзу.

– Нет, благодарю, – говорит он, продолжая устремлять грозный взгляд в сторону Макса.

– Какого черта ты здесь делаешь? – спрашиваю я друга.

– До тебя еще не дошло? – удивляется он, с вызовом приподнимая одну бровь.

– Лилибет, я жду твой ответ, – спокойно говорит Макс.

Я замечаю, как сильно он сжимает кулаки, костяшки его пальцев белеют. На лице отображаются знакомые эмоции: блеск в глазах, брови опущены, рот плотно сжат в одну линию. Я догадываюсь о том, что он собирается сделать.

– Прости, – шепчу я, искажая лицо в кислой гримасе.

Несколько секунд спустя я ощущаю на своем плече теплую ладонь Чарльза.

– Нет! – выкрикиваю я, но этого оказывается недостаточно.

Замахиваясь, Макс одним ударом руки вырубает одного полицейского, тот с грохотом падает и прихватывает за собой несколько стульев. В помещении раздается крик девушек, я пытаюсь хватать ртом воздух, чтобы не сойти с ума от происходящего. Но Алекс не дремлет и наносит второму полицейскому неожиданный удар по спине алюминиевым стулом, тот в точности повторяет падение своего напарника. Третий полицейский немедленно достает пистолет, направляя его на нарушителей порядка. Мое сердце продолжает разрываться в бешеном ритме, и я прикрываю рот ладонью, чтобы не закричать на всю улицу.

– Что вы делаете?!– недоуменно спрашивает молодой полицейский, продолжая неуверенно удерживать в руках пистолет.

– Отвлекающий маневр, – отвечает Алекс, приподнимая перед собой руки, словно сдаваясь в плен. – Слышал о таком?

Я улавливаю взгляд Макса, в его глазах проносится адреналин, уголок его губ приподнимается вверх и через мгновение быстрым рывком он проносится к открытой двери, исчезая в темной улице.

– Аrrivederci! – восклицает Алекс, перед тем как захлопнуть за собой дверь.

Через несколько секунд на улице раздается рев скутеров, который практически мгновенно исчезает так же, как и их хозяева.

– Меня сейчас стошнит, – проговаривает Карен, прикрывая рот ладонью.

Я оглядываюсь по сторонам. Нас окружают полуразрушенная мебель и разбитые бокалы. Двое полицейских начинают приходить в себя после нескольких ударов. Один из них с горем пополам хватается за круглый стол, пытаясь опираться на него, третий полицейский приходит к нему на помощь.

– Я ничего не понимаю, – тихо проговариваю я, хватаясь за голову.

Мир вокруг медленно пошатывается, перед глазами расплываются предметы. Будто то, что было несколько минут назад и не существовало вовсе. Будто, те мгновения, которые я провела с тем странным парнем – исчезли, испарились, и сейчас я очнулась в суровой реальности.

– Вы, – говорит Чарли, указывая на Грету и Карен, – живо в машину.

Спустя несколько минут мы оказываемся в знакомом черном автомобиле Чарльза и молча усаживаясь по местам, пытаемся пристегнуть ремни безопасности.

– О, нет, мне нельзя домой в таком состоянии, – машет головой Карен.

– Мне тоже, – Грета морщится, укутывая Карен легкой кофтой.

Родители Греты немцы, причем ярые католики. Если они узнают, что их единственная дочь надралась на выпускном в сомнительном баре, да еще и в добавок с какими-то мутными парнями, то объявят ей пожизненный домашний арест и мы будем видеться с ней строго по расписанию.

– Мы вообще-то договорились с тем парнем, что он покатает нас на скутеру по ночному Копенгагену, – еле проговаривает Карен, надувая губы, пытаясь избавиться от приступа икоты. – Поедемте в клуб.

– Вы уже достаточно насиделись, – ухмыляется Чарльз, отъезжая от бара. – Вы еле языком воротите, родители вас уже обыскались.

В салоне раздается недовольное мычание Карен.

– Чак, какой же ты зануда, – медленно выговаривает подруга.

– А куда мы едем? – интересуется Грета, осматривая незнакомые места, кишащие разноцветными огнями.

Не отвечая на вопрос девушки, Чарльз аккуратно паркуется возле парадной двери одного из самых узнаваемых отелей в Дании. Выходя из машины, мы замечаем подбегающего к нам мужчину в красном жилете, белой рубашке и с золотым бейджиком на груди.

– Ого, это Англетер что ли? – удивляется Карен, удерживаясь за руку Греты.

– Чем могу помочь? – вежливо спрашивает мужчина, склоняя голову.

– Могу я попросить вас отвести нас в номер к герцогине Норрланд? – говорит Чарли, поджимая губы, нарочито, не разворачиваясь в нашу сторону, чтобы не увидеть, как у девчонок падает челюсть на вылизанный асфальт при упоминании титула.

– Что? – спрашиваю я, подходя к нему.

– Конечно, – отзывается мужчина с улыбкой на лице, – прошу вас.

– Мне показалось, или он сказал герцогиня?.. – хмурится Карен.

– Пойдем, – шепчет Грета, хватая ее под руку.

– Я что одна это слышала? – вяло негодует Карен.

Два сотрудника в аналогичной форме почтительно открывают нам огромные двери парадной, успевая при этом вежливо кивнуть на прощание. Перед нами открывается большой и просторный холл пятизвездочного отеля. В воздухе обитают бесконечные ароматы дорогого парфюма, под ногами располагается роскошный красный бархатный ковролин, который достигает ресепшена, находящегося в самом центре холла. На секунду создается впечатление, что мы идем по красной дорожке на Канском кинофестивале. Все в этом отеле можно назвать большим, белым и мягким, и дорогим, конечно же.

– Чак, ты уверен, что привел нас в нужное место? – спрашивает Карен, с открытым ртом оглядывая все вокруг.

– Прошу, следуйте за мной, – напоминает сотрудник, указывая рукой на лифт.

Двери огромного лифта медленно открываются, и мужчина уверенным шагом продолжает вести нас по длинному белому коридору, усыпанному красным ковролином и шикарными произведениями искусства. Я не удивлюсь, если они представляют собой несравненные оригиналы, а не жалкие копии, чего этот отель с прекраснейшей репутацией просто на просто не может не позволит себе, судя по именитым гостям. Останавливаясь возле белой двойной двери с позолоченными боками и дверными ручками, мужчина непринужденно кланяется нам и удаляется из коридора.

Тяжело выдыхая, Чарльз уверенно нажимает на кнопку звонка и в глубине номера раздается приятная классическая мелодия.

– Я еще пожалею об этом… – тихо бормочет он.

 Через несколько мгновений одна из больших дверей отворяется и на пороге появляется Изабелла в белом коротком халате, распущенными светлыми волосами и с бокалом красного вина в руках.

– Вот как? – говорит она, вопросительно изгибая одну бровь, рассматривая каждого из нас. – Ну, заходите.

 Я вхожу в номер первой и не верю своим глазам. Это точно номер отеля? Мы случайно не забрели в Амалиенборг?

Я не шучу, интерьер этого номера шикарен и не просто шикарен – он идеален. От высоких зеркальных потолков, которые визуально делают номер бесконечным, отображая наши удивленные лица, до самых кончиков элегантных бордовых штор, слегка прикрывающих огромные французские окна, за которыми скрывается весь очаровательный ночной вид Копенгагена. По всему полу помещения расстелен мягкий белый ковролин, а нем располагаются два вида шикарных диванов. Прямо возле французского окна красуется большое белое фортепьяно.

– Я умерла и попала в рай, – медленно проговаривает Карен, удивленно рассматривая обстановку.

– Милая, тебе еще рано думать об этом, – замечает Изабелла, делая глоток вина из глубокого прозрачного бокала.

Виляя бедрами герцогиня подходит к огромной мягкой софе цвета слоновой кости и располагается на ней, скрещивая ноги. Она продолжает смотреть в сторону своего кузена с озадаченным лицом.

– Я забрал их с выпускного и не мог привезти к себе домой, – признается Чарли. – Ну, сама понимаешь, как это будет выглядеть.

– Я все прекрасно понимаю, – элегантно улыбается Белла. – Можешь забрать их после десяти утра. Завтра я обедаю с датскими родственниками, надеюсь тебя там увидеть, – подмигивает она.

Я продолжаю стоять как вкопанная, сражаясь с затуманенным сознанием и пытаясь осознать, что это всего лишь странный сон с участием Изабеллы и шикарного Англетера, конечно же.

– Хорошо, прекрасно, – отстраненно улыбается Чарльз. – Увидимся завтра, дамы.

Чарли делает пару шагов в сторону двери и оборачивается, поднимая указательный палец вверх.

– И Белла, девочкам сейчас лучше отдохнуть и, пожалуйста, держи их подальше от алкоголя.

– Да, да, дорогой Papá, – нарочито говорит герцогиня с французским акцентом, вставая с дивана. Она элегантно подплывает к двери, ставит бокал на небольшой светло-бежевый комод, и облокачивается об золотистую дверную ручку. – Мы все так и сделаем, целую, – вытягивая алые губки вперед, она медленно закрывает дверь, оставляя Чарли в длинном коридоре.

Подходя к небольшому ящику цвета слоновой кости, Белла дергает за ручку позолоченной дверцы и достает оттуда новую бутылку красного вина. Молча разливая содержимое бутылки по четырем фужерам, и делая глоток, она поднимает свой бокал вверх.

– Ну, кто первый в джакузи?

– С ума сойти! – вопит Карен, впервые прерывая тишину между нами. – Тут еще и джакузи есть!

Изабелла одним легким движением руки снимает с себя крохотный хлопковый белый халатик, бросая его на огромную софу, представая перед нами в элегантном купальнике винного оттенка с бикини, обнажая идеальные стройные ноги с неброским загаром.

– Серьезно, девчонки, не упускайте момент, – продолжает Белла, одной рукой распуская светлые  мелированные волосы, и направляясь на огромный балкон. – Когда еще вам подвернется такой шанс. Выпускной не каждый день бывает.

Через секунду прозрачные автоматические двери-купе отворяются, и пред нами предстает огромный город, но в данный момент мне кажется, что это целый мир. Большой балкон номера не застекленный, а наоборот открытый, посреди – финальная сцена этого номера – шикарное джакузи, которое уже вовсю бурлит и извергается, образуя крутые волны.

– Ах, да, забыла, последний штрих… – Изабелла аккуратно берет миниатюрный бежевый пульт с прозрачной полки и через несколько мгновений по всему номеру раздается мягкая и расслабляющая музыка стиля восьмидесятых годов прошлого века.

– Но ведь у нас даже нет купальников, – смущается Грета.

– Ерунда, – отмахивается Белла. – У меня есть парочка запасных. Держу пари, вы никогда не надевали купальники от DIOR и PRADА.

Грета и Карен невольно распахивают глаза от удивления.

– Я, пожалуй, откажусь, – предупреждаю я, наблюдая как у подруг второй раз за ночь падает челюсть от происходящего.

– Как хочешь, – бросает герцогиня, отдавая мне бокал с вином. – О, кажется, купальники в том чемодане.

Через полчаса, сидя в кресле, я наблюдаю, как подруги плескаются водой, облокачиваясь на небольшие стенки джакузи. И как Изабелла, сидя в мягком синем кресле напротив меня, создает мелкие клубни дыма, продолжая уверенно удерживать в руках тоненькую ярко-красную сигарету. Кончики ее светлых волос слегка влажные после джакузи. Передо мной открывается целый мир с огромными ослепительными огоньками, непрекращающимся шумом и неописуемой красотой звездного неба.

– Не думала, что мой выпускной будет именно таким, – с восхищением произношу я, вглядываясь в звезды.

– Чарльз знал, на что шел, приводя вас ко мне, – делая затяжку, отвечает Белла, через несколько секунд выдыхая клубни дыма в небо.

– Почему он сразу не сказал, что ты герцогиня? – спрашиваю я.

– Мой дорогой кузен не любит говорить о своей шведской кузине, – невзначай проговаривает она, щелчком отправляя окурок в пепельницу и спустя несколько мгновений смотрит в небо.

– Вы с ним дальние родственники? – спрашиваю я, наблюдая как в небе самолет, подобно падающей звезде, проделывает свой нелегкий путь.

Белла немного отпивает красного полусладкого из прозрачного глубокого бокала.

– Я прихожусь ему кузиной, – она слегка морщится, продолжая удерживать бокал в руке. – У нас очень запутанная родословная, даже не вникай, – девушка вновь делает глоток вина и устремляет взгляд в мою сторону. – Теперь ты.

В приглушенном свете люстр, которые находятся в самом номере и свет которых едва достает до балкона, где располагаемся мы, я наблюдаю за эмоциями девушки. Темные карие глаза абсолютно непроницаемы, скулы слегка приподняты, задействованы мышцы вокруг глаз и что самое главное – ее полуулыбка. Я не могу разобрать: презрение это или же просто одна из разновидностей ее улыбок, выученных назубок.

– Мы познакомились очень давно, и я практически не помню и половины нашего знакомства…

– Нет, – резко отрезает Изабелла, – расскажи о себе.

Я слегка приподнимаю брови, направляя взгляд в сторону.

– Ну, мне особо не о чем рассказать, – я пожимаю плечами.

– Эли наша хорошая девочка, – произносит Карен, выбираясь из джакузи и пытаясь замотаться в полотенце. – Справедливая и немного влюбчивая. Половина класса считает, что ей нужно работать в суде.

– В суде? – Изабелла удивленно поднимает брови, ухмыляясь. – Это очень … солидно.

Я закатываю глаза, изображая легкую и непринужденную полуулыбку.

– Не слушай ее, – я бросаю сердитый взгляд в сторону Карен, – на самом деле я еще не определилась до конца со своей будущей профессией.

– Не прибедняйся! – обиженно восклицает она. – Все знают, что ты без труда расколешь любого преступника.

– Правда? – герцогиня с интересом подается вперед, делая глоток вина. – И каким же образом такая хрупкая девушка способна вывести любого на чистую воду?

– Она умеет читать эмоции любого человека, распознавая его желания, чувства и самое главное – ложь, – раздается тоненький голосок Греты. Она медленно выходит из джакузи, быстро заворачиваясь в мягкое полотенце цвета спелой малины.

– Ну, не то, чтобы…

– Брось, Эли, скажи еще, что мы лжем, – закатывает глаза Карен, смакуя вино.

Оглядывая нас всех удивленным взглядом, Изабелла делает последний глоток вина.

– А вот это уже любопытно, – с интересом проговаривает она, сощуривая карие глаза с наращенными ресницами. – Знаешь, мой кузен всегда называл меня профессором лживых наук, объясняя это тем, что я могу любого убедить в чем угодно, даже в том, что вчера его похитили инопланетяне, и он умеет летать, – она ставит пустой бокал на небольшой прозрачный столик и закидывает ногу на ногу. – Вчера, к примеру, в аэропорту я убедила одну дамочку, что ее багаж безнадежно утерян, а ее Йоркширский терьер простая дешевая дворняга. А во время полета у меня случилась небольшая интрижка со вторым пилотом корабля, – девушка с каждым словом наклоняется вперед, твердо смотря мне в глаза, словно пытается выгравировать каждое сказанное слово у меня на лбу.

Все это время я внимательно изучаю каждое ее мимолетное движение губ, глаз, рук, ног…

Это оказывается непростым занятием, так как ее лицо практически не выдает никаких эмоций, но я успеваю заметить, как уголок ее губ пару раз дергается на определенном моменте и взгляд на секунду спускается вниз, словно ее сознание погружается в приятные воспоминания.

– Думаю, это далеко не первая твоя интрижка с пилотом самолета, – проговариваю я с улыбкой, наклоняя голову в сторону. – Более того, я уверена, что каждый раз это был один и тот же человек, я права?

Несколько секунд Изабелла пристально смотрит мне в глаза, словно пытаясь испепелить меня взглядом, но спустя мгновение ее ладоши поднимаются вверх, и она начинает громко аплодировать.

– Браво, Шерлок! – восклицает герцогиня.

– А как же та женщина с багажом и с дворнягой? – с сомнением спрашивает Грета, потирая лоб.

– Деточка моя, – устало выдыхает Белла, – я никогда в жизни не летала чартерными рейсами и более того, в аэропорту была лишь два раза за все двадцать пять лет своей жизни. Поэтому с пассажирами эконом и даже бизнес классов я не встречалась.

Уверенной походкой она заходит в номер, берет бутылку вина из мини-бара и вновь возвращается на просторный балкон, разливая вино по фужерам.

– Значит, у тебя есть свой личный самолет? – удивленно спрашивает Карен, заранее зная ответ на заданный вопрос.

– И не только самолет, девочки, – подмигивает Изабелла, – но и личный пилот.

– Чтоб мне так жить … – тихо бормочет Карен, устремляя взгляд в одну точку.

– Отличный тост, девочки! – громко восклицает герцогиня, поднимая свой бокал. Через мгновение она за считанные секунды полностью осушает его и устремляет взгляд на звезды. – А ведь у всех у вас есть шанс зажить той жизнью, о которой вы даже и не мечтали…

На секунду мы затаиваем дыхание, в животе ощущается невообразимый трепет, и только спустя пару секунд я понимаю, о чем идет речь.

– Отбор … – устало выдыхаю я.

Вокруг раздаются разочарованные вздохи подруг.

– Девочки, нужно во всем искать свои плюсы, – проговаривает Изабелла, наклоняясь вперед, чтобы стать чуть ближе к нам. – Да, возможно, я презираю этот отбор, но подумайте сами, как повезет той девушке, которую выберет принц! Она будет первой женщиной королевства, все будут валяться у ее ног, целовать ее руки! А сколько нарядов и украшений будут в ее распоряжении! А самое главное … тот маленький принц, о котором мечтают все маленькие девочки – будет ее. И поверьте мне, он совсем не плох…

Карен резко вскакивает со своего места, чуть было не проливая вино на прохладный кафель.

– Не может быть! – кричит она и тут же принимается очень быстро уничтожать содержимое своего бокала. – Ты видела принца?!

Изабелла надменно покусывает губу с интригой в каждом движении, наблюдая за тем, как изумительно переливается красное полусладкое в ее бокале, специально поддерживая неловкую, искушающую паузу.

– Да, – ненарочито говорит она, – было пару раз.

И я с удивлением осознаю, что она говорит чистейшую правду.

– И какой он? – загорается Грета, подаваясь вперед. – Высокий? Красивый? Властный?

– Моя дорогая, – заговорщицки улыбается Изабелла, – и не только.

– А где ты могла его увидеть? – спрашиваю я, тут же удивляясь своему неподдельному интересу. – Я всю жизнь думала, что принц исключительно скрытая личность, который не появляется на всяких вечеринках и мероприятиях.

Герцогиня долго смакует вино, устремляя загадочный взгляд карих глаз в ночное небо.

– Так и есть, дорогая моя, – с нежностью в голосе произносит она. – Но это вовсе не означает, что он живет в четырех стенах, никаким образом не социализируясь, – герцогиня бросает убедительный взгляд в мою сторону. – Я видела его на закрытой частной вечеринке для отдельного круга лиц.

Я ловлю себя на мысли, что мы с подругами сидим как привороженные, уставившись на герцогиню, и раскрывая рты, впитываем каждую информацию о принце словно губки.

– Что, заинтригованы? – злобным шепотом проговаривает Белла. – Держу пари, уже мысленно отправили заявки на отбор?!

Она явно ожидает, что мы в тот же момент рассмеемся и напряженная обстановка разрядится сама собой. Но ее саркастичный вопрос сталкивается лишь с оглушительной тишиной. Каждая из нас сейчас осознает, что видит вживую человека, который также, как и мы сейчас друг друга, видел собственными глазами будущего короля нашей страны.

Глава 4

Я просыпаюсь с невыносимой головной болью и непреодолимым желанием уничтожить все звуки, которые продолжают звенеть вокруг меня, провоцируя мигрень.

– Я же просил тебя, Белла, – раздается сердитый голос Чака, – и что я вижу в итоге? Разбросанные бутылки из-под вина и страдающие от похмелья школьницы?

– Прошу заметить, уже не школьницы, – умирающим голосом пытается произнести Карен.

Я чувствую, как правая рука затекает под тяжестью чьей-то головы с густой шевелюрой. Открывая глаза, я обнаруживаю, что мы с девочками втроем лежим на огромной мягкой кровати с невероятно белоснежным пушистым и мягким одеялом. Напротив нас располагается сердитый Чарли, нервно наматывающий круги вокруг кузины, а она в свою очередь, беззаботно плывет по комнате, стараясь и вовсе не замечать кузена.

– Мой маленький Чарли, – воркует она, приближаясь к нему, а парень в ответ угрюмо хмурит брови, – прошу тебя, не будь таким занудой. Тебе ужасно не идет.

– Доброе утро, – вяло проговариваю я, усаживаясь на огромной кровати, стараясь не умереть от головной боли.

– Буди подруг, – Чарльз бросает сердитый взгляд в мою сторону, – мы уезжаем.

Герцогиня лишь пожимает плечами и направляется на балкон, предварительно отворяя прозрачные французские окна.

– Почему мы так рано едем домой? – сонно спрашивает Карен, когда мы с божьей помощью усаживаемся в автомобиль Чарли.

– Рано? – раздраженно бросает он, настраивая зеркало заднего вида. – Сейчас почти полдень и ваши родители наверняка волнуются.

Я смотрю на Чака и понимаю, что давно не видела его в подобном состоянии. А если быть точнее – никогда. А самое ужасное то, что я до сих пор не могу понять причину его раздражительности и нервозности, но точно могу сказать, что завелся он явно не от вопроса Карен и от проделок кузины. Причина явно лежит где-то глубоко внутри, и я срочно должна принять участие в раскопках. Я терпеливо жду пока Чак отвезет подруг по домам, прежде чем накинуться на него с вопросами.

– Что случилось? – тихо произношу я, как только мы начинаем отъезжать от дома Греты.

Он хмурится, тщательно подбирая слова, словно ведет внутреннюю борьбу с собственными мыслями.

– С чего ты взяла? – не отводя взгляд от дороги интересуется он, крепче сжимая руль обеими руками так, что костяшки пальцев начинают бледнеть.

– Что я сделала не так? – игнорируя его вопрос, продолжаю я. – Вообще-то это я должна сердиться на тебя, а не наоборот.

Чарльз останавливает машину, паркуясь возле очередной придорожной забегаловки.

– Эли, – тихо произносит он, впервые за все утро глядя мне в глаза, – могу я попросить тебя?

Я нервно сглатываю. Никогда прежде не видела Чака в таком состоянии и уж тем более не слышала от него подобных вопросов. Пару раз я неуверенно киваю, он тяжело вздыхает. Его губы плотно сжаты в одну сплошную линию, пальцы левой руки нервно барабанят по кожаному рулю, глаза цвета безоблачного неба блуждают по моему лицу.

Ему трудно об этом говорить.

– Прошу тебя, – тихо продолжает он, прикрывая мою ладонь своей, – в ближайшее время не заводи знакомств с подозрительными людьми. Это … может быть опасно.

Мой взгляд падает на его ладонь, прикрывающую мою, и я хмурю лоб.

– Ты не хочешь со мной поделиться? – я отстраняю от него руку. – Почему ты никогда ничем со мной не делишься? Почему я все должна узнавать исподтишка?

– Прости, я знаю, тебя это обижает … – медленно проговаривает он, смотря перед собой, – но я ничего не могу сказать тебе прямо сейчас.

– Прямо сейчас? – от собственного бессилья я вскидываю руки. – А что изменится, если ты расскажешь сегодня? Или завтра? Или может быть через неделю?

Он громко выдыхает и, прикрывая глаза, откидывается на спинку сиденья.

– Понимаешь, меня угнетает тот факт, что с тобой явно что-то происходит, и я не могу понять, что именно. А еще хуже всего осознавать, что я ничем не могу тебе помочь, – проговариваю я на одном дыхании, почти забывая дышать. – Ведь ты все время помогаешь мне, спасаешь из разных передряг, прикрываешь меня … А я что? Подарю тебе подарок на день рождения и то раз в год?

– Мне нравятся твои милые подарки, честное слово, – он выдавливает еле заметную улыбку, чтобы хоть немного разрядить обстановку. Но, похоже, до него доходит, что все это бесполезно и от едва заметной улыбки не остается и следа.

Закатывая глаза от раздражения, я молча открываю дверь автомобиля и выхожу, чтобы подышать свежим воздухом и избавиться от этой нагнетающей атмосферы. Я знаю, что он тут же последует моему примеру, и водительская дверь автомобиля моментально закрывается вслед за моей.

Сегодня на улице необычайно прохладно и с новым потоком ледяного ветра я плотнее укутываюсь в кардиган. Слышу, как Чак произносит мое имя и говорит что-то еще, но я продолжаю идти вперед, пока не натыкаюсь на дверь местной забегаловки. Войдя в помещение, мой слух улавливает тонкий звон колокольчика, оповещающего о моем визите. Сразу бросается в глаза немноголюдное пространство, меня окружают от силы лишь пара-тройка посетителей, что не может не радовать человека, который хочет побыть один. Я усаживаюсь за первый попавшийся столик возле окошка и, опираясь локтями об стол, роняю голову на руки. Спустя мгновение звон колокольчика повторяется вновь, и хоть я не вижу этого, но держу пари, что вслед за мной в помещение вошел Чак.

– Капучино и один марципановский рожок, – отчеканивает он, словно отдавая приказ кассиру, и направляется в сторону моего столика. – Что за истерики, Лилибет? – интересуется он, разворачивая стул спинкой вперед, облокачивая об него сложенные руки.

– Почему ты не рассказывал мне об Изабелле? – тихо спрашиваю я, поднимая голову и сквозь пелену настилающих волос, смотрю на Чака. – Неужели это так трудно – взять и рассказать? – я медленно убираю волосы с лица, заправляя их за ухо.

– Если мне не изменяет память, мы уже говорили на эту тему, – со стальным спокойствием проговаривает он, твердо направляя на меня решительный взгляд. – Обещаю, в ближайшем будущем я все тебе расскажу, доверься мне.

Несколько секунд я продолжаю смотреть на него настороженным взглядом, пытаясь разгадать его эмоции, чувства, мысли, но прихожу только к одному логическому завершению: я впервые ничего не понимаю…

– Ну, как я могу тебе не довериться? – громко выдыхаю я. – Ты тот мальчик, который в свое время заставил меня поверить, что есть другая жизнь, во многом отличающаяся от жизни со злобным отчимом, который спит и видит, как избивает меня, – я отвожу взгляд в сторону окна, наблюдая как голуби осаждают трехлетнего малыша с куском хлеба, и проваливаюсь в тяжкие воспоминания. Разворачиваясь на Чарльза, я замечаю, как за наш столик приносят капучино и сдобный рожок. – Ты хочешь, чтобы я растолстела и никогда не вышла замуж, да?

– Я просто хочу, чтобы ты хоть что-нибудь съела, – на лице его зарождается искренняя улыбка. – Эли?

Делая глоток горячего капучино, я вопросительно смотрю на него, ощущая, как горячая жидкость медленно проникает в организм, согревая меня.

– Я надеюсь, мы договорились на счет знакомств? – с сомнением спрашивает он, сжимая губы.

– В ближайшее время я планирую знакомства только с администрацией университета, – монотонно проговариваю я, ледяными ладонями прирастая к горячей кружке.

Я бросаю на него взгляд, и меня буквально забрасывает в детские воспоминания. Он снова улыбается той самой мальчишечьей улыбкой, которая каждый раз растапливала сердце десятилетней девчонке снова и снова. И меня буквально поражает то, с какой скоростью меняется его настроение.

– Дай угадаю, ты что-то хочешь мне сказать? – с сомнением спрашиваю я, приподнимая брови.

– Мои родители хотят пригласить тебя на ужин сегодня вечером, – сообщает он с грандиозной улыбкой на лице.

– Правда? – я удивленно вскидываю брови. – Это … неожиданно.

Последний раз я была в гостях у Чака три месяца назад. Он не любит принимать гостей по непонятным мне причинам, хотя его мать – весьма гостеприимная женщина. Чего не скажешь об отце, который по уши в своих делах и не любит, когда в редчайшие свободные минуты в его доме находятся посторонние люди. Чак как-то раз упоминал, что его отец владеет каким-то крупным агрохолдингом, во что я особо не вникала.

Чарльз поджимает губы, пытаясь изображать былую улыбку, которая совсем недавно красовалась на его лице, но выходит совсем наоборот. Его глаза цвета безоблачного неба продолжают что-то скрывать от моего взора.

– Мама говорит, что вы давно не виделись, да и у отца появились пару свободных часов. Сама прекрасно понимаешь, что у него в ежедневнике расписана каждая минута, – сообщает он, сохраняя свою непроницательную улыбку.

Несколько минут я смотрю на него, все так же безуспешно пытаясь прочесть его эмоции, осознать, что же он от меня скрывает, и почему я не могу понять, что именно. Замечая небольшую паузу в разговоре, возникшую между нами и явное отсутствие ответа с моей стороны, он принимает решение разрушить эту странную тишину.

– Эли? – он неожиданно дотрагивается до моей ладони теплой рукой, – так мне заезжать за тобой сегодня?

– Что? – опоминаюсь я, отдергивая руку от его теплой ладони. – Ах, да, конечно, я с удовольствием встречусь с твоими родителями.

Я наблюдаю как напряжение на лице Чака после моих слов постепенно спадает, и он вновь превращается в того добродушного и милого мальчика, которого я знала.

Которого я знала раньше.

***

– Мам, я пришла, – кричу я на весь дом, бросая свой рюкзак на диван, но в ответ получаю лишь безмолвную тишину. – Мам, ты дома?

Я прохожу мимо кухни, где совершенно отсутствуют улики какого-либо присутствия мамы. Спотыкаясь об медицинский журнал и, удивляясь такому беспорядку, я прохожу в ее спальню, улавливая приглушенный плач. Останавливаясь возле приоткрытой двери, я на секунду цепенею. В один момент я ловлю себя на мысли, что никогда не наблюдала маму плачущей. Неужели она так умело скрывала свои эмоции? Наверное, произошло что-то невероятно серьезное, что-то, что смогло выбить ее из колеи. Сглатывая комок неуверенности и собирая всю свою волю в кулак, я толкаю деревянную дверь цвета слоновой кости вперед и на мгновение задерживаю дыхание.

Она сидит на маленькой табуретке своего туалетного столика и смывает макияж ватными дисками, размазывая его остатки по всему лицу и время от времени всхлипывая от рыданий. Деревянная дверь предательски скрипит, оповещая о моем визите и, замечая меня в зеркале, она поспешно начинает вытирать слезы со щек.

– Мам, что случилось? – обеспокоенно спрашиваю я глухим голосом, боясь подойти и прикоснуться к ней. – Если ты из-за того, что я не ночевала дома, то не беспокойся, Чак обо всем позаботился.

Она вяло улыбается, вскидывая руки для объятий, и я без размышлений бегу к ней. Мама с нежностью прижимает меня к себе и целует в лоб. Некоторое время мы молча стоим, плотно прижимаясь друг к другу. Всем телом ощущаю, как учащенно бьется ее сердце, и очень надеюсь, что она не заметит, что мое бьется в десятки раз сильнее.

– Ты в порядке? – произносят мои губы, прежде чем я успеваю задать вопрос. – Что произошло? – шепчу я, утыкаясь в ее плечо и стараясь всеми силами сдерживать слезы.

– Эли, – спустя несколько секунд доносится ее дрожащий голос, – сейчас наша жизнь изменится.

Я резко отрываюсь от ее плеча, глядя в ее покрасневшие от слез глаза цвета грозовой тучи.

– Что ты имеешь в виду? – растерянно произношу я, пытаясь уловить ее взгляд.

Внутри все сжимается до размера мухи. Ужасающие мысли заполоняют голову, пытаясь раздавить меня, сжечь, уничтожить изнутри. Земля под ногами на мгновение пошатывается, а сердце будто намеревается тотчас же выпрыгнуть из грудной клетки.

Если судить по поведению мамы, то эти изменения явно не предрекают ничего хорошего. Вряд ли она имеет в виду, что мы выиграли миллион евро или что мой мертвый отец, которого я ни разу не видела, внезапно воскрес и вознамерился жить с нами.

– Мам, не молчи, пожалуйста, – отчаяние вырывается у меня из груди и застывает в воздухе на несколько секунд.

Трясущимися от волнения руками она смахивает слезу с моей горячей щеки, продолжая избегать зрительного контакта со мной.

– Я сегодня была у доктора … – неуверенно начинает она, делая неутешительную паузу, – наши худшие подозрения подтвердились. У меня обнаружили рак головного мозга, – пауза. У меня на миг замирает сердце. На какое-то время мой организм остается без кислорода. – Доктор говорит, что прогноз неутешительный, у меня третья стадия, необходима химиотерапия и операция.

Последние слова она произносит почти бесшумно.

Некоторое время я молчу, обескураженная ее словами. Мама в последние месяцы частенько жаловалась на постоянные головные боли по вечерам и ночам, но тогда мы не придали этому никакого серьезного значения. Как же я была глупа и полностью погружена в свои проблемы…

В какой-то момент мне кажется, что я не дышу. Я прихожу в себя, когда мама крепко сжимает мою кисть, пытаясь вернуть меня к реальности.

– Сколько стоит операция? – спрашиваю я почти бесцветным голосом.

Мама опускает тяжелый взгляд.

– Это очень большая сумма для нашей семьи, – спустя несколько секунд раздается едва слышный шёпот с ее стороны.

– Мама! Сколько? – восклицаю я, вырывая ладонь из ее руки и усаживаюсь на пол, чтобы быть на одном зрительном уровне вместе с ней.

– Почти 50000€, – негромко проговаривает она, нервно теребя краешек кофты.

Я хватаюсь за лоб, громко выдыхая воздух. Это просто неподъёмная сумма, особенно сейчас, перед моим поступлением в университет. Откуда взять столько денег?

– Мам, я найду хорошую работу, а в университет поступлю в следующем году, – проговариваю я на одном дыхании, стараясь не расклеиться на глазах у матери.

– Нет, нет, – она берет мое лицо в свои тёплые ладони, – только не порти себе жизнь ради моей. Я пока похожу на химиотерапию, а потом посмотрим.

Она поджимает губы, пытаясь изображать улыбку сквозь набивающиеся слезы.

– Что значит посмотрим? – шепотом проговариваю я, с трудом узнавая свой голос. – Мы обязательно что-нибудь придумаем. Возьмём кредиты, в конце концов…

Мама аккуратно прижимает меня к себе, словно хрустальную вазу, целует в макушку, и мы сидим в абсолютной тишине еще несколько отчаянных минут.

Я укладываю ее спать, сомневаясь, что в таком состоянии она сможет заснуть. Трясущимися руками добираюсь до ванной комнаты, чтобы умыться холодной водой и немного прийти в себя после всей этой ситуации, подсознательно надеясь, что она смоет всю ту информацию, которую я никак не могу принять. На меня из зеркала смотрит другая Элизабет, будто из спальни мамы только что вышел совершенно другой человек.

Выходя из ванной, я направляюсь в гостиную. Меня резко захватывает в плен мгновенная головная боль, увеличивающая от каждого звука и резкого движения. В гостиной помимо мигающего телевизора царит тишина, наводящая ужас одним своим видом. В голову мгновенно начинают лезть неприятные мысли о том, что возможно я останусь в этой квартире совсем одна, без мамы, но я тут же стараюсь отогнать их подальше. Хотя, казалось бы, с другой стороны, подобные мысли служат мне мотивацией, дополнительным стимулом для того, чтобы не сидеть, сложа руки.

Я неуверенно жму на кнопку пульта и прибавляю звук телевизора. По новостям показывают репортаж про очередное нападение мятежников на титулованных особ. Пропускаю половину новостей мимо ушей, постепенно погружаясь в свои мысли.

Почему плохие вещи случаются с хорошими людьми, а плохие люди живут себе припеваючи? Впрочем, сейчас бесполезно размышлять почему и зачем; моя главная задача сейчас – найти хорошую работу или даже две…

– Дворец Фреденсборг полностью готов к заселению и уже ожидает прекрасных девушек Дании. Может быть, именно ты несколько месяцев будешь жить в королевских хоромах! Не упусти свой шанс, осталось только три дня для подачи заявки на отбор! – доносится вещающий голос из телевизора.

Никогда бы не подумала, что скажу это, но репортёр чертовски прав. Я быстро вскакиваю с дивана так же резко и неожиданно, как пришла мне в голову эта идея, совершенно забывая о головной боли, которая всего несколько минут назад сковывала каждое движение. Схватывая телефон с комода, я судорожно набираю сайт с анкетой для подачи заявки. После того как указываю обязательную информацию о себе, на экране высвечивается то, в чем я больше всего хочу удостовериться: те, кто пройдёт первый отборочный тур получают еженедельное пособие в виде кругленькой суммы.

Несколько минут смотрю на свою анкету и бесконечное количество раз перечитываю преимущества тех, кто пройдёт в первый полуфинал и своими глазами увидит принца. Неуверенно жму на кнопку «отправить» и быстро блокирую телефон, усаживаясь обратно на диван.

Никогда бы не подумала, что сделаю это добровольно своими руками, а не под дулом пистолета у виска. Но опять же, полностью полагаться на отбор не стоит. Сколько таких как я подали заявку? Сто или может быть тысячи девушек? И я практически уверена, что принцу уже подобрали какую-нибудь дочь герцога или известного бизнесмена…

Стоит подыскать более надёжный вариант. Похоже, мне следует навестить ресторан, в котором работает Карен.

Я наблюдаю, как Карен поправляет свою униформу, состоящую из белой рубашки, чёрного жилета, черной бабочки и классической юбки до колен.

– Не знаю, подруга, – из заднего кармана юбки она достаёт пачку тонких сигарет с ментолом вместе с зажигалкой и делает первую затяжку, – тебя могут взять поначалу только на испытательный срок, возможно на месяц, и если ты им понравишься они тебя могут взять и, то не факт. Сама понимаешь, элитный ресторан всё-таки и титулованные особы здесь не редкие гости.

Я наблюдаю, как озорной ветер перебирает короткие рыжеватые волосы подруги, разбрасывая их в разные стороны, чуть прикрывая глаза.

– Ты же знаешь, у меня есть опыт в работе официанта, – напоминаю я, – я уже согласна и посуду мыть и полы.

Карен делает затяжку и выдыхает белый дым в небо.

– Знаешь, иногда приходится обслуживать таких высокомерных стерв, – подруга закатывает глаза, отгибая мизинец правой руки вверх и тут же хватается за голову, нахмуривая брови.

– Да, не стоило вам с Гретой столько пить вчера, – ухмыляюсь я. – Ты же знала, что тебя в любой момент могут вызвать на смену.

– Тихо! Не учи, – щурится Карен, – зато классно потусили.

– Это точно! – я подавляю смешок, оглядываясь по сторонам и останавливаю взгляд на служебной двери ресторана. – Когда мне смогут позвонить по поводу работы?

Карен выдыхает прозрачный дым, поднимая голову вверх и задерживая взгляд на небе.

– Думаю, в самое ближайшее время, – говорит она, все ещё не опуская взгляд, – тебе здесь сам бог велел работать, как раз рядом с твоим домом, так что не переживай, все будет хорошо, – подмигивает подруга, ободряюще похлопывая по плечу.

Я выдавливаю еле заметную улыбку и, крепко обнимая подругу на прощание, выхожу на дорогу, ведущую к моему дому.

***

Проведывая маму в спальне, я убеждаюсь, что она продолжает крепко дремать и, прикрывая дверь спальни, улавливаю резкий стук входной двери, от звука которого я нервно вздрагиваю. За то время, пока я иду к двери, в голове проносятся тысячи нелепых и ужасных мыслей.

Я вздыхаю с облегчением и одновременно напрягаюсь до корней волос.

За дверью стоит Чак в чёрной бейсболке, прикрывающей его короткие светлые волосы. Удерживая руки в карманах и запрокидывая голову на небо, он рассматривает еле проступающие звезды. Сейчас на нем сидит простая черная футболка с белоснежной надписью и чёрные слаксы.

– Надо же, ты сегодня не в рубашке, – проговариваю я, открывая дверь и усаживаюсь на диван, моля о том, чтобы чувства при виде него не взяли вверх.

– Надо же, ты ещё не готова, – вскидывает руки он, прикрывая дверь. – Лилибет, мы же договаривались…

Не могу взглянуть ему в глаза.

В любое время и в любой момент, как только я вижу его, мне сразу же хочется тут же расплакаться на его плече, рассказать все то, что навалилось на меня за то время, пока мы не виделись, рассказать, как мне ужасно жаль маму и за что ей такое наказание, рассказать насколько я отчаялась и отправила свою анкету на отбор…

Но я поклялась самой себе, что никому не расскажу о своих проблемах.

– Где мама? Она дома? – спрашивает Чак, бегло оглядывая гостиную и кухню.

Я продолжаю бесцельно смотреть в одну точку в телевизоре, не передвигая взгляд, в глубине души надеясь, что Чарли не встанет напротив меня и не увидит мое состояние. Вопрос про маму ещё сильнее задевает мои чувства, и я стараюсь подавить бурю эмоций, которая так и норовиться вырваться наружу.

– Почему молчишь? – по голосу Чака я могу предположить, что он медленно, но верно приближается в мою сторону.

– Я не смогу поехать на ужин к твоим родителям, – резко подрываясь с места, выпаливаю я, быстрым шагом направляясь к окну, пытаясь подавить нервную дрожь в руках.

В ответ я наталкиваюсь лишь на безмолвную тишину, разрезающую глухое пространство между нами.

– Эли, – негромко произносит Чарли, едва касаясь моего плеча, – что-то случилось?

Прикрываю глаза и крепко сжимаю губы, чувствуя, как по щекам катятся жгучие слёзы. Пряча лицо под ладонями, я всеми силами пытаюсь сдерживать всхлипы, которые предательски стараются вырваться наружу, но все мои труды оказываются напрасными и эмоции берут вверх над возможностями.

Чак без особых усилий разворачивает меня лицом к себе, удерживая за плечи, и я уже не сопротивляюсь. Аккуратными движениями он отрывает мои ладони от лица, пытаясь взглянуть мне в глаза и спустя пару секунд наши взгляды встречаются. За пеленой настилающих слез я вижу его сосредоточенные черты лица, два расплывчатых аквамарина обеспокоенно блуждают по моему лицу, а теплые ладони стараются ненавязчиво избавиться от наступающих слез. Его бейсболка теперь повернута козырьком назад, чтобы лучше рассмотреть мое состояние.

Я зажмуриваю глаза. В последний раз он видел меня в подобном состоянии примерно пять лет назад, когда умерла моя любимая собака; в тот момент он пытался меня успокоить всеми силами и способами и, в конце концов, ему это удалось. И я с трудом сдерживаюсь, чтобы не выпалить ему все, что творится на душе, смыкая губы в плотную линию.

– Лилибет, – шепчет Чарли, удерживая мое лицо в теплых ладонях. Его лицо – точное отображение синонимов жалости, обиды и злости. Но … почему он злится?

Он мгновенно хватает меня за руку и ведет в сторону двери. Я подаюсь вперед за юношей, на ходу пытаясь смахнуть слезы с влажных щек, которые неприятно щипает от очередного потока вечернего копенгагенского ветра. В нос ударяет мягкий вечерний запах родного города, а в ушах раздается резкий звук сигнализации, оповещающий о том, что двери автомобиля разблокированы. Чак одним ловким движением руки открывает черную дверь машины, а второй рукой подталкивает меня на переднее пассажирское сидение, и через мгновение дверь захлопывается. Спустя несколько секунд раздается рев мотора и вот мы уже едем по главной дороге города в неизвестном направлении.

В салоне авто господствует оглушающая, звенящая тишина, время от времени прерывающаяся ревом мотора и сигналами проезжающих мимо автомобилей. Мой вялый взор полностью направлен в окно справа от меня. Я замечаю, как водитель постепенно набирает скорость, объезжая практически всех участников дорожного движения на пути. Перевожу взгляд на Чарльза и понемногу осознаю, что прежде не видела его таким сосредоточенным и серьезным за рулем автомобиля. Его руки намертво сжимают руль, губы плотно сжаты с одну ровную линию, брови сердито встречаются на переносице, а взгляд сосредоточен и полон стальной решимости.

Сейчас он совершенно отличается от того маленького и озорного Чарли, с которым я познакомилась тринадцать лет назад на том судьбоносном перекрестке. Неужели это тот мальчик, который рассказывал мне страшные истории, а потом успокаивал, пытаясь развеселить самыми примитивными детскими анекдотами? Неужели это тот самый мальчик, который портил мои платья мороженым и пытался доесть его на моей одежде под мой заливистый смех, полностью испачкавши свое лицо? Это правда тот мальчик, который несколько лет подряд на Хэллоуин переодевался в своего любимого человека-паука и нелепо пытался спасти меня от остальных ведьм, призраков, пришельцев и противных тыкв?

Это правда он?

Но прямо сейчас передо мной совершенно другой – повзрослевший, возмужавший и уверенный в себе Чарльз – никак не Чарли.

Он замечает мой пристальный взор и бросает быстрый взгляд в мою сторону, продолжая хмурить брови. Автомобиль постепенно сбавляет скорость, приближаясь к белоснежному пляжу Амагер. В глаза бросаются знакомые деревья, огромные велосипедные дорожки, протяженностью в несколько километров и блики от разноцветных фонарей, окружающих практически все пространство пляжа. Чак аккуратно паркуется возле моста, объединяющего город и пляжный остров Амагер. Невооруженным глазом видно, что на пляже практически никого нет, только одинокие волны, ритмично плещущиеся из стороны в сторону, не теряющие надежду хоть на кого-нибудь натолкнуться. Пассажирская дверь осторожно открывается, и я опираюсь на крепкую руку Чарли.

Он блокирует двери автомобиля и, продолжая удерживать мою руку, ведет меня по мосту, направляясь в сторону пляжа. Спустя некоторое время, не проронив ни слова, мы оказываемся на мягком и практически белоснежном песке, продолжая наблюдать за спокойным морем. Хватка Чака ни на секунду не ослабевает и вот уже несколько минут он удерживает мою ладонь, будто боится, что, если отпустит меня – я улечу с первым порывом ветра на другой конец берега, словно невесомое перышко.

Спустя какое-то время я, наконец, отрываюсь от гипнотизирующих волн, поднимая любопытный взгляд на Чарльза. Он выше меня на целую голову, поэтому мне приходится чуть отстраниться от него, чтобы тщательно и скрупулезно рассмотреть его знакомые сосредоточенные черты лица. Замечаю, как напряженно играют желваки, как рассредоточенный взгляд прищурено блуждает по бескрайнему морю, как плотно сжимаются и разжимаются губы.

Он знал, он всегда знал, что мне нужно и как поступить в той или иной ситуации; именно поэтому мы сейчас стоим на берегу моря и любуемся закатом, каждый погруженный в свои мысли.

Он всегда все знал…

Как же я раньше этого не замечала?

Как же я не замечала всю его заботу обо мне, словно о своей маленькой и бестолковой сестрице, принимая все как должное? Неужели все эти тринадцать лет я пробыла полной эгоисткой по отношению к своему лучшему другу? Чего только стоит его помощь и содействие в лишении свободы моего, теперь уже бывшего отчима?..

А чем я ему помогала? Чем все это время я его радовала? Бестолковыми и глупыми подарками на дни рождения? Полностью осознавая весь трагический масштаб ситуации, я чуть не падаю наземь от собственного бессилья. За все годы нашей дружбы я не сделала ничего подобного всех поступков Чарльза вместе взятых.

– Прости меня, – вырывается из груди хриплый голос, с легкостью заглушенный небольшими волнами.

– Я хочу знать, что случилось, – твердо проговаривает он, не отрываясь от малинового заката, распластавшегося по всему побережью; часть его волос, которую не скрывает бейсболка, неугомонный ветер колышет из стороны в сторону. – Тебя кто-то обидел?

Я невольно вздрагиваю, неожиданно улавливая его голос спустя некоторое время после моих слов. Практически с этого вопроса начиналось наше знакомство десять лет назад, но, как и сейчас, тогда я ему не сразу рассказала причину своих слез. Закусывая нижнюю губу до невыносимой боли, я глубоко выдыхаю.

– Нет, – только и всего вырывается из моей груди, – прости, что не смогла приехать к твоим родителям, я … сейчас правда не могу.

Чак пару раз понимающе кивает, все еще не отрывая взгляд голубых глаз от малинового неба.

– Ты ведь расскажешь мне, в чем дело? – с малой толикой сомнения спрашивает он, крепче сжимая мою ладонь.

Мгновение во мне бушуют волны противоречий. А может все же стоит рассказать ему все, что накопилось глубоко внутри? А что изменится, если я все расскажу? Жалостливые взгляды в мою сторону лишь участятся с новой силой? Ну, уж нет, Элизабет, ты заключила пари между собой и поклялась никому ничего не рассказывать, пока не прояснится что-то конкретное и определенное.

– Я тебе обязательно все расскажу, – с легкой улыбкой на лице проговариваю я, продолжая смотреть в его сторону, – только чуть позже.

Чак впервые за все это время смотрит мне в глаза, по-прежнему хмуря лоб.

– Это ведь не угрожает твоей безопасности? – с сомнением спрашивает он.

Это угрожает жизни другому моему близкому человеку…

– Нет, не беспокойся, – выдыхаю я, стараясь улыбаться.

На его лице появляется едва заметная улыбка, когда он поднимает правую руку с серебряным кольцом.

– Кольцо. Помнишь? – говорит он, и я устало расплываюсь в улыбке, поднимая правую руку точно с таким же кольцом в ответ. – По крайней мере, ты больше не плачешь. Никто не стоит твоих слез.

Я смущенно опускаю голову вниз.

– Извинись за меня перед своими родителями, особенно перед мамой, – виновато проговариваю я.

– Да, мама расстроится, – отвечает Чак, поджимая губы, – она так хотела увидеть тебя сегодня.

Мысленно представляю, в каком состоянии я бы сидела у него дома и меня бросает в дрожь.

Я изображаю вялую улыбку на лице и крепче сжимаю его кисть. Одной рукой Чак снимает свою черную бейсболку и надевает на меня, чтобы прохладный морской ветер прекратил трепать мои волосы и оставил их в покое, сооружая из них узлы.

Глава 5

– Девочка моя, просыпайся, – раздается голос мамы из кухни, – тебе пришло письмо с королевским гербом.

Открывая глаза, я резко подаюсь вперед, на бегу откидывая одеяло. Рывком открывая дверь своей комнаты, я натыкаюсь на удивленное лицо мамы, которая продолжает удерживать в руках белоснежный конверт с письмом. Я выхватываю у нее из рук конверт из плотной бумаги и тут же принимаюсь распаковывать содержимое.

– Что случилось? – обеспокоенно спрашивает мама. – Откуда это письмо?

 Я не замечаю ее вопросов, полностью погруженная в долгожданное содержимое. Откладывая белоснежный конверт на стол, я принимаюсь разглядывать плотную бумагу формата А4, наблюдая за идеальным каллиграфичным почерком:

«Уважаемая Элизабет Хансен,

С удовольствием приглашаем вас на отборочный тур, который состоится седьмого июня в 15:00 по адресу:, Copenhagen, Frederiksborg Slot 10, 3400 Hillerød, Denmark. Будем рады видеть вас в назначенное время в назначенном месте! Еще раз предупреждаем, что на первом отборочном туре вас ожидает полный медицинский осмотр. Желаем удачи!

С уважением, Администрация отборочного тура».

В конце письма аккуратно выведена печать с гербом королевской фамилии и размашистая подпись администрации отбора.

– Это что, какая-то шутка? – недоуменно спрашивает мама, дочитывая письмо до конца.

Я с визгом радости принимаюсь обнимать ее, медленно покачиваясь из стороны в сторону, словно китайский болванчик.

– Мама! Это же такой шанс! – громко сообщаю я, отрываясь от объятий.

– Эли, ты шутишь? – с недоверием проговаривает мама, отбирая письмо. – Ты же не глупая девочка и должна понимать, что этот конкурс заранее куплен!

– Мамочка, не переживай, моя задача продержаться там как можно дольше, чтобы нам выплатили как можно больше пособий, – я целую ее в щеку. – Стоп, седьмое июня уже сегодня! Я в душ и собираться!

Когда я направляюсь в душевую, со стороны мамы доносится разочарованный вздох.

Все утро я привожу себя в порядок, попросту забывая про завтрак и обед. Когда мои волосы идеально уложены, естественный и неброский макияж готов, а классическое облегающее платье цвета пудры аккуратно висит на вешалке – я, наконец, решаю уделить немного времени обеду.

– Эли, я все-таки против, чтобы ты участвовала в этом шоу с камерами, – обеспокоенно говорит мама, пододвигая мне тарелку с бутербродами Андерсена, – ты прекрасно знаешь сегодняшнюю политическую обстановку в нашей стране.

– Мам, я тебе обещаю, все будет хорошо, – утешаю ее я, запивая вишневый сок, – тем более, меня еще никто никуда не взял. Или ты боишься, что прекрасный принц разобьет мне сердце?

Лицо мамы остается непроницаемым, впервые за последнее время я не могу прочесть ее эмоции.

– Это не шутки, – наконец проговаривает она, – это может привести к серьезным последствиям для нашей семьи.

– Я не понимаю, почему ты так беспокоишься по этому поводу? Мы что, скрываемся от государства? – недоумеваю я, дожевывая бутерброд.

– А что будет потом, когда ты вернешься из этого шоу? Ты думала об этом? Ты подумала о дальнейших действиях? – не унимается мама, закидывая меня вопросами.

– Мам, все будет хорошо, – уверяю я, допивая сок, – устроюсь в ресторан через дорогу, где работает Карен. Да и потом, после отбора, может быть, появится много других предложений, и мы обязательно накопим на твою операцию.

Мама обреченно вздыхает, опуская взгляд вниз.

– Я побежала, пожелай мне удачи! – по пути говорю я, обувая черные туфли на танкетке.

–Удачи… – раздается тихий голос мамы.

От моего дома до дворца Фреденсборг – около тридцати километров езды или около десяти станций метро, так как он находится за чертой города. Я благополучно добираюсь до ворот дворца, изнемогая от желания снять туфли и, наконец, пойти босиком. У ворот Фреденсборга уже образовалась приличная очередь из разнообразных девушек, которые то и дело постоянно что-то обсуждают. Некоторые пришли сюда целыми компаниями, а кто-то, как и я пришел на отбор поодиночке. Возле самих ворот стоит молодой парень с планшетом в руках, на нем светло-розовая футболка организатора с логотипом отбора и бейсболка того же цвета. По бокам от него стоят два суровых охранника, преграждая путь незваным гостям. Судя по слухам из толпы, юноша с планшетом удостоверяется в личности каждой девушки, проверяет наличие ее имени в списках приглашенных, затем выдает специальный пропускной тоненький браслет.

Я встаю в очередь за одинокой молчаливой девушкой в легком летнем сарафанчике бежевого оттенка, едва прикрывающий ее бедра. Ветер слегка колышет ее длинные волосы цвета молочного шоколада, она то и дело пытается придерживать челку, чтобы она не перекрывала ей взор.

– Но такого не может быть! – раздается возмущенный женский крик из очереди.

– Кэтрин, я тебе еще раз повторяю, тебя нет в списках приглашенных. Ты можешь отправить анкету на участие повторно, а сейчас, прошу, не задерживай очередь и покинь дворец. – раздается монотонный голос парня с планшетом. – Следующая девушка!

Гул в очереди возобновляется с новой силой, и с нахмуренными бровями девушка покидает очередь, уходя в противоположную сторону дороги.

От волнения я поджимаю губы, ощущая, как в ладонях начинает скапливаться пот. А вдруг меня тоже нет в списках приглашенных и я, так же, как и эта девушка с позором вылечу отсюда?

– Тоже волнуешься, что тебя нет в списках? – со слабой улыбкой на лице спрашивает девушка в бежевом сарафане, поворачиваясь ко мне лицом.

Я замечаю ее едва выделяющиеся рыжие веснушки в области носа и щек, а глаза непередаваемого янтарного оттенка с неподдельным интересом стреляют в мою сторону.

– Да, есть немного, – признаюсь я, громко выдыхая.

Девушка широко улыбается и протягивает свою тонкую кисть вперед.

– Меня Марта зовут.

– Элизабет, – я отвечаю на рукопожатие и сжимаю ее прохладную ладонь.

– Ты знаешь, что сегодня будет? – спрашивает Марта, бросая взгляд на компанию девушек позади нас, которые постоянно над чем-то хохочут. – Поговаривают, на первом отборочном туре много кого сливают.

– Понятия не имею, – я пожимаю плечами, провожая взглядом впередистоящую девушку с браслетом на руке, – твоя очередь.

– Марта Ларсен, – мягким голосом проговаривает девушка, поправляя прядь выбивающихся каштановых волос за ухо.

– Марта Ларсен, Марта Ларсен, Марта … – монотонно повторяет парень с планшетом, напрягая нас обеих, – а вот, нашел, держи браслет и проходи во дворец в первую залу.

Девушка оглядывается на меня с широкой улыбкой на лице, я отвечаю ей тем же. Она принимает браслет и, минуя двух охранников, следует по широкой дорожке, ведущей к роскошным дверям дворца.

Парень кивает в мою сторону, поджимая губы, всем своим видом напоминая мне, что я здесь не одна и своей медлительностью очень даже задерживаю очередь.

– Элизабет … Элизабет Хансен, – прерывисто сообщаю я с глупой улыбкой на лице, поджимая ладони.

– Так, Элизабет, Элизабет, Элизабет… – снова и снова повторяет он, листая огромный список имен на своем планшете, – Хансен, наконец-то, нашел твое имя, бери браслет и ступай за остальными.

Я мысленно выдыхаю с облегчением, принимая от него красный силиконовый браслет с логотипом отбора, и натягиваю его на левую руку. Минуя двух охранников, я захожу на территорию дворца, удивляясь его просторами и необыкновенной красотой.

Фреденсборг выполнен в стиле барокко: крыша с острыми штыками напоминает цвет свежескошенной травы, а сам дворец покрыт белоснежной укладкой. Дворец представляет собой квадратное полутораэтажное здание, которое венчает центральный купол. От дворца расходится сеть дорожек, размечающих границы охотничьих угодий.  Перед главным входом располагается восьмиугольный двор, с восточной стороны дворца организованы площадка для верховой езды и длинные конюшни, а рядом с дворцом находится небольшая оранжерея.

Возле главных дверей я замечаю Марту, которая машет мне своей тонкой кистью, зазывая во дворец. Я увеличиваю шаг и через несколько секунд оказываюсь на огромном крыльце.

– Пошли скорей, – радостно говорит она, – мне не терпится посмотреть дворец.

И вправду, дворец закрыт для посещения туристов многие годы. Простым смертным разрешают посещать лишь небольшую часовню, в которую можно попасть и не заходя в сам дворец.

Внутреннее убранство дворца кажется намного богаче и вычурнее, нежели внешние фасады. Высокие потолки, увенчанные различными фресками, бесконечные коридоры с нескончаемыми портретами монархов Дании, все выполнено в стиле позднего барокко и рококо с малой толикой классицизма.

Нас встречает девушка с высоким белокурым хвостом, одетая в ту же светло-розовую футболку с логотипом отбора, удерживающая в руках огромное количество бумажек.

– Добро пожаловать, девушки! – восклицает она, преграждая нам путь, одновременно высматривая наши браслеты. – Могу я узнать ваши имена и фамилии?

– Марта Ларсен, – проговаривает моя здешняя подруга.

– Элизабет Хансен, – отчеканиваю я.

– Большое спасибо! – добродушно восклицает она, одновременно занося наши данные в свой планшет. – Прошу вас, проходите в дверь под номером один в правом углу напротив лестницы.

Мы благодарно киваем девушке и проходим к двери точно по ее указаниям. Возле двери не оказывается никакой очереди, и мы решаем аккуратно постучать в деревянную двухметровую дверь с позолоченной ручкой. Отворяя дверь, мы благополучно проходим в кабинет, где за небольшим столом сидят две девушки в аналогичных футболках организаторов пудрового оттенка.

– Проходите, пожалуйста, – громко восклицает одна из них. – Ваши имена?

Меня начинает напрягать, что на каждом углу мы вынуждены представляться.

После того, как мы вновь представляемся, другая девушка, чуть покопавшись в бумагах, выдает нам медицинские листы, на которых крупным шрифтом напечатаны наши имена, и я вздыхаю с облегчением, что нам больше не нужно будет представляться.

– С медицинскими листами вы можете пройти в дверь под номером два, она находится напротив двери под номером один, там объяснят, что вам нужно будет сделать, – добродушно объясняет первая девушка-организатор.

– Спасибо, – хором проговариваем мы и удаляемся точно по указанию девушки.

Подходя к двухметровой двери с прикрепленным листком А4, на котором указана цифра два, мы занимаем очередь за другими двумя девушками. По ним видно, что они не в восторге от всей этой ситуации и очень сильно из-за чего-то переживают.

Я принимаюсь рассматривать медицинскую карту, разворачивая ее полностью. Перед моим взором появляется бесконечный список врачей, которых, судя по всему, мы должны пройти прямо сейчас.

– Гинеколог? – удивленно вскрикивает Марта, рассматривая свою карту. – Дантист? Я с детства до трясучки боюсь дантистов!

– Если честно, я думала мы пройдем только терапевта, – я удивленно поднимаю брови, продолжая читать список врачей.

Две девушки, стоящие перед нами, разворачиваются в нашу сторону с обеспокоенными лицами.

– И это еще не все. Мы должны будем сдать большое количество анализов на венерические заболевания, а также на различные генетические отклонения… – констатирует одна из них, крепко прижимая свою медицинскую карту к себе.

– А до вас буквально десять минут назад из этой двери выбежала девочка в слезах, и знаете почему? – напрягает обстановку вторая девушка с ярко-рыжими кудрявыми волосами. Мы с Мартой отрицательно качаем головой. – Все потому, что она не девственница!

Я замечаю, как Марта от удивления раскрывает рот, прикрывая его ладонью.

– Поэтому если вы не… то вам лучше уйти прямо сейчас, – шепотом добавляет вторая.

Одним движением руки я хватаюсь за лоб, выдыхая воздух. Признаться честно, я не думала, что первый отборочный тур будет таким жестким. Зачем они так издеваются над нами?

– Ну, мне не о чем беспокоиться, – признается Марта, пожимая плечами, и направляет вопросительный взгляд в мою сторону.

– Ах, да, да, мне тоже не о чем, – тихо проговариваю я, смущенно опуская взгляд на деревянный паркет не первой свежести.

В коридоре раздается звук скрипучей двери и звон каблуков по паркету. Из кабинета выходит девушка с медицинской картой в руках и широкой улыбкой на лице.

– Прошла? – с интересом спрашивает девушка с копной рыжих волос.

– Да, у меня все в порядке, осталось дождаться результатов нескольких анализов через три дня и, можно сказать, я уже принята! – она восхищенно хлопает в ладоши и под звон каблуков удаляется по длинному коридору.

Из кабинета выглядывает женщина средних лет в белом халате и, осматривая нас четверых, аккуратно снимает медицинскую маску на лице.

– Можете проходить все вчетвером, – отстранённым голосом отчеканивает она и удаляется обратно в кабинет.

Мы переглядываемся друг с другом и по очереди заходим в кабинет. Помещение трудно назвать кабинетом, это целый бальный зал, в котором располагаются несколько деревянных столов за каждым из которых сидят люди в белых одеждах, их разделяют только обычные белоснежные перегородки. Мы по очереди подходим к столу той женщины, которая нас пригласила и каждого из нас она распределяет по докторам. Первым мне достается дантист.

Я медленно подхожу к мужчине средних лет крепкого телосложения с легкой трёхдневной щетиной. Он аккуратно раскладывает свои инструменты, чтобы принять следующего пациента.

– Не стесняйся, проходи, – спокойным голосом проговаривает он, осматривая меня с ног до головы с легкой улыбкой на лице.

Я усаживаюсь в кресло, подавая медицинскую карту доктору.

– Посмотрим, что тут у нас, открываем ротик, – мягко произносит мужчина.

Спустя несколько минут доктор заканчивает осмотр с формулировкой «здорова», ставит печать, подпись и отдаёт медицинскую карту мне в руки. Далее меня ожидает отоларинголог. Милая девушка доброжелательно приглашает меня к себе на осмотр, меня ожидает проверка ушей, горла и носа. После завершения осмотра доктор ставит печать и подпись на моем бланке и благополучно отдаёт его мне. Я прохожу к первому свободному врачу и усаживаюсь на стул рядом со столом офтальмолога. Опрятная женщина средних лет говорит мне прикрывать по очереди глаза и озвучивать буквы, на которые она показывает указкой.

– Конечно, у тебя не сто процентное зрение, но это не страшно, – с улыбкой проговаривает доктор, расписываясь на моем бланке, и подмигивая, добавляет, – жить можно.

Я с ужасом и трясущимися руками направляюсь к последнему доктору. Гинеколог находится в отдельном помещении, в небольшом кабинете, который разделён одной шторкой на две части. Я прохожу в кабинет, подавая свой бланк женщине средних лет приятной наружности.

– Проходи, пожалуйста, не стесняйся, – спокойным голосом говорит она, указывая на гинекологическое кресло, с интересом рассматривая мою медицинскую карту.

Спустя несколько минут, когда женщина убеждается, что я готова к осмотру – натягивает белые резиновые перчатки на тонкие длинные пальцы и готовит инструменты для сбора анализа.

– У тебя есть предрасположенность к онкологическим заболеваниям? Есть родственники с проблемами сердца?

Я сглатываю, вспоминая про диагноз, который на днях поставили маме.

– Нет, – лгу я, крепче сжимая ладони.

– Хорошо, сейчас я возьму у тебя несколько анализов сразу, только не пугайся и расслабься, – сообщает она, приступая к процедуре.

Спустя некоторое время, заканчивая сбор анализов, я наблюдаю, как врач заполняет мою медицинскую карту.

– Результаты анализов тебе пришлют по почте через три рабочих дня, – сообщает она, расписываясь в бланке, – когда анализы будут известны организаторам, станет понятно прошла ты первый отборочный тур или нет. Желаю удачи!

– Спасибо, – я выдавливаю слабую улыбку на лице и с облегчением выхожу из кабинета.

Последний кабинет на сегодня это забор мочи и крови. В отдельном помещении меня радушно встречает бабушка в белом комбинезоне, приглашая присесть на кушетку и зажать кулак. Обрабатывая место забора крови, она принимается менять пробирку за пробиркой с красным содержимым. Пытаясь встать с кушетки, я ощущаю легкое головокружение и резко опираюсь об стену.

– О, моя дорогая, у кого-то низкое давление? – добродушно проговаривает бабушка с легкой улыбкой на лице. Через несколько секунд она протягивает мне одноразовый стаканчик с водой, – выпей водичку и посиди пока, вот тебе баночка, сходишь в туалет и принесёшь ее мне обратно.

Я мельком киваю и спустя несколько минут выполняю просьбу женщины. Выхожу из кабинета анализов, аккуратно прижимая кусочек ваты к кровоточащей вене, и отдаю медицинский бланк женщине, к которой мы подходили изначально. Пока она сверяет подписи и печати докторов, я мельком осматриваю зал и замечаю новых девушек, проходящих осмотр.

Раздается резкий хлопок двери. Из кабинета гинеколога в зал выходит разъяренная девушка с короткими чёрными волосами, проколотым носом и разноцветными татуировками на всю левую руку.

– Это полный бред! – кричит она, размахивая руками во все стороны. Всего на миг я замечаю, что на ее руках уже отсутствует красный пропускной браслет.  – Все это несправедливо!

Она гневно хлопает дверью зала, но ее приглушенные крики продолжают звенеть в воздухе ещё несколько секунд.

– Все хорошо, – сообщает женщина, возвращая мне медицинский бланк с готовыми печатями и подписями всех докторов. – Сейчас проходи в зал номер три.

– Хорошо, до свидания, – говорю я на полпути к дверям.

Закрывая за собой огромную деревянную дверь, в коридоре я обнаруживаю Марту, которая, очевидно, дожидается меня.

– Ну, как все прошло? – с горящими глазами спрашивает девушка, придерживая свой бланк.

– Вроде все хорошо, – я слабо улыбаюсь, пожимая плечами.

– У меня тоже, – сообщает она, – говорят, в зале номер четыре мы будем показывать свои таланты или просто то, что умеем делать…

От неожиданности я удивленно приподнимаю брови.

– У меня была точно такая же реакция, когда я узнала об этом, – шепотом добавляет Марта.

В дебрях королевского дворца мы с трудом отыскиваем нужный нам зал и, за отсутствием очереди, я первая захожу вовнутрь. Внутреннее убранство этой залы на первый взгляд кажется намного уютнее прежних комнат и больше похоже на личный кабинет какого-нибудь герцога. На одной из стен красуется вселенских масштабов карта мира, посреди комнаты восседает небольшой стол из темно-красного дерева, на котором красуются бесконечные пачки документов и канцелярские принадлежности, на стене напротив карты расстилаются огромные стеллажи нескончаемых книг с тёмными обложками. Я улавливаю доброжелательную улыбку девушки лет тридцати пяти в очках с тонкой позолоченной оправой, сидящей за деревянным столом. Светлые крашеные волосы средней длины аккуратно уложены в конский хвост, а карие глаза излучают теплоту и непринужденность.

– Добрый день! – восклицает она, я отдаю ей свой медицинский бланк, и она принимается внимательно изучать мои данные. – Элизабет, так? Проходи, присаживайся, – она указывает на кресло напротив себя.

Некоторое время девушка изучает записи докторов в моем бланке, время от времени приподнимая тонкие брови.

– Что ж, я вижу, медосмотр ты прошла успешно, за исключением некоторых анализов, результаты которых будут известны через несколько дней, – констатирует она, поднимая взор карих глаз на меня. – Меня зовут Эмма, я психолог и будущий наставник всех избранных девушек отбора, а также главный помощник и советник по всем вопросам. Сейчас мы с тобой пройдём парочку тестов и немного побеседуем. Ты не против?

Девушка излучает искреннюю улыбку и полностью располагает к себе.

– Нет, я не против, – тут же отвечаю я.

Следующие пятнадцать минут я прохожу такие тесты как «Тест Люшера», «Тест СМИЛ» и «Я-структурный тест Аммона». К концу последнего теста мои мысли начинают путаться, а комната вокруг немного пошатываться. Последнее я все же списываю на сдачу анализа крови.

Эмма заканчивает проверять оставшиеся страницы теста и складывает руки на стол.

– Что ж, Элизабет, – ровно начинает она, – общая картина результатов тестов мне известна. Ничего плохого, негативного и лживого я в твоих ответах не заметила. А теперь поговорим в целом о нашем отборе. Что ты думаешь по этому поводу?

Я не ожидала таких провокационных вопросов, да и вообще не ожидала психолога на первом отборочном туре в целом. Несколько помедлив с ответом, я все же собираюсь с мыслями и выдыхаю.

– Конечно, меня привлекает перспектива быть принцессой, а впоследствии и королевой нашей страны, но все же я неоднозначно отношусь к отбору, – искренне парирую я.

Психолог удивленно приподнимает брови, явно заинтересованная моим ответом.

– Правда? Почему же? – задаёт вопрос Эмма, озадаченно поднося кисть руки к подбородку.

– А почему принц должен жениться на какой-то простолюдинке из народа? – говорю я, слегка улыбаясь. – Да, конечно, это момент сближения народа и королевской семьи в целом, но все же? Грубо говоря, через несколько лет королевские отпрыски вообще не будут иметь королевскую кровь.

– Справедливое замечание, – констатирует девушка, скрещивая руки на груди. – А как ты отнесёшься к тому, если узнаешь, что принц все это время находился в поле твоего зрения, допустим, был твоим соседом по улице, или твоим одноклассником, плохо успевающим по учебе, а может быть даже твоим бойфрендом?

Эмма устремляет взгляд в мою сторону, ожидая моей реакции на столь неординарный вопрос.

Но в ответ я лишь подавляю нервный смешок и устремляю взгляд на потолок.

– Такого просто не может быть, – через некоторое время, выговаривая я, продолжая улыбаться.

– Почему ты ответила, не подумав, Элизабет? – спрашивает психолог, с интересом наклоняя голову в сторону.

– Потому что я уверена, что в моем окружении нет таких людей, – спокойным тоном проговариваю я, сохраняя забавную улыбку на лице.

– Чтобы так утверждать у тебя должны быть хорошо развиты интуиция и наблюдательность, – констатирует она, – ты можешь похвастаться этими качествами?

Несколько секунд я медленно оглядываю своего собеседника, собираясь с мыслями.

– Когда ты ответила «справедливое замечание» на мою точку зрения по поводу отбора, ты сразу же скрестила руки на груди, что означает, что ты не согласны с моим мнением по этому поводу, – сообщаю я. – Скрещивание рук всегда выдает желание защитить свою веру от сомнений другого и поэтому становится намеренным действием. Люди никогда не скрещивают руки просто так.

– Значит, тебе знакомо такое понятие как «язык жестов»? – удивляется Эмма.

Я несколько раз киваю.

– Это очень хорошо, значит тебе известно, как вести себя в обществе, – заключает психолог.

– Скажем так, мне известно, как правильно себя преподнести, – сообщаю я, сохраняя торжественную улыбку на лице.

– Прекрасно, Элизабет, это умение тебе очень пригодится в будущем, – сообщает девушка, передавая бланки мне в руки. – Было очень приятно с тобой пообщаться, буду ждать тебя в рядах избранных. Желаю удачи!

– Большое спасибо, мне тоже было приятно побеседовать, – признаюсь я, направляясь к двери.

– Элизабет? – раздается мое имя за спиной.

Я медленно разворачиваюсь с озадаченным видом, крепко прижимая бумаги к себе.

– Прости за вопрос, но ты никогда не думала поступить в университет на криминального психолога? – интересуется Эмма.

Я нахмуриваю брови, задумчиво направляя взор на потолок.

– Нет, я совершенно не думала об этом, – честно признаюсь я.

– Я ни в коем случае не призываю, но тебе стоит задуматься об этом, у тебя есть все задатки, – искренне советует психолог.

Я несколько раз киваю и с озадаченным видом выхожу из кабинета, уступая дорогу Марте.

Сама того не замечая, полностью погружённая в мысли, я ковыляю до двери под номером четыре. Возле дверей уже образовывается небольшая очередь из шести девушек, каждая из которых что-то репетирует, повторяя и заучивая снова и снова.

– Здесь что-то типа шоу талантов? – спрашиваю я у девушки, которая повторяет одну и ту же строчку стихотворения несколько раз подряд.

– Что? Ах, да, что-то вроде того, – отстранённо отвечает она спустя некоторое время.

Огромная двухметровая дверь залы отворяется и оттуда выходит довольная девушка с чехлом от скрипки в руках.

– Ну, как? – хором накидываются на неё девушки.

– Все прошло хорошо, я бы даже сказала идеально! – воркует скрипачка, эмоционально вскидывая руки вверх.

Вокруг раздается облегчённые выдохи девушек и одна из них с белоснежным альбомным листом в руках заходит вовнутрь.

Я наблюдаю, как скрипачка исчезает из моего поля зрения и меня мгновенно осеняет. Когда я была в пятом классе, Чак впервые принялся учить меня играть на огромном чёрном рояле, который до сих пор благополучно располагается в его гостиной. И хоть поначалу мне это занятие жутко не нравилось, со временем я освоилась и мне даже начало доставлять удовольствие то, что у меня начали получаться сложные произведения без фальшивых нот. В который раз я уже вынуждена благодарить Чарли? Осталось только надеяться, что в этой зале присутствует хоть какой-нибудь синтезатор…

Очередь передо мной со временем редеет, и чем ближе я подхожу в двери, тем сильнее потеют мои ладони.

– Переживаешь? – доносится до меня мягкий голос Марты, только что пришедшей от кабинета психолога. Я молчу, в ответ лишь неуверенно пожимая плечами. – Не волнуйся, у нас с тобой все получится.

Я пытаюсь выдавить хоть какую-нибудь улыбку, глядя в ее светящиеся глаза цвета янтаря, замечая, как из залы выходит девушка, за которой я занимала очередь. На ее лице отображены обида и отчаяние, перемешанные со страхом и злостью. Она сердито поджимает губы, хлопая дверью как можно сильнее, и мы все понимаем, что она не прошла первый этап отбора.

Я осознаю, что настала моя очередь и хватаюсь за холодную ручку двери, мысленно вспоминая все заученные назубок композиции Людвига Ван Бетховена, заодно коря себя, что никак не готовилась к этому моменту заранее.

Чувствую себя словно на решающем экзамене, который может изменить всю мою жизнь, как в лучшую сторону, так и в худшую, ведь все целиком и полностью зависит только от меня.

Прихожу в себя, когда слышу звук закрывшейся за мной меня двери, эхо которого раздается на всю огромную залу. Обвожу помещение беглым взглядом и наблюдаю перед собой зал внушительных размеров с панорамными окнами, покрытыми элегантными французскими шторами стиля барокко карамельного цвета. Ближе к окну занимает большое пространство белый рояль, от одного вида которого я мысленно выдыхаю, но на одном рояле организаторы решили не останавливаться, подле него располагаются скрипка, контрабас, виолончель и саксофон. Посреди зала, напротив дверей, располагаются несколько столов, покрытые красной скатертью, за которыми восседают женщина средних лет, мужчина и совсем юная девушка.

Я нервно сглатываю, несколько раз обводя взглядом членов жюри, но стараясь не показывать волнения, мысленно собираю всю свою волю в кулак и делаю уверенные шаги в сторону столов.

– Добрый день, – уверенно проговариваю я, и мой голос эхом прокатывается по всему залу.

Подойдя к столу посередине, я кладу свои документы женщине средних лет с короткими аккуратно уложенными и обесцвеченными волосами на голове. Она уверенно берет медицинскую карту и заключения психолога в руки, одновременно натягивая очки в позолоченной оправе на глаза, и приступает бегло изучать документацию. Все это время я с легкой улыбкой на лице обвожу уверенным взглядом остальных членов комиссии отбора. Мой взгляд падает на молодую девушку примерно моего возраста, скромно сидящую по правую руку от женщины с обесцвеченными волосами. Она держит ровную осанку, словно проглотила стержень и записывает что-то в тоненькую тетрадь. Ее роскошные длинные волосы цвета спелой пшеницы аккуратно уложены назад в высокий хвост, а на тоненьких губах красуется скромная помада бежевого оттенка. Одета она так же скромно и не вычурно: на ней идеально сидит однотонная белоснежная блузка и классический пиджак персикового оттенка. Словно замечая, что я наблюдаю за ней, она поднимает взор небесно-голубых глаз, наши взгляды в ту же секунду встречаются и легкая, едва заметная улыбка касается ее губ.

– Элизабет Хансен, – строгим голосом протягивает женщина, правой рукой снимая очки, – позволь нам представиться. Меня зовут Каролайн Оберг, я буду преподавать избранным девушкам уроки этикета и светской беседы, а также королевской походки и многое другое. По левую руку от меня герцог Виборг, близкий друг Его Величества, – я улавливаю оценивающий взгляд бледно-зеленых глаз мужчины пятидесяти лет с каштановой бородой и аккуратно уложенными длинными усами, он мельком кивает. На мгновение, всего на секунду его глаза кажутся мне необычайно знакомыми. – По правую руку от меня Ее Высочество принцесса Шарлотта, младшая сестра кронпринца, с которой вы познакомитесь поближе чуть позже, если пройдете отборочный тур, конечно же, – женщина подавляет неуместный смешок и продолжает. – Итак, вы получили замечательные заключения от нашего психолога и без проблем прошли медкомиссию…

– Да, все верно, – подтверждаю я, сохраняя беспристрастную улыбку на лице. Когда ты за одно мгновение узнаешь, что прямо перед тобой сидит член королевской семьи – трудно сохранять спокойствие.

– Как вам известно, члены королевской фамилии должны иметь музыкальное образование и уметь играть хотя бы на одном музыкальном инструменте, – продолжает Каролайн. – Что вы можете нам исполнить и на каком инструменте? Или, быть может, желаете показать нам что-то другое?

Я выдерживаю недолгую паузу и набираю в легкие больше воздуха.

– Людвиг Ван Бетховен, багатель ля минор «К Элизе», – твердо заявляю я, слегка приподнимая подбородок вверх.

– Ваша тезка, что ж, интересно, – протягивает герцог Виборг, уверенно складывая руки на груди. – Пожалуйста, проходите к инструменту.

Ровным шагом я смело направляюсь к белоснежному роялю, стараясь держать осанку, втягивать живот и не опускать подбородок.

Ты справишься, Элизабет. Ты должна справиться, ради мамы…

Удобно усаживаясь на банкетку, я поправляю платье и поднимаю кисти рук вверх, мысленно пытаясь подавить предательскую дрожь. Фаланги опускаются на белоснежные до великолепия лаковые клавиши, нога опирается на пятку, дожидаясь момента нажать на педаль.

Секунда, две, три.

И мои пальцы плавными, медленными движениями начинают бегать по черно-белым клавишам, а стопа неуверенно нажимать на педаль. Спустя несколько секунд тонким слухом я улавливаю знакомые плавные ноты любимой мелодии и с этого момента я перестаю существовать как человек, полностью поглощенная вихрем нот. Мои пальцы становятся продолжением белоснежных лакированных клавиш, тело начинает покачиваться в ритм классической музыке, а правая нога поднимается и плавно опускается на педаль. Несколько минут в воздухе витают ровные и нежные звуки Бетховена; усиливает впечатление великолепное звучание музыки в этом зале, которая проносится заливистым эхом в огромных масштабах.  Музыка продолжает плыть и порхать, лаская слух, а в моем сознании всплывают приятные воспоминания о том, сколько раз мы с Чаком заучивали и репетировали ноты, доводя мои пальцы до абсолютного совершенства исполнения. По телу пробегают легкие мурашки, и я прикрываю глаза, когда пальцы завершают исполнение, плавно приземляясь на колени.

Мой слух встречается с абсолютной и пугающей тишиной и в сознании проносятся сотни ужасающих мыслей по поводу моего выступления. Неужели я фальшивила? Боюсь открыть глаза, боюсь посмотреть в сторону жюри, боюсь пошевельнуться…

Раздаются скромные аплодисменты в мой адрес, постепенно набирающие свой темп. Тяжело дыша, я осмеливаюсь открыть глаза, встать с банкетки и сдержанно поклониться в сторону жюри.

– Позволь поинтересоваться, – раздается тоненький голосок принцессы Шарлотты. – Кто был твоим учителем?

Все три пары глаз с интересом направлены в мою сторону. От волнения и растерянности я не знаю, куда деть руки, но тут же напоминаю себе, что нужно держаться достойно. Трогать тело, одежду или теребить что-то в руках – верный признак обеспокоенности и нервозности.

– Моим учителем был мой хороший друг, – кратко отвечаю я, несколько раз моргая.

Девушка удивленно вскидывает брови вверх, направляя озадаченный взгляд в сторону герцога. Герцог Виборг несколько раз прочищает горло, поправляя удушающий бордовый галстук на шее.

– Элизабет, должен признать, твое исполнение достойно похвалы, – заключает он, скрещивая ладони на столе.

– Безусловно, – продолжает Каролайн, прижимая правую руку к сердцу, – безусловно, мы будем рады видеть тебя в рядах избранных девушек. Поэтому поздравляем, Элизабет, ты заочно прошла первый отборочный тур. Через три рабочих дня будут известны результаты твоих анализов и, исходя от их заключений, мы будем решать, останешься ли ты на отборе и проходишь в следующий этап или же благополучно покидаешь его. Желаем удачи!

– Благодарю, – я коротко киваю и плавно удаляюсь из залы с ощущением маленькой победы в груди.

Радостная улыбка не покидает моего лица всю дорогу от рояля до лакированных двухметровых дверей, возле которых я встречаю несколько заинтересованных пар глаз, не позволяющих отойти от них ни на шаг.

– Ну что, ты прошла? – хором проговаривают две девушки как две капли воды похожие друг на друга. Их волосы морковного оттенка аккуратно уложены в длинные косы, а взгляд блуждающих изумрудных глаз намертво прикован к моему лицу. Они настолько худые, что создается такое впечатление, будто прикоснувшись к их скулам можно уколоться.

Я уверенно киваю, продолжая изображать улыбку победителя.

– Они в восторге от моего выступления, – убежденно говорю я, замечая оживленные взгляды в мою сторону.

– Ну, это мы еще посмотрим, – заявляет высокая блондинка с крашеными волосами и надменно толкает меня в плечо, высвобождая себе путь в зал.

Спустя секунду она закрывает за собой дверь и в очереди проносится недовольное шушуканье.

Я недоуменно приподнимаю брови, пытаясь сообразить, что только что произошло.

– Куда она влезает без очереди? – возмущается Марта, хмуря брови.

– Не обращай внимания, ты все равно успеешь показать себя, – пытаюсь поддержать я. – Буду держать за тебя кулачки. Надеюсь, мы еще увидимся.

– Спасибо, и я надеюсь, – дружелюбно улыбается девушка.

Благополучно выходя из дворца, я прохожу мимо бесконечных организаторов в бледно-розовых футболках и бейсболках аналогичного оттенка. Они то и дело бегают из стороны в сторону, окончательно и бесповоротно закопавшись в документах и планшетах. Не удивительно, ведь до окончания отбора заявок остается всего два дня и за последние несколько часов оставшиеся девушки в спешке пытаются пройти первый отборочный тур.

Минуя двух охранников и юношу с планшетом, который продолжает раздавать браслеты будущим участницам, я аккуратно иду по старинной каменной укладке, стараясь не упасть и не споткнуться на танкетке. Выходя за пределы замка, я продолжаю идти вниз по улице, торжественно улыбаясь и щурясь от яркого, палящего солнца и спустя несколько секунд ощущаю вибрацию в маленьком кармане сумки. На тусклом сенсорном экране высвечиваются несколько сообщений от Чарльза и, закрываясь рукой от солнца, я пытаюсь прочесть едва уловимые высвечивающиеся буквы:

«Ты где? У тебя все нормально???».

Я удивленно улыбаюсь, пытаясь понять почему так много вопросительных знаков и, сама того не замечая, натыкаюсь на капот черного блестящего автомобиля, возвращаясь в реальность после нескольких гудков машины. Вздрагивая от неожиданности и громких сигналов, я тут же убираю телефон в сумку, пытаясь разглядеть водителя автомобиля, напрочь забывая про сообщения.

Глава 6

Улавливая знакомый немецкий значок на сверкающем капоте автомобиля, я замечаю, как открывается дверь и из машины выходит парень в черных квадратных очках с атлетическим телосложением, которое подчеркивает облегающая черная футболка. Он проводит рукой по коротким каштановым волосам, и сбоку на шее я замечаю знакомую татуировку в виде черного перевернутого католического креста.

– Так и будешь стоять как вкопанная? – надменным голосом проговаривает парень. Одной рукой он облокачивается об крышу автомобиля, а другой на край дверцы.

– Ты за мной следишь? – недоумеваю я, вскидывая руки. – Вообще-то, я не мешаю твоей машине спокойно проехать дальше.

Макс с широкой улыбкой на лице снимает черные очки с таким видом, будто я только что сказала полнейшую чушь.

– Куда собралась такая красивая? – спрашивает он, оглядывая меня с ног до головы оценивающим взглядом, слегка приподнимая правую бровь, отчего на мгновение я испытываю легкое смущение, и мои щеки начинают пылать. Спустя секунду он направляет взгляд на дворец позади меня, и широкая улыбка на его лице тотчас же меркнет. – Или откуда… Ты ходила на отбор?

– А вот это уже не твое дело, – гордо заявляю я и, слегка приподнимая подбородок, пытаюсь обойти капот автомобиля, но не успеваю я сделать и шаг, как Макс одним резким движением хватает меня за запястье своей теплой массивной ладонью. В воздухе плавно расплывается знакомый аромат «Hugo Boss», словно окутывая меня своим расслабляющим шлейфом с нотками мяты и хвои.

– Да ладно тебе, я же пошутил, – протягивает он, и прежняя забавная улыбка вновь озаряет его лицо. На таком близком расстоянии я замечаю, как искрятся его глаза цвета свежезаваренного кофе с молоком и при дневном свете они кажутся практически серыми. – Садись, я тебя подвезу, – сообщает он и, улавливая малую толику протеста на моем лице – подходит к двери своего автомобиля и оборачивается, – и возражения не принимаются.

Я наблюдаю, как парень садится в автомобиль и продолжаю стоять как вкопанная, то открывая, то закрывая губы от возмущения, пока очередной гудок автомобиля не заставляет меня снова вернуться к реальности. Громко выдыхая, я дергаю ручку двери и усаживаюсь на прохладное сиденье авто.

Почему я согласилась? Чем таким обладает этот парень, что я слушаюсь его?

– Полегче с дверью, принцесса, – предупреждает он, приподнимая подбородок, чтобы аккуратно объехать впередистоящий автомобиль, – у меня нет с собой запасной.

С легкой улыбкой на лице я закатываю глаза, пристегивая ремень безопасности.

– Ты даже не спросил, куда меня отвезти, – констатирую я, наблюдая, как мы объезжаем Фреденсборг и выезжаем на дорогу, ведущую к городу.

– Я везу тебя туда, куда тебе нужно, – уверенно сообщает Макс, на мгновение бросая взгляд в мою сторону.

Меня всегда слегка раздражала эта мнимая мужская самоуверенность, причем иногда совершенно ни к месту.

– Надеюсь, я вернусь домой в целостности и сохранности?

– В целостности – да, в сохранности – не обещаю, – проговаривает он с широкой улыбкой на лице.

Несколько секунд мы едем молча, в салоне автомобиля продолжает играть едва приглушенная музыка. Подъезжая к светофору на въезде в город, водитель плавно останавливает авто и поворачивается ко мне, принимаясь рассматривать мое лицо с легким прищуром и чуть приподнятым уголком губ.

– Ну, рассказывай, – говорит он, – зачем подавала заявку на отбор? Неужели ты, как и все наивные маленькие девочки мечтаешь выйти замуж за принца на белом коне и жить в прекрасном замке?

– Я не собираюсь обсуждать это с тобой, – коротко говорю я, устремляя взгляд в лобовое стекло. – Да и вообще, с чего ты взял, что я оттуда?

Несколько секунд Макс смотрит на меня как на умалишенную и медленно обхватывает мою левую кисть, приподнимая ее вверх, на которой красуется красный силиконовый браслет с логотипом отбора.

– Ты думаешь, я настолько глуп? – надменно проговаривает он, опуская руки на руль.

На светофоре загорается зеленый цвет, и автомобиль продолжает свое плавное движение по дороге в Копенгаген.

– Повторюсь, я не намерена с тобой это обсуждать, – я твердо продолжаю настаивать на своем.

– Ладно, ладно, – наконец сдается он, слегка приподнимая руки, сгибая их в локтях. – Не кипятись, принцесса. Ты же умеешь читать эмоции, так посмотри на мое лицо, на нем нет даже и намека на то, чтобы сейчас чем-то уколоть или обидеть тебя.

– Сейчас на твоем лице я вижу только легкую ухмылку, – констатирую я, складывая руки на груди.

– Тебя она раздражает? – удивляется он, вопросительно изгибая брови. – Я думал эта ухмылка мне очень даже идет.

– Ты ошибся, с кем не бывает, – говорю я, подавляя легкий смешок.

– Ну, вот видишь, ты хотя бы начала улыбаться, – через некоторое время замечает он, пару раз бросая взгляды в мою сторону. – Я думал, ты так и будешь хмуриться, поглядывая на меня с недоверием.

– Это вполне логично, ведь я совсем не знаю тебя, – констатирую я, – так почему же я должна тебе доверять?

Я снова замечаю еле заметную ухмылку на его лице.

– А почему ты мне не можешь доверять просто так, без причины? – улыбается он той самой мальчишеской улыбкой, которая разбивает девичьи сердца.

– Наверное, потому что ты со своим другом разгромили пол бара и убежали от полицейских? – спрашиваю я, вскидывая руки. – И это притом, что ты мне даже своего имени настоящего не сказал!

– О, да брось! Ты обращаешь внимание на какие-то мелочи, – отвечает он, всего на мгновение нахмуривая брови.  – Ну, представился бы я Максом и просто не сказал бы тебе, что это не мое настоящее имя. От этого что-то поменялось бы? Получается, что я не соврал, а просто не договорил.

– Ты называешь избиение и побег от полицейских простой мелочью? – мой голос срывается на писк. – И почему ты всегда переворачиваешь все так, будто это я дура, а сам выходишь сухим из воды?

– Тихо, тихо. Зачем так много вопросов? – ухмыляется парень, резко заворачивая за угол. – Ты же будущая принцесса, а принцессы так себя не ведут.

– Мой дом находится в другой стороне, – монотонно проговариваю я.

– А кто сказал, что мы едем к тебе домой? – удивленно говорит парень, сохраняя свою излюбленную ухмылку на лице.

– Ну, явно не к тебе, – говорю я, в глубине души надеясь, что он подтвердит мои слова.

– А что, боишься меня? – проговаривает он низким голосом и тут же добавляет почти шепотом. – Зря ты села ко мне в машину…

– Издеваешься? – спрашиваю я, обиженно складывая руки на груди.

В салоне автомобиля раздается его звонкий надменный смех, а я в это время готова вжаться в кожаное кресло, чтобы более не испытывать это противное чувство насмешки. Чтобы хоть как-то отвлечься, я с энтузиазмом принимаюсь разглядывать местность, которую мы проезжаем – практически самый центр города. Макс находит свободное место на огромной парковке вселенских масштабов, где царит полная неразбериха и хаос среди автолюбителей, которые никак не могут отыскать свободные парковочные места. Аккуратно паркуясь, он вытаскивает ключ зажигания и принимается смотреть в мою сторону каким-то забавным взглядом.

– Мы приехали, – констатирует он. – Ты здесь ни разу не была?

Я поджимаю губы, когда до меня доходит, что мы приехали в парк развлечений.

– Зачем ты привез меня в Тиволи? – удивленно спрашиваю я, чуть откидываясь на сиденье.

– Как однажды сказал основатель этого парка Георг Гарстенсен – люди не думают о политике, когда развлекаются, – с важным видом цитирует он. – А ты не будешь думать о своих проблемах ближайшие несколько часов.

– Часов? – недоуменно переспрашиваю я.

– Ну, не дней же, глупышка, – ухмыляется Макс, выходя из машины.

Я в спешке расстегиваю ремень безопасности и пулей вылетаю из машины, быстрым шагом направляясь к уходящему юноше. Не разворачиваясь к автомобилю, одним движением руки он блокирует двери, нажимая на брелок.

– Издеваешься? – возмущаюсь я, пытаясь догнать его и поравняться шагом. С туфлями на танкетке это выглядит совсем нелепо, потому как мои маленькие торопливые шажочки не сравнятся с его огромными шагами. – Зачем ты приволок меня сюда? Ты даже не спросил, есть ли у меня планы на этот день! Может быть, я была занята?

– Странно, – задумчиво произносит он, – обычно маленькие девочки радуются, когда их привозят в парк аттракционов.

Он продолжает идти, как ни в чем не бывало, как будто он совсем не видит в происходящем что-то из ряда вон выходящее, выводя меня из себя.

– Ты несносен! – кричу я ему в спину, останавливаясь посреди парковки, и с рыком злости топаю ногой по асфальту.

Парень резко останавливает свой ход в нескольких метрах от меня и, разворачиваясь ко мне лицом, одним движением руки спускает темные очки на глаза. Несколько паршивых секунд он продолжает стоять на месте, пряча руки в карманах темных слаксов. Спустя мгновение он резко подается вперед, быстрым шагом за считанные секунды оказываясь передо мной и, хватает меня за бедра, без труда погружая на свое плечо.

– Какого черта? – недоуменно кричу я, пытаясь барахтаться во все стороны, но парень продолжает крепко удерживать мои ноги, пока мой живот упирается в его плечо.

– Я думал ты будешь потяжелее, – со смехом отзывается он, продолжая идти со мной на плечах, как ни в чем не бывало. – А ты оказывается костлявая.

– Еще чего! А, ну быстро отпусти меня! Я вообще-то в платье! – на всю улицу кричу я, барабаня руками по его крепкой спине.

– Не волнуйся, я за всем прослежу, – доносится до меня его глухой смех.

– Это не очень удобная поза для прогулки! – как можно громче говорю я и, поднимая голову вверх, улавливаю веселые взгляды прохожих мимо людей. – Отпусти меня! Это не смешно!

– Принцесса, не волнуйся, я потом покажу тебе удобные позы, – сквозь смех проговаривает Макс, еще крепче сжимая мои ноги.

Толпа китайцев, которые только что вышли из парка, массово принимаются фотографировать нас словно какую-то достопримечательность с широкими улыбками на лице. Ну, конечно, каждые двадцать лет во время отбора Копенгаген наполняется массой туристов из разных стран, чтобы своими глазами узреть таинственного принца.

– Заткнись, – сквозь смех кричу я, переставая нелепо барахтаться, словно навозный жук.

– Ты сама виновата, нечего было останавливаться посреди улицы и топать ногами, – говорит он, медленно опуская меня на асфальт возле огромных каменных ворот горчичного цвета с надписью «TIVOLI» и возведенным государственным флагом на шпиле.

Ощущая крепкую землю под ногами, я замахиваюсь, чтобы влепить этому шутнику пощечину, но на середине пути он резко останавливает ход моей руки, блокируя удар.

– Это мы оставим на потом, – улыбается парень, все еще удерживая мою кисть. – А сейчас развлечения.

Он направляется к билетным кассам, продолжая крепко сжимать мою ладонь, быстрым шагом я еле поспеваю за ним, пока он в буквальном смысле тянет меня вперед за собой.

– Добрый день! – громко здоровается девушка в окошке кассы с широкой улыбкой на все тридцать два зуба. На ее волосах красуется ярко-красная фирменная бейсболка всех работников парка. – Давно вы у нас не были, вот, держите ваши билеты и карту аттракционов, приятного отдыха!

Парень забирает протянутые бумаги свободной рукой, пару раз благодарно кивая.

– И тебе спасибо, удачной смены, – вежливо произносит он, шагая вперед в парк, продолжая утягивать меня за собой.

– Ты не заплатил? – удивляюсь я. – Или сегодня всем посетителям бесплатно раздают билеты?

– Расслабься, я просто забронировал их заранее, – отзывается он, оглядывая парк.

Нас окружают люди разных возрастов, национальностей и религий. Прямо сейчас мимо нас проходят две девушки, спокойно обсуждающие что-то на французском языке. Рядом в очереди за билетами стоят громогласные и темпераментные итальянцы. Навстречу нам идет смуглая женщина в хиджабе с маленькой девочкой в аналогичной одежде за руку. Слева от нас раздается приближающаяся китайская речь с учащенными затворами фотоаппаратов. Я мгновенно оборачиваюсь, замечая, как мужчина и женщина азиатской национальности с улыбкой на лице показывают пальцем на мой красный силиконовый браслет с эмблемой отбора на левом запястье.

– Какого черта ты его не сняла? – сердито спрашивает Макс, одновременно пытаясь снять браслет с моей руки.

– Это же просто браслет, – удивляюсь я, пряча его в сумку.

Парень крепкой хваткой тащит меня вперед, минуя любопытных китайцев.

– Ты вообще в курсе, что каждую вещь, принадлежащую участницам отбора, можно потом продавать в интернет-магазинах? Только не говори, что ты не знаешь, что все браслеты именные, —сообщает он. – Каждый браслет изготавливают персонально под имя участницы и каждой девушке присваивают определенный номер на этих самых браслетах.

– Серьезно? Стой, – я удивленно вскидываю брови, тут же останавливая свой ход, чтобы вновь достать браслет и убедиться в его словах.

Осматривая внешнюю сторону браслета, я наблюдаю только логотипы отбора, но заглядывая вовнутрь, обнаруживаю аккуратно выведенные черным шрифтом цифры: «607».

– Ну, и какими цифрами тебя назвали? – ухмыляется парень, вглядываясь в браслет. – Неплохо, я думал, цифра будет гораздо больше.

– Ты хочешь сказать, что присвоенные числа – это числовой порядок наших поданых заявок? Значит, я подала заявку шестьсот седьмой?

– Правильно мыслишь, – подмигивает он. – А теперь представь, сколько человек отсеется до двадцати пяти, пройдя первый отборочный тур.

От удивления я слегка приоткрываю рот, размышляя над его словами. Я только сейчас начала осознавать весь масштаб отбора, ведь до окончания дня подачи заявок остается практически день, а число заявок уже переваливает за шестую сотню.

– Не кисни, принцесса, – улыбается Макс, указательным пальцем приподнимая мой подбородок, – нам пора навстречу приключениям.

Некоторое время он внимательно изучает карту, поднимая и опуская разноцветный лист, на котором изображены все аттракционы парка. Спустя мгновение он поднимает интригующий взгляд на меня с забавной улыбкой на лице.

– С чего бы начать для разогрева, чтобы ты сразу не расплакалась? – вдумчиво произносит он, прищуривая взгляд серых глаз и, не дожидаясь моего ответа, резко хватает меня за руку и тащит вперед к ближайшему аттракциону. – Бежим, пока они не уехали!

–Ты шутишь? Я на каблуках! – вдогонку кричу я, ускоряя шаг.

Мы подбегаем к небольшому аттракциону с рельсами и старинным паровозом, в котором уже сидит компания молодых ребят, целиком и полностью готовых лететь навстречу приключениям. На самом первом месте восседает человек в красной одежде, видимо, он и будет управлять нашим адреналином. На первый взгляд аттракцион напоминает американские горки начала XIX века. Нас встречает добродушный работник в красной футболке и кепке аналогичного оттенка с эмблемами парка.

– И это все? То есть, просто старинный паровоз? – удивляюсь я, когда мы усаживаемся на самые последние сидения, наблюдая, как работник парка благополучно отходит от паровоза. – Нас что, не будут пристегивать? Ты это серьезно?

– В этом и есть вся фишка, – намеренно тихо произносит парень, хватаясь поручень, и в этот момент мир вокруг нас начинает расплываться. – Держись!

Да, Макс был прав вся фишка в том, что тебя практически не пристегивают, и управляет разгоном и скоростью старинного вагончика человек, который сидит в самом начала паровоза. Наш вагончик поднимается к листве деревьев парка, на уровень третьего или даже четвертого этажа. Мои ладони начинают потеть и я, как следует, не могу ухватиться за поручень, от этого волнение становится еще больше. Ветер разбрасывает мои волосы в разные стороны, в некоторые моменты шоколадная копна на мгновение перекрывает мне взор, затем порыв ветра снова отбрасывает их назад, и я уже вижу, как долгое время буду их распутывать. И тут настает время острых ощущений: наш вагончик заезжает в темный туннель и спустя несколько считанных секунд резко съезжает вниз на несколько метров в полной темноте. В глухом туннеле раздаются визги девушек, сидящих спереди, и спустя некоторое время среди них я узнаю свой. За одно мгновение во время падения душа будто покидает тело и вновь возвращается, когда мы выезжаем на свет.

– И это ты называешь разогревом? – недоумеваю я, когда мы выходим из паровоза, и я с превеликим удовольствием ощущаю твердую землю под ногами.

– Ну да, – спокойно проговаривает Макс, преподнося ладонь к лицу, чтобы избавиться от назойливых лучей солнца. – Лилибет, на этом аттракционе катаются дети с пяти лет.

– Неправда! Там страшно! – восклицаю я, показывая рукой в сторону старинного паровоза.

Парень подавляет глухой смешок, продолжая улыбаться привычной широкой улыбкой.

– Похоже, кто-то боится высоты? – спрашивает он, любопытно поджимая губы.

Я возмущенно открываю рот, чтобы возразить ему в ответ, но не успеваю вымолвить и слово, как он снова хватает меня за кисть и тянет вперед, затаскивая в самую глубину парка.

– Почему мы не можем спокойно пойти пешком? – вырывается у меня из груди, когда я стараюсь подавить отдышку.

– Где твой дух авантюризма, принцесса? – доносится до меня его радостный голос.

Он останавливает наш ход возле аттракциона с табличкой «The Monsoon» и снимает очки, чтобы рассмотреть его с наилучшего ракурса. Я наблюдаю, как огромная скамейка с пристегнутыми пассажирами плавно поднимается на высоту около двенадцати метров под оглушительные брызги фонтанов, которые становятся выше и стихают, когда огромная скамейка резко опускается вниз, но этого оказывается достаточно, чтобы прилично намочить обувь и ноги.

– Готова освежиться? – подмигивает мне Макс, под громкие крики людей, сидящих на аттракционе.

– Нет! – восклицаю я, пытаясь перекричать кричащих людей и шум воды.

– Другого ответа я и не ожидал, – ухмыляется парень и хватает меня за руку.

– Может, ты меня еще и наручниками прикуешь к себе?

– Займемся этим чуть позже, – я улавливаю его заговорщический тон.

Когда моя влажная ладонь соприкасается с его теплой рукой, я наблюдаю, как люди с опьяненными улыбками на лице спускаются по ступенькам, благополучно покидая аттракцион. Парень тянет меня вперед, и мы минуем ступеньки, аккуратно усаживаясь на сиденья. Пару минут посетители парка продолжают удобно усаживаться и краем уха я улавливаю французскую речь. Когда человек в красной футболке убеждается, что все пассажиры благополучно пристегнуты – отходит в свою кабинку, и через мгновение я улавливаю шум воды.

– Я ненавижу тебя, ты в курсе? – прерывисто говорю я через пару минут, вспоминая, как кричала на высоте двенадцати метров.

– Неправда, – широко улыбается парень, подавая мне руку на ступеньках, – я нравлюсь тебе.

– Что? – возмущенно протягиваю я, убирая ладонь, словно от кипящего железа. – Что ты о себе возомнил?

Мой слух мгновенно улавливает пронзительные крики, раздающиеся позади меня и, разверчиваясь, я наблюдаю перед собой огромную башню высотой, примерно, около семидесяти метров. Это даже не башня, конструкция больше похожа на железную дорогу только не горизонтальную, а вертикальную. Принцип работы этого аттракциона предельно прост: шестнадцать пассажирских кресел мучительно медленно поднимаются на самый верх и под пронзительные крики резко опускаются вниз.

– Ты будешь кричать еще сильнее, – шепчет Макс, едва касаясь мочки моего уха.

По телу пробегает табун мурашек, несколько раз я нервно сглатываю, наблюдая, как пассажиры благополучно приземляются и расстегивают ремни безопасности, с бурными эмоциями покидая аттракцион. Макс аккуратно берет меня за руку, и медленным шагом мы приближаемся к табличке с кричащим названием «The Golden Tower». Несколько людей проходят вперед нас и выбирают себе наиболее удачные сидения. Я резко останавливаю свой ход, парень разворачивается и смотрит на меня непроницаемым взглядом.

– Я не хочу туда идти, – говорю я, потягивая его руку.

– Ты должна побороть свои страхи, – серьезно произносит он, крепче сжимая мою руку. – Во всяком случае, если что-то пойдет не так, мы умрем вместе.

Я подавляю нервный смешок.

– Это не самое лучше… – пытаюсь сказать я, но не успеваю договорить, как он резко тянет меня за руку вперед, усаживая в мягкое кожаное кресло с кучей ремней безопасности. – Ты хочешь моей смерти?

– Я хочу, чтобы ты избавилась от страха высоты, – спокойно проговаривает он, с легкой улыбкой на лице, продолжая пристегивать мои ремни. – Ты же будущая принцесса.

Работник парка тщательно осматривает все ли пассажиры пристегнуты и отправляется в свою кабинку, чтобы включить аттракцион.

Крепко хватаясь за поручень, я опускаю взгляд вниз, наблюдая как люди, окружающие нас, становятся все меньше и меньше. Аттракцион начинает медленно подниматься вверх, и я в буквальном смысле ощущаю, как в ладонях скапливается пот, отчего не могу, как следует ухватиться за поручень. С каждой секундой мы становимся все выше и выше, постепенно отдаляясь от земли. Бросая нервные взгляды вниз, я улавливаю толпу людей, которые постепенно превращаются в крошечны темные точки, мысленно завидуя тому, что они остались на прочной земле…

– Не смотри вниз, – доносится до меня голос Макса, – посмотри, какой открывается вид на город.

Он прав, вид на город открывается потрясающий. С этой точки обозрения видны практически все дворцы и особняки нашего города, большое количество церквей, торговых и бизнес центров, и целое множество других достопримечательностей, которые излюблено продолжают посещать туристы из разных стран из года в год.

Мы находимся на высоте около шестидесяти метров. Осталось совсем чуть-чуть, у меня перехватывает дыхание, сердце вырывается из груди. В такие моменты не существует прошлого, настоящего, будущего. Голова полностью освобождается от проблем, которые еще буквально несколько минут назад въедались под кожу, срастались с мыслями и занимали все свободное время. Прохладный ветер продолжает ударять в лицо, и в какой-то момент я ощущаю себя вольной птицей, свободно парящей в воздухе.

Когда-нибудь я буду свободной, словно птица и никто…

Резкое падение вниз.

Вот только никто не предупредил меня, что из-за падения с такой высоты воздух в легких может резко закончится. В первую секунду падения вместе с криком из меня выходит весь воздух, и последующие несколько секунд сделать вдох не получается. За этот малый промежуток времени я успеваю пережить целую бурю эмоций и организм выбрасывает порцию адреналина на годы вперёд. Несколько секунд подряд ноги продолжают свободно парить в воздухе, от страха потные ладони предательски скользят и напрочь отпускают поручень, а волосы встают на дыбы и еле поспевают за головой. В ушах раздается свист прохладного ветра вперемешку с криками рядом сидящих людей.

Из-за шока я не сразу понимаю, что мы плавно приземляемся и некоторые пассажиры уже начинают расходиться кто куда, а их места уже занимают следующие бесстрашные шестнадцать человек.

– Я же говорил, ты будешь кричать еще сильнее, – передо мной оказывается самодовольное лицо Макса. Он аккуратно расстегивает ремни безопасности, отводя меня за руку подальше от этого места.

Ощущая твердую землю, мои ноги начинают подкашиваться, но парень вовремя успевает удержать меня в воздухе, аккуратно обхватывая за талию. Я осознаю, что только сейчас начинаю делать первые вдохи, глотая ртом воздух словно рыба.

– Тихо, тихо, – проговаривает он, – все живы, и ты тоже будешь жить.

Макс усаживает меня на свободную скамейку и усевшись на корточки напротив меня, продолжает поглаживать мою ладонь своей теплой рукой.

– Это было … круто! – на одном дыхании выдаю я, чуть прокашливаясь.

– Я же говорил, – самоуверенно ухмыляется парень, одной рукой пытаясь причесать мои волосы, которые теперь уже спасет только душ. – Могу тебя поздравить, ты официально избавилась от боязни высоты. А теперь предлагаю отметить это событие, иначе мой пустой желудок прямо сейчас вылезет наружу со словами «я так больше не могу».

Смеясь, я пытаюсь встать со скамейки и удержать равновесие на каблуках. Парень подхватывает мой локоть, и не спеша мы идем по парку, минуя бесконечные бургерные, небольшие кафешки и маленькие забегаловки. Наконец, мы подходим к более изысканному и утонченному заведению по сравнению с другими. На входе нас радушно приветствует хостес, миловидная девушка с густыми светлыми волосами, уложенными в гигантскую шишку на затылке, на ней аккуратно сидит строгий офисный костюм, а в руках она удерживает черный планшет с огромным количеством белоснежных листов бумаги.

– Добрый вечер! Добро пожаловать в наш ресторан! – восклицает девушка, озаряя нас белоснежной улыбкой. – У вас забронирован столик?

– Добрый вечер, да, – коротко отвечает Макс, что-то показывая девушке на своем телефоне.

Несколько секунд она вглядывается в экран и добродушно кивает.

– Прошу, пройдемте за мной, – говорит она, уводя нас через весь ресторан на второй этаж.

Хостес провожает нас до столика с панорамным окном, оставляет меню, и, улыбаясь, спускается на первый этаж.

Я вглядываюсь в панорамное окно, открывающее вид на весь парк развлечений, усаживаясь на черный кожаный диван с мягкой спинкой. Атмосфера раннего вечера в Тиволи непередаваема: повсюду мелькают огни, завораживая своим блеском, маленькие дети окружают переодетых работников парка в различных персонажей мультфильмов, кто-то сидит на зеленом газоне, бурно что-то обсуждая, а кто-то прямо сейчас роняет свое долгожданное мороженное с тремя разноцветными шариками, получая нагоняй от матери.

Одним взором я оглядываю ресторан и делаю однозначные выводы: это вполне уютное и милое место, где играет приятная ненавязчивая музыка, мерцает теплый и неназойливый желтый свет, а стены украшены атмосферными фотографиями.

– Не знаю, как ты, а я намереваюсь съесть все мясо, которое здесь имеется, – заявляет Макс, и, потирая ладони, начинает листать меню.

– Почему у тебя был забронирован столик? – недоумеваю я, хмуря брови.

– Заказал его, когда ты отходила в туалет, а что? – отстраненно произносит он, продолжая увлеченно листать меню. – Белое или красное?

– А там есть вариант никакое? – поджимая губы, я выдавливаю слабую улыбку.

Парень резко захлопывает меню, поднимая взгляд серых глаз в сочетании с озорной улыбкой на лице.

– Значит красное, – заключает он и нажимает кнопку на столе, вызывая официанта.

Спустя несколько секунд к нам подлетает молодой парень с черной бабочкой на шее и толстым блокнотом в руках.

– Добрый вечер, меня зовут Габриел, что будете заказывать? – мягким голосом проговаривает юноша с легкой улыбкой на лице.

– Нам, пожалуйста, жареную свинину с тушеной красной капустой, – начинает заказывать Макс, листая меню, – смёрребрёд, соленую курицу со сладким ананасом, а на десерт «улитки» и марципановые пирожки. Ах, да, и бутылочку итальянского «Soave Superiore».

Официант покорно кивает и уходит в служебное помещение.

– Ты даже не спросил, что я буду, – я складываю руки на груди, откидываясь на спинку кожаного диванчика.

– О, прости, я на минуту забыл о твоем существовании, – с глупой ухмылкой на лице сообщает он и, улавливая мой грозный взгляд, начинает смеяться. – Расслабься, я сделал заказ для нас двоих.

– Ты со всеми девушками себя так ведешь? – спрашиваю я, вопросительно изгибая бровь, наблюдая, как официант приносит бутылку итальянского вина и принимается разливать его по фужерам.

Я беру ножку фужера в руки и пробую вино, делая несколько небольших глотков.

– Так галантно только с теми, кто мне симпатичен, – уверенно произносит Макс, одновременно смакуя содержимое бокала и внимательно наблюдая за моей реакцией.

Чуть прокашливаясь от неожиданности, я вновь принимаюсь отпивать вино, чтобы прийти в себя и не подавиться снова. Моя реакция очень забавляет парня, и он с интересом продолжает наблюдать за мной, сохраняя искреннюю и неподдельную улыбку на лице.

А самое ужасное – он говорит правду.

– Что? – удивленно протягиваю я хриплым голосом. – Знаешь, что, хватит шутить тут эти свои шуточки…

– Я белый лист перед тобой, хочешь, читай, а хочешь, выбрось прочь, – поэтично проговаривает он, наклоняя голову в сторону. – Ну, а если серьезно, когда я встретил тебя во второй раз в нашем не маленьком городе, я подумал, что это судьба и…

– Ваша жареная свинина с тушеной капустой, курица со сладким ананасом и десерты, – вмешивается официант, раскладывая блюда на столе. – Приятного аппетита!

– Спасибо, – благодарю я, наблюдая, как официант исчезает из моего поле зрения.

Я чувствую, как он смотрит на меня, внимательно изучая каждую крупицу на моем лице, и не хочу поворачиваться в его сторону. Что с тобой, Элизабет? Тебя впервые кто-то смутил? Неужели ты кому-то понравилась по-настоящему?

Небольшой клач, благополучно лежащий на кожаном диване неожиданно вибрирует, и я немедленно достаю телефон, наблюдая на экране сообщение от мамы.

Кэтрин:

«У тебя все хорошо?»

Элизабет:

«Да, все отлично, скоро буду».

– Может, ты уже поешь? – приглушенно говорит Макс спустя некоторое время. – Ты выпила два фужера вина на голодный желудок, мне тебя потом домой на руках тащить?

Убирая телефон в сумку, я подавляю смешок, который неожиданно вырывается после его слов и продолжаю невольно улыбаться, опуская взгляд в тарелку. Ощущаю, как с каждой минутой мой мозг постепенно расслабляется, и мир вокруг начинает слегка пошатываться из стороны в сторону от резких движений. Черт, кажется, он был прав, зря я выпила вино на голодный желудок.

– Ты доешь свою курицу сегодня или нет? – спрашивает парень, смакуя вино.

– Ты хочешь, чтобы я потолстела? – возмущаюсь я, проглатывая очередной кусок курицы.

– Тебе бы не помешало, у тебя и так кожа, да кости, – ухмыляется он.

От возмущения я кидаю в его сторону пару бордовых бумажных салфеток.

– Если я растолстею, то долго не продержусь на отборе, – констатирую я, отодвигая теперь уже пустую тарелку от себя. – Навряд ли я понравлюсь принцу, если буду на несколько килограмм больше.

Парень удивленно поднимает брови.

– Так, может быть, закажем еще и пиццу? – смеется он, не спуская с меня глаз, но тут же принимает серьезное выражение лица. – На самом деле, ты там долго не протянешь. Принца в любом случае женят на какой-нибудь дальней родственнице Виндзоров.

Удивительно, но в моей памяти резко всплывают точно такие же слова Чарли.

– А мне плевать на принца, ты думаешь, я пошла туда ради него? – фыркаю я, удивляясь собственной откровенности. – Мне нужна очень большая сумма денег. Сумма, неподъемная для моей семьи, и я планирую продержаться там как минимум до финала, – уверенно заявляю я, отпивая очередной глоток красного полусладкого, в то же время задумываясь, надо ли было знать ему эту информацию.

Макс принимается задумчиво чесать подбородок, направляя взор в сторону панорамного окна.

– Я так и знал, что у тебя не все так просто, – через некоторое время произносит он, сощуривая взгляд. – Ты не похожа на тех девочек, которые живут в розовых очках, всю свою жизнь мечтая о принце датском.

Я киваю, вдумчиво вглядываясь в окно. Уже совсем стемнело, освещение в парке просто колоссальное: буквально метре друг от друга аккуратно расставлены двухметровые уличные фонари, возле каждого аттракциона установлены разноцветные навесные лампочки, мигающие вразнобой и вместе одновременно, возле отелей и некоторых кафе располагаются огромные светящиеся прожекторы. Несмотря на то, что уже достаточно темно, жители и гости города не торопятся покидать парк аттракционов.

Постепенно ощущая новый прилив алкоголя в крови, и полноценно осмелев, я набираю побольше воздуха, чтобы задать интересующий вопрос, который не дает мне покоя с самой нашей встречи.

– У нас сейчас что-то типа свидания? – прямо спрашиваю я, направляя взор на парня.

Макс проводит рукой по каштановым волосам и на его лице появляется привычная легкая ухмылка. Он тут же смотрит на экран своего телефона и резко поднимается.

– Нам пора, скоро начнется! – в спешке говорит он, потягивая меня за руку.

– Начнется что? Почему мы не может спокойно посидеть? – возмущаюсь я, пытаясь сосредоточиться на ступеньках. Мир вокруг пошатывается, и я вынуждена крепче держаться за Макса. – А как же счет?

– Запишите все на мой счет, пожалуйста, – отстраненно проговаривает он, минуя улыбающуюся хостес.

– До свидания! – доносится до нас ее голос, когда мы оказываемся на улице.

В нос ударяет приятный вечерний аромат, и на мгновение я вдыхаю полной грудью, чтобы насладиться моментом. Мы продолжаем идти, ускоряя шаг в сторону большого фонтана, где уже собирается приличная толпа народу. Макс находит пару свободных мест и проталкивает меня вперед. Я оказываюсь зажата между мальчиком лет десяти в маске человека-паука с одной стороны и девочкой лет шести с мороженым в руках с другой стороны. Парень кладет руки на мои плечи, продолжая оставаться позади меня.

Ровно в этот момент в небе начинают раздаваться один залп за другим. Я наблюдаю различные изогнутые разноцветные вспышки в небе, которые растворяются также мгновенно, как и появляются. Вокруг начинают раздаваться довольные возгласы толпы, а фейерверки взлетать вверх с большей интенсивностью под усиливающиеся щелчки фотокамер. Яркие краски в небе не перестают сверкать, освещая все пространство парка вокруг. Золотые, красные, синие, зеленые, белые и даже бирюзовые, великолепное множество вспышек продолжают возникать и исчезать прямо над нами. Создается впечатление, что искры салюта вот-вот долетят до нас, настолько близко раздаются и исчезают разноцветные небесные огни. Конец светового представления сопровождают бурные овации зрителей.

Несколько секунд я продолжаю смотреть на небо, опьяненная яркими разноцветными огнями и не только ими, судя по количеству выпитого вина.

– Да ладно тебе, это просто салют, – раздаётся усмешка со стороны Макса. Одной рукой он продолжает придерживать меня за талию, по всей видимости, опасаясь, что я упаду, и он не успеет удержать меня. Или просто хочет этого…

– Ты не ответил на мой вопрос, – констатирую я, продолжая наблюдать за бесконечными звездными просторами.

– Про свидание? – он издаёт очередную усмешку. – Какой ответ ты хочешь услышать?

На моем лице постепенно расцветает кокетливая улыбка, и я разворачиваюсь к парню, обвивая его шею руками.

Он продолжает широко улыбаться, словно вся эта ситуация забавляет его.

– Не думал, что всего одна бутылка вина так сильно подействует на тебя, – забавно проговаривает он, все ещё удерживая свои тёплые руки на моей талии.

– Я тоже, – шепотом говорю я, задерживая взгляд на его манящих губах.

В какой-то момент в моем сознании проносится постыдная мысль, но мне не приходится ее стыдиться и отгонять, потому как в эту же секунду он медленно наклоняется вперёд и через мгновение наши губы встречаются.

В организме происходит что-то невероятное и трепещущее, бабочки в животе порхают в невесомости, а пальцы рук беспорядочно гладят его шею и волосы. Я вдыхаю воздух полной грудью, продолжая ощущать его тёплые губы, которые продолжают жадно впиваться в мои.

– Ну, хватит облизывать друг друга, – раздаётся знакомый голос позади. – Я вам что, таксист столько вас ждать?

Макс медленно и неохотой отпускает мои губы и расплывается в улыбке, продолжая обнимать меня за талию. Поднимая взгляд, я сталкиваюсь с огненно-карими глазами Алекса, улавливая на его шее знакомый черный крест. Он стоит со скрещёнными руками на груди, вопросительно изгибая брови.

***

– Кстати, мне твоя подруга дала номер, – с гордостью сообщает Алекс, сжимая руль автомобиля своего друга. – Как ее там? Карен кажется?

С легкой улыбкой на лице я закатываю глаза, поднимая взгляд в окно пассажирского сидения.

– Чего это вы всю дорогу молчите? – возмущается Алекс. – Я, конечно, понимаю, что помешал вам, но не могу же я всю ночь ждать, пока облизываетесь.

– Я думал, мы это уже обсудили по дороге к машине, – раздаётся раздражённый голос Макса с переднего сиденья.

– Ладно, ладно, – сдаётся Алекс, заворачивая на мою улицу, – приехали.

– Спасибо, – проговариваю я и аккуратно выхожу из автомобиля, замечая, как за мной следом выходит Макс. – Ты хочешь меня проводить? Неожиданно.

– А ты мне запрещаешь? – с легкой улыбкой на лице проговаривает он, удерживая руки в карманах темных брюк.

– Как будто если я буду против, тебя это остановит, – я ухмыляюсь, направляясь в сторону своего дома.

– Естественно нет, – самоуверенно проговаривает он, проводя меня до подъезда.

Я встаю на первую ступеньку лестницы и, поворачиваясь к нему лицом, продолжаю удерживать сумочку обеими руками.

Он смотрит на меня самым искренним и добрым взглядом и вокруг его глаз скапливаются небольшие морщинки радости, а на губах образовывается легкая улыбка.

– Элизабет? – спустя время доносится до меня его мягкий, приглушённый голос.

– Да? – вырывается из моей груди.

– Мы ещё увидимся? – спрашивает он, вопросительно изгибая брови.

Я смущенно улыбаюсь, принимаясь обнимать его, обвивая руками шею, чтобы он не заметил моей глупой улыбки. Макс крепко обнимает меня в ответ и напоследок целует в щеку.

Я второпях захожу в подъезд, наспех закрывая за собой дверь. Ощущая горячее пламя на щеках, я сползаю вниз по подъездной двери, расплываясь в глупой улыбке.

В голове проскальзывает мысль сомнения, и я тут же заставляю свой разум прийти в себя.

Откуда он знает мое полное имя?

***

Я просыпаюсь от громкого телевизора, звук которого раздаётся из гостиной. Открывая глаза, обнаруживаю, что дверь моей комнаты открыта. Таким образом, мама невзначай намекает, что мне пора бы уже проснуться. Я сладко потягиваюсь в постели, но воспоминания о вчерашнем дне буквально обрушиваются в мое сознание, парализуя все тело. Неужели все это вытворяла я?

Нет, Элизабет Хансен на такое не способна. По крайней мере, в трезвом состоянии.

– Доброе утро, – я целую маму в щеку, приходя на кухню.

– Уже почти два часа дня, Эли, – без эмоций проговаривает мама. – Как прошёл первый отборочный тур?

– Замечательно, – улыбаюсь я, доставая йогурт из холодильника. – Я практически прошла, остается дождаться результатов анализов.

Мама устало присаживается за кухонный стол, удерживая небольшое полотенце в руках.

– А что это за парень вчера тебя провожал? – внезапно задаёт вопрос она, облокачиваясь на кухонный стол.

Я в ту же секунду застываю посреди кухни с пакетом йогурта в руках.

– Я думала, ты спишь, – наспех глотая йогурт, недоуменно проговариваю я.

Мама медленно расплывается в улыбке.

– Ну, рассказывай, – с интересом произносит она. – Кто он? Как и где познакомились?

Тяжело выдыхая, я выкладываю всю информацию о Максе, которую знаю на данный момент. Мама внимательно выслушивает каждое мое слово, медленно кивая.

– Он тебе нравится? – с легкой улыбкой спрашивает она.

Я хмурю брови, слегка поджимая губы.

– С чего ты взяла?

– У тебя сразу глаза загорелись, как только я спросила про него, – констатирует она, – меня не обманешь.

Я расплываюсь в смущенной улыбке, совсем позабыв, что от мамы ничего не утаишь.

– Чарльз уже знает? – интересуется она, подходя к холодильнику.

Я закатываю глаза. Мама сватает нас с Чарли с пятого класса, доказывая, как он обо мне заботиться и каким будет прелестным женихом и мужем. Но для меня он все еще тот самый озорной мальчишка, с которым мы прыгали по лужам и проводили тайные спецоперации по захвату голубей.

– Мам, ну причем тут Чарли? – я вскидываю руки, наблюдая, как она достает апельсиновый сок из холодильника.

Она мгновенно хмурится и свободной рукой хватается за голову, усаживаясь на кухонный стул.

– Мне надо с тобой серьезно поговорить, – начинает она, тяжко выдыхая, – я вчера была в больнице. Доктор сказал, что ситуация у меня не из легких и нужно приступать к лечению прямо сейчас, не откладывая. Для эффективного лечения мне посоветовали на некоторое время лечь в больницу для прохождения курса химиотерапии.

Я нервно сглатываю, чуть приоткрывая губы.

– Конечно, мам, лучше лечь в больницу и не откладывать, – киваю я, все еще мысленно переваривая полученную информацию.

На ее лице появляется едва заметная улыбка.

– У меня есть небольшая сумма денег, которую хватит на курс химиотерапии и на пребывание в больнице. Тебе я уже отложила деньги на проживание, пока меня не будет, – сообщает она, поглаживая меня по волосам. – Почти все вещи я перевезла еще вчера, сегодня буду заселяться в больницу, так как уже завтра утром начнется курс химии.

– Хорошо, – киваю я, горько поджимая губы. – Не переживай, мам, пока ты будешь в больнице, я буду отправлять тебе каждое пособие, чтобы ты ни в чем не нуждалась и откладывала на операцию.

Я кладу голову ей на колени, ощущая, как тонкими пальцами рук она аккуратно и бережно гладит меня по волосам.

– И я все-таки против твоего участия в отборе, – говорит она, нежно целуя меня в макушку.

– Зато благодаря пособию, мы намного раньше накопим на операцию, ведь в твоем положении нельзя медлить, – констатирую я.

– Моя девочка, – тихо произносит мама, – дай бог, чтобы тебе там не разбили сердце…

– Мам, ну, о чем ты говоришь, принц не может разбить мне сердце, – шепотом произношу я, ближе прижимаясь к матери. – Я его совсем не знаю.

Она продолжает молчать, медленно поглаживая мои волосы.

– Давай я провожу тебя в больницу? – предлагаю я, поднимая голову вверх, чтобы взглянуть в родные бледно-серые глаза. Я могу попросить Чарли помочь отвезти тебя с вещами.

– Нет, моя дорогая, не стоит, – отказывается мама, глядя мне в глаза. – Не хочу напрягать всех своим недугом. Да и к тому же, не хочу, чтобы ты видела всю эту ужасную атмосферу больницы. Не переживай, я уезжаю ненадолго.

Глава 7

Провожая маму в больницу, я принимаюсь готовить ужин под включенный в гостиной телевизор. Нарезая овощи для салата, мой слух улавливает звонкий дверной звонок, который раздается сквозь громкий телевизор.

– Почему ты не отвечаешь на звонки? – раздается грозный голос Чарльза, когда я открываю дверь квартиры. Быстрым шагом он проходит в гостиную, зарываясь рукой в песочные волосы.

– Прости, я была занята, – говорю я, вспоминая, что забыла вчера ответить ему на сообщения. – А что случилось?

– Что случилось?! – переспрашивает он, разворачиваясь ко мне. – В городе объявлен оранжевый уровень опасности! Повстанцы планируют мощную атаку на участниц и организаторов отбора и, соответственно на тех, кто, приближен к королевской семье.

 Я хмурю брови, пытаясь разобраться, что сейчас происходит.

– Чак, причем здесь я? – спрашиваю я, пытаясь сохранять спокойствие и ничем не выдавать себя от только что полученной информации. – Почему ты такой нервный? У тебя все нормально?

Он садится на диван, облокачиваясь руками об колени и, удерживаясь за лоб, тяжело выдыхает.

– Лилибет, – спустя какое-то время глухо произносит он, все еще не поднимая головы. Я медленно подхожу к нему и устраиваюсь на пол напротив, чтобы взглянуть в глаза цвета неба. – Я должен уехать на какое-то время и совсем не хочу оставлять тебя в этом городе одну без защиты.

Я издаю нервный смешок.

– Мне же не пять лет, Чак! – восклицаю я. – Что-то случилось с родителями?

Он впервые поднимает на меня взгляд голубых глаз, полный отчаяния.

– Бабушка в больнице, – глухо констатирует он, – подозрения на инфаркт. Это уже второй инфаркт, Лилибет.

– Может я смогу помочь чем-нибудь? – тихо спрашиваю я, поглаживая его ладонь.

– Сейчас ей могут помочь только доктора, – отзывается он, захватывая обеими руками мою прохладную ладонь. – Мама уже в больнице, я сейчас собираюсь туда. Заехал узнать все ли у тебя в порядке.

– Как видишь, у меня все в полном порядке, – нервно сглатывая, проговариваю я, пытаясь выдавить радостную улыбку. – Я приготовила суп с фрикадельками, твой любимый!

Чарльз расплывается в ленивой улыбке, не в силах отказать моему фирменному супу, который я готовлю с седьмого класса.

– Почему дверь открыта? – раздается удивленный голос Карен. – Эли?

Подруга проходит в гостиную с огромным пакетом еды и вопросительно вскидывает брови.

– Чак? Я думала, мы будем только вдвоем.

– И тебе привет, Карен, – говорит Чарли, поворачиваясь в ее сторону.

Я прохожу в кухню, принимаясь раскладывать тарелки для супа на стол.

– Ты как раз вовремя, – с легкой улыбкой говорю я подруге, которая начинает раскладывать продукты на кухонную столешницу.

Чак удобно усаживается на барный стул, опираясь локтями на стол.

– Я надеюсь, мы сегодня оторвемся вдвоем по полной. Я так устала за вчерашнюю восемнадцатичасовую смену, – Карен закатывает глаза, облокачиваясь руками об стол, громко откусывая зеленое яблоко. – Кстати, администратор сказала, что ты можешь приступать к своим обязанностям уже завтра.

– К каким обязанностям, Лилибет? – удивляется Чак, вопросительно вскидывая брови. – И что значит оторвемся? Надеюсь, вы никуда не поедете?

Я подавляю нервный смешок, аккуратно опуская тарелку с супом возле юноши.

– Под оторвемся, Карен имела в виду, что мы просидим весь вечер у меня дома, просматривая слезливые мелодрамы, – я изображаю более убедительную и неоспоримую улыбку.

– Боже, Чак! – взрывается подруга, эмоционально вскидывая руки. – Прекрати уже опекать Эли, ей больше не двенадцать лет!

– Карен, не надо… – я хватаюсь за ее запястья и увожу в сторону холодильника, подальше от Чарли, одним глазом замечая, как злобно играют желваки на его лице и взгляд за считанные секунды становится напряженным. Он продолжает непрерывно испепелять взглядом Карен, по-прежнему не двигаясь с места.

– Ты прекрасно знаешь обстановку в городе, – тихо проговаривает Чарльз спустя считанные секунды.

С самого детства я завидовала его терпению и великолепной выдержке.

– Вам не надоело еще делить меня каждый раз? – я приподнимаю руки перед собой, сгибая их в локтях. – Давайте просто сядем и спокойно поедим.

Все оставшееся время мы с Карен молча раскладываем тарелки с едой на стол. Чарли безмолвно наблюдает за нами, в то же время копошась в телефоне, отвечая на звонки и сообщения.

– Ты так и не сказала, куда уехала твоя мама, – вспоминает Карен, откусывая смёрребрёд.

На мгновение я теряюсь, копаясь в мыслях, что же такого ненавязчивого сказать друзьям.

– Она… уехала к бабушке в Орхус на некоторое время, – на одном дыхании проговариваю я, запивая вишневый сок.

– Она же совсем недавно была у нее. Что-то случилось? – интересуется Чак, вопросительно изгибая бровь.

– Нет, все в порядке, просто… бабушке нужна помощь в некоторых вопросах… – отвечаю я, опуская взгляд вниз.

Карен резко подрывается с места и с грязными тарелками в руках направляется к посудомоечной машине.

– Ну, хватит тухнуть, пора готовить попкорн и включать слезливые мелодрамы! – восклицает она, громко закрывая дверь посудомойки.

– Мне тоже уже пора, – говорит Чак, вставая из-за стола.

Я направляюсь в его сторону и крепко обнимаю на прощание, прижимаясь к груди.

– Нет, Лилибет, ты же знаешь, я не люблю долгие прощания, – тихо проговаривает он, мягко пытаясь оторвать меня от себя.

– Ты надолго уезжаешь? А куда? А писать мне будешь? – на одном дыхании спрашиваю я, приподнимая подбородок, чтобы видеть его глаза.

Он мягко улыбается, направляя взор куда-то сквозь меня.

– Не знаю, сколько времени займет эта поездка. Отец строит свое очередное предприятие в Хорсенсе, а так как я официально являюсь его заместителем, то в обязательном порядке должен поехать и проконтролировать весь процесс от и до, – заявляет юноша, слегка поглаживая меня по волосам. – Буду писать тебе или звонить по возможности. Ты только веди себя хорошо и не встревай в неприятности.

– Хорошо. Удачи на стройке.

– Маме и бабушке передавай привет от меня, – с наигранной улыбкой говорит он, чуть опуская взгляд.

Несколько раз я киваю головой, продолжая наблюдать, как Чарльз приближается к двери, но в один момент он медленно оглядывается и последний раз задерживает печальный взгляд на моем лице, сжимая губы в плотную линию. Как только я хочу спросить, что не так, он быстрым шагом выходит из квартиры, закрывая за собой дверь.

– Вы что, видитесь в последний раз? – ухмыляется Карен, собирая свои короткие волосы в хвост. – К чему вся эта мелодрама?

Я резко подрываюсь с места, пытаясь отыскать свой телефон в бесконечном потоке вещей и мигом принимаюсь искать в интернете информацию о стройке в Хорсенсе.

– Что ты делаешь? – спрашивает Карен, заглядывая в телефон за моей спиной. – Зачем тебе стройка в этом городе, хочешь навестить его там?

– Он мне соврал, Карен, – констатирую я, не отрываясь от экрана телефона. – Он никогда мне не врал.

– О, боже мой! – раздраженно проговаривает она, складывая руки на груди. – Ну, какой смысл ему врать тебе?

– Странно, информация о стройке действительно есть, и она не выдуманная, а самая что ни на есть настоящая, даже фотографии имеются, – проговариваю я себе под нос, листая фото.

– И что это доказывает? Что он тебе не врал. Бинго! – говорит подруга, направляясь в сторону кухни. – А теперь включай сериал, попкорн почти готов.

Я нахмуриваю брови, краем уха улавливая пиканье микроволновой печи и недовольное бурчание подруги из-за горячего пара попкорна. И что в итоге я имею? Неужели впервые в жизни я ошиблась, и человек сказал правду?

Нет. Здесь явно что-то не так.

– Ало, Земля, прием! – Карен проводит ладонью у меня перед глазами, чтобы вернуть меня к реальности. – Ладно, не хочешь смотреть сериал, тогда рассказывай, что вчера у тебя было с Максом?

Я округляю глаза, резко подрываясь с дивана в гостиной.

– Что? Откуда ты знаешь? – недоумеваю я.

– У меня свои источники информации, – гордо заявляет подруга, складывая руки на груди.

– Эти источники информации случайно не Алекс зовут? – ухмыляюсь я, забирая прозрачную миску с попкорном из кухни.

– Ну, да, возможно, – загадочно улыбается Карен.

Я закатываю глаза, усаживаясь на диван к подруге.

– Мы случайно встретились… в городе, и он отвез меня в парк развлечений, там мы прокатились на нескольких аттракционах и посидели в ресторане, – монотонно рассказываю я, заедая воспоминания о вчерашнем дне соленым попкорном.

– Да ладно? – удивляется подруга, подскакивая на диване. – Он заплатил за тебя?

– Ну, да… наверное, – выговариваю я, вспоминая, что Макс почти нигде толком не заплатил.

– Судя по моим источникам, ты мне не все рассказала, – констатирует Карен, сощуривая глаза бронзового оттенка.

– Какого черта? Он и это тебе рассказал? – возмущаюсь я. – Я была пьяна и не соображала, что я делала.

– Твои глупые отмазки я в счет не принимаю, – самодовольно проговаривает Карен. – Если ты не захочешь, тебя в любом состоянии никто не поцелует.

Я испускаю раздраженный вздох.

– Так вы теперь встречаетесь? – интересуется подруга, загадочно поднимая брови вверх.

– Карен, прекрати! Я считаю, что это была ошибка, я же его толком не знаю…

Девушка раздраженно закатывает глаза, складывая руки на груди.

– Ты серьезно? У него есть дорогая тачка и мотоцикл, и я на сто процентов уверена, что он владеет каким-нибудь элитным жильем, – уверенно проговаривает она.

– Судя по твоей логике, я должна уже как минимум пять лет встречаться с Чаком! – раздраженно заявляю я.

Подруга резко вскакивает с дивана с возмущенным лицом.

– Забудь уже своего Чака, его родители уже наверняка присмотрели ему дочь какого-нибудь шоколадного магната, тем более вы дружите еще с тех времен, когда ковырялись в носу! Ты совсем не задумывалась о том, почему у него все еще нет постоянной девушки? – восклицает она, возмущенно вскидывая руки. – Да брось, Эли, у тебя не было нормальных состоятельных парней еще со времен… Погоди-ка, у тебя вообще их не было, все свободное время ты проводила с Чаком!

При упоминании о женитьбе Чарльза на дочери бизнесмена, я уже не разбираю предложения и слова, которые говорит мне подруга. В какой-то момент мысли, которые блуждают в моем сознании, приводят меня к неоспоримому выводу – я не хочу делить Чака с кем-то еще. Эгоистично? Возможно.

Я видела его с девушкой лишь один раз два года назад, когда мы с мамой прогуливались по большому торговому центру. Мама зашла в очередной бутик одежды от итальянского дизайнера, а я через прозрачные панорамные окна здания уловила, как на парковку подъехал автомобиль яркого голубого цвета со знакомыми номерами. Спустя несколько оттуда секунд вышел Чарли с довольной улыбкой на лице и, открыв пассажирскую дверь, подал руку миловидной девушке небольшого роста в обтягивающем красном платье на высоких каблуках. Неспокойный ветер свободно разбрасывал ее крашенные светлые волосы, Чак мягко притягивал ее за талию к себе, а она продолжала бестолково смеяться после каждого его слова.

Прошло два года, а я все еще не решаюсь спросить, что это была за девушка, и сколько у него было ею подобных.

– Ты вообще слышишь меня? – спрашивает Карен.

– Говоришь, завтра у меня будет первый рабочий день? – отстраненно проговариваю я, включая телевизор и прибавляю звук максимально громко.

– Подумай над отношениями с Максом еще раз! – пытаясь перекричать телевизор, настаивает Карен.

– Новости с пометкой молния. Сегодня в два часа дня на главной площади страны возле дворца Амалиенборг повстанцы организовали митинг с громкими лозунгами против правления нынешнего короля Фредерика Х. По предварительным данным, в митинге участвовало более двухсот человек. Как стало известно позднее, митинг был лишь отвлекающим маневром в террористической деятельности противников власти. Все силы гвардии и полиции были направлены на предотвращение митинга и разгон всех участников слезоточивым газом.  Примерно спустя час во дворце Фреденсборг, где, напомним, совсем скоро соберутся все участницы отбора, прошедшие первый тур, прогремел взрыв в часовне. По официальным данным, в часовне находились около двадцати горожан и туристов; только сейчас нам стало известно, что число погибших составило порядка пяти человек, все остальные находятся в тяжелом состоянии. Личности погибших устанавливаются, есть ли среди жертв террористического акта титулованные особы вскоре станет известно. Все силы полиции направлены на поиск виновных в преступлении…

– Вот про что говорил Чак, – тихо проговариваю я, рассматривая страшные кадры с мест происшествий.

– Боже, Эли, давай не будем смотреть новости и без них тошно, – отзывается Карен, морщась от экрана телевизора. Подруга выхватывает пульт у меня из рук и переключает канал на очередную мелодраму.

Пока она наслаждается слезливыми сценами, я вновь погружаюсь в свои мысли после увиденного. Насколько этот дворец будет для нас безопасен? Что будет дальше, когда мы заселимся? Каковы шансы, что мы все останемся живыми и невредимыми? Но тут же резко одергиваю себя от странных мыслей, ведь я еще не прошла первый отборочный тур.

В воздухе резко раздается звонкий дверной звонок. Я подрываюсь с места, чтобы открыть дверь. А что, если повстанцы каким-то образом взломали сайты организаторов отбора, узнали имена, фамилии и адреса тех, кто подал заявки и теперь охотятся за ними?

Нет, бред какой-то.

Я решительно открываю дверь и натыкаюсь на стальные взгляды знакомых парней.

– Что вы тут делаете? – недоумеваю я, вопросительно изгибая бровь. – Как вы узнали мою квартиру?

– Я им сказала, а что? Ты против? – раздается приближающийся голос подруги.

– И тебе тоже привет, – самодовольно говорит Алекс, заходя в квартиру, обнимая Карен за талию. – Привет, малышка.

Смотря на все это, на моем лице сохраняется куча вопросов, от которых разрывает на части.

– Да не беспокойся ты так, – утешительно произносит Макс, и я моментально замечаю, как на его брови красуется свежий шрам. – Мы просто захотели увидеть вас.

– Захотели? А что, если мы не хотели? – возмущаюсь я, наблюдая, как Макс закрывает за собой входную дверь.

– Говори за себя, – сквозь забавный смех произносит подруга, обхватывая шею Алекса.

Наблюдая за этой сладкой парочкой, я чувствую, как съеденный попкорн, так и норовит вырваться наружу и показать себя всем окружающим. Я, конечно, давно знала, что моя подруга безбашенная, но все проблемы, которые вмиг наваливаются на мои плечи, крепко въедаясь под кожу и выворачивая наизнанку всю оставшуюся душу, в один прекрасный момент выводят меня из себя, и последней каплей становится ее поведение.

– Карен, какого черта? – возмущаюсь я, складывая руки на груди. – Может мне вообще уйти?

– Детка, да что с тобой? Ничего же не случилось, – взволнованно произносит она, отрываясь от своего кавалера.

– У меня завтра первый рабочий день, и я хотела спокойно отдохнуть от всего в этот вечер, – тихо проговариваю я, чувствуя не проглатываемый ком обиды в горле.

Некоторое время все молча бросают недоуменные взгляды в мою сторону, а меня одолевают смешанные чувства. Во-первых, я хочу прогнать из своего дома всех незваных гостей. Во-вторых, я волнуюсь за завтрашний день. В-третьих, очень переживаю за анализы и результаты первого отборочного тура, ведь если я не прохожу – на одну зарплату официанта я не смогу за такие короткие сроки накопить маме на операцию. А я должна это сделать…

– Лилибет, – тихо обращается Макс, – если ты хочешь, мы можем уйти.

– Я не понял, нас прогоняют что ли? – недоуменно спрашивает Алекс.

Я бросаю хмурый взгляд на незваных гостей и, открывая дверь, молча выхожу в подъезд. Спускаясь вниз по лестнице, краем уха улавливаю шаги за своей спиной, а оглядываться нет никакого желания.

– Лилибет, стой, – эхом раздается голос Макса в подъездных стенах. – Что-то не так?

Открывая дверь подъезда, и вдыхая любимый аромат города, я чудом не сбиваю проносящуюся мимо собаку неизвестной мне породы.

– Мне показалось, наш вчерашний вечер прошел отлично, – вновь говорит он, едва касаясь моего плеча.

– Забудь про то, что было вчера, – коротко бросаю я, разворачиваясь к нему лицом. – Я была пьяна и не осознавала, что я делаю.

Я собираюсь развернуться, но парень останавливает мой ход и кладет обе руки на мои плечи, направляя решительный взгляд.

– Эли, если ты еще не готова, я могу ждать столько, сколько ты скажешь, – убедительно проговаривает он.

Надо же, какой джентльмен.

Аккуратно убираю его руки со своих плеч и продолжаю идти прямо по улице, разглядывая асфальт под ногами. Мимо проносятся автомобили, постоянно сигналящие друг другу; на улицах значительно увеличивается количество народу, не удивительно, ведь совсем скоро начнется главный этап отбора и больше половины Дании съезжаются в столицу, чтобы лицезреть такое масштабное событие.

– Я понял, ты переживаешь из-за отбора, – констатирует Макс. – Если тебе интересно знать мое мнение, мне кажется, что мимо тебя администрация не пройдет.

– Я больше переживаю за свои анализы и еще чуть-чуть за нашу безопасность во дворце, – без эмоций проговариваю я, слегка вздрагивая от очередного потока ледяного ветра.

Несколько минут Макс молчит, будто раз за разом обдумывая сказанные мною слова.

– А ты можешь представить меня в качестве принца? – с забавной улыбкой на лице спрашивает он, подставляя ко лбу пять пальцев для изображения короны и в какой-то момент мне кажется странным, что он резко меняет тему.

Наблюдая за этой картиной, я подавляю смешок, подавляя улыбку.

– Не смеши меня, конечно, нет! – отмахиваюсь я.

– А я представляю… – отвечает он, мечтательным взглядом, всматриваясь вдаль.

Я удивленно приподнимаю брови вверх и качаю головой.

– По крайней мере, ты улыбаешься, – замечает он.

Глава 8

– Черт, мы опаздываем, Эли! – сквозь сон доносится взволнованный голос Карен.

– О, Боже, – хриплю я, отрывая голову от подушки. – Хорошо, что ресторан находится возле моего дома.

– Значит так, – подрывается с места подруга, едва не опрокидывая миску с остатками попкорна, – завтракать у нас уже нет времени, быстро одеваемся и выходим!

Спустя несколько минут мы выходим из дома, быстрым шагом направляясь к вывеске знакомой вывеске ресторана. Тяжело дыша, мы открываем двери и заходим в уютное теплое помещение. В зале ресторана располагаются небольшие круглые столы, покрытые белой скатертью, вокруг которых стоят темно-серые стул-кресла, а посередине столов аккуратно расставлены цветы различных сортов. Стены зала украшены приятными бежевыми оттенками, а на белоснежном потолке красуются бесконечные маленькие лампочки. Ресторан на данный момент закрыт для посетителей, поэтому вокруг барной стойки стоят пара официантов, о чем-то оживленно беседующие с барменом.

– Еще пять минут, Карен, и ты вместе с подругой получили бы штраф за опоздание, – строго проговаривает девушка в белоснежной блузке и облегающей юбке, медленно приближаясь к нам с планшетом в руках.

Она нарочито медленно поправляет свои очки в бронзовой оправе, осматривая меня сверху вниз надменным взглядом. В глаза бросаются ее обесцвеченные волосы от корней до кончиков желтоватого оттенка.

– Знакомьтесь, – произносит подруга, направляя руку вперед, – это наш администратор Верóника, а это моя подруга Элизабет.

– Приятно познакомиться, – киваю я.

– Не время для любезностей, – строгим голосом проговаривает администратор. – В служебном помещении тебя ждет униформа, далее в течение получаса я проведу тебе инструктаж, и мы тщательно пробежимся по самым популярным блюдам в нашем меню. С персоналом познакомишься во время работы. Я надеюсь, у тебя имеется опыт работы с посетителями и с титулованными особами, тебе ничего не нужно объяснять в этом плане?

Я тут же убедительно киваю, недолго раздумывая над ее вопросом.

***

Последний час я с трудом запоминаю сложные названия эксклюзивных блюд от шеф-повара, после изучения нудного инструктажа. Отдавая свои документы Верóнике, я направляюсь в служебное помещение со шкафчиками для персонала, чтобы переодеться в форму.

– Что ж, для новичка ты справилась относительно неплохо, – надменно проговаривает администратор. – Посмотрим, как ты проявишь себя за эту смену. Ключ от шкафчика я тебе уже дала, переодевайся и ступай на кухню, там накопилась приличная куча посуды, посудомоечная не справляется, а открытие уже через полчаса.

– Но я же устраивалась официантом, – разочарованно произношу я.

– Надо же с чего-то начинать, – ухмыляется Верóника. – Приступай к своим обязанностям.

Я наблюдаю, как девушка скрывается из виду, поражаясь насколько она тверда и бессердечна. Натягивая форму официанта, я завязываю фартук посудомойки вместе с перчатками. Собираясь с мыслями, толкаю кухонную дверь и вступаю в помещение больших размеров с бесконечным количеством столов и различного вида варочных панелей. Меня встречают несколько любопытных мужских глаз в белых фартуках с повязками на голове. В самом углу кухни я замечаю до неприличия огромную кучу грязной посуды и со вздохом направляюсь к ней.

– Новенькая? – с любопытством бросает мне вслед парень старше меня примерно лет на пять, который продолжает разделывать небольшую рыбу. Его форма немного отличается от формы всех остальных поваров, выглядит более элегантно?! Он продолжает смотреть на меня своими глазами серебряного оттенка, а так как он без шапочки на голове, я замечаю в меру короткие каштановые волосы.

– Да, Элизабет, – я пытаюсь натянуть дружелюбную улыбку.

– Наконец-то хоть кто-то будет мыть посуду, – бурчит мужчина средних лет, обжаривая что-то на сковороде.

– Не обращай внимания, – спокойно говорит парень, – меня Арон зовут, а этого ворчуна Джордж. На десертах у нас Дэвид и Марк.

Молодые люди чуть старше меня, практически одновременно машут мне руками, не отрываясь от приготовления десертов.

– Вообще-то я устраивалась сюда официанткой, – осведомляю я, пожимая плечами.

– Все вы так говорите, – хрипливым голосом отвечает Джордж, резко втыкая свой нож в толстую деревянную доску. Довольный своим творением на сковороде, он плавно поправляет седые усища.

– Не переживай, Вероника всех новичков так проверяет на стойкость, – с добродушной улыбкой отвечает Арон, и в этот же момент я замечаю милые ямочки на его щеках, а взгляд глаз цвета грозовой тучи становится более открытым и дружелюбным.

– Я в свой первый рабочий день мыл полы в кухне по личному приказу нашего шефа, – сообщает Дэвид, аккуратно и кропотливо проделывая фигурки на маленьком торту.

– Это своего рода посвящение? – удивляюсь я, включая воду в раковине огромных размеров, потихоньку принимаясь мыть посуду.

– Да, что-то вроде того, – отстраненно отвечает Дэвид, не отвлекаясь от своего шедевра.

***

– Мальчики, можете кричать и хлопать в ладоши, – торжественно сообщает Карен, врываясь в кухню с чеком в руках. – Первый заказ шоколадные блины, стейк "Тартар" с апельсиновым гратеном, бланманже, миндальный латте и кокосовое печенье с кукурузными хлопьями. Дерзайте! – она прикрепляет чек магнитиком, чтобы повара просмотрели его от и до, и выходит в зал к посетителям.

– Дэвид, ты возьмешь шоколадные блины, Марк кокосовое печенье, я беру стейк, а Джорд бланманже. Все услышали? – раздается командный голос Арона по всей кухне, приглушая звук воды в раковине.

Неужели он су-шеф? Мне показалось, он всего на пару-тройку лет старше меня…

– Элизабет, ты уже закончила? – спрашивает Арон, подходя ко мне с полотенцем в руках, вытирая рабочие руки.

Я киваю головой, расставляя чистые тарелки и столовые приборы.

– Можешь прогуляться до бармена и сказать, что заказали миндальный латте? Карен постоянно забывает отдавать заказы бармену, – проговаривает он и меня тут же встречает блеск его серебристых глаз.

– Да, конечно, – я снимаю перчатки и фартук, аккуратно складывая их в свой шкафчик.

Благополучно оставаясь в форме официанта, я прохожу в зал, быстрым взглядом окидывая гостей, и в ту же секунду с ужасом натыкаюсь на знакомое лицо. Прямо посреди зала за столиком сидит герцог Виборг с собственной персоной, тот самый член жюри на первом отборочном туре. Он спокойно беседует с не менее важным мужчиной в светло-сером деловом костюме средних лет, сидящим напротив него.

Все тело мгновенно бросает в жар. Он не должен меня здесь увидеть…

Ровным шагом я направляюсь к бармену, вставая за барную стойку спиной к герцогу.

– Привет, Карен сказала тебе, что нужно сделать миндальный латте? – спрашиваю я у юноши лет двадцати пяти в черном строгом костюме. Спустя несколько секунд он отрывается от смешения напитков и направляет взгляд в мою сторону.

– Элизабет кажется? – спрашивает он, с сомнением сощуривая один глаз. – Меня Бред зовут. Да, кажется, она упоминала о каком-то латте, но я уже забыл о каком. Спасибо, что напомнила.

– Не за что, – улыбаюсь я, быстрым шагом отходя от стройки в сторону кухни.

В дверях я чуть не натыкаюсь на другую молодую официантку, с густыми русыми волосами, спрятанными в аккуратный пучок. В ее руках красуются два блюда с закрытыми серебристыми крышками, которые я чудом не сбиваю.

– Эй! Аккуратнее надо быть, это дорогие блюда вообще-то! – язвительно фыркает она, поднимая подбородок и отправляясь в зал.

Я громко выдыхаю и снова надеваю фартук и перчатки, одним глазом глядя на очередную гору посуды, собравшуюся в раковине.

– Ты же уже мыла посуду, Вероника тебя отпустила, ты можешь принимать заказы, – осведомляет Арон, когда я прохожу мимо его варочной панели.

– Думаю, свой первый рабочий день я проведу на кухне, – заявляю я, включая небольшую струю воды в раковине.

– Смотри сама, Вероника не любит, когда ей перечат, – добавляет су-шеф, отправляя блюдо в духовку.

Некоторое время на кухне ребята молчат, аккуратно и безропотно выполняя свою работу. Лишь время от времени доносится недовольное бормотание со стороны Джорджа на недостаточно острые ножи. Я спокойно домываю посуду, наблюдая как мужчины каждые несколько минут добавляют ее снова и снова.

– Эли! Где тебя черти носят? – с криками врывается Карен. – Вероника ходит по всему залу злая и, похоже, скоро доберется до кухни!

– Спасайся, кто может, – монотонно и иронично проговаривает Джордж, разрезая зелень.

– С дороги, Карен, – сердито проговаривает администратор, заходя на кухню. – Хансен! Мне изменяет память или ты у нас устраивалась работать официанткой? – она кладет руки на талию, чтобы выглядеть еще более устрашающе.

– Тот же самый вопрос я задавала тебе еще утром, но меня почему-то отправили мыть посуду, – спокойно говорю я, аккуратно расставляя белоснежные тарелки по полочкам.

По кухне прокатывается удивленный гул со стороны поваров.

– Вероника, не кипятись, это я просил ее остаться. Посудомоечная машина в конец вышла из строя, а шеф сказал, что отремонтируют ее только завтра, – мягко и медленно объясняет Арон, твердо расставляя руки по бокам.

Девушка удивленно приподнимает тонкую бровь, слегка прищуривая глаза, словно ядовитая кобра, готовая в любой момент прыснуть ядом.

– У нас в зале герцог, только попробуйте облажаться, и шеф вас мигом уволит! – продолжает шипеть она, мгновенно вылетая из кухни.

– Эли, ты уверена? – с сомнением спрашивает Карен.

Я уверенно киваю подруге, приступая к мытью посуды. Девушка в ту же секунду уходит в зал и на кухне наступает гробовая тишина.

– Спасибо, – я благодарю су-шефа, слегка поворачивая голову в его сторону.

– Да не за что, – отвечает Арон. – Только на будущее, не стоит с ней пререкаться, это может аукнуться в любой момент.

Я коротко киваю в ответ, поражаясь искренности этого парня.

Всю свою первую смену я отрабатываю на ногах за раковиной, практически десять часов. К концу смены я начинаю ощущать дикую боль в пояснице и в ногах, заставляющую постоянно искать местечко, чтобы присесть. Вероника после того случая весь рабочий день нарочно не замечает меня, будто я и не устраивалась на работу вовсе. Арон был прав, не стоило мне пререкаться с ней в свой первый рабочий день. Ведь если она уволит меня, придется в короткие сроки искать новую работу, пока не начался отбор.

Ковыляя до дома, я захожу в подъезд и, бросая взгляд на почтовую корреспонденцию, замечаю белую бумагу в ящике под номером нашей квартиры. С воодушевлением, совсем забывая про боль в пояснице и ногах, за считанные секунды добираюсь до ящика. Открывая его, обнаруживаю плотную белоснежную бумагу с гербом королевской семьи. Дрожащей рукой беру конверт и несколько секунд продолжаю смотреть на него, словно загипнотизированная бордовым цветом герба с ужасом осознавая, что от этой бумажки зависит мое будущее и судьба мамы…

Сдерживая свои порывы к чертям разорвать конверт и посмотреть результаты, я контролирую себя, добираясь до квартиры за считанные секунды. Бросая сумку на диван в гостиной, я с ужасом обнаруживаю, что пришла домой в первом часу ночи, осознавая, что это будет продолжаться ближайшее время.

Меня одолевает запутанная буря эмоций, распутать которую в силах только результаты на этой бумажке, которых я начинаю опасаться. Продолжаю удерживать конверт в руках, наблюдая, как трясутся пальцы, пытаясь остановить нервную дрожь. Наконец, решительность берет вверх над страхом, и я разрываю конверт, доставая оттуда плотную аккуратно сложенную бумагу. Вдыхая больше воздуха, я раскрываю белоснежную бумагу и остаюсь с аккуратным каллиграфичным почерком один на один.

«Уважаемая Элизабет Хансен,

Рады сообщить, что вы прошли первый отборочный тур отбора и вправе претендовать на место первой леди королевства Дания. Результаты ваших анализов вне всяких сомнений соответствуют стандарту, заверенному Администрацией и лично Его Величеством Королем Дании Фредериком X. Будем рады видеть вас на втором отборочном туре, который состоится во дворце Фреденсборг первого июля в девять часов утра. Желаем вам удачи!

С уважением, Администрация отборочного тура».

Меня бросает в жар, мир вокруг перестает существовать как единое целое, расщепляясь на мелкие атомы, вращаясь вокруг меня. Я практически забываю дышать, время от времени вдыхая воздух ртом словно рыба, выброшенная большой волной на берег океана. Я перечитываю аккуратно выведенные слова и предложения несколько раз, пока до меня окончательно не доходит весь смысл написанного. Мозг начинает подавать странные сигналы телу, вырабатывая адреналин в огромных, вселенских масштабах. Вспотевшие ладони начинают мять бумагу, превращая ее в испорченный изогнутый серый комок.

Я должна дойти до финала ради мамы, и я сделаю это.

***

– Чего такая счастливая? – недоуменно интересуется Карен, наблюдая за мной. – Давно не видела твои изумрудные глазки такими радостными.

– Я нашла новую работу, после вчерашнего случая меня не уволили, так чего мне плакать? – воодушевленно говорю я, выравнивая бейджик с именем перед зеркалом.

– Да уж, не боишься, что Вероника превратит твою жизнь в ресторане в ад? – спрашивает подруга, аккуратно заправляя несколько вырвавшихся прядей шоколадного оттенка мне за ухо.

Я подавляю забавный смешок, вырывающийся из груди.

– Если честно, мне плевать на нее, – признаюсь я. – Да, она наш начальник, но иногда мне кажется, что она преувеличивает свои полномочия и строит из себя будущую королеву.

– Держу пари, она подала заявку на отбор в числе первых, – подавляет смешок подруга, прикрывая губы ладонью. – Хотя нет, она уже не той возрастной категории…

Я смеюсь, наблюдая, как подруга издает привычные непонятные звуки, вместо смеха, схожие со звуками тюленя во время брачного периода, одновременно теребя кольцо на безымянном пальце правой руки. Карен прекращает смеяться, искоса наблюдая за мной.

– Если ты начнешь встречаться с Максом, я собственноручно отберу у тебя это кольцо и выкину в мусорку! – сообщает она, резко меняя тему.

– Ты с ума сошла? Это же подарок Чака! – возмущаюсь я, нахмурившись.

Эти кольца мы подарили друг другу в знак вечной дружбы на мой двенадцатый день рождения, так и обозвав их кольцами дружбы. Когда умерла моя собака, Чак долго успокаивал меня и клялся, что теперь моим верным другом будет только он и никто больше, одновременно поднимая правую руку, на безымянном пальце котором красовалось его кольцо как две капли схожее с моим. Чистое серебро с внутренней гравировкой со знаком бесконечности. С тех самых пор, когда случается что-то неприятное, что-то от чего мы сильно переживаем и беспокоимся, мы поднимает правую руку, напоминая друг другу о кольце и о вечной дружбе сквозь года…

– Чак здесь, Чак там, Чак, Чак, Чак! – взрывается подруга, вскидывая руки. – Мне уже противно от этого имени! Забудь его, Эли! У тебя появился Макс, он намного круче его. Чак это твое детство, твое прошлое, которое надо отпустить.

– Ты не понимаешь, это другое! – моему возмущению нет предела. – Как я могу его забыть? Это все равно, что выкинуть из жизни тебя или Грету!

– Почему он тебя так заботит? Он бросил тебя на неделю, оставил одну! И черт его знает, когда он приедет, если приедет вообще! – возмущенно проговаривает Карен, складывая руки на груди.

– Потому что он заботится обо мне со второго класса, – тихо добавляю я. – Вот почему он меня так заботит.

Дверь раздевалки отворяется и в помещение заглядывает голова су-шефа.

– Девушки, долго вы будете здесь ругаться? Вероника на подходе и, как всегда, не в лучшем настроении, – сообщает Арон.

Карен недовольно рычит, закатывая глаза.

– Нам давно пора уже всем скинуться ей на нормального мужика, иначе она так и будет всем мозг выносить…

Весь день мы проводим на ногах, ограничивая свои движения кухней и залом. В последние дни число посетителей максимально возросло из-за исторического события в стране. Столики не успевают освобождаться, как их тут же бронируют. Посудомоечная машина не справляется с полной посадкой и периодически выходит из строя, выводя Веронику из себя, ведь у нее должно быть все идеально. Пару раз несколько официантов отправляют исполнять обязанности посудомоечной машины, одного повара из другой смены приглашают на работу за сверхурочные.

В конце смены, запыхаясь после быстрой ходьбы между залом и кухней, ноги несу нас с Карен в раздевалку, чтобы переодеться в человеческую одежду.

– Давай быстрее, нас уже ждут, – сообщает Карен на пол пути к двери, сходу застегивая пуговицу на рубашке.

– Боже, что еще? – устало проговариваю я, переобуваясь в туфли. – Мы работаем всю неделю по пятнадцать часов, можно уже отдохнуть?

– Вот именно! Мы работаем по пятнадцать часов, нам нужно отдохнуть! – с интригой приподнимая брови выговаривает подруга, открывая дверь. – Живее!

– По-моему, у нас разные представления об отдыхе, – мычу я, следуя за девушкой на улицу.

На нас летит очередной поток вечернего июньского ветра, и я слегка прикрываю глаза. Карен со скоростью света бросается на шею Алексу, молча ожидающего ее у автомобиля. Хмуря брови, я начинаю искать его друга, но удостоверяясь, что его сегодня нет, слегла выдыхаю с облегчением.

– Я не понял, почему ты еще не плачешь без меня? – раздается самоуверенный голос Макса позади.

Я слегла вздрагиваю, оглядываясь назад и натыкаюсь на шикарный букет кроваво-красных роз. На его лице красуется самодовольная улыбка, а белоснежные зубы заменяют несколько близлежащих уличных фонарей. Сквозь тусклое уличное освещение я замечаю, как рана на его брови благополучно затянулась.

– Кто бы сомневался, – монотонно проговариваю я, продолжая глядеть на него. – Мы вроде с тобой уже все обсудили.

Краем уха я улавливаю смешок со стороны Карен и разворачиваюсь к ней, чтобы испепелить ее самым гневным взглядом. Конечно же, все это происходит по ее инициативе.

– Обсудили, но не все, – медленно подходит Макс, вручая букет цветов. – Разве мне нельзя за тобой ухаживать? Я же все равно тебя добьюсь, – проговаривает он самодовольным голосом.

Я ухмыляюсь.

– Ты слишком самоуверен. Когда твоя самооценка будет чуть ниже уровня стратосферы, тогда я еще подумаю, – сообщаю я.

– Ты ведь прекрасно понимаешь, что этого никогда не случится, – все таким же самоуверенным голосом проговаривает он.

Раздраженно закатывая глаза, я разворачиваюсь в сторону своего дома, благо он у меня практически через дорогу от работы и не придется тащиться через весь город на такси.

– Лилибет, это еще не все! Ты все равно будешь моей! – доносится до меня его веселый голос, вперемешку со смехом Карен и Алекса.

Зачем мы вообще зашли в тот чертов бар на выпускном, связавшись с ними? Я до сих пор не могу понять, лжет Макс или просто что-то не договаривает о своей жизни. Он так умело и искусно скрывает свои эмоции и выдает собеседнику только выгодную информацию в самом лучшем свете, будто обучался этому искусству годами.

Все, хватит. Я не собираюсь заморачивать себе голову непонятными любовными мыслями о каком-то малознакомом парне, когда на кону стоит жизнь мамы. Все мои мысли сейчас нацелены на упорную работу в ресторане и на финал отбора.

Лишь мама и финал, мама и финал, мама…

***

– Как у тебя дела? – интересуюсь я у мамы, плюхаясь на свою кровать. Я перекладываю телефон на покрывало и нажимаю на кнопку громкой связи.

– Все замечательно. Ко мне здесь хорошо относятся, я много с кем познакомилась, даже встретила старых знакомых, читаю уже пятую книгу, которые постоянно откладывала дома, смотрю познавательные передачи. В общем, наслаждаюсь жизнью как могу, – ободряюще отвечает она нежным голосом. – А сегодня, представляешь, я познакомилась с девушкой, которая победила онкологию и пришла сегодня к врачам с огромной благодарностью и положительным тестом на беременность! Такие ситуации очень мотивируют жить…

Я слабо улыбаюсь, только сейчас осознавая, насколько соскучилась по маминому голосу.

– Не знала, что ты хочешь забеременеть, – говорю я, подавляя легкий смешок.

В трубке раздается веселый раскатистый смех мамы, и я улыбаюсь.

– Ну, уж нет. Теперь я буду ждать только внуков. Теперь они моя мотивация к жизни… Ах, да, совсем забыла! Как твоя работа в ресторане? Справляешься?

– Да, мам, все хорошо. Уже завтра перекину тебе первую зарплату. Там немного, но я заработаю еще, – отвечаю я, разглядывая пышный букет кровавых роз, который Карен притащила ночью ко мне домой, пока я спала.

– Милая, прошу тебя, не забывай отдыхать, всех денег не заработаешь!

– Хорошо, мам… я скоро приду к тебе, как появится свободная минутка.

В трубке раздается медленный вздох.

– Нет, Эли, не хочу, чтобы ты видела меня в такой обстановке. Давай чуточку попозже, – грустным голосом проговаривает она.

– Что? – удивляюсь я. – Но, мам!

– Эли, прости, но таково мое желание…

***

Почему Чарльз не звонит и не отвечает уже третью неделю?

Я живо беру в руки телефон, пальцы быстро стучат по сенсорной клавиатуре, набирая ему тревожное сообщение с бесконечными знаками вопроса. Какое это сообщение по счету? Седьмое или десятое за неделю?

– Хансен, прекрати сидеть в своем телефоне и займись работой, посетители ждут! – на одном дыхании проговаривает Вероника, грозно складывая руки на груди.

Я молча убираю телефон в карман, беру блокнот в руки и направляюсь в зал, полностью погруженная в свои мысли. Может быть, у Чака что-то случилось? Наверное, стоит позвонить его маме сегодня вечером.

После последней встречи с Максом, мы с Карен не разговариваем уже пятый день подряд, проходя мимо друг друга. Безусловно, я уже успела соскучиться по нашим разговорам, шуткам и бесконечным перепалкам по пустякам, но для меня сейчас приоритетнее работа и подготовка к отбору. Я не собираюсь после пятнадцатичасовых смен еще с кем-то встречаться и уделять внимание кому-то еще, кроме своей кровати, которая каждый день ждет меня с распростёртыми объятиями.

– У тебя все нормально? – обеспокоенно спрашивает Арон, снимая белый колпак с головы. – Ты уже десять минут не можешь выдать нам чек.

Я не сразу поднимаю голову, еще какое-то время думая, что его голос мне лишь кажется, но, когда он мягко дотрагивается до моего плеча – резко вздрагиваю.

– Что? Я? Да, у меня все хорошо, – растерянно произношу я, прикрепляя готовый чек небольшим магнитом к стойке и ухожу обратно в зал, принимать заказы у новых посетителей, оставляя су-шефа наедине в полном недоумении.

***

– Элизабет, не переживай. Он просто очень занят, – успокаивает меня мама Чака, когда я все-таки решаюсь позвонить ей поздно вечером после работы. – Он даже мне не каждый день звонит. Отец уехал на сделку по поводу нового объекта, а Чарли оставил за главного и, сама понимаешь…

– Да, конечно, я все понимаю, – тихо проговариваю я, вырисовывая кривоватые узоры на листке бумаги.  – Мне главное нужно было услышать, что у него все в порядке.

– Безусловно, у него все хорошо, просто дай ему немного времени, – отвечает Ребекка, громко вздыхая. – А у тебя все хорошо? Я так надеялась, что ты придешь к нам на ужин тогда. Чарли так ничего и не объяснил…

Закрывая глаза, я делаю глубокий вдох.

– Да, то есть, не все так гладко, – я громко выдыхаю, направляя взор на потолок.  – У мамы проблемы со здоровьем, и я пытаюсь ей помочь чем могу.

– Боже, что случилось? Что-то серьезное? Может, мы можем чем-то помочь? – быстро проговаривает растерянным голосом она.

Некоторое время я молчу и, напряженно сжимая губы, стараясь сдерживать слезы.

– Нет, нет, ничего серьезного, – всего лишь выпаливаю я.

– Если что, ты можешь спокойно рассчитывать на нашу помощь, ведь с каждым может случиться какая-то беда и никто от этого не застрахован, – ласково проговаривает Ребекка, словно успокаивая младенца.

– Хорошо, буду знать. До свидания.

Я кладу трубку и сгибаюсь пополам от боли, которая выворачивает изнутри. Слезы заполоняют весь взор, стекая по щекам, шее, рукам. До сих пор не могу поверить, что это случилось с моей мамой. Почему? И главное – за что? Это испытание, которое послано нам свыше или просто череда совпадений?

Я прихожу в себя от невыносимой боли в коленях. Оказывается, все это время я лежала и заснула в позе эмбриона прямо на диване в гостиной. Часы над телевизором констатируют около восьми часов утра, и я резко подрываюсь с дивана, направляясь в ванную комнату.

Черт, Вероника меня убьет, если я опоздаю на смену!

– Тебе повезло, Хансен, – встречает меня у дверей администратор, грозно складывая руки на груди, – а я уже было приготовила для тебя наказание. И что у тебя с лицом? Пока не приведешь себя в порядок, в зал можешь не выходить!

Я громко выдыхаю, направляясь в раздевалку. Заходя внутрь, я обнаруживаю Карен, улыбающуюся своему телефону. Не обращая на меня никакого внимания, она продолжает энергично щелкать по клавиатуре.

Быстрыми движениями я переодеваюсь в рабочую одежду и мельком оборачиваюсь к зеркалу. Меня окутывает волна ужаса, паники и легкого недоумения, когда я вижу опухшие веки и синяки под глазами размером с космос. Неужели Вероника подумала, что я всю ночь пила как не в себя? Черт, похоже, мне нужен выходной. Копаясь в сумочке, я достаю консиллер и пудру, чтобы хоть как-то замаскировать эти недоразумения на лице. Пропуская волосы сквозь пальцы, я быстро делаю высокий пучок, оборачиваясь на громкую усмешку Карен.

– С тобой все нормально? – интересуется она то ли из вежливости, то ли усмехаясь.

– Более чем, – коротко бросаю я и выхожу в кухню, мельком приветствуя поваров.

Замечая на себе взгляд су-шефа, я слегка улыбаюсь, приветствуя его.

– Неважно выглядишь, – констатирует он, подходя ко мне.

– Я думала, ты умеешь делать комплименты девушкам, – ухмыляюсь я, мельком бросая взгляд на очередную огромную гору грязной посуды.

– Я серьезно, – легкая улыбка едва касается его губ. – Вероника сказала, что сегодня ты остаешься на кухне.

– Что? О, нет… – протягиваю я, предвкушая веселую смену и направляюсь к раковине, утопающей в фарфоре и сковородках.

Спустя несколько дней, я осознаю, что до начала отбора остается буквально пару суток, а у меня еще ничего не собрано. Готова ли я морально ступить во дворец? Нет. Буду ли я готовиться к этому событию морально? Опять мимо. В конце очередной смены я подхожу к двери кабинета Вероники и уверенно стучусь, набирая ртом как можно больше воздуха.

– Слушаю, – безразлично бросает она, не поднимая на меня взгляд, сидя в огромном кожаном кресле цвета слоновой кости.

– Я хочу написать заявление на увольнение, – быстро проговариваю я, закрывая за собой дверь кабинета.

Она поднимает на меня недоуменный взгляд, вопросительно изгибая свою нарисованную бровь.

– Мне послышалось? – недоумевает она. – Или тебе надоело работать вместо посудомоечной машины?

– Нет, меня все устраивает, – спокойно говорю я, – просто мне так нужно.

– Ладно, – с недоверием отвечает она, доставая бумагу и ручку из шкафчика справа от нее. – Ты же понимаешь, что второй раз я тебя уже не приму?

– Да, конечно, – отзываюсь я, дописывая заявление и отправляя его прямиком администратору в руки.

Она внимательно вчитывается, проверяя его на ошибки и поднимает на меня свой ухмыляющийся взгляд.

– Все, поздравляю тебя, отныне ты безработная, – язвит Вероника, убирая заявление в шкафчик с другими бумагами. – Можешь попрощаться с остальными, и чтобы я тебя здесь больше не видела.

– Спасибо, – бесцветным голосом отвечаю я, покидая кабинет.

Входя в кухню, я последний раз окидываю взглядом помещение и ребят, оставшихся здесь после окончания смены убирать приборы.

– Можете меня поздравить, я уволилась, – громко заявляю я, наблюдая, как несколько пар глаз резко бросаются в мою сторону.

– Серьезно? – удивляется Дэвид, прекращая оттирать сковороду.

– И куда ты пойдешь сейчас? – недоуменно спрашивает Джордж, кривя лицом.

– Скоро увидите.

– Было приятно с тобой поработать, – раздается голос Арона позади, я оглядываюсь и наталкиваюсь на грустный взгляд его серых глаз. – Удачи тебе.

– Спасибо. Надеюсь, скоро увидимся…

Глава 9

Подпрыгивая в такт очередной попсовой песенке, раздающейся по всему дому, я забиваю огромный малиновый чемодан, устраивая полнейший хаос в квартире, ведь до начала отбора остается буквально три часа.

В этот миг все кажется иным. Впервые за эти дни у меня появляется ощущение, что я не одна, что с мамой все в порядке и она просто уехала к бабушке, что я не ссорилась с Карен и что Чак вот-вот приедет за мной, чтобы мы отправились на очередную прогулку…

– Вот значит, как ты тут одна развлекаешься? – раздаётся громкий голос сквозь музыкальные мотивы, грубо разрушающий мою идиллию.

Я резко вздрагиваю, оцепенев от испуга. Разворачиваясь в сторону входной двери, на пороге я обнаруживаю самодовольное лицо Макса. Сегодня он одет в чёрную однотонную рубашку, высокий воротник которой благополучно прикрывает небольшой черный крест на шее и обычные чёрные слаксы, а вместо привычных кроссовок на нем сидят классические мужские туфли.

– Стучаться не учили? – я возмущённо изгибаю бровь, выключая телевизор с музыкальным каналом. – А вдруг я тут голая хожу?

– Вот поэтому я и не стучался, – ухмыляется он, пряча руки в карманах брюк, одновременно оглядывая весь хаос вокруг меня. – Собираешься во Фреденсборг? Ещё не передумала?

– Не твоё дело, – огрызаюсь я, продолжая собирать вещи.

– Я все никак не могу понять, – продолжает он, медленным шагом направляясь ко мне, и я резко разворачиваюсь спиной к нему, продолжая складывать одежду. – Ты злишься на меня?

Я закатываю глаза, глубоко вдыхая знакомый аромат с нотками мяты. Он стоит всего в нескольких сантиметрах от меня.

– Ты просто выбрал не ту девушку и не самое подходящее время, – отстранённо отвечаю я, стараясь отогнать мысль, что в любой момент он может прикоснуться ко мне.

– Значит всё-таки неподходящее время? – тихим бархатистым голосом интересуется он, и я ощущаю его горячее дыхание. – Может, всё-таки передумаешь и не поедешь на отбор? – он слегка касается губами мочки моего уха, а рука плавно опускается на мое предплечье, и я вздрагиваю.

– Я тебе все сказала, – я резко отстраняюсь, уходя к чемодану и продолжаю складывать различные принадлежности.

Некоторое время он молчит, и краем глаза я улавливаю как он снова прячет руки в карманы брюк. Значит я была права – он явно что-то скрывает. Прятанье рук может указывать на желание что-то скрыть или исказить сообщаемую информацию. И это не что-то вроде аллергии на цитрусы или плохие оценки в школе, а что-то наиболее масштабное.

– Отбор начнётся через три часа, я тебя подвезу, – сообщает он, подходя к огромному чемодану малинового цвета.

– Только это не будет значит, что я даю тебе шанс, понятно? – бросаю я через плечо и надавливаю на чемодан, закрывая молнию на замок.

– Как скажешь, принцесса, – с легкой улыбкой на лице сообщает парень, поднимая чемодан.

– И чего это ты так вырядился? – недоуменно спрашиваю я, натягивая сумку через плечо, бросая на него подозрительные взгляды.

– Я разве тебе не говорил? Я тоже еду на отбор, – с ухмылкой отвечает он, выходя с моим чемоданом из квартиры.

– Ага, конечно, – отстранённо проговариваю я, вспоминая в уме все ли нужные вещи я взяла.

Несколько минут мы молча едем по дороге к Фреденсборгу, в салоне играет приятная расслабляющая мелодия, подобная для меня эффекту кобры. Я удостоверяюсь, что на левой руке у меня свободно свисает красный силиконовый браслет и замечаю, как ладони начинают потеть. Что это? Волнение? Тревога? Кажется, будто ничто в этот момент не расслабит меня. По дороге ко дворцу, ко мне приходит полное осознание того, что с этого момента моя жизнь уже не будет прежней. Возможно, после отбора меня будут узнавать на улице, а может быть даже предлагать выгодное сотрудничество как участнице, прошедший первый отборочный тур или дошедшей до финала…

– Ну, все, приехали, – спокойно проговаривает Макс, паркуя автомобиль через дорогу от дворца. Глядя на мое лицо, он издает легкий смешок. – Да, ладно, не бойся, принцы не кусаются. Ну, разве что в постели.

Я недовольно хмурю лоб на его неуместные шуточки, продолжая смотреть, как возле ворот дворца скапливается приличная толпа девушек с огромными чемоданами одежды и косметики. Вокруг них я замечаю огромное столпотворение прохожих, которые своими глазами хотят узреть будущую королеву страны. Грозные и мощные парни в чёрных футболках и штанах аналогичного оттенка, заканчивают ставить ограждение в виде небольшого серебристого забора, чтобы посторонние не проникли во дворец и не мешали производить регистрацию участниц. Они делают небольшой квадрат из ограждений возле ворот дворца и становятся возле каждого, чтобы особо ушлые граждане не проникли во дворец. Один охранник по очереди пропускает участниц через ограждение, а парень, облачённый в эмблемы отбора, удостоверяется в личности каждой.

Макс одной рукой открывает багажник, а другой хватает чемодан, через секунду вручая его мне в руки.

– Хочется пожелать тебе удачи, но не в этот раз, – говорит он, щурясь от летнего солнца.

– Спасибо, – отстранённо отвечаю я, крепко цепляясь за ручку чемодана и направляюсь к бесконечной толпе.

Я твёрдо ступаю по старинной кладке в туфлях на танкетке, одновременно щурясь от палящего солнца. Чемодан подпрыгивает на каждой ухабине, поэтому в очередной рад я разворачиваюсь, чтобы потянуть его на себя и краем глаза замечаю, что Макса и его машины уже нет на прежнем месте. Недолго он горевал без меня.

Подходя к толпе, я занимаю очередь за девушкой с длинными каштановыми волосами в коротком цветастом платье.

– Уважаемые туристы и жители города, убедительно просим вас не выходить за ограждение и не вступать в конфликт с охраной! Иначе вы затрудняете организаторам регистрировать участниц и провожать во дворец! Спасибо! – раздаётся громкий голос молодого парня с планшетом в руках, на нем сидит пудровая футболка и бейсболка с логотипом отбора.

В воздухе раздаётся мощный гудок автомобиля и от неожиданности я слегка вздрагиваю. Поворачивая голову на источник звука, я наблюдаю как к толпе подъезжает чёрный тонированный автомобиль представительского класса, продолжая во всю сигналить людям. Несколько человек отходят назад от машины, с интересом разглядывая его главного пассажира. Из машины выходит молодой человек в сером классическом костюме и открывает багажник, чтобы вытащить оттуда пять абсолютно одинаковых гигантских чемоданов цвета фуксии. Затем он открывает заднюю пассажирскую дверь и протягивает руку. Упираясь об руку, из автомобиля выплывает стройная блондинка с длинными и идеально уложенными обесцвеченными волосами, в легком красном облегающем платье до колен, которое практически оголяет ее грудь. В руках с длинным кровавым маникюром она удерживает фирменный компактный кожаный клатч. Вокруг нас раздаётся цокот ее длинных каблуков, и девушка с молодым человеком вместе с высокомерием на лице идёт сквозь нашу очередь к регистрации. Охрана беспрепятственно пропускает их через ограждение и по толпе проносятся удивлённые возгласы, вперемешку с возмущением некоторых участниц.

– Вот это да! – восклицает кто-то.

– Держу пари, это и есть будущая королева, – уверенно произносит какая-то девушка из толпы.

– Не поняла, какого хрена она лезет вперёд? – возмущается одна из участниц.

Я хмурю лоб, не очень довольная всей этой ситуацией, вспоминая, как та самая особа нагло влезла без очереди перед Мартой на отборочном туре. Пробираясь сквозь очередь из оставшихся впереди участниц, я наблюдаю, как парень начинает регистрировать ее, в то время как девушка, очередь которой только что подошла, продолжает терпеливо ждать ее.

– Здесь вообще-то очередь! – возмущённо восклицаю я, опираясь на ограждение перед охранником. – Вы не имеете право регистрировать ее без очереди, когда все остальные вынуждены стоять по пол часа под палящим солнцем!

– Девушка, спокойно, – отстранённо отвечает охранник.

– Вот именно! – раздаётся голос из толпы участниц. – Я здесь уже час стою, но у меня не хватает наглости лезть без очереди!

– А я вообще ещё с утра сюда приехала из другого города, – сообщает девушка, очередь которой только что подошла, недовольно складывая руки на груди.

На меня с неохотой падает высокомерный взгляд блондинки и когда наши глаза встречаются, она раздраженно цокает.

– Тебе не стыдно? – спрашиваю я, щурясь от палящего солнца.

Она медленно открывает свои пухлые губы с миллилитрами гиалуроновой кислоты.

– Рот захлопни, куколка, – грубо проговаривает она, сохраняя победную улыбку на лице. – Это ваши проблемы, и вникать я в них не собираюсь.

Ее слуга с чемоданами отправляется на территорию дворца, но эта силиконовая стерва задерживает свой высокомерный взгляд на мне, продолжая стоять на прежнем месте.

– Трудно тебе здесь будет, – самоуверенно проговаривает она, гордо взмахивая волосами, и уходит следом за своими бесконечными чемоданами.

– Да, та ещё сука, – проговаривает рядом стоящая девушка, глядя ей в след.

– Это несправедливо, мы здесь все на равных правах, – продолжаю возмущаться я.

– Давай бороться с несправедливостью вместе, я Ника, – представляется девушка с длинными каштановыми волосами до пляса. Я замечаю ее искрящиеся карие глаза и сдержанную улыбку.

– Элизабет, – коротко отвечаю я.

***

Спустя двадцать минут я, наконец, прохожу регистрацию и отправляюсь в лиловую гостиную, которую указал организатор. Зайдя во Фреденсборг я окунаюсь в лёгкую прохладу, отчего мое тело говорит мне спасибо. Стоять целый час под палящим солнцем просто невыносимо, особенно на танкетке и чемоданом в руке. Найдя нужную дверь, я толкаю ее и прохожу во вселенских масштабах комнату в лиловых тонах, где уже собралась приличная толпа участниц с чемоданами, сидящих на полукруглых белоснежных диванах. После того, как дверь за мной захлопывается, несколько пар глаз с интересом направляются в мою сторону, оценивающе разглядывая сверху вниз. Стараясь не обращать внимание на этот немой модный приговор, я присаживаюсь на свободный край белоснежного кожаного дивана, поудобнее располагая чемодан.

– Эли? – неожиданно раздается знакомый голос и спустя мгновение ко мне подбегает ошарашенная Грета с радостной улыбкой на лице.

– О, Боже… – вырывается из моей груди, прежде чем я успеваю что-либо подумать. – Что ты здесь делаешь? Погоди… дай мне сообразить…

– То же, что и ты, – сообщает подруга, захватывая меня в крепкие объятия. – Я так рада! – она слегка отстраняется и усаживается возле меня.

Я бегло рассматриваю всех собравшихся девушек: как минимум, здесь собрались приблизительно около двадцати участниц. Напротив себя я замечаю знакомые лица рыжеволосых близняшек, что-то щебечущих между собой и хихикая после каждого слова. Рядом с ними располагается Марта, разглядывающая интерьер комнаты с большими окнами, которые слегка прикрывают французские шторы. Она ловит мой взгляд и машет ладонью, я машу в ответ, приветствуя ее легкой улыбкой на лице. Дверь помещения слегка поскрипывает и в комнату уверенно заходит Ника, поправляя длинные роскошные каштановые волосы. Замечая меня, она располагает чемодан в непосредственной близости и усаживается на диван рядом со мной и Гретой.

– Привет, – здоровается она, – я Ника.

– Грета, мы с Эли одноклассницы, – констатирует подруга, улыбаясь легкой улыбкой.

– Ого, это вы вместе решили сюда податься? – удивленно вскидывает брови девушка.

– Не поверишь, мы обе очень удивились, когда увидели друг друга, – говорю я, замечая на себе самодовольный взгляд наглой блондинки с идеальной укладкой.

– Понятно, – с улыбкой отзывается Ника.

– Вы не против, если я к вам присоединюсь? – осторожно спрашивает Марта, усаживаясь на диван рядом с нами.

– Конечно, нет, – отвечаю я. – Рада, что ты прошла.

– Я тоже очень рада за тебя, – проговаривает она, поправляя копну черных волос средней длины, искоса поглядывая на блондинку, которая пожирает нас всех своим наглым взглядом.

Девушка стоит возле окна, надменно переплетая руки на груди, рядом с ней располагается армия ее чемоданов цвета фуксии, занимающих половину помещения. Она продолжает сверлить меня своим прищуренным взглядом.

– Собираешь свою маленькую армию справедливости? – противным голосом проговаривает она, угрожающе медленно приближаясь к нам.

– Зачем мне армия? – усмехаюсь я. – Я и сама могу тебе ответить.

– Кем ты себя возомнила? – возмущается Ника. – Никак будущей королевой? Ты ею еще не стала, а ведешь себя так, будто завтра у тебя коронация. Охлади свой пыл, мы все здесь наравне.

Накачанные губы этой стервы изгибаются в странной высокомерной улыбке, оглядывая всех присутствующих в комнате.

– Фамилия Расмуссен тебе ни о чем не говорит, глупышка? – наигранно мило проговаривает блондинка.

– Тот факт, что ты являешься родственницей премьер-министра – ни о чем нам не говорит, – отстраненно отвечаю я, бросая взгляд на нескольких новеньких девушек, заходящих в комнату.

– Не просто родственницей, а дочерью, – сквозь зубы процеживает она и, хлопая в ладоши, проходит в середину помещения, чтобы оказаться в самом центре. – Прошу минуту внимания! Дорогие мои, меня зовут Селена Расмуссен, и я будущая королева этой страны, – по комнате проносятся вздохи удивления с малой толикой раздражения.

– Она хотела сказать Селена «мне можно без очереди» Расмуссен? – шепчет Ника, и мы втроем пытаемся сдерживать смех, прикрывая губы ладонью.

– Я понимаю, что вы уже нафантазировали себе, как принц выбирает вас и вы живете долго и счастливо. Но спешу вас огорчить, мы с Кристианом не будем с вами долго церемониться, поэтому в ближайшее время он отсеет большую половину, оставляя буквально пару-тройку человек для галочки, – продолжает Селена, практически все это время прожигая меня взглядом.

В комнате повисло неловкое молчание. Всем нужно прийти в себя после такого громкого заявление и ничем не прикрывающейся сверх наглости.

– Трудно тебе здесь будет, – цитирую ее слова я, подавляя легкий смешок, одновременно натыкаясь на ее сощуренный взгляд с малой толикой злобы.

Пухлые губы девушки возмущенно открываются, собираясь в очередной раз съязвить, но в этот момент дверь помещения распахивается и в комнату заходит знакомая женщина с короткими обесцвеченными волосами желтоватого оттенка, принимавшая участие в качестве жюри на конкурсе талантов.

– Добрый день, девушки. Добро пожаловать во Фреденсборг, – громко произносит она приятным ласковым голосом, поправляя свой пиджак темно-серого цвета с небольшой серебристой брошью на груди. – Как вы уже знаете, меня зовут Каролайн Оберг, я преподаватель этикета и светской беседы. Мы очень рады видеть вас в числе избранных и с этой минуты отбор на первую леди страны можно объявлять открытым, – она аккуратно складывает руки на уровне солнечного сплетения и одаряет нас сдержанной улыбкой.

По помещению раздаются скромные аплодисменты девушек.

– У вас есть буквально четыре часа до приезда телевизионщиков и знакомства с принцем. За это время вам необходимо успеть заселиться в свои апартаменты и преобразиться, благодаря нашим замечательным мастерам, – спокойно сообщает она.  – За каждой из вас будет закреплен визажист и стилист в одном лице. А сейчас прошу вас пройти на второй этаж по длинному коридору и заселиться в свои апартаменты, где на каждой двери указаны ваши имена. И постарайтесь уложиться в регламент, иначе за неумением этого, вы будете вынуждены покинуть дворец! Желаю удачи! – женщина одаряет нас самой доброжелательной улыбкой и покидает помещение.

Под гулкие разговоры, мы с чемоданами направляемся на второй этаж по роскошной старинной лестнице. Вокруг раздаются предвкушающие вопросы девушек, всем интересно как пройдет первое знакомство с принцем, что он из себя представляет и как мы будем смотреться в камере. Проходя по длинному светлому коридору, усыпанному бесконечными множествами портретов монархов, все разбредаются кто куда, находя свои имена на дверях в позолоченных табличках и скрываясь в просторах комнат. Я улавливаю голоса Греты и Марты, они практически сразу находят свои апартаменты и безумно рады, что их комнаты находятся по соседству. Буквально через минуту Ника отыскивает свою комнату, и я с удивлением обнаруживаю, что наши апартаменты находятся друг напротив друга. Мы прощаемся на ближайшие три-четыре часа и заселяемся в комнаты.

Зайдя вовнутрь, я ощущаю, как моя челюсть в буквальном смысле желает опуститься на пол, потому что я забредаю в настоящие королевские покои. Стены помещения украшены в благородный не броский малиновый цвет, в центре комнаты стоит главная достопримечательность – двуспальная высокая кровать с белоснежным покрывалом, постельным бельем и балдахином. По краям расположены два больших окна, украшенных французскими шторами цвета слоновой кости; кажется, что именно благодаря окнам в таком большом помещении светло, просторно и уютно. В последнюю очередь в глаза бросаются громоздкий старинный шкаф из светлого дерева, старинная узорчатая софа малинового цвета, белоснежный туалетный столик с овальным зеркалом и две прикроватные тумбочки, под стать шкафу.

Проходя вовнутрь, я замечаю еще одну дверь и отталкивая ее вперед, оказываюсь в ванной комнате, которая выглядит более чем современно с роскошной ванной, отдельно стоящей душевой кабиной, белоснежным унитазом и огромным зеркалом, расстилающимся на половину комнаты, под которым располагается тумба под умывальник.

Я принимаю решение максимально быстро разложить свои вещи, не теряя на это много времени. Когда закрываю пустой чемодан и убираю его в шкаф, в помещении раздается стук в дверь.

– Открыто, – громко говорю я и наблюдаю как в комнату заходит девушка со множеством кейсов для визажистов в руках.

– Привет! – звонко проговаривает она, приземляя кейсы на пол возле туалетного столика. – Меня зовут Моника и я твой личный стилист, визажист, парикмахер, мастер по ногтевому сервису на весь отбор, в общем, называй как хочешь.

Я наблюдаю за ее короткой модельной стрижкой под простым названием «удлиненный ёжик» со светлыми волосами и киваю в ответ.

– Привет, я Элизабет, – коротко отвечаю я.

– Отлично, Элизабет, я надеюсь ты готова к преображению? У нас с тобой не так много времени до встречи с принцем, ты же хочешь произвести на него классное впечатление? Тогда поехали, – она удерживает меня за плечи и усаживает на пуфик напротив туалетного столика. – Итак, что ты хочешь увидеть в этом зеркале через два часа?

Я поднимаю взгляд на потолок, обдумывая ответ на вопрос.

– Что-то менее броское и вычурное, – лаконично отвечаю я, поглядывая на девушку через зеркало.

– Поняла, – коротко отвечает она, энергично выкладывая на туалетный столик бесконечное множество баночек, кисточек и палеток. – Значит делаем нюдовый макияж с легкой укладкой.

Девушка берет в руки телефон и включает зажигательную песню, энергично подтанцовывая в такт мелодии. Мои губы непроизвольно расплываются в улыбке, и я предугадываю, что ближайшие пару часов пройдут навеселе. Почти час девушка делает мне аккуратный маникюр с прозрачным покрытием. Затем начинает колдовать над моим лицом, подпевая очередной популярной молодежной песенке. Когда она тянется за палеткой теней, в комнате раздается стук и спустя пару секунд к нам заходит молодая девушка лет восемнадцати в черном платье, белом переднике и с подносом еды в руках.

– Госпожа Элизабет, – осторожно обращается она, заглядывая в зеркало туалетного столика, – я принесла вам обед.

Ее темные волосы средней длины аккуратно заплетены в одну толстую косу, а серые глаза нервно блуждают по комнате, явно избегая моего взгляда.

– Большое спасибо, поставь его, пожалуйста, на прикроватную тумбочку, – говорю я, сдержанно улыбаясь. – И не стоит ко мне обращаться на «вы», я не принцесса и не королева. Можешь обращаться ко мне просто по имени без излишней фамильярности. Кстати, как мне к тебе обращаться?

Девушка скромно опускает взгляд, приземляя поднос на тумбочку возле кровати. Я вижу, как она стесняется и пытается закрыться от меня, вот только почему?

– Мия, – коротко отвечает она, складывая руки в замок. – Портной велел замерить твои параметры, чтобы подобрать подходящее платье.

– Отлично, девчонки, вы пока замеряйте, а я немного отдохну, – с усталым вздохом проговаривает визажист, плюхаясь на мягкую малиновую софу.

Мия достает измерительную ленту из своего крохотного кармана платья и принимается делать мои замеры. Спустя несколько минут, она снова их сверяет с первоначальным вариантом, записывает на небольшую бумажку и, мягко улыбнувшись, покидает помещение.

– Какая миленькая маленькая девочка, – сладким голосом проговаривает Моника, возвращаясь к моему макияжу.

– Она как будто стесняется меня, – проговариваю я, слегка нахмурившись.

– Так, стоп! – резко вскидывает руки девушка. – Вот забудь то, что ты сейчас делала. Я больше не разрешаю тебе хмуриться, особенно на камеру!

Я подавляю глухой смешок, широко улыбаясь.

– Вот так можно делать, такая улыбка тебе к лицу, – констатирует она и, припудривая меня кисточкой, доделывает последние штрихи. – А теперь закрой глаза, – говорит девушка и брызгает чем-то в воздух, несколько капель попадают мне на лицо. – Вот теперь твой макияж будет держаться больше суток!

Я полностью рассматриваю свое новое лицо, с восхищением разглядывая его под разным ракурсом. Никаких синяков и мешков под глазами, никаких бледных потрескавшихся губ. На меня смотрит милая и опрятная девушка с неброским макияжем, голливудской улыбкой и точеным овалом лица.

– Вау! – вырывается из моей груди. – Ты просто волшебница!

– Это мы тебе еще роскошную укладку не сделали, – с интригой в голосе проговаривает Моника, выкладывая из своего небольшого чемоданчика приборы для волос.

Спустя час бессмысленных разговоров про отбор и других участниц, в зеркале я обнаруживаю великолепную укладку: длинные каштановые волосы легкой волной спадают с плеч, а прикорневой объем просто бомбический!

– Спасибо тебе большое, – отвечаю я, помогая девушке укладывать в чемоданчики все приборы, палетки и кисточки, – я тебе помогу.

– Ты мне поможешь только если произведешь огромное впечатление на принца, а все остальное я сложу сама, – улыбается Моника.

Я продолжаю наблюдать, как она собирает свои вещи и берет все чемоданы в руки.

– Надеюсь, мы еще увидимся и не подводи меня! – восклицает Моника и удаляется из помещения, выходя в длинный коридор с красным ковролином.

Несколько минут я продолжаю восхищенно наблюдать за своим преображением в зеркале, детально рассматривая макияж, напрочь забывая о времени, оставшемся до встречи с главной персоной этого вечера. Мой желудок напоминает мне о существовании еды диким воплем, и я с упоением накидываюсь на обед, стараясь успеть до начала.

– Элизабет! – раздается обеспокоенный голос Мии, врывающейся в комнату с длинным чехлом в руке и парой бежевых туфель.  – Остается всего пол часа до собрания с Каролайн, скорее переодевайся!

Она энергично принимается распаковывать и доставать платье из чехла, вынимая оттуда небольшую коробочку с украшениями. Быстрыми движениями рук я снимаю с себя всю одежду, оставаясь лишь в нижнем белье и с помощью девушки надеваю платье персикового оттенка. Поднимаясь на каблуки, я начинаю ощущать себя намного уверенней и подхожу к зеркалу, чтобы одним глазком взглянуть на платье, которое мне подобрал портной. Безусловно, он не прогадал с размером; вечернее платье сидит на мне идеально, как влитое. Нежный персиковый оттенок придает моему романтическому образу больше невинности и женственности, талия идеально ровно подчеркнута, а юбка в пол не пышная, но и не облегающая, изумительно подошла под мой рост; от линии декольте параллельно в стороны проведены едва заметные лямочки, обнажая плечи и ключицы, в то же время платье достаточно прикрывает линию декольте.

– Остался последний штрих, – проговаривает Мия, передавая мне в руки небольшие серьги в виде капелек и аналогичный кулон на шею. Она помогает мне застегнуть капельку на шее и встает позади меня перед зеркалом, оценивающе оглядывая мой образ.

– Спасибо, – благодарю я, смотря на нее через зеркало. – Как я тебе? – спрашиваю я, делая круг на месте, от чего длинная юбка кружится в вихре вальса вслед за мной.

– Потрясающе, – мечтательно проговаривает девушка, удерживая чехол от платья в руках.

– Эли! – раздается обеспокоенный голос Греты у двери. – Нас всех собирает Каролайн, пошли скорее!

Я бегу навстречу к подруге, двумя руками слегка приподнимая подол платья, опасаясь задеть или порвать его каблуками. Одним глазом глядя на свою подругу, я удивленно распахиваю глаза. Такой Греты Шульц я не видела… буквально никогда. Ее визажист поработал на славу, подчеркивая все ее прелести и устраняя недостатки. Темные волосы Греты собраны в пышный низкий пучок, обрамляя ее идеальный овал лица. Платье ярко-красного оттенка подчеркивает ее тонкую талию, а стройная юбка прикрывает изящные колени.

– Потрясно выглядишь! – восхищенно говорю я, по пути разглядывая ее образ.

– Неправда, ты лучше! – восклицает Грета, пока мы спускаемся по лестнице.

Спереди и позади нас раздаются голоса участниц вперемешку с шуршащими подолами и приглушенным цокотом каблуков. Судя по разговорам, девушки в большом предвкушении от встречи с принцем, а я хочу, чтобы этот день поскорее закончился. Как представлю, что до полуночи придется стоять на огромных каблуках – усталость и изнеможение моментально подступают к горлу.

Впереди я улавливаю горделивую походку Селены в кровавом пышном платье с небольшим шлейфом, а на светлых волосах, собранных в высокий пучок – украшение, о котором она мечтала всю жизнь – небольшая диадема, усыпанная алмазами.

Мы заходим в бальный зал огромных размеров, где топот от наших каблуков по паркету становится намного звонче. Вокруг раздается множественное эхо наших голосов. Возле стен располагаются небольшие столы, кишащие различными яствами; на некоторых столах накрыт небольшой фуршет. В самом углу помещения расположен оркестр с музыкантами, которые настраивают свои инструменты. Посреди зала классика – гигантских размеров люстра, утопающая в бесконечных алмазах. Прямо над люстрой в ожидании нас стоит Каролайн Оберг, скромно складывая ладони на уровне солнечного сплетения.

Мы улавливаем восхищенные взгляды Марты и Ники, которые решают составить друг другу компанию и плавно машем друг другу руками, одаряя легкими улыбками. Образы девушек будто схожи с диснеевскими принцессами: у Ники роскошное пышное платье пудрового оттенка и длинные распущенные локоны с прикорневым объемом напоминают образ принцессы Авроры; на Марте красуется пышное бальное платье лимонного цвета, оголяющее плечи, а челка, убранная в высокий пучок и распущенные черные волосы позади, слегка напоминают определенные черты образа Бель.

– Дамы, прошу вас выстроиться в одну линию, чтобы я всех вас видела, – сообщает женщина, сдержанно улыбаясь. Минуту мы выстраиваемся в практически ровную линию. – Прекрасно. Я рада видеть вас в главном бальном зале Фреденсборга полностью преображенных, готовых к встрече с принцем, но перед этим главным событием я должна вас проинформировать.

Каролайн выдерживает паузу для того, чтобы мы немного напряглись.

– Вести себя с особой королевских кровей нужно естественно и непринужденно. Запомните главное правило: неискренность и наигранность сразу бросаются в глаза и не играют в вашу пользу. Обращаемся к принцу не иначе как «Ваше Высочество», не бросаемся к нему на шею и не лезем обниматься, думаю, это и без разъяснений всем понятно. От первого впечатления будет зависеть ваша судьба на отборе, именно поэтому уже сегодня ваши ряды могут поредеть, – мило улыбается Каролайн, сдержанно оглядывая ошарашенных участниц, – а могут и нет. Ваша первая встреча с принцем – не свидание, поэтому задерживать наследника не стоит. Ведем искреннюю и непринужденную беседу, а лучше просто поддерживаем разговор, не задаем лишних, неуместных и неудобных вопросов.

– Извините, а можно вопрос? – раздается голос из нашей шеренги.

– Да, слушаю, – спокойно отвечает женщина.

– Будут ли снимать нашу встречу на камеру? – спрашивает девушка.

На лице Каролайн расцветает забавная улыбка.

– Нет, моя дорогая, все пройдет совершенно конфиденциально, но это совсем не значит, что вы можете говорить, что попало, – мягко произносит она. – Итак, я думаю, с поведением мы разобрались, теперь преступим к плану сегодняшнего вечера. Сперва наперво вы знакомитесь с принцем в бальном зале, затем мы направляемся в тронный зал, вам всем предстоит познакомиться с Его Величеством и Ее Величеством, далее король дает добро на начало отбора и по окончании принц произносит небольшую ознакомительную речь, обнажая свое лицо всему миру, затем все гости и приближенные направляются обратно в бальный зал на торжественный фуршет по случаю открытия отбора.

Когда Оберг заканчивает сообщать нам план сегодняшнего вечера, к ней подходит один из лакеев, стоящих возле главного входа в бальную залу и что-то осторожно говорит ей, слегка наклоняясь вперед. На миг Каролайн распахивает глаза и удивленно вскидывает брови.

– Мои дорогие, принц уже готов к встрече с вами и находится прямо у дверей, прошу вас вести себя достойно и не подводить меня, – тихим голосом проговаривает она, аккуратно походя к дверям зала.

Среди девушек раздается волнительное шептание, кто-то выдыхает воздух из легких, кто-то активно машет ладонью, чтобы избавиться от нахлынувшего приступа жара. Я замечаю, как Грета нервно потирает ладони друг об друга, складывая их в замок.

– Его Королевское Высочество Кристиан – кронпринц Датский, герцог Ольденбургский, – громко отчеканивает лакей, одновременно открывая одну из дверей.

Все девушки слегка подаются вперед, затаивая дыхание на первом шагу принца, я так же подаюсь их порыву и спустя мгновение, когда все видят его лицо, у меня в буквальном смысле падает челюсть, а мир вокруг начинает бесконтрольно пошатываться из стороны в сторону. Я бросаю недоуменный взгляд на Грету и встречаюсь с абсолютно такими же обеспокоенными глазами подруги. Некоторое время мы с ней единственные стоим в глубоком шоке от происходящего, пытаясь прийти в себя, в то время как у остальных девушек с лиц не сходит восхищенная улыбка.

Размеренным шагом он направляется в центр бальной залы, окидывая нас всех изучающим прищуренным взглядом, останавливаясь точно на мне, и ровно в этот момент я перестаю дышать, ощущая, как ногти намертво впиваются в ладони. И кажется, в его глазах цвета грозовых туч в буквальном смысле сверкает молния, поражая меня миллиардами вольт.

Значит он не соврал, когда говорил, что тоже собирается на отбор?!

– Добрый вечер, дамы, – низким голосом произносит Макс.

Глава 10

На нем бесподобно сидит идеально подобранный, а скорее всего сшитый по индивидуальному заказу, костюм, состоящий из черного облегающего пиджака, аналогичного оттенка жилета, белоснежной рубашки, классических черный брюк и элегантной бабочки, подчеркивающей полный образ.

– Мои дорогие! – обеспокоенно проговаривает Каролайн, быстрым шагом направляясь к нему. – Возникло небольшое недоразумение, это не принц Кристиан! Позвольте представить, Его Высочество принц Адриан, герцог Шлезвиг, кузен кронпринца по отцовской линии.

Он слегла одаривает нас мимолетной улыбкой, бросая беглый взгляд на женщину.

– Благодарю за представление, госпожа Оберг, но, к сожалению, я здесь не для того, чтобы украсть у дорогого кузена его роль, – веселым голосом проговаривает он, оглядывая мое платье. – Кристиан изъявил желание познакомиться с избранными девушками тет-а-тет, поэтому я буду по очереди красть у вас этих прекрасных дам и уводить их к принцу. Вы же не против?

Женщина подавляет слабый смешок, растерянно улыбаясь.

– Конечно не против, Ваше Высочество.

– Селена, ты будешь первой, – бросает Адриан в ее сторону, подставляя ей руку.

– Надеюсь первой и останусь, – надменно произносит она, принимая его руку, другой рукой придерживая подол платья, и я подавляю желание закатить глаза.

Наблюдаю, как небольшой шлейф ее кровавого платья постепенно исчезает на наших глазах. Пара удаляется из бальной залы, лакей закрывает за ними двери, и я буквально валюсь с ног от этого эмоционального аттракциона. Боже, что сейчас было? Это был сон?! Нет?! А может все-таки?..

Со стороны участниц раздаются восхищенные вдохи, кто-то смущенно закрывает лицо руками, а кто-то нервно складывает руки на груди, томно ожидая встречи с принцем.

– Эли, я ничего не понимаю… – шепотом произносит Грета, хватаясь за лоб.

– Первое время я думала, что мне показалось, – я испускаю тяжелый вздох, нервно обхватывая себя руками. – Он преследовал меня до отбора и сейчас будет постоянно на глазах…

– Знаешь, не все могут похвастаться тем, что за ними ухлестывал принц, – напоминает подруга, чуть поежившись. – Кроме Селены естественно.

Участницы разбредаются по всему залу, бесконечно что-то обсуждая. Как только к нам подходят Марта и Ника, Каролайн начинает активно хлопать в ладоши, привлекая к себе внимание.

– Мадемуазель, прошу вас, минуту внимания! – громко восклицает она, удерживая в руках список участниц, который несколько минут назад передал ей лакей.  – Следующая идет Мелисса Гербер, после нее готовится ко встрече Элла Дженсен.

Отлично, мне предстоит провести еще несколько томительных и нервных минут, а может и часов, прежде чем Адриан зайдет за мной, чтобы отвезти к принцу. Бесконечные минуты ожидания прожигают во мне черную дыру, а сердце пытается поставить рекорд по учащенному сердцебиению.

– А этот принц ничего такой, – веселым голосом проговаривает Ника, поправляя прическу.

– Не хочешь упустить шанс, если вдруг Кристиан не выберет тебя? – иронично говорит Марта, подавляя смешок.

Ника расплывается в широкой улыбке, активно прыгая бровями. Я улавливаю обеспокоенный взгляд Греты и вздыхаю, качая головой.

– И что же будет дальше? – шепотом спрашивает подруга, обнимая себя руками.

– Я уже не удивлюсь, если принцем окажется его дружок, вот Карен обрадуется… – тихо произношу я, поглядывая как в зал входит Андриан, уводя очередную девушку к принцу. На мгновение взгляд его серых глаз резко сверкает в мою сторону и так же молниеносно исчезает.

Время идет мучительно долго, я наворачиваю круги вокруг девчонок, пропуская мимо ушей их пустые разговоры. Из двадцати пяти человек в бальном зале остается около пятнадцати, и я все еще нахожусь здесь. Через несколько минут уводят Нику, затем Грету и в зале уже остается десять избранных. Я делаю несколько медленных и глубоких вдохов, чтобы утихомирить волнение в крови.

– Марта Ларсен, ты следующая, – негромко произносит Оберг, аккуратно складывая руки на уровне солнечного сплетения.

– Наконец-то! – взволнованно восклицает она, поправляя прическу. Она бросает ободряющую улыбку в мою сторону и кажется, даже ее веснушки на щеках рады скорому знакомству с принцем.

Когда девушка выходит из помещения, я остаюсь наедине с Каролайн. Она медленно подходит ко мне, и видит, как я нервно закусываю нижнюю губу.

– Элизабет, не переживай, что ты остаешься последней, все пройдет хорошо, – ласково произносит она с мягкой улыбкой на лице.

Я натягиваю едва заметную улыбку и глубоко выдыхаю. Это шутка какая-то? Адриан специально подстроил это, чтобы еще больше подержать меня в интриге или это какое-то совпадение? Когда я замечаю мелкую дрожь на кончиках пальцев и сразу же сжимаю ладони в кулак, в бальную залу входит знакомый принц с легкой ухмылкой на губах.

– Прошу, – галантно произносит он, подставляя свой локоть.

Я намеренно прохожу мимо него, игнорируя его руку и выхожу в коридор, а когда лакей закрывает за нами дверь, продолжаю сохранять оглушительное молчание.

– Люблю твою непокорность, – обольстительно произносит он, слегка наклоняясь в мою сторону, но натыкаясь на твердую молчаливую и равнодушную стену, вновь выпрямляется, продолжая идти вперед. – Так и будешь молчать? – интересуется он, идя на ровне с моим шагом. – Ах, да, забыл сказать, ты замечательно выглядишь.

Я понятия не имею куда нужно идти, но думаю, мои ноги несут меня в нужном направлении.

– Ты специально позвал меня самой последней, чтобы я сошла с ума в ожидании? —бесцветным голосом говорю я, не глядя на его самодовольное лицо.

– Естественно, принцесса, – произносит он, широко улыбаясь.

Теперь загадочный паззл под названием Макс сошелся раз и навсегда. Вот почему в парке и в ресторане его все знали, вот почему он ездит на роскошных автомобилях, вот почему его не арестовали полицейские в том злосчастном баре. Все это, конечно, прекрасно, но далеко не объясняет его постоянные ушиби и ссадины на лице.

– Не называй меня так, – угрюмо говорю я, пытаясь подавить рвотный рефлекс при упоминании этого слова.

– Хочу и буду тебя так называть. И ты будешь принцессой, только моей… – шепотом произносит он, едва касаясь губами мочки моего уха и, я слегка вздрагиваю.

Мы подходим к небольшой двери, возле которой располагается лакей в парадном наряде: черный фрак и белоснежная рубашка с белой бабочкой на шее; еще одна абсолютная копия всех остальных лакеев во всем дворце.

– Ты мне солгал, – тихо проговариваю я, поворачивая голову в сторону принца.

– Нет, принцесса, эта сказка не о моей лжи… – негромко говорит он, отворяя дверь в помещение.

Кажется, проходит целая вечность, прежде чем я захожу в кабинет. От потока прохладного воздуха я закрываю глаза, глубоко вдыхая. Неужели этот момент настал, и я увижу кронпринца нашей страны во всей красе еще тогда, когда его не успел облюбовать вес остальной мир? Каким бы он ни был, я должна ему понравиться, по крайней мере, хотя бы до финала. Ибо если этого не случится, я буду собирать чемоданы уже сегодня и уеду из дворца, не получив ни одного пособия, а я не должна этого допустить…

Делаю несколько неуверенных шагов в помещение, продолжая сверлить взглядом белокурый затылок принца, который стоит спиной ко мне. Перед ним расстилается великолепный вид на чудесный сад Фреденсборга из панорамных окон. Юноша облачен в темно-синий мундир с перекинутой через левое плечо голубой ленточкой, сшитый идеально ровно и идеально ровно подобранный по размеру. На плечах красуются аксельбанты из золотых нитей, на шее строгий красный воротник, так же обшитый золотыми нитями. Ладони идеально ровно облачены в белоснежные парадные перчатки, и я наблюдаю, как он приподнимает левую руку, чтобы взглянуть на часы. От неожиданного дверного хлопка я вздрагиваю и в этот момент принц разворачивается с легкой улыбкой на устах, которая тотчас же меркнет при одном только взгляде на меня.

Мир под ногами шатается, рушится, многолетний паркет трескается, и я свободно падаю вниз. Меня охватывает жар, резко переходящий в озноб, в ладонях скапливается пот, и я уже не сопротивляюсь мелкой дрожи в руках.

Некоторое время мы молчим, обескураженные видом друг друга и спустя мгновение я осознаю, что все это время не дышу, мне не хватает воздуха. Я открываю губы и хватаю ртом воздух, словно рыба, продолжая недоуменно глядеть на его.

Боже, почему именно он? Я уже была согласна на Макса.

– Лилибет, – мягко произносит Чак, его глаза цвета ясного неба обеспокоенно бегают по моему растерянному лицу, пытаясь отыскать ответ на происходящее.

Мои губы дрожат от накопившейся обиды, бесконечных вопросов, и я уже не сопротивляюсь слезам, за считанные секунды застилающим глаза. Его рука тянется ко мне, и я инстинктивно отстраняюсь от него, обхватывая себя руками. Не могу произнести ни слова, шокированная всем происходящим. Только что мой мир, мой маленький детский мир с розовыми очками перевернулся вверх тормашками. Передо мной стоит принц и будущий правитель этой страны, никак не мой маленький Чарли, марающий мое любимое платье ванильным мороженным или тот самый мальчик, который спас меня в нашу первую встречу. Только что мой мир напрочь перевернулся всего за пару минут, всего за один взгляд…

Сознание окончательно и бесповоротно отказывается верить в происходящее, а память намеревается напрочь стереть из жизни последние несколько лет. И почему же чертово чувство горькой обиды не покидает мою грудную клетку, застревая где-то между ребрами и сердцем?

В горле задерживается ком, который не получается сглотнуть. Он продолжает смотреть на меня горьким взглядом, будто своими глазами видит, как меня разрывает, выворачивает изнутри. Безрадостный комок в горле не дает ему ни малейшего шанса на дальнейшие оправдания, хотя он не очень-то и похож на человека, который собирается оправдываться. Но та маленькая девочка, та маленькая Эли так отчаянно хочет подбежать к нему и всеми своими небольшими силенками обнять его что есть мочи…

Потому что соскучилась.

– Прости, – виновно произносят его губы.

– Это все, что ты можешь сказать? – мое лицо искажается в кислой гримасе, а сердце делает тройное сальто, услышав его голос спустя некоторое время.

– Дай мне время, – твердо проговаривает он. Его лицо не отображает ни единой эмоции, и я получаю ответ на свой долгожданный вопрос почему иногда не могу прочесть по его мимике лжет он или нет. Его этому обучали долгие годы… – Обещаю, я все тебе расскажу только чуть позже.

Пытаюсь подавить предательскую дрожь губ и закрываю лицо ладонями.

– Я хочу покинуть отбор. Сейчас же, – вырывается из моей груди, прежде чем я успеваю обдумать.

– Лилибет, прошу, дай мне шанс, – тихо произносит он, обхватывая мою кисть, чтобы убрать ее от лица, и я замечаю, что он снял наше кольцо дружбы. Что ж, Элизабет, принимай еще одну пощечину. – Давай поговорим чуть позже, когда эмоции не будут брать вверх и ты не будешь принимать необдуманных решений.

Я впервые поднимаю на него взгляд и натыкаюсь на знакомые глаза цвета морской волны, умиротворенно смотрящие на меня, пытающиеся убаюкать, успокоить, пригреть у себя на груди… Но бушующая буря внутри меня, намертво сносящая все мысли о спокойствии и обдуманных решениях, не позволяет поддаться его глазам.

– Ненавижу тебя! – кричу я, боль и обида вырываются изнутри, застилая глаза тонкой прозрачной пеленой.

Вырывая свою кисть из его мягкой хватки, я открываю дверь и натыкаюсь на Адриана, спокойно дожидающегося меня у двери, пряча руки в карманах брюк. Как только он замечает меня, на его лице появляется забавная усмешка. Он явно пожалел, что не видел весь этот цирк изнутри.

– Ну, как прошла твоя первая встреча? Или погоди-ка, какая она у вас по счету? Тысячная? – насмешливо произносит он, когда я прохожу мимо него.

– Отвали, – бесцветным голосом отзываюсь я, останавливая свой ход посреди коридора. Я ведь даже не знаю куда мне идти. А важно ли все это сейчас?

– Как грубо, – раздается голос Адриана позади. – Разве Оберг не учила вас как правильно разговаривать с принцами? – усмехается он.

Я продолжаю молчать, подавляя желание зарычать от злости.

– Элизабет! Боже мой! – доносится обеспокоенный голос Каролайн. Она быстрым шагом подходит ко мне, с легкой отдышкой в груди. – Почему ты все еще здесь? До прихода короля и королевы остаются считанные минуты, ты должна быть в тронном зале! – она останавливает свой ход и заглядывает мне в глаза. – Надеюсь, эти слезы от счастья, а не от горя?!

Оберг берет меня под локоть и быстрым шагом ведет к большим распахнутым настежь дверям цвета слоновой кости, по бокам которых располагаются два невозмутимых лакея. Мы входим в зал не менее огромных размеров, чем бальный и проходим к скоплению участниц отбора. Вокруг нас раздается бесконечный гул голосов избранных девушек, музыкантов, репетирующих отдельные отрезки своих произведений и телевизионщиков с федерального канала «Дания сегодня». Несколько операторов настраивают свои камеры, репортерша тренирует голос и проверяет микрофон возле одной из них, а пару светооператоров настраивают нужное освещение. Я оглядываюсь и не обнаруживаю главного атрибута этого помещения – трона. Вместо него посреди зала располагаются несколько удобных глубоких кресел бардового оттенка, огороженных тонкой, едва уловимой красной лентой; кресло посередине выглядит намного могущественнее и богаче, и я предполагаю, что его займет король.

– Эли, ты как? – жалобно произносит Грета, встречая меня в толпе девушек. – Как все прошло?

– Лучше не спрашивай, – отмахиваюсь я безликим голосом.

– Это же Кристина Мадсен! – восхищенно проговаривает кто-то из девочек, поглядывая на девушку в голубом классическом костюме и невысоких каблуках, уверенно держащую микрофон. – Она ведет передачу «Наедине с Крис» и похоже будет вести и наш отбор!

– Серьезно?! – удивленно спрашивает вторая девушка. – Очуметь!

– Минутная готовность, все на месте, ожидаем короля! – громко сообщает здоровый мужчина в классическом костюме, по всей видимости, главный из охраны.

– На всякий случай напоминаю, через несколько секунд мы выйдем в прямой эфир, поэтому, убедительная просьба, никаких форс-мажоров и необдуманных слов! Королевскую семью приветствуем легким книксеном, надеюсь, это всем ясно? – твердо произносит Оберг, обращаясь к участницам.

Операторы настраивают камеры, музыканты принимают свое исходное положение, Кристина Мадсен с собранными в высокий пучок светлыми волосами поворачивается к одной из камер, поправляя свой пропуск с эмблемой канала «Дания сегодня», висящий на шее.

– Добрый вечер, дорогие друзья! На наших глазах сейчас произойдет поистине историческое событие! Мы находимся во дворце Фреденсборг в тронном зале, где с минуты на минуту должна появиться королевская чета с нашим дорогим именинником кронпринцем Кристианом! На данный момент проводятся заключительные этапы подготовки, а участницы отбора с нетерпением ожидают встречи со своим потенциальным женихом.

Одна из камер разворачивается в нашу сторону, несколько секунд снимая наши растерянные лица, кто-то успевает помахать ладонью в камеру отчего получает немой нагоняй от Оберг. Так как я подошла позже, меня ставят впереди всех наравне с высокомерным лицом Селены, и я всем нутром чувствую, как нас снимают крупным планом, ругая себя за остатки предательских слез.

– Пятисекундная готовность, семья на месте! – сообщает один из охранников, поправляя свой невидимый наушник в ухе.

– Его Королевское Величество король Дании Фредерик X, Ее Королевское Величество Королева Матильда, – раздается звонкий голос лакея. – Его Королевское Высочество наследный принц Дании Кристиан Уильям Александр, герцог Ольденбургский. Ее Королевское Высочество принцесса Шарлотта Мария Виктория, герцогиня Ольдебургская.

В воздухе раздается оглушительная классическая мелодия, исполняемая оркестром, и ощущается некое напряжение перед встречей с королевской семьей. Лакеи распахивают огромные светлые двери с кусочками позолоты и в помещение входит королевская чета. Король сохраняет сдержанную улыбку на лице, едва окидывая всех собравшихся почтенным взглядом. Я замечаю, как в густой копне темно-русых волос прячутся едва уловимые седые волоски. На нем красуется темно-синий военный мундир с перекинутой через плечо голубой ленточкой, усыпанной огромным количеством наград и аксельбанты на плечах из золотых нитей. По правую руку от него в зал плавными движениями проходит королева, мягко кивая гостям в длинном вечернем платье винного оттенка с небольшим шлейфом позади, на ее голубой ленточке, перекинутой через плечо, скромно красуются несколько разноцветных наград. Волосы пшеничного оттенка идеально уложены в высокий пучок, который обрамляет массивную тиару, сверкающую и искрящуюся под бесконечным светом огромных люстр. Следом за королевской четой в зал входит главная персона этого вечера – кронпринц Кристиан в абсолютно идентичном военном мундире, что и его отец. Он слегка приподнимает подбородок из-за высокого красного воротника мундира, а светлые волосы, под стать цвету волос его матери, идеально уложены, нет ни единой волосинки, которая осмелилась бы торчать куда-то в сторону. Голубые глаза со сдержанной улыбкой осматривают всех присутствующих и всего на долю секунды задерживаются на мне чуть больше остальных, от чего у меня прерывается дыхание и появляется ноющая боль в груди.

Вслед за принцем, в зал вступает молодая девушка лет восемнадцати, которая присутствовала на конкурсе талантов в качестве члена жюри. Сестра Кристиана, а если быть точнее, принцесса Шарлотта, выплывает в зал со скромной улыбкой на устах. На ней изумительно сидит пышное вечернее платье в светло-розовых тонах, а пшеничные локоны изящно уложены в низкий пучок, оставляя все внимание скромной диадеме и небольшому колье, переливающимися под светом люстр.

Вся женская половина зала склоняется в книксене, а мужская половина почетно кивает, приветствуя высокопоставленных лиц. Я завожу одну ногу за другую и тоже сгибаю колени, одновременно наклоняя голову вперед. Фотографы окружают семью, ежесекундно сверкая вспышками. Члены королевской фамилии проходят к креслам, но не спешат присаживаться. Король некоторое время выжидает, окидывая сдержанным взглядом всех присутствующих и слегка поворачивается к огромной камере, стоящей напротив него на громоздком штативе.

– Добрый вечер, дорогие подданные Дании. Я рад приветствовать вас в этом прекрасном дворце, где прямо сейчас вершится история нашей страны, – он сохраняет сдержанную улыбку на лице, складывая руки на уровне солнечного сплетения. – В это непростое для нас время, когда традиционные многовековые устои нашего государства, которые строились и сохранялись моими августейшими предками, пытаются наглым образом уничтожить и искоренить, избавиться от великой истории нашей страны, люди, совершенно не имеющие к ней никакого отношения… – Его голос хладнокровный, а взгляд полон стальной решимости. – Люди, не имеющие никакого понятия о государственности в целом, пытаются устроить государственный переворот всеми грязными путями и построить на руинах новую страну, где будет царить хаос и анархия… В это непростое время, я рад объявить об открытии события, которое королям нашей страны удается объявить лишь единожды за все время правления и представить всему миру моего сына и преемника кронпринца Кристиана! – улыбка едва касается его губ, и он поднимает руку в сторону принца, подходящего к отцу в кадр. Он слегка хлопает по плечу своего сына и тут же убирает руку.  – С этой минуты, отбор на будущую принцессу, а затем и королеву нашей страны, объявляю открытым!

Со всех сторон раздаются аплодисменты. Люди с бесконечными улыбками на лице некоторое время продолжают хлопать в ладоши, наблюдая как король уступает место своему сыну и пропадает из кадра. Кристиан слегка прочищает горло и направляет сосредоточенный взгляд, полный решимости в камеру.

– Дорогие жители и гости нашего королевства, я рад, наконец, предстать перед вами в полном своем обличии и более не скрываться от своих будущих подданных, – уверенно начинает он со сдержанной улыбкой на устах, будто готовился к этому всю жизнь. – Хочу с вами поделиться необыкновенной радостью. Необыкновенная она для меня лишь потому, что часть своей жизни я прожил как совершенно обычный человек. Я ходил в обыкновенную школу, дружил с простыми детьми рабочего класса, ходил в обычные магазины. Я влюблялся, ненавидел, терпел насмешки со стороны одноклассников, чьи родители считались более-менее успешнее, чем по придуманной легенде мои, которые встречали меня после школы и увозили домой на метро, – принц подавляет легкий смешок, на долю секунды опуская взгляд вниз, будто проваливаясь в приятные воспоминания. – Но я не обижался. Напротив, я хотел казаться совершенно обычным человеком и общаться наравне со своими будущими подданными, и я благодарен данной традиции нашего королевства. Я безумно хотел помогать вам, радовать вас и вникать в ваши проблемы так, будто это мои собственные. При этом, я держал определенную дистанцию, ведь за все это время мне попадались и не очень хорошие и дружелюбные люди, которые намеревались пользоваться моей добротой. Они видели с какой искренностью я помогаю своим ближним и хотели получить от этого выгоду. Но я хочу сказать, что стержень, который воспитали во мне мои родители и учителя, не подавался их воздействию. Не буду скрывать, Его Величество был против таких близких контактов с простыми людьми из-за соображений безопасности, – юноша метает беглый взгляд в сторону отца и камерам удается запечатлеть сдержанную улыбку короля, – но также он прекрасно осознавал, как необходимо будущему королю уметь находить общий язык со своим народом и вникать в его проблемы как в свои, ведь он прошел этот путь так же, как и я и как никто другой знает каково это.

 Кристиан делает незначительную паузу, мельком разглядывая толпу девушек и поймав мой обеспокоенный взгляд, на долю секунды останавливается, но лишь на мгновение для того, чтобы не вызвать ненужных подозрений.

– Я хочу публично попросить прощения у тех людей, которым я, скажем так, слегка не договаривал о своем положении в обществе. Не буду лгать, с некоторыми людьми я очень сблизился и для меня было очень болезненно прерывать с ними связь, но я отчетливо осознавал, что будет после моего решающего дня рождения. С этого момента моя жизнь разделяется на до и после и, к сожалению, этим людям более нет места в жизни кронпринца, как бы грустно это ни звучало, – на долю секунды он сжимает губы в плотную линию, опуская взгляд. – Но, дамы и господа, не будем о грустном, ведь в ближайшие несколько месяцев меня ожидают бесконечные свидания с этими прекрасными и очаровательными девушками, – веселым голосом проговаривает он, указывая рукой в нашу сторону.

Две камеры разворачиваются к нам, остальные продолжают снимать принца и реакцию королевской семьи. Вокруг раздается легкий смех, и обстановка в тронном зале потихоньку успокаивается. Я делаю несколько глубоких вдохов, чтобы прийти в себя от слов Кристиана. Признаться, честно, я очень удивлена, как он решительно и уверенно держится перед камерой, будто готовился к этой речи всю жизнь…

– На самом деле, я благодарен за такой подарок судьбы как эти двадцать пять чудесных девушек, ведь одна из них по-настоящему достойна быть моей супругой, принцессой и королевой нашей страны, – искренне добавляет он, продолжая смотреть в нашу сторону.  – Надеюсь, я не утомил вас всех своей длинной речью, но я безумно старался искренне выразить и показать вам свои чувства. А теперь, прошу, слово журналистам.

Члены королевской семьи изящно усаживаются в глубокие кресла: посреди всей процессии восседает король, по правую руку от него присаживается наследник, по левую королева и принцесса. Король Фредерик коротко кивает своему сыну, показывая одобрение по поводу его речи. Кристиан отвечает на одобрение отца легкой улыбкой на лице.

– Для начала хочу от всей души поздравить Ваше Высочество с днем рождения, – начинает Кристина Мадсен и, удерживая в руках микрофон, подходит к королевской семье чуть ближе. – Я думаю, всем нам интересно поближе узнать нашего будущего короля. Волнуетесь ли Вы перед предстоящим отбором и готовились ли к такому событию?

Кристиан располагается на кресле поудобнее так, словно беседует не с журналисткой на всю страну, а всего лишь с другом, сидя в кафе, при этом не забывая о своем статусе и положении.

– Безусловно, меня всю жизнь готовили к этому событию, хотел я этого или нет. Я рос с этим чувством и ощущением того, что этот момент рано или поздно настанет, – спокойно разъясняет принц, глядя в глаза журналисту. – Я был морально и физически готов к этому, ровно до того момента, как увидел этих замечательных красавиц. Ну, посудите сами, как среди них можно выбрать ту единственную? Но я не султан и рано или поздно мне придется сделать выбор. К сожалению.

По залу раздается неуверенный смех присутствующих, и журналист присоединяется к ним.

– Ваше Высочество, в своей речи вы упомянули, что ранее уже влюблялись. Неужели Ваше сердце не свободно и если это так, то помешает ли это отбору, ведь от этого зависит его судьба, не так ли? – спрашивает девушка с интересом в глазах.

Принц подавляет легкий смешок, чуть прикрывая глаза.

– Какой интересный вопрос, Кристина. Ты удивляешь меня с каждым разом все больше и больше, – проговаривает он, приподнимая брови.

– Стараюсь, Ваше Высочество, – искренне отвечает девушка с улыбкой на устах.

– Ну, кто из нас не влюблялся в подростковом возрасте?! – задает риторический вопрос юноша. – Уверяю вас, моя первая любовь никаким образом не помешает отбору, к тому же, она была не взаимна.

Что за первая любовь и почему я впервые слышу об этом? В груди вспыхивает непреодолимое чувство незамедлительно расспросить его об этом, но тут же приходит осознание того, что прежние отношения между нами уже невозможны.

– О, прошу прощения, если этим вопросом задела Ваши чувства, ведь нам редко удается возможность лично расспросить члена королевской семьи на такие личные темы, – поясняет Кристина. – На самом деле, наверное, у всех в глазах стоит вопрос, как за столь короткий промежуток времени Вы сможете понять, что перед Вами та единственная, которая пройдет весь путь от начала до конца? Вам не кажется, что это немного странно и не боитесь ли Вы, что сделаете неправильный выбор? А также верите ли Вы в любовь с первого взгляда?

– Странно это когда ты не успел родиться, а у тебя уже есть страничка в Википедии, – насмешливо отвечает принц и по залу пробегается звонкий смех присутствующих. – Буду краток, я не верю в любовь с первого взгляда. Я верю в симпатию с первого взгляда, а любовь, настоящая любовь приходит лишь с годами…

Я продолжаю сохранять беспристрастное выражение лица на протяжении всей церемонии открытия и знакомства с принцем. Когда журналист задает Кристиану очередной вопрос про учебу, я блуждаю взглядом по тронному залу, случайным образом натыкаясь на взгляд принцессы Шарлотты. Поймав мой взгляд, она тут же расплывается в добродушной улыбке и невольно я тоже отвечаю ей робкой и неуверенной улыбкой. Неужели узнала меня среди сотен других участниц?! Или видела меня несколько раз со своим братом…

Боже, о чем я думаю? Я стою посреди тронного зала в качестве одной из участниц отбора, улыбаюсь малознакомой принцессе, а мой лучший друг детства сейчас отвечает на вопросы самой популярной журналистке в качестве наследника датской короны!?

Я все еще надеюсь, что это сон. Самый обычный дурной правдоподобный сон, после которого нужно приходить в себя еще как минимум неделю. Скоро я проснусь в своей комнате, схожу в душ и буду собирать вещи на отбор, а все, что сейчас происходит придумало мое одурманенное волнением сознание…

– … а теперь прошу всех гостей пройти в бальный зал на праздничный фуршет по случаю открытия отбора и дня рождения моего сына! – торжественно заявляет король и вместе с семьей удаляется из залы под классическую мелодию оркестра.

Я получаю небольшой удар локтем с бок со стороны Греты, когда она делает книксен, и следую ее примеру, провожая августейших особ в числе последних. Операторы начинают потихоньку складывать камеры, Кристина Мадсен практически на ходу складывает микрофон и покидает тронный зал в числе первых. Вокруг начинается какая-то суета, сопровождаемая бесконечным гулом остающихся в помещении людей.

– О-чу-меть!  – по слогам восхищенно произносит Ника. – Мы только что своими глазами увидели королевскую семью!

– Я до сих пор не могу прийти в себя! – отвечает Марта. – Даже если мы и не выиграем отбор, то у нас будет что вспомнить… а вы чего молчите? Неужели не рады?

– У Эли такое лицо, будто она приведение увидела, – констатирует Ника, проводя ладонью мимо моего лица.

– Нас пригласили в бальный зал, думаю, мы получим нагоняй от Оберг, если опоздаем, – быстро проговаривает Грета и обхватывая меня за талию, пытается вывести из тронного зала вслед за остальными участницами.

Делая шаг за шагом, я думаю лишь об одном: Ника права, я и вправду увидела приведение или всего лишь призрака из моей прежней жизни…

Глава 11

Мы ступаем в просторы бального зала, и я практически сразу улавливаю язвительный взгляд Селены, которая мило беседует с Адрианом, удерживая в руках бокал шампанского. Подавляя желание закатить глаза, я продолжаю осматривать просторы огромного помещения. Вокруг нас, помимо участниц, располагаются лица предположительно нашего возраста, одетые в идеально сочетающиеся между собой платья или смокинги, в буквальном смысле сшитые идеально под их параметры, и я предполагаю, что среди нас находятся титулованные особы. По всему залу раздается классическая мелодия, повсюду разносятся голоса и непринужденный смех. Атмосфера полностью противоположная той, что была в тронном зале.

Марта и Ника сразу же набрасываются на фуршетный стол с различными закусками и берут в руки по бокалу шампанского. Мы с Гретой воздерживаемся от алкоголя, и Ника хмурит лоб.

– Девочки, вам нужно расслабиться, – предлагает Ника, делая уверенный глоток содержимого бокала.

– Согласна, нужно отметить это прекрасное начало, – поддерживает Марта, откусывая дольку зеленого яблока.

Я продолжаю находиться в прострации, пропуская мимо ушей половину сказанных слов девушек и слегка вздрагиваю, когда кто-то резко касается моего плеча. Оборачиваясь, я обнаруживаю еще одно знакомое лицо, которое никак не ожидала увидеть прямо сейчас.

– Я смотрю, вы зря время не теряете, – слегка приподнимая брови, проговаривает Изабелла, элегантно удерживая в руке бог знает какой по счету бокал шампанского. – Помнится мне, кто-то говорил, что не приемлет отбор и прочую чепуху.

Марта и Ника удивленно переглядываются, направляя вопросительные взгляды в мою сторону.

– Вы знакомы? – интересуется Ника, удивленно изгибая бровь.

– Да, виделись пару раз, – отстраненно проговаривает Изабелла, полностью оглядывая девушек. – Может, представишь своих подруг? – непринужденно улыбаясь, проговаривает герцогиня, чуть приподнимая брови.

– С Гретой ты уже знакома, а это Марта и Ника, мы с ними познакомились уже на отборе, – произношу я, отводя руку в сторону девочек.

– Для нас честь с Вами познакомиться, Ваше Высочество, – восхищенно говорит Ника, делая небольшой книксен.

– Взаимно, – кратко отвечает Изабелла. – Ну, что, девочки? Как вам принц?

Марта, Грета и Ника удивленно переглядываются с растерянными улыбками на лице.

– На самом деле, я не готовила себя к супер-пупер-мега красавчику, чтобы не разочаровываться, но все оказалось намного лучше, чем я ожидала, – искренне отвечает Ника, параллельно допивая шампанское.

Марта бросает на нее удивленный взгляд.

– Ты шутишь? Да он такой душка! – мечтательно произносит девушка, вскидывая руки. – Такой рассудительный и в то же время не черствый как камень…

– Да вы что… – кивает герцогиня с веселой улыбкой на лице, поглядывая в мою сторону.

– Добрый вечер, дамы, – раздается галантный голос <s>Макса</s> Адриана, врываясь в женский коллектив.

– Адриан, дорогой кузен, давно не виделись… – с интересом произносит герцогиня, поворачиваясь лицом к принцу.

Парень натягивает милую улыбку, приближаясь в мою сторону. Я нахмуриваю лоб, пытаясь предугадать, что сейчас будет происходить.

– Очень жаль, Изабель, но я пришел за Элизабет, – мягко произносит Адриан, уводя меня под локоть из компании девушек под странные взгляды. – Прошу за мной.

Я до последнего пытаюсь избавиться от хватки парня, но в ответ он лишь крепче сжимает мою руку.

– Что ты делаешь? – возмущаюсь я, когда он отпускает мою руку и мы останавливаемся возле очередного фуршетного столика.

– Показываю всем, что ты моя, – самоуверенно проговаривает он совершенно спокойным голосом, запуская руки в карманы брюк.

– С ума сошел? – недоумеваю я, краем глаза наблюдая, как другие участницы откровенно пялятся на нас. – На нас все смотрят!

Я смотрю в его глаза цвета грозовой тучи, искрящиеся от моего недоумения.

– Именно этого я и добиваюсь, – он улыбается краешком губ, и я чувствую, как сегодняшний обед подступает к горлу.

– Ты же понимаешь, что меня вышвырнут отсюда в первый же день благодаря тебе? – возмущаюсь я.

Он продолжает преднамеренно мило улыбаться всем, кто на нас смотрит, аккуратно похлопывая меня по плечу.

– Не волнуйся, никто тебя не вышвырнет, – уверенно проговаривают его губы, а глаза продолжают мило улыбаться Изабелле, бросающей недоуменные взгляды в нашу сторону.

В этот момент оркестр медленно затихает, и я замечаю, как к главной двери бальной залы подходит лакей и прочищает горло.

– Его Королевское Высочество наследный принц Дании – Кристиан, герцог Ольденбургский, – громко отчеканивает молодой человек и распахивает двери в залу.

Кристиан входит в бальный зал ровным, неторопливым шагом, останавливается посередине и практически сразу ему на глаза попадаюсь я и рука Адриана на моем плече. Он вопросительно приподнимает одну бровь, поправляя при этом удушающий галстук регат на шее. Сейчас на нем идеально сидит черный классический костюм с белоснежной рубашкой, сшитый ровно по его меркам, чем-то схожий с костюмом Адриана.

Все дамы склоняются в уважительном книксене. Все, кроме меня. Я слишком волнуюсь и попросту не успеваю этого сделать. Адриан наконец убирает руку с моего плеча, поправляя свой пиджак, и я начинаю чувствовать себя увереннее.

– Дамы и господа, – ровным голосом начинает наследник, оглядывая всех вокруг. – Я рад, что вы почтили визитом торжественный фуршет в честь открытия отбора и по совместительству моего дня рождения. Буду краток, желаю всем приятного вечера!

Оркестр играет новыми красками, исполняя очередную веселую мелодию, вот только никто похоже и не собирается танцевать, все продолжают разговаривать, смеяться и пить шампанское.

Как только Кристиан заканчивает речь, к чему тут же подбегает Селена, предлагая бокал шампанского, от которого он не отказывается. Я продолжаю смотреть ему в спину, пока они отходят в сторону, испытывая неимоверное раздражение к этой особе, поражаясь ее наглости.

– Так и будешь смотреть на него? – отстраненно спрашивает Адриан, осушая очередной бокал шампанского. – Он все равно выберет Расмуссен.

Я поджимаю губы, выхватывая с подноса мимо проходящего лакея бокал и выпиваю залпом все содержимое.

– Мне просто больно, – тихо проговариваю я в воздух, наблюдая, как Селена смеется, когда он ей говорит что-то с опьяняющей улыбкой на лице. – Больно и обидно. И мне плевать, кого он выберет, я здесь не за этим.

Я разворачиваюсь к Адриану, с ужасом замечая Оберг в углу залы со сложенными руками на груди, подозрительным взглядом наблюдающую за поведением участниц.

– Почему ты мне раньше не рассказал?! – недоумеваю я, обращаясь к нему.

– А что изменилось бы? – удивляется он. – Ты узнала бы, что принц именно он и тебе больше не понадобились бы деньги? Принцесса, повторю еще раз, эта сказка не о моей лжи…

Адриан покидает меня, уходя к другим титулованным особам, чтобы соблюсти этикет и успеть поздороваться и побеседовать со всеми. Я залпом осушаю еще один бокал шампанского, и, переставая искать взглядом Чака, набрасываюсь на очередной столик с бесконечными закусками, добрую половину из которых я даже и не пробовала. Считая минуты до окончания торжественного фуршета, я наконец, сбиваюсь со счета уже на шестой закуске.

– Дорогая моя, советую тебе так не налегать на еду, иначе на следующей неделе не влезешь ни в одно платье. Послушай дружеский совет, – с ухмылкой произносит герцогиня, удерживая бокал с красным вином в руке.

– Я просто не знаю, чем себя занять, – признаюсь я, откусывая красное яблоко.

– Не знаешь, чем себя занять, пока мой братец флиртует с этой высокомерной стервой? – спрашивает Изабелла, вопросительно приподнимая брови.

Я подавляю нервный смешок.

– Тебе она тоже не нравится? – удивляюсь я.

– Покажи мне пальцем того, кому она здесь нравится, – говорит девушка, делая глоток вина. – Скажу тебе больше, она не нравится даже самой королеве. У нас в семье уже есть одна высокомерная выскочка, второй такой быть не должно.

– Дай угадаю, эта выскочка ты? – предполагаю я, подавляя смешок.

– Безусловно. Разве я уступлю ей свое место? – смеясь, соглашается Изабелла. – Да и к тому же, мое мнение, она не достойна Кристиана. Я его очень хорошо знаю. Хотя кому я это говорю? Вы с ним с самого детства общаетесь.

– Общались, – добавляю я, устремляя взгляд вдаль.

– А что такое? – удивляется девушка. – Только не говори, что он не сказал тебе о…  – герцогиня делает паузу, наблюдая за моей реакцией. – О, Боже, как он мог не сказать?!

Я пожимаю плечами, отворачиваясь к столику, чтобы еще раз взять кусочек яблока.

– О, Ваше Высочество, – наиграно проговаривает герцогиня. – С днем рождения еще раз, дорогой! – она принимается обнимать брата, продолжая удерживать бокал в руке. – Ты же получил мой подарок сегодня утром?

– Да, получил, Белла, спасибо, – с едва заметной улыбкой проговаривает принц, искоса поглядывая в мою сторону.

– Я уже вижу, как меня зовет моя давняя подруга, поэтому я оставлю вас ненадолго… – сообщает девушка практически на ходу.

Мы продолжаем молча стоять, глядя ей вслед. Я не осмеливаюсь заговорить первой, все еще не привыкая видеть своего друга в таком обличии и статусе, но в то же время во мне бушуют и кипят какие-то бури, заставляющие его отчитать за все.

– Все в порядке? – отстраненно спрашивает он, глядя куда-то вдаль, перебирая пальцами бокал с недопитым шампанским.

В порядке? Все ли у меня в порядке? Он серьезно или совсем забыл все события минувшего дня.

– А что у тебя с настроением? Или Селена не успела его поднять? – спрашиваю я в ответ бесцветным голосом.

Он ухмыляется, пытаясь поймать мой взгляд.

– Лилибет, ты что ревнуешь? – с усмешкой спрашивает он, забирая у меня третий бокал шампанского, за которым я тянусь.

Громко выдыхаю, устремляя взгляд на паркет.

– Забудь, – выдыхаю я, уходя прочь от этого разговора.

В это мгновение по всему залу раздается дикий смех, сопровождаемый неуместным хрюканьем и другими неопределенными звуками. Я разворачиваюсь на источник всеобщего удивления и обнаруживаю черноволосую девушку, удерживающую два бокала шампанского в руках, которая непосильным трудом пытается что-то рассказать заплетающимся языком, продолжая при этом дико смеяться. Я наблюдаю, как к ней тут же направляется грозная Каролайн под всеобщим недоумением и на запястье девушки я обнаруживаю красный браслет. Да, было бы глупо полагать, что она является титулованной особой.

Кристиан быстрым шагом подходит к виновнице всеобщего внимания, опережая Оберг и подхватывает девушку под локоть. Он что-то тихо говорит ей на ухо, и она расплывается в пьяной улыбке.

– Господа, все хорошо. Девушка просто немного перебрала с шампанским, – с легкой улыбкой на устах сообщает принц, пытаясь вывести участницу из зала, подальше от всеобщего внимания.

– О, Боже, Ваше Высочество! – обеспокоенно подбегает Каролайн. – Прошу прощения за такой инцидент, такого больше не повторится, я более чем уверена!

– Госпожа Каролайн, не извольте беспокоиться, я решу этот вопрос сам, – спокойно отвечает Кристиан, уводя девушку из зала.

Когда они скрываются за огромными белоснежными дверьми, Оберг оглядывается на остальных участниц отбора, обводя каждую грозным взглядом и покидает залу вслед за ними. Раскатистый смех девушки еще некоторое время продолжает разливаться эхом по всей зале, оставляя гостей в легком недоумении.

– Кто вообще пускает такое отродье в высшее общество? – доносится брезгливый голос девушки в длинном облегающем платье благородного темно-синего оттенка.

– Это еще только начало, – предупреждает молодой человек в строгом черном смокинге, кивая в сторону участниц.

– Считай она уже не участвует, – констатирует Ника, подходя ко мне со сложенными руками на груди.

Я молчу, продолжая смотреть им вслед. Ника оглядывает мой стеклянный взгляд и встает прямо перед моим взором.

– Все в порядке? – интересуется она. – Ты после тронного зала ни рыба, ни мясо.

Коротко киваю и ловлю взгляд девушки, пытаясь вернуться в прежнее состояние, не вызывая никаких подозрений у остальных участниц.

Остаток вечера проходит в спокойной обстановке. Все это время мы разговариваем с Никой, Гретой и Мартой так, будто были знакомы всю свою жизнь, больше не употребляя ни капли шампанского. Кристиан и Оберг так и не появились в бальном зале после странного инцидента с участницей, а Адриан и Изабелла с приклеенной к ним Селеной покинули балу через некоторое время после своего королевского кузена. После окончания бала в честь открытия отбора зал сначала покинули титулованные особы и только потом всем участницам разрешили отправиться в свои апартаменты.

***

Заходя в комнату, в которой мне предстоит жить на протяжении нескольких недель, а быть может и месяцев, я устало вздыхаю, облокачиваясь спиной об входную дверь. Чувствую себя так, словно этот день прошелся по мне и глубоко в душе надеюсь, что сюрпризы на этот раз закончились. Я не планирую в ближайшее время участвовать в подобном эмоциональном аттракционе.

Где-то глубоко в шкафу раздается знакомая мелодия телефона, и я медленно плетусь к светлой дверце, распахивая ее. Доставая смартфон из чемодана, на большом экране я улавливаю фотографию Карен и нажимаю на кнопку вызова.

– Ты с ума сошла?! – громко раздается из трубки. – Я видела тебя и Грету только что по телевизору среди участниц отбора! Нет, вы точно сумасшедшие! – быстро проговаривает она то ли удивленно, то ли осуждающе. – Эли, ты где там?!

– Я здесь, – тихо проговариваю я.

– Я так и знала, что Чаку нельзя доверять! Вот веришь ты парню, доверяешь, а тут бац! И он оказывается принцем! Ну, не козел?! Ты там жива вообще после такого? – спрашивает подруга, не дожидаясь ответа. – А я-то думаю, чего это ты уволилась ни с того, ни с сего, а она оказывается принцессой заделаться вздумала. Не ожидала такого от Греты и тем более от тебя после твоих рассуждения об отборе, подруга… Ало?! Ты здесь?

– Знаешь, твой Макс не далеко ушел от Чака, – безразлично проговариваю я, устало падая на кровать.

– Что ты имеешь в виду? – недоумевает подруга.

– Алекс случайно не приходится каким-нибудь кузеном принцу по какой-нибудь линии?! – с сардонической усмешкой спрашиваю я. – Потому что Макс приходится кузеном Кристиану.

– Что?! – удивляется Карен. – Ты шутишь?!

– На твоем месте я бы задумалась… – предупреждаю я.

– Очуметь! Я просто… У меня нет слов, подруга, – через несколько секунд отзывается девушка.

Я вздыхаю, пытаясь найти силы для дальнейшего разговора.

– Только не делай вид, будто ты не знала, – бесцветным голосом произношу я.

– Клянусь, Эли! – громко проговаривает подруга, шелестя фантиком. – И вот еще что, я звоню, чтобы попросить прощения у тебя за свое поведение. Ты знаешь, я вообще-то не извиняюсь никогда, а даже если извиняюсь, то дается мне это с трудом… Мир?

Я расплываюсь в улыбке, вспоминая, что Карен не просила прощения ни у кого буквально… никогда.

– Мир, – отвечаю я, подавляя смешок.

– Так значит, ты у нас теперь местная суперзвезда? – смеется Карен, что-то откусывая.

– Слушай, у меня сейчас нет времени говорить, давай я позже тебе все расскажу, идет? – спрашиваю я.

– Идет. Только ты не пропадай! – отзывается подруга, продолжая что-то жевать, и я заканчиваю разговор.

Продолжая несколько минут лежать на кровати, я погружаюсь в свои мысли. Правильное ли решение я приняла, подавая анкету на отбор? Как мне поступить с Кристианом, если мне противно его видеть, а деньги на операцию нужны позарез? Договориться с ним по старой дружбе о том, чтобы он оставил меня хотя бы до финала ради пособия? В горле скапливается тяжелый ком сомнений, а я не в силах его сглотнуть.

В руке вибрирует телефон, и на экране я вижу фотографию мамы, где мы с ней обнимаемся на крыльце нашего дома, одновременно фотографируя самих себя.

– Привет, – с усталой улыбкой говорю я, предвкушая тонну вопросов.

– Детка, как ты? – тихо раздается обеспокоенный голос мамы. – Я несколько часов назад посмотрела прямой эфир, на тебе лица не было.

От маминого голоса у меня дрожит нижняя губа, а глаза застилает прозрачная пелена слез. Одной рукой я зарываюсь в волосы, другой продолжаю удерживать телефон.

– Я держусь, – выдыхаю я, ощущая, как по щекам скатываются горячие слезы, неприятно приземляясь где-то за ушами.

– Я знаю, что ты у меня сильная, котенок, – тихо проговаривает она. – Не ожидала такого от Чака. Я всегда понимала, что он не из простой семьи, но даже мысли не было…  Не держи на него зла.

– Ты как? Что доктор говорит на счет операции? – я перевожу тему, вытирая слезы, чтобы не разрыдаться перед мамой. Не хочу, чтобы она сильно переживала из-за меня.

В трубке раздается досадный вздох.

– Доктор Майер по-прежнему сохраняет позитивный настрой, а я продолжаю считать выпадающие волосы. А вчера я заметила, что бровей стало гораздо меньше, чем прежде, – тихо проговаривает мама, делая небольшую паузу между предложениями.

Я прикрываю глаза и крепко сжимаю губы, пытаясь подавить очередной поток слез.

– Мы отрастим тебе волосы до пояса после операции. Ты только не унывай, – дрожащим голосом говорю я, вытирая слезу со щеки. – Я оформила пособие на твой счет, так что в скором времени ты можешь им воспользоваться, а я пока здесь ни в чем не нуждаюсь, не переживай. Через месяц, два мы уже сможем провести операцию. Мы обязательно успеем.

– Моя девочка, – тихо говорит мама голосом, в котором слышится грусть. – Если тебе некомфортно на отборе, ты можешь в любой момент его покинуть. Нет нужды себя так истязать, я же вижу, что тебе не по себе. А я… а я и так справлюсь.

– Нет, мам, это наш последний шанс победить твою болезнь и вернуться к прежней жизни, – проговариваю я, пытаясь сдерживать предательскую дрожь в голосе.

– Боюсь, что прежней жизни нам с тобой уже не видать…

Глава 12

– Мадемуазель Элизабет! – раздается в моей голове строгий голос Каролайн.

Я хмурю брови, медленно открывая глаза, и обнаруживаю Оберг со стальным выражением лица, раздвигающую французские шторы. Первые лучики солнца проникают сквозь большие окна, приземляясь на подушку, и я мгновенно зажмуриваю глаза, пытаясь встать с кровати.

– Что происходит? – недоумеваю я, скидывая белое пушистое одеяло с себя. – Который час?

– Доброе утро, Элизабет, – холодно отзывается женщина, заканчивая со шторами. – Жду вас всех в лиловой гостиной ровно через двадцать минут и переоденься в одежду, которая лежит на софе, – отчеканивает она и собирается уходить, но вдруг останавливается посреди комнаты, разворачиваясь ко мне лицом. – И да, приведи себя в порядок.

Я успеваю лишь сделать короткий кивок, когда она стремглав удаляется из моей комнаты в коридор, улавливая ее приглушенный стук каблуков. Дотягиваясь до телефона, мирно лежащего на белоснежной прикроватной тумбочке, я удивленно вскидываю брови, обнаруживая на экране ровно шесть часов утра. Сколько я спала, часа три?

Некоторое время я прихожу в себя, пытаясь найти силы, чтобы пойти умыться. С каждым новым шагом в ванную я поочередно вспоминаю события вчерашнего дня, от которых затылок покрывается неприятными мурашками, а ступни ног продолжают неутомимо ныть благодаря вечности, проведенной на высоких каблуках. В зеркале я обнаруживаю жалкую подделку вместо привычной Эли, благодаря несносным синякам под глазами и ужасной бледности, мысленно говоря себе спасибо, что вчера ночью смыла весь макияж с лица.

Возвращаясь в спальню, я разворачиваю пакет с одеждой, которую принесла Каролайн и обнаруживаю составляющие спортивного костюма. Я натягиваю легкую белоснежную футболку, джоггеры с широкими карманами и теплую толстовку того же оттенка. Рядом с одеждой лежат белые обыкновенные кроссовки с этикеткой, которую я тут же отрываю и обуваюсь.

 Почему все вещи белого цвета?

– Вам тоже показалось поведение Оберг немного странным? – спрашивает Марта, когда мы спускаемся по лестнице, направляясь в назначенное место встречи.

Я замечаю, что мы одеты в абсолютно одинаковые спортивные костюмы, сливаясь в одно целое белоснежное пятно, плавно передвигающееся по дворцу.

– Даже чересчур, – отвечает Грета.

– Похоже кто-то сегодня отхватит по полной, – констатирую я.

– Что-то я не наблюдаю той девушки, которая вчера смеялась как гиена, – ухмыляется Ника, оглядывая всех участниц, когда мы заходим в лиловую гостиную, где вчера встретились впервые.

Каролайн удивленно приподнимает брови, плотно сжимая губы в одну плотную линию, и мы вчетвером с опаской переглядываемся.

– Задерживаетесь, девочки, – грозно проговаривает госпожа Оберг, когда мы сталкиваемся взглядами. – Я просила вас прийти ровно через двадцать минут, а вы опоздали на три минуты! Впредь, прошу быть пунктуальней!

– Простите, – хором проговариваем мы, усаживаясь на белоснежный диван к остальным участницам.

– Что происходит? – недоуменно шепчет Ника.

В ответ я слегка пожимаю плечами, ожидая новой реакции от наставницы.

– Итак, дорогие участницы, сразу же отвечу на ваш немой вопрос в глазах. Вставать вы будете каждый день ровно в шесть утра, таковы правила отбора. Больше я вас будить не буду, просыпаться вы будете сами, если не проснетесь и не придете в назначенное место – пеняйте на себя, – она делает паузу, наблюдая за нашей реакцией с легкой улыбкой на лице. – Каждый день ровно в шесть тридцать утра у вас будет зарядка с тренером на лужайке сада, впрочем, именно поэтому вы сейчас в спортивной одежде.

– Я что-то пропустила? – удивленно спрашивает сонная Селена, врываясь в лиловую гостиную в одном спортивном фиолетовом топе и в синих лосинах, облегающих каждую клеточку ее тела.

Мы хмуро переглядываемся, поражаясь ее наглости.

– Селена, солнышко, я же просила не опаздывать и одеть ту одежду, которую я тебе принесла, – мягко проговаривает Каролайн, складывая ладони на уровне солнечного сплетения.

– Вы меня, конечно, извините, но я не собираюсь носить какой-то ширпотреб, – объясняет она, элегантно усаживаясь на белоснежный диван, закидывая нога на ногу. – Я ношу только фирменную одежду, а не какую-то китайскую дешевку, – ухмыляется девушка, искоса поглядывая в нашу сторону.

– Вот сука, – сквозь зубы шепчет Ника, сжимая кулаки.

– Мы еще посмотрим кто из нас китайская дешевка, – тихо проговариваю я, горделиво одергивая подбородок.

Каролайн нервно сглатывает, натягивая миловидную улыбку.

– Селена, милая, пожалуйста, в следующий раз прислушайся к моим словам, – произносит она и ее натянутая улыбка тут же спадает с лица. – Итак, продолжаем. Опережая ваши вопросы, королевская семья или же сам кронпринц будут пребывать во Фреденсборг лишь пару раз в неделю, а это значит, что во дворце вы будете совершенно одни, не считая учителей, наставников, стражу и слуг. Так же на каждый день, проведенный вами на отборе, составлено расписание с примерным временем для каждого занятия, вы можете с ним ознакомиться, когда вернетесь в свои апартаменты. Через десять минут у вас начнется ежедневная утренняя зарядка, а прямо сейчас у вас есть ровно пять минут, чтобы задать интересующие вопросы.

В лиловой гостиной раздается оглушительная тишина, все пытаются прийти в себя после сказанных слов наставницы, лишь старинные часы продолжают ежесекундно стучать, разрушая тишину.

– Госпожа Оберг, – обращается к наставнице одна из рыжих близняшек, – почему наши спортивные костюмы белые?

– Хороший вопрос, Тильда, – улыбается Каролайн. – Как вы знаете, белый цвет – символ мудрости, чистоты и невинности. Ваша форма белого цвета потому как каждая из вас должна показать, насколько она старательна и аккуратна, сумеет ли сохранить белоснежный цвет, словно свою репутацию или же в первый день очернит и запятнает ее, – последние слова она произносит практически сквозь зубы, слегка повышая тон.

– А что случилось с той девушкой, которую принц вывел из бального зала? – интересуется Ника, складывая руки в замок.

– Она больше не участница отбора, – спокойно отвечает она. – Как и две другие претендентки на сердце кронпринца. Его Высочеству не нужны девушки, не умеющие держать себя в обществе и злоупотребляющие спиртными напитками.

Грета и Марта удивленно переглядываются, слегка раскрывая рты.

– Но вы ничего не говорили нам вчера по поводу поведения! – возмущается одна из участниц.

– Моя дорогая, это было сделано специально. Мы должны были посмотреть на то, как вы ведете себя в обществе, ваши манеры, речь и то, сколько бокалов шампанского вы выпили за весь вечер. Те, кто вел себя недопустимо – были немедленно исключены из числа участниц, – спокойно сообщает Каролайн, оглядывая удивление на лицах участниц. – Да, мадемуазель, я лично наблюдала за каждой из вас и могу с уверенностью назвать имена тех, кто выпил более чем достаточно. Леди могут позволить себе не более двух бокалов шампанского или вина. Думаю, исключение трех участниц за первый день вам послужит хорошим уроком и впредь, вы более не будете совершать необдуманных поступков, – проговаривает наставница, наблюдая за нашими удивленными взглядами.

– Почему у нас такое строгое расписание? – недоумевает Селена, вскидывая руки.

– Для того, чтобы у вас сформировался правильный режим дня, и вы не шатались по всему дворцу, куда не попадя, а были заняты полезным делом, – отвечает Каролайн с милой улыбкой на устах. – А сейчас, прошу пройти вас на задний двор в сад Фреденсборга, вас уже ожидает ваш тренер. Встретимся после завтрака.

Все участницы удаляются из лиловой гостиной, продолжая пребывать в недоумении. Когда мы выходим из дворца, направляясь к саду, нас уже встречают горящие лучи палящего солнца, и я всем нутром чувствую, что наша зарядка будет вдвойне изнурительна. Оглядываясь назад в сторону дворца, вдалеке я обнаруживаю полуразрушенную часовню, которую уже несколько недель реставрируют в срочном порядке. На самом деле, она выглядит уже не так плохо, какой была сразу после теракта, но до сих пор всем своим видом напоминает о том, что повстанцы рядом… От этой мысли по спине пробегают мурашки, но спустя мгновение голос Марты возвращает меня к реальности.

– Я почти не спала сегодня, – негодует она. – Долго не могла уснуть из-за всех накопившихся впечатлений.

– У меня тоже самое, я смогла заснуть только под утро и буквально через час пришла Оберг, – сообщает Грета, потирая сонные глаза.

– Похоже, денек сегодня будет тот еще, учитывая наше состояние, – констатирую я, когда мы проходим мимо разноцветных кустовых розочек.

– Я одно не пойму, на кой черт нам нужна зарядка? – возмущается Ника. – Мы сбежали от физкультуры в школе, чтобы наткнуться на нее на отборе?

– Может, они думают, что мы толстые и должны всегда держать себя в форме? – усмехаюсь я, обнаруживая на небольшой поляне молодого мужчину в легкой белоснежной майке и коротких ярко-красных шортах, открывающих весь рельеф его ног.

– Вау! – восклицает Ника, оглядывая тренера с головы до ног. – Это что еще за Аполлон?

Мы подходим к мужчине, дожидаясь других участниц. Он приветливо оглядывает нас янтарными глазами в ответ и одной рукой слегка поправляет короткие темные волосы. Чуть приподнимая подбородок вверх, он направляет взгляд на отстающих участниц, дожидаясь их и одновременно начинает слегка играть всеми мускулами своего тела. На руках у него красуются четко выделяющиеся бицепсы, а икры на ногах своей рельефностью напоминают плавники.

– Доброе утро, дамы, прошу вас всех встать в одну шеренгу, – раздается его мягкий бархатистый голос.

Пока он наблюдает, как мы с горем пополам пытаемся выстраиваться в одну ровную линию вместо кривой волны, Ника становится рядом со мной, продолжая восхищаться нашим тренером.

– О, Боже, какой он классный, – шепотом говорит она, чуть ли не пуская слюни в его сторону.

– Ты уже забыла про принца? – усмехаюсь я.

– Итак, дамы, меня зовут Ричард и на ближайшие несколько месяцев я буду вашим неизменным тренером. Можете обращаться ко мне просто по имени, я не титулованный человек, – представляется он, щурясь от палящего солнца. – Каждое утро мы будем выходить на легкую пробежку вокруг дворца, а затем будем делать укрепляющие упражнения на разные группы мышц. И запомните одну простую истину – со мной шутки плохи. Если вы отлынивали от физкультуры в школе, то здесь у вас не получится от меня сбежать, – сообщает Ричард, грозно складывая руки на груди, отчего его бицепсы выделяются еще больше, привлекая всеобщее внимание. – Если вы не приходите на занятие не по уважительной причине, то я назначаю вам штрафные километры вокруг территории дворца. Если же вы не приходите даже на следующее занятие, то мы будем решать вопрос о вашем уходе. Я надеюсь, всем все ясно?

Мы несколько раз активно киваем.

– Прекрасно, а теперь прошу вас отправиться навстречу ветру, – проговаривает он с легкой улыбкой на лице, вскидывая руку в сторону ворот. – Напоминаю, скорость бега должна быть равна быстрому шагу, мы не мчимся как угорелые, будто на за нами бежит целый караван голодных волков. За территорию дворца выходить запрещено, выход будет караться штрафами и выговорами. Возле ворот находится стража, которая в случае вашего побега будет вынуждена остановить вас любыми способами. Так же вокруг дворца установлены камеры, и я буду следить за теми, кто позволит себе вальяжно расхаживать, вместо легкого бега через этот телефон, – он достает из кармана своих красных шорт небольшой мобильник. – И конечно же этот человек получит что?..

– Штраф? – ту же предполагает Ника.

– Умница! Вот ты и побежишь во главе всех участниц! – восклицает тренер. – Чуть не забыл. Я изучил портфолио каждой из вас и знаю вас всех по именам, так что не думайте, что я кого-то не замечу, – с интригой в голосе сообщает он, подозрительно щурясь уже не от знойного солнца.

Ника удивленно разворачивается ко мне, недоуменно распахивая глаза и в них читается немая просьба не бросать ее одну.

Медленным движением руки парень поправляет свои темные волосы, продолжая наблюдать за забавной реакцией Ники с голливудской улыбкой на лице. Некоторое время мне кажется, что блеск его белоснежных зуб затмит лучи утреннего солнца. Он берет в руки свисток, все это время висящий на его шее и через мгновение вокруг раздается оглушительный свист.

– Первая пошла! – кричит он, кивая в сторону Ники.

Ника мгновенно реагирует, направляясь в сторону дворца, бросая жалобные взгляды в мою сторону. Я мигом следую за ней, сохраняя спокойный темп, чтобы не выдохнуться в первые несколько минут. Краем глаза я замечаю, как за нами подтягиваются остальные участницы с недовольными выражениями лица, но тут же обращаю внимание как Селена в своих ярко-синих лосинах подходит к тренеру и с милой улыбкой на лице, складывает руки на груди.

– Какого черта она строит ему глазки?! – злобно проговаривает Ника, искоса поглядывая на парочку позади нас.

– А тебя не волнует тот факт, что она не бежит с нами? – интересуюсь я.

– В любом случае, она та еще стерва, – хмурится она, направляя грозный взгляд вперед.

– Девчонки, не тратьте свои нервы на нее, – Тильда ускоряет свой шаг, ровняясь с нами. – Селена родилась с золотой ложкой в жопе и думает, что ей все должны.

– Дело не в этом, – продолжаю я, ощущая, как легкие потихоньку начинают гореть. – Она не подчиняется никаким правилам отбора. Я вообще удивлена, что она встала в шесть утра и притащилась в лиловую гостиную.

– Ее тут все покрывают, вот в чем дело, – констатирует Ника.

– Всегда будут те, которые делают все, чтобы победить и те, кому все достается без труда, – Тильда сверкает зелеными глазами в нашу сторону, поправляя выпавшую прядку морковного цвета.

Я громко выдыхаю поток воздуха.

– Но мы же все понимаем, что это несправедливо. Мы все здесь наравне, – говорю я, подавляя желание закатить глаза.

– Лучше не связывайтесь с ней, – коротко отвечает девушка, останавливая свой ход и, дожидаясь свою сестру, вновь продолжает бег.

Когда мы начинаем бежать уже третий круг, я понимаю, что упаду от невыносимой отдышки, колющей боли в боку и щиколотках прямо здесь и сейчас в те кусты с белоснежными орхидеями. Слегка оглядываясь назад, я наблюдаю, как Селена продолжает мило беседовать с нашим тренером, пока остальные участницы страдают от нехватки кислорода и ужасающей жары, стараясь не выплюнуть свои легкие на каждом шагу. Мы все понимаем, если остановиться хоть на секунду – штрафа не избежать и придется пахать в два раза больше.

– Ай! – раздается болезненный голос позади.

Я разворачиваюсь и обнаруживаю, как едва знакомая мне участница с короткими светлыми волосами обессиленно падает на лужайку, продолжая лежать на спине.

Раздается долгожданный свист, и тренер незамедлительно подбегает к девушке.

– Пробежка окончена! – восклицает он, приводя в чувство участницу.

Мы останавливаемся, опираясь руками на колени с невыносимой отдышкой, не в силах даже произнести ни слова. Пытаясь ловить легкими долгожданный воздух, мы молча переглядываемся измученными взглядами с Никой.

– Дамы, прошу вас пройти на лужайку и выстроиться в две шеренги в шахматном порядке, – громко проговаривает Ричард, помогая упавшей участнице встать с газона.

Со стонами изнеможения мы молча идем в сторону лужайки, пытаясь изобразить хоть какой-то шахматный порядок. Впервые за несколько минут участницы делают что-то, не проронив ни слова, стараясь сохранить в себе оставшиеся силы.

Селена окидывает нас своим фирменным презрительным взглядом и становится в первую шеренгу посередине, нарушая шахматный порядок.

– Честное слово, я ей когда-нибудь вмажу… – шипит Ника, восстанавливая дыхание.

– Тебе же дороже обойдется, тебя вышвырнут отсюда, а она будет жертвой для всех остальных, пользуясь этим, – констатирую я, наблюдая, как тренер возвращается в строй, отправляя упавшую участницу во дворец в сопровождении стража.

У девушки на коленях и локтях красуются зеленые следы от травы вперемешку с серой землей. Кроссовки эта участь тоже не миновала.

– Для первого раза неплохо, вполне неплохо. Посмотрим, как вы справитесь завтра, – с удивленной ухмылкой проговаривает мужчина, едва приподнимая брови. – Сейчас мы с вами сделаем простые общеукрепляющие упражнения для шеи, плеч, рук, ягодиц и ног.

Следующие пол часа мы повторяем за тренером каждое упражнение под его счет, громко раздающийся по всему саду. Все это время он пристально следит за нашими движениями, стреляя пронзительным взглядом по каждой из нас.

– Еще даже восьми утра нет, а я уже как выжатый лимон, – стонет Марта, убирая свои волнистые локоны с лица, когда мы идем во дворец.

– Мы точно здесь добровольно находимся? – спрашивает Ника в воздух. – Я начинаю потихоньку сомневаться в этом после раннего подъема и совсем не добровольной зарядки, затянувшейся на час.

– Подожди, мы еще не видели наше расписание на день, – усмехаюсь я, косясь на нее.

– А мне больше интересно, что станет с той блондинкой, которая упала во время пробежки и испачкала всю одежду, – размышляет Грета, ступая во дворец.

***

Сразу после душа я направляюсь к туалетному столику, чтобы срочно нанести увлажняющий крем на лицо, иначе после такой жесткой воды моя кожа превратится в Сахару. Массирующими движениями я размазываю крем по лицу, обращая внимание на белоснежную плотную бумагу формата А4, мирно лежащую на туалетном столике.

РАСПИСАНИЕ

06.00 – подъем

06.30 – утренняя зарядка

07.30 – утренний туалет

09.00 – завтрак в обеденной зале

09.30 – урок этикета в учебной комнате

11.00 – подготовка к интервью

13.00 – обед в комнатах

14.00 – интервью федеральному каналу в бальной зале

16.00 – полдник в обеденной зале

17.00 – подведение итогов дня в лиловой гостиной

19.00 – ужин в обеденной зале

19.30 – свободное время

– Доброе утро! – раздается запыхавшийся голос Мии, врывающейся в комнату с чехлом для одежды. – Прости, что без стука, совсем нет времени.

Не бросая на меня ни единого взгляда, она кладет содержимое чехла на кровать, принимаясь энергично распаковывать его. Аккуратно доставая оттуда однотонное платье цвета попурри с закрытым верхом и рукавами три четверти, она бережно убирает его с вешалки.

– Участницы на протяжении всего отбора должны ходить в одинаковых платьях, чтобы не выделяться, – сообщает девушка, осторожно раскрывая потайной замок на спине платья. – Ты должна его носить всегда за исключением утренней зарядки, на этот случай у вас есть спортивная форма.

Я подхожу к кровати, на ходу снимая с себя футболку и шорты и принимаюсь надевать платье, с помощью горничной. Медленно застегивая замок на спине, девушка протягивает мне черные замшевые туфли лодочки на толстом невысоком каблуке с тонкой застежкой на щиколотке. Я застегиваю последнюю застежку на ноге, выпрямляюсь и наблюдаю в зеркале туалетного столика как Мия подходит ко мне сзади и одевает тоненький черный поясок на талию. Слегка откидывая голову в сторону, я оценивающе рассматриваю свой образ на ближайшие несколько недель. На мне идеально сидит платье образца пятидесятых годов прошлого столетия с юбкой колокольчик до колен, безупречно подчёркивающее тонкую талию. Действительно, в этом платье нет ничего лишнего: оно полностью закрывает зону декольте, в то же время имея V-образный вырез; наполовину скрывает руки, благодаря рукавам длиною три четверти, а тонкие черные ремешки на талии и на щиколотках ног скромно подчеркивают друг друга.

– Чуть не забыла! – восклицает Мия, копаясь в чехле от одежды и доставая оттуда черную бархатную тоненькую ниточку с малюсеньким бантиком, принимается одевать мне ее на шею.

– Чокер? – недоумеваю я, наблюдая как девушка плотно закрепляет украшение мне на шее.

– Ага, – задумчиво произносит Мия, без надобности протирая ладони об белый фартук, слегка отстраняясь, чтобы разглядеть меня издалека. – Он отлично дополняет образ и прекрасно сочетается с V-образным вырезом. Не будут же вам раздавать королевские колье, чтобы ваша шея не казалась голой, а образ не дополненным, – девушка отходит к кровати и берет в руки небольшую соломенную шляпку, обрамленную толстой персиковой ниточкой, тут же одевая мне ее на голову. – И последний момент, когда участницы выходят на улицу в своих повседневных платьях – они обязаны покрывать голову соломенной шляпкой.

– Спасибо, Мия, – я одариваю девушку самой искренней улыбкой.

– Я всего лишь приношу одежду, – скромно говорит она, опуская взгляд. – А сейчас вам нужно нанести легкий макияж, собрать волосы и выходить на завтрак!

Девушка забирает чехол для одежды и, кивая на прощание, выходит в длинный коридор. На скорую руку с помощью консиллера я убираю круги под глазами, подкрашиваю ресницы и губы. Расчесывая влажные волосы, быстренько заплетаю одну толстую косу и направляюсь на завтрак, в глубине души надеясь, что не опоздала и мне не придется запихивать в себя еду со скоростью света.

В обеденной зале меня встречает половина участниц в абсолютно одинаковых платьях, напоминающих одно большое пятно светло-розового цвета. Девушки сидят за одним длинным столом прямоугольной формы с белоснежной однотонной скатертью, украшенным несколькими небольшими бутонами искусственных и белоснежных ароматизированных свечек на хрустальных подсвечниках. Над столом располагается небольшая люстра, уступающая размерам люстр в бальном и тронном залах. Большинство стульев уже заняты, но я успеваю уловить несколько свободных, сиденье и спинка которых обшиты красной бархатной тканью с белоснежными ножками с примесью золота.  На одной стене располагается сплошное полотно неизвестного мне художника. В целом, столовая зала по размерам схожа с двумя моими спальнями. Я быстро нахожу довольные лица Греты и Марты и недовольное Ники, поедающие бутерброды.

– Как вам наш образ на ближайшее время? – спрашиваю я, усаживаясь рядом с девушками.

– Ужасно, – отвечает Ника, доедая кусок свежей булочки, – в этом платье я ощущаю себя героиней фильма с Одри Хепбёрн.

– А мне нравится мода той эпохи, – мечтательно произносит Марта, запивая апельсиновый сок.

– Мне интересно почему они выбрали именно такие платья, – интересуется Грета, добавляя к своей булке кусочек сыра.

Я бегло осматриваю содержимое стола. Перед нами располагаются свежие теплые круглые булочки, разрезанные пополам, сливочное масло, сыр, джем из ягод, кофе с молоком и апельсиновым соком на выбор. Чуть подальше я обнаруживаю две небольшие тарелки с виноградом, красными яблоками и бананами.

– Видели расписание? – спрашивает Ника, запивая кофе с молоком. – Теперь меня точно не покидает ощущение, что мы находимся в какой-то школе. Весь день расписан по минутам, я вообще была удивлена, когда увидела словосочетание «свободное время».

– Мы по сути проходим обучение, – констатирует Грета, поедая зеленый виноград.

– Школа маленьких принцесс? – с сарказмом спрашивает Ника, подавляя смешок.

Я следую ее примеру и, широко улыбаясь, запиваю апельсиновый сок.

– Что вы там хихикаете? – с издевкой раздается недовольный голос Селены. Она сидит во главе стола в таком же платье, как и мы все, откусывая кусочек яблока. – Может, вы и с нами поделитесь? Необязательно собираться в кучки и обсуждать кого-то.

Мы с Никой тут же направляем прищуренные взгляды в ее сторону, и я пытаюсь совладать с эмоциями, чтобы не наговорить ничего лишнего.

– Необязательно принимать каждый смех на свой счет, – на удивление покойно проговаривает Ника. – В этих стенах обязательно только одно – соблюдать правила, которые ты нагло нарушаешь у всех на глазах.

По всей обеденной зале проносится безмолвная тишина. Кто-то продолжает пить сок из стакана, громко приземляя его на стол, кто-то пытается тихонько прокашляться, избавляясь от накаленной обстановки в воздухе, а Селена все это время продолжает гневно смотреть в нашу сторону, злобно сощуривая глаза с наращенными ресницами.

– Ты сейчас что-то вякнула или мне послышалось? – с издевкой спрашивает она.

– Хватит, – я встаю из-за стола, громко отодвигая стул. – Селена, ты хотела провокации, так получай ее. Запомни, что никто из нас здесь молчать не будет и терпеть твои выходки никто не собирается. У нас есть глаза и уши.

– Надо же, и что же вы будете делать? – с насмешкой спрашивает Расмуссен, в ответ вставая из-за стола, облокачиваясь руками об скатерть. – Пойдете пожалуйтесь Оберг? Или с жалобными глазками поплачетесь Кристиану?

– Рот закрой, – грубо проговаривает сквозь зубы Ника, вставая из-за стола, одновременно скрипя ножками стула по многолетнему паркету. – И хватит вести себя так, будто ты здесь уже королева.

– А ты мне рот не затыкай, – в ответ грубит Селена, хмуря брови. – Вы обе здесь никто и вам даже не стоит пытаться залезть на мой уровень, не потяните.

– Мы и не будет пытаться залезать на твой уровень потому что мы уже выше его, – без эмоций проговариваю я.

Оскорбленная Селена ошарашенно открывает рот, намереваясь съязвить в ответ, но в этот момент в помещение со звоном каблуков заходит Каролайн Оберг в элегантном костюме двойке из темно-синей ткани с неизменной брошью на пиджаке.

– Мадемуазель, я вижу, вы уже позавтракали, – ровным тоном произносит она, оглядывая всех участниц, слегка задирая подбородок. – Время уже ровно девять тридцать, вы не забыли, что у вас урок этикета? Прошу, следуйте за мной.

Я громко выдыхаю, мысленно коря себя за то, что толком ничего не съела, а обед только через несколько часов…

Мы в полном молчании следуем за наставницей буквально по пятам, проходя через бесконечные коридоры с безграничным содержанием портретов разнообразных эпох и художников. Я сбиваюсь со счета через какое количество белоснежных дверей с малой толикой позолоты мы проходим и наконец, наше небольшое путешествие по дворцу заканчивается в маленькой уютной комнате, оборудованной несколькими миниатюрными красными ретро диванчиками и небольшой черной школьной доской на ножках. В помещении всего два больших окна, наполовину прикрытых французскими шторами от чего солнечный свет едва освещает все убранство комнаты.

Одним движением руки Оберг указывает в сторону ретро диванчиков, и мы молча усаживаемся, с любопытством рассматривая помещение.

– Рада всех вас видеть именно в таких нарядах, – она гордо улыбается. – Итак, мадемуазель, я не случайно выбрала для урока именно эту комнату, – интригующе начинает женщина, подходя к небольшой доске. – Именно здесь несколько сотен лет назад обучались точным наукам Их Высочества принцессы по крови, племянницы и кузины правящих королей. И я бы хотела начать урок с того, чтобы вы осознали и поняли, что быть принцессой и королевой – это огромный труд. Принято думать, что принцессы носят короны, всегда чудесно выглядят, выходят замуж за принцев, рожают чудесных наследников и живут припеваючи, но я спешу вас огорчить, дорогие мои. Запомните раз и навсегда: быть принцессой и королевой намного сложнее – это тяжелая работа. Вы не думайте, что они просыпаются после обеда, до вечера гуляют по дворцу и ложатся спать после полуночи, изможденные ежедневными балами. Подобные вещи вы можете увидеть лишь в фильмах и ничего общего с настоящей жизнью монарших особ они не имеют.

Она делает паузу, складывает ладони в районе солнечного сплетения и обходит школьную доску медленными шагами.

– Быть принцессой – это бесконечная жизнь по расписанию, следованию строгих правил и создание безупречной репутации без права на ошибку. Простыми словами жизнь принцессы равносильна жизни в золотой клетке – у нее есть все, но она не вправе распоряжаться жизнью так, как распоряжались ею вы до отбора. Именно поэтому администрация создала вам такое строгое расписание, чтобы приучить вас к подобному ритму жизни. – Каролайн обводит нас строгим взглядом. – Не спорю, в такой жизни есть свои плюсы, но, к сожалению, и минусов предостаточно. Безусловно, главная задача принцесс – рождение наследников, будущих королей и королев, но на этом их задачи не заканчиваются. Я хочу услышать ваше мнение, как вы думаете, какие еще задачи есть у монарших особ?

Некоторое время мы молчим, полностью погруженные в свои мысли.

– Помогать королю со всякими бумажками? – неуверенно спрашивает одна из близняшек, заправляя выпавшую волнистую прядку за ухо.

Каролайн забавно улыбается, на мгновение опуская взгляд в пол

– Абели, дорогая, как ты выразилась, «всякими бумажками» заведуют секретари. Но, безусловно, нам всем не стоит забывать, что королева – прежде всего супруга и только потом королева. И как подобает любой супруге, она должна во всем поддерживать своего августейшего супруга и, конечно же, помогать ему и в государственных делах, – ровным тоном отвечает наставница, слегка кивая головой. – Какие еще могут быть обязанности у принцессы?

– Заниматься благотворительностью? – через несколько секунд проговариваю я.

– Совершенно верно подмечено, Элизабет, – довольным тоном отвечает Каролайн. – Королева или же принцесса курирует несколькими фондами благотворительности, заведует всеми их делами и является их лицом. Тут, я думаю, объяснения будут излишни.

– Наверное… мм, принцесса или королева должна как-то поддерживать и сохранять статус своей семьи, – с сомнением произносит Ника.

– Безусловно, безусловно, это является одной из главных задач монаршей особы, – отмечает Оберг. – Королева обязана сохранять институт королевской семьи. Впрочем, как и любая замужняя женщина. Что-то еще?

– Королева и принцесса ездят в королевские туры в другие дружественные страны, чтобы представить свою страну или провести переговоры, – звучит самоуверенный голос Расмунссен.

– Совершенно верно, Селена! – восклицает наставница. – Принцесса так же посещает государственные банкеты, масштабные международные мероприятия и даже проводит дипломатические приемы в своем дворце. То есть, ровным счетом, принцесса является главным представителем своего государства на международной арене, когда королевская чета попросту не может посетить мероприятие или страну. Что же касается королевы, в большинстве случаев, она посещает мероприятия и тем более наносит международный визит вместе с королем, за исключением некоторых случаев. Как вы уже поняли, обязанности королев и принцесс могут различаться, у жен королей обязанностей будет побольше, но в целом, обе занимаются практическим одинаковыми делами, разница лишь в масштабах.

– А еще они обязаны присутствовать на всех традиционных праздниках страны, – ровным тоном произносит вторая из близняшек.

– Верно подмечено, Тильда! – восклицает Каролайн с довольной улыбкой. – Ведь таким образом можно поддерживать и статус королевской семьи в обществе. Что ж, в целом, вы прекрасно осведомлены об обязанностях принцесс. Сейчас я хочу поговорить с вами о королевском этикете в целом. Как вы думаете, какое самое главное правило, которое обязаны соблюдать все члены королевской семьи?

– Не показывать свои эмоции на публике? – через некоторое время с сомнением спрашивает Марта.

– Обращаться друг к другу в соответствии со статусом? – раздается тоненький голосок позади.

Каролайн с молчаливой улыбкой бегло рассматривает всех участниц и берет в руки кусочек мела, лежащий на небольшой полочке доски.

– Итак, мадемуазель, запомните первое правило. Статус.  – Громко произносит она, аккуратно выводя буквы на доске так, чтобы все участницы видели появившиеся слово. – О том, что вы – титулованная особа должны помнить всегда и при любых обстоятельствах, где бы вы ни были, начиная с непринужденной улыбки, заканчивая идеальной осанкой. Впрочем, это правило относится и к аристократкам, не имеющим королевские корни.

Наставница скрупулезно выводит одно слово на доске, нумеруя его единицей и разворачивается к нам лицом, откладывая кусочек мела.

– Остановимся на поведении в обществе, – говорит она, слегка отряхивая ладони от назойливого мела. – Хочу подчеркнуть, в любом обществе, будь это масштабное мероприятие, где на вас направлены тысячи глаз или же аудиенция с какой-то персоной. Вы должны помнить, вы – лицо королевской семьи, любое неверное движение или слово которого может повлечь за собой неприятные последствия и, безусловно, подпортить безупречную репутацию. Сейчас мы с вами научимся правильно сидеть.

Она подходит к небольшому старинному стулу, который все это время находится возле доски.

– Естественно, мы не плюхаемся на стул словно какой-то тюлень, а медленно и элегантно садимся на него, аккуратно кладя руки на коленные чашечки, – Оберг демонстрирует свои навыки, описывая и показывая все вплоть до мелочей. – Закидывать нога на ногу категорически запрещается и будет считаться дичайшим моветоном с вашей стороны. Мы сидим с ровной спинкой, будто проглотили стержень и сводим стопы и колени вместе. Безусловно, первое время вам будет весьма неудобно и непривычно сидеть в данной позе, но таковы правила, нарушая которые вы рискуете своей репутацией в обществе. Конечно, сидеть в такой позе долгое время очень тяжело, поэтому разрешается время от времени отводить щиколотки вправо. То есть, мы также оставляем стопы и колени сведенными и отводим щиколотки вправо, – она уверенно отводит ноги в сторону, как будто делала это сотни тысяч раз. – При этом движении мы не дергаемся, а плавно переносим ноги вправо. Прошу запомнить, не назад и не влево! А теперь, мадемуазель, прошу вас встать и закрепить данные движения.