Даниил Лукич Мордовцев – русский и украинский писатель, историк и публицист. Его сугубо исторические исследования имели у современников успех, сравнимый только с «Историей государства Российского» Н.М.Карамзина. Но история нам понятна тогда, когда мы можем понять чувства минувшего. Художественная проза Даниила Мордовцева исследует чувства и настроения ушедших эпох, она написана живым и образным языком, она экспрессивна и эмоциональна.
В книгу вошли роман Д.Мордовцева о Петре 1 «Державный плотник», а также наиболее известные исторические повести писателя.
Оглавление
Даниил Мордовцев. Державный плотник
Сидение Раскольников в Соловках. Историческая повесть из времени начала раскола на Руси в царствование Алексея Михайловича
I. БУРЯ НА БЕЛОМ МОРЕ У СОЛОВОК
II. ЧЕРНЫЙ СОБОР И ПОСОЛ КИРША
III. ОТБИТЫЙ ЧЕРНЕЦАМИ «ВОРОП»
IV. СИРОТСКАЯ СВЕЧКА ПЕРЕД ГОСПОДОМ
V. ОГНЕННЫЙ МОНАХ И ПОСЛАНИЕ АВВАКУМА
VI. ОЛЕНУШКА В РАЮ
VII. СТРЕЛЬЦЫ ГУЛЯЮТ
VIII. СОЛОВЕЦКИЕ СВЯТКИ
IX. СПИРИНА ПЕЧЕРОЧКА
X. НАЧАЛО БЕСПОПОВЩИНЫ
XI. ВОРОВСКОЙ АТАМАН СПИРЯ БЕШЕНЫЙ
XII. ИСПОВЕДЬ КНЯЗЯ МЫШЕЦКОГО
XIII. РОКОВЫЕ КАЧЕЛИ
XIV. «А ВСЕ ИЗ-ЗА ПУЧЕГЛАЗОЙ...»
XV. ПЕРЕБЕЖЧИК
XVI. ПОСЛЕДНЯЯ НОЧЬ «СОЛОВЕЦКОГО СИДЕНИЯ»
XVII. «НА ТЕПЛЫЕ ВОДЫ»
Державный плотник. Исторический роман
Часть I
1
2
3
4
5
6
7
8
9
10
11
12
13
14
15
16
17
18
19
20
Часть II
1
2
3
4
5
6
7
8
9
10
11
12
13
14
15
16
17
18
19
20
21
22
23
24
Наносная беда (Иcтopичecкая повесть времени чумы на Moскве)
Часть I
I. КАГУЛЬСКАЯ ЦЫГАНКА
II. «ОНА, АНАФЕМСКАЯ, ЛЕТАЕТ...»
III. КАРАНТИН. БЕГСТВО ЗАБРОДИ
IV. «МОРОВОЙ МАНИФЕСТ»
V. ЛОКОН МЕРТВЕЦА
VI. «ЧУМА ПО МОСКВЕ ХОДИТ»
VII. ЕРОПКИН И АМВРОСИЙ
VIII. «ДЕВОЧКА ЗАБРАЛА СЕБЕ В ГОЛОВУ»
IX. СКАЗАНИЕ О «ПИФИКЕ». ВСТРЕЧА
X. СМЕРТЬ ГРЕШНИКОВ ЛЮТА!
Часть II
I. ГРОЗА НАДВИГАЕТСЯ
II. «БОГОРОДИЦУ ГРАБЯТ!»
III. УБИЕНИЕ АМВРОСИЯ
IV. УСМИРЕНИЕ «БОГОРОДИЦЫНЫХ РАТНИЧКОВ»
V. НЕБЫВАЛЫЙ МАНИФЕСТ
VI. КОНЕЦ ЧУМЫ
Видение в публичной библиотеке. Исторический сон
Примечания
СИДЕНИЕ РАСКОЛЬНИКОВ В СОЛОВКАХ
ДЕРЖАВНЫЙ ПЛОТНИК
НАНОСНАЯ БЕДА
ВИДЕНИЕ В ПУБЛИЧНОЙ БИБЛИОТЕКЕ
Отрывок из книги
По Белому морю, вдоль Онежской губы, по направлению к Соловецкому острову медленно плыла небольшая флотилия из кочей, наполненных стрельцами. Кочи шли греблей, потому что на море стояла невозмутимая тишь, наводящая одурь на мореходов. Весна 1674 года выдалась ранняя, теплая, и вот уже несколько дней солнце невыносимо медленно от зари до зари ползло по безоблачному небу, почти не погружаясь в море даже ночью и нагоняя на людей тоску и истому. Марило так, что казалось, и небо было раскалено, и от моря отражался жар, и груди дышать было нечем. Кругом стояла такая тишина, что слышен был малейший плач морской чайки где-то за десятки верст, хотя самой птицы и не было видно, да и ей в эту жарынь не леталось. Весла гребцов медленно, лениво, неровно опускались в морскую лазурь и блестели на солнце спадавшими с них алмазными каплями, а с самих гребцов по раскрасневшимся лицам катился пот, смачивая разметавшиеся и всклокоченные пряди волос и бороды.
На переднем, на самом большом из всех кочей судне, у кормы, под натянутым на снасти положком сидит старый монах и, водя грязным толстым пальцем по развернутой на коленях книге, читает, гнуся и спотыкаясь на титлах да на длинных словах. На трудных словах особенно трясется его седая козелковая бородка:
.....
Не успело воеводское судно настигнуть погибавшее, как последнее совсем захлестнуло темно-зеленым с белым гребнем буруном. Руки, тянувшиеся к небу, разом упали и замолкли на клокочущей поверхности моря, то подымаясь, то исчезая в воде.
– Кидай причалы! Подавай концы, детушки! – не выпуская из рук руля, повелительно и с мольбою кричал старый помор-кормщик.
