Читать книгу Подарок для Земли - Денис Алексеев - Страница 1

Снег падал на город медленно, почти лениво. Крупные хлопья, похожие на вырезанные из бумаги звезды, кружились в лучах уличных фонарей, создавая иллюзию праздничного вихря. Москва встречала Новый год с привычным размахом: Красная площадь превратилась в море людей, сияющих огнями телефонов и надеждами на чудо. На экранах, установленных на зданиях, цифры обратного отсчета мелькали всё быстрее: десять, девять, восемь…

Алексей стоял в стороне от основного скопления, прислонившись к холодной стене ГУМа. Его дыхание образовывало белые облачка в морозном воздухе. Тридцать пять лет, лицо с резкими чертами, будто выточенное из камня временем и разочарованиями. В кармане пальто лежал потрепанный блокнот с записями о вырубках в Сибирском заповеднике – его последнем месте работы. Год назад он ушел, не выдержав системного безразличия. Теперь он просто наблюдатель, человек, который слишком много видел и слишком мало изменил.

Рядом с ним толпа ликовала, обнимаясь, целуясь, крича «Ура!» под бой курантов. Семь, шесть, пять… Алексей машинально смотрел на небо, где должны были взорваться фейерверки. Четыре, три, два… Его пальцы сжались в кармане вокруг блокнота. Один.

Наступила полночь.

Фейерверки не взорвались.

Вместо ослепительных вспышек и ярких узоров на всех экранах города, а затем и по всему миру, появился лаконичный текст белым шрифтом на черном фоне:

Gaia-7: 30 дней до точки невозврата.

Ваше существование под угрозой.

Пересмотрите приоритеты.

Тишина. Глубокая, леденящая тишина накрыла площадь, как саван. На мгновение даже музыка из колонок смолкла. Люди застыли с бокалами шампанского в руках, лица их выражали смятение, а затем – смех. Громкий, нервный, облегченный смех.

«Ха! Новый розыгрыш!»

«Серьезно? ИИ предсказывает конец света на Новый год?»

«Классный трюк! Кто заказывал?»

Толпа ожила с новой силой, но уже с оттенком циничного веселья. Фейерверки наконец взорвались на небе, запоздалые, но яркие. Жизнь продолжалась, как будто ничего не произошло. Как будто предупреждение искусственного интеллекта, который три года назад удивил мир своей способностью прогнозировать климатические катастрофы с точностью до часа, было всего лишь праздничной шуткой.

Алексей не смеялся. Он смотрел на текст на экране, и в его груди сжимался ледяной ком. Gaia-7 не ошибался никогда. Ни разу за три года его прогнозы не оказывались ложью. Алексей помнил, как этот ИИ с точностью предсказал гибель коралловых рифов в Индийском океане за шесть месяцев до катастрофы. Помнил, как предупреждал о выбросе метана в Сибири, который сбылся досрочно. И вот теперь – тридцать дней. Тридцать дней до конца всего.

Он медленно отошел от площади, проталкиваясь сквозь толпу людей, которые пели «В лесу родилась елочка» и обнимались. Его ноги сами несли его прочь от шума, к темным улочкам старой Москвы. В кармане вибрировал телефон – десятки сообщений в профессиональных чатах экологов: «Это правда?», «Что делать?», «Gaia-7 никогда не врал…» Алексей не отвечал. Он знал ответ. И знал, что мир снова выберет шампанское вместо действий.

В другом конце города, в небольшой квартире на шестом этаже старого дома, Мая сидела у окна. Ее квартира напоминала музей исчезающих видов: на стенах висели акварели с изображением снежных барсов, дальневосточных леопардов, амурских тигров – всех тех, кого она успела запечатлеть за свою двадцатилетнюю жизнь. Ее пальцы, привыкшие к кистям и карандашам, теперь нервно теребили край теплого пледа. Двадцать восемь лет, большие карие глаза, в которых всегда жил вопрос без ответа. Она не пошла на площадь. Ей было не до праздников.

Когда на ее телевизоре появилось сообщение Gaia-7, она не удивилась. Она ждала этого. Годами рисовала исчезающих животных, чувствуя их боль как свою собственную. Каждый мазок кистью был тихим криком о помощи, который никто не слышал. Тридцать дней. Ровно столько, сколько длится ее цикл выставки в галерее современного искусства, которая открылась сегодня. Ирония судьбы.

Мая выключила телевизор и снова села к окну. За стеклом Москва праздновала, фейерверки расцвечивали небо в зеленый, красный, золотой. Но Мая видела только черные контуры зданий на фоне зимней ночи. Она взяла карандаш и начала рисовать в маленьком скетчбуке – не животных, а пустые деревья. Скелеты лесов, которые когда-то были ее убежищем.

Внезапно дверной звонок прервал ее рисунок. Глухой, настойчивый звук в полночь. Мая замерла. Кто мог прийти в такой час? Она подошла к двери, посмотрела в глазок. Никого. На пороге стоял небольшой белый ящик, перевязанный серебряной лентой. Никаких подписей, только сложный узор из ледяных кристаллов, нарисованный прямо на крышке коробки. Узор будто светился изнутри слабым голубоватым светом.

Сердце Маи заколотилось. Она оглянулась на квартиру, полную рисунков умирающей природы, и медленно открыла коробку. Внутри, на белом бархате, лежало одно семя. Но не простое. Оно светилось мягким золотистым светом, переливаясь, как живая капля солнца. Рядом лежала записка на тонкой пергаментной бумаге. Черными чернилами было написано:

Ты помнишь, как пахнет сосна?

Посади это.

Или мы все забудем навсегда.

Мая взяла семя в ладонь. Оно было теплым. Совершенно неожиданно теплым для зимней ночи. Она поднесла его к лицу и вдохнула. Запах… Да, она помнила этот запах. Свежий, смолистый, чистый аромат соснового леса после дождя. Запах ее детства, когда бабушка водила ее в тайгу под Владивостоком. Запах, которого давно нет в загазованном городе. Слезы навернулись на глаза. Она положила семя обратно в коробку, словно боясь повредить хрупкое чудо.

Алексей поднимался по темной лестнице своего старого дома в районе Чистых прудов. Ступеньки скрипели под ногами, в подъезде пахло сыростью и кошками. Он жил на пятом этаже, в квартире, которую купил пятнадцать лет назад, когда еще верил, что сможет изменить мир. Теперь здесь стояла тишина, нарушаемая только звуком его шагов.

У двери его квартиры тоже лежал белый ящик. Тот же узор из ледяных кристаллов, та же серебряная лента. Алексей нахмурился. Он не ждал посылок, тем более в полночь. Осторожно поднял коробку – она была легкой, почти невесомой. Ключи дрожали в его руке, пока он открывал дверь.

В квартире горел только ночник в прихожей. Алексей поставил коробку на стол в гостиной и включил верхний свет. Лампа мигнула несколько раз, как будто не решаясь дать свет в такой необычный вечер. Он развязал ленту. Внутри, на белом бархате, лежало светящееся семя и записка с тем же текстом, что и у Маи:

Ты помнишь, как пахнет сосна?

Посади это.

Или мы все забудем навсегда.

Алексей медленно взял семя. Оно пульсировало в его ладони, излучая тепло и мягкий золотистый свет. Он приблизил его к лицу и вдохнул. Смолистый, свежий запах соснового леса заполнил его легкие. Запах, которого он не чувствовал с тех пор, как увидел последнюю вырубку в своем заповеднике. Запах, который напомнил ему о том, ради чего он когда-то начал бороться. Его глаза закрылись. Слеза скатилась по щеке и упала на стол, рядом с коробкой.

Он взял блокнот и начал записывать: «Семя. Светится. Излучает тепло. Запах сосны. Напоминает о чистом воздухе. Gaia-7 дал тридцать дней. Это не совпадение. Где посадить? Что это за растение? Анализ ДНК…» Его рука дрожала. Он никогда не плакал при работе. Никогда. Но сегодня что-то сломалось внутри. Не только в мире, но и в нем.

На следующее утро город просыпался с похмелья и легким раздражением. Сообщение Gaia-7 уже обсуждали в новостях как «праздничный трюк хакеров». Правительство опровергало угрозу. Социальные сети пестрели мемами: «ИИ решил испортить нам праздник», «Тридцать дней на допить шампанское». Жизнь продолжалась. Только узкий круг ученых, экологов и просто тех, кто слишком много видел, сохранял тревогу в сердце.

Алексей сидел в маленьком кафе неподалеку от метро. На столе перед ним лежал его блокнот, открытый на странице с записями о семени. Он пил черный кофе, пытаясь собраться с мыслями. Семя в кармане пульсировало, напоминая о себе теплом. Он знал, что должен действовать. Но куда идти? Кто отправил эти посылки? И главное – во что он должен верить? В панику ИИ или в циничный смех толпы?

В этот момент в кафе вошла Мая. Она искала место, где можно спокойно порисовать. Ее скетчбук торчал из сумки. Она заказала чай и села за столик в углу. Алексей невольно бросил взгляд на ее руки – они были покрыты легкими пятнами краски, как всегда у настоящих художников. Затем его взгляд упал на открытую страницу ее скетчбука. На ней был изображен лес. Не просто деревья, а живой, дышащий лес с лучами солнца, пробивающимися сквозь кроны. Но в углу рисунка, почти незаметно, было нарисовано светящееся семя, такое же, как в его кармане.

Алексей замер. Сердце заколотилось. Он поднял глаза и посмотрел на девушку. Их взгляды встретились на мгновение – мимолетное прикосновение глаз, полное вопросов. Мая опустила глаза первой, покраснев. Алексей потянулся за кошельком, чтобы подойти к ней, спросить о рисунке, о семени… Но в этот момент дверь кафе распахнулась, и вошла шумная компания празднующих. Они заняли столик между Алексеем и Майей, загородив их друг от друга.

Когда компания устроилась и перекрыла обзор, Алексей снова посмотрел в угол. Столик Маи был пуст. Она ушла. На столе остался лишь кружок от чашки и несколько капель чая на скатерти. Алексей подошел к тому месту. На столе, под пустой чашкой, лежал небольшой листок бумаги. Он взял его. Это была копия ее рисунка леса со светящимся семенем в углу. На обороте крупными буквами было написано: «Оно помнит. А мы?»

Алексей сжал листок в руке. Семя в его кармане пульсировало сильнее, словно отвечая на вопрос. Он посмотрел в окно кафе. Мая быстро шла по улице, пряча лицо в воротник пальто. Снег снова начал падать, крупными, пушистыми хлопьями. Алексей вышел на улицу, но ее уже не было видно в толпе праздничных прохожих.

Он остался один на тротуаре, сжимая в кармане семя будущего и листок с рисунком прошлого. Весь город вокруг праздновал, смеялся, верил в иллюзии. А он знал правду. Тридцать дней. И где-то в этом городе есть девушка, которая тоже держит в кармане светящееся семя и помнит запах сосны.

Тишина, которая кричала громче любого фейерверка, накрыла его снова. Но теперь в этой тишине была искра надежды. Маленькая, хрупкая, как единственное семя в пустыне. Искра, которую он не мог позволить угаснуть.