Читать книгу Ёптель ТВ. Типософия современности - Денис Викторович Блажиевич - Страница 1

Типософия – наука вёрткая. Изворачивается, но не извращает. Это значит, что каждую типософскую максиму можно рассматривать и выпукло, и вогнуто. « В основе любого бардака лежат вера, надежда и любовь». Это 333-я максима, если считать с конца правления архимандрита Фотия. Раскрывает она, что бы вы не думали, то, о чём думаю я. Конфликт. Трагедия. Цирк на дроте. Россия и неРоссия образца 2019 года. Все герои этой истории , кроме главного, главные на самом деле. Потому что живые. Всенепременно настоящие, как и слова, которые они говорят. Иногда это смешно, когда не слишком больно. Такая вот жизненная жизнь.

Май – старик паралитик в жарком колючем ватнике. Духота, как гиря, упала где-то после двадцатого числа и все поползло. Река, облака, Фабрика номер семь, люди, машины, растения и животные. Да. Комары. Знаменитые фабричные комары. Гудящие, как московская заспанная пробка, и колючие, как московская заспанная пробка. Всё. Всё. Адова печать, если кто-то похож на московскую пробку в анфас и профиль. Безнадёга. Аллес. Пробка. Так жалко, что древнерусской вязью припечатать хочется. Жалко. Ажник жалко. И за букву «ж», что на такие жабости тратится, и за комариные жалки, что в непробиваемых болотах тупятся. Тупарики-комарики. Конгруэнтность. Дифффибриляция…Аккордеонист Баянов набаянил себе аккордеон. 4-й степени. На собственную флейту. Кетмень. Мирамистин. Шарль Перро. Сказка Жопушка… Эк, меня попустило в этом две тысячи девятнадцатом мае месяце. Жарко. Жалко. Жизнетворно. Всё. Пойду в холодильник писать. Сяду с ногами на стеклянную полку. Прислонюсь головешкой-головушкой к кастрюльке с жёниным борщом. Допишу рассказ про Генку Ёптеля и его ТВ. Преостренько должно получится. Как вот это вот копченое ребрышко. Про политику и человека русского во всех его пусть и самых окраинных проявлениях. Потому как нет, на мой памяркоуны белорусский ум, на этой мутной планете в форме эллипса дурнее и добрее русского человека. Кляните меня националистом, шовинистической сосиской и огурцом-имперцем, а так оно и есть и вам это не съесть. Не такие наполеоны свои гитлеровские зубки крошили . В песок их стёрли о русскую трансцендентную железобетонность. Как говорится, каждому космополиту по замполиту. Так победим!…Опять не туда повело. Может из-за этого престарелого бутика с калининградской стройной шпротиной, может из-за того, что иногда так и хочется спустить с цепи невоспитанные и лохматые мысли. Они, конечно, грубияны и хамы, но такие кудлатики. Особенно, если знаешь об их присутствии и не боишься. А вот теперь, когда голова, наконец, студёная. Не от слова студень. Хотя и от него тоже. Возвращаемся на проторенную логическую дорожку. Гена Ёптель и знает и не боится и клейкий, трясинный май ему побоку. Когда все живое еле ползает, Геннадий Геннадьевич Ёптель, внук внуков гессен-дармштадских меннонитов (чтобы это ни значило) ползать будет энергично. Огнево. Карапулисто. Чтобы это значило? Через тридцатиградусную субботу 25 мая Генка Ёптель прошел, нигде толком не останавливаясь. Утром вся суббота плавилась кусковым пластилином «Умка» и к вечеру сплавилась в бесформенный уродливый ком. Люди, машины, дома и формальная логика Аристотеля. Что я несу? Но с другой стороны…Я ведь в холодильнике. Значит можно, если сам отмороженный верхом на вымороженных пельменях. Генка Ёптель – человек динамичный и керамичный только крепчает в отличии от пластилинового окружения. С утра Генка на своей шустрой Газели коровьего цвета объехал половину Дзержинского района. Разворачивал очередной грандиозный стартап. Скупал макулатуру и продавал комиссионных молочных поросят. Как тебе такое, Илон Маск? Вот где была настоящая жара. К 6 часам вечера, уйдя неожиданно в плюс: 1750 рублей, Генка свернулся. Отвез бывшей Лизке и всегдашней Лизке (жене и дочке) стиральную машину. Итог прошлого грандиозного стартапа. Оптовые поставки бобровой струи для нужд китайской фармакологии. К часам девяти Генка возвращается в свою однушку на втором этаже третьего подъезда легендарной стопятнашки. Эта однокомнатная квартира досталась Генке по итогам развода. Однушку Гена выменял у бывшей жены на мазовый Камаз, гараж, дачу с навесом для квадроцикла и трехкомнатную квартиру на Некрасова 8. В единственной на всю Фабрику румяной девятиэтажке. Гениальный Start down. Бизнесмен из Генки был так себе, а вот предприниматель мечтательный. Предпринимал всегда и всюду, не взирая и благодаря. В кухне Гена съедает на краешке стола ужин. Гугл-ленту и упаковку поющих чебуреков. Чебупели из Пятерочки, а не из мяса голосят благовест в ёптелевском желудке. Генка подпевает им как может. А может он басисто. И вот таким вот церковным хором они перемещаются в комнату разврата и позора. Там березовые стены, развращенный диван (однажды развратив его не соберешь обратно) и позорный румынский гарнитур из двух кресел и хромого столика. Генка включает телевизор «Витязь». По сути ламповый и вообще ламповый. Разговевшись на пару с итоговой программой «Время» лечебной рюмахой дербентского коньяка из хрустальной узорчатой сабли, PROдвинутый сороколетка Ёптель Геннадий Геннадьевич шествует мерно в свой имперский уголок. Снимает потную футболку и одевает на свой подгулявший торс гимнастёрку оливкового цвета. Застегивает пуговицы и крестит гимнастёрку узкими кожаными ремнями. Генка сдувает пыль с фуражки. 1340 рублей на Али Экспресс за комплект экзорциста: фуражка со звездой и синим околышем, гимнастёрка, портупея и пластмассовый наган. Генка садится на воздыхательный стул осторожно, потому что торжественно и потому что остеохондроз. Стол, покрыт зеленой с желтой бахромой скатертью. За плечами Ёптеля Геннадия Геннадьевича распахиваются на березовых стенах шелковые крылья-стяги. Слева родненький кумачовый с серпом и молотом, справа трехцветка российская…Тоже не чужая совсем. Столько лет вместе мыкаться! Над румяной, потому что коньячок и потому что гипертония и потому что лысая, не потому что лысая, а потому что как у всех порядочных мужиков: Ленина и Вина Дизеля, значит, над румяной головой в фуражке портрет генералиссимуса. В белоснежном победном кителе с золотыми звездами, смурным лицом и баллистическими, межконтинентальными усищами стоит этот сказочный великан и равняется на него бумажное голубое небо с облаками и вся политическая Россия. Любя или ненавидя, но равняется. Грузинский сухорукий батоно – русский жизненный хлеб! Вот так вот умею я кукрыниксничать. Мне можно. Я все еще в холодильнике. Портрет вправлен в светло-ореховую рамку и пришпилен к животу плюшевого олимпийского мишки. Не пожалел Генка Ёптель ради великого дела своего детского друга. Самолично распял в березовом углу, разбросав андреевским крестом по стенам круглые лапы и уши. На столе, под правой рукой у Генки резиновый поросенок Никанор. Что значит: ведущий к победе. Еще один друг и верный соратник. Стреляет в чаянных врагов пенопластовым резиновым визгом. Под левой рукой медная плоская пепельница и початая коробка питерского Беломора и борисовские шипучие спички, а под левой голой ногой холодные темные бутылки «Жигулевского» С затаённым волнением и жадной улыбкой открывает Гена Ёптель черные створки электрической устрицы сорта Асус трижды перепрошитый. Ёптель нажимает круглую кнопку и ноутбук сразу отзывается. Манит синим таинственным светом. Генка Ёптель выталкивает из коробки папиросу. Скручивает ее особым ёптелевским способом, доставшимся в наследство от отца и деда. Впускает в себя душистый, крепко-влажный дым. Докурив, Генка сгибается и достает пиво. Хлопает пробкой и делает добрый и щедрый глоток. Генка Ёптель набивает на клавиатуре заветные слова: Чат рулетка. Страна поиска… «Эх, мама дорогая!» Пальцы подвисают над клавиатурой. «Сколько ж веселья и радости там, на другой стороне. Какие танчики, какие марвелы со всемим их мстителями! Хотя Старка жалко. Тони крут. Уныние и скука, поставленная на вечный репит. Здесь же…» Генка не медлит. Страна поиска: Ucraine. В правой половине экрана ноутбука Генка Ёптель видит себя красивого. Стальной прищур серых глаз. Высокие скулы и губная тонкая нитка. Настоящий смершевец 2019 года. Совсем такой же как на пропагандистском плакате 1943 года. В другой половине экрана серо-зернистая рябь на поверхности лохнесского таинственного озера. «Кто тут у нас?» – Генка Ёптель обжимает покрепче допотопную проводную мышку. –«Ничё такая. Винишко-тян».