Читать книгу Туда, где сердце - Диана Волхонская - Страница 1

Ранним июльским утром в квартире парижанки Софи Муке раздался телефонный звонок. Девушка упражнялась на прикрученной к стене спортивной перекладине под новую песню Далиды «Laissez – moi danser» и не желала прерываться. Методично выполнив несколько заключительных подтягиваний, довела общее число до тридцати, только потом спрыгнула на пол, и, прихрамывая, подошла к призывно дребезжавшему аппарату.

– Добрый день, мадемуазель Муке, – зазвучал из трубки знакомый голос Франсуа Гарреля, лысеющего юриста средних лет.

– Добрый день, месье Гаррель, – холодно поздоровалась Софи.

– У меня важная новость.

– Вы никогда не звоните по пустякам. – Она выключила магнитофон.

– Месье Деко снова хочет нанять вас.

Воспоминания о роскошном особняке в шестнадцатом округе Парижа, где последние два года работала смотрителем, заставили сердце радостно встрепенуться. Мысленно Софи уже вернулась в уютную комнату с видом на Булонский лес и даже ощутила, ставший любимым, запах рукотворного озера в парке у дома. Видимо, владелец передумал жить в особняке постоянно и желает возобновить контракт с прекрасно зарекомендовавшим себя работником.

– Один нюанс: дом, куда нужен смотритель, находится в Канаде.

– Где? – упавшим голосом переспросила Софи.

– В Лаврентийских горах.

– Вы шутите?

– Ничуть.

– При всем уважении к Деко, вынуждена отказать.

– Ожидаемая реакция, – с готовностью заметил мужчина. – Все же прошу обдумать предложение. Оно значительно выгоднее прежнего, и срок пустяковый – два месяца, с августа по октябрь. Прекрасный новый дом на охраняемой территории, двойное жалование. От вас требуется совсем немного: поддерживать чистоту и ухаживать за оранжереей. Вы ведь знаете страсть мадам Деко к тропическим растениям. Кстати, на днях она совершенно серьезно заявила, что лучше, чем при вас, ее орхидеи никогда не цвели.

– Неужели нельзя нанять смотрителя из местных?

– Был такой, недавно уволился, и я предложил вариант с вами. Два месяца пролетят как два дня, уверяю. Ближе к октябрю семейство Деко переберется в Канаду, и, возможно, вам снова доверят парижский особняк. Ну же, решайтесь. Я уже забронировал билеты на самолет в Монреаль.

– Настолько уверены в моем согласии?

Её недовольный тон задел юриста.

– У вас есть выбор? – с раздражением спросил он, выдержал паузу и назидательно продолжил. – Осмелюсь напомнить, что третий раз подыскиваю вам работу, хорошо оплачиваемую и не требующую большого физического напряжения. Откладываю свои дела и занимаюсь вашими…

– Я не просила о помощи.

– Пожалуйста, не перебивайте. Прекрасно знаете, я этого не выношу. Вам сложно угодить: то работа не та, то слишком далеко от дома. Можно подумать, у вас семья, требующая внимания и заботы. В итоге, соглашаетесь на место и даже благодарите, но до этого изрядно портите мне нервы. Зачем?

– Повторяю, я не просила о помощи!

Флегматичный Гаррель медленно закипал.

– Кажется, пришло время поговорить начистоту, мадемуазель. Я в двух кварталах от вас. Встретимся в кафе?

– Лучше у меня.

– Буду через полчаса.

Он явился минута в минуту, отказался от предложенных напитков и даже не соизволил сесть – встал у узкого окна, заслонив единственный источник дневного света в маленькой гостиной. С высоты четвертого этажа открывался вид на бульвар Монпарнас. Некоторое время Гаррель задумчиво наблюдал за шумным потоком транспорта, разглядывал кафе в доме напротив, где они обычно встречались с Софи. Наконец взгляд зацепился за пластмассовую зелень, торчавшую из кашпо на подоконнике.

– Искусственные цветы?

– Квартира подолгу пустует, а семьи, как вы сегодня тактично заметили, у меня нет.

– Вас так быстро забыли.

– Четыре года – серьезный срок… – Софи обиженно повела плечами. – Совсем вылетело из головы, в день рождения я получаю корзину белых роз с неизменной запиской: «От преданного поклонника таланта»… Ненавижу белые розы.

– Почему?

– Они символизируют чистоту, а ведь я далеко не монашка.

– Возможно, тайный поклонник намекает на свои чистые помыслы.

– Чистые – значит, лишенные страсти. Ничто не ранит женщину больше, чем бесстрастное отношение мужчины.

– Цветы шлет мужчина, уверены?

– Надеюсь.

Простой, с легким налетом кокетства ответ заставил Гарреля поморщиться.

– Зря приехал. Лучше б по телефону объяснился. – Он отвел взгляд от хозяйки, сидевшей в глубоком мягком кресле. – Разговор давно назревал. Советую приготовить носовые платки, они понадобятся.

– Ну, уж нет. Слезы давно кончились. Выкладывайте с чем пришли и не вздумайте меня жалеть. Впрочем, сомневаюсь, что вам вообще знакомо это чувство.

– Вот как? Хорошо. Расскажу по порядку с чем столкнулся за время нашего знакомства. Заодно выясним, какие чувства мною движут.

– Договорились.

– Начну издалека. В один из январских дней четыре года назад мой бывший клиент – администратор цирка «Bougleon» Арно Жобер пригласил меня на представление и провел за кулисы, где познакомил с вами, воздушной гимнасткой, исполнительницей оригинального номера на петлях. Мы едва успели пожать друг другу руки и обменяться улыбками, как вас объявили. Пришлось смотреть выступление из-за кулис. С замиранием сердца я следил за белокурой «райской птичкой», бесстрашно порхавшей под куполом. Вы наслаждались полетом, откровенно упивались превосходством над восторженной публикой. Ближе к концу номера петли опустили на высоту пяти-шести метров. Раскачиваясь, вы стали готовиться к очередному элементу. Я смотрел прямо на вас. Вы тоже повернули голову ко мне, улыбнулись и …

– Это случилось девятого января. До сих пор снится, как падаю.

– Мне тоже часто снится ваше падение: черные петли, улыбка и хруст костей. Следовало забыть об этой истории, как забыли другие, но я не могу – подсознание безжалостно извлекает из памяти чудовищную картину. Просыпаюсь с вопросом: что было бы, не повернись вы тогда?

– Зря терзаетесь.

– О, нет, вы не поняли. Я не страдаю от чувства вины; трагедия произошла исключительно по вашей глупости, однако последние четыре года плохо сплю.

– Сожалею, месье Гаррель, но ничем не могу помочь.

– Можете. Вы можете избавить меня от ночных кошмаров.

– Каким образом?

– Это и пытаюсь объяснить, но вы все время перебиваете… – Он сделал паузу, ожидая новых извинений. Софи не проронила ни слова. – Из-за навязчивых снов я стал следить за вашей судьбой, узнал, что время, проведенное в клиниках и санаториях, уничтожило скромные сбережения, что родственников у вас нет, а друзья и коллеги по цеху не проявляют внимания. Сложилась странная ситуация: я – едва знакомый, оказался единственным неравнодушным к вашей участи.

– Может, тревожные сны – знак провидения?

– Вот опять. Нужен кляп.

– Простите, месь…

Он гневно сверкнул глазами, девушка осеклась.

– Всего несколько минут тишины, мадемуазель Софи. Прошу… И оставьте версии относительно моего состояния при себе. Проблема со сном возникла из-за потрясения. Такой вывод сделал мой врач. Я решил, если помогу вам и буду некоторое время наблюдать, как поправляетесь и начинаете новую жизнь, то кошмары уйдут. Моих собственных денег вряд ли хватило бы на длительную поддержку. Я привлек к участию богатых клиентов, договорился о внушительном пожертвовании и довольный явился на встречу с вами в то кафе. – Он кивком указал на здание за окном. – Вы приковыляли с палочкой, изможденная, лишенная былой красоты и блеска – «райская птичка», потерявшая оперение. Как оказалось, совсем не блондинка.

– Просто перестала осветлять волосы.

Гаррель махнул рукой и с горечью продолжил:

– Нет, мне не хотелось рыдать, глядя на вас, хотелось напиться и забыть о том, как глупо все вышло: сломать себе жизнь из-за легкомысленного желания понравиться новому человеку, произвести впечатление…

– Не совсем так. Накануне я усложнила номер. Петли должны были опустить ниже, но…

– Замолчите, наконец! – рявкнул мужчина. – Надоели ваши реплики, прерывающие на полуслове и сбивающие с мысли! Не ищите оправданий, их нет! Презираю людей, подобных вам: живущих по наитию, одними эмоциями, совершающих необдуманные поступки!

– Вы не правы, – ошеломленно произнесла Софи. – Какая муха вас сегодня укусила?

Все годы знакомства юрист казался человеком спокойным, избегавшим резких слов и никогда не повышавшим голос.

– Я с детства на арене без единого перелома. И если вам от этого станет легче, то, так и быть, соглашусь, – в тот роковой день повела себя легкомысленно и поплатилась.

– Простите, я не должен был кричать. – Юрист стал вполоборота, не желая встречаться взглядом с Софи. – Вы вольны распоряжаться своей жизнью, можете беречь ее, можете разрушать, только знайте, мне вас жаль. Именно жаль. Трагедия ничему не научила. Помню, с каким воодушевлением я говорил тогда в кафе о размере пожертвования, о возможности быстро поправить здоровье в Швейцарии, а вы будто не слышали: смотрели потухшими глазами из-под спутанных волос, растерянно спрашивали о цирке. В итоге наотрез отказались от денег.