Читать книгу Последний Лучафэр - Диана Волхонская - Страница 1

Лучафэр (от латинского Lucifer – «несущий свет») – румынское народное название "вечерней звезды" Венеры и других ярких звезд

11 августа 1999 года

Детский дом «Святая Мария»

5-й сектор Бухареста, Румыния

– Почему дети до сих пор на прогулке?! – дрожал от гнева голос заведующей. – Я ведь приказала закрыть детей в игровых под наблюдением!

Шагая по обшарпанному темному коридору, она открывала одну за другой игровые комнаты и находила их пустыми. Воспитателей тоже нигде не было. Лишь психолог, ленивая тучная дама, только что застигнутая на кухне в обществе поваров за поглощением детского мороженого, семенила позади начальницы и виновато бормотала:

– Не сердитесь, доа́мна (госпожа) Юлиана. Все ушли наблюдать затмение.

Сложенные на груди словно для молитвы пухлые ладони дамы трепетали. Сама она едва дышала от быстрой ходьбы и заискивающе смотрела на начальницу снизу вверх. Кто же знал, что Юлиана так быстро вернется, да еще и войдет в корпус через кухню? Глупо терять работу из-за мороженого! Не попасться на краже новых учебников и одежды, но погореть на такой мелочи! А тут еще, как на грех, дети остались во дворе любоваться затмением.

– Вы нарушили приказ! – продолжила Юлиана. – Я ненадолго отлучилась в департамент, а вы пустили дела на самотек!

– Никакого самотека, доамна Юлиана! Дети во дворе под присмотром воспитателей. Это затмение…

– Затмение, затмение! Только и слышу о затмении!

Недовольство заведующей нарастало, и подчиненная поспешила оправдаться:

– Я лишь хотела сказать, – заговорила она чуть более уверенным голосом, – что полное солнечное затмение происходит крайне редко. Вернее, наблюдать его у нас можно крайне редко: один раз в двести, а то и в триста лет. Нельзя было пропустить такое событие! Дети его очень ждали! Старшие изготовили смотровые стекла.

– Что изготовили? – не поняла Юлиана.

– Смотровые стекла из бутылочных осколков. Кому не хватило темного стекла, закоптили прозрачное.

– Как закоптили?

Дама замялась:

– Простите, я неправильно выражаюсь, но… – набрала она полную грудь воздуха и выпалила: – Я и не знала, что можно подержать над горящей спичкой осколок и, когда он покроется сажей, смотреть через него на солнце без страха обжечь глаза.

– Что вы зубы мне заговариваете? У детей спички и бутылочные осколки! Вы в своем уме?!

Юлиана с такой силой захлопнула двери игровой, что нерадивая подчиненная вздрогнула и слегка попятилась. В ее маленьких, спрятанных за пухлыми щеками глазах мелькнуло удивление. Никогда прежде интеллигентная заведующая не позволяла себе повышать голос, не говоря уже о гневном хлопанье дверью. Может быть, на совещании в департаменте пригрозили проверкой или даже увольнением?

– Какая безответственность, доамна Вайолка! – брови Юлианы сдвинулись. – Вам выговор! Верните детей в комнаты, если хотите сохранить работу. Сегодня дети должны быть под замком.

Торопливо перебирая короткими ногами, дама направилась к выходу.

– Конечно, конечно! – заверила она. – Сейчас же верну! Не думала, что это так важно.

– Это очень важно! – крикнула ей вслед Юлиана.

Во дворе приюта суетилась детвора. Малыши вперемешку с подростками бродили вдоль высокого кирпичного забора и, запрокинув головы, наблюдали затмение. Обзору мешали разросшиеся кроны деревьев – они загораживали небо. Но выходить на открытую площадку у входа в корпус никто из обычных сирот не решался – там уже шныряла стайка цыган. От них лучше держаться подальше.

Опасаясь ненароком стереть сажу с осколков, дети брали их за острые края, и, поднеся к лицу, смотрели на небо сквозь мутные черные разводы.

Какое удивительное зрелище! Сначала солнечный диск напоминал головку сыра с засиженного мухами плаката в столовой, потом похудел до размеров дынной дольки. Хищная тень наползала на солнце и жадно глотала его. Совсем скоро от дольки осталась лишь тонкая кожура, да и та стремительно таяла, источая все меньше света и тепла.

Полуденный зной угас. Изнуренные духотой дети с облегчением вздохнули. Чудо! Будто наступил поздний вечер, и сейчас позовут на второй ужин пить кефир с куском подсохшего серого хлеба. Через десять-пятнадцать минут тень полностью закроет светило, и город погрузится во тьму. Хочется своими глазами увидеть эту странную короткую ночь. Только бы воспитатели не вернули в корпус.

Шеи с непривычки затекли и начали болеть. Дети опустили головы. На сухом, вытоптанном газоне и на теплом, покрытом трещинами асфальте заиграли серповидные тени. Сироты восторженно уставились под ноги. Нужно ловить момент: запоминать каждую деталь, каждую мелочь, чтобы было о чем шептаться в спальнях по ночам долгие месяцы, а, может, и годы – детдомовская жизнь скупа на яркие события. У ворот тени казались ярче. Подростки бросились туда и невольно увлекли за собой худую девчонку лет пяти. Она неслась по газону, вереща от восторга и зажав в руке осколок, выпрошенный часом раньше у этих же подростков. Смотреть на солнце ребенку ее возраста оказалось делом скучным. Куда интереснее бегать за старшими.

Подростки с легкостью перепрыгивали бордюры и маленькие клумбы. Девочка не отставала. Растрепанная, в застиранном платье и давно потерявших форму летних сандалиях, она будто летела: отталкивалась тонкими длинными ногами и, устремившись вперед, как кузнечик, зависала в воздухе.

– Куда?! – крикнул охранник у ворот, и возбужденная толпа резко остановилась.

Только девочка продолжала «лететь». Врезалась, взвизгнув, в одного из ребят и упала на левую руку. Осколок рассек ладонь.

– Ну вот! – рассердился охранник. – Доигрались?!

Он подошел к девочке, поднял ее за плечо, отряхнул и только потом заметил бурый ручеек на грязных детских пальцах. Напуганная, она терпела боль, пока вид крови не заставил забыть обо всем. Она разрыдалась и некрасиво вывернула нижнюю губу. Охранник поморщился.

– Нечего реветь! Сама виновата! Эй, ты! – посмотрел он на предводителя подростковой «стаи». – Отведи ее в медпункт.

– Смотрите! Смотрите! – закричали дети, показывая в небо.

Солнце совсем исчезло.

Юлиана открыла дверь медпункта и замерла в темноте. Здесь кто-то был. Кто-то, но не человек. Ее руки задрожали и принялись искать выключатель. Где же он? Всегда был справа от двери, а теперь его нет. Странно… Проводя раз за разом ладонями по холодной шершавой стене, она краем глаза уловила движение в дальнем углу кабинета. И охнуть не успела, как яркая фиолетовая вспышка ослепила ее, сковала, до боли сдавив горло, и подняла над полом.

Дверь захлопнулась.

– Сестра-а, – долетел из мрака тягучий мужской голос.

О, этот голос! Это характерное растягивание звуков, свойственное жителям Токи́летеша! В другое время и при других обстоятельствах Юлиана была бы счастлива услышать родную речь. Но не сейчас. Не в темноте медпункта, плененная и обездвиженная. По ее телу пошла волна ужаса: отвратительные ледяные иголки впились в мышцы и заставили их болезненно скрючиться. "Только не это! – кричали ее распахнутые глаза.

Свечение усилилось. В нем стала видна фигура гостя – тот сидел на продавленном старом диване у шкафа с медикаментами и мрачно смотрел на пленницу.

– Не ждала-а… – усмехнулся он. – Но разве мог я упустить такой случай. Затмение. Твои силы слабеют, а мои расту-ут.

Юлиана всхлипнула.

Гость откинул со лба прядь волос, расправил плечи, прикрытые темной бархатной мантией, и с обличительной торжественностью прокурора спросил:

– Юлиа-ана, принцесса Лучезарного мира Токилетеш, узнала ли ты меня-я, своего брата-близнеца Эледа Перворожденного?

Узнала! Конечно узнала! Его взгляд прожигал насквозь, и она инстинктивно закрыла глаза.

"Только не это! – повторяла она про себя как заклинание. – Только не это!"

– И я тебя узнал, – сказал он. – Хоть ты и приняла облик уродливой самки человека.

Он придирчиво осмотрел ее неприметное, поношенное лицо, копну темных с проседью волос, скрученных на макушке в дулю, и оплывшую фигуру в строгом летнем костюме. Пиджак и юбка помялись. Тяжелые туфли на платформе, делавшие ступни Юлианы непропорционально огромными, походили на лошадиные копыта… Приличная маскировка. Он усмехнулся:

– Надеялась скрыть от меня свою лучистую сущность? Напра-асно.

Его низкий и густой голос обволакивал. Каждое произнесенное им слово, каждый звук, подобно бархатному змею, проникал, как казалось Юлиане, в самое ее сердце и, скрутившись кольцом, то больно жалил, то отпускал, разрешая сердечной мышце гулко и сбивчиво сокращаться.

– Когда король Келемен, наш… – запнулся он и скривил чувственные губы, – …наш оте-ец, раскрыл заговор, казнил мятежных магов, а меня, их предводителя, вознамерился лишить магической силы, я бежал в Темные Миры. Но и там связь с тобой не прервала-ась: я ощущал твою чистую энергию. Мне был нужен твой да-ар, и всего одна ночь, чтобы осушить тебя до дна. Я бы стал всемогущим. Я бы взял реванш!

Змей в сердце Юлианы поднял голову.

– Я уже видел свой флаг над руинами Токилетеша как наяву! – воскликнул Элед. – Видел зарево нового Мира! Я бы правил им безраздельно! Но ты-ы… – он вскочил на ноги и утробно зарычал. – Ты помеша-ала! Ты проснулась той ночью, пожаловалась отцу, и он разорвал магическую нить между нами. Он спрятал тебя!

Юлиана в испуге задергалась. Элед приблизился к ней и замер, как паук перед влипшей в паутину жирной мухой. Его крепкое тело вздрогнуло от сладостного предвкушения. Сейчас он вопьется в искристую волну ее энергии, и никто его не остановит. Никто! Много лет он скитался по закоулкам вселенной, сталкивался с чуждой магией и покорял ее, только чтобы найти сестру. Он почти потерял надежду, был готов сдаться. Он и подумать не мог, что Юлиана живет здесь – у границ родного Лучезарного мира, на забытой богами планетке, где не ведают волшебства.

– Хитрец Келемен… – не сводил он с сестры леденящего взгляда. – Поселил тебя под бо-оком. А ты… Труслива и глупа. Так привязана к дому и папочке, что не посмела уйти далеко от портала.

Она с мольбой посмотрела на него, пошевелила синими от нехватки кислорода губами: "Отпусти! Умоляю!" Он в отвращении отвернулся. Не только внешне подурнела Юлиана, но и умом, видимо, тронулась, если взывает о милосердии.

– Сестра-а… – поправляя черные как вороново крыло волосы, вздохнул он. – Тебе лучше было вовсе не родиться. Магический дар целиком достался бы мне-е. В день совершеннолетия как самый сильный волшебник Токилетеша я унаследовал бы трон без войны и гибели тысяч верных мне магов. Но ты родила-ась и обрекла меня на горькую участь отступника.

Змей снова вонзился в истерзанное сердце Юлианы.

– Сейчас я отберу твой да-ар, – произнес Элед после короткой паузы, – и исправлю ошибку судьбы. Ты исчезнешь, и я, наконец, обрету истинную мощь.

Он слегка рассеял фиолетовую ауру. Похлопал себя по плечам и потер ладони, чтобы разогреть их перед контактом с энергией. Его простые движения выглядели так безобидно и не похоже на приготовление к убийству, что Юлиана улыбнулась сквозь слезы.

– Не боишься? – удивился он, рассмотрел морщинки на ее заплаканном лице и разгадал их.

Почти триста лет, меняя внешность и имена, Юлиана жила на Земле и боялась, что брат найдет ее, лишит дара, погубит отца и Токилетеш. Триста лет страха и ожидания, показавшиеся ей, ровеснице Солнца, вечностью. И вот Элед совсем рядом, такой же красивый и сильный, как прежде, такой же холодный и жестокий, готовый уничтожить любого, кто встанет на пути. Таинственный и страшный коллапсар.

– Не-ет, – покачал он головой, – ты не ведаешь истинного ужаса. Не знаешь, каково это – жить в тени отца и дрожать при мысли, что у него может родиться другой сын с более мо-ощным магическим даром. И не видать мне тогда трона как своих ушей.

Сладостная дрожь вновь побежала по его телу. Он вытянул руки в сторону Юлианы, поводил ими, пытаясь наладить связь. С трудом поймал слабый поток энергии и в замешательстве остановился:

– Что с твоим даром, сестра-а? Что ты с ним сделала?

Он подошел к фиолетовому кокону, просунул в него руку и брезгливо коснулся голой женской щиколотки. Из-под его руки вспыхнули искры, затрещали электрические разряды.

– Что с твоим да-аром?! – испугался он. – Куда ты его спря-ятала?!

Схватив за одежду, он дернул Юлиану вниз. Кокон опустился вместе с телом. Юлиана ударилась подошвами туфель о пол и вздрогнула. Над ней появилось едва заметное свечение. Но оно и отдаленно не напоминало сияние, каким в былые времена озарялась принцесса.

Где же дар?!

Элед перебрал в уме возможные варианты и, осененный догадкой, спросил:

– Неужели ты создала Луча-афэров?

Дрогнувшие брови Юлианы выдали правду.

– Создала-а… – закивал он. – Понима-аю тебя. Иным способом магию в этом проклятом мире не утаить.

Со двора донеслись ликующие крики. Луна приоткрыла Солнце. Медленно и необратимо темнота отступала, чем вызвала восторг детворы: улюлюкание и аплодисменты. Конец света, которого так опасались воспитатели и которым они пугали непослушных детей, не случился. Можно радоваться!

– На сколько частей ты разделила дар? – очнувшись от раздумий, спросил Элед.

Юлиана опустила глаза.

– Не смей уходить от ответа! – крикнул он и сжал кулаки. Вместе с ними сжался кокон и кости Юлианы затрещали. – Я все равно узнаю! Я чувствую тебя. Забы-ыла?!

Она зажмурилась и отогнала воспоминания о том, как несколько веков назад создала первую троицу Лучафэров, людей из света и воды. При рождении светочи впитали часть ее магической силы и, ни о чем не подозревая, хранили всю жизнь. Дар в них спал. Он возвращался к Юлиане только после их смерти. Когда умирал очередной Лучафэр, Юлиана тут же создавала нового. Чтобы в безопасности хранить на Земле гигантскую волшебную силу, количество Лучафэров должно было оставаться неизменным. Их всегда было трое. Четвертая часть магического дара, совсем маленькая, но необходимая для поддержания жизни, оставалась у Юлианы.

Выдавать светочей за родных детей она опасалась. Прятала их среди сирот, опекала, иногда отдавала в приемные семьи. В далеком прошлом она служила настоятельницей женского монастыря с самым крупным в Валахии детским приютом. Веком позже стала отшельницей и покровительствовала обездоленным Бухареста. Мировые войны не обошли ее стороной. Не желая вмешиваться в историю Земли, она спасала осиротевших детей и поодиночке пристраивала в богатые семейства. С новыми семьями светочи разъезжались по миру на огромные расстояния. Одним из них везло. Другие прозябали в нужде. В темные времена "несущие свет" редко доживали до старости.

Сейчас Юлиана заведовала детским домом. Даже вернула свое настоящее имя. Но, как и три века назад, среди опекаемых ею сирот и выпускников детского дома были те, чья сила могла уничтожить планету.

– Ты изменилась, – покачал головой Элед. – Стала кова-арной.

Возмущенная его словами, Юлиана открыла глаза и задергалась в попытке освободиться.

– Не спо-орь. Создала Луча-афэров, оберегала их… Теперь понятно, зачем пряталась в этой богадельне.

Нервным движением ладони он толкнул воздух, и кокон с пленницей поплыл прочь, в сторону двери.

– Ты всегда была паршивым стратегом, сестра-а, – улыбнулся он уголками губ. – Токилетеш не будет спасен и Келемен погибнет. Твой план не срабо-отал. Ты лишь усложнила мне задачу. Теперь выслушай мой план. – Он оттолкнулся от пола, завис под потолком довлеющей тенью и, чеканя каждое слово, произнес: – Сейчас я заберу твою магическую энергию и стану хозяином дара. Потом убью сирот. Ведь Лучафэры среди них. Энергия Лучафэров проснется и освободится, а потом перейдет ко мне-е.

Торжествуя, он развел руки в стороны.

Вот и все.

Кокон с Юлианой долетел до двери, ударился о косяк и плавно качнулся в воздухе.

За окном посветлело.

Во дворе Вайолка срывающимся голосом звала детей в корпус. Одних заманивала мороженым, другим грозила наказанием, только бы дети вернулись в игровые и больше не нарушали приказ заведующей. Каким бессмысленным теперь казался этот приказ Юлиане.

На первом этаже послышался шум – дети начали возвращаться. Веселый щебет, отраженный пустыми и гулкими стенами, нарастал. Сквозь него едва пробивались требования воспитателей сдать стекла и спички.

Движения Юлианы ослабли. Элед убрал с нее удушающие лучи.

– Не убивай детей! – прохрипела она. – Я отдам Лучафэров!

Он опустился на пол и жестом притянул ее к себе. Фиолетовый кокон погас. Теперь ход был за Юлианой – пусть держит слово.

– Лучафэры не здесь… – начала она, упала на колени и закашлялась. Ее опухшее лицо пошло бурыми пятнами.

Двери медпункта распахнулись. В комнату вбежал подросток лет тринадцати.

– Вот, порезалась! – на ходу объявил он, потянул за собой заплаканную малышку с окровавленной ладонью и они оба в удивлении застыли подле Юлианы.

Недолго думая, она бросилась к детям. Касанием передала им магический дар и вытолкнула их через пространство, насколько хватило сил.

Когда яркая вспышка погасла, и возмущенный воздух перестал носить по комнате обрывки бумаги и тряпья, на полу медпункта показалось прозрачное, сотканное из тончайших золотых нитей тело первой красавицы Токилетеша. Гибкой речной ивой она выгнулась в предсмертной судороге и замерла навсегда.

– Я найду этих дете-ей, – прошипел Элед, – и придумаю, как завладеть да-аром.