Читать книгу Длань Хаоса - Денис Темный - Страница 1

Пролог.

Ветра не было. Вокруг, как и обычно, царила абсолютная тишина, изредка прерываемая странными неясными звуками, доносившимися с той стороны. Небольшого костра едва хватало для того, чтобы хоть немного развеять тьму вокруг. Но та была настолько плотной и вездесущей, что казалось, могла погасить слабое пламя в любой момент.

Будь тьма живым существом, ее бы наверняка все это позабавило. Одинокий огонек, пылающий в пустоте. Одинокий человек из ночи в ночь сидящий на одном и том же месте перед тем, чего не в силах понять не только он, но и никто в этом мире. Перед стихией, которую он просто не в состоянии остановить.

Рум поежился.

Воздух вокруг не был настолько холодным, но влага, переполнявшая его, проникала всюду. Стоило даже в сухой одежде провести здесь около получаса, как она, словно грязное изношенное тряпье, начинала липнуть к телу.

В очередной раз мужчина обвел усталым взглядом частокол впереди, всего в нескольких метрах от него, и глубоко вздохнул. Несмотря на поздний час, спать ему совершенно не хотелось. Слабость, пропитавшая тело, вовсе не способствовала покою. Что бы он ни делал, о чем бы ни думал, тлеющие угольки беспричинной тревоги постоянно мерцали где-то в самом дальнем углу его сознания, заставляя время от времени испуганно озираться по сторонам. Это подобие страха вовсе не было осознанным, являя собой проявление неких инстинктов, которых мужчина не понимал.

Но, как бы то ни было, это наводило тоску и уныние. Вообще, печалью здесь было пронизано все вокруг – небольшой покосившийся дом – временное пристанище, в котором Рум нес свою службу, безжизненная земля с давно увядшей растительностью, даже пламя костра, недовольно перебирающееся с одной ветки на другую. Единственным, что не вызывало уныния, был Хаос. В отличие от всего остального, он рождал совершенно иные чувства – страх, сомнения, смятение, а иногда – ужас. Поэтому мужчина старался смотреть вперед как можно реже, чтобы его взгляд даже мельком не скользил по стене медленно клубящегося темного марева, простирающегося вправо и влево бесконечно дальше, чем способен был увидеть простой человеческий глаз, и уходящего вверх в бескрайнее, объятое черными тучами небо.

Не то чтобы Рум по-настоящему боялся Хаоса. За несколько лет, проведенных здесь, на посту Одинокого Стража, он привык к нему, привык к тому, что сгустки первозданной мглы постоянно нависают над ним, не суля ничего хорошего. Тварей Хаоса он никогда не видел, а потому мужчине верилось в них весьма слабо. Он полагал, что скорее всего, их придумал Верховный Совет, дабы отпугнуть излишне любопытных, да и попросту глупцов от границ соприкосновения мрака с реальным миром.

Самого же Рума никогда не тянуло узнать, что находится по ту сторону, и существует ли та сторона вообще. И все же истории о монстрах, одним своим видом способных заставить трепетать от ужаса даже самого бывалого воина, порой захватывали воображение.

Жизнь Рума не была даже на толику интересной, преисполненная скучных и совершенно обыденных событий. Сколько себя помнил, он всегда старался плыть по течению, не усложняя свое существование излишними проблемами и заботами. И вот, когда пришло время, он решил стать Одиноким Стражем. Должность эта официально считалась почетной, но на деле на границу отсылали самый ленивый и порой весьма проблемный сброд, какой только можно было отыскать в королевстве. Однако мужчина не жаловался. Его устраивало практически все, за исключением того, от чего ему должно было охранять границу.

По крайней мере, тщетность его усилий оправдывалась звонкой монетой, и ему, как многим другим, не приходилось проливать кровь в постоянных сражениях или гнуть спину на полях, пытаясь взрастить хоть что-то на истощенной земле. В любом случае, чем бы он ни занимался, это не меняло бы ровным счетом ничего. Хаос постепенно наступал, год за годом по сантиметру отбирая землю у рода людского, а вместе с ней и возможности к существованию. В некоторых областях это происходило быстрее, кое-где медленнее. Но изменить этого не в силах был никто. Как и выяснить, что такое Хаос и почему он постоянно расширяется. Его мрачное соседство люди ощущали всегда. Он упоминался даже в древних, возрастом в несколько сотен лет, свитках, с которыми горделивые, словно индюки, маги не расставались ни на минуту в своих библиотеках.

Мир менялся все больше. И перемены эти не несли с собой ничего хорошего. Рум помнил, как еще в его детстве солнце поднималось из-за горизонта не позднее десяти часов утра. Теперь же, когда ему давно уже перевалило за четыре десятка, он с горечью осознавал, что за последние несколько лет не смог бы отыскать в памяти и дня, когда рассвет наступил бы так рано. Алое зарево медленно выплывало из-за стены Хаоса лишь ближе к полудню. Конечно, это зависело еще и от времени года, но не заметить очевидного было почти невозможно – с каждым днем ночь отнимала у света все больше отмеренного ему древним порядком времени.

По этой причине увядали сады и чахли поля. Повсюду медленно, но верно воцарялся голод.

Мужчина вздрогнул, словно от холода. Странный шепот, порой доносившийся из Хаоса, усилился подобно порыву ледяного ветра. Такое иногда происходило, но, похоже, привыкнуть к этому было невозможно. Говорят, Хаос мог играть с сознанием людей, но слава Единому, это случалось крайне редко. И все же в минуту душевной слабости многие способны были видеть фантомы невероятных существ, не имеющих ничего общего с тварями из бродивших по округе слухов, невиданные места и даже лики тех, кого уже давно не было в живых. Единственным, что было нужно для этого – находиться неподалеку от треклятого марева, где его влияние, видимо, было особенно сильным.

За несколько лет службы на своем посту, Рум ни разу не стал свидетелем чего-то подобного, но никакой печали по этому поводу не испытывал. Покой в своей жизни он ценил, пожалуй, превыше всего.

Неловким ленивым движением он подбросил несколько веток в угасающий костер и те, с тихим шипением исходящей из них влаги, нехотя воспламенились.

Илиасфену – королевству, чьим подданным являлся мужчина, повезло гораздо больше трех оставшихся стран – тех, что Хаос еще не поглотил. Оно располагалось на берегу океана, поэтому темные стены обступали лишь малую его часть с запада и востока. Другие же государства были практически окружены мраком, и день за днем неумолимая стихия продолжала пожирать их со всех сторон.

Как водится, именно в это нелегкое время человечество явило свету свою истинную натуру. Вместо того чтобы объединиться и помочь друг другу, люди принялись вырезать братьев своих в борьбе за исчезающую землю. Война бушевала повсюду на границах государств, и не было ей конца. Рум понимал ее бессмысленность еще с детства, так как она началась задолго до его рождения. Даже глупец способен был осознать, что, убивая себе подобных, они по меньшей мере помогают Хаосу. А возможно, и вовсе делают его сильнее. Ведь говорят, что души умерших в этом мире людей отправляются именно туда и безвольно растворяются в его сумрачной материи.

Краем глаза Рум уловил едва заметное движение – тень, скользнувшую неподалеку. Подобное происходило не впервые, он и раньше ощущал рядом чье-то стороннее присутствие, но сегодня это чувство было особенно сильно.

Он спешно огляделся вокруг и, конечно же, никого не увидел. Частокол впереди был не тронут, узкой сетью простираясь вдоль границы Хаоса и утопая во тьме там, куда не доставал свет костра. Преодолеть его было несложно, но мужчина надеялся, что в этом случае он услышал бы хоть какой-либо шум. Конечно, будь это человек. Вот только что за нужда должна погнать этого бедолагу так далеко от границы королевств, да еще проделать весь этот путь в шаге от Хаоса только ради того, чтобы, словно мотылек, выйти на свет костра Одинокого Стража? Даже будь это беглый отряд, его пост был далеко не первым, кого бы они встретили. Да и границы государств, те не знавшие ныне войны области, что находились далеко за линией постоянных военных действий, слишком уж тщательно охранялись.

Тряхнув головой, Рум коснулся рукояти висевшего на поясе меча. По опыту он знал, что такие мысли нужно было гнать прочь как можно скорее, иначе остаток ночи грозил растянуться почти до бесконечности, время от времени пытаясь окунуть мужчину в темный омут беспричинной паники. Давать волю воображению здесь, в этом проклятом месте, было бы слишком большой ошибкой.

Стоило нарастающему волнению лишь немного уняться, как мужчина вновь уловил в стороне причудливо изогнувшуюся тень. Рум что-то злобно пробормотал, а затем, обеими руками собрав увесистую охапку хвороста, почти брезгливо бросил ее в огонь. Ветки воспламенились не сразу, но стоило им разгореться, как света действительно стало немного больше. Он вновь огляделся. Как и прежде, кроме него, здесь никого не было.

Внезапно Хаос впереди всколыхнулся. Обычно он медленно клубился подобно темному густому туману, подобно мути в озерной воде, поднятой чьим-то почти незримым движением, сохраняя при этом общую форму непроницаемой стены, сотканной из вязкого марева. Но то, чему мужчина стал свидетелем сейчас, больше походило на огромную волну, на миг нарушившую сами основы того, за чем Рум наблюдал на протяжении вот уже нескольких лет.

Он понятия не имел, что это значило, почему Хаос, всегда спокойный и однообразный, пусть даже на короткий миг изменился до такой степени. Но это явно не сулило ничего хорошего.

Хаос всколыхнулся вновь, на этот раз сопровождая происходящее гулом, напоминавшим пульсацию крови, текущей по крепким венам. Шепот голосов, слышимый ранее, теперь возрос до такой степени, что стало почти возможно различить в нем отдельные слова. Но этого языка Рум не знал. И все же слова, что он слышал, некой таинственной силой давили на его разум.

Страх окутал мужчину холодной липкой пеленой. Он попытался зажать уши руками, но это не помогло. Слова с легкостью проникали сквозь плоть, причиняя такую невероятную боль, что казалось, каждая буква раскаленным клеймом отпечатывалась в его сознании. Уверенность, что вскоре уши начнут кровоточить, укреплялась в нем с каждым мигом.

Все прекратилось так же внезапно, как и началось. Рум позволил рукам опуститься вниз и осмотрел их, облегченно вздохнув – крови не было, кожа на ладонях была чиста. Он медленно поднял глаза и посмотрел вперед, надеясь, что Хаос тоже вернулся в привычную норму.

Несколько коротких мгновений ему казалось, что наваждение действительно осталось позади, как вдруг он услышал новый звук – грохот, ритмично сотрясавший землю и походивший на очень медленный стук чьего-то сердца. А еще он был похож на шаги. Словно что-то огромное надвигалось все ближе, подбираясь к границе призрачного марева из самых его глубин.

В этот момент Одинокий Страж мог бы поклясться чем угодно – столь сильный страх он испытывал впервые в жизни. Рука, крепко сжимавшая рукоять меча, теперь пошла вверх и лезвие с острым металлическим звоном выскользнуло из старых ножен. Отблеск пламенеющих в костре веток отразился от его гладкой поверхности, однако Рум вдруг осознал, что это оружие будет абсолютно бесполезно перед тем, с чем ему предстояло столкнуться. Самым разумным было бы либо повернуться и бежать, что есть сил прочь, либо как можно скорее зажечь сигнальный огонь, чтобы оповестить остальных об опасности, чего, собственно, и требовал от него кодекс. Вот только ноги отказывались ему повиноваться.

Шум нарастал. Теперь к нему примешивалось нечто новое: шорохи, скрежет и странные, не похожие ни на что крики.

На секунду время словно замерло и звуки, казалось, почти полностью затихли, как вдруг клубящаяся ткань Хаоса напряглась, словно поверхность мыльного пузыря, а затем разверзлась в стороны, являя миру свое истинное естество.

Высотой способный потягаться с небольшим замком монстр медленно переставлял четыре огромных лапы, волоча за собой длинный толстый хвост. Вернее, тело его, более похожее на тело огромной гадюки, плавно сужалось, перетекая в хвост, оставлявший за собой глубокую борозду в темной земле. Передняя часть его резко уходила вверх, образуя некое отдаленное подобие человеческой фигуры. И все же там, где должны были находиться руки, вниз свисали два огромных щупальца, а голову венчали сверху уходящие назад, изогнутые полумесяцем рога. Но самым невероятным было то, что плоть его полностью состояла из черных извивающихся змей. Они словно вросли друг в друга, связались в клубки, шипя и брызгая ядом, бессильно пытаясь вырваться из тела, частью которого они теперь являлись. Ничего похожего на лицо чудовище не имело. И единственным, что не позволяло отвести взгляд от его головы, были два пылающих алым светом глаза.

Вслед за ним из марева во тьму ночи выходили и другие, не соизмеримые в размерах, но не менее безобразные твари. Воя, рыча и скребя когтями, полчища их вторгались в этот мир. Частокол, что должен был стать для них препятствием, в миг превратился в груду мелких щепок. Монстр же, что возглавлял их, прошел совсем неподалеку от мужчины, так, словно того не существовало вовсе, словно он являлся чем-то столь ничтожным, что не достойно было даже его взгляда.

Рума охватил дикий животный ужас. Мысли исчезли, разум заполнил страх, от которого он был не в силах сдвинуться с места. В ногах появилась слабость, они затряслись, но, несмотря на это, словно прилипли к земле.

Что-то подлетело сзади, и вскоре Рум осознал, что он уже висит в воздухе, а грудь его, чуть ниже области, где располагалось сердце, пробита насквозь чем-то темным, напоминающим хвост скорпиона с острым длинным жалом, зазубренным на конце. Он взглянул вниз и увидел, как тело его медленно и неумолимо опускается в скопище чавкающих грязных пастей, заполненных мириадами острых зубов, готовых разорвать его на части.

Страха больше не было. Да и боль, вспыхнувшая было на месте раны, также быстро исчезла. Их место заполнило предсмертное спокойствие.

Рум посмотрел вперед, туда, где во все стороны простиралась бескрайняя стена черного во мраке ночи марева, и в тусклом свете костра, чье пламя лишь чудом уцелело до сих пор, увидел чей-то призрачный силуэт. Это был его отец, покинувший сей бренный мир чуть больше десяти лет назад. Он улыбался. Он знал, что сын вскоре присоединится к нему.

Не в силах больше сделать даже вдох, Рум закрыл глаза и под шум, издаваемый пастями чудовищ и собственной, исчезающей в них плоти, растворился в бескрайнем море древнего как само бытие Хаоса.

Глава 1.

По старой глинистой дороге, поднимая клубы пыли, двигался экипаж. Запряжен он был двумя статными лошадьми цвета воронова крыла с длинными, полностью укрывающими с одной стороны изящно изогнутые шеи гривами. Лошади не переходили на галоп, передвигаясь быстрой рысью, словно им неким таинственным образом передавалось едва сдерживаемое нетерпение их хозяев.

Старый лес слева и поле справа тянулись вперед, казалось, до бесконечности, время от времени петляя вместе с дорогой, чей изгиб в очередной раз где-то вдалеке сливался с серым небом. Хаоса на горизонте видно почти не было – лишь нечто мрачное и едва заметное всплывало где-то в отдалении вверх, ненадежно укрытое от посторонних глаз скудными облаками и бликами солнечного света. Здесь, поодаль от его границ, временами возникала иллюзия, что с этим миром ничего не происходит, что он бескраен и неделим. Но те, кто находился внутри экипажа, как никто другой, твердо знали, что это, все же, была лишь жалкая иллюзия.

Сопровождавший их кучер и мужчина рядом с ним, безуспешно пытавшийся скрыть осанку и проглядывавшие даже в самом незначительном движении повадки опытного воина, молчаливо вглядывались вдаль. До конечной цели путешествия им оставалось несколько часов езды, и оба еще смели хранить смутную надежду, что им не придется провести эту ночь где-то посреди дороги.

Они вовсе не боялись темноты и тех, кого они могли встретить в пути, будь то животное или человек. Тем более что разбойники в Илиасфене по какой-то причине встречались крайне редко. А вот пассажиры их совсем не внушали им доверия. Конечно, разумом они понимали, что все они служат одному королю, и бояться их нечего. По крайней мере, в данное время. Только вот молва доносила всякое. И сейчас, когда эти странные люди сидели прямо за их спинами, вспоминались самые страшные и нелепые байки. Поэтому провести ночь наедине с ними могло стать, пожалуй, самым суровым испытанием. До сих пор мужчинам везло с придорожными трактирами и домами добрых людей, дозволявших за скромную плату взять несколько отдельных комнат в их жилищах.

Вдалеке, над деревьями, клубился серый дым. Его было совсем немного, но кучер и человек, сидевший рядом, заметили дым сразу же. Доложив об этом одному из пассажиров, они ничуть не удивились ответу – молчаливым взмахом руки им велено было, как и прежде, ехать вперед. Возможно, опасности действительно не было, но, повинуясь недоброму предчувствию, двое сидящих в изголовье кареты людей переглянулись.

Экипаж двигался дальше, приближаясь к плавно взмывающей вверх струйке от невидимого среди деревьев костра. Вскоре шум от колес и копыт выманил из леса пятерых мужчин, которые, неуклюже шагая, вышли прямо на дорогу, пресекая любые попытки по ней передвигаться. Кучер натянул поводья, и лошади, тряхнув гривами и издав недовольный храп, встали.

– Какая невероятная удача, – с наигранным восторгом проговорил незнакомец, стоявший к экипажу ближе остальных, – встретить кого-то на этом тракте впервые за несколько дней! Мы с ребятами уже начали было отчаиваться. Видите ли, обозы, да и обычные путники почему-то перестали вдруг здесь ездить.

– Кто ты? Назови себя! – холодно произнес человек, сидевший рядом с кучером.

– Харкип, сударь. Меня зовут Харкип, – ответил он со смехом, коряво поклонившись. – Видите ли, я и мои товарищи некоторое время… присматриваем за дорогой, по которой вы изволите ехать.

– Так вы – обычные разбойники?

– Называйте нас как вам угодно, – снова засмеялся первый. – Но факт остается фактом. Вы не проедете дальше, не уладив дела с нами.

– Отойди с дороги, пока не пожалел о своих словах, – процедил сквозь зубы воин. – Знаешь ли ты, кто я? Меня зовут Казар, и я возглавляю элитный отряд королевских гвардейцев. А в этой карете… – Он осекся, видимо, вспомнив вдруг, что затронул тему, о которой говорить не следовало.

– Вы заинтриговали меня, господин Казар. – Разбойник был непреклонен. – Так, кажется, должна выражаться знать? Да, я немного знаком с манерами. Только я глубоко сомневаюсь, что они помогут вам вот так просто уехать отсюда. Да и вряд ли из кареты вдруг выпрыгнет этот элитный отряд, которым вы, по вашим словам, командуете. А посему, скорее всего, вы с вашей стороны единственный, кто владеет мечом. И сколь бы искусны вы ни были, поверьте, вам не выстоять против нас. Кроме того, в нашем небольшом отряде имеется еще и лучник. Он укрылся неподалеку.

– Да как ты смеешь?

– Так что сейчас, – прервал его Харкип, – вы либо расстанетесь с деньгами, либо пойдете на корм волкам. Их, знаете ли, в этом лесу довольно много. – Во взгляде его не было и тени страха.

Казар слез со своего места, при этом медленным отточенным движением доставая из ножен меч. Несмотря на преклонный возраст, он вовсе не казался слабым. Напротив, годы одарили его мощью и статью, уже при первом взгляде заставлявшем воспринимать его всерьез. Разбойники напряглись, тоже схватившись за рукояти прикрепленного к их поясам оружия.

В этот момент раздался щелчок открываемого замка, и дверь кареты с тихим скрипом отошла в сторону. Наружу из темного проема ловко выскользнул человек, облаченный в черный камзол, из-под которого проглядывала поблекшая серая рубаха. Возможно раньше, несколько лет назад, она была какого-то другого, более яркого цвета, но теперь почти окончательно утратила краски. Невзрачные на первый взгляд штаны были на самом деле довольно дорогого покроя, и заправлялись к низу в совсем уже изысканные сапоги, заказывать которые даже многие богатеи сочли бы роскошью и откровенным расточительством. Еще больше беспорядка в разность качества его одежды вносил широкий армейский пояс из грубой кожи с неровно пробитыми в нем отверстиями. Лица же его, однако, рассмотреть было нельзя – оно скрывалось капюшоном серого плаща, который был лишь немного темнее рубахи и даже при солнечном свете почти сливался с ней в едином оттенке.

Он беззвучно ступил на землю и повернулся, подавая руку своей спутнице. Складки темно – синего платья, скроенного из, должно быть, лучшего в королевстве бархата, мягко колыхнулись, и девушка стала рядом с ним. Лица ее тоже видно не было – плащи у обоих были абсолютно одинаковы. Единственное, что сразу же бросалось в глаза – светло-каштановые локоны, пробивавшиеся из-под капюшона, и тонкая бесчувственная линия слегка припухших губ на фоне бледной кожи.

– А вот и почетные гости! – закричал разбойник, вновь вживаясь в прежнюю роль. Втайне он был рад такому повороту. Старый вояка, конечно, не одолел бы их, но, судя по всему, вполне мог забрать с собой на тот свет одного или двух из его парней. Или же его самого, если задался бы именно этой целью. – И кто здесь у нас? Девчонка, одетая в мужской плащ, и слабый тонкий юнец, одетый как девчонка. Что-то я не совсем пойму, кто из вас – кто?

– Я уже давно не юнец. Очень давно, – сдержанно улыбнулся человек.

Радости разбойника Казар не разделял. Он, как никто другой, отчетливо осознавал, что, если двое, кого ему велено было оберегать ценой даже собственной жизни, покинули экипаж до того, как они прибыли к назначенному месту, означать это могло только одно. Дело принимало совсем скверный оборот. Возможно, они посчитали, что их сопровождающий не справляется со своими обязанностями, и тогда кто знает, что ожидало его впереди? А разбойники… Эти глупцы просто не ведали, с кем свела их судьба.

– Милорд, позвольте мне… – начал было он, стремясь хоть как-то исправить ситуацию и доказать, что вполне может разрешить все сам. Но тот, к кому он обратился, лишь тихо покачал головой. Казар застыл на месте, словно верный пес.

– Не стоит марать о них руки и тратить драгоценное время на бессмысленную схватку. Да и лекарей среди нас нет. Исцелять твои раны будет некому.

– Как пожелаете, – склонил голову старый воин.

– Так чего вы хотите? – спросил незнакомец, обращаясь к разбойникам. – Какова плата за то, чтобы мы могли спокойно проехать дальше?

– Нам нужны все ваши деньги и драгоценности, что на вас надеты.

– Мы не носим никаких драгоценностей. Что же касается денег, мы оставим себе два сребреника на ночлег в ближайшей таверне. Остальное можете забрать.

– Ну же, не скупись. Думай обо всем этом, как о выгодной сделке. Просто представь, что на эти деньги вы все покупаете собственные жизни. Да и переночевать вполне можно в карете. – Харкип перевел взгляд на спутницу мужчины, и что-то в его глазах изменилось. Он застыл, не в силах оторвать взгляд от ее каштановых локонов, а потом повернулся обратно, и его улыбка вдруг стала еще шире, теперь напоминая чем-то звериный оскал. – А впрочем, знаешь, я передумал. В придачу к деньгам я заберу ее. Только в этом случае вы проедете дальше.

Разбойник неспешно подошел к ней и протянул руку.

– Не могу дождаться, когда увижу, что за милое личико сокрыто под этим капюшоном.

Однако когда его пальцы уже почти коснулись плотной серой ткани, обрамлявшей голову девушки, она вдруг легко, словно танцор, отстранилась назад так, что руки мужчины ухватили только воздух.

– Тебе нельзя этого делать.

– Что? – опешил мужчина от подобной реакции. Обычно женщины, которых ему доводилось встречать, либо прыгали в его пьяные объятия, либо с криками в страхе убегали прочь.

– Тебе не позволено касаться меня. Я тебе не принадлежу.

– Правда? И кому же ты принадлежишь, позволь узнать? Ему? – Харкип кивнул в сторону ее спутника.

– Да, – тихо произнесла она.

– Не доводилось видеть еще ни одной девки, которая считала бы себя просто чьей-то вещью. – Он повернулся к своим союзникам, чтобы они оценили шутку, и те, словно по команде, громко захохотали.

– Не вещью. – Голос девушки был тихим, но твердым, какой обычно бывает у человека, не любящего разводить светские беседы и предпочитающего коротать свободные часы наедине с самим собой. – Я – инструмент. Орудие в его руках.

– Инструмент? И что это может значить?

Девушка лишь покачала головой.

– Не думаю, что ты способен понять даже если я попробую объяснить.

– Это еще почему?

– Потому что ты смотришь на мир по-другому. Суть твоего существования составляют совсем иные принципы и правила, и они не сравнимы с теми, которыми живем мы.

Во взгляде разбойника мелькнула злоба. Он снова шагнул вперед, еще раз попытавшись сорвать с незнакомки капюшон, но она ускользнула так же легко и быстро, как и в первый раз.

– А знаешь что? Сейчас мы с тобой сыграем в игру. Ты сама покажешь мне лицо, или мой лучник убьет твоего друга. Прости, твоего владельца. Ты ведь так сказала?

Девушка молча повернулась к своему компаньону.

– Эвелина? – устало спросил он о чем-то, понятном только им двоим.

– Ты же знаешь, как я ненавижу использовать ее. Тем более столь бессмысленно, как это будет сейчас. Пожалуйста, не мог бы ты освободить меня от этого хотя бы теперь и сделать все сам?

Мужчина безмолвно кивнул.

– Значит, тебя зовут Эвелина? Какое редкое имя. Точь-в-точь, как у Алой Ведьмы! – раздался грубый мужской смех.

– Это и есть Алая Ведьма! – выступил вперед Казар, но тут же замолчал. Девушка смотрела прямо на него. Взгляда ее он не видел из-за укрывающей лицо ткани, но чувствовал, как в этот момент он прожигает его насквозь.

– Замолчи, старик! Или ты действительно считаешь, что я поверю, будто сюда, за множество сотен этреев от столицы, в богом забытую глушь, явилась сама Алая Ведьма, одна из лучших магов Илиасфена, да еще без должного сопровождения? В компании с каким-то захудалым лордом, чьей собственностью она себя называет?

– Беда не приходит одна, – тихо промолвил старый воин и отвернулся, дабы не смотреть на то, что произойдет дальше.

– Вы всерьез опасаетесь за собственные жизни, если придумываете подобные небылицы, – усмехнулся Харкип, а затем вновь, уже вовсе не скрывая надменности, обратился к девушке: – Откинь капюшон, или мы убьем вас всех.

На этот раз она не удостоила его даже ответа. Скудный поток скупых эмоций, еще недавно различимых в ней, теперь иссяк подобно пересохшему ручью.

– Что ж, ты сама сделала этот выбор. – Разбойник небрежно махнул рукой. Лучник, все это время наблюдавший за происходящим, показался из своего укрытия и, прицелившись, спустил тетиву.

Стрела должна была пронзить мужчину в плаще почти мгновенно, но, пролетая мимо главаря, она вдруг с треском распалась на множество мелких частей так, что некоторые из них с силой хлестнули его по лицу. Тот в страхе отпрянул. Незнакомец же, как и прежде, стоял, не двигаясь.

– Что это? Почему ты все еще жив?! – закричал Харкип, а затем, отбегая, повернулся к соратнику. – Стреляй! Стреляй еще раз!

Лучник повиновался приказу, но стрела вновь не достигла цели – с ней произошло ровно то же, что и с первой. Следующей стреле не суждено было даже взрезать воздух. Нечто черное возникло в центре лука, и он, издав короткий жалобный треск, переломился пополам.

– Да что, во имя Единого, здесь происходит?! – заскулил разбойник, выхватывая меч.

– Все просто, – спокойно сказал незнакомец. – Ведь ты же не ждал, что мы будем безответно стоять и смотреть, как вы грабите и убиваете нас? Ты приказал своему человеку напасть на меня, и мне не оставалось ничего, кроме как сделать ответный ход.

– Но что это было? Я не успел ничего увидеть!

Мгновение мужчина смерил взглядом своего врага, словно решая, достоин ли он хотя бы просто посмотреть на его орудие, а потом со вздохом поднял руку чуть выше, до уровня пояса. Над его ладонью вдруг вспыхнула черная пульсирующая сфера, величиной с лесной орех, переливающаяся всеми оттенками тьмы, какие только возможно было вообразить.

– Считай, что, показывая ее, я исполняю твое последнее желание.

– Так ты маг? Ни разу не видел ничего подобного!

– Немногие видели. И большинство из тех, кому довелось смотреть на это, уже давно мертвы. А теперь и ты присоединишься к ним.

– Прости! Мы же не знали! Мы уйдем! Езжайте дальше, нам ничего от вас не нужно!

Сфера сорвалась с ладони незнакомца и быстро полетела в сторону лучника. Тот бросился бежать, но, когда порождение неизвестной магии наконец коснулось его, он вдруг закричал, как может кричать лишь человек, заглянувший в глаза собственной смерти. Кожа, части мышц и костей вырывались из его тела, бесследно исчезая в черной материи. Сфера прошла сквозь плоть, несмотря на свои размеры, оставив в груди мужчины огромную рваную рану. Жизнь покинула его, и он замертво упал в увядающую траву.

Оставшиеся же разбойники в ужасе отбросили оружие и побежали прочь, пытаясь укрыться в лесу.

– Стой! Не надо! – все еще кричал Харкип. – Мы можем договориться! Мы заплатим сами, если ты пожелаешь!

– Поздно, – печально покачал головой незнакомец. – Вы могли просто пропустить этот экипаж. Вы могли оставить нас в покое и сохранить собственные жизни. Даже ступив на землю рядом с вами, я дал вам последний шанс, предлагая деньги. Но в тот самый момент, когда ты проявил неуважение к моей спутнице, у вас больше не осталось иного пути. Я вынес вам приговор, и теперь просто обязан его исполнить, ибо решения мои окончательны, а воля нерушима.

Последних слов своего палача разбойники уже не слышали. Подгоняемые страхом, они углублялись в лес, разбегаясь в разные стороны. Но смертоносная сфера настигала их одного за другим, возникая из ниоткуда и разя с гораздо большей скоростью, чем способен был передвигаться человек.

Когда пал последний, незнакомец вздрогнул, словно сбросив оковы оцепенения, и медленно двинулся вслед еще мгновение назад убегавшим от него людям. Он обязан был проверить тела – сфера была весьма своеобразным оружием и порой не оправдывала его ожиданий. Он шагал от одного трупа к другому. Кому-то из них оторвало голову, другой лишился плеча, части груди, а вместе с ними и сердца. Увечья были чудовищны, но мужчина привык к подобным картинам. Взгляд его выражал лишь сухое безразличие. Или казался таковым со стороны.

Достигнув Харкипа, человек остановился. Сфера вырвала у разбойника часть левого бока, лишив его при этом руки по локоть. Он истекал кровью, поток которой почти иссяк, но каким-то немыслимым чудом, вероятно от шока, вызванного волной безумной боли и страха, в нем все еще теплилась жизнь.

Он молча смотрел на своего убийцу. Тот поднял ладонь, и черная тьма снова заплясала над ней, мгновенно превращаясь в сферу.

– Нет, постой… – прохрипел Харкип, тщетно пытаясь откашляться. – Хотя ты прав. Прикончи меня. – Голос его затихал, а язык почти перестал ему подчиняться. – Мы бы убили вас всех, будь вы слабее. Таков закон. Сильный всегда пожирает слабого. Поэтому я не чувствую досады и не виню тебя. Позволь лишь узнать твое имя. Я должен знать имя того, кто отправил меня в Хаос.

Мужчина в плаще молчал, словно надеясь, что смерть заберет второго прежде, чем он успеет промолвить хотя бы слово.

– Гелион, – наконец произнес он.

– Не может быть, – почти благоговейно прошептал разбойник и испустил дух.

Маг мгновение помедлил, а затем взглянул на сферу, все еще висевшую над его бледной дланью. Та потеряла форму и, всколыхнувшись подобно языку черного пламени, с негромким шипением исчезла.

Девушка наблюдала за ним издалека, сквозь просветы меж стволами деревьев. Когда он вернулся, они обменялись короткими взглядами, словно ткань их капюшонов вовсе не препятствовала этому, и бесшумно, будто их тела не имели веса, сели обратно в карету.

– Едем дальше. Мы и так потеряли слишком много времени, – сказал Гелион перепуганному кучеру.

Только сейчас, после этих слов, Казар посмел повернуться и вновь посмотреть на того, кого ему доверено было сопровождать. «Наверное, меня никогда не перестанет восхищать и ужасать одновременно, сколь убийственная мощь заключена в этом хрупком теле», – подумал он.

Все заняли свои места, и экипаж, скрипнув колесами, наконец двинулся дальше. Пыхтя и строптиво вздергивая гривы, лошади скакали по пыльной дороге вдоль леса, туда, где у неровной границы горизонта все четче различим был Хаос.

Примерно два часа езды – вот и все, что оставил им угасающий день. Ночь нагрянула стремительно, поглощая останки меркнущего вечера и окутывая все вокруг непроглядной тьмой. Экипажу пришлось остановиться. Конечно, стоянка была не обязательной, а лошади вполне могли бы довольствоваться светом масляных ламп с их мутными стеклянными абажурами. Но маги настояли на том, чтобы сделать привал. Даже они толком не ведали, что ожидало их у конечной цели этого путешествия.

Казар и кучер разбили лагерь, развели костер и достали из двух коробов, прикрепленных позади кареты, скудные запасы походной пищи.

Звуков, которыми обычно полнится ночь вступающей в свои права осени, слышно не было, словно вокруг и вовсе исчезло все живое. Здесь царила тишина. Легкий едва заметный ветер время от времени давал о себе знать – лес, вдоль которого шла дорога, все еще не позволял в полной мере разгуляться его порывам.

Взяв масляный фонарь, двое мужчин принесли из леса несколько широких корявых бревен, которые могли бы послужить в качестве скамей. Вскоре все путники сели рядом с бодро плясавшим во мраке ночи пламенем.

Минуло всего несколько мгновений, как вдруг Эвелина сделала то, что так долго требовал от нее разбойник – откинула назад капюшон, обнажая тонкие изящные черты лица. Глаза ее даже в полутьме отливали светло-голубым отсветом. Слегка заостренный подбородок постепенно переходил в мягкие контуры чуть припухлых щек. Каштановые волосы, освободившись из плена грубой ткани, вьющимися локонами укутали маленькие плечи. По всем, даже меркам самого придирчивого вкуса, она была прекрасна. Жизнь и красота кипели в ней, невольно приковывая взгляд любого, кто оказывался рядом.

Не миновал этих чар и Казар. Он был поражен, а когда опомнился, пунцовая краска смущения залила лицо видавшего виды воина.

Девушка же не обратила на него никакого внимания. Она была холодна и безразлична ко всему.

Гелион, тоже сбросил капюшон. Он оказался мужчиной с лицом, в котором мягкость каким-то непостижимым образом сочеталась со строгостью скул и остротой взгляда. И, несмотря на род его занятий, шрамов на его коже заметно не было.

– Ею сложно не любоваться, правда? – улыбнулся маг.

– Простите, милорд. Это было вне всяких приличий. Примите мои извинения, госпожа Эвелина.

– Не страшно. Вы не первый и не последний, кто очарован ее красотой. Но лишь немногие знают, насколько эта красота смертоносна. А большинство из тех, кому довелось познать это, уже давно отдали свои жизни Хаосу. И да, не беспокойтесь, ей абсолютно все равно. Она не доверяет людям и не любит их уже изначально.

– Но разве сама она не…

– И больше всего на свете она ненавидит саму себя.

– Почему? Разве возможно обладать такой красотой и ненавидеть себя при этом?

Гелион посмотрел на девушку.

– Эвелина, ты позволишь?

Та ответила ему лишь коротким тихим вздохом.

– Делай что хочешь, – прошептала она и плотнее укуталась в плащ, задумчиво наблюдая за пламенем костра.

– Не знаю, почему я пожелал рассказать ее историю здесь и сейчас, ведь она известна всего нескольким людям. Тем, кому мы по-настоящему доверяем. Возможно, на это есть причины, неведомые даже мне самому. На все и всегда есть свои причины. Однако я уверен, что сказанное здесь останется между нами. Проболтаться может разве что кучер. Но в этом случае Хаос заберет его душу гораздо раньше, чем ему предначертано судьбой. – Маг усмехнулся, но взгляд его пылал ледяным пламенем, не предвещая ничего доброго. Нет, это была не ярость. Это было предостережение человека, который всегда, несмотря ни на что, держал свое слово.

Юноша побледнел. В отличие от Казара он не отворачивался и видел, что произошло с разбойниками в мельчайших подробностях.

– Но милорд, если то, о чем вы собираетесь поведать, известно лишь немногим, как получилось, что имя, данное ей, как думается мне, в далеком прошлом, преследует ее почти всюду? – Он, казалось, оправился от испуга. И все же голос его предательски дрогнул, стоило ему заговорить с магом.

Гелион промолчал, словно собираясь с мыслями, а затем продолжил.

– Вам известно, откуда взялось ее прозвище? Алая Ведьма. И почему оно вызывает у нее едва контролируемую ярость всякий раз, когда она слышит его?

Казар поежился и, медленно потерев друг о друга сухие мозолистые ладони, словно пытаясь таким образом согреть их, подбросил в костер несколько тонких веток.

– Нет, господин, – наконец ответил он. – Я всегда полагал, что люди называют ее так из-за силы, которой она обладает.

– Но почему именно ведьма? Ведьмы – носители дикой магии, не выявленные Советом, проводящие черные ритуалы во славу Хаоса и богов, по их мнению, обитающих в нем, приносящие в жертву как обычных людей, так и своих же собратьев. Хотя то, чем они наделены, и магией назвать нельзя. Спонтанные всплески силы стихий, которые они и сами не в состоянии контролировать. Да и находят они им весьма своеобразное применение. Но, как вы можете заметить, Эвелина на нашей стороне. Она – одна из высших магов Илиасфена. Одна из лучших. И тем не менее этот мрачный титул достался именно ей. Почему?

– Теряюсь в догадках, – честно признался воин.

– Не знаю, известно ли вам что-либо о магах крови, но наверняка вы слышали множество леденящих душу историй. Особенно о том, как они приходят в этот мир.

– Да, – кивнул Казар. – Говорят, что они появляются на свет, высасывая жизнь из своей матери до самой последней капли. Это… правда?

– Правда всегда многолика, – задумчиво произнес Гелион. – Они не черпают жизненные силы из своих родителей, и все же матерей всегда ожидает смерть сразу после их рождения.

Дело в том, что магия крови – одна из самых естественных и сильных форм воплощения стихий. Возможно поэтому она и проявляется слишком рано. Часто это происходит еще в утробе, когда ребенок просто не в состоянии осознать себя. Роды являются для него сильным стрессом, а проявление магии в этот момент – защитная реакция. Своего рода животный инстинкт, но на гораздо более высоком уровне. Всплеск магии вносит изменения в состав крови его матери, а то и вовсе останавливает ее поток. И женщина медленно умирает.

Но даже подобный исход можно считать огромной удачей. Ведь почти всегда магия дает о себе знать слишком рано, и ребенок расстается с жизнью вместе с женщиной, что должна была произвести его на свет.

– Это ужасно, – выдохнул Казар.

– Наверное, – спокойно ответил маг. – На самом деле магов крови должно быть не меньше, чем тех, у кого проявляются способности к иным стихиям. Но из-за подобного изъяна при рождении почти все они остаются безымянными и уходят из мира, так и не успев появиться в нем.

Как видите, Эвелине повезло. Она родилась здоровым ребенком. Достался ей и любящий отец, который, несмотря на смерть жены и другие ужасы вроде ее почерневших глаз и ставшей похожей на деготь крови, поклялся оберегать дочь от любого, кто посмеет посягнуть на ее жизнь. Он понял, что девочка особенная. И всеми возможными способами постарался скрыть это. Вопреки деревенским обычаям, мужчина похоронил свою жену в закрытом гробу, который сделал сам, чтобы никто не смог увидеть, как изменилось ее тело.

Он не испытывал к Эвелине ненависти, благодаря судьбу за то, что та оставила ему хотя бы дочь, в которой он видел воплощение всех своих надежд и стремлений. Но совсем иначе относились к ней люди из ее деревни. Они заподозрили, что жена мужчины умерла не своей смертью. Им казалась странной чрезмерная опека над дочерью, которую отец впервые решился вывести на свет из дома лишь когда ей исполнилось целых пять лет.

И все же постепенно их подозрения угасали вместе с их страхами – уж очень добрым и жизнерадостным ребенком она была.

Казар еще раз взглянул на девушку. Она все так же отрешенно вглядывалась в пламя. Сейчас в ней почти невозможно было представить проявление каких-либо, даже самых скупых эмоций. Да и стоило им возникнуть, наверняка их удостоился бы лишь ее компаньон.

– С того времени она сильно изменилась, – сказал Гелион, словно прочитав мысли воина. – Но людям свойственно меняться. Хранитель добродетели может стать убийцей, а убийца вполне может раскаяться. Все зависит от того, к какой стороне своего естества мы прислушиваемся, к светлой или темной.

– Но разве она убийца? Ведь она убивает по приказу. По вашему приказу.

– Она лишает людей жизни, это все, что необходимо принимать в расчет. Впрочем, как и я. Да и ты не являешься исключением, не так ли?

Воин опустил глаза и промолчал.

– Однажды, когда ей было девять, – продолжил свой рассказ маг, – телега переехала старую бездомную собаку. Пес заснул прямо под ней, прячась от жары. А когда хозяин лошадей вышел из дома и решил, что пора в дорогу, животное не успело среагировать и попало прямо под колесо. Эвелина была неподалеку и видела все это.

Наверное, для ребенка подобное зрелище было ужасным. Скорее всего, другие дети закричали и убежали бы. Но Эвелина не пошевелилась. Она стояла там же, где и ранее, широко раскрытыми глазами наблюдая за разбросанными по дороге внутренностями пса, и за кровью, что вытекала из его остывающего тела. Вместе со страхом она ощутила нечто странное. Некий порыв, происхождение которого она не понимала.

Поддавшись ему и почти полностью утратив способность воспринимать реальность такой, какой ее видели остальные, девочка простерла вперед руки, пытаясь коснуться алой жидкости скорее разумом, нежели кончиками пальцев. Кровь что-то нашептывала ей, и Эвелина больше всего на свете хотела понять, что именно.

Спустя несколько мгновений темные струйки поддались ее воле. Сначала медленно, затем все быстрее, набирая скорость, они, подобно маленьким змеям, поползли к ней. А потом и вовсе поднялись в воздух, вскоре обвивая ее руку так, будто они и впрямь были живыми.

Когда Эвелина пришла в себя, удивлению ее не было предела. Она не понимала, каким образом ей удалось сделать это, да и суть того, что она только что сотворила, была ей неведома. Но еще больше ее потрясло то, что она узрела в глазах собравшихся вокруг людей, которые оказались рядом и, конечно же, видели проявление ее силы. В них не было ничего кроме страха и ненависти.

«Ведьма! – почти хором закричали они. – Хватайте ее! Она творит темную магию! Это она убила свою мать! Нечестивую нужно уничтожить!»

В то время я вот уже год странствовал по миру, выполняя поручения короля. После вступления в силу пакта «Об отлучении магов от пограничных сражений», это бессмысленное и беспрерывное кровопролитие, именуемое Бесконечной войной и длящееся уже почти сотню лет, осталось для меня в прошлом. Кроме того, меня изгнали из Верховного Совета, так что в столице меня абсолютно ничего не удерживало.

– Изгнали? Но почему? Ваша светлость, вы говорите так, словно от вас все отвернулись. Или вы отвернулись от остальных. И все же вы – герой Бесконечной войны, тот самый маг, что уничтожил…

– Не стоит верить всему, что говорят люди, ибо слухи редко бывают правдивы, – хмуро прервал воина Гелион. – Да, пакт был подписан только благодаря мне, соглашусь. Но то, что я сотворил на самом деле… Впрочем, мы отвлеклись.

Так вот, в то время дорога завела меня именно в эту деревню. Навстречу мне, подгоняемые ужасом, отчетливо читавшимся в их глазах, бежали несколько человек. Я не пытался остановить их. Зачем? Страх помешал бы им объяснить, что именно ждало меня впереди. Да и бояться мне с искусствами, которыми я владею, было бы почти нечего. Их крики остались далеко позади, когда я шагнул за угол очередного дома и вышел на подобие небольшой деревенской площади.

Трупы. Они стали первым, что я увидел перед собой. Около двух десятков человек, обезображенных, скорчившихся в чудовищных муках, что они испытали перед смертью. Их кровь застыла, превратившись в шипы, выросшие из их собственных вен, и поразившие тела во всех возможных направлениях.

Странно, но лишь один из них ушел из жизни по-другому. Его убили, ударив по голове чем-то тяжелым, и теперь этот мужчина лежал в стороне, распластавшись в грязи, с беспомощно – удивленным выражением, навсегда застывшим на его лице.

Оторвав взгляд от мертвецов, прямо посреди площади я увидел широкий грубо отесанный столб. К нему, так, что ее ноги даже не касались земли, была привязана девочка. Прямо под ней было сложено несколько вязанок хвороста, облитых маслом и готовых вспыхнуть, стоило только поднести к ним огонь. Факел я заметил почти сразу же – он был все еще зажат в руке одного из мужчин, что покоился неподалеку. Видимо, он шел как раз для того, чтобы поджечь хворост, когда смерть внезапно настигла его.

Лошадь мне пришлось оставить за ближайшим поворотом, так как она начала заметно нервничать, наотрез отказываясь идти вперед. И теперь, осторожно переступая через трупы, я подошел ближе.

Девочка оставалась висеть подобно безжизненной тряпичной кукле и даже не подняла взгляд при моем приближении. Ее тело было сплошь усеяно синяками и ссадинами. Похоже, ребенка избивали, прежде чем решили примотать к столбу. Или все произошло уже здесь, когда она оказалась связана. Лишь Единому ведомо было, сколько боли выпало на долю этого дитя.

«Ты слышишь меня? – спросил я, но она не ответила, продолжая смотреть куда-то вниз. Страх, отчаяние и безнадежность сковали ее. Я осторожно взял ее за подбородок, приподнял голову и заглянул в глаза. Они были пусты и безжизненны. – Это сделала ты? Ты убила этих людей?»

В ответ девочка слабо кивнула. Я достал нож, опасаясь испугать ее, но никакой реакции с ее стороны не последовало, словно собственная жизнь была ей безразлична. Перерезав путы, я взял ребенка на руки и, распахнув дверь в ближайший из домов, занес маленькое и почти невесомое тело туда.

Снаружи уже сгущались тучи, и мелкий дождь, постепенно набиравший силу, стучал по сухой земле.

Закрыв ставни, я зажег висевший посреди хижины масляный фонарь. Припасы взял из своих дорожных сумок. Но от пищи девочка отказалась. Зато несколько глотков воды сразу же будто вернули ее к жизни. Через мгновение она расплакалась. И пока тело ее содрогалось от рыданий, я просто сидел рядом, не пытаясь успокоить или остановить ее. Порой горе все же должно излиться наружу потоком слез. Иногда от этого действительно становится легче. По крайней мере, детям.

Прошло немало времени, прежде чем она пришла в себя. Несмотря на жару снаружи, внутри дома было прохладно и довольно сыро, поэтому я решил затопить старую, сплошь измазанную остатками пригоревшей к ее поверхности еды печь. Строение было одноэтажным и венчалось темным чердаком, где, видимо, располагалась пара лишних кроватей, и куда обычно сбрасывали все мешавшиеся под ногами вещи. Так что тепло быстро разошлось по дому приятными волнами.

Взяв из соседней комнаты одеяло, я вернулся и плотно укутал в него девочку. Холода я не чувствовал, но тем не менее дрожать она не переставала.

«Как тебя зовут?» – спросил я, присаживаясь рядом.

«Эвелина», – едва слышно прошептала она, будто сквозь сон.

«Прости, что вновь спрашиваю тебя об этом, но я должен знать наверняка. Людей на площади убила ты?»

«Да», – ответила она, и слезы, только что унявшиеся, снова заполнили ее глаза.

«Как? Для того чтобы использовать подобный дар тебе нужна была кровь. Где ты взяла ее?»

«Папа… – простонала девочка. – Они схватили меня и на время заперли. А потом, когда на площади появился столб и хворост, люди вывели меня наружу и привязали к этому бревну. Отец вышел на шум, а когда увидел, что они хотят со мной сделать, попытался вразумить их».

«Они убили его?»

Не в силах произнести этого, Эвелина только снова кивнула.

«Кто-то ударил его молотом по голове, – наконец сказала она. – Потом его тело оттащили в сторону и бросили в грязь, крича о том, что он отец нечестивой, и что ему воздалось по заслугам».

«Значит, ты воспользовалась его кровью?»

«Не знаю, как это вышло. Они собирались поджечь хворост подо мной. Я бы сгорела. Сгорела заживо. Но ведь я не была ни в чем виновата. Эта сила… Она появилась сама собой в первый раз. Я не знала, что во мне есть что-то подобное. Но, когда люди захотели уничтожить меня, моим единственным желанием было выжить. Не понимаю, что именно я сделала и каким образом. Я попросила о помощи, и сила откликнулась на мой зов».

«Ты говоришь совсем не как дитя».

«Мне уже почти десять лет! – гордо произнесла девочка, а затем, вновь опустив голову, добавила. – Отец хорошо обучил меня. Что мне теперь делать? Ведь его больше нет».

«Для начала мы должны отдохнуть. Мы оба. Я устал с дороги, а тебе слишком многое пришлось сегодня пережить».

«Ты не ненавидишь меня? Не боишься? Ведь это я убила всех тех людей».

Я улыбнулся. Впервые, почти за целый год разъездов по свету, я позволил себе улыбнуться.

«Не вижу причин для ненависти к тебе и, уж тем более для страха».

«Ты очень странный», – задумчиво протянула Эвелина.

«Спи. Как я и сказал, отдых сейчас нужен нам обоим».

Прошло, должно быть, несколько часов. Меня разбудил шум – какой-то шорох и скрип деревянных ступеней. Он был негромким, но за время моих долгих странствий, проведенных в одиночестве, я научился быть чувствительным даже к такого рода звукам.

Открыв глаза, я не заметил почти никаких изменений. Дом по-прежнему заполнял полумрак, а свет от фитиля лампы заставлял тени беспорядочно плясать на неровных деревянных стенах. Где-то в стороне потрескивала печь, большая часть дров в которой теперь превратилась в тлеющие угли. Картина была такой же, какой я и запомнил ее, засыпая. Но Эвелина из нее исчезла.

Я повернул голову и увидел девочку стоящей посреди лестницы, ведущей на чердак. Где-то она нашла старую грязную веревку, не слишком прочную на вид, но вполне способную выдержать вес детского тела. Она сделала петлю, продела в нее голову и уже готовилась шагнуть вниз, в сторону, где бывшие хозяева дома не потрудились смастерить даже подобие перил. Но в этот самый момент наши взгляды встретились. Я молчал. Она медлила. Она боялась смерти, потому что теперь, после того, что свершила сама, ей, как никому другому, было ведомо, что та собой представляла. Вероятно, она ждала, что я начну отговаривать ее. Но я не проронил ни слова. Просто смотрел.

«И это все? – наконец пролепетала она. – Вы не попытаетесь остановить меня? Не скажете мне, как неправильно я поступаю?» – Она вновь заплакала. Отчаяние пропитывало каждое ее слово.

«Зачем? – спокойно ответил я. – Это твой выбор. Мне ли решать за тебя, жить тебе или умереть?»

«Я просто не знаю, как мне существовать дальше. Папы больше нет. Все ненавидят меня. Те, кто остался в живых. Ведь я убила стольких людей! Многих из тех, кто все эти годы находился со мной рядом».

«Но разве не они предали тебя? Ведь именно они заклеймили тебя ведьмой и пытались сжечь».

«Да. Но… Я не знаю».

«Разве не они убили твоего отца у тебя на глазах и бросили его тело в грязь?»

Девочка молчала. Ее голова по-прежнему была в петле, но отблески решимости, слабо мерцавшие в ее взгляде, теперь и вовсе почти померкли.

«Если желаешь вздернуть свое тело здесь, в этой захудалой лачуге, останавливать тебя я не стану. Но не будет ли это означать, что твой отец, променявший жизнь на жалкие попытки защитить тебя, умер напрасно? Или мать, подарившая тебе жизнь в обмен на свою, тоже ошиблась в выборе?»

Она посмотрела на меня с новым изумлением.

«Конечно же, я знаю, что ты росла без матери, – ответил я на ее безмолвный вопрос. – Мне многое ведомо о тебе подобных. Но речь не о них и не о тех, кто породил тебя, ведь сейчас именно ты собираешься отправиться навстречу смерти.

Ты можешь шагнуть вперед. Обещаю, я не буду удерживать тебя. А можешь присоединиться ко мне. Я обучу тебя управлять твоей силой. Я дам смысл твоей жизни. А ты – моей».

«Но, – всхлипнула девочка, – откуда вам знать, что значит управлять такой силой? На вид вы – обычный человек, разве что одетый немного по-другому».

Я внимательно посмотрел на нее, а потом вдруг рассмеялся, открыто и беззаботно. Эта воистину детская наивность не могла вызвать во мне ничего, кроме улыбки.

Собеседница же взглянула на меня с непониманием.

«Прости, – наконец сказал я. – Видишь ли, уже очень давно никто не называл меня обычным».

Я встал, слегка приподнял руки, произнося про себя слова одного из простейших заклинаний, а потом, почувствовав перетекающие через мои ладони потоки силы, сжал кулаки. Реакция была почти мгновенной. По углам дома из стыков половиц и трещин начал проистекать Хаос. Он был плотнее и темнее, чем тот, из которого состоят стены, окружающие наш мир, а потому сливался с царившими повсюду тенями. Я бы сказал, со стороны наверняка казалось, что именно тени ожили и материализовались вокруг. Хаоса становилось все больше, он клубился рядом со мной, устилал пол, карабкался по стенам. А глаза Эвелины открывались все шире. Из взгляда ее вдруг исчезла печаль. Теперь в нем царили только страх и восхищение.

Разжав кулаки, я отпустил потоки силы и дал магии рассеяться.

«Что это?» – с нетерпением в голосе спросила девочка.

«Видишь? Не одна ты обладаешь магией. Разница лишь в том, что ты способна управлять кровью, а я – Хаосом. Возможно, наши способности разнятся, но поверь, я, как никто другой, смогу понять и принять тебя такой, какая ты есть на самом деле».

Освободив свою тонкую детскую шею от грязной петли, Эвелина сошла вниз и стала предо мной, с опаской заглядывая мне в глаза.

«Я согласна, – робко произнесла она. – Я согласна идти с тобой и дать смысл твоей жизни, как ты и сказал. Я клянусь тебе в преданности. Можешь использовать проклятие, что сидит во мне, когда посчитаешь нужным. Я использую эту силу по первому твоему слову, сколь бы сильно ее ни ненавидела. Но взамен ты будешь рядом со мной всегда и пообещаешь оберегать меня до самого последнего своего вздоха, если это будет нужно».

Мне оставалось только вновь улыбнуться и ответить ей обещанием, о котором она просила в обмен на принесенную ей клятву.

Так мы и начали путешествовать вместе. Вернувшись в столицу, я попросил короля вновь дать мне место в Верховном Совете, но уже немного в другом качестве. Конечно же, сделано это было лишь ради того, чтобы у Эвелины был доступ к фолиантам. Однако как я и обещал ей, она всегда и везде сопровождала меня. Для полноценного обучения, к великому недовольству Хранителей архивов, я своевольно забирал в наши поездки требовавшиеся ей книги.

Слухи о ней распространились во многом благодаря людям из ее деревни, пытавшимся расправиться с ней, а после сбежавшим при виде ее силы. Алой Ведьмой Эвелину стали называть везде, куда бы мы ни отправились. И изничтожить этот своего рода титул не в силах теперь даже магия.

Гелион замолчал. Его рассказ подошел к своему завершению, но внимавшим ему воину и кучеру показалось, что он оборвался внезапно.

– И вы довольны такой жизнью, госпожа? – спросил наконец Казар. – Ведь она проходит в бесконечных странствиях. Девушки вашего возраста обычно предпочитают балы и светские пересуды пыльным дорогам и храпу лошадей.

– Я – инструмент Гелиона, орудие в его руках. И наши судьбы неразрывно сплетены в единую нить. Меня устраивает это, потому что в обмен на мою преданность он дает мне все, что меня интересует. – Ее голос был по-прежнему холоден, а взгляд суров.

– Но разве…

– Вам не понять, как и тем разбойникам.

– Конечно, я совсем забыл. Ведь я – всего лишь старый глупый вояка, – усмехнулся Казар.

– Нет, – покачала головой девушка, немного смягчившись. – Я хотела сказать совсем не это. Вы – человек совершенно иного склада. То, что для магов вроде нас может являть собой все, для вас не будет значить ничего. Я и Гелион – одни из лучших, но при этом мы – самые ненавистные изгои во всем королевстве. Каждый страшится или по меньшей мере недолюбливает нас. Признаю, на то есть много причин. Но это не меняет факта, что мы понимаем и ценим то, что обычные люди, которым ни разу не дано было даже просто заглянуть в наш мир, порой считают не достойным своего внимания.

– Что ж, возможно, вы правы. В конце концов, о жизни магов мне действительно ведомо совсем немного, – примирительно заключил мужчина. А затем вдруг, тщательно подбирая каждое слово, обратился к Гелиону. – Но, раз уж юная госпожа упомянула разбойников, я хотел бы задать еще один вопрос.

Его собеседник молча кивнул.

– Те, кого мы сегодня встретили… Понимаю, сложись все иначе, они убили бы нас, не раздумывая. Но так ли необходимо было изничтожать их, да еще таким, пожалуй, далеко не самым благородным способом, добивая в спину, когда они пытались спасти свои жизни? Ведь вы – один из самых могущественных людей в королевстве, а возможно, и во всем мире. Той его части, что пока не поддалась натиску Хаоса. Разве нельзя было просто показать им вашу силу, напугать и дать уйти? Возможно, страх изменил бы их.

Лицо мага приобрело какое-то странное, почти веселое выражение.

– Я знал, что это гложет тебя, Казар, – сказал он. – Я понял это, когда ты отвернулся, чтобы не видеть, что именно сотворит с теми людьми моя магия.

– Прошу прощения за это, милорд.

– Не стоит. В отличие от многих подобных мне, я никогда не старался сделать из своих способностей представление для широкой публики. Я всегда использую их лишь по назначению, и чем меньше человек станут этому свидетелями, тем лучше.

– И все же, возможно, это было бессмысленно? Несмотря на то, что вы сказали, их смерть может оказаться лишь демонстрацией вашего превосходства. Не посчитайте мои слова дерзостью, я вовсе не хотел оскорбить вас. Просто дело в том, что мне не раз доводилось видеть подобное на Бесконечной войне, когда грязные и низменные поступки облекались в изящную форму бравых и благородных деяний.

– В твоих словах есть зерно истины, воин. Но ты забываешь, что я тоже был на полях боя и видел все это. И еще одно. Известно ли тебе, что наш мудрый правитель ко всем моим привилегиям дал мне право быть еще государственным палачом?

– Да, – тихо произнес Казар.

– Возможно, на чей-то взгляд мои приговоры и методы их исполнения порой кажутся неправильными. Но, как я уже говорил, решений своих я не меняю.

Что же касается тех разбойников, могу сказать тебе только то, что такие люди сродни хищникам, вкусившим человеческого мяса. Сделав это лишь раз, они больше не остановятся и никогда не изменят своему новому извращенному вкусу. Только представь, сколько путников могло погибнуть из-за них на здешней дороге. А если они и перестанут творить злодеяния, подобное будет значить лишь то, что зверь затаился внутри и однажды все равно вырвется наружу, уничтожив множество невинных на своем пути. Их не исправить, они заслуживают смерти.

– Но говорят, что, пройдя свой путь в этом мире, души умерших отправляются в Хаос. Они питают его, именно поэтому он все время расширяется.

– Не думаю, что все обстоит настолько просто. Как бы то ни было, убивая таких, как они, я отдаю Хаосу гораздо меньше душ, чем он мог бы поглотить благодаря их мерзкой натуре. Итак, ты удовлетворен моим ответом? – спросил Гелион, и вопрос вовсе не являл собой обычный ритуал этикета, один из тех, что столь присущи людям его сословия.

– По крайней мере, вы честны с самим собой и вовсе не считаете себя праведником.

– Что праведного может быть в убийстве? – опустил глаза маг.

Оба мужчины замолчали. Кучер же так и не решился вмешаться в их тихую сокровенную беседу. Как и Эвелина, которая, несмотря на присутствие, разумом своим была где-то бесконечно далеко, вне времени, в месте, не доступном, возможно, даже ее наделенному величайшей силой мастеру.

Костер к тому времени уже отдал последние искры сгустившейся вокруг тьме, оставив после себя лишь тлеющие алым светом угли. Путники, так и не встретившие по дороге ни одного, даже самого захудалого трактира, достали постельные тюки, какие обычно использовали в своих походах обремененные военным делом люди, и, развернув их прямо на земле, приготовились ко сну.

– Возможно, нам стоит бодрствовать по очереди? – снова заговорил Казар. – Неизвестно, кого могло привлечь сюда пламя нашего костра.

– Нет. – Голос Гелиона казался сухим и усталым, как будто он объяснял нечто очевидное несмышленому ребенку. – Даже пребывая в крепком сне, я замечу приближение всего, что имеет неестественную природу, ведь моя сила напрямую связана с Хаосом. Эвелина же способна ощутить все, что содержит внутри себя кровь. То есть, по сути, все живое. Даже если что-то или кто-то появится рядом, мы будем готовы.

– И все же…

– По крайней мере, тех разбойников она заметила раньше вас, – едва слышно сказал маг и, отвернувшись от мерцания тлеющих углей, вскоре заснул.

Следующее утро выдалось необычайно холодным. Хаос позволил солнцу развеять ночную тьму лишь ближе к полудню, но и в это время света было немного. Густой туман, смешавшись с остатками мглы, клубился вокруг и был настолько вязким, что казалось, каждый вдох давался с трудом.

Маги, воин и кучер поспешили собраться и уже через несколько минут тронулись в путь, как и прежде, двигаясь по дороге вдоль леса, который теперь виднелся сквозь туман лишь странной зловещей тенью, не пропускающей солнечный свет.

Вскоре они покинули низину, и воздух стал заметно свежее. Земля, впитавшая ночную влагу, больше не взвивалась вверх из-под колес и копыт лошадей клубами пыли, отзываясь на рысь скакунов бодрыми, но слегка приглушенными звуками. Стена Хаоса, возвышавшаяся у края королевства, с каждым часом езды приобретала все более четкие очертания, а мрак, из которого она состояла, казался сейчас гораздо реальнее и ощутимее.

Прошло чуть больше двух часов, и лес слева постепенно начал редеть. Солнце пылало где-то высоко над небосводом, время от времени выглядывая из-за хмурых туч. Дорога, по которой они ехали, стала гораздо различимее среди серо-желтого полотна травы, клонившейся теперь, в основном, к земле.

Наконец они достигли искривленного старого деревянного моста, перекинутого через узкую полоску неглубокой реки и, с опаской переехав хрупкое на вид строение, оказались на другом берегу. Здесь их встретил потрескавшийся от влаги и потемневший от времени указатель, едва различимая надпись на котором гласила: «Вы въезжаете в деревню Эльтир».

Экипаж медленно остановился. Казар, не в силах понять, что происходит, лишь оглядывался по сторонам, словно слепец, внезапно прозревший и увидевший мир совсем не таким, каким он его представлял. Кучер застыл, вцепившись в поводья так, будто сейчас от этого зависела его жизнь. Гелион вышел из кареты и, мягко прикрыв за собой дверь, устремил взор вперед.

За свою беспокойную жизнь он успел познать всякое. Он участвовал в войнах, как в обычных, так и скрытых от большинства глаз людских. Ему, как никому другому, ведомо было, что такое смерть, ведь именно он зачастую являлся ее причиной. Он видел деяния других магов, видел, как в пламени битв отдают жизни сотни людей. Но на такое ему доводилось смотреть впервые.

Деревни просто не было. Вместо домов и крестьян, что в них жили, осталась лишь голая степь со словно бы грубо вспаханным и начисто вытоптанным клочком земли прямо перед ними. Не будь здесь указателя, они вполне могли бы проехать мимо, не обратив на это место ни малейшего внимания.

– Что это, милорд? Куда они исчезли? – пребывая в недоумении, спросил Казар.

– Не знаю, – задумчиво ответил Гелион. – Я удивлен не меньше тебя.

– Но ведь это невозможно. Ранее я бывал в Эльтире несколько раз. Деревня находилась здесь, на этом самом месте. Не могла же она просто взять и…

Воин замолчал. По воздуху с шипением кипящего котла пронесся негромкий шепот. Казар растерянно взглянул на кучера. Тот кивнул в ответ, подтверждая, что тоже слышал это. Маг, внимательно вглядывавшийся в окрестности, замер.

Внезапная догадка словно озарила его. Гелион закрыл глаза, воздел вперед правую руку и что-то быстро прошептал. Вскоре со всех сторон к его пальцам потянулись тонкие черные нити, возникая из пустоты, плавно колышась подобно пламени. Он словно впитывал их, забирал силу, попутно изучая их природу и истоки.

Когда же он открыл глаза, лицо его выражало неподдельную тревогу. Эвелина, уже стоявшая рядом, мягко коснулась его плеча.

– Здесь нет жизни, я прав? – спросил он у нее. – По крайней мере, в той форме, в которой мы ее знаем.

Девушка кивнула.

– Их поглотил Хаос, – сказал Гелион, обращаясь теперь уже к воину. – Их всех.

– Что это значит? Я не понимаю.

– Как и я, – промолвил маг. Я встречал похожий след силы несколько раз, когда на моем пути попадались твари Хаоса. Но в таких масштабах ощущаю его впервые.

– Твари Хаоса? – нахмурился Казар. – Разве это не выдумки?

– Нет. Они вполне реальны. Я видел их собственными глазами. Кроме того, все эти разрушения… Сомневаюсь, что людям по силам сотворить подобное.

– О каких разрушениях… – начал было Казар и запнулся. Как он мог не заметить этого сразу? Строения, стоявшие здесь ранее, не просто исчезли. Дома были уничтожены, буквально перемолоты чем-то неведомым в мелкую труху и осколки камня, а затем просто втоптаны в землю. То тут, то там виднелись искореженные остатки вещей и обрывки одежды, ранее принадлежавшие жившим здесь людям. – О, Единый! – громко выдохнул он. – Кто же мог учинить такое?

Гелион не слушал его. Он вновь внимательно огляделся, а затем испытующе посмотрел на девушку.

– Эвелина, я должен знать, – взволнованно произнес он.

– Да, – ответила спутница. – Это существо все еще здесь, кем бы оно ни было. И оно уже заметило нас. Но мне почему-то кажется, будто оно утратило свою целостность.

– Я тоже ощутил это. Множество мелких отзвуков Хаоса, идущих со всех сторон. Тем не менее мощи своей оно, похоже, не потеряло.

– Осторожнее, Гелион. Не знаю, кто или что это, но подобного врага раньше мы еще не встречали.

Вновь появился шепот. Он нарастал подобно раскатам грома, возвещавшим о молнии, сверкнувшей где-то вдалеке. Путники замолчали, предчувствуя нечто недоброе.

Внезапно Казар вскрикнул. Прямо у его ног из-под обломков и камней выползла черная, как сама тьма, змея. Выругавшись, воин попытался пнуть ее, но та ловко ускользнула.

Шепот усиливался, а вместе с ним отовсюду выползали черные ядовитые ленты, словно вторящие своим шипением этому странному неестественному зову. Десятки, сотни опасных созданий, застилая землю, тянулись к единственному месту, чтобы переплести свои тела, свиться в один отвратительный клубок, который с каждым мигом становился все больше.

Вскоре слияние мелких тварей достигло воистину невероятных размеров. Скопище разом дрогнуло, а затем начало расплываться, обретая форму жуткого, невиданного доселе никем из путников существа. Монстр сверкнул алыми, полными ярости глазами и, подняв тяжелые руки – щупальца, обрушил свившихся вместе змей на застывших перед ним магов. По-видимому, после слияния он не осознал еще вновь, как управлять столь огромным телом. Движение получилось медленным и неточным. Те, кто должен был стать его жертвой, без труда отпрянули в сторону, не попав под удар. Однако лошади от ужаса пришли в неистовство и, едва не сбив с ног старого воина, с громким ржанием унесли прочь экипаж вместе с тщетно пытавшимся совладать с ними кучером.

Земля в месте удара потемнела от яда. Змеи тем временем абсолютно невредимые, вновь сползались вместе, вплетаясь в огромное щупальце.

– Что нам делать, Гелион? – закричал Казар, и голос его с величайшим трудом пробивался сквозь шипение. – Вы сможете победить это чудовище?

Маг не ответил. Пожалуй, впервые в своей жизни он усомнился в собственных силах. Дело было вовсе не в том, сколь огромным был монстр, ведь Гелиону дано было видеть куда больше остальных. То, что ускользнуло от взоров его соратников, он заметил сразу же – каждая из зачарованных змей была покрыта сумраком Хаоса, защищавшим этих по отдельности небольших существ подобно крепкой броне. Именно по этой причине они остались невредимы после удара о землю. Именно поэтому существо, решившее напасть на них, выглядело почти непобедимым. Казалось, сам Хаос благословил свое творение, выпуская его в мир смертных.

Тварь атаковала снова, на сей раз заметно быстрее. Но маг уже был к этому готов, и щупальце, обрушившись вниз, столкнулось с темным куполом, изначально незримым, но частично проявившим свои очертания в момент удара. С шипением змеи осыпались по сторонам, но, как и в прошлый раз, через несколько коротких мгновений вновь слились в первоначальную форму.

– Мне понадобится твоя помощь, Эвелина. Моя защита не надежна. Сказать по правде, я не был уверен, что она вообще выдержит. Нам повезло. Но везение не может длиться вечно. Стоит ему приспособиться, и он сможет просто раздавить нас.

Будто услышав его слова, чудовище двинулось вперед, медленно, словно не сомневаясь в собственном превосходстве, переставляя четыре широкие лапы и волоча за собой огромный, оставляющий глубокую борозду в земле, хвост. Алый взгляд его соприкоснулся со взглядом мага.

– Хорошо, Гелион. Но здесь нет крови. Я не против использовать свою, но, если меня не подводит память, ты сам запретил мне делать это.

– Да, запретил. И все же если сейчас мы не будем сражаться вместе, нас уничтожат, – сказал мужчина, с трудом оторвав взор от всепоглощающего алого света и посмотрев на Эвелину.

Девушка кивнула. Не мешкая ни мгновения, она достала из-за пояса изящный посеребренный кинжал и, крепко сжав его, подняла вверх левый рукав дорогого платья. Все предплечье ее руки, от запястья до локтя, было сплошь испещрено грубыми шрамами от быстрых небрежных разрезов. Приложив острое лезвие к своей тонкой руке, она слегка надавила. Но задуманного совершить так и не успела – монстр вдруг отвернулся от них, обратив свое внимание на Казара.

Несмотря на всю его выдержку, мужчину захлестнул страх. Гигантское щупальце взмыло вверх, а затем, на миг зависнув в вышине, начало медленно падать вниз, стремясь раздавить воина своей неимоверной тяжестью. Он побежал, но шансов избежать гибели у него уже не оставалось.

Гелион внезапно осознал – существо, что изрыгнул Хаос в этот и без того мрачный мир, по-настоящему наслаждается происходящим. Этой твари попросту нравится неспешно, по частям, уничтожать все живое вокруг. Такова его истинная природа, состоящая лишь в истреблении и обезображивании всего сущего.

Вскинув руку в сторону соратника, маг быстро прошептал уже произнесенные совсем недавно слова. Прозрачный темный купол возник над Казаром, спасая его от неминуемой смерти. Однако решимость Гелиона дрогнула. Даже на расстоянии сквозь потоки магии он ощутил чудовищную мощь удара, гораздо более сильного, чем тот, что пришелся на его защиту в прошлый раз. Существо училось, становилось умнее и могущественнее с каждым упущенным людьми моментом.

Неловким жестом дрожащей руки маг убрал купол, сохранивший жизнь Казару. И тут же пожалел об этом. Змеи, слагавшие конечность монстра и отлетевшие при ударе, снова пытаясь слиться и стать единым целым, сразу же оплели ноги воина. Преисполненные ярости, они с шипением вонзили в него клыки, прокусив ткань над изношенной кожей старых сапог. Мужчина вскрикнул и в отчаянии извернувшись, сумел освободиться от их губительной хватки. Но было слишком поздно – яд уже начал стремительно распространяться по его телу.

– Помоги ему, – сказал Гелион Эвелине. – И убери нож. Воспользуйся его кровью. Но поспеши, без твоей помощи мне не справиться. Судя по тому, чем покрыты эти змеи, моя магия не причинит этому существу вреда. Да и сдерживать долго я его не смогу.

Не тратя больше сил на слабые щиты, что в следующий раз и вовсе могли оказаться бесполезны, Гелион сосредоточился. Он мысленно отстранился от происходящего и попытался ощутить вязкую материю Хаоса, ибо Хаос был везде, витавший в воздухе, воде и земле, в той или иной концентрации. Он должен был дотянуться до каждой частицы, слиться с ними в едином потоке магической силы, собирая их вместе, притягивая друг к другу, придавая их движению направление, а скоплению – объем и форму.

Монстр открыл подобие пасти, сотканное, как и все его тело из извивающихся змей, но рева не последовало. Из черного почти бесформенного провала вырвался лишь громкий сдавленный хрип. Он замахнулся щупальцами, собираясь уничтожить стоящего перед ним человека, как вдруг замер.

Рядом с ним возникло что-то похожее на разряд молнии, но не светлый и искрящийся, а состоящий из иссиня-черной тьмы. Он вспыхнул и исчез, но вскоре появился вновь. Поблизости образовался еще один, и еще, оставаясь в ткани бытия на все более длительный срок, уплотняясь, сжимая тварь со всех сторон, напрочь лишая ее возможности двигаться. Через несколько мгновений существо окружала непроницаемая сфера вязкой мглы, где оно застыло, словно в янтаре.

Девушка тем временем уже стояла у ног умирающего воина.

– Вот и все, госпожа. Похоже, пора мне попрощаться с вами. Жаль, что мне придется уйти из жизни именно так. Но, как я полагаю, излечить меня сейчас не в силах даже самый талантливый врачеватель.

– Он тебе не понадобится, – спокойно заверила Эвелина, усаживаясь рядом. – Я помогу тебе. Но взамен, дабы не быть бесполезной для Гелиона, возьму немного твоей крови. Не бойся, ты не умрешь от этого. Самое страшное, что может случиться – ты лишишься чувств. Словно светская дама. – Взгляд Казара был затуманен, но он готов был поклясться, что в этот момент девушка едва заметно улыбалась.

– Что ж, если вы действительно можете спасти меня, пожалуй, я готов пойти на подобную слабость. – Воин попытался придать голосу бодрости, отвечая на шутку, но сил у него не осталось теперь даже на это.

Однако девушка уже не слушала его. Ее взгляд застыл, прикованный к месту одного из укусов на ноге мужчины. Тонкие изящные пальцы словно по собственной воле потянулись в направлении небольшой раны, слегка содрогаясь от напряжения. Казар хотел о чем-то спросить ее, но производимое действо настолько зачаровало его, что все слова попросту исчезли из его разума. Кроме того, даже абсолютно не разбираясь в магии, он каким-то странным образом чувствовал, что Эвелину сейчас прерывать нельзя, ибо от каждого взмаха, даже самого незначительного поворота этой маленькой руки в данный момент зависела его жизнь. И попытаться снова сохранить ее у девушки шанса уже не будет.

Минуло совсем немного времени и, повинуясь силе Алой Ведьмы, кровь начала медленно вытекать из отверстий, оставленных укусами змей. Она просачивалась наружу, капля за каплей, вытягиваясь в тонкие жилки в направлении пальцев Эвелины. Сначала темная, почти черная, собираясь в небольшие капли, она опадала вниз, на землю. Но вскоре ее цвет изменился на совершенно обычный, алый, какой и должно иметь жидкости, текущей по человеческим венам.

Что-то во взгляде девушки изменилось. Она повернула руку, и жилки крови, тянувшиеся к ее пальцам, быстро собрались над ладонью в один переливающийся сгусток.

– Я извлекла яд из твоего тела вместе с пораженной им кровью. Смерть больше не властна над тобой. По крайней мере, сейчас. – Она быстро повернулась и пошла назад, к своему мастеру, оставаясь безразличной к произнесенным ей вслед словам благодарности.

Воин вздохнул. Он подумал, что, пожалуй, за время их совместного путешествия ему пора было бы свыкнуться с тем, что его попутчица, а теперь еще и спасительница его жизни, по-настоящему замечает в этом мире присутствие только одного человека. Даже тогда, когда речь идет о самом обычном общении. Что ж, причины на то у нее и правда были.

С величайшим трудом Казар поднял свое грузное тело и, хромая, отошел назад, туда, где, как он полагал, его не настигнет ни монстр, ни случайный отголосок заклятия.

Эвелина вновь приблизилась к Гелиону. Алый сгусток все еще парил над ее ладонью.

Маг не смотрел на нее – слишком сильного сосредоточения требовало удержание столь огромного существа в этой непрочной и ненадежной клетке.

– Я сделала то, о чем ты просил. Это было несложно.

Ответом девушке послужило молчание, но она точно знала, что ее слова все же достигли сознания Гелиона.

– Я готова сразиться с ним. Опусти защиту.

Медленно, словно пробуждаясь ото сна, мужчина покачал головой.

– Ты не сможешь совладать с этой тварью, – сказал он. Каждое произнесенное им слово было растянуто и лишено эмоций, будто речь его вдруг утратила краски, поблекла подобно старому гобелену, истерзанному временем и лучами полуденного солнца. – Не смогу и я. Змеи покрыты сумраком Хаоса. Ни магия, ни обычное оружие над ними не властны.

– Значит, он – наш судья и палач? – спросила Эвелина. Взгляд ее обратился к монстру, но страха в нем не было. Лишь отголосок печали, возникший на мгновение, и тут же исчезнувший под гнетом присущего ей обычно равнодушия.

– Этот исход вполне возможен, – снова ответил Гелион. – Хотя на самом деле суть моих слов заключалась только в том, что способности каждого из нас поодиночке будут бесполезны. Хаос, обволакивающий этих змей, изменен почти так же, как меняю его я, воздействуя своими силами во время заклинаний. Его материя уплотнена, и я ощущаю ее, как если бы создал все это сам. А еще я почему-то знаю, что под слоем почти непроницаемой защиты находятся совершенно обычные живые существа, состоящие из плоти и крови.

Речь мужчины оборвалась, словно этот короткий разговор утомил его. Однако Эвелина осознала причину молчания сразу же. Отвлекшись на нее, маг начал утрачивать влияние над сферой, сдерживавшей чудовище, и теперь пытался вновь обрести его.

– Дабы мы не пали здесь, я должен перенять контроль над оболочкой Хаоса, покрывающей их, – продолжил он.

– Но разве все это – не результат чьего-то заклятия? Учитывая сказанное тобой, это может оказаться вполне вероятным.

– Не думаю. – Гелион наконец посмотрел на нее. Тело его при этом оставалось неподвижным, подобно мраморной статуе. – Сила, что я ощутил, больше похожа на дикую, не обремененную сложным сознанием стихию. Кроме того, я абсолютно уверен, что магией Хаоса в этом мире дано обладать лишь мне.

Эвелина кивнула. Никогда в своей жизни она не подвергала сомнениям слова своего наставника, за исключением их первой встречи. И еще ни разу не пожалела об этом.

– Я попытаюсь впитать эту силу, перетянуть к себе, поддерживая при этом существование сферы, сковывающей чудовище. Прежде мне не приходилось делать такого – творить одновременно два заклинания, да еще полностью противоположных друг другу по своей структуре. Но как бы то ни было, я просто обязан справиться. Что же касается твоей роли, полагаю, ты и сама поймешь, когда настанет твой черед.

Он снова обернулся к монстру, а потом, глубоко вздохнув, закрыл глаза. Мгновение спустя девушка ощутила поток ужасающей силы, порожденной магом, хлестнувший ее подобно порыву яростного ветра, но тут же смягчившийся. И все же Эвелина невольно отступила на шаг назад.

На некоторое время повисла тишина, а потом существо, плененное, по сути, единственной знакомой ему стихией, вновь издало протяжный хриплый звук, чем-то походивший на рев. Но на этот раз не торжествующий, а полный отчаяния и страха. Сама суть, основа его естества, начинала распадаться на части, повинуясь чему-то гораздо более могущественному, нежели то, что ныне составляло его природу. Хрупкий примитивный разум, заключенный в непроницаемую оболочку, теперь таял, растворялся, медленно ускользая в небытие.

Поток мелких черных частиц, отрываясь от сотканной Хаосом оболочки змей, заполнил воздух и ринулся в направлении застывшего на месте Гелиона. Темное облако окружило его, становясь все более густым, неудержимым вихрем закручиваясь вокруг хрупкой фигуры мага. Вихрь ускорялся, превращаясь в настоящий смерч, сотворенный из первозданной тьмы, поднимаясь высоко вверх и заключая в своих мрачных объятиях Гелиона и его прекрасную верную спутницу.

Не в силах выбраться из ловушки мага, еще мгновение назад казавшаяся безгранично могущественной, тварь Хаоса теперь начала терять былую форму. Тысячи змей, лишенных общего сознания и утративших свою защиту, со злобным шипением опадали вниз, скапливаясь в основании темной непроницаемой сферы, словно в некоем огромном сосуде. Скопище мелких тел извивалось в агонии, задыхаясь от злобы и яда своих же собратьев.

Даже сквозь пелену вихря Алая Ведьма ощутила это сразу же – проблеск жизненной силы, наконец-то открывшийся ее внутреннему взору. Хаос вокруг не препятствовал ей, ибо девушке вовсе не нужно было смотреть, дабы почувствовать подобное. Сгусток крови, колыхавшийся над ее ладонью, мгновенно застыл, вытягиваясь в одну длинную прямую линию, и расщепляясь на десятки похожих друг на друга лезвий, изменивших свою структуру и ставших твердыми, словно сталь. Полностью повинуясь воле Эвелины, они взмыли вверх, со свистом разрезая воздух и без малейших усилий проходя сквозь вихрь Хаоса, удерживаемый Гелионом.

Змеи, словно предчувствуя опасность, в бессилии своем зашипели еще более яростно. Однако магия Алой Ведьмы была беспощадна. Лезвия обрушились на мелких тварей сверху, сквозь приоткрытый купол сферы, с легкостью разрезая их на части, не давая ускользнуть никому, в ком еще теплились даже слабые отголоски жизни. Крови становилось все больше, а вместе с ней множились и орудия Эвелины.

Вскоре девушка точно знала, что в живых за сумрачными стенами преграды не осталось никого.

Стоило ей понять это, как ее наставник опустил руки и, вздохнув глубоко и ровно, открыл глаза. Вихрь, окружавший их, в тот же миг замедлил свое вращение, а частицы Хаоса, из которых он состоял, разлетелись в стороны, растворяясь в прозрачном осеннем воздухе. Сфера, хранившая в себе останки монстра, рассыпалась, изрыгая наружу потоки крови и обрубки маленьких змеиных тел. По округе медленно расползался едкий тошнотворный смрад.

Маг отвел взгляд и приблизился к Эвелине. Чудовище пало, и не было более никакой нужды взирать на оскверненную им землю.

Проходя, Гелион едва ощутимо коснулся руки девушки – сей жест для них обоих был жестом благодарности. Та кротко кивнула в ответ.

Наконец он остановился у Казара. Воин с нескрываемым испугом попытался привстать и отползти назад, тщетно силясь при этом понять намерения мага. Наклонившись, Гелион на миг замер, а затем ловким движением отстегнул походную флягу, висевшую на поясе мужчины. Неспешно откупорив пробку, он сделал несколько глотков.

– Вот уж никогда не подумал бы, что вместо рома или хотя бы дешевого вина во фляге бывалого воина не окажется ничего, кроме самой обычной воды. И где же твой боевой дух, когда он так нужен? – Маг устало улыбнулся.

– Поверьте, милорд, последние несколько лет я пью только воду, – прохрипел Казар. Однако видно было, что страх его начал отступать. – И простите за мое бессилие в этой битве, – сказал он тише.

– Тебе не за что извиняться. – Гелион опустился рядом и, подумав, сделал еще несколько глотков. – Обычный человек не смог бы справиться с этой тварью. Как и обычный маг. Тебе повезло, что в этот путь отправились я и Эвелина. И да, – помедлил он, – я прекрасно понимаю тебя. Магия Хаоса часто внушает ужас, когда люди видят ее впервые. Но поверь, тебе не стоит бояться меня. Больше не стоит.

Казар промолчал. Способности лучшего мага Илиасфена вызывали у него страх, и он был уверен, что никакие слова не помогут ему справиться с ним. И все же, увидев тварь Хаоса и то, как эти два на вид совершенно хрупких и слабых человека повергли ее, наряду со страхом он испытывал к ним теперь еще и глубочайшее почтение.

– Знаете, милорд, – прищурился воин, – кажется, я припоминаю, что в нашем экипаже завалялась-таки бутыль с недорогим бренди.

– Что ж, – усмехнулся маг, – в таком случае, не остается ничего иного, кроме как ждать, пока кучер усмирит наконец лошадей, и соизволит подать нам карету.

Вскоре из-за небольшого холма с возмущенным храпом бодрой рысью действительно выехали знакомые им животные. Казар облегчено выдохнул. Было видно, что перспектива идти пешком до ближайшего поселения явно его не вдохновляла. Несмотря на то, что Эвелина избавила его от яда, укусы змей по-прежнему болели и кровоточили, поэтому передвигался он с заметным трудом. Гелион же пристально взирал на единственного человека, не разделившего с ними битву с чудовищной тварью. Было в его взгляде что-то неясное, что-то, похожее на презрение и непонимание. Но он, как и прежде, предпочел не высказывать ничего вслух.

«Разве это правильно? – подумал воин. – Стоит ли осуждать юношу лишь за то, что он уехал вместе с лошадьми, когда те под гнетом страха перестали его слушаться? В конце концов, он все же вернулся за нами. Да и чем он мог помочь нам? Спрыгнув на полном ходу, он разве что переломал бы себе ноги, чтобы тут же стать легкой добычей для монстра. Хотя, может быть, дело не в этом, и я не вижу картины целиком? Ведь Гелион, в отличие от любого из тех, кого мне доводилось знать, менее всего склонен к неразумным поступкам и навеянным мимолетными эмоциями суждениям».

– Полагаю, дальше нам остается только вернуться в столицу? – спросил он вслух, когда ему наконец удалось взобраться на свое прежнее место в передней части экипажа. Это далось ему непросто, но гордость главы элитного королевского отряда не позволяла даже помыслить о том, чтобы попросить кого-то о помощи.

– Нет, – ответил Гелион. – Мы не достигли еще конечной цели нашего пути.

– Но монстр…

– Встреча с тварью Хаоса – не более чем случайность. Я не ведал ровным счетом ничего ни о ней, ни о том, что эта деревня ныне уничтожена до основания. Так уж вышло, что Эльтир стояла по дороге к тому месту, которое нам приказано было проверить.

– И куда же мы направляемся теперь? – хмуро осведомился Казар.

– К посту Одинокого Стража, к востоку отсюда.

– Мои извинения, милорд, но разве донести весть о полностью разрушенной деревне не важнее того, чтобы проверить какой-то никчемный пост с одним-единственным человеком, несущим там, если можно так сказать, свою службу? – Настроение у мужчины было скверным, и он явно позволил сказать себе больше, чем следовало.

– Некоторое время назад оттуда прекратили долетать почтовые голуби, – терпеливо объяснил маг. – По сути, это совершенно обычное дело, особенно если Страж стар и слаб здоровьем. Они часто умирают именно так – уходят тихо и бесславно. Само их существование, будто выцветая, почти полностью стирается из ткани бытия. Но проблема была не только в этом. Гонец, посланный проверить, что с ним стало, так и не вернулся. Уже через три дня после его отъезда поползли странные слухи, слишком сильно встревожившие короля, а вместе с ним и Верховный Совет.

– Я понимаю, – сказал Казар. В голосе его слышалось теперь смирение.

– Чудовище, да еще столь огромное – без сомнения опасное предзнаменование. Но Эльтир находился не так далеко от границы Хаоса. А значит, если мы и сможем обнаружить что-либо новое о том, что оно собой представляет и как оно проникло в наш мир, то сделать это возможно будет лишь там, на посту Одинокого Стража.

Меня, как тебе известно, посылают лишь в самых исключительных случаях. Да и мне ли объяснять тебе, что приказы короля обычно не обсуждаются?

Немногим более получаса лошади неслись по вытоптанной безжизненной земле. Дорога, если так ее можно было назвать, словно специально предназначалась для того, чтобы гнать по ней экипаж. Но все же путники с содроганием думали о том, что сотворили ее вовсе не люди. И широкая борозда в центре, оставленная тяжелым хвостом, состоящим из черных извивающихся змей, неустанно напоминала об этом.

Вокруг было тихо и пустынно.

За время пути они не сказали друг другу ни слова, а мысль о бренди, запрятанном где-то среди багажа, теперь казалась глупой и неуместной.

Вскоре стена пепельно-серого Хаоса, поднимающаяся бесконечно высоко вверх, преградила им путь. Первым из кареты вышел Гелион, а следом за ним на изувеченную землю ступили все остальные.

Воздух здесь был каким-то странным, и это дано было заметить даже самому неискушенному в восприятии тонких материй человеку. В нем присутствовало что-то тоскливо-гнетущее, не вызывавшее страх или панику, но лишавшее желаний и эмоций.

Неподалеку виднелся остов старого здания, пристанища Одинокого Стража, почти полностью втоптанного в землю десятками, а может и сотнями лап. Причудливые следы цепочками вились повсюду.

Подумав немного, маг поступил так же, как и ранее – сосредоточившись, приподнял руки и прошептал какие-то слова. Вскоре темные нити, материализуясь из окружающего пространства, поползли к его пальцам. Выглядел он утомленным, но подобное применение способностей, похоже, давалось ему без труда.

– Да, – наконец произнес он, – здесь прошла та же тварь Хаоса, что мы встретили в разрушенной деревне. Какова судьба Стража, Эвелина? Ему удалось спастись?

– След почти исчез, но я чувствую немного крови, впитавшейся в землю.

– Так я и думал, – кивнул Гелион. – Они растерзали его. Напали так быстро, что он не успел даже зажечь сигнальный костер.

– Они? – Воин вопросительно поднял бровь.

– Чудовище было не одно. Тот, кого мы сразили, привел с собой десятки других существ, не сопоставимых с ним по размеру, но тем не менее тоже опасных. Особенно для обычных людей.

– И где же они, милорд? Разбрелись по округе? Разве нам не стоит расправиться с ними?

– Нет. И это самое странное. Похоже, они двигались за своим предводителем, а потом, стерев Эльтир с лица этого мира, просто оставались на месте, пока он, повинуясь безудержному голоду, пожирал их всех.

– Вы хотите сказать, что тот, кого мы встретили ранее, сам уничтожил себе подобных еще до нашего приезда?

– Полагаю, именно так все и было, – задумчиво сказал Гелион. – Впрочем, если кто-либо из них все еще бродит по округе, с ним вполне смогут справиться и обычные маги. После того, как в столице узнают о произошедшем, сюда наверняка пошлют кого-либо еще.

Произнося все это, он, не отрываясь, вглядывался в стену Хаоса прямо перед ним. Серый сумрак плавно клубился, как и прежде, молчаливый и безразличный в своем мрачном величии. Вечный.

Внезапно Гелион подошел ближе и, к ужасу Казара, сделал то, что с самого раннего возраста, предостерегая наставлениями и запугивая внушающими страх историями, запрещали делать любому из детей во всех четырех королевствах – простер вперед руки и медленно погрузил их в Хаос.

– Я должен узнать больше, – тихо произнес он и закрыл глаза.

– Милорд! – почти закричал воин, но вдруг заметил, как рядом с ним мгновенно возникла Эвелина.

– Не стоит мешать ему, – мягко сказала она.

– Но Хаос… То, что он делает, разве это не опасно?

– Для тебя, как и для меня – без сомнения. Для любого существа из плоти и крови прикосновение к Хаосу будет смертельно. Он не убивает сразу, не калечит тело. Вместо этого Хаос проникает в разум и отравляет его подобно яду, от которого нет спасения. Тот, кому не посчастливится испытать это на себе, постепенно отринет все желания и будет одержим лишь одной идеей. Мысль о саморазрушении станет для него единственным смыслом, целью, к которой он будет стремиться. И в конце концов она окончательно возьмет над ним верх. Хаос всегда побеждает. Человек добровольно уйдет из жизни, возможно, забрав с собой некоторых из тех, кого он ранее знал и любил.

Люди уже давно поняли это. Осознали, что прикосновение к Хаосу в конечном итоге влечет за собой только смерть. Разница лишь в том, что в отличие от меня и мастера, остальным не ведома суть. Отсюда и появились все те истории, что ты слышал в детстве.

– А Гелион?

– Он – особенный. Пожалуй, он единственный, над кем не властен Хаос. Напротив, именно ему дана сила управлять им. Как бы надменно и самонадеянно это ни звучало, но то, чем обладает и на что способен мой наставник, не суждено до конца понять никому из нас.

Впервые за эти несколько дней Эвелина была так многословна. В голосе ее слышались нотки восхищения. И, вопреки привычке преклоняться лишь перед своим монархом, да время от времени выполнять приказы военного министра – двух людей, которых он по-настоящему уважал, Казар нехотя признал, что разделяет с девушкой это неразумное юношеское чувство.

Он снова посмотрел на мага. Тот все еще неподвижно стоял с руками, по локоть объятыми сумрачным маревом. Внезапно потоки Хаоса вокруг будто замедлили свое мерное течение, а потом, со звуком, напоминающим гулкий удар стального молота по старому дереву, от того места, где Гелион касался призрачной стихии, по бескрайней стене пронеслась огромная волна. Более всего это напоминало отголосок, порожденный камнем, брошенным на ровную водную гладь.

Страх взял верх над старым воином, и он вдруг всерьез поверил, что Хаос вот-вот обрушится на них, сминая под собой совершенно беззащитных перед ним смертных. Но стоило волне исчезнуть, как стихия вновь вернулась в прежнее состояние.

Освободив руки от уз мрака, Гелион отступил и повернулся к спутникам.

– Это плохо, – покачал головой он. – Очень, очень плохо. Ткань Хаоса здесь изменила свой состав. Она стала более плотной, и… – Он мельком взглянул на кучера. – И твари, пришедшие отсюда, были не просто существами без воли и сознания, повинующиеся одним лишь жалким инстинктам. Ведь именно таких я и встречал ранее. В этих же присутствовало что-то иное. Они обладали неким, пусть и самым примитивным разумом. По крайней мере, таковы были некоторые из них.

Маг замолчал. То, что он выяснил, похоже, легло на его плечи тяжким бременем. Он не был испуган, но Казару еще ни разу не доводилось видеть его настолько омраченным.

– И что все это означает, милорд? – робко спросил он. – Что нам теперь делать?

– Наша миссия здесь окончена. – Гелион окинул холодным взглядом каждого из стоявших с ним рядом спутников. – Мы возвращаемся в столицу, – сухо заключил он.

И лишь на Эвелине его взор смягчился.

Глава 2.

– За сиим завершаю свой доклад о состоянии дел у восточной границы королевства. – Пожилой магистр, купаясь в лучах собственного мимолетного величия, удовлетворенно свернул свиток и неуклюже откланялся.

В зале заседаний Верховного Совета воцарилась тишина. Никто не спешил обсуждать мрачные вести, никто не смел строить планы и высказывать предположения. Собравшимся внутри просторного полукруглого помещения людям требовалось время, чтобы понять и принять услышанное.

– Волаф, этот старый дурак! – прошептал Рагмар своему другу, сидевшему от него по левую руку. – Готов поспорить, что он уже много лет не вылезал из грязной комнаты в своем имении дальше этого зала. Делать же доклад, опираясь на слова шпионов, сдобренных хорошей порцией слухов и собственных невнятных домыслов – занятие, совершенно неподобающее человеку, носящему звание магистра.

Гелион тактично промолчал.

Старик, смерив его напоследок полным злобы взглядом, повернулся и чинно прошествовал к выходу, всем своим видом демонстрируя, что ничье больше мнение, кроме собственного, его абсолютно не интересует. Он имел на то право. Магистрам вообще было многое дозволено.

Скрывшись в темном лабиринте коридоров, он вдруг замедлил шаг и, не веря своей удаче, несколько мгновений с упоением рассматривал что-то впереди. Там, прислонившись спиной к холодной стене, неподвижной тенью ожидала своего мастера Эвелина.

– Алая Ведьма! – торжественно произнес Волаф. – Ну надо же, какая неожиданная встреча!

Девушка вздрогнула, однако растерянность ее длилась недолго. Старого магистра она встретила взглядом, полным нескрываемой ненависти.

– Ты слышала мой доклад? – небрежно спросил он, подойдя совсем близко. – Великолепен, правда? Или ты полагаешь, что твой мальчишка справился бы с этим лучше меня? Очень сомневаюсь. Тебе стоит привыкнуть к тому, что ты и он – всего лишь мусор. Вы просто играете свою незначительную роль, делая то, что нужно остальным. Ровно как и сейчас, вы выполнили всю грязную работу, а мои люди доложили мне даже сверх того, что вам дано было увидеть.

– Ваше право считать так, как вам вздумается. – Эвелина уступала Волафу ростом, но сейчас почему-то казалось, что именно она взирает на него свысока. Мужчина не смог выдержать ее взгляд и в смятении отвернулся. – Но вы не берете в расчет одно важное обстоятельство. Именно мой мастер, а не вы, постоянно удостаивается аудиенции короля. Только Гелиону наш правитель доверяет настолько, что отправляет его разрешать тайные, а порой и сугубо личные дела.

– Чертов щенок! – Голос магистра теперь был полон желчи и презрения. – Ему просто повезло! Повезло еще при рождении получить столь необычную силу! Но любое везение когда-нибудь заканчивается. Скоро он поплатится за свою надменность, а ты – за свой острый язык, дрянная девчонка!

Объятый нахлынувшей яростью, Волаф удалился. Дрожа, будто от холода, девушка вновь обратила взгляд к полумраку коридора, продолжая, как и прежде, смиренно ожидать своего наставника.

Заседание в зале Совета, тем временем, близилось к завершению. Главный магистр Холгар, сказав несколько заключительных слов, распустил собравшихся. Воздух, взорвавшийся на время шорохом бумаг и звуком десятков шагов, негромким эхом отражавшихся от каменного пола, теперь наполнился звенящей тишиной. Гелион тоже покинул свое место, но уходить не спешил – глава совета едва заметным жестом попросил его остаться. Когда же остальные маги разошлись, он подошел ближе. Рагмар, несмотря на то что даже ребенок осознал бы – предстоящий разговор обещает быть сугубо личным, с невозмутимым видом продолжал стоять рядом.

– Приветствую тебя, Гелион, – произнес Холгар, невольно посмотрев в сторону Рагмара.

– Мое почтение, верховный магистр, – склонил голову маг. – Простите, но я не таю секретов от друзей. Не беспокойтесь, я полностью ему доверяю.

– Что ж, решать тебе. Разговор не будет долгим. Я лишь хочу знать, правда ли то, о чем говорил сегодня Волаф?

– Вероятно, о том, что происходит на дальних рубежах, ему известно больше меня. – Голос мага стал холоден, словно порыв зимнего ветра.

– Перестань, – невозмутимо продолжил верховный магистр. – Мне прекрасно известно о твоих деяниях и о том, как часто ты остаешься в тени, отдавая славу и почести кому-то другому. Но есть вещи, с которыми даже я не в силах ничего поделать. Как, например, сегодня. Да и ты явно не обладаешь кротким и смиренным нравом, дабы по праву считать себя обделенным мучеником. Наверное, судьба – очень странная и затейливая штука. Часто она отбирает у нас то, в чем, как нам кажется, мы больше всего нуждаемся, взамен даруя нечто, ценность чего мы пока еще не в силах понять.

– Правда на вашей стороне. – Голос Гелиона теперь казался более спокойным. – Пора бы мне уже давно было принять это, – улыбнулся он.

– Полно, – беззаботно отмахнулся Холгар. – Даже я зачастую ощущаю себя просто старым дураком. Таковы уж люди. Никто из нас не идеален.

Так что насчет твари Хаоса и поста Одинокого Стража? Все так, как и было описано в прозвучавшем сегодня докладе?

– Практически. Змеи, из которых состояло существо, были покрыты оболочкой, пропитанной магией, схожей с той, которую использую я.

– Но это невозможно.

– Знаю. Магия была нестабильной. Я бы сказал, дикой. Похоже, ее создал сам Хаос.

Верховный магистр молчал, обдумывая услышанное.

– Если это действительно так, то впереди нас ждут очень темные времена. Похоже, древний враг рода людского сменил свое обличье. И мы очень смутно представляем, как будем противостоять ему. – Холгар тяжело вздохнул. – Это все?

– Нет. Есть еще кое-что. Но полагаю, я должен сначала поговорить об этом с королем.

– Понимаю, – кивнул верховный магистр. – Что ж, он как раз желал видеть тебя. Заставлять монархов ждать – дурная примета.

Гелион с уважением поклонился, не обращая внимания на легкий сарказм, с которым прозвучали эти слова. Тем более что направлен он был вовсе не в его сторону. Рагмар последовал его примеру.

– Я хотел бы сказать тебе еще одно напоследок, – внезапно продолжил глава Совета. – Знаю, не мне учить тебя быть осторожным. Но все же думаю, мое предостережение не будет лишним. Мне прекрасно известно о тебе и Волафе, о том, сколь глубока ваша взаимная неприязнь. Возможно, он стар и безумен в своем стремлении к власти, но при этом хитер и коварен. И самое отвратительное, что похоже, он не прочь будет использовать абсолютно любые методы для достижения собственной цели, сколь бы грязными они ни были. Думаю, он что-то замышляет против тебя.

– Спасибо, магистр Холгар. – Гелион вновь поклонился, на этот раз чуть ниже. – Спасибо.

Комната, где их принимал король, была небольшой, но очень плотно заставленной мебелью и изящными безделушками, с одним широким, почти во всю стену окном. Подобные окна не считались обыденностью во дворцах Илиасфена, но капризам короля, пусть порой и довольно бездумным, принято было потакать. Богатое убранство помещения частично скрывалось полумраком, рождаемым плотными висящими по бокам окна шторами.

Король восседал в конце комнаты за массивным письменным столом, отвернувшись от двери и задумчиво разглядывая что-то за мутноватой поверхностью выплавленного лучшими стеклодувами творения. Профессия эта в здешних землях была в новинку, но сразу же приглянулась монарху.

– Ваше величество, – сказал маг, ступая внутрь. У порога их встретил всего один человек. Казар. Заметив приближение уже знакомых ему чародеев, он вежливо кивнул им, и они ответили тем же. – Мы прибыли по вашему приказу.

Словно бы нехотя, король отвернулся от окна, ленивым жестом предложив пройти им в центр помещения.

– Что ж, Казар, спасибо, что встретил гостей. Надеюсь, что, как и прежде, сюда не сможет проникнуть никто, если на это не будет моей воли.

Воин поклонился и вышел, плотно прикрыв за собой дверь. Быстрым и совершенно внезапным движением король поднялся и, подойдя к Гелиону, притянул его за плечи. Выражение радости на его лице было искренним, совершенно не стесненным условностями дворцового этикета.

– Здравствуй, друг мой, – произнес он. – Рад видеть тебя, Эвелина, – повернулся монарх к девушке.

– Приветствую вас, король Вельгор. – Она ответила изящным реверансом.

– Я уже слышал о том, кого вы встретили в дороге. Нет, не от магистра Волафа. Хотя он, как всегда… – король замолчал, подбирая нужные слова, – не в меру усерден. Даже мое влияние на Верховный совет не абсолютно. В нем состоит, в основном, лишь знать, а к словам знати время от времени должно прислушиваться даже монарху. Но думаю, ты и сам это понимаешь.

Так вот, о том, чему вы стали свидетелями, я узнал от гораздо более надежного человека, – он указал в сторону стоящего где-то за дверью Казара, – которому я, а теперь, как я полагаю, и ты, полностью доверяем.

– Он честен и предан своему делу, – согласился Гелион. – Возможно, этих качеств в нем слишком много, чтобы находиться рядом с нами. Но ваших решений я, как и прежде, оспаривать не смею.

Вельгор сделал вид, что не расслышал его последних слов.

– Я хочу знать, что творится на восточной границе на самом деле. Рассказ Казара был весьма впечатляющим, но я уверен, ты смог увидеть гораздо больше, чем сказал ему, или чем смогли разведать шпионы Волафа.

– Вы, как всегда, проницательны, мой король.

– Итак? – Во взгляде Вельгора читалось нетерпение.

– Скажу честно, прежде я такого не встречал. Обычно, когда в наш мир вторгалось что-то новое, оно всегда отличалось от живущих здесь существ своей формой, но было сходно по инстинктам. Те твари были подобны хищникам, будто созданным, дабы охотиться на нас. Однако то, с чем мы столкнулись в разрушенной деревне, являлось чем-то совершенно иным. Еще никогда на моей памяти Хаос не брал под контроль чей-то разум, пусть даже мелких примитивных существ, вроде змей, лишая их воли, преобразуя в нечто столь устрашающее и отвратительное. Это очень дурной знак. Но признаюсь, я бессилен как-либо трактовать его. Возможно, даже моих знаний и умений здесь будет недостаточно.

– Не ты ли рассказывал мне о пагубном действии Хаоса на разум человека? Может ли быть, что это просто одна из форм сего влияния.

– Кто знает? И все же я думаю, здесь скрыто нечто иное.

– Что ж, оставим эти споры магам из Совета. Настало их время доказать, что они тоже не зря едят свой хлеб.

– Уверен, среди них найдутся весьма умные и одаренные люди, – скорее, из вежливости согласился Гелион. Нет, он вовсе не считал других магов неумелыми. Но глупо было бы полагать, что одна из величайших тайн Хаоса, над которой лучшие умы бьются вот уже не одно столетие, будет вдруг разгадана в мгновение ока, по одному лишь приказу правителя.

– Возможно. – Король на миг замолчал. – Но, как я могу судить, это не все, что ты хотел сказать мне. – По обыкновению, он был крайне догадлив и слишком хорошо различал, что было скрыто за ширмой безразличия, которую столь старательно держали многие из его собеседников. – Я слишком давно знаю тебя, друг мой, чтобы не заметить – есть нечто, беспокоящее твой разум гораздо больше битв с появляющимися время от времени на наших землях монстрами. Будь смел в своих словах и суждениях. Ведь ты знаешь, что можешь рассказать мне любую правду, не таясь.

– Хаос существовал всегда, – нерешительно начал маг. – И с древнейших времен все происходило согласно одному и тому же установленному свыше порядку. Это известно даже детям самых необразованных и безразличных к судьбам мира крестьян. Людей с каждым годом становится все меньше, а Хаос постепенно, сантиметр за сантиметром, отбирает у нас территорию. Возможно поэтому появилось поверье о том, что души умерших уходят в серый мрак, питая его, помогая ему расширяться.

Вельгор не прерывал и ничего не спрашивал. Но взгляд его постепенно становился все тяжелее. Кажется, он начинал понимать, куда в конечном итоге заведет их тонкая нить этого разговора.

– Сразив монстра и отправившись к посту Одинокого Стража, – продолжил Гелион, – я смог выяснить то, что ужаснуло меня гораздо больше измененных и обладающих разумом чудовищ. Стена Хаоса поглотила около десяти метров земель вокруг, и произошло это всего за несколько дней. Не исключено, что Хаос отнял бы у нашего мира еще больше, останься тварь по-прежнему живой. Она словно притягивала мрак, служила маяком, позволявшим Хаосу смещаться в верном направлении.

В глазах короля на миг промелькнул страх. Он тут же совладал с ним, погрузившись в собственные мысли.

– Такое произошло везде? Со всей нашей восточной границей? – спросил правитель.

– Нет. Только там, где чудовища прорвали ткань Хаоса и вышли в наш мир, а еще – в прилегающих к этому месту областях.

Медленно повернувшись и рухнув в свое кресло, Вельгор, наконец, поднял полный печали взгляд.

– Конечно, в первую очередь именно я ответственен за жизни людей, за все то, что происходит в моем королевстве. Но не буду лгать. Похоже, здесь я бессилен, Гелион. Хаос – слишком древний враг, о котором нам, по сути, ничего не известно. Да и как совладать с тем, кому не страшны ни магия, ни оружие? С тем, любое прикосновение к кому приводит к неминуемой смерти? Существуя с ним рядом, возможно, тысячелетиями, единственное, что мы могли сделать – лишь отступать под его нерушимым натиском. И сейчас, когда мрак вокруг нас вдруг повел себя по-другому, откуда мне знать, как ответить на это?

– Прекрасно понимаю вас, ваше величество. Ни я, ни Эвелина даже не думали вас в чем-либо упрекать.

– Мы должны что-то противопоставить Хаосу, что-то предпринять. Но наш враг крепнет, а мы, похоже, становимся только слабее.

Король вновь задумался. Сделав над собой усилие и совладав со скверными мыслями, он ударил несколько раз ладонью по столу. Из-за приоткрывшейся двери тут же появился Казар. Выслушав распоряжения Вельгора, он удалился, и уже через несколько минут четверо слуг водрузили на письменный стол, явно не предназначенный для подобных целей, широкие блюда с яствами и дымящийся паром чайник. Жестом пригласив гостей занять соседние кресла, король собственноручно разлил по их чашам столь любимый им отвар из лесных трав. Когда же дверь за последним слугой с тихим скрипом затворилась, он снова начал прерванный было разговор.

– Устои нашего государства рушатся. Народ недоволен, и я прекрасно могу его понять. Люди устали от Бесконечной войны, им страшен бродящий по округе голод. Власть постепенно ускользает от меня, перетекая в руки беспринципной знати. Но карать вельмож – все равно что копать могилу самому себе. Не спорю, даже их головы порой слетают с плеч, и все же настраивать знать против себя было бы неразумно. В конце концов, моя семья из века в век руководствовалась совершенно иными принципами.

– Времена меняются, мой король. И возможно, они требуют других методов.

– Я пробовал и это. Пробовал отступиться от завета предков, но лучше, поверь мне, не стало. Вокруг воцаряется анархия. С каждым днем я чувствую себя все более бессильным перед надвигающейся тьмой.

– Моим самым искренним желанием было бы помочь вам или дать воистину стоящий совет. Но я, как и вы, попросту не знаю, что делать.

– Хватит, – печально улыбнулся король. – Однажды ты уже спас мою жизнь. Я и без того постоянно полагаюсь на тебя. Политические дела – точно не твоя забота, иначе, что из меня за монарх? Но полно. Я пригласил вас сюда не только для того, чтобы делиться друг с другом гнетущими мыслями и мрачными подозрениями.

– Мы внимаем каждому вашему слову.

– На западе, у истоков Тихой реки, недалеко от Англосской гряды, располагается поместье одного моего старого друга. Его зовут Кастел, и он является лордом тех земель. Незадолго до твоего возвращения я получил от него дурную весть. В письме говорилось что-то о своего рода эпидемии, поразившей крестьян в его деревне. Вернее, речь шла о том, что сей загадочный недуг обрушился на тех, кто и так давно уже почил.

На лицах магов отразилось непонимание.

– Король Вельгор, но какой прок в том, чтобы бороться с недугом, заражающим лишь мертвых? – спросила Эвелина.

– Никакого, – согласился монарх. – До тех пор, пока они не восстают из своих могил и не начинают нападать на живых. Наличие своего рода болезни – только предположение Кастела. Но здесь я не вполне разделяю его убеждения.

– Мы должны отправиться туда и разобраться с этим?

– По определенным причинам я не могу послать никого, кроме вас. Видите ли, несколько лет назад я позволил Кастелу одну значительную вольность, и, если об этом станет широко известно, его положение, как и мое, станет весьма шатким.

– Понимаю, – кивнул Гелион. – Мы отправимся завтра же. И никому, кроме нас, подробности того, что там произойдет, известны не станут.

– Если ты заметишь шпиона и в этот раз… Прошу, друг мой, забудь о своем милосердии. Оно может стоить нам слишком дорого.

Еще около получаса они провели за трапезой рядом с королем, а затем, попрощавшись просто и незатейливо, словно старые знакомые, на время забывшие об изысках дворцовых манер, покинули покои монарха. Напоследок Вельгор предложил Гелиону, чтобы в грядущем странствии его снова сопровождал Казар, и маг охотно согласился. Старый воин вдруг стал для него одним из тех людей, с которыми он, пусть и нехотя, готов был поделиться своим доверием.

Утром следующего дня Гелион проснулся непривычно рано. Сон более не шел к нему, но и бодрости он не чувствовал. Неспешно одевшись, он устроился у окна и, пока единственный слуга готовил завтрак и заваривал отвар из трав, какой в Илиасфене пили все от мала до велика, смотрел сквозь предрассветную мглу на подсвеченные пламенем факелов стены дворца. Несмотря на то, что тьма сохранялась лишь благодаря Хаосу, солнце из которого лениво выплывало только когда время близилось к полудню, улицы столицы были все еще пустынны.

Разбойников в королевстве, во многом благодаря жесткой воле и деяниям мага, осталось немного. Но внутри города, особенно ночами, процветали грабеж и убийства. Люди были напуганы и озлоблены, виня в своих бедах друг друга и погрязшую в пороке знать. Однако если разобраться, первопричиной всему был Хаос. Человечество содрогалось от страха и безысходности, бессильно наблюдая, как сотканная им мрачная клетка с каждым годом сжимается все сильнее.

Покончив с завтраком, Гелион отдал слуге несколько распоряжений насчет предстоящей поездки. Эвелину, все еще мирно спавшую в соседней комнате, он будить не стал. Спешить им было некуда.

Через два часа ночная мгла наконец рассеялась, и солнце появилось на небосводе лишь для того, чтобы тут же снова скрыться за почти никогда не исчезающими густыми тучами. Лучи светила принесли с собой шелест ветра, шум оживающих улиц и отзвуки копыт лошадей, проезжавших мимо.

В дверь постучали. Слуга, неторопливый по своей натуре, неспешно потянул за ручку и впустил гостя. На пороге возник Казар, который тут же поприветствовал Гелиона и пробудившуюся недавно Эвелину низким, преисполненным почтения поклоном.

– Не думал, что судьба сведет нас вместе еще раз настолько скоро, – с улыбкой заметил он.

– Прости. Я рад возможности отправиться в путь с кем-то, не считая Эвелины, кому могу полностью доверять. Но сейчас ты едешь с нами по воле короля.

– Знаю, – спокойно ответил воин. – И я совсем не против того, что мне вновь выпала честь сопровождать вас. Вопреки тому, что нам пришлось пережить вместе ранее. А может, напротив, именно благодаря этому.

– Тебе хватило времени повидаться с семьей?

– Нет, – покачал головой воин. – Моя жена и дети далеко, в Нелдане, к северу отсюда. Я отправил их туда, когда в столице стало неспокойно. Да и морской воздух, как я полагаю, пойдет им на пользу, – ухмыльнулся он. – А что насчет вас?

– Моя семья всегда со мной. – Взглядом маг указал на стоявшую позади него девушку.

Еще через несколько минут к дому подъехала карета, запряженная двумя статными лошадьми, чьи осанка и поступь служили лучшим доказательством принадлежности их к благородным породам. Кроме сего факта, экипаж, пожалуй, больше ничем не выделялся. Привлекать к себе внимание Гелион не любил, а роскошь считал бессмысленным излишеством. Ведь то, чем он занимался, обычно требовало как можно меньше стороннего внимания.

На месте кучера гордо восседала женщина средних лет с острыми чертами лица, твердым взглядом и темными густыми волосами, сплетенными сзади в широкую косу. Одета она была просто и неприхотливо – широкая серая юбка сменялась к верху рубахой почти мужского покроя. Вид она имела весьма внушительный, да и старый кинжал, прикрепленный к поясу, говорил о том, что она явно могла за себя постоять.

– Ты – Гвенда? – спросил Гелион.

– Да, милорд, – неловко поклонилась она, при этом не потрудившись даже встать. – Мастер Рагмар отправил меня сюда с приказом во всем подчиняться вам в этой поездке.

– Вижу, ты не в восторге от этого?

– Признаюсь, я в растерянности. Всю свою жизнь я служила семье Рагмара. Сначала его отцу, а потом и ему самому. Еще никогда меня не просили помочь кому-то на стороне. Но, если это произошло, значит, дело действительно важное, и мой господин всецело доверяет вам.

– И все же я слышу сомнение в твоих словах.

– О вас ходит множество разных слухов, милорд. Не самых приятных, смею заметить. Однако если Рагмар искренне считает вас своим другом, думаю, вы достойны помощи. Его и моей.

Погрузив немногочисленные вещи, слуга удалился. Гелион и Эвелина, как и ранее, скрылись от посторонних глаз за дверцей кареты. Казар же, успевший наведаться к целителю, с ловкостью не обремененного годами юнца занял место рядом с кучером.

– Дерзость – не самое лучшее качество, – с укором произнес старый воин. – Иногда ее можно было бы попридержать.

Гвенда не ответила. Она лишь крепче сжала поводья и, дав команду лошадям, пустила экипаж вниз по улице, к широким городским воротам.

Прошло около получаса. Миновав ветхие дома крестьян и ветряную мельницу, которая теперь почти все время стояла без дела, они свернули наконец на ту ветвь дороги, которая уходила вдаль в нужном им направлении. Шпили королевского дворца Карифакса, столицы Илиасфена, давно уже скрылись из вида, оставшись где-то позади. Слева, до самого горизонта простирались чахлые поля. Справа, вдалеке, возвышались пока еще невысокие холмы, поросшие редкими деревьями.

Вскоре возделанная земля тоже исчезла, сменившись дикой степью с низкой пожелтевшей травой, а деревья стали более густыми, медленно, но верно перерастая в лес.

– Стой, – приказал вдруг Гелион. Гвенда натянула вожжи, и экипаж нехотя остановился.

– В чем дело? – спросила женщина, но оба мага уже вышли из кареты и повернулись к ней спиной, мрачно взирая куда-то назад. Проследив за их взглядами, Казар тут же последовал их примеру и стал рядом.

Далеко позади, поднимая клубы пыли, галопом к ним приближались пятеро всадников. Расстояние было внушительным, но догнать экипаж им не составило бы особого труда.

– Вы уверены? – Отблески надежды в голосе Гвенды уже почти угасли.

– А для чего еще стольким всадникам загонять лошадей на безлюдной дороге? – рявкнул Казар. – На гонцов они явно не похожи.

Незнакомцы приближались. В тусклом свете едва пробивавшегося из-за туч солнца уже стали различимы дорогие мантии с острыми воротниками, обрамленные золотыми нитями, и эмблема с ястребом, раскинувшим крылья, вышитая на груди. Сбрую лошадей также украшала позолота и драгоценные камни.

– Маги, – сплюнул Казар. – Королевские маги.

Гелион и Эвелина не проронили ни слова.

Топот лошадей нарастал, расходясь по земле беспокойной дрожью. Мощные копыта, удар за ударом отбивая от поверхности дороги черные комья, с яростью подбрасывали их вверх. Расстояние становилось все меньше, но всадники даже не думали останавливаться, казалось, напротив, лишь придавая лошадям неуместной прыти.

Один из них вдруг освободил от поводьев правую руку и, быстро начертав в воздухе неведомый знак, что-то громко и протяжно прокричал.

Небеса, и без того мрачные, сгустились еще больше. Раздался чудовищный грохот, и уже через мгновение яркая ослепляющая вспышка, изгибаясь неровной дугой, обрушилась из тьмы облаков. Гелион предвидел нечто подобное, и потому молния ударила в почти прозрачный защитный купол, с громким шипением рассыпаясь по округе каскадом серебристых искр. Обозначившая себя лишь при соприкосновении с разрядом энергии, преграда стала полной неожиданностью для нападавших.

Однако они не замешкались. Следом за молнией прямо посреди дороги, сотканный из чистого пламени, возник вихрь, неумолимо несущийся вперед, сжигающий и без того иссохшую траву, обугливающий черную землю. Воздух, встревоженный им, гудел и клокотал.

Несмотря на страх, Казар остался рядом с магами, с удивлением глядя на то, как они почти безразлично взирают на неистовый поток огня, несущийся в их сторону. Он обернулся и увидел, как Гвенда, в ужасе не сдержав крика, пытается усмирить испуганных лошадей.

Достигнув сотворенного Гелионом купола, пламя мгновенно развеялось, оставив выжженные клочки земли вокруг невредимых путников. Воздух заполнили медленно оседающий пепел и едкий запах гари.

Приблизившись к карете, но при этом предусмотрительно сохраняя расстояние, всадники резко остановились. Разочарование от того, что внезапная атака потерпела фиаско, все еще отражалось на их лицах. На миг в воздухе повисла тишина.

– Странно, – надменно усмехнувшись, начал один из них. – Обычно после наших заклинаний от тех, на ком мы их испытывали, оставалась лишь горстка пепла. Что ж, видимо в любом правиле встречаются свои исключения. – Он картинно развел руками.

Гелион по-прежнему не проронил ни слова. Он спокойно смотрел на юношу, и от взгляда его показная бравада неизвестного мага таяла на глазах.

– Так и будешь молчать, прислужник Хаоса?

– Значит, вы знаете, кто я.

– Само собой. Среди дворян о твоей грязной магии известно всем.

– Позволь напомнить, что я тоже дворянин. И ваше нападение…

– Не по крови! – прервал маг огня. Голос его содрогался от ярости. – Своему положению ты обязан только лишь той отвратительной силе, что наполняет твою пустую оболочку. Да еще нелепой благосклонности нашего глупого и безответственного правителя.

– И давно ли мысль о несовершенстве нашего короля поселилась в твоей голове? – сдержанно улыбнулся Гелион. – Такие думы, знаешь ли, могут быть весьма опасны. Впрочем, и караются они соответственно.

Юноша смущенно промолчал, осознав вдруг, что сказал то, чего говорить не следовало.

– Будь внимателен, скоро тебе придется защищать нас, – прошептал маг Хаоса Казару. – Ты должен будешь выиграть время, пока я творю свое заклинание.

На миг оторвав взгляд от противников, воин кивнул. Не знай он Гелиона и свойств его тонких искусств, мужчина, пожалуй, ничего не заметил бы. Но сейчас он точно ведал, за чем именно следует наблюдать. Пространство вокруг всадников медленно сгущалось, вытесняемое сумрачными частицами Хаоса, почти незримыми, походившими на сотканные из мглы остатки утреннего тумана. Пятеро же юнцов по-прежнему беззаботно держались в седлах, не видя ничего, кроме своей гордыни.

– Так чего вы хотите? Зачем вы преследовали нас? – спросил Гелион. Вопрос был излишним, ведь он давно уже знал, какой за ним последует ответ. Однако пока звучали эти слова, Хаоса, призванного его заклинанием, становилось все больше.

– Мы готовы сохранить вам жизнь. – Самодовольная улыбка прочно обосновалась на лице незнакомца. – Сдайтесь на милость нашего лорда и, даю слово, мы не тронем вас и пальцем. Вам придется проехать с нами. Но, как я полагаю, это не столь большая цена за то, что ваши головы останутся нетронутыми.

– Негоже дворянину нарушать только что данное им обещание. – Голос Гелиона был полон разочарования.

– Ты смеешь насмехаться над нами?!

– Раз уж вы настолько уверены в своих силах, зачем вам лгать? Ведь если бы вы действительно желали оставить нас в живых, то не стали бы нападать без предупреждения. А значит, причин для твоей наивной просьбы сдаться может быть только две. Вы боитесь нас, страшитесь того, что способна сотворить с вами моя магия. И еще, окажись мы достаточно глупы, вы с радостью увезли бы нас в цепях в качестве трофея. Уверен, награда за подобное действо была бы крайне высока.

– Милостью нашего лорда…

– Какого именно лорда? – бесцеремонно прервал юношу Гелион. – Из того, что ты говоришь сейчас, и как отозвался о нашем мудром правителе ранее, я могу заключить, что подчиняешься ты кому угодно, только не королю. Любой, кто осмелится пойти против власти Вельгора – жалкий мятежник. И наказание за подобное преступление может быть только одно. Смерть.

– Мы – дворяне! Ты не посмеешь!

– Ваше происхождение ни в коей мере не оправдывает совершенных вами преступлений. Или, может быть, ты считаешь, что Волаф, подославший вас расправиться со мной, чудесным образом защитит тебя от заслуженной кары?

Маг огня замешкался. Отправляясь сюда, он совсем не ожидал столкнуться с противником, который, казалось, видит его насквозь. Все должно было произойти проще. Гораздо проще. Страх зарождался в его душе, а уверенность таяла с каждым ускользающим в прошлое мгновением. Он посмотрел на соратников. Те молча ожидали его решения.

– Нас пятеро. И мы – одни из самых способных учеников Волафа.

– Вы юны и глупы. Дети, ни разу не участвовавшие в настоящей битве. В отличие от вас, я и Казар много лет сражались в Бесконечной войне.

– Это пустые слова. Ведь в результате наше противостояние сведется к мощи наших способностей. Твоя защита, сколь бы сильной она ни была, попросту не выдержит. Или ты надеешься на помощь Алой Ведьмы?

– Противостояния не будет, – улыбнулась Эвелина, и от этой улыбки сознание всадников захлестнула волна холодного липкого страха. – Не волнуйся, Алая Ведьма не прикоснется к тебе. Сегодня вас всех поглотит Хаос.

Придя в себя, юноша подал знак рукой, и двое из магов, что были с ними, выехали вперед.

Ждать Гелион больше не собирался. Он сделал едва заметный жест пальцами, и Хаос, скопившийся рядом с всадниками, всколыхнувшись, словно от порыва легкого ветра, взвился вверх, обволакивая мускулистые ноги и тела лошадей. Темные узкие потоки устремились к их глазам, пастям и ноздрям, беспрепятственно проникая внутрь.

Животные, издавая полное ужаса и отчаяния ржание, не видя и не слыша ничего вокруг, пришли в неистовство. Зайдясь в дикой безумной пляске, они с легкостью сбросили восседавших на их спинах магов и ринулись прочь, не разбирая направления. Только чудом не угодив под копыта, пятеро нападавших вновь встали на ноги.

– Что ты сделал? – тонким испуганным голосом прокричал один из них.

– Наслал морок на разум лошадей. Сотворить такое с людьми было бы гораздо сложнее. Но сознание животных примитивно, и вызвать простые эмоции вроде страха и смятения не составляет особого труда.

– Ни одна сила не способна воздействовать на чай-то разум! Это невозможно!

– Возможно. Если ты в совершенстве владеешь магией Хаоса, – ответил Гелион.

– Атакуйте! Чего вы ждете? Испепелите его! Разве вы не видите? Купол больше не защищает этого нечестивца! – в отчаянии закричал маг огня.

Успев проклясть все, на чем держится этот загнивающий мир, Гвенда готова была гнать экипаж в любом направлении. Еще никогда она не наблюдала битвы магов, и уж тем более не принимала в ней участия. Все ее представление о подобного рода противостоянии сводилось к увиденному во время практик, коими занимался Рагмар, ее господин. Но теперь, когда они почти чудом спаслись от ударившей в них молнии и клокочущего огненного вихря, она, как никогда в своей жизни, была уверена, что меньше всего на свете хочет еще раз ощутить себя целью чьих-либо заклинаний. Женщина понимала, что сбежать им, скорее всего не удастся. И все же это было гораздо лучше, чем просто стоять и ждать своей погибели. Однако Гелион, похоже, не спешил отступать.

Королевские маги тем временем отошли назад и, разместившись соответственно заученному ими боевому построению, приготовились напасть еще раз. Вскинув руки, они быстро начертали в воздухе замысловатые символы и, произнеся несколько фраз на древнем языке, сопроводили заклинание завершающими пассами.

Громкое и весьма вычурное действо. Гелион вздохнул. В очередной раз ему оставалось лишь удивляться, сколь сильно распространенная в четырех королевствах магия и способы управления ею отличались от его искусств.

На миг в воздухе повисло напряжение, нарушила которое печальная усмешка мага Хаоса.

– Советую оставить эти жалкие попытки превосходства надо мной, – сказал он.

– Что произошло?! Почему наши заклинания не сработали? – в ужасе закричал предводитель нападавших. Остальные же отступили еще дальше. До сего момента никто из них ни разу в жизни не чувствовал себя столь беззащитным перед своим врагом.

– Подвергать опасности моих спутников, когда существует возможность ее избежать, было бы крайне неразумно, – ответил Гелион. – Я лишил вас ваших способностей. Конечно же, на время. Но, поверьте, этого времени мне хватит с лихвой.

– Но почему? – продолжил маг огня. – Ведь, как и контроль над разумом, это должно быть за гранью возможностей кого бы то ни было!

– Любая магия – проявление власти Хаоса в нашем мире, и без его участия она невозможна. Стены, что окружают нас – просто условность, барьер для людей, за который они не смеют ступить. На самом деле, Хаос присутствует везде. В той или иной мере. Но вам не дано видеть и ощущать его так, как способен на это я. Магия в обычном понимании – лишь одна из возможных форм, в которую может переходить сила, высвобождаемая частицами Хаоса, что есть в каждом из вас. Я же, в отличие от подобных вам, могу не просто использовать ее, но влиять на Хаос внутри ваших тел, преобразуя его по собственному усмотрению.

– Бредни безумца! – испуганно закричал один из них. – То, о чем ты говоришь, противоречит всем существующим учениям! Хаос – наш величайший враг, наше проклятие!

– И тем не менее способностью управлять стихиями мы обязаны только ему.

– Ложь! Это все ложь! – В голосе юноши теперь слышалась нарастающая злоба. – Ты лжешь, чтобы запутать нас! Ты желаешь лишь ослабить нас духом! Тогда тебе точно не составит труда совладать с нами.

– На самом деле я просто ответил на вопрос. И мне совершенно нет дела до того, верит кто-либо из вас в мой ответ, или нет. Считайте, что этим я исполнил вашу последнюю волю. Вы действуете не от имени короля, а значит, мои полномочия по-прежнему в силе. И я, без тени сожаления, казню вас на месте.

– Твой король жалок и слаб! Уверен, когда-нибудь он отправится следом за тобой! – взревел маг огня. – Вперед. Убить его!

Все они почти одновременно обнажили мечи. Предводитель, что был ближе всего в Гелиону, замахнулся и с силой обрушил оружие вниз, справа налево, направляя свой удар в основание шеи мага Хаоса. Тот не пошевелился, продолжая спокойно вглядываться в лица пришедших за ним убийц так, словно опасности не существовало вовсе. Послышался грубый металлический звон – меч Казара, молниеносным движением выскользнувший из ножен, блокировал несущий неминуемую гибель удар.

– Вы всерьез считаете, что пятеро жалких юнцов, познавших искусство фехтования по щадящим тренировкам и детским дракам между собой, смогут справиться с опытным воином, который отдал множество лет своей жизни сражениям в Бесконечной войне? Готов поспорить, вы и представить себе не можете, что такое настоящая битва. Только по этой причине вы до сих пор не отбросили в сторону ваши остро заточенные игрушки и не пустились в бегство. – Мужчина сочувственно улыбнулся. Во взгляде его можно было различить даже некое смущение – исход боя теперь явно казался ему предопределенным. Но, как и Гелион, сожаления он не чувствовал.

Нападавшие, однако, не отступали, с бессильной яростью продолжая атаковать тех, кого прежде они всерьез рассчитывали убить за мгновение. Казар же без труда отбивал их предсказуемые удары с видом утомленного зноем старца, отмахивавшегося от надоедливых насекомых. Он мог бы с легкостью убить их, но не смел нарушить приказ Гелиона, отчетливо понимая, что в этом сражении каждому отведена своя роль. Воин должен оставаться воином, а палач – палачом.

Внезапно нападавшие почти одновременно замерли. Оружие, словно по команде, выпало из их рук. На шее каждого из них возникла черная лента, и уже через мгновение тела, облаченные в дорогие одежды, словно по мановению невидимой нити, отлетели назад, столкнувшись в одной точке. Не способные более что-либо произнести, маги в ужасе пытались сорвать то, что душило их, скользя пальцами по шее, разрывая ногтями собственную кожу. Но против уз Хаоса они были бессильны. Вторя их боли и страху, черная петля затягивалась лишь плотнее.

– Как вы считаете, эта смерть достойна дворян? Она достаточно благородна для вас? Ведь вы покидаете этот мир не по вине голода или глубоких ран, валяясь в грязной яме, всеми забытые посреди кипящего сражения. Виселица – совсем иное дело, правда?

Пятеро магов, сотрясаясь от агонии, взмыли вверх, вздернутые обволакивающей их шеи лентой. Произошло это в страшном гробовом молчании, и даже Казару, примерно осознававшему, что должно было случиться, стало не по себе. Гелион отвернулся, неспешно направляясь к карете, будто и вовсе не заметив звука глухого удара, с коим безжизненные тела, освободившись от смертоносного заклятия, ударились о землю.

Глубоко вздохнув, Казар спрятал меч в ножнах.

– Будь внимателен, – тихо сказала ему Эвелина, когда мужчина проходил мимо нее. От неожиданности он вздрогнул. – Остался еще один. Все это время он наблюдал за нами издалека. Похоже, он гораздо более умен и осторожен, чем эти глупцы. – Девушка осмотрелась в последний раз, словно все еще надеялась увидеть незримого преследователя, а потом, помедлив, села в карету вслед за Гелионом.

Наконец и Казар занял свое место. Гвенда, находившаяся рядом с ним, дрожала, чудовищным усилием воли удерживая в себе крупицы самообладания. Ничего говорить ей воин не стал, ведь он и сам не до конца еще осознал и не привык к магии Хаоса, а также тому, кто обладал ею.

Через мгновение женщина все же дала команду лошадям, и они двинулись вперед, сначала неспешно, но с каждым шагом наращивая скорость.

Солнце все еще висело высоко над хмурым небом, и до заката оставалось не менее трех часов. Дорога, тянувшаяся ровной прямой линией, отклонилась теперь немного влево. Деревья, что совсем недавно казались редкими, становились все гуще, и вскоре путники оказались в высоком лесу, слабо пропускавшем и без того не слишком яркий свет. За чередой старых древесных стволов полностью скрылись и холмы, еще около получаса назад возвышавшиеся по правую руку.

Все вокруг окутал полумрак. Задумавшись, Казар поднял взгляд вверх, лениво наблюдая за течением ветра меж корявых темных ветвей и редкой, наполовину опавшей листвы. Опасности не было. По крайней мере, Эвелина заметила бы ее гораздо раньше него, в этом мужчина не сомневался.

Неожиданно к нему вдруг пришло осознание того, что экипаж уже некоторое время не движется, застыв на месте.

– В чем дело? – спросил воин Гвенду. Та не ответила, напряженно наблюдая за чем-то впереди.

Казар проследил за ее взглядом. Там, всего в нескольких метрах от лошадей, стоял невысокий человек, облаченный в темные одежды. Длинный помятый плащ охватывал неширокие плечи. Лицо же его являло собой столь странную смесь обыденности и чего-то совершенно необычного одновременно, что по нему абсолютно невозможно было судить о возрасте незнакомца. Его недлинные волосы были светлыми, выцветшими, почти седыми. На Гвенду и Казара он взирал кротко, но без тени страха.