Читать книгу Меня звали Маленьким Принцем - Диана Галли - Страница 1

Попытка бегства

Прошлогоднее пожарище тревожить,

Ворошить и ворошить солёный уголь.

Звать и звать огонь: «Ну, что же ты? Ну, что же?»

И найти зазимовавший в шишке рубль.

Утаить в карман зелёную монету.

Что искать огня? Метель шарманку крутит.

Я уеду разносить тоску по свету,

В города. Туда, где оставались люди.

Только там, лохматя облачное стадо,

Сосны вычерпают озеро корнями.

На пожарище осядут снегопады,

Дождь поплачет над солёными углями.

(31.10.04)

Копилка старого двора

Всем отсыпает серебра

От школы и до гроба

Копилка старого двора –

Перетряхни, попробуй.

Гроши – восьмидесятые

Года в графе рождения.

Мы вздорные, лохматые:

Не принцы и не гении.

И каждый год из мелочи,

Из тихой неизвестности

Росли такие девочки,

Что обомрёшь от нежности.

Мужали, бились мальчики –

Все правы, все неистовы.

У будущего спрашивать

Учились прибыль чистую.

Отцов своих: чернобыльцев,

Афганцев – души-крошево,

Мы, чуткостью опробовав

Вели сквозь злое прошлое.

И поднимали матери

Пуды авосек каменных.

А мы ходили табором

На драки и экзамены.

За всех наш двор расплатится,

За всё ему заплатим:

За выпускные платьица,

За ёлки на асфальте.

2006

Журавлик

Ты вернёшься, журавлик,

Надежда моя, воскресенье.

Покачнётся земля,

Уплывёт из-под ног на мгновенье.

Коридором дворца непонятной и дикой культуры

Ты вернёшься, когда замолчат

Театральные дуры.

Хватит сплетен и слухов,

Нестиранных тряпок злословья,

Злоязычников глупых,

И недругов, ряшек коровьих.

Улыбнусь,

Воробьиные перья сорву и развею.

Ты вернёшься, журавлик! Я верю,

Я верю, я – верю.

2007

После дождя

После дождя мирно дышится:

Небо светлеет и лица.

Вот и записано в книжицу

Всё, что готово случиться.

Выйдешь, омытый раскаяньем,

Осоловевший от боли.

Вытерпев смуту, отчаянье,

Подлость, позор и неволю.

После дождя мирно дышится,

Небо светлеет и лица.

Вот и написана книжица:

Всё, что готово – случится!

Сентябрь 2007

***

И опять, и опять

недотрога-дорога – в глаза.

И опять, и опять,

промокая в ночи, на вокзал.

И опять, и опять

ржавый листик надежды – билет.

Провожающих нет.

Провожающих нет.

Проводить тебя?

Из личного дела

Дверь промерзла, примёрзла.

Замка не открыть.

Дом застужен, простужен давно.

Утром солнце не греет,

И Север молчит

За моим ледяным окном.

Мне приснилось, что где-то,

В нездешних краях

Я жила восемнадцать лет.

Там, где лето

Похоже на поводыря

И выводит на Божий свет.

Бил дорожный ветер мои рукава,

Пил закат из моей горсти.

И была любовь –

Лишь она была

Моей совестью на пути.

Так приснилось,

Что до сих пор болит –

Сон чужой и не про меня.

Северное сияние запалить.

Кружку спирта, табак. Огня.

10.02.07

Из протокола

Был убит при попытке бегства

Из детства.

Обыск тела преступника

Дал результаты:

Наркота, оружие, сигареты

И четыре бутылки денатурата.

Замусоленный томик Гарсиа Лорки,

Полувоенная, не по сезону, куртка.

И серая масса в кармане,

Оказавшаяся хлебом (коркой).

Умирая, звал друга. Обычно зовут маму.

Был странный какой-то – контуженный что ли?

Скрёб ствол сосновый, сломал себе левую руку,

Пока его убивали – смотрел в упор.

Потом закопали его на болоте.

Уехала спецгруппа, ушли собаки.

А ночью на холмике выросли бело-розовые

Нездешние, пьяные, шалые маки.

И так они звали, так звенели,

Роняя с кудлатых голов росу,

Что потянулись к холмику все неубитые дети.

Все те, кто завтра будет убит в человеческом лесу.

(9.10.06)

***

Если ветер меня разбудит,

Я боюсь, что проснусь убитой

В той траншее, в конце июня,

А над головой – мессершмиты.

Где недавно в панамках белых

Детвора по двору кружила,

Краской женщина выводила:

«Эта улица под обстрелом.»

И четыре зимы до мая,

Репродукторы хрипло лают.

Мы с тобой и не знали, мамка,

Сколько жизней в одной буханке.

И четыре зимы до мая,

И над Ладогой чаек стая.

Мы и вправду не знали, мамка,

Сколько жизней в одной буханке.

2008.

Костя

Подъезды пусты под вечер,

Дворы до утра уснули.

Ворам поживиться нечем,

Что взять у смешной бабули?

И только соседка Ира

Графинчик к столу приносит.

– Когда ты вернешься, милый?

Вернулись все наши, Костя.

Пора бы уже, пора бы.

По небу пошли ракеты.

Состарились наши бабы.

А внуки в Афгане где-то.

Пора бы уже, ну что ты…

Вожди – президенты стали.

Уже заплевали площадь,

Что Красной когда-то звали.

На вынос пришел к старухе

Лишь пьяненький участковый.

А Костя, раскинув руки,

Все годы лежал под Псковом.

2009

Генерал.

Генерал, твой последний солдат воротился из боя.

Чуть живой, прокопчёный до нитки тоской и судьбой.

На перроне качает его предрассветным прибоем.

Медальоном луна закатилась над вашей Москвой.

– Я вернулся. – Ни слова иного, – вернулся. И снова

Закурить бы да заняты руки и пусто внутри.

На границах спокойно. К заданиям новым готовы.

Мной разучена логика жизни и карта любви.

Если жизнь – полоса, точка А, точка Б, фактор риска.

Если с каждым авралом короче и горше отбой.

Одного я прошу, генерал мой, далекий и близкий,

Жди меня. Если где-нибудь ждут, значит нужен живой.

2006

Возвращение в Союз

Если выживу после Афгана,

Я хотел бы вернуться туда,

Где певучие суры Корана

Научили нас: кровь – не вода.

Где кому-то пришлось задержаться

Дольше срока. Кому-то навек.

Но оттуда пошло наше братство:

Десять лет, породнившие всех.

Будут позже – литруха-подруга,

Чёрный хлеб по талонам, врачи,

Перестройка, чиновничья вьюга,

Август-месяц, хамьё и бичи.

И волками посмотрят соседи

На медали не нашей страны.

Что ж поделать, коль кровные дети

Здесь, в России, уже не нужны.

Если выживем, то не забудем -

Соберём батальоны свои.

Мы – чуть больше, чем русские люди,

Мы единый народ «шурави».

Дай Бог выжить и после Афгана,

И однажды вернуться туда,

Где певучие суры Корана

Научили нас: кровь – не вода.

Сентябрь 2007

Псалом и сура

I.

Усталость – сестра бессилья.

Люди не любят, а судят.

Прокуренной впалой грудью

Выкашливать свои крылья.

Тащиться на Три Вокзала,

Расталкивая прохожих.

И, тщетно считая шпалы,

Шептать: «Прости меня, Боже.

Прости, что себя забыла

И не поверила в чудо.

Как в детстве, зашёптывать милость:

– Прости, я больше не буду…»

II.

Ангел-хранитель принёс воркутинских снегов.

Бес-искуситель сегодня вернулся в столицу.

Отче, прости, что я был только «маленьким принцем».

Просто уйти на тот свет я теперь не готов.

Да, красотой не сумел я начспаса спасти.

Вызволил душу живую из волчьего плена.

Не отмолил половины потерь и пути,

Был человеком: боялся измены и тлена.

Страха лишился и зелье хмельное отверг.

Бабьей хулы пригубив, был нелеп и отчаян.

Отче, но я человек, я живой человек!

Да, согрешил, да, ответил. Но жив брат мой Каин.

Хам воцарился на данной Тобою земле,

Спит Чингизид в моём сердце – и не добудиться.

Отче, я людям любил говорить о Тебе.

Буду учиться любить.

Буду чаще молиться.

21.06.07