Читать книгу Бледная тень - CUP_ OF_ TEA - Страница 1

                        Глава 1

            Новый дом на старом мысе.

Город Локарт появился около морского побережья. Он был неприглядным и слишком простым для того, чтобы о нём вспоминали. Такой маленький, что все друг друга знали, узнавали друг о друге через друзей, или друзей этих же друзей. Многие делали знакомым большие скидки в лавочках на местном рынке, доставали иностранные вещи из ниоткуда. Проживание в этом теплом крае стоило недорого, море близко. Локарт просто существовал, имел своё училище и университет, куда стремилась большая толпа юных студентов. Так и повезло одной молодой особе выиграть бюджетное место в университете, пойти к мечте и стать актрисой. Эстель не стала ждать чего-то большего, взяла свои накопления, которых было немало, договорилась снимать комнатку около моря на время и уехала из родительского дома ближе к побережью.

Добираясь до Локарта всеми возможными способами, начиная от поездов и заканчивая лошадями, она несколько раз заболевала простудой. Но выздоравливала. Эстель поразил маленький городок. Опрятные домики у средиземного моря, которых совсем немного, все желтенькие, обвитые виноградными ветвями. Первым делом Эстель добралась до местного рынка. Как только девушка разговорилась с жителями, которые, кстати, были чуть ли не на две головы выше нее, оказалось, что денежных средств девушки хватит для того, чтобы прожить в городе без бед еще года два. Изучив цены на рынке, пообщавшись с добренькими старушками, девица еще больше сбавила будущие затраты на продукты и наконец заговорила о чем то несущественном с торговцами. В какой-то момент разговор зашел о том, смогла ли Эстель взять комнату из общих комплексов для студентов. когда ответ ее был отрицательным, один торговец даже предложил за низкую цену снять комнатки на втором этаже своего дома.

Когда Эстель уходила, все смотрели на нее вслед уже очень странно. Она оглядывалась, чувствуя за собой чужие заинтересованные взоры. Все в кругу шептались, детишки показывали пальчиками на девушку в платье и тихо сбегали. Это показалось ей слегка странным, но ведь в маленьком городе новые люди – дело интересное. Особенно во время прибытия новеньких студентов. Все же люди тут были добрые.

Сам город оказался очень приятным. Заметно порадовало Эстель наличие в городке небольших кофеен. Потом оказалось, чтобы дойти до своего будущего дома, нужно было выйти немного дальше за сам городок по засыпанным галькой дорогам. Сначала Эстель шла по каменным тротуарам и чуть ли не каждые пять минут спрашивала местных жителей о том, в какой переулок надо зайти дальше. Вскоре, наконец-то, дороги привели к одинокому, старому, гниющему причалу, медленно зарастающему зеленью. Но он был не так уж и заброшен. Когда девушка проходила мимо него, там стояли детишки, взрослые и помладше. Они кидали камни в воду но, заметив Эстель, немного примолкли. Девушка заметила такие пристальные взгляды незнакомцев и нашла возможность завести новых друзей среди детишек. Стараясь не выдавать смущения, приятным тоном Эстель поздоровалась со стоящими на причале мальчиками, но они не двигались с места, стояли и разглядывали сиреневое платье и пышные рыжие волосы. Похоже, они никогда и не видели такой женщины как Эстель. Море начало бушевать сильнее, видимо, в преддверии бури. Тогда какой-то мальчик, совсем ребенок, быстро перебирая ножками, пробежал около Эстель, не упустив случая дернуть ее за пышный подол. Она от неловкости медленно наклонилась к мальчишке с беленькими волосиками и тот тихо, как мышка подскочил ближе к девушке. Повернувшись туда и обратно, переведя дыхание и поймав на себе взгляды кучки друзей, он тихо проговорил, почти на ухо Эстель.

– Передайте, пожалуйста, мисс Британи, что она очень долго не рисует картинки, и мы волнуемся за ее здоровье,– дети после краткой и быстрой речи метнулись молнией к городу. Эстель только и осталось, что смотреть на исчезающих детей, которые чуть не сбили ее с ног. Когда же она очнулась, в её голове проскочил вопрос. Эстель посмотрела в сторону, куда убежали дети. Она крикнула вдаль.

– Кто такая Британи?!– но ответа уже не последовало. Эстель, думая о том, кто такая это девушка, взошла на самую высокую точку скалы. Под ней шумело и омывало берег чистое море. Было шумновато. Девушка в раздумьях так и не поняла поначалу, что уже уткнулась в стену какого-то дома. После легкого удара лба и носа о стену, Эстель вернулась в реальность. Море игриво зашумело, Эстель отошла назад, чтобы убедиться в том, что это тот самый домик у моря, где она решила снимать комнату. Но, оглянувшись за свою спину, она наконец поняла – больше у моря нет домов. Все желтенькие здания закончились еще перед причалом. Тут стоял только один дом, только этот, в который Эстель воткнулась носом. И он очень отличался от тех, что составляли в целом Локарт, те улочки, по которым она ходила. Это был очень красивый дом в два этажа, не сильно занимающий места и, главное, неимоверно красиво расписанный. Все его бледные, но все же алые стены были в завитках, маленьких птичках, цветах. Домик стоял как шкатулка. Большие окна были занавешены очень плотно. И были рамы. Большие рамы, видно, руками выбитые из дерева в большой витиеватый узор, и тоже выкрашенные. Дом даже имел какой-то рельеф. На него будто нацепили деревянные пластины, а на них нарисовали картины. Крыша была изогнутой, но выглядела очень прочно. А наверху, на самой крыше, была такая вырезанная птичка, и она смотрела вперед от двери. И всё казалось немного вычурным. Расписанный дом рядом с морем был странным и интересным, может, поэтому он немного пугал местных детей. Даже взрослой девушке эта шкатулочка показалась слишком не к месту для такого скромного города. Рядом с Эстель оказалось крыльцо, тоже очень массивное, с деревянными перилами ручной резьбы. Девушка взобралась по лестнице к двери, тоже в расписной раме. Лесенки скрипнули под туфлями и немного прогнулись. Темная дверь стояла в ярком расписанном дереве. Эстель потянулась левой рукой к ручке, пару раз подергала ее к себе и от себя, но это не принесло никаких плодов. Дверь была заперта, и никто не собирался ее открыть. Тогда она стукнула в эту массивную дверь, за ней раздался грохот, но никто не ответил ей. Девушка стояла у двери, она не могла ошибиться с адресом дома, ведь больше домов у моря и не стояло. С рыжими волосами начал играть вечерний ветер, уже по-настоящему холодный.

Солнце начало садиться, а Эстель все еще сидела у закрытой двери дома. Она уже собралась идти и искать ночлега у старого торговца, как что-то рухнуло и издало звук за стеной дома. Девушка насторожилась. Она начала медленно спускаться по скрипящей лестнице. Случайно длинный локон волос запутался в ногах Эстель. Она шагнула на нижнюю ступеньку, и голова потянула тело вперед прямо за рыжий локон под каблучком девушки. Секунда, и она прокатилась вниз по траве, запутавшись в собственных кудрях, до самого края скалы. Остановившись, наконец, на краю, она стала сдувать волосы с лица, распутывать маленькие узелки в кудрях. На голове образовалось целое гнедо из травы и веточек. Пока зрение было перекрыто копнами волос, что-то приблизилось к Эстель сзади. То самое, что только что грохнулось за стеной большого дома-шкатулки. Трава и ветер шумели очень сильно, и слышать другие звуки, кроме этого гула было затруднительно. Эстель была слишком занята, чтобы слышать то, как незнакомец подбирается к ней поближе. Человек уже подошел очень близко и, не желая смотреть еще на то, как мучается со своими длиннющими волосами девушка, отодвинул рукой с лица Эстель мешающие волосы. На закате лицом к лицу встретились две девушки, оказавшиеся в слегка похожих положениях. Одна не лучше другой. Эстель смотрела на незнакомку с недоумением, даже не видя большей части ее лица из-за плохого света. У нее было абсолютно такое же гнездо на голове, только оно было бледного коричневого цвета, тоже с ветками и травой. Незнакомка подала руку Эстель, и та приняла помощь молодой девушки. Незнакомая Девушка так пристально смотрела на Эстель с неким восхищением, а потом тихо попросила ее развернуться и сесть на колени.

Так и сидели две девушки в молчании, пока одна из них разбирает беспорядочное скопление волос на голове другой в простой хвост. Море начинало бушевать сильнее, и вскоре девушка с бледными волосами начала обращать на это свое внимание. Она спешно закончила доставать веточки из головы Эстель, подала руку снова и помогла подняться. Эстель расправила сиреневое платье, которое не унималось на сильном ветру. Незнакомка уже приглашала ее войти в расписной дом, повела за собой к двери. Ступеньки снова скрипнули, дама достала старый бронзовый ключ и вставила его в замочную скважину. Послышалось два щелчка, и дверь распахнулась перед Эстель настежь.

Наконец она оказалась в доме. На удивление он был очень своеобразен. Пройдя в коридор, Эстель почувствовала пряный запах, который исходил от странных ламп в доме. Голубые стены, расписанные у пола в яркие завитушки, были завешены картинами. И везде море. На стулья, покрытые мягкой тканью, так и хотелось присесть после долгого времени ожидания, сидения на крыльце. Но незнакомка вела за собой девушку, заводя дальше по коридору. Эстель только и успевала, что просматривать маленькую «морскую галерею» на больших стенах. Деревянный пол вдруг перестал звучать под ногами. Он сменился чем-то мягким и приятным. Застеленный ковер оказался подстилкой около стола. Незнакомка усадила на кресло Эстель и сделала жест, выходя из комнаты куда-то. Эстель осталась в комнате одна. В ней не было ничего необычного, в этой комнате, кроме окна в расписанной птичками раме. Окно смотрело на бушующее море и заходящее солнце. Все уже принимало какой-то оранжевый цвет, трава темнела и ночь опускалась на Локарт. Эстель так увлеклась снова, что не заметила, как незнакомая девушка, уже с разобранными волосами принесла две расписные чашечки и чайник, из которого пахло мятой. Девушка поправила волосы, присела напротив Эстель и слегка закашлялась, чтобы обратить внимание на себя.

– Ну, что же, добрый вечер, – промолвила девушка, наливая горячий чай для Эстель в чашечку,– Извини, что тебе пришлось так обождать меня. Я была позади дома, задумалась. Даже забыла, что ко мне заявятся жильцы.

– Ничего такого,– Эстель поправила рыжие волосы, спадающие на пол. Она взяла чашку с чаем и отпила,– Я сейчас совсем без вещей. Их подвезут только завтра.

– Тогда хорошо. А сейчас познакомимся,– девушка протянула через стол руку в перчатке, которая была забрызгана красками,– Я Британи.– Она мило улыбнулась. Девушки пожали руки друг другу.

– Меня зовут Эстель,– девушка сделала глоток чая и резко вспомнила про просьбу молодого белокурого мальчика. Море громко зашипело за окном,– Мисс Британи. Ваши картины нравятся детям, но мне сказали, что вы давно не рисовали.

– Вдохновения нет. Так пусто, и море одно и то же,– Британи отпила свой чай. Один локон стремился попасть ей в кружку, но она стряхнула его, и волос коснулся пола.– А откуда это знать вам?

– Маленькие дети маячат около старого причала. Мне довелось познакомиться с одним маленьким белокурым мальчишкой. Он мне и рассказал.– Эстель немного усмехнулась. Британи начала ей нравиться как сожитель, да и похоже лишней прислуги в этом доме не было, что очень понравилось Эстель.

Поинтересовавшись творчеством Британи, Эстель узнала, что будет проживать с художницей. Это казалось ей более трудной задачей, ведь такие люди обладают очень тонкой душевной организацией, а настроение людей Эстель, казалось, не всегда улавливала верно. Британи любила море и часто рисовала его. При том, что Британи рисовала только одно лишь море. Все картины в доме рисовала она, и стены, и дерево тоже разрисовывала она, и все остальное, что сделал, как сказала Британи, ее погибший отец. А сделал он очень много, начиная от поручней, заканчивая стульями с резьбой. Девушки сидели, пили мятный чай. За окном началась тем временем гроза. Британи и Эстель конечно очень разговорились, как и две любые другие девушки, которым предстоит провести друг с другом неизвестное количество времени. Эстель восхищалась искусством новой подруги, французскими художниками. Британи на протяжении всего разговора вставляла свои рассуждения о творениях великих русских художников, больше всего уделяя время морским картинам. Но Эстель интересовал еще один мелкий, совсем не нужный вопрос. И она задала его с небольшим укоризненным смехом, поставив чашечку на стол. Она сделала слегка задумчивый вид и облокотилась на резной стул, покрытый мягкой тканью.

–Британи. Что вы делали на заднем дворе. Когда я спустилась, я слышала грохот?– Эстель посмотрела на девушку, та смотрела на нее как прокаженная. Отвлекать ее не стали. Наконец, Британи разомкнула руки из замочка и сделала более приятный взгляд, разогнулась и начала короткий рассказ.

– Я ходила, рисовала,– она покрутила чашечку,– но продуктивно ничего не сделала. Море стало очень шумным, а я не в таком расположении духа, чтобы рисовать начало бури. Вот я пошла домой, держала в руках краски, мольберт и холст. Все в одних руках, да. Я шла и запнулась о свои волосы, которые подло запутались в моих ногах,– девушка сняла перчатки, положила их на стол,– тут кто-то скатился с лестницы, и я поспешила взглянуть на этого человека. Ну… а потом мы встретились,– все было очевидно и просто.

–А где сейчас краски и…. другие слова вот эти,– Британи усмехнулась и, оставив перчатки, сделала жест, ушла на какое-то время. В другой комнате слышался шум. Что-то падало. Эстель допила свой чай, подлила еще немного из чайничка и лишь тогда в комнату с холстом ворвалась Британи. Оказывается, она о них совсем забыла, принесла мокрыми из-за росы домой. Она поставила холст зарисованной частью вперед. Краска с холста не слезла, и был виден недоделанный, восхитительный вид со скалы на слегка бушующую гладь моря. Это было безумно красиво, как и все картины на стенах. Какой-то яркий стиль, совсем не скучный. Эстель восхитилась глазами, но, посмотрев на лицо художницы, она увидела только отвращение и смущение, будто это непристойное зрелище, а не море. Только сейчас свет показал лицо хозяйки дома. Лицо её было очень сильно похоже на лицо Эстель. ьакие случаи бывают не случайны. Эстель задумалась об этом и сразу же забыла. Британи присела, протянула руку, в которой было длинное, легкое платьице.

– Я так понимаю, вы тоже..,– начала Британи, но Эстель подняла свободную руку повыше и попросила обращаться с ней на «ты». Британи повторила фразу.

– Я так понимаю, ты тоже фанат легкой старины. Твоя одежда подойдет завтра, а сегодня походи в этой рубахе. Она льняная, в ней так удобно спать,– девушки обменялись взглядами, легкими улыбками, Эстель поблагодарила хозяйку дома за щедрый жест и вышла переодеться в другую комнату.

И все же, пока за входом в гостиную Эстель переодевалась, снимала грязные подолы своего платья, она чувствовала себя пока что не в своей тарелке. Будто что-то не дает ей расслабиться. На пол полетели подолы, потом нижняя рубаха. Все это она сложила конвертом и положила на столик рядом, а сама накинула легкую голубую рубаху на себя. Она оказалась слегка просвечивающей, как это увидела Эстель в зеркале. Но делать было нечего, ведь это была единственная одежда, которую ей предложила Британи.

Эстель снова вышла в кухонный зал, где допивала чай Британи. Она несла собой свою одежду. Британи изучила постоялицу серьезным взглядом, потом оценивабщим и так далее, пока девушка уже в льняной рубахе не спросила комнату, в которой она могла бы расположиться. Эстель снова взяли за руку, повели вперед по коридору. Девушки прошли по лестнице вверх, на второй этаж. На втором этаже потолки показались Эстель слегка повыше, но она сочла это легкой глупостью, просто глядеть в потолок. Коридор продолжился, но он был уже более просторным. Девушки прошли около старой белой двери чуть дальше, до двери новой, из качественного дерева. Эстель прошла внутрь, за ней Британи.

Комната была большая. Длинные занавески были собраны вместе, целыми кусками голубые стены были разрисованы странными рисунками, как сказала Британи, без смысла и сюжета. Эстель прошлась к широкой, заправленной новым бельем постели по березовым доскам. Рядом с ней стоял причудливый комодик, на который девушка сложила вещи: расстелила рубаху, подолы и так далее. Британи поправила пушистый коврик рядом с входной дверью. Смотря на завешенный деревянными птичками потолок, она спросила.

– Я надеюсь эта комната тебя устроит.

– Да,– Эстель еще раз оглянула комнату взглядом,– кто-то очень постарался. Я из богатой семьи, но таких интересных вещей у меня в доме не было,– она указала раскрытой ладонью на некоторые интересные бюсты фантастических существ, Британи слегка усмехнулась.

– Это была моя комната, но я теперь живу в родительской спальне, поэтому эта пустует уже давно,– Британи подошла к тумбе рядом со входом. Приятного светло-бежевого цвета. Она наклонилась и провела пальчиком по верху, так удостоверившись, что на ней нет пыли,– я прибиралась тут сегодня утром,– пожелав спокойного сна, Британи не стала задерживаться в комнате Эстель. Эстель осталась одна и стало неприятно, тихо и сухо. По потолкам кружились деревянные птички, связанные тонкими ниточками

И все же комната была даже сверхдушевной. Все эти ловцы снов из лозы и картинки навевали даже скромную детскость, веру во всякие живые существа, которых на самом деле нет. Еще у стены так много сундуков. Они стояли накрытые старой вязаной скатертью, которой на вид лет десять точно есть. Пушистые ковры застилали деревянный пол, скрипучий. За окном бушевало море и дул, безумно свистел ветер, похоже, прибывший с севера. Было очень темно, и свечка уже совсем не могла осветить комнату. Были более современные способы сделать это, но такую обстановку не хотелось портить какой-то там лампочкой. Поэтому Эстель легла в кровать, которая оказалась очень мягкой и удобной, накрылась теплым одеялом и поездок быстро уснула.

…

В ночь ветер никак не мог угомониться, он свистел все громче и громче. В какой-то момент он начал даже стучать в окна дома рядом с морем. Но дом молчал и в нем почти не горел свет, кроме одной комнаты. Там тихонько что-то мерцало. Наконец стук ветра перешел в сильнейший грохот. Ветер ломился внутрь, хоть в одну комнату. И он достиг желаемого. С пугающим шумом окно одной спальни было пробито. Окно распахнулось настежь, длинные занавески полетели в воздух и начали развеваться по комнате. Ветер заодно столкнул своим резким порывом маленькую статуэтку на пол. Она стукнула так громко, что для Эстель это стало последней каплей. Девушка вспрыгнула со своей кровати. Оглядев комнату, она поняла причину своего пробуждения. В комнате развелся небольшой бардак: ветер играл с дверками тумб и вязаной скатертью, шторы вились по комнате.

Нехотя Эстель поднялась с постели, на которой также ветер играл с одеялом, подошла к оконной раме и взялась за дверцы руками. Медленно смыкая их, она остановила ветер, в комнате он утих и не шумел так сильно. На дверцах оказался очень слабенький замочек, рядом с которым висел новый золотистый, поменьше затертого, который, похоже, был старым. Все снова утихло в комнате Эстель, наконец. Но спать Эстель пока не сильно хотелось. В её сонном сознании промелькнуло что-то. Кажется, что в прихожей комнате, где она переодевалась в рубаху, осталась юбка, которая была благополучно забыта на окне. Юбка нужна была ей уже завтра утром в ее комнате, ведь пока что из одежды у неё только сиреневое платье, которое без юбки будет смотреться смешно. Придётся выйти за ней сейчас, чтобы завтра не красться полуобнаженной к гостиной или, чего хуже, просить Британи.

Поспешно Эстель оглянулась в своей комнате. Было темно, хоть глаз выколи. В надежде найти свечку, она полезла в различные ящички комода. В самом нижнем ящике, на удачу, нашелся коробок со спичками. Жаль, что там не было самих свечек. Эстель взяла коробок и наощупь побрела к тумбе, которую тоже пришлось искать руками. Она нащупала похожую квадратную дверку и распахнула ее. Перешерстив полочку руками, девушка почувствовала что-то схожее со свечей. Что-то гладкое. Она вытащила предмет полностью и, найдя фитилек, потянулась к коробку, который положила рядом с собой на пол. Маленькая спичка зажглась мгновенно, свеча загорелась и осветила чуть больше пространства. Эстель встала с колен, закрыла коробок со спичками и сложила его в тумбу. Со свечкой в руках, в длинной рубахе, девушка вышла из комнаты. Тихо заскрипели половицы. Она протопала по коридору. За дверями тоже шумел ветер, который Эстель уже не замечала.

Лестничные ступеньки были тоже в полной темноте, и теперь Эстель держала в одной руке свечку, а в другой густые рыжие волосы. Оставалось всего несколько ступенек до конца лестницы, но девушка заметила странную деталь. Из комнаты, куда она направлялась, исходил маленький лучик света. Там тоже кто-то сидел со свечкой. Эстель сошла с лестниц и, стараясь не наделать никакого шума, пробралась туда, поближе к углу коридора. Она выглянула за него, чтобы увидеть происходящее. Британи, как и любой другой творец со своими странностями. На ночь глядя, девушка сидела у окна и вырисовывала фигуры телесными цветами, с таким ярким энтузиазмом, что, казалось, остановить ее нельзя. Она махала руками, зачем-то отходила, приближалась – делала всякие странные действия. Но она почуяла чужое присутствие. Британи отвела руку с кистью в сторону и положила на стол рядом. На нем лежало много кистей, и вскоре там оказались краски, целые тюбики. Она взяла картину, поставила ее к стене. Она повернула ее так, чтобы рисунка нельзя было разглядеть. Эстель смотрела, не двигаясь, но вскоре поняла, что прятаться незачем. Тихо из-за угла она полностью вышла, демонстративно проходя в комнату. Она испытывала стыд. Британи стояла к картине лицом, она накрыла ее еще одной кружевной скатертью и повернулась к неспящей гостье. Ее глаза были еще сонные, но уже преисполненные вдохновения. Девушки встретились взглядом.

– Тебя тоже разбудил ветер?– Британи недоумевающе спросила девушку, которая до сих пор держала рыжие волосы со свечкой в руках.

– Да уж,– Эстель опустила свечку чуть ниже лица и улыбнулась,– так жутко сначала было, но это ничего. У нас на родине тоже бушуют ветра.

– Скоро обещают штиль и никакого ветра,– с тумбы Британи взяла свою свечу, свет которой и заметила Эстель с лестницы. Она оглянулась вокруг. Ее юбка уже лежала у стены, хорошо сложенная. Посмотрев на нее, Эстель поняла, что она стоит перед Британи в одной рубахе снова. Она сложила руки на груди. Эта вечерняя встреча показалась ей самой неприятной историей за всю ее жизнь. Британи тоже была только в рубахе, но абсолютно сухая, когда рубаха Эстель, а точнее грудь, оказалась мокрой от пота. Британи смотрела, как Эстель старалась отвести взгляд и лицо, которое покрылось розовой краской. Она повернула голову туда, куда смотрела постоялица и смекнула, для чего после шумного пробуждения Эстель вышла из комнаты. Она подошла к стене и схватила нежными руками подол юбки, подошла к девушке, чье лицо от стыда слилось с волосами, и всунула в руки. После девушка поправила свои длинные волосы, закрутила их и вышла из комнаты, пожелав спокойной ночи постоялице. Эстель постояла еще немного. Сначала она ощущала то, как хочет заплакать и как чувствует свой позор, но после быстрой эмоциональной разрядки она взяла себя в руки и, захватив юбку, направилась в свою комнату. Половицы на этот раз не скрипели совсем, ветер утих, и стало совсем безмолвно. С легкой неприязнью Эстель вышла в свою комнату, кинула юбку и задула свечку. Она легла на мягкую кровать и повернулась к стенке с ловцами снов. Сначала сон никак не мог достичь головы Эстель, но вскоре она крепко уснула.

…

Утро в Локарт наступило очень рано, тогда, когда солнце еще не поднимается в самых южных странах мира. Это приятно удивляло жителей морского города в этот день, когда из всех людей работали только старые торговцы и старушки – садоводы. Небо было совершенно чистым, без единого облака на нем, и на этом небе уже понемногу поднималось солнце. Но окна одного дома совсем не были расположены к востоку, поэтому люди там узнали о начале дня только после крика ребят у старого причала. Эстель спала этой ночью еще не крепко из-за такой странной для нее обстановки. Ее окно выглядывало на море, в сторону юга, но это не мешало солнцу осветить хотя бы небольшую часть комнат, показавшись в зеркале. Эстель уже давно просто ворочалась, не желая подниматься. Она еще немного стыдилась ночной встречи, которая ей показалась странной, немного пугающей. Девица, запутавшаяся в своем комке рыжих склоченных волос, опустила с постели ноги, присела и, наконец, встала на ноги. Босая, она пошла по коврику к своему окошку, заспанно подняла руки и отцепила замочек, чтобы открыть окно. Ветер за несколько часов притих, стал спокойным и перестал выламывать створки окон сонным жителям городка у моря. Гладь была совершенно спокойна, хоть и всего пару часов назад здесь неистовствовал ветер.

Эстель уже теперь, освежившись ветром, вспомнила о льняной рубахе, что до сих пор была мокрой на груди. Она потянулась вниз и, стянув с себя рубаху, одела вещи, которые оставила вчера вечером на окне. Ее длинная рубаха, конечно, за день стала немного пахнуть, а подолы изрядно измялись. Эстель заметила это, и показаться хозяйке дома неопрятной она не решилась, поэтому вместо добрых семи подолов она разгладила на себе только два, самых опрятных и плотных. Жилет она накинула поверх рубахи, но потом сочла это слишком не нужным из-за жары в местном крае, и поэтому стянула его обратно, кинув на комодик. Не глядя на комод, она бросила туда жилет, и промахнулась. Жилет спал и зацепился за ручки одной из дверец, а на пол упало что-то маленькое. Эстель подняла с пола небольшой деревянный гребешок, который был очень кстати сейчас, когда не ее голове снова создано «рыжее гнездо». Вся комната была искусно украшена кружевом, талантливо сделанным какой-то мастерицей, но за одним можно было разглядеть большое зеркало. Эстель слегка сдернула плотный сшитый рисунок на пол и проявила чистейшее зеркало, в котором виднелось женское лицо с рыжими волосами. Взяв гребень в руку, Эстель стала с самым серьезным лицом, выставив кончик языка наружу, расчесывать длинные локоны один за другим. Кудри никак не хотели поддаваться и снова хватались и перевивались друг с другом. Одни локоны расплетались, другие сплетались снова. Результат за недлительное время конечно был, когда часть волос на левой стороне были переплетены, а на правой висели клочками. Вот лишь Эстель решила приняться за следующую прядь, как в дверь ее тихо постучали. Томный голос Британи звучал из коридора. Она пришла спросить о завтраке новой сожительницы. Эстель, поспешив повернуться и ответить, дернула себя за волосы, прикрикнула о скором приходе в кухонный зал, и повернулась обратно. Она успешно смогла расчесать немного больше волос, оставив у себя на голове немного клочков, которые девушка посчитала незаметными. Эстель выскочила из комнаты, попутно заплетая свои волосы в простую косу. Пришлось медленно спускаться по лестнице вниз, слушая скрип и стараясь не запутать ногу в еще незаплетенных волосах. После успешного спуска Эстель немедленно подошла на кухню. Она заглянула в кухонную раму, чтобы взглянуть на то, чем занимается Британи сейчас. Она усердно хозяйничала, стоя спиной ко входу в кухонный зал. Британи, еще в спальной рубахе и наскоро одетой юбке чем-то походила на Эстель со стороны. Британи, как оказалось, девушка с хрупкими плечами, мыла чашки, на ней висела ткань одежды. Юбки только и делали, что стягивали женскую талию, не желая правильно струиться в пол. Эстель тихо, почти на цыпочках, вошла в комнату, села за круглый столик у окна. На кружевной скатерти стояла милая чашечка, такая же, из которой вчера она пила чай. На блюдечке была синяя роспись и много разных рисунков завитушек. В приоткрытое окно, на котором висели длинные, кружевные, легкие занавесочки, ворвался резкий порыв ветра и так же затих. Окно распахнулось немного шире, а кружевные занавески прилетели прямо на Эстель, покрыв ее с головой. Эстель в какой-то момент даже постаралась огородиться от летящих кружев с легким писком, но глупая затея кончилась неудачно. Зато проснувшуюся соседку сразу заметила Британи, которая увлеченно добавляла в чайник сухие листья с кусочками фруктов. Она залила чайник кипящей водой и накрыла его тканью сверху. Пока Эстель выпутывалась из сетей штор, Британи присела напротив нее, поставив свою чашечку на стол. Быстро выпутавшись, Эстель пожелала хорошего утра своей сожительнице и, услышав в ответ приятные пожелания, уселась поудобнее на стул. Теперь девушки в неловком молчании сидели, смотря друг на друга. Внезапно желудок Эстель прервал тишину тихим урчанием. Она взялась рукой за живот, немного покорчившись, потом второй рукой. Только теперь Эстель поняла, что не ела хорошей еды уже целый день, включая долгие беседы с торговцами на рынках. Боль была очень ощутима, вполне страшна, а шум – громким. Эстель втянула живот в надежде, что Британи это не смутит. Но Британи молчала, слушая звуки, будто пропуская их мимо своих ушей. Она смотрела сквозь воздух, что, видимо, было присуще ее творческой странности, вскоре она встала и вышла, оставив Эстель одну. Она осталась в комнате, снова смущенная своим поступком, разжав мышцы живота. Желудок безумно проурчал снова.

Она облокотилась на столик и сдвинула вправо чашечку с блюдцем. Солнце, восходящее с этой стороны, стучало своими лучами в оконное стекло, ветер пытался прорваться вместе с лучами. Легкие порывы все открывали и открывали окно пошире, в такт урчания желудка Эстель. Это стало понемногу раздражать девушку и, не выдержав, наконец, шуток природы, девушка поднялась со стула. Эстель протянула руки, убрав их от живота, к оконной раме, чтобы закрыть на замочек окно, но что-то помешало ей сделать это. В животе почувствовалась пронзительная боль. Чувство голода переросло в жжение, сильное и невыносимое, которое хотелось утолить хотя бы стаканом воды, которого, как назло, не было рядом. Ветер остался шуметь, а Эстель снова схватилась за урчащий живот и присела на свой стул. Пока она корчилась от боли, в дальнем зале послышались спешные шажки на каблучках. Шажки перешли в бег, и Британи ворвалась на кухню с чем-то в своих руках. Оно немного подскакивало на деревянной доске. Британи поставила это на стол, прямо перед лицом Эстель, подсказывая, что это для неё и предназначено. Эстель же, оторвавшись от деревянного пола и подняв голову чуть выше, увидела лежащую на столе вещь. На столе лежал сыр… несколько разных видов. Один, совсем белоснежный, второй, желтый, и еще один, самый простой. Но Эстель не смотрела ни на цвет, ни на запах. Она схватила первый попавшийся в руку кусок, белый, и оторвала частичку, запихивая кусками в рот небольшие крошки. Она ела быстро, но понемногу, пока, в конце концов не почувствовала солоноватый вкус крошек. Голод стал терпим и Эстель начала медленно доедать раскрошенные части белого сыра, который был принесен Британи. Сама же Британи уселась напротив гостьи, которую сейчас очень сильно мучил голод. Она взяла чайник и разлила по чашечкам чай. Сегодня он пах цитрусом, маленькой кислинкой лимона и апельсина. Она выпила чашечку и поставила на блюдце. Эстель, уже выпрямившаяся в свой полный рост, молча поглядывала на Британи, но та будто глядела сквозь нее, поглощающую с неистовым неприличием еду. Она задумалась. Это было ненадолго и, взяв в руки кусочек того же белого сыра и съев его, Британи начала подливать чай в чашку.

– Как спалось в первую ночь, Эстель?– озадаченно спросила Британи.– Сегодня ночью был такой сильный ветер. Он не на шутку испугал меня.– она смотрела на Эстель настолько серьезно, насколько она могла скорчить гримасу. Эстель, конечно же, помнила о ночной встрече. Она слегка сжала в коленках ткань своих юбок и отпила горячий чай. Она была в немного тревожном состоянии, поэтому решила пока что вычеркнуть из памяти хоть один неловкий момент. На какое-то время.

– Да. Сегодня ночью я проснулась и пошла забрать здесь кое-что свое. Но все-же ветер потом приутих и я смогла с легкостью уснуть,– Эстель отпила своего чая еще, взяла часть нарезанного сыра, который был самым темным, желтым,– в моем доме всегда было холодно и невыносимо душно.– она положила кусочек себе в рот и стала медленно и уже с удовольствием разжевывать его.

Британи, сложив свои руки на столе, имела возможность разглядеть свою соседку нетрезвым сонным взглядом. Эстель же смотрела на Британи. она взяла желтого сыра и подхватила на язык, положила руки на стол и снова приняла наблюдательную позицию. Она не смущалась, и это казалось немного странным гостье с севера. Эстель какое-то время продолжала смотреть куда-то вдаль, минуя девушку, сидящую напротив, внимания. Но она прочно впилась взглядом в нее. В рыжие волосы, а может небрежно одетое платье, или, наверное, она заметила что-то очень странное на голове Эстель. Кусочек сыра? Эстель встряхнула голову, изображая небольшую дрожь. Но на голове ничего не было. Девушки отпили чай. Это продолжалось будто целую вечность для Эстель. Она уже забылась, стала посматривать на девушку напротив, думать, чего хочет эта Британи от нее? Они играли в переглядки, надеясь на то, что хоть один проронит словечко. Первой, конечно же, оказалась Эстель, проигравшая эту битву на выносливость.

– Ты ведь долго тут живешь?– Эстель решила тихо ускользнуть от тревожных тем. Ведь вскоре ее еще ожидали трудности.

– Моя семья живет в этом захолустье уже пару сотен лет,– Британи произнесла это возмущенным тоном,– и каждый раз никто не собирается покидать этот дом.

– Ты ведь рисуешь, почему бы тебе не уехать? Работа дома тебя не держит.– На этот вопрос Британи отпила из чашечки последние капли, озадаченно взглянула на Эстель.

– Здесь просто очень красивое море…– с сомнением произнесла она,– а еще продукты дешевле. Я всего лишь сама учусь, я не смогла закончить образование.

– Ушла из университета?

– Нет. Я не поступила туда, куда хотела.– Британи снова сложила руки на стол, оставив пустую чашку.– я хотела стать актрисой.– она подставила ладонь себе под подбородок и обернулась на окно, щелкавшее рамой.

– А я смогла поступить в этом году,– Эстель отпила чай. Она добивалась места в этом университете уже полгода, обходя стороной приглашения из других училищ. Все это время, пока сама девушка не имела возможности уехать, Эстель сидела на родительской шее в ожидании завтрашнего дня. Она гуляла с подругами и, не спрашивая никого, не считаясь с родственниками, пропадала ночами где-то в гостях. Она помнила, как в первый раз попробовала хороший алкоголь и с кем. Парни, ухаживающие за ней, были все робкими и исполнительными, и она крутила ими так, как того желала. Мир был как-то прост и незатейлив. Но сейчас все должно было измениться для Эстель. Ее ждала желаемая взрослая жизнь.

Она представляла это как свои собственные порядки и правила. Новые интересные знакомства и встречи, и самое главное – театр. Главная мечта любой девочки в ее окружении – порхать на сцене, получать цветы от толп поклонников. Жизнь в нищете не выглядела для нее близкой, даже так, Эстель считала этот расклад событий самым далеким. Родители без особой радости пускали свою молодую разгульную дочурку в другой город. Их мечты не выглядели так, как видела их дочь. Поэтому в своих пышных нарядах, будто век назад родившаяся, разными способами девушка взяла и нашла город, где мелкие цены и восхитительное образование, актерское мастерство и театр. И слова о театре оживили спокойное лицо собеседницы. Британи мгновенно раскрыла свои глаза на Эстель. Она поставила кружку на стол и, вскинув свои руки в сторону Эстель, выразила всякие слова восхищения. Наконец, после завершившегося монолога, который Эстель намеренно пропустила мимо ушей, Британи перешла к более отстраненным вопросам.

– Есть у тебя у мечта? Какая-то роль, которую ты бы хотела играть прямо сейчас,– Британи безумно увлеченно, открывала сонные глаза и, рефлекторно сделав движение за кружкой, она впилась глазами в Эстель. Та помялась. Она не ожидала такого напора, такого живого взгляда только об одном слове – театр. Она не могла разглядеть и половины интереса в себе к этим действиям, сколько выражалось в глазах Британи. Девушки смущенно взглянули друг на друга снова, и Эстель помотала своей головой в знак отрицания. Британи лишь нахмурилась. Ее взор остался также серьезен и увлечен. Эстель положила руки так, чтобы они легли зеркально рукам Британи, и вскоре Британи достала что-то из маленького, совсем незаметного, кармашка у пояса. Бумажка была абсолютно целой, но на вид она была старой, такого цвета, будто крепкий кофе пролили на рваную часть, а она впитала в себя его запах и цвет. Маленькая бумажка сразу же попала в руки Эстель и та стала со всей занятостью смотреть на портрет молодой девицы, в старом платье, с большими рюшами. Пока Британи закрывала окно, огораживая себя от ветра, Эстель начала наблюдать знакомые приметы одного романтического героя. Вот была незадача, что книги Эстель читала редко, и уж точно не по программе учебных заведений. Она считала такие книги скучными и старыми. С понимающим лицом бумажка слетела из рук Эстель на стол и осталась лежать так на краю. Британи, разобравшись с окном, подошла обратно ко столу и, улыбнувшись, взяла бумажку. Она кинула на рисунок улыбку и положила в карман, собрала посуду на столе и оставшийся сыр, понесла все обратно на кухню, где и взяла все это. Эстель было хотела оказать помощь хозяйке дома, но та лишь показала носом на дверь. Как будто пророк, Британи угадала чей-то приход. Раздался стук в дверь, на который пришлось откликнуться Эстель.

Легкой походкой и не чувствуя голода, она подлетела к двери в одном неопрятном белье и скинула цепь. Дверь под легким порывом распахнулась сразу же. Она влетела в стену и громко стукнула по кирпичу, но сейчас не это было важно. На пороге стоял мужчина, может даже старичок. Совсем лысый и неопрятный, будто переживший долгую поездку. Так и было, это можно было угадать по его заспанным глазам и сальной коже. Все же Локарт был очень отчужден от других городов. Особенно от родины Эстель. Эстель пришлось приподнять голову, чтобы взглянуть на гостя. Наконец они поздоровались и обменялись рукопожатиями, после чего из-за спины мужичок достал небольшую бумагу и перо для подписи. Девушка медленно выхватила рукой предметы и ознакомилась с документом, пока старичок томно вглядывался и потирал сонные глаза.

Оказалось, что сегодня утром до города доехали те вещи, которые Эстель упаковала и отправила в запоздавший багаж. Она взяла перо покрепче и легким росчерком подписала соответствующий документ, отдала в руки доставщику. Он в свою очередь улыбчиво кивнул незнакомой девушке и показал рукой отойти и освободить проход девушке. Она освободила проход, и на улице поднялся шум: тресканье, покрикивания, скрип и стук. Старичок громко командовал какими-то молодыми парнями. Два жилистых человека переступили порог под громкий голос командира, понесли один из больших сундуков в коридор, слегка надрываясь. Между командами у Эстель, все же удосужились спросить комнату и под ее четким надзирательством один из самых больших ее багажей внесли по ступеням, которые не желали терпеть такой вес и поскрипывали от тяжести сундука. После открылась комната Эстель, и к самому окну был доставлен сундук со всем надлежащим гардеробом и туалетом.

Дальше выносили простые сумки или шкатулочки по одной штуке в каждой руке. Их было немного, поэтому Британи и Эстель просто налили чаю себе и неплохой и крепкий кофе старичку, чтобы он немного ободрился после долгой езды. За стеной, конечно, гремели работники, которые не брезговали использовать ругань. Британи была, казалось Эстель, очень чувствительной к звукам, ведь она при одном только громком возгласе останавливалась говорить и оборачивалась с легким испугом, а может и раздражением к дверному проему. Но все же она больше молчала, смотрела и наблюдала сквозь людей. Эстель все неустанно говорила. О том, какая плохая и тяжкая дорога в город, о поездках, вагонах поездов и самом доставщике и о том, что ему следует выспаться после дороги. Британи просто же смотрела, и когда девушке стало понятно, что хозяйка не терпит гостей в доме, встала из-за стола и сделала кивок, в надежде на то, что нежеланный гость поймет о конце работ.

Старичок немедля встал и принял плату, подготовленную на столе. Он пожал руку Эстель и попрощался с хозяйкой дома, спешно выходя к своим коллегам. Эстель проводила этих людей и закрыла дверь за ними. Она вышла на кухню, в которой уже было почти чисто, а кружки стояли намытые, кроме одной. Эстель допила свой чай и попросила Британи, стоящую у выхода, выйти уже с ней.

                        Глава 2

Этот город

На улице дул ветер, и небо было нечистым, сероватым, но это не мешало дню быть свежим и очень приятным. Девочки подметили это, поэтому решили не останавливаться на крыльце. В ночном белье было конечно не очень удобно перед гостем, но он оказался слеповатым, как он говорил, и поэтому не было как то стыдно. А вот для прогулки такое белье, как ни странно, годилось отлично. Как считала Эстель, с таким нелюдимым человеком как Британи может быть тяжко выстроить отношения. Она показалась чем-то недосягаемым в самом начале, но во время того, когда ноги щекочет трава, а платье раздувает ветер, все чувствуется по-другому. Девушки не заметили, как спустились к причалу, смеясь и болтая о ненасущных вещах. Это были глупые сплетни или разговоры, которые сопровождались какой-то странной жестикуляцией и размахиванием руками. Наконец, когда обеим в один момент прилетело по лицу друг от друга из-за излишней увлеченности, они поняли, что лучше приодеться опрятнее.

Белье и платья, благо, приехали Эстель гладкие и целые. Какое-то время Британи просто поглядывала на юбки Эстель, а после вышла из ее комнаты, чтобы самой переодеть платье на уличное. Эстель кривлялась у зеркала долго, все юбки были пышные, но разные. Наконец она надела зеленое, самое простое платье, что у нее было. Она кинула на постель рубаху, корсет и пару других штук. Оставив все сложные украшения, она натянула хороший плотный подъюбник, жаль только что тяжелый, рубаху, такую же зеленую, как будто свежая трава, и остальные сильно стягивающие предметы одежды. Современный мир, конечно, не требовал от нее таких жертв, но что-то было в этом. И, видимо, это понимала Британи. Эстель одевалась долго. Тяжело самой затянуть корсет, а просить никого не хотелось. Но когда в зеленом девушка вышла в коридор, оказалось, что она первая, кто было готов к выходу. Торопить Британи все же казалось бессмысленным, поэтому Эстель оперлась о дверь, и завязался небольшой разговор. Эстель приходилось кричать через дверь.

– Я вчера пришла в достаточно странном наряде на порог дома, вас это не смущает, Британи?

–Нет, это вздор для меня, ведь я и сама не прочь пышных платьев в нашем веке,– раздался смешок,– хоть сейчас это очень странные предпочтения, по мнению людей.

–Это последнее, о чем можно думать,– Эстель вздохнула, отклонившись от стены.

– Да уж. В следующий раз, когда ко мне кто-то зайдет надо бы помнить, что мое ночное платье – достаточно закрытая одежда,– девушка видно была на нервах, она издала еще один раздражающий смешок.

– В следующий раз я никого не пущу, честно.

–Что же. Видимо, моя неприязнь к незваным гостям видна издалека. Этот мужчина поспешил убраться из-за стола, как только это было дозволено.

–Нет. Его просто уже ждали. Вы не выглядели злой,– Эстель отшатнулась и дверь со скрипом распахнулась. Послышались шаги и в пышном платье, ярко синем, вышла Британи. Это было очень завораживающее зрелище. Длинные дутые рукава и обтягивающая грудь, ткань красиво свисала вниз по подолу. Британи поправила тугие косы и вышла из проема. Она шагнула на лестницу и, подозвав Эстель поближе, попросила.

– Если это не так смущает, я бы хотела перейти с вами на ты,– Британи немного улыбнулась и попробовала неестественно сложить у обтянутой груди руки. Эстель тоже подтянула руки к груди и с улыбкой кивнула головой, в надежде услышать какое-нибудь приятное сокращение имени Британи. Но этого не произошло. Она просто шагнула ниже с еще большей, чем в прошлый раз, осмотрительностью. Смущение немного просветило Эстель о том, что это совсем не обязательно, звать человека как-то сокращенно, но ей хотелось, чтобы это расстояние сократилось при общении девушки с девушкой. Эстель пришлось столбом уставиться в пол, чтобы немного подумать об этом, будто это самая неотложная мысль сейчас. Это длилось не так уж и долго. Когда она очнулась от мыслей в том же дверном проеме, Эстель поняла, что Британи уже спустилась вниз и наверняка ждала ее там, внизу. Может, она настолько долго думала, что Британи ушла без нее. А она в это время глупо всматривалась в скрипучие половицы и думала о самых странных и неволнующих других людей вещах. Эстель легко скользнула к лестнице и выскочила вниз, только бы быстрее устроить проверку. Неужто Британи подождала ее или оставила, не желая терпеть ее рассеянность. Ступеньки под Эстель не прогнулись, но смачно скрипнули. Эстель с большой скоростью и пустой головой, минула коридор дома, не обращая внимания на картины, столики и, так сказать, разные мелочи. Девица приблизилась бегом к двери выхода и протянула руку вперед, лишь бы дотянуться и отворить дверь, чтобы Британи пришлось ждать ее хоть немного меньше по времени. Эстель удалось быстрее добраться до двери. Но голова ее совсем забыла о том, что после двери будет еще ступенька, и еще… Дверь отворилась и Эстель сломя голову выскочила вперед. Но ноги ее не почувствовали ровной земли и провалились ниже, чем ожидала сама девушка. Эстель, хватаясь за воздух, покатилась по лестнице комом, пролетая по траве. Трава цеплялась за волосы и наряд как-то слишком больно и неприятно. Все закружилось вокруг Эстель и осталось только сделать так, чтобы не поломать шеи или не завести гнезда на своей голове в волосах. Держась за голову, она докатилась несколько ниже. Настолько низко, что стали слышны голоса детей и подростков. А это значит, что остановилась Эстель почти у старого причала. Прикатилась она так, что сразу запрокинула ноги и села в своем тесном платье, разнеся ноги. Еще секунды своей жизни Эстель не могла думать. Мозг отключился и, единственное, он искал правильное расположение земли и неба. В голову стало возвращаться сознание. Звон вылетел из ушей не мгновенно, но он стал только немного отдаваться самым тонким писком в левом ухе. В траве Эстель стала почти невидима из-за цвета ее платья. Она поднялась, наконец, на ноги и стряхнула веточки и травинки, противно зацепившиеся за ткань. Было как-то неприятно, ведь день только начинался, но начинался с падения, ожидания и неуклюжести Эстель. Это чувство сравнимо с детским стыдом. Когда еще совсем маленький, недавно научившийся ходить и думать, первым делом пошел в большую комнату и, сбитый с толку, роняешь мамину любимую вазу, смотришь на осколки. Она подбегает к тебе, маленькому глупому ребенку, и ругает, а ты и не понимаешь за что, и просто так плачешь. Вот так и сейчас, стыдишься за себя, а не за что. Когда платье же было очищено до конца, показалось Эстель, что звон снова усилился в ее левом ухе. Он правда становился громче и как-то странно прерывался, будто звону надо передохнуть немного и снова начать пищать только в левом ухе. Девушка тряхнула головой влево, а потом и вправо. Звук не унимался, поэтому так пришлось стоять, смотреть на городок вдали и думать откуда звук несется. А звук стал громче, и вдруг он унялся. Вот так Британи, звонко смеясь, подошла к торопящейся подруг с левой стороны. Она подхватила ее подмышку и задела плечо, чтобы обратить на себя внимание. И Эстель казалось, что тут есть чего стыдиться. Но Британи просто вытирала слезы от смеха и рассказывала свои наблюдения. Она, оказалось, ждала ее у выхода, а гостья так быстро пошла кубарем вниз, что Британи не поспевала одновременно идти и смеяться. ситуация и вправду выглядела очень комично со стороны. Это поддержали даже маленькие мальчики, которые пытались рыбачить на старом причале и пускали в воду камешки. Дети не смогли пропустить представление, когда какой-то человек катится вниз, как перекати-поле, да еще и сам выглядит как лиственный куст. Они не сразу заметили хозяйку дома на скале, но как только приметили ее, умолкли. После они сразу собрали все свои вещи в сумки и тихо сбежали с причала «от греха подальше» как сказал один из них. Но Британи не заметила ничего. Она только заразительно смеялась, и смеялась уже вместе с Эстель почти в обнимку. Но не стоило так сильно медлить из-за пустяковых ситуаций и случаев. Эстель первая решила двинуться дальше, и пошла вперед. Она пошатнулась и взялась тащить Британи, которая на самом деле уже уняла свой смех, но выпускать руки новой подруги не хотела. Она как то немного странно улыбалась, поглядывая вперед. Слишком уж натянуто выглядела эта улыбка. Но это показалось Эстель маленькой особенностью Британи и объяснением того, почему ей не так уж и нравится улыбаться. «Она, возможно, не умеет делать это красиво»– подумала Эстель. Между тем им приходилось топтать своими каблуками дороги из желтого камня, которые вели их к городу Локарт немного медленнее, чем при ее приезде, как казалось Эстель. Это не было сном, но все было как в сказке. Две молодые девушки по каменной дороге, единственной среди зеленого поля, продвигаются вперед к маленькому, на вид заброшенному городу. Эстель шла медленно, таща за собою неторопливое тело Британи в пышном синем платье. В этом платье была совсем тесная грудь, что мешало свободно дышать, и Британи даже со своими небольшими формами шла, задыхаясь. Несмотря на неспешность, вскоре Эстель увидела первые крыши желтых домиков. Когда она шла к морю, искала пристанище, она совсем не останавливалась на площадях или улочках, чтобы взглянуть на них. Но теперь времени было предостаточно, чтобы оглянуться на блеклые стены, рассмотреть каждый балкон, взглянуть на любое растение, растущее на чьем-то окне. Теперь, когда Эстель вошла на первую узкую улочку Локарта, она смягчила свою мертвую хватку и дала возможность Британи повести ее за руку туда, куда считает нужным пойти сама Британи. От этого идти пришлось еще медленнее, Эстель пришлось лишь уставиться в затылок Британи и идти за ней вперед, и все вперед по безлюдной улочке, которую она совсем не запомнила. Вскоре просто идти стало скучно, и Эстель отвернула свою голову. Ее взгляд уткнулся в бледную желтую стену. Она принадлежала дому, всего в два этажа, и видимо очень старому. Краска с него сыпалась горстями, на балконах лежала желтая крошка, от которой несся отвратительный, удушающий запах. Все было пусто, и гробовая тишина. Британи шла вперед и старалась дышать полной грудью, ноги ее слегка заплетались, и она не смотрела никуда. Она просто шла и вела Эстель за собой, что казалось ей немного глупым. Она только один раз оглянулась назад, взглянуть на Эстель. Увидев ее выражение лица, она отвернулась и больше не оборачивалась до того момента, пока на пути не появилась развилка дорог, дающая возможность зайти за прилегающие стена к стене дома. За углом потертые стены домиков менялись. Британи ступила по гладкой дороге, по цветущей улице. Жизнь на этой улочке еще не кипела так сильно, как бы могло быть днем, но Эстель все же уже смогла поздороваться с парочкой старушек на лавке и приятно поболтать с ними. И все же казалось что голова рыжей девушки абсолютно пуста и бездушна. Ее локоны выглядели безупречно, ярко, и улыбалась она так красиво, особенно когда смеялась. Британи пришлось отойти, как обычно ей стало не по себе рядом с теми бабками. Она не заметила, как отошла на добрые пять метров, и поэтому Эстель потащилась за ней, думая о том, что ее знакомая боится опоздать туда, куда она идет. Держа за руку Эстель, Британи провела девицу все ближе к центру. Ей похоже хотелось очень сильно показать что-то такое, что могло бы заставить Эстель еще раз восхититься Локартом, потому что городок этот казался Британи выдающейся вещью. С каждым шагом увеличивался поток людей. Все кучнее собирались толпы подростков около кофеен или булочных. Отовсюду сильно запахло свежестью, свежим хлебом и пряным запахом кофе. Эстель не могла более сидеть на цепи Британи. Она, казалось, не пила кофе уже недели две. Забыв про проводницу, Эстель отскочила от Британи как собачонка, и ринулась в самую мелкую толпу. Немного обескуражив стоящих в очереди людей, она просочилась в кофейню даже слишком быстро, так, что Британи не успевала за ней. Волосы на ней стали дыбом, и кончики дьявольски вздыбились. Как можно более быстрым шагом Британи перешла на сторону кофейни по пустой дороге и прошла мимо очереди стоящих покупателей. Они расходились перед ней как электрические двери и замыкались тогда, когда девушка пройдет мимо них, чтобы шепнуть соседу небольшую реплику. Сама кофейня была пуста. Столики стояли чистые, накрытые новенькой скатертью. За стоечкой стоял молодой человек, видимо, юный работник, студент. Таким не стоило доверять оставаться наедине с покупателями даже просто потому, что они делали отвратительный кофе. Рядом со стойкой совсем непринужденно завивала на палец свои рыжие волосы Эстель. Между свободным от дел парнем и девушкой завязался пустой разговор. Эстель хихикала, а работник нескромно разводил базар о сплетенках и тряпках в своем гардеробе. Британи не сдержалась, и с негодованием она очень громко и, видимо, с раздраженным тоном выдохнула. Студент заметил ее и с небольшой усмешкой отвернулся обратно, выставляя перед Эстель две кружечки кофе и выкладывая один сладкий круассан рядом. После он скорчил недовольную мину и обратился к Британи с одним из своих пошлых вопросом, но она отвергла его жестом и взяла одну кружку с кофе в левую руку. Вскоре она поспешила вытащить через большую очередь Эстель и перетащить ее на безлюдную сторону. Дорога уже была не так пуста, пришлось немного подождать и потолкаться, чтобы перескочить на другую сторону. Когда же им это удалось, Эстель расслабленно скатилась на лавочке близ толпы каких-то молодых девушек. После она пригласила Британи сесть рядом, делая глоток из своей кружечки. Британи подошла слева и скромно опустилась рядом с Эстель. Та уже кусала свой круассан. С набитым ртом было не очень понятно, о чем на самом деле она говорит, но по губам читалось достаточно внятно, поэтому Британи пригляделась и, оставив кофе, стала слушать.

–Этот молодой человек,– с усмешкой начала Эстель,– сделал мне скидку в 80% на любой напиток и круассан. Это было бы бесчеловечно не воспользоваться такой добротой. А я ведь даже не узнала, как его зовут?– с этими словами Эстель дожевала кусок теста и принялась за новый. Британи сделала глоток кофе.

– Эстель, на самом деле вы..,– начала Британи

– Можешь звать просто Эст, – отстав от круассана, Эстель взглянула на Британи. Но после она снова продолжила поедать выпечку.

– Хорошо. Я хочу сказать, ЭСТ,– раздавлено промолвила Британи,– что ты ему понравилась и, похоже, достаточно сильно. Ты очень красивая, и очень привлекательная.– Британи немного примолкла, отхлебнув кофе. Она посмотрела на ухмыляющееся выражение лица Эстель. Она как-то по-особенному сидела. Расслабленно, сложив ноги друг на друга, свесив свои локти, она выражала легкость… не развязность. Похоже, что ей могли даже бесплатно отдать этот кофе за то, что у нее отроду рыжие волосы и милые черты лица. Когда Британи допила кофе, а Эстель съела круассан, вся толпа уже разбежалась со своим кофе по делам. Дороги были пусты, и теперь можно было пройти без очередей и остановок до неизвестного места назначения. Девушки встали и, на всякий случай, взявшись за руки, пошли мимо маленьких толп людей дальше по цветочным улицам, в сердце города. Тут не было слышно природы, зато отчетливо слышались шепотки людей и детей. Маленькие мальчики, осмеливаясь, пару раз подходили к Эстель или Британи, чтобы что-то спросить, но обеспокоенные мамочки оттаскивали детей подальше от девушек, принося извинения, если те вдруг начинали дергать за волосы Эстель. Но Эстель, как ни странно, только улыбалась и не придавала значения таким, как она сказала, мелочам. Вокруг становилось все громче, люди теснились и жались друг к другу в толпе снова и Британи, сжавшись между кучкой студентов, протаскивала Эстель вглубь толпы, все ожидая конца безудержной давки. Везло только тогда, когда вместо молодежи попадались взрослые люди или подростки, выросшие в пределах Локарта. Они расступались, смотрели вслед. Эстель не успевала взглянуть на каждого и шла с вытянутой до ушей улыбкой, которая не казалась Британи такой уж привлекательной. А на что ей тогда улыбаться, раз ей не нравится? Только разве из принципа. А если из принципа, то не понятного Британи, которая с каменным лицом обошла всех любопытных и смотрящих мимо. Наконец из-за спин людей показался луч солнца, Британи ступила через каменные плиты, приподнятые над другими, и дернула застрявшую в толпе Эстель к себе. Оказалось, что по дороге Британи затащила соседку на высокий холм, с которого открывался вид на городскую площадь. Солнце светило в глаза очень сильно и поэтому Британи пришлось укрыть рукой лоб чтобы увидеть кроме света старый фонтан, из которого била вода. Около фонтана, что не всегда было, расставили лавочки торговки и мороженщики. Дети подходили и покупали его, а потом вскачь бежали до миленьких пони, катающих других детей. Вокруг них обхаживались родители, а молодые студенты или старшие дети усиживались плотными рядами у фонтана или на траве около него. В городской праздник обычно серьезно поднимают цены на сладкие конфеты или фрукты, поэтому придется дойти до знакомого рынка. Британи немного задумалась, как пройти к рынку менее «толкучим образом», но думать вскоре стало тяжело. Эстель похоже была в изумлении. Она спряталась от солнца за спину подруги и, вжавшись пальцами в ее плечи, уже искала место на траве у фонтана. Казалось, она впервые смотрела на такое обычное действо и предвкушала его. Британи все надеялась, но Эстель потянулась вперед и с разгоном пробежала вниз. Она повела за собою хозяйку дома и с детским заливным смехом, она опрокинула Британи на мягкую траву, ужав ее грудь руками. От этого Британи сильно закашлялась. Эстель сложила свои руки на колени и осталась сидеть так, только обернув к фонтану голов. Британи поднялась тоже. Она почувствовала, как мелкие капли долетают до ее лица. С наслаждением она уже думала прилечь на траву и забыться во сне, но тут она вспомнила, как по-быстрому можно проскользнуть к рынку через старый дворик дома-колодца. Но это точно не могло бы понравиться Эст. Она любила красоту и терпеть не могла, похоже, любое некрасивое вокруг нее. А там, Британи отчетливо помнила, даже запах оставлял желать лучшего. Она не стала ложиться, а осталась сидеть так, как сидела. Эстель разлеглась и думала потянуться. Но узкое платье мешало ей это сделать, поэтому пришлось заложить руки под свою спину. Британи начала подумывать о том, чтобы ненадолго оставить Эстель одну. Она взрослая и точно не пропадет. С этой мыслью Британи встала, подняла подол платья и сама еле как поднялась на ноги. Повернувшись к своей рыжей соседке, которая слегка озадачилась, она попросила ее не уходить далеко, развернулась в сторону темного проема между домами, и ушла в неизвестном для Эстель направлении. Вскоре Эстель снова улеглась и завязала короткий разговор с сидящей рядом молодой девушкой.

Пока Британи растворилась в проеме между домами, ей вслед обернулись только некоторые бабки, покачав головой. Как только она перешла через старую, сильно скрипящую калитку, нос пронзил отвратительный запах помоев и грязи. Вокруг стояли пакеты с мусором и разношерстным хламом, которые на улицы выкидывали местные жильцы дома-колодца. Пройдя мимо обшарпанной стены, Британи все же заткнула свой нос не в силах терпеть эту вонь. Из окна жалобно мяукнула кошка, в путь ей полетела сковорода и яростные угрозы какой-то бабки. Сковорода пролетела через окно на улицу и с громким лязгом грохнулась на каменные плиты двора. Ручка отлетела прямо к ногам Британи, но она прошла мимо, стараясь не слушать глупые ругательства на кошку. двор перетек в улочку, на которой совсем никого не было, а улочка стала мостом, на котором никто не стоял. Британи миновала их очень быстро, и уже не задерживая дыхание из-за запаха. Она только схватила свой большой чепец, который ненароком оставила недавно ночью привязанным к мосту на узелок. Британи спрятала волосы и надвинула чепец поопрятней, все продолжая идти по пахнущим, подтопленным улицам с недорогими комнатами. Под мостом текла вода, очень мутная и не имеющая никакого отношения к морю рядом с городом. Британи миновала мост, оставив его в одиночестве снова.

Только стоило зайти через калитку обратно на оживленные улицы, как с рынка понесся аромат трав и специй, пестрые виды цветов, продукты и питье. Британи снова поправила свой чепец, удостоверившись, что ее волосы видны только спереди, и вошла на рынок. Рядом сразу завизжали торговки и старухи со своими предложениями купить курочку или хорошенькую сумку. Не отдавая ни капли своего внимания этим прикрикам, Британи гордо вышла на ряд с продуктами и подошла к часто посещаемой ей лавочке, в которой сидел незнакомый девушке молодой человек. Обычно тут сидела женщина намного старше этого паренька, которая делала хорошую скидку на овощи и молоко для Британи по старой дружбе с ее тетей. Она уже думала коротко объясниться с парнишей, но его взор обратился к Британи и лицо озарилось неясной хамской улыбкой. Он поднялся со стульчика и распростер свои руки, обращаясь к тени девушки.

– О , да это же судьба, Эст!– вдруг воскликнул парень. Британи даже опешила, услыхав такое обращение. Ее рука вдруг сжалась и была в полной готовности зарядить хороший удар в лицо наглеца, который смел спутать ее с какой-то несчастной девицей. Но вдруг молодой человек встал одной ногой на старенькую стойку и, замахнувшись слегка, перепрыгнул через прилавок. его руки незаметно скользнули за плечи Британи. Парень сковал девицу в крепких объятиях. В таких, что Британи перестала делать попытки глотнуть свежего воздуха в свои легкие. Не замечая нелегких женских мук, незнакомец все говорил и говорил, упоминая старые годы и описывая несметную радость, когда увидел знакомый силуэт в толпе сонных проходимцев. Объятие все не прекращалось, как будто парень ждал ответа, которого не мог никак получить. Британи все не упускала надежду, но руки сжимали ее все сильнее. Становилось совсем некомфортно стоять так долго, а особенно, жить без кислорода. Женские руки медленно перекинулись за мужские плечи и хватка парня сразу же ослабла. Он отстранился с сияющей улыбкой и снова перешел за прилавок. На этот раз он вошел в лавку через ход и сразу же исчез под стойкой, шурша пакетами и баночками, при этом стараясь говорить и говорить с Британи, которую так опрометчиво принял за какую-то девицу.

– А ты, значит, все еще помнишь старого друга, Эст? Это очень приятно, когда снова встречаются одноклассники. А помнишь наш дует? Эстель и Эмиль – гроза старших классов. Вся школа дрожала!– Эмиль разразился заразительным смехом, полностью исчезнув под лавкой. Британи смотрела с неким соблазном подыграть запутавшемуся парню, и соблазн победил. Британи засмеялась своим грозным, но усиленно смягченным смехом, но видимо Эмиль не заметил ничего такого незнакомого в смехе Британи и вылез из-под лавки.

–Какими ветрами тебя занесло сюда? – облокотившись на стоечку, спросил Эмиль, выражая скверное удовольствие смотреть на засвеченное женское лицо Британи. Девушка постаралась войти в тень еще сильнее и принять развязный вид, каким обычно пользовалась «ее» Эстель. Расставив ноги и сложив с некой небрежностью руки крест на крест, Британи продолжила с некой карикатурностью, похаживая взад вперед и все время подергивая пальцами свой жесткий ворот.

–Да я тут…учусь уже.– выдавила она

– Ах да! Точно. Я помню, как сильно ты хотела уехать от отца. Ну… он у тебя конечно скверный тип. Ничего не скажешь. Помню, ты осталась на ночь со мной, да он голубями добрался с другого конца города и выпорол. Я ничего такого не думал, честно. Тогда мной двигали только дружеские чувства.

– Да я знаю. Ты ж не такой.

–А может я как раз таки такой,– ударив рукой об стойку, сказал Эмиль.

–да нет же! – вскричала визгливым тоном Британи. Эмиль на секунду замер. Он встал столбом, его лицо скривилось, и Британи уже собиралась уносить ноги подальше от стыда, но все сложилось намного приятнее. Эмиль вновь разразился грозным смехом, при этом еще громче, чем в первый раз. Его услышала старушка на другой стороне и сделала молодому человеку грубый выговор. Еще потом и бормотала что-то себе под нос. Эмиль, видимо, внял словам бабули, умолк и тихо достал пакет наполненный продуктами.

– Тут есть сыр, овощи и очень хорошее молоко, дорогуша. Держи. Оплаты не возьму совсем. Иди и не дуйся. Я тут могу тебе кое-что и так дать.

Британи и не стала думать. Она лишь хихикнула и решила поступить так, как это могла сделать Эстель. Она бы не стала упускать такого момента, когда не станут отнимать лишней монеты. Пакет оказался в руках Британи и та, махнув рукой парню, ушла в толпу.

Солнце осветило лицо Британи лишь в тот момент, когда она вышла в конец бесцеремонной толпы, поближе к выходу с рыночных прилавков. Наконец она остановилась рядом с пустыми лавочками, где меньше всего гулял народ и, с облегчением оперлась на пыльную столешницу. Только сейчас, почему то, до нее дошла необъяснимая усталость и боли в голове. Девушка потянула свободную от пакета руку к лентам чепца, которые давили ей на затылок и, оказывается, вызвали неприятную пульсацию. Голубые ленты отцепились друг от друга, и чепец слетел на землю. Вскоре он поддался ветру и начал стремительно улетать в неизвестном направлении. Но Британи не стала его догонять в этот раз. Она показалась самой себе слегка больной. Она была охвачена самой что не на есть интереснейшей мыслью. Глаза ее уставились в одну точку на самый ближний к входу прилавок, где красовались различные волосы и меха. Очень странно ей было на душе в этот момент, очень весело и одновременно тяжко. Маленький цирк как-то невольно поразил Британи своей нелепостью и, главное, сюжетом. Парень, может, был сильно слеп, раз не заметил ничего такого в доброй подруге детства, либо не стал вглядываться в лицо Британи, думая, что точно не обманется. Ведь ее впалые щеки, бледная и больная кожа никак не походила на «ее» Эстель. Разве что на очень больную Эстель, на Эстель, которая могла бы быть такой на кровати в бреду, может, так бы она выглядела лишь при смерти. А он точно говорил про Эстель? Думает, точно. Это было ясно как день, ведь он был уверен в Британи, когда она стала на минуту именно той Эстель, которую сама она увидела пару дней назад на своем пороге. Все это было слегка странно. Да и веселилась она как то совсем не так, как могла бы делать это Эстель. Размышления затягивали Британи все глубже в свои дебри и она могла бы стоять каменной статуей до ночи, а может и до утра, но этого не могло случиться…

Слух девушки начал тревожить скрип. Он был как скрип несмазанных, жестких, ржавых дверных петель у наспех состроенной избы. Так раздражало слух. Сильно бесило мысли в голове и не давало сосредоточиться. И вскоре Британи пришлось слегка пробудиться ото сна. Она подняла опустившуюся на грудь голову в поисках надоедливого звука. Она оглянулась вокруг беззвучного рынка, в котором осталось открытыми всего- то ничего лавчонок, да и то, лавчонок самых старых скряжонок, которые имели самый престранный товар и не могли его продать. Все эти продавщицы смотрели сквозь Британи и, впрочем, любой другой предмет. Их пустые глазенки уже засыпали от скуки, их товар мертво лежал на прилавке и ждал, когда же его кинут в море и забудут по ненадобности. Одна же бабка на всей улице своим скрипучим голосом разбавляла тишину. Она все наговаривала себе глупые иностранные словечки без разбора, нелепо вглядывалась в Британи и все поваживала скрученным носом, приглядывая зеленым глазом за оборачивающейся девчонкой поблизости ее лавчонки. А Британи уже и приметила ее, уже смотрела в ее изумрудный глаз и, все медля, старалась по нелепому подойти к ее лавке. Но она смущалась, и немного боялась старухи, ее странного товара и того, что так сильно приглянулось ей там, на прилавке этой бабки. Торговка волосами и мехами же все не по тихому, как можно громче наговаривая , подзывая очень нежными словами Британи, поваживала сухим пальчиком, приглашая гостью к себе все ближе. И так эта сухая скряга заулыбалась, когда неохотно, но очень смело, Британи шагнула навстречу старушке. За пару шагов Британи оказалась у лавки и почувствовала себя совсем исчахшей. В голову ей стукнула престранная мысль, которой она сразу невольно предалась ненадолго. Оглядев лавку с низу до верха, Британи переменялась доброй улыбкой с хозяйкой лавки и немного заболталась с ней о всяких неземных вещах, всяких звездах и иных разных ненужностях, приходящих с неба. Потом для приличия и в благодарность за приятную беседу, но с неприятным, предвещающим бурю, чувством, Британи купила хорошенький паричок за символическую цену и вышла бегом с рынка по добру по здорову. Выходя, Британи совсем показалось, что она заболела очень сильно.

Желтея, бледнея, Британи несла подаренные молодым глупым человеком продукты через убогие дворы Локарта. На этот раз она не то чтобы тяжелела от груза в руках, но от странного груза на своем сердце она двигалась совсем неуклюже. Перевалистой походкой, проходя через мост, она увидела свой чепец. Он просто лежал посередине мостика, на брусчатке и поджидал свою хозяйку, которая вновь привяжет его к столбу и уйдет, не желая нести его домой просто потому что он ей больше нигде не нужен. Британи подошла и нагнулась для того, чтобы поднять потерю и вернуть на свое место, где по какой то причине его никто не крал. Только Британи дернула чепец за ленточку, так сразу лента не поддалась и продолжила держать вещь посреди моста. Девушка дернула еще раз и немного сильнее, но чепец упрямо лежал на брусчатке. Тогда пальцы Британи обвили другую ленту, и та дала возможность поднять чепец только на немного. Но от такого обзора, как только хозяйка чепца глянула в открывшуюся местность, она поняла, что ленты намертво встряли в брусчатку непонятным образом. Бессмысленные попытки слишком быстро наскучили Британи, но еще бы чуть-чуть, и чепец был бы полностью у нее в руках. Но Британи было не до него и она развернулась в сторону убогих двориков с облупленными стенами. Солнце на этот раз полностью осветило окна и углы домов, которые теперь не только сильно пахли тухлой рыбой, но и выглядели и были больше похожи на огромную свалку с жителями в виде ободранных бедных зверушек. Британи выглянула из-за угла, чтобы посмотреть на количество людей, которые сейчас проходили бы в разные стороны и выходили из скрипучих дверей. Но на удивление в полдень там находилось всего два человека, которые о чем-то судорожно спорили. Британи глядела на это с небольшим испугом, но все-таки решила тихо, как мышь, проскользнуть мимо слегка невменяемых граждан, поэтому она сняла свой мешающийся плащ и кинула в сторону. Ноги направились вдоль стены, около которой не стояли жильцы дома. пакеты в руках шуршали и поэтому пришлось взять их в руки, прижать к груди покрепче. Теперь было тихо настолько, что ссора старой женщины и какого-то мужчины, повернутого спиной к Британи, была слышна даже самой Британи. Но она не стала останавливаться. Только изредка вслушивалась, чтобы по ней не попала первая же бутылка.

–Ах ты!! Пропил все деньги наши и ушел, видите ли, работать! – женщина с криками кидалась на мужчину. Она трясла его и кричала.

–Где деньги!? СПРАШИВАЮТ ТЕБЯ! Где деньги!?– с каждым разом она свирепела и вытряхивала душу из мужчины, который почти не стоял на ногах. Он молчал и, было слышно, что плакал. иногда говорил.

–Нету денег. Нету больше.– За это баба била его: по лицу, по груди, выбивала ему колени. Наконец он окончательно свалился, упал к коленям своей женщины и все старался взять ее за руку. Она все ворочалась и продолжала наколачивать его затылок. Она громче требовала денег. Ее полные ручки все не опускались и делали лысую голову мужика все краснее и краснее. Британи уже проскакала к арке, в которую она собиралась убежать, как с ног ее сбил этот самый мужик. Он бежал и его пиджак развевался позади него. Он выкрикивал различные извинения и скоро скрылся в толпе. Британи вздохнула вслед бедняге, кинув в толпу взгляд, и пошла в своем направлении, вперед, к фонтану, где должна была располагаться Эстель.

Ближе к полудню все на площади совсем заиграло другими цветами, точнее красками, которые заглушали серое, нудное, нещадно душащее за шею утро. Так много звуков, крика, визга, пения из разных углов. Струи фонтана уже приняли иной, совсем иной блеск в лучах поднявшегося солнца. Они будто переоделись в свое парадное и теперь шумели на радость народу, мимо проходящего и наблюдающего. Все зацвело и зазеленело, все желало обрадовать какого-нибудь мечтателя, идущего по каменным плитам в поиске секундного вдохновения и легкого порыва ветра. В такие моменты хочется танцевать и самой запеть чудную мелодию, чтобы непременно улететь в небо и оторваться от земли. Но, к сожалению, то ли таких мечтателей слишком много скопилось в городе, то ли никто совсем ничего не замечает, все неприметно проходили мимо этой красоты и забивали площадь совсем так, что ни растанцеваться под музыку прехорошего молодого барда, ни даже подумать о полете было нельзя. Да и стыдно было, если б люди подумали, мол, сумасшедшая или пьяная, совсем не стоит на ногах, так, что в толпе танцует и напевает свои пьянские песни. Вот и теперь приходилось как-то под нос напевать хорошенькую мелодию и продвигаться наперерез народу, уходящему по своим скромным делам. Да на самом деле идти в мечтаниях не так тяжко, как думается, а все главное вовремя очнуться и посмотреть по сторонам. Так и можно пробраться через людские толпы поскорее. А вот вскоре в таких мечтаниях и покажется забор, а за забором появится зеленая часть, и фонтан, и струи, которые теперь не только слышно, но и видно. Фонтан, очень большой, скрывал от взора Британи место, где должна была сидеть Эстель и дожидаться ее так, как Британи и просила. Пришлось немного пройтись около фонтана, обмочить платье. Только немного пройдя навстречу нужному месту, Британи открылось слегка странное зрелище, которое не удивило, но привлекло ее интерес. Она сегодня вообще была слишком любопытна. Эстель правда, как обещала, сидела на том самом месте, вычесывала свои рыжие кудри и все нервно, несерьезно, совсем не по-настоящему хохотала. Она смеялась, и смеялась без остановки, все подергивая свои кудри и настукивая ноготочками по земле. Лица ее не было видно, ведь она была далека от Британи, но как же хорошо передавалось в ее движениях, подергиваниях, голосе нервное, неприятное чувство. А рядом с ней сидел мужчина, очень рядом, почти прислонившись к ее груди своим плечом, и смотрел на нее снизу вверх. Он так громко говорил, безудержно хохотал и без умолку травил различные шуточки, к слову, совсем пошлого, отвратительного сорта. Он с виду, просто с виду, казался сильно выпившим. И смотрели на них все. даже тетка, стоявшая рядышком с Британи обратила свои усталый взор на эту картину, вздохнула, шепотом пожалела «бедную девочку», и отскочила куда глядят ее старческие глаза. А Британи все не могла, и на душе ей сразу стало страшно и больно. И все это за Эстель. Сейчас она была совсем не в духе, хотя ей показалось, что любому мужчине Эстель была бы лишь рада, будь это нахальный льстец или пьяница с деньгами, да только видно это было не так. Британи перехватила пакет в другую руку и, прихватив подол, легким бегом стала приближаться к этой странной парочке. И все ближе подходя, Британи замечала лицо мужчины ей знакомым и противным одновременно. И, наконец, когда незнакомец обратил свое хмурое, сразу скорчившееся, недовольное и надутое лицо к незваному гостю, девушка сразу узнала в нем того самого пьяницу средних лет. Пьяницу, чье имение совсем в недавнем времени сожгли преступники-воры на краю города Локарта. прошло всего-то дней пять, как он остался на квартире тетки, а уже все бары и пивные знали его имя и количество монет в кармане. А денежки у него правда водились. Он поправил сальные черные волосы и сдвинул набок глупую фетровую шляпу. Пьяница поднялся в полный рост, теперь уже глядя на Британи так, что девушке пришлось знатненько приподнять подбородок выше. Адам смотрел, потупивши мелкие глазенки, на нежданную гостью. Она же в ответ неприязненно вдохнула воздух, сильно испорченный спиртом, который выдыхал Адам с тяжким звуком, будто сейчас скинул тонну с плеча. Битва взоров стала не на шутку интересна всем вокруг отдыхающим. Первыми начали придвигаться неизвестные мальчуганы, за которыми тянулись их братья, сестры. Потом люди начали узнавать беднягу – пьяницу Адама и девицу рядом с ним. И, в конце концов, все подобрались так близко, что Эстель пришлось подняться и притесниться у других подмышками. Еще некоторое время пришлось так стоять и развлекать народ пьяному до упада с девчушкой. Но Британи, похоже, побеждала неуверенного соперника. Он все не мог вынудить себя напасть на эту ведьму даже в пьянстве, даже на мелкую дерзкую дрянь, которая, похоже, увидела, разгадала его грубый план и старалась постыдить его на глазах сотни зрителей. Адам, видно, стал нарочно отводить свой праздный взгляд от недовольной девицы и очень быстро, в надежде еще бесследно пропасть, потряхиваясь, вошел в толпу народа, оставил Британи посредине большого количества наблюдающих людей. И все это время все как-то охали и ахали, все искали глазами «беднягу-девочку» и шептались о том, о сем. Какие- то мальчишки рассуждали о всяких пошлостях, пока бабка не раздала им подзатыльников, кто-то жалел девочку Эстель, которая, по их мнению, перепугалась мужика как смерти. И пока все эти рассуждения лились в уши Британи, Эстель, собравшись с разумом, смогла взять за руку подругу и вытащить на свободную дорогу. Оглядевшись, девушкам стало ясно – на выступление стекся весь народ с площади.

Эстель все дальше старалась увести Британи с площади, она вела ее около старых домов с яркими клумбами и цветниками, которые она смогла запомнить в то время, когда по окрестностям вела ее на площадь Британи. Эта улица уже была полна народом. Все куда-то бежали, ребята весело шагали и держали в ручках кулечки с конфетами, а на той стороне дороги молодой джентльмен попивал горячий кофе, неприятно морща лицо. Эстель чувствовала приятный запах того кофе. Он был очень ароматный и точно с хорошим количеством корицы. И вся улица была такая: она цвела, радовалась и совсем по-своему играла с солнцем. Светлые желтые лучи так и лились на дороги и все освещали, и казалось что на самом деле не только дома, но и вся улица была желтая. Так это весело смотрелось, что сама Эстель еще чуть-чуть, и не заметила бы прохода в улицу, на которую надо было свернуть, чтобы добраться до берега как можно быстрее. Эстель схватила Британи за руку сильнее, будто ощущая, что хватка Британи ослабла, и уже повернулась, чтобы пройти через каменную арку, как почувствовала, что сзади ее тянут назад. Ей показалось это странным. Она сделала оборот, повернувшись строго на пятках, чтобы увидеть помеху. Но никого, кроме ее подруги там не было. От плеча Эстель отпрянула рука Британи, ее болезненное лицо смотрело прямо в глаза Эстель, и голова водила из стороны в сторону. Только сейчас девица заметила, как плохо себя чувствует ее проводница, что она сильно сгибается и держится за голову, стараясь не подавать серьезных признаков болей. Но это получалось у нее плохо, Эстель это заметила. Рука Британи немного тряслась, но особым жестом она показывала, что Эстель забылась и идет не туда. Рука выставила палец и показала идти дальше. Девушка немного нагнулась и посмотрела в сторону, куда указывал палец, там она заметила маленькую брешь между домами. В отличие ото всех они не смыкались и не шли, идеально приложившись друг за другом. Девушки взглянули друг на друга понимающими взглядами и, не сказав ни слова, Эстель выняла свою руку из руки Британи и подползла ей подмышку. Так помогать ей стало легче, ведь Британи уже не могла стоять на ногах. Она опустила свою голову на плечо рядом идущей девушки и плелась.

Все так косо поглядывали на молодых дам, что в какой-то момент Эстель казалось, все замерло ради того, чтобы понаблюдать за больной. Она ловила каждый жалеющий взгляд и старалась приветливо улыбнуться, при этом скрывая злобный, недовольный, жестокий оскал Британи, которая, видимо, по понятным причинам не желала того, чтобы на ее изнемогающее тело пялились прохожие. Но пара вскоре завернула за угол, в сторону моря, и им оставалось совсем немного до возвращения в хорошенький домик на отвесной скале у моря. Как же Эстель предвкушала этот момент, когда две хорошие подруги расположатся на диване, все плохое забудется в одном глотке хорошего чая, и все боли снимутся одной ложкой меда. Счастливые мечты так озарили лицо Эстель. Она шла такой счастливой, что она и не заметила все эти отвратительные, скучные, утомившиеся стоять дома и проснулась такая отдохнувшая уже почти около старого причала.

Глава 3

А что еще обо мне надо знать?

Казалось, что во время ходьбы обе девушки прикорнули друг у друга на плечах и теперь глядели друг на друга. Они вглядывались в глаза и губы друг друга, но Эстель показалось, что Британи не спала вовсе. Ее лицо было уставшим, глаза слипались, и дышать ей было ну совсем тяжко, но ее выражение, все черты казались исполненными любовью. Может Эстель так и казалось, может для всех Британи была нелюдимой? Теперь Эстель смотрела в свое будущее и думала о том, какую роль может в этом сыграть Британи? Девушки дошли до самого причала, Эстель опустила больную на деревянные доски и, облегчив свою ношу, сама скатилась подле нее. Девушка сделала глубокий вдох, потом еще, и, наконец, посмотрела на шнурки, сильно-сильно затянутые Британи сзади своего платья. Девушка потянулась к лентам и легким движением развязала тугой бант. Ленты повисли, разошлись по разные стороны, и теперь уже стало видно, как девушка жадно вдыхает воздух в своем платье. Британи сразу как-то оживилась. Она приоткрыла глаза и выпрямила спину, уголки ее губ поднялись вверх, руки задвигались – Британи обрадовалась. Она смотрела мимо дневного солнца и рядом с ней тоже самое делала ее подруга. Они просто дышали. Время от времени девушки переглядывались, а особенно тогда, когда Эстель ловила на себе тот самый призрачный радостный взгляд Британи. Она сразу отворачивалась и начинала стесняться, но вскоре стеснение проходило и девушки снова начинали смотреть на небо. Такие часы длятся как минуты, но все же нельзя было сидеть так дольше. Первая о времени вспомнила Эстель, но а как же девушка рядом с ней?

Ей уже стало и без того ясно о том, что Британи – типичный творец, коих она видела. Ребята, конечно, не из нормальных. Ну разве могла она сейчас отвлечь ее внимание? Может, именно сейчас в ее голове рисуется какой-то великий шедевр. Знала ли она, как легко спугнуть мысли девушки? Нет, не знала, и, решив более не беспокоить Британи своим присутствием, Эстель приподняла подол и легко, почти как перышко, взмыла с колен на ноги. И только она собралась тихо уйти, как Британи одернула ее подол травянистого платья и взглянула на девушку со всей болью. Эстель встала на месте.

– Я спугнула тебя?– Эстель совсем сжалась, руки ее улеглись на груди и сожаление проскользнуло в ее чертах.

– Нет, конечно,– громкий голос Британи раздался по всему полю так, что караулящие девушек парниши выбежали из кустов в сторону города,– я больна и не могу сама идти. Пожалуйста, позаботься обо мне сейчас.

Эстель сразу сделала глубокий выдох. Ведь точно, Британи заболела. Теперь ей хотелось отдать этой девушке свою заботу, свою благодарность за приют и то, что в первый день сама Британи излечила ее от голода. Девушка снова взвалила на себя плечо Британи и вытащила ее к подъему на скалу. С моря дул ветерок, будто помогая ногам добраться до вершины поскорее. И все поторапливал их идти, да так, что показалось, ветер перенес Эстель и ее больную подопечную на самый верх. Дом уже находился впереди, метрах в пятидесяти, осталось совсем чуть-чуть. Вот и крыльцо, по которому Эстель и Британи забрались уже отдельно друг от друга. Хозяйка дома вставила ключ, дважды его провернула и распахнула настежь дверь своих комнат, куда сразу ворвался морской ветерок, как бы оглядывая стены и свои портреты. Британи вскочила в кухню и свалилась на плетёное сиденьице. Ее всю трясло, а сама она была холодна, как мертвая. Она закрыла лицо руками и неестественно перегнулась через спинку назад, тяжело вздыхая. Эстель подбежала к Британи поскорей и присела прямо перед ней, на колени, взяв одну ее ладонь в свою. Девушка была совсем холодна, но она все еще мыслила. Длинные русые волосы окутали Британи, заплелись в комья и висели на ее платье тяжким грузом. Из-за спинки сидения послышался шепот, просящий о чем-то очень сильно.

– Дай мне согреться…. Мне очень холодно,– она прохрипела это и отняла руку от руки Эстель. Положила руку на колено.

Эстель вскочила как безумная, начала хлопотать, нервничать. Для начала она побежала к тому фарфоровому чайнику, в котором еще пахло заваркой, цветами. Зажегся огонь и чайник остался греть воду, но даже дымок уносил с собой последние нотки еле уловимого аромата. Но сейчас Эстель бегала по верхнему этажу и, на ее счастье, она с легкостью среди всех вещей раскопала полотенец и отличное теплое одеяло. Вскоре напряжение стало сходить. Вернувшись на первый этаж, девушка заметила, что больная не гнется, не стонет. Британи сидела прямо, ее глазки бегали вслед за Эстель, наблюдали за ее хлопотами, а руки бегали то к плечам, то к локтям. Потом уже Эстель намочила кипящей водой полотенца и дала их в руки болеющей. Та, с выражением лица самым благодарным, помяла теплую ткань в руках и расположила их по одному на ногу под платье и одно на плечи. И вот, в конце, когда Эстель смогла обмотать в теплое одеяло, Британи уснула на какой-то срок. Эстель взяла теплую воду из фарфорового чайника и вышла в гостиную уже с кружкой, забыв предварительно сделать чай. Она проскользнула из коридорчика в арочку и смело уселась в обвитое кружевом кресло. Наконец, среди голубых стен она тоже могла отдохнуть от всех этих утренних происшествий. Эстель сделала глоток воды и уставилась вперед. А перед ней висела писаная маслом картина, на которой было море. Оно было чудесным, от него несло прохладой, все там заволокло облаками, было очень тускло и туманно. Навевало разные мысли. Ветер дунул в окно и совсем распахнул створки внутрь комнаты, кружевная штора взлетела, а близ лежащие предметы кучкой повалились вниз. Всякие пустые, белые холсты перекатились друг на друга, один вылез на другой. Только он был не похож на другие. Эстель даже немного приподнялась, чтобы вглядеться в рисунок на белом холсте. После, ей пришлось совсем стать и подойти поближе. Она сделала шаг. На полотне что-то было, совсем непонятное, нарисованное бежевым и коричневым. Это была какая-то нарисовка, похоже, еще не законченная. Но это совсем не море, и точно что-то другое, пока только не ясно – что?

Эстель взяла все холсты, подтянула их к стене. Потом она отошла и свалилась на кресло. Все же это было так приятно, что не хотелось вставать.

…

Прошло так много времени, что солнце начало заходить за горизонт. Вечерело. Дело близилось к ночи, но Эстель только теперь проснулась до конца. Она потянула свои белые руки кверху и прогнулась назад вдоль спинки, сделала легкое движение и вскочила с кресла на пол. Сразу же ее виду открылся закат. Он был такой яркий, оранжевый, теплый, в отличие от первого, который беспокоил Эстель ее первую ночь в доме у моря. Девушка подошла к окну. Оно было закрыто, штора красиво и изящно лежала на забитом красками подоконнике и не мешала доступу к мольбертам и кистям. Все было сложено с какой-то особенной аккуратностью: холсты были расставлены по порядку величины, кисти, такие разные, что Эстель не могла понять для чего их так много?,были выложены в ряд, хоть и с пустыми местами, и прикреплены к кожаному пеналу, а рядом красовались красочки разных оттенков. Сразу стало видно, что Британи знатно пошаманила тут, да и холст с коричневым и бежевым испарился. Эстель пропустила мимо себя все свои сегодняшние интересные моменты. Например: как она сегодня весело плясала с одним хорошим мужичком на площади, резвым таким. Или то, как она хорошо познакомилась с мальчишкой, сыном местных ювелиров, и как хорошо они угостили ее кексами за то, что помогла их чаду отыскаться в толпе. И, под конец, случай с пьяницей, когда Британи вовремя смогла подоспеть и, уже как самая настоящая подруга, вступилась за нее на площади. Эстель тихо вздохнула, думая о небольших мелочах, которые не подобрала и вышла из гостиной в коридор. Оттуда она ненароком, приглушив топот, выглянула в кухню, где с полудня спала больная Британи. Но сидение было пусто. Все полотенца, уже высохшие, лежали на столе, и рядом стояла чашка. По всей комнате витал аромат свежего кофе, просто отличного- с корицей. Но, что было важно, Британи не была там. Эстель шагнула дальше по коридору, в сторону двери на улицу. Эстель дошла до нее и вытянула руку, нежно положив ее на ручку двери. Медленно она распахнула дубовую дверь и выглянула наружу, высунув при этом только пол своей головы. Отсюда не было видно моря, только огненное небо и большой шар света, уходящий под скалы. А еще было видно девушку, на последнем мгновении, похоже, Британи пыталась поймать яркий пейзаж. Ее тень все возилась с инструментами. Британи все носила два холста туда и обратно, все меняла их на мольберте и отходила то вперед, то назад. Эстель уже полностью вышла на крыльцо. Она наблюдала, прислонившись к стене расписного дома. Она сосредоточилась. Не стоило, наверное, спугивать вдохновение, вдруг уже завтра она не сможет написать этой картины? Эстель задумалась. Ей показалось, что ее присутствие совсем может усложнить работу Британи. Столько раз во время их похода в город подходили к Британи дети и все спрашивали: «когда ты нарисуешь нам картинку?». Но она все молчала, не отвечала, да и родители тех детей сразу же отнимали своих сыновей и дочерей, поскорее уводили их. Несмотря на свои мысли и какое-то сильное стеснение, Эстель, как вкопанная, стояла у двери и все никак не могла зайти обратно в дом и, уйдя в свою комнату, лечь спать. И вот, наконец, дверь скрипнула, и девушка шагнула за порог, как голос Британи отозвался гулом, приглашая ее посидеть с Британи и немного поговорить. Но дверь закрылась и Эстель быстро пошагала к себе. Это был верх смущения. «неужели она знала, что я стою там?» пронеслось в голове. Девушка вскочила по лестнице и пробежала по узкому коридору в свою комнату. Дверь с хлопком закрылась, и все кружево подлетело с полок и шкафов. Волосы распластались по подушке и водопадом сползли на пол. Эстель упала на постель и, набрав побольше воздуха в грудь, выдохнула его обратно. Какой стыд…

…

–Эстель, как ни странно, долго не просыпалась на следующие сутки. Ее одолевало очень неприятное чувство стыда за то, что вчера она так и не ответила Британи на приглашение, грубо закрыла дверь чужого дома перед его хозяйкой. От этого жутко не спалось ночью. Ветер в окна дул легкий и немного проникал в освещенную солнцем комнату сквозь щелочки. Небо было чистое, а на часах стрелки показывали уже час дня. Лежать становилось скучно и, открыв свои серые глаза, Эстель сползла ножками вниз по кровати. Вчера она сняла лишь ботинки и зеленый сарафан перед сном, оставшись в подоле и верхней рубахе, которые теперь сильно пропотели и стали плохо пахнуть. Пришлось по пути к шкафу скидывать их на комод и доставать чистое белье, попутно выбирая себе хорошенькое легкое платье. Сегодня настроение было совсем гадкое, такое, что девице пришлось, не думая, схватить первую попавшуюся лиловую рубаху и, натянув ее, одеть сверху такое же лиловое платье. Оно было с дутыми рукавами, открытой грудью и пышным подолом из легонькой ткани, так что если бы ветер был посильнее, ткань бы вздымалась при каждом его порыве. Повернувшись к пыльному зеркалу, обнаружился жуткий бардак на голове Эстель. Ее длинные волосы целыми прядями переплетались друг с другом в тяжелом хвосте. Все было сплошным комом, скатавшимся за бессонную ночь. но как идти куда-нибудь, если сам выглядишь как кошмар наяву. Эстель пришлось вооружиться своей старой расческой. Приложившись к первой пряди Эстель протянула расческу до самого низа, она собирала все комья, которые разгребались с неистовой тяжестью, а когда расческа начинала тянуться ниже, становилось очень больно. Большие запутанные места разгребались не сразу, а лишь после бесконечного количества раз проведения расческой. Выпавшие волоски оставались запутавшимися между зубчиками, и ком скатывался прямо на расческе. Вскоре рыжие локоны лежали уже в тугой косе, забранной с самой макушки. Эстель еще раз усталым взглядом окатила себя с ног до головы, проглядывая себя на наличие изъянов в одежде, а потом еще тысячу раз прокрутилась у зеркала. Наконец Эстель, удовлетворенная своим видом, шагнула за порожек комнаты, оказавшись снова в коридоре второго этажа дома. сегодня девушке показалось, что стены немного опустели, будто на голубых частичках стен не хватает морских картин и свежести, или чего-то со вчерашнего вечера стало не хватать между оставшимися картинами. По нижней части все также шла яркая роспись, схожая с национальной живописью страны, но какой Эстель никак не могла припомнить. Глядя на витьеватые узоры Эстель прошла вниз по лестнице, вытаскивая громко грохочущую косу поближе к себе. Все отчетливее становилось слышно звуки и голоса, чувства стали просыпаться и обостряться – Эстель теперь уже точно проснулась. Стук ступенек утих и сменился криком чаек… и не только. Шум и смех большой толпы слышались прямо за окнами дома, казалось, это были детские голоса. Яркие и звонкие смешки и разговорчики, всякие шепотки становились все громче, когда Эстель прошла по коридорчику первого этажа ближе к кухне. Там было слышно сильнее всего. Но Эстель не решила заглядывать на кухню. Ей показалось лучшим решением просто выйти на улицу. Она сделала пару еще сонных шагов к двери и, подойдя в плотную, положила руку на ручку двери. Со скрипом дверь отворилась, приглашая выйти Эстель на свет прямо сейчас. Детские разговоры стали четче, они все говорили о чем-то одном и, Эстель подумалось, как много разных голосков сейчас звучит. Они все шепчутся о каких-то дальних местах и еще о невесть всяких каких вещах. Эстель с крыльца даже услышала о том, как девчушка говорила об островке за морем, на котором все очень любят пить чай и всегда там льет дождь. Эти слова как-то тепло отозвались в сердце Эстель, ей вспомнились старые чаепития на родине, вместе с родителями, но эти клочки памяти так же быстро потухли. Девушка сбежала вниз по лесенкам крыльца и сделала пару несмелых шажков навстречу голосам. Потом еще немного шагов. Сделав последние шажки к углу дома, Эстель открылось престранное, но очень умилительное зрелище.

Там и вправду было много детей. Очень много, и все они сидели на траве в теплую погоду и все рассказывали друг другу веселые байки, которые теперь были слышны Эстель из-за угла. Иногда мальчишки хохотали или отползали к другому мальчишке, чтобы поговорить с ним. Все они прикладывали руки ко рту, складывая их трубочкой, и на ушко передавали тайны другим детям. А перед всеми ними сидела Британи. Она была сегодня еще бледнее, чем обычно. Ее волосы были заплетены в хвостик, и поэтому они сползали на траву, окутывали ее серое платьишко и пускались дальше. Ее голову защищала большая, громоздкая шляпа, а ее поля были огромные. В этой шляпе она походила на серый большой гриб. Она чему-то наигранно улыбалась. Глаза ее грустили, и это было видно даже с большого расстояния. Голова часто склонялась к коленям, где она держала неизвестный листик бумажки. Это было похоже на то, что Британи – нянька, а вокруг нее бегают ее воспитанники, прямо как когда то за маленькой Эстель бегала старая гувернантка – француженка – хорошая женщина.

Эстель поправила свою косу, пустив ее за собой, и вышла навстречу большому кругу детей. Сначала маленькие болтуны оглядывались со страхом, некоторые сразу, очень резко поднимались на ноги в готовности бежать домой к своим семьям. Но Британи тихо что-то нашептывала им и их поведение сразу менялось. Все дети уже уселись снова и встретили Эстель с добрыми улыбками, когда та подошла очень близко к этой крупной компании. Она не стала заходить далеко, но, смотря на приветливость, решила из любопытства присесть рядом с детьми и остаться с ними и с Британи. Снова возобновился шепот. Британи наконец отвлеклась от своих колен. То, что у нее там лежало в виде куска ровно отрезанной бумаги, Британи протянула в сторону одного мальчика. Белобрысый, сидящий совсем близко к Эстель, раздвинул свои белые брови и поднялся с места. Очень медленно он подошел к Британи и, приняв из ее рук листок, он сделал кивок, повернулся в сторону спуска со скалы. Когда он убегал, Эстель только и успела заметить, как мальчик сиял, что волосы его вздыбились и от счастья тоже летели по ветру. Британи же, помахав ему рукой, достала новый листик и, взяв тонкую штучку из травы, снова стала делать свое дело. Так проходило время, и количество детей уменьшалось. Мальчики и девочки, будто окрыленные полученной бумажкой, бежали счастливые домой, не издавая больше ни звука. Иногда, когда оставшиеся ребята заговаривали о чем-то интересном, и обычно это были сказки в роде: сказок о затонувших городах, перешептываниях о странах за морем и об остальных неизведанных штуках под водой, Британи посмеивалась и даже подшептывала какие-то свои мысли в детский разговор. В этот момент дети, как по указке, замолкали и слушали сказки Британи.