Оглавление
Даниил Гранин. Вечера с Петром Великим
Вступление
Глава первая. Профессор аллегорий
Глава вторая. Про бедного Ивана Нарышкина
Глава третья. Астролябия
Глава четвертая. Анна Монс
Глава пятая. Покушение
Глава шестая. Письмо дамам Нотебурга
Глава седьмая. Переводить полностью
Глава восьмая. Черепаховый суп
Глава девятая. Паникадило
Глава десятая. Рижский гак
Глава одиннадцатая. Два самодержца
Глава двенадцатая. Академия Летнего сада
Глава тринадцатая. Его язык
Глава четырнадцатая. Ливонка
Глава пятнадцатая. Клятва
Глава шестнадцатая. Царский эксперимент
Глава семнадцатая. Дуб уединенный
Глава восемнадцатая. Чернильное пятно
Глава девятнадцатая. Жесточь
Глава двадцатая. Страдание зерна
Глава двадцать первая. Открытие
Глава двадцать вторая. Царское сватовство
Глава двадцать третья. Жертвоприношение
Глава двадцать четвертая. Загадка Меншикова
Глава двадцать пятая. Латерна магика
Глава двадцать шестая. Закон Челюкина
Глава двадцать седьмая. Кого считать счастливым
Глава двадцать восьмая. Сны
Глава двадцать девятая. Маска
Глава тридцатая. Старайтесь, Петр Алексеев!
Глава тридцать первая. Заколдованная шпага
Глава тридцать вторая. В спальне маркизы
Глава тридцать третья. Измена
Глава тридцать четвертая. Последняя любовь
Отрывок из книги
Прибрежный корпус санатория стоял заколоченный. В нем жили летучие мыши, просто мыши и привидения. После ужина, раздвинув доски, мы поднимались по широкой мраморной лестнице, мимо разбитых ваз, шли через залы на галерею. Под ногами хрустели осколки бутылок, валялись бумажные стаканчики, окурки. Линолеум был содран, перегородки разобраны, углы завалены железными кроватями, обои висят лохмотьями. Разруха обнажила старый дворец. В большом зале остался ломаный камин, весь заваленный бутылками. Пахло пометом, мочой, тленом.
Мы выходили на галерею. От парка поднималось тепло. Был виден залив, над темным обрывом горизонта в небе горело розовое зарево вечернего Петербурга.
.....
«Петру Первому воздвигла Екатерина Вторая». Как говорил другой великий ваятель, классик Древней Греции: «По когтю узнают льва». По краткости, найденной Фальконе, можно понять, насколько верил он, что памятник не нуждался в словесной поддержке.
Надпись показали Екатерине, она взяла перо и вычеркнула глагол, оставив предельное: «Петру Первому Екатерина Вторая». Это было не просто сокращение, она вплотную приблизила себя к Петру, расширила смысл, речь шла уже не только о сооружении, а о продолжении дела Петра: Первому – Вторая; сказался и вкус ее, и политический талант. Ее памятник, он и ей памятник.
.....
