Читать книгу День шестой - Деметрий Дембовский - Страница 1

Новелла 1

Стоит мне закрыть глаза

Лик знакомый предо мной

Раз слеза, еще слеза…

По щекам текут рекой.

Не могу так больше жить!

Этот день, как день вчерашний

Хочется счастливой быть

И найти тебя однажды!

Из неизвестного источника.

Рита появилась в жизни Руслана случайно. Она даже не то чтобы появилась, а просто заглянула, не желая менять ничего ни у себя, ни у него. Она была замужем, хотя муж жил в другом городе, она была всем довольна, как может быть доволен человек уверенный в будущем, живущий изо дня в день как неделю или же год назад. Маленькое приключение, новое знакомство, приоткрытая дверь в жизнь и сердце другого человека.

– Привет.

– Привет.

– Как у тебя дела?..

Как давно у неё не спрашивали об этом! Причем она знала, что это не голый интерес, обязательная вежливость, это – сопереживание. Они сразу поняли друг друга, еще в электричке, когда он вынужден был присесть рядом, запросто обозвавшись мужем… Тогда все было так, как должно быть: она положила голову ему на грудь, он, обняв за плечо, рассказывал ей про лосей и куропаток, и каждый почему-то понимал, что это важнее, чем знать имена друг друга… Друзья, этюды, акварель, размазанная снежком…

Они договорились “не любить” друг друга и встречались каждые выходные на “нейтральной территории”, как школьники, очарованные новой весной. Им нравилась эта невинность, эти нежные отношения, пронизанные бесконечным количеством маленьких жертв. Им нравилось предугадывать настроение и желания друг друга, скрывать за улыбкой самое главное, что казалось, существует в отношениях между мужчиной и женщиной, щекотать друг друга вопросами и яркими откровениями из прошлой и настоящей жизни, делиться впечатлениями так, как никогда бы не посмели брат с сестрой или верные друзья…

Скоро они не могли уже засыпать, не пожелав друг другу спокойной ночи. И если Ритин муж заезжал крайне редко, то девушка, с которой жил Руслан быстро начала подозревать в поздних коротких звонках кого-то другого, нежели друзей или родственников.

– Опять сестра? – спрашивала Настя, с недовольным видом облокотившись локтем о подушку, когда Руслан возвращался из ванной и вешал на базу трубку радиотелефона.

– Ага, – прыгал он под одеяло, с полным безразличием готовясь отразить очередную атаку ревности.

– Ты меня хотел с ней познакомить. Откуда она взялась вдруг?

– Жила в другом городе.

– А сейчас переехала?

– Ага.

– И когда я её увижу?

– Наверное, никогда. Мы договорились с ней быть как в детстве – я для тебя, ты для меня и больше нет ничего в мире – ни мужей, ни жен, ни любовниц, да и мира самого нет вне нас с ней.

– Странные отношения.

– Ага.

– А чем она занимается?

– Сейчас, наверное, тем же, чем я хочу заняться с тобой, – говорил Руслан, поджимая под себя Настю и заигрывая с её клитором, – к ней муж приехал.

– Я серьезно, – ответила она, уворачиваясь и целуя хитрющую физиономию.

– До чего некоторые женщины пристрастны к словам! Зачем тебе это? Будешь больше знать о ней? Я не думаю: она так и останется абстрактной преподавательницей истории в средней школе.

– Она – преподавательница истории, – это все же больше, чем просто “она”.

– Даже если я расскажу тебе все, ты не сможешь её полюбить, даже заразившись моими чувствами ты не сможешь этого сделать, потому что это будет не она, а то, о чем я тебе рассказал, и гораздо более идеальное, чем есть на самом деле.

– Ты мне важен, она часть тебя, мне важны все твои части, – говорила Настя, приводя Руслана в трепет ласками.

– Опасный силлогизм и ни к чему не ведущий. Ты не настолько меня любишь, чтобы выдержать мою подноготную, а если бы даже и любила, то тебя всё равно вырвало бы узнай ты большую часть этих частей, или хотя бы одну из них до конца. Не бери на себя чрезмерное, это бы выдержал Авраам, праотец религиозной экзальтации, но и он, боюсь, лишь художественный вымысел, философская категория… Ой! Полегче!

– Извини.

– Так что давай удовольствоваться тем, что доставляем друг другу удовольствие, единственное в чем можем быть уверены, и не претендовать на что-то, что выдержать не способны.

– Это мелко.

– Зато честно.

Но Руслан все же стремился к абсолютному, к-как-можно-большему, хотя и убеждал Настю придерживаться мудрости древних греков, утверждавших меру во всем. За несколько месяцев их определенного физиологией общения он до смерти соскучился по жертвам и всепоглощающей любви. Рита тоже с грустью иногда сетовала, что “ни разу в жизни не видела большую любовь”, чем сразу приводила друга в замешательство, и он начинал оправдываться, что, возможно, тоже ни разу её не видел, а то, что видел было просто приятно, чертовски приятно, ну может быть…

– У тебя же был муж!

– Муж… – говорила она и уносилась так далеко, что стоило большого труда вернуть её обратно, – жизнь в постели. Мы можем провести неделю не вылезая оттуда и мне там хорошо, но это не то…

– Но как же тебя угораздило тогда выйти замуж?

– Сначала мне с ним было интересно… не хочу об этом вспоминать!

– И все-таки большая любовь слишком опасное словосочетание – оно обязывает, и оно прекрасно только со стороны, с не пострадавшей стороны.

– Иногда хочется быть.

– А, может быть, иметь: ты подумай! Ведь не зря же эти мысли возникли у тебя во время болезни, когда ты, скучая, перечитывала Льва Толстого! Иметь в своей жизни, в своих воспоминаниях нечто, о чем можно было бы заявить, оправдаться перед другими! Ты тоже, как и все мы, жертва устоявшегося технократического стереотипа: “Чтобы не было мучительно больно…” – а между тем, по-моему, куда приятней сидеть здесь вот так с тобой, смотреть на набухающие почки, ждать начала спектакля, гладить твои пальцы и говорить о чем угодно, зная, что ты меня поймешь.

Руслан представлял, что даже слово “поймешь” было слишком смелым, слишком… но нельзя было отбирать все. Да и зачем, когда все равно? Рита не способна была понять оставшуюся пустоту, которую могут наполнить её прекрасные пальцы, податливые, теплые, доверчиво приютившиеся в его ладони. Доверчиво приютившиеся… Ему было достаточно этого, ему этого было даже больше, чем достаточно. Уметь видеть все, уметь видеть в малом великое, большее затаившееся в меньшем, вечность в мгновении, счастье в маленьком, мягком пальце до-вер-чиво приют-ившимся… Нет, он не вправе требовать от Риты, чтобы она поняла его на абстрактном уровне, для неё большая любовь обязательно должна закончиться под колесами поезда, но ни как не в сальных объятьях “плодовитой самки”! В конце должен быть фейерверк. Ну, или в начале. Тадах! И часть мира разнесло к чертовой матери! Вот это большая любовь! И чтобы цветы в корзинах, яхты, вертолеты, спортивные болиды… Чтобы было красиво, чтобы все ахнули, как это красиво, и чтобы во всей этой красоте ни секунды нельзя было остановить свой взор на каких-то нежных, маленьких пальцах, в которых бесконечность…

Но Рита понимала его сердцем, интуитивно чувствовала мудрость жизни, которую Руслан изливал каждое утро, когда она возвращалась из своих ночных путешествий. И ей становилось хорошо, и спокойно, и радостно…

И так они нежили друг друга, не говоря о вечности и верности, но каждый день пребывая в них. Им доставляло удовольствие искать ответы на свои страхи и неопределенности в глазах, а не словах, в обманчивом и эфемерном; в улыбке, а не в понятии или определении материализовавшем ответственность, долг и нравственные обязательства. Это их связывало сильнее слова, потому что высказанное словом чувство становилось роговым придатком традиции, выводящим вполне определенные следствия, а взгляд… что спросишь с взгляда? Ты либо обманулся, либо… взгляд открыл перед тобой то, о чем и мечтать нельзя. Нельзя мечтать потому, что все равно нельзя спросить и убедиться, нельзя расставить точки над i и в полной уверенности да спокойствии разместиться на мягком диване. Нельзя, потому что они так договорились, потому что это устраивало их, потому что они и познакомились для вот таких необязательных отношений…

Необязательные отношения… Они обманывали друг друга: в этой жизни их отношения стали самыми обязательными и необходимыми, из всех, которые были завязаны. Они сами скоро со страхом начинали понимать это, и сами, того не замечая, начинали требовать друг от друга верности. Руслан замечал, что Рите становилось тяжело слушать о Насте, видеть её на его волосах, на его губах, а он, в свою очередь, больше ничего не мог слушать о её прежних отношениях с мужчинами, и лицо его, как раньше, не приобретало озорной улыбки, а наоборот – мрачнело, напрягалось и готово было разразиться проклятиями.

Им становилось страшно потерять друг друга, но, в то же время, никто не готов был признать это вслух, как будто они могли разрушить сам остов, на котором держались, перескочить в другое измерение, где все так понятно и предугадано: раз, и их сказка рассыпалась, раз, и сброшены все маски, а под ними… Как боялся Руслан, что под маской окажется банальная, бесцветная любовная история, очередная история, от которых он устал… Один только звук, как констатация очевидного, один звук – и вот он, уже окаменевший в воздухе, подает им на головы, кроит им черепа, делает калек, которые женятся, ненавидят друг друга, вместе растят детей…

Но и жить в страхе они больше не могли, и однажды, когда тишина как нельзя долго проникла в их беседу, та самая тишина, которая ото дня в день все дольше наполняла их часы, проведенные вместе, которая кричала об одном и том же и оба понимали её, тишина как пауза, как дыра во времени, которая должна была быть заполнена вполне определенными звуками, эта мучительная тишина вдруг была прервана, разверзнута громовым разрядом, столь долгожданным, что тут же была орошена дождем Ритиных слез:

– Я не могу больше жить без тебя! Давай пообещаем друг другу еще кое что: мы никогда не расстанемся, что бы не произошло!

Это была уступка страху, маленький тайм-аут перед окончательным признанием поражения в игре “не любить друг друга”, это был выход, тонкий софизм, оба понимали, что вместе с громом в этих словах прозвучало благословение, и оба радовались как дети этому теплому дождю, утопающему в недрах губ, поцелуев, прикосновений…

Тишина изменилась. Она теперь не кричала от боли и страха, она захлебывалась в слезах, это была счастливая тишина…

Хотели ли они этого? Еще полминуты назад их наполняла совершенно необыкновенная, искрящаяся жизнь, а теперь?.. все точки расставлены, все ясно и оттого тускло, радостно и оттого скучно. Конечно, они этого не хотели, но приходилось выбирать – слишком сильно было бы разочарование, слишком нелепо было бы продолжать строить общий дом, ставший неожиданно красивым и закладывать вместо кирпичей в его стены карточные прямоугольнички. Смысл игры отступил перед страхом и смыслом жизни. И не суть даже в том, что они не доверяли друг другу: просто, как оказалось, в эту игру нельзя было играть долго, в ней изначально был заложен ресурс старения. Руслан улыбнулся, вспомнив одно из правил любви, преподнесенное Андреем Капелланом: “Любовь, как то всем ведомо, всегда либо прибывает, либо убывает”.

– Чего это ты улыбаешься? – спросила Настя, которую в последнее время, задумчивые улыбки Руслана совсем не радовали.

– Да, – словно отмахнулся он, – вспомнил Царя Любви и его правила.

– Что за правила?

– Например: “Не пристало любить тех, с кем зазорно домогаться брака”.

– Не поняла.

– Или: “Истинный любовник ничьих не возжелает объятий, кроме солюбовных ему”.

– Ты что-то хочешь сказать?

– “Легким достигновением обесценена бывает любовь, трудным входит в цену”.

– Ну хватит!

– “При внезапном явлении солюбовника сердце любовниково трепещет”.

– Довести меня хочешь?

– “Новая любовь старую гонит”.

Тут звонкая пощечина прервала цитирование Капеллана и заставила Руслана прислушаться к Насте.

– Я же говорил, что у нас с тобой нет будущего, а есть только время. Прости.

– Ты с ней спал?

– Что за чушь! Господи боже, почему постель до сих пор является критерием измены, да и измены у нас с тобой быть никакой не может – мы же не любим друг друга! Не спал я с ней, и не знаю: буду ли.

– Любим, не любим: когда любишь – не изменишь, а когда не любишь – это слово теряет смысл! Может я беспокоюсь о венерических заболеваниях.

– Фу! Как не идет тебе этот цинизм! И не вздумай жалеть себя, думать о себе плохо, преданной, обманутой – ты замечательная, просто у нас с самого начала не могло быть ничего.

– Иди к черту! – ответила Настя, наспех собравшись и направляясь к двери.

– Ты справишься, я знаю, ты сильная – это меня в каком-то смысле и привлекло, – кричал он в дверь. – Я тебе позвоню!

– Кретин! – ответила она и хлопнула дверью так, что осыпалась половина штукатурки в коридоре.

“Это хорошо, – подумал Руслан, – наконец-то я научил её выражать свои чувства, а то забьется в уголок и начинает по себе плакать… Блин! Еще пара таких хлопков дверью и придется делать ремонт…”

Время. Настя знала, что у них есть только время, но надеялась на вечность, тихо надеялась, даже неосознанно, сама не знала, что за червячок у неё сидит и шепчет: “Это он, он рядом, так будет всегда”. Время. Руслан чувствовал его телом, он чувствовал его… Сартр в “Тошноте” создал очень красивый образ: “Пока что играет джаз; мелодии нет, просто ноты, мириады крохотных толчков. Они не знают отдыха, неумолимая закономерность вызывает их к жизни и истребляет, не давая им времени оглянуться, пожить для себя. Они бегут, толкутся, мимоходом наносят мне короткий удар и гибнут. Мне хотелось бы их удержать, но я знаю: если мне удастся остановить одну из этих нот, у меня в руках окажется всего лишь вульгарный, немощный звук. Я должен примириться с их смертью – более того, я должен ее ЖЕЛАТЬ: я почти не знаю других таких пронзительных и сильных ощущений”. Желать смерти, примериться с нею, Руслан еще не до конца осознавал, что за темнота овладела им, но он уже знал, что в ней можно жить.

Новелла 2

Виртуальный роман

Великому Инету и его обитателям посвящается.

Предпочтение на сколько времени? На месяц? На два дни, на полчаса?

Л. Н. Толстой “Крейцерова соната” II.

Часть 1

Юлия ждала необыкновенного. Причем понимала, что обречена всю жизнь провести в мечтах и своей маленькой счастливой реальности – обеспеченной, предсказуемой, донельзя предсказуемой! Иногда, сидя с подругами за пластиковым столиком кафе или прогуливаясь по магазинам, она давала себе волю отвлечься от насущного материального и погоревать о своей безобразно счастливой судьбе. Это выглядело смешным, когда не выглядело издевательством.

– Грешно тебе! – говорили подруги из числа наиболее завистливых. – Подумай о тех, у кого и тысячной доли этого нет!

И Юлия думала. Она прекрасно их понимала, знала, что “грешно”, но у неё-то было всё, и давалось совсем легко, хотя столь же легко и могло быть отобрано. Точнее сказать – принято обратно, – если Юлия вдруг пожелает отдать. Но она-то не пожелает! К чему ей это?

Милый, сказочный у неё был муж – настоящий принц на белом коне из детских сказок про Белоснежку-Спящую красавицу и более смелых девичьих грез времен “Красотки” (добрая половина её сверстниц в детском доме мечтала именно о роли проститутки). Причем большая часть её детдомовских подруг реализовала только первую часть фильма, а ей досталась вторая. Ну что тут сделаешь – любовь! Умный мальчик, технарь до корней волос, только окончивший институт перед эпохой великих перемен, отмечал это дело с друзьями на обыкновенной советской кухне, причем в настроении скорее поминальном, чем праздничном (ибо все предприятия, где требовалась их специальность, закрылись или подверглись тотальному сокращению), – ну и вот – там эти голодные бунтари и решили, что “все дозволено”, ибо своими руками несколько дней назад на Лубянской площади кромсали очередного бога. А затем пошли “следствия”. Начальный капитал наскребли, благо дедушка одного из них заблаговременно изменил Сберегательному банку с небольшим коттеджиком в Новопеределкино и новенькой 31-ой “Волгой”: жаль со всем этим расставаться, но дедушка не смог пережить развала великой империи, а планы у ребят фантастические. Когда еще такое потрясение подвернется: либо все, либо ничего, “либо меч, либо крест”!

Юлия мало интересовалась, чем занимался её муж, да и он не слишком посвящал её в дела. Работает и работает, деньги приносит – что еще надо?.. И это остальное тоже появлялась время от времени. Вот недавно путешествовали по Швейцарии: сказка, сказка! И хотя их поездка была деловой командировкой, но Юлии-то что до этого? Они вместе, на берегу Женевского озера, под белоснежным воздухом Альп! Никогда бы, ни за что она не променяла своего Сережечку! Да и гнусно ей было даже думать об этом! Он у неё не первый, но единственный, хотя бы в этом она будет чиста! Да и как здорово ощущать себя верной, любящей! Из-за этого она со многими старыми подругами рассорилась: щекочет их вседозволенность, детдомовская распущенность: попробуй, говорят, попробуй как здорово! Что за мерзость!

Но ей было скучно… Солнышко стучится в чистое большое окно новой квартиры на Мичуринском проспекте, Юлия открывает глаза, осторожно снимает со своей груди теплую, тяжелую руку, встает. Какая она счастливая! Смотрит на Сережку, наклоняется, целует его в небритую щеку. Мягкая большая кровать податливо проминается под её голыми коленями. Вот и он почувствовал, как стучит солнце и шумит вдалеке летний проспект, открыл глаза, увидел свою ненаглядную, сидящую на коленях, улыбнулся и ух!.. Писк, визг, смех, одеяло на пол! Он любил Юлию, по крайней мере, она была у него первая.

Скромный мальчишка семь лет тому назад влюбился в детдомовку, бегал к ней целый год, а затем, когда ей настала пора определяться в жизни, с трепетом предложил руку и сердце. И все это до сих пор у неё. Сергей хоть и стал “новым”, но душей мало изменился. Были, конечно, всякие банкеты и сауны, и, может быть, в этих саунах было что-то похожее на “измену”, но даже если и было, то – пусть! Он заслужил немножко “побезобразничать”. Странная мысль, но лучше она, чем глупые терзания, постоянные выяснения отношений и ненависть к тому образу жизни, который создал сказку из светлой пятикомнатной (блок 3+1) квартиры со всеми удобствами, свободной жизни, платного обучения, дорогой машины, отдыха на теплых морях (как сильно она мечтала об этом в детстве!), и всего-всего, что у неё есть, включая преданного, любящего мужа. Ведь Сергей никогда не подавал ей повода. Вон, вон из головы глупые мысли! В области любви он так и остался маленьким мальчиком, хотя любовник стал из него отменный. Но это её заслуга и только! Ну, может быть, и его природных способностей.

Пробуждение закончилось на паласе из длинного ворса. Вконец вспотевшие они разъединились, одарили друг друга еще раз поцелуями и разбежались по ванным комнатам. На работу Сергею нужно было к десяти, но он, как начальник мог позволить себе опоздать. По крайней мере, за кухонный стол они сели в половине десятого и Сергей, как обычно, уже ничего не видел и не слышал, кроме финансовой газеты, дисплея своего ноутбука и трубки радиотелефона, которая плавно сменялась мобильным. Так начинался их день, и Юлии становилось скучно. Был муж и нет мужа. Перешел в другое измерение.

– Хочется, чтобы тебя замечали не только когда ты голая, теплая под боком или в шезлонге под солнцем раз в полгода. Мало мне этого, – жаловалась она своей подруге по университету, которая за полгода стала единственной.

– Он у тебя человек такой, что большего дать не сможет, даже если целый день дома будет сидеть – технарь твой Серега. Зато и другой этого не даст, ему тебя всю жизнь достаточно будет. Это не так плохо. Займи себя чем-нибудь.

– Мне чувства нужны, а не занятия; я без любви жить не могу!

– Хочешь, заведи переписку с кем-нибудь, виртуальный роман! Вещь совершенно безобидная.

– Через Интернет что ли?

– Ну да, я тут как-то одного мальчика нашла, неделю встречались, а потом он меня грузить начал. Да я тебе рассказывала.

– Помню.

– Ты пошли просто резюме с e-mail'ом, кто тебя по нему вычислит? Или сама напиши кому-нибудь. Времени у тебя много, купи ноутбук, будешь иногда его открывать.

– Знаешь, это идея! – обрадовалась новому развлечению Юлия.

– Ну! – одобрительно отозвалась подруга. – Только не пиши, что замужем, а то нормальных кандидатов отобьешь и сразу дай понять, что пока только переписка, а потом видно будет.

Следующий день ознаменовался оскудением счета кредитной карточки на три тысячи долларов. Там же, в магазине, Юлию подключили к Интернету, создали электронный адрес и…

– Я все понимаю, но ты лучше подъезжай, и мы поговорим, – Руслан как мог тактично объяснял клиенту порядок вещей.

– Я переговорю с директором и попробую уломать его на щитовую рекламу, тогда за разработкой к тебе, а сейчас мне нужна идея, – не унимался клиент.

– Это лицо фирмы, и к тому же большой геморрой.

– Почему? – удивился клиент.

– Ну регистрировать его надо, сверять, чтобы не было совпадений, время, деньги. Все это не так быстро и на века.

– Да, блин, на какие к черту века для однодневки?! Мне сейчас надо хотя бы что-то: у нас в типографии заказ!

– …?

– Хрен с ними, с совпадениями! Руслан, выручай!

– Ну, попробуйте каравай с рисунком на тему и отрезанным кусочком, – равнодушно предложил Руслан.

– Какой на фиг каравай?! У нас серьезная фирма!

– Раньше надо было думать! – взорвался Руслан и положил трубку. – Вот так всегда: идеи им подавай, да лучше по телефону и бесплатно!

– Да ладно тебе по пустякам срываться, – стала успокаивать его Рита, – от тебя не убудет.

– Убудет! – возразил Руслан на тон тише, погружаясь носом в вьющуюся ароматную смоль волос лежащей на диване девушки. – Мы бы на эти деньги с тобой…

– Ой, ну перестань! Опять за свое!

– А почему бы и нет? Я не хочу всю жизнь в этой дыре безвылазно сидеть!

– Ну какой ты прям! Я ведь не за перспективы тебя полюбила.

– Вот и дурочка. Так мы с тобой и закончим – бесперспективно, – ответил он, окончательно утопая носом в волосах, а ладонями под чашечками бюстгальтера.

– Мне не удобно, отстань, – стала отбиваться от него Рита. – Отстань, тебе говорю, – вывернулась она с дивана, в который уткнулся носом потерявший равновесие Руслан. – За дверью Денис работает.

– Ну и что?

– Как, что?!

– Мы быстро и тихо… – но, увидев знакомый суровый взгляд, Руслан понял, что ничего не добьется. – Эх ты, никакой жажды риска!

– Давай лучше чайку сделаю, – сказала Рита, отправляясь в дальний угол мастерской, где стоял холодильник и засаленный крашенный-перекрашенный стол с электрочайником. – Мне уже уходить пора.

– Сегодня приедешь? – с надеждой спросил Руслан.

– Не знаю, позвоню, – ответила Рита.

– Я бутылочку вина куплю, – обнял он её сзади.

– Я подумаю… ну не надо: помнешь же!

Руслан пошел к своему столу, где стоял компьютер с вечно загруженным “Корелом” и “Фотошопом” – работы у него хватало, ибо в такую жару он почти каждый день проводил на велосипеде или на густонаселенном пляже загородного озера. Рита подошла и поставила рядом с клавиатурой чашку душистого чая.

– Спасибо, – отозвался Руслан. – Выходи за меня замуж.

– А оно тебе надо? – с ленивым интересом спросила Рита, подсаживаясь рядом на стул.

– Не знаю… Наверное, нет.

– Ну и мне не надо, – сказала она, обнимая ладонями чашку горячего чая: хоть в Москве пылал июль, а в подвале 4-го дома по Поклонной улице было прохладно и сыро, так, что иногда озноб пробивал, – к тому же мне ещё развестись сначала не помешало бы. Поедешь завтра на дачу?

– С тобой хоть на край света!

– Ладно, болтушка, видела я сегодня твою эротическую коллекцию.

– Это для работы.

– Как же, для работы! – улыбнувшись, кивнула Рита.

– А ничего девочки, да?

– Ну ты ж у нас специалист в области эстетического! – сказала она, поднимаясь со стула.

– Так ты сегодня придешь?

– Нет…

Рита отнесла пустую чашку на “кухонный” стол, наклонилась над сидящим Русланом, чтобы поцеловать его в губы, а затем упорхнула за железную дверь подземелья, оставив после себя лишь аромат, раздуваемый её пестрым платьем, да короткое: “Не обижайся!” “Вот так всегда, – думал Руслан, и если бы не срочная работа, то тут же сел на свой велосипед. – Но она у меня все равно милая…”

Рита была на год старше Руслана, они познакомились в электричке совершенно банальным образом. Она возвращалась от родственников, а он с ребятами из художественного училища – с очередной вылазки на природу. Нагруженные рюкзаками и мольбертами, они шумно расположились кучкой на четырех скамейках пустынного вагона и, уже тепленькие, под гитару скрашивали недолгий путь в наступающей ночи. Сидящий с краю Руслан заметил, как к девушке почти на противоположенном конце вагона стал домогаться пьяный мужик. Понаблюдав за ситуацией минуту, он подошел к мужику и поинтересовался в чем дело?

– А тебе какого хрена? – зло взглянул на докучливого рыцаря мужик, по всей видимости, не в первый раз сталкивающийся с подобными препятствиями.

– Я – муж, – простецки ответил Руслан, кося под дурочка.

– А-а! – протянул мужик, изрядно добрея. – Ну, извини! Я тут просто… Хорошая у тебя баба. Давай выпьем?

– Не, я и так сегодня принял – теща взбеленится, мне больше нельзя, – ответил Руслан, присаживаясь на место обидчика поближе к Рите.

– А-а! Теща!.. – понимающе кивнул мужик, забрал свою сумку с соседней скамейки и побрел в другой вагон.

Потом они изредка встречались, слишком редко, как того хотелось бы Руслану, потом стали вместе жить. Они привыкли друг к другу, устраивали друг друга, и Руслану от этого становилось тошно. Ему нужны были жертвы, по крайней мере что-то, что щекотало бы чувства и ум, как оно было в самом начале их знакомства, а Рита вновь впала в сомнамбулическое состояние, успокоилась, разнежилась… Не то, чтобы с ней было скучно, наоборот, но теперь уж слишком легко и предсказуемо. Даже искусственная трудность вроде той, что она отказалась сегодня придти к нему, была просто докучной, отбивающий всякий энтузиазм. Руслан знал, что прояви он страстность, попроси чуть более напористо, и Рита согласилась бы, но он так же знал, что она хочет навестить крестников, а потом отдохнуть дома, просто отдохнуть с книгой в руке или за телевизором, поменять воду у рыбок и мало ли чем еще заняться своим! И на этом фоне его ночь любви становилась мелкой и малозначимой, и он уже сам видел её такой, выбирал между нею и прогулкой на велосипеде, все чаще отдавая предпочтение велосипеду.

Руслан не заметил, как оказался на странице службы знакомств. Удивленно приподняв брови, он, по привычке, скопировал URL понравившегося сайта в “избранное” и отключился от Интернета. “К черту! – подумал он. – Сегодня все равно никакой работы”, – а в слух крикнул:

– Денис, я ухожу!

– Подожди минуточку, – раздалось за дверью, – помоги мне перевернуть макет!..

– Не нравится мне это, – говорила Юлия, просматривая в анкеты сайта знакомств.

– Уж не струсила ли? – отозвалась подруга в телефонную трубку.

– Просто не нравится.

– Я тебе говорю: там ты можешь делать что угодно, писать все, что захочешь и никаких последствий!

– Вот это-то и не нравится – анонимность. Да и обманывать не хочу.

– Приехали!

– Яночка, прости, я не знаю, что делать! – взмолилась Юлия.

– Если не знаешь, тогда ничего не делай, а то, правда, натворишь глупостей.

– И зачем мне это нужно?

– Действительно? Зачем нам нужно ощущать рядом чьё-то сердце, бьющееся в такт с нашим?

– Ну, опять ты за свое!

– Просто завтра я снова стану тебя утешать, и вновь безуспешно. Лучше щелкни по кнопке “отправить” – поверь, это не страшно.

– Хорошо, – ответила Юлия, развернув на дисплее ноутбука свою анкету, – но ты уверена, что все в порядке?

– Если станешь улучшать, получится только хуже – здесь, как в рекламе, главное первое впечатление, надо остановить человека. Вот только зря ты написала, что замужем. И я бы добавила в конце надежду – человек должен хотя бы надеяться, что может встретиться с тобой, если отношения зайдут далеко, а то ему будет лень отвечать тебе. А в остальном все замечательно – ты прямо загадка, которую многим захочется разгадать.

– А что делать с фотографией?

– Без неё лучше – ты достаточно себя описала, пусть придумывают сказочную королеву.

– Ладно, я тогда отправляю.

– Отправляй, завтра расскажешь, что получилось, или лучше сделай распечатки.

– Хорошо.

– Ну, пока!

– Пока!

Юлия положила трубку телефона. Она все еще сомневалась, наведя курсор на заветную кнопку, способную изменить дальнейшую жизнь. “Стоит или нет? – думала она и если бы не яркий солнечный день, то начала бы наверняка беспокоиться, а затем приняла бы решение, избавляющее от неприятных мыслей; но веселый свет, играющий зайчиками на натяжном потолке, и дурманящая жара, зовущая на подвиги сделали свое дело. – Ерунда! Сколько мне лет, в конце концов? Двадцать три? Всего двадцать три! – заиграло в ней детдомовское озорство. – Нет, надо посмотреть, что твориться в мире, вскружить кому-нибудь голову, хотя бы виртуально, – указательный палец напрягся совершить последнее действие, как тут она заметила строчку о своем замужестве и исправила её. – Если играть, то по-крупному, если врать, так уж чтоб поверили! Стану другой, милой шизофреничкой, – ведь это ни к чему не приведет… Надеюсь”. Юлия щелкнула по кнопке “зарегистрироваться”, потом получила письмо с паролем и подтвердила анкету. Оставалось ждать.

Она прошла на кухню, включила телевизор и принялась готовить ужин, необыкновенный, праздничный ужин, хотела порадовать мужа маленьким сюрпризом, и не потому, чтобы загладить перед ним вину “измены”, а просто вдруг осознала, как она его любит! “Как здорово, что я решилась! – думала она. – Все наполнилось яркими красками! Милый мой Сережка, тебе должно быть приятно, что ты первый в моем сердце!” Единственный уже куда-то пропал.

Звонок телефона прервал её ожидание:

– Котенок, я немножко задержусь на работе.

– А я тебя жду, сюрприз приготовила, – обижено отозвалась Юлия.

– Мы же предохранялись! – улыбнулся Сергей.

– Вы что – опять там пьяные? – еще более разочаровано произнесла Юлия.

– Прости, я, как всегда, неудачно пошутил, – пробормотал Сергей. – Да, мы тут немножко приняли на радостях, но ради твоего сюрприза я задержусь на девять десятых меньше чем рассчитывал.

– Так, когда ждать?

– Через часик-полтора, не сердись.

– Целую тебя.

– И я тебя сильно-сильно!

Юлия, улыбнувшись, положила трубку. Какой же он все-таки безобидный, её милый Сережка! Она вновь подключилась к Outlook, – за последние три часа пятый раз – опять ничего. Это начинало раздражать: неужели она, такая замечательная, никому совершенно не интересна?! Чтобы окончательно не расстраиваться она поклялась сегодня не подходить к компьютеру: “Обо всем забыть! Ведь не я же должна за ними гоняться, а они за мной! Сегодняшний вечер я подарю Сережке и обо всем забуду!” Она отключила ноутбук от сети и спрятала его глубоко в шкаф.

Руслан лихо выделывал виражи на каменных дорожках парка Победы, прыгая на новом велосипеде с небольших лестниц и шокируя молодые парочки неожиданным молниеносным появлением из-за их спин. В свои двадцать пять лет он вновь впал в детство. Как в старом добром, когда он жил в монументальном здании на Бережковской набережной, где во внутреннем дворе был разливочный цех дешевого портвейна, а напротив – футбольная площадка… Почему-то сейчас ему вспомнилось именно это время, бесконечно счастливое, когда на первое мая полусонные демонстранты, получившие в профкоме по десять рублей и запылившиеся транспаранты, шли по пустынной набережной, а он летел им навстречу на своем новеньком железном коне ядовито-синего цвета, ибо там, в маленькой колонне, шагали его отец и мать…

Руслан взглянул вверх, на парящую Нику, над которой вчера глумился Денис с сотоварищами, утверждая, что это крайне символичное произведение в честь языческого бога Приапа, – Ника издали действительно могла напоминать женщину в гинекологическом кресле (или того хуже), если за её ноги принять маленьких трубачей ангелочков. Но почему-то сейчас Руслан совсем не оценил аналогий Дениса, его ностальгическое настроение требовало видеть в этой девственной богине воплощение почти всех своих мечтаний и побед, своей беззаботно-насыщенной жизни, посвященной любимому творчеству, любимым женщинам, друзьям, да и себе любимому тоже не в последней степени. Все, о чем он мечтал раньше сбывалось: он спокойно работал в мастерской, поддерживаемой за счет союза художников, жил в отдельной квартире, был любим женщинами, творил! Он даже прослезился, смотря на железную стелу, то ли от чувств, то ли от рыжей драконьей морды, которая выглядывала из-за колоннады музея Великой Отечественной войны, наполняя площадь рельефными очертаниями теней.

Ехать домой не хотелось. Руслан оттолкнулся от гранитного бордюра фонтанов, подъехал к близлежащей палатке, купил две двухлитровые бутылки пива и поколесил назад в мастерскую.

Денис обрадовался его возвращению – надо было остановиться – целый день на ногах, без обеда, а теперь еще один в мастерской он мог проработать до поздней ночи, а наутро опять оказаться разбитым и плохо себя чувствовать. Уж лучше пиво с куриным бульончиком и нормальным сном! В одиннадцать вечера он, как человек, лег отсыпаться за последние три дня, а Руслан отправился к компьютеру желая еще раз взглянуть на страничку, которую откопал в Интернете сегодня днем.

“Missing Heart”. Руслан улыбнулся названию, насколько оно не соответствовало в данную минуту его состоянию. Хотя оформление сайта сразу понравилось, – он вообще трепетно относился к прекрасному, а последнее время, из-за рекламных заказов, это отношение преломлялось через призму public relations. Сам того не желая он начинал видеть вещи в их коммерческом измерении, в их общественной привлекательности, в идеях, которые должны быть способны побудить людей к действию, он стал получать удовольствие от рекламных щитов и роликов, ибо видел их подноготную, понимал их язык.

Предвкушая интересное, он побродил по сайту вокруг заветной кнопки “поиск” и, наконец, со всем более-менее ознакомившись, кликнул по ней. Проставил возраст поиска от 21 до 26 лет, отметил цель от “переписки” до “интимных отношений”, выбрал свой город и проник в интимный мир женских грез, надежд и просто деловых предложений…

Первые полчаса Руслан утонул в этом мире с головой, потом вынырнул, отдышался, стал более разборчивым, обращая внимание на фотографии и на короткие “девизы”, говорящие ему слишком о многом. Хотя, признаться, из великого разнообразия этих сконцентрированных в одну фразу жизней были два ответа, подходить к которым следовало осторожно: многие отписывались шаблоном “предпочитаю жить без девизов” и “любить и быть любимой”. Первое говорило либо о самодостаточности и уверенности в себе либо о глупости, а второе – о нежности и подлинно осознанном смысле, либо же опять о глупости. Конечно, о многом можно было догадаться по построенной фразе, как, например, “девиз еще не придумала” или “до сих пор без него не плохо жила”, но лучше убедиться, взглянув на анкету целиком. Был там и беспробудный оптимизм, казалось убеждающий самое себя, что “все хорошо”, и на его фоне тихая, живая фраза “ты справишься”. Она показалась Руслану откровением. Он скопировал анкету девушки на диск.

Спустя еще час Руслан, уставший до отвращения от мерцающих лиц и слов, в преобладающем большинстве своем напоминавших рекламные слоганы, отключился от Интернета. “Посмотрю завтра, что скачал” – подумал он, поднимаясь со стула и потягиваясь. Рука потянулась к кнопке отключения питания компьютера. Шум вращающегося все медленнее жесткого диска постепенно стих. Руслан закрыл вторую дверь в мастерскую, выключил свет и прошел в комнату, где стоял огромный театральный, отреставрированный Денисом диван. Достав из старинного комода постельное белье, он кое-как постелил его, лег, но заснуть так и не получилось.

“Черт! – произнес вслух Руслан, откидывая одеяло. – Надо взять ручку!” Уже несколько минут сочиняя письмо в полной темноте, он начал понимать, что придуманные фразы и красивые обороты к завтрашнему утру исчезнут, если сегодня он их не запишет на бумагу. К тому же ему остро понадобилось взглянуть еще раз на анкету заинтересовавшей девушки.

Пробежав по застеленным кое-где линолеумом и ковриками доскам пола, он включил компьютер, затем сорвал с какой-то художественной композиции запылившийся от времени плед, и уселся в полутьме перед экраном монитора…

“Рада приветствовать Вас у себя в гостях! Давайте знакомиться.

Меня зовут Оксана, мне 25 лет, живу я в городе, а может, и целой стране, под названием Москва.

По гороскопу я: Овен.

Мое телосложение: хрупкое, изящное.

Мои глаза: зелёные.

Мои волосы: шатенка.

Рост: 172.

Семейное положение: не замужем.

Дети: нет.

Тип темперамента: холерический.

Основные черты характера: коммуникабельность, романтизм.

Мечта жизни: найти хорошего парня.

Образ жизни: сова.

Предпочитаю компанию или уединение: it depends.

Ценю в людях: ум и чуткость.

Ненавижу в людях: деспотизм.

Девиз моей жизни: ты справишься.

Несколько слов обо мне: Обаятельная, ужасно замерзшая девочка с грустными глазами и мягким сердцем, ищущая и не теряющая надежды…

Отношение к курению: нет.

Отношение к спиртному: когда как.

Любимая еда: украинская кухня.

Любимый напиток: dubonnete.

Люблю ли я готовить: очень.

Любимый вид отдыха: люблю активный отдых.

Предпочитаю в литературе: Шекспир, Камю, etc.

Предпочитаю в кино: Коппола, Феллини, Хичкок.

Любимое время года: золотая осень.

Работаю/учусь: работаю.

Отношение к домашним животным: с симпатией.

О моих интересах: ПК, пул, покер, иногда – танцы до упаду, импрессионизм, общение с людьми.

Хочу найти: Мудрость, надежность, взаимопонимание…”

Руслан все глубже кутался в плед, подбирая босые ноги, пальцы стали набивать на клавиатуре ответ: “"Камю?! Хм… Забавно. Да еще в комбинации с Шекспиром…" Мышка на мгновение сползла с полосы прокрутки и глаза, прежде полные усталого интереса, стали вчитываться в остальной текст, пытаясь понять загадочную, но уверенную в себе душу… настолько, что позволившую обнажиться с поразительной, шокирующей откровенностью перед многомиллионными завсегдатаями Интернета. Нет, нет – здесь тихо и хорошо, пахнет жаренным салом (прости за столь натуральные образы), варениками…

Я скопировал эту страничку в блокнот, выключил компьютер и хотел было лечь спать, как тут же начал думать о тебе, сочиняя письмо, что напишу утром…

Никогда раньше не думал, что серьезно отнесусь к службе знакомств, а тут, совершенно случайно, попадаю по ссылке на страницу "цветочков" и ради любопытства выполняю небольшую экскурсию. Затянуло.

Здравствуй милая!

Прошу, воспринимай это обращение шутя – мои друзья давно привыкли к безобидной пылкой фамильярности, с которой я проявляю свои чувства. Если я отношусь к людям тепло (а к тебе я отношусь именно так, не знаю почему, может просто сейчас мне хочется к кому-нибудь так относиться – снова включить компьютер и набивать в чужое сердце свою нежность), то не боюсь показать это. Все тот же Камю говорил (не люблю делать кумиров и обещаю, по крайней мере сегодня, больше не упоминать этого замечательного человека), что научился относиться к подлости и предательству, как к обыденной повседневности, на фоне которой любовь и верность представляются сказочными жемчужинами, за которые он каждый раз благодарит небо. Так и я – уж лучше пусть ты сегодня станешь милой феей, богиней с зелеными глазами, любящей Френсиса Форда и импрессионизм, знающей свои силы и способной справиться со всем своим счастьем!

Пора кое-что рассказать о себе, пожалуй, я изберу ту же анкетную форму, что и ты:

Руслан, 24 года, Москва…” В этот день Руслан лег спать только под утро.

На утро следующего дня, когда Сергей упорно отказывался уходить на работу раньше обычного, а Юлии необходимо было попасть в институт, она так и не смогла просмотреть почту, поэтому взяла компьютер с собой.

– Неужели ты обзавелась ноутбуком? – удивился Сергей, когда жена достала из зеркального шкафа черную узкую коробочку.

– Для учебы… порекомендовали, – запнувшись, ответила Юля, нервно запихивая компьютер в портфель.

– Дай мне взглянуть, – протянул руку Сергей, растворившись в улыбке и искренне радуясь за жену: он давно хотел приучить её “к технике”.

– Я спешу… – совершенно растерялась Юлия, понимая насколько нелепы будут все её отговорки, стоящей в одной блузке перед бывшим инженером ВНИИНС.

– Я посмотрю, что за машинка, что тебе в магазине наставили…

– Серёжка, – обижено-виновато надула губки Юлия, присаживаясь на угол кровати, – я ведь все равно в программах не разбираюсь.

– Ну хорошо, я только посмотрю, что ты купила… Обещаю не досаждать тебе рекомендациями.

Юлия с обреченным видом оставила радующегося, словно ребенок мужа наедине с любимой игрушкой, а сама пошла одеваться. Она понимала, что огонек, горящий в Сережкиных глазах, относился скорее к ней, чем к главной страсти его жизни (если вообще можно сравнивать страсть к любимой женщине и любимому делу), и оттого загрустила еще больше. Если бы Серёжка знал, для чего она приобрела компьютер! Ведь совсем не оттого, что эта машина вдруг стала понятной и интересной. И узнать это для него было проще простого!

Юлия с беспокойством следила за сияющим лицом мужа, опершемся спиной о подушку и обеими руками стучащему по клавиатуре. “Идиотка, идиотка! – кидала она в зеркало гневные взгляды. – Остренького захотелось! Вот сейчас он войдет в почтовую службу и конец моему безоблачному счастью!” Положив туш в косметичку, она оторвалась от зеркала и прыгнула в кровать к мужу:

– Я хочу, чтобы ты мне кое-что пообещал, – произнесла она, выключая компьютер, так если совершая немыслимое святотатство по меркам Сережки, который в это время настраивал что-то в командных файлах, – я и так тебя редко вижу без компьютера, к которому пока только ревную, но еще без ненависти, как видишь, поэтому хочу, чтобы ты пообещал не притрагиваться хотя бы к моему ноутбуку, и это время подарить мне, бедной, заброшенной женушке, одичавшей без любви и внимания своего супруга.

Естественно Сергей не мог ответить иначе, кроме как утвердительно. Он и сам понимал, что зачастую убегает от своей пылкой жены, предпочитая ей компанию друзей, коллег, или даже клиентов, с которыми мог говорить о вещах в которых разбирался, которыми жил… Да, ко всему прочему, в мужской компании он чувствовал себя комфортней, чем с женщинами. Даже с женой на деловом приеме, в дорогом магазине, ресторане или под пальмами Карибского курорта (прогуливаться под ручку по паркам теперь им приходилось крайне редко), Сергей испытывал острое чувство неловкости, терялся, паниковал и переставал быть похожим на самого себя. Друзья часто подшучивали над его неспособностью пофлиртовать с новой сотрудницей, и над его поистине стоическими решениями ситуаций, где любой другой давно закончил бы постелью. “Я люблю свою жену”, – отвечал он на ехидные замечания, и его слова казались каким-то странным и неестественным оправданием чего-то еще более странного и неестественного.

Старые приятели знали, что Сергей еще до жены старался как можно реже появляться в женском обществе, а если это не удавалось, то вел себя чрезвычайно замкнуто. Даже с Юлией он познакомился благодаря другу, который завязал с ней легкий роман.

– Давай сегодня поужинаем в ресторане? – предложил Сергей с трагическим видом.

– Хорошо, – ответила Юлия, придавая бровям умопомрачительно театральный изгиб. – Ты меня удивляешь.

– Я тебя люблю!..

– Я тоже, мой милый!..

– Правда?

– Конечно!

Спустя час Юлия наконец-то получила возможность подключиться к Интернету. Яна, которая находилась поблизости, заметив, что индикатор принимаемых сообщений не вздумал даже показываться, постаралась сразу перевести тему:

– Пойдем сегодня в клуб, – предложила она, – потанцуем?

– Подожди, я не понимаю, – дернула её за край легкого голубого платья Юлия, – ты же говорила, что сообщения стали приходить сразу, спустя пару часов?

– Может быть, у них с сервером неполадки, или…

– Или я такая дурнушка, которая никого не интересует?!

Яна наклонилась перед сидящей за партой в одиноком классе Юлией, и внимательно посмотрела ей в лицо. Её нависшие черные волосы, стали препятствием ослепительному солнечному свету, врывавшемуся в окна школьного кабинета, который, среди прочих, арендовал их институт. Юлия попыталась было бросить вызов взгляду подруги, которая вместо того, чтобы разделить её жалость к себе вздумала смотреть нежно осуждающе, как бы повторяя уже знакомую фразу: “Кто бы говорил!” – и не будучи способной противостоять Яниному очарованию, призывающему быть честной с собой, Юлия улыбнулась и ответила на приглашение в ночной клуб:

– Сережка меня в ресторан сегодня пригласил.

– Да ну! – улыбнулась в ответ Яна, откидывая свои волосы за спину и присаживаясь напротив на край стола.

– Ага! Так что в клуб как-нибудь потом… А что с этим делать? – спросила она брезгливо-презрительно, указывая на сиротливо пустующий in box.

– Забудь о нем на время. Лучше на долгое – если хватит мужества – на недельку. Ведь ты раскрасить этим развлечением свою жизнь хотела, а не усложнять.

– Да. И знаешь – получается! У нас с Сережкой как-то получше стало, и я не такая ворчливая…

– Хм, еще ни одного письма, а уже результаты!.. Я сегодня на бейсбол иду в МГУ.

– Опять к…

– Угу, – улыбнулась Яна, – но ты не переживай – там все в порядке.

Девушки рассмеялись.

– Пойдем, а то пропустим все интересное, – сказала Юлия, поднимаясь со стула, – наверное, уже началось…

В пятницу, когда Руслан на утро не объявился, как обычно перед поездкой на дачу, у неё дома, Рита позвонила в мастерскую и вместо бодрых оправданий услышала доброжелательный, как всегда, голос Дениса, предложившего загладить не пунктуальность приятеля одолженным на выходные микроавтобусом, которым он обзавелся после удавшейся выставки в Японии. Рита, почувствовав преимущества комфортного “Mitsubishi” перед потным и грязным междугородним автобусом (на электричке она вообще ехать не решалась, ибо в пятницу, даже утром, да еще с поклажей, такой поступок выглядел бы крайне неблагоразумным), сразу сменила девятый вал возмущения на тихую благодарность:

– Ты – душка! Но Руслан мог бы меня вчера предупредить, что поедем на машине, – Денис тактично согласился с этим утверждением. – Можно его услышать?

– Он, кажется, еще спит.

– Как спит? Уже десять утра!.. – и ничего не услышав в ответ, Рита добавила. – Я сейчас приеду!

Последние слова оказались похожими на правду, ибо уже через десять минут Денис услышал в домофоне Ритин голос.

– Где мой хахаль? – спросила она, очаровательно улыбнувшись, когда Денис отпер высокую металлическую дверь.

– Умывается, – все так же доброжелательно отозвался хозяин мастерской.

– Уже умывается? А жаль!

– Что-то случилось? Ты сегодня на себя не похожа, – заметил Денис, спускаясь за Ритой в подвал.

– Ты вчера рано спать лег?

– Ну, где-то в одиннадцать.

– Я так и знала: с этого времени твой номер телефона и номер моей подруги были беспрерывно одинаково заняты до поздней ночи…

– Доброе утро, мисс Марпул, – отозвался Руслан, выходя в трусах с полотенцем из небольшого закутка, служившего в мастерской санузлом, – я вечером в Интернете висел – можешь проверить, – но тут же осекся, ибо Рита действительно могла проверить в “журнале” не только время посещения, но и страницы, которые Руслан посещал, а это было куда хуже телефонного разговора с подругой. – Или позвони Светке, прикинься дурочкой и расспроси о вчерашнем, – попытался он как можно спокойнее отвести тему разговора от компьютерного предательства событий прошлой ночи: ведь Рита могла не только посмотреть “журнал” браузера, но и “отправленные сообщения” в Outlook, а это означало полностью разрушить отношения, по крайней мере, на этот уик-энд.

– Господи, что ты этой ночью делал? – прервала его паникерские умопостроения Рита. – Ты весь серый, круги под глазами, смотреть жутко!

– Пива, наверное, перепил с крекерами и шпиком, – Руслан окончательно сгорбился, схватился за живот, и присел на край отреставрированного дивана.

– Бедненький! – спохватилась Рита, укрывая его весящим на спинке стула пледом. – Может, сегодня не поедим никуда? Ты дрожишь весь и погода портиться.

– Ничего, я “но-шпы” выпил, сейчас кофейку и все в порядке будет…

“Странно, – подумал Денис, – откуда он здесь “но-шпу” взял?” – а вслух заметил:

– Неужели, правда, портиться?

– Да пора бы: с середины мая, как в Сахаре, – ответил Руслан, всячески стараясь увести тему подальше от компьютера: “После отправки сообщения уничтожать, после принятия – уничтожать… предварительно скопировав в блокнот, – внушал он себе, постепенно успокаиваясь и приобретая розоватый, после ледяного умывания, цвет лица. – А ведь я здорово перетрухнул! Черт возьми, чуть не околел от страха!” – уже смеялся он про себя.

– Денис, а ты бы почаще на улицу выходил из своей берлоги, – порекомендовала Рита, обнимая сияющего Руслана.

– Глянь, а больной-то ожил! – улыбнулся Денис, удивляясь произошедшей с другом метаморфозе.

– Мне одеться надо, – сказал Руслан, смачно целуя Риту и освобождаясь от объятий.

После минутного молчания, в ходе которого присутствующие наблюдали за воскресшим Русланом, лихо натягивающим штаны, Рита заметила что-то на счет триумфа венгерской фармацевтической промышленности, а Денис – на счет исцеляющих чар наших возлюбленных…

На следующее утро Юлия с Сергеем отправились в загородный дом, что особняком стоял на семнадцатом километре Минского шоссе. Дорога здесь никогда не доставляла удовольствия, особенно её протяжение от Москвы до Одинцова – сплошные пробки на узкой трассе, где приходилось вплотную притираться к близстоящим автомобилям, гудки, шум грузовиков, вонь… В белом, уже поезжаном “Рено Лагуна”, который Сергей подарил Юлии на годовщину свадьбы, было прохладно, пахло ароматизаторами, тихо играла музыка – кондиционеры работали во всю и прелести забитой в субботний день трассы, доступные простым смертным, Юлия переносила с атараксической невозмутимостью. Она откинулась на белоснежном кожаном сидении, разбросав по подголовью золотистые вьющиеся волосы, прислонилась виском к закрытому стеклу, подобрала левую ногу так, что в окно была видна её голая по щиколотку ступня, и читала “Лизу”. Её красный туфель застрял где-то в районе рычага переключения передач, а обнаженная коленка соблазнительно устремилась в сторону водителя, приподнимая и без того короткую, пеструю юбку. Сергей наклонился и поцеловал любимую коленку, затем еще раз в том месте, где кончалась юбка. Подняв глаза, первым, что он увидел, было восторженное лицо водителя микроавтобуса, который тут же отвернулся и подтянулся по своей полосе к впереди стоящей автомашине.

– Ты имеешь успех, – сказал Сергей, кивнув в сторону отъезжающего “Mitsubishi”.

– Да? – спросила Юлия, складывая губы для поцелуя.

– Угу, – ответил Сергей, – если так дело пойдет дальше, я буду ревновать.

– Ревновать? –улыбнулась Юлия. – Глупенький Сережка! – потрепала она его по прямым темным волосам. – Ведь ревнуют, когда не уверены!

– А я должен быть уверен?

– Ага.

– Ну, тогда ты не рассердишься, если я закурю? – Юля надула губы и обижено скривила рожицу. – Еще один светофор, а там лес, птицы…

– Кури, что с тобой поделаешь! – улыбнулась она еще ярче. – Лес с птицами!..

Иногда ей даже нравились эти маленькие жертвы.

Погода стала портиться еще по дороге на дачу, не смотря на повсеместную усталость от чудовищной по московским меркам жары, державшейся два с половиной месяца, Руслану и Рите такая расстановка не нравилась:

– Вот бы денька два еще подержалось без дождика, а там хоть потоп! – говорила Рита с недовольством поглядывая на сереющее небо. – В Москве дождя не замечаешь, там хоть духоту собьет.

Это так – летний дождик в Москве совсем иное, чем на дачах в Ягунино – там сразу разбирает сон в одуряющем сосновом воздухе, под пение птиц, притаившихся на ветках яблонь, загородивших все окна от дневного света. Тишина и полумрак, ленивые дачники, а тут еще и размеренная дождевая дробь за окном – лучше бы они остались в Москве, там все оживает в дождь, золотиться, веселеет.

– Надо заехать в магазин, пива купить… и водки, – живо произнес Руслан, как только вспомнил о сладостных перспективах вечного сна.

– Ну да – водка без пива…

– У нас деньги-то есть: может, еще шашлычка купим?

– Какой шашлычок в такую погоду? – Рите не нравилась бальзаковская расточительность Руслана, а также его безумные коммерческие проекты, подстать этому великому писателю.

– Ты права, тем более я не знаю, поехал ли туда Сашка.

– Он с четверга там. С сыном.

– А ты откуда знаешь? – Руслан изобразил недоумевающее выражение лица.

– Домой ему звонила. Вчера, когда хотела выяснить с кем это ты и Светка так долго трепитесь.

– А-а, – протянул Руслан, – это хорошо! Значит, две бутылки купим! Никто ничего не заказывал – на машине ведь?

– Обратно загрузим. Спасибо, что Денис одолжил автобус, а то бы пришлось, как папам Карло…

Вечер этого дня выдался на удивление мягким и теплым. Мелко покрапывал дождик. Ребята сидели на ступеньках крыльца, спрятавшегося под ржавым козырьком, вытащили два стула в крохотные сени, на одном из них разложили малосольные огурцы с колбасой, поставили электрический чайник, который пока так никому не понадобился, бутылка водки гуляла по полу вместе с толстостенными рюмками, в черном небе, как ни странно, кое-где пробивались звездочки. Сашка отправил сына спать вместе с женой. Они в последнее время не ладили. Светка не появлялась больше в их компании, и сегодня приехала только потому, чтобы передать сыну теплые вещи и куртку на случай портящейся погоды, даже странно, что Рита приревновала – ведь они с Русланом друг друга почти не знали.

Разговор устремился в воспоминания: школа, юность, летние посиделки… Когда Рита в первый раз привезла Руслана на дачу, он с удивлением обнаружил там свою одноклассницу – Ирину, о которой забыл после школы и вряд ли когда-нибудь встретил бы в своей жизни. Там он познакомился с Сашкой – одноклассником Риты, – их родители работали вместе, благодаря чему и получили по четыре сотки бок о бок.

Сашка был веселым и легкомысленным шалопаем, что, впрочем, не помешало ему стать отцом и любить ребенка. Сегодня они целый день лазили друг от друга по Денискиному автобусу, играя в прятки. Рита даже забеспокоилась, не поломают ли там чего, а Руслан ответил: “Все равно Денис его продавать собирается, даже покупателя нашел”, – и в подтверждение своих слов предложил Ритиному отцу вывести с участка мусор.

Погода была безрадостная, серое небо время от времени напускало в воздух влажную мошкару, которая, разбиваясь о лобовое стекло, заставляла каждые пару минут включать дворники. Подъехав на место, Руслан предложил подобраться к контейнеру вплотную: для этого необходимо было спуститься к берегу Москвы-реки и подогнать машину задом с одной открытой дверью. Сашка координировал движение, придерживая правую створку задней двери. Когда мусор выгрузили – поехали обратно, но возвращаться так скоро не хотелось и они, купив в магазине двухлитровую бутылку пива и заказанных сосисок (которые сами же и съели, так что пришлось через пару часов возвращаться в магазин), разместились на берегу тихой речки, покрытой темно-серой гусиной кожей. Сашка говорил о своей жене и о женщине, которую, как оказалось, любил всю жизнь. Руслан знал о ком идет речь – это была Ритина подруга, которая навещала их как-то в новогодние праздники.

– Слушай, я не могу смотреть, как ты трагически к этому относишься, – говорил Руслан, подливая в пластиковый стаканчик друга пива. – Если ты действительно уверен, что жить без неё не можешь, то давай завтра поедим на Сходню.

– Ага, – отвечал Сашка, – и что я скажу? Здрасти, я приехал? Шесть лет с тобой не виделись… А если там будет муж?

– Придумаем чего-нибудь. Мало ли автомобилей сейчас на дачах останавливаются…

На следующее утро ребята с заговорщицким видом оставили своих женщин в недоумении и отправились на “рыбалку”, даже не взяв удочек. Через двадцать минут они выехали на трасу “А 107”, еще через час – подъезжали к Сходне. Сашка в невероятном возбуждении попросил Руслана ехать медленнее, описывая каждую деталь местности, переполненную воспоминаниями первой любви. Они ехали по разбитой дороге, ведущей от железнодорожной станции к дачам. Впереди показался велосипедист на красненькой “Каме”.

– Я когда-то возил Жаннку на таком же велосипеде, – говорил Сашка, показывая рукой вперед.

– Да, – отвечал Руслан, – я тоже когда-то на “Каме” учился кататься, на Бережковской, на протоптанной тропинке в сквере, чтобы падать мягче было.

– У её отца на даче валялось два велосипеда, оба разломанных, я этот собрал, и однажды… Стой! – Руслан от испуга нажатием на педаль заглушил машину. – Жаннка!!!

Тут только Руслан в двух шагах от себя в велосипедисте узнал Ритину подругу. Совпадение было ошеломляющим. Оказывается, она ехала на рынок за продуктами. Сзади, на багажнике сидел её ребенок – девочка, которая с интересом наблюдала безмолвную сцену встречи. “Привет, – вмешался Руслан, который первым вышел из шокового состояния. – Жанна – это Саша, Саша – это Жанна, вы тут поболтайте, а я отлучусь на минутку”, – и, оглядываясь по сторонам, направился в сторону железобетонной конструкции, которая поддерживала провода для электричек – вчерашнее спиртное все еще отягощало его мочевой пузырь.

Перед самым отъездом Юлия попросила остаться на недельку за городом.

– Все равно мне в Москве сейчас делать нечего, поживу здесь, отдохну, с подругами пообщаюсь, а ты, если надумаешь – приезжай вечером.

– Хорошо, – ответил Сергей, набирая номер телефона, – я тогда машину оставлю, мало ли чего… Алло, привет! Костюху можно услышать… Привет, Кость, мне машина нужна, пришли кого-нибудь… Через полчаса? Хорошо. Сейчас за мной приедут, – сказал он Юлии, пряча телефон в барсетку, – ты тут справишься?

– Господи боже мой, как будто на северный полюс сослал, – ведь мы не расстаемся, ты в любую минуту можешь сюда приехать.

Юлия знала, что он не приедет, по крайней мере эту неделю будет вполне отдыхать от её назойливого требования внимания, засядет за своим компьютером, забыв обо всем или целыми днями будет торчать на работе. Но его заботливое выражение лица, печальная нежность расставания была оценена. Юлия приподнялась на мысочки и обхватила его за шею, прижавшись виском к щеке.

– Милый, родной мой Сережка, обещаю тебе забыть обо всем… Слушай, – внезапно загорелась она, – привези мне краски, я хочу научиться рисовать!

– Может и репетитора заодно?

– Можно и репетитора… женщину – чтобы ты не ревновал.

Начиная со следующего дня, Юлия отдалась во власть новой страсти. Сергей прислал замечательную женщину – художника, во многом похожую на Юлю взглядами, отношением к жизни. Её звали Ольгой. Они сразу подружились, а загородный трехэтажный дом превратился в огромную художественную мастерскую, где уже в гостиной на длинном обеденном столе (за которым за всю историю существования дома еще никто никогда не обедал) были разбросаны краски, испорченные холсты, банки с клеем, растворителями, кисти, мел, карандаши…

Приезжала Янка, с удовольствием обнаружила подругу в прекрасном настроении, согласилась немного пожить с ней. Юлию чуть зудело по поводу неизвестно поступивших или нет сообщений на электронный адрес, и на восьмой день они с Янкой у одной из знакомых, у которой было подключение к Интернету, просмотрели всю почту. Сообщений оказалось много, порядка девяти из тех, которые стоило вообще просматривать, Юлино самолюбие было удовлетворено. Два электронных адреса и текста её наиболее заинтересовавших она скопировала, все остальное удалила – если она действительно кому-то понравилась – напишут еще. Юля больше не переживала и не церемонилась, тем более что с недавнего времени её захватила другая страсть. Ольга приезжала каждый день, иногда оставалась на ночь, их женский коллектив просуществовал более-менее спокойно целых две недели.

Наступил август. Первые дни беспрестанно шел дождь, и за неделю многие уже заскучали о стоящей до этого больше двух месяцев нестерпимой жаре. Потом погода стала налаживаться. Руслан иронично заметил, что человеческой последовательности и верности хватило всего на несколько дней даже в таком малосущественном вопросе, как погода. Рита, как всегда пыталась спорить, доказывая не столько противоположную точку зрения, сколько свое присутствие. Её милый софизм, способный доказать что угодно, лишь бы с серьезным лицом и впечатлением полного контроля ситуации, приводил Руслана в восторг, лишний раз убеждаясь в незначительности всех их споров. Хотя иногда, в особо клинических случаях, когда Рита упорно отказывалась “заминать” тему, Руслан цитировал ей третью речь Сократа из платоновского “Федра” (признаться, кроме “Федра” и “Пира” он у Платона ничего не читал) и тогда Рита начинала размеренно дышать, отстраняясь от реальности. Этот метод ей часто помогал в школе – она была учительницей истории, – когда класс становился неуправляемым, она подходила к окну или на несколько минут выходила из кабинета, а затем, как ни в чем не бывало, продолжала урок. Причем само затишье действовало куда эффективней, чем следующие за ним санкции. Но на Руслана это не действовало. Он вообще не любил ссориться со своей “ненаглядной”, а поэтому, как только погода наладилась, с удовольствием согласился на предложение старого приятеля отправиться на рыбалку.