Читать книгу Отделенный мир: книга 1. Дорога к себе - Даниил Рубинчик - Страница 1

Благодарность:

Юрию Мелисову – без тебя замысел этой книги не появился бы

Айрис Гамильтон – за удивительное понимание и волшебные стихи, заставившие героев говорить о самом сокровенном

Екатерине Карамаликовой – за потрясающие иллюстрации

Ежу – за карту Виарена, программу обучения в Академии, историческую хронологию и байки из жизни жрецов

MarikaSun – за безбашенность, легкость и необходимую в работе долю безумия

Вступление.

Я отпускаю прошлое –

Силы придут, когда не ждешь.

Я отпускаю прошлое,

Что потерял, то не вернешь.

Пусть обернется печаль водой – 

Мертвою и живой.

Я разбегаюсь к пропасти…

Что меня ждет там, за чертой?

Сергей Маврин «За чертой»

Этот лес был темным и мрачным, и старым, очень старым. Могучие деревья с узловатыми толстыми ветвями, с которых свешивались серые полотнища паутины, нависали над тропой, и приходилось быть предельно внимательной, чтобы случайный сучок не попал в глаза. К тому же корни лесных великанов так пропахали землю, что она вспучилась во многих местах. Ослабишь бдительность – и, растянувшись, наглотаешься сырого мха…

С трудом перебравшись через очередной горбыль, Эльдалин остановилась и вытерла пот со лба. Вороной Арелат весь дрожал и жался к ней: его пугала сгустившаяся между корявых стволов темнота. Созданный девушкой шарик света парил впереди, но тьму рассеивал плохо, едва позволяя разглядеть тропу. Принцесса не собиралась брать с собой коня: для него ходить по корням – только ноги ломать, но ведь лес когда-нибудь закончится, а там путешествовать верхом будет куда удобней.

Скорее всего, ее уже ищут: наверняка отец послал за ней лучших воинов. Они знают, что, кроме чащи, ей некуда было деваться, но здесь найти принцессу никому не под силу. По словам наставника Итиола, в этом лесу всегда темно: ни солнечные, ни тем более лунные лучи не могут пробиться сквозь плотную завесу листвы. Вот сегодня, например, небо было ясным, по крайней мере, когда она заходила в лес, но ни один лунный блик не упал на тропу. Темнота и тишина, жуткая, пугающая… Может, лучше вернуться?

Нет, ни за что! Вернуться – значит быть похороненной заживо в замке, полном холодных зеркал, в которых томился в плену пойманный амдарами свет. Если король не пожалел свою дочь, принуждая ее к браку с убийцей единственного сына, неужели он пожалеет ее после того, как она сбежала, ослушавшись его приказа? Нет, лучше уж лес! Сюда за ней не последует даже Триан…

Молодая амдари содрогнулась, вспомнив холодную улыбку и жестокие глаза главного королевского советника. Она ему никогда не доверяла и боялась его, хотя он всегда был любезен. Его же сын Вильма постоянно оказывал принцессе всевозможные знаки внимания, открыто добиваясь ее расположения. Она старалась не замечать этого, но он лишь становился настойчивее, пытаясь услужить. Дошло до того, что он начал делать ей недвусмысленные намеки. Эльдалин чувствовала, что зайти дальше ему мешает лишь страх перед ее братом.

Алвин… На глаза навернулись слезы при мысли о нем. Алвин терпеть не мог ни Триана, ни Вильму и всегда держал себя с ними подчеркнуто вежливо и холодно, не упуская случая выразить свое презрение к ним, когда это не выходило за рамки этикета. Те не осмеливались отвечать ему тем же, но ненавидели его – Эльдалин это знала. И Алвин, и она неоднократно убеждали отца найти себе нового советника. «Триан безжалостен и расчетлив, а его сын – заносчивый дурак и волокита! – горячился принц. – Отец, как ты можешь слушать этого негодяя?..» Но король Эриенн неизменно отвечал: «Ты несправедлив к нему, сын мой. Триан мудр, опытен и предан трону, и нет среди нашего народа более знающего о внешнем мире». Алвин хмурился и кусал губы, Эльдалин успокаивала брата. А потом…

Потом был праздник по случаю помолвки Алвина и Аристы, дочери Артималя, главы Изумрудного клана, далеко не последнего по влиянию. Вильма выпил лишнего и позволил себе ряд непристойностей в отношении Аристы; Алвин вмешался и попросил его уйти, Вильма оскорбил принца, тот схватился за меч и… Никто не понял, как это случилось, но вскоре Алвин, превосходно владевший оружием, лежал мертвым на зеркальном паркете, а неуклюжий Вильма вышел победителем из короткой схватки.

Следующие несколько дней Эльдалин не покидала своих покоев, убитая горем. Навещал ее только наставник Итиол, он же и рассказал, что Вильма сидит под стражей. Вышла она только по требованию отца, когда в присутствии Алмазного совета и глав кланов Вильма каялся и просил пощады за невольно совершенное преступление. «Государь, ты мне как отец! – восклицал он, стоя на коленях у трона. – Алвин был мне почти братом, я виноват, нет мне прощения за убийство брата! Я готов принять любое наказание, но молю о милосердии, не лишай сына и моего отца!» Триан так унижаться, разумеется, не стал (да Эльдалин и в страшном сне присниться не могло, что заставило бы надменного Триана преклонить колени), сказал только: «Государь, причин сомневаться в моей преданности у тебя нет. Верь мне, это была трагическая случайность. Если бы я хоть на мгновение допустил мысль о том, что мой сын умышленно совершил убийство, клянусь, я убил бы его сам!» Король Эриенн явно поверил в раскаяние Вильмы; Эльдалин же ни на миг не сомневалась в обратном, но разве ее бы послушали? Сын Триана был освобожден из-под стражи с запретом покидать дворец в ближайший сезон. А уже через день, когда Эльдалин столкнулась с Вильмой в коридоре, тот начал к ней приставать. Принцесса попыталась уйти, но сын Триана крепко схватил ее за руки, прижал к стене, его губы приблизились к ее лицу, она чувствовала его дыхание. Эльдалин завизжала и, рванувшись что было сил, высвободилась; бросилась прочь, слыша за спиной его неприятный смех. Преследовать ее Вильма не стал, но она понимала, что если останется с ним под одной крышей, это непременно повторится. В тот же вечер она обо всем рассказала отцу, и тот обещал разобраться.

Сидеть безвылазно в своих покоях принцесса не собиралась, но и видеть ни Триана, ни его сына больше не хотела, потому тщательно отслеживала их перемещения по дворцу, чтобы ходить другой дорогой. И все же случайно услышала, как советник отчитывал сына за то, что тот приставал к дочери Эриенна. Однако злился Триан не потому, что Вильма совершил непристойный поступок, а потому, что настраивает против себя принцессу, когда цель еще не достигнута. «Твоя неосторожность может все испортить! – говорил он. – Да, король доверяет мне безоговорочно, но дочь он любит не меньше, и может к ней прислушаться! Я все исправлю, но ослушаешься меня снова – я забуду, что ты мой сын!» И нахальный Вильма промолчал.

На следующий день отец позвал Эльдалин к себе. «Вильма признал свою оплошность и готов извиниться», – вот что он сказал.

«Оплошность?! Да если бы я не вырывалась изо всех сил, он… ты сам знаешь, что бы он сделал!»

«Ты преувеличиваешь. Он молод, кровь горячая, вот и не сдержал себя. Я не стану их прогонять. Я всегда считал, что Триан был бы лучшим королем после меня, и уступил бы ему трон со временем, не будь у меня детей. Алвин был смышленым, сильным, гордым, и трон достался бы ему, если бы он думал меньше о надуманных оскорблениях и больше о благе страны. Теперь он погиб, и вопрос о наследнике трона открыт».

«Конечно, потому что они намеренно убили его! Они подстроили все это, как ты не видишь!»

«Эли, ты ослеплена горем, вот тебе и чудится разное. Стал бы Триан рисковать жизнью собственного сына, намеренно отправляя его драться с таким хорошим бойцом, как Алвин? Я тоже скорблю по сыну, но все, что с ним произошло, – случайность. Дуэль была честной, победившего никак нельзя назвать убийцей. Что касается Вильмы и того, что произошло между вами вчера, ты ему явно нравишься, и я решил, что устрою вашу свадьбу. Не сейчас, конечно, после траура по Алвину. Это все для твоего же блага».

«Отец! Как ты можешь, он отвратителен!»

«Ты еще юна, вот и рассуждаешь соответственно. Разве то, что ты говоришь, имеет значение? Чувства непостоянны, сегодня ты влюблена в кого-то, а завтра терпеть его не можешь, и так же быстро привыкаешь к тому, на кого смотреть не могла. Мои потомки должны править, я мечтал об этом все эти годы. Сыновей у меня не осталось, тебе я власть передавать не стану, ты бы на престоле долго и не удержалась. Однако если у вас с Вильмой будут дети, вполне возможно, что один из них однажды станет королем. Уж об этом Триан позаботится, а он всегда добивается того, чего хочет. Я уже решил, свадьбе быть. Ты еще поблагодаришь меня, когда повзрослеешь. Благодаря браку с Вильмой ты можешь быть уверена, что твое место во дворце никто не будет оспаривать».

«Я готова жить в самой грязной лачуге, лишь бы не видеть его! Это заговор, неужели ты не понимаешь?!»

«Даже слышать не хочу».

Она плакала и умоляла отца одуматься, но тот оставался непреклонен. Тогда-то принцесса и решилась бежать.

…Прерывисто вздохнув и потрепав верного Арелата по холке, девушка взобралась на очередной корень, перегородивший тропу крепостной стеной. Ноги ее подкашивались от усталости, темнота высасывала последние силы, но она продолжала путь, стремясь уйти как можно дальше. Невероятно, но хрупкой изнеженной принцессе удалось проскользнуть незамеченной мимо бдительной стражи, охранявшей проход в горной цепи вокруг королевства амдаров: все-таки не зря наставник Итиол в свое время заставил ученицу запомнить план дворца со всеми входами и выходами, в том числе потайными.

Внезапно девушка остановилась. Неужели справа между деревьями мелькнул огонек? Или ее глаза настолько устали от темноты, что свет теперь мерещится повсюду? Но нет, присмотревшись, она не ошиблась – в чаще действительно горел костер. «Кого это занесло в такую глушь? – спросила себя Эльдалин и себе же ответила: – Но тебя-то занесло! Почему бы здесь не скрываться еще какому-нибудь беглецу или сумасшедшему? Совсем необязательно везде видеть врагов».

Чтобы приблизиться к огоньку, нужно было сойти с тропы; Эльдалин заколебалась, но потом подумала: «Если все равно не знаешь, куда идешь, заблудиться не страшно», и свернула направо, ведя за собой Арелата.

Огонек все приближался; вот деревья расступились, и перед Эльдалин открылась укромная полянка. Пламя бросало красноватые отсветы на серую кору старых деревьев, а возле костра на земле кто-то лежал, завернувшись с головой в потрепанный плащ, – видны были только ноги в дорожных сапогах да рука, сжимавшая обнаженный кинжал.

Под ногой принцессы хрустнула ветка, и лежавший мгновенно вскинулся, отбросив плащ. Эльдалин увидела совсем еще молодое лицо с правильными чертами и большими, чуть раскосыми карими глазами. Длинные светлые волосы придерживал на лбу узкий блестящий обруч. Незнакомец явно был готов к бою, но, увидев перед собой девушку, немного расслабился. Чертами лица он походил на сородичей принцессы, но все же казался чужим: слишком резкие черты лица, высокие скулы, да и не бывает у амдаров таких темных глаз.

Эльдалин оробела и молча стояла, сжимая повод Арелата, не решаясь сделать шаг ни вперед, к свету, ни назад, во тьму, а незнакомец не сводил с нее глаз, в которых читались изумление и горечь.

– Кто ты? – спросил он вдруг. И принцесса вздрогнула: он говорил на ее языке, языке амдаров!..

– Всего лишь странница. Я устала и замерзла, разреши мне погреться у твоего костра.

– Не лучшее место для странствий. Ладно, садись, – он указал кинжалом на ствол поваленного дерева по другую сторону костра и убрал оружие, видимо, окончательно решив, что нежданная гостья не опасна. – Не дело девушке бродить ночью по лесу одной.

Кое-как справившись со смущением, Эльдалин обошла костер и села на бревно, подстелив сложенный плащ. Стреноживать Арелата она не стала: умный конь хозяйку не оставит. Незнакомец все так же пристально смотрел на девушку, но – странное дело – этот тяжелый оценивающий взгляд не был ей неприятен… Неожиданно юноша криво усмехнулся:

– Вот уж не думал, что встречу в этих местах кого-нибудь из амдаров! Неужели вы наконец решили покинуть свои высокогорные гнезда? Или ты сбежала из дома?

– Почему ты так думаешь? – принцесса растерялась от такого прямого вопроса.

– Твое платье не годится для путешествия, оно более уместно во дворце. И твои глаза – в них испуг… Тебя преследуют?

Эльдалин помимо воли вздрогнула – хитрить она никогда не умела; юноша удовлетворенно кивнул.

– Вижу, что угадал. Что же ты натворила? Впрочем, это не мое дело. Как тебя зовут?

– Эльдалин, – принцесса немного успокоилась: ночной странник был дерзок, но это, скорее, говорило об его искренности.

– Эльдалин… – задумчиво повторил он, опустив глаза. – «Песня Света»… – И добавил еще несколько слов, которых девушка не поняла, но ей показалось, что она узнала язык Арденны – главного государства людей. Наставник Итиол тайком обучал принца и принцессу этому языку. Тайком, потому что его ждала бы суровая кара, узнай король об этом…

– А как твое имя? – робко спросила она.

– Хочешь знать его? К чему? Хотя, если я спросил твое… Зови меня Ломенар.

– «Пламя Во Тьме»? – принцесса изумленно распахнула глаза. – Кто ты? Ты похож на амдара, носишь амдарское имя, знаешь наш язык… но ты не из нашего народа. Кто же ты? Человек?

– Ни то и ни другое.

– Как это?

– А так. Я полукровка, сын человеческой женщины и амдара, – он произнес это с вызовом, но в голосе проскользнула тщательно скрываемая боль.

– Разве это возможно?.. – девушка не верила своим ушам.

– Как видишь, возможно, Дочь Света, – недружелюбно ответил Ломенар, и Эльдалин поняла, что продолжать этот разговор не стоит.

Какое-то время оба молчали. Костер мирно потрескивал, уплетая сухие веточки, с ним окружающая темнота казалась почти уютной.

– Есть хочешь? – неожиданно спросил Ломенар.

– Да…

Только сейчас принцесса ощутила, насколько она голодна. Последний раз она ела еще в своих покоях, и это было не перед самым побегом.

Ломенар выудил из мешка несколько ломтиков жареного мяса на прутиках, пряно и терпко пахнущего травами, и протянул ей.

– Что это за мясо?

– Не знаю, никогда не видел таких зверей, видно, живут они только здесь. Похожи на оленей, только мельче, но, как оказалось, вполне съедобны. Ешь. Золотых блюд и серебряных вилок здесь нет, но выбирать не приходится.

Эльдалин покоробили его последние слова, очень хотелось резко ему ответить, но она была так голодна, что сдержалась и с аппетитом принялась за еду. Запивала она мясо из фляги Ломенара, в которой оказался ягодный настой. После еды принцесса сразу почувствовала себя лучше; она согрелась, лес уже не казался таким мрачным, и она спокойно проговорила:

– Зря ты считаешь меня настолько изнеженной. Я действительно выросла в достатке, но всегда ненавидела эту роскошь. Какой смысл в богатстве, если все равно все решают за тебя? Я не могу даже… Скорее бы забыть все, что случилось, – добавила она тихо.

После паузы Ломенар медленно проговорил:

– Я тоже хотел бы много чего забыть, но вряд ли смогу, – его темные глаза расширились, он неотрывно глядел в огонь, словно видел там что-то известное ему одному, и Эльдалин удержалась от вопросов. Нехорошо лезть в душу тому, кто явно не расположен разговаривать. Вдруг он рассердится и прогонит ее? Ей вовсе не хотелось ночевать одной в холодной чаще.

Немного погодя Ломенар тряхнул головой, будто просыпаясь, и чуть улыбнулся:

– Ладно. Сейчас ночь, давай спать. Ложись ближе к огню, так теплее. Хищников я тут пока не встречал, спи спокойно.

Завернувшись в плащ, он лег спиной к костру. Эльдалин расседлала Арелата, потом немного посидела, пытаясь собраться с мыслями, но еда и тепло сделали свое дело, и вскоре она уже крепко спала. Тишина и темнота обступали укромную полянку, но маленький костер продолжал гореть ровно и спокойно, как маяк, указывающий путь тем, кто блуждает во мраке.

Проснувшись, Эльдалин не сразу поняла, где она. Приподнявшись на локте, недоуменно огляделась. Арелат пасся у края полянки, костер давно погас, но деревья окутывал серый сумрак – вопреки слухам, темнота здесь не была вечной. Принцесса увидела спящего Ломенара и сразу все вспомнила. Странно – она совсем не скучала по дому. Она всегда чувствовала себя чужой в совершенном мирке Нарметиль, беломраморной столицы, лишь Алвин знал, как она ненавидит приличия, рамки, жизнь, расписанную на столетия вперед, жизнь, в которой ничего не происходит… Брат погиб, так что позади не осталось ничего, о чем стоило жалеть. Впереди была новая неизвестная жизнь, и душу Эльдалин наполняла смесь ужаса и восторга. Отступать уже некуда, так что придется идти вперед, что бы ни ждало ее во внешнем мире.

Эльдалин осторожно поднялась и, неслышно ступая, приблизилась к Ломенару. Во сне плащ соскользнул с его головы, и лицо в тусклом свете выглядело еще более юным и пронзительно беззащитным. «Кто он? – подумала девушка. – Откуда пришел и куда идет? Что он хочет и не может забыть?..» Внезапно испугавшись, что ему может не понравиться ее пристальное внимание, если он проснется и застанет ее вот так, она отошла и присела у потухшего костра. Достала из сумки комочек хлопка, а так же кремень и кресало. Хлопок она положила на угли, вокруг него сложила домиком несколько тоненьких веточек. Затем взялась за огниво и начала высекать искры. Сперва они летели мимо, но вскоре несколько из них попали на хлопок, и тот вспыхнул. Веточки тоже загорелись, и амдари подложила в огонь ветки покрупнее. Те, однако, гореть не желали: огонь лизнул их пару раз и погас. Вздохнув, девушка снова полезла за хлопком, чтобы хоть чем-то заняться. В сторону Ломенара она не смотрела, но по звукам догадалась, что тот проснулся и сел.

– А, это ты… – Потянувшись, юноша встал и немного размялся. Искоса глядя на него, Эльдалин залюбовалась его гибким и стройным телом; он двигался изящно и легко, как большой кот. – Не мучайся, дай я сам. Отодвинься на всякий случай.

Он сложил домиком несколько лежащих рядом веток, причем довольно крупных. Амдари смотрела во все глаза: как он будет их поджигать, что за приспособления для этого у людей?

К ее удивлению, никакого подобия огнива тот доставать не стал, а просто вытянул в сторону веток руку и шевельнул пальцами. Из воздуха возникло пламя, огонь осторожно лизнул дерево, раз, другой и, словно распробовав, охватил ветки целиком. Костер запылал. Это казалось чудом; она слышала, что среди людей встречаются маги, но никак не думала, что магом окажется первый же встречный.

Ломенар вновь полез в сумку за едой, и это вывело девушку из оцепенения.

– Погоди. Вчера ты угощал, сегодня моя очередь, – она стала доставать свои припасы: сыр, копченую рыбу, яблоки. Он пожал плечами, но отказываться не стал. Передавая ему рыбу, Эльдалин нечаянно коснулась его руки; мгновение они смотрели друг другу в глаза, затем юноша нахмурился и резко убрал руку.

Поели в молчании. Эльдалин сидела, сложив руки на коленях, и отчего-то боялась поднять глаза.

– Ну, что же ты? Иди теперь, куда шла, – Ломенар произнес это почти грубо.

– Мне некуда идти, – тихо проговорила принцесса. – Я не могу вернуться, даже если бы хотела. А что впереди, я не знаю.

– Выходит, нам по пути? – он усмехнулся, но усмешка вышла горькой. Эльдалин решилась взглянуть на него и внезапно почувствовала: он вовсе не хочет, чтобы она уходила. Или ей только показалось?

– Мне ведь тоже нет пути назад, – как и девушка, он говорил вполголоса. – Возвращаться некуда. Я не нашел себе места ни под солнцем, ни под луной. Поэтому я здесь, где почти не бывает света. Я думал, если уйду ото всех, мне станет легче. Так почему воспоминания не желают отпускать меня? Отчего забвение все не приходит? – Он говорил словно сам с собой, судорожно стиснув кинжал, как соломинку, за которую хватается утопающий в отчаянной надежде спастись.

– Кто ты, Ломенар? – Эльдалин впервые назвала его по имени. – Как ты попал сюда?

Юноша вздрогнул, приходя в себя; его глаза полыхнули ненавистью, потом он как-то сник и устало произнес:

– Я и сам теперь не знаю, кто я. Посредине двух народов, изгой, полукровка… убийца. Уверена, что хочешь узнать мою историю? Что ж, слушай. Мне уже все равно…

Глава 1.

Осталась моя судьба,

И на устах чужое имя.

Я знаю – ты поймёшь меня,

Душа моя чиста –

За это вы меня судили!

Эпидемия «Иду на свет»

– Мама, расскажи сказку!

– Погоди, сынок, мне некогда. Надо вот эти травы разобрать и отвар приготовить – Филлит просила срочно…

– Мама, расскажи сказку! – требует шестилетний Лоэн упрямо. – А то спать не буду!

– Ну что с тобой делать… – Мать сдается и присаживается на край постели. – Какую же тебе сказку – про огненную кошку и пирожника или про морскую деву с зелеными волосами?

– Хочу новую сказку! Ту, что ты еще не рассказывала!

– Новую? – задумывается мать. – Ну хорошо. Расскажу тебе сказку про эльфийского короля.

– Ух ты!.. Настоящего?

– Самого настоящего. Жил король на острове, во дворце из зеленого камня. Подданных у него было немного, зато не только эльфы – и гномы, и орки, и тейнары, и люди жили на острове в мире и согласии. Король был могущественным магом, на шее носил талисман, в котором была заключена великая сила его народа. Правил король справедливо и мудро, однако тесным казался ему остров, не хотел он провести всю жизнь, не увидев иных краев. Он мог путешествовать по всему свету, если бы захотел, но его манили иные миры, хотел он видеть иные небеса, не похожие на наши. Вместе со своими мудрыми помощниками стал он искать способ выйти за пределы этого мира, и наконец нашел, хоть и был опасным и трудным тот способ. Узнал об этом один из его соплеменников и позавидовал черной завистью, что есть у короля тайное знание, и захотел он сам обладать этим знанием. Собрал он верных и вероломно напал на зеленый остров. Король и его подданные отчаянно защищались, но силы были неравны.  Большая часть обитателей острова погибла, остров провалился в бездонную пропасть. Сам король спасся лишь чудом и едва успел скрыться. С трудом добрался он до суши; у него больше не было дома. С тех пор странствует бывший король по свету, ищет себе новый дом, ищет способ отомстить врагу. Иногда стучится он в двери и просится на ночлег. Никто его не узнает, потому что умеет он менять внешность, – мать вздыхает и гладит сына по голове. – Может, однажды и к нам заглянет… Спи.

Лоэн очень любил сказки матери и часто представлял себе, как странствует по неведомым землям, встречает удивительных существ, о которых она рассказывала, становится свидетелем невиданных чудес… В этих сказках шелестела под мокрым ветром золотая трава, ясное небо звенело, подобно струнам гитары, а у солнца был запах – острый, горячий, ни на что не похожий.

В жизни, увы, все было куда печальнее.

Отца своего Лоэн никогда не видел; жил он с матерью и дедом в небольшой деревушке к юго-востоку от Виарена – столицы Арденны. Дед был дровосеком, мать собирала в лесу лечебные травы, помогая Филлит, деревенской знахарке, ткала и вышивала. Мальчик очень рано заметил, что его семью в деревне не очень-то жалуют. Сначала он думал, что это из-за дружбы с Филлит (он много раз слышал, как жители говорили о ней со страхом и подозрением), но потом понял – дело не в этом. Стоило матери выйти с ним на улицу, как люди начинали перешептываться, показывать на них пальцами, а иногда вслед Лоэну неслось: «Демоново отродье!..» Это могло значить только одно: он другой, не такой, как они все. И мать, и дед, и Филлит все-таки похожи на них, а он нет. Глядя на свое отражение – в зеркале ли, в реке или просто в бочке с водой, – мальчик часто недоумевал, почему он так отличается от всех прочих деревенских ребят. Волосы слишком светлые, глаза странной формы… Он никогда не спрашивал о своем отце, видя, как нелегко приходится матери, и с детской чуткостью не желая причинять ей боль своими вопросами. Однако любопытство не оставляло его, и он отчаянно желал когда-нибудь узнать правду.

Как-то вечером мать, как обычно, уложила его спать, но сон к нему не шел. Тихо лежа в своем углу, Лоэн, сам того не желая, услышал разговор деда с матерью.

– Ты видишь? Видишь, что ты наделала, Хельми? – горячился дед. – Из-за твоей глупости теперь страдает невинный ребенок! И занесла же к нам нелегкая того чужака! Я сразу понял: ничего хорошего от него не жди, и тебе говорил! А ты совсем голову потеряла!

– Я любила его, – тихо, но твердо возразила мать.

– Любила? Ты-то, может, и любила (хотя по мне, там была дурь одна), а вот он – вряд ли. Было б ему до тебя дело – не ушел бы так скоро, остался, или уж взял тебя с собой!

– Он не мог, ты же знаешь.

– Не мог? Зачем тогда вообще приходил? – дед плюнул с досады. – Был бы у тебя брат, он бы такого не допустил, а с тебя, дурехи, что возьмешь? А с мальчонкой что? Как ему теперь жить? Он ведь растет, скоро понимать начнет, что не такой, как все. Да не просто «не такой», а вообще человек только наполовину! Уж лучше бы ему и вовсе не рождаться, чем мучиться всю жизнь! Да и сколько проживет-то он, не знаю. Тем нелюдям жизни срок не отмерен…

– Он найдет свою дорогу, – убежденно сказала мать. – А его непохожесть рано или поздно обернется благом, вот увидишь.

– Пустые слова! Эх, да что с тобой говорить… – Дед вышел, хлопнув дверью; а мать еще долго сидела у стола и тихо плакала. Лоэн, встревоженный и даже испуганный, украдкой наблюдал за ней. Он почти ничего не понял, кроме одного: он не совсем человек. А кто же он такой? Как это может быть? Эта мысль не давала ему покоя. Дождавшись, когда вернулся дед и они с матерью легли, мальчик тайком выбрался из дома и побежал к Филлит. Уж она-то расскажет правду, она ведь дружна с его матерью много лет и столько знает о мире вокруг! И она добрая, не прогонит.

Выслушав его, Филлит вздохнула:

– Что ж, рано или поздно ты все равно бы узнал, так что лучше я тебе скажу, чем кто другой: я-то знаю, как все было на самом деле…

И Лоэн узнал, что отцом его был самый настоящий эльф! Мальчик не верил своим ушам: он-то думал, что все это сказки! Оказывается, в мире много разных стран и городов, в которых живут разные люди… и не только люди. Есть и эльфы-амдары, и гномы-даэны, и совсем уж диковинные существа – тейнары, морианы. Только вот люди в них не очень-то верят, да и как тут поверишь, если все эти существа пределов своих стран не покидают уже давно. Эльфы – те вообще живут в потаенном королевстве, надежно укрытом в горах, и во внешний мир не выходят. И если в больших городах еще помнят о том, что есть и другие народы, то в деревнях всех, кто не принадлежит к человеческому роду, считают нечистью. Даже гномы, с которыми торговля шла совсем недавно, два-три поколения назад, и те уже не появлялись в пределах Арденны. Филлит же родилась далеко отсюда, об эльфах знала не понаслышке, а с отцом Лоэна была знакома лично.

– Его судьбе не позавидуешь, – рассказывала она. – Его род и прежде держался в стороне от прочих эльфов, и те его не жаловали, а нынче эльфов вообще осталось немного, а из его рода кто погиб, а кто и вовсе сгинул неизвестно где. Хоть мы и были друзьями, виделись мы нечасто – он проводил время в странствиях, и жила я тогда не здесь. А потом он разыскал меня уже в этой деревне, здесь и встретил твою мать. Они сразу полюбили друг друга, но остаться он не мог. Если бы ему не грозила опасность, все могло быть иначе…

– А где он сейчас? – замирая, спросил Лоэн.

– Никто не знает. С тех пор я его не видала и весточек от него не получала. Неизвестно даже, жив ли он. Может быть, однажды он и вернется. Лоэн, мальчик мой, – Филлит ласково погладила его по голове. – Я хочу, чтобы ты твердо запомнил две вещи. Первое: ты ничем не хуже всех, а, может, даже и лучше. Ты еще мал, но придет время, и твоя кровь сослужит тебе добрую службу. И второе: имя твоего отца – Амартэль. Есть еще те в этом мире, для кого оно не пустой звук.

Друзей у Лоэна не было: деревенские дети, наученные родителями, избегали его. Он рано научился читать – по немногим книгам, хранившимся в доме, а потом дед, хоть и ворчал «На баловство только деньги тратить», нет-нет да и привозил внуку из соседнего городка, куда ездил на ярмарки, красивые картинки с подписями. Иногда на такой картинке умещалась целая история, иногда надо было собрать несколько, чтобы узнать о каком-нибудь древнем короле или великом герое. Также мальчик проводил время, помогая семье по дому, бегая по лесу или сидя на берегу реки. Глядя на плавно текущую воду, он мечтал, как хорошо было бы уплыть далеко-далеко, в сказочную страну, где никто не будет шипеть в спину обидные слова и драться: некоторые мальчишки, хоть и поглядывали на Лоэна с опаской, нередко задирали его.

Однажды – Лоэну было лет восемь – мать послала его за водой к колодцу. Наполнив ведро, он возвращался домой, как вдруг ему загородили дорогу трое мальчишек. Лоэн попробовал обойти их – те не пропускали. Они были немного старше него, и довольно крепкие, но хуже всего, что среди них был Рик, самый рослый и задиристый из тех, кто ему досаждал. Тем не менее, один на один Лоэн, пожалуй, сцепился бы и с ним, но такие, как правило, в одиночку не ходят.

– Чего вам? – мрачно спросил он, высматривая возможность прорваться.

– Я уже говорил, что косоглазым, вроде тебя, не место рядом с нормальными людьми, – сказал Рик. – По-другому объяснить?!

И резко шагнул вперед. По его взгляду Лоэн понял, что легко его не отпустят, парой унизительных подзатыльников не отделаться.

Он попробовал кинуть в противника ведро, но тот стоял слишком близко: оно лишь несильно стукнуло его по бедру, залив водой холщовые штаны. Избавившись от ноши, Лоэн кинулся прочь. Бегал он неплохо, но злость придала Рику сил.

– Ах ты… – послышалось сзади.

В тот же миг рука преследователя схватила его за голое плечо, с силой развернув. Лоэн попытался вырваться, но его держали крепко. В этот миг он что-то ощутил. Волна жара прошла по телу, и он как-то ухватил ее, почувствовал это тепло в своей власти, мог держать его в себе, перед собой, где угодно. Он испытывал подобное впервые, и в то же время это было так естественно. Кулак задиры взлетел вверх, целясь в лицо, его вторая рука вцепилась в Лоэна до боли, тот невольно сосредоточился на этой точке… и, не закончив удар, Рик вскрикнул и отпрянул, отдернув руку.

Лоэн снова бросился наутек, но любопытство заставило его сперва обернуться, а затем и остановиться.

Задира с недоверием и изумлением смотрел на собственную ладонь. Кожа на ней покраснела и пошла пузырями, словно он только что схватился за раскаленный прут. Он перевел взгляд на Лоэна, и теперь в его глазах был страх.

– Нелюдь, – прошептал он. – Нелюдь! – повторил уже громче и теперь уже сам бросился прочь. Его приятели, явно толком ничего не поняв, побежали за ним.

– Рик, эй! Ты чего? – донеслось уже издалека.

Оставшись один, Лоэн почувствовал испуг. Когда все произошло, было не до того, а теперь он осознавал, что случилось что-то непонятное и оттого страшное.

Забыв про брошенное ведро, он спустился к реке, где и укрылся ото всех в кустах, чувствуя, как от пережитого его трясет изнутри.

До сих пор он не понимал, что всем этим мальчишкам от него надо, почему они не оставят его в покое. Ну, выглядит не так, как они, кому от этого плохо? Теперь же он впервые задумался, что, возможно, они правы. Он не такой, как они. А если об этом узнают? Ему же и вовсе прохода не дадут.

Впрочем, как это обычно бывает в детстве, страх постепенно уступил место мальчишеским фантазиям. «Вот бы меня никто не узнавал, как эльфийского короля из маминой сказки!» – подумалось ему.

Лоэн представил, как пришел бы в деревню, внешне не отличаясь от жителей, те смотрели бы на него спокойно, подошли бы познакомиться. А он наплел бы им, что он из города. Придумал бы кучу историй про то, как там живут. Уж он бы наговорил! Другие слушали бы, раскрыв рты!.. Эх, и почему в жизни никогда не бывает так, как хочется?

Тем не менее, подобные мысли помогли успокоиться. Лоэн все-таки вылез из кустов, вспомнив, что дома его ждут: еще немного, и начнет темнеть. Он вернулся за ведром, даже воды набрал снова, и направился к себе.

Мать не узнала его: смотрела, как на чужого. Сперва спросила, кто он. Когда же он удивленно ответил, рассмеялась, сказала, что рада, что у Лоэна, наконец, появился друг, поблагодарила за воду, а потом добавила, что это, конечно, очень весело, выдавать себя за ее сына, но тому уже пора бы возвращаться, да и самого шутника уже, наверное, ждут. И, кстати, как его все-таки зовут на самом деле?

В этот момент вышел его дед и присоединился к матери, говоря, чтоб гость скорей привел его внука домой.

Напуганный, Лоэн в слезах бросился к Филлит.

Колдунья удивленно поглядела на него, и он похолодел от мысли, что и она его не узнает. Но та обняла его и, успокоив немного, провела в дом, усадила на кровать.

– Все хорошо, Лоэн. Скажи мне, что ты чувствуешь? На коже, на лице?

– Ну, – мальчик прислушался к себе, – вроде, тепло, легкое жжение. Я и не замечал, пока ты не спросила.

– Расслабься, отпусти это.

Лоэн только теперь осознал, что часть его сознания действительно напряжена, словно вцепилась во что-то. В образ, понял он. В тот образ, что он придумал, сидя в кустах у реки, в лицо мальчишки, каким он хотел выглядеть. Он отпустил эту мысль, ослабил невидимую хватку, и необычное ощущение на коже исчезло. Филлит протянула ему зеркало – оттуда на него глядело привычное лицо Лоэна. Он снова стал самим собой.

Выпив кружку ароматного отвара, заботливо приготовленного Филлит, Лоэн начал сбивчиво рассказывать о произошедшем, одновременно засыпая знахарку вопросами. Но та прервала его, напомнив, что мать с дедом давно уж заждались его и, возможно, даже отправились на поиски, так что все разговоры стоит отложить. Она даже проводила его до дома – на дворе уже сгустились сумерки.

Хельми и впрямь собиралась его искать, он встретил ее на пороге. Она даже не стала его ругать, просто крепко обняла, пока он бормотал извинения, и в ее глазах стояли слезы. Дед же просто строго взглянул и неодобрительно покачал головой.

Хотя Лоэн и очень устал, но заснуть никак не мог, все размышляя, что же с ним случилось, и с нетерпением ожидая возможности снова поговорить с Филлит.

На следующее утро он встал раньше всех, желая побыстрее разобраться с домашней работой и, наконец, получить все ответы.

Еще до полудня он прибежал к дому Филлит и поднялся по скрипучему крыльцу. Даже в сенях чувствовался запах трав: на стенах висели пучки засушенных растений и лесных цветов, на полках стояли коробочки с измельченными сухими листьями и незнакомыми семенами, в углу – банки со снадобьями, подписанные непонятными словами. Большинство растений Филлит собирала в лесу, но часть выращивала и сама. Несколько саженцев и сейчас выглядывали из ящиков с землей, ожидая часа, когда их перенесут на грядку.

Женщина стояла у незажженного очага и что-то толкла в ступке. В комнате витал запах полыни. Она обернулась на звук шагов – явно ожидала его прихода.

– Здравствуй, – сказала она. – Вижу, ты бежал сюда со всех ног. Хочешь понять, что произошло вчера, и в то же время боишься.

Ее голос был спокойным и уверенным. Никаких «может» и «вероятно», никаких вопросительных интонаций, как и всегда. Создавалось впечатление, что она знает все.

– Я попробую объяснить, – продолжала Филлит. – Но для начала вот что.

Она указала рукой на очаг, шевельнула пальцами, и Лоэн невольно дернулся, когда в камине сам по себе вспыхнул огонь и затрещал, поглощая ветки.

– Видишь, бояться нечего. Для местных жителей это непривычные вещи, но в далеких странах в иные времена подобное было обычным делом. Даже сейчас в Виарене можно встретить людей, которые способны на такое. Их называют магами. Но несмотря на то, что в этом нет ничего страшного, часто показывать подобное на людях не стоит. А теперь попробуй заставить огонь разгореться ярче. Не подходи к нему, просто разожги его сильнее прямо оттуда, где стоишь.

– Как это? – не понял Лоэн.

– Ты смог обжечь ладонь Рика без огня. Ну что ты смотришь так удивленно? Забыл, что я знахарка? Отец приводил его вчера, а дальше догадаться было нетрудно, особенно учитывая твое вчерашнее сбивчивое бормотание и то, что с тобой случилось. Усилить уже горящий огонь совсем нетрудно. Давай.

Лоэн честно пытался, даже шевелил пальцами, стараясь в точности повторить ее движения, но ничего не происходило.

– Ясно, – сказала наконец Филлит. – Значит, на той стороне ты не был. Я так и полагала, просто хотела убедиться. Изменить внешность человек не способен, даже если он очень сильный маг, так что это явно заговорила кровь твоего отца. А вот обжечь кого-то, просто раскалив воздух… тут могло быть по-разному. Но, выходит, и это ты проделал, как эльф.

– Мой отец тоже так умел? – Лоэн не понял и половины сказанного и попытался ухватиться за более понятную тему.

– Он умел гораздо больше. Энергия – моя любимая стихия, но даже я удивлялась порой, глядя, на что он способен. Как-то раз он даже устроил настоящую грозу!

– Ого!

– Я могу тебя научить кое-чему, но только из того, что сама знаю. Я умею управляться со стихиями, но не так, как ты. Тем не менее, если у тебя есть талант, узнаешь много полезного. Мне давно нужен помощник. Если будешь собирать для меня травы и помогать ухаживать за растениями, то вечерами я буду тебя учить. С матерью твоей договорюсь, не волнуйся. Ну как?

– Конечно! – радостно выдохнул мальчик.

Следующие несколько лет дни Лоэна были необычайно насыщенными. До обеда он по-прежнему помогал матери по хозяйству, а после бежал к Филлит и выполнял все ее поручения:  надолго пропадал в лесу в поисках редких растений, под ее присмотром приготовлял из них снадобья, выслушивал массу полезных сведений о болезнях и способах их лечения… Но самое интересное начиналось вечером, когда Филлит принималась рассказывать ему совсем о других вещах: о различных народах, населяющих мир, об отдельных их представителях, с которыми целительница когда-то встречалась, но, главное, – о магии. О том, что в мире есть шесть стихий и шесть различных народов, каждый из которых может управлять одной из стихий. Так, например, гномы принадлежат стихии Земли, поэтому им нет равных в искусстве выращивания растений или в поиске драгоценных камней. А тейнары, Дети Ветра, могут устроить бурю, способную выдернуть с корнем вековые деревья, или разогнать тучи после долгого дождя.

Однако самым удивительным было даже не это: оказалось, что люди не принадлежали ни к какой конкретной стихии, а Кириат, создательница мира и людей, оставила своим детям подарок. Изнанку этого мира она пронизала волшебными нитями своей силы, и эти нити позволяли коснуться любой из стихий. Сами стихии находились одновременно с обеих сторон реальности – внешней, где живут все люди и прочие народы, и внутренней, где и располагаются те волшебные нити. Даром коснуться изнанки мира обладают лишь люди, только сила этого дара у всех разная, и по-настоящему талантливых в этой области немного. Да и тем, кому повезло, приходится долго учиться управлять стихиями. В первый раз обнаружить нити довольно трудно, и проще всего это сделать, воспользовавшись одной из стихий как проводником: дотянуться до изнанки через уже горящий огонь, или даже через воздух. Совать руку в огонь для этого совсем не нужно, достаточно, чтоб он был рядом, в пределах видимости. Но, добравшись до нитей таким образом, ты получаешь доступ лишь к той стихии, которая помогла тебе туда проникнуть. Более опытный маг дотягивается до той стороны запросто, напрямую, и может обратиться к той стихии, какой пожелает.

Когда Лоэну исполнилось одиннадцать лет, его мать тяжело заболела. Она слабела с каждым днем, ее силы таяли. Вскоре она не могла уже подняться с постели, а через какое-то время даже поесть самостоятельно у нее выходило с трудом. Филлит часами не отходила от нее, без устали готовила снадобья и микстуры, загадочные даже для Лоэна, успевшего немало узнать к этому времени. Знахарка почти не спала, но все же по ее озабоченному взгляду было понятно, что особых успехов в лечении она не добилась.

– Ты же вылечишь ее? – спрашивал Лоэн.

Она отвечала уклончиво. Говорила, что старается, как может. Наконец, после очередного такого вопроса она, тяжело вздохнув, погладила его по волосам:

– Боюсь, ей уже ничто не поможет. Лоэн, мальчик, я не хочу обманывать тебя и внушать ложные надежды. Это редкая болезнь, она не так давно появилась. Впервые я столкнулась с ней в молодости, тогда я еще только мечтала стать целительницей, и при любой возможности напрашивалась помощницей к лекарям, нередко бесплатно. Однажды, в городе, где я жила, заболел один торговец. В том городе работали неплохие лекари, а торговец был небеден и немедленно позвал к себе сразу нескольких. В том числе и того, у которого я была помощницей. Все они старались вылечить его, но не смогли понять даже причину недуга. Человек медленно угасал, слабел, худел, словно без причины. Помочь ему так и не смогли. Все эти дни я надеялась, что ошибаюсь, что в случае с твоей матерью признаки просто похожи, но нет, все именно так, как я и подозревала.

Она опустила голову. Впервые он видел ее такой: несчастной, уставшей, сломленной.

…Он смотрел на осунувшееся, казавшееся неестественно маленьким лицо матери. Ее тело было скрыто плотной материей, но он знал, что она превратилась почти в скелет, – последние несколько декан1 она практически не могла есть. Она, Хельми, на которую до недавних пор заглядывались даже парни немногим старше Лоэна. Эти мысли впивались в сердце стальными зубами, но он почему-то не мог плакать.

Когда огонь пожирал тело, он не отвернулся. Ему казалось, в пламени тает лишь восковая кукла, слишком слабо это лицо походило на то, которое навеки осталось в его памяти.

Сегодня ритуал погребения был исполнен тщательно. Кладбище находилось в лесу, неподалеку от реки; считалось, что это место умиротворяет душу усопшего и успокаивает скорбящих. Стоял Гамардан2, самое теплое время года; под зеленоватыми лучами солнца3 лес казался более живым. Ясная погода тоже была хорошим знаком, – боги с радостью принимали ушедшего в другой мир.

Филлит рассказала Лоэну истинное значение деталей ритуала, который  возник в те далекие годы, когда люди еще поклонялись стихиям. Огонь поглощал тело, на миг делая его своей частью; хоть он и давал тепло, все же важным дополнением считался солнечный свет, как проявление стихии энергии; земля принимала пепел; важны были и свежий лесной воздух, и журчание текущей воды, и металл лопат, которыми выкапывали могилу, – последнее пристанище того, что осталось от тела, и деревья, как символ дающей жизнь Владычицы Кириат. Раньше любая часть обряда была обязательной, разве что с солнечной погодой не всегда могло повезти. Сейчас же необходимым считалось лишь предать тело огню, все остальные церемонии не всегда соблюдались.

Лоэн продолжил помогать Филлит уже на следующий день. Это было в его духе – отвлекаться от невеселых мыслей при помощи работы. Первое время он почти не разговаривал, лишь спустя несколько дней вечером спросил:

– Филлит, я вот все думаю, а эльфы могут исцелять? Если бы отец был здесь, он смог бы ей помочь? Ты говорила, он был сильнее тебя.

– Как я уже сказала, это редкая болезнь, но я прожила долго, и повидала немало, мне и прежде доводилось сталкиваться с ней. Про человека с такой болезнью говорили: «На него посмотрела смерть». Не мучай себя, Лоэн, твоя мать была обречена. Эльфы обладают особенной силой, они действительно могут лечить и спасают тогда, когда не помогают никакие травы и никакие средства. Но они лишь направляют всю жизненную силу человека на борьбу с болезнью, а эта хворь выпивает тебя досуха, и никаких сил уже не остается.

– Ты говоришь, это новая болезнь. Откуда она взялась?

– Хотела бы я знать. Могу лишь сказать, что никогда не встречала упоминания о ней ни в одной из старых книг. Знаешь, говорят, что когда-то очень давно, еще до Первого Буйства Стихий, болезней не было вовсе. Как и не было, скажем, хищных зверей. Мясо ели только люди и Дети Стихий, да и то с позволения Кириат. Так же и зло могли творить лишь люди и другие народы, однако в те времена мы почти не враждовали. А в природе и вовсе царили мир и покой. Никакой жестокости, пожаров, прочих бедствий. Я всегда думала, что это лишь сказки. Когда я была маленькой, старики также болтали, что в их молодости люди болели реже, а хищники встречались лишь в дремучих чащах. Можно было сутки идти вглубь леса без оружия, не опасаясь никого. Сначала я не верила: людям всегда кажется, что раньше было лучше, ведь в молодости плохое быстрее забывается. А потом появляются новые болезни, и с некоторыми бессильны справиться даже эльфы. Сейчас все чаще можно услышать, как волки нападают прямо в деревне, причем в любое время года; а я хорошо помню, что в моем детстве хищники и близко к людям не подходили, разве что в совсем уж голодные сезоны. Но и тогда о нападении на людей не могло быть и речи, они охотились только на домашний скот. И добро бы только волки! В прошлый Иаральт неподалеку отсюда видели барса. Немыслимо! Прежде они водились только на границе с Бьёрлундом. Если так пойдет, вскоре они и до городских стен доберутся. Что-то и впрямь творится в этом мире, и я бы многое отдала, чтобы узнать, что именно. Хуже всего, что это происходит повсеместно, нет какого-то источника, откуда исходит подобное зло; по крайней мере, мне так и не удалось его найти. Я добиралась даже до проклятого города в Хаммаре: место и впрямь недоброе, но с той болезнью и прочими странностями не связано, уж в этом я убеждена.

Лоэн задумался, но вскоре задал новый вопрос:

– А я смог бы лечить людей, как умеют эльфы?

– Кто может сказать точно, какая в тебе часть их силы? В любом случае, постигнуть это самому очень трудно, а никто из людей не сможет тебя этому научить. Вот если бы в наше время можно было встретить эльфа…

В тот день Филлит решила, что дала Лоэну достаточно знаний и ему нужно нечто большее.

А Лоэн окончательно утвердился в желании стать целителем.

Филлит пришла к старому дровосеку через пару дней. Когда Хельми заболела, Марк, и так-то не слишком общительный, вовсе замолчал, редко от него можно было добиться «Да» либо «Нет», но разговор не мог ждать.

К чести целительницы, ходить вокруг да около она не стала, а прямо, в духе самого старика, заявила:

– Марк, отдай мне мальчика. Я же вижу, он тебе в тягость, ты терпел его только  из-за Хельми. У него есть способности к магии – их надо развивать. Возможно, его ждет большое будущее. Я отвезу его в столицу, в Академию Магии. Там у меня есть друг, он позаботится о Лоэне.

Марк долго молчал, потом буркнул, глядя исподлобья:

– У тебя-то откуда там друзья?

– Я не всегда была деревенской знахаркой, – гордо вскинула голову Филлит. – И я хочу помочь мальчику.

Лоэн, притаившийся за дверью, слушал этот разговор, и сердце его взволнованно билось. Неужели он уедет из этой постылой деревни? Конечно, ему было жаль расставаться с Филлит и дедом, но он чувствовал, что время перемен настало, и надеялся, что та жизнь, которая ждет его, будет лучше прежней.

На следующий же день Филлит с Лоэном отправились в Виарен – столицу Арденны. В кожаной сумке мальчика кроме кое-какой одежды и целебной мази – подарка Филлит – лежала простенькая деревянная фигурка, точная копия той, что осталась в Уголке Памяти в доме Марка. Такие уголки были в каждом, даже самом бедном, доме; когда умирал член семьи, родственники вырезали из дерева фигурку в память об ушедшем в иной мир и прикрепляли к ней что-то из его любимых вещей. Фигурку Лоэну вместе с лентой матери подарил дед, когда мальчик уже стоял на пороге; неловко погладил внука по голове и отвернулся.

Шли пешком, иногда присаживаясь на попутные телеги, ночевали в придорожных трактирах – Лоэну это было по душе, незнакомое чувство свободы охватило его, он ждал от жизни только хорошего. Город же привел его в полный восторг: высокие каменные и деревянные дома, широкие, вымощенные разноцветным камнем улицы, светлые площади… А столько людей Лоэн в жизни не видел! Виарен, древняя столица сперва Артаны, потом Арденны, перестраивался несколько раз, к слову, становясь все красивее, но центральную часть, куда привела Лоэна Филлит, изменения практически не затронули. Именно здесь, за старинной крепостной стеной, отмечавшей границы исторического центра с королевским замком, административными зданиями и самыми богатыми домами, и располагалась Академия Магии, прославленная во всех населенных людьми землях. Неоднократно перестроенное здание из светлого камня гордо возносило к небу изящный портик с легкими колоннами над главным входом и две угловые башни, в одной из которых и жил друг Филлит, ректор Академии и член королевского Светлого Совета, маг Рунар.

Это был высокий, представительный, еще не старый мужчина, с коротко стрижеными темными с проседью волосами, аккуратной бородкой и яркими зелеными глазами. О его высокой должности говорили только блестящая эмблема Академии: раскрытая книга и две буквы А и М, да серебряное шитье на простой черной куртке. Выглядел он весьма приветливо, Лоэну казалось, ректор Академии должен быть более строгим.

Представив Лоэна, Филлит вышла с Рунаром в соседнюю комнату, оставив полуэльфа одного в кабинете. Сперва Лоэн рассматривал рабочий стол, но там были только перья, карандаши и какие-то толстые тетради для записей. Затем, полюбовавшись сувенирами на полке, мальчик повернулся к стеллажу с книгами. Вот это оказалось интереснее. Взгляд бежал по корешкам книг: «Введение в стихиеведение. 5 курс», «Животный и растительный мир Виэлии», «Второе Буйство Стихий как причина политических конфликтов Эпохи Огня», «Удивительное путешествие на остров Эммеру, населенный Детьми Света»…

«Ого! Да это же остров, который давным-давно затонул, уничтоженный гневом стихий! Возможно, самое таинственное место в мире! Филлит говорила, именно там когда-то жили эльфы!» – вспомнил Лоэн и достал книгу. Устроившись на небольшом диванчике напротив ректорского стола, он с головой погрузился в незнакомый мир. Автор книги, носивший непривычное имя Киан Ар-Камрин, ярко и увлекательно рассказывал о том, что, судя по всему, видел собственными глазами. Перед мальчиком как наяву вставали обрывистые берега и поросшие лесом горы, с которых низвергались хрустальные водопады, указывающий путь кораблям маяк в виде огромного сияющего шара, разноцветные огни дворца правителя… Филлит проговорила с Рунаром не меньше двух долей4, но когда она вышла, мальчик оторвался от книги с сожалением: он бы с удовольствием читал ее до глубокой ночи.

Рунар появился следом за Филлит, неся небольшую деревянную шкатулку. Лоэн очень удивился, когда ректор протянул шкатулку ему.

– Это тебе, – маг ласково улыбался. – Открой, не бойся.

В шкатулке на бархатной подушечке лежал кулон в форме септаграммы5 из белого металла с крупным камнем в центре.

– Зачем это мне? Я не девчонка, чтобы носить украшения!

– Это не просто украшение. Посмотри внимательней.

Лоэн осторожно вытащил кулон из шкатулки. Тот мягко лег в ладонь, металл на ощупь был прохладным и гладким. Сначала ничего не происходило, но потом пальцы стало слегка покалывать, словно он перед этим долго держал их в горячей воде, а камень, вначале показавшийся мальчику темным, слабо засветился, переливаясь красным и зеленым. Лоэн видел подобное много раз: в домике Филлит в одно из окон были вставлены разноцветные стекла, и в ясные дни солнце превращало бедную комнату в сказочный дворец. Теперь же волшебный свет тихо лежал у него в ладони. Мальчик даже огорчился, когда камень стал гаснуть. Пропало и покалывание, но выпускать из рук удивительную вещь не хотелось.

– Что это? – спросил он шепотом.

Рунар положил руку ему на плечо.

– Этот кулон принадлежал твоему отцу и много для него значил, он носил его постоянно. В нашу последнюю встречу он оставил кулон мне на хранение, предполагая, что не вернется. В любом случае он твой по праву.

Смущенный и обрадованный Лоэн бережно надел кулон и тщательно упрятал нежданное сокровище под рубашку. Он, конечно, верил рассказам Филлит об эльфах и своем отце, но все это казалось ему далеким, туманным и недостижимым. Только сейчас, получив этот то ли подарок, то ли наследство, он ощутил себя частью волшебного мира, которого никогда не видел.

– Прощай, мой дорогой, – Филлит обняла и поцеловала его. – Если мы и увидимся, то нескоро. Удачи тебе, и да хранят тебя Стихии!

Глава 2.

Now I'm learning what is right as the fire burns the night,

Gonna find my way to truth tonight… Now it is my time.

Walking through darkness with me

I see the light can you see,

Finding the power that grows in you

This is for real.6

Masterplan «I’m gonna win»

– Постой! – Эльдалин, захваченная рассказом Ломенара, до того сидела тихо, но тут уже не выдержала. – Ты сказал, что твоего отца звали… зовут Амартэль и что тебе от него достался кулон?

Юноша удивленно поднял голову, его глаза сузились.

– Ну да. А в чем дело?

– Можно посмотреть?

Пожав плечами, Ломенар достал украшение из-под рубашки. Снимать, однако, не стал, и девушке пришлось наклониться вперед, чтобы рассмотреть поближе.

Сомнений больше не было.

– Это же ориана, символ правителя клана, у моего отца такая же! – выпалила Эльдалин и осеклась: как она могла выдать себя так глупо! Но юноша, похоже, не обратил внимания на ее промах, думая о своем.

– Правителя клана, говоришь?

– Ты, наверное, знаешь,  – заторопилась принцесса, – что простым амдарам… ну, то есть, нам, запрещено носить украшения с драгоценными камнями, это привилегия правителей. По такому кулону их и узнают.

Ломенар неуловимым движением спрятал ориану обратно и прижал ее рукой:

– Что тебе известно о моем отце? – Эльдалин молчала, опасаясь подставиться еще больше, и он резко произнес: – Говори!

– Если его имя Амартэль, то он – правитель клана Александрита. Именно александрит украшает твой кулон. Амдарских кланов всего семь, потому и у ориан по семь лучей… то есть, кланов-то теперь уже шесть, наверное. У нас не видели никого из клана Александрита уже очень давно. Я слышала, что они все погибли, потому что Амартэль… – девушка запнулась, глядя в темные глубокие глаза собеседника, – Амартэль преступил законы Стихий. Он пытался создать могущественное оружие, чтобы завоевать мир, но не справился с его мощью… Клан Александрита откололся от прочих более ста лет назад, они жили на Оссианде, а оттуда вести идут долго. Больше мне об Амартэле ничего не известно. Возможно, он еще жив. Я даже не знала, что у него есть сын!..

– Значит, преступник… – медленно проговорил Ломенар, словно пробуя это слово на вкус. – Что ж, сын пошел по стопам отца.

Отныне для Лоэна началась новая жизнь. Он поселился в башне Рунара – ректор сразу взял мальчика к себе, хотя при Академии было общежитие для студентов; впервые в жизни у него была своя комната – большая, светлая, с высоким расписным потолком и двумя огромными окнами. Мягкая кровать с горой подушек, гобелены на стенах, книжный шкаф… Лоэн быстро привык к тому, что все это теперь его, к тому, что есть и пить он может столько, сколько захочет, а для того чтобы попасть на занятия, ему нужно всего лишь спуститься по лестнице и перейти внутренний двор, где вокруг фонтана шелестят зелеными кронами деревья. Благодаря занятиям с Филлит мальчик вместо подготовительного курса, обязательного для простолюдинов и чужеземцев, спокойно отправился на первый. Учеба нравилась ему, учителя были им очень довольны – он все схватывал на лету и вскоре обогнал сверстников. Занятия магией доставляли ему ни с чем не сравнимую радость, это было так же естественно, как дышать –  каждая частичка его тела оживала, а душа раскрывалась, подобно тянущемуся к солнцу цветку. Заметив его интерес и усердие, Рунар стал заниматься с ним дополнительно, открывая ему все новые и новые тайны. Лоэн очень привязался к магу, да и тот полюбил его, как родного. Хорошие отношения сложились у Лоэна и с Ройеном, секретарем и помощником Рунара, занимавшем небольшую уютную комнату на первом этаже башни. И хотя близких друзей среди однокурсников у полуэльфа так и не появилось, его никто не задирал и не дразнил – во всяком случае, не больше, чем кого-либо другого, и точно не из-за внешности. То ли благодаря свободным взглядам жителей столицы, то ли потому, что будущих магов с самого начала приучали к разнообразию окружающего мира и к тому, каково это – иметь дар и отличаться от других, но жилось Лоэну очень даже неплохо, и впервые с детских лет он дышал полной грудью, не опасаясь насмешек. Напротив, многие однокурсники сами просили у него совета и помощи.

Неприятности начались, когда Лоэну исполнилось пятнадцать лет и его после пятого курса взяли сразу на седьмой: программу шестого курса полуэльф освоил экстерном, и Рунар решил, что воспитаннику нет смысла терять год. Совет Магистров ректора поддержал, но на седьмом курсе Лоэн неожиданно оказался совсем один: другие студенты, на два-три года старше, поначалу смотрели на него как на несмышленыша, а потом, убедившись, что он не только не глупее их, но даже в чем-то и превосходит, стали завидовать. Свою роль сыграла и значительная доля аристократов среди семикурсников: естественно, они не считали ровней простолюдина, да к тому же и незаконнорожденного. Да, у Лоэна остались приятели с прежнего курса, но слишком часто видеться с ними не получалось из-за плотного учебного расписания. Волей-неволей юному полуэльфу пришлось вспомнить, каково это – быть одному. Однако это не слишком тяготило его: именно в это время он пристрастился к изучению эльфийского. Точнее, амдарского – теперь студент отлично знал все подлинные названия населяющих мир народов.

Иностранным языкам в Академии Магии издавна уделялось огромное внимание, к обязанностям будущих магов относилось умение объясниться с любым жителем мира. Языки соседних государств – Сехавии, Бьёрлунда и Хаммара – входили в обязательную программу обучения, языки Детей Стихий давно уже перешли в разряд предметов по выбору, но продолжали преподаваться, несмотря на то, что подавляющее большинство обитателей материка Виэлии и не вспоминали об иных народах, если вообще верили в них. Неудивительно, что Лоэн оказался единственным желающим изучать язык Детей Света; занимался с ним сам Энерот, магистр лингвистики, старинный приятель Рунара. Полуэльф усваивал язык своего отца с поразительной легкостью, и Энерот не мог нахвалиться способным юношей. А сам Лоэн ощущал, как отзываются струны его души на каждое новое слово этого чужого и вместе с тем почти родного языка; странные образы теснились у него в голове, и порой он начинал тосковать о чем-то несбыточном… О чем? Он сам не знал. Тогда-то он и придумал себе новое тайное имя – Ломенар, «Пламя Во Тьме». Амдарский язык хоть немного возмещал ему невозможность полноценно развивать доставшиеся ему от отца способности; кое-что Рунар ему объяснил, конечно, но больше на словах. Научить быть амдаром, пусть наполовину, способен только другой амдар, а встреча с таковым в обозримом будущем не предвиделась.

Перед последним, девятым курсом произошло событие, заставившее Лоэна в полной мере осознать, что мир за пределами Академии далеко не безопасен.

Он давно привык гулять по ночам. Темнота манила его куда больше, чем солнечный свет, – странно для того, в ком течет амдарская кровь, однако Лоэн чувствовал себя спокойней, когда никто не мог видеть его лица. Он еще в деревне любил ночь сильнее дня, ведь в темноте все одинаковы. Обычно он предпочитал окрестности Академии: там высилась старая крепостная стена, помнившая еще великого мага Эдельгрина и властителей древней Арденны; там стены домов украшали резные картины и мозаичные узоры, а стекла в уличных фонарях сияли, как солнце, меняющее цвет в течение года.

Однако в ту ночь он забрел слишком далеко, оказавшись в одном из бедных, плохо освещенных кварталов. Вместо привычных высоких и красивых зданий центра здесь стояли покосившиеся деревянные домики, а редкие кирпичные строения были старыми и грязными. Лоэн вспомнил, что этот район считался опасным. Впрочем, чего бояться магу на улицах города, даже столь темных и пустынных.

– Демоново отродье!..

Юноша вздрогнул. Уже около десяти лет никто не обращался к нему в подобном тоне, ему казалось, что все это осталось в прошлом, как страшный сон. Лоэн огляделся. От стены отделилась коренастая фигура и загородила ему дорогу. Тускло блеснуло лезвие длинного кинжала. Лоэн не очень испугался: с подобным противником он мог справиться задолго до того, как тот окажется в опасной близости.

– Уверен, что хочешь напасть на выпускника Академии? – насмешливо спросил юный маг, встав так, чтобы лучше было видно эмблему на его груди. Конечно, он был еще студентом, но так звучало солиднее, к тому же по уровню владения магией он был посильнее иных выпускников.

Неизвестный не ответил. Лоэн пожал плечами, размышляя, чем бы понадежней обезвредить этого наглого дурака, чтобы при этом не убить ненароком. Проще и быстрее воспользоваться возможностями амдара, ведь для этого не нужно тянуться на изнанку. Он уже собрался послать вперед волну раскаленного воздуха, но в этот миг сердце бешено заколотилось, в глазах потемнело, он уже с трудом различал таинственную фигуру, которая словно выросла, заполнив собой все пространство переулка. Едва переставляя ноги, юноша сделал шаг назад, еще… Кинжал будто пульсировал, от него волнами исходил мертвящий холод. Колени Лоэна подогнулись, он медленно осел на землю. Как сквозь вату он услышал чей-то гневный окрик, звон стали; мертвящий холод внезапно исчез, и Лоэн потерял сознание.

…– Эй, очнись! Эй! С тобой все в порядке?

Полуэльф застонал и с огромным усилием открыл глаза. Над ним с фонарем склонился молодой человек в блестящем нагруднике и пурпурном плаще городского стражника. Длинные темные волосы, заколотые на затылке (Лоэн невольно отметил, что незнакомец причесан на сехавийский манер), оставляли открытым красивое правильное лицо; в темно-синих глазах светилось неподдельное участие.

– Слава богам, ты пришел в себя! – облегченно вздохнул стражник, помогая Лоэну сесть. – Вроде цел. Эти ультунцы совсем обнаглели – только и думают, как бы на кого напасть да ограбить! Хорошо хоть я рядом оказался! Встать можешь?

– Как будто… – неуверенно произнес Лоэн. – Спасибо за помощь.

– Всегда пожалуйста! – воин широко улыбнулся. – Йорэн Маэл-Нири, к твоим услугам!

– Лоэн Эрслен, рад знакомству.

Полуэльф наконец поднялся на ноги и, оглядевшись, увидел, что неизвестный грабитель (если он действительно собирался ограбить, а не убить юного мага) лежит чуть в стороне и не подает признаков жизни. Йорэн взглянул на эмблему на куртке Лоэна и присвистнул:

– Надо же, студент-маг! Что же ты этого негодяя в жабу не превратил?

– Да вот как-то не успел, – подержал шутку Лоэн. Честно говоря, он и сам ничего не понимал. – Ты убил его?

Йорэн пожал плечами:

– Он замахнулся кинжалом, ничего не слушал, я решил не рисковать.

Полуэльф вгляделся в лицо убитого. Самое обычное лицо – грубые черты, темные усы… Эмблемы мага на его одежде не наблюдалось; да и не слышал Лоэн о подобных проявлениях стихий в этом мире. К тому же он все еще недоумевал, откуда этому человеку известно о его происхождении. Злополучный кинжал валялся рядом с телом. Зачарованное оружие? Такое бывает, Лоэн проходил на восьмом курсе. Некоторые маги обладают редкой способностью ставить на любых предметах магические метки. Если на изнанке мира собрать какое-то количество стихии около такого предмета, она не рассеется, и тогда не приходится тратить время на это в бою. Тянешься на ту сторону и применяешь уже готовую стихию. Но это по-прежнему обычная магия, действовать так она не может.

Присев, он осторожно протянул руку к кинжалу и, еще не коснувшись его, ощутил холод. Лезвие выглядело старым, иззубренным, хотя и не ржавым. Лоэн знал, что зачарованные предметы разрушаются от длительного употребления, причем никто не станет зачаровывать вещь плохого качества. Чем хуже материал, тем меньше такая вещь прослужит. Значит, его либо использовали далеко не в первый раз, либо… Такое впечатление, что что-то разрушало кинжал изнутри; что металл сдерживает какую-то незнакомую силу, сам постепенно распадаясь. Он почувствовал, как дрожит на груди талисман отца, сжал его в кулаке – тот был теплым. Резко закружилась голова, накатила волна паники: талисман высасывает из него энергию в попытках защититься от чего-то столь жуткого, что проще пожертвовать его, Лоэна, жизнью, чем столкнуться с этим. Он мотнул головой, отгоняя глупую мысль; конечно, кулон необычен – не зря он был так важен для Амартэля, – но ведь не обладает же он собственной волей. Юноша попытался подняться, но покачнулся и чуть не упал.

– Лоэн, да ты на ногах не стоишь! – Йорэн придержал его за плечо. – Давай до дома провожу – мало ли кто еще привяжется. Может быть, в квартал целителей?

– Не надо, мне уже лучше. Погоди-ка, – полуэльф снял куртку и набросил на кинжал, избегая прикасаться к металлу. – Можешь взять это? Только осторожно. Чувствуешь что-нибудь?

– Хм… нет, просто кинжал, ничего особенного. Ты зачем его завернул?

– Нужно показать это ректору, в нем какая-то странная магия.

Йорэн недоуменно пожал плечами, явно сомневаясь в словах Лоэна.

Сперва по темным улицам они шли в тишине. Навстречу никто не попадался, они были совсем одни в прохладном сумраке ночи, под бескрайним небом, и юный маг поймал себя на мысли, что впервые в жизни ему так хорошо и спокойно. Потом Йорэн завел разговор, спросив, откуда Лоэн родом, чем занимался до того, как попал в Виарен, и с чего вообще решил стать магом. Обычно молчаливый, полуэльф вдруг почувствовал доверие к этому парню. Тот явно помогал ему не только по долгу службы, ему действительно было не все равно. Поэтому сначала осторожно, пользуясь лишь короткими и простыми фразами, юноша стал рассказывать о себе, а чуть позже немного расслабился и стал говорить охотнее. Конечно, он не стал вываливать на нового знакомого все переживания и трудности своей жизни, но кое-чем все-таки поделился. У него никогда не было друга, с которым он мог бы вот так запросто поговорить.

Увлекшись разговором, Лоэн и не заметил, как они пришли к зданию Академии.

– Вот мы и на месте, – Йорэн улыбнулся, – твой ректор ведь здесь живет?

– Да. Спасибо еще раз, что спас мне жизнь… – Лоэн запнулся, смутившись.

– Не за что. Пойду позову ребят – тело забрать, да и командиру участка доложить надо. Береги себя!

Дружески хлопнув юношу по плечу, он махнул рукой и скрылся в темноте. Лоэн долго смотрел ему вслед.

Рунару полуэльф подробно рассказал о происшедшем, но тот, казалось, его не слышал, тщательно изучая кинжал. Он был задумчив и хмур.

– Всемилостивая Кириат, – пробормотал он. И, повернувшись к ученику, перебил его на полуслове:

– Ты касался этой штуки?

– Нет. От него веет холодом и… Что это вообще? Мой кулон словно откликается на него. Они как-то связаны?

– Это обычный зачарованный кинжал. Просто вместо накопления силы стихии кто-то использовал его, чтобы впустить в наш мир Пустоту. Точнее, лишь ее крошечную часть. Твой кулон – из металла, а все стихии сотворены таким образом, что будут защищать наш мир от проникновения Пустоты любой ценой. Ты тоже наполовину Дитя Стихии, потому так остро ощущаешь это. Вот уж не думал, что слуги этой дряни доберутся до Виарена. Не спрашивай! – прервал он открывшего было рот Лоэна. – Тебе ни к чему влезать в это. По крайней мере, пока. Я сам выясню, кто стоял за этим незнакомцем, и сам с ним разберусь. А ты не броди больше один по ночам. Если вызовут в округ по этому делу – ни слова о Пустоте. Будь осторожен.

Лоэн и сам решил воздержаться пока от ночных прогулок. Его мысли то и дело возвращались к ночной встрече, и он гадал, увидятся ли они еще когда-нибудь с Йорэном. Неподдельное дружелюбие и искреннее участие молодого воина согрело юного мага.

Новая встреча вскоре случилась у начальника округа, куда вызвали Лоэна и Йорэна. Полуэльф подробно описал нападавшего, ни словом, само собой, не упомянув Пустоту в кинжале, а свой обморок объяснил нервным потрясением: пусть лучше считают его изнеженным недоучкой-магом, чем полукровкой с опасной тайной. Поговорить с молодым стражником, правда, не удалось, – тот спешил на дежурство, лишь послал быструю виноватую улыбку Лоэну.

Повторно Лоэна вызвали через несколько дней и объявили, что напавший на него имеет отношение к Ультуне, но, поскольку он мертв, наказывать некого, с Ультуной они ничего поделать не могут, а самому потерпевшему советуют быть внимательнее и не гулять ночью одному в таких опасных местах. Про Ультуну Лоэн до этого слышал краем уха, именно ультунцев обычно обвиняли в нарушении закона. Однако в участке подробнее объяснять ему не посчитали нужным, да он, в общем-то, ничего другого и не ждал, больше надеясь на учителя в этом вопросе, и лишь поинтересовался, где можно найти своего спасителя – хочу, мол, лично выразить ему благодарность. Сведения ему охотно предоставили, и на другой день Лоэн отправился к Зеленым воротам, где как раз должна была закончиться смена Йорэна Маэл-Нири.

Полуэльф не слишком любил бывать на людях – за пределами Академии его частенько провожали любопытно-настороженными взглядами, – а с городской стражей и вовсе не сталкивался, но неприязнь пересилило острое желание снова поговорить с молодым воином. Ему повезло: едва он подошел к воротам, как Йорэн сам вышел из караулки, заметил гостя и просиял:

– Здравствуй, Лоэн! Рад тебя видеть! Ну, что сказали в округе? Выяснили, кто на тебя напал?

Вот так легко, приветливо, словно они знакомы уже давно, а расстались только вчера. И вся неловкость сразу испарилась.

– Я тоже тебе рад, – вернул улыбку Лоэн. – Сказали, тот тип из Ультуны, но мне помочь ничем не могут. Просили не подставляться снова.

Йорэн закатил глаза.

– Конечно, что же они еще могут сказать! Ладно, нападения и грабежи, так на Ультуну валят даже тогда, когда кто-то в трактире проиграется подчистую, или кому в драке по голове прилетит.

– А что за Ультуна такая? – полюбопытствовал полуэльф. – Я про нее толком и не знаю ничего, а за последнее время уже не один раз услышал.

– Тебе правда интересно? Тогда погоди, я смену сдам как раз, пойдем прогуляемся, и расскажу! – Йорэн скрылся в караулке, вскоре появился уже в обычной одежде, что-то сказал одному из стражников и махнул рукой Лоэну:

– Идем в парк!

От Зеленых ворот (которые также называли Южными или Королевскими) грунтовая дорога вела на юг. Река Ротера, делившая город на две части, здесь загибалась петлей, и в излучине в давние времена был разбит большой парк, сразу за которым начинались загородные владения короля и имения знати. Нынешний король почти не покидал замка, за пределами города и вовсе не бывал, так что некогда ухоженный парк постепенно дичал, изящные каменные и деревянные беседки зарастали плющом, а цветы росли не на клумбах, а где придется. С интересом глядя по сторонам, Лоэн решил, что здесь не могло бы стать красивее, если бы вдруг все решили привести в порядок.

– Никто толком ничего не знает об Ультуне, – рассказывал по дороге Йорэн. – Одни говорят, это просто шайка бандитов, прячущихся где-то в городе; другие – что это сектанты-стихийники, мечтающие вернуть прежних богов и захватить власть в стране; а кто-то договорился до того, что под Виареном есть точно такой же город, растущий не вверх, а вглубь. Мол, когда-нибудь верхний город провалится под землю, и наступит хаос.

– А что думаешь ты?

– Думаю, что в Виарене есть какая-то единая сеть осведомителей и налетчиков, и все преступления в городе так или иначе с ней связаны. Коменданту города только кажется, что он держит все в своих руках. Трудность в том, что точных сведений добыть никак не удается, а те, кого мы все же ловим на горячем, ничего толком не знают. Если кого и сдают – такую же мелочь. Единственное, что удалось узнать, – что за всей этой сетью стоит некий Альмаро, но кто он такой и где его найти – для нас пока загадка.

Удобно устроившись под раскидистым деревом на зеленом пригорке у реки, двое какое-то время молчали, наслаждаясь прохладным ветерком. Йорэн сидел, обхватив колени руками и глядя на сверкающую под полуденным солнцем реку; лучи, пробивавшиеся сквозь листву, золотили его темные волосы. Лицо его было тихим и умиротворенным.

Лоэн мог бы вечно сидеть здесь, слушать стрекот кузнечиков и шелест травы, смотреть на воду. Недавнее нападение казалось незначительным событием из далекого прошлого. С наслаждением вдохнув свежий воздух, юноша, наконец, решил узнать побольше о новом знакомом. В предыдущую их встречу спрашивал в основном Йорэн, Лоэн лишь отвечал.

– Скажи, ты родился в Виарене?

– Нет, я родом из Фредена – есть такой город на границе Арденны и Сехавии. Собственно, это и не город вовсе – скорее, крепость с парой-тройкой улиц. Мой отец, командир пограничного гарнизона, женился на уроженке Сехавии, – в Арденне смешанные браки не редкость, а вот в Сехавии мою мать с тех пор не жалуют.

– Вот откуда у тебя такая шевелюра!

– Да уж, с этим мне повезло, – усмехнулся Йорэн. – Хотя я больше похож на отца, даже странно. Мой отец, и дед, и прадед были воинами, так что судьба моя была решена за меня. Не то чтобы мне это не нравится, я даже вполне успешно справляюсь, но, знаешь, я мечтаю, что когда-нибудь брошу все это и отправлюсь путешествовать по миру. За границами Арденны столько всего интересного. Может, я даже эльфов встречу… сейчас даже разговоры об этом не любят, а ведь когда-то считалось, что увидеть эльфа – к большой удаче.

Лоэн рассмеялся, по-прежнему чувствуя доверие к молодому воину.

– Ну, за этим тебе не надо далеко ходить. Эльф сидит с тобой рядом, – впрочем, его улыбка тут же померкла, на лицо набежала тень.

Мгновение Йорэн смотрел на него в изумлении, потом фыркнул:

– Ух. А я чуть было не поверил! Еще твоя внешность… Надо же, эльф!

Он замолчал, глядя в серьезные глаза Лоэна.

– Да брось! Ты меня разыгрываешь, – он еще улыбался, но как-то неуверенно.

– Ну, я не совсем эльф, только наполовину. И я хотел бы, чтобы это было шуткой. Не знаю, чего ты ждал от встречи с моими сородичами, но моей матери знакомство с эльфом ничего хорошего не дало. Она любила его, но какое дело эльфу до деревенской девушки… Он ушел дальше и, наверное, забыл про нее, а мне все детство приходилось терпеть угрозы и насмешки сверстников только за то, что я был не похож на них.

Он замолчал, понимая, что и так рассказал слишком много человеку, которого едва знает. Бывают люди, по которым сразу видно, что они не способны вот так просто беззастенчиво врать, и, видимо, глядя на Лоэна, Йорэн почувствовал, что тот как раз из таких. Взгляд собеседника и тон, которым он произносил эти слова, не оставляли сомнения в его искренности.

– Сочувствую, – сказал воин уже без улыбки. – Дети порой бывают злыми, а людям свойственно с подозрением воспринимать что-то непривычное для них. Жаль, что тебе пришлось все это вынести. Но ты все же неправ, что твоей матери знакомство с эльфом ничего не принесло, кроме огорчения. В конце концов, у нее остался ты. Так что не думай о прошедшем, ты будущий маг и, наверняка, талантливый, раз добрался до такого курса, – Йорэн крепко хлопнул его по плечу. – Да и в целом, как я вижу, парень отличный.

– Жаль, другие так не считают, – попытался отшутиться Лоэн. И с внезапной горечью признался: – Друзей у меня не то чтобы много. По правде сказать, поговорить вот так откровенно, как с тобой, мне, в общем-то, и не с кем.

– Вот уж никогда бы не подумал. Ты вовсе не смотришься забитым тихоней.

– Не в этом дело. Просто не со всяким мне интересно.

Помолчали.

– А скажи вот что, – снова заговорил молодой воин. – Магия, конечно, штука полезная, не спорю, а без нее ты смог бы за себя постоять? А то мало ли вздумаешь вновь по ночам болтаться, а чары подведут.

Лоэн пожал плечами.

– Веришь, до недавнего времени не было нужды учиться.

– Наверстать никогда не поздно. Могу при случае показать пару приемов. Предлагаю завтра встретиться здесь же, только позже, с первой вечерней долей.

– Идет! – с готовностью согласился полуэльф.

Назавтра Йорэн пришел точно ко времени и принес два учебных деревянных меча. Размялся, с легкостью прокручивая меч в руке, и отсалютовал противнику. И Лоэн очень быстро убедился, что подобная легкость говорит об умелом обращении с оружием, чего ему самому явно недостает.

…– Держи защиту! Уклоняйся! Да не открывайся ты так глупо!.. Ну вот! Ты убит.

Деревянный меч в который раз больно ткнул в ребра. Что поделать, искусству боя в Академии Магии не учат. Однако Лоэн не сдавался, упрямство молодости брало верх, и он снова встал в стойку.

– Ну, раз тебе еще не надоело…

Йорэн снова стремительно бросился вперед. Полуэльф, призвав на помощь всю свою ловкость, нырнул под удар, нацелившись мечом в незащищенный бок, но деревяшка встретила лишь пустоту. Неведомым образом противник оказался позади. Лоэн начал разворачиваться, двигаясь так быстро, как только мог, но все же понимал – не успеет. Сейчас последует очередной обидный тычок.

Он сделал это в развороте, без лишних движений, не задумываясь, не прикасаясь к магическим нитям. Йорэна ослепила вспышка, настолько яркая, что тот отшатнулся, как от толчка, забыв о защите. Впервые за день меч Лоэна достиг цели.

– Альмаро тебя побери! Ты хочешь фехтовать научиться или будешь фокусы показывать? – обиделся молодой воин.

– Ты же сам говорил, в бою все средства хороши, и умелый боец должен быть готов ко всему.

Они присели на траву, отдыхая.

– А что еще ты умеешь?

Полуэльф вскочил, сбежал к реке и, зачерпнув полные пригоршни, вернулся к Йорэну.

– Смотри! – Лоэн плеснул водой вверх, и молодой воин дернулся, ожидая холодного душа. Но вместо того чтобы упасть, капли взметнулись ввысь и разноцветными огоньками закружились в сверкающем вихре. Наконец, вспыхнув особенно ярко, они без следа растворились в небе.

Было видно, что на самом деле Йорэн восхищен зрелищем, но он изо всех сил пытался показать, что его подобным не удивить.

– Значит, такому вас магистры учат? Глаза слепить и блестящих мух ловить? – он лукаво прищурился.

– А тебя, значит, деревяшкой махать научили? Небось еще и на палке скачешь, как на лошади? – не остался в долгу Лоэн.

Шутки были так себе, но оба расхохотались, настолько легким было настроение. Лоэн смеялся, как будто впервые узнал, что такое смех.

– Слушай, пошли в трактир! – отсмеявшись, предложил Йорэн. – Знаю одно место, публика приличная, драк почти не бывает, и кормят вкусно! И с девчонкой хорошенькой познакомиться проще простого!

– Сказать по правде, в этом я не мастак, – Лоэн слегка смутился, но прямо посмотрел на собеседника. – Вкусно поесть я не прочь, но знакомиться в трактирах – не мое. Если отошьют – еще ладно, а если что получится, а утром пообщаешься и разочаруешься? Как тогда расстаться, чтоб не обидеть?

Йорэн расхохотался:

– Когда-то я сам так думал. Поверь, волнуешься только первый раз-другой, потом уже само собой все происходит. Ну, разочаруешься и ладно, никто тебя силой держать не будет. Мне только одна при расставании скандал устроила, да и то, покричала и ушла. От большинства же можно уйти спокойно. Ты вообще себя в зеркало видел? Многие девушки с радостью с таким пойдут просто для собственного удовольствия, без особых планов на будущее. В общем, идем в трактир, а там видно будет.

Последний год в Академии сложился на редкость удачно для Лоэна: рядом с ним были мудрый наставник и верный друг – чего еще желать? Лоэн обрел уверенность в себе, косые взгляды и перешептывания, на которые он и раньше не обращал большого внимания (хотя временами и было неприятно), вовсе перестали его задевать. Юноша усиленно готовился к экзаменам, в перерывах пропадая в разных уголках города и окрестностей в компании нового друга. Правда, у Йорэна времени стало меньше: его с некоторыми другими стражниками за достойную службу повысили до охраны королевского замка, и молодой воин теперь частенько развлекал полуэльфа рассказами о жизни вельмож. Рунар был очень рад тому, что у воспитанника наконец появился друг-ровесник, и очень тепло принимал Йорэна.

Выпускные экзамены Лоэн сдал с блеском, что давало ему возможность получить работу в столице или в любом городе Арденны и соседних государств по своему выбору, в отличие от прочих выпускников. Сияющий Рунар сам приколол ему на грудь уже не бронзовую, а серебряную эмблему Академии. В честь выпуска был устроен большой праздник. На стенах главного зала горели разноцветные лампы, пахло деревом и цветами (маги всем праздничным украшениям предпочитают цветы, а всем материалам – дерево, если речь, разумеется, не идет об оружии или зачарованных предметах для различных нужд).

Было много гостей: родственники, друзья, женихи и невесты (кое-кто из однокурсников Лоэна уже собирался начать семейную жизнь). Само собой, всем распоряжался Рунар, так что полуэльф остался в одиночестве. Отдав должное угощению и перекинувшись парой слов с приятелями, он пристроился в уголке, наблюдая за весельем, а потом пришел Йорэн, ради такого случая поменявшийся с одним из приятелей в карауле. Друзья так увлеклись разговором, что не заметили, как к ним подошел Рунар в сопровождении высокого господина средних лет.

– Йорэн, добрый вечер. Лоэн, мальчик мой, позволь тебе представить достойного и многоуважаемого Измиера, Верховного мага, главу королевского Светлого Совета.

Вежливо поклонившись, Лоэн встретился взглядом с Измиером и невольно вздрогнул. Верховный маг приветливо улыбался, но его серые глаза оставались жесткими и холодными: чувствовалось, этот человек привык добиваться своего. Лично главу Светлого Совета юноше еще встречать не доводилось; он слышал только, что этот человек не менее влиятелен, чем любой из министров или наместников провинций, входивших в Большой Совет, и сам король прислушивается к его мнению. Именно Измиер наладил четкую систему распределения выпускников Академии Магии по провинциям и должностям: при нем каждый молодой маг получал работу и жалование, а самые талантливые и целеустремленные могли рассчитывать на повышение.

– Это тот самый юноша, о котором я рассказывал, достойный Измиер, – говорил между тем Рунар. – У него исключительные способности, он далеко пойдет. Я поручусь за него, как за себя.

– Наслышан, наслышан, – Верховный маг снова улыбнулся, оценивающе разглядывая Лоэна. – Откуда ты родом, юноша? Случайно, не с запада? У тебя такая необычная внешность…

Лоэна осыпало морозом. «Он что-то знает, –  в смятении подумал юный маг. – Знает… или только подозревает?» Руки его дрожали, он не знал, что отвечать. Неожиданно вмешался Йорэн:

– Да простит меня достойный Измиер, Лоэн – мой друг детства. Мы оба родом из Фредена, наши семьи жили рядом.

– Из Фредена, значит? Ясно, ясно… – Измиер остро взглянул на Йорэна – тот безмятежно улыбнулся, не опуская глаз. – Что ж, мы еще побеседуем, уважаемый Рунар… с тобой и твоим воспитанником. А сейчас меня ждут дела. До встречи!

Когда Верховный маг ушел, Лоэн облегченно вздохнул. По его спине до сих пор пробегали мурашки.

– Учитель, мне не понравилось, как он на меня смотрел. На всех нас. Что он за человек? Он всегда такой?

– Честно сказать, Лоэн… прости, Йорэн, нам надо поговорить наедине.

Они зашли в один из кабинетов, Рунар опустился в кресло за столом, кивнув юноше на стул напротив.

– Мой мальчик, Измиер очень влиятельный человек, но с большим предубеждением относится к Детям Стихий. То, что в Арденне люди почти ничего не знают о других народах, и, соответственно, относятся к ним с опаской, – в основном его заслуга. Уверен, он в своей жизни встречал амдаров, так что сразу понял, кто ты, по твоей внешности, и насторожился. Несомненно, первое время он лишь присматривался к тебе, следил через своих шпионов. Но теперь, когда ты достиг заметных успехов, он может перейти и к более решительным действиям.

– Он же глава Светлого Совета. Как такой человек мог стать им?

– Не будь таким наивным, Лоэн. Подлецы и люди без принципов чаще добираются до верхов власти, чем действительно достойные люди. Свет не всегда означает Добро, так же как Тьма не обязательно является Злом. Впрочем, это ты сможешь понять только на собственном опыте.

– Он опасен?

– О, да! Он может раздавить тебя своим самомнением. Конечно, он не один, важные люди города готовы поддержать его решения, но, думаю, в случае чего я и их смогу переубедить. Настоящее опасение у меня вызывают те, кто стоит за ним. Измиер пришел из ниоткуда, его имя ни о чем не говорило жителям города, но он добился своего нынешнего положения довольно быстро. Ни за что не поверю, что он мог сделать это сам. Но я не знаю, кто ему помогает, хоть и пытался выяснить это довольно долго.

– Но если все это так, зачем же ты нас познакомил, учитель?

– Не люблю повторять избитые фразы, но ты же знаешь, что врагов стоит держать к себе ближе, чем друзей. Теперь он знает, что я в курсе его интересов и тоже слежу за ним. К тому же он видит, что я тебя защищаю, а я тоже далеко не последний человек в этом городе. Но все же будь предельно осторожен, Лоэн. В следующем году тебя ждет практика, а любую работу, в которой применяется магия, контролирует Светлый Совет. Мне же будет труднее следить за тобой за пределами стен Академии. Никто не знает, каким будет следующий шаг Измиера, так что не теряй бдительности и не расслабляйся. Это не твоя война, но от правильности твоих действий тоже многое зависит. Внимательно следи за тем, что говоришь – самому Измиеру или любому из его подчиненных.

– Я постараюсь вести себя благоразумно, учитель.

Юный маг в задумчивости покинул кабинет Рунара. Йорэн ждал его снаружи.

– Все в порядке? – поинтересовался он.

– Да, более или менее, – ответил Лоэн, мысленно находясь где-то далеко. – Слушай, – вдруг добавил он, на миг возвращаясь в реальность, – а здорово ты обошелся с Измиером. Он же тут важная шишка, а ты соврал ему прямо в глаза, даже не моргнул.

– При дворе еще и не такому научишься. Ты мало с кем общаешься, друг, а потому слишком прямолинеен, открыт, как книга перед глазами. Я, конечно, ценю твою честность и доброту, но быть до такой степени простодушным – тоже нельзя. Я теперь служу при дворе, так что мне волей-неволей приходится практиковаться в плетении интриг, хотя бы немного. Тебе тоже было бы полезно этому научиться.

– Да брось. Я все-таки маг, не забывай. Я смогу о себе позаботиться.

– Боюсь, магия не спасет от сплетен и хитростей. Впрочем, ты же знаешь, если что, я всегда помогу, – и он улыбнулся, легко и светло, как всегда. Улыбкой уверенного в себе человека и надежного друга. И Лоэну сразу стало спокойней.

Если попросишь – я буду твоим щитом,

Буду защитой в этом мире и в том,

И если судьба семихвостым взмахнет хлыстом,

Я приму и хлыст.

Если попросишь – достану тебе луну,

Если захочешь – может, и не одну.

Друг мой, клянусь, не устану и не усну,

Только ты – держись.

Ты безрассуден, знаю. Куда бежать,

Если мой долг – служить, а не защищать?

Казалось бы, проще чары в ладонях прясть,

Чем рубить мечом.

Я обернусь, увидишь, в короткий срок,

Только вот лес широк, а мой путь далек…

Колет прощанье под волосы да в висок:

«Приходи еще».

Глава 3.

All of your life, they try to take your cover, 

Turn you into another, and make you change your name. 

When you fall, it's up to you to recover, 

You can't depend on another, to help you with the pain.7

Black Sabbath «Shaking Off The Chains»

Маги имели доступ к любой стихии, но это не давало им всех способностей иных народов. Призвать стихию энергии с той стороны – это одно, но воздействовать на чью-то жизненную энергию, что вполне удавалось амдарам, людям было не под силу. Поэтому магия не давала возможности лечить болезни. Но все же Лоэн не собирался отказываться от своей цели. Те, кто поступал в магистратуру, должен был выбрать один из предметов, не связанных с магическим искусством, в том числе и медицину. Это было лучшее, что могла предложить ему Академия в данном направлении, и он не стал упускать эту возможность.

Весь Талатерн Лоэн прилежно осваивал премудрости лечения различных болезней, учился готовить зелья и отвары (тут немалую помощь оказали занятия с Филлит), а в начале Майлингена в дом Рунара явился посланный от Измиера и предложил юному магу в качестве практики поработать под началом Аллака, одного из членов Светлого Совета. Аллак возглавлял Гильдию Целителей и ведал всеми госпиталями в городе. Он сразу же не понравился Лоэну: низенький, толстый, лысоватый, с вечно брезгливым выражением на краснощеком лице, но юноше показалось, что это всяко лучше, чем иметь дело с Измиером, от взгляда холодных светлых глаз которого полуэльфа неудержимо бросало в дрожь.

Практика должна была длиться не меньше двух сезонов, занятия в Академии для практикантов в этот период не проводились, так что Лоэну пришлось переехать от Рунара в маленький домик в лекарском квартале. Когда-то в Виарене не было единого госпиталя, больных целители принимали на дому, но позднее под лечебные нужды был выделен целый квартал вдоль берега реки. Теперь мало кто из целителей ходил на работу через весь город, многие с семьями жили здесь же.

В первый день Аллак провел Лоэна по госпиталю, показал, где что находится, и распорядился:

– Пока будешь заниматься благотворительными палатами. Там лежат те, кому нечем заплатить за лечение. Понятно, что и сам ты тут много не заработаешь, но, если чем-то не угодишь или не справишься со своими обязанностями, жаловаться им тоже будет некому. К тому же, ты здесь не навсегда – будешь послушным и усердным, легко сможешь добиться большего.

Положение дел в палатах повергло Лоэна в ужас. Больные лежали на деревянных лавках, укрытые каким-то тряпьем, в углах скопилась пыль, в помещениях было сыро и холодно.

Полуэльф работал весь день: выслушивал жалобы, подбирал нужные снадобья, какие-то даже смешивал сам, благо ему отвели небольшой личный кабинет со всем необходимым (к счастью, в травах в госпитале нужды не было). Днем он спросил Аллака, что делать с теми, кто лежит без сознания и не может жаловаться. Навыков, чтобы определить болезнь только с помощью осмотра, у юноши еще не хватало. Глава Целителей только отмахнулся:

– Занимайся другими. У этих уже все равно шансов почти никаких, – ответил он таким тоном, словно речь шла о чем-то незначительном.

В конце концов Лоэн набрался смелости и задал вопрос, который мучил его с самого начала:

– Господин Аллак, я понимаю, что этим людям нечем заплатить за нормальные кровати и хорошую еду, но разве тут не нужно хотя бы просто чистоту соблюдать? Ведь невозможно выздороветь в таких условиях.

На это Аллак ответил с брезгливым раздражением:

– Учить сопляки всегда горазды. Если ты такой умный, парень, почему бы тебе самому здесь и не убирать? Мне неоткуда взять деньги на слуг для этих отбросов.

Вместо того чтобы обидеться, Лоэн воспринял эти слова как руководство к действию. Он стал задерживаться в госпитале до ночи, чтобы мыть полы и стирать грязные простыни. Через несколько дней, протирая тело больного влажной тряпкой, юноша испытал незнакомое чувство. Что-то струилось по кончикам его пальцев, теплый поток, как будто дуновение воздуха… Так впервые Лоэн ощутил живительную силу человека, его энергию. Он медленно провел пальцами по телу больного, прислушиваясь к ощущениям, и вскоре заметил, что в некоторых областях тела эта энергия слабее и течет медленнее. Он понял, что может направить эту энергию, усилить ее в нужных местах, но побоялся, что человек не поймет, что он с ним пытается сделать, и помешает процессу.

Тогда он подошел к одному из лежащих без сознания. У того жизненной силы было заметно меньше, но сказать, что она едва теплилась, тоже было бы неверно.

Полуэльф провел руками по телу больного, вновь отыскав проблемные области. Затем он постарался усилить приток жизненной силы к ним. Какое-то время энергия и болезнь боролись, потом поток выравнивался, хотя при этом заметно слабел. Когда все очаги болезни были устранены, юноша уже с трудом мог нащупать жизненные потоки человека и с ужасом понял, что едва того не убил. Видимо, как и рассказывала Филлит, в этом случае болезнь зашла слишком далеко, это был крайний этап, на котором еще можно использовать его дар; и даже сейчас риск был слишком велик. Однако наутро больной очнулся, хоть и был очень слаб. Лоэн, всю ночь проведший у его постели, чуть не подпрыгнул от радости и немедленно принес ему завтрак, втайне ото всех положив двойную порцию. Также он прописал ему укрепляющую микстуру, и вскоре человек совсем поправился.

Теперь, когда Лоэн увидел, что способен исцелять больных лучше, чем любой из людей, ему безумно хотелось снова использовать эти способности. В то же время, он не забывал, что это может быть опасным для жизни. Кроме того, о случаях необычайного исцеления может пойти молва, а ему вовсе не стоит выделяться.

Наконец, желание помогать несчастным людям, которых он видел каждый день, пересилило. Вечером, когда большая часть бедняков заснула, он подошел к старому плотнику Эрону. Тот кашлял кровью уже не первый год, но сейчас его здоровье стремительно ухудшилось, поэтому он и оказался в госпитале. Однако он не терял присутствия духа, относясь к своей болезни с удивительным хладнокровием, и всегда был готов рассказать интересную историю в перерывах между изматывающим кашлем. Эрон относился к Лоэну очень сердечно, и юноша решился.

– Я могу тебе помочь, – сказал он тихо, присаживаясь на край лавки.

– Ты и так все время помогаешь, сынок, – хрипло ответил плотник. – Что ты еще можешь сделать? Даже магия здесь бессильна, уж это мне известно.

– И все же я могу кое-что сделать. Не бойся, просто лежи спокойно.

На этот раз юноша, пожалуй, мог даже не касаться его – лишь провести руками над телом, чтобы почувствовать все нарушения и исправить их. Но Лоэн водил по коже пальцами, будто только так мог обнаружить больной орган, и даже надавливал на соответствующее место, будто растирая его в лечебных целях. По крайней мере, больной должен был видеть, что лечение – результат определенного действия, а не просто взмаха руки или усилия мысли. Он намеренно не закончил лечение, чтобы растянуть его на несколько раз. Если улучшение будет наступать постепенно, оно не будет выглядеть столь необычно, чтобы кричать о нем на каждом углу, как о чуде.

Состояние Эрона было не столь тяжелым, как в предыдущем случае. Полуэльф чувствовал, что в этот раз практически не рискует его здоровьем. Жизненных сил плотника хватало с избытком, достаточно было лишь направить их в нужное русло.

На этот раз даже не понадобилось даже никаких снадобий. Точнее, Лоэн давал ему те же лекарства, которые прописывал прежде, но это был еще один ход для успокоения больного, чтобы тот особо не удивлялся своему выздоровлению. Даже укрепляющий силы настой не требовался, хватало хорошего и регулярного питания.

Когда Эрон, с жаром благодаря своего спасителя, вышел из дверей госпиталя полностью здоровым, Лоэн решил, что применит свои способности к следующему больному не раньше следующей деканы.

Но через пару дней в палату принесли женщину с сильными ожогами. Юноша не знал, что с ней случилось, она ничего не говорила, лишь тихонько стонала. Он смотрел на ее покрытое простыней тело, и она казалась такой маленькой и слабой, что напоминала ему мать, какой та была перед смертью. Аллак сказал бы оставить ее как безнадежную, но Глава Целителей редко интересовался новоприбывшими. Лоэн и сам видел, что женщине не поможет уже никакая мазь, и не смог остаться в стороне. Он мазал ее целебными снадобьями, как и в прошлый раз, используя лекарства лишь для вида. Он чувствовал, как кожа под его ладонями начинает принимать прежний вид, проходит воспаление, спадает жар. Ему было трудно затягивать лечение, видя, как она страдает, но по-прежнему приходилось действовать осторожно. К тому же, в конечном итоге, он оставил ей заметные шрамы, зная, что может убрать их без остатка. Его раздражали эти ограничения, но он знал, что и так сильно рискует.

Вскоре люди в госпитале стали обращаться прямо к нему. А еще через какое-то время начали приходить к нему домой. Он помогал им всем и не просил денег, зная, что им нечем заплатить. Впрочем, благодарные жители приносили ему хлеб или рыбу, овощи и фрукты, и юный маг, не желая обидеть их, принимал эти дары. Таким образом, он почти не тратился на еду и смог откладывать почти всю стипендию, которую получал как практикант Академии, и те небольшие деньги, что ему все же платили в госпитале.

…В тот вечер Йорэн зашел к Лоэну, и они сидели за столом в его крохотной комнатке. Снаружи бушевала вьюга, хотя сильные морозы уже отступили. В доме было тепло и уютно, особенно с кружкой горячего чая в руках, но настроения друзьям это не особо улучшало. Йорэн то и дело поводил плечами, заметно морщась: ныла рана, полученная во время ночного обхода замка. Во внутреннем дворе охрана наткнулась на нескольких ультунцев; скрутить их удалось, но досталось и стражникам. Лоэн, конечно, сделал, что мог, – от друга своих способностей он не скрывал, – но для окончательного заживления все же требовалось некоторое время.

– Значит, ты уезжаешь? – юный маг грустно смотрел на друга.

– Да. Завтра. Принц Риолен отправляется в Бьёрлунд, и я должен сопровождать его.

Лоэну было не по себе. Йорэн по-прежнему оставался его единственным настоящим другом в этом городе. Без него будет одиноко, он так привык к его поддержке. Да, конечно, он вернется уже в середине Фрайкорина, но в голову лезли дурные мысли. За это время всякое могло произойти.

Йорэн открыл было рот, вероятно, собирался сказать, что все с ним будет хорошо, но в этот момент в дверь постучали. Полуэльф снял засов и открыл. На пороге стояла девочка лет десяти.

– Господин Лоэн, помоги, прошу тебя! – Ее глаза были полны слез. – Мой отец… он умирает!

– Где он? Здесь? Давайте скорее!

Двое парней внесли мужчину средних лет и уложили его на кровать. Бледный как смерть, тот дышал с трудом.

– Сердце, – определил юный маг, приложив руку к груди несчастного. – Вы вовремя пришли, еще бы чуть-чуть…

Он собрал энергию больного, направив ее к пульсирующему к груди комку боли. Сейчас жизненная сила человека сама все исправит, надо только сосредоточить ее в нужном месте…

…Внезапный удар отшвырнул его к стене. Стукнувшись спиной, Лоэн медленно сполз на пол, отчаянно хватая ртом воздух. Шум борьбы, отчаянный крик, визгливая ругань… Когда исчезли пляшущие перед глазами цветные искры, Лоэн увидел, что над ним, уперев руки в бока, стоит Аллак.

– Ах ты, щенок неблагодарный! Подлый червяк! – Жирное лицо Главы Гильдии Целителей побагровело от ярости, щеки тряслись. – Вот что ты устроил за моей спиной! Приют для сирых и убогих! В спасителя обреченных решил поиграть! Думаешь, твоя дурная кровь дает тебе право считать себя лучше других или творить, что вздумается! Кто позволил тебе заниматься этим вне стен госпиталя? Такое не сходит с рук! – Выдохшись, Аллак умолк.

Полуэльф с трудом приподнялся на локте. Двое подручных Аллака крепко держали Йорэна – воин бешено вырывался, но его скрутили основательно. Третий стоял, наставив копье на парней, принесших отца девочки. Сама она, всхлипывая, съежилась у кровати.

– Теперь будешь под постоянным моим присмотром! Чтоб чихнуть не смел, не спросив меня! Если я хоть заподозрю, что ты снова творишь подобное, обо всем узнает сам Измиер! – он приблизил свое лицо к лицу Лоэна и прошипел:

– А еще все в городе узнают, что ты полукровка, эльфийское отродье, нелюдь. Как думаешь, насколько им это понравится?

Лоэна будто парализовало. Не в силах вымолвить слова, он тупо смотрел в багровое потное лицо Аллака. Тот, видимо, понял, что сейчас от юноши толку все равно не будет, и обернулся к своим:

– Ладно, пошли отсюда! А завтра мы с тобой еще потолкуем, сопляк!

Хлопнула дверь. Йорэн сразу бросился к Лоэну и помог тому встать. Шатаясь, юный маг подошел к кровати. Но было уже поздно… Отец девочки умер.

Дрожь прошла по лицу Лоэна. Полуэльф метнулся к выходу, с размаха распахивая дверь. Только эта мгновенная задержка и позволила Йорэну догнать его на улице, где он и схватил друга за руки.

Из  глотки мага, или, может, из самых недр души, из потаенных уголков, куда вряд ли заглядывал даже он сам, неслись нечленораздельные вопли и такая заковыристая ругань, что, должно быть, даже бесстрашному Йорэну стало не по себе.

– Хватит! – крикнул он, стараясь перекрыть поток проклятий. – Хватит, Лоэн, успокойся. Он – сволочь, но он того не стоит!

Юный маг, конечно, не угомонился, но, по крайней мере, его речь стала более осмысленной, и он перестал вырываться. Йорэн проводил его обратно в дом.

– Как… как он мог?! Из-за него… Убийца! Жирный бессердечный убийца! Только и знает, что наживаться на чужом горе! – Полуэльфа трясло, он все еще не вполне владел собой. – Я не буду ползать перед ним на коленях! Ни перед ним, ни перед этой змеей Измиером! Нет! Пусть лучше убьют! – Он закрыл глаза и бессильно поник.

– Успокойся, Лоэн! – повторил воин. – Мы что-нибудь придумаем. – Он погладил по голове плачущую девочку, снял с пояса кошелек и протянул парням:

– Вот, возьмите, и похороните его достойно. Немного, но это все, что есть. А что останется, отдайте семье этой девочки. Мне очень жаль, что так получилось.

Старший взял деньги и поклонился:

– Спасибо, господин. Мы все сделаем. Не беспокойся, мы не выдадим господина Лоэна. Да пребудет с вами благословение Кириат, Хозяйки Судеб!

Дальнейшее Лоэн помнил смутно. Йорэн вел его куда-то сквозь метель; полуэльф не сопротивлялся, ему самому не хотелось дольше оставаться в этом доме. Они пришли к Рунару и поднялись в прежнюю комнату Лоэна. Йорэн сказал, что лучше ему лечь спать и постараться обо всем забыть. Юноша хотел возразить, что он никогда этого Аллаку не забудет, но у него уже не оставалось сил, и он последовал совету друга, рухнув в сон почти моментально.

На следующий день он с трудом открыл глаза. Нахлынувшие воспоминания упали тяжелым грузом, убивая все чувства, кроме уныния. Юноша медленно сел, голова кружилась, но ложиться обратно не хотелось. Дверь тихонько скрипнула – вошел Тириэл, старый слуга.

– Ты уже проснулся, молодой господин?

– Здравствуй, Тириэл. Йорэн уже уехал?

– Да, господин Йорэн ушел на рассвете, очень сожалел, что не сможет проститься с тобой, и оставил вот это, – Тириэл  протянул сложенный вчетверо лист бумаги. Лоэн развернул его и прочел:

«Я должен идти, брат, но я вернусь, как и обещал. Мыслями я с тобой. Пусть все боги, сколько их ни есть, оберегают тебя!»

Последний привет друга согрел сердце, но и это чувство несло в себе нотку горечи, ведь он даже не успел попрощаться с ним лично.

– Хозяин просил никуда не уходить и ждать его, – добавил Тириэл.

Рунар вернулся только под вечер. Войдя в комнату Лоэна, он тяжело опустился в кресло и перевел дух.

– Уф-ф… Давненько не приходилось мне столько говорить! – он укоризненно взглянул на воспитанника. – Лоэн, Лоэн, почему ты мне раньше ничего не сказал? Вчерашней трагедии можно было бы избежать, если бы я знал обо всем с самого начала! Я же предупреждал тебя, что не стоит высовываться. Вот закончишь учебу – станешь более свободным в своих действиях. Особенно, если уедешь подальше от столицы. Там нравы у людей более простые, а у Светлого Совета меньше власти.

– Но ведь люди страдают уже сейчас! Каждая смерть будет на моей совести, если я буду действовать по правилам, зная, что, нарушив их, мог бы помочь.

Рунар только покачал головой.

Не выдержав повисшего молчания, Лоэн виновато понурился.

– Прости, учитель. Я не думал…

– Оно и видно! – Рунар сурово сдвинул брови, но продолжил уже мягче:

– Я понимаю, молодости свойственно бросаться в бой с каждой несправедливостью. Ты не мог оставаться в стороне, но ты сунул палку в муравейник, и теперь даже многомудрая Кириат не возьмется предсказывать дальнейшие события. Аллак будет молчать: у меня нашлось, чем припугнуть эту жирную свинью, не говоря уж о его помощничках, так что Измиер ничего не узнает… пока. Хорошо, Йорэн был с тобой: он вовремя обратился ко мне, и я сумел вмешаться.