Читать книгу Служить и защищать. Сборник рассказов - Ден Истен - Страница 1
Служить и защищать
ОглавлениеБармен едва успел подхватить бутылку дорогого пойла. Мимо него, сметая бокалы с пивом и тарелки с фисташками, проехал лысый амбал. С удивленным выражением разбитого в кровь лица, он благополучно достиг края стойки и свалился вниз.
Долговязый, хищно щерясь, разбил пустую пивную бутылку об стол. Выставил «розочку» перед собой.
– Ща я тебя порепаю! – пообещал он. Замахнулся.
Катя с силой пнула стол. Тот, противно скрежеща, врезался ему в ноги. Долговязого откинуло на барную стойку. Она, залетев на стол, выгнулась назад, выкидывая вперед ногу. Удар мыском туфли в нижнюю челюсть. Долговязый, раскидав спиной высокие барные стулья, затих на полу, роняя красную слюну.
Спрыгнула со стола, отряхнула куртку. Сначала раздались неуверенные хлопки, но уже через пару секунд ей аплодировали, в восхищении, все посетители заведения. Особенно рукоплескала парочка, парень и девушка, ставшие жертвой этих двух пьяных отморозков.
Ситуация, предшествующая всей этой заварухе, была банальной донельзя: одному из возомнивших себя суперменом дебилу, понравилась девушка, мирно сидящая со своим молодым человеком за столиком. Девушка наглое предложение громилы «покататься по городу и развлечься» вежливо отклонила, что «супермену» не понравилось. Он выволок ее из-за стола и потащил к выходу. Парень, вскочивший на помощь своей спутнице, сразу же слег на пол от удара его долговязого дружка, такого же альтернативно одаренного. События могли бы развернуться по известному плачевному сценарию, если бы не Катя, сидевшая в это время за барной стойкой и заливавшая текилой свое горе по поводу увольнения из рядов сотрудников полиции. В итоге получилось то, что получилось…
Толпа восторженно хлопала и восторгалась. Впрочем, триумф бывшего сотрудника МВД Екатерины Томилиной длился недолго. В бар, расталкивая людей стволами автоматов, забежали трое полицейских.
– Ребята, ребята! Спокойнее! – Катя дружелюбно улыбнулась.
– Руки подняла! – скомандовал один, с сержантскими лычками. Дернул вверх стволом. – И на пол легла!
– Грязно, – пожаловалась она.
– Не умничай! Мордой в пол! Живо!
Катя послушно растянулась на полу бара.
– Руки за спину! – последовала команда.
Завела руки. Через секунду на запястьях щелкнули браслеты.
– Пакуйте ее!
***
– Спокойно жить – не судьба? – полковник Захарьев смотрел раздраженно. Не дождавшись ответа, повернулся к сержанту. – Выпускай. Верни ее барахло и пусть валит на все четыре стороны!
Катя вышла из камеры. Взгляд насмешливый, дерзкий и пьяный. И главное – ни капли вины!
– Спасибо, дядя Миша.
– Только в память о твоем отце я еще вожусь с тобой, – возмущенно сказал полковник.
Катя, картинно изогнувшись, сделала низкий поклон.
– Премного благодарная я!
Захарьев прикрыл глаза и только головой покачал.
– Шапито…
***
В дверь кто-то настойчиво звонил. Катя открыла глаза, просыпаясь. Скатилась с кровати и, превозмогая головную боль от выпитого накануне, потащилась в прихожую. Открыла дверь.
– Катенька! – пожилая соседка смотрела испуганно. – Помоги, пожалуйста.
– Здрасьте, тетя Света. А что случилось? – Катя потрогала гудящий затылок. Аспиринчику бы…
– Да соседи сверху опять буянят. Он там жену снова бьет. Да ты прислушайся, даже здесь слышно! – соседка подняла палец. – Слышишь?
Катя напрягла слух. Сквозь похмельный звон услышала шум сверху. Грохот мебели и невнятные крики.
– Полицию вызывайте, – сказала она.
– Ты же сама полиция! – возмутилась соседка.
– Уже нет. Уволена! – Катя развела руками.
– Как так-то? – изумилась соседка.
– В связи с превышением своих… – начала Катя и махнула рукой. – Впрочем, не важно. Ладно, пойдемте.
Она напялила кеды.
– Я готова!
– Катя! – соседка многозначительно показала на ее бюстгальтер и трусы. В сочетании с кедами это может и смотрелось аппетитно, но пожилая соседка была иного мнения.
– Ах да! Точно, – спохватилась Катя и пошла в комнату одеваться.
***
Нажала на кнопку звонка. Грохот за дверью стих, и Катя услышала раздраженный мужской голос.
– Кто?!
– Агния Барто!
– Иди нах..й!
Катя снова нажала на звонок и не отпускала, пока дверь не открылась. Наружу выглянула раздраженная заросшая рожа.
– Чё, с первого раза не догоняешь?! – уставился он на девушку. Соседка, стоявшая рядом, испуганно шмыгнула в сторону лестницы.
– Ты мне спать мешаешь! – ответила Катя. – И не хами мне тут!
Волосатая рука сграбастала ее за ворот футболки и затащила в квартиру. Дверь захлопнулась. Соседка испуганно икнула и побежала вниз по лестнице, на ходу доставая из кармана халата мобильник.
***
Катя врезала лбом в переносицу. Мужика откинуло назад, он упал и стукнулся головой о раскрытую дверь ванной. Схватился за лицо, матерясь.
Катя оперлась о входную дверь и пыталась прийти в себя. Ей показалось, что она приложилась лбом о стальную рельсу. Перед глазами вертелись карусели, в голове стоял звон. Ох ты ж, бля! Как голова-то болит… Помотала головой, попыталась сфокусировать взгляд. Троящийся на полу мужик постепенно стал в единственном экземпляре.
Он вскочил и бросился на нее. Она вовремя присела, и волосатый кулак пролетел над ее макушкой, впечатавшись в видеоглазок. Дисплей разлетелся на части, посыпались куски пластика и микросхем. Катя нажала на дверную ручку и вывалилась в подъезд. Мужик схватил ее за шею и приподнял, замахнулся второй рукой, явно намереваясь попортить личико этой борзой бабенке. Катя развела руки и с силой хлопнула его по ушам. Затем быстро засунула в его волосатые ноздри два пальца и потащила за собой к лестнице. Выдернула пальцы, отскочила в сторону и пинком отправила его в свободный полет вниз по лестнице. Мужик кубарем скатился вниз и затих.
Двери лифта открылись, и оттуда сначала показались стволы автоматов, следом вышли два молодчика в полицейской форме.
Катя вздохнула и послушно легла на холодный бетон, заложив руки за спину.
«Дежавю какое-то», – подумала она.
***
– Тебе что, это нравится? Сидеть по ту сторону решетки? – полковник Захарьев уже терял терпение. – Ты только вчера здесь была!
– Дядь Миш! А можно аспиринчику? – Катя, сидя на скамейке обезьянника, держалась за ноющую голову.
Полковник не ответил. Посмотрел на лейтенанта.
– Там все серьезно?
– Мужик буянил. Жена на опохмел не давала, в комнате заперлась, так он там всю квартиру разнес. Соседка полицию вызвала. Наряд рядом был, прибыл быстро. Обнаружил потерпевшего без сознания. Задержанная Томилина не сопротивлялась.
– Хоть на это ума хватило! – полковник бросил на нее раздраженный взгляд. – Что с потерпевшим?
– В больнице, подозрение на сотрясение. В общем, жена и соседка утверждают, что Томилина… ну вроде как, была права. Заявление от потерпевшего пока не поступало.
– Выпусти ее, под мою ответственность. Там увидим… – махнул полковник и повернулся к Кате.
– Еще один такой залет, и мне можешь не звонить! Хорошо, что тебя уволили! Позорище!
Она не ответила, лишь кивнула. Единственное, о чем она мечтала, так это о таблетке аспирина…
***
«Я, Томилина Екатерина Викторовна, поступая на службу в органы внутренних дел, торжественно присягаю на верность Российской Федерации и ее народу! Клянусь при осуществлении полномочий сотрудника внутренних дел… В чем дело, господа? Уберите автоматы, вы мне мешаете, я присягу принимаю! В смысле, задержана? За что?!!!!…»
Катя проснулась в холодном поту.
Села на кровати, вытирая лоб. Посмотрела в окно. Полная Луна. Вот кому действительно пофигу вся эта земная суета – висит себе на черно-звездном полотне небосвода и ржет над тщетными людскими потугами казаться лучше всех, быть выше других, считаться успешнее остальных…
Она прошлепала босыми ногами на кухню, открыла холодильник. Ну, пока голодная смерть ей не грозит, но о поиске работы надо озаботиться уже сейчас. При ее-то талантах работу найти – да как два пальца об асфальт! Физподготовка – отлично! Рукопашный бой – отлично! Огневая – отлично! Да с такими умениями ее в любой ларек продавцом возьмут!
Катя, держа в руках стакан с соком, смотрела на ночную улицу. В продавцы идти не хотелось. Нет, она уважала любые профессии, но только не ее это, от слова «совсем». Пойти во вневедомственную? Надо попробовать. А может, лучше в телохранители? А что, охранять чье-то тело, а это тело будет тебе ежемесячно платить хорошую заплату! Хотя, там тоже не все просто, надо еще курсы окончить, там без спецподготовки нельзя. Тогда в супермаркет охранником? Ну, как вариант…
Самое обидное, что уволили несправедливо! Тогда патрульная машина прибыла по вызову за пять минут. Что такое пять минут? Ерунда! Но за эти пять минут урод успел избить ни в чем не повинного дворника-узбека, втрое старше его самого. За то, что он ломом, которым отбивал наледь, якобы поцарапал его «Инфинити», стоящий прямо на тротуаре! Кто вы такие, скользящие по этому ледяному накату, серые обыватели и неудачники? Обойдите и не вякайте! Это я – хозяин жизни!
Так не просто избил, еще и пушку газовую достал, давай стращать и пугать. Пришлось сломать уродцу руку, ту самую, с пистолетом которая. Ибо нех…й на людей оружие наводить! А уродец оказался самым обычным мажором, залюбленным и избалованным в край, свято верящим в свою безнаказанность и вседозволенность! Папа, крутой бизнесмен, надавил на нужные рычаги, пошевелил свои знакомства среди шишек в МВД, и ее пнули со службы по отрицательным мотивам!
Казалось бы, ну повезло тебе, родился ты с серебряной ложечкой в своем слюнявом рту, так живи и радуйся! Приумножай/трать папины денежки, отдыхай, веселись, кто мешает?! Так нет же, надо обязательно поставить себя выше всех! Унизить, растоптать, запугать! А то, что старик-дворник до сих пор в больнице с отбитыми почками – это вообще никого не еб…т!
При всех своих недостатках, коих у Кати Томилиной наблюдалось предостаточно, у нее было одно такое качество, которое с лихвой компенсировало их все – врожденное чувство справедливости. Вот не могла она пройти мимо чужой беды, она вообще не делила беды на свои и чужие, что, собственно, и определило выбор профессии. Но, как оказалось, она ей только мешала, эта справедливость! Системе вообще не нужны справедливые, системе нужны правильные, которые будут соответствовать, прогибаться и зад свой подставлять… Сука! Ну что за мир такой?!
Катя поставила сок на подоконник и пошла спать. Пусть будет так, как будет…
***
Едва Катя вышла из лифта, как столкнулась с женой того самого дебошира, которого она спустила вчера с лестницы.
– Здравствуйте, Катерина! – приветливо сказала женщина
– Доброе утро. Имени вашего не знаю, к сожалению.
– Жанна. Мы недавно в ваш дом переехали, еще не познакомились со всеми.
– Очень приятно. Как там ваш муж?
Жанна засмеялась, открыто и дружелюбно. Красивая женщина, даже бледный, замазанный синяк под правым глазом, нисколько ее не портил.
– У него все в порядке. Ушибы, царапины. Не переживайте. Я ему так и сказала, сунешься в полицию заявление на Катю строчить, я сама на тебя напишу! За то, что избиваешь меня постоянно! А еще и разведусь! Пожевал что-то там недовольно… Я, говорит, и не собирался писать. Стыдно ему, что его баба… простите, женщина уделала. Поэтому можете не волноваться.
– Спасибо. Проблемы мне действительно ни к чему.
– Вам спасибо!
***
– Так-так… Что у нас тут? – взгляд наткнулся на объявление, выделенное на главной странице сайта. – Ух ты! Круто! Требуется переворачиватель/подниматель пингвинов… Антарктида.
Катя представила себя в куртке с меховым воротником и унтах, поднимающую неуклюжую птицу, имеющую несчастье упасть из-за своего любопытства. Засмеялась. Не, не для нее это. Профессия, наверное, нужная, но точно не по ее профилю. Так-так… Идем в нужный раздел. А что тут?
– Во! Требуется начальник смены в службу безопасности. Мужчины/женщины. Для работы на севере Сахалина. Вахтовый метод…
Катя присвистнула. Соответствие всем требованиям. Зарплата – очень даже! График – месяц через месяц. Проживание и перелет оплачиваются. Надо звонить! Звонить надо! Где тут телефон агентства?
***
Рейс Южно-Сахалинск – Оха отменили. Катя посмотрела на табло – информации о ее вылете не было. Подошла в справочную. Симпатичная девушка-кореяночка приветливо улыбнулась.
– Аэропорт в Охе не принимает по метеоусловиям. Информации пока нет. Вы можете остановиться в нашей гостинице.
– Придется, наверное, – улыбнулась Катя, и тут почувствовала вибрацию телефона в кармане. Извинившись, отошла от справочной.
– Да-да, Екатерина Викторовна, я знаю, не волнуйтесь! – голос Максима Петровича, замначальника службы безопасности проекта Сахалин-1, звучал бодро. – Здесь это часто! Метель поднялась, по прогнозам охинский аэропорт сможет принять не раньше, чем через два дня. Поэтому наслаждайтесь пока красотами областной столицы. Мы вам уже забронировали номер в гостинице в городе. Адрес я вам сейчас скину!
Но насладиться достопримечательностями Южно-Сахалинска Кате не удалось. И к месту своего назначения она тоже не попала. Ни через два дня, ни через неделю, вообще – никогда!
***
Полковник Захарьев с аппетитом ел вишневое варенье. Чудо, а не варенье! Жена подлила чаю.
– Жалко, что Катюша уехала, – сказала она.
Захарьев недовольно поморщился. Ну вот почему именно сейчас нужно говорить о Кате?
– Ну и хорошо, что уехала! – буркнул он.
– Неужели здесь нельзя найти работу? Обязательно на Сахалин? – сокрушенно сказала жена. – Не понимаю…
Захарьев со стуком поставил чашку.
– А что тут понимать? Ей здесь скучно стало. Всех, кого могла, уже избила, вот и двинула в турне по России. Решила расширить географию своей боевой славы!
Жена укоризненно посмотрела на мужа.
– Зря ты так… Катюша – не подарок, конечно, но просто так бить никого…
– Ой, да все! – Захарьев встал. Аппетит пропал напрочь. – Слышать о ней ничего не хочу! Пусть делает, что хочет! Мне все равно!
Захарьев кривил душой. Ему было далеко не все равно! Единственную дочь своего двоюродного брата Виктора он любил, просто старался ей этого не показывать. К чему эти нежности? А еще он на нее очень злился. Злился за ее упрямство. За ее прямо какую-то баранью упертость и категоричность.
– Я вообще ее не понимаю! – полковник заходил по кухне. – Что ей стоило извиниться перед этим богатеньким недоноском?! Да, ее бы уволили, но дали бы возможность сделать это по собственному желанию! А там, через годик, можно было бы восстановиться, когда поутихло бы все! Нет, блин, уперлась! Гордость не позволяет, видите ли! И чего добилась?! Чего?! Уволили по статье!
– И что, теперь восстановиться нельзя? – поинтересовалась жена.
– Можно, но очень сложно! – в сердцах ответил Захарьев.
– И ты не можешь ничего сделать?
– Я работаю над этим! – махнул полковник. – Но она же мне постоянно мешает! Постоянно кого-то рихтует!
Захарьев раздраженно выдохнул, выпил залпом вдруг ставший безвкусным чай и ушел в комнату. Достал с полки фотоальбом и вытащил фотографию: высокий мужчина и симпатичная женщина, стоящие в обнимку на фоне реки. Последняя прижизненная фотография родителей Кати. Через полгода оба погибли в авиакатастрофе. Кате тогда было двадцать три…
***
Перед стойкой ресепшена стоял высокий светловолосый мужчина и что-то говорил на ломаном русском. Администратор, улыбаясь, вернула паспорт – синюю книжицу с надписью United States of America. Катя видела этого мужчину в аэропорту – скорее всего тоже не смог улететь из-за погоды. Вполне возможно, что даже в одном с ней направлении.
– Вы говорить со мной русский! Я практиковать! Только русский, – белозубо улыбался американец.
– Конечно, мистер Дженнингс! – вежливо кивнула администратор.
– No! No mister! Just Glenn! – запротестовал иностранец. – Просто Гленн! Нет мистер! Только имя!
– Хорошо, Гленн! – согласилась девушка и положила ключи на стойку. Он сгреб их, улыбнулся стоящей рядом Кате и пошел к лифту, волоча за собой чемодан на колесиках.
– У меня тут бронь, – Катя протянула паспорт.
Через десять минут она уже входила в свой номер.
***
Гленн Дженнингс сидел на скамейке на аллее возле гостиницы и пыхтел вейпом. Улыбался своими идеально белыми зубами, беззаботно глядя по сторонам и пуская клубы ароматного пара.
– ЗдорОво! – услышал он со спины. Повернулся и удивленно уставился на трех молодчиков, нахальная улыбка которых не обещала ничего хорошего.
– О, что есть «здорОво»?! – дружелюбно спросил Гленн.
– Это значит, гони сюда гомон, котлы, рыжее и трубу! – пояснил один.
Из всего сказанного американец не понял ровным счетом ничего.
– Я не понимай! – пояснил он.
– Это значит, давай сюда кошелек, часы, золото и телефон! – рявкнул второй.
– Короче! Что с ним базарить?! – крикнул третий.
Двое навалились на иностранца, прижимая его к скамейке. Третий ловко снял часы, затем полез в карман его утепленной джинсовой куртки.
– Guys! What the fuck are you doing?! (прим. автора: Ребята, какого х..я вы делаете?!) – заорал Гленн, пытаясь высвободиться.
Но ребята не поняли его вопроса. А если бы поняли, то не ответили бы – они были заняты, потроша его карманы.
– Эй, уроды! – услышали они. – Человека отпустили!
Все трое повернулись и уставились на девушку в пуховике, джинсах и высоких ботинках с ребристым протектором.
– Ты кто? – спросил один, чернявый, в ободранном пилоте.
– Да ясно кто! – ответил второй, круглолицый, в черной кожаной куртке. – Подстилка американская!
– Почем нынче Родина? – съязвил третий, с хищным выражением на рябом лице. – Он тебя что, жахает, наверное, хорошо, раз ты за него тут встреваешь?
Катя приблизилась. Вынула руки из карманов пуховика.
– Ребята, давайте вы сейчас вернете ему все, что забрали и просто тихо свалите?
Все трое рассмеялись. Рябой засунул телефон американца себе в карман и подошел к ней.
– Крошка. А давай ты нам сделаешь приятно? – он схватил ее за плечо и рванул на себя. Нитки пуховика затрещали, из образовавшейся дыры полетел лебяжий пух.
– Ой, порвал, – деланно испугался рябой. – Да ты ее сними! Покажи, что у тебя под ней!
Он взялся за собачку на молнии ее куртки. В следующую секунду скривился от боли, потому что Катя схватила его за кисть и резко вывернула. Ударом ребристой подошвы в коленный сгиб опрокинула лицом на брусчатку. Уперлась коленом в лопатку, схватила за руку и резко завела за спину. Рябой закричал от боли, дрыгая ногами. Она ухватилась за короткие волосы, приподняла голову и силой впечатала лицом в брусчатку. И еще раз. И еще, пока он не затих.
Чернявый подскочил к ней сзади и, обхватив рукой за шею, оттащил от своего дружка. Катя ударила его затылком в нос, молниеносно повернулась и присев, врезала кулаком в ребра. Чернявый, охнув, отступил на шаг и тут же рухнул от посланного вдогонку прямого удара ногой в грудь.
Круглолицый отпустил затихшего от удивления американца и выхватил нож-бабочку. Эффектно покрутив, накинулся на нее. От удара в висок локтем его повело в сторону, нож выпал из руки. Катя с разворота влепила ему в лицо ребристую подошву ботинка. Круглолицый откатился в сторону и, завывая, пополз за деревья, оставляя за собой кровавый след.
***
– Смотри, смотри, что творит! Во баба! – охранник толкнул в бок напарника, тыча пальцем в монитор.
– Ха, нифига себе! Во метелит! Кто такая? – восторженно спросил напарник.
– Не знаю! Во дает! – в восхищении ответил охранник. – Да она их тут ушатает сейчас!
В следующую секунду оба поменялись в лице. Напарник выхватил рацию.
– Второй! Сектор 4! Быстро! Стрельба!
***
Чернявый, лежа на брусчатке и корчась от боли, вытащил из кармана травматический пистолет. Трясущимся пальцем снял с предохранителя. Передернул затвор. Направил на нее и нажал на спусковой крючок. Катя отклонилась за мгновение до выстрела, просто уловив момент, когда палец этого идиота уже давил на курок. Пуля вспорола воздух совсем рядом с головой. Она сделала кувырок, подкатываясь к стрелку. Задрала руку с оружием, одновременно ударив в челюсть нижней частью ладони. Вырвала пистолет, вскочила и выстрелила ему в плечо. Быстро повернула рукояткой к себе и отточенным движением вынула магазин. Руки замелькали, разбирая пистолет. Последней вытащила пружину и высыпала всю эту кучу железа на воющего от боли стрелка.
– На боевой денег не хватило?! – со злостью выкрикнула она и пнула его в ребро. – Сука!
***
Обезьянник был просто шикарным, светлым и просторным. Не то, что та тесная клетка в отделении ее родного города, где она уже имела счастье побывать два раза. На выкрашенных непонятного цвета краской стене были надписи самого разного содержания и уровней грамотности, но одной тематики: «все мусара казлы», «гореть мусорам в аду», «арестантский уклад един», «надел погоны – перестал быть человеком», «у ментов одна задача – зассать и не вмешаться», «лучше дочь проститутку, чем сына мента» и другие, самые разные, где бедных сотрудников полиции склоняли, спрягали и нагибали в самых разных позах, плоскостях и вертикалях. И на фоне всего этого непотребства контрастом смотрелось кривое, нацарапанное чем-то широким: «Танька, я тебя люблю!»
На другом конце скамейки у решетки сидели две девицы, тошнотворный запах дешевого парфюма и вызывающий макияж которых выдавали в них представительниц древнейшей профессии. Девицы переговаривались между собой, не обратив на вошедшую Катю никакого внимания.
Катя постелила куртку на металлической скамейке. Улеглась, отвернулась к стене. Что теперь будет? Наверное, ничего хорошего… Увидим…
Она свернулась калачиком, закрыла глаза и попыталась уснуть. Уже проваливаясь в сон, услышала звук шагов. Повернулась. К решетке подошли трое: подполковник, капитан и уже знакомый ей сержант-дежурный.
– Это она? – спросил подполковник.
– Так точно! – отрапортовал сержант.
– Открывай. С нами поедет.
***
В кабинете за широким столом сидели трое. Уже знакомый ей американец, какой-то седовласый представительный мужчина и женщина средних лет в очках.
– Проходите, Екатерина Викторовна. Присаживайтесь, – подполковник показал на стул.
– Oh, lady! – Гленн бросился к ней, схватил за руки и, глядя в глаза, восторженно произнес. – It was awesome! You’re like Russian commando! Thank you so much! Appreciate that!
– Господин Дженнингс сердечно вас благодарит и выражает свою признательность. Это было бесподобно. Вы словно русский спецназовец, – перевела женщина.
– Э-э-э-э, Yes, – Катя немного растерялась и брякнула единственное, что знала на английском. – London is the capital of Great Britain…
– I know that London is the capital of Great Britain, – засмеялся Дженнингс. – Я знать, что Лондон есть столица Британия. Вы есть… вы самый лучший lady! Your combat skills are very impressive!
– Господин Дженнингс говорит, что ваши боевые навыки весьма впечатляют, – перевела женщина.
Подполковник покашлял, привлекая внимание. Катя уселась на стул, немного смущаясь под взглядом американца.
– Значит так, Екатерина Викторовна. Мистер Дженнингс и уважаемый господин консул, мистер Эванс, попросили отнестись к вашему делу очень, так сказать, серьезно. Мистер Дженнингс занимает весьма солидную должность в сахалинском филиале одной всемирно известной нефтегазовой компании, которая помогает развитию региона, поэтому мы не можем не прислушаться к его просьбе. Если кратко, в двух словах… Учитывая все обстоятельства вашего дела, а также ознакомившись с видеоматериалами с камер наружного наблюдения, мы пришли к выводу, что ваши действия могут расцениваться как самооборона в пределах допустимой нормы. Другими словами, претензий к вам нет.
– А что с этими? – спросила Катя.
– С арестованными? – подполковник усмехнулся. – Там полный набор для возбуждения. Грабежи, кражи, вымогательство. У каждого за плечами несколько судимостей. Скажу больше, на того, которому вы прострелили плечо, уже имеется заявление об изнасиловании. Добавить сюда отсутствие разрешения на оружие, но это… это такая мелочь по сравнению с его подвигами. А нападение на господина Дженнингса поставило окончательную точку на криминальной карьере всех троих.
Катя прекрасно понимала, что если бы на месте американца оказалась бы какая-нибудь старушка-пенсионерка, то никто и никогда не спустил бы это дело на тормозах. Посадить бы ее не посадили, но кровины бы завернули – мама не горюй! Видно финансовые потоки, вливаемые в бюджет региона со счетов этой нефтегазовой компании, были действительно щедры и широки, раз все закончилось вот так. Благополучно.
***
Майбах летел по загородному шоссе.
– Пап, я боюсь, – проныл двадцатилетний дылда с загипсованной рукой. С надеждой взглянул на отца. Тот хмуро смотрел на пробегающий за окном полуночный, освещенный лишь луной, ландшафт.
– Так надо! У меня сейчас большие проблемы. Поэтому вылетаем срочно. Ты же хотел в Испанию? Там у тебя какая-то девушка вроде как? Вот и увидишься с ней. Не переживай.
Машина стала притормаживать.
– Что там еще? – недовольно поинтересовался отец, выглядывая из-за плеча водителя. Впереди, в метрах двадцати, стоял кордон из нескольких полицейских машин. Проблесковые маячки яркими сполохами отражались от дорожного ограждения. Как по команде у всех машин включился дальний свет. Сын испуганно вжался в кожаное сиденье и тихонько завыл. Мужчина выставил вперед ладонь, прикрываясь от бьющего в глаза света. Он все понял. Сопротивляться бесполезно, скрываться – тоже.
От кордона отделилась фигура. Словно призрак, освещенная лучами фар, она плыла к машине, пока наконец не материализовалась в лице полковника Захарьева. Он постучал в окно.
– Опусти стекло, – хмуро скомандовал мужчина водителю. Тот кивнул и нажал на кнопку. Тонированное стекло послушно поехало вниз.
– Доброй ночи, Анатолий Сергеевич. Что ж вы так, без предупреждения, не попрощавшись?
– А я привык по-английски уходить! – отозвался мужчина из глубины салона.
– Ну, только не в нашем случае! Вижу, вы и сыночка с собой решили забрать? Похвально, похвально… Кстати, к вашему сыну у нас тоже вопросы имеются, конечно, не такие масштабные, как к вам.. Так, по мелочи… Например, тяжкие телесные повреждения, найденный героин в салоне его автомобиля, неправомерное применение оружия…
Сынок, прикрываясь загипсованной рукой, заплакал.
– У меня в руках, – полковник показал белый лист формата А4, весь испещренный мелким шрифтом. – Постановление на ваш арест, Анатолий Сергеевич. Будьте добры, выйдите из машины.
***
– Полковник! Ты что себе позволяешь?! – генерал уставился на Захарьева. Тот молча положил на роскошный дубовый стол постановление об аресте. Сзади него замерло несколько бойцов спецназа в черных масках.
– Как-то так, Валентин Николаевич, – развел руками Захарьев.
***
Катя открыла дверь. Миловидная администратор улыбалась.
– Екатерина Викторовна, вы бы не хотели занять намного более комфортный номер? Апартаменты на третьем этаже?
Катя оглядела свой стандартный одноместный номер. Пожала плечами.
– Да мне и здесь неплохо, – ответила она. – К тому же, мне скоро съезжать. В Оху улетаю.
– Екатерина Викторовна. Метель в Охинском районе продолжается, – мягко возразила администратор. – Затем будут убирать последствия: чистить взлетную полосу, дороги. Думаю, что не раньше, чем через пару дней. Мы постоянно на связи с аэропортом – среди наших гостей очень много тех, кто не смог улететь в Оху. Вы не переживайте, без вас ваш самолет не улетит – вам сообщат.
Катя задумалась. Она никогда не жила в апартаментах, даже не представляла, что это такое. Обезьянники – это да, милое дело, пора выдавать ей прописку, а вот апартаменты… Дорого, наверное…
– Дорого, наверное? – последнюю мысль она произнесла вслух.
– 21 000 в сутки, – машинально ответила администратор и тут же спохватилась. – Ой, да вы не переживайте! Все оплачивает компания. Наш уважаемый гость, Гленн Дженнингс, распорядился.
– А-а-а, теперь все понятно, – протянула Катя. Ей следовало было сразу догадаться, за чей счет банкет. Она глянула на ее бейджик.
– Лариса. Спасибо, не нужно. Мне и здесь вполне комфортно.
– Ваше право, Екатерина Викторовна. Но если вдруг вы передумаете, мы будем только рады. Всего хорошего.
– Спасибо. – Катя закрыла дверь.
Ага, что и следовало ожидать… Она вспомнила, как Гленн смотрел на нее в кабинете замначальника местного УВД, как вежливо предлагал подвезти до гостиницы на роскошном трехсотом Крузере с дипломатическими номерами, на что Катя вежливо отказалась, вполне удовлетворившись черной служебной Волгой подполковника с синими номерами.
Влюбился, что ли? Ой, как приятно… А что, может махнуть за океан? Променять русские березы на Эмпайр Стейт Билдинг, нечищенные дороги на широкие авеню, а русский бутерброд с колбасой на бигмак?
Катя захохотала. Бред бредовый! В каком-то остервенелом квасном патриотизме ее было трудно заподозрить, но и понятие Родина – тоже не было пустым звуком. И потом, кто он ей? Да никто! Всего лишь заокеанский гость, оказавшийся жертвой русского гоп-стопа. Да и вообще, с чего она взяла, что он в нее влюбился? Человек просто проявил свою благодарность… Ладно, разберемся.
Катя в любовь не верила. Точнее, она не верила в ту приторную ваниль, льющуюся с экранов широкими помойным ручьями. Ей сразу же хотелось там кого-нибудь застрелить, начиная с главной героини, пузырящуюся соплями от предательства лучшей подруги, ее лучшую подругу, мерзко хихикающую в объятиях мужа главной героини, и самого этого мужа, который, видите ли, запутался в чувствах и мечется, болезный, между двух огней. И такая тягомотина на серий двенадцать, и это в лучшем случае!
Она верила, что любовь – это, прежде всего, взаимное уважение, и когда есть полная уверенность, что человек рядом с тобой – твой человек. Не предаст, не обманет, не оставит. И не потому, что он такой идеальный, а потому, что он – твой! А ты – его!
Впрочем, вдоволь порассуждать на тему любви ей не удалось. На кровати зазвонил телефон. Катя глянула на экран – дядя Миша. Она вздохнула, провела пальцем по экрану, сразу поставив на громкую связь.
– Ты долго будешь мне на плешь плевать? – поприветствовал племянницу полковник Захарьев.
– Привет, дядя Миша! Как там тетя Тома? – Катя легла на кровать.
– Нормально твоя тетя Тома! Все тебя защищает! Ты мне зубы не заговаривай! Мне уже позвонили с УВД по Южно-Сахалинску, так что о твоих художествах я уже наслышан! Ты специально выискиваешь приключения на свою тощую задницу?
– Не такая уж она у меня тощая! – обиделась Катя. – Я вышла из гостиницы прогуляться по городу, вижу, что напали на человека! Мне что, надо было мимо пройти? – возмутилась Катя. Она спрыгнула с кровати, уперлась ладонями в пол. Принялась отжиматься. Раз, два, три…
– Ладно, – примирительно сказал полковник. – На службу хочешь вернуться?
Руки разъехались сами. Катя, лежа носом в полу, подумала, что ослышалась.
– Дядя Миша, ты сейчас о чем?
– Я о том, что доказать факт твоего необоснованного увольнения со службы сейчас не представляет никакого труда.
Катя вскочила с пола.
– Я что-то пропустила?
– Вот так вот в обезьянниках и проходит жизнь, – съязвил полковник. – Да, пропустила. Небезызвестный тебе господин Агапов Анатолий Сергеевич, владелец строительного холдинга «Сити-групп» и по совместительству отец своей избалованной сволочной копии Артура Агапова, арестован.
– А как же его покровители в лице генерала Орешкина?
– Он тоже. Сейчас всеми занимается СК.
– Ты их из-за меня, что ли? – растерялась Катя.
Полковник смеялся так долго и громко, что Катя обиделась.
– Катя, не из-за тебя. Ну ладно, скажем так, не только из-за тебя. Я их три года разрабатывал. Три года! Собирал по крупицам материалы относительно всех этих финансовых махинаций, взяток и прочего. Было задействовано много людей из ОБЭП и отдела собственной безопасности. Долго объяснять.
– А мне почему не сказал? – возмутилась Катя.
– Значит так надо было! – отрезал полковник. – Тебе ли не понимать, как сотруднику МВД, что огласка в таких делах не приветствуется. Повторяю вопрос, ты хочешь восстановиться? Или дальше будешь вершить правосудие на правах народного мстителя?
– Ну, конечно хочу!
***
Катя набрала номер Максима Петровича, замначальника службы безопасности проекта.
– Максим Петрович, хочу извиниться. В общем, у меня поменялись планы, и я уже не смогу к вам прилететь. В смысле, я не буду у вас работать… Да-да, именно так… А причем тут Гленн Дженнингс? Распорядился о моем назначении вашим помощником? Слушайте, я еще не понимаю всей этой вашей иерархии… Он кто вообще? …. Ну, значение слова «экспат» мне знакомо, я имею ввиду должность… А по-русски? Менеджер проекта? Понятно… Мне придется поговорить с мистером Дженнигсом лично. Спасибо.
***
– Лариса, скажите, я могу увидеть Гленна Дженнингса? – Катя стояла у стойки администратора.
– Его пока нет, но я могу передать, что вы его спрашивали, – вежливо ответила Лариса.
– Будьте добры!
Катя поднялась в свой номер. Залезла в интернет чтобы посмотреть расписание рейсов. Забронировала билет на ближайший рейс – завтрашнее утро. Затем пошла в душ. Через пятнадцать минут уже стояла у зеркала, в халате, расчесываясь.
В дверь постучали.
– Войдите!
Стук повторился.
– Да войдите же!
Дверь приоткрылась, и в номер заглянул Гленн. Улыбнулся своими белыми зубами. Вошел, прикрыл за собой дверь.
– Hi, it’s me. Катия, вы хотеть меня?
– Да, очень хотеть. Хотела с вами поговорить. Мне очень неудобно, но вы проявляете слишком повышенное внимание к моей персоне. Вы мне ничего не должны. Как и я вам. Квиты.
– Квиты? Что есть это слово? – Гленн продолжал улыбаться.
– В общем, не надо мне должности и апартаментов. Спасибо вам.
– Катия, пойдем ресторан? Любой какой ты хотеть! – Гленн либо не догонял, что она ему говорит, либо усиленно игнорировал.
– Гленн, я уезжаю домой и возвращаюсь на работу. Я не буду работать в вашей компании, – Катя махнула рукой и взяла телефон. Открыла онлайн-переводчик и надиктовала в телефон все, что хотела сказать. Показала ему перевод.
Гленн засмеялся.
– Катия, я понимать все, что ты говорить. Это есть просто дружба. Just friendship. You understand? No harassment! Нет приставания!
Катя задумалась. В принципе, почему бы и не сходить куда-нибудь, на правах дружбы?
– Для ресторана у меня нет одежды подходящей, а вот в кафе – можно. Вы подождите внизу, я сейчас.
Гленн ушел. Катя с сожалением посмотрела на свою изорванный пуховик. Вытащила легкое кашемировое пальто. Блин! Ну какое пальто?! У нее с собой три пары обуви! Высокие туристические ботинки, спецобувь с вшитой в мысок металлической пластиной и кроссовки. На кой ляд она вообще взяла тогда это пальто?! Запихав пальцем вылезающий пух из дыры в куртке, она оделась и вышла из номера.
***
Едва они вышли из гостиницы и прошли буквально десяток метров к дороге, как из-за угла выехал темно-зеленый Чероки. Со скрипом остановился перед ними. Переднее стекло опустилось, и оттуда выглянула рожа, абсолютно бандитского вида, со шрамом на щеке.
– Поговорить надо, – процедила рожа.
– Ты кто? – спросила его Катя, затем посмотрела на своего спутника, наивное выражение которого не обещала никой существенной поддержки. Опять все самой.
– Моих ближних закрыли. Ты поговори с этим перцем, пусть заяву заберет, и разойдемся. Мирно.
– Ну, это сомнительно… – сказала Катя. Рожа хмыкнула и сказала что-то в глубь салона. Задние двери моментально открылись, и наружу вылезли три амбала. Катя отступила на шаг, повернулась к Гленну.
– Беги звони в полицию! Быстро!
Один из братков схватил ее за ворот многострадальной куртки и потащил к раскрытой двери автомобиля. Второй ударил в бок, одновременно подхватывая ноги. Катя схватилась одной рукой за дверь, второй ударила держащего за куртку. Вырвалась, отпрыгнула в сторону и с силой пнула по двери. Та врезалась громиле в лицо, и он упал с тихим стоном, держась за окровавленный нос. Передняя пассажирская дверь быстро распахнулась, и из салона выскочил их главный, до этой поры мрачно наблюдавший за происходящим. Он быстро ткнул сложенными пальцами обеих рук в область за ушами. Катя закатила глаза и рухнула на грязный снег.
– В машину ее! Живо! – скомандовал он.
Катю быстро погрузили в джип.
Главный повернулся к испуганному американцу.
– По-русски понимаешь?
Гленн кивнул.
– Мои люди должны быть на свободе утром!
***
Ее бросили, связанную, на продавленный диван. Похлопали по щекам, приводя в чувство. Открыла глаза. Все плыло словно в дымке. Попыталась сфокусировать взгляд. Комната в три окна, пустая, не считая табуретки у окна, дивана и стола. Судя по всему, это был частный дом.
– Очухалась? – усмехнулся главный. Жесткий взгляд темных глаз. Длинный, глубокий шрам на щеке.
– Как видишь! – ответила она, продолжая рассматривать комнату, теперь уже оценивая обстановку.
– Если думаешь, что можешь отсюда сбежать, то это плохая затея. – он явно уловил ее намерения.
– Вопрос можно?
– Что такое?
– Ты совсем дебил? – спросила Катя. – Не понимаешь, что если даже он заберет заявление, то это ничего не значит. Все уже завертелось. Тем более дело касается гражданина другой страны.
– Да мне пох…й, веришь-нет?! И как он это сделает, меня тоже не еб…т! Они должны быть на свободе! Утром!
– Не могу понять, ради кого ты так подставляешься? Ради этой гопоты? Ты либо конченый идиот, либо…
– Один из них – мой брат! – оборвал он.
– Ах вон оно чё! Семейный подряд, значит… Понятно, – протянула Катя. – Два брата – дегенерата.
– Закрой свой рот, прошмандовка!
– Сам дурак!
Главный показал ей нож. Не обычный столовый, из арсенала каждой домохозяйки, и не китайская подделка из фольги – закос под крутые армейские спецножи, и даже не мясницкий тесак. Это был универсальный водолазный нож, из тех, что стояли на вооружении у морских диверсионных подразделений. Сама по себе вещь невзрачная и невнушительная, но в умелых руках превращалась в грозное оружие.
– Ты боевой пловец? – спросила она, глядя на узкое лезвие с глубокими канавками серрейторной заточки.
Учитывая то, как он ловко ее вырубил, парень был далеко не прост. Катя всегда реально оценивала свои силы и догадывалась, что ей с ним не тягаться. Он ее уроет на раз, она даже мявкнуть не успеет. Ей вдруг резко захотелось в привычный обезьянник, в общество безобидных алкашей и веселых проституток.
– Я тебе еще раз говорю, закрой свой рот! – с угрозой повторил он. Темные глаза полыхнули злобой. Казалось, еще немного, и он ее порежет на ремни.
Катя замолкла. Подергала руками за спиной. Пошевелила ногами. Связано свободно, но весьма толково – не вырваться. Профессиональная работа.
Главный отошел к окну, вынул сигареты. Пуская дым в раскрытую форточку, мрачно смотрел на улицу. Катя, лежа в неудобной позе, вывернула голову, рассматривая его. Обычный, среднего телосложения, незаметный. И все же есть в нем какая-то скрытая угроза…
– О чем задумался? – спросила она.
– Ты заткнешься когда-нибудь?! – выкрикнул он.
– Ты вообще в курсе, что мое местонахождение уже давно отследили по мобильнику? Смотри-смотри в окошко, ты все это видишь в последний раз. Сейчас тебе снайперская пуля прилетит, прямо в твою тупую дыню! – позлорадствовала она.
– Твой мобильник сейчас едет в сторону Взморья. На дороге фура стояла, так мы туда твой телефон закинули, – мрачно ответил он.
– И где это? В какой стороне?
– В противоположной!
– А камеры наружного наблюдения? Вас уже давно отследили! – не сдавалась она.
– Машина без номеров. Уже давно списанная. И здесь тебе не Москва, где камеры на каждом шагу. Еще вопросы?
Катя в отчаянии уткнулась в пахнущую пылью обивку дивана. Вопросов у нее не было, и надежды на спасение тоже…
***
– Я скажу, где они, скорее всего, могут быть! Скажу адрес! – кровавая слюна текла по подбородку. Рябой со страхом посмотрел заплывшим глазом на офицера, стоящего посередине комнаты для допросов. Тот потер кулак и сел прямо на металлический стол.
– Говори!
***
Катя уже в который раз посмотрела в окно. Уже совсем стемнело. В комнате она была одна. Тусклая лампочка еле светила под мазаным известью потолком, в углах развевалась паутина. Было невыносимо холодно. Видно дом не отапливали, словно в этом не было нужды, да и вообще, он больше напоминал временное пристанище – уж больно как-то неуютно и стыло. Открытая настежь форточка также комфорта не добавляла.
За окном слышалась речь. Не в деталях, просто неясные короткие фразы. Катя скатилась с дивана и, усиленно отталкиваясь связанными ногами, подползла к окну. Лежа под подоконником, напряженно вслушивалась в голоса на улице.
– Валить надо отсюда! Твой братишка – товарищ ненадежный, он эту хату на раз сдаст. Да здесь утром не продохнуть будет от мусоров.
– В общем, давай так. Сейчас едешь в город, дежуришь возле крытки. Если пацаны утром не выйдут, шумани мне, мы эту бабу в расход пустим.
– Зря мы в этот блудняк влезли. Ладно бы там простой терпила из местных, за пиндоса они будут жопу рвать, а там и Москва подключится, и федералы.
– Ты глухой?! Езжай в город, говорю. Если что, вали в Поречье и жди нас там.
– Ладно. Как скажешь.
Голоса смолкли. Катя откинулась на запыленном полу, пуская пар изо рта. Хреново… Надо как-то освободиться. Она подползла к краю дивана и прислонилась спиной к ободранному подлокотнику. Приставила связанные руки к углу полированной поверхности, попыталась перепилить веревку. Бесполезно! Веревка скользила свободно, она так будет пилить до морковкиного заговенья.
И тут ночную тишину улицы прорезали автоматные очереди. Почти сразу же раздались взрывы светошумовых гранат. За окном стало светло как днем. Послышались крики, рев мощных двигателей, затем снова выстрелы.
– Всем лежать! Полиция!
Через полминуты в комнату забежали два бойца спецназа в черных масках и бронежилетах. Направили на нее стволы автоматов.
– Живая!
Быстро перерезали веревки. Катя попыталась встать, но ее качнуло на ослабевших ногах. Сильные руки подхватили ее и как пушинку вынесли из дома.
На улице творилось невообразимое. Двор, освещенный фарами двух спецмашин, был изрыт следами ботинок. Всюду стояли бойцы спецназа. Двое амбалов лежали, уткнувшись в снег и положив руки на затылки. Возле открытой двери джипа валялся еще один, навзничь, с приставленным к шее стволом автомата.
И тут она увидела главного. Он лежал на спине, устремив невидящий взгляд в ночное небо. Снег под ним уже пропитался темно-бордовым, почти черным, цветом. Мертвые пальцы сжимали автомат Калашникова. Вокруг, словно впаянные в снежный наст, валялись стреляные гильзы.
***
Гленн Дженнингс, закрыв глаза, откинулся в удобном широком кресле первого класса. Он уже закончил свои дела на буровой площадке и теперь летел домой, в родную Атланту. Перед глазами всплыли воспоминания двухнедельной давности.
Катя сидела в кабинете замначальника местной полиции, в том самом, где они уже встречались ранее. Внешне абсолютно спокойная, как будто не она час назад лежала связанная на полу заброшенного дома, за тридцать километров от города. Пила горячий чай, деловито и обстоятельно отвечая на вопросы полицейских. Он в восхищении смотрел на эту внешне утонченную девушку, но обладающую такой выдержкой, что позавидовал бы любой мужчина.
Она ему нравилась, очень. Ему даже казалось, что он в нее влюблен. Но между тем он понимал, что шансов у него никаких – рядом с такими женщинами должны быть только сильные мужчины, и не обязательно физически – характером. У Гленна Дженнингса было много достоинств: он был богат, хорош собой, мускулист, являлся отличным управленцем, но силы характера у него не было, а значит и шансов завоевать сердце Кати – тоже.
И даже несмотря на то, что Катя была довольно дружелюбна и не показывала никакого презрения, он все равно чувствовал перед ней свою вину и стыд.
Чем больше Гленн узнавал Россию, тем тверже становилась его уверенность, что русские женщины по своему замечательные! Искренние в своих чувствах, твердые в своих стремлениях, упрямые в своих желаниях. И вместе с тем такие непредсказуемые! Не знаешь, что от них ждать. Бедный русский мужчина, он, наверное, как на пороховой бочке… А может он, наоборот, очень счастлив? Кто знает? Ему, рожденному под звездно-полосатым флагом и обладающему совсем другим менталитетом, этого никогда не понять.
А еще он раньше не верил, что русские женщины могут сами забить гвоздь и починить кран. Считал это чем-то сродни русским байкам под балалайку. Но сейчас, после встречи с Катей, он верил, что они могут все!
***
В динамиках раздался хриплый голос дежурного.
– Всем патрулям в районе набережной! Перестрелка у Речного вокзала!
Катя поднесла рацию ко рту.
– Девятая вызов приняла! Выезжаем!
Она кивнула сержанту-водителю, доставая кобуры табельный ПМ. Сняла с предохранителя, оттянула и резко отпустила затвор. Палец лег на спусковую скобу, готовый нажать на курок в нужный момент.
Патрульная машина, дымя протекторами, сорвалась с места. Завывая сиреной и мигая проблесковыми маяками, понеслась по улице, разбрызгивая грязную воду из весенних луж. Редкие в этот ночной час прохожие с любопытством проводили ее взглядами.
Хорошо, когда человек нашел свое призвание. Не ложное престижное, навязанное обществом или стереотипами, а истинное, для которого он рожден. То самое, которое у него в крови, ради чего он просыпается каждое утро или, наоборот, не спит несколько ночей подряд, потому, что так надо…
У Кати Томилиной было такое призвание. И звучало оно весьма просто: служить и защищать.
