Читать книгу Хроники ночи - Д. В. Ковальски, Дмитрий Ковальски - Страница 1

В месте, где, нет ни рассвета, ни заката, во влажных сумрачных объятиях раскинулся город Сол-Глориум. Его границы начинались от Светлых земель, с озерами и реками, окрашенными золотом последних солнечных лучей, до Сквернолесья. Где высокие деревья, тянулись темными широкими листьями, к остаткам красных огней на темном небосводе. Их тонкие и голые стволы утопали в густом тумане, ползущим со стороны Вечной ночи и разбивающимся о крепкие каменные стены – главная защита города. Лес в народе прозвали скверным потому как именно с него начинался путь к краю света.

Десятки домов на метровых бревенчатых опорах расположились на равнине, поросшей диким кустарником и голубым мхом. Влажный чернозем испещрили тропы из белого камня, вдоль которых горели газовые фонари. Такие же фонари висели на острых крышах дома, собирая тьму беспокойных жужжащих насекомых. Они крутились вокруг вечного пламени и искали брешь в железной сетке, чтобы проникнуть поближе к огню и бесследно сгореть.

Из-за безветренной погоды, запах в городе стоял однообразный. Смесь сырой земли, свежей рыбы, горелой древесины с отголосками тухлых яиц. Совершенно невыносимый для редких гостей, этот аромат был привычен для жителей города, которые умудрялись среди всего этого многообразия определить сладковатый запах Лунной лилии, редко растущей вдоль берегов озер.

По главной улице ведущей к площади, выстланной белым камнем, стройно шла процессия людей, облаченных в белые мантии. В их руках горели свечи. Шли они, ступая правой ногой в ритм барабанщика, завершающего колонну. Люди со свечами, с масляными лампами, выходили из домов и присоединялись к шествию. За ними, высунувшись из окон, молча наблюдали остальные жители города. Не такие суеверные, но все же свято чтившие древние традиции.

Человек, чьи плечи украшали золотые эполеты с вышитым на них солнцем, тихо и плавно, словно боясь потревожить тишину, запел. Постепенно люди, бредущие следом подхватили этот грустный мотив, наполняя улицы гипнотическим звучанием.

Дойдя до площади, которая заканчивалась белокаменной часовней, люди выстроились кругом, подражая солнцу и его лучам, возле статуи из белого камня. Ее посвятили человеку, установившему первый фонарь за Краем света, благодаря чему столетия назад, они смогли отвоевать у Ночи часть земли.

Фигура из камня достигала трех метров высотой, и изображала мускулистого мужчину, вбивающего колышки в основание фонаря. Сам же фонарь был полый, края его вершины почернели от огня, а основу исписали углем: имена людей грядущей смены.

Старейшина поднял свою свечу и народ разом затих.

– Осветим наш путь! – громко сказал он.

– Осветим наш путь! – хором повторили люди.

Эту фразу они повторили трижды, прежде чем тяжелые двери часовни пришли в движение. Сквозь образовавшуюся щель, ударил яркий свет, заполняя собой все пространство. В часовне горели одиннадцать фонарей, полностью избавляя помещение от теней. Вместе с тем, по площади пролетел колокольный звон, который подхватили барабанщики.

Из часовни вышел высокий мужчина, облачённый в красную мантию, расшитую красным янтарем и желтым сапфиром. В лучах света камни играли и искрились, создавая иллюзию живого пламени. В руках он держал посох из чистого золота, вершину которого обмотали вымоченной в масле тканью.

Люди расступились пропускаю магистра Солнца к статуе.

Старец сделал несколько шагов и остановился.

– Сегодня, в день нового цикла, мы приветствуем новую смену, – начал он свою речь скрипучим голосом, – имена храбрецов известны и отрадно, что среди них есть как и бывали фонарщики, так и совсем юные, чей путь начнётся совсем скоро.

По толпе прошла волна одобрительного мычания.

– Чей огонь осветит их путь? – обратился Магистр к темно-серому небу.

Ответ последовал от старейшины с золотыми солнцами на плечах.

– Свет наш, – обратился он к Магистру, – юная Ирма избрана народом, свет внутри нее чист, как первые рассветный луч, потому ее огонь надежно осветит путь новой смены!

К магистру подошла молодая девушка. Ее кожа даже под желтым светом огней все равно осталось мертвецки бледной. В больших серых глазах плясало пламя свечи. Светлые, подобные серебру волосы ниспадали на ее костлявые плечи.

– Подойди, свет мой, – проскрипел Магистр, маня девушку худым пальцем с длинным черно-желтым ногтем.

Девушка покорно подошла, держа в трясущихся руках свечу.

– Для кого бережешь свет свой? – спросил Магистр. Он старался вести себя ласково, но из-за глубоких морщин его лицо выглядело хмурым.

– Для новой смены, – с едва скрываемым страхом произнесла девушка.

– Это большая ответственность, девочка моя, – старик понизил голос, – твоя жизнь и твой свет отныне принадлежит новой смене.

– Да будет так, – сдерживая слезы ответила она.

Магистр поджог край своего посоха от ее свечи и громко произнес:

– Осветим наш путь!

– Осветим наш путь! – хором ответили жители города и Магистр поднес горящий посох к каменному фонарю статуи. Огонь моментально перекинулся, осветив площадь и обдав ближайших людей жаром.

Народ взорвался радостными криками. Если огонь так себя повел, значит ничего дурного с новой сменой не случиться. Под всеобщие одобрительные возгласы Магистр стал зачитывать имена, написанные на каменном основании.

С пологой крыши дома в три этажа за обрядом наблюдал Аларис. Молодой парень с узким, немного угловатым лицом, большими серыми глазами. Из-за необычного разреза они выглядели вечно удивленными. Волосы ему остриг отец, оставив непослушный ежик. Он вздрогнул, услышав от Магистра свое имя, начертанное углем на белом камне. Он знал, что оно там есть, отец предупредил его задолго до смены цикла, но все равно, мысль о том, что предстоит переступить край света и отправиться во тьму, пугали парня. Наступил его шестнадцатый цикл жизни, период истинного взросления, как говорил отец. Вот только в отличие от многих, в том числе и своего брата, Аларис не чувствовал в себе достаточной отваги и зрелости, чтобы решиться на такое путешествие.

Он подошел к краю крыши и посмотрел вниз. Прыжок с такой высоты точно его не убьет, но можно сломать руку или ногу и тогда Фонарщики уйдут без него. Аларис провел ногой по древесной кромке. Что он скажет отцу? Глазел за церемонией и оступился? Отец точно не поверит. Но он же не потащит травмированного человека за край.

Его взгляд устремился к черному горизонту. Где-то там, куда не дотягивались первые лучи солнца, начиналась вечная ночь. Иногда морозный ветер приносил с той стороны могильный холод. Те, кто гуляли по Сквернолесью уверяли, что этот ветер несет запах трупов, со временем первой войны, которые медленно разлагаются во льдах черных земель. В голове сразу же возникли образы погибших солдат, чьи тела обглодали жуткие существа, о которых в мире света даже не подозревают.

Аларис втянул носом воздух стараясь разобрать его аромат, но кроме запаха горящего масла и лунной лилии ничего не почувствовал. Но это его не успокоило. Темный горизонт пугал, но и манил своими тайнами.

Развернувшись Аларис, посмотрел на горные вершины, за которыми пряталось солнце. Где-то там, если верить рассказам странствующих торговцев, простирается райская земля, с зелеными цветущими полями, яркими садами полными сладких фруктов и улыбчивых людей, не знающих страха перед тьмой. Рассветные земли, прошлый край человечества. И зачем они только…

Аларис снова посмотрел вниз. Земля притягивала к себе, шепотом сухой травы советовала сделать шаг. Страх снова липким потом выступил на спине и затылке. Всего один шаг и ты свободен от новой смены и от тьмы, которая тебя ждет.

– Ты что понырять собрался? – звонкий голос брата застал Алариса врасплох. Тот подскочил и чуть было не сорвался с крыши.

Брата только позабавила такая ситуация.

– Ардвин, будь ты неладен, – осторожно выругался Аларис, все же брат был старше его на пять циклов.

Высокий, широкоплечий он всем своим видом походил на отца. От матери унаследовал мягкие черты лица. Его щеки и подборок покрывала редкая щетина, которую он гордо называл бородой.

– Любуешься обрядом? – сказал он, подойдя к краю и положил руку на плечо Алариса. – Знали бы они, кто зажег свет на этот раз, – философски протянул Ардвин и усмехнулся.

Аларис посмотрел на него круглыми от тревоги глазами.

– Что это значит? – голос дрогнул.

– Вчера ее свет принадлежал мне, – он сжал плечо Алариса и легонько встряхнул его, – Видел бы Магистр, как светились ее глаза в этот момент…

Волнение, которое удалось побороть накатило на Алариса с новой силой. Таких слов перед отправкой за край он не ждал услышать.

– Она не невинна, – он выдавил из себя полушепот, боясь, что Магистр услышит его с такого дальнего расстояния.

– Ну и что? – пожал плечами Ардвин, – неужели ты веришь в эти странности?

– Не зря же народ говорит… Что свет должен нести невинный… – он не договорил, – страх, медленно ползущий из недр встревоженной души, достиг шеи и сковал связки.

– Братец не будь таким суеверным, народ чтит эти традиции по доброй памяти, – он положил обе руки на его плечи посмотрел прямо в серые глаза, – это моя пятая смена, и как видишь я цел и невредим. А что до девки, то знай, она такая не первая и не последняя. – Ардвин улыбался.

Его слова немного успокоили Алариса, но, с другой стороны, он все равно поступил необдуманно.

– Ирму накажут, если Магистр узнает. Ты же это понимаешь?

– Понимаю, но что мне делать? Я ухожу на весь цикл за Край, а там девок нет, так что извини. К тому же Ирма сама этого хотела. Разве можно от такого устоять? – он толкнул брата локтем в бок, отчего тот смутился.

Суеверный страх понемногу отступал, однако Алариса не покидало дурное предчувствие. Он поднял голову, и чтобы успокоиться втянул носом воздух и выдохнул ртом.

Со стороны Вечной ночи, гонимые могильным ветром, медленно плыли вытянутые серые тучи с рваными краями. За свой вид в сумеречном народе их прозвали пальцы старухи или пальцы мертвеца. Тучи обычно достигали гор и в том районе оборачивались белыми облачками. Но здесь они давили, неся с собой влагу и холод.

Первая капля дождя попала Аларису на лицо. Он решил, что показалось, но следом упала еще одна. Через мгновение дождь заливал центральную улицу и площадь, туша свечи и фонари.

Народ испуганно заохал – потому как дождь во время обряда дурной знак.

– Что ты наделал? – сказал Аларис, сверля брата глазами.

– Ты думаешь дождь пошел из-за меня? – он хохотнул, но от былой уверенности не осталось и следа, он повернулся и посмотрел на процессию.

Магистр, проклиная все на свете тянул Ирму за руку в двери часовни. Девушка сопротивлялась, упиралась ногами в каменные плиты на земле, но уступала в силах старику. Ему на помощь пришли несколько суеверных граждан. Они подхватили девушку за руки и за ноги и помогли ей оказаться внутри часовни.

– Жаль Ирму, – вздохнул Ардвин, – теперь ее точно проверят, – он подошел к люку ведущему с крыши на второй этаж.

– Скажи обо всем Магистру, – сказал ему Аларис, – сделаете как положено.

– Нет, моя невеста живет за горами, – ответил брат, поводив в воздухе указательным пальцем.

– Ирма может пострадать… – не отступал Аларис.

– Только если мы не вернемся, а это невозможно, – он подмигнул брату, – пойдем, а то промокнешь до нитки.

Аларис еще раз посмотрел в сторону площади. Потревоженные дождем люди расходились по домам. Кто-то от дождя укрывал ладонью огонек свечи. Другие просто оставили погасшие свечи и фонари возле статуи и брели, понурив голову. Но главный факел, тот, что держал в своих руках каменный гигант горел, вопреки погоде. Это пламя немного успокоила юношу, но совсем ненадолго. Как-только он вернулся в темную комнату, страх с новой силой терзал его душевный покой.

До выезда Новой смены оставалось не так много времени. Песок в полуметровых напольных часах, в бронзовой оправе практически полностью пересыпался в нижнюю чашу. Как только последняя песчинка из края Вечного дня окажется внизу настанет тот самый момент, когда Новая смена заступит на свой рубеж.

На первом этаже громко топал отец. Он не пропускал ни одной смены. Иной жизни и не видел. Во время перерывов он бывал за горами, но яркий свет солнца, тех мест, больно резал глаза. Да и к тому же слишком там жарко. Куда уж лучше жить в прохладе сумерек, на страже покоя всего мира.

Сумки для путешествия его сыновья собирали сами, но под его чутким руководством. Правда это не помешало ему, когда те уснули в ожидании поездки, снова проверить их содержимое.

Магистрат Солнца обеспечивал фонарщиков всем необходимым. Будь то походное снаряжение или провизия. Каждый малый оборот главных часов они отправляли на рубежи телеги со всем, что могло пригодиться Смене. Вот только всегда лучше иметь и свой запас, так учили предки. И такой совет никогда не был лишним.

Каждый мальчик, рожденный в городе Сол-Глориум становился фонарщиком. Ты мог строить дома, ловить рыбу, лечить людей, но как только твое имя писали углем на центральном фонаре из белого камня ты становился частью смены. Каждый юноша по достижению шестнадцатого цикла взросления обязан был заступить на смену. Вернувшись, он обретал уважение в городе и мог заниматься чем угодно. Правда многие выбирали вновь поход за Край света. Это сулило хорошую плату и возможность попасть в Магистрат и в будущем, связать свою судьбу с девушкой из края Вечного дня.

Бахар Темный, рождённый в пещере Сквернолесья, был самым опытным среди всех фонарщиков. Под два метра ростом, он был выше своих земляков на целую голову. Под крупным носом с горбинкой висели собранные в косы длинные усы. Бороду и волосы он сбривал, демонстрируя жуткий шрам из трех рваных полосок на затылке. Родителей своих он не знал и был воспитан Старейшиной, потому верил в свой светлый долг, сторожить рубежи и прокладывать новый путь сквозь Вечную ночь.

– Подъем, – пробасил Бахар и постучал посохом в потолок первого этажа. – Не песчинки не прожду вас!

Первым спустился Ардвин, с небольшим мешком на плече.

– Что у тебя там? – спросил Бахар глядя из-под густых бровей на сына.

– Припасы, – ответил тот и поправил лямку, отчего звякнуло стекло.

– Доставай, – он постучал краем посоха по выпирающей сквозь мешковину бутылке.

– Но отец… – наигранно взмолился Ардвин, – нас ждет такой долгий и скучный путь…

Бахар вмиг помрачнел. Воспитав сотню отличных фонарщиков, он не терпел, когда его приказы игнорировали. И тем более, когда это делали его отпрыски.

Он с силой ударил железным посохом по мешку. Звонко разбилось стекло, ткань пропитала бурая жидкость. Комнату наполнил кислый запах вина.

– Никакого вина, – строго сказал он.

– Но…

– Никаких, но! – взорвался Бахар, его голос походил на раскаты грома, – путь до заставы полон опасностей, – он повернулся к сыну спиной и указал на затылок, – мне разве нужно напоминать каких?!

– Нет, отец, – тихо ответил Ардвин. – Просто это моя пятая смена, и ничего…

– Какая разница! – взревел Бахар и стукнул посохом об пол. То ли от его голоса то ли от удара дом пошел ходуном. – Тебе напомнить какие твари водятся за Сквернолесьем? Сумеречные плакальщицы, Темноцветы, Гниломоры! Мне продолжить?!

– Нет…

На этих словах спустился Аларис. Под глазами выступили синяки от бессонницы, к тому же бледное от природы лицо обрело зеленоватый оттенок. Лучше бы он этого не слышал. Только-только убедил себя, что никакой опасности нет, как громкий голос отца разрушил слабую надежду.

– Долго, – сказал Бахар, – разве так я вас воспитывал?

В юном возрасте они лишились матери. Аларис только-только научился говорить и звать ее по имени, как ее жизнь забрала болезнь. Траур длился недолго. После похорон, глядя на зареванные лица мальчишек Бахар решил, что отныне воспитает в них стойкость и силу. И избавит от всякой слабости. В том числе и от слез.

Каждый день они вставали раньше остальных, усердно тренировались, много работали, и раньше всех проваливались в сон. В таком режиме они рослы все эти циклы, с перерывами на отцовскую смену. Отец оставлял их на попечительство своего товарища Торнса, но его эти два оборванца совсем не заботили. И если они пропускали тренировки, то он относился к этому спокойно.

– Прости отец, не мог уснуть, – вяло сказал Аларис. В нос ударил кислый запах, и юноша посмотрел на брата, затем на сумку, лежащую рядом. Ардвин пожал плечами и состроил гримасу подражая хмурым бровям отца.

На улице прозвучал горн – сигнал сбора Новой Смены.

– Берите сумки и пошли, – сурово произнес Бахар, все еще сетуя на то, что сыновья лишены дисциплины.

Он помог младшему сыну накинуть мешок на спину и подвязать поясную сумку. Ремень затянул потуже, поправил лямки и внимательно, хмуря густые брови посмотрел на него.

– Переживаешь? – тихо спросил Бахар, но голос все равно басил.

– Немного, – ответил Аларис, пряча глаза.

– В первый раз я тоже боялся, особенно Арахнилоков, – заметив испуганные глаза Алариса, он поправился, – только их паутину давно не видели в Сквернолесье, да и опасности они большой не представляют. К тому же тебе повезло, твоя смена начинается в компании ветеранов Света. Наш рубеж стерегут и освещают настоящие герои, так что доберемся без проблем.

– Но ты сказал…

– Твой брат иначе бы ничего не понял, каждый раз одно и то же. К тому же лучше быть готовым к худшему и добраться без происшествий, чем наоборот. Ну что идем?

– Идем, – обреченно ответил Аларис.

Городские стены, с остатками рассвета остались позади и колону новой смены окружила полупрозрачная темнота. Шли по широкой каменной дороге, выстланной десятки циклов назад. Вдоль дороги горели фонари – пятиметровые каменные столбы с металлическими чашами, похожими на цветочных бутон, на вершине. В них пылал ярко красный огонь освещая округу в радиусе тридцати метров.

Колону тот же человек, что и вел ритуальную процессию. Только поверх мантии он надел золотые латы, отражающие лучи света.

Аларис, как и другие новички ехал на телеге. Его брат, как опытный фонарщик должен был идти пешком, но выменял за три апельсина у одного пухлого подростка право занять место рядом с Аларисом. Толстяку витамины и тем более пешая прогулка была нужнее.

– О чем думаешь? – спросил Ардвин.

– Думаю, что напрасно всех подряд тащат за край света. – ответил Аларис.

Несмотря на компанию опытных странников, закаленного в путешествиях отца и брата, который в пятый раз едет на дальний рубеж, тревога не отступала, а наоборот с каждым пройдем километром, только нарастала.

– Мы рождены в сумерках, мы хорошо видим во тьме, кто если не мы?

– Кто угодно…

– Тебе там понравиться, увидишь иной мир, особенно когда свет погаснет.

Мысли о вечной ночи, об окружающей тьме тисками сдавили юношу. Да так сильно, что тот непроизвольно выдохнул воздух со свистом.

– Чего ты так переживаешь? Вот увидишь…

– Я плохо вижу в темноте, – выпалил Аларис и замолк, боясь, что сболтнул лишнего.

Ардвин поморщился, будто проглотил что-то неприятное.

– Быть такого не может, – не поверил он брату. – Твои глаза просто не видели настоящей темноты.

Ответа на эту фразу не последовало. Аларис закрыл глаза и сославшись на то, что устал, притворился спящим. В споре не было смысла, да и вообще зря это сказал. Теперь старший брат будет его этим доставать. Главное, чтобы не узнал отец. В народе ходили слухи, что Бахар обладает уникальным зорким глазом, ничуть не уступающим Ночным Вагари. И как отнесутся фонарщики, если узнают, что его сын слепец.

Долго шли без остановок и привалов. Рассчитывали за один полный оборот песочных часов дойти до границы Сквернолесья. Но по пути встретили неработающий фонарь. Издали дорога из белого камня с потухшим фонарем выглядела жутко. Словно тьма пробила защиту и поглотила часть дороги.

Бахар подошел к сыну и потряс за плечо.

– Аларис вставай, посмотришь, как зажигают фонари.

Во время обучения ему не раз объясняли принцип вечного огня. Но в живую он никогда не видел, как зажигают такой фонарь. Его отец, в компании двух других ветеранов, при помощи лестницы и веревок сняли с вершины железную чащу. Каменная основа защищала железную трубку, глубоко уходящую в землю. Бахар поднес к ее краю нос и медленно втянул воздух.

– Природный газ иссяк. Запаха нет. – сказал он.

Тут же словно прозвучала неведомая Аларису команда и несколько фонарщиков, не сговариваясь, достали из телеги, груженной снаряжением несколько бронзовых трубок. Выглядели они как иглы, край которых закручивался по спирали. С другой стороны, в круглые пазы вставлялись деревянные ручки.

– Ищем, – сказал один из фонарщиков, коренастый, с серыми косами на затылке и бороде. И остальные пошли вдоль дороги принюхиваясь.

– Ты же знаешь, как пахнут тухлые яйца? – спросил Алариса отец.

– Да, – неуверенно ответил тот.

– Пройди вдоль дороги и, если учуешь похожий запах, кричи.

Свет от фонарей на телегах едва доставал до края широкой дороги. Все что шло дальше скрывалось во тьме. Идти следовало осторожно, чтобы не угодить в лужу или не подвернуть ногу на влажных, покрытым мхом камнях. К тому же в этих местах водились змеи. Черные, с гладкой блестящей чешуей они могли быть перед носом, но все равно оставаться невидимыми. Сделав два осторожных шага, Аларис остановился и принюхался. Пахло ночной свежестью, недавним дождем и болотом. Никаких тухлых яиц.

Его нагнал Ардвин. Он шел уверенно, освещая себе путь масляной лампой.

– Зря ты без фонаря ходишь… – он остановился и с шумом втянул носом воздух. – Туда, – брат указал рукой прямо перед собой, – шагов восемь или даже десять.

Там куда показывал его брат, ничего кроме черной пустоты Аларис не увидел. Даже когда в руках оказался фонарь, юноша стоял как в копанный не решаясь сдвинуться с безопасного места. В голове тут же рождались жуткие картины, глаза подводили и рисовали в темноте причудливые образы жутких существ, которых он видел в книгах. Ему казалось, что там, в десяти шагах от него, горят глаза хищника, который только и ждет, когда жертва сделает первый шаг.

– Не стой ты так, – Ардвин толкнул его в спину и ему пришлось сделать два шага, по чавкающей земле. – Быстрее найдем источник, быстрее попадем на рубеж.

Конец фразы его брат сопроводил мощным плевком куда-то в темноту и насвистывая мелодию отправился к телеге.

Делать нечего, к тому же сделав еще два шага Аларис наконец учуял тошнотворный аромат, о котором говорил отец. Каждый шаг давался с трудом. Света от лампы катастрофически не хватало. Да и вокруг, мелкая живность, потревоженная фонарем, зашевелилась, играя на руку воспалённому воображению парня.

В пятнадцати шагах от края дороги Аларис закричал. Он хотел просто позвать фонарщиков, но из-за нервного напряжение вышло похожим на мольбу о помощи.

– Да успокойся ты! – раздраженно сказал сам себе Аларис и тряхнул головой.

К нему двинулись три огонька. Один из них принадлежал отцу. Даже без фонаря было видно, как от гордости сияет его лицо.

– Бахаровский отпрыск кажись нашел, – сказал один из фонарщиков.

Его звали Лейф. В этом цикле ему наступил пятый десяток. Большую часть жизни он провел на рубеже бок о бок с Бахаром. Это был коренастый мужчина, на пол головы выше Алариса, с гладкой блестящей лысиной и аккуратно стриженной бородой, конец которой делился на две тонких косы. Он широким слоем подвил глаза белой краской. Из-за этого в свете фонаря они казались непривычно большими. В одну из смен он лишился части ладони с двумя пальцами: безымянным и мизинцем. И каждый раз по этому поводу придумывал новую легенду. Правду знали только Бахар и Фотис, третий фонарщик из их смены.

–Точно-точно, пахнет как стряпня моей жены, – сказал Фотис, первым оказавшись рядом с подростком.

Он был моложе своих напарников. Высокий и худой. С бледными и тонкими волосами, которые дрожали от любого, даже самого слабого порыва ветра. Вдоль острого носа и до самой макушки шел глубокий шрам с рваными краями. Из-за него, Фотис мог улыбаться только правой частью лица. Выглядело жутко, особенно с учетом того, что Фотис не обходился без шуток, сопровождаемых собственным смехом.

– Другого я и не ждал, – сказал Бахар, когда оказался рядом с сыном. – Кровь первых значит многое, – важно сказал он, обращаясь к напарникам. Лейф, после неудачной смены стал бесплодным. Жена Фотиса рожала ему только девочек. Так что они смотрели на Бахара с завистью. Вот уже второй его сын, успешно начинает свой путь.

Их восхищения Аларис не разделял. Он хотел сразу сознаться, что ему подсказал старший брат, но видя довольное лицо своего отца, не решился. К тому же добрые слова подействовали на него странным образом. На мгновение он решил, что действительно способный малый и это только начало триумфального пути. Но тут же испугался собственных дерзких мыслей. Благо в свете фонаря не заметно красных щек.

– Доверяю это тебе, – Бахар протянул сыну бронзовую трубку.

– Сперва воткни ее посильнее, а потом крути, – подсказал Лейф.

– Он сам знаем, – перебил его Бахар.

Хорошо, что Лейф подсказал, потому что Аларис понятие не имел, что делать. Доверившись чутью, он занес трубку над головой и что было сил ударил. Брызнули искры, металл угодил в камень.

– Силища то какая, – усмехнулся Фотис.

– Смотри куда бьешь, – разозлился Бахар.

– Не заметил, – испуганно ответил Аларис. Уж лучше бы они отошли. Слишком большая ответственность в первый день службы. Что если ничего не выйдет? Сильно ли расстроиться отец? Исподлобья юноша взглянул на отца и по хмурому лицу, из-за теней оно выглядело грозным, понял, что права на ошибку нет. Он ударил еще раз и острие вошло в рыхлую землю.

– Теперь крути… – начал было советовать Лейф, но его рукой остановил Бахар.

Аларис вставил в пазы деревянную ручку и начал вращать трубку в право. Сделав несколько оборотов, она вылезла из земли.

– Дай сюда, – отец вырвал ее с такой силой, что Аларис чуть не упал. Шанс произвести впечатление улетучился.

Бахар, со злостью вогнал метровую трубку в землю до самых ручек. Сделал два оборота влево и сурово посмотрел на сына.

– Понял куда крутить?

Стараясь подавить растущую обиду с примесью страха Аларис, кивнул.

– Не слышу?! – рявкнул Бахар, да так громко, что Фотис вздрогнул.

– Да, отец, я понял, – он развернулся и двинулся, волоча ноги, к телеге.

Тем временем фонарщики прикрепили к трубке еще одну часть, затем вкрутили ее в землю. Они добавили еще три бронзовых фрагменты, прежде чем из отверстия, по-змеиному шипя, пошел природный газ.

Лейф в уме прикинул длину получившейся трубы.

– Пять метров, не так уж и глубоко, значит запас есть, так что хватит надолго. – заметил он, вкручивая еще несколько трубок.

Вскоре вокруг них собрали основу из белого камня и установили железную чашу. Времени потратили немного. Скучающие фонарщики других рубежей помогли с работой.

– Может твой сын зажжёт его? – спросил Фотис, когда фонарь был готов.

– Нет, – сказал Бахар и зажег от лампы лучину. – Не он поставил фонарь, не ему зажигать, – дождавшись, когда деревяшка разгорится, он забросил ее в чашу и ярко вспыхнул огонь, осветив округу. Тут же тени пришли в движение и от фонарщиков в разные стороны бросилась мелкая живность, испуганная ярким светом.

– Едем дальше, – приказал Бахар, и колонна двинулась.

До Сквернолесья добрались без происшествий. Остатки пути Аларис прокручивал в голове ситуацию с трубкой и корил себя за неверно выбранную сторону. Отца он избегал и к его удаче, тот вышел к началу колоны, где шли ветераны. Его брат, растолкав соседей, растянулся на деревянной скамейке и, тихо похрапывая, крепко спал, чем вызывал зависть у новичков. Для них дорога к лесу, вокруг которого ходило множество жутких баек, давалась тяжело. Юноши вели себя с напускной храбростью, нелепо шутили и громко смеялись, но при этом вздрагивали каждый раз, как слышали писк летучих мышей, уханье совы или шорох в кустах.

– Я вообще не понимаю, почему Край света определили за лесом, а не перед ним. Ведь там ни черта не видно?! – возмутился парень, такой же тощий как Аларис, вот только голова его была обрита, оставив три узкие полоски, две по краям и одну на макушке. Звали его Болвин и его рубеж был соседним.

– Говорят с верхушек деревьев видно последний луч, – жуя ответил ему пухлый парень с непослушными кудрями. Он что-то доставал из мешка, спрятанного под мышкой и тут же пихал в рот.

– Раньше горы были ниже, и так не закрывали солнечные лучи, – сказал кто-то.

– Бред, – фыркнул Болвин. – Твой отец знает почему? – небрежно обратился он к Аларису.

Тот молча пожал плечами. Разговоры про мрачный лес вытягивали из него остатки смелости и веры в безопасность приключения. А ведь он когда-то мечтал, так же как отец разрывать оковы тьмы своим светом.

– Он то всякого навидался и небось тебе рассказывал? – не унимался Болвин, – Мой то папаша сдох во время смены, как дурак угодил в сети Плакальщицы, но ничего, – он сжал перед собой кулак, а в серый глазах вспыхнул огонь, – моя смена на его рубеже, и я сожгу каждую Плакальщицу, что попадется у меня на пути!

– Заткнись, Болвин, – сквозь сон рявкнул Ардвин, – твой писклявый голос, звучит хуже поросячьего визга. – Он поднялся и сел, растерянно смотря по сторонам.

– Тебя вообще не должно быть в этой телеге, – парировал Болвин. Остальные притихли, предчувствия бурю. Но выпад подростка Ардвин оставил без ответа. Размяв затекшую шею, он обратился к брату.

– Все еще киснешь?

– Нет, просто не привычно, слишком темно, – он смотрел в сторону гор. Их слабый силуэт практически скрылся во тьме.

Остальной же пейзаж существовал только вдоль дороги, где свет фонарей выхватывал окружение из подступающей ночи. Но чем дальше они ехали, тем хуже справлялся огонь. Дистанция света сократилась практически вдвое.

– Не переживай, скоро глаза привыкнуть, – сказал он, и заведя руки за голову, откинулся на спинку скамьи. – Ты просто посмотри наверх.

На черном небе сияли сотни звезд. Словно торговец драгоценными камнями просыпал алмазы. В Сумеречных землях небо всегда затянуто тёмно-серой пеленой, сквозь которую с трудом пробиваются одна две звезды. Поэтому там не принято смотреть над собой, только в сторону гор.

Новички все как один задрали головы и от приятного удивления вздохнули. Кто-то на выдохе протянул: «Во это да…». Другой шепотом ему ответил: «Точно…». Говорили тихо, боялись спугнуть звездное великолепие.

– Это только начало, – сказал всем Ардвин, – За Краем света увидите не мало чудес.

Его слова успокоили и приободрили подростков. Даже Болвин, который мгновение назад возмущался его присутствию в телеге, радовался, что с ними ехал бывалый Фонарщик.

Звезды заворожили Алариса. Чувство страха отступило и часть пути он ехал, предвкушая особенный цикл. Даже ситуация с отцом, казалось пустяковой и не могла испортить мечтательного настроения.

– Почему ты в пятый раз едешь на рубеж? – спросил он брата, не отводя глаз от звезд.

Тот, пока все любовались небом, под раскачивание телеги, успел задремать.

– Что? – сонно переспросил Ардвин, вытирая тыльной стороной ладони слюну с края губ.

– Ты же мог остаться в городе… Но ты вызвался в новую Смену.

Все еще не до конца понимая вопроса его брат повертел головой, пытаясь понять, как долго дремал. Но окружали его все те же мрачные пейзажи, подсвеченные огнем фонарей.

– Много причин, – ответил Ардвин и осторожно размял шею, – например серебро. Я долго копил, и теперь, получив то, что причитается, я смогу перебраться за горы. Ты бы видел местных девчонок, – он мечтательно свистнул, – стройные, кареглазые и с бронзовой кожей. – он закатил глаза. – обженюсь и наделаю разноцветных детишек, – закончил он с довольной ухмылкой.

Несмотря на то, что его брат говорил с явным удовольствием, Алариса его слова не убедили. Как будто сказаны были только для того, чтобы скрыть истинную причину.

– К тому же мой младший брат заступает на Рубеж, разве я мог такое пропустить? – он легко толкнул локтем в ребра.

Наверное звезды, подумал Аларис, все еще сидя с запрокинутой головой, из-за них он едет еще раз.

Однообразная дорога утомила и наконец, даже самые стойкие погрузились в сон. Ветераны шли впереди и позади колоны. Темнота окружила их настолько сильно, что об их существовании можно было догадаться только по точкам фонаря и громкому смеху. По обыкновению они коротали привычный маршрут очередной порцией баек, которые рассказывали друг другу уже не раз. Но все равно реагировали так, будто слышали их впервые.

– Вы же помните, как Ингвар удирал от Сумрачных волков? – гогоча подхватил эстафету Лейф, – шары как у Вагари, – он пальцами показал два круга перед своими глазами, – а запах, – он поморщил нос, – я говорю вам, он обосрался.

Ветераны взорвались хохотом.

– Это не я, а волчонок обделался, когда я взял его на руки, – с улыбкой оправдывался Ингвар, крепкий мужчина с короткой стрижкой и застроенной бородой, гораздо моложе остальных, для него этот поход был восьмым и служил он на соседнем рубеже,

– Я думал он застрял… взял его на руки, а он от страха, заскулил и обдал меня дерьмом.

– Волчонка не видел. Так что ты на него не сваливай, видел, тебя в раскоряку, – на радость публики, не унимался Лейф, показывая, как бежит человек, который на ходу справляет нужду.

– Да пошел ты, – махнул на него Ингвар, – сам то спьяну бросился на куст, приняв его за Гниломора.

Так одна смешная история перетекала в другую. Другие фонарщики, те кто помладше, иногда подходили к веселой компании, но тут же становились объектом насмешек и возвращались в свои группы.

Первыми Сквернолесье почуяли лошади. Громко заржав, они остановились, из-за чего образовался затор. От конца колоны, к началу двинулся капеллан магистрата Арун. Рожден он был за горами, потому его кожа была на пару тонов темнее.

Шел вальяжно. Дорогу освещал посохом из бронзы, с пылающим навершием. Прихрамывая на левую ногу, он опирался на большой топор с лезвия по обеим сторонам. Проходя мимо молодняка, он без конца повторял:

– Оставайтесь на телегах!

Подровнявшись с Бахаром он откинул капюшон, демонстрируя сальную кожу усеянную угрями и пустую глазницу. На лбу и переносице кожа отслаивалась, становясь похожей на чешую.

– Как думаешь, что там? – обратился он к старому товарищу. Их первая смена началась на одном рубеже и пятнадцать циклов они служили рука об руку, пока серьезная травма, лишившая части зрения не закрыла дорогу на дальние рубежи. Теперь он служил Магистру и сопровождал Старую и Новую смену.

Бахар следил сквозь тонкие стволы за мечущимися тенями, порожденными огнем фонарей.

– Лейф! Вспышку! – скомандовал Бахар, оставляя капеллана без ответа.

Тот достал из походного мешка стрелу с примотанным к ней снарядом, обернутым в пергамент. Вытянул руку и поджег торчащий фитиль. С громким свистом и шипением, снаряд сорвался с древка и полетел, оставляя после себя линию белого дыма, в сторону леса.

Мгновением позже, оказавшись между крон, снаряд с яркой вспышкой света взорвался, освещая все вокруг. Чтобы не ослепнуть от вспышки, ветераны закрыли глаза.

– Что там? – настороженно спросил Аларис. Вместе с остальными он тянул шею, чтобы разглядеть что происходит на подходе к лесу. Один из новичков скрутился, закрыл уши руками и стал нашептывать строчку из молитвы: «Спаси меня Свет».

– Лошади что-то учуяли, – равнодушно ответил брат. – Сейчас высветят лес и двинемся дальше.

– Такое случалось раньше? – спросил Болвин, достав из-за пояса нож с загнутым лезвием.

– На моем опыте нет, но фонарщики прошлой смены уверяли, что видели Тенеходов на границе. Их, кстати сталь не возьмет.

В начале колоны грянул еще один взрыв, сопровождающийся очередной вспышкой света. В ярких лучах отчетливо просматривался лес, вплоть до следующего фонаря. Линиями по земле выступили тени от узких стволов и по мере того, как горящий снаряд опускался, тени росли, пока не исчезли совсем.

– Почему лесной фонарь не горит? – задумчиво произнес Бахар. – Прошлый раз мы его восстановили.

Капеллан вышел вперед, пытаясь хоть что-то рассмотреть здоровым глазом.

– Никого там нет, – фыркнул Лейф, держа наготове третий снаряд.

– Фотис, Ингвар, за мной, – приказал Бахар и втроем они двинулись, держа факелы по краям. – Лейф, хоть что-то увидишь, сразу поджигай фитиль.

Он кивнул и двинулся следом.

– Арун, подтяни колону, пусть замыкающие тоже приготовят вспышки и, если увидите красный огонь, переходите к построению солнцем. – обратился он к Капеллану.

Тактика, которая не раз выручала Фонарщиков, поглощенных тьмой. Окружить себя телегами с фонарями и самим остаться в центре, пуская во врагов, точно лучи, залпы горящих стрел.

– Тебе не кажется, что в этот раз как-то темнее? – спросил Ингвар, держа наготове арбалет с воспламеняющими болтами.

– Что снова боишься обгадиться? – фыркнул Фотис, занеся факел повыше над головой, чтобы света хватало всем. Собирая вокруг себя наглых мотыльков, свет от него едва доставал до ближайших деревьев, за которыми лес тонул во тьме.

Шаг за шагом они двигались к фонарю, ощущая на себе чье-то пристальное внимание.

– Темно, потому что фонарь погас. Не забывайте, мы все еще в сумерках. – Бахар шел впереди, вытягивая вперед горящий посох. Лес наполнился звуками встревоженной живности. Где-то вдалеке ухнула сова, какой-то грызун с шорохом сменил куст, служивший укрытием. Тень скользнула по дереву вверх. Громко запричитала ворона.

Двигаясь в ореоле света, они дошли до фонаря. Ингвар, Лейф и Фотис встали спина к спине, а Бахар забравшись на каменный постамент, коснулся рукой железной чаши.

– Еще горячая, – тихо сказал он и провел пальцем по краю, собирая капли воды.

– Ее затушили?

– Возможно прошел дождь, – Бахар принюхался, – потому что газ поступает исправно.

Коснувшись горящим краем посоха, он зажег факел и спасительный свет вернулся. Затем Бахар, достал из сумки обмотанную тканью свечу, с торчащей веревкой с петлей на конце. Дернув за нее, он поднял руку, в которой разгоралась свеча, пуская густой белый дым.

– Все в порядке, – произнес с облегчением капеллан Арун и двинулся к началу их группы, где его ждали ветераны, готовые к бою.

Проходя мимо каждой телеги, он трижды стучал посохом по ее борту и отдавал приказы:

– Двигаемся дальше.

Ездовые тут же кричали: «Но!», «Пошла!» и трясли вожжами, особо упертых лошадей подгоняли кнутами или хлопали вожжами по крупу. Те с большой неохотой двигались и возмущенно ржали.

– Я же говорил, что ничего страшного, – сказал Ардвин, когда по их телеге трижды постучали. – Совсем скоро выйдем из леса, и ты увидишь истинную ночь. – последнюю часть фразы он произнес шепотом. Новички молча слушали его, хотя он обращался только к младшему брату.

Аларис хотел бы верить в слова брата, но дурное предчувствие только усилилось.