Читать книгу Машина - Данил Алексеевич Доценко - Страница 1

Спокойным вечером я и моя компания, направлялись в мой новый дом, расположившийся на отшибе, на краю одной непримечательной деревни. Дом этот, с первого взгляда заворожил меня своей отчуждённой атмосферой присущей всем местам, отдалённым от густонаселённых пунктов. Он одиноко стоял на вершине холма, окружённый необъятными полями, за которыми проглядывались линии уходящих лесов.

Причина собрания была проста. Как я сказал, вначале мы собирались запереться там для долгого празднования. Некоторое время мы потратили на поиск дороги ведущей на холм. Всё дело в том, что сюрприз, который я устроил для друзей, они должны были увидеть ночью. Впрочем, они не оценили всей задумки, и сослались на то, что я слишком помешан на уединение, которое напрочь испортило мои вкусы. При всём их желании увидеть дом днём, или во время заката, я хитростью хотел заставить их узреть его ночью. Потому – то я более трёх часов запутывал нашего водителя, указывая неверные пути, ведущие подальше от дома. Он кружил по всей деревне, пока усмешки друзей и бессмысленные катания не довели его нервы до предела.

К тому времени уже темнело, и я решил более не мучать беднягу. К тому же я точно знал, что, указав ему верную дорогу, мы потратим ещё какое-то время, за которое солнце успеет спрятаться за горизонт.

Мой план провалился. Как только мы выехали на дорогу, поднимающуюся на холм, наш друг ударил по газу. Мотор зашумел, и мы лихо подпрыгнули на нескольких буграх. Мы пронеслись мимо горящих в свете заката полей, и доехали до конца, где на ещё одном подъёме нас встретил одинокий коттедж.

Ворота нам открыл бывший владелец, горбатый старик с зажмуренными глазами. Я видел его всего три раза. И каждый из них, он встречал меня мошеннической улыбкой. Тогда я в первый и в последний раз заметил, что теперь он куда-то торопился. А потому отдал ключи без всякого торжества. Не попрощавшись, он сел в свой старый фольцваген, напоследок окинув дом злобным глазом.

Никто из друзей толком и не обратил внимания на этого человека. Спустя час все забыли его. И только мой близкий друг, по имени Малик неловко спросил, дескать кем был тот старик? Я же не знал, как ответить, и потому не стал рассказывать ничего, так как сам не знал и не интересовался его историей. Типичный, в каком-то роде, пожилой холостяк. Он показывал мне дом без лишних слов. Только провёл по комнатам и угостил чашкой чая. Напоследок, во время того, как он провожал меня до ворот, он задавал один и тот же вопрос:

– Я так понимаю, вы собираетесь здесь обосноваться надолго. Но скажите, будете ли вы делать ремонт? Знаете, этому дому уже больше двух веков, а ремонт делался всего два раза. Последним делал мой отец ещё тридцать шесть лет назад.

Я ответил, что не собирался делать ремонт и, что на данный момент меня устраивает состояние, в котором находится дом. Но я спросил, нет ли риска, что его фундамент и стены выдержат хотя бы десять лет. Он ответил:

– Нет, нет. Его стены крепки, а фундамент стоит больше двухста лет и не разу не треснул. Вы можете сделать косметический ремонт. Но по поводу капитального, даже не переживайте.

К наступлению сумерек был накрыт большой праздничный стол. Вино и еда украшали его от краёв до краём.В середине торжества, когда наступила темнота, кто-то решил зажечь свет, но короткое замыкание мгновенно выбило пробки. На предложение найти тумблер, я ответил, что дело то тёмное, да и к всеобщей атмосфере больше подходят свечи, который были припрятаны в кухонной тумбочке, как раз на такой случай.

Позже кто-то пожаловался на холод, который я совершенно не ощущал. Да и в целом жалобы стали поступать от каждого гостя. Одна девушка, попросила проводить её в уборную, так как темнота и незнакомое место слишком пугали её тонкую натуру. Я как хозяин соответственно проводил её, но по пути она не раз указала на царящий в доме мрак. Вдоль коридора, по которому мы шли, имелись не закрытые шторами окна в которое частенько светила молния молния. Надвигалась гроза. В тот момент, я впервые заметил необычную атмосферу, переполняющую все комнаты. На миг я ощутил гнетущее чувство. В то время, пока девушка занималась своими делами в уборной, я выглянул в окно и обомлел от надвигающегося чувства беспокойства. Тучи закрыли собой всё небо. Ни звёзды, ни луна не проглядывали сквозь чёрную пелену. А завывающий ветер походил на рёв неизвестного существа. Пустота, вот как можно назвать то, что предстало моему взору: мёртвые поля на границе которых извивались силуэты деревьев.

Я услышал еле доносившийся гул и по ошибке списал его на всё тот же ветер. Я решил найти тумблер и светом разбавить тревожные чувства, дождался девушку и сообщил, что отправлюсь включать свет. Она кивнула и скрестив руки пошла на кухню.

Минут пять я блуждал по дому, пока не вспомнил про старый сарай на заднем дворе. За это время я обнаружил отопительную систему и тут же пустил тепло по батареям. Но чтобы включить свет мне пришлось выйти на улицу, где я тут же получил мощный удар холодного ветра в лицо. Припустил сильный дождь, но я таки смог открыть сарай, где внутри, в полной темноте, я чудом смог отыскать счётчик электроэнергии. Там же, в сарае, мне под руку попалась керосиновая лампа, с почти пустым бачком. Мне повезло ещё больше, когда в одном из карманов, рядом с пачкой сигарет я нашёл спички, и тут же зажёг старую лампу.

Светила она тускло, но этого было достаточно, чтобы кратко осмотреть сарай и его внутренности. Первый взгляд не дал никакого результата. Груды старого хламья были накрыты менее старым хламом. Всякие тряпки и мешки, а также много гнилого металла, поеденного ржавчиной. Всё ценное, как я предполагал, забрал бывший хозяин. Я отнюдь не расстроился, и продолжил искать. Я солгу, если скажу, что искал что-то определённое. Действия мои были сугубо импульсными, а подогревал всё безумный азарт исследования.

Но меня что-то тревожило. Я радовался, и боялся того, что мог найти. И я нашёл! Металлический люк под листами железа, корыстно припрятался слившись в общую блестящую массу. На нём не было никаких ручек, только проёмы, отделяющие его от пола. Просунув в них пальцы, я ощутил холод под полом, а подняв люк, ощутил его всем телом.

Мои предположения оказались неверны. Ожидания сводились к погребу, но я увидел часть лестницы ведущей глубоко вниз. Расстояние между ступенями было колоссальным. Я спустился всего на три, но моя голова уже оказалась на уровне пола. Помимо этого, подвальный холод пронизывал мои кости, настолько, насколько позволял домашний халат, который, к слову, я по случайности порвал, зацепившись о какой-то железный штырь. Укутавшись сильней, я, вглядываясь под ноги, ступал вниз. Тьма расступалась перед светом на два шага. Но помимо того, что было впереди, я поглядывал в пространство между ступенями, пытаясь разглядеть появление пола. Я не помню, сколько времени занял спуск. Но по ощущениям прошло несколько часов. Я понял, что нахожусь глубоко под землёй не на метры, а на этажи. И прошёл два или может быть три этажа.

Мой спуск был прерван вновь появившимся шумом. Ни дождь, и не ветер больше не мешали, и как мне показалось шум от того стал более отчётливым. Но определить его источник я не мог. Сделав два последних шага, я понял, что причина его находиться здесь, так как бетонный пол под ногами издавал какую-то неприятную вибрацию. В конце длинного темного коридора мне повстречалась металлическая дверь, с тяжёлым клапаном. Он с лёгкостью повернулся и дверь отворилась, издав соответствующий скрежет.

Меня обдал мороз. В комнате, в которую я попал, кругом царила тьма. Слева я нащупал выключатель и белый свет ударил по моим непривыкшим глазам. Но они привыкли быстро. И ужас прошёлся по спине в виде крохотных мурашек.

В этой пустой бетонной коробке, похожей на морг, с одной единственной лампочкой, висящей на порванном проводе, в самом центре стояла он. Аппарат, который сложно поддаётся описанию. Я не техник и не механик. И я не знаю даже как объяснить первое впечатление увиденной мной конструкции. Это была металлическая коробка с гладким некогда покрытием, испорченным въевшейся ржавчиной. От неё в разные стороны исходили чёрные трубы и змеевидные провода, впивающиеся в стены. Они висели как лианы, и пошатывались от внезапно ворвавшегося откуда-то ветра.

Я подошёл к машине. Гул исходил от неё, точнее откуда-то снизу. Но коробка вибрировала, издавая скрежет. Парадоксально, но я не увидел никаких стыков, за исключением двух горизонтальных линий, одна снизу, другая сверху. При осмотре я не увидел никаких швов от сварочного аппарата. А все изгибы были плавными и даже в какой-то мере идеальными. Эта машина, была цельным куском металла, и намертво крепилась к бетонной плите.

Её скромный вид внушал в меня страх. Необъяснимая паника закрадывалась в моё подсознание, когда я глядел на это абсолютное творение. Но какую цель несла машина? Я не мог понять. И не хотел. Шум усилился, и вибрации стали невыносимы. Я не мог стоять на месте, каждая нога начинала наполняться ноющей болью. От тех же вибраций и шума, у меня разболелась голова.

Я заторопился наверх, и случайно подвернул ногу между ступенями. Однако никакая боль не могла заставить меня остановиться. На верху я толкнул люк, отчего тот упал, подняв облако пыли.

По пути на кухню, где сидели мои друзья, я сильней почувствовал боль в подвёрнутой ноге. И ввалившись в комнату, не глядя ни на кого уселся на ближайший стул, потирая больную лодыжку. Все как один, сначала уставились на меня широко раскрытыми глазами. Но затем девушка, которую я провожал до уборной, спросила;

– Что случилось?

Я ответил, что долго искал выключатель в сарае, и в темноте мне непосчатливилось подвернуть ногу.

Моя голова по-прежнему была наполнена невыносимой болью. Я чувствовал, как там, внутри черепной коробки, интенсивно проскакивают мелкие пульсации, выдавливающие мои глаза, и заставляющие меня всякий раз прищуриваться, дабы приглушить нестерпимые муки. Рассказывать о том, что я обнаружил, я не стал, но поведал о боли в голове, после чего окинул взглядом всех присутствующих. Я ожидал, что кто-то тоже пожалуется на головную боль. Но все лишь сочувственно кивали, а затем предложили мне отправиться спать. Я понял, что я один кто слышит это нескончаемый гул.

Всю ночь я провёл в спальне на втором этаже. Сон мой был неспокойный, прерывистый. Внезапные шорохи или дуновения ветра за окном под грозовой аккомпанемент будили меня лишая покоя. Алкоголь в совокупности с шумом, издаваемым машиной, не сделали утро приятным. Я с тяжёлой головой спустился на кухню и принялся убирать последствия вчерашнего разгула. Позже я походил по комнатам и застал своего друга Малика, расположившегося в главном зале. Я узнал у него, что вся компания разъехалась по домам на такси, и что никто кроме него не высказал желания ночевать в подавленной атмосфере, присущей дому. Впрочем, и он сам, как оказалось, остался на ночь только из-за нашей с ним дружбы.

Я спросил у него, не слышал ли он вчера, или ночью ничего странного? На что он ответил, будто пару раз становился героем ночных кошмаров, в которых ничего ровным счётом не происходило.

– Я не помню ничего, чтобы могло напугать меня, в тех снах. Мне казалось, что я не стою, и не лежу, а падаю в какую-то чёрную пустоту, в конце которой меня ждёт нечто ужасней смерти. Паника накрывала меня от самого факта бездействия. Вокруг меня остановилось время, и я остановился вместе с ним. – Сказал Малик, почёсывая лоб, и сморщив лицо так, будто старался вспомнить больше деталей своих сновидений.

Яне придал значения сказанному, и целиком поглощённый мигренью, покинул зал. Перед тем как выйти я пригласил Малика на завтрак, из остатков вчерашней пищи. За столом, Малик с удовольствием съел несколько кусков мяса и тарелку морского салата. Я же перебирал кусочки еды и без всякого аппетита не съел и половины того, что положил изначально.

За столом я то и дело поглядывал в окно. На белом небе из-за горизонта медленно стал подниматься огненный диск, обдавший нас тёплыми лучами. “Сколько же время? Неужели я так мало спал, что вижу рассвет?” Данная мысль вызвала необъяснимую тревогу. Я тут же оставил недоеденный завтрак и вернулся в постель, где провёл всё оставшееся до вечера время.

Изредка, в течении всего дня, меня посещал Малик с бытовыми вопросами. Однако он всё же интересовался моим самочувствием, и то и дело предлагал вызвать доктора, на что я отвечал отказом и представлял ему свои недуги как результат вчерашней попойки. Каждый раз, он заходил с наглядной апатией, что насколько мне был известен этот человек, никогда не было ему свойственным. В тот день, он в последний раз зашёл вечером, безмолвно прошёл с опущенными руками от двери до кровати и сел на край поникнув головой. Взгляд его был опустошённым и неживым. Просидев так около трёх минут, я спросил у него в чём дело. Мой вопрос пришёлся ему ударом молнии, ибо именно так он отреагировал, опомнился и взглянул на меня вопрошающим взглядом. Он был растерян и подавлен.

– Эти таблетки – он кивнул в сторону прикроватной тумбочки, верхушка которой, была усеяна маленькими пилюлями. – Они помогают тебе?

– Не сильно, но хватает, чтобы заснуть крепким сном.

Тогда я думал, что его тоже настигла та же беда, с которой столкнулся я. И ненароком, между делом, я опрокинул фразу – У меня уже сил нет с этой мигренью. Представляешь, уже в ушах гудит от этой напасти. Чёртова боль.

Глядя на его без эмоциональное лицо, я сказал – Ты тоже выглядишь неважно. Всё в порядке?

На что он ответил почти блаженным голосом:

– Нет. Всё нормально. Просто тоска. – после он добавил, – мне кажется твой дом так влияет на меня. Я раньше никогда такого не чувствовал, но знаешь это ощущение, оно интересно. Это сравнимо, со смиренным облегчением после тяжёлого отчаяния.

Затем он бесшумно покинул спальню, и я услышал глухие, удаляющиеся по коридору шаги. Я сказал, что Малик никогда не был таким, каким показал себя в тот вечер. И поэтому я пришёл к выводу, что странности его поведения явно связаны со злосчастной машиной под сараем. На следующее утро, стоило мне только покинуть комнату, я встретил Малика, разгуливающего по коридору. Тогда-то я, подойдя к нему, решил рассказать о странной находке, и терзающей меня мигрени.

Его реакция произвела на меня парадоксальный эффект. Я ожидал от него удивления, или недопонимая. Но поведав историю, я сам удивился полной хладнокровности моего, некогда эмоционального друга. В любых ситуациях я всегда получал от него какую-нибудь остроумную шутку, или ироничное высказывание. Как минимум, он мог бы прокомментировать, но предпочёл промолчать. После нашего с ним разговора, я решил воочию показать ему механический кошмар. Мы пошли в сарай вместе с Маликом, он помог мне поднять люк, после чего мы, окутанные холодом, спустились к машине. Я снова почувствовал пульсирующую боль под черепом в тот самый миг, как мы приближались к ней по коридору. В окружении тьмы, я издали глядел в дверной проём. Там в кольце света, стоял зловещий механизм неизвестного происхождения. Приблизившись, я обратил внимание на поведение Малика. Он по-прежнему оставался спокоен, и не промолвив ни слова с любопытством стал разглядывать гудящую коробку.

– Как думаешь? Что это такое? – спросил я выдыхая.

– Я не могу знать. Похоже на генератор, но только по форме. В целом же теряюсь в догадках. – он отвечал и всё это время трогал устройство.

– Думаешь это внеземное? – спросил я неуверенно. Тогда-то на его лице появилась крохотная улыбка. От которой, мне стало немного легче.

– Слишком громкий вывод. Это может быть что угодно. Хотя, я думаю, что это мусоросжигательный аппарат.

И действительно, устройство походило на мусоросжигатель. И предположив, что это верная догадка, я задался вопросом, касательно расположения. Уж больно странным я находил тот факт, что его спрятали. И я имею ввиду именно сокрытие, как таковое, ведь расположив его не глубоко в подвале, а в том же сарае, все вопросы отпали бы на первых стадиях. От долгого нахождения там, мне становилось хуже. Мои нервы ослабевали. Я тут же выскочил на улицу и глотая свежий воздух просидел на лавке возле сарая десяток минут. За мной вышел Малик, и не глядя в мою сторону ушёл в дом. Вскоре я почувствовал морось и поспешил за ним.

Следующим днём я отправился в город, с визитом к доктору. Мои жалобы он слушал внимательно, но обвинил во всём осеннюю хандру. Я негодовал, и к тому же не мог улежать на проклятой кушетке. Посему остальное время попросту вышагивал по всему кабинету. Видя мой невроз мне прописали лекарство и отдых в постели. Но я знал, что последнее не поможет. Поэтому настоял на более сильных препаратах. Я не стал рассказывать доктору о машине и издаваемом ею шуме. Не говорил я и о Малике, стоящем на пороге глубокой депрессии. И уж точно, я не стал говорить о моём отчаянии, возникшем во время приёма. Ведь даже в городе, за четырнадцать километров от дома, я слышал гудящий механизм.

На часах было десять, когда я вернулся домой. Поднялся сильный холодный ветер. Я поспешил внутрь, где не застал Малика. Выглянув окно, при свете поднявшейся луны я не разглядел машины, а потом и вовсе забыл о ней. Малик уехал и даже не сказал об этом. Последнее не столь расстроило меня, сколько вызвало гнев, который я никак не мог объяснить. За эти несколько дней я привык к его нахождению здесь и моё, без того болезненное состояние, ухудшилось от самой истины одиночества.