Читать книгу Кошки в крапиве - Диана Александровна Найденова - Страница 1

I. Высота

«Анютка, Анечка, и как же ты туда заберешься?..» – подумала Аня, глядя на далекую верхушку купола собора, которая казалась совсем крошечной отсюда, со скамейки Александровского сада. Анна с детства боялась высоты, и хоть сейчас она находилась на твердой земле, коленки предательски дрожали, будто она уже шагает по канату где-то там, наверху.

Двухнедельный отпуск в городе Петра подходил к концу, но Аня отчаянно не успевала за своим планом мероприятий, составленным еще зимой. Каждый раз, выйдя на улицу из своего временного пристанища, она как будто погружалась в сказку. Здесь всё застыло во времени. Старенькие низкие дома стояли твердо и незыблемо и, казалось, со снисхождением смотрели вниз, на людей, некоторые из которых уходили утром и приходили вечером, а другие – утром появлялись, а вечером исчезали, чтобы на следующий день появиться вновь. Привычный порядок вещей не нарушался никогда, и спешить было некуда. Аня всем телом чувствовала вязкое сонное спокойствие, и целыми днями бродила по улицам, разглядывая рельефные стены домов, пыльные окна, скверики и дворики. История здесь дышала полной грудью. Ане было достаточно мысленно убрать с улиц современные блестящие автомобили, и уже откуда-то из-за угла слышался стук лошадиных копыт и грохот деревянных колес старой повозки по брусчатке, а из ближайшего окна раздавалась французская речь, модная некогда в высоких кругах общества. Этот город невозможно было понять, будучи его кратковременным гостем – за каждым углом скрывались тайны, наслаивающиеся одна на другую. Чтобы понять этот город, нужно было прожить с ним жизнь.

«Ты просто обязана увидеть город с высоты! Если не увидишь – то ты просто трусиха, и всё это будет зря!» – Анна поправила очки на носу, посмотрела вниз на свои босоножки, мысленно стараясь унять дрожь в коленях. Кажется, всё… Можно идти.

Она встала, застегнула молнию короткой кожаной куртки, взяла со скамейки сумочку и перекинула ее через плечо, после чего направилась в сторону площади. С той стороны дороги на нее надвигался Собор. Его величественный силуэт становился всё выше, закрывая собой пасмурное майское небо, но Анна уже набралась смелости и уверенно шагала в сторону пешеходного перехода. Зеленый человечек на светофоре, серо-белая зебра перехода, и… Вот он.

Аня подняла голову. Сверху, с угла громады на нее смотрели два ангела, держащих зеленоватый столб светильника. Или не на неё? Нет, все же показалось… Они смотрели ввысь в вечном ожидании торжественного повода зажечь свои светильники.

«Всегда на своем посту» – подумала Анна и решительно направилась в сторону входа. У самой колоннады Аня остановилась и задрала голову. Там, под самым небом Исаакий Далматский и император Флавий Юлий Валент застыли в бронзе. Вспыльчивый Валент норовил убрать с дороги дерзкого Исаакия и еще не знал, что его гордыня в конечном итоге развалит дорогую ему Римскую империю. Не знал он также и того, что совсем рядом, с другой стороны Собора обращается к миру воскресший. Тот, с кем уж точно стоило бы поговорить, прежде чем сломя голову кидаться в арианство и бросать за решетку тех, кто честно пытался его предостеречь. Но ему не суждено было осадить мерина, спешиться и пройти пару десятков шагов в обратную сторону, поэтому он так и сидел здесь, на вздыбленном коне, сделав роковой выбор в поворотной точке истории…

За размышлениями Аня не заметила, как оказалась внутри. В руках она машинально мяла входной билетик, а вокруг восторженно перешептывались незнакомые коллеги по экскурсионной группе. Она застыла. Со всех сторон на нее лилось золотое и почти бесконечное пространство, воплощаясь в неповторимой гулкой тишине, которая может быть только в таком месте – огромном, выверенном и отточенном до совершенства. Взгляд ее скользил от одной картины к другой, от стены к стене, каждая из которых могла бы выступить в роли целого художественного музея. На то, чтобы разобрать всё это на сюжеты и познать, уйдут годы. Но этих лет у нее не было, ведь через несколько дней ей предстояло вновь вернуться в Москву. Чувствовать кожей сияние витражей и отражение этого света от золотых стен – это всё, что ей оставалось. И главная цель – то, зачем она сюда пришла, была впереди.

Группа во главе с жестикулирующим и что-то рассказывающим экскурсоводом ушла куда-то вперед. В стороне блестела ограда с турникетом, казавшаяся здесь совершенно неуместной. Подъем был там. Анна решилась.

Разглядывая стены, она неспешно подкралась к турникету, оглянулась – никто не смотрел в ее сторону. Охранника, обычно бдительно охранявшего вход в колоннаду, не было на месте. Приложив билет к считывающему устройству, она прошла за ограду и шмыгнула в дверной проход. Перед ней открылась лестница, спиралью уходящая ввысь. «Ну, пошли… Хорошо, что шпильки оставила в номере…» – подумала Анна, преодолевая первые ступени. Они одна за другой появлялись и исчезали под ногами, и где-то после сотни она сбилась со счета. Спорт не был ее сильной стороной, поэтому маленькая хрупкая Аня пару раз остановилась перевести дух, а к концу подъема уже совсем вымоталась. Но вот, долгожданный выход на поверхность показался, тут же вернув дрожь в коленях. Стараясь не смотреть по сторонам, она пробралась по огражденному серпантину и вышла к колоннаде. Здесь, на площадке были люди, сгрудившиеся группкой вокруг еще одного экскурсовода, который что-то рассказывал, но его не было слышно из-за порывов ветра.

Аня моментально продрогла. Курточка не спасала, холодный ветер с редкими каплями дождя продувал насквозь. Съежившись, она пошла в противоположную сторону от группки туристов, и наконец набралась смелости поднять взгляд…

Крыши. Красные, зеленые, желтые, синие – они стелились до горизонта, сменяя одна другую. Справа над крышами возвышались разноцветные жирафы портовых кранов, будто гуляющие по каменному лесу в безуспешных поисках сочной травы. И над всем этим стелилось низкое серое небо с белыми просветами, из которых, казалось, вот-вот пробьется и брызнет солнечный луч. Но солнца не было, а колючий ветер бил каплями дождя по лицу. Аня посмотрела вниз, туда, где маленькие фигурки людей грузились в экскурсионный автобус.

Внезапно потемнело в глазах, отовсюду поползла тьма, быстро сжимая окружающий мир в точку. Тяжело дыша, она схватилась за железную ограду балкона побелевшими костяшками пальцев и зажмурилась. Силы покинули ее, ноги подкосились, и, обмякнув, она рухнула на железные решетки балкона…

…Ангел все-таки смотрел на нее, но на этот раз он не подпирал своей рукой величественный зеленоватый светильник, а просто смотрел. Все было размыто, но она была точно уверена – это он. Вязкая пелена поглотила звуки, и через нее доносился чей-то взволнованный голос:

– Девочка, как же тебя так угораздило? Живая? Жива… Сейчас, скорую уже вызвали. Всё будет хорошо… Вот, твои очки… – чьи-то аккуратные руки нацепили ей на нос очки, взгляд наконец-то удалось сфокусировать, и образ медного ангела сменился на симпатичное женское лицо. Большие карие глаза испуганно смотрели на нее, чёрные волосы трепал ветер. Аня увидела, что на ее спасительнице была только футболка, и только сейчас осознала, что под ее голову был подложен мягкий свитер.

– Тебе надо в тепло, не хватало еще тут простудиться, – заволновалась спасительница, – Можешь встать?

Аня сделала усилие, но тело не слушалось. В голове гудело, она согнула руку и пощупала больное место. Что-то теплое и мокрое чувствовалось в волосах. Поднеся руку к лицу, она увидела кровь.

– Ч… Что случилось? – Аня поморщилась, что-то пульсировало в затылке.

– Ты стояла, а потом просто упала. Может быть, какой-то приступ. Я не успела тебя поймать, и ты ударилась головой… Сейчас… сейчас я уведу тебя отсюда, – незнакомка исчезла из поля зрения, и вскоре вернулась с подмогой – с каким-то молодым парнем они помогли Ане встать на ноги и медленно повели ее по спуску с балкона. Всё поплыло перед глазами, и единственное, что запомнила Аня по пути к выходу – это легкий запах духов и осторожные объятия девушки, которая, накинув Анне на плечи окровавленный свитер, медленно, прижав к себе как нежную фарфоровую вазу, вела её по ступеням вниз, то и дело останавливаясь и тревожно заглядывая ей в глаза.

Внизу, у турникета они нос к носу встретились с врачом скорой помощи, который вместе со стоявшей рядом медсестрой тут же взяли Анну под руки. Они вышли на улицу. Тут и там стояли праздные зеваки, наблюдая за развитием событий. У самого входа взволнованный пожилой мужчина в пиджаке отчитывал за служебное происшествие охранника в черном комбинезоне. При виде группы, направляющейся к стоявшей у лестницы на тротуаре карете скорой помощи, мужчина быстро направился к ним. Аню посадили в скорую помощь, медсестра что-то вколола ей в руку и принялась обрабатывать рану стерильным тампоном.

Шедшая позади бригады незнакомка уже надела свитер, ничуть не смущаясь красному пятну, расползшемуся по шерсти. Спросив что-то у стоящего рядом врача, она забралась в «скорую помощь», присела напротив Анны и, глядя на нее огромными встревоженными глазами, поинтересовалась:

– Как ты себя чувствуешь? Бледная совсем… Лучше стало?

– Голова все еще кружится, но уже намного легче… – Анна смотрела в эти огромные влажные глаза, и тонула в них как в омуте. Сердце колотилось. Сбросив наваждение, спросила:

– Как тебя зовут?

– Вера. А тебя?

– Я Аня. Спасибо… Спасибо тебе большое! – губы Ани задрожали.

– Ты что, одна здесь? С тобой никто не едет в больницу?

– Да, я просто приехала в гости. И отпуск мой тут, похоже, продлится, – Аня горько улыбнулась, слезы выступили на глазах. Вера взяла ее руки в свои и заговорщически прошептала:

– А ну, не раскисай, Анюта. Я к тебе приеду. Фруктиков привезу. Хочешь?

Аня вытерла глаза рукавом и быстро закивала.

В проеме двери показалось интеллигентное лицо врача в очках: «Света, пристегни нашу беспилотницу, пора ехать. С аквариума звонили, ботве второй фронт нужен на Гороховой»

Вера еще раз сжала и выпустила белые холодные ладони Ани, и со словами «Ладно, задержалась я тут с тобой. Пойду своих мальчиков и девочек искать. Договорились с ними у всадника встретиться…» подмигнула Анне и ловко выпрыгнула из микроавтобуса.

Медсестра пристегнула Анну ремнем безопасности, после чего пристегнулась сама. Раздвижная дверь захлопнулась, через несколько секунд доктор заскочил на переднее пассажирское, и «скорая помощь», тяжело перевалившись через поребрик, кряканьем расталкивая редкие машины, рванула мимо припаркованных экскурсионных автобусов…

II. Калейдоскоп

Наша жизнь – это длинная череда цветных картинок. Картинки могут быть мрачными или приятными, вдохновляющими или наполняющими душу болью, но они никогда не повторяются. И хотя кажется, что всё это уже где-то было, это не так. Склонность упрощать и сводить всё к общему знаменателю – неотъемлемая черта человеческого сознания. Без этой склонности мы погрязли бы в трясине самокопания, не в силах выбраться из темных закоулков души, куда нас неминуемо затягивают трагедии и неприятности.

Но в конце концов наш разум теряет подробности счастливых моментов, а картинки выцветают, оставляя в памяти лишь собственную бледную тень. Мы примиряемся с небольшими утратами и уколами судьбы. И даже большая беда меркнет, унося цветные картинки с собой в прошлое. Только шрамы иногда ноют от неаккуратного прикосновения.

…Аня лежала на больничной койке у окна и держала в руках маленький потертый калейдоскоп – подарок отца на первое сентября того далекого года, когда она впервые отправилась в школу. Слова, сказанные им в тот день, давно забылись, но отполированное дерево, казалось, еще хранило тепло его прикосновения. Она повернулась в сторону окна и заглянула в трубку. Красивые симметричные узоры складывались и рассыпались по мере ее вращения. «Они приходят и уходят, сменяя друг друга. Вещи, люди, отношения, создаются и ломаются», подумала Аня. Также однажды пришел в мир, и ушел из него ее отец, «сломался» тяжелой болезнью в самом расцвете сил. Она старалась вымарать все воспоминания о нем, но они всегда возвращались, вытесняя собой что-нибудь другое, намного более нужное…

Из задумчивости ее вывел тихий стон соседки по палате – пожилой старушки, которая уже не могла ходить и нуждалась в постоянном присмотре санитаров. Неврологическое отделение больницы, несмотря на свое благородное название, не избежало участи любой больницы, а в чем-то казалось даже более мрачным, переняв некоторые признаки хосписа – здесь лежали люди, чей организм пережил серьезную поломку. Часто после подобных неполадок люди уже не могли жить полноценной жизнью. Тяжелый запах лекарств и бинтов довлел над этим местом. И здесь Анна проводила последние дни отпуска – лежа на койке в небольшой четырехместной палате с немощной старушкой и огромным толстопузым мужиком, который ночью храпел так, что дрожали стены. Четвертая койка пустела – прошлой ночью лежавшая на ней женщина умерла, и ее увезли в неизвестном направлении. Простыня была смята в кулек, цепляясь за который умирающая отдала последние силы.

Борясь со слабостью в теле, Анна встала и, накинув на плечо вафельное полотенце, направилась в сторону двери. В коридоре все было по-прежнему – вдоль стены стояли какие-то шкафчики, пустые койки. Подоконники были уставлены горшками с цветами, бутонов не было видно, но зелень вносила какое-то разнообразие в серо-белые больничные интерьеры. На стенах были развешаны информационные бюллетени с красочными изображениями воспаленных внутренних органов. В тупике коридора возле ширмы сидели в пластиковых стульях трое полицейских, охранявших лежащего в такой же койке с перильцами травмированного рецидивиста. Полицейских всегда было трое, только лица периодически менялись. За ширму пускали только медсестёр, которые периодически сновали туда-сюда со шприцами или уткой в руках. В одной из палат старческий голос взволнованно что-то лепетал, ему успокаивающе вторила медсестра. Слов было не разобрать.

Анна добралась до уборной, встала над раковиной и, стянув очки, взглянула в зеркало.

«Э-хей, подруга, выглядишь ты неважно», – мешки под глазами прибавили ей несколько лет возраста, некогда голубые глаза потускнели и приобрели сероватый оттенок, а голова была обтянута повязкой. Меланхолично умывшись, она вытерла лицо полотенцем, вышла в коридор и отправилась обратно в палату. Теперь скучающих на посту полицейских было двое. Один из них увлеченно играл в телефон, второй же откровенно разглядывал ее, пока она не свернула к себе в палату…

…На ее койке сидела Вера. Легкое светлое платье с вырезом на спине облегало точеную фигуру, на коленях она держала корзинку с фруктами, а в руках – маленький деревянный калейдоскоп, через который смотрела в окошко на ветви сирени. Аня расплылась в улыбке, чуть ли не вприпрыжку подскочила к сидящей Вере и заключила ее в объятия, но тут же спохватилась, вспомнив о правилах приличия, которые прививались ей с детства. Сердце колотилось.

Вера улыбнулась.

– Удивительно, как у вас тут все цветы еще не перевяли. Вы бы окна открывали почаще, – с этими словами она вручила корзину Ане, поднялась и, вытянувшись на цыпочках, попыталась открыть форточку. Аня смотрела на нее, такую беззаботную на вид в этом девчачьем платьице и совершенно чуждую этому месту. С некоторым усилием Вере удалось приподнять шпингалет и сквозь протестующий скрип рамы приоткрыть окошко. Спасительный свежий воздух тут же ворвался сквозь щель, неся с собой запах сирени. Присела рядом.

– Ну, рассказывай. Чем тут развлекаешься? Что говорят врачи? Когда тебя выпишут?

– Верочка, ты не представляешь, как я рада тебя видеть! У меня тут, конечно, тоска, но я работаю, отвлекаюсь как могу, – Аня махнула рукой в сторону ноутбука, стоящего на тумбочке у кровати. На экране виднелись таблицы и графики, – Доктор сказал, что мне надо полежать еще недельку, но я не могу. Я тут зачахну…

Проницательная Вера опустила взгляд – на безымянном пальце правой руки Анны поблескивало простое колечко из бледного золота.

– А где твой суженый? Не приехал?

– Я всегда хотела побывать в Питере, обожаю этот город. А он целый год мечтал о тёплом море. Но всего не успеть, поэтому мы решили разделиться. Они с дочкой улетели в Сочи, а я отправилась сюда. К тому же говорят ведь, что недолгая разлука идет на пользу отношениям.