Читать книгу Изобрази меня злодеем - Дарья Кандалинцева - Страница 1

* * *

– Мир Преджис хоть когда-то кого-то любил?

– Сомневаюсь.

* * *

(Год назад)

Аделард Лишан тоже в этом сомневался. Он знал Мира с детства, их отцы часто работали вместе и нередко собирались за ужином семьями, но за все свои двадцать лет Ади не мог припомнить, чтобы Мир хоть раз улыбался – по-настоящему улыбался, глазами, а не только губами. А потом, ещё хуже: что-то произошло с Миром, он изменился, и от одной мысли о том, чтобы находиться рядом с ним, у Ади волосы становились дыбом.

Когда Ади и Мир были маленькими, они презирали друг друга просто из принципа бунтарской ребячьей натуры: если родители говорят тебе, что ты должен что-то делать, ты делаешь прямо противоположное. Если родители говорят тебе, что ты должен с кем-то дружить, ты начинаешь враждовать, ломая игрушки своего недруга и швыряясь грязью в спину.

Когда Ади и Миру было по двенадцать, они подрались. Пинались, размахивали кулаками и рвали друг другу рубашки во дворе семейного особняка Лишанов, перед одним из званых ужинов (теперь Ади даже не мог вспомнить, из-за чего началась эта ссора). Родители Аделарда и родители Мира были в такой ярости, что выгнали мальчишек, наказав им держаться подальше от столовой, потому что на них двоих невозможно было смотреть – на их разбитые губы, ссадины и царапины – тем более уж нельзя было показывать детей в таком виде гостям, самым богатым и глубокоуважаемым людям города Св. Дакталиона.

Однако Ади стал презирать Мира лишь ещё больше с того дня, но не потому что его выгнали с ужина (плевать ему на ужин), а потому что Мир победил тогда. Тихий мальчишка со лживой улыбкой избил высокого, широкоплечего Ади, как будто готовился к войне всю свою жизнь.

Какое унижение.

А потом, когда им исполнилось по пятнадцать, произошли эти странные изменения – Мир внезапно стал центром всеобщего внимания и восхищения. Раньше никто особо его не замечал: сын Олега Преджиса, самого респектабельного адвоката в городе, ну и что с того? Это же самый респектабельный адвокат в городе, который может помочь кому угодно и оправдать что угодно – смотрите на него, а не на его детей. Но теперь люди начали говорить, говорить, говорить… Какой Мир идеальный, как легко ему удаётся добиться всего, чего бы он ни пожелал.

Точно какого-то тёмного бога. Все восхваляли его.

Однако Аделард не восхвалял. Что-то неладное творилось с Ади, когда Мир оказывался поблизости, что-то неподдающееся контролю. Никто больше, казалось бы, этого не замечал, но Ади привык прислушиваться к своим чувствам, ко всему, что ощущалось неправильным – потому что вся его жизнь ощущалась неправильной. Он не мог объяснить, но чувствовал себя обманутым каждый раз, когда видел Мира. Одураченным. Как будто что-то едва заметно ворочалось в его сознании или в душе – или в сердце? Противоестественное.

Он даже однажды спросил об этом у своей сестры, Джасны. Она всегда была не по годам сообразительной и умела замечать детали, которые другие обычно упускали из вида. Однако Джасна лишь пожала плечами. «Возможно, Мир просто-напросто вежливый парень, — сказала она. – И вполне симпатичный. Никогда ни у кого ничего не просит и хорош во всем, что он делает. За что тут можно невзлюбить?»

И всё же Ади сомневался, что тут всё так просто. «Возможно?» Первое, что сказала Джасна – возможно. Она произнесла слово так, словно не была уверена, словно пыталась избежать дальнейший расспросов, который вызывали у неё неуют и неуверенность, но она не понимала почему, поэтому просто отнекивалась. Но Джасна всегда была уверена во всём, что говорит вслух.

А ещё город был полон историй. Пугающих, старинных сказок о четырёх магах, что основали Дакталион много веков назад, об их способностях порабощать простых людей, вселять в сердца людей страх и любовь, внушать им забвение о прошлом. И – даже убивать без единого прикосновения. Если верить этим легендам, маги исчезли, однако спрятали свою магию, чтобы в один прекрасный день те, кто достоит, её отыскал.

Мир Преджис не достоин. И нет никакой магии, лишь детишки и сумасшедшие могут воспринимать подобные россказни всерьёз.

Мир Преджис не достоин, потому что несколько лет спустя, новость о смерти его отца разлетелась по городу. «Какое несчастье, какой неожиданный, печальный конец, – сплетничали все, кому не лень. – Сердечный приступ». Олег Преджис был немолод, однако никогда не жаловался на своё здоровье, любил спорт, любил минимизировать риски, как настоящий юрист, и никогда не пропускал визиты к врачам. А потом в один прекрасный день – мёртв. А Мир Преджис, старший сын, унаследовал весь его процветающий бизнес, его огромную юридическую фирму. Однако вместо того чтобы выслушивать соболезнования, он исчез. Уехал. Оставил родительский дом и даже не появился на похоронах. И всё равно никто, похоже, не подозревал Мира, все стали восхвалять и любить его лишь сильнее.

У Ади кожа покрывалась мурашками, холодея от возможных вариантов истинных причин, которые рисовало его подсознание.

Но здесь не может быть магии.

«Мой сын однажды станет хорошим юристом, – бывало усмехался Преджис старший. – Может, почти таким же хорошим, как я». Как и всегда, Мир улыбался – губами, не глазами – и извинялся, покидая подобные беседы.

Теперь же Ади думал, что Мир был куда лучшим юристом, чем его отец, с самого начала. Куда лучшим преступником. Потому что вот, кем были отцы Аделарда и Мира, – преступниками. Иначе как может человек, у которого нет разногласий со своей совестью, скрывать все те жуткие вещи, которые творил мэр Св. Дакталиона на протяжении многих лет, как скрывал отец Мира?

И как может кто-то занимать пост мэра три поколения подряд, восклицая: «Какая приятная неожиданность!» – каждый раз после выборов? Отец Аделарда, дед Аделарда, прадед Аделарда. И Аделарду дали четко и ясно понять, что та же судьба уготована и ему. Никто не спрашивал, чего он хочет.

Ади с детства воспитывали и обучали, и находили ему самых талантливых и квалифицированных преподавателей, который должны были сделать из него нового правителя этого проклятого города. Твердили, что он должен быть образцовым горожанином, воспитанным мужчиной, великодушным человеком, за которым последуют люди, несмотря на все скелеты, скрытые в его семейном шкафу. Ни единого бранного слова, ни единого плохого поступка – не на публике, по крайней мере. «Что подумаю люди, Аделард! Немедленно сними эту вызывающую рубашку. Вернись домой до полуночи, Ади, никаких вечеринок, никакого алкоголя. Не стой так близко к этому мальчику, сынок, он из бедной семьи. Делай, как тебе велено, или что, хочешь, чтобы тебе выпороли, как Мира порол его отец?» Родители даже выбрали Аделарду невесту, единственную и драгоценную дочь церковного епископа. Как щедрость!

Ади мог согласиться на что угодно – почти на что угодно. Быть порядочным человеком? С радостью. Стать следующим мэром? Хорошо, но он сделает всё по-честному, Ади исправит ошибки, которые натворили его предки. Но жениться на девчонке? Ни за что.

Когда родители застали его за театральными кулисами перед спектаклем, целующего на удачу кареглазого юношу, чьи тёмные волосы украшала россыпь серебряных звёзд, они не были в ярости. Нет, на этот раз всё оказалось куда хуже.

– Ничего страшного, – сказала мать Аделарда. – Никто больше вас не видел, так что ничего страшного. – Она говорила так, словно влюбившись, Ади поставил постыдное пятно на безупречной репутации их семьи.

– Ничего страшного, – сказал отец Аделарда. – Убрать начинающего артиста несложно. Несчастные случаи часто выпадают на долю творческих душ, жаждущих приключений. И мы немедленно начнём подготовку к твоей свадьбе. Завтра же. – Он говорил так, словно чувства Аделарда были очередной бизнес-сделкой, с которой что-то пошло не по плану и которую необходимо срочно урегулировать.

Нет, это куда хуже ярости. Это конец света.

А спасти от конца света может только одно.

Магия.

* * *

Аделард не помнил, как выбежал из театра, как нашёл в телефоне номер Мира, по которому никогда не звонил, как набрал и слушал мучительно ленивые гудки, пока его сердце стучало всё чаще и чаще. Даже свежий вечерний воздух не мог его успокоить.

– Мир? – шепнул Ади, когда трубку наконец-то взяли. Звуки музыки гудели на той стороне.

– А кого ещё ты ожидаешь услышать? – голос Преджиса звучал спокойным, уверенным и скучающий. – Если твоему отцу нужно что-то от его адвокатов, я не…

– Нет. Нет, это я. Мне нужна помощь. Прямо сейчас.

Он почти что слышал, как тон Мира изменился от улыбки.

– Я слушаю.

* * *

Это был самый дикий ночной клуб, какие Аделард мог вообразить. Сказать по правде, он никогда не был в ночном клубе, никогда не хотел и не имел причин идти в подобное заведение. Но даже живое воображение Ади не могло нарисовать картину столько неукротимую.

Лишан был уверен, что не туда повернул или что Мир над ним посмеялся, потому что переулок не освещали фонари, двор выглядел заброшенным, а узенькие ступеньки за ржавой металлической дверью вели в темноту подвала исторической библиотеки. Однако Ади думал, что заблудился, лишь до тех пор, пока не спустился и не зашёл за вторую дверь, на которой красовалась вывеска: «Девятый Круг», две большие буквы в виде тающих осколков льда. Лишь один круг, сотворённый изо льда, был знаком Лишану. Девятый круг Ада по Данте.

Музыка грохотала. Свет мерцал. Люди веселились.

Аделарду пришлось признаться секьюрити у входа, что его фамилия Лишан, что он и правда сын мэра, потому что у него с собой не было поддельного паспорта (который он использовал только для того, чтобы попасть в общежитие Мичи неузнанным, ничего противозаконного), чтобы доказать свой возраст, потому что его лицо всегда выглядело моложе своих лет. «Всё дело в твоей коже, – размышлял Мичи как-то. – Она как горькой горячий шоколад, слишком хороша для ряби, слишком хороша для морщинок. Мои серебряные звёзды смотрелись бы хорошо на твоих щеках».

Теперь Ади не мог думать о звёздах: всё, о чём он мог думать, это о том, что может потерять их, потерять Мичи. И не плевать ли, если завтра весь город узнает, что Лишан младший был замечен в клубе, похожем на бордель? «Пусть весь этот город сгорит. Пусть все его жители отправляются в ад».

Если это уже не ад.

Протискиваясь сквозь жар толпы, Ади заметил девушку в белом блестящем парике, извивающуюся под музыку в центре танцпола. Сначала он решил, что она и вовсе обнажённая, но потом, приглядевшись, понял, что её тело – её наряд, сотканный из тончайшей, как паучий шёлк, ткани, покрывающей тело, руки и ноги – украшают полосы неоновой краски, которая отбрасывает ослепительно яркие блики каждый раз, ловя лучи света. У парня, двигающегося рядом в унисон с ней, сверкали такие же полоски на оголённом торсе и скулах. Оба они раскачивались так, словно проживали лучшую ночь в своей жизни.

Люди вокруг смеялись за напитками и улыбались, точно все, как один, разделяли некий невыразимый секрет. Две девушки, обнявшиеся в поцелуе, скользнули в тень за углом уборной.

И внезапно у Ади заныло в груди. Каждый здесь выглядел как будто бы свободным, как будто бы не ограниченным чужими правилами, счастливым. Нет, без как будто бы. Счастливым. Город, скрытый за городом, правда за ложью. Никакого притворства, никакой фальши, никаких правил. Ади и подумать не мог, что такие места и правда существуют. Он внезапно захотел, чтобы его мир был хоть немного похож на этот. Захотел остаться, захотел стать его частью.

И снова он почувствовал это странное ощущение, которое испытывал, когда Мир Преджис оказывался поблизости. Что-то не поддающееся контролю. Словно что-то едва заметно ворочалось в его сознании или в душе – или в сердце? Но на этот раз, естественное.

* * *

Мир Преджис встретил Аделарда на нижних ступенях лестницы, ведущей на бельэтаж и балконы с VIP-столиками, тот смотрел на царящую в клубе атмосферу, точно видел всё это уже тысячи раз. Сын юриста изменился. Ади помнил Мира мальчишкой в безупречно белых рубашках, как и его отец, с зачёсанными золотистыми локонами и напряжённой бдительностью в серых, как шторм, глазах.